Сегодня в «Родительском клубе Littleone» взрослые вспоминают наказания своего детства. Для одних — необходимая мера воспитания ребенка, для других — поле для самоутверждения, а для третьих — психологическая травма на всю жизнь. Мы попросили рассказать о самых страшных из них, и поделиться мыслями о том, как это повлияло на них во взрослой жизни и отразилось на правилах воспитания собственных детей.
«Давали» ремня и не только
Михаил, 30 лет, детей нет:
«Мы с мальчишками решили попробовать что-то украсть из магазина. Нам было по 14 лет. Лето. Делать нечего. Адреналина хочется. Пошли в магазин, и я украл две жвачки. И охранник нас поймал. У друзей никого не было из взрослых дома, а у меня — дед. Ему позвонили и он пришел за нами. Заплатил за жвачки в 10-кратном размере. Пока мы шли домой, дед молчал. И я тоже. Мы пришли домой, он взял бабушкину палку-трость, с которой она ходила на улицу. Говорит: «Выпрямляй руки!». И ударил. Потом еще. А дальше его захлестнули эмоции, и он бил по рукам, по спине, по заду… — пока не успокоился.
После этого в течение жизни у меня и мысли не было взять чужое. Правда, палкой бить — это жестко. Можно было бы что-то менее боевое взять. Сам я сторонник диалога: язык, я уверен, оружие куда сильней кнута. Но сейчас такое время — все чересчур дипломатично и мягко. Не исключаю, что мог бы допустить подобный метод, но пока это теория — неясно, каким я буду отцом и какие у меня будут дети».
Настя, 29 лет, детей нет:
«Папа меня никогда не бил. Точнее, один раз шлепнул, увидел отпечаток своей руки на моей попе, испугался чуть ли не до инфаркта. До сих пор помнит тот случай и чувствует свою вину.
Воспитывала меня мама. И наказывала она же. Не приду с улицы вовремя, беспорядок на столе, не слушаюсь — ремень или рукой по попе.
Иногда, когда папа напивался, а мама была недовольна этим, она била и папу. Она не умела иначе или не видела другого выхода. Но именно это повлияло на мою взрослую жизнь.
У меня пока нет детей, но я 10 лет в отношениях и, если мне что-то не нравится, у меня срабатывает механизм: можно ударить и тем самым донести свою позицию. Не больно. А так — шлепок забияки, дернуть за волосы, пнуть или просто замахнуться. В такие моменты я вижу себя маленькой девочкой, которая еще не научилась аргументировать, а справляется с донесением информации доступными способами.
Я благодарна своему мужчине, который готов помогать мне с этим бороться. Он мне разъясняет, что так делать нельзя, потом берет в охапку, и мы разговариваем, обсуждаем проблему. Но вот эта детская «насмотренность» меня очень огорчает. Я переживаю за свои будущие отношения с детьми, за свои отношения с мужчиной. Я не хочу применять силу вместо аргументов, но иногда, в моменты слабости, я ловлю себя на том, что сначала замахиваюсь, а потом уже думаю, что я хотела сделать или сделала».
Давид, 41 лет, отец Артура, Игоря и Ариадны:
«Меня воспитывала мама. Родители развелись, когда мне было 5 лет. Мама была и за отца, и за мать. Боялась, что мы с братом вырастем хулиганами. И порола за любую провинность. Как-то в школе учительница увидела следы от ремня у меня на спине, и маму вызвали к директору. Но она не перестала меня бить. Когда-то я получал за дело. Когда-то — от ее бессилия. У меня трое детей. Мы их с женой их не то что не бьем, даже не шлепаем».
Татьяна, 41 лет, мама Николая и Михаила:
«Мама была эмоционально не сдержанная, часто кричала, а когда я не понимала ее объяснений, делая с ней уроки, брала меня за волосы и била головой об стол. В 16 лет я ушла из дома.
Я достаточно долго и думать не хотела о детях, боясь стать такой же мамой. После родила сына очень тяжело, потеряв перед ним подряд двоих, выучилась на психолога (работаю в основном с репродуктивной психосоматикой), родила второго сына… Детей не бью и не планирую, целую, обнимаю, но не балую. Не умею. С мамой не общаюсь вообще».
Катя, 42 год, детей нет:
«Мне было мне 5 лет, мы были мы в гостях у дедушки в деревне. Взрослые ушли, а меня оставили играть во дворе. А меня подружка позвала в гости. Дома никого, а писать я не умела.
Вернулась я в темноте в 8 вечера. У ворот стояла мама, которая, ни слова мне не сказав, от души шлепнула меня по попе. Единственный раз. После этого случая до меня дошло, что людям, которые о тебе беспокоятся, надо давать знать, куда ты пошел и где находишься. Детей пока нет, но с мужем у нас работает именно эта политика: мы всегда знаем кто где. На всякий случай».
Наталия, 47 лет, мама Алены и Дани:
«Я была ураган! И со 2 этажа прыгала, и самовольно уезжала в другой город, и мамины платья чекрыжила, чтобы что-то обязательно бомбическое сшить. Меня драли как сидорову козу всем, чем под руку попадется — и ремнем, и скакалкой, и крапивой. Было сложно сохранить мне жизнь другим образом — пацанка на 100%. Один раз родители забыли меня в углу. Ушли в кино, а я уснула. Пришли, а меня нет нигде! Но это родительское воспитание! А вот бабушке и дедушке достаточно было просто взглянуть на меня. Я их так любила, что расстроить своим поведением не могла. Это было запредельно. Результаты этого воспитания есть: «Я до сих пор хоть на 3 минуты, но опаздываю. Зато с 12 лет я путешествую одна! И выходила из таких передряг, что сейчас диву даюсь!».
Фото: Tadeusz Lakota, Unsplash
Наказание словом, взглядом и игнором
Женя, 49 лет, мама Ильи и Алика:
«Меня мама всегда наказывала игнором.
И это было самое страшное наказание: «Я не буду тебя любить. С этой минуты мы не друзья. Кормить, одевать буду, а любить и дружить с тобой — нет». Я выросла и точно знаю, как ни в коем случае, ни при каких обстоятельствах, ни за какие проступки нельзя наказывать детей.
Я и не наказываю».
Ольга, 47 лет, мама Наташи:
«Я старшая дочь в семье и на мне отрабатывались все умные книжные истины, почерпанные родителями-студентами. Все наказания и все воспитание строилось вокруг того, что мне надо было заслужить одобрение. За помарки и неидеальный почерк меня заставляли переписывать тетради целыми ночами — чтоб буковка к буковке. Мама рвала тетради, а я снова, глотая слезы-сопли, выводила эти нескончаемые буквы. И я все время читала разочарование в маминых глазах, недогордость.
Абсолютно от обратного воспитывала дочь. Просто любила, и она всегда знала, что в любом случае лучшая. С почерком проблемы? Ничего страшного. В классе начался буллинг — не стала говорить «сама виновата», послушала психологов («Спасайте своего ребенка!») и поменяли школу. Дочери сейчас 19 лет, и недавно она рассказала, что вопрос о плохих словах отпал автоматически после того, как я ей сказала, что от матов и прочего язык чернеет. И оказывается, она очень переживала в детстве, что у дедушки язык почернеет и отвалится от плохих слов. А самым страшным наказанием в нашей семье было: «Мама сказалар-р-р-а-а-а-а-з!». Пару раз в жизни я доходила до «Мама сказаладва-а-а!». И сейчас, когда я спросила, что было бы после: «Мама сказалатри-и-и!», мы обе посмеялись: науке это неизвестно. Но потенциально это очень страшно!».
Света, 34 года, детей нет:
«Самыми моими запомнившимися наказаниями были не крики, ремни или запреты, а расстроенная или плачущая мама. Она никогда не использовала этот прием как манипуляцию. А ситуации, в которых я заставила ее чувствовать себя неловко, я помню до сих пор. И до сих пор проскакивает чувство стыда. Мне кажется, когда тебя строго наказывают, то чувство обиды на наказавшего несколько притупляет чувство вины за проступок. И ты уже ощущаешь себя жертвой несправедливого к тебе отношения. А когда близкий тебе человек спокойно и тихо говорит, что ты сделал ему больно (или не говорит, но ты видишь, что это так), вот это для меня самое страшное наказание до сих пор. Потому что это единственный вариант, при котором ты понимаешь все бремя ответственности за свой проступок. Сейчас спустя годы я стараюсь поступать так же — не кричать, мстить и т. п., — а доносить свои чувства до близких. Это очень действенный способ разрешения конфликтной ситуации».
Фото: RODNAE Productions, Pexels
Угол и извинения
Юля, 40 лет, мама Тимура и Лады:
«Помню, как мама шлепнула меня по попе и отчитывает: «Почему ты не просишь прощения?! Другой бы человек сто раз извинился, а ты как волчок смотришь и молчишь!». С тех пор я поняла, что маму расстроил не мой поступок, а то, что я не извинилась. Научилась говорить: «Извини». И многие мои промахи в дальнейшем уже не учитывались и не брались во внимание. Я для себя поняла, что главное вовремя извиниться, и своих детей учу этому же!».
Аня, 36 лет, мама Антона и Платона:
«Меня в детстве ставили в угол. Ничего криминального, но часто и за любое «у нас так не делают». Я в углу могла стоять бесконечно, попросить прощения было выше моих сил. Было как-то, что простояла там чуть ли не весь день, с перерывами на еду. Когда родителям надоедало, они меня оттуда извлекали и долго разговаривали на темы «почему я что-то сделала не так». Мне 35, и до сих пор при любом конфликте я мысленно оказываюсь в том углу, где проще стоять, уткнувшись носом, переждать, переболеть там, чем опять разбираться, где я оказалась «не такая». И когда мы с психологом вытащили это на сессии — я была просто в шоке. Детей я не наказываю. Долго разговариваю, но не наказываю».
Алиса, 34 года, мама Влада:
«Мама ставила в угол. Не разговаривала и не разрешала там придумывать игры, например, пальцами по полоскам обоев водить. Я могла так долго стоять. Когда поняла, чтобы выйти — надо извиниться, начала извиняться. Но мама все равно не разговаривала и игнорировала. Я подходила раз за разом: непонятно было, закончится это молчание или нет — правил игры никто не озвучивал! Став мамой, я не применяю такие методы при наказании ребенка. Если не готова разговаривать, то озвучиваю, что сейчас злюсь и не надо ко мне подходить. А если перегнула палку, то объясняю свое поведение. Но при этом до сих пор в отношении с мамой холодок того игнора чувствую. При этом понимаю, что разные дети воспринимают наказания по-разному».
Детский сад и воспитатели-«каратели»
Татьяна, 41 лет, мама Арины и Алексея:
«Мне было 3 года, в тихий час мне не разрешили выходить в туалет. Сначала у меня сильно болел живот, а потом я накакала в трусы. Воспитатель выставила меня в туалет и оставила там одну ждать няньку. Туалет был с двумя дырками в бетонном полу и полкой с горшками. Я очень замерзла и плакала. Дырки пугали своей темнотой и дурным запахом. Нянька пришла, отругала меня, но все-таки вымыла. После этого я сильно простыла. Долго была на больничном. Бабушка устроила воспитателям скандал. Я своих детей рано приучала к горшку, и очень нервничала, если им приспичивало в общественных местах. Но при этом дочка (7 лет) какает только дома, а в детском саду терпит».
Вера, 38 лет, мама Олега, Любы и Захара:
«Мне было лет 5–6. Однажды в детском саду наша воспитательница должна была куда-то отлучиться из группы. Прекрасно понимая, что одни мы тут же поднимем шум, она усадила всех детей на стульчики, стоящие в ряд, и каждому в рот налила воды из чайника, чтобы мы не разговаривали. И объяснила, что когда вернется, проверит, есть ли вода у каждого. Если не будет — значит, шумели, и она накажет.
Ушла.
Первую минуту все сидели тихо. Но постепенно это стало надоедать. Кто-то проглатывал воду и бежал в туалет за новой порцией. Воспитательница все не возвращалась. Тогда осмелевшие мальчишки и самые отвязные девчонки начали баловаться: стали выплевывать воду на пол, хлопать друг друга по щекам, растирать лужу ногами, смеяться, бегать в туалет к раковине.
Я не относилась ни к смелым, ни к отвязным. И просто сидела со своей водой. Пока вдруг ко мне не подбежал кто-то из ребят и не хлопнул меня по щекам. Вода выплеснулась!
Воспитательница все не возвращалась, пол в группе превратился в большую лужу. Веселье продолжалось. И только я сидела и не решалась встать со своего места, чтобы набрать в рот новой воды. Я боялась, что как только я встану, придет воспитательница и увидит, что меня нет на месте.
И наконец, спустя вечность, вернулась она. Пришла в ужас от общей картины. И тут же начала проверять рты. Как я ни пыталась сделать вид, что у меня все в порядке, воспитательница раскусила и меня. Всех нарушителей она поставила в круг и заставила стоять с поднятыми руками. Это было долго и потому больно. Несмотря на весь ужас, та ситуация научила меня рисковать. Лучше рискнуть и получить шанс на победу, чем ничего не делать и заведомо проиграть. В моей жизни много раз случалась ситуация, требующая от меня риска. И очень часто риск оказывался нужным и верным шагом, порой, даже спасительным. А насчет детей — по попе давала только старшему. Двое младших как-то без этого обошлись. Сейчас наказание состоит в лишении гаджетов. Очень действенно, никто не спорит».
Жестокость порождает жестокость?!
Настя, 40 лет, мама Лены, Наташи, Саши, Веры и Маруси:
«Нас с сестрой в детстве наказывали жестоко. Когда я об этом думаю, то и сейчас удивляюсь, как нам ничего не сломали. Били ремнем, веником, нагайкой — чем угодно, что попадалось под руку. Страшно, больно, унизительно. За 4, которые была в нашей семье плохой оценкой, отчим считал своим долгом спрашивать у меня пересказ близко к тексту, то есть наизусть. А с 6 класса я учила параграфы текста наизусть — в голове не откладывалось ничего, зубрежка была бесполезна, я не высыпалась, снова получала 4. И так по кругу. Родители били нас за неудавшуюся жизнь: потому, что так хотелось. Часто люди, пережившие в детстве такой опыт, дают себе обещание никогда в жизни не поднимать руку на детей. Но у меня не случилось этого стопора, спусковой крючок не сработал — и я наказывала своих детей телесно. Мне очень стыдно».
