Проблематика и сюжетные особенности рассказов татищева

В ходе работы над ней Татищеву пришлось неоднократно обращаться к разработке смежных вопросов отечественной истории: исторической географии и этнографии, хронологии и генеалогии. Он составлял также различные исторические справки о государственном устройстве России, ее законодательстве, постановке монетного дела в стране, по геральдике, истории взаимоотношения с многочисленными народами, населяющими Россию, истории просвещения и т. д. Поэтому, характеризуя исторические взгляды Татищева, надо принимать во внимание не только «Историю Российскую» и другие его исторические труды, но и многие произведения, написанные на неисторические темы, но изобилующие историческими сюжетами. Например, такое энциклопедическое произведение Татищева как «Разговор о пользе наук и училищ» интересно и в историографическом отношении. В нем мы находим ценные соображения автора по философии истории или социологии, а также наблюдения и выводы по поводу отдельных важнейших событий русской истории: о крестьянских восстаниях, расколе и пр.

Истоки философских и историографических взглядов Татищева впервые и наиболее исчерпывающе были рассмотрены Н. А. Поповым. Прямым философским наставником Татищева он считал «Философский лексикон» И. Г. Вальха. По его мнению, целый ряд положений Татищев заимствовал игленно из него.^[1]См.: Н. А. Попов. Предисловие к книге: В. Н. Татищев.
Разговор о пользе наук и училищ. М., 1887. — Н. А.
Попов считал, что начало «Разговора» (до 55 вопроса)
представляет ряд заимствований, а иногда и дословный
перевод из иностранных писателей и прежде всего из
энциклопедических словарей по философии и истории.
Наибольшее число заимствований, считал Попов, относится
к Вальху. Также широко использовал он известные лексиконы Буддея, Морери, Пьера Бейля, Мартиньера и Иохера. В своих философских взглядах Татищев, по мнению Попова, был последователем Декарта и Томазия, а в политических убеждениях — Христиана Вольфа, Пуфендорфа и Гуго Гроция.^[2]Н. А. Попов. Ученые и литературные труды В. Н. Татищева,
стр. 21—23.

Н. А. Фирсов в юбилейной речи (1886), посвященной взглядам Татищева на историю, доказывал решающее влияние Петра I и эпохи преобразований на всю его деятельность, в том числе и па занятия историей. Программа истории Татищева, по мнению Фирсова, сводилась к созданию политической истории России, т. е. такой, при которой главным объектом изображения должны были стать князья и цари, их ближайшие приближенные. Другим еще более важным фактором, сыгравшим большую роль в формировании Татищева как общественно-политического деятеля и историка, по мнению Фирсова, являлось влияние западноевропейской культуры.^[3]Н. А. Фирсов. Воззрения В. Н. Татищева на историю вообще
и русскую в особенности и связь их с реформой Петра
Великого. Казань, 1886.

П. Н. Милюков отказался признать за «Историей Российской» право называться историей. По этому поводу он в свое время писал:

«Татищев представил нам в своей истории не историю, и даже не предварительную ученую разработку материала для будущей истории, а ту же летопись в новом татищев-ском своде»^[4]П. Милюков. Главные течения русской исторической мысли.
М., 1898, стр. 106.

Поэтому Милюков не счел нужным особо останавливаться на выяснении историографических истоков татищевских представлений.

Наиболее полный историографический разбор «Истории Российской» был сделан Б. И. Сыромятниковым.^[5]Б. И. Сыромятников. Традиционная теория русского исторического
развития (исторический очерк), стр. 68—78. (ГПБ, Собр.
отд. поступлений). Для него, как и для Милюкова, труд Татищева являлся не чем иным, как «сводной летописью», «татищевским сводом». Все события в истории, по мнению Сыромятникова, Татищев объяснял с точки зрения прагматической историографии, т. е. с психологической точки зрения. Сыромятников считал Татищева приверженцем просветительской философии XVIII столетия, сочетавшейся у него с русской летописной традицией. Политические и исторические взгляды Татищева, по его мнению, сложились под влиянием Гоббса, Гуго Гроция, Пуфендорфа, Вольфа и Лейбница. Сравнивая историческую философию Татищева со взглядами немецких историков первой половины XVIII в., Сыромятников пришел к выводу об общности их историографических представлений: прагматическое понимание истории, стремление к исторической правде, история — «учительница жизни», морализирование и национальный патриотизм. Он имел основание считать, что историческая схема Татищева заимствована им «в основных своих чертах» из древнего летописца и его продолжателей эпохи Московского государства. Вывод об определенной близости концепции Татищева к средневековой историографии принят в нашей литературе.

Историографическому значению «Истории Российской» значительно меньше уделили внимания и советские историки, которых, как правило, больше интересовало источниковедческое значение этого труда.

Проблематика татищевских трудов обусловливалась общественно-политическими и научными запросами того времени. Хотя Татищев и не оставил сводной работы, по которой можно было бы систематически проследить за его отношением к главным вопросам и событиям русской истории, но, если хронологически и тематически сгруппировать его высказывания о них, то нужно прийти к выводу, что все или почти все проблемы русской историографии XVIII в. были им сформулированы — одни поставлены, другие так или иначе разрешены.

Все произведения Татищева в историографическом отношении можно условно разделить, примерно следуя Л. В. Черепнину, на 4 группы:

1) труды обобщающего характера;
2) комментарии к текстам исторических памятников и произведений;
3) исторические справки или обзоры в трудах политического, экономического и энциклопедического характера
4) исследования по исторической географии.^[6]Ср.: Л. В. Черепнин. Русская историография до XIX века.
М., 1952, стр. 174.

К первой группе относится фундаментальная «История Российская», которая является не только результатом многолетних трудов Татищева, но и итогом развития русской исторической мысли второй четверти XVIII в.; ко второй — комментарии к «Русской правде», «Судебнику» Ивана IV, «Книге Большого чертежа», «Примечания» на Страленберга и некоторые другие; к третьей — исторические справки в записке «Произвольное и согласное рассуждение и мнение собравшегося шляхетства русского» (в рукописи оно называется именно так. — С. Я.), в «Представлении о купечестве и ремеслах», исторические статьи в «Лексиконе историческом, географическом и политическом» и др.; к четвертой — цикл работ по географии и исторической географии России.

Первостепенное значение для характеристики исторических взглядов Татищева имеют его многочисленные примечания ко второй и третьей книгам «Истории Российской», а также к «Судебнику» и «Русской правде». Кроме того, не менее важны для оценки представлений Татищева об основных событиях и проблемах отечественной истории его опубликованные и неопубликованные письма, доклады и другие материалы. Для исчерпывающего изучения взглядов историка нельзя обойти так называемых татищевских известий, т. е. таких, которые встречаются только в его труде, но не подтверждаются источниками.

Изучение процесса формирования Татищева как историка должно помочь выяснению эволюции его исторических представлений, а также определению источниковедческой ценности и историографического значения двух редакций «Истории Российской». Для этого автор настоящей работы счел возможным остановиться на малоисследованных и неопубликованных произведениях Татищева, например, на его «Примечаниях» на книгу Страленберга и некоторых других, а также на долго остававшейся в рукописи первой редакции «Истории Российской».

Впервые общий взгляд на ход отечественной истории, как истории самодержавной власти, Татищев изложил в 1730 г. в уже упомянутом «Рассуждении о правлении государственном».

Развитие Татищева как историка связано с его напряженной работой над историей России в первой половине 30-х годов. Не будет преувеличением, если мы скажем, что произведение Страленберга «Северная и Восточная части Европы и Азии» (1730)27 сыграло значительную роль в формировании взглядов Татищева как историка. Уже в 1730—1731 гг. он написал первую редакцию «Примечаний» на нее.28 В «Примечаниях на книгу, учиненную господином Страленбергом, имянуемую северной и восточной страны Европы и Азии, напечатанной 1730-м году в Стокгольме» Татищев высоко оценивал труд шведского автора.29 В 1736—1737 гг. (во второй редакции «Примечаний») он писал:

«Сей господин издатель по его любопытству и трудам весьма похвалы достоен и подлинно можно сказать, что он другим подал немалую причину о происхождении и переселениях народов, обретающихся в сих странах, далее истины искать и древние бытности изъяснить, которым он во многих обстоятельствах света окно отворил…»

Одновременно Татищев заметил, что «некоторые погрешности» Страленберга происходили «наиболее от недостатка подлинных ему известий и знания руского и татарского языков». Отметил Татищев также и то, что положение Страленберга в качестве пленного не позволяло ему привлечь необходимые материалы. В итоге он писал:

«…и тако по истине ему тех погрешностей в поношение никаких почитать не могу, но что я приметил неисправно или сумнительно, оное хощу равным образом без всякого пристрастия представить и рассуждению искуснейших предать, да либо кто обоя лучше расмотря и мою погрешность исправить».

Следовательно, по мнению Татищева, Страленберг плохо знал языки, совершенно необходимые для изучения истории и географии России. К их числу он относил арабский, персидский, турецкий, латинский и другие «тому подобные дальние языки». Правда, Страленберг, по Татищеву, «лучше нежели других разумел» русский, татарский и финский, но знания русского языка у автора книги о Сибири оставляли желать много лучшего. Поэтому Татищеву пришлось сделать десятки исправлений погрешностей в русском языке, в «неправильном изречении имян»* воспроизводимых Страленбергом в латинской транскрипции, а также 125 примечаний к «неисправным мнениям». Однако методологически важное положение Страленберга о языке как надежнейшем средстве для исследования вопроса о происхождении народов, общее для всей историографии XVIII в., Татищев целиком разделял.

«Что оной издатель о происшествии народов тщился доказывать языками, — писал он, — оное есть междо всеми наилучший способ, а особливо в случае недостатка дееписаний».

Татищев не соглашался со Страленбергом, производившим название славян от латинского слова «невольник» (sclaves). Русский историк писал:

«Ни по какой гистории доказать неможно, чтоб сей народ когда-либо от кого завоеван и в неволе содержан был, но паче всегда хотя под разными имянами, яко волгары, венды, истры и протчие в делех военных и мужествах славимы были и от того имя себе приобрели».

В подтверждение правильности такого вывода он ссылался на Стрыйковского, историографический авторитет которого признавался многими историками XVIII в.

При сопоставлении книги Страленберга с «Историей Российской» Татищева невольно обращает внимание некоторое совпадение тематики, которое не обязательно является результатом прямого заимствования русского историка у шведского, но так или иначе свидетельствует о близости научных интересов двух ученых первой половины XVIII в. В основной части книги Страленберга имеются такие, например, главы: о старом и новом разделении Русского государства… (глава III); о старых и новых резидентах и резиденциях в России (глава IV); о различии между титулами «царь» и «великий князь»; о русском гербе (глава VII); о духовном правлении в России (глава IX) и некоторые другие, соответствующие и по названию и в какой-то мере по содержанию 43—48-й главам «Истории» Татищева.

Татищев в момент написания «Примечаний» на книгу Страленберга, видимо, не имел еще текста «Русской правды», но, опровергая мнения иностранного автора, считавшего, что в России не было письменных законов до Ивана Грозного, утверждал:

«Оное написал от недовольного известия; законы бо были в Руси письменные от Ярослава или Владимира Мономаха, которые до днесь еще в некоторых руках находятся; но общие ль оные всем были, или каждой князь собственные имел, о том известия не видно, кроме что новгородцы, псковичи и полочане, хотя вместе не сбиранные, но по разнице записанные, собственные законы имели, о чем в гисториях оных княжений упоминается».

В «Истории Российской» Татищев только кратко и глухо упомянул о «Русской правде». Он считал, что этот законодательный свод «в гисторию вносить неудобно». Такое невнимание к замечательному памятнику древнерусского законодательства, как заметил С. Н. Валк, не должно удивлять, поскольку Татищев, исходя из дворянско-монархического понимания истории, не касался внутренней жизни народа, а описывал «почти исключительно только военные и дипломатические деяния государей, рассматривавшихся в качестве основных двигателей исторического развития».^[7]С. Н. Валк. Татищевские списки «Русской правды». В
ки.: Материалы по истории СССР, т. V. Документы по
истории XVIII века. М.—Л., Над. АН СССР, 1957, стр.
610.

Сравнение «Примечаний» Татищева на книгу Страленберга с его «Историей Российской» в первой редакции дает интересный дополнительный материал для изучения эволюции исторических взглядов первого русского историка.

В «Примечаниях» (1736) Татищев еще не решался достаточно определенно подвергнуть критике версию о Мосохе как прародителе россов. Он, вслед за Стрыйковским, воспроизвел мнения различных историков по этому вопросу и, ссылаясь на отсутствие многих источников на латинском и греческом языках, опасаясь довериться немецкому переводу библии, только заметил:

«Сие все оставляю другим более о древностях известным ко изследованию. . .», — обещая вернуться к этой проблеме пространно в «гистории русской».

В рукописи первой редакции «Истории» он вновь остановился на вопросе о Мосохе. Татищев внимательно изучил тексты пяти немецких переводов библии, один французский и один польский и доказал, что толкования «Степенной книги» и Стрыйковского о Мосохе — «князе роском» основаны на неверном переводе соответствующего места библейского текста. Татищев показал, что славянский переводчик еврейское слово «рос», означающее «главу или верховность», ошибочно принял за имя народа. В результате Мосох стал князем роским, или праотцом славян.^[8]В. Н. Татищев. История Российская, т. I, стр. 288, 312
и др. — Обстоятельное изложение вопроса о Мосохе в
славянской историографии и у В. Н. Татищева см.: А.
Н. Робинсон. Историография славянского Возрождения
и Паисий Хилендарский. М., Изд. АН СССР, 1963, стр.
100 и сл. Однако Татищев свое рассуждение, опровергающее каноническую версию о Мосохе, сопроводил таким дипломатическим оборотом:

«Сие я ни в какое сумнение привести и опровергать мудрейших мнения намерения не имею и нужды мне нет, но токмо то к разсмотрению полагаю, что в других обретаю».^[9]В. Н. Татищев. История Российская, т. I, стр. 288.
Ср. там же, т. IV, 1964, стр. 86.

В некоторых случаях предположения, сделанные Татищевым в «Примечаниях» 1736 г., были пространно развернуты во время работы над «Историей Российской». Если в рукописи первой редакции этого труда историк еще, например, не решил, на каких болгар (волжских или дунайских) ходил войной Владимир I в 985 г., то в «Примечаниях» на Страленберга и. во второй редакции «Истории Российской» Татищев определенно говорил о дунайских болгарах.^[10]Там же, стр. 48—49; см. также: С. Л. Пештич. Русская
историография XVIII века, ч. 1, стр. 240—241.

В середине 30-х годов Татищев только пополнял свой фонд летописей, который лег в основу его «Собрания из древних русских летописей». В 1735 г., уже получив от Академии наук для работы над русской историей три летописи, он просил выслать в Екатеринбург «старого киевского летописца, именуемого Феодосиева».^[11]ААН СССР, ф. 1, оп. 3, № 17, л. 169. См.: Conrad G
г а и, ук. соч., стр. 210. По этому можно судить, что Татищев, повторяя ошибку И. В. Пауса и Е. Ф. Миллера, неправильно называвших летопись Нестора летописцем Феодосия, еще не был достаточно ознакомлен с историей русского летописания. С другой стороны, письмо Татищева к В. К. Тредиаковскому из Екатеринбурга от 18 февраля 1736 г., опубликованное не полностью,^[12]ААН СССР, ф. П, on. 1, № 206, лл. 94—97; С. П. Обнорский,
С. Г. Бархударов. Хрестоматия по истории русского
языка, ч. 2, вып. 2. М., Учпедгиз, 1948, стр. 86—92. свидетельствовало о большой исторической эрудиции автора «Истории Российской» уже к этому времени. В небольшой исторической справке о переводе библии и исправлении церковных книг Татищев высказывал много интересных соображений, небесполезных для изучения истории и истории культуры в России. Перевод библии на церковнославянский язык, по мнению Татищева, был сделан неудовлетворительно, ввиду того, что в нем много было выпущено или прибавлено,

«иное весьма в другом разумении положено, некоторое же так смятно в речении или странными словами наполнено, что на многих местах сущей силы разуметь не можно».

Кроме того, в библии были оставлены слова «иноязычные без нужды». Татищев старался систематически проследить историю исправления церковных книг и языка. Попытка царя Ивана Васильевича вместе с русскими духовными иерархами «о исправлении языка и книг», по его мнению, была «малоуспешна» из-за недостатка ученых людей. Греческие епископы, привезшие канонические богослужебные книги в Москву, хотя, как писал Татищев,

«Собор учинили, но ничто полезное сделали, тем что греческие русского, а русские греческого языка не знали, через переводчиков же говорить и толковать было трудно».

В свою очередь Борис Годунов, «как неумеющий грамоте, мало о неисправлении книг думать причину имел, а паче готовя себе путь к престолу», свергнув митрополита, добился избрания угодного ему иерарха и на этом закончил, по мнению Татищева, свою церковно-реформаторскую деятельность. Когда началось «великое смятение и разорение русское», ни о каком исправлении языка и книг не было разговора, так как даже многие «знатных людей дети читать и писать учиться не могли и остались безграмотны». Осуждая патриарха Никона за неумеренное любочестие и стремление «искать власть над государем», Татищев положительно отнесся к его намерению исправить церковные книги, но решительно осуждал его диктаторские методы проведения церковной реформы.

