Рассказ что случилось с тимми

Консультанты
пособия: Моника Л. Фергусон, M.S.; Майкл
Л. Хардман, Ph. D. (Monica
L.
Ferguson,
Michael
L.
Hardman)

Перевод
А.Ивановой

О
книге

“Что случилось с
Тимми?”
рассказывает историю о восьмилетней
девочке Кейт, которая узнала о том, что
значит иметь ограниченные возможности,
познакомившись с Тимми, мальчиком с
задержкой умственного развития. Когда
Кейт впервые встретила Тимми, ей было
неуютно, потому что он выглядел, говорил
и двигался по-другому. Разговор с
мамой помог Кейт узнать, что дети с
инвалидностью очень похожи на других
детей, несмотря на то, что они другие.
Так как Кейт дружит с Тимми, она растет,
понимая, что действительно и Тимми, и
она получают удовольствие от одних и
тех же вещей – например, они оба питают
любовь баскетболу!

Благодаря вполне
реалистичным героям книги Что
случилось с Тимми,
дети начинают
понимать важные вещи, которые помогают
установить отношения с другими людьми.

Основные
идеи книги

У каждого из нас есть
то, чем мы можем дать другим; каждый из
нас может изменить мир.

Мы все появляемся на
этот свет разными. Одни дети артистичны,
другие спортивны. Третьи – не могут
хорошо видеть или слышать. Некоторые
учатся не так быстро, как остальные.
Сосредоточьтесь на том, что люди могут
делать, а не на том, чего они не могут.

• Все дети хотят одного
  и того же – они хотят нравиться, быть
  принятыми и иметь друзей.

• Дружба учит нас тому,
  что мы все во многом похожи: тем, что
  нам нравится или не нравится.

• Важно задавать вопросы
  и выражать свои чувства.

• Задавая вопросы и
  высказывая свои ощущения, мы узнаем
  новое о себе и других.

• Быть сильным и иметь
  смелость быть другом.

Ученикам необходимо
мужество, чтобы не замечать различия и
стать внимательными и заботливыми по
отношению к своим друзьям.

Это пособие предназначено
учителям для совместного обсуждения
книги с детьми. В пособии вы найдете
подсказки для представления книги,
примеры вопросов для обсуждения и
занятий, которые помогут понять различия
и создать в классе такую атмосферу, где
все ученики чувствуют себя принятыми,
а также узнать, какую поддержку можно
оказывать людям с инвалидностью, чтобы
они смогли быть частью сообщества.

Издательство Литтл,
Браун и Компания

Более полная информация
на сайте www.twbookmark.com/children

Введение

По статистике Департамента
образования Соединенных Штатов,
приблизительно 10 процентов учеников,
которые учатся в общеобразовательных
школах США, имеют инвалидность.

Как правило, эти виды
инвалидности можно классифицировать
следующим образом:

• Умственная
  задержка или задержка в развитии –
  Сложности с познанием новых вещей,
  таких как домашнее задание, игры,
  общение.

• Трудности
  в обучении – Сложности с чтением,
  правописанием, пониманием, восприятием
  информации на слух, математическими
  вычислениями.

• Физическая
  инвалидность – Сложности с активной
  деятельностью, такой как ходьба,
  переноска учебников, переворачивание
  страниц, использование карандашей.

• Нарушение
  слуха – Неспособность слышать звуки
  различной степени громкости, что
  отражается на восприятии информации,
  речи, участии в классной дискуссии.

• Нарушение
  зрения – Неспособность видеть в разной
  степени, что отражается на подвижности,
  чтении, наблюдением за активностью
  класса, участии в спортивных играх.

• Нарушения
  в поведении и эмоциональном состоянии
  – Сложности с соблюдением правил,
  контролем за эмоциями, такими как
  злость, приспособление поведения к
  общепринятому, что влияет на отношения
  с другими детьми.

Каким бы ни было это
особое состояние, дети с инвалидностью
чаще чувствуют себя «отличными» от их
здоровых одноклассников. В свою очередь,
такое восприятие может заставить
школьников избегать контактов или
наоборот дразнить своих одноклассников
с ограниченными возможностями. Часто
учителя не в состоянии помочь детям
понять, принять и включить тех, кто
отличается. Одна из целей создания
инклюзивного класса – способствовать
пониманию и терпимости путем ежедневного
взаимодействия детей с инвалидностью
и без. Поскольку детям предстоит учиться
вместе, им следует помочь осознать
значительное сходство, научиться ценить
таланты и способности каждого одноклассника
с инвалидностью и без, принимать и даже
подчеркивать уникальные различия,
которые делают каждого человека
индивидуальностью.

