Проблема бесчеловечности войны сочинение

Самые трагичные страницы в истории человечества связаны с военными временами. Война является центральной темой многих произведений художественной литературы и кинематографа, описывающих человека на войне, мужество и героизм народа и другие проблемы. В итоговом сочинении ЕГЭ по русскому языку выпускнику для анализа могут достаться разные темы, связанные с войной. В данной статье собраны основные аргументы и литературные примеры из произведений школьной программы и внеклассного чтения, о которых стоит вспомнить при написании сочинения на военную тематику.

Трусость в бою и ее последствия

1. В повести Василя Быкова «Сотников» Рыбак предал отчизну, испугавшись пыток. Когда два товарища в поисках провизии для партизанского отряда нарвались на оккупантов, они вынуждены были отступать и скрыться в деревне. Однако враги нашли их в доме местной жительницы и решили допросить их с применением насилия. Сотников с честью выдержал испытание, а вот его приятель примкнул к карателям. Он решил стать полицаем, хоть и намеревался сбежать к своим при первом удобном случае. Однако этот поступок навсегда перечеркнул будущее Рыбака. Выбив подпорки из-под ног товарища, он стал изменником и подлым убийцей, который не достоин прощения.
2. В романе Александра Пушкина «Капитанская дочка» трусость обернулась для героя личной трагедией: он потерял всё. Пытаясь завоевать расположение Марьи Мироновой, он решил хитрить и лукавить, а не вести себя мужественно. И вот, в решающий момент, когда Белгородская крепость была захвачена бунтовщиками, а родители Маши были зверски убиты, Алексей не встал за них горой, не защитил девушку, а переоделся в простое платье и присоединился к захватчикам, спасая свою жизнь. Его трусость окончательно оттолкнула героиню, и, даже будучи у него в плену, она гордо и непреклонно противилась его ласкам. По ее мнению, лучше уж умереть, чем быть заодно с трусом и предателем.
3. В произведении Валентина Распутина «Живи и помни» Андрей дезертирует и прибегает к себе домой, в родную деревню. В отличие от него, его супруга была мужественной и преданной женщиной, поэтому она, рискуя собой, прикрывает сбежавшего мужа. Он живет в соседнем лесу, а она носит ему все необходимое втайне от соседей. Но отлучки Насти стали достоянием общественности. За ней в погоню на лодке поплыли односельчане. Чтобы спасти Андрея, Настена утопилась, так и не выдав дезертира. Но трус в ее лице лишился всего: любви, спасения, семьи. Его страх перед войной погубил единственного любящего его человека.
4. В рассказе Толстого «Кавказский пленник» противопоставляются два героя: Жилин и Костыгин. Пока один, оказавшись в плену у горцев, смело борется за свою свободу, другой смиренно ждет, пока родные заплатят выкуп. Страх застилает ему глаза, и он не понимает, что эти деньги будут поддерживать мятежников и их борьбу против его соотечественников. На первом месте для него – лишь собственная участь, а на интересы родины ему наплевать. Очевидно, что трусость проявляется на войне и обнажает такие черты натуры, как эгоизм, слабохарактерность и ничтожность.

Преодоление страха на войне

1. В рассказе Всеволода Гаршина «Трус» герой боится сгинуть во имя чьих-то политических амбиций. Его тревожит, что он со всеми своими планами и мечтами окажется лишь фамилией и инициалами в сухой газетной сводке. Он не понимает, ради чего ему нужно воевать и рисковать собой, к чему все эти жертвы. Его друзья, конечно, говорят, что им движет трусость. Они дали ему пищу для размышлений, и он решил все же записаться добровольцем на фронт. Герой осознал, что жертвует собой ради великого дела – спасения своего народа и отчизны. Он погиб, но был счастлив, ведь сделал действительно значимый шаг, и его жизнь приобрела осмысленность.
2. В повести Михаила Шолохова «Судьба человека» Андрей Соколов преодолевает страх смерти и не соглашается выпить за победу Третьего Рейха, как того требует комендант. За подстрекательство к мятежу и неуважение к надзирателям ему и так грозит наказание. Единственный способ избежать гибели – принять тост Мюллера, предать родину на словах. Конечно, мужчина хотел жить, боялся пыток, но честь и достоинство были ему дороже. Мысленно и духовно он воевал с оккупантами, даже стоя перед начальником лагеря. И он победил его силой воли, отказавшись выполнить его приказ. Враг признал превосходство русского духа и наградил солдата, который даже в плену превозмогает страх и отстаивает интересы своей страны.
3. В романе Льва Толстого «Война и мир» Пьер Безухов боится участвовать в военных действиях: он нескладный, робкий, слабый, не приспособленный для военной службы. Однако увидев размах и ужас отечественной войны 1812 года, он решил в одиночку пойти и убить Наполеона. Он вовсе не обязан был идти в осажденную Москву и рисковать собой, с его-то деньгами и влиянием он мог отсидеться в укромном уголке России. Но он идет, чтобы помочь народу хоть как-нибудь. Пьер, конечно, не убивает императора французов, но спасает девочку из пожара, а это уже немало. Он победил свой страх и не прятался от войны.

Проблема мнимого и реального героизма

1. В романе Льва Толстого «Война и мир» Федор Долохов проявляет излишнюю жестокость в ходе военных действий. Он получает удовольствие от насилия, при этом всегда требует наград и похвал за свой мнимый героизм, в котором больше тщеславия, чем отваги. Например, он схватил за ворот уже сдавшегося офицера и долго настаивал, что именно он взял его в плен. Пока солдаты вроде Тимохина скромно и просто выполняли свой долг, Федор кичился и бахвалился своими преувеличенными достижениями. Он делал это не ради спасения родины, а ради самоутверждения. Это и есть фальшивый, ненастоящий героизм.
2. В романе Льва Толстого «Война и мир» Андрей Болконский идет на войну ради карьеры, а не ради светлого будущего своей страны. Его волнует только слава, которая досталась, например, Наполеону. В погоне за ней он бросает в одиночестве беременную жену. Оказавшись в поле брани, князь устремляется в кровопролитную схватку, призывая многих людей пожертвовать собой вместе с ним. Однако его бросок не менял исхода боя, а лишь обеспечил новые потери. Поняв это, Андрей осознает ничтожность своих мотивов. С этой минуты он больше не гонится за признанием, его волнует лишь судьба родной страны, и только за нее он готов вернуться на фронт и жертвовать собой.
3. В повести Василя Быкова «Сотников» Рыбак слыл сильным и смелым бойцом. Он был крепок здоровьем и могуч с виду. В драках ему не было равных. Но настоящее испытание показало, что все его поступки – лишь пустое бахвальство. Побоявшись пытки, Рыбак принимает предложение врага и становится полицаем. В его напускной смелости не было ни капли настоящего мужества, поэтому он не смог выдержать морального прессинга страха боли и смерти. К сожалению, мнимые добродетели распознаются только в беде, и его товарищи не знали, кому доверились.
4. В повести Бориса Васильева «В списках не значился» герой в одиночку обороняет Брестскую крепость, все остальные защитники которой пали замертво. Николай Плужников и сам еле стоит на ногах, но все равно до конца жизни выполняет свой долг. Кто-то, конечно, скажет, что с его стороны это безрассудно. Один в поле не воин. Но я все же думаю, что в его положении это единственный правильный выбор, ведь ему не выбраться наружу и не присоединиться к боеспособным частям. Так не лучше ли дать последний бой, чем тратить пулю на себя? На мой взгляд, поступок Плужникова – подвиг настоящего мужчины, который смотрит правде в глаза.
5. В романе Виктора Астафьева «Прокляты и убиты» описаны десятки судеб простых ребят, которых война загнала в тяжелейшие условия: голод, смертельный риск, болезни и постоянная усталость. Они – не солдаты, а обычные жители деревень и сёл, тюрем и лагерей: неграмотные, малодушные, прижимистые и даже не очень честные. Все они – лишь пушечное мясо в бою, от многих нет никакого толку. Что ими движет? Желание выслужиться и получить отсрочку или работу в городе? Безысходность? Может, их пребывание на фронте – безрассудство? Можно ответить по-разному, а я все-таки думаю, что их жертвы и скромный вклад в победу не напрасны, а необходимы. Я уверен, что их поведением управляет не всегда осознанная, но верная сила – любовь к отечеству. Автор показывает, как и почему она проявляется в каждом из героев. Поэтому их смелость я считаю неподдельной.

Проблема истинного и ложного героизма

У каждого человека есть свои мотивы для совершения тех или иных поступков. Кто-то готов отдать жизнь за Родину во имя великой победы, а кто-то на подвиг вдохновляет желание выслужиться, получить очередное звание или повесить на грудь красивую медальку за проявленный героизм. Но является ли поступок, совершенный ради славы, истинным героизмом? В мировой литературе этот вопрос поднимался не однократно.

1. Проблема истинного и ложного героизма – одна из центральных тем романа Льва Николаевича Толстого «Война и мир». Она раскрывается через образ главного героя – князя Андрея Болконского. В начале книги им движет желание выслужиться, сделать успешную военную карьеру. Болконскому льстит слава Наполеона, и он готов бросить семью и пойти на бой с войсками великого француза, чтобы прославиться так же, как он. Уже на поле боя к Андрею приходит осознание неправильности его стремлений и идеалов. Он ведет людей на верную смерть, призывая их к мужеству и героизму, но человеческие жертвы не приносят ощутимых военных успехов. Солдаты, погибшие у него на глазах, шли в бой не ради славы. Жестокие картины войны и суровая реальность стали толчком для внутренних перемен персонажа, и он проникся чувством истинного патриотизма.
2. Ярким примером персонажа, жаждущего славы, в романе «Война и мир» является Долохов. Читая о действиях этого героя, мы понимаем, что судьбы родины волнуют его куда меньше, чем собственная слава. Настоящий герой никогда не будет кичиться своими заслугами и во всеуслышание трубить о своём героизме. Долохов демонстрирует обратное: для него важно показать окружающим, что именно он взял в плен конкретного французского офицера, который встретился ему у ворот, он открыто акцентирует внимание на собственных заслугах и хочет потребовать за них награду. Разве так проявляют себя истинные патриоты и бойцы? Поведение офицера Долохова контрастирует в романе Толстого с подвигом простых людей, народной массы, сражающейся с неприятелем под Смоленском. Лев Николаевич обращает наше внимание на «неприметных героев», которые исправно и бесславно делают своё военное дело. Таков, например, капитан Тушин.
3. Истории истинных героев нашли своё отражение на страницах многих произведений о Великой Отечественной войне. Подвиг реальной исторической личности летчика Алексея Мересьева запечатлен в произведении Бориса Полевого «Повесть о настоящем человеке». Уже само название книги говорит многое о личности того человека, которому она посвящена. Примером «мнимого» героя служит Рыбак из повести «Сотников» Василя Быкова. Герой проявлял показную храбость, но как только оказался «в руках врага, под страхом гибели раскрыл своё истинное лицо, предал Родину и друзей. Весь его героизм оказался лишь пустыми словами. На деле такой человек оказался не способен на поступки, он способен только на подлость.
4. Памятен подвиг Брестской крепости. Её стены сохранили надпись «Умираю, но не сдаюсь», оставленную последним защитником. Это ли ни проявление подлинного героизма? Обороне крепости посвящено немало литературных произведений. Подлинную историю тех трагических событий рассказывает документальная повесть Сергея Сергеевича Смирнова «Брестская крепость», рисуя портреты истинных героев. Бои здесь шли до последней капли крови, до «последнего выжившего», и даже когда сопротивление уже не имело смысла, советский солдат не сложил оружие, не сдался.