«Как он неразсудно самовластием, а не советом и довольным разсуждением, не истолковав перво неправостей, начал, — того ради великой вред нанес тем, — писал Татищев, — что многие неразсудные начали оное за применение веры почитать, а он яко властолюбивый, не кротостью и учением, но мечом и огнем стал принуждать, и тем новой ереси или расколу Капитонов — они же и пустосвяты — укрепляться и умножаться причину подал».

В «Предложении о сочинении истории и географии российской» (1737) Татищев кратко сформулировал свое понимание задач, стоящих перед историей. В произведении 1739 г. «Руссиа или как ныне зовут Россиа» он, опираясь на свои разыскания в отечественных древностях, конспективно изложил взгляд на периодизацию всей истории России, которую он рассматривал шире, чем вопрос о периодизации государственности в нашей стране.^[13]В. Н. Татищев. Избранные труды по географии России,
стр. 77—97 и 107—137.

Первоначальная редакция «Истории Российской» 1739 г., сохранившаяся в немецком переводе (рукопись ЦГАДА, портфели Миллера, 42, № 6), и первая редакция в рукописи 1746 г. (БАН 17. 17. 11) имеют самостоятельное научно-литературное значение. Как уже говорилось в первой части «Русской историографии XVIII века», эти рукописи по характеру изложения и использованным материалам следует отнести к одной редакции, которую мы называем первой. Окончательный вариант первой редакции по Академической рукописи отражает в целом уровень развития исторической мысли в России 30-х годов, тогда как вторая редакция— 40-х. Первую редакцию нельзя игнорировать при изучении исторических взглядов Татищева не только потому, что она является определенным этапом в их развитии, но и потому, что в ней есть много интересных и ценных материалов и выводов, не вошедших по разным причинам во вторую редакцию «Истории Российской». Первая часть «Истории Российской», названная Татищевым в первой редакции «Предъизвесчением», состояла из 40 глав или параграфов, большинство из которых и по названию и в значительной степени по содержанию совпадали с текстом второй редакции, но отличались объемом, характером аргументации, использованными источниками и привлеченной литературой. (Листаж первой книги в печатном издании в несколько раз превышает текст первой части в первой редакции.)

В первой редакции отсутствуют те теоретические соображения Татищева о задачах истории, которые были изложены в в «Предисловии» или «Предъизвесчении» ко второй редакции, не нашли в ней места и социологические соображения автора, которые Татищев включил как отдельную — 45-ю главу во вторую редакцию. В первой редакции, например, в главе о хронологии нет четкого вывода, сделанного им уже во второй редакции «Истории Российской», о роли хронологии в истории: «Басни или романы хронологии не требуют, для того и сущая история без разделения лет за басни почесться может». В ней нет и главы «О варягах» (глава 32-я печатного издания). В главе «О географии русской» в первой редакции отсутствует широкое теоретическое обоснование географии как самостоятельной научной дисциплины, но зато имеется ряд интересных данных из биографии Татищева, из истории географического изучения России, не перешедших во вторую редакцию, например об окончании дополнения «Книги Большого чертежа» к 1680 г., о помощи Татищеву в его первоначальных географических разысканиях со стороны не только Брюса, но и Феофана Прокоповича и математика Фарварсона.

Если можно говорить, что критицизм Татищева возрастал от середины 30-х к началу 40-х годов, то в последние годы жизни в болдинском уединении, когда он заканчивал оформление рукописи первой редакции и усиленно работал над второй, историк стал отходить от выработанных им же принципов научной критики при подготовке к печати источников и их использования в историческом труде. Такая эволюция взглядов Татищева должна быть объяснена рядом причин. Вместо того, чтобы следовать первоначальному плану и составлять «Сводную летопись» («Собрание из древних русских летописцев»), строго придерживаясь текста летописных источников, оговаривая каждое слово своего толкования, комментируя и объясняя исторические события и чтения летописей в «Примечаниях», как он обещал, Татищев стал писать историю в форме летописного свода. Отказ от подготовки научного свода летописных известий и замена его историей в форме летописного свода имели печальные для русской науки последствия. Татищев стал перерабатывать первоначальную редакцию своего летописного свода, в результате чего появилась рукопись БАН 17. 17. 11—рукопись первой редакции, уже отошедшая от первоначального текста 1739—1740 гг. и поэтому в значительной степени утратившая свое значение первоисточника. С другой стороны, его «История Российская», являющаяся историей, а не летописным сводом, была уже в XVIII в. объявлена сводом источников, до нас не дошедших, и в связи с этим введена в ранг достоверного исторического источника. Правда, последний вывод был бы односторонним, если бы мы не сказали, что «История Российская» уже тогда признавалась крупнейшим событием в развитии русской исторической мысли XVIII в., поскольку она была первым опытом написания русской истории с древнейших времен. Для второй редакции татищевского труда отход от строгих принципов использования летописных источников облегчался тем, что Татищев, отказавшись от составления прокомментированного летописного свода, начал писать историю в форме летописного свода, широко используя нелетописные данные.

Хотя Татищев поместил Иоакимовскую летопись отдельно от основного текста «Истории Российской», но в его концепции идея преемственности государственной власти от Гостомысла Рюриком, заимствованная из «Степенной книги» и «Синопсиса», а также позже из Иоакима, получила полную поддержку. Он также отдавал предпочтение показаниям Иоакимовской летописи перед Несторовский в отношении характеристики Ярополка. Отход от Нестора к Иоакиму Татищев объяснял тем, что Нестор «не весьма хвально» описал житие и дела Ярополка, так как неверность и предательство вельмож киевского князя он приписал слабости и нерассудительности Ярополка, тогда как Иоаким представил этого же князя кротким, благоверным и христианолюбивым. Из этого видно, что к концу своего творческого труда Татищев еще более, чем в первой редакции, был озабочен реабилитацией деятельности князей, для чего, отказываясь от Нестора, обращался к источникам сомнительного происхождения.

Уже в первую редакцию Татищев включал тексты, которые заведомо нельзя отнести к древним летописным источникам. В этом отношении примечателен эпизод из истории римской католической церкви с папой Анной. Сюжет о женщине-папе, якобы занимавшей папский престол между смертью папы Льва IV (855 г.) и Бенедиктом III, был широко распространен, начиная с XI до XVIII в. включительно. В достоверности рассказа до этого времени никто не сомневался. Его в разных вариантах повторяли Боккаччо, Петрарка, Ян Гус и другие авторы, всего более двухсот человек. Впервые историк XVIII в. Давид Блон-дель доказал, что легенда о женщине в папской тиаре является одним из памфлетов, направленных против распущенности верхов католического духовенства.^[14]См.: В. А. Бильбасов. Женщина-папа. Средневековое сказание.
Киев, 1871; В. Н. Татищев. История Российская, т.
IV, 1964, стр. 138. Татищев знал книгу Блонделя, но не преминул использовать эту версию для разоблачения духовных пастырей церкви.

Татищев не всегда правильно читал текст «Повести временных лет», правда ему приходилось пользоваться копией с Радзивилловского списка, наполненной многими ошибками и дефектами, как он сам хорошо видел. Так, объясняя ошибки и неясности исторической географии «Повести», он относил их за счет перемены или «угасания» древних названий, недостатка греческой образованности, которой следовал Нестор и, наконец, переписчиков, перепортивших текст. Татищев так и не смог объяснить, что такое вира (ни в «Истории», ни в комментариях к «Русской правде»).

«История Российская» (во второй редакции) Татищева, являясь закономерным итогом развития исторических знаний в России в первой половине XVIII в., одновременно была итогом многолетней деятельности самого первого русского историка.

Первая книга «Истории» Татищева имеет большое методологическое значение в историографии XVIII столетия. В ней впервые систематически были сформулированы основные теоретические положения исторической науки в России. Татищев не только остановился на определении предмета истории и ее содержании, но и попытался сформулировать общие закономерности исторического развития, выяснить изменение форм общественного и государственного устройства. Татищев не только выявил источники, необходимые для отечественной истории, но и заложил основы целого ряда вспомогательных дисциплин: хронологии, исторической географии, генеалогии и т. д. Наконец, он отвел целую книгу для изучения древнейших судеб нашей страны, введя в круг исторического исследования период истории народов России «до Рюрика». Таким образом, решительно порвав с провиденциальным воззрением на историю, Татищев впервые в русской историографии создал произведение по всеобщей истории России, написанное на уровне современной науки.

Первая часть, или первая книга, «Истории Российской» по содержанию распадается на несколько тем.

• Во-первых, Татищев останавливается на теоретических вопросах;
• во-вторых, на вспомогательных дисциплинах, органически необходимых для составления исторического труда;
• в-третьих, на истории народов, обитавших на территории России в древности, начиная со скифов и сарматов до соседей славян в IX столетии;
• в-четвертых, на вопросах разного содержания.

Татищев начал «Историю» с трех обычных еще в XVII в. сюжетов: о древности письма славян, об идолослужении, о крещении славян и Руси (главы 1,2 и 3-я). Сопоставление первых трех глав труда историка с Густынской летописью и «Синопсисом» неопровержимо свидетельствует о том, что исторические знания в XVIII в. далеко ушли по пути превращения в науку.

Главы источниковедческого характера, повященные истории русского летописания до начала XIII в. (5 и 6-я), описанию списков летописей, использованных автором (глава 7-я), и хронологии (глава 8-я), положили начало научной разработке истории русского летописания и созданию основ научной хронологии отечественной истории.

Источниковедческая и историографическая база «Истории Российской» Татищева свидетельствовала о том, что ее автор стоял на уровне современной науки. Хотя Татищев и работал в то время, когда он не имел возможности ознакомиться с памятниками древней русской письменности многих центральных и местных архивохранилищ и библиотек (за исключением «архивы» Казанской, Астраханской, Сибирской, Библиотеки Академии наук, частных библиотек А. П. Волынского, Феофана Прокоповича, Д. М. Голицына и др.), но чутье талантливого источнкко-веда и наблюдательность большого историка позволили ему правильно отобрать важнейшие источники отечественной истории.^[15]Об отечественных источниках Татищева см.: М. Н. Тихомиров.
О русских источниках «Истории Российской». В кн.:
В. Н. Татищев. История Российская, т. I, стр. 39—53;
с критическими приемами работы Татищева с источниками
знакомит А. Т. Николаева в интересной статье «Некоторые
вопросы источниковедения в „Истории Российской” В.
Н. Татищева» (Тр. Гос. историко-архивного ин-та, т.
17. Вопросы источниковедения истории СССР. М., 1963,
стр. 337—374). — К сожалению, автор не смогла проанализировать
приемы работы Татищева с летописными памятниками на
основании рукописного фонда «Истории Российской» и
сопоставления двух редакций ее. Татищев впервые ввел в научный оборот «Русскую правду», «Судебник 1550 г.», «Книгу Большого чертежа» и, главное, летописи. Для своего труда он привлек те летописные источники, без которых и по сей день невозможно обойтись при изучении истории России: «Повесть временных лет» для событий до первого десятилетия XII в., Киевскую, или Галицко-Волынскую, летопись для XII столетия и Никоновскую для последующих. Правда, Татищев использовал не лучшие списки этих памятников. Так, мы уже указывали, что он использовал копию петровского времени Радзивилловской летописи и Ермолаевский список Ипатьевской. Однако нужно учесть, что Татищев употреблял не все то, что ему попадало под руки, а умело отбирал лучшие тексты. Если в начале своих исторических разысканий Татищев положил в основу своего труда «Собрания из древних русских летописцев» — Кабинетскую летопись (один из лицевых списков), то вскоре он переключился ша более надежный и древний текст — «Повесть временных лет» по Радзивилловской летописи. Также следует помнить, что историк еще до Н. М. Карамзина в основу описания событий XII в. положил текст Ипатьевской летописи по Ермолаевскому списку. Как видно, Татищев устоял перед соблазном использовать универсальный текст Никоновской летописи для изложения истории до XIII в., но вынужден был прибегнуть к ее тексту как основе «Истории Российской» после того, когда два указанных выше источника себя исчерпали.

Иностранные источники отечественной истории Татищев использовал с присущим для него размахом и основательностью.^[16] Каталог библиотеки В. Н. Татищева последних лет его
жизни был опубликован П. П. Пекарским в кн.: Новые
известия о Татищеве, стр. 56—63; см. также: ЦГАДА,
ф. 17, д. 255, лл. 15—18, 25—27. — Значительный интерес
для уточнения произведений различных авторов, известных
Татищеву, представляет «Дополнка росписи „Лексикона
гражданского”» (ЦГАДА, портфели Миллера, № 46, д.
17), в которой Татищев перечислил в алфавитном порядке
авторов и произведения, заслуживающие быть отмеченными
в «Лексиконе»; см. также: Наркиз Чу пин. Библиотека
В. Н. Татищева. «Московские ведомости», 1860, № 203;
Книги В. В. Татищева в фондах краеведческого музея
(Предварительная информация). Свердловск, 1962; см.
также: «Примечания» к первому тому «Истории Российской»
В. Н. Татищева, составленные И. В. Балкиной; В. Н.
Татищев. История Российская, т. I, стр. 444—462; О
необходимости разыскания уральской библиотеки В. Н.
Татищева см.: Библиотека основателя города Свердловска.
«Известия», 26 ноября 1961 г.; В. Г. Федоров. К истории
екатеринбургской библиотеки В. Н. Татищева. В кн.:
Материалы к биографии В. Н. Татищева. Свердловск,
1964, стр. 78—90. При написании «Истории Российской» он привлек важнейшие источники: произведения античных и византийских историков, средневековых писателей, авторов польских хроник и восточных историков. Он также хорошо был знаком с исторической литературой нового времени, трудами европейских историков XVI— XVII вв.

Вообще следует отметить, что русский исследователь был в курсе достижений новейшей исторической мысли своего времени. Литература XVIII в. — века энциклопедий — была представлена в библиотеке Татищева двумя десятками различных энциклопедий и лексиконов, начиная от всеобщего исторического лексикона Буддея, «Словаря исторического и критического» Пьера Бейля, исторического лексикона Морери, философского лексикона Вальха, географического лексикона Мартиньера до лексикона, посвященного поварским рекомендациям.

Корпус античных авторов в «Истории Российской» Татищева был представлен Геродотом (к которому он составил «алфабети-ческую роспись»), Страбоном, Плинием (два издания), Птоло-меем, Плутархом, Юлием Цезарем, Тацитом, Иосифом Флавием, Квинтом Курцием и др., которых он использовал в переводах, в большинстве своем сделанных специально для него в середине 30-х годов К. Кондратовичем; византийские писатели — Константином Порфирогенитом, Георгием Кедриным, Зонаром, Никитой Хониатским, Прокопием Кесарийским и Львом Грамматиком. Татищев знал многих авторов средневековых анналов: Иордана, Павла Диакона, Лиутпранда, Титмара Мерзебургского, Адама Бременского, Гельмольда, Снорре Стурлусона. Были известны ему описания путешествий Плано Карпини, Рубрука, Марко Поло и др. Татищев хорошо знал «Записки о Московских делах» Сигизмунда Герберштейна и пр.

Польские хроники систематически привлекались Татищевым. Знание русским историком польского языка существенно облегчало ему знакомство с произведениями Стрыйковского, Бельского, Кромера. Хорошо ориентировался Татищев и в произведениях Длугоша, Гвагвина, Меховия и некоторых других, изданных на латинском языке, но частично доступных ему в переводах и извлечениях, сравнительно распространенных в России уже в XVII в.

Историки нового времени занимали видное место в библиотеке Татищева. Не говоря о Баронии и некоторых других авторах, чьи произведения были переведены на русский язык и изданы в XVIII в., Татищев располагал в своей личной библиотеке «Исторической хроникой» немецкого историка Готфрида, специально приготовленным для него переводом К. Кондратовича произведения голландского филолога и философа Антония Да-лена «Об оракулах древних народов», «Военной книгой» Дилиха, известным произведением Страленберга, «Введением к моско-витской истории» плодовитого немецкого автора Трейера, «Кратким изложением всеобщей истории» немецкого историка А. Л. Имгофа, названного Татищевым «Исторический Сал», первым томом известного произведения по древней истории Ш. Рол-лена и др. Из восточных авторов укажем только на «Историю татарскую» хивинского хана Абдулгази Багадура (XVII в.), переведенную с французского издания В. К. Тредиаковским, исправленную и прокомментированную Татищевым.

В итоге следует отметить, что Татищев, хотя и был в курсе современной исторической литературы, но вряд ли мог с библиографической полнотой следить за всеми новинками, тем более появляющимися за границей. Изучение иностранных источников, использованных Татищевым, — дело специального научного разыскания.

К русским и иностранным источникам и произведениям, имеющим отношение к русской истории, Татищев всегда подходил с точки зрения рационалистической критики их. Еще строго не отличая источник от собственно исторического произведения, Татищев тем не менее достаточно определенно видел тенденциозность того и другого. Известны его высказывания о Никоновской летописи, о про-изведениях польских историков и др.