Совместное
обсуждение истории

Книга
“Что
случилось с Тимми?”
– хороший способ
представления и обсуждения темы отношений
между одноклассниками с инвалидностью
и без инвалидности. Вы могли бы предложить
детям книгу, когда вас беспокоит поведение
по отношению к детям с инвалидностью,
которые учатся в вашем классе или школе.
Вы можете читать и обсуждать книгу,
чтобы дать возможность и помочь школьникам
лучше понять и чувствовать себя более
комфортно с ребятами, у которых есть
ограничения, которых они встречают вне
школы или в другом классе. Эта книга
подходит для чтения вслух и обсуждения
со всей группой. Представьте книгу в
любой форме, которая лучше всего подойдет
школьникам за то время, что у вас есть.

Основные
цели изучения книги

Изучение книги
позволяет школьникам:

• Понять
  инвалидность и принять одноклассников
  с ограничениями.

• Научиться
  уважать индивидуальные человеческие
  различия.

• Заложить
  основу для доброжелательных отношений
  со всеми одноклассниками, как с
  инвалидностью, так и без.

• Осознать,
  что задавать вопросы важно и что это
  приветствуется.

Предварительное
представление книги

Покажите ученикам
обложку и прочитайте вслух название
“Что
случилось с Тимми?”.
Попросите
учеников по названию предположить, о
чем может быть эта история. Если дети
сначала сосредоточились на болезни,
подскажите им и попробуйте подвести их
к понятию инвалидности как ограниченных
возможностей.

Развивайте тему с
помощью таких вопросов, как:

• Как
  вы думаете, кто мог бы задать этот вопрос
  («Что случилось с Тимми»)?

• Почему
  вы думаете, что именно он спросил это?

• Вы
  кому-нибудь задавали подобный вопрос?

Напомните детям,
чтобы они слушали внимательно, чтобы
узнать, кто спросил, Что случилось с
Тимми? и какой ответ получил.

Чтение
книги вслух

Заранее поверхностно
ознакомьтесь с книгой на наличие новых
слов, чтобы затем представить ее и
обсудить со школьниками. Установите
время для чтения (без остановок) около
15 минут. Это довольно долгая история
для маленьких детей. При чтении книги
в детском саду, возможно, вам придется
перефразировать или пропустить что-то,
чтобы удержать их внимание. Учителя, по
необходимости, должны сделать
дополнительные поправки в объяснениях
или терминологии.

Обсуждение
истории

Иногда нужно прервать
чтение, чтобы проверить, понимают ли
вас дети, и обсудить сюжет. После того,
как вы прочитаете книгу, подтвердите
или поправьте замечания детей.

Сделайте обзор героев
и событий при помощи вопросов:

• Кто
  такая Кейт? Как бы вы ее описали?

• Кто
  такой Тимми? Как бы вы описали его?

• Что
  «не так» с Тимми?

• У
  Тимми есть инвалидность – задержка
  умственного развития. Что значит иметь
  инвалидность?

• Какие
  виды инвалидности вы знаете?

• Есть
  ли у вас вопросы об инвалидности?

• Какие
  чувства могут испытывать люди с
  инвалидностью?

• Сначала
  Кейт некомфортно себя чувствовала по
  отношению к Тимми. Как вы думаете, почему
  она так себя чувствовала?

• Как
  изменились чувства Кейт по отношению
  к Тимми?

• Что
  помогло Кейт изменить ее чувства по
  отношению к Тимми?

• Чем
  Тимми похож на любого другого ребенка?

• Какие
  у Тимми проблемы из-за его инвалидности?

• Рисковала
  ли Кейт, когда пригласила Тимми поиграть
  в баскетбол с ее друзьями? Почему?

• Как
  еще Кейт могла помочь Тимми, чтобы его
  приняли другие дети?

• Как
  бы вы обошлись с человеком, у которого
  есть инвалидность? Почему?

• Что
  в этой истории поможет нам всем стать
  лучше, поскольку мы работаем и играем
  вместе?

• Почему
  важно задавать вопросы?

Далее мы предлагает
задания, которые помогут укрепить и
расширить познавательные возможности
из этой истории. Адаптируйте задания
согласно возрасту и возможностям вашей
группы.