Валя, 33 года, мама Игоря и Максима:
«Отчим ставил нас, детей, в угол на горох, гречку, бил всем, что было под рукой — ремнем, кипятильником, массажером, полотенцем, ребром ладони по почкам. Мама прожила с ним около 3 лет, а потом подала на развод из-за нас. Но все время считала нас виноватыми в их разводе. У меня есть дети, но мужа нет — я опасаюсь мужчин. Благодаря опыту детства я за версту вижу больных на голову людей, чувствую настроение окружающих, могу ответить на любое наказание протестом, хорошо отслеживаю и сортирую любую манипуляцию и критику в своей адрес. Я понимаю, за что надо брать ответственность, а за что нет. А вот у брата проявились такие же склонности, как у отчима и жестокость к детям».
Не наказывали, но пару раз было — за дело!
Александра, 42 года, мама Маши:
«Меня не наказывали. Один-единственный раз бабушка шлепнула кочерыжкой по попе, когда я в 7 лет ушла из дома, а они с родителями чуть не умерли от страха. Считаю, что правильно шлепнула. Дочь люблю, кочерыжкой не пользуюсь».
Содержание
- История обо мне и моих девчонках
- Форум для подростков Антизомби
- Инструктаж по прикладному воспитанию
- Нужно ли пороть ребенка
- Пороть ребенка: стоит ли?
- «Побочные эффекты» от порки детей
- Новые темы:
История обо мне и моих девчонках
Мои родители, которых и самих нередко пороли в детстве, перенесли это наказание в нашу семью. Так что мое детство было неразрывно связано с поркой. Сколько себя помню, во всяком случае с 3 лет – это точно, меня шлепали ремешком, а не ладошкой. В этом «заслуга» моей бабушки, которая в свое время провела с родителями разъяснительную беседу о том, что шлепать рукой – небезопасно, можно что-нибудь отбить у малышки, не рассчитав силы, а вот ремешок – самое то. Вспоминается сейчас смутно, но кажется шлепали больно, и я обычно плакала. И все же «днем рождения» ремешка в моей жизни я считаю возраст в 5 с небольшим лет. Все началось со случая, когда я сильно расшалилась, и папа решил не как обычно «привести в чувство» с помощью ремешка, а именно наказать, выпороть ремешком. И вот эта порка мне запомнилась неплохо, потому что меня в первый раз тогда разложили на кровати, мама держала, а папа долго (как мне запомнилось) сек мою попку, и боль была не короткая как раньше от нескольких шлепков ремня для «приведения в чувство», но заставила нареветься вдоволь во время порки и запомнить это первое, по-настоящему серьезное для того моего возраста, наказание. С тех пор меня только так и наказывали: на кровати, удерживая чтобы не вскочила, и напарывали попку. Во всяком случае, в 6-7 лет попка всегда «горела» после наказания, а краснота окончательно сходила (тогда еще без синячков) к концу следующего дня.
Когда я пошла в школу, то весь первый класс меня «воспитывали» ремешком, приучая к порядку и дисциплине. Учеба мне всегда давалась неплохо, а вот за поведение в школе, шалости дома, невнимательность и несобранность – попадало частенько. Порой, и две недели подряд не обходились без наказания. И все же, к 4-5 классу число наказаний заметно снизилось, хотя, наверное, раз в месяц меня наказывали ремнем. К этому возрасту сменился и ремень: папа специально купил новый, более соответствующий, на его взгляд, моему возрасту. Старый же мой ремень перешел по наследству к подрастающей младшей сестренке, о которой я расскажу ниже. С новым ремнем даже относительно редкие порки запоминались неплохо, хватало, чтобы несколько недель не забывать о наказании и вести себя прилично. Тогда я впервые столкнулась с тем, что после порки было болезненно сидеть. Не скажу, чтобы совсем нельзя было присесть как это нередко описывают, но сидеть 1-2 дня было действительно неудобно. Новый ремень оставлял после себя уже синяки, которые сходили до недели. Особых проблем эти синяки не доставляли, разве что могли привлечь внимание на физкультуре, в раздевалке. Впрочем, я была не одинока с такого рода затруднением: минимум 3-4 девчонки из нашего класса имели те же проблемы со следами, так что все остальные девчонки к этому привыкли и не обращали на нас особого внимания. В 6-7 классе родители, видимо полагая, что нельзя упустить начало ломки моего характера со вступлением в подростковый возраст, стали пороть еще строже. Видимо, это неплохо дисциплинировало и воспитывало меня, потому что к 15 годам порки практически сошли «на нет». Впрочем, было все-таки несколько строгих порок в 15 лет: характер, как и у многих подростков в этом возрасте, у меня был «не сахар». Однако к 16 годам меня совсем перестали наказывать ремнем. Одной из причин это был развод родителей, за которым мы с сестренкой как-то выпали из-под пристального внимания родителей.
К этому моменту, к моим 16 годам, моей сестренке исполнилось 9 лет. Когда родители увлеклись своим разводом, то присмотр за сестренкой сам собой перешел на меня. Я и до этого нередко привлекалась к присмотру за сестренкой, даже когда сама была невелика, а сестренка ходила в садик. Когда же сестренка пошла в школу, то чаще я, а не родители, помогали ей с учебой. По правде сказать, учиться сестренка сразу же, с начальных классов, стала заметно хуже, чем я, так что получала ремнем не только за поведение, но нередко за свои «тройки» и даже «двойки» со 2-ого класса. Вообще, надо сказать, что сестренку с садика наказывали строже, чем меня; во всяком случае, пороли чаще. Со школы же точно строже наказывали, хотя бы потому что мой ремень, которым меня начали наказывать только с 5 класса, вовсю гулял по попке сестренки с первого класса. Словом, пороли ее не только весьма больно, но и часто.
В первый раз я всерьез выпорола сестренку в ее 8 лет. Никак не могла заставить ее сесть и по нормальному учить уроки, так что пригрозила все рассказать отцу. Порка от отца сестренку страшила не на шутку, так что со слезами пришлось ей нести ремень и ложиться на кровать… С тех пор не раз выручила сестренку с уроками, объясняла ей и в крайнем случае элементарно подсказывала, но если видела, что сестренка ленится, то привычно уже наказывала ее ремнем. Сестренка быстро оценила для себя преимущества в этой ситуации: порка отца, по любому, была строже, так что учиться с моей помощью и не лениться было для сестренки привлекательным вариантом. Когда же мне родители «официально» поручили присмотр за сестренкой в ее 9 лет, то открылось, что оказывается, родители знали с определенного времени о том, что порой я «самовольно» наказывала сестренку ремнем, только не стали вмешиваться …
Так что, когда родители озаботились собственными проблемами с разводом, все воспитание сестренки практически перешло на меня. Признаюсь, за лень наказывала сестренку моментально и без всякого угрызения совести ее порола. А вот за замечания из школы было немного жаль пороть, поскольку сама себя помнила в ее возрасте, да и в свои 16-17 лет не была пай-девочкой. Однако, здесь сыграла свою роль привычка, сформированная отцом: за «поведение» всегда следовала порка, так что сестренка даже не задумывалась что-либо поменять и не спорила, а до недавнего времени, до своих 13-14 лет, сама шла за ремнем. Конечно сейчас, когда сестре почти 15 лет, есть проблемы и покруче школьных замечаний, но это отдельная тема.
К своим 19, благодаря разводу родителей и обмену квартир, я стала обладательницей отдельной большой квартиры, в которую перебралась не только я, но вскоре и моя сестра. Жить со мной, а не с матерью, – это было ее решение. Несмотря на то, что сестра прекрасно понимала, что придется подчиняться, и я продолжу ее наказывать. Что и приходится делать до сих пор. Вообще, для девчонок 13-15 лет – ответственный возраст, знаю и по себе, и по сестре, так что прекрасно понимаю сейчас своих родителей, которые в мои 12-14 лет держали меня достаточно строго, стараясь не упустить момента. Потому что в 15-16 лет перевоспитывать проблематично.
Годы моей учебы в университете пролетели незаметно, к тому же практически с самого начала я совмещала учебу с занятием репетиторством, и успешные занятия с сестренкой сыграли не последнюю роль в таком выборе «подработки». В чем немало, без лишней скромности, преуспела. Это тоже отдельная тема для рассказа, связанная с темой порки. – Да, пришлось столкнуться с тем, что статистика про 10%-20% детей, которых физически наказывают, актуальна по сей день. Да и с чего бы ей меняться?
Помимо опыта воспитания сестры и тех ситуаций, с которыми я столкнулась, занимаясь репетиторством, за последние полгода пришлось неожиданно приобрести новый опыт – опыт воспитания 9-летней озорной девчонки. Юлька, так ее зовут, появилась в моей жизни практически случайно: хорошие знакомые родителей, уезжая на вахту Север, зная о моем опыте воспитания сестренки с 8-9 лет, неожиданно завели разговор в новогодние праздники о Юльке … Так эта озорная, но интересная девчонка, попала в мои воспитанницы. Юлька действительно интересная девчонка, которая обладает каким-то удивительным даром постоянно находить себе приключения в буквальном смысле на свою попку. Родители Юлька так сразу и сказали: «Пороть! «. Что и пришлось начать буквально через неделю после ее появления. Интересно, что когда впервые я сказала Юльке, что она будет наказана, то даже немного растерялась, когда Юлька простодушно спросила «как само собой разумеющееся»: «Ты меня выпорешь, да? «. Признаться, в тот, первый раз, я сама для себя вначале не решила, как наказывать … Вопрос же Юли, как она его задала, расставил все точки над «i» и избавил от сомнений. Когда же выпорола ее, опять же, осторожничая на первый раз, Юлька в последующем разговоре вновь меня удивила, признавшись чистосердечно, что «мама меня сильнее наказывает». И что делать прикажете? – Пришлось в следующий раз начать «сильнее наказывать». Юлька конечно побаивается порки, но главное для нее, чтобы «справедливо» наказывали. Вести такой примерно с ней диалог:
– Юль, я понимаю, пошалить снова хочется? Ты что обещала на прошлой неделе? Помнишь, сколько получила?
– 15. Да-аа, больно!
– А зачем ты снова то же самое, уже в четверг?
– М-ммм.
– Что, мало наказали?
– (С обидой). Ааа-га!! Ты тогда сказала, что уже 25!!
– Юля!! Так что мало попало?
– (Со слезками). Больно!! Ты сказала…. Ты сразу сильно меня ремнем!
– Юля, вспомни, о чем мы договаривались? Я что тебе про следующий раз сказала? Вспоминай!!
(Здесь надо отдать должное Юльке, 9 лет, а уже умеет отвечать за свои поступки, «не юлит». )
– М-ммм, 35 (заплакала). Знаешь, как больно!!
(Опять же, отдам должное Юльке. – Подумает, но истерик не устраивает и не просит «простить на этот раз». )
– Юля, ну мы два раза уже наказывали тебя, разве не так? Скажи, честно будет, чтобы мы на этот раз тебя выпороли как договаривались?
И т. д.
В итоге, после такого получасового разговора – обсуждения, Юля больше не спорит, признает, что «честно» будет ее наказать, и начинает раздеваться и готовиться к наказанию. Плачет, но снимает трусики, и сама ложится. Хотя знает, что сильно ремнем накажу. Действительно сильно ей попадает, даже строже, чем наш отец порол сестренку в таком возрасте.
И здесь необходимо затронуть вопрос, что все мы разные, и кого-то один вид ремня уже «вразумляет», а кого-то – надо действительно хорошенько выдрать, чтобы отложилось в голове. К сожалению, Юлька из числа тех, кого действительно для «понимания» приходится хорошенько выдрать. Ну не откладывается у нее в голове «слабая» порка, чтобы там не говорили сторонники «легких» наказаний. И потом, мне порки на 2-3 недели хватало, а вот Юльке надо постоянно «напоминать» ремнем. Кстати, это не такая уж редкая ситуация: мне доводилось общаться с несколькими девушками, которые делились своими неприятными воспоминаниями, так вот сами эти девушки признавали, что порой не успеют сойти следы от последнего наказания, как снова убегали на ту же «гулянку» и пр. Знали, что вновь строго накажут – и убегали … Такой вот характер.
С Юлькой вопрос «чтобы помнила» удалось решить только в конце весны, когда обстоятельства сложились так, что впервые «дозрела» (с подачи знакомых) до розог. Это тоже отдельная тема рассказа, сейчас же, рассказывая про Юльку, скажу, что ивовый прут действительно отлично вразумляет Юльку, в достаточном количестве (для ее возраста) придает «память» на 2-3 недели. Вот здесь действительно жаль Юльку, потому что прекрасно вижу, что с большим трудом переносит наказание прутом, но действует, действует! Опять же, предупреждая возмущения некоторых товарищей – противников порки, не открою Америки, что розги издавна использовались для наказания, так что ни о каком «издевательстве» или «садизме» речи быть не может.
Не могу удержаться, чтобы немного не поиронизировать. Пришлось по переписке пообщаться с одной действительно умной женщиной, которая воспитывает дочь без ремня, а вот мужа переубедить, чтобы не порол сына – не может. Доказывает, что порка неэффективна в переписке, но вынуждена признать, что 6-7 лет спорит с супругом, но не может его переубедить в «бесполезности» порки. А может не стоит спорить о «бесполезности»? – Глупо, право, отрицать очевидное, проверенное веками. Другое дело, что можно строить эффективное воспитание, не используя ремень. – Это тоже факт. Но тогда и нужно честно признать, что порка – эффективный инструмент воспитания, но есть и другие, не менее эффективные инструменты, помимо порки. А вообще, что эффективно для одного – неэффективно для другого, все мы индивидуальности.
