Обновлено: 10.01.2023
…Да, поистине, это была страшная ночь! Старики говорили правду: такая ночь могла только выпасть на долю Васильеву вечеру. И в самом деле, всем и каждому чудилось что-то недоброе в суровом, непреклонном голосе бури. Из пустого не стали бы выводить страхов (этак, пожалуй, пришлось бы бояться каждой метели, а между тем и всей-то зимы никто не боится)! Всякий знает, что зима ходит в медвежьей шкуре, стучится по крышам и углам и будит баб топить ночью печи: идет ли она по полю — за ней вереницами ходят метели и просят у нее дела; идет ли по лесу — сыплет из рукава иней; идет ли по реке — кует воду под следом на три аршина, — и что ж? — всякий встретившийся с нею прикутается только в овчину, повернется спиною да идет на полати! На этот раз, однако ж, иное было дело.
Посреди свиста и завывания ветра, внятно слышались дикие голоса и стоны, то певучие и как будто терявшиеся в отдалении за гумнами, то отрывчатые, пронзительные, раздававшиеся у самых ворот и окон и забравшиеся даже в трубы и запечья. Выходит ли кто на улицу — перед ним носились незнакомые, чуждые образы; из мрака и вихрей возникали то и дело страшные, никому неведомые лики… Да, старики говорили правду, когда, прислушиваясь чутким ухом к реву метели, утверждали они, что буря буре рознь, и что шишига, или ведьма, или нечистая сила (что все одно) играла теперь свадьбу, возвращаясь с гулянок. Но хорошо им было так-то разговаривать, сидя на горячей печке. Что им делалось посреди веселья, криков ребят и шумного говора гостей, наполнявших избу! (В Васильев вечер, как ведомо, одна только буря злится да хмурится.) Студеный ветер не проникал их до костей нестерпимым ознобом, снежные хлопья не залипали им очи, шипящие вихри не рвали на части их одежды, не опрокидывали их в снежные наметы… как это действительно было с одним бедняком, прохожим, брошенным в эту ночь посреди поля, далеко от жилья и голоса человеческого.
Много грозных ночей застигало прохожего, много вьюг и непогод вынесла седая голова его,— но такой ночи он никогда еще не видывал. Затерянный посреди сугробов, по колена в снегу, он тщетно озирался по сторонам или ощупывал костылем дорогу: метель и сумрак сливали небо с землею, снежные горы, взрываемые могучим ветром, двигались как волны морские и то рассыпались в обледенелом воздухе, то застилали дорогу; гул, рев и смятение наполняли окрестность. Напрасно также силился он подать голос: крик застывал на губах его и не достигал ни до чьего слуха: грозный рев бури один подавал о себе весть в мрачной пустыне. Отчаяние начинало уже проникать в душу путника, страшные думы бродили в голове его и воплощались в видения: на днях знакомый мужичок, застигнутый такою же точно погодой, сбился с пути на собственном гумне своем, и на другой день, об утро нашли его замерзшего под плетнем собственного огорода; третьего дня постигла такая же участь бабу, которая не могла найти околицы; вечор еще посреди самой улицы нашли мертвую калеку-перехожую, которая за метелью не различила избушек.
Так думал прохожий; а вьюга между тем с часу на час подымалась сильнее и сильнее. Вот повернула она, поднялась хребтом на пригорке, закрутилась вихрем, пронеслась над головой путника, загудела в полях и ударила на деревню. Вздрогнули бедные лачужки, внезапно пробужденные от сна посреди темной холодной ночи; замирая от страха, они тесно прижались друг к дружке, закутались доверху своим снежным покровом, прилегли на бок и трепетно ждут лютого вихря. Но вихрь, привыкший к простору, рвется и мечется пуще прежнего в тесных закоулках и улицах. Разбитый на части, он, разом со всех сторон, нападает на лачужки, всползает на шаткие стены, гудит в стропилах, ломает там сучья, срывает воробьиные гнезда, сверлит кровлю и, выхватив клок соломы, бросается на кровлю, силясь сбросить петушка или конька на макушке; и тогда как одна часть бури ревет вокруг дома, другая уже давно проползла шипящею змеёю под ворота, ринулась в клети и сараи, обежала навесы и, не найдя там, вероятно, ничего, кроме вьющегося снега, напала на беззащитную жучку, свернувшуюся клубком под рогожей… Но вот вихрь прилег наземь, загудел вдоль плетня, украдкою подобрался к калитке, поднялся на дыбы, сорвал ее с петель, бросился на улицу, присоединился к другому, третьему, и снова грозный рев наполняет окрестность…
О! счастлив, сто раз счастлив тот, у кого в такую ночь родной кров, родная семья и теплая печка. Так, по крайней мере, думал… но не до того, впрочем, было прохожему, чтобы умом раскидывать! Отчаяние уже давно завладело его душою. И если какие-нибудь мысли и приходили ему в голову,— им все-таки не время теперь было определяться в ясную думу; они мелькали перед ним так же быстро, как снежные хлопья, несомые лютою метелью, посреди которой стоял он с обнаженною седою головою и замирающим сердцем,— и так же быстро уносились и сменялись другими мыслями, как один вихрь сменялся другими вихрями…
Силы начинали покидать его. Он провел окоченевшею ладонью по мерзлым волосам, окинул мутными глазами окрестность и крикнул еще раз. Но крик снова замер на помертвелых устах его.