Что
во мне особенного?

Помогите детям распознать
и порадоваться их собственным уникальным
качествам и поделиться ими друг с другом.
Определите формат или дайте детям право
выбора. Маленькие дети лучше всего могут
выразить себя через творчество. Попросите
их нарисовать рисунок, который показывает
«что во мне особенного», а затем подпишите
заголовок, который объясняет нарисованное.
При выборе уникальных качеств, подтолкните
детей на мысль, что это не только внешность
(рыжие волосы, темные глаза), но и то, что
они могут делать и чем могут гордиться,
например, занятия спортом, хорошая
работа в школе, множество друзей. Найдите
время, чтобы обсудить рисунки детей с
одноклассниками, а затем эти рисунки
можно вывесить на стенде.

Некоторые дети постарше
предпочитают также «нарисовать» свои
уникальные качества. Предложите им
написать песню или стихотворение на
тему «что во мне особенного», написать
автобиографию, создать видеоролик, что
и продемонстрирует их навыки и таланты.

Узнай
меня

Эта игра поможет детям
узнать, что лучший путь узнать других
– просто поговорить с ними. Заодно игра
поможет развивать языковые навыки.

Разделите детей на
пары, посадив рядом детей, которые не
так хорошо знают друг друга. Попросите
каждую пару повернуться лицом друг к
другу и задать вопросы о том, что им
нравится, что не нравится, какие у них
любимые занятия и т.д.

Заранее поработайте
с классом и составьте такие вопросы,
как, например:

• Когда
  у тебя день рождения?

• Сколько
  у тебя братьев/сестер/домашних животных?

• Какие
  твои любимые занятия/еда/цвет?

• Что
  тебе больше все нравится в школе?

• Что
  тебе больше всего не нравится в школе?

• В
  чем ты имеешь успехи?

• В
  чем бы тебе хотелось преуспеть?

Попросите учеников
записать ответы, а затем найти то, чем
они похожи и чем отличаются. Также
попросите каждую пару учеников поработать
друг с другом и написать пару абзацев,
в которых описываются их сходства и
различия. Соберите всех вместе, чтобы
обсудить то, что они узнали от своих
одноклассников, задавая им вопросы.

Чудесный
мир различий

Пригласите небольшую
группу учеников или весь класс к участию
над созданием плаката, в котором показаны
различия людей – по внешности,
способностям, интересам, и культуре.
Позвольте ученикам пофантазировать.
Они могут рисовать карандашами или
красками на больших листах бумаги,
использовать картинки из старых журналов.
Убедитесь, что образы детей-инвалидов
на иллюстрациях имеют положительную
окраску. Организуйте работу в соответствии
с возрастом группы. Готовый плакат можно
разместить в классе или коридоре.

Правила
нашего класса

Сфокусируйте внимание
учеников на их роли и ответственности
при создании атмосферы в классе, где
каждый чувствует себя принятым и частью
«общего целого». Привлеките учеников
к созданию «правил класса», которые
помогут регулировать их поведение и
научиться с уважением относиться друг
к другу. Чтобы активизировать участие
всех, сделайте так, чтобы ученики сначала
обсуждали правила в маленьких группах.
Затем соберите группы вместе, чтобы
обсудить их предложения и составить
общие правила общим согласием или
голосованием. Окончательный список
правил можно вывесить в классе как
напоминание.

Разведчики
талантов

Цель этого занятия –
поддержать стремление школьников лучше
узнать одноклассников для улучшения
совместной работы, выявления скрытых
талантов. Составьте форму для «отчета
разведчика талантов», который дети
могут заполнить, чтобы обсудить в классе.
Проследите, чтобы убедиться, что все
ученики получают поддержку своим
талантам.

«Включающее»
сообщество

Расширьте обсуждение,
подведя учеников к вопросу о том, как в
вашем городе люди с ограниченными
возможностями включены в его общественную
жизнь. Если это, возможно, прогуляйтесь
с учениками, чтобы посмотреть есть ли
пандусы у зданий, парковочные места для
инвалидов, подъемники в автобусах для
людей на колясках. (Заранее запланируйте
маршрут, где класс сможет увидеть такие
примеры). Или посетите с учениками семьи
людей с инвалидностью, чтобы узнать
есть ли у них нужные приспособления.
Поговорив с родителями, дети могут
узнать, как относятся на работе к
сотрудникам с ограниченными возможностями.
Попросите учеников сделать плакаты,
объявления, или путеводители, используя
информацию, которую они узнали.