Милосердие и равнодушие в атмосфере военных действий

1. В романе Толстого «Война и мир» Берг, муж Веры Ростовой, проявляет кощунственное равнодушие к соотечественникам. Во время эвакуации из осажденной Москвы он пользуется горем и смятением людей, покупая их редкие и ценные вещи подешевле. Его не волнует судьба отечества, он смотрит только в свой карман. Беды окружающих беженцев, напуганных и задавленных войной, его никак не трогают. В то же время крестьяне жгут все имеющееся у них достояние, лишь бы оно не досталось врагу. Они сжигают дома, убивают скот, рушат целые деревни. Ради победы они рискуют всем, уходят в леса и живут одной семьей. На контрасте Толстой показывает безразличие и сострадание, противопоставляя бесчестную элиту и бедняков, оказавшихся богаче духовно.
2. В поэме Александра Твардовского «Василий Теркин» описано единение народа перед лицом смертельной угрозы. В главе «Два солдата» старики приветствуют Василия и даже кормят его, потратив драгоценные съестные припасы на незнакомца. Взамен на гостеприимство герой чинит пожилой чете часы и прочую утварь, а также развлекает их обнадеживающими разговорами. Хоть старуха и неохотно достает угощение, Теркин ее не попрекает, ведь понимает, как тяжело им живется в деревне, где даже некому помочь дров наколоть – все на фронте. Однако даже разные люди находят общий язык и сострадают друг другу, когда над родиной сгустились тучи. В этом единении и заключался призыв автора.
3. В повести Василя Быкова «Сотников» Демчиха прячет партизан, несмотря на смертельный риск. Она колеблется, будучи напуганной и загнанной деревенской бабой, а не героиней с обложки. Перед нами живой человек не без слабостей. Она не рада незваным гостям, по деревне кружат полицаи, и если они что-то найдут, никто не выживет. И все же сострадание в женщине берет верх: она укрывает бойцов сопротивления. И ее подвиг не остался незамеченным: на допросе с пытками и истязаниями Сотников не выдает свою покровительницу, тщательно пытаясь выгородить ее, свалить вину на себя. Так, милосердие на войне порождает милосердие, а жестокость – только жестокость.
4. В романе Толстого «Война и мир» описаны некоторые эпизоды, указывающие на проявление равнодушия и отзывчивости в отношении к пленным. Русские люди спасли от смерти офицера Рамбаля и его денщика. Замерзшие французы сами пришли к вражескому лагерю, они умирали от обморожения и голода. Наши соотечественники проявили милосердие: накормили их кашей, налили им согревающей водки, а офицера даже на руках отнесли в палатку. А вот оккупанты были менее жалостливы: знакомый француз не заступился за Безухова, увидев его в толпе пленных. Сам граф едва остался в живых, получая скуднейший паек в тюрьме и идя по морозу на привязи. В таких условиях погиб ослабевший Платон Каратаев, которому никто из врагов и не думал давать каши с водкой. Пример русских солдат поучителен: он демонстрирует истину, что на войне нужно оставаться человеком.
5. Интересный пример описал Александр Пушкин в романе «Капитанская дочка». Пугачев, атаман бунтовщиков, проявил милосердие и помиловал Петра, уважая в нем доброту и щедрость. Юноша когда-то одарил его полушубком, не скупясь на помощь незнакомцу из простонародья. Емельян продолжил делать ему добро и после «расплаты», ведь и на войне стремился к справедливости. А вот императрица Екатерина проявила равнодушие к судьбе преданного ей офицера и сдалась лишь на уговоры Марьи. На войне она проявила варварскую жестокость, устроив казнь мятежников на площади. Неудивительно, что народ шел против ее деспотической власти. Только сострадание может помочь человеку остановить разрушительную силу ненависти и вражды.

Проблема бесчеловечности войны.

⇐ ПредыдущаяСтр 2 из 27Следующая ⇒

Проблема патриотизма.

Проблема памяти.

Это бывает не часто, но с годами все чаще и чаще. Я просыпаюсь на рассвете и иду бродить по пустым московским улицам.Уже светло, но еще горят уставшие за ночь фонари. На рассвете Москва пахнет росой. Роса лежит на стенах домов, на чугунных оградах парков, на бронзовых плечах памятников. Птицы – хозяева утренней Москвы. Их голоса звенят, как в лесу. По Красной площади, урча, ходит голубь. На рассвете мостовая перед храмом Василия Блаженного как луг – из-под булыжников торчит облитая росой трава. Днем ее примнут колеса автомобилей, но сейчас по мокрой траве ходит голубь и урчит. Ветер раздувает перья на его крыльях. Ветер несет запах цветов, и в тишине уже слышно жужжание пчел. А потом выползают на улицы трамваи и троллейбусы. Еще сонные, они идут усталой, мягкой походкой. Но вот первый солнечный луч вонзился в купол Василия Блаженного, и купол зазвенел тихим и оглушающим звоном и разбудил реку. Река проснулась, она заворочалась, подставляя солнцу свою остывшую за ночь чешую. В воде отразилось далекое облако, вниз упала тяжелая тень моста. Я иду вдоль реки. Роса высыхает на асфальте, дымятся деревья. Строится дом. Высоко у края стены стоит парень. Это Степка, мой сын. Он кладет кирпич, он осторожно ударяет по нему мастерком. И сразу же в ответ ему со всех сторон несутся другие такие же звуки. Они, как голуби, плывут над рабочей Москвой. Это Степка, мой сын, разбудил Москву. Вечером я стою у окна, жду Степку. В доме напротив сидит на подоконнике девушка, грустно глядит вниз, на улицу. Я знаю о ней многое и ничего не знаю. Я знаю, что она любит смеяться, и смех ее так знаком мне, так похож на смех Степкиной матери. Но почему каждый вечер она садится на подоконник и глядит вниз, будто ждет кого-то, а веселое, доброе ее лицо становится таким печальным? Я знаю, она ждет его, но он не идет и не идет… Она ждет Степку, и я жду. Но я знаю, как сделать, чтобы Степка скорее пришел, а она не знает. Я закрываю глаза – и вот через мгновение слышу его твердые шаги на пустой улице, слышу, как говорит он своим баском: «Привет!» — это он ей говорит, и вот уже слышу стук ее каблучков по асфальту. Она бежит к нему и смеется так, как умеет смеяться только она одна. Она и та, другая… Степке скоро двадцать лет. И мне было двадцать, когда я встретил ту, которую зовут его матерью…

У озера Селигер есть деревня. Там много деревень, но их названия я стараюсь не вспоминать, потому что боюсь забыть одно: Пустошка. Когда мы пришли туда, там стояли только дома: люди ушли далеко к Осташкову, увезя свой скарб. А потом и домов не стало- одни пепелища. Но и за эти пепелища день и ночь шли бои. День… два… месяц… А потом наступило затишье. Мы вросли в землю, мы стали как духи земли, узнали ее запах и вкус, ее тепло и доброту. Вокруг блиндажа росла трава, и мы не топтали ее, мы ходили к своему дому по узкой тропинке, боясь поломать живой стебель. Кто научил нас понимать язык трав, я и не помню уже, но все мы умели говорить со стареющими осенними листьями, с кустами, облитыми росой, с цветами, пахнущими огнем. Блиндаж мы вырыли в лесу за деревней. Но лес скоро поредел, вершины сосен, срезанные снарядами, упали вниз. И трава поредела: утром и вечером каждый день в один и тот же час вражеские минометы били и били терпеливую землю вокруг наших блиндажей. Они вспахали ее. И тем осторожнее обходили мы уцелевшие травинки и обглоданные осколками кусты. С нами в тесном блиндаже жила мышь: ей тоже дала приют земля. Мышь была отважная, но скромная. Она не воровала хлеб, не залезала в консервы, она научилась сидеть в углу и ждать, как умная собака, подачки. Ночью она любила спать на портянках. Враг был рядом и был далеко. Узкая полоса земли, на долгие месяцы разделившая наши окопы, была начинена смертью. В нашем блиндаже жило семь человек. Каждую ночь мы ходили через эту натыканную минами полоску земли к окопам врага. Мы были разведчиками, мы получали на пятьдесят граммов водки больше, чем остальные солдаты, а изредка нам выдавали даже шоколад. Каждую ночь мы ползли к немецким окопам в надежде поймать «языка». Нам бы не надо шоколада и лишних граммов водки, нам бы паршивенький миноискатель, мы бы часто приводили бы «языков» Но не «языков» мы приводили, мы возвращались, таща на окровавленной шинели одного из наших товарищей. А на следующую ночь снова шли туда. Если бы у нас был миноискатель! Но у нас его не было – ведь шел тяжелый сорок первый год. Мы срубили деревце, обтесали его, и получился шест. Этот длинный скользкий шест заменил нам миноискатель. Мы шарили им перед собой, надеясь задеть мину и обмануть смерть. Шест елозил по земле, он скрежетал, как гусеница танка, он гремел в ночной тишине, как сто тысяч пушек, и враг перепугано бросал в небо желтые ракеты. И тогда не мы, а наши тени достигали его окопов. И вот начинал лаять пулемет, красные точки трассирующих пуль суетливо носились в разные стороны. А мы ползли вперед, закусив окаменевшие губ. Красные пули летели прямо на нас, а мы ползли… Мы и мертвые ползли бы вперед, но сержант командовал возвращаться. И снова мы тащили одного из нас на мокрой от крови шинели. Уже не семь нас было в блиндаже, а шесть., но скоро приходил новенький, и снова нас было семь. Мы возвращались, и там, где начиналась нейтральная полоса, возле наших окопов, нас ждала Анка, санинструктор.

У нее были мягкие руки, нежные, как трава. Она знала много добрых слов, и, конечно, это она изобрела те простые, но загадочные своей исцеляющей силой слова; «Потерпи, миленький», — которые потом, как песня, облетели все фронты, все госпитали. Мне было двадцать лет, и я не знал других женских рук, кроме старых, натруженных рук моей матери. Но удивительно, руки Анки пахли, как руки матери. Она же была девчонка – ей девятнадцать было, но руки ее, знавшие столько страданий и смертй, были старше, были мудрее ее самой. Время на войне летит стремительно, как пуля, и одновременно тащится медленно, как ротный повар на своей кляче. Мы любили друг друга – я и наш санинструктор. Любовь наша была короткой и долгой, бесконечной – годы прошли, а мы вместе, всегда вместе. Мне было двадцать, и поэтому я верил в свою неуязвимость. Гибли мои друзья, но я знал: меня нельзя убить, нельзя потому, что мне двадцать лет, потому, что там, у наших окопов, ждет меня Анка. И я возвращался к ней. Я не шел в блиндаж спать: мы бродили с Анкой в синей мгле, уходили далеко к Пустошке, где ночь и день трещали, вспыхивая кладбищенскими огоньками, сотни раз перегоревшие пепелища. Горизонт горел зловещим и прекрасным огнем, а за ним глухо и размеренно ухали, ворчали, мололи человеческие жизни жернова войны. Над головой, где-то выше темных облаков, летели дальнобойные снаряды, мы слышали их шелестящий свист. Здесь, в Пустошке, при свете пепелищ, я первый раз поцеловал Анку. Щеки Анки, ее губы были как мох, как пух. И я удивился. И Анка поцеловала меня и тоже удивилась чему-то. Дни шли, недели шли… Все теперь знали о нашей любви и берегли нас, как остатки травы вокруг блиндажа. Что сделалось с Анкой, я понять не мог. Глаза ее светились даже в темноте, и ребята шутили, что надо на них вешать маскировочные шторы, иначе прилетят на огонь вражеские самолеты. Анка теперь ходила по земле осторожно, будто по камешкам шла через ручей, наклонив голову, словно прислушиваясь к чему-то. Однажды днем мы забрели с ней в Пустошку. Мы шли держась за руки и молчали, и оба улыбались неизвестно чему, просто от того, что были счастливы. За Пустошкой упала мина – в неурочный час начали немцы обстрел деревни: что они хотели от этого выгоревшего клочка земли, мне и сейчас непонятно, будто там был невесть какой важности стратегический объект, а не перегоревшие угли. Мы с Анкой побежали в лесок и легли за холмиком, пережидая обстрел. Выли мины, вздымая пепел, грязную землю. Анка лежала, опираясь на локти. — Дай сахару, — сказала она. Утром нам выдали по куску сахара, свой она давно сгрызла, но знала: я не съел, я берегу для нее. — А чай с чем будем пить? – спросил я. — Дай! Но я не дал ей сахар. Не от жадности: я же берег для нее. И она не обиделась. А мины выли и выли, они ложились все ближе. Уже было слышно, как жужжат, будто рой пчел, осколки… — У нас будет сын, — сказала Анка, — слышишь, у нас будет сын! Он будет похож на тебя… А назовем его Степкой… Все это было так давно… Я просыпаюсь на рассвете и иду бродить по пустым московским улицам. На рассвете Москва пахнет бензином и бетоном. Степка строит дом. Скоро стены его запахнут краской. Осталось совсем немного – скоро, скоро построит дом Степка. Дом, пахнущий краской и хлебом… …Ничего не построит Степка! И ты его не жди, девочка на подоконнике. Он не придет никогда… — А назовем мы его Степкой… — проговорила Анка, и оба мы услышали жужжание осколка. — Ой! – печально и удивленно сказала Анка и опустила на траву голову. — Не шути! – кричал я и, плача, совал в ее холодеющие губы сахар. Роса блестела на траве. А из травы у самой Анкиной головы торчала черная шляпка гриба. Тогда я почти не заметил его, этот гриб, но с годами он словно рос и рос в моей памяти. Он разросся до гигантских размеров, готовый прикрыть своей смертоносной шляпкой весь мир, не из доброй земли он берет соки…

Алексей Борзенко

проблема самопожертвования+человек на войне+проблема веры
Пасха
Посвящается “Гюрзе” и “Кобре”, бесстрашным разведчикам генерала Владимира Шаманова.