Просыпается Толик от сильного запаха гари по всей комнате и недовольных возгласов Лёни: -Юный пиротехник, ты зачем мой учебник по Химии поджёг? Ну, я тебе сейчас… -Лёнька, не кричи! Ты не прав. Вован занимается благими делами и избавляет нас от химии! — Заступается за Вовку Толик. -Доброе утро, бухарик! — Улыбается Леонид, видя пустой взгляд Толи. -Утро добрым не бывает… — Вздыхает Толик. -Рассольчик огуречный помогает! — Продолжает за братом Леонид- Я тебе кстати его принёс. Выпей, полегчает. -Да что толку от твоего рассола? У меня голова болит, а от головы надо принять, что ни будь легкое, ну типа сухое полусладкое или… -А от твоей головы только топор поможет! — В дверях появляется недовольный Илья. — Лёнька, дети уже готовы! Сегодня вам придётся идти без меня. И смотрите не опоздайте! -А Толик? Он же ещё не готов! — Удивляется Лёня. -А я его на сегодня отпросил! — Отвечает Илья.- Нам нужно поговорить. -Удачи! — Шепчет Лёнька и, похлопав Толика по плечу, одевшись, вместе с гномами уходит. Илья, стоя в дверях, смотрит, как Толик жадно опустошает банку с огуречным рассолом. -Ну и о чём ты хотел поговорить? — Спрашивает Толя, когда содержимое банки заканчивается. -А ты не догадываешься? Мне вчера звонила твоя классная руководительница и сказала, что тебя из школы выгоняют.- Как можно более спокойно, отвечает Илья. -А ты её побольше слушай! Она тебе ещё и не такое расскажет! У неё же как у Винни пуха — в голове одни опилки! -Хватит! — Раздражённо говорит Илья.- А вчера, какой ты пришёл, напомнить? Куртка порвана, губа разбита, новый телефон потерян! А про то, что ты на ногах не стоял, я вообще молчу! -Слушай, Илюха, ты уже задрал со своими нравоучениями! Я тебе не маленький! Вон иди с Вовочкой так разговаривай, а от меня отстань! Как хочу, так и живу! Это не твоё дело! — Зло рычит на него Питерский. -Нет, дорогой, это как раз моё дело! — Срывается Илья и хватает парня за грудки.- Ты совсем уже страх потерял? А ну живо извиняйся! -Да иди ты на хуй! Достал уже! — Взрывается Питерский и отходит к окну. -Ты как с отцом разговариваешь? Куда мне идти? — Зло спрашивает Илья. -Куда слышал! — Огрызается парень. -Ну, всё Толик моё терпение лопнуло! Это было последней каплей! Снимай штаны и ложись на живот! — Рычит Илья, расстегивая ремень на джинсах. -Что? Ты с ума сошёл? Не чего я снимать не буду! Ясно? — Спрашивает Толик по-прежнему наглым, но одновременно чуточку дрожащим от страха голосом. -Тогда я сниму! — Отвечает окончательно потерявший контроль, Илья и, заломив парню руки за спину, швыряет его на кровать. -Ладно, прости! Я больше не буду! — Стонет Питерский, пытаясь вырваться из крепкой хватки Понамарёва. -Перестань рыпаться, а то хуже будет! — Отвечает Илья и, стянув с парня джины, складывает вдвое ремень. В такой идеальной тишине Толик отчётливо слышит звон пряжки и вздрагивает. -Не надо меня бить, я всё понял! Меня ещё ни когда не пороли. -Значит, сегодня будет впервые! — Зло отвечает Илья и замахивается. Услышав взмах ремня Толик невольно сжимает ягодицы и тут же чувствует жгучую боль, а затем ещё и ещё. Толик стискивает зубы и мысленно считает удары. «Пять, …Что же делать? А это больно! …Одиннадцать… Илья, сука…задница уже огнем горит! … Двадцать…Воспитатель хренов, да чтоб тебя! …Тридцать два… Какая тупая боль! Может просто извиниться и всё? … Сорок семь…Всё! Не могу больше терпеть!» Отчаянно вырываясь, думает парень. -Хватит вертеться, а то сейчас всыплю по голой заднице, ясно?! — Бросает Илья. -Прости! — Громко воет Толик. -Замолчи! Не хватало еще что бы соседи услышали! — Отвечает Илья и бьёт Толю ещё сильнее. Толик крепко прикусывает нижнюю губу, чувствуя, как предательски щиплет в носу. -Илья, ну пожалуйста, перестань! Мне очень больно! — Не своим голосом вскрикивает Толик, понимая, что не в силах больше сдерживаться. Опомнившись, Илья действительно прекращает наказание и быстро одевшись, уезжает к Коле. Толик принимает душ и, переодевшись, ложится в кровать. «Больно…очень больно и обидно! … Я ему не маленький мальчик чтобы со мной так!» — Злится Толик, потирая пострадавшее место.- «А я ещё доверял ему, думал, он заменит мне отца, а он…Сегодня был самый худший день в моей жизни …, Самый ужасный день»- Думает парень, проваливаясь в сон. Вскоре Толя уже преспокойно спал. Разбудил парня Леонид, который благодаря своей неуклюжести, уронил полку с книжками себе на ногу и красноречиво выругался. -Да братишка, не знал, что ты такие слова знаешь…- Открыв глаза, бормочет Толик. -О, наша спящая красавица проснулась, наверняка весь день проспал. Не надоело? — Спрашивает его Ленька, собирая с пола книги. -Нет, не надоело…- Потягиваясь, отвечает Толя.- А ты чего так рано? -Вообще-то уже три часа и уроки давно закончились. -Понятно, везёт тебе…- Тянет Толя, поднимаясь с кровати. -Ну, рассказывай, что с утра было? — С интересом спрашивает Лёнчик. -Нечего особенного… и вообще, это не твое дело! Понял! — Огрызается Толик. -Да ладно, чего завелся то? Спросить нельзя.- Разводит руками Лёня и выходит из комнаты. Толик встаёт с кровати и, шаркая ногами, идёт вслед за братом. Леонид разогревает суп. -Ладно, Лёнь, ты прости меня! Просто настроение не к чёрту! -Что сильно ругался? — Спрашивает Лёня. -Да, и не только ругался…- Отвечает Толик, закуривая сигарету. -В смысле? А что ещё делал? -Да не важно! -Почему ты не хочешь мне рассказать? Я думал мы с тобой не чужие друг другу люди, и у нас нет друг от друга секретов. -Хорошо, я расскажу, только ни кому, ладно? — Чуть помедлив отвечает Толик. -Ты же знаешь, я умею хранить тайны! -Ну в общем…, Илья меня выпорол! — Произносит Толя, краснея от стыда. -Выпорол? — Глаза Лёни округлились. — И ты так спокойно об этом говоришь? Он же права не имеет! -А что я, по-твоему, должен делать? — Усмехается Толик. -Не знаю, … Ты есть будешь? — Переводит тему Леонид. -Буду. Я вообще ещё со вчерашнего дня ни чего не жрал! … Лёнь, а где малышня? — Спохватывается парень уже сидя за столом. -Они во дворе гуляют. Через полчаса придут.- Отвечает Леонид. -Ясно, опять, небось, весь двор по домам разбежался, как только увидел эту святую троицу! — Смеётся Питерский и разговор парней плавно переходит в обсуждение нового фильма. Вскоре дома появляются близнецы и Вовочка. Лёня садиться за уроки, а Толик с гномами смотреть телевизор. Илья возвращается поздно вечером. -Папочка пришёл! — Радостно кричит Вовочка, прыгая по комнате. -Привет, банда! — Отвечает Илья и идёт на кухню. Лёня отправляется следом. -Лёнька, что у нас есть поесть? — Потроша холодильник, интересуется Илья. -Ты зачем Толика выпорол? — Тихо, чтоб не слышали дети, спрашивает парень. -А ты от куда знаешь? — Удивляется Илья. -От верблюда.- Огрызается Лёня. -Сам виноват! Надо было головой думать! И вообще, какое твоё дело? -Моё какое дело? Вообще-то Толик мой брат. Ты избил его, а теперь ведёшь себя, как ни в чём не бывало. Ну и кто ты после этого? По-моему обычный трус! -Слушай, а ты не много ли на себя берёшь, мальчик? Или тоже получить захотел? — Срывается Илья наступая на Лёньку. -Угрожаешь, да? Что не нравиться когда правду говорят? Ты хоть понимаешь, что ты наделал? -Да я знаю, что был не прав! — Восклицает Илья — Так получилось, я разозлился и совершил ошибку, о которой очень жалею. А теперь я не знаю, что мне делать.- Тихо добавляет он. -Ты знаешь, обычно, если кто-то чувствует свою вину, этот кто-то извиняется! — Не без нотки сарказма отвечает Лёнька -Спасибо, капитан очевидность! А если он не захочет меня прощать? -Не правда, Толик добрый, он всё поймёт.- Спокойно отвечает Лёня и уходит в детскую. Илья, немного помешкав, направляется следом. В комнате царит обыденный хаос. -Так, малышня быстро идите зубы чистить! — Приказным тоном говорит Илья, отдирая от шкафа пластилин. Близнецы и Вовочка послушно уходят. — Пойду, прослежу, чтобы они не разнесли нам ванную! — Победно улыбается Илье Лёня и следует за детьми. — Толь…- Илья подсаживается на кровать сына.- Прости меня, я сорвался! Сам не понимаю, что на меня нашло! — Произносит он. Анатолий молчит, но приподнимается на локте и заглядывает в глаза Понамарёва. -Сына, ну не смотри ты на меня так! Что мне сделать, чтобы ты меня простил? — Нервно спрашивает Илья. -Обещай, что больше ни при каких условиях, ты меня не ударишь! — Необычайно серьёзно отвечает Толя, не отрывая взгляд. -Хорошо, даю тебе честное слово, что больше ни когда не буду тебя бить! — Быстро произносит Илья.- Но с одним условием… -С каким? — Толик вопросительно выгибает бровь. -Пообещай, что исправишь все двойки и бросишь курить! -На счет двоек обещать не могу, а курить…, так уж и быть, больше не буду.- Отвечает парень, хитро улыбаясь «папочке». На несколько секунд наступает молчание, но это не надолго… -Вы зачем мочалку подожгли? — Из ванной слышится испуганный голос Лёни. -Вовочка! — Одновременно восклицают Илья и Толик и бегут в ванную.
Форум для подростков Антизомби
Как пороть ребенка
2 методика:Мысли и разговоры о поркеПорка
Порка является традиционной мерой физического наказания, применимого к детям. Однако в родительских кругах до сих пор ведется дискуссия о том, можно ли с помощью нее пресекать плохое поведение и в какой-то мере преподавать уроки. Если вы решили для себя, что все-таки будете пороть ребенка, вам следует изучить общие положения о том, как делать это спокойно, осторожно, без излишнего травматизма, чтобы ребенок не чувствовал себя ущемленным, а усвоил урок и осознал свои ошибки.
Шаги
Метод 1 из 2: Мысли и разговоры о порке
1 Убедитесь, что вы тщательно все спланировали. Прежде чем пороть ребенка, вы должны быть на сто процентов уверены в том, что вы хотите применять именно эту меру наказания, а не другие нематериальные виды наказания, такие как лишения привилегий или домашний арест. Если же вы абсолютно уверены в том, что порка необходима, вы ни при каких обстоятельствах не должны менять свое решение.
2 Объясните ребенку, что он сделал не так, и как ему следовало поступить. Это должна быть вольная дискуссия, в ходе которой ребенок сможет задавать вопросы, чтобы понять, что именно от него ожидали. Применяя любые наказания, вы должны всегда быть спокойны и пресекать любые вспышки гнева.
3 Определитесь с укромным местом, в котором вы будете пороть ребенка. Не стоит делать это на виду у других людей, будь то друзья или родственники, поскольку это может психологически травмировать ребенка, он может попросту обидеться и не усвоить урок.
4 После того, как вы разобрались во всем сами, дайте понять ребенку, что в случае, если тот неправильно себя будет вести, вы будете его пороть. Ребенок может немного злиться или таить обиду. Кроме того, он может становиться нервным. Это вполне ожидаемо и естественно. Вы должны понимать причины подобной реакции и уметь стоять на своем.
5 Скажите ребенку, что он должен смирно принимать наказание. Скажите, что пытаться отпираться или давать сдачи бессмысленно, поскольку наказание неизбежно. Если ребенок пытается с вами пререкаться, скажите, что это не сделает порку короче. Также, помните, что плач во время, до и после порки – естественное явление, за которое ребенок не может быть наказан.
Метод 2 из 2: Порка
1 Бейте ребенка голыми руками, а не подручными средствами. Ремни могут быть опасны и травматичны, поэтому лучше обойтись без них. Всегда шлепайте ребенка по голой попе: это более эффективно, и вы можете это контролировать. Кроме того, это справедливо, потому что одежда ребенка на это не влияет, а значит, нет фактора случайности – каждый шлепок имеет одинаковую силу.
2 Снимите все свои кольца с рук, прежде чем приступите к наказанию, потому что ими вы можете травмировать ребенка или сильно ударить руку. Вы же не хотите причинять вред своему ребенку? Так же повынимайте все из карманов своих штанов, чтобы ребенок мог спокойно разместиться у вас на коленях. Сложите свои вещи рядышком на столе или стуле.
3 Спустите штаны и нижнее белье своего ребенка (более взрослые дети должны делать это сами). Перекиньте ребенка через колени. Сядьте, а затем положите ребенка на колени.
4 Не разговаривайте во время порки. Оставьте все разговоры на потом.
5 Расслабьте руки, положите одну ребенку на спину, а другую на попу. Убедитесь, что ребенок не ерзает, а его ноги сомкнуты.
6 Не бейте слишком сильно. Не нужно вкладывать в шлепки много силы для того, чтобы проучить ребенка, к тому же, если вы переусердствуете, то можете нанести ребенку увечья или травмировать его. Кроме того, порка несет в себе не только причинение физического дискомфорта, но и некий символизм. Прислушивайтесь к реакции ребенка, чтобы знать, не слишком ли больно вы бьете его.
7 После порки поговорите с ребенком. Скажите, что сделали это потому, что любите его, и что дисциплина – это часть вашей любви. Сделайте акцент на том, что он может избежать наказания, если будет действовать обдуманно и принимать правильные решения.