Соседние файлы в предмете [НЕСОРТИРОВАННОЕ]

• #
• #
• #
• #
• #
• #
• #
• #
• #
• #
• #

(12) Мария Шривер: «Что случилось с Тимми?»

Жила-была девочка, которую звали Кейт, и которая была очень любопытной. Ей было любопытно все. С самого детства она спрашивала маму и папу обо всем, что ее интересовало – начиная с «Откуда берутся дети?» и заканчивая «Что такое Рай?». Она хотела получить ответ на каждый вопрос, и когда она его получала, то не могла дождаться, когда можно будет рассказать об этом своим друзьям.

Однажды Кейт с мамой пошли в парк, и Кейт заметила мальчика, которого никогда не видела прежде. Она уставилась на него. Ей было забавно смотреть на этого мальчика. Как и у нее, у него были каштановые волосы, нос в веснушках, одет он был как ее братья – в футболку и шорты, но почему-то он выглядел как все. Его лицо было более плоским, чем у других детей, и он носил очки, которые криво сидели на его лице. Его ноги были вывернуты внутрь, и ходил он, слегка прихрамывая. Когда он чеканил мячик, у него получалось не так хорошо, как у других детей, которых она знала.

Рядом на лавочке сидела симпатичная женщина и радостно наблюдала за ним. Кейт предположила, что это, должно быть, мама мальчика, потому что когда он закончил играть, она похлопала ему и крепко обняла.

Мальчик засмеялся и гордо и громко сказал:

– У меня получается, у меня получается, мам!

А затем он снова продолжил играть.

Волнение мальчика изумило Кейт. Ей стало еще интереснее, когда ее мама подошла поговорить с мальчиком и его мамой. Казалось, женщины будут говорить часами. Когда мама, наконец, вернулась, Кейт смогла ее расспросить.

– Мам, – спросила она, – кто тот мальчик?

– Это моя подруга Энн Поттер и ее сын, Тимми, – ответила ей мама. – Вы с Тимми родились в одной больнице с разницей в месяц. После рождения Тимми Поттеры уехали и вернулись только на прошлой неделе.

Кейт не могла сдержаться:

– Почему он так выглядит? Что случилось с Тимми?

Мама Кейт понимала, что это очень важный вопрос. Поэтому она усадила Кейт на лавочку и начала говорить так, как она обычно говорила, когда хотела сообщить что-то важное – медленно, четко, спокойно:

– Когда мама Тимми была беременна, все были очень счастливы. Но когда он родился, было много слез.

– Но почему? – спросила Кейт.

– Потому что Тимми родился другим, непохожим на тебя. Врач сказал его родителям, что их мальчик будет инвалидом и не в состоянии будет делать все то, что ты или другие дети могут делать. Сначала мама Тимми была очень расстроена и подавлена. Ей казалось, что мечты, которые она возлагала на своего малыша, никогда не сбудутся. Но, как только она взяла его на руки, и посмотрела в его глаза, она полюбила его, такого, каким он был! Она поняла, что если она будет любить его, он будет самым чудесным ребенком на свете, а если она будет заниматься с ним, он сможет многое. Видишь ли, Кейт, Тимми – ребенок с особыми потребностями, ему надо больше времени, чем тебе, чтобы чему-нибудь научиться. Он не может ходить или бегать так же хорошо, как ты, говорит он медленнее. Но он любит и хочет все то же, что и ты. Он любит свою семью, хочет иметь друзей, он ходит в школу, и мечтает о том, кем он будет, когда вырастет, … так же как и ты. На самом деле, дорогая, Тимми очень похож на тебя. Вот почему очень важно обращаться с ним, так же как и с любым другим ребенком.

– Но, – упорно продолжала Кейт, – Тимми не похож ни на кого из моего класса. Он выглядит по-другому. Он смешно говорит. Я вообще испугалась, когда его увидела.

– Милая, сначала мы все неуютно себя чувствуем с людьми, которые могут выглядеть, говорить или действовать по-другому. Даже взрослые чувствуют себя подобным образом.

– И ты тоже, мам?