— Я думал, что умру как угодно, но только не так… Почему я редко ходил в церковь и окрестился в двадцать пять лет? Наверное, поэтому и такая смерть? Кровь сочится медленно, не так, как от пулевого ранения, буду умирать долго… — Сергей с трудом вдохнул воздух полной грудью. Это все, что он мог сделать. В желудке уже пятый день не было ни крошки, но он и не хотел есть. Нестерпимая боль в пробитых насквозь руках и ногах временно прошла. — Как же далеко видно с этой высоты, как красив мир! — подумал сержант. Две недели он не видел ничего, кроме земли и бетонированных стен подвалов, превращенных в зинданы. Пулеметчик, он был взят в плен разведчиками боевиков, когда лежал без сознания на опушке ближайшего леса, контуженный внезапным выстрелом из “Мухи”. И вот он уже два часа парит в воздухе на легком ветру. В небе ни облачка, нестерпимая весенняя синева. Прямо под ним, у струящихся неровной змейкой окопов боевиков разворачивался серьезный бой. Бои за село Гойское шли уже вторую неделю. Как и раньше, боевики Гелаева заняли оборону по периметру села, скрываясь от артиллерии за домами местных жителей. Федеральные войска со штурмом не спешили, новые генералы больше полагались на артиллерию, чем на прорывы пехоты. Все-таки это была уже весна 1995 года. Сергей пришел в себя от удара ногой в лицо. Его принесли на носилках допрашивать боевики. Вкус солоноватой крови во рту и боль от выбитых зубов привели в чувство сразу. — С добрым утром! — засмеялись люди в камуфляжах. — Да что его пытать, он все равно ничего не знает, всего-то сержант, пулеметчик! Дай, расстреляю! — нетерпеливо, глотая окончания, по-русски сказал бородатый боевик лет тридцати с черными зубами. Он взялся за автомат. Два других с сомнением смотрели на Сергея. Один из них — а Сергей так и не узнал, что это был сам Гелаев, — сказал, как бы нехотя, постукивая палочкой по носкам своих новых адидасовских кроссовок: — Аслан, расстреляй его перед окопами, чтобы русские видели. Последний вопрос тебе, кафир: если примешь ислам душой и расстреляешь сейчас своего товарища, будешь жить.

Тут только Сергей увидел еще одного связанного пленника, молодого русского парня лет восемнадцати. Его он не знал. У мальчишки руки были связаны за спиной, и он, как баран перед закланием, уже лежал на боку, скорчившись в ожидании смерти. Мгновение растянулось в целую минуту. — Нет, — слово вылилось изо рта, как свинец. — Я так и думал, расстрелять… — лаконично ответил полевой командир. — Эй, Руслан! Зачем такого хорошего парня расстреливать? Есть предложение получше! Вспомни историю, что делали гимры, наши предки, более ста лет назад…. Это произнес подошедший сзади боевик в новеньком натовском камуфляже и в зеленом бархатном берете с оловянным волком на боку. Сергей со своими отбитыми почками мечтал тихо заснуть и умереть. Больше всего он не хотел, чтобы ему ножом перед видеокамерой перерезали горло и живому отрезали уши. “Ну, уж застрелите как человека, сволочи! — подумал про себя солдатик. — Я заслужил это. Столько ваших положил из пулемета — не счесть!” Боевик подошел к Сергею и пытливо посмотрел ему в глаза, видимо, чтобы увидеть страх. Пулеметчик ответил ему спокойным взглядом голубых глаз. — У кафиров сегодня праздник, Христова Пасха. Так распни его, Руслан. Прямо здесь, перед окопами. В честь праздника! Пусть кафиры порадуются! Гелаев удивленно поднял голову и перестал выстукивать ритм зикра по кроссовкам. — Да, Хасан, не зря ты проходил школу психологической войны у Абу Мовсаева! Так и быть. И второго, юного, тоже на крест. — Два командира, не оборачиваясь, пошли в сторону блиндажа, обсуждая на ходу тактику обороны села. Пленные уже были вычеркнуты из памяти. И из списка живых. Кресты соорудили из подручных телеграфных столбов и мусульманских погребальных досок, которые набили поперек и наискось, подражая церковным крестам. Сержанта положили на крест, сняв с него всю одежду, кроме трусов. Гвозди оказались “сотка”, крупнее не нашли в селе, поэтому вбивали их в руки и ноги по нескольку штук сразу. Сергей тихо стонал, пока прибивали руки. Ему уже было все равно. Но громко закричал, когда первый гвоздь пробил ногу. Он потерял сознание, и остальные гвозди вколачивали уже в неподвижное тело. Никто не знал, как надо прибивать ноги — напрямую или накрест, захлестнув левую на правую. Прибили напрямую. Боевики поняли, что на таких гвоздях тело все равно не удержится, поэтому сначала привязали Сергея за обе руки к горизонтальной доске, а затем и притянули ноги к столбу. Он пришел в себя, когда на голову надели венок из колючей проволоки. Хлынувшая кровь из порванного сосуда залила левый глаз. — Ну, как себя чувствуешь? А, пулеметчик! Видишь, какую мы тебе смерть придумали на Пасху. Сразу к своему господу попадешь. Цени! — улыбался молодой боевик, забивший в правую руку Сергея пять гвоздей. Многие чеченцы пришли поглазеть на старинную римскую казнь из чистого любопытства. Что только не делали на их глазах с пленниками, но распинали на кресте в первый раз. Они улыбались, повторяя меж собой: “Пасха! Пасха!” Второго пленника также положили на крест и стали забивать гвозди. — Ааааа! Удар молотком по голове прекратил крики. Мальчишке пробили ноги, когда он уже был без сознания. На сельскую площадь пришли и местные жители, многие смотрели на подготовку казни с одобрением, некоторые, отвернувшись, сразу ушли. — Как русские рассвирепеют! Это на Пасху им подарок от Руслана! Будешь долго висеть, сержант, пока твои тебя не пришлепнут… из христианского милосердия. — Боевик, вязавший окровавленные ноги пулеметчика к столбу, раскатисто засмеялся хриплым смехом. Напоследок он надел обоим пленникам поверх колючей проволоки и российские каски на голову, чтобы в лагере генерала Шаманова уже не сомневались, кого распял на окраине села полевой командир Руслан Гелаев. Кресты вынесли на передовую, поставили стоя, вкопали прямо в кучи земли от вырытых окопов. Получалось, что они были перед окопами, под ними располагалась пулеметная точка боевиков. Поначалу страшная боль пронзила тело, обвисшее на тонких гвоздях. Но постепенно центр тяжести приняли веревки, затянутые под мышками, а кровь стала поступать к пальцам рук все меньше и меньше. И вскоре Сергей уже не чувствовал ладоней и не ощущал боли от вбитых в них гвоздей. Зато страшно болели изуродованные ноги. Легкий теплый ветерок обдувал его обнаженное тело. Вдали он видел танки и артиллерию 58-й армии, которая после долгой подготовки намеревалась быстро выбить боевиков из Гойского.

— Эй, ты живой? — Сосед Сергея пришел в себя. Крест мальчишки стоял немного позади, поэтому пулеметчик не мог его увидеть, даже повернув голову. — Да… А ты? — Бой разгорается. Только бы свои пулей не зацепили… Сержант про себя усмехнулся. Дурачок! Это было бы избавлением от всего. Правда, наши не станут стрелять по крестам, попробуют скорее отбить. Но это пустое. Даже если чеченцы станут отходить из села, уж двоих распятых они точно пристрелят, прямо на крестах. — Как зовут? — Сергей хотел поддержать разговор, потому что тонко почувствовал, что парень боится умереть в одиночестве. — Никита! Я — повар. Отстали от колонны. Бой был, троих убило, я уцелел. “И напрасно”, — подумал про себя пулеметчик. — А сколько на кресте человек живет? — От двух дней до недели… Чаще умирали от заражения крови. Римляне обычно ждали три дня… Даже давали воду. Когда надоедало, делали прободение копьем… — Что такое прободение? Сергей дернул ртом. — Библию не читал? Это когда копьем прокалывают живот. — У чеченцев копий нет… — Правда? А я думаю, что у них глобуса да учебника арифметики нет, а это дерьмо как раз есть! — Сергей сплюнул вниз. Плевок с кровью упал рядом с чьим-то пулеметом. Внизу началась какая-то возня. Сергею было тяжело опускать голову вниз, но он заметил, что боевики начали занимать свои места в окопах, в пулеметы заряжали ленты. “Ну, точно, наши решили отбить живыми”, — подумал пулеметчик, заметив передвижение шамановской разведроты. За ними развернулись в боевой порядок десяток БМПэшек, несколько БТРов и один танк “восьмидесятка”. Сергей закрыл глаза. Он почему-то представил, что две тысячи лет до него также в одиночестве, окруженный враждебной толпой, страдал на кресте еще один человек. Божий cын Иисус. Он простил всем, искупил их вину, претерпел казнь. — А я смогу простить чеченцам все? — вдруг задал он себе вопрос. Он с болью опустил голову, увидел, как боевики сновали по окопу под ним, переносили ящики со снарядами и цинки с патронами. Один молодой боевик вдруг остановился под крестом, поднял голову. На лице расплылась довольная улыбка, он вскинул автомат, прицелился в голову. — Страдаешь, кафир? Страдай, твой Бог так тебе завещал! — Не кощунствуй! Нет бога, кроме Аллаха, и Магомет пророк его! — сурово произнес другой боевик, ударив по щеке юнца. Мальчишка согнулся и быстро понес стопку зеленых пороховых зарядов к ручному гранатомету. — Так я смогу простить чеченцам? Он бы так хотел… Вряд ли после всего, что они здесь сделали… Пуля от СВД щелкнула по доске, рядом с правой рукой.

— Случайно? — Внизу уже вовсю разгорался бой. Артиллерия долбила по позициям боевиков, но снаряды рвались либо правее, либо левее крестов. — Ну, давайте, мужики! Мочите гелаевцев! Мы с вами и душой и сердцем! — тихо произнес Сергей. Сверху ему была видна панорама боя. Вдруг пуля снова щелкнула по доске рядом с правой рукой. Сергей понял — это было приглашение к разговору от одного из наших снайперов.

— Мы еще живы! Мы можем продержаться еще пару часов! Впереди окопов “духовское” минное поле! — проартикулировал в тишине Сергей. Он знал, где-то в прямой видимости сидит наш снайпер. Он готов в оптический прицел читать его по губам. Пулеметчик медленно повторил свои слова три раза. Пуля снова щелкнула по тому же месту. “Слава Богу, поняли”, — подумал сержант. Он всмотрелся в картину боя и заметил, как бронегруппа, штурмовавшая окраину Гойского, что называется, “в лоб”, свернула к северу и стала приближаться к позициям боевиков значительно левее его креста. — Аааа! — застонал рядовой на втором кресте. Видимо, боль была настолько нестерпимой, что мальчишка стал кричать на боевиков. — Уроды, чехи поганые! Пристрелите меня, ну, пристрелите же! Внизу один из боевиков поднял голову. — Виси, кафир! Когда будет приказ отходить, я сам выстрелю тебе в живот, чтобы ты умер, но еще часок помучился, пока твои придут. Не надейся, мы не дадим вас освободить! Еще одна пуля от СВД, как новое приглашение к разговору, отщепила кусок доски. Боевики в бою этого не услышали, но удар пули, ее энергетика была настолько высокой, что Сергей чувствовал это спиной, каждой частичкой тела, правда, пальцы руки и кисти уже ни на что не реагировали. Он знал, шла безвозвратная анемия конечностей. Вопрос тоже был ясен для пулеметчика. — Пристрелите парня. Чтобы он не мучался. Пристрелите! Он сам просит об этом, — беззвучно, как рыба, произнес Сергей. — Эй, братишка! Ты еще жив? Приготовься к смерти, родной! — Что?.. Рядовой на втором кресте так и не успел ответить пулеметчику. Снайперская пуля ударила его прямо в сердце, затем вторая, туда же. Мальчишка больше не стонал. — Спасибо, ребята! — ответил снайперам пулеметчик, кивая головой.