Следует подчеркнуть, что Татищев первым использовал всю совокупность разнообразнейших источников и литературы по русской истории. Он был первым русским историком, обратившимся к показаниям Геродота о древнейших народах Северного Причерноморья и Восточной Европы. Имея своим предшественником Байера в изучении геродотозской «Скифии», Татищев, однако, самостоятельно подошел к свидетельствам греческого историка. Он заинтересовался «Историей» Геродота еще в 1736 г., когда собирал материал для первоначальной редакции «Истории Российской», и до конца своих дней продолжал обращаться к его труду, называя Геродота вслед за Цицероном «отцом всех историков». Татищев считал, что свидетельства Геродота о Скифии были положены в основу произведений Страбона, Плиния и Птоломея. Одновременно он отмечал баснословность некоторых рассказов греческого писателя.

Татищев обвинял Тита Ливия в том, что тот не рассмотрел «многих противоречасчих обстоятельств»,^[17]См.: В. Н. Татищев. История Российская, т. I, стр.
434. отмечал неясность сказаний у древних, в том числе и Плиния, приводящую к тому, что «истину за басню почесть можно» и т. д. Но Татищев справедливо считал, что у Плиния много полезного и нужного для истории.

Татищев называл Птоломея первым «в порядочных географах». Опираясь на его показания, он выдвигал мысль о трех главных народах Восточной Европы: скифах, сарматах, славянах.^[18]Там же, стр. 175, 130.

С большим уважением Татищев относился к свидетельствам Константина Багрянородного, поскольку они помогали преодолеть «Нестеров недостаток» в географическом описании Древней Руси.^[19]Там же, стр. 350.

Интересно отношение Татищева к Прокопию Кесарийскому. Он считал его «мало годным свидетелем». Татищев писал:

«Прокопий в древностях не верен».^[20]Там же, стр. 185.

Если автор «Истории Российской» недооценивал его показания, то Ломоносов, как известно, широко использовал свидетельства Прокопия о славянах.^[21]М. В. Ломоносов. Поли. собр. соч., т. 6, 1952, стр.
183 и сл.

Особое место в работе Татищева, как и у других историков XVIII в., заняли произведения польских хронистов. С одной стороны, Татищев признавал их ценность, считая, что в их трудах сохранились показания русских летописей, до нас не дошедших. Это подтверждается, по его мнению, в первую очередь «Хроникой» Стрыйковского. Татищев писал:

«Наипаче удостоверивает о том Стрыйковский, который, перед 170 леты прилежно в руской и литовской истории трудясь, из руских 15 разных летописцов собрал, и хотя он порядок переменил и во многом сокрасчал, однако ж у него много таких обстоятельств находится, которых в собранных мною нет».^[22]В. Н. Татищев. История Российская, т. I, стр. 121.
См. также: А. И. Рогов. Древнерусские переводы «Хроники»
Стрыйковского. В км.: Археологический ежегодник за
1962 год. М, Изд. АН СССР, 1963, стр. 206— 214; Его
же. Известия по истории Киевской Руси в Хронике Мацея
Стрыйковского и их источники. Краткие сообщения Ин-та
славяноведения АН СССР, вып. 42, 1964, стр. 52—64.

Но, с другой стороны, Татищев обращал внимание на общий недостаток всех польских средневековых историков, связанный с недооценкой необходимой точности в хронологии и географии.

«В польских историах есть главная и всем им обсчая погрешность, — писал Татищев, — что хронологии и географии в их сказаниях не наблюдали».^[23]В. Н. Татищев. История Российская, т. I, стр. 257.

Вольное обращение Стрыйковского с летописными текстами Татищев объяснял тем, что польский историк «был поета» и поэтому «часто далеко от порядка и правости отдалялся», в результате чего у него «многое весьма нуждное пропущено, а невероятное внесено».^[24]П. П. Пекарский. Жизнь и литературная переписка П.
И. Рычкова. СПб., 1867, стр. 21—22. Недооценка исторической хронологии и географии у польских хронистов, по мнению Татищева, приводила к большому количеству баснословных сказаний. «Безстыдные лжи и басни» Кадлубека, Кромера, Длугоша и других польских писателей, как писал Татищев, «все обличать скука наводится».^[25]В. Н. Татищев. История Российская, т. I, стр. 307. В результате такой оценки, Татищев в одних случаях сомневался в показаниях польских хроник,^[26]Татищев, например, сомневался в переводе библии па
славянский язык уже в IV в. — Там же, стр. 94. в других критиковал их,^[27]Татищев считал, что показания польских историков о
крещении славян и руси «ово недостаточны и неясны,
ово и недостоверны» (там же, стр. 103); отмечал погрешности
в хронологии (там же, стр. 128). Большую ошибку польских
средневековых историков Татищев видел в том, что они
считали славян сарматским народом. «Погрешность главная
польских писателей, что они славян со сарматы мешают…»,
— писал он (там же, стр. 323; см. также стр. 244). но некоторые известия признавал достоверными.^[28]Напр., показания Длугоша о походах Владимира I в Польшу
(там же, стр. 121; см. также стр. 93, где сказано,
по Стрыйковскому, о приходе славян в Европу.

Таким образом, рассмотрев литературу о мировоззрении Татищева и ознакомившись с его отношением к русским и иностранным историкам, а также источникам, следует признать, что Татищев вырос на произведениях просветительской общественнополитической и философской мысли XVII—XVIII вв. Его непосредственными руководителями были Христиан Вольф, оказавший сильное влияние на него и в известной мере на Ломоносова, Пуфендорф, приспособивший теорию общественного договора к немецким условиям своего времени, Вальх, философский лексикон которого он использовал целыми кусками, а также Гуго Гроций, Лейбниц и некоторые другие. Политические и исторические воззрения Татищева сложились под влиянием русской передовой общественной мысли и историографии времени реформ первой четверти XVIII в. Поэтому Татищева следует считать приверженцем просветительской философии первой половины XVIII в., сторонником теории естественного права,^[29]А. Галактионов и П. Никандров (История русской философии.
М., Изд. Соц-эконом. лит., 1961, стр. 5) называют
В. Н. Татищева просветителем и сторонником теории
естественного права. которая сочеталась у него с монархистско-крепостническими взглядами, а также летописно-повествовательной традицией.

Прагматическое понимание истории, являющееся новым этапом в развитии русской исторической мысли XVII—XVIII вв., высвобождая историю от божественного промысла, сводило причины событий к психологически обусловленной деятельности людей, точнее князей и их сановных советников. Прагматизм Татищева, являющийся одной из форм идеалистического понимания истории, сочетался у него с отдельными эпизодическими элементами материалистического истолкования некоторых явлений общественной жизни и истории. Его объяснение причин первой крестьянской войны и образования городов на Руси, понимание роли ремесла и торговли в истории свидетельствуют о зарождении того нового понимания истории у Татищева, которое оформилось во второй половине XVIII в. в русской просветительской историографии.

Влияние «Истории Российской» Татищева на дальнейшее развитие русской исторической мысли начало сказываться еще при жизни историка и даже в то время, когда его труд был в рукописи. Современный немецкий исследователь убедительно показал историографическое значение «Истории Российской» для развития исторической науки в середине XVIII в.

«Миллер и Тауберт, — пишет он,— имели честолюбивое намерение также написать всеобъемлющую русскую историю: один — открыто, другой — тайно».

«…все, кто занимался в то время русской историей, — утверждает академик Э. Винтер, — широко пользовались рукописью В. Н. Татищева “Русская история”. Однако в ее обнародовании они не были заинтересованы.. .»^[30]Э. Винтер. М. В. Ломоносов и А. Л. Шлецер. В кн.: Ломоносов.
Сб. статей и материалов. V. М.—Л., Изд. АН СССР, 1961,
стр. 265.

Действительно, рукописью татищевского труда пользовались М. В. Ломоносов, Г. Ф. Миллер, Ф. А. Эмин, М. М. Щербатов и А. Л. Шледер.

Татищев отвергал религиозные сказки о происхождении и разделении народов. В «Истории Российской» он написал специальную главу «О происхождении, разделении и смешении народов», за которой следовала глава под названием: «Причины разности званей народов».^[31]В. Н. Татищев. История Российская, т. I, стр. 128—130
и 130—131. В «Истории», которая, как известно, предназначалась им к печати, он начинал историю человечества с библейской легенды о происхождении мира и народов. Но Татищев излагал ее вопреки церковной схеме. Отметив, как бы для порядка, что «все народы, колико их разных званий было и есть, по уверению Моисееву, от единого Ноя и его сыновей произошли», Татищев сразу же внес существенную поправку, которая свела на нет религиозную догму в вопросе происхождения народов. Он, вслед за цитированным, писал: «Но чтоб можно сказать кто от которого сына пошел, оное весьма сумнительно, ибо чрез так много 1000 лет народы преходя мешались, иногда пленниками и покоренными себе размножались, иногда пленением и обладанием от других язык свой переменить и оставить принуждены были».^[32]Там же, стр. 313; см.: Его же. Разговор о пользе наук
и училищ, стр. 69—70. Такую же примерно схему дает Татищев в отношении происхождения языков.^[33]См.: В. Н. Татищев. История Российская, т. I, стр.
130—131; Его ж е. Разговор о пользе наук и училищ,
стр. 59—60.

Татищев, а за ним и Ломоносов настаивали на том, что история славян не может начинаться с того времени, с какого их имя попадает на страницы произведений писателей. Можно найти и другие, не менее важные вопросы, по которым взгляды Татищева и Ломоносова совпадали.

Нет необходимости повторять известные истины о влиянии трудов Татищева на развитие всей историографии XVIII в. Екатерина II и И. Н. Болтин исходили из татищевского понимания русской истории, внося в его историческую концепцию только некоторые изменения.

Главным выводом из изучения источниковедческого и историографического значения «Истории Российской» Татищева и всей его деятельности на поприще русской истории является то, что Татищева по праву следует признать отцом русской истории. Большая начитанность и талант энциклопедического размаха позволили ему впервые в развитии русской исторической мысли приступить к изучению истории России почти в полном объеме на основе выводов прогрессивной историографии своего времени и критического изучения русских и иностранных источников, а также использования вспомогательных и самостоятельных исторических дисциплин (историческая география, хронология, генеалогия, история летописания, геральдика и др.), возникновение которых во многом обязано деятельности его самого.

Источник:

«Русская историография XVIII века Часть II» Пештич С. Л.

Идеи и взгляды
В. Н. Татищева

Список литературы

1. См.: Н. А. Попов. Предисловие к книге: В. Н. Татищев. Разговор о пользе наук и училищ. М., 1887. — Н. А. Попов считал, что начало «Разговора» (до 55 вопроса) представляет ряд заимствований, а иногда и дословный перевод из иностранных писателей и прежде всего из энциклопедических словарей по философии и истории. Наибольшее число заимствований, считал Попов, относится к Вальху.
2. Н. А. Попов. Ученые и литературные труды В. Н. Татищева, стр. 21—23.
3. Н. А. Фирсов. Воззрения В. Н. Татищева на историю вообще и русскую в особенности и связь их с реформой Петра Великого. Казань, 1886.
4. П. Милюков. Главные течения русской исторической мысли. М., 1898, стр. 106.
5. Б. И. Сыромятников. Традиционная теория русского исторического развития (исторический очерк), стр. 68—78. (ГПБ, Собр. отд. поступлений).
6. Ср.: Л. В. Черепнин. Русская историография до XIX века. М., 1952, стр. 174.
7. С. Н. Валк. Татищевские списки «Русской правды». В ки.: Материалы по истории СССР, т. V. Документы по истории XVIII века. М.—Л., Над. АН СССР, 1957, стр. 610.
8. В. Н. Татищев. История Российская, т. I, стр. 288, 312 и др. — Обстоятельное изложение вопроса о Мосохе в славянской историографии и у В. Н. Татищева см.: А. Н. Робинсон. Историография славянского Возрождения и Паисий Хилендарский. М., Изд. АН СССР, 1963, стр. 100 и сл.
9. В. Н. Татищев. История Российская, т. I, стр. 288. Ср. там же, т. IV, 1964, стр. 86.
10. Там же, стр. 48—49; см. также: С. Л. Пештич. Русская историография XVIII века, ч. 1, стр. 240—241.
11. ААН СССР, ф. 1, оп. 3, № 17, л. 169. См.: Conrad G г а и, ук. соч., стр. 210.
12. ААН СССР, ф. П, on. 1, № 206, лл. 94—97; С. П. Обнорский, С. Г. Бархударов. Хрестоматия по истории русского языка, ч. 2, вып. 2. М., Учпедгиз, 1948, стр. 86—92.
13. В. Н. Татищев. Избранные труды по географии России, стр. 77—97 и 107—137.
14. См.: В. А. Бильбасов. Женщина-папа. Средневековое сказание. Киев, 1871; В. Н. Татищев. История Российская, т. IV, 1964, стр. 138.
15. Об отечественных источниках Татищева см.: М. Н. Тихомиров. О русских источниках «Истории Российской». В кн.: В. Н. Татищев. История Российская, т. I, стр. 39—53; с критическими приемами работы Татищева с источниками знакомит А. Т. Николаева в интересной статье «Некоторые вопросы источниковедения в „Истории Российской” В. Н. Татищева» (Тр. Гос. историко-архивного ин-та, т. 17. Вопросы источниковедения истории СССР. М., 1963, стр. 337—374). — К сожалению, автор не смогла проанализировать приемы работы Татищева с летописными памятниками на основании рукописного фонда «Истории Российской» и сопоставления двух редакций ее.
16.  Каталог библиотеки В. Н. Татищева последних лет его жизни был опубликован П. П. Пекарским в кн.: Новые известия о Татищеве, стр. 56—63; см. также: ЦГАДА, ф. 17, д. 255, лл. 15—18, 25—27. — Значительный интерес для уточнения произведений различных авторов, известных Татищеву, представляет «Дополнка росписи „Лексикона гражданского”» (ЦГАДА, портфели Миллера, № 46, д. 17), в которой Татищев перечислил в алфавитном порядке авторов и произведения, заслуживающие быть отмеченными в «Лексиконе»; см. также: Наркиз Чу пин. Библиотека В. Н. Татищева. «Московские ведомости», 1860, № 203; Книги В. В. Татищева в фондах краеведческого музея (Предварительная информация). Свердловск, 1962; см. также: «Примечания» к первому тому «Истории Российской» В. Н. Татищева, составленные И. В. Балкиной; В. Н. Татищев. История Российская, т. I, стр. 444—462; О необходимости разыскания уральской библиотеки В. Н. Татищева см.: Библиотека основателя города Свердловска. «Известия», 26 ноября 1961 г.; В. Г. Федоров. К истории екатеринбургской библиотеки В. Н. Татищева. В кн.: Материалы к биографии В. Н. Татищева. Свердловск, 1964, стр. 78—90.
17. См.: В. Н. Татищев. История Российская, т. I, стр. 434.
18. Там же, стр. 175, 130.
19. Там же, стр. 350.
20. Там же, стр. 185.
21. М. В. Ломоносов. Поли. собр. соч., т. 6, 1952, стр. 183 и сл.
22. В. Н. Татищев. История Российская, т. I, стр. 121. См. также: А. И. Рогов. Древнерусские переводы «Хроники» Стрыйковского. В км.: Археологический ежегодник за 1962 год. М, Изд. АН СССР, 1963, стр. 206— 214; Его же. Известия по истории Киевской Руси в Хронике Мацея Стрыйковского и их источники. Краткие сообщения Ин-та славяноведения АН СССР, вып. 42, 1964, стр. 52—64.
23. В. Н. Татищев. История Российская, т. I, стр. 257.
24. П. П. Пекарский. Жизнь и литературная переписка П. И. Рычкова. СПб., 1867, стр. 21—22.
25. В. Н. Татищев. История Российская, т. I, стр. 307.
26. Татищев, например, сомневался в переводе библии па славянский язык уже в IV в. — Там же, стр. 94.
27. Татищев считал, что показания польских историков о крещении славян и руси «ово недостаточны и неясны, ово и недостоверны» (там же, стр. 103); отмечал погрешности в хронологии (там же, стр. 128). Большую ошибку польских средневековых историков Татищев видел в том, что они считали славян сарматским народом. «Погрешность главная польских писателей, что они славян со сарматы мешают…», — писал он (там же, стр. 323; см. также стр. 244).
28. Напр., показания Длугоша о походах Владимира I в Польшу (там же, стр. 121; см. также стр. 93, где сказано, по Стрыйковскому, о приходе славян в Европу.
29. А. Галактионов и П. Никандров (История русской философии. М., Изд. Соц-эконом. лит., 1961, стр. 5) называют В. Н. Татищева просветителем и сторонником теории естественного права.
30. Э. Винтер. М. В. Ломоносов и А. Л. Шлецер. В кн.: Ломоносов. Сб. статей и материалов. V. М.—Л., Изд. АН СССР, 1961, стр. 265.
31. В. Н. Татищев. История Российская, т. I, стр. 128—130 и 130—131.
32. Там же, стр. 313; см.: Его же. Разговор о пользе наук и училищ, стр. 69—70.
33. См.: В. Н. Татищев. История Российская, т. I, стр. 130—131; Его ж е. Разговор о пользе наук и училищ, стр. 59—60.

