Обновлено: 10.01.2023
Тематическое направление нацеливает выпускника на размышление о дороге: реальной, воображаемой, книжной. Выпускник сможет написать о личном опыте путешествий и путевых впечатлениях других людей, дорожных приключениях литературных героев, фантазийных перемещениях во времени и в пространстве, о теме дороги в произведениях искусства. Не исключено понимание дороги как пути научных исследований и творческих поисков. Дорога может быть осмыслена не только в конкретном, но и в символическом значении. Темы сочинений позволят рассуждать о том, как человек на жизненном пути обретает практический и духовный опыт, меняется, лучше понимает самого себя и других людей.
Обращение к художественной, философской, психологической, краеведческой, научной литературе, мемуарам, дневникам, травелогам и публицистике, позволит рассмотреть путешествие как важное средство познания действительности и внутреннего мира человека [1] .
Произведения
Примерные темы сочинений
Цитаты
Направление №2
Цивилизация и технологии ‒ спасение, вызов или трагедия?
Тематическое направление заостряет внимание выпускника на достижениях и рисках цивилизации, надеждах и страхах, связанных с её плодами.
Примеры из философской, научной, публицистической, критической и мемуарной литературы покажут, как мыслители, деятели науки и искусства понимают технологический прогресс, в чём видят его пользу и вред. Оправданно также обращение к художественным произведениям, в которых присутствует мотив научных открытий, в том числе к жанрам научной фантастики, утопии и антиутопии 1 .
Произведения
Примерные темы сочинений
Цитаты
Направление № 3
Произведения
Темы сочинений
Цитаты
Направление № 4
Тематическое направление позволяет высказаться о произведении различных видов искусства (литература, музыка, театр или кино, в том числе мультипликационное или документальное), которое является личностно важным для автора сочинения.
В сочинении раскроются читательские (зрительские, музыкальные) предпочтения, выпускник даст собственные интерпретации значимого для него произведения. Мотивировка выбора произведения может быть разной: сильное эстетическое впечатление, совпадение изображённых событий с жизненным опытом выпускника, актуальность проблематики, близость психологических и мировоззренческих установок автора и выпускника.
Высказываясь о произведении искусства с опорой на собственный опыт осмысления жизни, участник может привлечь при аргументации примеры из художественных текстов (включая сценарии), мемуаров, дневников, публицистики, а также из искусствоведческих трудов критиков и учёных 1 .
Произведения
Темы сочинений
Цитаты
Направление № 5
Темы сочинений, ориентированные на широкий круг социально-философских вопросов, позволят соотнести историю и современность, опереться на читательский кругозор и опыт социально-значимой деятельности выпускника.
При раскрытии тем этого направления можно привлечь для аргументации примеры из художественной, исторической, психологической, философской литературы и публицистики, обозначая при их интерпретации свою гражданскую и нравственную позицию 1 .
Произведения
Темы сочинений
Цитаты
Я думаю, это высказывание означает, что семья играет важную роль, как в становлении отдельной личности, так и всего общества в целом. В семье происходит первая ступень социализации, закладываются основы будущей личности. Поэтому воспитание имеет такое важное значение. Оно определяет дальнейшую жизнь человека. Все основные ценностные ориентиры человек берет из семьи. А чем больше благополучных людей, тем крепче общество. И в связи с этим государство уделяет много внимания поддержке семей. Ведь чем больше будет благополучных семей, тем больше будет законопослушных граждан. Семья важна как одному человеку, так и всему народу. Она является опорой отдельной личности, а также помогает сделать общество более стабильным и процветающим. Но также, кроме семьи, в воспитании личности играют немаловажную роль и другие социальные институты.
Например, это школа. Она оказывает влияние на становление человека личностью не меньшее, чем семья. Школа приспосабливает человека к жизни в обществе и даёт необходимые знания.
О роли воспитания в жизни человека и общества думали многие. Эта тема была интересна в очень разные времена. Великие ученые, философы и писатели разбирали эту проблему. Этот вопрос актуален и по сей день, и по-прежнему волнует умы человечества.
В качестве примера рассмотрим школьный процесс. В школе мы получаем знания о мире и обществе. Мы усваиваем важные правила и нормы. Становимся более образованными. Учимся общаться и соблюдать правила поведения. Главная цель и роль школы — воспитание умных и образованных людей, которые там необходимы в современном обществе. Ведь чем больше будет таких людей, тем больше в мире будет порядка и новых открытий.
Ещё один пример можно найти в литературе. В романе Л. Н. Толстого «Война и мир» большое внимание уделяется семье. Автор изображает разные семьи. И в этих образах отчётливо видно влияние воспитания на дальнейшую жизнь. Например, в семье Курагиных выросли беспринципные и нечестные люди. Для них было важно только собственное благосостояние, но общество их не интересовало. Все это было последствием неверного воспитания. В семьях же Болконских и Ростовых воспитывались такие качества как честность, сострадание, честь, ответственность. Представители этих семей были сами по себе хорошими людьми и приносили пользу обществу.
Итак, воспитание имеет важное значение. Оно определяет то, каким будет человек. Оно даёт ему ценностные установки и ориентиры. Обществу важно, чтобы они были хорошими. Потому что залог процветания общества честные и добропорядочные люди.
Внимание!
Если Вы заметили ошибку или опечатку, выделите текст и нажмите Ctrl+Enter.
Тем самым окажете неоценимую пользу проекту и другим читателям.
*Не довольно того, что просвещение приносит народу и благосостояние, и могущество: оно доставляет человеку такое душевное наслаждение, с которым ничто не может сравниться. Каждый образованный человек чувствует это и всегда скажет, что без образования жизнь его была бы очень скучна и жалка.
Чернышевский Н. Г.
*Ученик никогда не превзойдет учителя, если видит в нем образец, а не соперника.
*Занятия наукой питают юность и приносят усладу старости, украшают в счастье, служат убежищем и утешением в несчастье.
*Наука — это клад, и ученый человек никогда не пропадет.
*Ученый по своему назначению есть учитель человеческого рода.
(Из блокнотов ученого — педагога)
Учение должно быть связано с духовным воспитанием, иначе получаем умных,
но жадных и лживых людей.
Интуитивно представляется, что истинный ум несовместим ни с жадностью, ни лживостью и подлостью. Если воспитывать настоящий интеллект у юных поколений, то это и был бы путь к коммунизму. С духовным его наполнением. Но, к сожалению, система образования уже давно в тупике, а духовность поколения зависит от состояния общества в первую очередь. Спасибо.
Портал Проза.ру предоставляет авторам возможность свободной публикации своих литературных произведений в сети Интернет на основании пользовательского договора. Все авторские права на произведения принадлежат авторам и охраняются законом. Перепечатка произведений возможна только с согласия его автора, к которому вы можете обратиться на его авторской странице. Ответственность за тексты произведений авторы несут самостоятельно на основании правил публикации и законодательства Российской Федерации. Данные пользователей обрабатываются на основании Политики обработки персональных данных. Вы также можете посмотреть более подробную информацию о портале и связаться с администрацией.
© Все права принадлежат авторам, 2000-2022. Портал работает под эгидой Российского союза писателей. 18+
Я думаю, это высказывание означает, что семья играет важную роль, как в становлении отдельной личности, так и всего общества в целом. В семье происходит первая ступень социализации, закладываются основы будущей личности. Поэтому воспитание имеет такое важное значение.
Оно определяет дальнейшую жизнь человека. Все основные ценностные ориентиры человек берет из семьи. А чем больше благополучных людей, тем крепче общество. И в связи с этим государство уделяет много внимания поддержке семей.
Ведь чем больше будет благополучных семей,
тем больше будет законопослушных граждан. Семья важна как одному человеку, так и всему народу. Она является опорой отдельной личности, а также помогает сделать общество более стабильным и процветающим. Но также, кроме семьи, в воспитании личности играют немаловажную роль и другие социальные институты.
Например, это школа. Она оказывает влияние на становление человека не меньшее, чем семья. Школа приспосабливает человека к жизни в обществе и дает необходимые знания.
О роли воспитания в жизни человека и общества думали многие. Эта тема была интересна в очень разные времена. Великие ученые, философы и писатели
Этот вопрос актуален и по сей день, и по-прежнему волнует умы человечества.
В качестве примера рассмотрим школьный процесс. В школе мы получаем знания о мире и обществе. Мы усваиваем важные правила и нормы. Становимся более образованными.
Учимся общаться и соблюдать правила поведения. Главная цель и роль школы – воспитание умных и образованных людей, которые там необходимы в современном обществе. Ведь чем больше будет таких людей, тем больше в мире будет порядка и новых открытий.
Еще один пример можно найти в литературе. В романе Л. Н Толстого “Война и мир” большое внимание уделяется семье. Автор изображает разные семьи. И в этих образах отчетливо видно влияние воспитания на дальнейшую жизнь.
Например, в семье Курагиных выросли беспринципные и нечестные люди. Для них было важно только собственное благосостояние, но общество их не интересовало. Все это было последствием неверного воспитания.
В семьях же Болконских и Ростовых воспитывались такие качества как честность, сострадание, честь, ответственность. Представители этих семей были сами по себе хорошими людьми и приносили пользу обществу.
Итак, воспитание имеет важное значение. Оно определяет то, каким будет человек. Оно дает ему ценностные установки и ориентиры. Обществу важно, чтобы они были хорошими.