Четвертая пуля ударила в доску. Сергей понял и этот вопрос. — Погоди! Я еще хочу вам помочь! Позже пристрелишь, я еще могу терпеть, — ответил смотрящему в мощную оптику снайперу сержант. Сергей вдруг почувствовал какую-то волну слабости. Ему сильно захотелось спать. Он знал, что это симптом сильной потери крови. Нельзя, нельзя спать! Нужно помогать своим! Сергей сжал зубы и закашлялся. Сплюнул кровью. Он заставил себя вновь всмотреться в картину боя. Линия обороны гелаевцев полностью повторяла полукружье домов, стоявших на околице. Пулемет под ним уже не стрелял, боевик, пообещавший всадить ему пулю в живот, лежал на дне окопа с пробитой головой. Место рядом тоже было “расчищено”, еще три трупа виднелись рядом, два боевика бинтовали раны в окопе. — Не сидели сложа руки! — подумал с гордостью пулеметчик. И тут он увидел, что там, левее, где бронегруппа из нескольких БТРов и БМПэшек благополучно обошла минное поле боевиков и вплотную подходит к окопам, боевики быстро уходят, протянув по окопу минные провода с гроздью 152-миллиметровых снарядов. — Останови “коробочки”! Там фугасы впереди, управляемые! — объяснил снайперу Сергей. Видимо, у снайперов была оперативная радиосвязь с наступающей бронегруппой, потому что “броня” вдруг неожиданно остановилась в ста метрах от первого фугаса. Сергей чувствовал, что начинает терять сознание от потери крови. Исход боя был ясен, наши прорвали оборону гелаевцев с двух сторон и уже входят в село. Фактически они уже закрепились на его окраине. — Братцы, теперь можно, пристрелите меня! — почему-то вслух и очень громко сказал пулеметчик. Через мгновение пуля щелкнула по правой доске. Снайпер понял просьбу сержанта. Сергей вздохнул, в глазах плавали черные круги, а сознание отчаянно цеплялось за солнечный свет, яркую синеву неба, борясь с одолевающим сном. Шли мгновения, снайпер медлил. Сильной волной боли ноги заявили о том, что они еще живые. “А простил бы я “чехам”?” — вновь задал себе главный вопрос сержант. Он готов был резко ответить “нет”, но сомнение вдруг зародилось в нем. — Почему медлишь, браток? — спросил Сергей у все видящего в оптику снайпера. И тут сержант увидел, как к крестам по окопу побежал боевик, на ходу перезаряжая пулемет.“Уж не мой ли пулемет?” — пришел дурацкий вопрос в голову пулеметчику. В этот момент Сергей вдруг увидел, что за него, висящего на кресте, разгорается целый бой. Группа из пяти разведчиков перебежками приближается к его окопу. Боевик дал очередь по кресту, но не попал в сержанта. Тут же переключился на российских разведчиков и начал стрелять в них. Снайпер выстрелил один раз, пуля вошла прямо в лоб боевику, вырвала, создав эффект вакуума, из затылка целый шлейф крови. * * * — Только бы успеть, не прощу себе этого, — “Кобра” бежал с пулеметом наперевес, стреляя по окопу. Хвостики камуфляжной ленточки, повязанной на бритой голове, развевались как ленты матросской бескозырки. Пули свистели над головой, но разведчики этого не замечали. Они были в ярости. Не всякий знает — даже из тех, кто воевал, — каких глубин и какой мощи достигает человеческая ярость. Когда десантники увидели, как боевики подняли на крестах наших пленных, никто не проронил ни слова, никто даже не выругался матом. Молчал и генерал Шаманов. Эта ярость была пострашнее любой ненависти к врагу. — Вперед, — тихо произнес “Гюрза”, и разведка Шаманова пошла на Гойское. * * *

Сергей увидел, как по опустевшему окопу к нему бегут разведчики Шаманова, он даже узнал двоих из них. Снайпер так и не выстрелил ему в сердце. Последнее, что увидел сержант, было голубое, голубое до страшной синевы небо. Его сердце быстро затихало и остановилось, перекачивать по венам было уже нечего. Сергея захлестнул какой-то жар, пробежавший напоследок по всему телу. * * * Разведчики Шаманова — “Кобра” и “Гюрза” поклялись отомстить. Сергея и второго солдата бережно сняли с крестов и в надежде, что родители не будут копаться в “цинках”, отправили “грузом 200” на родину. Первого в Сергиев Посад, второго — в Вологду. Их и похоронили, не зная, какую смерть они приняли. Случай с распятыми потряс всю армию. Говорили, что это послужило поводом для ответных зверств со стороны федеральных войск. Говорили, что потом двоих гелаевцев незаметно вывезли в лес и зашили живыми в свиные шкуры: казненные так не попадали в рай — они умирали в шкуре нечистого животного. Эту казнь мусульман придумали 300 лет назад запорожские казаки с Хортицы. Говорили, что с этого момента мертвым боевикам начали отрезать уши. Однако это были скорее всего только разговоры. Армия просто брезгливо уничтожала боевиков, безо всяких зверств и ужасов. Май 1995 года.

Борис Екимов «Ночь исцеления»

Какие темы поднимает в этом рассказе Б.Екимов? • Тема памяти, «эхо войны» в жизни людей, переживших ее (направление «Вопросы войны»); • тема сострадания, истинного милосердия (направление «Чем люди живы»), • тема взаимоотношений в семье (направление «Спор поколений»)

⇐ Предыдущая2Следующая ⇒

Рекомендуемые страницы:

Воспользуйтесь поиском по сайту:

Нравственный выбор на войне

1. В повести Гоголя «Тарас Бульба» младший сын главного героя находится на распутье между любовью и родиной. Он выбирает первое, навсегда отрекаясь от семьи и отчизны. Его выбор товарищи не приняли. Особенно горевал отец, ведь единственным шансом восстановить честь рода было убийство предателя. Боевое братство мстило за смерть своих близких и за притеснение веры, святую месть попрал Андрий, и за отстаивание этой идеи Тарас тоже сделал свой тяжелый, но необходимый выбор. Он убивает сына, доказывая однополчанам, что самое главное для него, как атамана, — это спасение родины, а не мелкие интересы. Так он навек скрепляет казацкое товарищество, которое будет бороться с «ляхами» и после его смерти.
2. В рассказе Льва Толстого «Кавказский пленник» героиня тоже принимала отчаянное решение. Дине нравился русский человек, которого насильно удерживали ее родственники, друзья, ее народ. Перед ней стоял выбор между родством и любовью, узами долга и велением чувства. Она колебалась, думала, решала, но не смогла не помочь, так как понимала, что Жилин не достоин такой участи. Он добр, силен и честен, но денег на выкуп у него нет, и в том не его вина. Несмотря на то, что татары и русские воевали, что одни захватывали других, девочка сделала нравственный выбор в пользу справедливости, а не жестокости. В этом, наверное, выражается превосходство детей над взрослыми: даже в борьбе они проявляют меньше злости.
3. В романе Ремарка «На западном фронте без перемен» изображен образ военного комиссара, который призывал старшеклассников, совсем еще мальчишек, на Первую Мировую войну. При этом из истории мы помним, что Германия не защищалась, а нападала, то есть ребята шли на смерть ради чужих амбиций. Однако их сердца были воспламенены словами этого бесчестного человека. Так, главные герои пошли на фронт. И только там они поняли, что их агитатор – трус, отсиживающийся в тылу. Он посылает юношей на погибель, а сам сидит дома. Его выбор – безнравственный. Он обличает слабовольного лицемера в этом с виду мужественном офицере.
4. В поэме Твардовского «Василий Теркин» главный герой переплывает ледяную реку, чтобы довести до сведения командования важные донесения. Он бросается в воду под обстрелом, рискуя замерзнуть на смерть или утонуть, схватив вражескую пулю. Но Василий делает выбор в пользу долга – идеи, которая больше него самого. Он вносит свой вклад в победу, думая не о себе, а об исходе операции.

Взаимопомощь и эгоизм на передовой

1. В романе Толстого «Война и мир» Наташа Ростова готова уступить раненым подводы, лишь бы помочь им избежать преследований французов и покинуть осажденный город. Она готова потерять ценные вещи, несмотря на то, что ее семья находится на грани разорения. Все дело в ее воспитании: Ростовы всегда готовы были помочь и выручить человека из беды. Отношения им дороже денег. А вот Берг, муж Веры Ростовой, во время эвакуации выторговывал у напуганных людей вещи по дешевке, дабы нажить капитал. Увы, на войне не все выдерживают проверку на нравственность. Истинное лицо человека, эгоиста или благодетеля, всегда проявит себя.
2. В «Севастопольских рассказах» Льва Толстого «кружок аристократов» демонстрирует неприятные черты характера знати, оказавшейся на войне из-за тщеславия. Например, Гальцин – трус, все об этом знают, но никто не говорит, потому что он – высокородный дворянин. Он лениво предлагает свою помощь на вылазке, но его все лицемерно отговаривают, зная, что тот никуда не пойдет, да и толку от него мало. Этот человек – малодушный эгоист, который думает только о себе, не обращая внимания на нужды отечества и трагедию собственного народа. В то же время Толстой описывает молчаливый подвиг врачей, которые работают сверхурочно и сдерживают разгулявшиеся нервы от увиденного ужаса. Их не наградят и не повысят, им до этого нет дела, ведь цель у них одна – спасти как можно больше солдат.
3. В романе Михаила Булгакова «Белая Гвардия» Сергей Тальберг бросает свою жену и убегает из раздираемой гражданской войной страны. Он эгоистично и цинично оставляет в России все, что ему было дорого, все, чему он клялся быть верным до конца. Елену взяли под защиту братья, которые, в отличие от родственника, до последнего служили тому, кому дали присягу. Они оберегали и утешали покинутую сестру, ведь весь совестливый народ объединился под бременем угрозы. К примеру, выдающийся подвиг совершает командир Най-Турс, спасая юнкеров от неминуемой гибели в напрасном бою. Сам он гибнет, зато помогает безвинным и обманутым гетманом юношам сохранить жизнь и покинуть осажденный город.

Негативное влияние войны на общество

1. В романе Михаила Шолохова «Тихий Дон» жертвой войны становится весь казацкий народ. Былой уклад жизни рушится из-за братоубийственной распри. Гибнут кормильцы, дети выходят из-под повиновения, вдовы сходят с ума от горя и невыносимого ярма труда. Трагически складывается судьба абсолютно всех героев: гибнут Аксинья и Петр, заражается сифилисом и совершает самоубийство Дарья, разочаровывается в жизни Григорий, умирает одинокая и забытая Наталья, черствеет и наглеет Михаил, убегает и несчастливо живет Дуняша. Все поколения находятся в разладе, брат идет на брата, земля осиротела, ведь в пылу битвы о ней позабыли. В итоге гражданская война привела лишь к опустошению и горю, а не к светлому будущему, которое обещали все враждующие стороны.
2. В поэме Михаила Лермонтова «Мцыри» герой стал очередной жертвой войны. Его подобрал русский военный, насильно увёз из родного дома и, наверное, дальше распоряжался бы его судьбой, если бы мальчик не заболел. Тогда его почти что бездыханное тело было брошено на попечение монахов в попутном монастыре. Мцыри вырос, ему уготовили участь послушника, а затем и священнослужителя, но он так и не смирился с произволом похитителей. Юноша хотел вернуться на родину, воссоединиться с семьей, утолить жажду любви и жизни. Однако его лишили всего этого, ведь он был всего лишь пленником, и даже после побега оказался вновь в своей тюрьме. Эта история — эхо войны, так как борьба стран калечит судьбы простых людей.
3. В романе Николая Гоголя «Мертвые души» есть вставка, которая является отделённой историей. Это повесть о капитане Копейкине. В ней рассказывается о судьбе калеки, который стал жертвой войны. В бою за родину он стал инвалидом. В надежде получить пенсию или какое-то вспоможение он приехал в столицу и начал ходить к чиновникам. Однако те ожесточились на своих удобных рабочих местах и лишь загоняли бедного человека, никак не облегчив его исполненную страданиями жизнь. Увы, постоянные войны в Российской империи породили множество таких случаев, поэтому никто на них особо не реагировал. Тут нельзя даже однозначно кого-то винить. Общество стало равнодушным и жестоким, так люди оборонялись от постоянных тревог и потерь.
4. В рассказе Варлама Шаламова «Последний бой майора Пугачева» главные герои, честно оборонявшие родину во время войны, попали в трудовой лагерь на родине за то, что когда-то они были в плену у немцев. Никто не пожалел этих достойных людей, никто не проявил снисхождение, а ведь они не виновны в том, что попали в плен. И дело не только в жестоких и несправедливых политиках, дело в народе, который очерствел от постоянного горя, от неизбывных лишений. Само общество равнодушно внимало страданиям невинных солдат. И они тоже вынуждены были убивать охрану, бежать и отстреливаться, потому что кровавая резня и их сделала такими: беспощадными, злыми и отчаянными.

Аргументы против войны (для итогового сочинения 2019-2020)

Война – это бессмысленные жертвы, разрушенные семьи и обездоленные дети. Наша задача – помнить все те ужасы, которые довелось перенести нашим предкам, и во что бы то ни стало не допустить повторения. Для этого нам нужно научиться выгонять её из нашего сердца, и всеми силами сохранять мир друг с другом. Выбирая для себя милосердие, прощение и любовь – единственные вещи, по-настоящему хранящие справедливость. Многомудрый Литрекон готов отстоять эту точку зрения с помощью литературных аргументов против войны.