8 Постарайтесь сделать порку хорошим уроком. Это может показаться странным, но правильно примененная порка может преподать ребенку ценный урок, который позитивно скажется на его будущем. Вы можете чувствовать себя отвратительным родителем, но на самом деле, если порка применяется с умом, без излишней жестокости и из правильных побуждений, она является важной частью воспитания детей.
9 Скажите своему ребенку, что любите его, несмотря ни на что. Обнимите и поцелуйте его. Он может обижаться на вас несколько дней, но в конечном итоге все равно простит.
Советы
Бейте только по голой попе.
Пороть ребенка можно начиная с 4-5 летнего возраста. Более маленьких детей пороть не стоит. Порка эффективна для более взрослых детей, поскольку они смогут понять ее значение. В некоторых случаях она применима даже к подросткам, но это скорее исключение, чем правило. Если же подобная мера оказалась неэффективной, попробуйте применить другие способы наказания.
Не применяйте порку слишком часто. Если вы будете все время бить ребенка по попе, это перестанет быть эффективным, поскольку ребенок к этому попросту привыкнет. Порка должна носить исключительный характер и применяться не чаще нескольких раз в год по мере взросления ребенка.
С другой стороны, возможно, лучше применять другие воспитательные меры.
Мальчиков должны пороть отцы, девочек – мамы.
Предупреждения
Бейте ребенка исключительно по ягодицам и ни в коем случае не по голове или туловищу.
Не стоит бить ребенка в транспорте.
Не бейте ребенка в порыве гнева.
Не стоит пороть ребенка, если вы не являетесь его родителем или опекуном. Нянечки, это касается вас. Это не только незаконно, вас так же могут обвинить в сексуальных домогательствах.
Соблюдайте все законы, ограничивающие или запрещающие порку или другие физические наказания. К примеру, в США порка разрешена везде, кроме некоторых штатов, но только в том случае, если вы являетесь родителем или опекуном ребенка. Тогда как учителям или любому другому персоналу школы в 31 штате пороть детей запрещено. В Канаде же запретили пороть детей младше двух и старше двенадцати лет, а так же применять при этом любые подручные средства. В Новой Зеландии и еще 22 странах мира, в том числе европейских, любые виды порки вне закона без исключения.
Имейте в виду, что если вы решились пороть ребенка на людях, вы можете столкнуться с возмущением других людей, которые подобное не приемлют, даже если в вашей стране порка разрешена, и вы имеете полное право это делать. Это особо актуально для регионов, где люди негативно относятся к порке. Поэтому не стоит делать это в публичных местах.
Если в школе, где ребенок учится, применяют физические наказания, и ребенка уже выпороли, не стоит повторять процедуру дома. Многие родители это делают, но это несправедливо – наказывать дважды за одно и тоже действие.
Не используйте подручные средства для порки детей младше 8 лет. Никогда не бейте ребенка ремнем или чем-то подобным.
Не применяйте дополнительные меры наказания, к примеру, не ставьте ребенка в угол; порка сама по себе уже достаточное наказание.
Инструктаж по прикладному воспитанию
Ремень и розги – это сильнодействующее средство и применять его нужно только по строгим показаниям. Уж коль драть ребенка, то не чаще одного раза в неделю, лучше по субботам не из-за старинного русского обычая, а чтобы в воскресение ребенок мог бы прийти в чувство после наказания и осознать свою вину. Для порки маленьких детей лучше всего подходят прутья из красного дерна: длинные, ровные, без сучков и очень гибкие. Бить только одним прутом, не связывая их в пучок. Для порки более старших детей применяют ремень. Ремень применяется только для детей и еще слегка лишь опушившихся в паху подростков. Пряжкой лучше не пользоваться, а ремень складывают вдвое. Там где ложится “петля”, остается синяк. Детей иногда наказывают также мокрой веревкой. Порет взрослый детей и подростков и свежей крапивой, окуная ее в ведро с дождевой водой и высекая по голой заднице. Подростков с уже сильным оволосением в паху и более взрослых секут чаще всего розгами. Плетью порят за серьезные провинности, и только по решению главного. Розги заготавливают заранее. Срезают у ручья длинные ивовые прутья, вымачивают, замачивают в соленом растворе Подойдя к ведру, выбирают самый длинный прут. Если используются розги, ребенка рекомендуют всегда смазывать, втирая, вазелином, поскольку так получается больнее, кожа портится меньше, а следы проходят быстрее.
Бить ребенка рекомендуют, привязав его к дивану, а еще лучше – к скамейке, чтобы он не мог бы вырываться и получал бы удары только лишь по попе, а не по жизненно важным органам. Скамейку делают из очень толстых и плотно пригнанных друг к другу досок, долгое время лежавших в воде, и проделывают в скамейке несколько отверстий для того, чтобы фиксировать наказываемого так, чтобы попа не могла вертеться. Стоять такая скамейка может под окнами, а при необходимости выдвигаться на середину комнаты.
Порят, положив ничком и привязав к скамье (дивану) так, чтобы попа не дёргалась. Ребенка заставляют лечь на диван (скамейку) и вытянуть вперед руки, завертывают ему рубашку (платье) до подмышек и спускают до щиколоток трусы. Руки и ноги ребенка связываются ремнями и притягиваются к ножкам дивана (скамейки), вытягивая наказуемого как стрелку компаса. Как ребенок маленький, руки связывают вместе, и ноги связывают вместе, когда же вырастает, руки и ноги привязывают по отдельности к ножкам скамейки или табуреток, если скамейка становится коротковатой для полной растяжки. Нередко ребенка привязывают еще и за талию, чтобы он меньше вертелся. Под живот ему могут положить подушку, а могут и не положить. Однако чаще всего взрослый порет ребенка, укладывая его животом поперёк своих коленей или же стоя или сидя, зажав его голову между своих колен. Шлепает сильно ладонью, ремнем или плашмя ложкой, линейкой. Так как гениталии ребенка прижаты к коленям экзекутора или находятся как раз над коленями, отсюда и возникает возможность сексуального возбуждения и даже случайного оргазма в этом положении, и эта позиция, как полагают, является причиной, пробуждающей возникновение огромное количества фетишей и извращений, связанных с поркой, еще в детстве.
Иногда исполнители помогают наказуемому обнажить задницу и лечь. А иногда требуют, чтобы ребенок делал это самостоятельно. Если он сам не спускает с себя трусы и не ложится на живот, поднимая рубашку (платье), его ждут дополнительно несколько очень чувствительных ударов. Нарвавшись несколько раз, ребенок уже заголяется сам, даже без напоминания. Спину свою взрослый во время удара держит ровно, прут должен пересекать обе половинки, а дергать его на себя нельзя: порвется кожа. Нельзя бить два раза по одному и тому же месту: синяк будет больше, а пользы от такого воспитания меньше. За сопротивление могут возлагать дополнительное наказание.
Каковы при порке ощущения ребенка? Вначале по телу пробегает неприятный холодок. Ребенок ревет как белуга и судорожно сжимает ягодицы. Просит простить. Ему очень страшно. Его сердце отчаянно бьется, явно намереваясь выпрыгнуть из груди. Все достается его попке. Он вертит ею, как только может, взрослый не всегда попадает совсем точно, и бывает очень больно. Когда приходит черед розог, ребенок сперва слышит противный свист, и все его тело пронзает жуткая боль. Он орет как резаный. При порке крапивой сначала становится холодно, а потом тело все горит как на сковородке. Взрослый спокойно ждет, пока ребенок проорется. Когда боль у ребенка стихает, на него обрушивается следующий удар чуть выше первого. После порки рекомендуют мазать наказанное место маслом из лампадки, а если сильно повреждена кожа — йодом. Для того, чтобы не было следов, используется техника порки с разогревом. Воздействие вначале очень щадящее, мягкими порющими средствами. Это способствует притоку крови к обрабатываемому участку, увеличению эластичности кожи и мышц, и началу выделения эндорфинов. До, во время и после порки на кожу ягодиц наносятся специальные мази, кремы и гели, благодаря которым риск возникновения сле дов сводится к минимуму. Ребенок в полубессознательном состоянии может даже и не помнить, как его отвязывают. Прийдя в себя , при удобном случае он смотрит на свою попу в зеркало. На посиневшей попе вспухают аккуратно прочерченные параллельно друг другу полосы. Урока хватает недели на две-три. В случае порки детей, порка нередко является мощным эротическим переживанием для экзекутора.
[email protected] если вам интересна эта тема как таковая как с позитивных нак и с негативных сторон
Нужно ли пороть ребенка
Пороть ребенка: стоит ли?
Один из наиболее древних методов наказания, порка считалась также и традиционным методом воспитания для множества русских семей. Однако, рассматривая реалии современных методов воспитания, стоит ли тратить силы на подобный метод?
Многие психологи считают, что если родитель пытается применить физическое насилие по отношению к ребенку в качестве наказания, то это говорит о несостоятельности родителя: нужно уметь разъяснить своему чаду все словами, воздействовав на его сознание вербально, без использования кожаного ремешка или — чего хуже — плетки.
Тем не менее, и это утверждение не совсем просто подтвердить: некоторые дети совершенно не умеют обрабатывать информацию, а 10-летнему ребенку не всегда просто объяснить, почему это плохо, а это — хорошо, поэтому легче закрепить поведение ребенка наказанием, как при дрессировке собак.
Если послушать мнения родителей послушных детей, то большая часть из них сходится на том, что главным принципом физического наказания является умеренность — порка только тогда, когда «в ребенка реально вселяется какой-то бес».
«Побочные эффекты» от порки детей
Многие психологи считают порку не только устаревшим методом, но также и тем, который способен принести в жизнь ребенка несчастье и уничтожить в нем потенциальные таланты…
Почему?
Сегодня психика человека находится в постоянном напряжении, а у детей это напряжение проявляется еще сильнее, следовательно, они могут страктовать вашу заботу совсем иначе — они могут не понять, за что вы их наказали. Посчитав порку обычным актом насилия над ними, они станут замкнуты и затаят на вас злобу.
Расшатать психику ребенка очень легко, если пороть его сильно и с самого детства. При это вряд ли он изменит свои идеологические ориентиры, если будет видеть в своем окружении (друзья, семья, одноклассники) людей, делающих то, что ему запрещают. В будущем это может лишь подстегнуть в нем желание попробовать запретный плод.
Пороть маленьких детей только в крайних случаях: специалисты по воспитанию, а также народная мудрость советуют начинать акты физического наказания на стадии подросткового возраста, когда мозг ребенка «шалит» сильнее всего.
Глупо прыгать из одной крайности в другую: пороть постоянно — можно вызвать последствия, о которых говорилось выше, не пороть совсем (особенно мальчиков) — может вырасти слабовольный человек, поэтому идеальным вариантом будет умеренность. Более того, стоит учитывать психотип вашего чада — кто-то может воспринять порку как бессмысленное насилие и проходить всю жизнь забившись в «кокон», имея ужасно низкую самооценку. Будьте осторожны, чаще всего можно просто пошлепать по попе (тех, кто помладше) или дать оплеуху (тем, кто повзрослее), но сперва — разговор.
В статье про физические наказания был вопрос для тех читателей, кого били в детстве, поделиться тем, как это повлияло на их взрослую жизнь. Родители написали много комментариев. Публикуем их здесь и надеемся, что эти истории переубедят тех, кто считает физические наказания необходимыми и полезными для ребенка.
«Читала комментарии и долго думала написать или нет. Меня в детстве била мама, ну как в детстве, продолжалось это почти до 14 лет, потом я ушла с сестрой жить к отчиму, её родному отцу, который воспитывал меня с 2-х лет.
Чего мы только не натерпелись, нас и головой о стену били и посуду на голове разбивали, спускали по лестнице со второго этажа, кипятильником лупили. И зачастую это было беспричинно, то мы спать помешали или дома не прибрались, было даже такое, что я просто засмеялась играя в игру, а маме показалось, что это в её сторону смех.
Это малая часть того, что я помню, у отца дома есть мой детский дневник… Я когда его почитала в 25 лет, у меня волосы зашевелились. Насколько наш мозг нас ограждает от таких воспоминаний. Сейчас у меня дочка я стараюсь воспитывать её без насилия, но бывают моменты когда я срываюсь кричу, шлепаю её, а потом долго прошу прощения и плакать хочется. Не хочу, чтобы она страдала как я в своё время.
Записалась на курсы психолога, они очень мотивируют меняться. К слову сказать матери моей нет в живых уже 8 лет почти и я понимаю, что не простила её, злость аж бурлит, когда вспоминаю всё.»
«Спасибо большое за эту тему! Многие не понимают, что делают своими «шлепками», криками, истязаниями. Результаты – покалеченные души, тяжёлые судьбы, зависимости, неуравновешенность, группа риска по суициду, трудность создания гармоничных отношений, мало жизненной энергии, чудовищные ошибки, обесценивание себя и других, невозможность счастливо самореализоваться, болезни жкт, сердечно-сосудистой системы, невроз и тд и тп.
А тем, кто всё же срывается на детей, хочется сказать… Пожалуйста, остановитесь, постарайтесь, приложите усилие над собой. Восполняйте вовремя ресурс, берите пару часов для себя, чтобы не допустить выгорания, просите о помощи, помните, как в фильмах старых там одна посидит подружка часок, там бабушка… По мне это лучше, чем бедное дитя будет страдать из-за наших тяжёлых характеров. Немножко сладкого, пару массажей, бассейн могут помочь расслабиться.
Я тоже жертва насилия и мне тяжело даётся позитивное материнство. Чуть стресс и хотят вылезти демоны моего детства. В моем случае молюсь, прошу помощи у Бога и пресвятой Богородицы. Стараюсь сделать всё, чтобы мой сын видел в моем лице Маму, а не насильника»
«Папа сильно бил в детстве меня и маму. Родили рано в 17-18 лет. Все драки при мне. Меня бил отец всем: рукой, ремнём, скакалкой, хлопушкой. С 5 лет заикаюсь из-за этого. И только родив дочь, я возненавидела своих родителей. Я всю жизнь для них была пустое место, всегда слышала в свой адрес: рот закрой, что ты ржешь как лошадь, соплячка и тд.