Собрание сочинений в пяти томах
Том 3. Литературная критика
Сочинения Пушкина, приложением материалов для его биографии, портрета, снимков с его почерка и его рисунков и проч. Издание П. В. Анненкова. Спб. 1855
Нетерпеливое ожидание, настоятельная потребность русской публики наконец удовлетворяется. Два первые тома нового издания творений великого нашего поэта явились в свет; остальные томы скоро последуют за ними.
Событиями, радостными для всех образованных людей русской земли, ознаменовано начало 1855 года: в одной столице — юбилей Московского университета, столь много участвовавшего в распространении просвещения, столь много содействовавшего развитию науки в России; в другой столице — достойное издание творений великого писателя, имевшего такое влияние на образование всей русской публики — какие торжества для русской науки и литературы!
Вполне понимая всю важность такого события, как издание сочинений Пушкина, спешим отдать о нем отчет публике.
Мы не будем говорить о значении Пушкина в истории нашего общественного развития и нашей литературы; не будем и рассматривать с эстетической точки зрения существенные качества его произведений. Насколько то возможно для настоящего времени, историческое значение Пушкина и художественное достоинство его творений уж оценено и публикою и критикою. Пройдут годы, прежде нежели другие литературные явления изменят настоящие понятия публики о поэте, который навсегда останется великим. Потому пройдут годы, прежде нежели критика будет в состоянии сказать о его творениях что-нибудь новое. Мы можем теперь только изучать личность и деятельность Пушкина на основании данных, представляемых новым изданием.
Мы не будем обращать внимания и на неизбежные недостатки нового издания. Мы можем говорить только о том, что дает нам издатель, и до какой степени удовлетворительно исполняет он то, что мог исполнить.
Итак, прежде всего скажем о системе и границах нового издания.
За исправлением текста последовало дополнение его: издатель воспользовался всеми указаниями о пропущенных в посмертном издании произведениях Пушкина, когда-либо напечатанных, пересмотрел все альманахи и журналы в которых Пушкин помещал свои стихотворения и статьи: но этим не ограничились пополнения: в распоряжение издателя поступили все бумаги, оставшиеся после Пушкина, и он извлек из них все, что еще оставалось неизвестным публике. Наконец, к библиографическим примечаниям и вариантам, о которых говорили мы выше, прибавил он везде, где мог, объяснение случаев и поводов, по которым было написано известное произведение.
Вместо прежнего спутанного и произвольного разделения по мелким и неточным рубрикам, составлявшего один из существенных недостатков посмертного издания, принял он строгий хронологический порядок, с распределением произведений по немногим отделам, которые приняты во всех лучших европейских изданиях классических писателей и указываются удобством для читателей, эстетическими понятиями и сущностью дела:
I. Стихотворения. Отдел первый — лирические, отдел второй — эпические, отдел третий — драматические произведения.
Объяснив таким образом порядок и систему, положенные в основание нового сборника, издатель нисколько не скрывает от себя, что найдется еще много упущений и недосмотров как в примечаниях, так и в других отношениях. Со всем тем издатель смеет питать надежду, что при системе, взятой для нового издания всякая поправка сведущей и благонамеренной критики скорее может быть приложена к делу, чем прежде. Арена для библиографической, филологической и исторической критики открыта. Общим действием людей опытных и добросовестных ускорится время издания сочинений народного писателя нашего вполне удовлетворительным образом. (Предисловие к II тому.)
Критика нового издания должна согласиться с этою скромною и беспристрастною его оценкою, данною самим издателем. Оно лучшее издание, какое могло быть сделано в настоящее время; недостатки его неизбежны, достоинства его — огромны, и вся русская публика будет благодарна за них издателю.
Читайте также:
- Сс уваров историческое сочинение
- Сочинение на тему самообразование 5 класс
- Плакат как итоговое сочинение пройдет в 2020 21 учебном году
- Каллех икке сочинение решетников на чувашском языке
- О чем бы я поспорил с героями чернышевского в романе что делать сочинение
Александр Сергеевич Пушкин. Его жизнь и сочинения
ПРЕДИСЛОВИЕ ИЗДАТЕЛЯ
В настоящей книге взрослый читатель не найдет для себя ничего нового о Пушкине. Ее цель — служить для юношества началом знакомства с великим русским поэтом. С этою целию в ней рассказана: а) жизнь поэта по существующим ныне печатным материалам, причем составитель отдавал предпочтение фактам, рельефно представляющим трудолюбивую, благородную и могучую личность Пушкина; б) представлен краткий очерк произведений Пушкина и в) помещено в «Приложении» несколько мелких стихотворений и отрывки из поэм Пушкина, выбранных, разумеется, согласно назначению книги.
Таким образом составленная, книга о Пушкине, по нашему мнению, может служить полезным и занимательным чтением русского юношества как мужеского, так и женского полов.
Из всего вышесказанного видно, что издатель имел в виду детей. И, однако ж, книга не названа детскою. Это сделано не без намерения. Кто потрудится перенестись мыслию к собственному детству и отрочеству, тот, верно, вспомнит, как в то время хотелось ему казаться большим и как отталкивало его одно название детский. Нам случалось видеть детей, особенно в поре перехода к отрочеству, которые именно поэтому не читали хороших книг, тогда как с жадностию бросались на книги сомнительного достоинства, лишь бы на них не стояло: для детей.
Итак, мы думаем, что родители и наставники, которые, приобретя нашу книгу, вырвут из нее этот листок прежде, чем отдадут ее в руки своим питомцам, поступят весьма благоразумно: они придадут ей в глазах своих питомцев двойной интерес.
К изданию нашему приложен портрет Пушкина. Это один из двух лучших портретов, оставшихся после Пушкина: он рисован с натуры А. Брюлловым, гравирован на стали в Лондоне и первоначально был приложен к «Ста русским литераторам».
СПБ, 1856. Июнь.
ГЛАВА I
Значение слов «великий поэт».— Кто имеет право быть назван образованным человеком,— Общее значение литературы в деле образования и изящной в особенности.— Место, занимаемое Пушкиным в нашей изящной литературе.
«Пушкин — великий поэт»,— говорит каждый из нас, и эти слова так важны, что надобно постараться как можно лучше вникнуть в смысл их и объяснить себе: что такое значит «великий поэт»? почему великие поэты пользуются общим глубоким уважением? и почему Пушкина все считают великим поэтом?
Объяснив себе это, мы увидим, как необходимо каждому из нас ближе познакомиться с жизнью Пушкина и его сочинениями.
Не нужно доказывать, что образование — самое великое благо для человека. Без образования люди и грубы, и бедны, и несчастны. Чтобы убедиться в этом, стоит только припомнить рассказы путешественников о дикарях. Краснокожие индейцы жили и отчасти еще живут в тех же самых землях, которые заняты теперь Северо-Американскими Штатами: посмотрите же, какая разница между краснокожими, малочисленными, нуждающимися во всем необходимом для жизни, и многочисленными, богатыми, имеющими все в изобилии североамериканцами! И отчего вся эта разница? Только оттого, что североамериканцы — народ образованный, а краснокожие туземцы — дикари. Другой пример, более близкий к нам: Россия теперь государство могущественное и богатое, потому что русские благодаря Петру Великому стали народом образованным; а всего только пятьсот лет тому назад русские были угнетаемы и разоряемы татарами, потому что были еще мало образованны.
Но не довольно того, что просвещение приносит народу и благосостояние, и могущество: оно доставляет человеку такое душевное наслаждение, с которым ничто не может сравниться. Каждый образованный человек чувствует это и всегда скажет, что без образования жизнь его была бы очень скучна и жалка.
Теперь будет совершенно ясно, как важна для всеобщего блага литература, если мы скажем, что из всех средств для распространения образованности самое сильное — литература. Народ, у которого нет литературы, груб и невежественен; чем более и усиливается и совершенствуется, или, как принято говорить, развивается, литература, тем образованнее и лучше становится народ.
Образованным человеком называется тот, кто приобрел много знаний и, кроме того, привык быстро и верно соображать, что хорошо и что дурно, что справедливо и что несправедливо, или, как выражаются одним словом, привык «мыслить», и, наконец, у кого понятия и чувства получили благородное и возвышенное направление, то есть приобрели сильную любовь ко всему доброму и прекрасному. Все эти три качества — обширные знания, привычка мыслить и благородство чувств — необходимы для того, чтобы человек был образованным в полном смысле слова. У кого мало познаний, тот невежда; у кого ум не привык мыслить, тот груб или тупоумен; у кого нет благородных чувств, тот человек дурной.
В детстве, в первую пору молодости человек учится в школах: уроки наставников имеют ту цель, чтобы сделать юношу образованным человеком. Но когда он выходит из школы, перестает учиться, его образование поддерживается и совершенствуется чтением, то есть вместо прежних
наставников, которых слушал мальчик и юноша, взрослый человек имеет одну наставницу — литературу.