Скачать материал

Скачать материал

Описание презентации по отдельным слайдам:

• 

  1 слайд

  Оценка
  исторического творчества
  В.Н. Татищева

• 

  2 слайд

  Василий Никитич Татищев

  Государственный деятель, последователь дела Петра I, ученый-энциклопедист

• 

  3 слайд

  Василий Никитич Татищев

  Исторические работы Татищева можно сгруппировать следующим образом:
  1) труды обобщающего характера
  2) комментарии к текстам исторических памятников
  3) исторические обзоры в экономических записках
  4) исследования по исторической географии

• 

  4 слайд

  Василий Никитич Татищев

  Особенностью его деятельности было то, что над своими историческими трудами он работал с перерывами, в свободное от чрезвычайно насыщенной административной деятельностью время

• 

  5 слайд

  Василий Никитич Татищев

  Особенности исторических источников
  Татищев собирал и хранил у себя рукописи, необходимые ему для работы. Это «История Курбского о Казанском походе…; Попова, архимандрита Троицкого монастыря, от царствования царя Иоанна II до царя Алексея Михайловича; О Пожарском и Минине, о 54 польских временах…; Сибирская история…; Истории, написанные по-татарски» и др. Многие источники имелись у ученого не в единственном варианте

• 

  6 слайд

  Василий Никитич Татищев

  Современным историкам оценить труд Татищева в полной мере довольно сложно. Нынешнее изучение древнерусских текстов, основывается на результатах более чем двухвекового исследования летописей, выполненных многими поколениями лингвистов, источниковедов и историков. Однако в первой половине восемнадцатого века подобного инструментария не было совсем. Сталкиваясь с непонятными словами, Татищеву приходилось лишь догадываться, что конкретно они означают

• 

  7 слайд

  Василий Никитич Татищев

  Василий Никитич постоянно переписывал свои тексты, поскольку постоянно отыскивал все новые и новые летописи, а также набирался опыта, постигая смысл ранее не понятых фрагментов. Из-за этого различные варианты его трудов содержат в себе противоречия. Позднее это стало основанием для подозрений — Татищева обвиняли в фальсификации, домысливаниях, подтасовках

• 

  8 слайд

  Василий Никитич Татищев

  Другие исторические и неисторические сочинения
  Кроме основного труда В.Н. Татищев оставил большое количество сочинений: «Духовная», «Напоминание на присланное расписание высоких и нижних государственных и земских правительств», «Рассуждение о ревизии поголовной», незавершённый толковый словарь (до слова «Ключник») «Лексикон российской исторической, географической, политической и гражданской», «Законы древние русские» Русскую Правду (краткой редакции), извлеченную из списка XV в. Новгородской летописи, и Судебник Ивана IV с дополнительными указами

• 

  9 слайд

  Василий Никитич Татищев

  Историческая концепция, данная им, — это схема истории самодержавия, представляемого в образах отдельных монархов

• 

  10 слайд

  Василий Никитич Татищев

  Крупнейший обобщающий труд Татищева «История Российская с самых древнейших времен» создавался 30 лет и был опубликован уже после его смерти
  В. И. Татищев систематизировал имеющийся в его распоряжении летописный и документальный материал, по-новому, в свете мировоззрения своего времени, дал объяснение исторического процесса, подвергнув критическому разбору источники

• 

  11 слайд

  Василий Никитич Татищев

  Особенности «Истории Российской»
  1.Введение или «Предъизвещение», где автор высказал свои взгляды на задачи и методы исторического исследования, характер источниковедческих критических изысканий
  2. История должна изучать как действия людей и события, так и их причины, которые следует искать в воле человека или в Божьем промысле

• 

  12 слайд

  Василий Никитич Татищев

  Особенности «Истории Российской»
  3. Классификация трудов по их задачам, характеру отбора материала и способу изложения была новым явлением в русской историографии
  4. Разбирая приемы отбора и критики источников, Татищев указывает, что историку главным образом следует использовать показания участников событий, затем рассказы современников

• 

  13 слайд

  Василий Никитич Татищев

  Особенности «Истории Российской»
  5.Татищев перечисляет источники, привлеченные к исследованию: летописи, Книга Степенная царского родословия, Синопсис, различные сказания и повести, документальный материал (почерпнутый из архивов Казани, Астрахани, Сибири) и т.п. Отдельные памятники сопровождают критические замечания: по мнению Татищева, Степенная книга представляет собой «сущую архонгологию», т.е. биографии царей, хронограф «в летах… много неисправен» (содержит неправильные даты), в Синопсисе имеется «много басен и недосказательных включений»

• 

  14 слайд

  Василий Никитич Татищев

  Особенности «Истории Российской»
  6. В. Н. Татищев же впервые обосновал значение основных «вспомогательных» исторических дисциплин. Он указывал, что для успешного написания исторического сочинения необходимо знание:
  1) хронологии — «весьма в истории России нужно знать, когда что делалось»
  2) географии — «показует положение мест, где что прежде выпало и ныне есть»
  3) генеалогии — «нужно знать, кто от кого родился, кого детей имел, с кем браками обязан был, из чего можно уразуметь правильные наследства и домогательства»

• 

  15 слайд

  Василий Никитич Татищев

  Особенности «Истории Российской»
  7. Периодизация, положенная в основу «Истории Российской:
  до Рюрика
  «от начала монархии, Рюриком основанной, до нашествия татарского»
  время с 1238 по 1478 г., когда Иван III «в совершенство татарскую власть опроверг и монархию утвердил»
  время с 1478 по 1613 г., когда с восшествием на престол Михаила Федоровича «монархия паки в первое состояние и покой приведена»
  5) последующие годы

• 

  16 слайд

  Василий Никитич Татищев

  Особенности «Истории Российской»
  8. Первая книга «Истории Российской» (в двух частях) по своему построению и содержанию отличается от последующих. Она состоит из ряда глав, посвященных исследованию отдельных проблем древнейшей истории восточного славянства. Следующие книги напоминают сводную летопись, в которой в хронологической последовательности изложена политическая история Руси

• 

  17 слайд

  Василий Никитич Татищев

  Содержание первой книги «Истории…»
  вопрос «о древности письма» у славян
  роль христианства
  разбор древних русских летописей и рукописей
  происхождение различных древних народов Восточной Европы
  теоретические вопросы об обществе и государстве

• 

  18 слайд

  Василий Никитич Татищев

  Содержание первой книги «Истории…»
  преимущество для России абсолютизма по сравнению с другими типами государственного устройства
  характеризуются титулы различных правителей: греческий «базилевс» («василеус»), римский «реке» (гех), латинский «дукс» (dux), немецкий «фюрст» (fiirst), славянские «царь» и «князь»

• 

  19 слайд

  Василий Никитич Татищев

  Содержание «Истории…»
  Последующие книги «Истории Российской» содержат изложение исторических событий в соответствии с данными летописи и представляют меньший интерес для характеристики Татищева-историка

• 

  20 слайд

  Значение трудов В. Н. Татищева в становлении отечественной историографии

  «Татищеву, наряду с М. В. Ломоносовым, принадлежит самое памятное место в истории русской науки в эпоху начальных трудов» С. М. Соловьев
  «Он отец русской истории, и мир должен знать, что русский, а не немец явился первым творцом русской истории» Шлёцер

• 

  21 слайд

  Значение трудов В. Н. Татищева в становлении отечественной историографии

  «Историю Российскую» Татищева использовали как основу для своих произведений М.В. Ломоносов, Г.Ф. Миллер, И.Н. Болтин и др.
  Благодаря Татищеву до нас дошли такие исторические источники, как «Русская Правда», Судебник 1550г., «Степенная книга». Они были опубликованы после смерти Татищева благодаря усилиям Миллера.
  Своими изысканиями Татищев положил начало становлению исторической географии, этнографии, картографии и ряда других вспомогательных исторических дисциплин

• 

  22 слайд

  Значение трудов В. Н. Татищева в становлении отечественной историографии

  Негативное отношение к трудам Татищева объясняется несколькими причинами:
  труды опубликованы после жизни ученого . За это время историческая наука ушла далеко вперед, труды Татищева «казались уже устаревшими»
  написаны сложным языком
  невозможно изучить все источники, которые были утеряны

• 

  23 слайд

  Оценка трудов Татищева в XIX веке

  В XIX в. отношение к Татищеву и его сочинениям также не было однозначным
  Историки разделились на две «партии» — условно на «сторонников» и «скептиков».
  Упреки в его адрес высказывал Н. М. Карамзин.
  Совершенно иной была оценка С. М. Соловьева, по мнению которого «заслуга Татищева состоит в том, что он первый начал дело так, как следовало начать: собрал материалы, подверг их критике, свел летописные известия, снабдил их примечаниями географическими, этнографическими и хронологическими, указал на многие важные вопросы, послужившие темами для позднейших исследований, собрал известия древних и новых писателей о древнейшем состоянии страны, получившей после название Россия, — одним словом, указал путь и дал средства своим соотечественникам заниматься русскою историею»

  Карамзин Н.М.
  С. М. Соловьев

• 

  24 слайд

  Оценка трудов Татищева в XX веке

  Значение Татищева в становлении отечественной историографии было раскрыто лишь во второй половине XX в. Усилиями А. И. Андреева, С. Н. Валка, М. П. Ирошникова, А. Г. Кузьмина, С. Л. Пештича, М. Н. Тихомирова, Л. В. Черепнина, А. И. Юхга и других историков в научный оборот введены все основные труды Татищева, изучены его жизнь и деятельность

• 

  25 слайд

  Оценка трудов Татищева в XX веке

  В XX в. развернулись текстологические исследования татищевских рукописей.
  Из числа исследователей следует выделить прежде всего А.И. Андреева, С.Н. Валка и С.Л. Пештича

• 

  26 слайд

  Оценка трудов Татищева в XIX веке

  В 2005 году А. П. Толочко издал объёмную монографию, посвящённую знаменитому историческому труду В. Н. Татищева. Он отвергает достоверность всех без исключения «татищевских известий», якобы не имеющих соответствия в летописях, дошедших до наших дней
  Подобные взгляды демонстрируют В. А. Кучкин, С. Л. Пештич

• 

  27 слайд

  Оценка трудов Татищева в XIX веке

  Великие ученые и их наследие всегда будут привлекать внимание.
  Нужны очень весомые аргументы, доскональность изучения и доказательств, чтобы с достоверностью отвергать те или иные факты истории

• 

Найдите материал к любому уроку, указав свой предмет (категорию), класс, учебник и тему:

6 057 739 материалов в базе

• Выберите категорию:

• Выберите учебник и тему

• Выберите класс:

• Тип материала:

  • Все материалы

  • Статьи

  • Научные работы

  • Видеоуроки

  • Презентации

  • Конспекты

  • Тесты

  • Рабочие программы

  • Другие методич. материалы

Найти материалы

Вам будут интересны эти курсы:

• Курс повышения квалификации «Основы управления проектами в условиях реализации ФГОС»

• Курс повышения квалификации «Анализ результатов образовательной деятельности в работе учителя истории»

• Курс повышения квалификации «Управление финансами: как уйти от банкротства»

• Курс повышения квалификации «Основы духовно-нравственной культуры: история и теория русской культуры»

• Курс повышения квалификации «Достижение эффективности в преподавании истории на основе осуществления положений историко-культурного стандарта»

• Курс повышения квалификации «Изучение русской живописи второй половины XIX века на уроках МХК в свете ФГОС ООО»

• Курс повышения квалификации «Моделирование современных уроков истории»

• Курс повышения квалификации «Организация проектно-исследовательской деятельности в ходе изучения курсов истории в условиях реализации ФГОС»

• Курс повышения квалификации «Федеральный государственный образовательный стандарт ООО и СОО по истории: требования к современному уроку»

• Курс повышения квалификации «Развитие ИКТ-компетенции обучающихся в процессе организации проектной деятельности при изучении курсов истории»

• Курс повышения квалификации «Электронные образовательные ресурсы в работе учителя истории в контексте реализации ФГОС»

• Курс профессиональной переподготовки «История и обществознание: теория и методика преподавания в образовательной организации»

• Курс профессиональной переподготовки «Гражданско-правовые дисциплины: Теория и методика преподавания в образовательной организации»

По мнению В. Татищева, история – это воспоминания о «бывших деяниях и приключениях, добрых и злых».

Его главный труд — «История Российская». Исторические события доведены в нём до 1577 г. Над «Историей» Татищев работал около 30 лет, но первую редакцию в конце 1730-х гг. он вынужден был переработать, т.к. она вызвала замечания членов Академии наук. Автор надеялся довести повествование до воцарения Михаила Федоровича, но сделать это не успел. О событиях XVII в. сохранились лишь подготовительные материалы.

Увидеть свой труд опубликованным историку не довелось: часть работы вышла в свет в XVIII в., а последняя – только в середине XIX в.

Справедливости ради следует отметить, что труд  В.Н. Татищева подвергался очень суровой критике, начиная с XVIII в. И до сегодняшнего дня окончательного согласия по поводу его работы среди историков нет. Главный предмет спора – так называемые «татищевские известия», не дошедшие до нас летописные источники, которыми пользовался автор. Некоторые историки считают, что эти источники были вымышлены самим Татищевым. Скорее всего, ни подтвердить, ни опровергнуть такие заявления уже не предоставляется возможным, поэтому в своей статье мы будем исходить только из тех фактов, которые существуют неопровержимо: личность В.Н. Татищева; его деятельность, в том числе и государственная; его философские взгляды; его исторический труд «История Российская» и мнение историка С. М. Соловьева: заслуга Татищева перед исторической наукой состоит в том, что он первым начал исторические исследования в России на научной основе.

Кстати, в последнее время появляются работы, в которых пересматривается творческое наследие Татищева, а его труды стали переиздаваться. Неужели в них есть что-то актуальное для нас? Представьте себе, да! Это вопросы о защите государственных интересов в области горного дела, профессионально-технического образования, взгляда на нашу историю и современную геополитику…

При этом нельзя забывать о том, что многие наши известные учёные (к примеру, Арсеньев, Пржевальский и многие другие) служили отечеству не только в качестве географов, палеонтологов и геодезистов, они выполняли при этом и секретные дипломатические задания, о которых нам достоверно не известно. Это касается и Татищева: он неоднократно выполнял секретные задания руководителя русской военной разведки Брюса, личные поручения Петра I.

Биография В.Н. Татищева

Василий Никитич Татищев родился в 1686 г. в селе Болдино Дмитровского уезда Московской губернии в семье обедневшего и незнатного дворянина, хотя и происходившего от Рюриковичей. Оба брата Татищевы (Иван и Василий) служили стольниками (стольник занимался обслуживанием трапезы господина) при дворе царя Ивана Алексеевича до самой его смерти в 1696 г.

 В 1706 г. оба брата были зачислены в Азовский драгунский полк и в этом же году были произведены в поручики. В составе драгунского полка Автомона Иванова отправились на Украину, где приняли участие в военных действиях. В битве под Полтавой Василий Татищев был ранен, а в 1711 г. он участвовал в Прутском походе.

В 1712-1716 гг. Татищев совершенствовал своё образование в Германии. Он побывал в Берлине, Дрездене, Бреславле, где обучался преимущественно инженерному и артиллерийскому делу, поддерживал связь с генерал-фельдцейхмейстером Я. В. Брюсом и выполнял его поручения.

В 1716 г. Татищев был произведён в инженер-поручики артиллерии, затем находился в действующей армии под Кёнигсбергом и Данцигом, где занимался устройством артиллерийского хозяйства.

В начале 1720 г. Татищев получил назначение на Урал. Его задачей было определить места для строительства железорудных заводов. Исследовав указанные места, он поселился в Уктусском заводе, где основал Горную канцелярию, переименованную затем в Сибирское высшее горное начальство. На реке Исеть он положил начало нынешнего Екатеринбурга, указал место для строительства медеплавильного завода около деревни Егошиха – это было начало города Перми.

При заводах его стараниями были открыты две начальные школы и две школы для обучения горному делу. Он также занимался здесь проблемой сбережения лесов и созданием более короткой дороги от Уктусского завода к Уткинской пристани на Чусовой.

Здесь у Татищева возник конфликт с русским предпринимателем А. Демидовым, знатоком горнозаводского хозяйства, предприимчивым деятелем, умевшим ловко маневрировать среди придворных вельмож и добиваться для себя исключительных привилегий, в том числе чина действительного статского советника. В строительстве и учреждении казённых заводов он видел подрыв своей деятельности. Чтобы расследовать возникший между Татищевым и Демидовым спор, на Урал послан был Г. В. де Геннин (российский военный и инженер немецкого или голландского происхождения). Он нашел, что Татищев во всём поступал справедливо. По донесению, направленному Петру I, Татищев был оправдан и произведён в советники Берг-коллегии.

Вскоре он был отправлен в Швецию по вопросам горного дела и для исполнения дипломатических поручений, где пробыл с 1724 по 1726 г. Татищев осмотрел заводы и рудники, собрал чертежи и планы, привёз в Екатеринбург гранильного мастера, собрал сведения о торговле стокгольмского порта и о шведской монетной системе, познакомился со многими местными учёными и т. д.

В 1727 г. он был назначен членом монетной конторы, которой тогда подчинены были монетные дворы.

В 1730 г., при вступлении на престол Анны Иоанновны, начинается эпоха бироновщины. Об этом подробнее можно прочитать на нашем сайте: Дворцовые перевороты XVIII века. С Бироном у Татищева отношения не сложились, и в 1731 г. он был отдан под суд по обвинению во взяточничестве. В 1734 г., после освобождения, Татищев был назначен на Урал «для размножения заводов». Ему было поручено составление горного устава.

