Пушкин жар птица сказка

В некотором царстве, за тридевять земель — в тридесятом государстве жил-был сильный, могучий царь. И был у того царя стрелец-молодец, а у стрельца-молодца конь богатырский.

Раз поехал стрелец на своем богатырском коне в лес поохотиться. Едет он дорогою, едет широкою — и наехал на золотое перо жар-птицы: как огонь перо светится!

Говорит ему богатырский конь:

— Не бери золотого пера. Возьмешь — горе узнаешь!

И задумался добрый молодец — поднять перо али нет? Коли поднять да царю поднести, ведь он щедро наградит, а царская милость кому не дорога? Не послушался стрелец своего коня, поднял перо жар-птицы, привез и подносит царю в дар.

— Спасибо! — говорит Царь. — Да уж коли ты достал перо жар-птицы, то достань мне и саму птицу. А не достанешь — мой меч, твоя голова с плеч!

Стрелец залился горькими слезами и пошел к своему богатырскому коню.

— О чем плачешь, хозяин?

— Царь приказал жар-птицу добыть.

— Я ж тебе говорил: не бери пера, горе узнаешь! Ну да не бойся, не печалься: это еще не беда, беда впереди! Ступай к царю, проси, чтоб к завтрашнему дню сто кулей отборной пшеницы было по всему чистому полю разбросано.

Царь приказал разбросать по чистому полю сто кулей отборной пшеницы.

На другой день на заре поехал стрелец-молодец на то поле, пустил коня по воле гулять, а сам за дерево спрятался.

Вдруг зашумел лес, поднялись волны на море — летит жар-птица. Прилетела, спустилась наземь и стала клевать пшеницу. Богатырский конь подошёл к жар-птице, наступил на ее крыло копытом и крепко к земле прижал, а стрелец-молодец выскочил из-за дерева, подбежал, связал жар-птицу веревками, сел на коня и поскакал во дворец.

Приносит царю жар-птицу. Царь увидал, обрадовался, поблагодарил стрельца за службу, жаловал его чином и тут же задал ему другую задачу:

— Коли ты сумел достать жар-птицу, так достань же мне невесту: за тридевять земель, на самом краю света, где восходит красное солнышко, есть Василисацаревна — ее-то мне и надобно. Достанешь — златом-серебром награжу, а не достанешь — то мой меч, твоя голова с плеч!

Залился стрелец горькими слезами, пошел к своему богатырскому коню.

— О чем плачешь, хозяин? — спрашивает конь.

— Царь приказал добыть ему Василису-царевну.

— Не плачь, не тужи. Это еще не беда, беда впереди! Ступай к царю, попроси палатку с золотою маковкой да разных припасов и напитков на дорогу. Царь дал ему и припасов, и напитков, и палатку с золотой маковкой.

Стрелец-молодец сел на своего богатырского коня и поехал за тридевять земель. Долго ли, коротко ли, приезжает он на край света, где красное солнышко из синего моря восходит. Смотрит, а по морю плывёт Василиса-царевна в серебряной лодочке, золотым веслом гребёт.

Стрелец-молодец пустил своего коня в зеленых лугах гулять, свежую травку щипать, а сам разбил палатку с золотою маковкою, расставил разные кушанья и напитки, сел в палатке — угощается, Василисы-царевны дожидается.

А Василиса-царевна усмотрела золотую маковку, приплыла к берегу, вышла из лодочки и любуется на палатку.

— Здравствуй, Василиса-царевна! — говорит стрелец. — Милости просим хлеба-соли откушать, заморских вин испробовать.

Василиса-царевна вошла в палатку. Начали они есть-пить, веселиться. Выпила царевна стакан заморского вина, захмелела и крепким сном заснула. Стрелец-молодец крикнул своему богатырскому коню, конь в один миг прибежал. Тотчас снимает стрелец палатку с золотой маковкою, садится на богатырского коня, берет с собою сонную Василису-царевну и пускается в путь-дорогу, словно стрела из лука. Приехал к царю. Тот увидал Василису-царевну, сильно обрадовался, поблагодарил стрельца за верную службу, наградил его казною великою и пожаловал большим чином.

Василиса-царевна проснулась, узнала, что она далеко-далеко от синего моря, стала плакать, тосковать, совсем с лица переменилась; сколько царь ни уговаривал — все напрасно.

Вот задумал царь на ней жениться, а она и говорит:

— Пусть тот, кто меня сюда привез, поедет к синему морю, посреди того моря лежит большой камень, под тем камнем спрятано мое подвенечное платье — без того платья замуж не пойду!

Царь тотчас за стрельцом-молодцом:

— Поезжай скорее на край света, где красное солнышко восходит. Там на синем море лежит большой камень, а под камнем спрятано подвенечное платье Василисы-царевны. Достань это платье и привези сюда — пришла пора свадьбу играть! Достанешь — больше прежнего награжу, а не достанешь — то мой меч, твоя голова с плеч!

Залился стрелец горькими слезами, подошел к своему богатырскому коню. «Вот когда, — думает, — не миновать смерти!»

— О чем плачешь, хозяин? — спрашивает конь.

— Царь велел со дна моря достать подвенечное платье Василисы-царевны.

— А что говорил я тебе: не бери золотого пера, горе наживешь! Ну да не бойся: это еще не беда, беда впереди! Садись на меня, да поедем к синему морю.

Долго ли, коротко ли, приехал стрелец-молодец на край света и остановился у самого моря. Богатырский конь увидел, что большущий морской рак по песку ползет, и наступил ему на шейку своим тяжелым копытом.

Взмолился морской рак:

— Не губи меня, оставь мне жизнь! Что тебе нужно, все сделаю.

Отвечал ему конь:

— Посреди синего моря лежит большой камень, под тем камнем спрятано подвенечное платье Василисы-царевны; достань это платье!

Рак крикнул громким голосом на все синее море. Тотчас море всколыхнулось, и сползлись со всех сторон на берег раки большие и малые — тьма-тьмущая! Старший рак отдал им приказание, бросились они в воду и через час времени вытащили со дна моря, изпод великого камня, подвенечное платье Василисы-царевны.

Приезжает стрелец-молодец к царю, привозит царевнино платье, а Василиса-царевна опять заупрямилась:

— Не пойду, — говорит царю, — за тебя замуж, пока не велишь ты стрельцу-молодцу в горячей воде искупаться.

Царь приказал налить чугунный котел воды, вскипятить как можно горячей воды да в тот кипяток стрельца бросить. Вот все готово, вода кипит, брызги так и летят. Привели бедного стрельца.

«Вот беда, так беда! — думает он. — Ах, зачем я брал золотое перо жар-птицы! Зачем коня не послушался?»

Вспомнил про своего богатырского коня и говорит царю:

— Царь-государь! Позволь перед смертью пойти с конем попрощаться.