Чтоб исполнить как должно свою великую обязанность — быть руководительницею людей на пути образования, литература, как мы уже знаем, должна давать ему различные знания, развивать в нем привычку мыслить и поддерживать в нем любовь ко всему прекрасному и доброму. Каждая хорошая книга до некоторой степени исполняет все эти условия; но некоторые книги имеют главною своею целью сообщать уму читателя различные познания,— это книги, принадлежащие к так называемой ученой литературе, например, сочинения по истории, по естественным наукам и пр.; другие книги пишутся с тем намерением, чтобы действовать главным образом на воображение и сердце читателя, возбуждая в нем сочувствие к доброму и прекрасному,— это книги, принадлежащие к так называемой изящной литературе. Между полезными действиями, какие производят на читателя книги того и другого рода, есть очень много общего; особенно сходны все хорошие книги в том, что непременно возбуждают в читателе желание думать о том, что справедливо, прекрасно и полезно для людей. Сходны они между собою и в том, что хорошая ученая книга, действуя более всего на ум, действует также и на сердце, а произведения изящной литературы, преимущественно обращаясь к сердцу читателя, в то же время не остаются бесполезны и для его ума, которому сообщают верные понятия о человеческой жизни. Но, несмотря на это значительное сходство, изящная литература очень резко отличается от ученой. Одну сторону этого различия мы уже знаем: главная цель ученых сочинений, как мы сказали, та, чтобы сообщить точные сведения по какой-нибудь науке, а сущность произведений изящной словесности — в том, что они действуют на воображение и должны возбуждать
вчитателе благородные понятия и чувства. Другое различие состоит в том, что
вученых сочинениях излагаются события, происходившие на самом деле, и описываются предметы, также на самом деле существующие или существовавшие; а произведения изящной словесности описывают и рассказывают нам в живых примерах, как чувствуют и как поступают люди в различных обстоятельствах, и примеры эти большею частию создаются воображением самого писателя. Коротко можно выразить это различие в следующих словах: ученое сочинение рассказывает, что именно было или есть, а произведение изящной литературы рассказывает, как всегда или обыкновенно бывает на свете.
Довольно нам и этих двух замечаний, чтобы видеть, до какой степени изящная литература различна от ученой, хотя есть у них и много общего.
Можно теперь спросить: которая же из двух отраслей литературы важнее? которая больше приносит пользы людям? которая больше содействует распространению и усовершенствованию просвещения? На это образованный человек будет отвечать, обе они равно важны, равно полезны людям. Ученая литература спасает людей от невежества, а изящная — от грубости и пошлости; то и другое дело одинаково благотворны и необходимы для истинного просвещения и для счастия людей.
Теперь надобно только сказать, что хорошие писатели по части изящной литературы называются поэтами, и мы поймем, какой высокий смысл заключается в этом слове. Поэты — руководители людей к благородному понятию о жизни и к благородному образу чувств: читая их произведения, мы приучаемся отвращаться от всего пошлого и дурного, понимать очаровательность всего доброго и прекрасного, любить все благородное; читая их, мы сами делаемся лучше, добрее, благороднее {Прежде называли поэтами только стихотворцев, а поэзиею только одни стихи. Теперь поняли, что поэтическими произведениями должно называть все хорошие сочинения по части изящной литературы, все равно стихами ли они писаны или прозою. Впрочем, до сих пор «поэтами» называют в особенности тех писателей, у которых особенно много или воображения, или задушевной теплоты; те произведения изящной словесности, в которых холодный рассудок преобладает над воображением и теплотою чувства, не принято называть «поэтическими».}.
И если Пушкин в самом деле великий поэт, то нельзя не согласиться, что он один из тех людей, которые сделали наиболее добра своим соотечественникам, один из тех людей, которых каждый русский наиболее обязан уважать и любить.
Это в самом деле так. Мы знаем теперь, что от литературы очень много зависит просвещение народа и что без просвещения нет для людей истинного счастия; нам надобно только узнать, какое важное место в нашей изящной литературе занимает Пушкин и как многим она ему обязана,— и мы увидим, что его, по всей справедливости, надобно называть великим поэтом и что каждый из нас должен почитать его человеком, сделавшим очень много добра нашей родине.
Изящная литература появилась у нас лет за восемьдесят до Пушкина, вскоре после благодетельных преобразований Петра Великого, познакомившего русских с просвещенными народами {Первая ода Ломоносова, которого обыкновенно называют отцом нашей изящной словесности, была написана в 1739 году.}. Но известно, что почти каждое дело достигает своей настоящей важности медленно. То, что оказывается очень важно впоследствии, сначала бывает маловажно. Так было с нашей словесностью. Число людей, привыкших к чтению, было в то время очень мало, да и людей, знавших грамоту, было немного. Главная заслуга Ломоносова и писателей, следовавших за ним до начала нынешнего века, состояла в том, что они своими произведениями возбуждали охоту к чтению и мало-помалу увеличивали число людей, интересующихся литературою. Из этих писателей, о которых мы всегда должны вспоминать с особым уважением, самыми замечательными, после Ломоносова, были Державин, Фонвизин и Карамзин. Не менее пользы принес литературе Новиков, хотя не был знаменит как писатель. Державин славился своими стихотворениями (одами), Фонвизин написал две прекрасные комедии («Бригадир» и «Недоросль»). Новиков чрезвычайно много и успешно заботился об увеличении числа книг и распространении круга читателей в России: благодаря его бескорыстным усилиям было издано в пять или шесть лет более
книг, нежели прежде было напечатано в пятьдесят; наконец, один из молодых людей, которым покровительствовал Новиков в начале их литературного поприща, обнаружил очень замечательный талант. Это был Карамзин, после Ломоносова второй основатель нашей изящной литературы. Его произведения, написанные очень хорошим и легким языком, читались с таким удовольствием, какого прежде не возбуждали прозаические сочинения. Трудами этих людей образовалась в России «публика», то есть некоторая часть русского народа получила привычку находить в чтении наслаждение, без которого уже не могла обходиться. Тогда явился Жуковский, который приобрел славу прекрасными переводами: английских и немецких стихотворений, особенно переводами многих произведений великого немецкого поэта Шиллера.
Таково было положение русской литературы, когда начал писать Пушкин. Публика уже существовала в России, но была еще немногочисленна; между писателями считалось несколько людей с замечательным талантом, но не было еще такого гения, который приводил бы читателей в восторг, который показал бы русской публике поэзию во всей ее очаровательной красоте. Это сделал Пушкин. И прежде него существовали на русском языке хорошие стихи; но когда явились произведения Пушкина, все увидели, что еще не имели понятия о том, как прекрасны могут быть русские стихи. В самом деле, до Пушкина еще никто не писал таким легким и живым языком, в котором соединялись и простота, и поэтическая прелесть; еще никто не умел придавать русскому стиху столько точности, выразительности и красоты. Все эти качества, в которых состоит так называемое «художественное совершенство» пушкинского стиха, очаровали публику и привлекли к чтению тысячи людей, которые прежде не имели привычки читать. Таким образом, число людей, составляющих публику,— иначе сказать, число образованных людей в России,- — чрезвычайно увеличилось благодаря превосходным произведениям гениального поэта. Но этим не ограничиваются заслуги Пушкина. Сначала более всего поражены были читатели теми художественными достоинствами его стихотворений и поэм, о которых мы уже сказали. Но мало-помалу все начали увлекаться и другим качеством этих произведений. Это важнейшее качество состояло в том, что Пушкин первый стал описывать русские нравы и жизнь различных сословий русского народа с удивительною верностью и проницательностью. До него почти не имели об этом понятия. Прежние писатели редко избирали предметом своих рассказов русскую жизнь, а если и делали это, то описывали ее неточно и неестественно. Исключением из этого можно назвать почти только одни комедии Фонвизина и басни Крылова. Но Фонвизин не мог увлечь за собою других писателей и был почти забыт в то время, когда явился Пушкин. Басни Крылова также не имели большого влияния на литературу, потому что басня вообще никогда не приобретает господства над другими, более значительными отраслями поэзии. Таким образом, несмотря на примеры, поданные Фонвизиным и Крыловым, в произведениях почти всех остальных тогдашних писателей было очень мало близкого к русскому обществу; потому и литература вообще возбуждала мало
сочувствия в обществе, которое не находило в ней почти ничего такого, что живым образом интересовало бы русского человека {Не надобно забывать, что мы говорим собственно только об изящной литературе. В числе ученых сочинений всегда были книги очень интересные. Но круг публики, читающей ученые книги, всегда бывает гораздо малочисленнее той публики, которая читает почти исключительно только произведения изящной словесности; изящная словесность, между прочим, необыкновенно важна и потому, что именно она привлекает к чтению и распространяет в обществе любовь к книгам, т. е. к просвещению.}. Теперь не то: если хорошие книги являются все еще не очень часто, можно сказать, редко, зато каждая из них возбуждает в тысячах, в десятках тысяч людей самое живое участие. Припомните, например, какой сильный интерес во всем обществе обнаружился недавно по случаю новых изданий Гоголя и самого Пушкина: каждый человек, которого вы встречали в обществе, говорил о появлении этих книг с таким жаром, с такою любовью, с такою радостью, как будто дело лично касалось его самого. И действительно, оно касалось каждого из нас, потому что мы все находим высокое наслаждение и большую пользу, в чтении подобных книг, говорящих о предметах, важных каждому образованному русскому. Этим распространением сочувствия к литературе общество наше обязано Пушкину более, нежели кому-нибудь. До него книги интересовали из десяти человек одного; ныне из десяти человек разве один какой-нибудь полуневежда не интересуется литературою {Вскоре после того, как явились первые поэмы Пушкина, сделалась известною значительной части публики превосходная комедия Грибоедова «Горе от ума», и Грибоедов должен разделять с Пушкиным славу преобразователя литературы. Но, несмотря на всю любовь к благородному автору этой комедии, несмотря на все великие достоинства ее, надобно сказать, что для истории нашей литературы и образования русской публики Пушкин еще важнее, нежели Грибоедов; потому что Грибоедов после «Горя от ума» не написал ничего, а чтобы иметь действие на публику и литературу, деятельность писателя должна быть продолжительна и сочинения его довольно многочисленны.}.
