В детстве будущий классик помогал отцу в Таганроге заниматься семейным бизнесом — торговать в бакалейной лавке. Сырные и сахарные головы, аравийский кофе, прованские масла — чего там только не было!
Через много лет Антон Павлович скажет: «Кто не придает должного значения питанию, не может считаться по-настоящему интеллигентным человеком». И подтвердит это своим творчеством.
Е. Мациевский. Иллюстрация к рассказу «Глупый француз».
Закуска
Рассказ «Сирена» (1887) о буднях судебных чиновников — настоящее гастрономическое откровение:
«Самая лучшая закуска, ежели желаете знать, селедка. Съели вы ее кусочек с лучком и с горчичным соусом, сейчас же, благодетель мой, пока еще чувствуете в животе искры, кушайте икру… потом простой редьки с солью, потом опять селедки… объедение!»
В пьесе «Иванов», написанной в том же году, герои с неменьшим смаком обсуждают закуску:
«Селедочка, матушка, всем закускам закуска. …Ну нет, огурец лучше… Ученые с сотворения мира думают и ничего умнее соленого огурца не придумали…»
Или, например, вот так, записывайте рецепт: «взять икры паюсной четверку, две луковочки зеленого лучку, прованского масла, смешать все это и, знаешь, этак… поверх всего лимончиком. Смерть! От одного аромата угоришь».
А после правильной закуски нет ничего лучше, как в морозный январский денек отведать «щей горячих, огневых», или «борщок из свеклы на хохлацкий манер, с ветчинкой и с сосисками», или «рассольник из потрохов и молоденьких почек».
Пальчики оближешь!
Антон Павлович знал толк в рыбалке.
Караси в сметане
Страстная любовь к рыбалке у Чехова — тоже с детства. Гимназист при каждой возможности бежал на берег Таганрогского залива, прихватив удочку, керосинку и сковородку — нажарить бычков. А Чехов-писатель посвятил не один рассказ рыбной ловле: «Налим», «На реке», «Рыбье дело» — остроумный «трактат советов рыболовам», подсоленный тонким чеховским юмором. Стоит ли удивляться, что в Мелихово он приобрел пруд для разведения карасей. Жареные в сметане — одно из самых его любимых блюд.
Десерт
Обед без десерта Антон Павлович не признавал. В письме к писательнице Марии Киселевой — владелице усадьбы Бабкино, где семья Чеховых проводила лето в 1885-1887 годах, сетовал:
«… приехав домой, я сильно пожалел, что этот путь был обратным: кабинет мой показался мне противным, а обед подали такой (нас не ждали), что я с тоской вспомнил о Ваших художественных варениках».
Домашний мармелад, варенье из вишни — что может быть лучше! Вишня в чеховских произведениях — символ жизненной силы и процветания. В Мелихово писатель высадил большой вишневый сад, обессмертив его в названии великой пьесы. А еще знаток десертов обожал блины:
«Печенье блинов есть дело исключительно женское… это не простое поливание горячих сковород жидким тестом, а священнодействие, целая сложная система, где существуют свои верования, традиции, язык…».
В рассказе «Глупый француз» клоун Генри Пуркуа зашел в московский трактир Тестова позавтракать. И в ожидании своего заказа засмотрелся на господина, «приготовлявшегося есть блины». Тот съел столько блинов с икрой, обильно политых маслом, что бедный Генри Пуркуа был уверен: мужчина решил покончить жизнь самоубийством:
«Разве один человек может съесть так много теста?.. Бедняга… Или он болен и не замечает своего опасного состояния, или же он делает всё это нарочно… с целью самоубийства… О, страна чудес!» — заключил потрясенный француз.
Чехов в Мелихово. 1892 год.
МЕСТО ВСТРЕЧИ
Крыжовник в Мелихово, оливье в «Эрмитаже»
В Мелихово у Чеховых был солидный огород, где они выращивали тыквы. Вообще дачный образ жизни был Антону Павловичу по душе:
«…урожай на ягоды необычайный. До сих пор никак не можем одолеть крыжовника и малину. Жрем до отвала. Грибов не было, но в августе появились. Ежедневно хожу с братом и приношу множество».