— Хорошо, ступай прощайся!

Пришёл стрелец к своему богатырскому коню и слёзно плачет.

— О чём плачешь, хозяин?

— Царь велел в кипятке искупаться.

— Не бойся, не плачь, жив будешь! — сказал ему конь и наскоро заговорил стрельца, чтобы кипяток не повредил его белому телу.

Вернулся стрелец из конюшни; тотчас подхватили его рабочие люди — и прямо в котел. Он раз-другой окунулся, выскочил из котла — и сделался таким красавцем, что ни в сказке сказать, ни пером описать. Царь увидал, что он таким красавцем сделался, захотел и сам искупаться, полез сдуру в воду и в ту ж минуту сварился.

Царя схоронили, а на его место выбрали стрельцамолодца. Женился он на Василисе-царевне и жил с нею долгие лета в любви и согласии.

В некотором царстве, в некотором государстве жил-был царь Демьян. У него было три сына: Петр-царевич, Василий-царевич и Иван-царевич. И был у царя сад такой богатый, что лучше того сада не найти ни в одном царстве. В том саду росли разные дорогие деревья, и была там одна яблоня, что приносила золотые яблоки. Царь эти яблоки очень берег и каждое утро счет им вел. Вот стал замечать царь, что кто-то по ночам стал зорить его сад. Вечером на любимой его яблоньке что ни лучшее яблочко висит, наливается, а утром его как не бывало. И никакие караульщики не могли укараулить вора. Каждое утро все снова и снова царь не досчитывался яблок на любимой своей яблоньке. С горя перестал он пить, есть и спать, а потом призвал к себе своих сыновей и сказал им: — Вот что, сынки мои милые! Кто из вас сумеет укараулить и изловить в моем саду вора, тому еще при жизни моей отдам я половину царства, а по смерти и все откажу.
Сыновья пообещались, и первым пошел караулить Петр-царевич. Сколько ни ходил он с вечера, никого не видал, а потом сел на мягкую траву под яблонькой с золотыми яблоками, да и заснул. А на яблоне яблоки опять пропали.
Поутру царь его спрашивает:
— Что, сын мой любезный, не обрадуешь ли меня чем? Не видел ли ты вора?
— Нет, государь-батюшка! Всю ночь не спал, а никого не видал. И смекнуть не могу, как это яблоки пропали.
Видит царь — вор неуловимый. Еще больше он опечалился. Но понадеялся на своего второго сына.
На другую ночь пошел караулить Василий-царевич. Он сел под яблоней и стал смотреть, нет ли кого в кустах. А как наступила глухая ночь, заснул так крепко, что ничего не видал и не слыхал. А яблок опять без счету пропало.
Поутру царь его спрашивает:
— Ну, сын мой любезный, чем ты меня обрадуешь? Видел ты вора или нет?
— Нет, государь-батюшка! Сторожил я со всем усердием, глаз не смыкал, но никого не видел и знать не знаю, как пропали золотые яблоки.
Еще больше опечалился царь. На третью ночь пошел в сад караулить Иван-царевич. Стал он ходить около яблони, даже присесть боится, кабы не заснуть. Караулит час, караулит другой и третий. Спать захочется — глаза росой промоет. Прошла половина ночи, и вдруг что-то засветилось вдалеке. Свет летел прямо на него, и стало в саду светло, как днем. Это прилетела Жар-птица, села на яблоню и начала щипать золотые яблочки. Иван-царевич притаился, подкрался, изловчился и ухватил ее за хвост. А Жар-птица стала так рваться, что, как ни крепко держал ее Иван-царевич, все же вырвалась и улетела, оставив у него в руке лишь одно перо из хвоста.
Поутру, лишь только царь проснулся, Иван-царевич пошел к нему, рассказал, какой вор к ним повадился, и показал перо Жар-птицы. Царь обрадовался, что меньшему сыну удалось хоть перо достать, и спрятал его в своих покоях. С тех пор Жар-птица в сад не летала, и царь начал и есть, и пить, и спать. Но он любовался на перышко, думал да думал о Жар-птице и надумал послать сыновей за нею. Позвал он их к себе и сказал:
— Вот что, сынки мои милые! Взнуздали бы вы добрых коней, поездили бы по белу свету, отыскали бы Жар-птицу да привезли бы ее ко мне, а то она опять затеет к нам летать да яблоки красть.
Старшие сыновья отцу поклонились, в путь-дорогу собрались, оседлали своих добрых коней, надели доспехи богатырские и выехали в чистое поле искать Жар-птицу, а Ивана-царевича царь по младости его от себя не отпустил. Стал слезно упрашивать его Иван-царевич и умолил наконец. Садится он на богатырского коня и едет, долго ли, коротко ли, — скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается. Наконец доехал он до росстани, а от росстани три дороги идут, и стоит там каменный столб, а на том столбе написано:
«Кто поедет от столба сего прямо, будет голоден и холоден; кто поедет в правую сторону, будет здрав и жив, а конь мертв; а кто поедет в левую сторону, сам убит будет, а конь жив».
Иван-царевич прочитал эту надпись, долго думал, по которой дороге решиться ехать, наконец поехал в правую сторону, чтобы самому живым остаться. Ехал он день, ехал другой и третий и приехал к дремучему лесу. На дворе стало темно — вдруг выскочил из-за кустов большой серый волк и бросился на коня Ивана-царевича. Не успел царевич и за меч схватиться, как волк разорвал коня надвое и снова исчез в кустах.
Запечалился Иван-царевич — как ему быть без доброго коня — и пошел пешком. Шел день, и другой, и третий, стал его голод одолевать. Устал он до смерти и присел на пенышек отдохнуть. Вдруг откуда ни возьмись, выскакивает серый волк и говорит ему:
— Что ты пригорюнился, Иван-царевич? Что ты голову повесил?
— Как же мне не горевать, серый волк? Куда ж я доеду без доброго коня?
