В рукописи поэта эта сказка помечена как «18 песнь сербская», что говорит о том, что поначалу он хотел включить её в свой цикл «Песни западных славян». Об этом свидетельствует и её нерифмованный сказовый стиль.
Сравните, например:
«Жил старик со своею старухой
У самого синего моря;
Они жили в ветхой землянке
Ровно тридцать лет и три года…»
с отрывком из «Песен…»:
«Полюбил королевич Яныш
Молодую красавицу Елицу,
Любит он ее два красные лета,
В третье лето вздумал он жениться…»
Если с размером всё ясно, то с народными источниками сюжета дела обстоят сложнее.
Какое-то время считалось, что основой произведения Пушкина была аналогичная сказка, отраженная в сборнике русских народных сказок А. Афанасьева (более нигде в русском фольклоре подобный сюжет не встречается). Но М. Азадовский вполне справедливо указал, что сказка в сборнике настолько похожа на вариант Пушкина, что почти наверняка мы имеем дело с обратным заимствованием, когда авторское произведение уходит в народ (также произошло и с «Коньком-Горбунком» Ершова).
Зато подобный сюжет мы легко можем обнаружить в сборнике братьев Гримм в «померанской» сказке «О рыбаке и его жене». Давайте же посмотрим, как гениальное перо Пушкина превращает немецкую сказку в исконно русскую.
Во-первых, поэт заменяет волшебную камбалу (которая к тому же заколдованный принц) на золотую рыбку без родословной.
Хотя почему же без родословной? Похожий образ можно встретить в былине о Садко, где герой ловит в озере Ильмень «рыбу — золотое перо».
Из былины о Садко:
«…Закинули тоньку в Ильмень-озеро,
Добыли рыбку — золоты перья;
Закинули другую тоньку в Ильмень-озеро,
Добыли другую рыбку — золоты перья;
Третью закинули тоньку в Ильмень-озеро,
Добыли третью рыбку — золоты перья».
Пушкин даже хотел перенести действие сказки на это самое озеро (первый зачин сказки звучал так: «На Ильмене на славном озере…»), но потом оставил «самое синее море». Возможно из-за поэтического эффекта, когда «гнев» моря нарастает сообразно амбициям старухи (в сказке Гримм оно тоже меняется).
«Видит, — море слегка разыгралось…»
«Помутилося синее море…»
«Не спокойно синее море…»
«Почернело синее море…»
«Видит, на море черная буря…»
Если у Гримм старуха сразу требует себе новый дом, то у Пушкина появляется, ставшее хрестоматийным, корыто.
Была в немецкой сказке и сцена, где жена рыбака просит сделать её самим… римским папой! Столь забавная просьба брала свои истоки в средневековой легенде (порождённой падением нравов в Ватикане IX—X вв.) о том, что одно время в Риме действительно правила женщина под именем Иоанна VIII.
Пушкин шутку оценил и даже написал этот отрывок.
«Воротился старик к старухе.
Перед ним монастырь латынский —
На стенах монахи
Поют латынскую обедню.
Перед ним вавилонская башня.
На самой на верхней на макушке
Сидит его старая старуха,
На старухе сорочинская шапка,
На шапке венец латынский,
На венце тонкая спица,
На спице Строфилус птица».
Но в окончательную версию он так и не вошёл, потому что «латынская обедня» сразу лишала сказку русского колорита.
Впрочем, и колоритом Пушкин старался не злоупотреблять — например, убрал «конкретную» строчку «Я тебе госпожа и дворянка, а ты мой оброчный крестьянин».
Зато поэт внёс самое важное изменение в сюжет сказки Гримм. Если в немецком варианте рыбак вместе с женой поднимается по «карьерной лестнице» и пользуется всеми благами, то у Пушкина старуха начинает относиться к старику как к своему рабу, и даже не пускает на порог.
«Молвил: „Здравствуй, грозная царица!
Ну, теперь твоя душенька довольна“.
На него старуха не взглянула,
Лишь с очей прогнать его велела.
Подбежали бояре и дворяне,
Старика взашеи затолкали.
А в дверях-то стража подбежала,
Топорами чуть не изрубила.
А народ-то над ним насмеялся:
„Поделом тебе, старый невежа!