Много гастрономических подробностей и в дневниках писателя:
«Вот наше меню: селянка из осетрины по-польски, супрем из пулярд с трюфелем, жаркое, фазаны, редька. Вина: Бессарабское Кристи, Губонинское, Cognac и Абрикотин. Жду его обязательно…».
Часто в записных книжках отмечал Чехов званые обеды:
«Обед. Блины у Солдатенкова. Поехали к Левитану. Купили картин на 1110 р… Обед в «Континентале». Скучно и нелепо… Обед у гр. Орлова-Давыдова. Толстые, ленивые лакеи, невкусные котлеты, чувствуется масса денег…».
И, конечно, Антон Павлович уважал застолья с хорошей кухней в уютных московских ресторанах. Пожалуй, чаще всего Чехов обедал в «Эрмитаже» — здании на углу Петровского бульвара и Неглинной улицы, где сегодня располагается «Школа современной пьесы». Заведение принадлежало московскому купцу Якову Пегову и французскому кулинару Люсьену Оливье (да-да, тому самому, знаменитому автору легендарного салата) и было излюбленным местом интеллектуальной элиты.
МЕНЮ «ОБЕД ДЛЯ АНТОНА ПАВЛОВИЧА»
- Сельдь провесная
- Рассольник из потрохов
- Лещ, запеченный с капустой
- Пирог с вишневым вареньем
Сельдь провесная
Ингредиенты: сельдь — 3 кг, на кило сельди (непотрошеной) — 2,5 ст. л. соли, 1/2 ст. л. сахара, лавровый лист и душистый перец — по вкусу.
Рецепт: Перемолоть лавровый лист и перец, смешать с солью и сахаром. Сельдь положить в смесь с одной стороны, а потом перевернуть. Можно удалить жабры и еще примерно чайную ложку засыпать в брюхо через жаберные крышки. Положить в подходящую посуду, засыпать сверху оставшуюся смесь и оставить на пару дней под гнетом. Далее рыбу сполоснуть в холодной воде и вывесить в прохладном месте еще на пару дней. Можно вывесить предварительно потрошеную и обезглавленную сельдь. После того, как рыба повисит, протереть ее салфеткой и хранить до 10 дней на полке холодильника в бумаге. Подавать с бородинским хлебушком и лучком — лучшая закуска!
Рассольник из потрохов
Ингредиенты: куриные потроха (желудки и сердца) — 600-700г, соленые огурцы — 4-5 среднего размера, стакан огуречного рассола, 6-7 средних картофелин, перловка — 1/3 стакана, морковь — 1шт., соль, черный перец, лавровый лист. — 2 шт., стебли или корни петрушки и сельдерея — по вкусу.
Рецепт: Нарезать на небольшие кусочки сердца и желудки. Потроха тщательно промыть под проточной водой. Налить в кастрюлю воду, положить в нее потроха, засыпать перловку и поставить на сильный огонь до закипания. Пока вода закипает, взять стебли сельдерея и петрушки, разрезать их на куски, связать все вместе белой ниткой. Можно также использовать корни петрушки и сельдерея, нарезанные крупной соломкой. Порезать лук. Морковь натереть на крупной терке. Когда вода закипит, снять шумовкой пену и кинуть в бульон связанные стебли петрушки и сельдерея. Нарезать картофель кубиками, и когда перловка уже почти сварилась — положить в суп картошку. На растительном масле обжарить морковь и лук. Зажарку положить в суп. Огурцы нарезать тонкой соломкой. В той же сковороде, где обжаривались лук с морковью, минут 10-15 тушить нарезанные соленые огурцы, добавить половину стакана огуречного рассола. Положить огурцы в суп, добавить лавровый лист, для «крепости» можно добавить оставшийся огуречный рассол. Дать минут 10 покипеть. Подавать со сметаной.