— Сам ты выбрал эту дорогу. Но мне тебя жаль. Расскажи, куда ты едешь, куда путь держишь?
— Послал меня царь-батюшка добыть ему Жар-птицу, что крала у нас золотые яблоки.
— Да тебе на твоем добром коне во веки веков не доскакать бы до Жар-птицы. Я один знаю, где она живет. Садись-ка лучше на меня да держись крепче. Загрыз я твоего доброго коня, теперь послужу тебе верой и правдой.
Сел Иван-царевич на серого волка. Как помчится волк что есть духу. Долы и горы промеж ног пускает, хвостом след заметает. Долго ли, коротко ли, приезжают они к каменной стене. Волк остановился и говорит: — Ну, Иван-царевич! Перелезь через эту стену. Тут за стеной сад, а в том саду Жар-птица в золотой клетке. Часовые все спят, ты Жар-птицу возьми, а золотую клетку смотри не трогай, а то беда будет.
Выслушал Иван-царевич серого волка, перелез через каменную стену, спустился в сад и увидел Жар-птицу в золотой клетке. Вынул птицу из клетки и пошел было назад, да потом и раздумался: «Зачем я взял Жар-птицу без клетки, что я ее за пазухой повезу? Да и клеточка-то дорогая, вся алмазами усыпана». Забыл он, что говорил ему серый волк, воротился и лишь схватился за золотую клетку — как вдруг пошел стук и звон по всему саду. От клетки той проведены были потайные струны со всякими бубенчиками и погремушками.
Сторожа пробудились, прибежали в сад, схватили Ивана-царевича, скрутили ему руки и привели к своему царю Афрону. Царь Афрон сильно разгневался на Ивана-царевича и закричал на него:
— Кто ты таков? Из которой земли? Какого отца сын и как тебя по имени зовут?
Иван-царевич ему отвечает:
— Я сын царя Демьяна, а зовут меня Иван-царевич. Твоя Жар-птица повадилась к нам в сад летать, наш сад разорять. Всякую ночь срывала она у царя Демьяна, отца моего, с любимой его яблони золотые яблочки. Вот и послал меня мой родитель сыскать Жар-птицу и к нему привезти.
— А ты, Иван-царевич,- говорит ему царь Афрон,- пришел бы ко мне да попросил бы Жар-птицу честию, а я бы тебе ее честию и отдал или выменял бы. А теперь разошлю я гонцов во все земли, во все царства и пущу о тебе нехорошую славу, что царевич вором оказался. Ну да ладно! Слушай, Иван-царевич! Если сослужишь мне службу, то я тебя в твоей вине прощу и Жар-птицу тебе вольной волею отдам. Съезди ты за тридевять земель, в тридесятое царство и достань мне от царя Кусмана золотогривого коня.
Закручинился Иван-царевич и пошел от царя Афрона к серому волку. Рассказал обо всем, что ему царь Афрон говорил.
— Что же ты, Иван-царевич,-сказал ему серый волк, — моего наказу не послушал? Я же тебе говорил — не бери клетку, беда будет.
— Виноват я перед тобою, прости уж меня, — сказал волку Иван-царевич.
— Ну ладно, садись на меня, на серого волка, да крепче держись, я тебя живо свезу, куда тебе надобно.
Иван-царевич сел волку на спину, и помчался серый волк, как ветер. Долы и горы промеж ног пускает, хвостом след заметает. Долго ли, коротко ли бежал он и ночью прибежал в царство царя Кусмана. Остановился волк перед белокаменными царскими конюшнями и говорит Ивану-царевичу:
— Полезай, Иван-царевич, через стену, бери золотогривого коня и беги. Только смотри, — висит там золотая узда, не трогай ее, опять в беду попадешь.
Иван-царевич перелез через каменную стену и прокрался в белокаменные конюшни. Все сторожа спали, взял царевич коня за гриву и пошел было с ним назад, да увидел на стене золотую узду. «Без уздечки неладно коня вести, надо и уздечку взять»,- подумал Иван-царевич. Только что он дотронулся до уздечки — как вдруг гром и звон пошел по всем конюшням. Караульные конюхи проснулись, прибежали, схватили Ивана-царевича и повели к царю Кусману. Царь Кусман начал его спрашивать:
— Кто ты таков? Из которой земли и какого отца сын? Как тебя по имени зовут? И как ты осмелился моего коня воровать?
Отвечал ему Иван-царевич:
— Я сын царя Демьяна, а зовут меня Иван-царевич.
— Ах, Иван-царевич! — сказал царь Кусман. -Честного ли витязя это дело? Ты бы пришел ко мне да попросил бы золотогривого коня, я бы в уважение к твоему отцу и так его отдал. А теперь разошлю я гонцов во все государства объявить всем, что царский сын вором оказался. Ну да ладно, Иван-царевич! Ежели ты сослужишь мне службу, то я тебе эту вину прощу и коня золотогривого сам тебе отдам. Съезди ты за тридевять земель, в тридесятое государство, к царю Далмату, и привези мне его дочь, королевну Елену Прекрасную.
Пошел Иван-царевич из царских палат и горько-горько заплакал. Пришел к серому волку и рассказал все, что с ним случилось.
— Что же ты, Иван-царевич, — сказал ему серый волк, — слова моего не послушал, зачем взял золотую узду? Мне, серому волку, все хлопоты, а ты только пакостишь!
— Опять виноват я перед тобою, — сказал Иван-царевич, — прости и на этот раз.
— Ну ладно, взялся за гуж, не говори, что не дюж. Садись на меня, на серого волка, да крепче держись, поедем отыскивать Елену Прекрасную.
Иван-царевич сел серому волку на спину, и волк помчался, как ветер. Долы и горы промеж ног пускает, хвостом след заметает. Наконец прибежал в государство царя Далмата к саду за золотой решеткой.
— Ну, Иван-царевич! На этот раз я тебя в сад не пущу, а лучше сам пойду добывать Елену Прекрасную. Слезай теперь с меня, с серого волка, ступай назад по той же дороге и ожидай меня в чистом поле под зеленым дубом.