При нём число заводов возросло до 40; постоянно открывались новые рудники. Важное место занимала указанная Татищевым гора Благодать с крупным месторождением магнитного железняка.

Татищев был противником частных заводов, он считал, что для государства более выгодны государственные предприятия. Этим он вызывал «огонь на себя» со стороны промышленников.

Бирон всячески старался освободить Татищева от горного дела. В 1737 г. он назначил его в Оренбургскую экспедицию для усмирения Башкирии и устройства управления башкир. Но и здесь Татищев проявил свою незаурядность: он добился того, чтобы ясак (дань) доставляли башкирские старшины, а не ясачники или целовальники. И снова на него посыпались жалобы. В 1739 г. Татищев приехал в Петербург на комиссию для рассмотрения жалоб на него. Его обвиняли в «нападках и взятках», неисполнительности и в других грехах. Татищева арестовали и посадили в Петропавловскую крепость, приговорив к лишению чинов. Но приговор не был исполнен. В этот тяжёлый для него год он написал своё наставление сыну: «Духовную».

В.Н. Татищев был освобождён после падения власти Бирона, и уже в 1741 г. назначен губернатором в Астрахань. Его главной задачей было прекращение беспорядков среди калмыков. До 1745 г. Татищев занимался этим неблагодарным делом. Неблагодарным – потому что для его осуществления недоставало ни военных сил, ни взаимодействия со стороны калмыцких властей.

В 1745 г. Татищев был освобождён от этой должности и навсегда поселился в своём подмосковном имении Болдино. Именно здесь пять последних лет своей жизни он посвятил работе над своим главным трудом – «Историей Российской». Умер В.Н. Татищев в 1750 г.

Интересный факт. Татищев знал о дате своей смерти: он заранее приказал выкопать себе могилу, попросил священника на следующий день причастить его, после этого простился со всеми и умер. За день до смерти курьер привёз ему указ, в котором говорилось о его прощении, и орден Александра Невского. Но Татищев не принял орден, объяснив, что он умирает.

Похоронен В.Н. Татищев на Рождественском погосте (в современном Солнечногорском районе Московской области).

В.Н. Татищев является прапрадедом поэта Ф.И. Тютчева.

Философские взгляды В.Н. Татищева

Василий Никитич Татищев, которого по праву считают выдающимся ученым-историком, «отцом русской историографии», был одним из «птенцов гнезда петрова». «Всё, что имею – чины, честь, имение и главное над всем – разум, единственно всё по милости Его Величества имею, ибо если бы он в чужие края меня не посылал, к делам знатным не употреблял, а милостию не ободрял, то бы я не мог ничего того получить», — так он сам оценивал влияние на его жизнь императора Петра I.

По убеждениям В.Н. Татищев был верным сторонником самодержавия – таковым он остался и после смерти Петра I. Когда в 1730 г. на престол была возведена племянница Петра I, курляндская герцогиня Анна Иоанновна с условием, что страной будет управлять Верховный тайный совет, Татищев был категорически против ограничения императорской власти. Анна Иоанновна окружила себя немецкими дворянами, которые стали вершить все дела в государстве, и Татищев выступал против засилья немцев.

В 1741 г. в результате дворцового переворота к власти пришла дочь Петра I Елизавета. Но общественные взгляды Татищева, его независимый характер, свобода в суждениях пришлись не по нраву и этой государыне.
Последние пять лет жизни тяжелобольной Татищев посвятил труду над историей отечества.

Он понимал жизнь как непрерывную деятельность во имя общественной и государственной пользы. На любом месте самую сложную работу он выполнял наилучшим образом. Татищев высоко ставил ум и знания. Ведя по существу скитальческую жизнь, он собрал огромную библиотеку древних летописей и книг на разных языках. Круг его научных интересов был очень широк, но главной привязанностью была история.

В.Н. Татищев «История Российская»

Это первый в России научный обобщающий труд по отечественной истории. По типу расположения материала его «История» напоминает древнерусские летописи: события в ней изложены в строгой хронологической последовательности. Но Татищев не просто переписал летописи – он передал их содержание более доступным современникам языком, дополнил их другими материалами и в специальных комментариях дал собственную оценку событий. В этом была не только научная ценность его труда, но и новизна.
Татищев считал, что знание истории помогает человеку не повторять ошибок своих предков и нравственно совершенствоваться. Он был убеждён в том, что историческая наука должна основываться на фактах, почерпнутых из источников. Историк, как и архитектор для строительства здания, должен из груды материалов отобрать всё годное для истории, уметь отличать достоверные документы от тех, которые доверия не заслуживают. Он собрал и использовал огромное количество источников. Многие ценные документы нашёл и опубликовал именно он: свод законов Киевской Руси «Русская правда» и «Судебник» Ивана IV. И его труд стал единственным источником, из которого можно узнать содержание многих исторических памятников, впоследствии уничтоженных или утерянных.

Татищев в своей «Истории» уделил много внимания происхождению, взаимной связи и географическому размещению народов, населявших нашу страну. Этим было положено начало развитию в России этнографии и исторической географии.
Впервые в отечественной историографии он разделил историю России на несколько основных периодов: с IX по XII вв. – единовластие (правил один князь, власть переходила по наследству к его сыновьям); с XII в. —  соперничество князей за власть, ослабление государства в результате княжеских междоусобиц, а это позволило монголо-татарам покорить Русь. Затем восстановление единовластия Иваном III и укрепление его Иваном IV. Новое ослабление государства в Смутное время, но он смогло отстоять свою независимость. При царе Алексее Михайловиче самодержавие вновь было восстановлено и достигло расцвета при Петре Великом. Татищев был убеждён, что самодержавная монархия – единственно необходимая для России форма правления. Но «История Российская» (I том) была издана только через 20 лет после смерти историка. Том II вышел только через 100 лет.
Известный русский историк С. М. Соловьёв писал: «… Важное значение его состоит именно в том, что он первый начал обрабатывание русской истории, как следовало начать; первый дал понятие о том, как приняться за дело; первый показал, что такое русская история, какие существуют средства для её изучения».
Научная деятельность Татищева является примером бескорыстного служения науке и просвещению: свой научный труд он рассматривал как выполнение долга перед отечеством, честь и слава которого были для него превыше всего.

Наш рассказ о В.Н. Татищеве мы хотим закончить отрывком из статьи городской газеты г. Тольятти «Вольный город», в которой приводятся известные и малоизвестные результаты деятельности В.Н. Татищева.

Общеизвестно
• Под его руководством основана государственная (казенная) горная отрасль Урала: построено более ста рудных шахт и металлургических заводов.
• Он модернизировал пробирное дело в России, создал и механизировал Московский монетный двор и начал промышленную чеканку медных и серебряных монет.
• Основал (лично составлял и правил чертежи) города Орск, Оренбург, Екатеринбург и наш Ставрополь (сейчас Тольятти). Реконструировал Самару, Пермь и Астрахань.
• Организовал профессионально-технические школы при казенных заводах, первые национальные школы для калмыков и татар. Составил первый русско-калмыцко-татарский словарь.
• Собрал, систематизировал и перевел с церковнославянского на русский язык первые летописи и государственные документы Московского царства средних веков. На их основе написал первую «Историю Российскую».
• Подготовил научные труды и служебные записки по философии, экономике, государственному строительству, педагогике, истории, географии, филологии, этнологии, палеонтологии, археологии, нумизматике.

Малоизвестно
• Является автором основ первой Конституции (монархической) России. Кстати, она действовала в стране 50 дней!
• Разыскал и организовал первые археологические раскопки
столицы Золотой Орды – Сарая.
• Лично вычертил первую детальную (крупномасштабную)
карту Самарской Луки и большей части реки Яик (Урал).
• Составил географический атлас и «Общее географическое описание Сибири», ввел в обиход название Уральские горы, именовавшиеся до этого Каменным Поясом.
• Подготовил Аландский конгресс (первые переговоры о перемирии со Швецией).
• Составил проекты судоходных каналов: между Волгой и Доном, между сибирскими и европейскими реками России.
• Блестяще владел десятью (!) языками: свободно читал и разговаривал на французском, немецком, английском, шведском и польском, знал несколько тюркских языков, церковнославянский и греческий. Участвовал в совершенствовании российского алфавита.

• Занимаясь фармакологией, много экспериментировал и создал новые лекарственные препараты на основе вытяжек из хвойных деревьев.



Татищев Василий Никитич (1686–1750), псковский дворянин из рода смоленских Рюриковичей, государственный деятель, автор и составитель первого глобального труда по истории «История Российская». Эта работа, большей частью содержащая оценочную критику разнообразных древних источников, сама подверглась яростной критике со стороны всех последующих деятелей истории и вызывает споры до сих пор. Среди современников Татищев был известен в первую очередь высокими государственными должностями: управляющий уральских горных заводов и Оренбургского края, губернатор Астрахани. Вся литературная деятельность Татищева, в том числе — по истории и географии, призвана была нести пользу обществу, «не льститься никакою собственною пользою, помня то, что хотящие богатиться впадают в беды и напасти и что неправедное создание прах есть». «История Российская» — большой жизненный и научный подвиг Татищева как основателя русской учёной исторической традиции. Каким трудом далось ему стать и слыть первооткрывателем — сложная задача для понимания современниками.

Ключевые слова:



Россия, история, летопись, публикация, память, забвение.

Главный труд Татищева — полная история России — создавался три десятилетия. Спор о подлинности работы, степени их подложности или достоверности относится к категории вечных. Позиция каждого в этой дискуссии определяется личными представлениями о том, «что и как было на самом деле».

Инициатором этой работы был император Пётр I. Вторая редакция «Истории Российской» Татищева, первого его крупного сочинения, была издана через 18 лет после кончины автора, при императрице Екатерине II. А в середине XIX в. была обнаружена и увидела свет последняя рукопись «Истории» Татищева; первая же редакция, написанная «древним наречием», была впервые издана только в 1964 году.

При жизни Татищев главный труд своей жизни не опубликовал. Он вёл переговоры с Петербургской академией наук в 1748–49 гг., и академия даже согласилась издать первую часть татищевской истории. Но автор сам придержал публикацию, в последний момент сославшись на обнаруженные им новые источники, данными которых необходимо дополнить рукопись. Он намеревался дать полный перечень различных исторических известий с указанием на источник, прокомментировать их и внести в собрание летописей, создавая оригинальный свод. Скоропостижная кончина прервала эту работу. Так, труд Татищева стал достоянием науки много лет спустя, когда «Историю» опубликовал Герхард Миллер[1]. Но к тому времени уже вышла в свет «Древняя российская история» М. В. Ломоносова (использовавшего труды Татищева, которые весьма повлияли на его учёные воззрения), на фоне которой книга Татищева, да ещё и на древнем наречии, выглядела вторичной, безынтересной. Оппонент Ломоносова, немецкий историк А. Л. Шлецер планировал лично издать «Историю» Татищева и положить её в основу своей книги, вставляя чистые листы для внесения постепенно найденных уже им самим новых данных источников разных стран.

До 1784 г. были изданы всего 4 тома. Крупный историк П. Н. Малюков утверждал, что Татищев создал «не историю и даже не предварительную учёную разработку материала для будущей истории, а саму летопись в новом татищевском своде». Доподлинно известно, что историки XVIII в. Щербатов и Эмин[2] работали с татищевскими текстами постоянно.

От традиционного летописного свода сочинение Татищева отличает прочная историческая база, о которой автор подробно рассказал предисловии, или, как он сам называет, «Предъизвесчении» к «Истории Российской». По мысли Татищева,

«необходимо много книг как своих, так иностранных читать»

, иметь «свободный смысл, к чему наука логики много пользует» и владеть искусством риторики. В работе помимо древнерусских летописей использованы труды античных и византийских историков, польские хроники, письмена средневековых европейских и восточных авторов. Такие, например, как «Житие и хождение игумена Даниила из Русской земли»[3] после его паломничества в Святую землю за описанием христианских святынь, быта и хозяйства народов Востока (1104–1106), или записки иеромонаха Арсения, в миру — Антона Путиловича Суханова с описанием палестинских святынь, положенные им в основу книги «Проскинитарий» («Поклонник») по итогам путешествия в Иерусалим и Константинополь в 1651–1653 гг. И, конечно, страницы Радзивиловской, Раскольничьей летописей (н. XIII в. и 1197 г. соответственно) и Архангельского Евангелие 1092 г. Историк готовил к изданию обнаруженные им тексты древних сборников законов — «Русской правды» и Судебника 1550 года; штудировал труды польских историков XV-XVI вв. Я. Длугоша, М. Стрыйковского, М. Кромера на польском и латыни; демонстрировал глубокие знания трудов европейских философов и политиков: Г. Гроция, С. Пуфендорффа, Х. Вольфа и мн. др.

Василий Никитич выглядит на фоне прочих «птенцов гнезда Петрова» личностью совершенно уникальной. Дворянин из обедневшего рода, не получивший в отрочестве даже среднего образования (только хорошее, но домашнее), он упорным трудом и приложением неординарных способностей добился почтения, чинов, эрудированности. Василий Никитич был человеком энциклопедических знаний и разнообразных интересов. Наследие его составляют множество рукописей о предметах самых разнообразных областей знания: металлургия и горное дело, экономика и геология, математика и механика, педагогика и право, лингвистика и фольклор. Помимо главного сочинения его жизни необходимо назвать ещё и такие, как

«Рассуждение, есть ли польза монету российскую удобрить, а нискую истребить»

(1730),

«Разговор двух приятелей о пользе наук и училищ»

(1733),

«Произвольное и согласное разсуждение и мнение собравшегося шляхетства русского о правлении государственном»

(1733),

«Собрание законов древних русских»

(1735),

«Учреждение, коим порядком учителя русских школ имеют поступать»

(1736),

«Лексикон российской исторической, географической и гражданской»

(1745),

«Представление о купечестве и ремёслах»

(1748). И это лишь часть его сочинений: издано далеко не всё, многое же до сих пор не найдено.

Первой и единственной прижизненной публикацией Татищева была статья

«О мамонтовой кости»

, что вышла в 1725 г. в Швеции на латинском языке и переизданная там же через 4 года. В 1743-м статья была переведена на английский и вызвала немалый интерес, т. к. оказалась первым серьёзным научным описание останков этого животного. Вскоре автор подготовил новую редакцию этой статьи, исправленную и дополненную, под названием

«Сказание о звере мамонте»

, но оно было опубликовано лишь в 1974 году!

В зрелые годы он, постоянно занимаясь самообразованием, всё свободное время он отдавал сначала географическим, а после — историческим исследованиям. Именно русская история стала его подлинной страстью. Вобрав в себя большое количество уникальных сведений из не менее уникальных источников, работа Татищева по наши дни не утратила научного значения.

В становлении Татищева как историка главную роль сыграл период его государственной деятельности на Урале. Там Татищев, рассматривая прежде для себя историю как прикладную к географии, осознал необходимость заниматься историей как фундаментальной наукой, сделав её самостоятельной темой исследований. При изучении Раскольничьей летописи, копию которой для Татищева и по его заказу изготовил владелец, сибирский старообрядец (имя не установлено), Василий Никитич установил, что содержание её существенно отличается от варианта, полученного из библиотеки Петра Великого. Это и побудило Татищева собрать воедино манускрипты (делать копии, приобретать) и на основе сопоставления их построить изложение своей «Истории».

Свой главный труд Татищев писал на древнем наречии, поскольку летописные тексты на современный ему язык не переводились. И дополнял пояснительными смысловыми связками. Они-то и стали основой для обсуждений, споров, критики и даже отторжения. Так, в 1748 г. Татищев получил во временное пользование тетради с извлечениями Иоакимовской летописи, где имелась уникальная информация по древнейшей истории Руси. Оригинал летописи был недоступен, и тогда историк решил не размещать эти сведения в тексте своей книги, а привести наиболее интересные места в отдельной главе. Следует здесь напомнить, что эта летопись, составленная епископом новгородским Иоакимом, ушедшим из жизни в 1030 году, содержала сведения, имевшие более позднее происхождение. К тому же неопределённые обстоятельства обнаружения текстов самой летописи, их необычный слог подогревали скептицизм тех историков, кто считал Татищева «выдумщиком» или, по крайней мере, домысливателем излагаемых им исторических данных.

Первым критиком Татищева стал его последователь, князь М. М. Щербатов. Получив в 1767 году доступ в Патриаршью и Типографскую библиотеки, где хранились летописи, используя и личную библиотеку, Щербатов начал составлять «Историю России с древнейших времён». Уже через два года увидели свет первые 4 тома этого труда очень низкого уровня, с множеством фактических, прежде всего — географических, ошибок. Последующие тома были (с учётом ошибок) более квалифицированы, освещали содержание средневековых церковных, княжеских и договорных грамот. Но книгу раскритиковал И. Н. Болтин[4], противопоставив её в уничижительном ключе «Истории» Татищева, что привело к резкой критике Щербатовым Татищева и обвинениям в недостоверности. В другом лагере были те учёные, что видели в текстах Татищева реальные исторические обстоятельства. Так, упомянутый выше Болтин, один из самых оригинальных русских историков, который тоже путём самообразования стал весьма грамотным человеком. Начитанный, хорошо знавший летописные тексты, интересующийся географией и историей, Болтин известен тем, что выискивал и подмечал недостатки коллег. Он признавал, что Татищев вынужден был иногда высказывать догадки, но, в отличие от «щербатовских», они были обоснованы сложным летописным материалом. А книга Татищева — это летописный свод, т. е. сборник подлинных свидетельств, никакой «авторской отсебятины».