Влияние Пушкина на литературу было так же сильно, как и впечатление, произведенное им в публике. До него, как мы сказали, наши поэты писали по большей части о предметах, неинтересных для русского читателя. После него все талантливые литераторы начали писать в таком же роде, как и он, то есть говорить большею частью о предметах, которые близко касаются нас самих и представляют большую занимательность для образованного русского человека.
Таким образом, Пушкин произвел своими сочинениями в нашей литературе важное изменение к лучшему, значительно увеличил число любящих литературу, то есть образованных людей в России, и, кроме этих великих услуг нашему обществу, доставил русской публике очаровательною прелестью своих произведений высокие поэтические, то есть благородные, наслаждения. Ко всему этому надобно еще прибавить, что он первый научил русское общество так уважать литературу и талантливых писателей, как уважаем мы
их теперь. И прежде некоторые писатели пользовались в обществе большим почтением — например, Державин и Карамзин,— но, вообще говоря, публика смотрела на них с уважением не столько потому, что сама чувствовала, какой сильной любви и признательности заслуживает хороший писатель, сколько потому, что видела милости, которые оказываются Державину и Карамзину. Но Пушкина каждый русский читатель сам любил и уважал в глубине своего сердца, и каждый знал, за что его уважает — за то, что Пушкин великий поэт; и тут каждый понял то, чего не понимал прежде,— понял, что великий поэт и вообще великий писатель есть человек, оказывающий большую услугу, делающий много добра своей родине, понял, что литература есть дело очень важное, полезное, заслуживающее величайшего уважения.
Вот как велика была польза, принесенная Пушкиным русской литературе и публике: он научил публику любить и уважать литературу, возбудил сильный интерес к ней в обществе, научил литератора писать о том, что занимательно и полезно для русских читателей. Потому-то и справедливо считают его первым истинно великим русским поэтом, потому-то ни один образованный русский человек не может произносить его имени без глубокого почтения, без живой признательности.
ГЛАВА II
Рождение А. С. Пушкина.— Его фамильная гордость.— Род Пушкиных и Ганнибаловых.— Историческая деятельность тех и других.— Сергей Львович, отец поэта.— Василий Львович, дядя поэта.— «Беседа любителей русского слова» и «Арзамас».— Комическое посвящение Василья Львовича в арзамасцы.— Марья Алексеевна Ганнибал, бабушка поэта.— Ольга Сергеевна, сестра Пушкина, и послание к ней четырнадцатилетнего поэта.— Арина Родионовна, няня А. С. Пушкина.— Ее влияние на питомца.
Александр Сергеевич Пушкин родился в Москве 26 мая 1799 года.
Он чрезвычайно гордился тем, что происходит от фамилий, игравших довольно значительную роль в нашей истории, и дорожил памятью своих предков. Чувство это отразилось на многих его произведениях, и если мы не будем знать фамильных воспоминаний, которыми он гордился, то многое в его сочинениях останется для нас темным. Просмотрим же, хотя кратко, что нам известно о предках Пушкина.
Род Пушкиных, не принадлежа к числу особенно знатных или могущественных, с конца XVII века состоял на службе при дворе московских царей, и некоторые члены его успевали достигать почетных званий. Трое из них были даже боярами — сан, который по своей важности может быть сравнен с нынешними чинами полного генерала или действительного тайного советника. Гаврила Григорьевич Пушкин (в начале XVII века) известен тем, что один из первых между тогдашними сановниками перешел на сторону Лже-
Димитрия, и наш поэт дал своему предку значительную роль в исторической трагедии «Борис Годунов».
Гораздо чаще, нежели о предках по отцовской линии, Пушкин упоминает о предках своих со стороны матери, Ганнибаловых. Родоначальником этой фамилии был негр Ганнибал, любимец Петра Великого. Пушкин заботливо собирал все сведения о жизни этого Ганнибала и хотел написать полную его биографию, но не успел исполнить своего намерения и оставил нам только несколько строк о Ганнибале в статье «Родословная Пушкиных и Ганнибаловых».
«Дед моей матери,— говорит Пушкин,— был негр, сын владетельного князька. Русский посланник в Константинополе как-то достал его из сераля, где содержался он аманатом, и отослал его Петру Великому вместе с двумя другими арапчатами. Государь крестил маленького Ибрагима в Вильне в 1707 году с польскою королевою, супругою Августа, и дал ему фамилию Ганнибал. В крещении наименован он был Петром; но как он плакал и не хотел носить нового имени, то до самой смерти назывался Абрамом. Старший брат его приезжал в Петербург, предлагая за него выкуп, но Петр оставил при себе своего крестника. До 1716 года Ганнибал находился неотлучно при особе государя, спал в его токарне, сопровождал его во всех походах; потом послан был в Париж, где несколько времени обучался в военном училище, вступил во французскую службу; во время испанской войны был ранен в голову и возвратился в Париж, где долгое время жил в рассеянии большого света. Петр Первый неоднократно призывал его к себе, но Ганнибал не торопился, отговариваясь под разными предлогами. Наконец, государь написал ему, что он неволить его не намерен, что предоставляет его доброй воле возвратиться в Россию или оставаться во Франции, но что во всяком случае он никогда не оставит своего прежнего питомца. Тронутый Ганнибал немедленно отправился в Петербург. Государь выехал к нему навстречу и благословил образом Петра и Павла, который хранился у его сыновей, но которого я не мог уже отыскать». На этих исторических данных основан превосходный рассказ, которым начинается неоконченный роман Пушкина «Арап Петра Великого». Главным действующим лицом романа, в котором, судя по началу, Пушкин превосходно изобразил бы эпоху Петра Великого, был избран Ганнибал. У Абрама Петровича было два сына. Старший, Иван Абрамович, известен тем, что в царствование Екатерины II участвовал в первой турецкой войне, находясь на флоте, действовавшем в Средиземном море; между прочим, Иван Абрамович отличился мужеством в Чесменской битве, где сожжен турецкий флот, и, в 1770 году, взял Наварин. Пушкин часто упоминает о нем в своих стихах,— например, в следующей заметке, которая одна была бы достаточна для того, чтобы сделать бессмертными имена Абрама Петровича и Ивана Абрамовича,
«Где-то было сказано, что прадед мой Абрам Петрович Ганнибал, крестник и воспитанник Петра Великого, генерал-аншеф, отец Ганнибала, покорившего Наварин, был куплен шкипером… Прадед мой если был куплен, то… достался шкиперу, коего имя всякий русский произносит не всуе:
Сей шкипер был тот шкипер славный, Кем наша двинулась земля.
Кто придал мощно бег державный Корме родного корабля.
Сей шкипер деду был доступен,
Исходно купленный арап Возрос усерден, неподкупен, Царя наперсник, а не раб.
Ибыл отец он Ганнибала,
Пред кем, средь гибельных пучин, Громада кораблей вспылала И пал впервые Наварин!
Брат наваринского героя, младший сын «Арапа Петра Великого», Осип Абрамович Ганнибал, был отец матери Пушкина, Надежды Осиповны. Южная живость характера была наследована Пушкиным от своего прадеда-африканца; даже черты его лица и курчавые волосы напоминали африканский тип его прадеда по матери.
Не зная этих подробностей, легко можно вообразить, что предки Пушкина играли необыкновенно важную роль в русской истории: так любит говорить о них наш поэт и так искусно намекает о их участии в важнейших событиях отечественной истории. На самом же деле род Пушкиных принадлежал к числу довольно старинных фамилий, но важного места в государстве никогда не занимал и славою своею обязан только таланту Александра Сергеевича Пушкина. Что касается до Абрама Петровича Ганнибала, то он был любим Петром Великим, как крестник, но также не пользовался влиянием на государственные дела; Иван Абрамович, сын его, был, как видим, храбрым генералом, но сражался, находясь под начальством других, и не занимал никогда места с самостоятельною властью. Обоих этих людей мы знаем также преимущественно потому только, что о них упоминает Пушкин, а не потому, чтобы они заметным образом участвовали в исторических событиях. Познакомясь с предками Пушкина, перейдем к ближайшим его родственникам.
Сергей Львович Пушкин, отец поэта, сначала служил в гвардейском Измайловском полку, но вскоре после женитьбы вышел в отставку и поселился в Москве, откуда на лето все семейство уезжало в свою подмосковную деревню Захарьино. Богатый и гостеприимный дом Сергея Львовича был часто посещаем лучшими тогдашними писателями, потому что хозяин был человек образованный и любивший литературу, особенно, по обычаю того века, французскую. Сергей Львович даже сочинял французские стихи, легкие и остроумные. Самыми частыми гостями его бывали Карамзин и Дмитриев; Жуковский и Батюшков также посещали его. Александр Сергеевич был еще так молод в то время, что этим беседам в доме его отца нельзя приписывать особенного влияния на развитие его ума или таланта; но важно то обстоятельство, что с самого малолетства он был в литературном кругу.
Рассказывают, между прочим, что однажды, оставив детские игры, ребенок с необыкновенным вниманием слушал рассказы Карамзина; с таким же вниманием слушал он иногда Дмитриева, читавшего свои басни. Подражая примеру отца, девятилетний Александр Сергеевич уже сам писал небольшие французские стихотворения.