Как же давно я хотела об этом написать, но все было некогда.

Моя любимая Жар-птица, изображенная на этом великолепном рисунке, неизвестного мне автора и не имеет аналогов в животном мире тверского края.

Несмотря на это, данный тип монеты выпускался в 13-ти вариантах и число сохранившихся экземпляров всех вариантов этого типа приближается к 400-м. Что явно говорит о популярности данного персонажа в средневековом Тверском княжестве. Судя по весу данной монеты, 1.68 грамм, выпущена она была в начале правления Бориса Александровича Годунова.

Хохолок на голове и распущенный хвост явно указывают на то, что на монете изображен павлин. Птица, теперь не живущая больше в наших краях, тем не менее, занимает очень важное место в русском фольклоре по одной важной причине. Павлин — это изображение легендарной «Жар-птицы». Эта птица часто встречается и на древних белоснежных храмах и на кухонных досках и прялках

И Борогдская роспись и городецкая и знаменитая хохлома и Палех и Картины из соломки с жар-птицами и петриковская роспись и резьба по дереву и барельефы на храмах — везде мы видим мотивы и предания о Жар-Птице, которая приносит горе тем кто не слушается и счатье хорошим людям.

Многие склоняются к тому, что это были павлины «Яркая, с шикарным хвостом, в котором что не перо, то светящийся огонек свечи с ореолами, летает по воздуху, светится, переливается разными огнями» — думаете все-таки павлин? Да, павлинов держали и разводили в Астрахани и завозили в клетках на кораблях с Востока. Афанасий Никитин как раз родом из Твери — русский Мореплаватель, который «Ходил за три моря» в 1462 году мог привозить Жар-птиц из Индии но то что так широко были распространены эти райские птицы, это говорит о том, что он был не один т мореплавание в Индию, через Индийский океан было для русских делом обычным. Но почему эта малоизвестная теперь птица была настолько популярна в народе? Что вызывало ее обожествление? И почему она названа «Жар» не потому, же, что её действительно привезли из Индии, где жарко. Хотя Россия Родина Слонов и птицы у нас видимо тоже могли водиться

Культурологи тут будут долго объяснять, как «народную фантазию», «греко-иранские заимствования»… но мы то знаем, мы есть Великая Греко-Российская Восточная Империя и Сирия и Иран играли в жизни русских очень важную роль и русские владели и греческим м арабским Языком, не зря же Афанасий Никитин свое повествование ведет плавно то на арабском то на русском языках. Между тем, как и обычно, в сказках о «Жар-птице» есть конкретный намек. Эти легенды отражают правду о могучей славянской богине, и доныне вызывающей восторг и ужас в тверских лесах, которая может встретиться и в поисковике.

В Юсуповском Дворце вот такая птица Феникс — она же Жар-птица
И именно в Юсуповском дворце появилось первое электричество! А такое перо от Павлина може быть действительно может в наэлектризованном виде светиться и в сказке «Конек Горбунек светило такое заряженное наэлектризованное перо само без огня.

У Билибина Жар-птица это- самый настоящий Павлин. и Именно Билибин и илюстрировал сказки Пушкина, как и конек Горбунок.
Нашла ещё вот что:
«Но Под описания «Жар-птицы» попадает не только павлин. Все эти характеристики — описание шаровой молнии. Уж такую-то «птицу», летающую по воздуху, светящуюся и переливающуюся огнями, в народе точно знали хорошо.» Моя бабушка дико боялась электричества и особенно шаровой молнии из 13 детей родившихся у моей прабабушки графини на Дальнем Востоке, в живых остались только 11 и один погиб именно от шаровой Молнии.
«Русские знали привычки шаровых молний и они подробно описаны в русских сказках. Наиболее полное описание свойств «Жар-птицы» дано в сказке «Конек-горбунок», которую записал якобы 19-летний студент Петр Ершов, выходец из деревни Безруково :

«Жар-птица» не дает ни дыма, ни тепла:
«Светит поле словно днем;
Чудный свет кругом струится,
Но не греет, не дымится.. .
Эко чудо огонек! » «

П. П. Ершов, «Конек-горбунок», он же А. С. Пушкин, получивший нагоняй после «Сказки о Попе и работнике его Балде» и записавшем на всякий случай эту сказку на Ершова, который больше ни разу ничего подобным не блеснул, ни до ни после.

Вообще Сказка ненароком говорит, о том, что в те времена при Пушкине уже было Электричество и светило так же, как заряженное наэлектризованное перо павлина, само, без лучины и огня.

«И вот уже, при свете фонарей, На бешеной четверке лошадей, Стуча, гремя колесами златыми, Катится Спесь под окнами моими» А.С.Пушкин. Как же я обожаю этого поэта!

Боголюбов А.П., «Иллюминация Кремля», 1883г.

Действительно мы видим на старых фотографиях и электричество

Столбы без проводов. Электричество подавалось в дома, храмы, промышленные предприятия.

Так какими же были технологии у русских, если в те времена уже появился и Телеграф и Телефон? После чего в 1853 году началась Крымская Война…. и нашу страну отбросили лет на 200.

Низкий Поклон А.С.Пушкину за его Сказки и особенно за Спасенного Конька-Горбунька. Пушкину бы точно запретили это опубликовать и прикрыли бы сказку уж больно схожи были Персонажи.

Вот в царя было три сына. Занимались охотуй. Ну, вот государь им сказывал: «Хто б из вас бы, говорит, мне птицу-жар достал бы». Оны и пошли втрех^[1] на хвоту. Идуть на хвоты, видють куца муравьев. Один и говорит: «Надо эту куцу разорить». Малый и говорить: «Не надо, говорить, разорять. Оны, говорит, трудились». Так вон умолил; оны и не стали разорять. Потом немного прошли. Бежить лисица. Потом эты хотели убить лисицу, малый и говорить: «Не надо бить лису, лиса красивая, хорошая». Оны так весь день проходили, никово не убили. Пришотци домой жалютца отцу, што мы с ним ходить не будем. Нам не дал никакой дичи убить.

Ну, вот бо́льший собирается идти жар-птицу доставать. Потом иде — стоит две харчевни: на правой руке такая веселая харчевня — песни поють, разные игры играють; на левой руке — печальная. Он пошел, где веселая харчевня, ночевать; пропился, промотался там; стынно домой явиться к отцу. Потом пошел другой разыскивать, тоже второй. Пришел и этут сюда, в эту харчевню ночевать. И этут так порядком пропилси.

Потом отец и говорит: «Ступай ты, Иван-царевич, разыщи своих брате́й».

Потом он идет, Иван-царевич. Не доходя этых харчевен. Потом бежить лисица. — «Иван-царевич, куда идешь?» — «Лисынька, иду братей разыскивать и потом птицу-жар достать». — «Так вот, Иван-царевич, я вам буду говорить: в веселую харчевню ночевать не ходите, а ступай на левую руку́, там поночуй. А назавтрее я к табе прибегу». Он поночевал; назавтрее выходит с этой харчевни. Является ли́са. «Ну, Иван-царевич, садись на меня, я тебя понесу». Сел он на яну^[2], поташшыла лиса. Приташшыла туда, где жар-птица. Потом и говорит лиса. «Смотри, ты пойдёшь за птицуй. Как возьмешь жар-птицу, токо клетку не бери». Он пошел, взошел туда, смотря: птица хороша, а клетка лучче. Што я онну понесу: возьму и клетку. Как он взял птицу и с клеткуй, струны заряча́ли — Ивана-царевича поймали.

Потом начинают ево судить. Протчий^[3] царь там и говорить: «На смерть ево судить нельзя. Вот в меня есь такая го́ра: пуштай он эту гору скопая — тогда прошшается ему». Ну, што ли? Он начинае эту го́ру копать, а го́ра не подается. Прибегае эта ли́са, начинае Ивану-царевичу помогать. Оны немедленно копають, день и ночь: эту гору скопали. Иван-царевич и думае: «Как бы птицу взять?» Эта ли́са и говорит: «Иван-царевич, никак табе топерь не взять. Я знаю в онном месте достанем мы тово коня, который быстрее ветру. Садись на мяня, я тебя понесу. Приедешь туда, в тя деньги есь, угости конюхов». Он приехал туда, угостил конюхов. Потом конюхи уснули крепким сном. Взял Иван-царевич, оцапил этого коня и поехал. Приезжае сюда. Вот ли́са и говорить: «Вот, Иван-царевич, бери, перьву^[4] с тобой согласится эта княгина». Иван-царевич подходил к этой княги́ны.