Лещ, запеченный с капустой
Ингредиенты: лещ — 1-1,5 кг, квашеная капуста — 2 стак., репчатый лук — 2 шт., тертый сыр — 1/2 стак., сливочное масло — 50 г, сметана — 1 стак., панировочные сухари.
Рецепт: Леща очистить, выпотрошить, промыть в холодной воде. Приготовить начинку: капусту смешать с шинкованным луком, посолить, поперчить. Обжарить капусту до готовности в кастрюле, добавив сливочное масло. Этой начинкой фаршировать леща, брюшко зашить. Уложить леща на сковороду или в форму, залить сметанным соусом, обсыпать тертым сыром и запечь в разогретой духовке до образования румяной корочки.
Пирог с вишневым вареньем
Ингредиенты: мука — 2-3 стак., вишневое варенье без косточек — 500 г, вода — 2 ст. л. сливочное крестьянское масло — 200 г, сахар — 250 г, молоко — 100 мл, яйца — 3 шт., разрыхлитель — 2 ч. л., соль — щепотка, ванилин — 1 пакетик, винный уксус.
Рецепт: В чашу миксера выложить размягченное сливочное масло, 125 г сахара, соль. Массу тщательно взбить до однородности. Постепенно добавлять по одному желтки яиц. В отдельной посуде смешать ванилин, разрыхлитель, муку и молоко. Вымесить до однородности. Полученную смесь соединить с яично-маслянистой массой. Хорошо вымесить получившееся тесто. В отдельной чаше взбить белки с винным уксусом до образования густой пышной пены и замешать в тесто. Готовое тесто выложить в смазанную маслом теплую форму, разровнять руками. Сверху выложить вишневое варенье, посыпать оставшимся сахаром. Поставить в духовку и выпекать 40-50 минут до готовности.
*Рассказ «Сирена»(1887).
Выдержки из рассказа А.П.Чехова «Сирена»:
«— Все мы сейчас желаем кушать, потому что утомились и уже четвертый час, но это, душа моя Григорий Саввич, не настоящий аппетит. Настоящий, волчий аппетит, когда, кажется, отца родного съел бы, бывает только после физических движений, например, после охоты с гончими, или когда отмахаешь на обывательских верст сто без передышки. Тоже много значит и воображение-с. Ежели, положим, вы едете с охоты домой и желаете с аппетитом пообедать, то никогда не нужно думать об умном; умное да ученое всегда аппетит отшибает. Сами изволите знать, философы и ученые насчет еды самые последние люди и хуже их, извините, не едят даже свиньи. Едучи домой, надо стараться, чтобы голова думала только о графинчике да закусочке. Я раз дорогою закрыл глаза и вообразил себе поросеночка с хреном, так со мной от аппетита истерика сделалась. Ну-с, а когда вы въезжаете к себе во двор, то нужно, чтобы в это время из кухни пахло чем-нибудь этаким, знаете ли…
— Жареные гуси мастера пахнуть, — сказал почетный мировой, тяжело дыша.
— Не говорите, душа моя Григорий Саввич, утка или бекас могут гусю десять очков вперед дать. В гусином букете нет нежности и деликатности. Забористее всего пахнет молодой лук, когда, знаете ли, начинает поджариваться и, понимаете ли, шипит, подлец, на весь дом. Ну-с, когда вы входите в дом, то стол уже должен быть накрыт, а когда сядете, сейчас салфетку за галстук и не спеша тянетесь к графинчику с водочкой. Да ее, мамочку, наливаете не в рюмку, а в какой-нибудь допотопный дедовский стаканчик из серебра или в этакий пузатенький с надписью «его же и монаси приемлют», и выпиваете не сразу, а сначала вздохнете, руки потрете, равнодушно на потолок поглядите, потом этак не спеша, поднесете ее, водочку-то, к губам и — тотчас же у вас из желудка по всему телу искры…
Секретарь изобразил на своем сладком лице блаженство.