И теперь они трясутся над моей дочерью, а я не даю им с ней видеться часто, хоть и живем в соседних домах. Я работала с психологами, так и не смогла ни простить их, ни избавиться от заикания. И рассказав им, захлёбываясь слезами, как мне больно за мое детство, что я хожу к психологу, я услышала лишь что надо все забыть, что ты ноешь опять, неблагодарная и тд. Ни секунды сожаления и осознания своей неправоты, на говоря уже об извинении. И это добило меня.
И стоит только начать отстраивать свои границы во время наездов отца в стиле «ты никто, у тебя ничего нет, ты ничего не добилась», стоит только послать их, как сразу я тварь. И до рождения дочери я им была не нужна, с 18 лет жила в другом городе, а сейчас они, особенно мать, трясутся, вдруг я снова психану и не дам им их прелесть (внучку).
Моральное насилие так и продолжается, они моему мужу говорят, что я никчемная дура, что я тупая, а они лучше знают на дочь иногда срываюсь, могу ударить, меня как будто переклинивает, а потом самой больно. Стараюсь контролировать.»
«Меня били, по голове, ремнём, рукой. Это жуть. Помню как папа ударил по попе моего брата 4 лет и он описался от страха, я плакала. Даже сейчас ком в горле. Смотрю на своих детей, понимаю, что ни один ребёнок не должен такое знать.»
«Меня била бабушка. Как сейчас понимаю что била ни за что, а просто когда я её раздражала. Я не могла говорить в её присутствии, я не могла играть в её присутствии, проще говоря я ничего не могла делать. И продолжалось это достаточно долго, потому что перестала она когда я начала давать ей отпор, т.е. лет до 15-16.
Честно это ужасно. Из-за этого моя самооценка долго была просто на нуле. На агрессию я могла ответить только агрессией, криками и кулаками. И в общем проблемы с психикой, очень много непонятных вопросов на которые у меня нет ответов.
Сейчас я сама мама, моей крохе 10 месяцев и это злость это самое ужасное чувство что я когда либо испытывала. Бывает что меня просто накрывает какая то ненависть взявшаяся из неоткуда когда ребенок плачет (например). Но меня останавливает любовь к ребенку и после переосмысливаю и понимаю что сейчас из меня лезет это «воспитание» и что мое поведение копия того как поступали со мной. С этим нужно бороться. И это огромная проблема в нашем мире.»
«Про себя помню, что били, наказывали, ставили в угол. Про младшую сестру не помню. Конечно же это вызвало страх, внутреннее содрогание. Я не научилась понимать свои состояния, эмоции. Я не научилась отстаивать свое мнение. В ссорах с мужем сейчас всегда ухожу в молчаливый окоп.
И эти детские обиды мешают мне сейчас и с моими детьми. В момент слабости проще шлепнуть, чем собрать себя в кучку, выдержать паузу и разобраться. Увы. И потом очень стыдно, очень больно самой. Я стараюсь теперь, благодаря Вашим идеям, стать лучше для себя, а значит и для моих малышей)))»
«Меня била мама в детстве. Часто и сильно. За любую провинность. Била сначала кулаками (однажды ударила кулаком в глаз. Глаз посинел и опух, было стыдно ходить в школу, реально был темно синим, потом исцарапала нижнюю часть лица когтями, пыталась замазывать тоналкой, но получалось плохо… оттого что приходила то с синяками, то царапинами, никто не общался со мной в школе. Стеснялась, да и самооценка была ниже плинтуса…потом в ход пошли скалка, нож и Горячая кочерга от печки. Нож и кочерга вселяли в меня большой страх.
Но не это запомнилось из детства как самое страшное. Физические раны забываются, а вот что осталось в памяти, так это моральное унижение матери. Что я не такая, как все. Я тупая, страшная, черствая, бездушная, психбольная, грязнуля, никто на меня не посмотрит и не полюбит…список можно перечислять бесконечно.
Сейчас у самой дети, их не бью, могу шлепнуть по спине или попе, но не более, но моя проблема в том, что я кричу. Я не могу говорить спокойно в стрессовых ситуациях. Даже если с мужем поругаемся (по бытовой части), я не умею говорить спокойно, мне кажется меня не услышат, я сама не замечая начинаю повышать голос и орать. Не знаю как проработать в себе эту эмоцию.. уверена , что моя проблема идёт из детства.»
«В нашей группе в детском саду есть мальчик, у которого мать лишена родительских прав и его с братом (6 и 7 лет) воспитывает бабушка, которая постоянно на них орёт. К её крикам мы, родители уже привыкли, но однажды когда я после работы зашла за своим сыном, то ещё за забором услышала её ругань. Когда я зашла за калитку, то увидела, что она внука 6 летнего бьёт по голове, даёт пощёчины. Около крыльца, где на улице на участках гуляли дети, родители их забирали, воспитатели сидели на скамейке рядом. Просто показательно, на глазах у всех лупила его. И никто!!! Никто!!! Не только не остановил ее, но и даже не сделал ей замечание. А воспитатели на мой вопрос, что происходит? прошептали мне «идите уже, идите».
Я не знаю, долго она его била до того как я увидела это всё. Когда я к ней подошла и сказала, чтобы она прекратила избиение, она очень удивилась и «послала» меня. Но бить перестала и они ушли. А я написала заявление в пункт по делам несовершеннолетних, после чего инспектор вмешался, с тех пор при мне не только не бьёт ребенка, но и ругать побаивается. У меня у самой трое детей, не представляю даже как можно бить детей. Но убило полное безразличие окружающих, а воспитатели для меня умерли как воспитатели.»
«Нас с братьями били и бывало даже жестко. Считали, что воспитывают…конечно же я никогда не выполняла требований, за которые до этого не раз получала. Я до сих пор не могу высказать мнение иногда и постоять за себя в словесной перепалке. Естественно то, что физическая расправа только кажется мне выходом.
А ещё и с абьюзером жила 2 года, терпела унижения и физическое насилие. Всегда говорила себе ,что у других и хуже бывает…отделалась в итоге от этого, но отчасти принимала такое отношение…самооценка низкая у меня, а обсуждать обиды не умею толком, молчу поэтому, а это бесит партнера.
Но в детстве затыкали рот за попытку высказаться, как же теперь самой себе доказать, что молчать не нужно? До сих пор брата старшего боюсь, хотя мне уже 27 лет…личных границ толком нет…об этом говорить и говорить можно, тут всё не расскажешь. Проблем уйма…»
«Я настолько запинала это в глубины подсознания, что любое напоминание выбивает. Я только сейчас, в 30 лет стала осознавать всю степень ужаса и как сильно на меня это влияет. Тема дико больная, если начать говорить, то не остановишь.
Стараюсь молчать, у меня босс сторонник избиения детей, хотя своих дочерей не била. Я практически медитирую, когда она начинает нести эту вредительскую фигню ибо готова начать её же методы применять в отношении неё. Впрочем, она уже врубилась как я к этому отношусь, поэтому при мне особенно не говорит на эту тему.
Сейчас столкнулась с детским тренером, который бьёт детей с разрешения родителей. Родители! Пощадите своих детей! Никакие двойки, рваные штаны, потерянные ключи не стоят искалеченной психики и адовых последствий в будущем. Будьте человечны. Хотя бы по отношению к своим детям!»
«Мое детство прошло в слезах и боли от ремня, от обиды несправедливых наказаний, постоянных постановок меня в угол на коленях… и все это мой отец. Он бил меня, бил и унижал мою маму. Сколько мы ему врали и придумывали разных планов, чтобы избежать очередных побоев. В итоге с отцом нет отношений как у папы с дочкой. И сейчас у меня с ним очень трудные отношения.»
«Меня била мама редко, но метко. Разговоров не было. За то что баловалась в транспорте, за то что не убрала дома, что пробовала курить и т.д. Лупила веткой, ремнем. Бывало, что оставались кровоподтеки. Совсем маленькую бил отчим. Сильно и просто так. Запугал и я боялась сказать об этом кому либо. Била двоюродная старшая сестра, тоже просто так. И я опять молчала. Только сейчас поняла почему. Я просто не видела в маме защиты. Огромные травмы и отпечатки все это нанесло на меня и мою жизнь в целом.
Когда родился старший сын, я тоже его била. Ремнем, скакалкой. После этого не могла спать по ночам. Винила себя, плакала. Когда он пошел в первый класс, я вдруг поняла, что больше никогда его не трону. Дала себе слово. И сдержала. Сейчас ему 14 лет. Но я до сих пор очень жалею, что так поступала. Мне стыдно, обидно и больно. Младшей дочери 1,8. Я точно знаю, что никогда и пальцем ее не трону. Хорошо, что муж со мной солидарен.»
«У меня было очень трудное детство. Мама меня родила в 16 лет и всю мою жизнь этим упрекает. Что я своим рождением испортила ей жизнь. Меня били за всё… Не так дышу, не так смотрю, не так делаю, да и вообще за то что родилась на этот свет. Если я отказывалась что-то кушать, мне переворачивали тарелку на голову (если это был суп) или запихивали за воротник (если это был гарнир с котлетой), а потом не кормили пока я это не съем. Меня мама могла раздеть до гола и просто вышвырнуть на лестницу и я сидела там часами и плакала. Соседи алкоголики и пожилые люди, никогда в милицию не жаловались на неё, потому что сами боялись её.
Помню один раз она избила меня за то, что я без разрешения съездила за бисером в универмаг после школы. Била меня тонким армейский ремнем папы. И случайно попала пряжкой по лицу. Мне так стыдно было в школе, потому что у меня на щеке отпечаталась пряжка и звезда. И учителя даже внимания на это не обращали. Мне было страшно получить плохую отметку в школе, потому что знала — дома мне мозги по стенке размажут. Вся жизнь была в страхе….
Сейчас у меня растёт сын, ему 2 года и жду второго ребёнка… Очень трудно найти в себе силы, чтобы не срываться на его шалости, капризы и истерики. Головой всё понимаю, что он маленький, что просто хочет где-то внимание мое привлечь, что где-то проявляет характер, высказывает свои чувства и эмоции. Но. Внутри меня как будто тумблер щёлкает и включается агрессия.
И к большому сожалению я его начинаю ругать, иногда могу шлепнуть по попе, а потом обнимаю и плачу вместе с ним, прошу прощения за свой поступок. Я не хочу быть зверем в глазах своего ребёнка, не хочу его наказывать, шлепать, но по другому никак не получается. Я как будто себя не контролирую.»
«Ужасно! Просто ужасно! Я читаю комментарии и плачу. Особенно холод по спине от комментария про избиение об стену, удушение. Меня били, бил папа, и до сих пор у меня не укладывается в голове за что? я была адекватным ребенком и можно было договориться, а кому это надо было? мама не била, но и ни разу не защитила меня от ремня и других побоев. Не могу забыть.
А в итоге то что? Низкая самооценка и вспышки агрессии. Но, за свою дочку порву, если узнаю, что ее кто-то бить начнет. Когда появился свой ребенок, воспоминания переодически меня накрывают. Это ужасно.»
«Ужас, читаю и слёзы наворачиваются, сколько боли тут, это надо всем читать, лучше любого психолога… Всегда думала, откуда у меня эта злость, и нетерпение накипает, когда не могу сдержаться и хочется кричать на детей и иногда шлепануть… Потом мучаюсь, расстраиваюсь, в церкви прошу прощения, а, оказывается, из детства… модель поведения забита в подсознание и в критические моменты вылезает как злой демон…
Мой папа в детстве очень злился, когда не слушались с братом, и считал, что надо ремнём пороть для воспитания, потому что его так в детстве отец учил и он из двоечника превратился в отличника… Меня ремнём выпорол, когда я капризничала, что очень жгут горчичники… Больше доставалось брату. Теперь говорит, что меня не бил. Тогда была страшная обида… Мама защищала брата, думаю развелись из-за этого, боялась, что слишком забьёт его.
Теперь он говорит, что она дура и сама виновата, что осталась без него… я её понимаю, она защищала сына…и все после развода злились и вымещали всё на детях. .. у меня шок, но теперь я знаю, откуда вся эта гадость вылезает… Всем нам терпения и благоразумия»
«Ох…горячая тема снова:))) мне кажется я как-то уже писала. Но все равно напишу, пусть это поможет кому-то не повторять ошибок.
Меня били в детстве, унижали. Сильно. Много много лет. Ремнём, прагалками до кровянистых подтёков (помните Христа когда его плетками били) что-то подобное было на спине, шеи, ушах…ну вы поняли, куда попадёт прыгалка. Было больно спать, одеваться, трогать, сидеть, стоять…всегда больно. Ремень больно но в сравнении не так. Я радовалась когда мать выбирала ремень.
Ещё унижения: ты тварь, матерные слова писать не буду но почти весь список был в мой адрес. Лайтовые это сопля ты ещё, тупая, скотина не благодарная, идиотка, как ты смеешь вообще мне перечить, молоко на губах не обсохло. Вообщем список большой мамочки и папочки.
Отец бил но это под влиянием матери. Поняла когда выросла. И это был подзатыльник когда не поняла урок. Был один раз ремень который запомнила, но тоже лайт, говорит ложись, взял ремень и два раза ударил по попе. Не обидно было , но все в сравнении с матерью и прыгалками. Более старший возраст это за волосы об стену головой, ногой под дых, ногой вниз живота, пощёчины…
Конечно это замкнутость, неуверенность, обиды на все и всех, заниженная самооценка, не умела говорить нет. Знаете работая уже не первый год с психологом, до сих пор этого простить не могу. Я не люблю свою мать. Я благодарю ее за жизнь. Что была с родителями в семье а не в детдоме. Я ее не брошу если будет плохо ей. Но я ее не люблю и никогда не полюблю.