Брат Сергея Львовича, Василий Львович, также отчасти способствовал развитию склонности к литературным занятиям в своем племяннике. Василий Львович считался в свое время довольно хорошим поэтом и, радуясь тому, что ребенок выучил наизусть несколько его стихотворений, твердил ему, чтоб он читал русских поэтов. Сближение между дядею и племянником было тем легче, что Василий Львович отличался чрезвычайным простодушием, о котором сохранилось много анекдотов. Из них мы расскажем один, довольно забавный и хорошо показывающий разницу между тогдашним и нынешним временем,— разницу, которая произведена талантом Пушкина.
До появления Пушкина число людей, занимавшихся у нас литературою, было невелико; не многочисленна была и публика, интересовавшаяся их произведениями. При таких обстоятельствах любовь к своему делу охладела бы в большей части писателей, если б они не ободряли и не возбуждали друг друга, соединяясь в тесные приятельские кружки, которые назывались «литературными обществами». В начале нынешнего века в Петербурге было два главных литературных общества: «Беседа любителей русского слова», состоявшая по большей части из людей, не одаренных талантом или уже ослабевавших от старости, и «Арзамас» — общество, составившееся из молодых и даровитых литераторов, которые хотели защищать от нападений «Беседы» Карамзина и Жуковского. Члены «Беседы», привыкнув к старинному слогу, не одобряли ни нового прозаического слога, введенного Карамзиным, ни превосходных произведений Жуковского, который прекрасными стихами переводил стихотворения Шиллера и других немецких и английских поэтов. «Арзамасом» это общество назвалось потому, что поводом к его основанию был шутливый рассказ, в котором осмеивался устарелый язык некоторых литераторов: рассказчик говорил, будто бы однажды, будучи проездом в Арзамасе и обедая в тамошней гостинице, он подслушал, как в соседней комнате другой проезжий разговаривал сам с собою, употребляя выражения, вычитанные, из некоторых тогдашних книг и журналов; эти смешные и нелепые фразы были выписаны автором рассказа из сочинений писателей, мнения которых он хотел представить в смешном виде. В числе главных членов арзамасского общества были Жуковский, граф Уваров (впоследствии министр народного просвещения) и прочие.
Василью Львовичу, который в то время уже не был молодым человеком, но любил молодежь, очень хотелось попасть в арзамасское общество. Члены его, хотя и были приятели Василью Львовичу, вздумали посмеяться над своим пожилым другом, у которого было более добродушия, нежели поэтического таланта, и объявили ему, что он должен беспрекословно подчиниться церемониям торжественного принятия в общество, если хочет участвовать в его собраниях. Добродушный искатель согласился, и ему устроили следующий
Содержание:
Список тем по направлению «Кому на Руси жить хорошо? — вопрос гражданина»
- Какие качества должны быть присущи истинному гражданину Отечества?
- Несет ли человек личную ответственность за жизнь и пороки своего поколения?
- «Только тогда станешь человеком, когда научишься видеть человека в другом» (А. Н. Радищев) Как вы понимаете эти слова?
- Что чувствует человек, осознавая себя частью своего народа?
- Что объединяет людей в народ?
- Г. Р. Державин утверждал: «Самое лучшее предназначение есть защищать свое Отечество». Согласны ли вы с этими словами?
- «Человек мира» и «патриот» — противопоставлены ли эти понятия?
- В чем проявляется свобода гражданина и его ответственность?
- Статус гражданина: какие права и какие обязанности он предполагает?
- «Я нахожу, что человек может быть полезен своей стране только в том случае, если хорошо понимает ее,» — писал П. Я. Чаадаев. Можно ли согласиться с этим утверждением?
- Согласны ли вы со словами В. Г. Белинского «Всякая благородная личность глубоко осознает свое кровное родство, свои кровные связи с отечеством»?
- В чем должна проявляться активная жизненная позиция человека?
- «Жить хорошо» — категория духовная или материальная?
- Согласны ли вы со словами Ф. М. Достоевского «Высшая и самая характерная черта нашего народа — это чувство справедливости и жажда ее»?
- «Богатство — вещь, без которой можно жить счастливо. Но благосостояние — вещь, необходимая для счастья» (Н. Г. Чернышевский) Можете ли вы согласиться с этим утверждением?
- Можно ли остаться патриотом, став гражданином другой страны?
- Возможно ли счастье, одинаковое для всех?
- Антуан де Сент-Экзюпери писал: «Быть человеком — это чувствовать свою ответственность. Чувствовать стыд перед нищетой, которая, казалось бы, и не зависит от тебя». Согласны ли вы с его словами?
- Как вы понимаете слова Н. Г. Чернышевского «Просвещение приносит народу благосостояние и могущество». Согласны ли вы с ними?
- Что мешает людям «жить хорошо» на Руси?
- Может ли чужая родина стать своей?
- А. Эйнштейн призывал: «Никогда не поступайте против совести, даже если этого требуют государственные интересы». Можно ли согласиться с этими словами?
- «Всякий мужественный, всякий правдивый человек приносит честь своей родине» (Р. Роллан) Как вы понимаете эти слова?
Дополнительный материал к направлению «Кому на Руси жить хорошо? — вопрос гражданина»:
- Литература
- Аргументы
- Цитаты
Материал для подготовки к итоговому сочинению:
- 5 направлений итогового сочинения 2021-2022
- Как писать итоговое сочинение?
- План (структура)
- Алгоритм написания
- Клише для итогового сочинения
- Критерии оценивания от ФИПИ
Could not load xLike class!
24 июля 1828 года родился Николай Гаврилович Чернышевский (1828-1889) — литературный критик, философ, писатель и революционер. Когда-то его роман «Что делать?» занимал умы лучших представителей российской интеллигенции, его читали, передавая из рук в руки рукописные списки. В советское время роман входил в школьную программу, сочинения на тему романа Чернышевского часто писались на выпускных экзаменах.
Его отец был священнослужителем, он и занимался обучением сына в первые годы его жизни. Юноша даже поступил со временем в духовную семинарию, однако в скором времени ушёл оттуда. Далее была учеба в Петербургском университете на философском факультете, затем Николай Гаврилович занялся преподавательской деятельностью, а также возглавил редакцию журнала «Современник». Чернышевский вместе с Александром Ивановичем Герценом считается родоначальником народничества, он одним из первых заговорил о равноправии между мужчинами и женщинами, когда в Европе и России женщины не обладали паспортом и правом участвовать в выборах.
В 1862 году писателя арестовали, и даже «присвоили титул» «врага Российской империи №1». Во время заключения Николай Гаврилович много писал. Именно в это время и появился самый знаменитый его роман «Что делать?». В целом Чернышевский пробыл в тюрьме, на каторге и в ссылке свыше двадцати лет. В 1874 году ему официально предложили освобождение, но он отказался подать прошение о помиловании.
Б. В. Миловидов (1902-1975). Отречение от помилования
Свою будущую жену — Ольгу Сократовну Васильеву, он встретил ещё в 1853 году. Николай Гаврилович в своем дневнике дал ей такую характеристику: «…первая красавица на свете!». Как истинная женщина, она любила наряды, гостей, театры, балы. Известно, что к каждому платью у нее были отдельные туфли и ботинки. Модница, она летние платья носила только до первой стирки. После свадьбы они переехали из родного Саратова в Санкт-Петербург. У них было двое сыновей.
Николай Гаврилович наделил главную героиню романа «Что делать?» Веру Павловну чертами своей жены, ей же он и посвятил этот роман, написанный в Алексеевском равелине.
Во время ссылки Чернышевского не интересовали собственные трудности. Он был обеспокоен тяготами, свалившимися по его вине на плечи жены. Ольга не была верной женой, но, несмотря ни на что, Николай Чернышевский всю жизнь любил её. Даже в ссылке он не прекращал думать, как порадовать ее. Выкраивая крохи денег из своего скудного питания, он сумел сэкономить и купить ей замечательный лисий мех. Прошло двадцать долгих лет, прежде чем они снова встретились.
И. Попов. Н.Г. Чернышевский в Вилюйске
Когда Н.Г. Чернышевский находился в ссылке, летом 1866 года Ольга Сократовна с младшим сыном Михаилом поехала к нему в Кадаю. Они проделали длительный путь.
«Голубочка, не повторяй больше таких путешествий, не подвергай себя трудностям! Откажись от меня! Выйди замуж за другого!» — сказал при встрече Чернышевский.
Четыре дня длилось это единственное за всю 20-летнюю ссылку свидание Чернышевского с женой. После встречи между ними продолжалась долгая переписка.
И во время ссылки Чернышевского, и после его смерти Ольга Сократовна говорила сыновьям: «Главное — помнить, что вы сыновья самого честного из честнейших людей… Не марайте имени своего отца!» .
Вот одно из его писем: «… Милый мой друг, Радость моя, единственная любовь и мысль моя, Лялечка. Давно я не писал тебе так, как жаждало мое сердце. И теперь, моя милая, сдерживаю выражение моего чувства, потому, что и это письмо не для чтения Тебе одной, а так же и другим, быть может. Пишу в день нашей свадьбы. Милая радость моя, благодарю Тебя за то, что озарена тобою жизнь моя. Много я сделал горя Тебе. Прости. Ты великодушная. Крепко, крепко обнимаю тебя и целую Твои ручки. В эти долгие годы не было, как и не будет никогда, ни одного часа, в который бы не давала бы мне силу мысль о Тебе. Прости человека, наделавшего много тяжелых страданий Тебе, но преданного Тебе безгранично, мой милый друг. Я совершенно здоров, по обыкновению. Заботься о своем здоровье — единственном, что дорого для меня на свете».