Исследователи древнерусских текстов наших дней имеют в распоряжении энциклопедии, словари, учебники по грамматике, книги и статьи, где могут найти себе в помощь толкование отдельных текстов, т. е. пользуются научным арсеналом более чем двухвековой работы по изучению летописей целыми поколениями историков, лингвистов, культурологов. Но в распоряжении Татищева ничего этого не было совсем. Обнаружив непонятное слово, оборот речи, он был вынужден догадываться о значении, сверяться с общим контекстом. Неудивительно, что мог ошибаться, но удивительно, что ошибок таких было немного. И автор имел смелость их признавать, исправлять, постоянно уточняя свои тексты, если обнаруживались новые летописные сведения. Возникали разногласия в источниках, противоречия в датировках, что послужило основанием для обвинений автора в подлоге и прямых фальсификациях.

На исходе жизни Татищев, поселившись в деревне Болдино Московской губернии, обрёл время и возможность подвести итоги своей научной деятельности. Он, в частности, пересматривал и дополнял свои же рукописи, вёл переписку с Академией наук, надеясь опубликовать «Историю». То есть трудился над главной книгой жизни до самых последних дней. Но для большинства образованных русских людей труды Татищева по истории остались незамеченными. Изучением его творчества занимались мало и это малое — чаще с позиций изобличить, а не установить истину. Самые принципиальные оппоненты ссылались даже на слова самого Татищева о том, что свою книгу он писал

«гисторическим порядком, вводя из разных лет к одному делу и наречением таким, как ныне в книгах употебляемо».

Речь идёт о первоначальной редакции «Истории», созданной в период 1720–1727 гг. и до настоящего времени не найденной. Но зато известно, что одна из таких первичных версий использовалась Екатериной II при создании её «Записок»[5].

Историк В. Ключевский даже не включил Татищева в свой спецкурс «История русской историографии», а начал его с Байера[6] — германца, приглашённого в Россию Петром Великим. Ключевский, наградив званием «зачинателя русской истории как науки именно Байера, язвительно именовал Татищева «практическим дельцом», который стал первым собирателем материалов для полной истории России. Т. е. не историком собственно, а собирателем, прислужником науки. Крупнейший историограф XVIII в. С. Л. Пештич выражал сомнения в том, что Татищев располагал источниками, прежде неизвестными учёным:

«… сводить весь огромный фонд так называемых «татищевских известий» к источникам, безнадёжно исчезнувшим с научного горизонта, нет фактического основания»

.

В 1803 году историей заинтересовался литератор Н. М. Карамзин. Поставив целью создание «Истории государства Российского», он изначально преследовал просветительские интересы своих общественных идей. Но по ходу работы осознал узость своих же рамок, понял, что следует выйти на уровень научный. Но поскольку первопроходцем не был и не мог быть признан, то обрушился с резкой критикой на всех, кто занимался историей до него. Непочтение этого новоиспечённого историографа распространилось даже на «никоновского невежу», как Карамзин назвал митрополита Даниила, под руководством которого в 1520 г. создавалась Никоновская летопись. Вымышленными он объявил Лаврентьевскую, Ипатьевскую, Иоакимовскую и Радзивиловскую летописи, многократно утверждая, что

«Татищев от себя написал».

Не выдвигая никаких доказательств, Карамзин обвинял Татищева лишь в том, что тот использовал иные, чем он. Карамзин, источники.

Личный помощник Карамзина, архивариус П. М. Строев, сам достаточно критично оценивал «Историю государства Российского». Посвятив свои жизнь и труды архивному порядку, Строев был убеждён, что обобщать русскую историю время ещё не пришло. Нужен сначала основательный фундамент. В этом позиция Строева была ближе к татищевской: задачами своими он видел поиски, сохранность и издание древних рукописей, небрежно хранившихся в запасниках библиотек и частных руках, а главным достижением его стало создание Археографической экспедиции (1829). На довольно скудное государственное финансирование и благодаря больше честным пожертвованиям, экспедиции удалось отыскать Изборник Святослава 1073 г., «Слово о законе и благодати» митрополита Илариона (XI в.), Судебник Ивана III и ряд других ценнейших манускриптов. Археографы занимались организацией самих экспедиций и начали издание Полного собрания русских летописей.

Резко высказывается о значимости Татищева современный украинский историк А. Толочко:

«…история Российская» не представляет собой ничего ценного, но вот в качестве коллекции мистификаций представляется действительно выдающимся текстом…»

Тогда как учёность изысканий Татищева вне сомнений: владея в совершенстве десятью иностранными языками, он во время службы в Швеции (1724–1726 гг.) первым из русских учёных собирал сведения из скандинавских источников в архивах заграничных библиотек. И первым стал называть Русь «Гардарики»[7], а Новгород — Хольмградом».

В 1710 г. произошло знаменательное для Татищева знакомство с одним из самых образованных людей своего времени Д. И. Голицыным. Поселившись в Киеве, Голицын пополнил свою обширную библиотеку древними летописями, близкими к ценнейшей Ипатьевской. И Татищев в своей работе активно пользовался этими манускриптами; одну из летописей называл «Голицынской».

О Татищеве спорить и писать не перестанут. Значимость его многогранного таланта бесценна: во многих областях знания и прикладных наук он был пионером, первооткрывателем. И до него в России не было никого, кто предпринял бы попытку создать обобщённый исторический труд на научной базе, т. е. опереться на предшественников Татищев не мог ввиду отсутствия таковых. В Болдино, занимаясь уже только литературно-историческим трудом, Татищев, ввиду трудности для читателя усвоить тексты на древнем наречии, решил создать более доступный вид — переложение сводной летописи. И такой вариант тоже отослал в Академию наук. Всё это привело к вариативности: одни и те же сюжеты излагались противоречиво, с точки зрения исследователей, порой имели место абсурдные неточности в датах. Особенно сложными трактовки представлялись тем, кто не учитывал трансформации лунно-солнечного и юлианского календарей, когда смещение хронологии вполне вероятно.

Татищев создавал историю с чистого листа. Предшественников не было, подлинники недоступны или непонятны, помощники-копировальщики — не квалифицированы. Единственный прямой наследник — сын — оказался равнодушен к наследию родителя настолько, что за 10 лет большая часть книг и рукописей истлели, сгорели или оказались неразборчивы. Нелюбовь к отеческим гробам, вопреки строкам поэта, тоже сыграла свою отрицательную роль в судьбе историка: в руинном состоянии находится усадьба в Болдино, а могилу Татищева затруднительно отыскать даже по дорожным указателям.

Темы личности и трудов Татищева-историка касались в разные времена только начинающие историки, каковыми были и такие историки прошлого. Как Карамзин или Щербатов. И формировались их критические взгляды в период, когда они сами только приступали к освоению летописного материала. Тогда как для овладения темой «Истории» Татищева необходим опыт нескольких лет досконального труда, работы в архивах по поиску и последующему изучению неизвестных ранее татищевских рукописей, источников, к ним близких, сопоставления материалов этой базы в полном объёме. Такой работой историки на протяжении XIX-XX вв. не занимались. Можно справедливости ради указать только на изданные в 1960–70-х гг. восемь томов сочинений Татищева, включающих в себя «Историю Российскую» в двух редакциях и другие работы различных тематик. Память неординарного учёного увековечена рядом других памятных шагов.

Так, в 1991 г. — выпущена почтовая марка СССР с портретом Татищева, а в 2002 г. — почтовый конверт России, посвящённый Татищеву.

Имя Татищева с гордостью носят нескольких населённых пунктов Оренбургской, Самарской, Саратовской областей, площади в Тольятти, улиц в Перми, Екатеринбурге, Челябинске, Калининграде, Самаре, Астрахани, села Бурибай (Республики Башкортостан).

В 1998 г. в Екатеринбурге установлен памятник основателям города «Славным сынам России В. Н. Татищеву и В. И. де Геннину». Также памятники Татищеву как основателю города установлены в Перми и два — в Тольятти: на площади и в вестибюле Волжского университета им. В. Н. Татищева. В сентябре 2003 г. перед зданием Солнечногорского краеведческого музея и в Астрахани, на Аллее Славы, установлены бюсты Татищева.

В Москве и Екатеринбурге в 1998 г. учреждены премии им. Татищева в сфере социально-экономического развития промышленности, торговли и науки. В его честь названа школьная олимпиада. Высшая точка рельефа современного Екатеринбурга называется «Гора Татищева».

В честь Татищева названа малая планета, открытая в Крымской астрофизической обсерватории (1978 г.). На корабле «Василий Татищев» служат моряки Балтийского военного флота.

Экспозиции российских музеев и частных коллекций украшают жанровые полотна и портреты: «Татищев» работы неизвестного художника XIX в. по оригиналу XVIII в.; «Заводу большому быть! Татищев выбирает место для Екатеринбурга» и «Рождение града Екатерины» работы Н. В. Костиной, 2008 г.; «Приезд Татищева на Волгу» работы В. Г. Маркова; «И посему быт! (Пётр I и В. Татищев)» художника Е. Н. Широкова, 1999 г.; «В. Н. Татищев», художник А. А. Алексеев-Свинкин, 1985 г.

Лучшую и правдивую оценку, по достоинствам, дал Татищеву историк с мировым именем С. М. Соловьёв:

«Заслуга Татищева состоит в том, что он первый начал дело так, как следовало начать: собрал материалы, подверг их критике, свёл летописные истории, снабдил их примечаниями, географическими, этнографическими и хронологическими, указал на многие важные вопросы, послужившие темами для позднейших исследований, собрал известия древних и новых писателей о древнейшем состоянии страны, получившей после название России, — одним словом, указал путь и дал средства своим соотечественникам заниматься русскою историею».

Литература:

1. Абзелев С. Н. В защиту труда Василия Никитича Татищева // Сборник Русского исторического общества / Институт российской истории РАН. — М., 2011. — Т. 11 (159). — С. 316–324. — 440 с.
2. Большая советская энциклопедия. В 30 т. Под ред. А. М. Прохорова. 3-е изд. М., 1969–1978.
3. Валк С. Н. «Правда русская» в изданиях и изучениях XVIII — нач. XIX вв. // Археографический ежегодник за 1958 г. — М., 1960.
4. Василий Татищев. Наша история. 100 великих имён. М., 2010. 31 с.
5. Горовенко А. В. Василий Татищев и «древние летописи»: домонгольская Русь глазами первого русского историка. — СПб., 2019. 416 с.
6. Записки императрицы Екатерины Второй. — М.,1989. 208 с.
7. Кузьмин А. Г. В.Н. Татищев. — Изд. 2-е, доп. — М.: Молодая гвардия, 1987. 368 с.
8. Малето Е. И. Антология хождений русских путешественников XII—XV века: Исследование, тексты, комментарии / Под ред. А. Н. Сахарова. Институт российской истории РАН. — М., 2005. 440 с
9. Свердлов М. Б. Василий Никитич Татищев — автор и редактор «Истории Российской». СПб., 2009. 344 с.
10. Соловьёв С. М. Сочинения: В 18 кн. — М., 1988. — Кн. I.
11. Сухомлинов М. И. История Российской Академии. — СПб., 1880. — Т. 5. 311 с.
12. Фомин ВН. Страсти по Татищеву // Исторический формат. — 2016. — № 1(5). — С. 55–72.

---

[1] Ге́рхард Фри́дрих Ми́ллер (Мю́ллер), в прижизненных трудах — Ге́рард Фри́дерик, в русифицированной форме — Фёдор Ива́нович Ми́ллер

(

1705 — 1783) — естествоиспытатель и путешественник, действительный член Императорской Академии наук и художеств, профессор истории, основатель Московского главного архива (1768).

[2] Фёдор Александрович Эми́н (1735 — 1770) — русский писатель, историк, переводчик, журналист.

[3] «Житие и хождение игумена Даниила из Русской земли» можно рассматривать как первое историческое литературное произведение, где отражен уровень знаний образованных людей Древней Руси об экономической географии других стран.

[4] Иван Никитич Болтин (1735 — 1792) — русский историк, просветитель, гуманист.

[5] «Собственноручные записки императрицы Екатерины II»- это созданные лично в повествовательном стиле дневниковые записи императрицы для её сына – Павла, по содержанию и стилю изложения имеющее большое историко-литературное значение.

[6] Готлиб Зигфрид Байер (1694-1738), немецкий историк, филолог, один из первых академиков Петербургской академии наук, исследователь русских древностей.

[7] с XII века — норманское название Руси, известное в Северной Европе в Средние века, в том числе в скандинавских сагах. Термин можно перевести как «страна городов»; название «Гардарики» скорее всего означало Гарда-Рики, то есть Орда-Рейх, орда-государство. Название «Рики» используется и в настоящее время, например, в наименованиях географических объектов Коста-Рика, Пуэрто-Рика.

Общественная и государственная деятельность В. Н. Татищева

В.Н. Татищев происходил из обедневшей старинной дворянской фамилии. Псковский помещик, стольник Никита Татищев, направил сына в Инженерную и артиллерийскую школу в Москве. Родственник жены Ивана V Прасковьи, В. Татищев попал в окружение Петра Алексеевича. Поступив на военную службу, он участвовал в сражениях под Нарвой, Полтавой, в Прутском походе. Побывал в Пруссии и Польше; выполнял дипломатические поручения на Аландском конгрессе (1718—1719).

В. Н. Татищев расширял знания, изучал языки (польский и немецкий), читал западноевропейскую литературу, приобретал книги для своих библиотек, которые представляли ценные собрания: в них были труды истории, географии, военному делу, дипломатии, естественнонаучным знаниям, государственному праву; встречались раритеты и архивные материалы, ставшие источниками будущей «Истории Российской».

В 1719 году В.Н. Татищев получил от царя задание составить географическое описание страны с соответствующими картами. Выполнение задачи было связано с мероприятиями по межеванию земель, и Татищев представил проект о производстве межевания.

Чтобы составить географическое описание России, требовались конкретные сведения, и Татищев начал изучать историю. К этому времени относятся подготовительные работы ученого по разработке русской истории.

В 1720 году Татищев был отправлен для управления горными заводами в Сибирь, и поручение по межеванию осталось невыполненным. Выполняя обязанности, он знакомился с этнографией, географией, историей края, составлял записки о водных путях Сибири, Ирбитской ярмарке и т.п. Здесь Татищев приобрел важные летописи.

«В.Н. Татищев и его вклад в развитие отечественной историографии» 👇

В 1721 году для рабочих создаются казенные школы при Уктусском и Кунгурском заводах, затем — горнозаводские школы в Соликамске, Екатеринбурге, Каменске. Татищев составил для учителей заводских школ методическое руководство. Обучение дополнялось практическими занятиями на заводе. В. Н. Татищев считал необходимым сочетать теорию и практику в процессе обучения.

В 1724-1726 годах В.Н. Татищев был в Швеции для найма горных мастеров, изучал монетное дело, наблюдал за русскими, обучавшимися на местных заводах. Это время он использовал для расширения знаний в области географии и истории, общался со шведскими учеными, работал в местных библиотеках и архивах, знакомясь с местными древностями.

Вернувшись в Санкт-Петербург, Татищев поступил в Московскую монетную контору. В 1730 году Татищев участвовал в борьбе, связанной с воцарением Анны Иоанновны. Он выступал против «верховников» (членов Верховного тайного совета, стремившихся обеспечить господство в стране нескольких знатных аристократических фамилий), защищая интересы широких кругов дворянства. В составленном Татищевым проекте «Произвольное и согласное рассуждение и мнение собравшегося шляхетства русского о правлении государственном», были исторически обоснована необходимость в России самодержавия и предложены формы участия дворянства в управлении государством.

Литературная и научная работа В. Н. Татищева

В литературном произведении «Разговор двух приятелей о пользе науки и училищ» (1733 год) ученый изложил основы своего политического и философского мировоззрения. Тогда же была написана и «Духовная» Татищева, где отразились его общественно-политические взгляды.

Татищева в 1734 году назначили начальником всех горных заводов Урала и Сибири, а после перевели на должность начальника Оренбургской экспедиции. Удаление из столицы и устранение от горного дела, было вызвано недовольством Бирона и его ставленника— Шемберга, который возглавлял горнозаводское управление.

В 1734 году Татищев разослал в города Казанской губернии и Сибири вопросник из 92 вопросов по географии, истории и этнографии, рассчитывая собрать материал для «Общего географического описания Сибири». Позднее ученый представил в Академию наук «Предложение о сочинении истории и географии Российской». Оно содержало 198 вопросов по географии, истории и этнографии России (в том числе о народах Приуралья, Поволжья, Сибири). Одновременно Татищев работал над комментарием к обнаруженным им текстам Русской Правды и Судебника 1550 года и «Историей Российской».

В 1739 году Татищев привез в Петер6ург первоначальный вариант «Истории Российской». Ревнители старины в рационалистической структуре текста усмотрели посягательства на основы православия, в академических чиновных кругах автора упрекали в недостатке эрудиции. Издание труда отложили.