1. «А зори здесь тихие»
   . В знаменитой повести Б. Васильева читатель видит ужасающие последствия войны. Защищать родину выходят милые молодые женщины, которые становятся жертвами своей неспособности воевать. Все они уже успели пережить потери и смерти близких, все видели страх и горе, которые принесла за собой оккупация. Эти картины боли и угнетения вдохновили их на подвиг, на жертву. Женщины взяли оружие и начали отстаивать свою родину в неравном бою с мужчинами. Ни одна из них не дожила до победы, ведь грубая и равнодушная ко всему стихия войны смела с лица земли хрупких героинь. Они могли бы стать женами и матерями, могли бы воспитать своих детей, но вместо этого полегли на поле боя. Таковы трагические последствия боевых действий: они никого не щадят.
2. «Обелиск»
   . В. Быков в своем произведении описал самые мрачные страницы Великой Отечественной войны — гибель детей, осмелившихся поднять руку на оккупантов. Мальчики захотели устроить диверсию и утопить автомобиль с полицаями и солдатами в реке, но не смогли воплотить планы в жизнь. Их раскрыли и арестовали, требуя выдать главаря банды — местного учителя. Но правда в том, что Алесь Мороз не знал о готовящейся акции и не допустил бы ее. Желая спасти детей, он пожертвовал своей жизнью и сдался добровольно. Разумеется, никого не отпустили. Все дети, кроме одного спасшегося мальчика, были казнены вместе с учителем, который до последнего мгновения старался поддержать их. К сожалению, никакие правила на войне не действуют, и ее жертвами становятся даже мирные жители и их дети.
3. Произведение Эрнеста Хемингуэя «По ком звонит колокол»
   рассказывает о гражданской войне в Испании. Молодой американец Роберт Джордан направлен в один из партизанских отрядов, чтобы выполнить задание по подрыву моста. В партизанском отряде он знакомится с девушкой, которая заставляет его переосмыслить всю свою жизнь. Он влюбляется в Марию. И это чувство проливает новый свет на все события, которые с ним происходят. В романе описаны ужасающие сцены гражданской войны, бессмысленное кровопролитие. Жизнь самой Марии – пример того, как безжалостна война. Ее обрили налысо, а затем били и насиловали просто потому, что она была дочерью чиновника. Но самое ужасное, что у этой войны – человеческие руки. Война – не абстракция, война – это действия обозлённых друг на друга людей. Людей, которые по каким-то причинам стали делить других на категории «свой-чужой». Сам Хемингуэй писал, что нужно в первый же день расстреливать тех, кто посылает людей воевать друг против друга, пытаясь нажиться на военных действиях. Это произведение показывает, что страдают невиновные люди, которые понимают бессмысленность и жестокость войны.
4. «Живи и помни».
   В пронзительной и очень печальной повести Валентина Распутина «Живи и помни» война не только на фронте, но и в душах героев, которые оказались заложниками обстоятельств. Андрей, желая хоть на несколько дней увидеть родных, задерживается в пути и понимает, что совершил дезертирство. Ему приходится скрываться. Об этом догадывается его жена – Настёна, и они устанавливают регулярные встречи. В повести описано, как страшно Настёне, будто это и не её муж. Настолько он одичал от постоянных скитаний, и вечной необходимости прятаться. Положение Андрея – тяжёлое. Но ещё тяжелее оно у Настёны. Когда она понимает, что беременна, то вынуждена говорить всем, что ребёнок чужой, потому что Андрей должен быть на фронте. Её выгоняют из дома. Односельчане постепенно начинают догадываться, что Андрей может быть где-то поблизости, и, чтобы проверить это, устанавливают за Настёной слежку. Девушка хочет предупредить мужа, но понимает, что не успеет, и топится в реке. Так, загубленными оказываются сразу три жизни: Андрея, Настёны и будущего ребёнка. Война в этой семье разрушила их судьбы, даже не нанося непосредственных поражений. Одним своим существованием, она лишила их возможности жить.
5. «
   В романе
   «Бойня номер пять или крестовый поход детей»
   Курта Воннегута есть предыстория, которая рассказывает читателю о том, почему герои дальнейшего повествования так неприглядно описаны автором. Писатель сидит на кухне у своего друга и его жены. Жена ведёт себя странно: злится, мешает разговору, грубо отвечает. Писатель спрашивает её в чём дело, и получает ответ, который определил дальнейшее развитие книги. Женщина говорит, что не хочет, чтобы он писал о войне. Потому что все герои наверняка будут как в фильмах: неунывающие красавцы, а война получится прекрасным фоном, чтобы подчеркнуть их доблести и достижения. И люди, которые на ней не были, будут думать, что война – это способ почувствовать себя героем. Курт Воннегут исполнил желание этой женщины. Его герои – это неуклюжие дети, попавшие в отвратительные условия войны, которая стремится забрать их жизни. Война там по-настоящему ужасна и абсурдна. Такая, какой её видят все, кому пришлось в ней участвовать.
6. «Судьба человека»
   . В знаменитом рассказе М. Шолохова представлен герой, который потерял абсолютно все из-за войны. Андрей жил счастливо со своей большой семьей, но вот на СССР напала нацистская Германия, и Соколов вынужден был отправиться водителем на фронт. Там он не единожды рисковал собой, провозя снаряды и медикаменты под градом пуль. Но все же и он попал в плен, где выдержал нечеловеческие условия содержания. Набравшись мужества, герой бежал, взяв в плен важного вражеского чиновника. Он и не знал, что бежать уже некуда: дом разрушен снарядом, а семья убита им же. Сын его тоже пожертвовал собой, защищая родину. В итоге Соколов вернулся опустошенным и разочаровавшимся во всем. А его взгляде рассказчик видит только тоску. Вся судьба этого человека исковеркана войной.
7. «Повесть о настоящем человеке».
   Героем этого произведения стал знаменитый лётчик-истребитель Алексей Маресьев. Подвиг, совершённый этим человеком в жизни, Борис Полевой описал в своём произведении. Самолёт этого легендарного лётчика был сбит вражеским самолётом, и Алексей потерпел крушение. Он упал в лес, где был чуть не съеден медведем. Только сила воли и спокойные рациональные действия спасли его: он застрелил зверя. С первых минут Алексей понимает, что повредил ноги, но ему нужно выбираться. Восемнадцать дней, терпя невыносимую боль, он скитался по лесу. Большую часть пути Маресьев проделал ползком. Мужество этого человека, природная сила воли и цель – выбраться во что бы то ни стало, вернув себе жизнь, сделали своё дело. Он оказался в госпитале. Но лечение потребовало от него не меньше мужества, чем скитания по лесу. Ему пришлось принять, что ступни ампутируют, и научиться жить с протезами. Алексея вдохновляет товарищ по палате – комиссар Воробьёв. Он помогает ему не сдаться, и начать бороться за выздоровление. Алексей Маресьев не только возвращает себе способность ходить, но и летать. Военная комиссия после многих испытаний допускает его до полётов. Война, испытания, болезни, увечья – ничто не смогло сломить этого мужественного человека. Его дух боролся за мир, и мир победил.

Автор: Таисия Ишниазова

Дети и женщины на фронте

1. В повести Бориса Васильева «А зори здесь тихие» главные героини – женщины. Они, конечно, больше мужчин боялись идти на войну, у каждой из них остались близкие и родные люди. Рита даже оставила родителям сына. Однако девушки самозабвенно сражаются и не отступают, хоть и противостоят шестнадцати солдатам. Каждая из них борется героически, каждая преодолевает свой страх смерти во имя спасения отчизны. Их подвиг воспринимается особенно тяжело, ведь хрупким женщинам не место на поле брани. Однако они разрушили этот стереотип и победили боязнь, сковывающую и более подходящих бойцов.
2. В романе Бориса Васильева «В списках не значился» последние защитники Брестской крепости пытаются спасти женщин и детей от голодной смерти. У них не хватает воды и припасов. С болью в сердце бойцы провожают их в немецкий плен, другого выхода нет. Однако враги не жалели даже будущих матерей. Беременную жену Плужникова, Мирру, забивают сапогами и протыкают штыком. Ее изуродованный труп забрасывают кирпичами. Трагедия войны заключается в том, что она лишает людей человечности, высвобождая все их скрытые пороки.
3. В произведении Аркадия Гайдара «Тимур и его команда» герои – не солдаты, а юные пионеры. Пока на фронтах длится ожесточенная схватка, они, как могут, помогают отечеству выстоять в беде. Ребята делают тяжелую работу за вдов, сирот и одиноких матерей, которым даже некому дров наколоть. Они тайком выполняют все эти задания, не дожидаясь похвал и почестей. Для них главное – внести свой скромный, но важный вклад в победу. Их судьбы тоже скомканы войной. Женя, например, растет на попечении старшей сестры, отца же они видят раз в несколько месяцев. Однако это не мешает детям выполнять свой маленький гражданский долг.

Женщины и дети на войне

Вклад в Великую победу над Германией внес каждый советский человек независимо от пола и возраста. Женщины и дети работали не только в тылу, в госпиталях и на заводах, но и участвовали в сражениях на поле брани. История знает немало таких случаев, описаны они и в литературе.

1. «А зори здесь тихие» Бориса Васильева – самая известная книга о женщинах-бойцах. Герои повести – пять молодых девчонок и их командир старшина Васков. Девушки преодолевают свой страх, храбро сражаются, выполняя сложные и опасные для жизни задания. Роль жены и матери подошла бы этим молодым девушкам куда лучше, чем роль солдата. У одной из героинь, Риты Осяниной, есть сын, которого она была вынуждена оставить родителям, чтобы взять оружие в руки. Судьба героинь складывается трагически, все они погибают. Кто-то сражает вражеская пуля, а кто-то тонет в болоте.
2. Когда Гитлер вероломно напал на нашу страну, многие подростки, не достигшие призывного возраста, обращались в военкоматы и просились на фронт. Были те, кто приписывал себе годы, чтобы попасть в войска. Так поступил Булат Шалвович Окуджава, будущий известный бард, поэт и писатель. О том, как он уходил на фронт и с чем столкнулся на войне Окуджава рассказал в автобиографической повести «Будь здоров, школяр». Провоевать ему довелось недолго, в 1942 году Булат Шалвович получил ранение и был комиссован, но его книга стала одним из самых ярких и честных произведений о детях войны.
3. Мечтает о фронте и военных подвигах юный герой повести Льва Кассиля «Улица младшего сына», мальчик Володя Дубинин. Из-за возраста его не могут отправить на войну, но паренек не опускает руки и старается внести свой посильный вклад в общую победу. Володя становится добровольцем и помогает партизанам, проявляя себя как истинный боец, способный на подвиг.

Проблема благородства и низости в бою

1. В романе Бориса Васильева «В списках не значился» Мирра вынуждена сдаться в плен, когда обнаруживает, что беременна от Николая. В их укрытии нет воды и пищи, молодые люди чудом выживают, ведь на них ведется настоящая охота. Но вот хромая еврейская девушка выбирается из подполья, чтобы спасти жизнь своему ребенку. За ней зорко наблюдает Плужников. Однако у нее не получилось смешаться с толпой. Чтобы ее муж не выдал себя, не пошел ее спасать, она отходит подальше, и Николай не видит, как его супругу бьют бешеные оккупанты, как ранят ее штыком, как заваливают ее тело кирпичами. В этом ее поступке столько благородства, столько любви и самопожертвования, что его сложно воспринимать без внутреннего содрогания. Хрупкая женщина оказалась сильнее, мужественнее и благороднее, чем представители «избранной нации» и сильного пола.
2. В повести Николая Гоголя «Тарас Бульба» подлинное благородство в условиях войны проявляет Остап, когда даже под пыткой не издает ни единого крика. Он не подарил врагу зрелища и ликования, победив его духовно. В своем предсмертном слове он лишь обратился к отцу, которого не ожидал уже услышать. Но услышал. И понял, что дело их живо, а значит, и он жив. В этом самоотречении во имя идеи раскрылась его богатая и сильная натура. А вот окружающая его праздная толпа – символ человеческой низости, ведь люди собрались, чтобы смаковать боль другого человека. Это ужасно, и Гоголь подчеркивает, как ужасен лик этой разношерстной публики, как противен ее ропот. Он противопоставил ее жестокость добродетели Остапа, и мы понимаем, на чьей стороне автор в этом конфликте.
3. Благородство и низость человека по-настоящему проявляются только в экстренных ситуациях. Например, в повести Василя Быкова «Сотников» два героя повели себя совершенно по-разному, хоть и жили бок о бок в одном отряде. Рыбак предал страну, друзей, свой долг из-за страха боли и смерти. Он стал полицаем и даже помог своим новым сотоварищам повесить бывшего напарника. Сотников же о себе не думал, хоть и претерпел мучения от пыток. Он пытался спасти Демчиху, своего бывшего друга, отвести беду от отряда. Поэтому он все валил на себя. Этот благородный человек не позволил себя сломать и с достоинством отдал жизнь за родину.

Проблема ответственности и халатности бойцов

1. В «Севастопольских рассказах» Льва Толстого описывается безответственность многих бойцов. Они лишь рисуются друг перед другом, а на дело ходят только ради повышения по службе. Они совершенно не думают об исходе битвы, их интересуют только награды. Например, Михайлов заботится лишь о том, чтобы завязать дружбу с кружком аристократов и получить какие-то выгоды от службы. Получив ранение, он даже отказывается перевязать его, чтобы всех поразил вид крови, ведь за серьезную травму положено вознаграждение. Поэтому не удивительно, что в финале Толстой описывает именно поражение. С таким отношением к своему долгу перед родиной невозможно выиграть.
2. В «Слове о полку Игореве» неизвестный автор повествует о поучительном походе князя Игоря на половцев. Стремясь к обретению легкой славы, он ведет дружину на кочевников, пренебрегая заключенным перемирием. Русские войска разбивают врагов, но ночью кочевники застают спящих и хмельных воителей врасплох, многих убивают, остальных берут в плен. Молодой князь раскаялся в своем сумасбродстве, но поздно: дружина перебита, его вотчина без хозяина, жена в скорби, как и весь народ. Антиподом легкомысленного правителя выступает мудрый Святослав, который говорит, что русские земли нужно объединить, а к врагам просто так не стоит соваться. Он ответственно относится к своей миссии и порицает тщеславие Игоря. Его «Золотое слово» впоследствии стало основой политической системы Руси.
3. В романе Льва Толстого «Война и мир» друг другу противопоставляются два типа полководцев: Кутузов и Александр Первый. Один бережет своих людей, выше победы ставит благополучие армии, а другой думает лишь о быстром успехе дела, а на жертвы солдат ему наплевать. Из-за неграмотных и недальновидных решений русского императора армия понесла потери, воины были удручены и сбиты с толку. А вот тактика Кутузова принесла России полное избавление от врага при минимальных потерях. Поэтому очень важно на боле боя быть ответственным и гуманным руководителем.