Потом княги́на соглашению дала. Он и говорит ёй: «Как, говорит, княгина, нам эту жар-птицу взять? Мне так ехать нельзя». — «А вот, Иван-царевич, — эта княгина и говорит, — я конюхов всех пьяным напиткам напою». Потом она напоила пьяным напиткам. Приходя к Ивану-царевичу: «Иван-царевич, топерь бери». Иван-царевич взял золотую клетку, всадил птицу в золотую клетку. Потом оны сели с княгинуй и поехали. Не доежають этых харчевен, этот Иван-царевич и говорит княгины: «Надо заехать, говорит, за братьями; оны, говорит, тут промоталшы». Потом заходя он в харчевню. «Братья, поедемте домой». Хозяин и говорит Иван-царевичу: «Уплати тысьцу рублей за братей». Взял Иван-царевич вуплатил. Вот оны едуть — и братей везет.

Прикрасном месте, как оны устали, расположились покушать. Потом оны покушали. Иван-царевич отошел на стрельбу от них, сел на бруб^[5] на колодец. Бо́льший брат подошел к ему, взял толконул ево — Иван-царевич упал в колодец. В тое время в колодце воды не было́. Потом оны взяли этово коня, этых два брата, и потом птицу-жар и княгину и поехали домой.

Приехали домой и говорять: «Вот, папа, мы достали птицу-жар и коня — быстрей ветру и княгину. Надеялся ты на Ивана-царевича — Иван-царевич пропи́лся, наш брат, твой сын. Вы надеялись на ево. Он не мог ничево достать».

В тот момент прознала лиса, што Иван-царевич погибае в колодце. Потом прибегае ли́са к этому колодцу. Потом вскакивае в этот колодец. «Иван-царевич, садись на меня». Иван-царевич сел на ли́су, вынесла ли́са с этово колодцу. Идет Иван-царевич домой. В тое время княгина сидела на балфоне. Эта княгина увидала — и вот потом узнала ево, вскочила в скором времени с этово балфона, схватила за шею. «Вот, папа, хто доставал табе птицу-жар и быстрова коня этова — Иван-царевич. Оны были в такой-та ка́рчмы, про́пились совсем; им и домой бы не попась. Иван-царевич выкупил их за тысячу рублей». Взял отец, выгнал их вон, а Ивану-царевичу отказал все царство.

Примечания

В некотором царстве, в некотором государстве был-жил царь, по имени Выслав Андронович. У него было три сына-царевича: первый — Димитрий-царевич, другой — Василий-царевич, а третий — Иван-царевич. У того царя Выслава Андроновича был сад такой богатый, что ни в котором государстве лучше того не было; в том саду росли разные дорогие деревья с плодами и без плодов, и была у царя одна яблоня любимая, и на той яблоне росли яблочки все золотые. Повадилась к царю Выславу в сад летать жар-птица; на ней перья золотые, а глаза восточному хрусталю подобны. Летала она в тот сад каждую ночь и садилась на любимую Выслава-царя яблоню, срывала с нее золотые яблочки и опять улетала. Царь Выслав Андронович весьма крушился о той яблоне, что жар-птица много яблок с нее сорвала; почему призвал к себе трех своих сыновей и сказал им:

— Дети мои любезные! Кто из вас может поймать в моем саду жар-птицу? Кто изловит ее живую, тому еще при жизни моей отдам половину царства, а по смерти и все.
Тогда дети его царевичи возопили единогласно:

— Милостивый государь-батюшка, ваше царское величество! Мы с великою радостью будем стараться поймать жар-птицу живую.

На первую ночь пошел караулить в сад Димитрий-царевич и, усевшись под ту яблонь, с которой жар-птица яблочки срывала, заснул и не слыхал, как та жар-птица прилетала и яблок весьма много ощипала. Поутру царь Выслав Андронович призвал к себе своего сына Димитрия-царевича и спросил:

— Что, сын мой любезный, видел ли ты жар-птицу или нет?

Он родителю своему отвечал:

— Нет, милостивый государь-батюшка! Она эту ночь не прилетала.

На другую ночь пошел в сад караулить жар-птицу Василий-царевич. Он сел под ту же яблонь и, сидя час и другой ночи, заснул так крепко, что не слыхал, как жар-птица прилетала и яблочки щипала. Поутру царь Выслав призвал его к себе и спрашивал:

— Что, сын мой любезный, видел ли ты жар-птицу или нет?

— Милостивый государь-батюшка! Она эту ночь не прилетала.

На третью ночь пошел в сад караулить Иван-царевич и сел под ту же яблонь; сидит он час, другой и третий — вдруг осветило весь сад так, как бы он многими огнями освещен был: прилетела жар-птица, села на яблоню и начала щипать яблочки. Иван-царевич подкрался к ней так искусно, что ухватил ее за хвост; однако не мог ее удержать: жар-птица вырвалась и полетела, и осталось у Ивана-царевича в руке только одно перо из хвоста, за которое он весьма крепко держался. Поутру лишь только царь Выслав от сна пробудился, Иван-царевич пошел к нему и отдал ему перышко жар-птицы. Царь Выслав весьма был обрадован, что меньшому его сыну удалось хотя одно перо достать от жар-птицы. Это перо было так чудно и светло, что ежели принесть его в темную горницу, то оно так сияло, как бы в том покое было зажжено великое множество свеч. Царь Выслав положил то перышко в свой кабинет как такую вещь, которая должна вечно храниться. С тех пор жар-птица не летала в сад.

Царь Выслав опять призвал к себе детей своих и говорил им:

— Дети мои любезные! Поезжайте, я даю вам свое благословение, отыщите жар-птицу и привезите ко мне живую; а что прежде я обещал, то, конечно, получит тот, кто жар-птицу ко мне привезет.

Димитрий и Василий царевичи начали иметь злобу на меньшего своего брата Ивана-царевича, что ему удалось выдернуть у жар-птицы из хвоста перо; взяли они у отца своего благословение и поехали двое отыскивать жар-птицу. А Иван-царевич также начал у родителя своего просить на то благословения. Царь Выслав сказал ему:

— Сын мой любезный, чадо мое милое! Ты еще молод и к такому дальнему и трудному пути непривычен; зачем тебе от меня отлучаться? Ведь братья твои и так поехали. Ну, ежели и ты от меня уедешь, и вы все трое долго не возвратитесь? Я уже при старости и хожу под богом; ежели во время отлучки вашей господь бог отымет мою жизнь, то кто вместо меня будет управлять моим царством? Тогда может сделаться бунт или несогласие между нашим народом, а унять будет некому; или неприятель под наши области подступит, а управлять войсками нашими будет некому.