Вскоре было возбуждено судебное дело по обвинению Татищева в служебных злоупотреблениях. Главной причиной преследований некоторые исследователи считают его отношения с кабинет-министром А. II. Волынским, лидером дворян, недовольных политикой Бирона.

Несмотря на трудности, Татищев не оставил научных занятий. В труде «Руссиа или, как ныне зовут, России» он рассмотрел вопросы исторической и современной ему политической, физической, экономической географии. В 1740 году он представил подготовленный к печати сборник «Древние законы».

После падения Бирона положение Татищева улучшилось. В 1741-1745 годах он был астраханским губернатором. Затем опять попал в опалу и последние дни провел в имении Болдино, трудясь над «Историей Российской».

Роль В. Н. Татищева в становлении историографии

С. М. Соловьев говорил, что Татищеву, вместе с М. В. Ломоносовым, «принадлежит самое памятное место в истории русской науки в эпоху начальных трудов». Но значение Татищева как ученого-историка было признано не сразу. Его труды долгое время недооценивались, и даже подвергались критике. Историка обвиняли в подлогах и вымыслах, объявляли его ссылки на рукописи, неизвестные позднейшим исследователям, вымышленными. Взгляд Татищева на историю объяснялся западноевропейским влиянием, потому отрицалась его оригинальность и самостоятельность. Утверждали, что немецкие ученые — члены Академии наук, — «выше» Татищева. Однако сам Шлёцер, оценивая труды Татищева, писал:

«Он отец русской истории, и мир должен знать, что русский, а не немец явился первым творцом русской истории».

Негативное отношение объясняется совокупностью причин. Из всех работ Татищева при жизни было опубликовано лишь одно — «Сказание о звере мамонте». Рукопись «Истории Российской» лежала в Академии наук 30 лет. Историческая наука за это время ушла вперед, и, со слов академика М. Н. Тихомирова, сочинения Татищева:

«казались устаревшими, некритическими, и молодые историки того времени увидели в них лишь нагромождение источников».

Еще одна причина неприятия трудов Татищева — тяжеловесность стиля. Они написаны языком начала XVIII века, содержат массив выдержек из древнерусских летописей.

Современники неоднозначно воспринимали нетрадиционность положений и выводов Татищева, что вызывало критику консервативных кругов.

В XIX веке отношение к Татищеву также не было однозначным. Упреки высказывал Н. М. Карамзин. Иную оценку дал С. М. Соловьев, полагавший, что

«заслуга Татищева в том, что он первый начал дело так, как следовало начинать: собрал материалы, подверг критике, свел все летописные известия, снабдил их географическими, этнографическими и хронологическими примечаниями, указал на многие вопросы, послужившие темами для поздних исследований, собрал известия писателей о древнейшем состоянии страны — указал путь и дал средства соотечественникам заниматься родной историей».

В XVIII в. в европейской
науке произошли заметные сдвиги в
развитии философии и

истории. В работах
европейских ученых Д. Локка, Л. Гоббса,
С. Пуфендорфа______________, X. Вольфа и

других широкое
распространение получили теории
«естественного права» и «общественного

договора». Постепенно
они начинают проникать в Россию. В первой
половине XVIII

столетия в российской
исторической науке наметился отход от
провиденционализма.

Очевидным стало
стремление объяснять произошедшие
события, анализируя их

причинность.
Рационалистический подход к истории
становится основным. Исторические

факты и события
начинают рассматриваться через призму
человеческой деятельности, да и

сам ход истории
истолковывается с точки зрения
человеческого разума. Это не всегда

удавалось, но
желание первых русских исследователей
объективно оцепить ситуацию

очевидно. К
историческим знаниям и исторической
науке формируется устойчивый интерес.

Качественно новый
этап превращения исторических знаний
в науку связывают с именем

Василия Никитича
Татищева.

В.Н. Татищев был
многогранен в своей жизнедеятельности.
Он не был

профессиональным
историком, но ему были близки этнографические
и археологические

сюжеты. Татищев
обладал глубокими познаниями в географии
и горном деле. Его называли

математиком,
естествоиспытателем, лингвистом,
юристом. Просвещенный деятель и

талантливый
администратор, свой главный след в
отечественной культуре он оставил,

однако, благодаря
историческим и публицистическим трудам.
Татищев происходил из

захудалого рода
смоленских дворян, но он получил хорошее
домашнее образование и в 1704

г. поступил на
военную службу. Развивая умения и
таланты, в ходе своей деятельности

Татищев был замечен
Я. Брюсом, генерал-фейцмейхером, а в
дальнейшем президентом Берг

и Мануфактур
коллегий. Татищев участвовал в сражениях
во время Северной войны, был

ранен под Полтавой.
Сам Петр I поздравил его «быть раненным
за Отечество». В ходе

военной кампании,
по поручению Брюса, Татищев совершил
ряд поездок за границу, где не

только выполнял
приказы царя, но и повышал свое образование.

В 1720-1721 гг. и
1734-1737 гг. Татищев возглавлял горнозаводскую
промышленность

Урала. В регионе
он развернул свою деятельность по
строительству школ и библиотек,

которые после его
смерти просуществовали без коренных
изменений 158 лет.

51

После смерти Петра
I Татищев оставался сторонником
самодержавной власти, с

которой связывал
силу и могущество России. В 1730г. он принял
активное участие в

отражении попыток
«верховников» (членов Верховного тайного
совета) ограничить власть

новой императрицы
Анны Ивановны. Несколько лет Татищев
был губернатором Астрахани,

где занимался
решением экономических и национальных
вопросов, после чего переехал в

свое родовое имение
Болдино под Москвой. Здесь он продолжил
свои научные изыскания и

провел последние
годы жизни.

Основы
мировоззренческой концепции

Исторические
воззрения Татищева проникнуты идеями
рационализма и практицизма.

Он стремился
убедить как представителей власти, так
и отдельных лиц в необходимости и

пользе исторических
знаний. Сам он объяснял понятие «история»
как «слово греческое, то

самое значит, что
у нас деи или деяния». При этом он впервые
делает попытку объяснить

причины происходивших
событий, подчеркивая, что «ничто само
собою без причины и

внешнего действа
приключиться не может», тем самым
указывая на существующие

закономерности в
развитии народов. В «Предъизвесчении»
(предисловии) к «Истории

Российской» Татищев
упоминал имя X. Вольфа как человека, на
идеи которого он опирался

при написании
своего труда. В «Истории Российской»
он писал о необходимости знания

истории представителями
различных профессий. Она нужна богослову,
юристу, медику,

политику,
военачальнику и др., так как всем им
необходимо «древнее знание» по своим

специальностям.
Нравственная роль истории заключается
в том, что она свидетельствует

«как добродетель
постоянно вознаграждалась, порок
наказывался». Этим утверждением

Татищев указывал,
что знание истории нужно, прежде всего,
для понимания и осознания

будущего.

История человечества
есть ни что иное, как развитие человеческого
разума —

«всемирного
умопросвесчения». Исходя из этого,
Татищев выделил три ступени в развитии

человечества.
В 1733г. свои взгляды Татищев обстоятельно
изложил в философском

произведении
«Разговор двух приятелей о пользе наук
и учили», где обосновал свое видение

истории человечества
и становление процесса научного знания.
Татищев сравнивал развитие

человечества с
развитием человека: «како разделяете
состояние всего мира на станы

младенческий,
юношеский и протчее». В разных формах
такое представление будет

распространено в
науке вплоть до XX в. У Татищева же оно
имеет определенное

своеобразие,
навеянное духом Просвещения. Более
краткую характеристику каждого этапа

Татищев привел в
«Предъизвесчении» к «Истории Российской».

Первый шаг к
«всемирному умопросвесчению» — это
есть «обретение букв,

благодаря
которым человек смог сохранить в своей
памяти произошедшие события. Данный

этап Татищев
определяет как младенчество. Эпоха
младенчества — это время до

письменное, когда
люди жили по естественному закону. В
этот период истории они как

«…младенец без
речения другим и ближним себе своего
мнения и желания изобразить и…

разуметь, ниже…
в памяти для предбудущей пользы сохранить
может…». Тогда все

держалось одной
только памятью. Но она не у всех была
одинаково «твердая и со временем

мало кто мог
сохранить в ней правила и законы, которые
остались от предков. Татищев

считал,
что младенчество начиналось в условиях
непосредственного общения с Богом. И

хотя Бог заботился
о тех, кто живет на земле, сам человек
не становился от этого лучше, так

как
не было письменности, и из-за ее отсутствия
«…мало им такое наставление помогало
и

большая часть
ослепяся буйством, в невежество суеверия
впали, сквернодейства и

свирепости, яко
же протчие самим вредителъные
обстоятельства и поступки за благополучие

и пользу почитали».

Юность, второй
этап в развитии человечества, связывалась
у Татищева с пришествием

Христа. Дохристианский
мир погряз в «мерзости» языческого
кумирослужения. Учение же

Христа принесло
с собой не только душевное спасение, но
и прежде всего благодаря этому

«все науки стали
возрастать и умножаться, идолопоклонничество
и суеверие исчезать». Но

52

на этом этапе
развития можно увидеть препятствие в
распространении знаний, причиной

которого становится
церковь, устраивавшая гонения на науку,
мешая в распространении

знаний посредством
сжигания рукописных книг.

«Мужеский стан»
является третьей ступенью развития.
Свое начало она берет с

«обретения теснения
книг», так как книгопечатание открыло
миру свет на многие вещи и

принесло человечеству
огромную пользу. Ученый, рассматривая
этот этап, стремился в

дальнейших своих
изысканиях уделить должное внимание
положению дел в России. И в

связи с этим
отмечал, что сейчас из-за отсутствия в
России вольного книгопечатания и

вольного
«книгопродавства» «…наукам нуждным
распространяться не возможно, и из

древних, полезных
нам письменные книги распродадут, что
оных впредь знать не будут».

У Татищева сложился
«прямолинейный» вариант концепции
поступательного

«восходящего»
хода истории. Сам прогресс он связывал
с развитием научных знаний и

представлений, а
не с развитием социально-экономических
отношений. Решающим

критерием в данной
периодизации служило идейное развитие
общества, истории и его

культуры.

В предложенной
Татищевым классификации наук история
была отнесена к

«полезным» вместе
с письмом, грамотой, красноречием,
греческой риторикой,

иностранными
языками, математикой, геометрией,
механикой, оптикой.

Развивая идеи о
«естественном праве» и «общественном
договоре», Татищев строит

свое учение о
государстве и политическом устройстве
общества. Основой общественного

строя является
естественный закон, заложенный самой
природой человека. Сам человек

«недостаточен»,
поэтому ему необходимо «сообчество».
Таким сообществом первоначально

будет семья. По
мере развития отношений семья перерастает
сначала в род, затем в род с

усложненной
структурой, город-государство и
монархическое государство. Татищев

предложил
классификацию форм правления,
существовавших в мировой истории. Он

выделил монархию
— правление «…единовластное, как то
Россия, Франция, Дания,

Гишпания и прочие…
единым государем правится». Другая
форма правления — это

«аристократия,
или избранными неколиками персонами,
как видим веницианское

правление».
Следующая форма — «демократия, или
общенародное, когда общества… от себя

выбирая,
определяют, как то Галандия, Швейцария
и многие малые республики». Выбор

формы правления,
по мнению Татищева, определяется
географическими факторами. В

основе лежит
территория, естественная ее защита
(например, островное положение

государства, защита
в виде гор), соседи. «Великие же и от
соседей небезопасные

государства, без
самовластного государя быть и в целости
сохраниться не могут» — так

Татищев обосновывал
изначальное становление монархии в
России. Он прослеживал

формирование и
развитие единодержавия на различных
исторических примерах, следуя

хронологии событий.
Исследователь констатирует, что как
только «сделалась аристократия»,

то «государство
… в такое бессилие» пришло. При сильном
же правителе (например,

Владимире I) Русь
«в славе, чести и богатстве непристанно
процветала и в силе

умножилась». Для
большей убедительности своих доводов
Татищев приводил примеры из

мировой истории.
Ассирия, Египет, Персия, Рим и другие
государства были прочны до тех

пор, пока сильной
являлась власть монарха. В России, по
мнению Татищева, наиболее

приемлемой формой
правления являлась монархия, так как в
родном отечестве он «видит и

низкий уровень
просвещения, и сепаратизм отдельных
областей, преодолеть который в

состоянии только
сильная центральная власть», видевшаяся
ему «в форме единовластия».

Сам Татищев принимал
активное участие в событиях 1730 г., где
выступил в стане

«мятежников», но
позднее под давлением «монархистов»
принял их сторону. При Елизавете

Петровне им была
написана повествующая о недавних
событиях записка «Произвольное и

согласное
рассуждение… о правлении государственном»,
в которой Татищев, подчеркивая

преимущества
единодержавия, выдвигал предложения
конституционного характера. Он

предусматривал
создание «Внешнего правления», состоящего
из 21 человека, и «другого

53

правительства»,
включавшего 100 человек, как прообраз
парламента для занятий «делами

внутренней
экономики».

Татищев понимал
необходимость использования и опоры
на опыт и произведения

предшественников.
В своей работе он активно использовал
материалы и дела «российских

древних государей
и народов касающиеся», находившиеся в
российских архивах и

библиотеках других
государств. Из произведений иностранных
авторов Татищев широко

использовал
материалы «Кромерова о Польше,
Гельмольднева и Арнольдовна о славянах,

Плиниева География,
Кирхеровы примечания о татарской
хронологии» и др.

Хотя первое место
Татищев отводит изучению отечественной
истории, он отмечал,

что знание
иностранной истории необходимо.
Во-первых, потому, что иначе «своя не
будет

ясна и достаточна».
Во-вторых, знания «о других государствах,
в каком состоянии

находятся, с кем
в какую перемену пришло и в каком
состоянии находятся, с кем когда

прение или войну
о чем имели, какие договора о чем
поставлено и утверждено» важны как

для правителя, так
и каждого образованного человека.

Исторические
источники

Татищев подробно
описал различные исторические источники,
которые он собирал во

время своих поездок
за границей и по России. Он не только
констатировал факт

существования
того или иного манускрипта, но и описывал
местонахождение списка, время

и место приобретения
и хранения. Исследователь также
разграничивал найденные и

используемые в
работе исторические источники по их
профилю и назначению, выделял

внешние; признаки
материала: стиль и язык написания, что
помогло ему датировать время

появления источника.

Ученый переписывал,
систематизировал материал, который
тщательно собирал во

время всех своих
поездок и выполнения служебных поручений.
Все исторические источники

Татищев распределил
на 4 категории «по верности сказанного»,
т.е. по степени их

достоверности:
1) автор — участник, описываемых событий;
2) автор — современник

происходившего;
3) автор — писал позже, но на основе
документов; .4) автор —

соотечественник,
хорошо знающий язык, а не иностранец.

Работая над
«Историей Российской»; Татищев столкнулся
с трудностями, одной из

которых был сбор
исторических источников. Он неоднократно
выступал с предложением в

АН (Академии Наук)
приступить к собиранию рукописных
источников и сообщал по этому

поводу
библиотекарю-Академии наук И.Д. Щумахеру:
«мое предложение о собрании

манускриптов не
бесполезно, быть может, и чем ранее оное
начнется, тем более собрать

можно», так как
«за продолжением времени многое нечаянно
гниет, которого после сыскать

не можно». Татищев
также высказывал мысль о том, что успешное
исследование истории

России невозможно
без широкого издания исторических
источников. Татищев подготовил

проект публикации
некоторых исторических памятников, о
котором он сообщил И.Д.

Шумахеру в письме
от 14 января 1740г.: «В собрании русских
древностей сообсчить …

русских есче не
печатано и для того можно сие за первую
часть почесть … II часть может

духовные великих
князей зделать, в III некоторые старинные
грамоты, в IV соборы, бывшие

в Руси».

Татищеву постоянно
требовались новые источники для написания
своих

произведений. В
этом же письме Татищев указывает на
необходимость прислать ему старый

киевский летописец
«имянуемого Феодосиева», описания
шведских авторов, «яко Руфбека и

Шифера», финские
«гистории на латинском и шведских
языках». Упоминая о бунте 1682 г.,

ученый отмечал,
что в его распоряжении находятся два
произведения об этом событии —

графа Матвеева и
старца Медведева. При этом ученый
подчеркивает информационную

значимость работы
последнего, так как в «оной все надлежащие
документы собраны».

Татищев собирал
и хранил у себя рукописи, необходимые
ему для работы. Это и

«История Курбского
о Казанском походе…; Попова, архимандрита
Троицкого монастыря, от

царствования царя
Иоанна II до царя Алексея Михайловича;
О Пожарском и Минине, о

54

польских временах…;
Сибирская история…; Истории, написанные
по-татарски» и др. Многие

источники имелись
у ученого не в единственном экземпляре
и варианте (в частности,

история о казанском
походе наличествовала у Татищева не
только под авторством А.

Курбского, но и
как произведение неизвестного автора).
Татищев не копировал и

переписывал древние
источники, а стремился к их критическому
осмыслению. Многие

документы,
используемые Татищевым в работе над
«Историей Российской», не дошли до

последующих
поколений ученых и, скорее всего, навсегда
утеряны для науки. Уже в XIX в.