Интересно? Сохрани у себя на стенке!

Бесчеловечности и бессмысленности войны

В. Быков «Одна ночь»

Русский солдат Иван Волока и немец Фриц во время боя оказались в подвале, из которого сложно выбраться по одиночке: помещение сверху завалено землей. Чувство ненависти к Фрицу у Ивана быстро пропадает: он понимает, что Фриц — такой же человек, как и он. У них оказалось много общего: мирные профессии, тоска по семье, ненависть к войне. Но возникшая теплота отношений прервалась утром: когда они выбрались наружу, Фриц просился бежать к своим, и Волока застрелил его, а потом, потрясенный тем, что сделал, проклял войну.

Л.Н. Толстой «Севастопольские рассказы»

«Война — противное человеческому разуму и всей человеческой природе событие», потому что она разрушает все понятия о добре и зле.

К. Воробьев «Убиты под Москвой»

Сцена страшной гибели роты кремлевских курсантов — это сцена ада, в котором нет места ничему живому.

М. Шолохов «Бахчевник»

Гражданская война разрушила все представления о морали и нравственности: Митька убил топором своего отца, Анисима Петровича, спасая брата- красноармейца.

М. Шолохов «Родинка»

Гражданская война стала причиной того, что атаман, семь лет отсутствовавший на родине, убил единственного сына, Николку, не узнав его в красном комиссаре.

Э. Хемингуэй«Прощай,оружие!»

Лейтенант Генри понимает, что война — это убийство еще более жестокое и бессмысленное, чем на чикагских бойнях. Люди уничтожают друг друга в страхе и ненависти, движимые животным инстинктом.

Проблема исторической памяти (сопричастности к ходу истории)

В. Распутин «Прощание с Матерой»

Лихорадочные действия пожогщиков, спешащих покончить с Матерой, наталкиваются на неравнодушное отношение жителей деревни к своему прошлому, к тем, кто жил до них на этой земле.

А.П. Чехов «Студент»

Перед Пасхой Иван Великопольский, студент духовной семинарии, рассказывая случайно встреченным женщинам евангельский эпизод о предательском отречении Петра от Иисуса, видит, что реакция женщин необычна: они плачут о том далеком событии. Семинарист понимает, что прошлое неразрывно связано с настоящим непрерывной цепью событий.

В. Распутин «Поле Куликово»

На Куликовом поле Русь освободилась от рабства, отстояла себя как самостоятельная нация, и герой очерка поразился тому, насколько близко и очевидно ему то, что происходило несколько веков назад. Он словно ощутил присутствие предков, свою связь с ними.

Д.С. Лихачев «Письма о добром и прекрасном»

«Если человек не любит хотя бы изредка смотреть на старые фотографии своих родителей, не ценит память о них, оставленную в саду, который они возделывали, в вещах, которые им принадлежали, — значит, он не любит их. Если человек не любит старые улицы, старые дома, пусть даже и плохонькие,:— значит у него нет любви к своему городу. Если человек равнодушен к памятникам истории своей страны — он, как правило, равнодушен и к своей стране».

В. Солоухин

«Человек — явление социальное, национальное, историческое,… у него есть прошлое, настоящее и будущее. Без одного из этих слагаемых… его просто нет».

В. Солоухин «Черные доски»

Автор повествует о том, как много бесценных икон, уникальных по архитектуре церквей было варварски уничтожено в 20 веке. «Но ведь здесь, в этих стенах, венчались отцы, деды, прадеды… Неужели место, где венчались наши родители, не достойно лучшего обхождения? В этих стенах побывали, положенными во гроб, наши отцы, деды и прадеды. Неужели место, ритуально связанное с погребением наших родителей и предков, не достойно лучшего обхождения? От этого один шаг до того, чтобы надругаться над самими могилами». Писатель убежден, что с утратой исторических памятников мы теряем человеческий облик.

В. Солоухин «Письма из Русского музея»

Рассуждая о» реконструкции Москвы, автор говорит, что «на месте большинства замечательных, удивительных по красоте и бесценных по историческому значению древних памятников архитектуры теперь незастроенное, пустое место». Памятников архитектуры в Москве уничтожено более четырехсот. Разрушая старину, мы всегда обрываем свои исторические корни, память о прошлом.

НТР И БУДУЩЕЕ

Р. Брэдбери «Электрическое тело пою!»

Электрическая бабушка — это машина, созданная, чтобы нести добро, заботу. Она оказалась нравственнее живых людей, борясь с действительностью, откровенно враждебной гуманизму.

Р. Брэдбери «451 ° по Фаренгейту»

В книге изображены два символа «механизации» человечества. Первый — «механический пёс» — кибер, предназначенный для вылавливания инакомыслящих «преступников». Второй — модернизированное телевидение, символ людского безразличия, атрофии души и интеллекта человека будущего. Люди в этом техническом мире разучились думать. И это состояние приводит к душевному дискомфорту, самоубийствам, всплескам агрессии.

Ж. Верн «Двадцать тысяч лье под водой»

В романе образ идеальной подводной лодки «Наутилус» капитана Немо является символом борьбы против любой тирании, откуда бы она не исходила. Верн считал, что путь к прогрессу прокладывают открытия науки и достижения техники и что именно они в конце концов приведут человечество к идеальному будущему.

Г. Уэллс «Война миров»

Пятьдесят марсиан явились покорить человечество. Но организованное сопротивление продолжалось всего несколько дней. Потом исчезли государство, общество, цивилизация. Остались лишь обезумевшие орды, мечтавшие о спасении любой ценой. Под нашествием марсиан подразумевается не только это событие, но и разрушительные войны, научные открытия, которые приведут к гибели человечества.

• Сочинения

/

• На свободную тему

Война — это синоним разрушительности, упадка, несправедливости. В битвах всегда погибают люди или получают серьезные травмы. Иногда в результате войны боль причиняется и таким незащищенным слоям населения как дети, инвалиды, старики и женщины. Но всегда ли уместна жестокость на войне?

Давайте представим такую ситуацию. Поле битвы, с одной стороны — одна армия, с другой — другая. Каждый из солдат видит напротив себя своего врага. Конечно, говорить о милосердии, доброте в такой ситуации бессмысленно, ведь каждый солдат должен защищать свою родину, отстаивать ее интересы, а, следовательно, и совершать жестокие поступки — ранить других людей, убивать их. В такой ситуации, бесспорно, жестокость уместна. Без нее невозможно защищать свою страну.

Но представим и другую ситуацию. Одна армия взяла в плен солдата другой армии, чтобы через него узнать информацию о планах врага. Уместно ли жестокое обращение в таком случае? Конечно же, нет. Пленный человек уже не опасен, у него нет оружия и возможности обороняться. Солдаты должны проявить милосердие и относится к пленному уважительно, по-человечески. Не в коем случае нельзя его бить, смеяться над ним, издеваться. Отношение к пленным должно быть гуманным, а не жестоким.

Зачастую война приносит печаль в жизни людей, которые не участвуют в военных действиях. Это бесчеловечно. Согласно нормам международного гуманитарного права, военные не должны нападать на гражданские объекты и гражданское население. Например, на школы и учеников, учителей; больницы и больных, врачей. Но в жизни эти законы зачастую нарушаются, но этого быть не должно. Война должна затрагивать лишь людей, прямо заинтересованных в ее исходе: военных, политиков. Затрагивать обычных людей она на должна, а причинение им вреда и вовсе неуместно.

Также неуместно проявлять жестокость по отношению к врагу, который сдался. Эта сторона уже признала свою несостоятельность. Эта армия перестала быть опасной, ведь она лишена снаряжений. Жестокое отношение к сдавшимся армиям неуместно, ведь эти люди уже отказались от участия в военных действиях.

Вопрос жестокости на войне неоднозначный. С одной стороны, эти понятия — прямые синонимы, ведь война всегда приносит боль, разрушение людям. С другой стороны, не в каждой ситуации уместно проявлять жестокость. Иногда военные должны проявлять милосердие, сострадание, доброту.

Сочинение – жестокость войны по тексту М. А. Шолохова

Михаил Александрович Шолохов пытается рассуждать о жестокости войны. Он старается показать что происходит на войне, природу пострадавшую в результате боевых действий. Рассказывая о разрушенных городах он показывает масштабы Великой Отечественной войны. Помимо этого М. А. Шолохов не забывает упомянуть об огромном количестве «могил погибших в результате сражениях воинов». Этим он подчёркивает масштабы потерь нашего государства во время сражения с фашизмом.

Автору хочется заставить читателей задуматься о жестокости и разрушительности войны, поскольку с приходом войны множество людей перестают руководствоваться моральными принципами и положительными качествами, наружу вырывается ненависть и агрессия. Зачастую причиной войны бывает алчность, желание завладеть ресурсами другой страны, захватить новую территорию. Из–за алчных политиков страдает простой народ. Люди поневоле ожесточаются из–за боли, нанесённой врагом, возникает стремление мстить ему. Я соглашаюсь с автором: не стоит допускать повтора кровопролитных войн.

Обсуждая жестокость войны невозможно проигнорировать произведение С. Евдокимова «Стёпка, мой сын», где персонаж рассказывает о жизни разведчиков. С наступлением сумерек советские разведчики пересекали минные поля и подбирались поближе к вражескому окопу, поскольку надеялись взять в плен переводчика. Нередко они подвергались обстрелу, и тогда возвращались назад живыми не все разведчики. Погибшему солдату быстро находили замену и отряд вновь посылали на задание. Благодаря храбрости и стремлению к победе разведчики собирались духом для участия в очередной разведывательной вылазке.

В произведении Бориса Васильева «А зори здесь тихие» говорится о подвиге отряда, который состоял из и девушек зенитчиц и старшины Васькова и старался помешать врагам. Девушкам удаётся остановить фашистов, но все они погибли в ходе военных действий. Это подчёркивает безжалостность войны. Рассуждения Шолохова о жестокости войны остаются актуальными по сей день. В современном мире то и дело возникают кровопролитные войны, которые безжалостно уносят несколько сотен, а то и тысяч жизней.

Другие темы: ← Компьютер в моей жизни↑ На свободную темуПочему проблему отцов и детей называют вечной →

`

Проблема бесчеловечности войны.

⇐ ПредыдущаяСтр 2 из 27Следующая ⇒

Проблема патриотизма.

Проблема памяти.

Это бывает не часто, но с годами все чаще и чаще. Я просыпаюсь на рассвете и иду бродить по пустым московским улицам.Уже светло, но еще горят уставшие за ночь фонари. На рассвете Москва пахнет росой. Роса лежит на стенах домов, на чугунных оградах парков, на бронзовых плечах памятников. Птицы – хозяева утренней Москвы. Их голоса звенят, как в лесу. По Красной площади, урча, ходит голубь. На рассвете мостовая перед храмом Василия Блаженного как луг – из-под булыжников торчит облитая росой трава. Днем ее примнут колеса автомобилей, но сейчас по мокрой траве ходит голубь и урчит. Ветер раздувает перья на его крыльях. Ветер несет запах цветов, и в тишине уже слышно жужжание пчел. А потом выползают на улицы трамваи и троллейбусы. Еще сонные, они идут усталой, мягкой походкой. Но вот первый солнечный луч вонзился в купол Василия Блаженного, и купол зазвенел тихим и оглушающим звоном и разбудил реку. Река проснулась, она заворочалась, подставляя солнцу свою остывшую за ночь чешую. В воде отразилось далекое облако, вниз упала тяжелая тень моста. Я иду вдоль реки. Роса высыхает на асфальте, дымятся деревья. Строится дом. Высоко у края стены стоит парень. Это Степка, мой сын. Он кладет кирпич, он осторожно ударяет по нему мастерком. И сразу же в ответ ему со всех сторон несутся другие такие же звуки. Они, как голуби, плывут над рабочей Москвой. Это Степка, мой сын, разбудил Москву. Вечером я стою у окна, жду Степку. В доме напротив сидит на подоконнике девушка, грустно глядит вниз, на улицу. Я знаю о ней многое и ничего не знаю. Я знаю, что она любит смеяться, и смех ее так знаком мне, так похож на смех Степкиной матери. Но почему каждый вечер она садится на подоконник и глядит вниз, будто ждет кого-то, а веселое, доброе ее лицо становится таким печальным? Я знаю, она ждет его, но он не идет и не идет… Она ждет Степку, и я жду. Но я знаю, как сделать, чтобы Степка скорее пришел, а она не знает. Я закрываю глаза – и вот через мгновение слышу его твердые шаги на пустой улице, слышу, как говорит он своим баском: «Привет!» — это он ей говорит, и вот уже слышу стук ее каблучков по асфальту. Она бежит к нему и смеется так, как умеет смеяться только она одна. Она и та, другая… Степке скоро двадцать лет. И мне было двадцать, когда я встретил ту, которую зовут его матерью…