– Конечно. Давай я расскажу тебе историю о том, как я была маленькой девочкой и жила в Мэриленде. Моя лучшая подруга, Тина, обычно приходила играть ко мне домой. Она никогда не рассказывала много о своей семье. Все, что я знала, это то, что ее мама и папа много работали, что у нее была старшая сестра Рози, вот и все, что я знала. Но однажды она пригласила меня к себе домой. Я очень волновалась перед встречей с ее семьей.

– И какими они были? – спросила Кейт.

– Мама и папа Тины были добрыми и заботливыми, но ее сестра, Рози, была… ну… когда я увидела ее в первый раз, я нервничала и неуютно себя чувствовала.

– Почему, мам? Что она сделала тебе? Она была противной? Она выглядела смешно? Что? Что же?

– Нет, милая, она ничего мне не сделала. Я и правда была удивлена,… даже шокирована, … когда увидела ее, потому что она была на инвалидной коляске, и прежде я никого, подобного ей, не видела. Понимаешь, в те дни мы почти никогда не видели никого похожего на Тимми или Рози. Тогда люди, которые были другими, как бы должны были сидеть дома или в приютах, чтобы их никто не видел.

Кейт широко открыла глаза.

– И что ты сделала, мам?

– На самом деле, я не знала, что мне делать. Помню, что мне было странно, и что я уставилась на нее. Я растерялась и не думаю, что даже поговорила с ней. Этим вечером я пришла домой и рассказала бабушке о Рози, и о том, как неуютно я себя чувствовала. Бабушка объяснила мне, что Бог сделал разных детей. Одни – спортивные, другие артистичные. Некоторые плохо видят или слышат. Кто-то хорошо учится, кто-то не очень. Каждый из нас уникален.

– Но что же в точности случилось с Рози? – спросила Кейт. – Почему она в инвалидной коляске?

– Бабушка сказала, что у Рози был полиомиелит, и поэтому ей было трудно ходить. Бабушка сказала мне это как само собой разумеющееся.

Кейт сморщила лоб.

– Ты хочешь сказать, она была беспомощна?

Мама Кейт покачала головой.

– Нет, для таких людей как Рози, дорогая, лучше подходит слово инвалид, то есть человек с ограниченными возможностями.

Затем Кейт снова внимательно посмотрела на Тимми.

– Что значит инвалид? Тимми тоже инвалид? Он может сам есть, а одеваться? Он ходит в школу?

– Ой, Кейт! Подожди, – остановила ее мама. – У Тимми, как называют это врачи, задержка умственного развития. Для своей мамы он просто ребенок с особыми потребностями. Это значит, что для него что-то новое, например домашнее задание или игры или новые люди и новые слова – дается тяжелее и может занять у него гораздо больше времени. Ему нужна помощь, чтобы сделать задание по математике, письму и…

– Он делает математику? – спросила Кейт.

Она ненавидела математику. Иногда она плакала, когда делала домашнее задание по математике, потому что она не понимала ее. Вот почему она не могла поверить, что Тимми тоже занимался математикой.

Мама Кейт поднялась с лавочки и взяла дочь за руку.

– Давай познакомимся с Тимми. Я хочу, чтобы ты сама увидела, что Тимми не тот, кого надо бояться, – сказала она.

Кейт волновалась, но ее любопытство было сильнее, поэтому она согласилась. Держась за руки, Кейт и ее мама направились к Тимми и его маме.

– Кейт, это Тимми. Тимми, это моя дочка Кейт. Она хотела с тобой познакомиться. Ей, как и тебе восемь лет.

Кейт сказала:

– Привет, приятно познакомиться.

– Мне тоже приятно познакомиться, – ответил Тимми.

Он говорил очень медленно, и поначалу Кейт с трудом понимала все его слова. Она заметила, что, как и у нее, у него были зеленые глаза, которые блестели, когда он улыбался. У него была широкая улыбка, как у ее друга Эдуардо и большие белые зубы, как у ее подруги Тани.

Затем Тимми сказал:

– Ты первый человек, который подошел и сказал мне «привет». Явидел, как ты играешь с друзьями, ты очень быстро бегаешь.

Кейт улыбнулась и прошептала:

– Спасибо.

Впервые в жизни она не могла придумать, что сказать дальше. Должна ли она задать вопрос? А что, если он будет неправильным? Мама ей всегда говорила, что нет ничего хуже глупого вопроса, но любой вопрос, который она могла придумать, казался ей глупым.

Она выпалила:

– Тебе нравится математика? – Она не могла поверить, что задала вопрос о математике! Ей тут же захотелось исчезнуть.