Впредь тебе, невежа, наука:
Не садися не в свои сани!“…»
Изменил Пушкин и последнюю просьбу старухи. У Гримм, вслед за римским папой, жена вполне логично хочет стать Богом. У Пушкина же поначалу старуха хотела стать «владычицей солнца», но потом поэт изменил просьбу на «владычицу морскую». Это сразу же усилило наглость притязаний старухи — ведь теперь она хотела обрести власть над самой благодетельницей («…Чтоб служила мне рыбка золотая / И была б у меня на посылках»).
Блестяще и то, что в конце сказки — там, где камбала Гримм прямо говорит: «Ступай домой, сидит она снова на пороге своей избушки» — возмущённая Золотая рыбка впервые не отвечает на просьбу:
«Ничего не сказала рыбка,
Лишь хвостом по воде плеснула
И ушла в глубокое море…»,
что усиливает развязку, которая позже войдёт в поговорку:
«Долго у моря ждал он ответа,
Не дождался, к старухе воротился —
Глядь: опять перед ним землянка;
На пороге сидит его старуха,
А пред нею разбитое корыто».
Так сказка из немецкого сборника стала исконно русской — и по слогу, и по духу.
На этом рассказ о сказках Пушкина не закончен. До встречи!
(Окончание. Начало читайте здесь).
В продолжение истории о черноморском калкане, мы вам расскажем сказку. Вернее, еще одну интересную историю, связанную со знакомой всем с детства «Сказкой о рыбаке и рыбке» А.С. Пушкина. Не все знают, что знаменитый русский поэт написал это произведение в 1833 году на основе сказки братьев Гримм «О рыбаке и его жене» (нем. Vom Fischer und seiner Frau), опубликованной в 1812 году. Происхождение пушкинской версии от немецкого прототипа доказал еще советский филолог Василий Сиповский, причем в оригинале роль золотой рыбки исполняет волшебная камбала.
Обложка пушкинской «Сказки о рыбаке и рыбке» 1913 года издания.
Камбала – морское божество?
Братья Гримм записали свою версию в 1808 году по мотивам сказки Филиппа Отто Рунге на диалекте Передней Померании (область на севере современной Германии, граничащая с Балтийским морем). Некоторые ученые полагают, что в древности камбала могла почитаться в Померании как морское божество. По крайней мере, в немецкой сказке рыбак обращается к камбале-рыбе с настоящим заклинанием:
Человечек Тимпе-Те, Рыба-камбала в воде,
Ильзебилль, моя жена, Против воли шлет меня.
(нижнем. Manntje, Manntje, Timpe Te, Buttje, Buttje inne See,
myne Fru de Ilsebill will nich so, as ik wol will).
Кадр из немецкого фильма 2013 года, снятого по мотивам сказки братьев Гримм «О рыбаке и его жене». Современные технологии позволили очень эффектно изобразить волшебную говорящую камбалу.
По сюжету, рыбак, живущий вместе с женой (совсем не старухой) в лачуге на берегу Балтийского моря, однажды вытаскивает из воды камбалу, которая оказывается заколдованным принцем, и отпускает ее. Жена же, узнав эту историю, требует исполнения своих желаний: сначала новую избу и каменный замок, а затем последовательно становится королевой, императрицей и римским папой. Но когда она требует от камбалы, чтобы та сделала ее Богом, волшебная рыба «ломается» и возвращает все на прежние места.
Кадры из немецкого фильма 2013 года, снятого по мотивам сказки братьев Гримм «О рыбаке и его жене». В немецкой версии жена рыбака – вовсе не старуха.
Наполеоновские амбиции
Так как сказка братьев Гримм вышла в период наполеоновских войн, многие современники посчитали ее сатирой на амбиции Наполеона и его семьи. А.С. Пушкин творчески переработал сюжет, придав ему национальный русский колорит. Для этого он убрал из окончательного текста фрагмент про то, как старуха становится римским папой (этот поворот сюжета есть только в немецком источнике):
Перед ним вавилонская башня,
На самой верхней на макушке
Сидит его старая старуха.
На старухе сарочинская шапка,
На шапке венец латынский.
Но еще более интересно, что сказка о говорящей волшебной камбале может оказаться не немецкой, а западнославянской. Регион ее происхождения, Померания, изначально назывался Поморье: там обитала народность балтийских славян – поморы. Как и ряд других западных славян, они были постепенно ассимилированы немецкими колонистами, однако оставили после себя множество географических названий на северо-востоке современной Германии, а также заметный след в культуре и языке северных немцев (и поляков).