У озера Селигер есть деревня. Там много деревень, но их названия я стараюсь не вспоминать, потому что боюсь забыть одно: Пустошка. Когда мы пришли туда, там стояли только дома: люди ушли далеко к Осташкову, увезя свой скарб. А потом и домов не стало- одни пепелища. Но и за эти пепелища день и ночь шли бои. День… два… месяц… А потом наступило затишье. Мы вросли в землю, мы стали как духи земли, узнали ее запах и вкус, ее тепло и доброту. Вокруг блиндажа росла трава, и мы не топтали ее, мы ходили к своему дому по узкой тропинке, боясь поломать живой стебель. Кто научил нас понимать язык трав, я и не помню уже, но все мы умели говорить со стареющими осенними листьями, с кустами, облитыми росой, с цветами, пахнущими огнем. Блиндаж мы вырыли в лесу за деревней. Но лес скоро поредел, вершины сосен, срезанные снарядами, упали вниз. И трава поредела: утром и вечером каждый день в один и тот же час вражеские минометы били и били терпеливую землю вокруг наших блиндажей. Они вспахали ее. И тем осторожнее обходили мы уцелевшие травинки и обглоданные осколками кусты. С нами в тесном блиндаже жила мышь: ей тоже дала приют земля. Мышь была отважная, но скромная. Она не воровала хлеб, не залезала в консервы, она научилась сидеть в углу и ждать, как умная собака, подачки. Ночью она любила спать на портянках. Враг был рядом и был далеко. Узкая полоса земли, на долгие месяцы разделившая наши окопы, была начинена смертью. В нашем блиндаже жило семь человек. Каждую ночь мы ходили через эту натыканную минами полоску земли к окопам врага. Мы были разведчиками, мы получали на пятьдесят граммов водки больше, чем остальные солдаты, а изредка нам выдавали даже шоколад. Каждую ночь мы ползли к немецким окопам в надежде поймать «языка». Нам бы не надо шоколада и лишних граммов водки, нам бы паршивенький миноискатель, мы бы часто приводили бы «языков» Но не «языков» мы приводили, мы возвращались, таща на окровавленной шинели одного из наших товарищей. А на следующую ночь снова шли туда. Если бы у нас был миноискатель! Но у нас его не было – ведь шел тяжелый сорок первый год. Мы срубили деревце, обтесали его, и получился шест. Этот длинный скользкий шест заменил нам миноискатель. Мы шарили им перед собой, надеясь задеть мину и обмануть смерть. Шест елозил по земле, он скрежетал, как гусеница танка, он гремел в ночной тишине, как сто тысяч пушек, и враг перепугано бросал в небо желтые ракеты. И тогда не мы, а наши тени достигали его окопов. И вот начинал лаять пулемет, красные точки трассирующих пуль суетливо носились в разные стороны. А мы ползли вперед, закусив окаменевшие губ. Красные пули летели прямо на нас, а мы ползли… Мы и мертвые ползли бы вперед, но сержант командовал возвращаться. И снова мы тащили одного из нас на мокрой от крови шинели. Уже не семь нас было в блиндаже, а шесть., но скоро приходил новенький, и снова нас было семь. Мы возвращались, и там, где начиналась нейтральная полоса, возле наших окопов, нас ждала Анка, санинструктор.

У нее были мягкие руки, нежные, как трава. Она знала много добрых слов, и, конечно, это она изобрела те простые, но загадочные своей исцеляющей силой слова; «Потерпи, миленький», — которые потом, как песня, облетели все фронты, все госпитали. Мне было двадцать лет, и я не знал других женских рук, кроме старых, натруженных рук моей матери. Но удивительно, руки Анки пахли, как руки матери. Она же была девчонка – ей девятнадцать было, но руки ее, знавшие столько страданий и смертй, были старше, были мудрее ее самой. Время на войне летит стремительно, как пуля, и одновременно тащится медленно, как ротный повар на своей кляче. Мы любили друг друга – я и наш санинструктор. Любовь наша была короткой и долгой, бесконечной – годы прошли, а мы вместе, всегда вместе. Мне было двадцать, и поэтому я верил в свою неуязвимость. Гибли мои друзья, но я знал: меня нельзя убить, нельзя потому, что мне двадцать лет, потому, что там, у наших окопов, ждет меня Анка. И я возвращался к ней. Я не шел в блиндаж спать: мы бродили с Анкой в синей мгле, уходили далеко к Пустошке, где ночь и день трещали, вспыхивая кладбищенскими огоньками, сотни раз перегоревшие пепелища. Горизонт горел зловещим и прекрасным огнем, а за ним глухо и размеренно ухали, ворчали, мололи человеческие жизни жернова войны. Над головой, где-то выше темных облаков, летели дальнобойные снаряды, мы слышали их шелестящий свист. Здесь, в Пустошке, при свете пепелищ, я первый раз поцеловал Анку. Щеки Анки, ее губы были как мох, как пух. И я удивился. И Анка поцеловала меня и тоже удивилась чему-то. Дни шли, недели шли… Все теперь знали о нашей любви и берегли нас, как остатки травы вокруг блиндажа. Что сделалось с Анкой, я понять не мог. Глаза ее светились даже в темноте, и ребята шутили, что надо на них вешать маскировочные шторы, иначе прилетят на огонь вражеские самолеты. Анка теперь ходила по земле осторожно, будто по камешкам шла через ручей, наклонив голову, словно прислушиваясь к чему-то. Однажды днем мы забрели с ней в Пустошку. Мы шли держась за руки и молчали, и оба улыбались неизвестно чему, просто от того, что были счастливы. За Пустошкой упала мина – в неурочный час начали немцы обстрел деревни: что они хотели от этого выгоревшего клочка земли, мне и сейчас непонятно, будто там был невесть какой важности стратегический объект, а не перегоревшие угли. Мы с Анкой побежали в лесок и легли за холмиком, пережидая обстрел. Выли мины, вздымая пепел, грязную землю. Анка лежала, опираясь на локти. — Дай сахару, — сказала она. Утром нам выдали по куску сахара, свой она давно сгрызла, но знала: я не съел, я берегу для нее. — А чай с чем будем пить? – спросил я. — Дай! Но я не дал ей сахар. Не от жадности: я же берег для нее. И она не обиделась. А мины выли и выли, они ложились все ближе. Уже было слышно, как жужжат, будто рой пчел, осколки… — У нас будет сын, — сказала Анка, — слышишь, у нас будет сын! Он будет похож на тебя… А назовем его Степкой… Все это было так давно… Я просыпаюсь на рассвете и иду бродить по пустым московским улицам. На рассвете Москва пахнет бензином и бетоном. Степка строит дом. Скоро стены его запахнут краской. Осталось совсем немного – скоро, скоро построит дом Степка. Дом, пахнущий краской и хлебом… …Ничего не построит Степка! И ты его не жди, девочка на подоконнике. Он не придет никогда… — А назовем мы его Степкой… — проговорила Анка, и оба мы услышали жужжание осколка. — Ой! – печально и удивленно сказала Анка и опустила на траву голову. — Не шути! – кричал я и, плача, совал в ее холодеющие губы сахар. Роса блестела на траве. А из травы у самой Анкиной головы торчала черная шляпка гриба. Тогда я почти не заметил его, этот гриб, но с годами он словно рос и рос в моей памяти. Он разросся до гигантских размеров, готовый прикрыть своей смертоносной шляпкой весь мир, не из доброй земли он берет соки…

Алексей Борзенко

проблема самопожертвования+человек на войне+проблема веры
Пасха
Посвящается “Гюрзе” и “Кобре”, бесстрашным разведчикам генерала Владимира Шаманова.

— Я думал, что умру как угодно, но только не так… Почему я редко ходил в церковь и окрестился в двадцать пять лет? Наверное, поэтому и такая смерть? Кровь сочится медленно, не так, как от пулевого ранения, буду умирать долго… — Сергей с трудом вдохнул воздух полной грудью. Это все, что он мог сделать. В желудке уже пятый день не было ни крошки, но он и не хотел есть. Нестерпимая боль в пробитых насквозь руках и ногах временно прошла. — Как же далеко видно с этой высоты, как красив мир! — подумал сержант. Две недели он не видел ничего, кроме земли и бетонированных стен подвалов, превращенных в зинданы. Пулеметчик, он был взят в плен разведчиками боевиков, когда лежал без сознания на опушке ближайшего леса, контуженный внезапным выстрелом из “Мухи”. И вот он уже два часа парит в воздухе на легком ветру. В небе ни облачка, нестерпимая весенняя синева. Прямо под ним, у струящихся неровной змейкой окопов боевиков разворачивался серьезный бой. Бои за село Гойское шли уже вторую неделю. Как и раньше, боевики Гелаева заняли оборону по периметру села, скрываясь от артиллерии за домами местных жителей. Федеральные войска со штурмом не спешили, новые генералы больше полагались на артиллерию, чем на прорывы пехоты. Все-таки это была уже весна 1995 года. Сергей пришел в себя от удара ногой в лицо. Его принесли на носилках допрашивать боевики. Вкус солоноватой крови во рту и боль от выбитых зубов привели в чувство сразу. — С добрым утром! — засмеялись люди в камуфляжах. — Да что его пытать, он все равно ничего не знает, всего-то сержант, пулеметчик! Дай, расстреляю! — нетерпеливо, глотая окончания, по-русски сказал бородатый боевик лет тридцати с черными зубами. Он взялся за автомат. Два других с сомнением смотрели на Сергея. Один из них — а Сергей так и не узнал, что это был сам Гелаев, — сказал, как бы нехотя, постукивая палочкой по носкам своих новых адидасовских кроссовок: — Аслан, расстреляй его перед окопами, чтобы русские видели. Последний вопрос тебе, кафир: если примешь ислам душой и расстреляешь сейчас своего товарища, будешь жить.

Тут только Сергей увидел еще одного связанного пленника, молодого русского парня лет восемнадцати. Его он не знал. У мальчишки руки были связаны за спиной, и он, как баран перед закланием, уже лежал на боку, скорчившись в ожидании смерти. Мгновение растянулось в целую минуту. — Нет, — слово вылилось изо рта, как свинец. — Я так и думал, расстрелять… — лаконично ответил полевой командир. — Эй, Руслан! Зачем такого хорошего парня расстреливать? Есть предложение получше! Вспомни историю, что делали гимры, наши предки, более ста лет назад…. Это произнес подошедший сзади боевик в новеньком натовском камуфляже и в зеленом бархатном берете с оловянным волком на боку. Сергей со своими отбитыми почками мечтал тихо заснуть и умереть. Больше всего он не хотел, чтобы ему ножом перед видеокамерой перерезали горло и живому отрезали уши. “Ну, уж застрелите как человека, сволочи! — подумал про себя солдатик. — Я заслужил это. Столько ваших положил из пулемета — не счесть!” Боевик подошел к Сергею и пытливо посмотрел ему в глаза, видимо, чтобы увидеть страх. Пулеметчик ответил ему спокойным взглядом голубых глаз. — У кафиров сегодня праздник, Христова Пасха. Так распни его, Руслан. Прямо здесь, перед окопами. В честь праздника! Пусть кафиры порадуются! Гелаев удивленно поднял голову и перестал выстукивать ритм зикра по кроссовкам. — Да, Хасан, не зря ты проходил школу психологической войны у Абу Мовсаева! Так и быть. И второго, юного, тоже на крест. — Два командира, не оборачиваясь, пошли в сторону блиндажа, обсуждая на ходу тактику обороны села. Пленные уже были вычеркнуты из памяти. И из списка живых. Кресты соорудили из подручных телеграфных столбов и мусульманских погребальных досок, которые набили поперек и наискось, подражая церковным крестам. Сержанта положили на крест, сняв с него всю одежду, кроме трусов. Гвозди оказались “сотка”, крупнее не нашли в селе, поэтому вбивали их в руки и ноги по нескольку штук сразу. Сергей тихо стонал, пока прибивали руки. Ему уже было все равно. Но громко закричал, когда первый гвоздь пробил ногу. Он потерял сознание, и остальные гвозди вколачивали уже в неподвижное тело. Никто не знал, как надо прибивать ноги — напрямую или накрест, захлестнув левую на правую. Прибили напрямую. Боевики поняли, что на таких гвоздях тело все равно не удержится, поэтому сначала привязали Сергея за обе руки к горизонтальной доске, а затем и притянули ноги к столбу. Он пришел в себя, когда на голову надели венок из колючей проволоки. Хлынувшая кровь из порванного сосуда залила левый глаз. — Ну, как себя чувствуешь? А, пулеметчик! Видишь, какую мы тебе смерть придумали на Пасху. Сразу к своему господу попадешь. Цени! — улыбался молодой боевик, забивший в правую руку Сергея пять гвоздей. Многие чеченцы пришли поглазеть на старинную римскую казнь из чистого любопытства. Что только не делали на их глазах с пленниками, но распинали на кресте в первый раз. Они улыбались, повторяя меж собой: “Пасха! Пасха!” Второго пленника также положили на крест и стали забивать гвозди. — Ааааа! Удар молотком по голове прекратил крики. Мальчишке пробили ноги, когда он уже был без сознания. На сельскую площадь пришли и местные жители, многие смотрели на подготовку казни с одобрением, некоторые, отвернувшись, сразу ушли. — Как русские рассвирепеют! Это на Пасху им подарок от Руслана! Будешь долго висеть, сержант, пока твои тебя не пришлепнут… из христианского милосердия. — Боевик, вязавший окровавленные ноги пулеметчика к столбу, раскатисто засмеялся хриплым смехом. Напоследок он надел обоим пленникам поверх колючей проволоки и российские каски на голову, чтобы в лагере генерала Шаманова уже не сомневались, кого распял на окраине села полевой командир Руслан Гелаев. Кресты вынесли на передовую, поставили стоя, вкопали прямо в кучи земли от вырытых окопов. Получалось, что они были перед окопами, под ними располагалась пулеметная точка боевиков. Поначалу страшная боль пронзила тело, обвисшее на тонких гвоздях. Но постепенно центр тяжести приняли веревки, затянутые под мышками, а кровь стала поступать к пальцам рук все меньше и меньше. И вскоре Сергей уже не чувствовал ладоней и не ощущал боли от вбитых в них гвоздей. Зато страшно болели изуродованные ноги. Легкий теплый ветерок обдувал его обнаженное тело. Вдали он видел танки и артиллерию 58-й армии, которая после долгой подготовки намеревалась быстро выбить боевиков из Гойского.