Ольга Сократовна, жена Чернышевского
В Москве памятник Николаю Гавриловичу Чернышевскому установлен в 1988 году в небольшом скверике рядом с улицей, носившей раньше его имя (сейчас это Покровка). Проект разработали скульптор Ю.Г. Нерода и архитектор В.А. Петербуржцев. Чернышевский сидит в задумчивости на скамье, одет в традиционную для той поры крылатку. Монументальный постамент выполнен из темных гранитных плит. Вся композиция расположена на достаточно невысокой плите, за которой установлена гранитная стена с вмонтированными «причальными» кольцами. На площадке с памятником установлены выполненные «под старину» четыре фонаря.
Высказывания Чернышевского
В правде сила таланта; ошибочное направление губит самый сильный талант.
Наша цивилизация еще только начинается, и мы не в силах представить себе, даже при самом пылком воображении, до какой власти над природой доведет она нас.
Не довольно того, что просвещение приносит народу и благосостояние, и могущество: оно доставляет человеку такое душевное наслаждение, с которым ничто не может сравниться. Каждый образованный человек чувствует это и всегда скажет, что без образования жизнь его была бы очень скучна и жалка.
Ученая литература спасает людей от невежества, а изящная — от грубости и пошлости.
Никакое положение не оправдывает бездействия; всегда можно делать что-нибудь не совершенно бесполезное; всегда надобно делать все, что можно.
Богатство — вещь, без которой можно жить счастливо. Но благосостояние — вещь, необходимая для счастья.
Вот, говорят, путешествие — лучшее средство образовать себя во всем: правда, точно правда! Как многому тут научишься.
Марксистская критика внесла серьезные коррективы в эту отличающуюся известной однолинейностью концепцию историко-литературного процесса. Об односторонности характеристики поэзии Пушкина писал Плеханов в работах о Чернышевском (см. Г. В. Плеханов. Искусство и литература, М., 1948). Вместе с тем очевидно, что, несмотря на односторонность, усугубленную полемическим заданием, Чернышевскому и Добролюбову удалось во многом трезво и проникновенно разобраться в наследии великого поэта, в его национальном и мировом значении.
Александр Сергеевич Пушкин. Его жизнь и сочинения
Предисловие издателя
В настоящей книге взрослый читатель не найдет для себя ничего нового о Пушкине. Ее цель — служить для юношества началом знакомства с великим русским поэтом. С этою целию в ней рассказана: а) жизнь поэта по существующим ныне печатным материалам, причем составитель отдавал предпочтение фактам, рельефно представляющим трудолюбивую, благородную и могучую личность Пушкина; б) представлен краткий очерк произведений Пушкина и в) помещено в «Приложении» несколько мелких стихотворений и отрывки из поэм Пушкина, выбранных, разумеется, согласно назначению книги.
Таким образом составленная, книга о Пушкине, по нашему мнению, может служить полезным и занимательным чтением русского юношества как мужеского, так и женского полов.
Из всего вышесказанного видно, что издатель имел в виду детей. И, однако ж, книга не названа детскою. Это сделано не без намерения. Кто потрудится перенестись мыслию к собственному детству и отрочеству, тот, верно, вспомнит, как в то время хотелось ему казаться большим и как отталкивало его одно название детский. Нам случалось видеть детей, особенно в поре перехода к отрочеству, которые именно поэтому не читали хороших книг, тогда как с жадностию бросались на книги сомнительного достоинства, лишь бы на них не стояло: для детей.
Итак, мы думаем, что родители и наставники, которые, приобретя нашу книгу, вырвут из нее этот листок прежде, чем отдадут ее в руки своим питомцам, поступят весьма благоразумно: они придадут ей в глазах своих питомцев двойной интерес.
К изданию нашему приложен портрет Пушкина. Это один из двух лучших портретов, оставшихся после Пушкина: он рисован с натуры А. Брюлловым, гравирован на стали в Лондоне и первоначально был приложен к «Ста русским литераторам».
СПБ, 1856. Июнь.
Глава I
Значение слов «великий поэт». — Кто имеет право быть назван образованным человеком, — Общее значение литературы в деле образования и изящной в особенности. — Место, занимаемое Пушкиным в нашей изящной литературе.
«Пушкин — великий поэт», — говорит каждый из нас, и эти слова так важны, что надобно постараться как можно лучше вникнуть в смысл их и объяснить себе: что такое значит «великий поэт»? почему великие поэты пользуются общим глубоким уважением? и почему Пушкина все считают великим поэтом?
Объяснив себе это, мы увидим, как необходимо каждому из нас ближе познакомиться с жизнью Пушкина и его сочинениями.
Не нужно доказывать, что образование — самое великое благо для человека. Без образования люди и грубы, и бедны, и несчастны. Чтобы убедиться в этом, стоит только припомнить рассказы путешественников о дикарях. Краснокожие индейцы жили и отчасти еще живут в тех же самых землях, которые заняты теперь Северо-Американскими Штатами: посмотрите же, какая разница между краснокожими, малочисленными, нуждающимися во всем необходимом для жизни, и многочисленными, богатыми, имеющими все в изобилии североамериканцами! И отчего вся эта разница? Только оттого, что североамериканцы — народ образованный, а краснокожие туземцы — дикари. Другой пример, более близкий к нам: Россия теперь государство могущественное и богатое, потому что русские благодаря Петру Великому стали народом образованным; а всего только пятьсот лет тому назад русские были угнетаемы и разоряемы татарами, потому что были еще мало образованны.
Но не довольно того, что просвещение приносит народу и благосостояние, и могущество: оно доставляет человеку такое душевное наслаждение, с которым ничто не может сравниться. Каждый образованный человек чувствует это и всегда скажет, что без образования жизнь его была бы очень скучна и жалка.
Теперь будет совершенно ясно, как важна для всеобщего блага литература, если мы скажем, что из всех средств для распространения образованности самое сильное — литература. Народ, у которого нет литературы, груб и невежественен; чем более и усиливается и совершенствуется, или, как принято говорить, развивается, литература, тем образованнее и лучше становится народ.
Образованным человеком называется тот, кто приобрел много знаний и, кроме того, привык быстро и верно соображать, что хорошо и что дурно, что справедливо и что несправедливо, или, как выражаются одним словом, привык «мыслить», и, наконец, у кого понятия и чувства получили благородное и возвышенное направление, то есть приобрели сильную любовь ко всему доброму и прекрасному. Все эти три качества — обширные знания, привычка мыслить и благородство чувств — необходимы для того, чтобы человек был образованным в полном смысле слова. У кого мало познаний, тот невежда; у кого ум не привык мыслить, тот груб или тупоумен; у кого нет благородных чувств, тот человек дурной.
В детстве, в первую пору молодости человек учится в школах: уроки наставников имеют ту цель, чтобы сделать юношу образованным человеком. Но когда он выходит из школы, перестает учиться, его образование поддерживается и совершенствуется чтением, то есть вместо прежних наставников, которых слушал мальчик и юноша, взрослый человек имеет одну наставницу — литературу.
Чтоб исполнить как должно свою великую обязанность — быть руководительницею людей на пути образования, литература, как мы уже знаем, должна давать ему различные знания, развивать в нем привычку мыслить и поддерживать в нем любовь ко всему прекрасному и доброму. Каждая хорошая книга до некоторой степени исполняет все эти условия; но некоторые книги имеют главною своею целью сообщать уму читателя различные познания, — это книги, принадлежащие к так называемой ученой литературе, например, сочинения по истории, по естественным наукам и пр.; другие книги пишутся с тем намерением, чтобы действовать главным образом на воображение и сердце читателя, возбуждая в нем сочувствие к доброму и прекрасному, — это книги, принадлежащие к так называемой изящной литературе. Между полезными действиями, какие производят на читателя книги того и другого рода, есть очень много общего; особенно сходны все хорошие книги в том, что непременно возбуждают в читателе желание думать о том, что справедливо, прекрасно и полезно для людей. Сходны они между собою и в том, что хорошая ученая книга, действуя более всего на ум, действует также и на сердце, а произведения изящной литературы, преимущественно обращаясь к сердцу читателя, в то же время не остаются бесполезны и для его ума, которому сообщают верные понятия о человеческой жизни. Но, несмотря на это значительное сходство, изящная литература очень резко отличается от ученой. Одну сторону этого различия мы уже знаем: главная цель ученых сочинений, как мы сказали, та, чтобы сообщить точные сведения по какой-нибудь науке, а сущность произведений изящной словесности — в том, что они действуют на воображение и должны возбуждать в читателе благородные понятия и чувства. Другое различие состоит в том, что в ученых сочинениях излагаются события, происходившие на самом деле, и описываются предметы, также на самом деле существующие или существовавшие; а произведения изящной словесности описывают и рассказывают нам в живых примерах, как чувствуют и как поступают люди в различных обстоятельствах, и примеры эти большею частию создаются воображением самого писателя. Коротко можно выразить это различие в следующих словах: ученое сочинение рассказывает, что именно было или есть, а произведение изящной литературы рассказывает, как всегда или обыкновенно бывает на свете.