— Искры… — повторил он, жмурясь. — Как только выпили, сейчас же закусить нужно.
— Послушайте, — сказал председатель, поднимая глаза на секретаря, — говорите потише! Я из-за вас уже второй лист порчу.
— Ах, виноват-с, Петр Николаич! Я буду тихо, — сказал секретарь и продолжал полушёпотом: — Ну-с, а закусить, душа моя Григорий Саввич, тоже нужно умеючи. Надо знать, чем закусывать. Самая лучшая закуска, ежели желаете знать, селедка. Съели вы ее кусочек с лучком и с горчичным соусом, сейчас же, благодетель мой, пока еще чувствуете в животе искры, кушайте икру саму по себе или, ежели желаете, с лимончиком, потом простой редьки с солью, потом опять селедки, но всего лучше, благодетель, рыжики соленые, ежели их изрезать мелко, как икру, и, понимаете ли, с луком, с прованским маслом… объедение! Но налимья печенка — это трагедия!
— М-да… — согласился почетный мировой, жмуря глаза. — Для закуски хороши также, того… душоные белые грибы…
— Да, да, да… с луком, знаете ли, с лавровым листом и всякими специями. Откроешь кастрюлю, а из нее пар, грибной дух… даже слеза прошибает иной раз! Ну-с, как только из кухни приволокли кулебяку, сейчас же, немедля, нужно вторую выпить.
— Иван Гурьич! — сказал плачущим голосом председатель. — Из-за вас я третий лист испортил!
— Чёрт его знает, только об еде и думает! — проворчал философ Милкин, делая презрительную гримасу. — Неужели, кроме грибов да кулебяки, нет других интересов в жизни?
— Ну-с, перед кулебякой выпить, — продолжал секретарь вполголоса; он уже так увлекся, что, как поющий соловей, не слышал ничего, кроме собственного голоса. — Кулебяка должна быть аппетитная, бесстыдная, во всей своей наготе, чтоб соблазн был. Подмигнешь на нее глазом, отрежешь этакий кусище и пальцами над ней пошевелишь вот этак, от избытка чувств. Станешь ее есть, а с нее масло, как слезы, начинка жирная, сочная, с яйцами, с потрохами, с луком…
Секретарь подкатил глаза и перекосил рот до самого уха. Почетный мировой крякнул и, вероятно, воображая себе кулебяку, пошевелил пальцами.
— Это чёрт знает что… — проворчал участковый, отходя к другому окну.
— Два куска съел, а третий к щам приберег, — продолжал секретарь вдохновенно. — Как только кончили с кулебякой, так сейчас же, чтоб аппетита не перебить, велите щи подавать… Щи должны быть горячие, огневые. Но лучше всего, благодетель мой, борщок из свеклы на хохлацкий манер, с ветчинкой и с сосисками. К нему подаются сметана и свежая петрушечка с укропцем. Великолепно также рассольник из потрохов и молоденьких почек, а ежели любите суп, то из супов наилучший, который засыпается кореньями и зеленями: морковкой, спаржей, цветной капустой и всякой тому подобной юриспруденцией.
— Да, великолепная вещь… — вздохнул председатель, отрывая глаза от бумаги, но тотчас же спохватился и простонал: — Побойтесь вы бога! Этак я до вечера не напишу особого мнения! Четвертый лист порчу!
— Не буду, не буду! Виноват-с! — извинился секретарь и продолжал шёпотом: — Как только скушали борщок или суп, сейчас же велите подавать рыбное, благодетель. Из рыб безгласных самая лучшая — это жареный карась в сметане; только, чтобы он не пах тиной и имел тонкость, нужно продержать его живого в молоке целые сутки.
— Хорошо также стерлядку кольчиком, — сказал почетный мировой, закрывая глаза, но тотчас же, неожиданно для всех, он рванулся с места, сделал зверское лицо и заревел в сторону председателя: — Петр Николаич, скоро ли вы? Не могу я больше ждать! Не могу!