А ещё меня мои же дети спасли от этой униженной женщины:) каждый ребёнок сделал вклад свой, я искала пути решения задач в отношениях и нашла психологов которые на разных этапах взрастили меня как ЧЕЛОВЕКА который любит себя. НЕ БЕЙТЕ ДЕТЕЙ! не унижайте их:((( ищите психологов. Без таких специалистов кому-то никак не обойтись»
«Меня лупили до 18 лет, я до ужаса боялась маму и было огромное чувство вины перед ней, так как все действия сопровождались нелицеприятными словами… никакого доверия не было, старалась врать, чтобы избежать взбучки… было тяжело очень… с того момента я зареклась, что детей своих буду воспитывать зеркально… без избиений, это же ужасно… Избивать своих кровиночек…
И ещё очень важно спрашивать мнение у детей по тем или иным ситуациям, что кушать, что надеть, куда пойдём гулять и тд… моего мнения никогда никто не спрашивал, надо было беспрекословно выполнять то, что говорила мама… выдохнула только тогда, когда съехала…»
«Меня отец в 15 лет избил. Тогда пришли мои вторые месячные. И раньше я наказание воспринимала как воспитание, а тогда впервые почувствовала, что меня насилуют и унижают. Я легла спать, а с утра не могла глаза открыть из-за опухших глаз. Тогда мама подошла меня пожалеть. Я ей сказала, что пока он не извинится, я не буду с ним разговаривать. На что она сказала, что ты же его знаешь, он не будет. А я ей сказала, что значит не буду говорить. И не говорила до 21!!! года. Живя под одной крышей. Мы общались через маму. В итоге она заболела раком и умерла в мои 21. А когда отец пробовал меня бить в 16, я взяла нож и сказала, только попробуй подойди. Больше он меня не трогал. Но я на него орала. Не могла нормально говорить с тех пор…»
«Меня в детстве била мама, нечасто, но было очень обидно. Со мной, в принципе, либо не разговаривали, когда я хорошо себя вела, либо ругали, говорили, какая я никчёмный, лентяйка, неблагодарная, что ничего у меня не получится, хотя семья у меня была очень благополучная, по меркам того времени, мы жили в достатке, в центре города.
Я выросла очень неуверенная в себе, всё время обвиняю себя в происходящем, жизнь моя, в целом, похожа на хаос и я, в свои 45, так и не смогла её организовать. Папе уже 82, а он до сих пор со мной себя так ведёт, и, вроде, родителей не бросают, а я понимаю, что если бы не мама, то прекратила бы с ним взаимоотношения, так как в таком ракурсе они доставляют лишь слёзы и боль.»
«Меня не избивали родители, но давали подзатыльники и шлепки, но сейчас у меня заниженная самооценка, физически не могу выносить чей-то повышенный голос, пусть даже это и не на меня кричат: на глаза сразу наворачиваются слёзы, часто присутствует желание быть для всех «удобной», даже для чужих людей, никому не доставлять дискомфорта, часто в ущерб своим чувствам и желаниям. Боюсь плача собственного ребёнка, так как в голове-то у меня готовая модель: «Не ори», «Поплачь, поплачь – поменьше посикаешь», «Поори у меня ещё», «Я сейчас не знаю, что я с тобой сделаю», а я так не хочу!»
«Меня тоже били… за дело было, конечно (потеряла чужую собаку и спрятала денежку, мне лет 5 было), а вот сильно ремнём били за оценки в школе… орала как резаная, плакала… потом ко мне шла мама извиняться… сейчас у меня онкология, они меня не особо понимают, в смысле, как себя вести, когда у меня побочки… ну и хочет меня обнять, а я не могу, блок какой-то стоит… со своим ребёнком я совсем по-другому веду себя. Сказала, что не хочу такую семью, как была у меня в детстве!!!»
«Меня мама била. И кастрюля летела над головой, и била скакалкой, шнуром от утюга, ветками какими то, розги что ли. И рукой. И за волосы хватала и о стены швыряла. Я недолюбленный ребёнок. Выросла ершистой, озлобленной, независимой. С мамой мы не подруги и никогда ими не станем, я простила её, но все помню. Как то попробовала с ней поговорить, мама расплакалась.»
«Я жила с бабушкой и дедушкой, рукоприкладства не было, но я на всегда запомнила, что лет в 7, меня забрала к себе мать и там я в полной мере узнала, что такое физическое наказание((( я прожила у нее не более 2 месяцев, после чего попала в больницу, начались болезни связанные с желудком. Меня забрали обратно к дед. и бабушке.
Я всю свою жизнь боялась мать, даже когда выросла(( отношений у нас близких не было ни когда. У меня не было к ней жалости, сочувствия и уважения. И в моем воспитании у меня проскальзывает агрессия, НО я сразу вспоминаю себя маленькой, ухожу, выдыхаю, плачу, но детей не бью.»
«Нас в семье было трое. Я старшая и два брата. Мне повезло, меня не били, а вот брату попадало часто и сильно. Младший получил имя деда при рождении (к нему отец относился как к своему отцу). В итоге одного били часто и больно, а с другого пылинки сдували. По итогу оба брата… Старший пристрастился к наркотикам и умер, а второй стал пить и воровать. Меня отец не бил, но его слова: «Если, что убью и тебя и мать» сделали свое дело.
У родителей и детей должны быть доверительные отношения. У меня 4 детей и я рада, что мои дети не видят насилия. Говорю им всегда: «Что бы не случилось я должна узнать об этом первая. Я вас очень люблю и буду всегда рядом. Мы вместе разберемся в ситуации.»
«Мы – дети своих родителей, от навязанного с детства сценария очень сложно отказаться. Мама меня очень сильно била. Но ещё хуже – унижала, могла заставить стоять на одной ноге в углу часами (за то, что не убралась), я врала, делала все, что угодно, лишь бы меня на били. В подростковом возрасте не разрешала одевать туфли на высоком каблуке, проверяла демонстративно сумку, вытряхивая её содержимое передо мной. Говорят, что обида на родителей – это признак инфантилизма. Но простить не могу, как бы не старалась.»
«Меня мать с раннего детства била и тракторными ремнями, и скакалкой, а позже и кулаками по спине. Это было очень больно как физически, так и морально. Но она считала, что это ничего такого, её «мать в детстве ещё хуже била». И всю ответственность за своё такое поведение она перекладывала на меня. Последний раз она побила меня в 15 лет, после этого у меня сильно заболела спина и голова. Тогда я ей ответила, что если она ещё хоть раз поднимет на меня руку, я отвечу ей тем же. Физическое насилие на этом прекратилось, началось моральное.
Близких отношений у меня с матерью нет, и уже никогда не будет. Она не считает себя виноватой в чем-либо, а я не считаю нужным прощать её. И да, верно Вы написали, агрессия к другим людям есть, но появляется она, когда человек начинает вести себя аморально. Стараюсь сдерживаться, и не давать волю этим негативным эмоциям. Радует, что у меня это получается. Со своими детьми стараюсь разговаривать, и не применяю насилие, хотя и руки иногда опускаются.»
«Тема больная, но, к сожалению, очень актуальная. Меня в детстве били, даже очень… по-видимому, мое стремление сейчас оправдать и простить родителей еще в процессе, поскольку не то, что говорить, а даже писать тяжело. Огорчает тот факт, что мама этот процесс не пыталась остановить, а папу я одно время боялась так, что, провинившись, пусть даже малость, боялась до дрожи зайти в комнату. Разве это воспитание?!
Позже в школе вела себя как мышь. И лишь с возрастом не боялась проявить инициативу в чем-то, не боялась ошибиться, а то вдруг не «как положено». К чему это привело? Иногда проявляются вспышки агрессии, но стараюсь себя остановить. Внутри живет страх навредить своему ребенку подобной силой от бессилия. Вот, к примеру, сейчас от большой любви он может меня и игрушкой шлепнуть, и ладошкой, что вызывает протест и желание дать сдачи. Но кому?! Маленькому человечку?! Считаю это последствием побоев и ищу варианты объяснять, а не наказывать.
А в социуме агрессия даже среди детей до 2х лет частично поддерживается. Мне недавно одна мамашка сообщила: «Ваш ребенок еще маленький-не привык, что дети дерутся!». Не привык?! А почему он должен к этому привыкать?!… вообщем. На каждую силу найдется другая сила-закону физики всегда работают!»
«Уже не раз читаю о подобных исследованиях и могу 100% подтвердить, что возникает агрессия и она абсолютно не управляемая… в 12 лет я начала читать труды по психологии и мне это помогло и осознать многие моменты и поработать с ними… мне очень помогли мои друзья… и только к 30 годам я управляю этим и очень много проработано…
Боже, но сколько лет и сил потребовалось для восстановления… Столько было моментов… И к сожалению бывало от бессилия шлёпнуть ребенка по попе.. и один раз я шлепнула и один раз тряханула немного дочку… не смогла справится с собой.»
«Меня мать избивала, таскала за волосы, душила и т.п, однажды ногами пинала за случайную тройку, хотя училась я на отлично почти всегда. На всю жизнь эта боль и обида. Ненависть к ней с годами ушла, но и все другие чувства тоже. У меня двое малышей и я не хочу их трогать, но порой волна гнева захлестывает и я желание шлёпнуть просто на животном уровне…
Ужасно терзаюсь даже за крик… понимаю, что всё это последствия жестокого обращения в детстве со мной. Я научилась сдерживать себя. Хочу чтоб мои дети росли в любви, но для меня есть лишь один вариант – пить успокоительные, иначе монстр псих в тяжёлые моменты прорывается наружу.»
«Мои родители до сих пор уверены, что правильно делали. Это жутко. Мне 34 и я ненавижу обнимать отца, у меня нет близких отношений с мамой. Я испытываю сильнейший стресс когда прихожу на массаж к мужчине- меня нельзя касаться! Отстаивая свое мнение до сих пор кажется, что прилетит за это. Не физически, так словесно. У меня сын, и я молюсь, чтобы хватило мозгов и сил не испортить детство и жизнь своему ребенку.»
«Била меня мама, точнее избивала до синяков ещё и словесно оскорбляла, ничем хорошим это не обернулось кроме как испорченным психологическим состоянием, убитой самооценкой, постоянными депрессиями во взрослой жизни, так ещё и выплескиваю свою накопленную агрессию на дочь, приходиться общаться с психотерапевтом, чтобы исправить это состояние.»
«Меня била в детстве мама, довольно часто за любое непослушание от нее был как минимум шлепок, как максимум ремень. Сейчас мне 33, и отношения с мамой ужасные, я не хочу с ней общаться, а она не понимает почему. Я часто срываюсь криком на близких и мне в жизни это очень мешает. Мне сложно контролировать свои эмоции. В подростковом возрасте я была затюканой и боялась общения с новыми людьми, у меня было много комплексов, из которых я сейчас поборола далеко не все. Мама хотела научить меня уважению и послушанию, но научила лишь бояться и избегать ее.»
«Били в детстве оба родителя. И это навсегда останется со мной(( за плохие оценки, за то, что опоздала домой и так далее. Итог: всю сознательную жизнь борюсь с заниженной самооценкой и повышенной эмоциональностью. Даже сейчас при разговоре с родителями перехожу на крик(( это как рефлекс — иначе тебя не услышат. Были и некоторые плохие поступки в детстве за которые сейчас очень стыдно. И родители так и не поняли, что они виноваты((( меня фактически спасло образование (училась на психолога — соц.работника) и дедушка, который показывал, что не все взрослые такие, он никогда не повышал голос, объяснял в чем я не права и всегда был моей опорой и поддержкой.»
«Я получила последнюю пощёчину в возрасте 32 лет. Битье и унижения при посторонних, бросание в меня любых предметов, начиная ножом, заканчивая банкой с солью и многое другое… Итог-неврастеник, орущий на детей, иногда срывающийся на те же побои. Иногда успевала остановить себя, иногда нет. После долгой работы над собой срывов на детей меньше, но есть какое-то неудовлетворенное чувство чего-то недоделанного, неправильного, что ли…»
Это лишь маленькая часть историй, которыми поделились родители. Надеемся, что эти откровения помогут взрослым пересмотреть свои взгляды о необходимости и полезности физических наказаний для детей.
P.S. Если вам понравилась статья, пожалуйста, поделитесь с друзьями, нажав на кнопки социальных сетей. И, как всегда, будем рады вашим комментариям и вопросам ниже.
Телесные наказания в классических детских книгах
В этой статье я хочу рассмотреть, как физическое насилие освещалось в книгах, которые были написаны для детей или стали частью детской культуры. И начну я, пожалуй, с классических произведений.
Вряд ли кто-то поспорит с тем, что физическое насилие над ребенком — это плохо. Но почему-то многие люди не хотят включать в понятие «насилие» телесные наказания. Хотя я не вижу между этими двумя вещами никакой разницы.
В литературе — и детской, и взрослой, — много примеров телесных наказаний. Это была неотделимая часть жизни детей — они подвергались наказаниям дома, в школе, на барском дворе, да и просто на улице. Мне пришлось ограничиться в этой статье только русской литературой, и она все равно получилась очень большой. На мой взгляд, примеров из русской классики вполне достаточно для создания полной картины. К тому же большая часть приведенных здесь книг — автобиографические. Что освобождает нас от ненужной дискуссии о том, что переживания героев — это художественный вымысел и в жизни так не бывает.
Хочу предупредить читателей, что приведенные в статье цитаты могут вызвать триггеры. Триггер — от английского слова «trigger» — спусковой крючок (в данном случае имеется в виду «trauma trigger» — травматичный триггер) — это внешний раздражитель, который форсирует воспоминания о пережитом травматичном опыте.
Также хочу сразу сказать, что подробнейший список произведений, в которых упоминаются телесные наказания, я нашла на БДСМ-форуме. Участники с теплотой вспоминали моменты из книг и фильмов, которые тогда, в детстве, пробудили их сексуальность. В этом нет ничего удивительного — сексуальность некоторых людей связана с насилием в той или иной форме. В викторианской Англии, где телесные наказания были общепринятым и одобряемым способом воспитания детей, порка была одной из популярных эротических фантазий взрослых. Об этом можно подробней почитать в блоге . Детские психологи часто пишут о том, что у обоих участников процесс порки может вызвать вот такой вот отклик психики, который очевидно не должен возникать между родственниками. И тем более между ребенком и взрослым.