Прохожий медленно опустился в сугроб и трепетною рукою сотворил крестное знамение. Буря между тем пронеслась мимо: все как будто на минуту стихло… и вдруг нежданно, в стороне, послышался лай собаки… Нет, это не обман — лай повторился в другой и третий раз… Застывшее сердце старика встрепенулось; он рванулся вперед, простер руки и пошел на слух… Немного погодя, ощупал он сараи, и вскоре из-за угла мелькнули перед ним приветливые огоньки избушек.
Автор повести описывает жизнь в отдельном населенном пункте в период наступления Васильева вечера (31 декабря). Ночь выдалась холодной, и каждый чувствовал приближение страшной бури.
За минуту
В произведении рассказывается о праздновании жителями населенного пункта Васильева вечера (31 декабря).
День был очень холодным. Люди пожилого возраста, сидя дома и согреваясь печным теплом, рассуждали на тему серьезности снежной бури за окном. Они не мерзли под ледяным ветром, хлопья снега не закрывали им обзор, а вихрь не разрывал в клочья их зимнюю одежду, как это в реальности произошло с одним старым человеком, который был прохожим в эту ночь и находился вдали от людей и их жилищ.
Григорович Дмитрий — Прохожий краткое содержание
Святочный рассказ. Исполняют Марина Аронова и Алексей Бордуков в эпизодах принимали участие артисты Полина Щербакова и Вячеслав Слепнев инсценировка — Наталия Шолохова композитор — Михаил Антал звукорежиссер — Андрей Коновалов постановка — Аркадий Абакумов
Григорович Дмитрий — Прохожий слушать онлайн бесплатно
Григорович Дмитрий — Прохожий — слушать аудиокнигу онлайн бесплатно, автор Григорович Дмитрий, исполнитель Аронова Марина
Похожие аудиокниги на «Григорович Дмитрий — Прохожий»
Григорович Дмитрий слушать все книги автора по порядку
Григорович Дмитрий — Григорович Дмитрий — Прохожий отзывы
Отзывы слушателей о книге Григорович Дмитрий — Прохожий, исполнитель: Аронова Марина. Читайте комментарии и мнения людей о произведении.
На скотском дворе, в грязной избе, скотница родила дочь. Родив, женщина умерла. Девочку-сироту взяла на воспитание Домна, у которой было много своих детей.
Девочку назвали Акулиной. Приемная мать ее не любила и часто ругалась, срывала злость и била сироту. В семь лет Акулине пришлось пасти барских уток и гусей. Как всем детям ей хотелось играть, но постепенно она привыкла к своей тяжкой доле. Уходя с птицами далеко от дома, она радовалась тому, что свободна. Постепенно Акулина стала диковатая. Вечером, приходя в дом, садилась подальше в угол, чтобы никто ее не трогал.
Муж Домны уволился с ткацкой фабрики и стал жить вместе с женой и детьми. Он был злой, любил выпить и поскандалить. Акулину заставили целыми днями прясть дома пряжу, и терпеть унижения и побои от Карпа.
Однажды Акулина пошла в поле и нашла могилу своей матери. Она упала на нее и громко рыдала. После этого девушка еще больше замкнулась в себе и почти перестала общаться с людьми.
В деревню отдохнуть приехал барин Иван Гаврилович. Увидев грустную Акулину, он решил ее выдать замуж. К барину пришел кузнец Силантий с сыном Григорием, которого хотел женить на сельской девушке. Барин сказал Силантию про Акулину. Кузнец хотел возразить, но Иван Гаврилович приказал скорее сыграть свадьбу.