1
Разбирая студенческие бумаги Добролюбова после его смерти, Н. Г. Чернышевский нашел отрывок рассуждения, явно не предназначенного для печати. «Чего мы хотим?» – спрашивал будущий критик, по-видимому, своих товарищей по тайному кружку. «В чем же вы, русские ревнители свободы, полагаете цель наших стремлений? В каком смысле вы хотите быть свободными?» 1 Вряд ли могут быть сомнения в ответах юного Добролюбова на поставленные им самим вопросы. Он – поборник свободы, «отчаянный социалист», его идеал «на земле еще не существует» (как записал он 15 января 1857 года в своем дневнике). И вместе с тем, сам характер вопросов, когда своим соучастникам Добролюбов предлагает выбрать из существующих социальных теорий ту, какую они сочтут «лучшей и удобнейшей для народа и для себя», свидетельствует о незрелости социальной мысли Добролюбова-студента.
Точно так же следует отнестись к ранним суждениям Добролюбова по собственно эстетическим вопросам. Как в области социальной теории, так и здесь, в эстетической мысли, Добролюбов имел перед собой богатейшее наследие – в первую очередь статьи Белинского, Герцена и к тому бремени уже появившиеся работы Чернышевского. Добролюбов и здесь как бы выбрал ту теорию, которую счел «лучшей и удобнейшей для народа и для себя». Но уже по ранним студенческим работам Добролюбова было видно, что эпигоном своих учителей он не станет.
Для мыслителя чрезвычайно важен круг проблем и идей, который его захватывает в годы ученичества. Для Добролюбова в этом смысле наиболее характерна его работа о поэте Кольцове, написанная в феврале-марте 1857 года и адресованная юному читателю.
Спустя два с половиной года отзываясь о ней, Добролюбов, всегда беспощадный к своим ранним сочинениям, все же отметил два ее достоинства: сочувствие к крестьянскому сословию и стремление развить самостоятельность в детях, своих читателях. Первую главу, в которой содержится рассуждение о сущности поэзии и которая до сих пор в ряде исследований привлекается для характеристики зрелых эстетических воззрений критика, сам он в этом отзыве назвал всего лишь «главой, излагающей теорию лирической поэзии» – теорию, взрослым, надо полагать, давно известную, а детям преподнесенную в книге «грамотно и большею частью просто» (т. 5, стр. 169).
Ничего оригинального в этой главе, действительно, нет. Ограничиться, однако, только указаниями на несамостоятельность Добролюбова в этой его работе было бы глубоко неверно. Уже интерес к определенному кругу идей чрезвычайно характерен для молодого Добролюбова. Вообще говоря, мы, к сожалению, как-то привыкли воспринимать оригинальность того или иного мыслителя с точки зрения тех новых тезисов и положений, какие он ввел в обиход, и часто пренебрегаем не менее, а иногда и более важной стороной научных открытий – принципиально новыми связями между известными научными положениями и фактами. С этой точки зрения интересно остановиться не только на тех идеях, какие Добролюбов взял у своих учителей, но и на тех, которые он опустил, уже ощущая, видимо, их неорганичность для себя.
Возьмем, например, рассуждение Белинского о народности поэзии Кольцова. Народность для Белинского – прежде всего проникновенное изображение жизни народа, крестьянства. В этом смысле он сопоставляет Кольцова с Пушкиным: «…мир песни Кольцова требует всего человека, а для Пушкина, как для гения, этот мир был слишком тесен и мал и потому мог входить только как элемент в огромный и необъятный мир пушкинской поэзии» 2. Пушкин – гений, стоящий на высоте европейского образования, Кольцов – гениальный талант, раскрывший душу русского мужика, Добролюбов, добросовестнейшим образом пересказав почти всю статью Белинского, опустил это сравнение и теорию гения и гениального таланта.
Возьмем, далее, тот взгляд на роль образованности, знания в истории общественного развития, который Чернышевский выражал неоднократно и который, в частности, содержится и в его книжке для юношества о Пушкине. «Не нужно доказывать, – писал он там, – что образование – самое великое благо для человека. Без образования люди и грубы, и бедны, и несчастны… Просвещение приносит народу и благосостояние и могущество…» 3, Конечно, взгляды Чернышевского на историю далеко не сводятся к этому, по выражению Плеханова, «просветительству чистой воды», – они куда сложнее. Но здесь понятие образованности очень точно включено в идеалистическую цепь рассуждений просветителя. Добролюбов обошел эту цепь рассуждений в своей книге о Кольцове, как бы не принял ее во внимание.
То же самое надо сказать и о характере влияния статьи Салтыкова-Щедрина о Кольцове на книгу Добролюбова. «Кольцов велик, – писал Щедрин, – именно тем глубоким постижением всех мельчайших подробностей русского простонародного быта, тою симпатией к его инстинктам и стремлениям, которыми пропитаны все лучшие его стихотворения. В этом отношении русская литература не представляет личности, равной ему…» 4 Эта характеристика Кольцова как поэта великого в определенной (хотя и очень важной) области изображения жизни превращается у Добролюбова в формулу, выходящую за пределы содержания поэзии Кольцова, – «великий народный поэт».
Все сказанное ничуть не должно принижать в наших глазах силы мысли и степени самостоятельности молодого Добролюбова. Напротив, во всем этом видна характерная для него черта – не принимать ничего на веру даже из рук своих учителей, перед которыми он, безусловно, преклонялся.
Далеко не все, что ранний Добролюбов внутренне не принял и обошел, он выбросил навсегда. Нет, многие из этих проблем, в частности и проблема гения, и проблема просвещения, и ряд других, вновь встали перед ним, когда он уже не только придирчиво взвешивал полученное наследие, но и стал на путь синтеза органически воспринятых и выработанных им идей в нечто целостное. И первой идеей синтетического характера, которую разработал Добролюбов самостоятельно, была идея народности в связи с общей концепцией исторического развития и с конкретной исторической обстановкой 60-х годов прошлого века.
2
В сознании Добролюбова идея народности связывалась сначала со славянофильскими представлениями о ней; отвергая их, он писал, например, в предисловии к своей студенческой работе о Плавте: «Заботьтесь об истине, а народность придет сама собою. От нее вы не убежите: она в вашем происхождении, в вашем быте, во всей обстановке, при которой вы живете» (т. 1, стр. 315). Можно проследить, как в это по существу этническое понимание народности у Добролюбова вторгается социальное содержание, как формируется шаг за шагом то понятие народности, какое мы находим в посвященной ей знаменитой статье 1858 года. Но дело не столько в том, чтобы установить картину этой эволюции взглядов, – важнее рассмотреть особый, синтетический, всеобъемлющий характер теории народности Добролюбова.
Накануне революционной ситуации 1859 – 1861 годов на первое место в русской жизни и в литературе естественно выдвинулся народ. Белинский еще мог, сравнивая Пушкина и Кольцова, сказать, что мир поэта-прасола был бы слишком тесен и мал для русского гения, с одинаковой легкостью проникающего в нравы Испании и в нравы удельной Руси. Через десять лет Щедрин поставил Кольцова во главе «современных писателей, посвятивших свой труд плодотворной разработке явлений русской жизни» 5, Щедрин, вопреки свойственной ему трезвости мысли, несколько преувеличил успехи литературы его времени и явно поспешил произвести от Кольцова чуть ли не народное направление на манер гоголевского. Но чувство не обмануло писателя-сатирика: народ незримо встал в центре русской литературы, и теперь не было надобности уходить в Испанию или другую страну, чтобы поставить всемирно-исторические проблемы, – они зрели дома.
К началу 1858 года у Добролюбова сложилась идея народности литературы в связи с общей картиной развития человечества от первобытной дикости к социализму через борьбу трудящихся против всякого рода угнетателей и тунеядцев. С этой точки зрения Добролюбов обратился к истории русской литературы, обрисованной Белинским, и выдвинул на первый план формирование в ней народности. Так возникла его программная статья «О степени участия народности в развитии русской литературы», опубликованная в февральской книжке «Современника» за 1858 год.
Синтетичность, универсальность идеи народности вытекала у Добролюбова уже из заглавия его статьи: речь в ней должна была идти не о народности литературы, а об участии народности в развитии литературы. Следовательно, предполагается ряд проблем: участие народности в развитии науки, в политической жизни, во всех областях общественной деятельности – участие, которое в конечном счете должно привести к такому устройству общества, когда народ будет не участвовать в создании жизни, а целиком и исключительно творить ее сам. Однако литература избрана Добролюбовым не случайно и не только по его профессиональным склонностям. Здесь можно сослаться на общеизвестную роль русской художественной литературы в те времена подавления прямой публицистической мысли, и это будет, конечно, верно. И все же недостаточно: проблема народности литературы воспринимается Добролюбовым как в высшей степени характерный и принципиальный, наиболее яркий и показательный пример воздействия народа и народных потребностей на развитие всей культуры общества, пример сложных закономерностей общественного прогресса.
Добролюбов открывает статью полемикой против «книжных приверженцев литературы», которые «готовы думать, что литература заправляет историей» (т. 2, стр. 220). Полемика эта уже велась Чернышевским в «Современнике». Но дальше Добролюбов ставит вопрос не только о литературе, а о материалистическом понимании истории. «Пора нам освободить жизнь от тяжелой опеки, налагаемой на нее идеологами, – пишет он… – Пора бы отстать и от отвлеченных идей, по которым будто бы образуется жизнь… В естественных науках все подобные аллегории давным-давно оставлены; пора бы покончить с ними и в области литературы и искусства» (т. 2, стр. 222 – 223).