Как писатели изображают наказания
Во истину ужаснейшие холодящие кровь сцены «наказаний» подарил нам Горький в автобиографической повести «Детство»:
«В субботу, перед всенощной, кто-то привел меня в кухню; там было темно и тихо. Помню плотно прикрытые двери в сени и в комнаты, а за окнами серую муть осеннего вечера, шорох дождя. Перед черным челом печи на широкой скамье сидел сердитый, не похожий на себя Цыганок; дедушка, стоя в углу у лохани, выбирал из ведра с водою длинные прутья, мерял их, складывая один с другим, и со свистом размахивал ими по воздуху. Бабушка, стоя где-то в темноте, громко нюхала табак и ворчала:
— Ра-ад... мучитель...
Саша Яковов, сидя на стуле среди кухни, тер кулаками глаза и не своим голосом, точно старенький нищий, тянул:
— Простите христа-ради...
Как деревянные, стояли за стулом дети дяди Михаила, брат и сестра, плечом к плечу.
— Высеку — прощу, — сказал дедушка, пропуская длинный влажный прут сквозь кулак.—Ну-ка, снимай штаны-то!..
Говорил он спокойно, и ни звук его голоса, ни возня мальчика на скрипучем стуле, ни шарканье ног бабушки, — ничто не нарушало памятной тишины в сумраке кухни, под низким закопченным потолком.
Саша встал, расстегнул штаны, спустил их до колен и, поддерживая руками, согнувшись, спотыкаясь, пошёл к скамье. Смотреть, как он идет, было нехорошо, у меня тоже дрожали ноги.
Но стало ещё хуже, когда он покорно лёг на скамью вниз лицом, а Ванька, привязав его к скамье под мышки и за шею широким полотенцем, наклонился над ним и схватил чёрными руками ноги его у щиколоток.
— Лексей, — позвал дед, — иди ближе!.. Ну, кому говорю? Вот, гляди, как секут... Раз!..
Невысоко взмахнув рукой, он хлопнул прутом по голому телу. Саша взвизгнул.
— Врешь, — сказал дед, — это не больно! А вот эдак больней!
И ударил так, что на теле сразу загорелась, вспухла красная полоса, а брат протяжно завыл.
— Не сладко? — спрашивал дед, равномерно поднимая и опуская руку.—Не любишь? Это за наперсток!
Когда он взмахивал рукой, в груди у меня все поднималось вместе с нею; падала рука — и я весь точно падал.
Саша визжал страшно тонко, противно:
— Не буду-у... Ведь я же сказал про скатерть... Ведь я сказал...
Спокойно, точно псалтирь читая, дед говорил:
— Донос — не оправданье! Доносчику первый кнут. Вот тебе за скатерть!
Бабушка кинулась ко мне и схватила меня на руки, закричав:
— Лексея не дам! Не дам, изверг!
Она стала бить ногою в дверь, призывая:
— Варя, Варвара!
Дед бросился к ней, сшиб ее с ног, выхватил меня и понес к лавке. Я бился в руках у него, дергая рыжую бороду, укусил ему палец. Он орал, тискал меня и, наконец, бросил на лавку, разбив мне лицо. Помню дикий его крик:
— Привязывай! Убью!
Помню белое лицо матери и ее огромные глаза. Она бегала вдоль лавки и хрипела:
— Папаша, не надо!.. Отдайте...
Дед засек меня до потери сознания, и несколько дней я хворал, валяясь вверх спиною на широкой жаркой постели в маленькой комнате с одним окном и красной, неугасимой лампадой в углу перед киотом со множеством икон.
Дни нездоровья были для меня большими днями жизни. В течение их я, должно быть, сильно вырос и почувствовал что-то особенное. С тех дней у меня явилось беспокойное внимание к людям, и, точно мне содрали кожу с сердца, оно стало невыносимо чутким ко всякой обиде и боли, своей и чужой».
Кадр из фильма «Детство Горького» 1938 года
В рассказе Бажова «Каменный цветок» тоже есть эпизод, когда «учитель» так распаляется в процессе наказания, что подвергает жизнь ребенка опасности.
«Расправа тогда известно какая была. За всякую вину спину кажи. На грех еще одна-то корова из приказчичьего двора была. Тут и вовсе спуску не жди. Растянули сперва старика, потом и до Данилушки дошло, а он худенький да тощенький. Господский палач оговорился даже.
— Экой-то, — говорит, — с одного разу сомлеет, а то и вовсе душу выпустит.
Ударил все ж таки — не пожалел, а Данилушко молчит. Палач его вдругорядь — молчит, втретьи — молчит. Палач тут и расстервенился, давай полысать со всего плеча, а сам кричит:
Я тебя, молчуна, доведу... Дашь голос... Дашь! Данилушко дрожит весь, слезы каплют, а молчит. Закусил губенку-то и укрепился. Так и сомлел, а словечка от него не слыхали».
Есть пример физического наказания и в романе «Детство Темы» Гарина-Михайловского. Если в предыдущих примерах поркой занимались купец и крестьянин, то здесь палачом выступает дворянин, генерал. Как и в жизни, ведь, согласно статистике, насилие происходит в семьях из абсолютно всех социальных слоев.
«Двери кабинета плотно затворяются. Мальчик тоскливо, безнадежно оглядывается. Ноги его совершенно отказываются служить, он топчется, чтобы не упасть. Мысли вихрем, с ужасающей быстротой несутся в его голове. Он напрягается изо всех сил, чтобы вспомнить то, что он хотел сказать отцу, когда стоял перед цветком. Надо торопиться. Он глотает слюну, чтобы смочить пересохшее горло, и хочет говорить прочувствованным, убедительным тоном: — Милый папа, я придумал... я знаю, что я виноват... Я придумал: отруби мои руки!.. Увы! то, что казалось так хорошо и убедительно там, когда он стоял пред сломанным цветком, здесь выходит очень неубедительно. Тема чувствует это и прибавляет для усиления впечатления новую, только что пришедшую ему в голову комбинацию: — Или отдай меня разбойникам! — Ладно, — говорит сурово отец, окончив необходимые приготовления и направляясь к сыну. — Расстегни штаны... Это что-то новое?! Ужас охватывает душу мальчика; руки его, дрожа, разыскивают торопливо пуговицы штанишек; он испытывает какое-то болезненное замирание, мучительно роется в себе, что еще сказать, и наконец голосом, полным испуга и мольбы, быстро, несвязно и горячо говорит: — Милый мой, дорогой, голубчик... Папа! Папа! Голубчик... Папа, милый папа, постой! Папа?! Ай, ай, ай! Аяяяй!.. Удары сыплются. Тема извивается, визжит, ловит сухую, жилистую руку, страстно целует ее, молит. Но что-то другое рядом с мольбой растет в его душе. Не целовать, а бить, кусать хочется ему эту противную, гадкую руку. Ненависть, какая-то дикая, жгучая злоба охватывает его. Он бешено рвется, но железные тиски еще крепче сжимают его. — Противный, гадкий, я тебя не люблю! — кричит он с бессильной злобой. — Полюбишь! Тема яростно впивается зубами в руку отца. — Ах ты змееныш?! И ловким поворотом Тема на диване, голова его в подушке. Одна рука придерживает, а другая продолжает хлестать извивающегося, рычащего Тему. Удары глухо сыплются один за другим, отмечая рубец за рубцом на маленьком посинелом теле».
Кадр из фильма «Детство Темы» 1990 года
Мы снова видим ситуацию с мужчиной, который слишком распалился в процессе. И во многом из-за того, что мальчик сопротивлялся. Как и Алеша Пешков, Тема укусил своего мучителя. Реакция защищаться и бить в ответ — совершенно естественная и, более того, считающаяся в обществе более правильной, чем другой ее вариант — замереть и не двигаться. Однако в этом случае дети оказываются наказаны с большей силой именно из-за того, что посмели проявить свою гордость и попытаться защитить собственное тело.
У деда в горьковском «Детстве» эта двойственность вылилась в странную двуликую логику. Насильник перекладывает вину за случившееся на жертву — это типичнейшее поведение абьюзера — и одновременно требует от ребенка быть ему благодарным за «науку».
«Я тебя тогда перетово, брат. Разгорячился очень; укусил ты меня, царапал, ну, и я тоже рассердился! Однако не беда, что ты лишнее перетерпел — взачет пойдет! Ты знай: когда свой, родной бьет — это не обида, а наука! Чужому не давайся, а свой ничего!»
Кадр из фильма «Детство Горького»
Мы знаем, что несмотря на то, что отец больше никогда не притронулся к Теме, их отношения были подорваны. Дистанцию между ними уже никогда не удалось сократить. Да и у Алеши с дедом хороших отношений не вышло.
Все тренинги по управлению гневом учат людей не давать выход своим эмоциям в физических проявлениях. Потому что это не освобождает человека от гнева, а только усиливает его. Многие родители и теперь оправдывают физическое насилие, которое произошло «в момент сильных эмоций», говоря, что это гораздо лучше, чем холодное расчетливое избиение ребенка. Мне сложно представить ситуацию, в которой эмоции могут быть оправданием причинению боли гораздо более слабому и беззащитному существу, которое не может тебе ответить.
Отношение взрослых героев к телесным наказаниям
Во многих произведениях, где встречаются описания наказаний, есть противопоставление взглядов. Авторы вкладывают в уста одних героев гуманистические мысли о том, что физическое насилие — недопустимый метод воспитания. И яростно с ними спорят другие герои — защитники кулаков и розог.
В «Детстве Темы» протагонистом выступает мать. Она врывается в разгар наказания, потому что больше не может выносить криков сына.
«— Довольно, довольно! — кричит она, врываясь в кабинет. — Довольно!!. — Полюбуйся, каков твой звереныш! — сует ей отец прокушенный палец. Но она не видит этого пальца. Она с ужасом смотрит на диван, откуда слезает в это время растрепанный, жалкий, огаженный звереныш и дико, с инстинктом зверя, о котором на минуту забыли, пробирается к выходу. Мучительная боль пронизывает мать. Горьким чувством звучат ее слова, когда она говорит мужу: — И это воспитание?! Это знание натуры мальчика?! Превратить в жалкого идиота ребенка, вырвать его человеческое достоинство — это воспитание?!»
Кадр из фильма «Детство Темы»
В романе «Детство» Льва Толстого тоже есть упоминание телесных наказаний. На балу происходит разговор между отцом и бабушкой героя и княгиней, их дальней родственницей. Княгиня поддерживает идею физических наказаний, а бабушка героя с ней спорит:
«И княгиня, наклонившись к папа, начала ему рассказывать что-то с большим одушевлением. Окончив рассказ, которого я не слыхал, она тотчас засмеялась и, вопросительно глядя в лицо папа, сказала:
— Каков мальчик, mon cousin? Он стоил, чтобы его высечь; но выдумка эта так умна и забавна, что я его простила, mon cousin.
И княгиня, устремив взоры на бабушку, ничего не говоря, продолжала улыбаться.
— Разве вы бьете своих детей, моя милая, — спросила бабушка, значительно поднимая брови и делая особенное ударение на слове бьете.
— Ax, ma bonne tante [моя добрая тетушка], — кинув быстрый взгляд на папа, добреньким голоском отвечала княгиня, — я знаю, какого вы мнения на этот счет, но позвольте мне в этом одном с вами не согласиться: сколько я ни думала, сколько ни читала, ни советовалась об этом предмете, все-таки опыт привел меня к тому, что я убедилась в необходимости действовать на детей страхом. Чтобы что-нибудь сделать из ребенка, нужен страх... не так ли, mon cousin? А чего, je vous demande un peu [я вас спрашиваю], дети боятся больше, чем розги?
При этом она вопросительно взглянула на нас, и, признаюсь, мне сделалось как-то неловко в эту минуту.
— Как ни говорите, а мальчик до двенадцати и даже до четырнадцати лет все еще ребенок; вот девочка — другое дело.
"Какое счастье, — подумал я, — что я не ее сын".
— Да, это прекрасно, моя милая, — сказала бабушка, свертывая мои стихи и укладывая их под коробочку, как будто не считая после этого княгиню достойною слышать такое произведение, — это очень хорошо, только скажите мне, пожалуйста, каких после этого вы можете требовать деликатных чувств от ваших детей?
И, считая этот аргумент неотразимым, бабушка прибавила, чтобы прекратить разговор:
— Впрочем, у каждого на этот счет может быть свое мнение.
Княгиня не отвечала, но только снисходительно улыбалась, выражая этим, что она извиняет эти странные предрассудки в особе, которую так много уважает».
Из сериала «Детство, отрочество, юность» 1973 года
Дед-садист Горького спорит со взглядами образованного и гуманного отца Алеши.
«И снова спросил меня:
— Тебя отец сёк?
Не понимая, о чём он говорит, я промолчал, а мать сказала:
— Нет. Максим не бил его, да и мне запретил.
— Это почему же?
— Говорил, битьем не выучишь.
— Дурак он был во всем, Максим этот, покойник, прости господи! сердито и четко проговорил дед».
Описание или намек на порку встречается в многочисленных произведениях Владислава Крапивина. В одном из них герою предоставляется возможность наказать ребенка, и он испытывает по этому поводу целую гамму чувств — сначала злорадное удовольствие, а потом — раскаянье. Он все-таки понимает, что не способен причинить боль ребенку.
«— Ты что? — растерялся Корнелий.
— Десять горячих, господин воспитатель, — полушепотом сказал мальчик. — За то, что во время сна держал руки под одеялом.
Корнелий озадаченно посмотрел на Антона. Тот, глядя в сторону, механически шагнул, протянул широкую лаковую линейку (откуда она появилась?). Корнелий взял ее — тяжелую и странно липкую. Опять взглянул на провинившегося — на его темя и затылок в крупных кольцах волос.
— Тебя как зовут?
— Илья, господин воспитатель, — проговорил он с полувыдохом. Розоватые ладони с очень тонкими пальцами вздрогнули.
Странное чувство испытал Корнелий. Недоумение, что он — приговоренный к смерти арестант — может кого-то наказать или помиловать. И… по правде говоря, какое-то удовольствие от этой мысли. И — тут же! — брезгливую неловкость: вспомнился Пальчик — он тоже любил казнить или миловать послушных одноклассников. И холодновато-любопытный вопрос к себе: ты что, в самом деле сумел бы ударить линейкой вот по этим дрожащим ладошкам, по тонкому запястью с голубой жилкой, по этим почти прозрачным пальцам?