Узнав об этом, девушка стала плакать и тосковать. В день свадьбы она не могла успокоиться и упала в обморок. Но свадьба все равно состоялась. Она была пышная и с размахом.
Жених Акулины Григорий был воспитан во вседозволенности. Повзрослев стал гулять и выпивать.
На следующий день после свадьбы, Григорий подрался с мужиками и напился в трактире. Придя домой, он жестоко избил Акулину за то, что на нее пожаловалась его тетка Василиса.
В новом доме Акулину тоже невзлюбили. Она постоянно терпела побои и издевательства мужа. Вскоре девушка родила здоровенькую дочку и полностью посвятила свою жизнь ей.
С каждым днем Акулина чувствовала себя все хуже. Женщина умерла и не успела попросить мужа, чтобы он не бил их дочь Дуню. Григорий поскорей повез жену на кладбище, за ним бежала дочка Дуня и громко плакала.
Рассказ учит тому, что нельзя жестоко относиться к людям, их надо любить.
Можете использовать этот текст для читательского дневника
Григорович — Деревня. Картинка к рассказу
Сейчас читают
Герой рассказа провел все свое детство в не большом городе Княжье-Вено Юго-Западного края. Вася – это имя героя, он был сыном судьи. Рос мальчик, как беспризорник.
Историю поведал пожилой эмигрант-француз, маркиз д’Юрфе, на балу в Вене. Будучи молодым, он был проездом в сербской деревне. Остановился на ночлег в большой семье местных.
На берегу лесного озера жили в избушке брат с сестрой – Иван и Марья. Брат часто отлучался по делам, сестра его дома хозяйничала и брата ждала. Уходя, он всегда предупреждал её, чтобы она ночью из избы не выходила
Героиня романа Полина Вихрова поступает на учебу в Москву. Ее отец Иван Вихров, профессор и ученый по лесничеству, который против необдуманных порубок леса. О нем пишут множество статей
События произведения разворачиваются во время Великой Отечественной войны на белорусской земле.
Читайте также:
- Коррекционный уголок в детском саду
- Агата кристи карты на столе краткое содержание
- Чек листы по охране труда для детского сада
- Паршукован л маленькие исследователи виды и структура исследовательских занятий в детском саду
- Избави нас господи от чумы голода и войны краткое содержание
(Святочный рассказ)
I
…Да, поистине, это была страшная ночь! Старики говорили правду: такая ночь могла только выпасть на долю Васильеву вечеру. И в самом деле, всем и каждому чудилось что-то недоброе в суровом, непреклонном голосе бури. Из пустого не стали бы выводить страхов (этак, пожалуй, пришлось бы бояться каждой метели, а между тем и всей-то зимы никто не боится)! Всякий знает, что зима ходит в медвежьей шкуре, стучится по крышам и углам и будит баб топить ночью печи: идет ли она по полю — за ней вереницами ходят метели и просят у нее дела; идет ли по лесу — сыплет из рукава иней; идет ли по реке — кует воду под следом на три аршина, — и что ж? — всякий встретившийся с нею прикутается только в овчину, повернется спиною да идет на полати! На этот раз, однако ж, иное было дело.
Посреди свиста и завывания ветра, внятно слышались дикие голоса и стоны, то певучие и как будто терявшиеся в отдалении за гумнами, то отрывчатые, пронзительные, раздававшиеся у самых ворот и окон и забравшиеся даже в трубы и запечья. Выходит ли кто на улицу — перед ним носились незнакомые, чуждые образы; из мрака и вихрей возникали то и дело страшные, никому неведомые лики… Да, старики говорили правду, когда, прислушиваясь чутким ухом к реву метели, утверждали они, что буря буре рознь, и что шишига, или ведьма, или нечистая сила (что все одно) играла теперь свадьбу, возвращаясь с гулянок. Но хорошо им было так-то разговаривать, сидя на горячей печке. Что им делалось посреди веселья, криков ребят и шумного говора гостей, наполнявших избу! (В Васильев вечер, как ведомо, одна только буря злится да хмурится.) Студеный ветер не проникал их до костей нестерпимым ознобом, снежные хлопья не залипали им очи, шипящие вихри не рвали на части их одежды, не опрокидывали их в снежные наметы… как это действительно было с одним бедняком, прохожим, брошенным в эту ночь посреди поля, далеко от жилья и голоса человеческого.