Фото середины XX века с берегов Балтийского моря в польской части Померании. Жены рыбаков участвовали в подготовке к выходу лодок в море и расплетали сети. Камбалу и окуня ловили с лодки Ceza длиной 4,5-5 метров.
Так, в нижнемецких диалектах, которые до сих пор в ходу в Померании, есть слово Zeese/Zehs. Оно происходит от поморского слова seza/ceza (вероятно, однокоренного с русским «сеть») и обозначает специальную сеть для ловли камбалы и окуня. Поморы веками были рыбаками, активно вылавливали эти и другие виды рыб и посвящали им свои сказания и легенды. А.С. Пушкин был в курсе происхождения сказки про волшебную камбалу. В его рукописи «Сказка о рыбаке и рыбке» помечена как «18 песнь сербская», то есть поэт собирался включить ее в состав цикла «Песни западных славян», с которым сказку о золотой рыбке сближает один стихотворный размер.
Фото двухмачтовой рыбацкой лодки zeesboote с выставленными для сушки сетями. На таких лодках поморы ловили камбалу и угря в районе острова Рюген в Балтийском море. Его видоизмененное славянское название (Руян) встречается в «Сказке о царе Салтане» А.С. Пушкина (остров Буян).
Балтийская камбала — «гербовая» рыба
Ареал обитания камбалообразных рыб в Европейском регионе.
Характерно, что в ряде регионов Балтийского моря камбала поныне сохраняет важное значение в местной экономике и культуре. Особенно ее любят в копченом виде на курортах Померании и бывшей Западной и Восточной Пруссии. Эта деликатесная рыба даже попала на гербы некоторых регионов и небольших городов, например, коммуны Штайн в земле Шлезвиг-Гольштейн на севере Германии.
Камбала на гербе коммуны Штайн в земле Шлезвиг-Гольштейн на севере Германии.
Камбалу также можно увидеть на гербе города Зеленоградск в современной Калининградской области: она «досталась в наследство» от герба города Кранц в Восточной Пруссии, как ранее назывался Зеленоградск. Эту же рыбу можно видеть на антикварных старинных открытках из Кранца.
Герб Кранца (совр. Зеленоградск) с изображением балтийской камбалы.
Правда, современный Зеленоградск скорее должен иметь на своем гербе изображение кота или кошки, так как в последние годы он приобрел славу именно как «город кошек». В немалой степени этому способствовала популярность местного Музея кошек «МУРАРИУМ», работающего в старинной водонапорной башне.
Открытка из Кранца (совр. Зеленоградск) с изображением балтийской камбалы.
Пробовал ли Пушкин калкана?
Возвращаясь к теме черноморского калкана, наверняка неизвестно, пробовал ли его лично сам А.С. Пушкин – скорее всего да. Как известно, весной 1820 года он предпринял поездку по Крымскому полуострову, где жил три недели в Гурзуфе. Заезжал поэт и в Феодосию, о чем сохранились его записи: «Из Керчи приехали мы в Кефу, остановились у Броневского, человека почтенного и по непорочной службе своей и по бедности. Теперь он под судом и, подобно старику Вергилия, разводит сад на берегу моря, недалеко от города. Виноград и миндаль составляют его доход. Он не умный человек, но имеет большие сведения о Крыме, стороне важной и запущенной».
Современная экспозиция «Черное море» в Феодосийском краеведческом музее.
С.М. Броневский (1763-1830), выходец из польских шляхтичей, был назначен губернатором Феодосии в 1808 году, но был вынужден уйти в отставку в 1816 году из-за конфликта с таможенными чиновниками и греческими купцами. Стараниями Броневского в городе был открыт Музей древностей — ныне Феодосийский краеведческий музей, в экспозиции которого представлены обитатели Черного моря, включая калкана. Впоследствии Броневский жил на даче под Феодосией, где принимал великого поэта и где затем скончался (уже в 1930-х годах на ее месте был устроен советский санаторий).
Сказка Пушкина «О рыбаке и рыбке». От немецкой до русской
Кто из нас не знает великолепное поэтическое произведение Александра Сергеевича Пушкина «Сказка о рыбаке и рыбке»!? Кто ее не слышал в детстве!? Кто ее не читал своим детям на ночь!? Кто не видел старого советского мультфильма!? Именно со сказок А.С.Пушкина начинается у многих большая любовь к классической русской поэзии. Написанные в народном духе и стихотворной форме, они всегда вызывают восхищение.