«Какой скрипач, наверно, мог бы получиться из мальчишки…»
В.Крапивин, «Гуси-гуси га-га-га»
Как дети реагируют на телесные наказания
В книгах, где повествование ведется от лица ребенка, хорошо показано, что физическая расправа приносит не только телесную, но и душевную боль. Порка унизительна для личности. Она создает давящую атмосферу в семье и еще долго потом, во взрослой жизни, возвращается триггерами.
Случайно сломав любимый цветок отца, Тема очень живо представляет себе картину наказания:
«Но цветок по-прежнему лежит на земле... Время идет... Вот отец, встающий раньше матери, покажется, увидит, все сразу поймет, загадочно посмотрит на сына и, ни слова не говоря, возьмет его за руку и поведет... Поведет, чтоб не разбудить мать, не через террасу, а через парадный ход, прямо в свой кабинет. Затворится большая дверь, и он останется с глазу на глаз с ним. Ах, какой он страшный, какое нехорошее у него лицо... И зачем он молчит, не говорит ничего?! Зачем он расстегивает свой мундир?! Какой противный этот желтенький узенький ремешок, который виднеется в складке синих штанов его. Тема стоит и, точно очарованный, впился в этот ремешок. Зачем же он стоит? Он свободен, его никто не держит, он может убежать... Никуда он не убежит. Он будет мучительно-тоскливо ждать. Отец не спеша снимет этот гадкий ремешок, сложит вдвое, посмотрит на сына; лицо отца нальется кровью, и почувствует, бесконечно сильно почувствует мальчик, что самый близкий ему человек может быть страшным и чужим, что к человеку, которого он должен и хотел бы только любить до обожания, он может питать и ненависть, и страх, и животный ужас, когда прикоснутся к его щекам мягкие, теплые ляжки отца, в которых зажмется голова мальчика».
Эта картина толкает Тему, с одной стороны, на оттягивание всеми силами момента расплаты, а с другой, на приближение неминуемого. Мальчик неудержимо шалит, гораздо больше обычного. Как бы утверждая необходимость наказания. Ведь цветок был сломан случайно, и получить порку за поступок, из-за которого мальчик сам ужасно переживает, было бы невыносимо.
В четвертой части автобиографической тетралогии «Инженеры» повзрослевший Тема возвращается в отчий дом со своей невестой и они вместе вспоминают самые болезненные переживания детства:
«— Вот и здесь меня раз высек отец... Господи, я, кажется, только и вспоминаю, как меня секли. Боже мой, какая это ужасная все-таки вещь — наказание. Около двадцати лет прошло, я любил папу, но и до сих пор на первом месте эти наказания и враждебное, никогда не мирящееся чувство к нему за это... Тебя, конечно, никогда не наказывали?
— Нет... Меня запирали одну, и я такой дикий страх переживала...
На лице Аделаиды Борисовны отразился этот дикий страх, и Карташев совершенно ясно представил ее себе маленьким, худеньким, испуганным ребенком, с побелевшим лицом, открытым ртом без звука, которого вталкивают в большую пустую комнату.
— А, как это ужасно! Деля, милая, мы никогда пальцем не тронем наших детей.
— О, боже мой, конечно, нет!»
Алеша из книги «Черная курица, или подземные жители» именно из-за страха перед розгами раскрывает секрет о существовании волшебной страны. И когда его все-таки высекли, мальчик чувствует не столько боль, сколько унижение.
Кадр из фильма «Черная курица, или подземные жители» 1980 года
Сережа Багров — герой романа «Детские годы Багрова внука» тяжело переживает первое столкновение с физическим насилием, которое произошло в народном училище:
«Задав урок, Матвей Васильич позвал сторожей; пришли трое, вооруженные пучками прутьев, и принялись сечь мальчиков, стоявших на коленях. При самом начале этого страшного и отвратительного для меня зрелища я зажмурился и заткнул пальцами уши. Первым моим движением было убежать, но я дрожал всем телом и не смел пошевелиться. <…>
Приехав домой, я ужасно встревожил свою мать сначала безмолвным волнением и слезами, а потом исступленным гневом на злодейские поступки Матвея Васильича. <…> Успокоить и утешить меня сначала не было никакой возможности; в эту минуту даже власть матери была бессильна надо мной. Наконец, рассказав всё до малейшей подробности мною виденное и слышанное, излив мое негодованье в самых сильных выражениях, какие только знал из книг и разговоров, и осудив Матвея Васильича на все известные мне казни, я поутих и получил способность слушать и понимать разумные речи моей матери. Долго она говорила со мной и для моего успокоения должна была коснуться многого, еще мне не известного и не вполне мною тогда понятого. Трудно было примириться детскому уму и чувству с мыслию, что виденное мною зрелище не было исключительным злодейством, разбоем на большой дороге, за которое следовало бы казнить Матвея Васильича, как преступника, что такие поступки не только дозволяются, но требуются от него как исполнение его должности. <…> Я долго не мог успокоиться, а от Матвея Васильича получил такое непреодолимое отвращение, что через месяц должны были ему отказать».
Мальчик протестует всей душой против любого насилия, включая и то, что совершается самыми близкими людьми:
«Вдруг неожиданный случай так отдалил меня от бабушки, что я долго ходил к ней только здороваться да прощаться. Один раз, когда мы весело разговаривали с бабушкой, рыжая крестьянская девчонка подала ей свой клочок пуха, уже раз возвращенный назад; бабушка посмотрела на свет и, увидя, что есть волосья, схватила одною рукою девочку за волосы, а другою вытащила из-под подушек ременную плетку и начала хлестать бедную девочку... Я убежал. Это напомнило мне народное училище, и я потерял охоту сидеть в бабушкиной горнице, смотреть, как прядет она на самопрялке и как выбирают девчонки козий пух».
Иллюстрция Д.А.Шмаринова
Даже дети, которые сами никогда не сталкивались с телесными наказаниями, остро чувствуют неправильность этого процесса. Николенька Иртеньев из «Детства» Толстого после услышанного разговора о порке не может отделаться от мысли о том, что его тетушка бьет своего сына:
«Я, целуя маленькую, сухую ручку княгини, с чрезвычайной ясностью воображал в этой руке розгу, под розгой — скамейку, и т. д.»
Из сериала «Детство, отрочество, юность»
И, встретив сына княгини, он тоже не перестает думать о том, что этого мальчика дома порют розгами.
Лев Тослстой в созданной им яснополянской школе детей, разумеется, не бил.
Если вернуться к цитате из «Детства» Горького, которую я привела в начале статьи, то можно увидеть, какие эмоции испытывает Алеша, да и все остальные дети в комнате, когда видят, как бьют их товарища:
«Когда он взмахивал рукой, в груди у меня все поднималось вместе с нею; падала рука — и я весь точно падал».
Кадр из фильма «Детство Горького»
Ужас и отвращение — не единственная реакция на порку, которая есть в классической литературе. Часто писатели чрезмерно романтизируют реакцию детей. Например, в произведениях Крапивина все выдерживают наказания так, будто они маленькие святые мученики:
«— Все… Все твое вранье, — с отчаянной грубостью, но тихо сказал Славка, глядя ей прямо в лицо.— Ты все врешь. Ты едешь из-за Него .
Ни разу в жизни он так не говорил с мамой.
Ее щеки побелели.
На столике лежала пустая авоська, с которой Славка обычно бегал на рынок и в магазин. Этой авоськой, вытянутой в тяжелый жгут, мама хлестнула его по лицу. И еще, еще! В кожу впились твердые узелки.
Славка не увернулся и не защитился. Он только прикрыл глаза, но не от страха, а машинально. Он расстегнул пряжку и выдернул из петель флотский ремень.
— Возьми, — сказал он.— Пряжкой можно пробить до кости. Не бойся, шрамы придают мальчикам мужественный вид.
Мама бросила сетку и выскочила в другую комнату. Славка увидел, как она плачет у окна. Но он не пошел за ней. У него горели от ударов щеки».
В. Крапивин. «Трое с площади Карронад».
Сережа Багров с удивлением обнаружил, что выпоротые мальчики из народного училища, кажется, вовсе не травмированы этим фактом:
«Когда утихли крики и зверские восклицания учителя, долетавшие до моего слуха, несмотря на заткнутые пальцами уши, я открыл глаза и увидел живую и шумную около меня суматоху; забирая свои вещи, все мальчики выбегали из класса и вместе с ними наказанные, так же веселые и резвые, как и другие».
Его товарищ Андрюша — студент училища — понимает реакцию Сережи и объясняет, почему другие мальчики относятся ко всему проще — ведь насилие давно стало нормой их жизни. А у детей есть свойство выращивать сильные защитные механизмы.
«"Что, понравилось ли вам училище? — спросил он (Андрюша), заглядывая мне в лицо. И, не получая от меня ответа, прибавил: — Никак, напугались? У нас это всякий день"».
Иллюстрация к рассказу Чехова «Ванька Жуков» В.Л.Гальдяева
Еще один пример более легкого отношения героя к порке можно найти в книге Марка Твена «Приключения Тома Сойера». Том Сойер стоически выносит наказания за дело, неважно, исходят они от учителя или тети. Они, тем не менее, заставляют его попереживать и подуться на тетю и свою судьбу, но не оставляют серьезного следа в его душе. Зато на несправедливое наказание он реагирует глубочайшей обидой и даже уходит из дома. Даже в этом случае связь между ребенком и взрослым не обязательно должна оборваться навсегда. Но сохранить отношения можно только если взрослый раскаивается и просит у ребенка прощения.
Нам всегда стоит помнить о том, что все мы — разные. И на одни и те же события мы можем реагировать по-разному. Есть популярный аргумент, который используют сторонники телесных наказаний — «меня пороли и я человеком вырос». Его использует, например, и дед-садист Горького:
«Ты думаешь, меня не били? Меня, Олёша, так били, что ты этого и в страшном сне не увидишь. Меня так обижали, что, поди-ка, сам господь бог глядел — плакал! А что вышло? Сирота, нищей матери сын, я вот дошёл до своего места, — старшиной цеховым сделан, начальник людям».
Горький «Детство»
Но в одной и той же семье с одним и тем же воспитанием могут вырасти совершенно разные дети. И, как показывает опыт миллионов людей, чтобы «вырасти человеком» совершенно не обязательно быть избитым.
Еще один популярный аргумент за порку — это то, что «дети сами напрашиваются». Видимо, в глазах многих и многих людей все провинившиеся дети сливаются в единый образ нахального хулигана, показанный в «Ералаше». Он кичится своей неуправляемостью и сам признает, что единственный способ с ним совладать — бить его.
Хотя и здесь очевидно, что мальчик только бравирует, и идея железной руки ему самом на самом деле совсем не нравится.
«Пожалей розги своей, и ты испортишь сына». И в это до сих пор свято верят многие отцы и матери. Они прилежно хлещут розгой, называя это любовью. Стоило бы разузнать, каково было детство тех действительно «испорченных сыновей», тех диктаторов, тиранов, притеснителей и мучителей, которых сейчас так много на земле. Я уверена, что за спиной почти каждого из них стоит отец-тиран или воспитатель с розгой или плеткой в руке».
Из речи Астрид Линдгрен при поучении Премии Мира в Германии в 1978 году
Юмористическое освещение порки в литературе
Наказания, порка могут встречаться в литературе в юмористическом контексте. Но, чаще всего, шутки эти если и кажутся смешными, то только взрослым.
Пожалуй, единственный пример не страшной штуки про порку я нашла в книге Астрид Линдгрен «Мадикен и пимс из Юнибаккена» в главе «Рикард».
Первоклассница Мадикен придумывает «воображаемого врага» — мальчика Рикарда, на которого сваливает все свои шалости и проступки. Когда ее младшая сестра Лисабет слышит о проказах Рикарда, она всегда заявляет: «Выпороть надо Рикарда», потому что девочка в обиде на него за то, что он съел ее леденцы. В конце концов правда раскрывается, и фраза Лисабет «Выпороть надо Рикарда» звучит для Мадикен совсем не радостно.
Все же из контекста мы понимаем, что родители Мадикен и Лисабет не практикую телесные наказания. И «порка», «взбучка» здесь являются аналогами слова «наказание». И именно это делает этот рассказ смешным, а не страшным и грустным.
Кадр из фильма «Ты с ума сошла, Мадикен» 1979 года
Астрид Линдгрен выступала против физического насилия над детьми и повлияла на принятие закона, криминализирующего насилие над детьми в Швеции.
Но в семьях, где порка действительно практикуется, эти шутки могут звучать издевательстки и садистически. Например, в «Детстве» Горького от «шуток» деда бегут мурашки по телу:
«Дед купил себе большой интересный дом на Полевой улице, с кабаком в нижнем каменном этаже, с маленькой уютной комнаткой на чердаке и садом, который опускался в овраг, густо ощетинившийся голыми прутьями ивняка.
— Розог-то! — сказал дед, весело подмигнув мне когда, осматривая сад, я шел с ним по мягким, протаявшим дорожкам. — Вот я тебя скоро грамоте начну учить, так они годятся...»
Впрочем, нерипятный оттенок все-таки сохраняется даже в более «невинных» шутках про порку. Например, вот от этого видео Ералаша веет подвалом.
Это ощущение — того, что шутки про порку ни капли не смешны — хорошо удалось ухватить Григорию Остеру в его «вредном совете»:
«Ничего прекрасней детства Человеку не дано. Свет его сквозь годы мчится В подрастающей душе. Знай, что в каждом взрослом сердце Есть заветный уголок, Там калачиком свернулся Папин старенький ремень».
Здесь и ирония над тем, что детство принято считать самой счастливой порой жизни, хотя в нем есть моменты величайшего унижения и бессилия, которые не грозят взрослым. И что каждый из нас, кто испытывал телесные наказания, травмирован ими. Эта боль может найти разные выходы — либо в продолжении насилия, либо в полном отказе от него. Нам выбирать.
«Двое братьев-сирот на свой страх и риск бежали в Швецию, где их поймали на центральном вокзале Стокгольма. Они собирались поселиться в Швеции, у удивительной Астрид Линдгрен, которая заявила, что детей бить нельзя».
Из книги «Великая сказочница: Жизнь Астрид Линдгрен»