– Нет, – ответил Тимми, качая головой. – Мне не нравится математика. Мне нравятся перемены.

Их мамы рассмеялись. Затем начала смеяться и Кейт. Засмеялся и Тимми, и все они, смеясь, смотрели друг на друга.

– Мне тоже нравятся перемены, – сказала Кейт. – На перемене я играю с друзьями, и я не должна что-то учить. А ты играешь с друзьями на перемене? – спросила она его.

– Иногда, – робко ответил Тимми, уставившись в землю.

Наступило молчание, и никто ничего не сказал. Кейт могла видеть, что Тимми уже не выглядел таким счастливым, как несколько минут назад. О, нет, подумала она. Я что-то не то сказала? Мама заметила, что Кейт была озадачена, поэтому она вступила в разговор:

– Ну, – сказала она, – вижу, что в школе вам нравится одно и тоже.

Опять наступила тишина, и Тимми продолжал смотреть в землю.

– Тебе нравится школа? – продолжила Кейт.

Тимми промолчал и пожал плечами:

– Школа – это хорошо, но дети дразнят меня. Они называю меня «тормозом».

В этот момент Кейт почувствовала, как ее лицо залилось краской. Она попыталась придумать, что сказать. Она шаркала ногой и смотрела в землю. Но затем, слава Богу, Тимми заговорил:

– Как бы мне хотелось учиться как все, но мне трудно. Я не могу быстро что-то делать, поэтому дети меня прозвали «медлительным» и «тупым».

– Ты хочешь сказать, что они смеются над тобой в классе? – спросила Кейт.

– Иногда они называют меня «дебилом» или «тормозом», и это меня огорчает.

Кейт поняла, о чем говорил Тимми. Она слышала, как дети из ее школы называли кого-то «тормозом», если хотели обидеть. Сейчас же это слово казалось таким жалким.

– Ужасно! – воскликнула Кейт. – Те дети в твоей школе – они по настоящему невоспитанны, если дразнят тебя из-за того, что ты другой.

Тимми пожал плечами:

– Да, но я терплю. Мама все время говорит мне «Будь сильным. Не обращай на них внимания и продолжай жить. Не оглядывайся назад». Что я и делаю.

Мама взяла Тимми за руку и крепко ее сжала.

Про себя же Кейт подумала: «Ух ты! Тимми сильный!»

– Знаешь, Тимми, – начала Кейт, – у меня тоже иногда бывают трудности в школе. Я плохо справляюсь с математикой. Всегда последней сдаю контрольные и никогда не доделываю домашнее задание, если только мама не поможет мне. Зато я спортивная. Тебе нравится спорт?

Широкая улыбка появилась на лице Тимми. Он воскликнул:

– Да, я обожаю баскетбол. Я могу хорошо вести мяч.

И он гордо подбросил перед Кейт мячик.

–Здорово, – сказала Кейт. – Когда-нибудь мы поиграем вместе, хорошо?

Тимми улыбнулся и сказал:

– Спасибо, это было бы хорошо … очень хорошо.

Кейт кивнула и повернулась, чтобы уйти, но у нее появилась идея. Она вернулась к Тимми и сказала:

– Хочешь прямо сейчас поиграть в баскетбол со мной и моими друзьями?

Тимми улыбнулся и произнес:

– Я хотел бы, … но ты не думаешь, что они будут смеяться надо мной?

– Ни в коем случае, – ответила Кейт, надеясь, что она была права.

– А что, если никто не захочет, чтобы я был в их команде? – забеспокоился Тимми.

– Не волнуйся, – ответила Кейт. – Ты будешь в моей команде.

Широкая улыбка преобразила лицо Тимми. Он взглянул на маму, которая одобрительно кивнула. Тимми последовал за Кейт на спортивную площадку, где играли ее друзья.

– Привет, ребята, – выкрикнула Кейт. – Это Тимми. Наши мамы – подруги.

Она собиралась еще что-то сказать, но заметила, что ее друзья остановились и уставились на Тимми. Никто не шевелился,… никто не ничего говорил. В голову Кейт полезли разные мысли. Что с ними такое? Разве они не понимают, что «глазеют»? Разве они не понимают, что заставляют Тимми чувствовать себя неловко?