— Дайте мне кончить!
— Ну, так я сам поеду! Чёрт с вами!
Толстяк махнул рукой, схватил шляпу и, не простившись, выбежал из комнаты. Секретарь вздохнул и, нагнувшись к уху товарища прокурора, продолжал вполголоса:
— Хорош также судак или карпий с подливкой из помидоров и грибков. Но рыбой не насытишься, Степан Францыч; это еда несущественная, главное в обеде не рыба, не соусы, а жаркое. Вы какую птицу больше обожаете?
Товарищ прокурора сделал кислое лицо и сказал со вздохом:
— К несчастью, я не могу вам сочувствовать: у меня катар желудка.
— Полноте, сударь! Катар желудка доктора выдумали! Больше от вольнодумства да от гордости бывает эта болезнь. Вы не обращайте внимания. Положим, вам кушать не хочется или тошно, а вы не обращайте внимания и кушайте себе. Ежели, положим, подадут к жаркому парочку дупелей, да ежели прибавить к этому куропаточку или парочку перепелочек жирненьких, то тут про всякий катар забудете, честное благородное слово. А жареная индейка? Белая, жирная, сочная этакая, знаете ли, вроде нимфы…
— Да, вероятно, это вкусно, — сказал прокурор, грустно улыбаясь. — Индейку, пожалуй, я ел бы.
— Господи, а утка? Если взять молодую утку, которая только что в первые морозы ледку хватила, да изжарить ее на противне вместе с картошкой, да чтоб картошка была мелко нарезана, да подрумянилась бы, да чтоб утиным жиром пропиталась, да чтоб…
Философ Милкин сделал зверское лицо и, по-видимому, хотел что-то сказать, но вдруг причмокнул губами, вероятно, вообразив жареную утку, и, не сказав ни слова, влекомый неведомою силой, схватил шляпу и выбежал вон.
— Да, пожалуй, я поел бы и утки… — вздохнул товарищ прокурора.
Председатель встал, прошелся и опять сел.
— После жаркого человек становится сыт и впадает в сладостное затмение, — продолжал секретарь. — В это время и телу хорошо и на душе умилительно. Для услаждения можете выкушать рюмочки три запеканочки.
Председатель крякнул и перечеркнул лист.
— Я шестой лист порчу, — сказал он сердито. — Это бессовестно!
— Пишите, пишите, благодетель! — зашептал секретарь. — Я не буду! Я потихоньку. Я вам по совести, Степан Францыч, — продолжал он едва слышным шёпотом, — домашняя самоделковая запеканочка лучше всякого шампанского. После первой же рюмки всю вашу душу охватывает обоняние, этакий мираж, и кажется вам, что вы не в кресле у себя дома, а где-нибудь в Австралии, на каком-нибудь мягчайшем страусе…
— Ах, да поедемте, Петр Николаич! — сказал прокурор, нетерпеливо дрыгнув ногой.
— Да-с, — продолжал секретарь. — Во время запеканки хорошо сигарку выкурить и кольца пускать, и в это время в голову приходят такие мечтательные мысли, будто вы генералиссимус или женаты на первейшей красавице в мире, и будто эта красавица плавает целый день перед вашими окнами в этаком бассейне с золотыми рыбками. Она плавает, а вы ей: «Душенька, иди поцелуй меня!»
— Петр Николаич! — простонал товарищ прокурора.
— Да-с, — продолжал секретарь. — Покуривши, подбирайте полы халата и айда к постельке! Этак ложитесь на спинку, животиком вверх, и берите газетку в руки. Когда глаза слипаются и во всем теле дремота стоит, приятно читать про политику: там, глядишь, Австрия сплоховала, там Франция кому-нибудь не потрафила, там папа римский наперекор пошел — читаешь, оно и приятно.
Председатель вскочил, швырнул в сторону перо и обеими руками ухватился за шляпу. Товарищ прокурора, забывший о своем катаре и млевший от нетерпения, тоже вскочил.