Но какова была первооснова этой замечательной сказки? Откуда Пушкин позаимствовал сюжет для своего произведения? Недавно прочитал что «Сказка о рыбаке и рыбке» написана была по мотивам русских народных сказок. А это не так. Конечно, подобные сказки присутствуют в народном фольклоре многих народов. В русском есть подобная сказка «Жадная старуха». Правда действие там разворачивается в лесу, а желания старика исполняет Волшебное дерево. Эту сказку маленькому Саше рассказывала его няня Арина Родионовна. Есть и более древняя версия сюжета — индийская сказка «Золотая рыба», с местным национальным колоритом, здесь Золотая рыба — могущественный златоликий подводный дух Джала Камани. Вполне возможно эрудит Пушкин был знаком и с этой сказкой.
Какое-то время считалось, что основой произведения Пушкина была аналогичная сказка, отраженная в сборнике русских народных сказок А. Афанасьева. Но сказки Афанасьева были опубликованы в 1855 году, тогда как Пушкин написал свое произведение в 1832, а опубликовал в 1835-м. Кроме того сказка в сборнике настолько похожа на вариант Пушкина, что наверняка мы имеем дело с обратным заимствованием, когда авторское произведение уходит в народ (также произошло и с «Коньком-Горбунком» Ершова).
Пушкин никогда не скрывал, что главный сюжет его произведения основан на померанской сказке «О рыбаке и его жене» из сборника сказок братьев Гримм. Поэт читал эти сказки и высоко ценил братьев Гримм. Немудрено, что и взял эту сказку за основу. Но естественно переделал под мотив русских народных сказок, использовав особенности народного стиха. И народная немецкая сказка под гениальным пером Пушкина превращается в исконно русскую.
Во первых у братьев Гримм волшебная рыба это камбала, которая к тому же заколдованный принц. Пушкин заменяет малопоэтическую и малоизвестную для русских крестьян морскую камбалу на просто золотую рыбку без родословной.
У братьев Гримм меркантильная старуха не мелочится, сразу требует новый дом. У Пушкина – новое корыто. Кстати весьма удачная находка поэта – выражение «остаться у разбитого корыта» стало расхожим популярным и хрестоматийным.
Была в немецкой сказке и сцена, где старуха требует сделать её самим… римским папой! Столь забавная просьба брала свои истоки в средневековой европейской истории о том, что одно время в Риме действительно правила женщина под именем Иоанна VIII. В сохранившемся первоначальном варианте Пушкина эта сцена тоже есть:
«Воротился старик к старухе.
Перед ним монастырь латынский
На стенах монахи
Поют латынскую обедню.
Перед ним вавилонская башня.
На самой на верхней на макушке
Сидит его старая старуха,
На старухе сорочинская шапка,
На шапке венец латынский,
На венце тонкая спица,
На спице Строфилус птица».
Но все-таки «латынская обедня» лишала сказку русского колорита и Александр Сергеевич убрал сцену в Ватикане, превратив старуху в вольную царицу:
Старичок к старухе воротился.
Что ж? пред ним царские палаты.
В палатах видит свою старуху,
За столом сидит она царицей,
Служат ей бояре да дворяне,
Наливают ей заморские вины;
Заедает она пряником печатным;
Вкруг ее стоит грозная стража,
На плечах топорики держат.
Изменил Пушкин и концовку сказки. У братьев Гримм вконец оборзевшая старуха хочет стать ни много ни мало, стать Богом. У Пушкина же поначалу старушенция хотела стать «владычицей солнца», но потом поэт изменил просьбу на «владычицу морскую». Это сразу же усилило наглость притязаний бабки — ведь теперь она хотела обрести власть над самой благодетельницей («…Чтоб служила мне рыбка золотая / И была б у меня на посылках»).
Но самое главное это то что Пушкин изменил идейный смысл народных сказок. Как у немецкой, так у русской и индийской. Во всех этих сказках старик тоже поднимается по карьерной лестнице вместе со старухой. Становится владельцем нового дома, дворянином, а затем царем и так далее. За это они оба наказываются: в одних вариантах они превращены в медведей (или в свиней), в других — возвращаются к прежней нищете. Смысл сказки в ее народных вариантах (у всех народов) — «всяк сверчок знай свой шесток».