Кейт не знала, что же ей делать дальше, но понимала, что должна быстро что-то придумать. Она сделала глубокий вдох и набралась смелости:

– Тимми – мой новый друг, – заявила она. – Он играет в баскетбол. Я попросила его быть в моей команде, и каждый, кто хочет, может играть с нами.

Кейт затаила дыхание, пока поднимала баскетбольный мяч и отдавала его Тимми.

– Пойдем, Тимми, – сказала она.

Вместе, только вдвоем, отправились они на баскетбольную площадку. Кейт слышала, как шептались ее друзья, но не отважилась повернуться, чтобы посмотреть, шел ли кто за ними. Она лишь продолжала идти вперед – ее голова была высоко поднята, и сердце билось быстрее, чем когда-либо – снова и снова повторяя про себя: «будь сильной».

Дойдя до площадки, она обернулась. Один за другим ее друзья шли за Тимми. Ее лучший друг Роджер дал «пять» и затем все начали играть. Когда игра закончилась, все уже говорили о друзьях, домашнем задании, телевидении и школе. И когда было пора идти домой, Тимми и Кейт договорились встретиться на следующий день.

Вечером, лежа в кровати, Кейт поняла, что думает о своем новом друге, и об истории, которую рассказала ей мама. Почему Бог сделал жизнь такой тяжелой для детей как Тимми? А родители Тимми: что они чувствуют, имея сына как Тимми, с инвалидностью? Они огорчены этим? Их это беспокоит? Она думала о том, как, наверное, тяжело для Тимми заводить друзей, как его дразнят те, кто не понимает, что он на самом деле очень похож на них. Кейт лежала и думала, и слезинка скатилась по ее лицу. Она вытерла ее, закрыла глаза и уснула.

На следующее утро Кейт быстро села завтракать. Они с Тимми собирались посмотреть, как играет в баскетбол ее брат, но сначала ей необходимо спросить кое о чем маму. Насыпав хлопья в чашку, она начала спрашивать:

– Мам, почему Бог сделал людей как Тимми – с задержкой в развитии?

Мама бросила свои дела, села за стол и посмотрела прямо в глаза Кейт.

– Милая, на этот вопрос очень сложно ответить,… но я думаю, Бог всех нас сделал разными. Каждый из нас существует на Земле зачем-то, и у каждого из нас своя миссия, которую мы должны выполнить – в том числе и у Тимми. Видишь ли, дорогая, никто не идеален. Мы все должны понимать, что Бог любит нас такими, какие мы есть. Даже если иногда может показаться, что в нас многое неправильно. Все, что мы должны делать, это быть самими собой, и Бог поможет нам измениться в этом мире.

Кейт обдумала слова мамы

– Думаю, ты права. Встреча с Тимми уже изменила меня. Он очень смелый. Он научил меня быть сильной и показал, что все дети хотят одного и того же. Они хотят нравиться и быть принятыми, и они хотят иметь друзей. Теперь, когда я знаю Тимми, думаю, было глупо бояться играть с ним.

– Дорогая, я рада, что ты так думаешь, – ответила мама Кейт. – Знаешь, ты напомнила мне о том, что однажды мне сказала моя подруга Тина. Она сказала, что, став старше, она перестала думать, как было бы здорово, если бы ее сестра могла бы ходить, она перестала беспокоиться о том, что скажут или подумают другие дети. Она осознала, что любит Рози такой, какая она есть. А потом она сказала, что Рози была любящей, доброй, честной, забавной и очень преданной. Рози была первой, кто поддерживал ее и кто сердился на нее. Какая сестра могла просить большего?

– А ты, мам? Ты подружилась с Рози?

– Конечно, малышка, и благодаря этому узнала много нового о дружбе и семье. Мы с Тиной и Рози почти все делали вместе, например, ходили в кино и за покупками. И знаешь что? Проблемы со здоровьем не помешали Рози стать превосходной студенткой. Очень часто она помогала нам с Тиной делать домашнее задание. Сейчас Рози – успешный адвокат, она живет в собственном доме.

– Когда Тимми вырастет, он тоже сможет работать и иметь собственный дом? – спросила Кейт.

Ее мама улыбнулась:

– Если Тимми захочет, уверена, что он все сделает великолепно, так же, как и ты. Понимаешь, Кейт, когда мы смотрим на таких детей, как Тимми, мы должны видеть то, что он может, … а не то, что он не может. Я верю, что вы подружитесь, потому общего у вас больше, чем различий.

Кейт доела хлопья и на прощанье поцеловала маму.