— Едемте! — крикнул он.
— Петр Николаич, а как же особое мнение? — испугался секретарь. — Когда же вы его, благодетель, напишете? Ведь вам в шесть часов в город ехать!
Председатель махнул рукой и бросился к двери. Товарищ прокурора тоже махнул рукой и, подхватив свой портфель, исчез вместе с председателем. Секретарь вздохнул, укоризненно поглядел им вслед и стал убирать бумаги.»
Русская классика, несомненно, даст фору любой западной литературе по количеству съеденного на ее страницах. А среди явных лидеров по описанию гастрономических наслаждений явно лидируют Николай Васильевич Гоголь и Антон Павлович Чехов, который слыл гурманом. Его произведения — настоящие путеводители по аппетитным, изысканным кушаньям.
«Ну-с, когда вы входите в дом, то стол уже должен быть накрыт, а когда сядете, сейчас салфетку за галстук и не спеша тянетесь к графинчику с водочкой.
Самая лучшая закуска, ежели желаете знать, селедка. Съели вы ее кусочек с лучком и с горчичным соусом, сейчас же, благодетель мой, пока еще чувствуете в животе искры, кушайте икру саму по себе или, ежели желаете, с лимончиком, потом простой редьки с солью, потом опять селедки, но всего лучше, благодетель, рыжики соленые, ежели их изрезать мелко, как икру, и, понимаете ли, с луком, с прованским маслом… объедение! Но налимья печенка — это трагедия!
Ну-с, как только из кухни приволокли кулебяку, сейчас же, немедля, нужно вторую выпить.
Кулебяка должна быть аппетитная, бесстыдная, во всей своей наготе, чтоб соблазн был. Подмигнешь на нее глазом, отрежешь этакий кусище и пальцами над ней пошевелишь вот этак, от избытка чувств. Станешь ее есть, а с нее масло, как слезы, начинка жирная, сочная, с яйцами, с потрохами, с луком…
Как только кончили с кулебякой, так сейчас же, чтоб аппетита не перебить, велите щи подавать… Щи должны быть горячие, огневые. Но лучше всего, благодетель мой, борщок из свеклы на хохлацкий манер, с ветчинкой и с сосисками. К нему подаются сметана и свежая петрушечка с укропцем. Великолепно также рассольник из потрохов и молоденьких почек, а ежели любите суп, то из супов наилучший, который засыпается кореньями и зеленями: морковкой, спаржей, цветной капустой и всякой тому подобной юриспруденцией.
Как только скушали борщок или суп, сейчас же велите подавать рыбное, благодетель. Из рыб безгласных самая лучшая — это жареный карась в сметане.
Но рыбой не насытишься, это еда несущественная, главное в обеде не рыба, не соусы, а жаркое. Ежели, положим, подадут к жаркому парочку дупелей, да ежели прибавить к этому куропаточку или парочку перепелочек жирненьких, то тут про всякий катар забудете, честное благородное слово. А жареная индейка? Белая, жирная, сочная этакая, знаете ли, вроде нимфы…
После жаркого человек становится сыт и впадает в сладостное затмение. В это время и телу хорошо и на душе умилительно. Для услаждения можете выкушать рюмочки три запеканочки.(Запеканка — водка с медом, настоянная на пряностях в печи, в замазанной наглухо посуде). Домашняя самоделковая запеканочка лучше всякого шампанского. После первой же рюмки всю вашу душу охватывает обоняние, этакий мираж, и кажется вам, что вы не в кресле у себя дома, а где-нибудь в Австралии, на каком-нибудь мягчайшем страусе…
Во время запеканки хорошо сигарку выкурить и кольца пускать, и в это время в голову приходят такие мечтательные мысли, будто вы генералиссимус или женаты на первейшей красавице в мире, и будто эта красавица плавает целый день перед вашими окнами в этаком бассейне с золотыми рыбками. Она плавает, а вы ей: «Душенька, иди поцелуй меня!».
Антон Чехов.
источник