Много грозных ночей застигало прохожего, много вьюг и непогод вынесла седая голова его,— но такой ночи он никогда еще не видывал. Затерянный посреди сугробов, по колена в снегу, он тщетно озирался по сторонам или ощупывал костылем дорогу: метель и сумрак сливали небо с землею, снежные горы, взрываемые могучим ветром, двигались как волны морские и то рассыпались в обледенелом воздухе, то застилали дорогу; гул, рев и смятение наполняли окрестность. Напрасно также силился он подать голос: крик застывал на губах его и не достигал ни до чьего слуха: грозный рев бури один подавал о себе весть в мрачной пустыне. Отчаяние начинало уже проникать в душу путника, страшные думы бродили в голове его и воплощались в видения: на днях знакомый мужичок, застигнутый такою же точно погодой, сбился с пути на собственном гумне своем, и на другой день, об утро нашли его замерзшего под плетнем собственного огорода; третьего дня постигла такая же участь бабу, которая не могла найти околицы; вечор еще посреди самой улицы нашли мертвую калеку-перехожую, которая за метелью не различила избушек.
Так думал прохожий; а вьюга между тем с часу на час подымалась сильнее и сильнее. Вот повернула она, поднялась хребтом на пригорке, закрутилась вихрем, пронеслась над головой путника, загудела в полях и ударила на деревню. Вздрогнули бедные лачужки, внезапно пробужденные от сна посреди темной холодной ночи; замирая от страха, они тесно прижались друг к дружке, закутались доверху своим снежным покровом, прилегли на бок и трепетно ждут лютого вихря. Но вихрь, привыкший к простору, рвется и мечется пуще прежнего в тесных закоулках и улицах. Разбитый на части, он, разом со всех сторон, нападает на лачужки, всползает на шаткие стены, гудит в стропилах, ломает там сучья, срывает воробьиные гнезда, сверлит кровлю и, выхватив клок соломы, бросается на кровлю, силясь сбросить петушка или конька на макушке; и тогда как одна часть бури ревет вокруг дома, другая уже давно проползла шипящею змеёю под ворота, ринулась в клети и сараи, обежала навесы и, не найдя там, вероятно, ничего, кроме вьющегося снега, напала на беззащитную жучку, свернувшуюся клубком под рогожей… Но вот вихрь прилег наземь, загудел вдоль плетня, украдкою подобрался к калитке, поднялся на дыбы, сорвал ее с петель, бросился на улицу, присоединился к другому, третьему, и снова грозный рев наполняет окрестность…
Но что до этого! По всему крещеному миру не было все-таки бедной избенки, не было такого скромного уголка, где бы не раздавались веселые песни, где бы не было тепло и приятно! Там — шумная толпа ребятишек резво прыгает по лавкам и нарам, выбрасывая из рукава нарочно припасенные про случай хлебные зерна и звонко распевая: «Уроди, боже, всякого хлебца, по закорму, что по закорму, до по великому, а и стало бы того хлебушка на весь мир крещеный!..» Между тем старшая хозяйка дома, — мать или тетка, — отбиваясь одной рукою от колючих игл овса и гречи, пущенных в нее как бы нечаянно шаловливым парнем, другою приподняв над головою зажженную лучину, суетливо ходит взад и вперед и набожно подбирает зерна в лукошко для будущего посева. Остальные члены семьи, кто усевшись под иконы, кто стоя в углу, молча, но весело глядят на совершение обряда; даже старая подслеповатая бабушка, много лет не сходившая с печки, свесилась на перекладину поглядеть на внучек, — на семейную радость!