Однако сколько царь Выслав ни старался удерживать Ивана-царевича, но никак не мог не отпустить его, по его неотступной просьбе. Иван-царевич взял у родителя своего благословение, выбрал себе коня и поехал в путь, и ехал, сам не зная, куды едет.

Едучи путем-дорогою, близко ли, далеко ли, низко ли, высоко ли, скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается, наконец приехал он в чистое поле, в зеленые луга. А в чистом поле стоит столб, а на столбу написаны эти слова:

— Кто поедет от столба сего прямо, тот будет голоден и холоден; кто поедет в правую сторону, тот будет здрав и жив, а конь его будет мертв; а кто поедет в левую сторону, тот сам будет убит, а конь его жив и здрав останется.

Иван-царевич прочел эту надпись и поехал в правую сторону, держа на уме: хотя конь его и убит будет, зато сам жив останется и со временем может достать себе другого коня. Он ехал день, другой и третий — вдруг вышел ему навстречу пребольшой серый волк и сказал:

— Ох ты гой еси, младой юноша, Иван-царевич! Ведь ты читал, на столбе написано, что конь твой будет мертв; так зачем сюда едешь?

Волк вымолвил эти слова, разорвал коня Ивана-царевича надвое и пошел прочь в сторону.

Иван-царевич вельми сокрушался по своему коню, заплакал горько и пошел пеший. Он шел целый день и устал несказанно и только что хотел присесть отдохнуть, вдруг нагнал его серый волк и сказал ему:

— Жаль мне тебя, Иван-царевич, что ты пеш изнурился; жаль мне и того, что я заел твоего доброго коня. Добро! Садись на меня, на серого волка, и скажи, куда тебя везти и зачем?

Иван-царевич сказал серому волку, куды ему ехать надобно; и серый волк помчался с ним пуще коня и чрез некоторое время как раз ночью привез Ивана-царевича к каменной стене не гораздо высокой, остановился и сказал:

— Ну, Иван-царевич, слезай с меня, с серого волка, и полезай через эту каменную стену; тут за стеною сад, а в том саду жар-птица сидит в золотой клетке. Ты жар-птицу возьми, а золотую клетку не трогай; ежели клетку возьмешь, то тебе оттуда не уйти будет: тебя тотчас поймают!

Иван-царевич перелез через каменную стену в сад, увидел жар-птицу в золотой клетке и очень на нее прельстился. Вынул птицу из клетки и пошел назад, да потом одумался и сказал сам себе:

— Что я взял жар-птицу без клетки, куда я ее посажу?

Воротился и лишь только снял золотую клетку — то вдруг пошел стук и гром по всему саду, ибо к той золотой клетке были струны приведены. Караульные тотчас проснулись, прибежали в сад, поймали Ивана-царевича с жар-птицею и привели к своему царю, которого звали Долматом. Царь Долмат весьма разгневался на Ивана-царевича и вскричал на него громким и сердитым голосом:

— Как не стыдно тебе, младой юноша, воровать! Да кто ты таков, и которыя земли, и какого отца сын, и как тебя по имени зовут?
Иван-царевич ему молвил:

— Я есмь из царства Выславова, сын царя Выслава Андроновича, а зовут меня Иван-царевич. Твоя жар-птица повадилась к нам летать в сад по всякую ночь, и срывала с любимой отца моего яблони золотые яблочки, и почти все дерево испортила; для того послал меня мой родитель, чтобы сыскать жар-птицу и к нему привезть.

— Ох ты, младой юноша, Иван-царевич, — молвил царь Долмат, — пригоже ли так делать, как ты сделал? Ты бы пришел ко мне, я бы тебе жар-птицу честию отдал; а теперь хорошо ли будет, когда я разошлю во все государства о тебе объявить, как ты в моем государстве нечестно поступил? Однако слушай, Иван-царевич! Ежели ты сослужишь мне службу — съездишь за тридевять земель, в тридесятое государство, и достанешь мне от царя Афрона коня златогривого, то я тебя в твоей вине прощу и жар-птицу тебе с великою честью отдам; а ежели не сослужишь этой службы, то дам о тебе знать во все государства, что ты нечестный вор.
Иван-царевич пошел от царя Долмата в великой печали, обещая ему достать коня златогривого.

Пришел он к серому волку и рассказал ему обо всем, что ему царь Долмат говорил.

— Ох ты гой еси, младой юноша, Иван-царевич! — молвил ему серый волк. — Для чего ты слова моего не слушался и взял золотую клетку?

— Виноват я перед тобою, — сказал волку Иван-царевич.

— Добро, быть так! — молвил серый волк. — Садись на меня, на серого волка; я тебя свезу, куды тебе надобно.

Иван-царевич сел серому волку на спину; а волк побежал так скоро, аки стрела, и бежал он долго ли, коротко ли, наконец прибежал в государство царя Афрона ночью. И, пришедши к белокаменным царским конюшням, серый волк Ивану-царевичу сказал:

— Ступай, Иван-царевич, в эти белокаменные конюшни (теперь караульные конюхи все крепко спят!) и бери ты коня златогривого. Только тут на стене висит золотая узда, ты ее не бери, а то худо тебе будет.

Иван-царевич, вступя в белокаменные конюшни, взял коня и пошел было назад; но увидел на стене золотую узду и так на нее прельстился, что снял ее с гвоздя, и только что снял — как вдруг пошел гром и шум по всем конюшням, потому что к той узде были струны приведены. Караульные конюхи тотчас проснулись, прибежали, Ивана-царевича поймали и повели к царю Афрону. Царь Афрон начал его спрашивать:

— Ох ты гой еси, младой юноша! Скажи мне, из которого ты государства, и которого отца сын, и как тебя по имени зовут?

На то отвечал ему Иван-царевич:

— Я сам из царства Выславова, сын царя Выслава Андроновича, а зовут меня Иваном-царевичем.

— Ох ты, младой юноша, Иван-царевич! — сказал ему царь Афрон. — Честного ли рыцаря это дело, которое ты сделал? Ты бы пришел ко мне, я бы тебе коня златогривого с честию отдал. А теперь хорошо ли тебе будет, когда я разошлю во все государства объявить, как ты нечестно в моем государстве поступил? Однако слушай, Иван-царевич! Ежели ты сослужишь мне службу и съездишь за тридевять земель, в тридесятое государство, и достанешь мне королевну Елену Прекрасную, в которую я давно и душою и сердцем влюбился, а достать не могу, то я тебе эту вину прощу и коня златогривого с золотою уздою честно отдам. А ежели этой службы мне не сослужишь, то я о тебе дам знать во все государства, что ты нечестный вор, и пропишу все, как ты в моем государстве дурно сделал.

Тогда Иван-царевич обещался царю Афрону королевну Елену Прекрасную достать, а сам пошел из палат его и горько заплакал.