— Эй, ты живой? — Сосед Сергея пришел в себя. Крест мальчишки стоял немного позади, поэтому пулеметчик не мог его увидеть, даже повернув голову. — Да… А ты? — Бой разгорается. Только бы свои пулей не зацепили… Сержант про себя усмехнулся. Дурачок! Это было бы избавлением от всего. Правда, наши не станут стрелять по крестам, попробуют скорее отбить. Но это пустое. Даже если чеченцы станут отходить из села, уж двоих распятых они точно пристрелят, прямо на крестах. — Как зовут? — Сергей хотел поддержать разговор, потому что тонко почувствовал, что парень боится умереть в одиночестве. — Никита! Я — повар. Отстали от колонны. Бой был, троих убило, я уцелел. “И напрасно”, — подумал про себя пулеметчик. — А сколько на кресте человек живет? — От двух дней до недели… Чаще умирали от заражения крови. Римляне обычно ждали три дня… Даже давали воду. Когда надоедало, делали прободение копьем… — Что такое прободение? Сергей дернул ртом. — Библию не читал? Это когда копьем прокалывают живот. — У чеченцев копий нет… — Правда? А я думаю, что у них глобуса да учебника арифметики нет, а это дерьмо как раз есть! — Сергей сплюнул вниз. Плевок с кровью упал рядом с чьим-то пулеметом. Внизу началась какая-то возня. Сергею было тяжело опускать голову вниз, но он заметил, что боевики начали занимать свои места в окопах, в пулеметы заряжали ленты. “Ну, точно, наши решили отбить живыми”, — подумал пулеметчик, заметив передвижение шамановской разведроты. За ними развернулись в боевой порядок десяток БМПэшек, несколько БТРов и один танк “восьмидесятка”. Сергей закрыл глаза. Он почему-то представил, что две тысячи лет до него также в одиночестве, окруженный враждебной толпой, страдал на кресте еще один человек. Божий cын Иисус. Он простил всем, искупил их вину, претерпел казнь. — А я смогу простить чеченцам все? — вдруг задал он себе вопрос. Он с болью опустил голову, увидел, как боевики сновали по окопу под ним, переносили ящики со снарядами и цинки с патронами. Один молодой боевик вдруг остановился под крестом, поднял голову. На лице расплылась довольная улыбка, он вскинул автомат, прицелился в голову. — Страдаешь, кафир? Страдай, твой Бог так тебе завещал! — Не кощунствуй! Нет бога, кроме Аллаха, и Магомет пророк его! — сурово произнес другой боевик, ударив по щеке юнца. Мальчишка согнулся и быстро понес стопку зеленых пороховых зарядов к ручному гранатомету. — Так я смогу простить чеченцам? Он бы так хотел… Вряд ли после всего, что они здесь сделали… Пуля от СВД щелкнула по доске, рядом с правой рукой.

— Случайно? — Внизу уже вовсю разгорался бой. Артиллерия долбила по позициям боевиков, но снаряды рвались либо правее, либо левее крестов. — Ну, давайте, мужики! Мочите гелаевцев! Мы с вами и душой и сердцем! — тихо произнес Сергей. Сверху ему была видна панорама боя. Вдруг пуля снова щелкнула по доске рядом с правой рукой. Сергей понял — это было приглашение к разговору от одного из наших снайперов.

— Мы еще живы! Мы можем продержаться еще пару часов! Впереди окопов “духовское” минное поле! — проартикулировал в тишине Сергей. Он знал, где-то в прямой видимости сидит наш снайпер. Он готов в оптический прицел читать его по губам. Пулеметчик медленно повторил свои слова три раза. Пуля снова щелкнула по тому же месту. “Слава Богу, поняли”, — подумал сержант. Он всмотрелся в картину боя и заметил, как бронегруппа, штурмовавшая окраину Гойского, что называется, “в лоб”, свернула к северу и стала приближаться к позициям боевиков значительно левее его креста. — Аааа! — застонал рядовой на втором кресте. Видимо, боль была настолько нестерпимой, что мальчишка стал кричать на боевиков. — Уроды, чехи поганые! Пристрелите меня, ну, пристрелите же! Внизу один из боевиков поднял голову. — Виси, кафир! Когда будет приказ отходить, я сам выстрелю тебе в живот, чтобы ты умер, но еще часок помучился, пока твои придут. Не надейся, мы не дадим вас освободить! Еще одна пуля от СВД, как новое приглашение к разговору, отщепила кусок доски. Боевики в бою этого не услышали, но удар пули, ее энергетика была настолько высокой, что Сергей чувствовал это спиной, каждой частичкой тела, правда, пальцы руки и кисти уже ни на что не реагировали. Он знал, шла безвозвратная анемия конечностей. Вопрос тоже был ясен для пулеметчика. — Пристрелите парня. Чтобы он не мучался. Пристрелите! Он сам просит об этом, — беззвучно, как рыба, произнес Сергей. — Эй, братишка! Ты еще жив? Приготовься к смерти, родной! — Что?.. Рядовой на втором кресте так и не успел ответить пулеметчику. Снайперская пуля ударила его прямо в сердце, затем вторая, туда же. Мальчишка больше не стонал. — Спасибо, ребята! — ответил снайперам пулеметчик, кивая головой.

Четвертая пуля ударила в доску. Сергей понял и этот вопрос. — Погоди! Я еще хочу вам помочь! Позже пристрелишь, я еще могу терпеть, — ответил смотрящему в мощную оптику снайперу сержант. Сергей вдруг почувствовал какую-то волну слабости. Ему сильно захотелось спать. Он знал, что это симптом сильной потери крови. Нельзя, нельзя спать! Нужно помогать своим! Сергей сжал зубы и закашлялся. Сплюнул кровью. Он заставил себя вновь всмотреться в картину боя. Линия обороны гелаевцев полностью повторяла полукружье домов, стоявших на околице. Пулемет под ним уже не стрелял, боевик, пообещавший всадить ему пулю в живот, лежал на дне окопа с пробитой головой. Место рядом тоже было “расчищено”, еще три трупа виднелись рядом, два боевика бинтовали раны в окопе. — Не сидели сложа руки! — подумал с гордостью пулеметчик. И тут он увидел, что там, левее, где бронегруппа из нескольких БТРов и БМПэшек благополучно обошла минное поле боевиков и вплотную подходит к окопам, боевики быстро уходят, протянув по окопу минные провода с гроздью 152-миллиметровых снарядов. — Останови “коробочки”! Там фугасы впереди, управляемые! — объяснил снайперу Сергей. Видимо, у снайперов была оперативная радиосвязь с наступающей бронегруппой, потому что “броня” вдруг неожиданно остановилась в ста метрах от первого фугаса. Сергей чувствовал, что начинает терять сознание от потери крови. Исход боя был ясен, наши прорвали оборону гелаевцев с двух сторон и уже входят в село. Фактически они уже закрепились на его окраине. — Братцы, теперь можно, пристрелите меня! — почему-то вслух и очень громко сказал пулеметчик. Через мгновение пуля щелкнула по правой доске. Снайпер понял просьбу сержанта. Сергей вздохнул, в глазах плавали черные круги, а сознание отчаянно цеплялось за солнечный свет, яркую синеву неба, борясь с одолевающим сном. Шли мгновения, снайпер медлил. Сильной волной боли ноги заявили о том, что они еще живые. “А простил бы я “чехам”?” — вновь задал себе главный вопрос сержант. Он готов был резко ответить “нет”, но сомнение вдруг зародилось в нем. — Почему медлишь, браток? — спросил Сергей у все видящего в оптику снайпера. И тут сержант увидел, как к крестам по окопу побежал боевик, на ходу перезаряжая пулемет.“Уж не мой ли пулемет?” — пришел дурацкий вопрос в голову пулеметчику. В этот момент Сергей вдруг увидел, что за него, висящего на кресте, разгорается целый бой. Группа из пяти разведчиков перебежками приближается к его окопу. Боевик дал очередь по кресту, но не попал в сержанта. Тут же переключился на российских разведчиков и начал стрелять в них. Снайпер выстрелил один раз, пуля вошла прямо в лоб боевику, вырвала, создав эффект вакуума, из затылка целый шлейф крови. * * * — Только бы успеть, не прощу себе этого, — “Кобра” бежал с пулеметом наперевес, стреляя по окопу. Хвостики камуфляжной ленточки, повязанной на бритой голове, развевались как ленты матросской бескозырки. Пули свистели над головой, но разведчики этого не замечали. Они были в ярости. Не всякий знает — даже из тех, кто воевал, — каких глубин и какой мощи достигает человеческая ярость. Когда десантники увидели, как боевики подняли на крестах наших пленных, никто не проронил ни слова, никто даже не выругался матом. Молчал и генерал Шаманов. Эта ярость была пострашнее любой ненависти к врагу. — Вперед, — тихо произнес “Гюрза”, и разведка Шаманова пошла на Гойское. * * *

Сергей увидел, как по опустевшему окопу к нему бегут разведчики Шаманова, он даже узнал двоих из них. Снайпер так и не выстрелил ему в сердце. Последнее, что увидел сержант, было голубое, голубое до страшной синевы небо. Его сердце быстро затихало и остановилось, перекачивать по венам было уже нечего. Сергея захлестнул какой-то жар, пробежавший напоследок по всему телу. * * * Разведчики Шаманова — “Кобра” и “Гюрза” поклялись отомстить. Сергея и второго солдата бережно сняли с крестов и в надежде, что родители не будут копаться в “цинках”, отправили “грузом 200” на родину. Первого в Сергиев Посад, второго — в Вологду. Их и похоронили, не зная, какую смерть они приняли. Случай с распятыми потряс всю армию. Говорили, что это послужило поводом для ответных зверств со стороны федеральных войск. Говорили, что потом двоих гелаевцев незаметно вывезли в лес и зашили живыми в свиные шкуры: казненные так не попадали в рай — они умирали в шкуре нечистого животного. Эту казнь мусульман придумали 300 лет назад запорожские казаки с Хортицы. Говорили, что с этого момента мертвым боевикам начали отрезать уши. Однако это были скорее всего только разговоры. Армия просто брезгливо уничтожала боевиков, безо всяких зверств и ужасов. Май 1995 года.

Борис Екимов «Ночь исцеления»

Какие темы поднимает в этом рассказе Б.Екимов? • Тема памяти, «эхо войны» в жизни людей, переживших ее (направление «Вопросы войны»); • тема сострадания, истинного милосердия (направление «Чем люди живы»), • тема взаимоотношений в семье (направление «Спор поколений»)

⇐ Предыдущая2Следующая ⇒

Рекомендуемые страницы:

Воспользуйтесь поиском по сайту:

Популярные сочинения

• Сочинение в форме путевого очерка (4 класс)
  Тридцать первого мая стояла очень жаркая погода. Солнце взошло уже достаточно высоко, ярко освещая каждый уголок. В этот день мы с моим братом Владиславом отправились на вокзал с багажом
• Здоровый образ жизни — сочинение
  Множество людей на сегодняшний день не соблюдают правила здорового образа жизни. Несоблюдение такого образа жизни пагубно влияет на здоровье человека. Для соблюдения здорового образа жизни не требуется особых усилий и знаний.
• Сочинение про Библиотеку
  Человек получает знания из книг, познавательных передач, интересного обучения. Библиотека – храм добра, светлых знаний, интеллектуальных открытий и свершений. Она дарит читателям самый лучший и прекрасный досуг.