В другой избе крики и хохот раздаются еще громче. Рой молодых девок натискался в избу. Двери плотно заперты; окно на улицу завешено прорванной понявой. Одна из девок — самая вострая — стоит на слуху в сенечках: не идет ли кто. Остальные заняты делом: кто повязывает на голову войлок, обвитый вокруг палки, кто натягивает армяк или покрывает маленькую головку неуклюжей шапкой, обтыканной по краям, ради смеха, льняными прядями, обсыпанными мукою; кто прикутывается в овчину, вывороченную наизнанку, — это ряженые! Хохот, визг, шушуканье, писк не прерываются ни на минуту. Надо же весело справить последний день Васильева вечера! В третьей избе громкий говор и восклицания сменились на минуту молчанкою. Ребята, бабы, большие и малые, все пришипились. Там, под сладкий шумок веретена и прялки, тянутся мерные россказни старика-деда. Семейка села в кружок и, пригнувшись к одной лучине, не пропускает ни одного звука, ни одного движения рассказчика. Рассказ, прерываемый треском мороза, который стучит в углы и заборы, благополучно дотянулся, однако ж, за полночь. Лучина скоро угаснет. И тогда вся семья, женатые и холостые, большие и малые, заползут на печку и предадутся мирному отдыху, нимало не заботясь, что вьюга ревет и завывает в поле и вокруг дома…
О! счастлив, сто раз счастлив тот, у кого в такую ночь родной кров, родная семья и теплая печка!.. Так, по крайней мере, думал… но не до того, впрочем, было прохожему, чтобы умом раскидывать! Отчаяние уже давно завладело его душою. И если какие-нибудь мысли и приходили ему в голову,— им все-таки не время теперь было определяться в ясную думу; они мелькали перед ним так же быстро, как снежные хлопья, несомые лютою метелью, посреди которой стоял он с обнаженною седою головою и замирающим сердцем,— и так же быстро уносились и сменялись другими мыслями, как один вихрь сменялся другими вихрями…
Силы начинали покидать его. Он провел окоченевшею ладонью по мерзлым волосам, окинул мутными глазами окрестность и крикнул еще раз. Но крик снова замер на помертвелых устах его.
Прохожий медленно опустился в сугроб и трепетною рукою сотворил крестное знамение. Буря между тем пронеслась мимо: все как будто на минуту стихло… и вдруг нежданно, в стороне, послышался лай собаки… Нет, это не обман — лай повторился в другой и третий раз… Застывшее сердце старика встрепенулось; он рванулся вперед, простер руки и пошел на слух… Немного погодя, ощупал он сараи, и вскоре из-за угла мелькнули перед ним приветливые огоньки избушек.
Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8
- Краткие содержания
- Разные авторы
- Григорович — Деревня
Краткое содержание Григорович Деревня
На скотском дворе, в грязной избе, скотница родила дочь. Родив, женщина умерла. Девочку-сироту взяла на воспитание Домна, у которой было много своих детей.
Девочку назвали Акулиной. Приемная мать ее не любила и часто ругалась, срывала злость и била сироту. В семь лет Акулине пришлось пасти барских уток и гусей. Как всем детям ей хотелось играть, но постепенно она привыкла к своей тяжкой доле. Уходя с птицами далеко от дома, она радовалась тому, что свободна. Постепенно Акулина стала диковатая. Вечером, приходя в дом, садилась подальше в угол, чтобы никто ее не трогал.
Муж Домны уволился с ткацкой фабрики и стал жить вместе с женой и детьми. Он был злой, любил выпить и поскандалить. Акулину заставили целыми днями прясть дома пряжу, и терпеть унижения и побои от Карпа.
Однажды Акулина пошла в поле и нашла могилу своей матери. Она упала на нее и громко рыдала. После этого девушка еще больше замкнулась в себе и почти перестала общаться с людьми.
В деревню отдохнуть приехал барин Иван Гаврилович. Увидев грустную Акулину, он решил ее выдать замуж. К барину пришел кузнец Силантий с сыном Григорием, которого хотел женить на сельской девушке. Барин сказал Силантию про Акулину. Кузнец хотел возразить, но Иван Гаврилович приказал скорее сыграть свадьбу.
Узнав об этом, девушка стала плакать и тосковать. В день свадьбы она не могла успокоиться и упала в обморок. Но свадьба все равно состоялась. Она была пышная и с размахом.
Жених Акулины Григорий был воспитан во вседозволенности. Повзрослев стал гулять и выпивать.
На следующий день после свадьбы, Григорий подрался с мужиками и напился в трактире. Придя домой, он жестоко избил Акулину за то, что на нее пожаловалась его тетка Василиса.
В новом доме Акулину тоже невзлюбили. Она постоянно терпела побои и издевательства мужа. Вскоре девушка родила здоровенькую дочку и полностью посвятила свою жизнь ей.
Через четыре года Акулина сильно постарела, Здоровье ее было подорвано. Женщина часто кашляла и чахла. Домашние заставляли ее делать самую тяжелую работу, а муж постоянно бил. Акулина тяжело заболела. И только благодаря жене управляющего ей удалось ненадолго поправиться.
С каждым днем Акулина чувствовала себя все хуже. Женщина умерла и не успела попросить мужа, чтобы он не бил их дочь Дуню. Григорий поскорей повез жену на кладбище, за ним бежала дочка Дуня и громко плакала.
Рассказ учит тому, что нельзя жестоко относиться к людям, их надо любить.