возникает дискуссия
по поводу так называемых «татищевских
известий». Ставилось под

сомнение определение
Татищева как историка па том основании,
что он использовал

источники, до нас
недошедшие. Его работа в этом случае
признавалась очередным

летописным сводом,
автор которого приукрашивал текст,
изменял смысл, включал

недостоверные
сведения. Отсутствие сведений и
материалов, подтверждающих правоту и

достоверность
сведений автора «Истории Российской»,
расценивается исследователями как

преднамеренная
компиляция.

Начиная с А. Шлецера
историки, среди которых был и Н.М.
Карамзин, обвиняли

Татищева в
недобросовестности. Многие авторы
забывали о том, что добросовестность и

достоверность
его сведений не одно и то же. В настоящее
время дискуссия по поводу

«татищевских
известий» продолжается, но при любой
точке зрения «Историю Российскую»

необходимо
рассматривать как важный исторический
труд, не забывая о критическом

подходе к нему,
как, впрочем, и к любому другому
историческому произведению.

В своем исследовании
Татищев производил тщательный критический
отбор

материала, в том
числе и летописного. Поэтому мы связываем
с его именем важный опыт

критического
анализа источников. Татищев обратил
особое внимание на русское

летописание, сам
занимался поиском и перепиской летописей.
В 1735 г. И.Д. Шумахер

получил от него
Новгородскую летопись, которую обещал
напечатать. Летопись

представляла для
Татищева большой научный интерес, так
как позволила ему заполнить

«многие места в
истории», «родословия князей» и
«хронологии», высказать предположение,

что в Древней Руси
не существовало единой системы при
составлении летописных известий.

Каждый князь
отдельной земли, каждый монастырь вел
свой собственный летописный свод,

с
наиболее выгодной для себя позиции.
Татищев использовал недошедшие до нас

летописные
материалы, например Раскольничий
летописец, а также летописец Южной Руси

— Галицинский
манускрипт. Тем самым ученый указывал
на существование не только

центрального, но
и местного летописания. Татищев черпал
сведения в архивах Казани,

Астрахани, Сибири.
Многие документы находились в библиотеках
частных лиц, и доступ к

ним для Татищева
не всегда был открыт. Сам Василий Никитич
в «Предъизвесчении»

сетовал на то, что
не может сослаться в своей работе на
источники, «кроме находясчихся в

постоянном
государственном книгохранилище и
монастырях». Ученый использовал гораздо

более широкий круг
источников, чем его предшественники.

Отдельные
главы его произведения повествуют об
Иоакимовской летописи —
«О

истории
Иоакима епископа Новгородского» (глава
4), «Несторе и его летопися». Так

Татищев не только
сохранил описание Иоакимовской летописи,
но и дал ей критическую

оценку, в частности
отмечал «сходство ее с польскими
авторам».

Татищев обработал
произведения иностранных авторов,
содержащих сведения по

русской истории:
«Для изъяснения русской истории …
потребно паче всех польские и

древние шведские
гистории». Изучая произведения зарубежных
авторов, Татищев

неоднократно
сталкивался с проблемой переводов. Сам
он сетует в письме, направленном в

АН (Академию Наук)
от 22 ноября 1736 г., что интересующие и
необходимые ему

иностранные истории
«на таких языках писаны, которых не всяк
руской разумеет». Для

этого Татищеву
требуются переводчики, которых «…при
Академиии… на то способнейших …

не оскудевает».

В иностранных
источниках много «недоразумений» по
российской истории. Об этом

он писал К.Г.
Разумовскому в 1747 г.: «Ноне я, получа из
Немецкой земли новоизданные

55

книги
исторические, в которых много касается
России, желая из оных нечто к сочиняемой

мной истории
почерпнуть, но, читая с великою досадою,
великие неточности нахожу, а паче

клеветы бесстыдные
горечь наносят». Ученый выявил «многие
лжи и злобные поношения и

клеветы» и «колико
возможно оные неправности обличить и
темности изъяснить».

«Европейские
историки о многих древностях правильно
знают», но «сказать бес читания

наших не могут»,
— в этом Татищев был убежден. К созданию
«Истории Российской» его

подтолкнуло
не только «написание географии», но и
иностранное «невежество» и

«незнание».

Татищев обратил
внимание на такие исторические источники,
как «древние

церковные истории».
Интерес к церковной литературе объясняется
тем, что, находясь на

Урале в качестве
начальника горнозаводской промышленности
региона, он наблюдал

распространение
учения «старо или паче пустоверцев».
Для этого как раз и необходимо

издание «древних
церковных гисторий», которых «большей
части на руском языке нет, а

некоторые переведены,
да или не совсем исправно, или темно и
невразумительно».

М.Н.
Тихомиров в своей классификации
исторических источников, используемых

Татищевым в работе,
выделял летописи, древние сказания,
сочинения различных

исторических
деятелей, биографии, а также «браки и
коронования».

«История
Российская»

В 1719 г. Петр I
специальным объявлением в Сенате
«определил» Татищева к

«землемерию всего
государства и сочинению обстоятельной
российской географии с ланд

картами». Приступив
к изучению географической науки, Василий
Никитич пришел к

выводу, что «нельзя
написать географию России без знания
ее истории». Работа по

написанию труда
по родной истории с начала 1720-х гг.
становится главным делом жизни.

Итогом явилась
«История Российская».

В послании к К.Г.
Разумовскому (президенту Академии наук
в 1746-1765 гг.) от 24

августа 1746 г. ученый
писал: «…я чрез 25 лет трудяся о собрании
весьма всем нужной и

полезной обстоятельной
русской истории», В более раннем письме
к И.И. Неплюеву от 31

декабря 1743 г.
Татищев отмечал, что «…о сочинении
обстоятельной древней истории и

географии
чрез 23 года… тружуся».

Взявшись за
написание труда, Татищев ставит перед
собой несколько задач. Во-

первых, выявить,
собрать и систематизировать материал
и изложить в соответствии с

летописным текстом.
Во-вторых, объяснить смысл собранного
материала и установить

причинную связь
событий, сопоставить русскую историю
с западной, византийской и

восточной.

Работа Татищева
по написанию «Истории Российской» шла
довольно медленно.

Приступив к изучению
и сбору материалов в 1721 г., ученый в
ноябре 1739г. представил в

АН «Предъизвесчение
гисторий руской», написанное на древнем
наречии.

Прибыв в 1739 г. в
Санкт-Петербург, Татищев многим показывал
свою «Историю

Российскую»,
«требуя к тому помосчи и разсуждения,
дабы мог что пополнить, а невнятное

изъяснить». Работа
Татищева не встретила одобрения.
Сопротивление оказали духовенство и

иностранные ученые.
Концепция ученого и для тех и для других
была неприемлемой. И, как

он с горечью отмечал
в своем «Предъизвесчении», «явились
некоторые с тяжким

порицанием, якобы
я в оной православную веру и закон …
опровергал». «Порицания» в адрес

ученого вызывало
толкование сюжетов из истории церкви.
Его обвиняли в вольнодумстве.

Тогда Татищев
отправил свою «Историю Российскую»
новгородскому архиепископу

Амвросию, прося
его «о прочитании и поправлении».
Архиепископ не нашел в работе

Татищева «ничего
истине противнаго», однако просил его
сократить спорные моменты: «… о

апостоле Андрее,
о владимирском образе Пресвятыя
Богородицы, делах и суде Константина

митрополита, о
монастырях и училисчах, о новгородском
чуде от образа Богородицы

знамениа».
Обескураженный нападками со стороны
церкви и не чувствуя поддержки со

стороны АН, Татищев
не решился протестовать открыто. Не
только поднятые им вопросы

56

церковной истории
послужили поводом для отторжения труда,
но и главенство в АН

иностранных ученых,
преимущественно немцев по происхождению.

«Предъизвесчение»
Татищева является не только предисловием
к его «Истории

Российской», но и
изложением важнейших мировоззренческих
основ. Он предложил свою

периодизацию
истории Отечества. Первый период
охватывает события с 862 по 1238 г. и

посвящен описанию
деятельности русских князей. Время с
1238 по 1462 г. является вторым

периодом. Следующий
описываемый этап в истории — это
1462-1577 гг. так и остался

незакопченным в
изложении Татищева.

«История Российская»
Татищева состоит из 5 книг, которые
включают в себя 4 части.

Первая книга
Татищевым разделена на две части. Первая
часть целиком посвящена

характеристике и
истории различных пародов, населявших
Восточно-Европейскую равнину

в древности. В
отдельных главах он говорит о «сорматах,
скифах, гетах, готах, болгорах,

торках, половцах,
печенегах, уграх, обрах, роксоланах» и
др. В этой части содержится

информация о
становлении представлений у разных
народов. Разные представления о

течении времени,
продолжительности и начале года вызывали
расхождения, по мнению

Татищева, в русских
«манускриптах», когда «одно дело в
разных годах положено». Он

учитывал возможность
серьезных разногласий в датировке
событий.

Вторая часть книги
посвящена древней истории Руси. Ее рамки
охватывают 860-1238

гг. Особое внимание
в ней уделено вопросу о роли варяжского
влияния на развитие и

становление
древнерусского государства. В 17 главе
«Из книг северных писателей,

сочиненное Сигфридом
Беером» дан пересказ статьи Г.З. Байера,
напечатанный в научном

сборнике «Комментарии
Санкт-Петербургской Академии наук»,
издававшемся АН. Вопрос о

варягах явился
одним из наиболее спорных у Татищева.
Норманнистские взгляды Байера

находились в
противоречии с татищевской точкой
зрения. По мнению Байера, государство

славянам было
принесено Рюриком и его товарищами,
которые его и создали. Вследствие

этого уровень
развития славян был гораздо ниже, чем
у варягов, выходцев из Пруссии. Сам

Татищев
в главе 31 «Варяги, какой народ и где был»
(первой части) рассматривал возможное

происхождение
имени варягов. При этом автор отмечает,
что о сем народе русские древние

историки нередко
упоминают». Татищев подчеркивал факт
долгого правления варяжской

династии «от 862
года по 1607 год». Он не подвергает сомнению
существование Рюрика и

считает его
родоначальником русских князей. Сомнение
у ученого вызывали известия,

указывающие на
место обитания этого народа. Сравнивая
различные летописные сведения, а

также апеллируя
к мнениям иностранных исследователей,
Татищев приходит к выводу о

том, что «пришествие
их является из Финляндии», а значит,
начало ______________они свое берут «от

королей или князей
финляндских».

Отмечал Татищев
и то, что в русских хрониках и летописях
отсутствуют указания на

происхождение
рода Рюриков «от прусов и царей римских».
Известия о происхождении

русских князей
«от цесаря Августа произшествие» он
почитал за «скаску», так как у Августа

после смерти не
осталось ни одного наследника, так же
как и у его брата. Приводимые

Татищевым факты
в защиту финского происхождения Рюрика
сводятся к следующему: во-

первых, у финнов,
как и руссов, «видный цвет волос их…
рыжих». Во-вторых, при древнем

финском городе
Абове (вероятно Татищев имеет ввиду
город Або).есть место под названием

«Русская гора,
где… издавна жили руссы». В качестве
аргумента финского происхождения

варягов Татищев
рассматривает этимологию их имени. Сами
шведы трактовали название

варяг как «варг»,
т.е. «волк». В то время именно так называли
разбойников, которые

пиратствовали на
море. Это наименование было «не
сусчественное Швеции», но могло

принадлежать и
финнам, так как «разбойников волками
едва не всюду» звали. Хотя Татищев

уделял внимание
«варяжскому вопросу», но их роль в
становлении древнерусского

государства считал
незначительной, отводя им около 40
страниц. Татищев критически

отнесся к различным
версиям о происхождении Рюрика и
высказывал свою точку зрения.

Стоит отметить и
то, что Татищев пытался объяснить ошибки
Байера тем, что ему «русского

языка, следственно
руской истории, недоставало», а также
тем, что он использовал при

57

написании статьи
«неисправной» «Степенной книги»
(литературный исторический источник

второй половины
XVI в.), которую «переводивший ему не умел
порядочно изъяснить».

Татищев подчеркивал
«пристрастность» Байера, который выводил
начало рода Рюрика из

Пруссии.

Татищева интересовала
проблема происхождения славян и их
имени. В 33 главе

первой части
«Славяне от чего, где и когда названы»
он приводит различные точки зрения из

Степенной
новгородской книги, сведения иностранных
«писателей», «польских авторов».

Суть представленных
мнений сводилась к выведению происхождения
славян от различных

библейских
персонажей, таких, как Афет, Скиф, Мосох.
Но Татищев очень осторожно

подходил к вопросу
выведения названий народов подобным
образом, так как это не всегда

согласовывалось
с дальнейшими дошедшими до него
источниками. Словесное толкование

названия привело
Татищева к выводу, что предками славян
являлись греческие амазонки. Он

полагал, что имя
славян имеет греческое происхождение
и звучит как «алазоны» и в

переводе означает
«блестящие» или «славные». Но постепенно
их название изменилось на

«амазонки».

Во второй, третьей
и четвертой частях «Истории Российской»
Татищев ведет свое

повествование в
хронологическом порядке. Наиболее
законченный вид имеет вторая часть

произведения. Дело
в том, что Татищев не только написал ее
на древнем наречии, но и

переложил на
современный ему язык. Это, к сожалению,
не было сделано с последующим

материалом. Данная
часть знаменательна еще и тем, что в
дополнении I к ней Татищев

составил примечания,
где дает комментарии к тексту, которые
составляют приблизительно

пятую часть
написанного. Татищев так и не довел
четвертую часть своего произведения
до

запланированных
временных рамок (1613 г.), закончив
повествование 1577 г. Хотя в личном

архиве Татищева
были обнаружены материалы о более
поздних событиях, например о

царствовании
Федора Иоановича, Василия Иоановича
Шуйского, Алексея Михайловича и

др.

Работая над
«Историей Российской» Татищев понимал,
что «неудобно в древней

истории все одному
изследовать». Поэтому он обратился за
помощью к П.И. Рычкову,

видному историку,
географу, экономисту того времени.
Ученый послал ему «из первой

части… истории
главу 18» и просил «оную разсмотря
погрешности исправить, недостатки

дополнить и колико
заблагоразсудите, яснейшею и полнейшую
зделав, ко мне прислать…».

Глава «о татарах»
была отправлена Рычкову не случайно,
так как в это время он являлся

асессором
оренбургской канцелярии и, так же как
и Татищев, собирал материал о живущих

на территории края
народах. Ко всему прочему, Татищев
полагал, что Рычкову «большему о

том известно».
Рычков отнесся с большим интересом к
работе Василия Никитича.

Уединившись в
своем имении Болдино после многочисленных
скитаний и ссылок,

Татищев продолжает
целеустремленно работать над написанием
«Истории Российской». К

концу 1740-х гг.
относится решение Татищева начать
переговоры с АН об издании своего

произведения.
Большинство членов Петербургской АН
было настроено благожелательно.

Это объясняется
изменением общей ситуации в стране. К
власти пришла Елизавета

Петровна. Национальная
наука в ее лице обрела государственную
поддержку.

Историческое
значение работ Татищева

В «Истории
Российской» Татищев делает упор на
политическую историю

государства, а
социально-экономические и культурные
факторы остаются за рамками

исследования.
Развитие истории у Татищева связано с
деятельностью конкретных

исторических
личностей (князей, царей). В описываемый
период времени подобный подход

был характерен не
только для русских исследователей, но
и для европейской науки в целом.

Хотя Татищев и
стремился установить причинно-следственную
связь событий, но она

сводилась к описанию
тех или иных исторических личностей,
а, следовательно, к их воле.

Это делает
произведение одним из наиболее значимых
в становлении исторической науки в

России в первой
половине XVIII столетия. Мы наблюдаем
прагматический подход в

58

изложении материала.
С точки зрения рационалиста и прагматиста
Татищев являлся

родоначальником
исторической науки в России. «Историю
Российскую» Татищева

использовали как
основу для своих произведений М.В.
Ломоносов, Г.Ф. Миллер, И.Н.

Болтин и др.

Благодаря
______________Татищеву до нас дошли такие
исторические источники, как «Русская

Правда», Судебник
1550г., «Степенная книга». Они были
опубликованы после смерти

Татищева благодаря
усилиям Миллера.

Своими изысканиями
Татищев положил начало становлению
исторической

географии,
этнографии, картографии и ряда других
вспомогательных исторических

дисциплин. В ходе
научной и практической деятельности
Татищев все глубже осознавал

необходимость
исторических знаний для развития России
и стремился убедить в этом

«власть имущих».
По мнению Н.Л. Рубинштейна, «История
Российская» В.Н. Татищева

«подвела итог
предшествующему периоду русской
историографии… на целое столетие

вперед».

Литература

Алпатов
М.А. В.Н.
Татищев и западноевропейская история
// Проблемы истории

общественной мысли
и историографии. М., 1976.

Кузьмин
А.Г. Татищев
// Великие деятели России. М., 1996.

Кузьмин
А.Г. Татищев.
М., 1987.

Рубинштейн
Н.Л. Русская
историография. М., 1941.

Татищев
В.Н. Записки.
Письма. 1717-1750 гг. М-, 1990.

Татищев
В.Н. Избранные
произведения. Л., 1979.

Татищев
В.Н. История
Российская. М.; Л,, 1963.

Лекция 2

Комментарии для сайта Cackle