В пушкинской сказке судьба старика отделена от судьбы старухи; он так и остается простым крестьянином-рыбаком, и чем выше старуха поднимается по «социальной лестнице», тем тяжелее становится гнет, испытываемый стариком. Старуха начинает относиться к старику как к своему рабу, и даже не пускает на порог. То есть Пушкин делает упор не на жадность, а на черную неблагодарность.
Долго у моря ждал он ответа,
Не дождался, к старухе воротился —
Глядь: опять перед ним землянка;
На пороге сидит его старуха,
А пред нею разбитое корыто.
Источник:
Ссылки по теме:
14 мая 1835 года впервые опубликовали сказку «О рыбаке и рыбке» Александра Пушкина
Все с детства знают поучительную сказку Александра Пушкина «О рыбаке и рыбке». 14 мая 1835 года её впервые напечатали в журнале «Библиотека для чтения».
Версий происхождения сказки несколько. Согласно одной из них, это чуть видоизменённая русская народная сказка «Жадная старуха». Но чаще говорят о том, что это померанская история «О рыбаке и его жене», которая заняла почётное место в сборнике братьев Гримм.
Автор ─ Андрей Руднев. Москва
Самое интересное, что при этом придумана она не братьями, а художником-мистиком Филиппом Отто Рунге (1777-1810 гг.). Это очень интересный человек: он увлекался идеями Якова Бёме, описавшего важное философское понятие ─ Ungrund, был хорошим приятелем Иоганна Гёте. Увлеченный их идеями, он не только рисовал, но и писал полунаучные, полумистические труды о символике света, а также связи цветовой и музыкальной гармонии.
Поэтому в оригинале немецкой версии с каждым разом как старик приходит с новой просьбой море меняет в первую очередь цвета: сначала зелёное и жёлтое, затем тёмно-синее и серое, а напоследок ─ тёмно-серое, и уже в самом финале герой застаёт настоящую бурю.
У Пушкина море с каждым разом меняется ─ сначала оно «слегка поменялось», потом «помутилося», стало неспокойным, почернело, а под конец ─ «чёрная буря». Культурологи приводят это как дополнительный аргумент связи немецкого и русского вариантов.
Интересно, что в немецкой версии рыба ─ камбала. Исследователи отмечают, что в древности эта рыба воплощала собой в мифологии морское божество.
Но самое интересное в сказке Рунге то, что сварливая жена в финале посягает на самое важное: религию. Сначала Ильзебиль требует от камбалы каменный замок, затем хочет стать королевой, кайзером и наконец ─ Папой Римским.
Если Пушкин действительно ориентировался на немецкий вариант, но в итоге благоразумно воздержался от подобных аналогий. Впрочем, в первой рукописной редакции сказки Пушкина (опубликованной много позже в книге Бонди «Новые страницы Пушкина» в 1931 году) старуха уселась на Вавилонской башне, а вокруг поют «латынские монахи».
«Перед ним Вавилонская башня
На самой верхней на макушке
Сидит его старая старуха
На старухе сарочинская шапка
На шапке венец латынский…».
В итоге у Пушкина всё-таки мы находим царицу, которой служат бояре да дворяне.
Финалы сказок разнятся: если наша рыбка промолчала да уплыла, то у Рунге она всё-таки ехидно ответила старику: «Ступай домой, вновь она сидит в лачуге».
Интересно, что в русской версии упоминается, что герой рыбачил «тридцать лет и три года» ─ первая ассоциация, которая приходит в голову, срок Христа на Земле. Сам старик во многом смиренен и нестяжателен, и не ропщет на судьбу. Можно сказать, и у старика был своеобразный «крест», который он нёс по жизни. И проявляет он христианское милосердие по отношению к рыбке.
Как бы то ни было, сказка Пушкина получилась настолько самобытной, что сравнивать её с оригиналом можно только формально. Ведь наш старик, в отличие от немецкого, улавливает тонкий, бытийный контакт с Золотой Рыбкой, наш старик любит свою старуху, какой бы сварливой она ни была ─ и, главное, старуха даже в мыслях не посягает на то, чтобы стать Патриархом. То, что ей вздумалось стать Владычицей Морскою ─ ну женщинам порой приходят в голову и не такие сумасбродные идеи…
○ Софья Метёлкина 14 мая 2017