Можете использовать этот текст для читательского дневника
Григорович — Деревня. Картинка к рассказу
Сейчас читают
- Краткое содержание Алексин В тылу как в тылу
Автором повести «В тылу как в тылу» является Анатолий Алексин. Написана повесть в 1976 году. Повествование условно разделено на главы без названий
- Краткое содержание Крылатый будильник Чаплиной
Сережа переехал с родителями в новую квартиру. В его комнате не было балкона, но папа пообещал приладить вместо него кормушку. Идея кормить птиц не очень привлекала Сережу. Он знал, что к кормушке слетятся воробьи
- Лавкрафт
Книги писателя вышли только после его смерти и прославили его, как гениального фантаста, создателя всемирно известного Ктулху и других божеств.
- Краткое содержание Телешов Домой
Ясной летней ночью из переселенческого барака в Сибири сбежал 11-летний мальчик Семка. Прибыл он в эти края вместе с родителями из деревни Белой, но по дороге отец и мать умерли, и Семку поместили к четверым таким же несчастным детям
- Краткое содержание Урфин Джюс и его деревянные солдаты Волкова
Жевуны – добрые и веселые существа, населяющие Голубую страну. В этой стране, помимо них, живет одинокий и мрачный Урфин Джюс – местный столяр. Урфин отличный мастер, но от всего, что он делает исходит такая же злость как и от него самого
За деньги, это и есть добровольно, добровольно убивать жителей чужой страны на их собственной земле ради навязывания…
Шекли Роберт — Самое дорогое
Да, Пророк меня потряс! Переслушал три раза, и ещё раз послушаю, когда больше понимать начну!
Блаватская Елена — Напутствие бессмертным
Спасибо вам за работу
Снегирев Александр — Вера
Супер рассказ.
Не то что примитивные рус попаданцы
Бир Грег — Чума Шредингера
Я лишь про один эпизод — бессмысленное и беспощадное сражение с кустом (почему-то вспомнилась мельница и недалёкий…
Шекли Роберт — Похмелье
Да не, я вот в избранное поместил — под него засыпаю великолепно просто! на минус 15 — и шикарно… рекомендую ))
Воронин Андрей — Проводник смерти
Супер рассказ.
Не то что примитивные рус попаданцы
Бир Грег — Касательные
Скоро и эту прикроют левообладатели. Можно подумать, я кинусь после этого к ним с денежкой. Зачем писать, что слушать…
Рус Дмитрий — Три медведя и легион зомби
Почитал описание и расплакался от «убегаешь от фашисткой погони»… Автор, да выпейте какого-нибудь средства от тараканов…
Коростенская Елена — Хранитель, почти ангел
Меня вот тоже всегда мучительно интересовал вопрос о 100%-ном копировании сознания, памяти, тела, т.е. — всего……
Волченко Павел — Цикл смерти
Очень хорошие, тёплые, добрые рассказы.
Прочтение замечательное.
Одно огорчает. практически нет перерывов между…
Ткачев Андрей — Страна чудес и другие рассказы
дадут название когда он вернется.
Герберт Фрэнк — Семена жизни
К сожалению продолжение никто не оплачивал, но мы всегда открыты предложениям. Спасибо вам.
У И Бао Бао — Потрясающий Край — Главы 1-20
Я и ответила. Как можно аргументированно ответить человеку, который просто заявляет, что это бездарно и его время зря…
Новгородов Олег — Пятый этаж, налево от лифта
Спасибо автору и чтецу за возможность погрузиться в выдуманный мир и передохнуть от ужасов настоящего.
Настоящая…
Шустерман Нил — Мир обретённый
Каждый раз, когда вижу негативные отзывы, огорчаюсь. Зачем гадости писать? Ведь масса жанров, огромный выбор чтецов!…
Стивен Кинг — Месть и лекарство. Минисборник
Интересно, автор художественно преувеличил «веселье» с применением штопора и избивание каблуками Василия Ивановича? А…
Набоков Владимир — Облако, озеро, башня
Интересно и смешно😁 Хочется, наконец, попробовать этого пуприкового супа! И зёрен, которые они там курили. Голос…
Данимира То (Натт Харрис) — О пользе пуприкового супа: история третья — Маета Аона
А что за дикая дикция? На какой скорости это возможно слушать?.. брр…
Стаут Рекс — Маска для убийства (Дело о скрученном шарфе)
очень классно, мне понравилось. 🏍
Крейг Оулсен — Как я сошел с ума