Пришел к серому волку и рассказал все, что с ним случилося.

— Ох ты гой еси, младой юноша, Иван-царевич! — молвил ему серый волк. — Для чего ты слова моего не слушался и взял золотую узду?

— Виноват я пред тобою, — сказал волку Иван-царевич.

— Добро, быть так! — продолжал серый волк. — Садись на меня, на серого волка; я тебя свезу, куды тебе надобно.

Иван-царевич сел серому волку на спину; а волк побежал так скоро, как стрела, и бежал он, как бы в сказке сказать, недолгое время и, наконец, прибежал в государство королевны Елены Прекрасной. И, пришедши к золотой решетке, которая окружала чудесный сад, волк сказал Ивану-царевичу:
— Ну, Иван-царевич, слезай теперь с меня, с серого волка, и ступай назад по той же дороге, по которой мы сюда пришли, и ожидай меня в чистом поле под зеленым дубом.

Иван-царевич пошел, куда ему велено. Серый же волк сел близ той золотой решетки и дожидался, покуда пойдет прогуляться в сад королевна Елена Прекрасная. К вечеру, когда солнышко стало гораздо опущаться к западу, почему и в воздухе было не очень жарко, королевна Елена Прекрасная пошла в сад прогуливаться со своими нянюшками и с придворными боярынями. Когда она вошла в сад и подходила к тому месту, где серый волк сидел за решеткою, — вдруг серый волк перескочил через решетку в сад и ухватил королевну Елену Прекрасную, перескочил назад и побежал с нею что есть силы-мочи. Прибежал в чистое поле под зеленый дуб, где его Иван-царевич дожидался, и сказал ему:

— Иван-царевич, садись поскорее на меня, на серого волка!

Иван-царевич сел на него, а серый волк помчал их обоих к государству царя Афрона. Няньки и мамки и все боярыни придворные, которые гуляли в саду с прекрасною королевною Еленою, побежали тотчас во дворец и послали в погоню, чтоб догнать серого волка; однако сколько гонцы ни гнались, не могли нагнать и воротились назад.

Иван-царевич, сидя на сером волке вместе с прекрасною королевною Еленою, возлюбил ее сердцем, а она Ивана-царевича; и когда серый волк прибежал в государство царя Афрона и Ивану-царевичу надобно было отвести прекрасную королевну Елену во дворец и отдать царю, тогда царевич весьма запечалился и начал слезно плакать. Серый волк спросил его:

— О чем ты плачешь, Иван-царевич?

На то ему Иван-царевич отвечал:

— Друг мой, серый волк! Как мне, доброму молодцу, не плакать и не крушиться? Я сердцем возлюбил прекрасную королевну Елену, а теперь должен отдать ее царю Афрону за коня златогривого, а ежели ее не отдам, то царь Афрон обесчестит меня во всех государствах.

— Служил я тебе много, Иван-царевич, — сказал серый волк, — сослужу и эту службу. Слушай, Иван-царевич: я сделаюсь прекрасной королевной Еленой, и ты меня отведи к царю Афрону и возьми коня златогривого; он меня почтет за настоящую королевну. И когда ты сядешь на коня златогривого и уедешь далеко, тогда я выпрошусь у царя Афрона в чистое поле погулять; и как он меня отпустит с нянюшками и с мамушками и со всеми придворными боярынями и буду я с ними в чистом поле, тогда ты меня вспомяни — и я опять у тебя буду.

Серый волк вымолвил эти речи, ударился о сыру землю — и стал прекрасною королевною Еленою, так что никак и узнать нельзя, чтоб то не она была. Иван-царевич взял серого волка, пошел во дворец к царю Афрону, а прекрасной королевне Елене велел дожидаться за городом. Когда Иван-царевич пришел к царю Афрону с мнимою Еленою Прекрасною, то царь вельми возрадовался в сердце своем, что получил такое сокровище, которого он давно желал. Он принял ложную королевну, а коня златогривого вручил Иван-царевичу. Иван-царевич сел на того коня и выехал за город; посадил с собою Елену Прекрасную и поехал, держа путь к государству царя Долмата. Серый же волк живет у царя Афрона день, другой и третий вместо прекрасной королевны Елены, а на четвертый день пришел к царю Афрону проситься в чистом поле погулять, чтоб разбить тоску-печаль лютую. Как возговорил ему царь Афрон:

— Ах, прекрасная моя королевна Елена! Я для тебя все сделаю, отпущу тебя в чистое поле погулять.

И тотчас приказал нянюшкам и мамушкам и всем придворным боярыням с прекрасною королевною идти в чистое поле гулять.

Иван же царевич ехал путем-дорогою с Еленою Прекрасною, разговаривал с нею и забыл было про серого волка; да потом вспомнил:

— Ах, где-то мой серый волк?

Вдруг откуда ни взялся — стал он перед Иваном-царевичем и сказал ему:

— Садись, Иван-царевич, на меня, на серого волка, а прекрасная королевна пусть едет на коне златогривом.

Иван-царевич сел на серого волка, и поехали они в государство царя Долмата. Ехали они долго ли, коротко ли и, доехав до того государства, за три версты от города остановились. Иван-царевич начал просить серого волка:

— Слушай ты, друг мой любезный, серый волк! Сослужил ты мне много служб, сослужи мне и последнюю, а служба твоя будет вот какая: не можешь ли ты оборотиться в коня златогривого наместо этого, потому что с этим златогривым конем мне расстаться не хочется.

Вдруг серый волк ударился о сырую землю — и стал конем златогривым. Иван-царевич, оставя прекрасную королевну Елену в зеленом лугу, сел на серого волка и поехал во дворец к царю Долмату. И как скоро туда приехал, царь Долмат увидел Ивана-царевича, что едет он на коне златогривом, весьма обрадовался, тотчас вышел из палат своих, встретил царевича на широком дворе, поцеловал его во уста сахарные, взял его за правую руку и повел в палаты белокаменные. Царь Долмат для такой радости велел сотворить пир, и они сели за столы дубовые, за скатерти браные; пили, ели, забавлялися и веселилися ровно два дни, а на третий день царь Долмат вручил Ивану-царевичу жар-птицу с золотою клеткою. Царевич взял жар-птицу, пошел за город, сел на коня златогривого вместе с прекрасной королевной Еленою и поехал в свое отечество, в государство царя Выслава Андроновича. Царь же Долмат вздумал на другой день своего коня златогривого объездить в чистом поле; велел его оседлать, потом сел на него и поехал в чистое поле; и лишь только разъярил коня, как он сбросил с себя царя Долмата и, оборотясь по-прежнему в серого волка, побежал и нагнал Ивана-царевича.

— Иван-царевич! — сказал он. — Садись на меня, на серого волка, а королевна Елена Прекрасная пусть едет на коне златогривом.