Эта попытка открыть объективные законы истории путем анализа причин литературного развития ставит в иную связь следующий за этими словами тезис, прямо взятый Добролюбовым у Белинского: «Не жизнь идет по литературным теориям, а литература изменяется сообразно с направлением жизни…» (т. 2, стр. 223). Добролюбов теперь уже сознательно обошел идеалистический тезис о науке – «первой виновнице всякого прогресса», встречающийся у Чернышевского. На место науки, образованности, идеи и т. п. Добролюбов поставил жизнь как первопричину всего и литературы в том числе. Сказать, однако, что «поэзия и вообще искусства, науки слагаются по жизни» (т. 2, стр. 222), – значит еще только поставить вопрос о материализме в понимании общественных явлений, Добролюбов же стремился его решить. Вот что он предложил вниманию своих читателей.
Жизнь человечества все время развивается под влиянием естественных нужд и потребностей, и развивалась она таким образом, Что сила доставила одним людям преимущества над другими и началась история борьбы «победителей» и «побежденных», угнетателей и народа, причем первые навязывают вторым «искусственно возбужденные» понятия и взгляды в свою пользу, а у народа развивается его постоянный, то заглушаемый, то сознаваемый интерес удовлетворения своих потребностей. Этот-то коренной интерес народа и служит, в глазах Добролюбова, первопричиной движения истории, – ничего более определенного мы у него не находим. Конечно, это еще не научный материализм в понимании истории: место производства занимает потребление, а ссылка на потребление как на конечную причину общественного развития ничуть не объясняет смены социального устройства, движения и характера общественно-экономических формаций. Само понятие формации было еще недоступно Добролюбову, и он мыслит только самыми общими представлениями о диком состоянии человечества, борьбе угнетателей и народа и уничтожении этой борьбы в будущем социалистическом обществе.
Тем не менее Добролюбов устанавливает очень логичную связь между теми сторонами общественной жизни, какие были ему доступны. Зреющее в народе сознание своих интересов, продолжает он, рождает «известную идею» – идею борьбы за очередные народные интересы, и только тогда приходят в движение наука и литература, «высказывают» эту идею «литературным образом», помогают «сознательности и ясности стремлений в обществе».
Добролюбов прекрасно понимает, что каждый новый шаг истории, соответствующий народным интересам, рождает борьбу заинтересованных сторон – народа и угнетателей и что этой борьбе соответствует борьба идей, которые не могут не быть проникнутыми интересами борющихся сторон. В борьбе слагаются партии, а идеи приобретают характер партийности, или, как он выразился, «парциальности». Это, конечно, еще не наше понимание партийности, основанное на научном определении классов и классовой борьбы: Добролюбов перечисляет в качестве примеров католическую точку зрения, рационалистическую, монархическую и либеральную, хотя и замечает проницательно тут же, что «люди бескапитальные» (то есть пролетарии) не имеют ничего, кроме собственного труда (т. 2, стр. 229). Из этой классово нечеткой позиции Добролюбова вытекает его своеобразное противопоставление «парциальности» как идейного выражения интересов угнетателей – народности как идейному выражению интересов угнетенных. Впрочем, противопоставление это не застывшее: Добролюбов не возражал бы против народной партийности, но он сознает, что для этого нужно создать сначала партию народа, а даже на Западе «между десятками различных партий почти никогда нет партии народа в литературе» (т. 2, стр. 228). Отсюда возникала задача – создать партию народа в общественном движении и в литературе. Пока же ее нет, свою роль должна сыграть идея народности, широкая и сложная, скрепляющая все исторические и эстетические понятия Добролюбова. Здесь нам придется вернуться к просветительской схеме, чтобы вполне ясно представить читателю тот шаг, какой совершил Добролюбов, предложив свою особую связь между явлениями, в общем, известными и до него. По этой схеме получалась такая цепь понятий: наука (первопричина) – популяризация ее идей – распространение ее идей в наглядном виде художественной литературой – идеи «разливаются в массе публики» – народ, восприняв идею науки, производит историческое действие. У Чернышевского была не только эта схема, но и серьезнейшие отступления от нее и противоречия. Для нас же важно сейчас то, что Добролюбов как раз из отступлений Чернышевского от этой схемы построил другую связь понятий, в значительной степени противоположную: рост потребностей народа – созревание в народе идеи о новых потребностях – сознание этой идеи наукой и литературой – обсуждение новой идеи и борьба интересов вокруг нее – борьба поработителей и порабощенных – исторический результат борьбы. Нет сомнений, что такая связь понятий не только ближе к истине, – она ближе и к практике политической и литературной борьбы самого Чернышевского.
Однако этой новой схемой далеко не были решены все вопросы, стоявшие перед Добролюбовым. В первую очередь оставался вопрос об образованности.
В просветительской схеме образованность занимала почетное место рядом с наукой, знанием, движущими историей. Но у Добролюбова ощущение скромной роли образования в исторической жизни масс было настолько сильным, что он даже сообщил читателям свои неутешительные подсчеты. Оказалось, что у всех лучших русских журналов только около 20 тысяч подписчиков и около 400 тысяч читателей из 64,6 миллиона населения России. Народу «не до того, чтобы наши книжки разбирать, если даже он и грамоте выучится: он должен заботиться о том, как бы дать средства полмиллиону читающего люда прокормить себя и еще тысячу людей, которые пишут для удовольствия читающих. Забота немалая!» (т. 2, стр. 227). Этот горький упрек людям, уповающим на силу образованности, косвенным образом относится и к просветительской схеме. Наконец, что было бы, если бы народ был свободен от заботы кормить «читающий люд»? «…Наши просвещенные идеи быстро распространились бы в массах, – не без иронии отвечает Добролюбов, – и мы стали бы иметь больше значения, наши труды стали бы ценить выше» (т. 2, стр. 228). И только-то? Да, и только, потому что «массе народа чужды наши интересы, непонятны наши страдания, забавны наши восторги».
Однако это не значит, что образованность народу не нужна. Образованность – хотя и не первостепенная, но большая сила. С возникновением классов угнетателей и угнетенных культура народа разделилась – собственно народу осталась устная поэзия, господствующие классы стали развивать, преследуя свои интересы, культуру письменную, книжную и всячески подавлять и преследовать враждебную им культуру народа. Этот последний процесс не мог повести к совершенному исчезновению народного творчества, подчеркивает Добролюбов, но развитие средств образованности шло гораздо быстрее, книжная культура становилась орудием гораздо более сильным, чем прозябавшая устная народная поэзия. Процесс неизбежного и сравнительно быстрого развития форм и средств культуры господствующих классов Добролюбов называет даже «общим законом распространения образованности, постепенно расширяющей свой круг, несмотря ни на какие препятствия» (т. 2, стр. 242).
Тем не менее содержание образованности у Добролюбова определяется очень последовательно интересами тех групп и классов, в чьих руках она находится. Применительно к литературе это звучит у него так: «Литература вообще всегдашний спутник образованности: развитие ее идет параллельно с развитием потребностей образованных классов. Пока образованных людей немного, литература необходимо служит выражением интересов немногих; когда все будут образованны, литература – нет сомнения – будет отзываться на потребности всех, расширив круг своего действия и избавившись от духа кружков и партий» (т. 2, стр. 243). По существу у Добролюбова шла речь о процессе проникновения народных интересов в культуру образованных классов, об овладении народом высотами и формами культуры и о подчинении всех средств культурного развития народным потребностям.
Процесс этот, с точки зрения Добролюбова, совсем не механический и не автоматический. Ропот, негодование народа рождает в литературе сатиру; желание обеих сторон – народа и его угнетателей – «уладить дело к выгоде собственной и как можно больше вытянуть для себя от противной стороны» заставляет «обратить внимание на устройство общественной и семейной жизни, на отношения одних членов общества к другим, и литература склоняется к общественным интересам» (т. 2, стр. 223 – 224). Словом, жизнь и борьба самого народа открывает ему путь в литературу, путь к образованности, вопреки желанию и интересам господствующих классов. В литературе расширение круга ее действия совпадает поэтому с «приближением ее к настоящей, действительной жизни, с избавлением от всего призрачного и с признанием интересов истинных и существенно важных» (т.
- Н. А. Добролюбов, Собр. соч. в 9-ти томах, т. 1, Гослитиздат, М, – Л. 1961, стр. 173. (В дальнейшем ссылки на это издание приводятся в тексте с указанием тома и страницы.)[↩]
- В. Г. Белинский, Полн. собр. соч., т. IX, Изд. АН СССР, М. 1955, стр. 532. (В дальнейшем ссылки на это издание приводятся в тексте с указанием тома и страницы.)[↩]
- Н. Г. Чернышевский, Полн. собр. соч., т. Щ, Гослитиздат, М. 1947, Стр. 311. (В дальнейшем ссылки на это издание приводятся в тексте с указанием тома и страницы.)[↩]
- Н. Щедрин (М. Е. Салтыков), Полн. собр. соч., т. V, ГИХЛ, М. 1937, стр. 37.[↩]
- Н. Щедрин (М. Е. Салтыков), Полн. собр. соч., т. V, стр. 38.[↩]
Хотите продолжить чтение? Подпишитесь на полный доступ к архиву.
Уже подписаны? Авторизуйтесь для доступа к полному тексту.