Иван-царевич сел на серого волка, и поехали они в путь. Как скоро довез серый волк Ивана-царевича до тех мест, где его коня разорвал, он остановился и сказал:

— Ну, Иван-царевич, послужил я тебе довольно верою и правдою. Вот на сем месте разорвал я твоего коня надвое, до этого места и довез тебя. Слезай с меня, с серого волка, теперь есть у тебя конь златогривый, так ты сядь на него и поезжай, куда тебе надобно; а я тебе больше не слуга.

Серый волк вымолвил эти слова и побежал в сторону; а Иван-царевич заплакал горько по сером волке и поехал в путь свой с прекрасною королевною.

Долго ли, коротко ли ехал он с прекрасною королевною Еленою на коне златогривом и, не доехав до своего государства за двадцать верст, остановился, слез с коня и вместе с прекрасною королевною лег отдохнуть от солнечного зною под деревом; коня златогривого привязал к тому же дереву, а клетку с жар-птицею поставил подле себя. Лежа на мягкой траве и ведя разговоры полюбовные, они крепко уснули. В то самое время братья Ивана-царевича, Димитрий и Василий царевичи, ездя по разным государствам и не найдя жар-птицы, возвращались в свое отечество с порожними руками; нечаянно наехали они на своего сонного брата Ивана-царевича с прекрасною королевною Еленою. Увидя на траве коня златогривого и жар-птицу в золотой клетке, весьма на них прельстилися и вздумали брата своего Ивана-царевича убить до смерти. Димитрий-царевич вынул из ножон меч свой, заколол Ивана-царевича и изрубил его на мелкие части; потом разбудил прекрасную королевну Елену и начал ее спрашивать:

— Прекрасная девица! Которого ты государства, и какого отца дочь и как тебя по имени зовут?

Прекрасная королевна Елена, увидя Ивана-царевича мертвого, крепко испугалась, стала плакать горькими слезами и во слезах говорила:

— Я королевна Елена Прекрасная, а достал меня Иван-царевич, которого вы злой смерти предали. Вы тогда б были добрые рыцари, если б выехали с ним в чистое поле да живого победили, а то убили сонного и тем какую себе похвалу получите? Сонный человек — что мертвый!

Тогда Димитрий-царевич приложил свой меч к сердцу прекрасной королевны Елены и сказал ей:

— Слушай, Елена Прекрасная! Ты теперь в наших руках; мы повезем тебя к нашему батюшке, царю Выславу Андроновичу, и ты скажи ему, что мы и тебя достали, и жар-птицу, и коня златогривого. Ежели этого не скажешь, сейчас тебя смерти предам!

Прекрасная королевна Елена, испугавшись смерти, обещалась им и клялась всею святынею, что будет говорить так, как ей велено. Тогда Димитрий-царевич с Васильем-царевичем начали метать жребий, кому достанется прекрасная королевна Елена и кому конь златогривый? И жребий пал, что прекрасная королевна должна достаться Василью-царевичу, а конь златогривый Димитрию-царевичу. Тогда Василий-царевич взял прекрасную королевну Елену, посадил на своего доброго коня, а Димитрий-царевич сел на коня златогривого и взял жар-птицу, чтобы вручить ее родителю своему, царю Выславу Андроновичу, и поехали в путь.

Иван-царевич лежал мертв на том месте ровно тридцать дней, и в то время набежал на него серый волк и узнал по духу Ивана-царевича. Захотел помочь ему — оживить, да не знал, как это сделать. В то самое время увидел серый волк одного ворона и двух воронят, которые летали над трупом и хотели спуститься на землю и наесться мяса Ивана-царевича. Серый волк спрятался за куст, и как скоро воронята спустились на землю и начали есть тело Ивана-царевича, он выскочил из-за куста, схватил одного вороненка и хотел было разорвать его надвое. Тогда ворон спустился на землю, сел поодаль от серого волка и сказал ему:

— Ох ты гой еси, серый волк! Не трогай моего младого детища; ведь он тебе ничего не сделал.

— Слушай, ворон воронович! — молвил серый волк. — Я твоего детища не трону и отпущу здрава и невредима, когда ты мне сослужишь службу: слетаешь за тридевять земель, в тридесятое государство, и принесешь мне мертвой и живой воды.

На то ворон воронович сказал серому волку:

— Я тебе службу эту сослужу, только не тронь ничем моего сына.

Выговоря эти слова, ворон полетел и скоро скрылся из виду. На третий день ворон прилетел и принес с собой два пузырька: в одном — живая вода, в другом — мертвая, и отдал те пузырьки серому волку. Серый волк взял пузырьки, разорвал вороненка надвое, спрыснул его мертвою водою — и тот вороненок сросся, спрыснул живою водою — вороненок встрепенулся и полетел. Потом серый волк спрыснул Иван-царевича мертвою водою — его тело срослося, спрыснул живою водою — Иван-царевич встал и промолвил:

— Ах, куды как я долго спал!

На то сказал ему серый волк:

— Да, Иван-царевич, спать бы тебе вечно, кабы не я; ведь тебя братья твои изрубили и прекрасную королевну Елену, и коня златогривого, и жар-птицу увезли с собою. Теперь поспешай как можно скорее в свое отечество; брат твой, Василий-царевич, женится сегодня на твоей невесте — на прекрасной королевне Елене. А чтоб тебе поскорее туда поспеть, садись лучше на меня, на серого волка; я тебя на себе донесу.

Иван-царевич сел на серого волка; волк побежал с ним в государство царя Выслава Андроновича, и долго ли, коротко ли, — прибежал к городу. Иван-царевич слез с серого волка, пошел в город и, пришедши во дворец, застал, что брат его Василий-царевич женится на прекрасной королевне Елене: воротился с нею от венца и сидит за столом. Иван-царевич вошел в палаты, и как скоро Елена Прекрасная увидала его, тотчас выскочила из-за стола, начала целовать его в уста сахарные и закричала:

— Вот мой любезный жених, Иван-царевич, а не тот злодей, который за столом сидит!

Тогда царь Выслав Андронович встал с места и начал прекрасную королевну Елену спрашивать, что бы такое то значило, о чем она говорила? Елена Прекрасная рассказала ему всю истинную правду, что и как было: как Иван-царевич добыл ее, коня златогривого и жар-птицу, как старшие братья убили его сонного до смерти и как стращали ее, чтоб говорила, будто все это они достали. Царь Выслав весьма осердился на Димитрия и Василья царевичей и посадил их в темницу; а Иван-царевич женился на прекрасной королевне Елене и начал с нею жить дружно, полюбовно, так что один без другого ниже единой минуты пробыть не могли.

(2 оценок, среднее: 5,00 из 5, вы еще не оценили)

Загрузка…