– Мам, я тоже думаю, что мы с Тимми будем друзьями. Я чувствую это. И знаешь что еще? Если кто-нибудь когда-нибудь спросит меня «Что случилось с Тимми?»… Я улыбнусь и отвечу, «Да ничего… совсем ничего!»

Поделитесь с Вашими друзьями:

EDITOR’S NOTE: This story was published in The Star-Ledger on May 20, 2001, the 10th anniversary of the day Timmy Wiltsey went missing, May 25, 1991.

By ROBIN GABY FISHER THE STAR-LEDGER — APPLE VALLEY, Minn.

In a suburban neighborhood nine miles south of Minneapolis, a young woman driving a white Jeep Grand Cherokee pulls into the driveway of her split-level home.

She is an advertisement for suburban life, for a happy nuclear family. A little boy is strapped in a car seat behind her, and a man, smiling eagerly, waits to greet them just inside the open garage.

To an outsider, there’s no reason to think this neatly dressed woman with her neatly dressed toddler isn’t like all the other mothers on the cul-de-sac.

Except she isn’t.

She is Michelle Lodzinski. Ten years ago, New Jersey police and prosecutors said she was the No. 1 suspect in the death of her 5-year-old son, Timmy Wiltsey. In their minds, she still is.

On May 25, 10 years will have passed since that muggy Saturday evening when Lodzinski reported Timmy missing from a carnival in Sayreville.

Eleven months later, the child’s yellowed skull was discovered in a creek that runs through the remote, marshy area behind Raritan Center, a vast industrial park in Edison where Lodzinski once worked as a secretary.

Lodzinski was then, and still is, the focus of the ongoing investigation. «She certainly is, as she has been all along, the primary suspect,» Assistant Middlesex County Prosecutor Thomas Kapsak said earlier this month.

What convinces authorities that Lodzinski was involved is not physical proof. There is none. What convinces them is circumstantial evidence so compelling that the county prosecutor’s office, State Police, Sayreville police and the Federal Bureau of Investigation have said Lodzinski has to be considered a suspect.

That evidence? Two failed lie detector tests, but not admissible in court; three wildly different accounts of what happened the day Timmy disappeared, and the unsettling detail that his remains were found near where Lodzinski once worked.

«Suspect? Sure,» Thomas Rizzo, chief of detectives for the Middlesex County Prosecutor’s Office until his retirement in 1999, said recently. «But you can’t charge someone with murder for lying.»

Lodzinski has steadfastly denied any connection to Timmy’s death. At her Minnesota home two weeks ago, she said she hoped the mystery of who killed Timmy would be solved someday. «Because then they’ll know that I was telling the truth.»

But she told several stories 10 years ago. She wouldn’t say which she was referring to now.

WELCOME TO APPLE VALLEY

Apple Valley is a long way from Laurence Harbor, where Lodzinski grew up — 1,000 miles by air. A suburb of Minneapolis, it looks like a cross between Edison and Plainsboro dropped into the Midwest countryside. The population has boomed here over the last decade — from 34,598 in 1990 to 48,360 today. It is growing so briskly that every «Welcome to Apple Valley» sign gives a different population figure.

It is an easy place to be inconspicuous.

Lodzinski arrived in Apple Valley in the spring of 1999. Her second son was barely a year old at the time. Her half-brother, Joseph Blair, and his wife and children live in the community. Lodzinski had visited them in the past and decided the city was a good place to raise kids. Even better, no one in Apple Valley knew about Timmy’s murder — and she wasn’t about to tell them. As far as Lodzinski is concerned, «It’s none of anyone’s damn business.»

Lodzinski looks comfortable in her new neighborhood. On this late afternoon two weeks ago, Lodzinski, her 3-year-old son still strapped in his car seat, walks toward the garage to greet the waiting man.

The sound of a car distracts Lodzinski and she glances back at the street. A stranger summons her to the curb. Lodzinski looks away, then quickly turns back.

«Me?» she mouths, pointing to herself.

Lodzinski has changed over the years. At 33, she’s a bit heavier than she used to be. Her hair is still long, permed and tinted a reddish brown. Her face is fuller and she wears braces on her teeth. She seems more grown up. More mature.

Walking to the bottom of her driveway, Lodzinski seems annoyed. Her expression says: I’m suspicious. Who are you? What do you want?

When she learns that her visitor is a reporter from New Jersey, Lodzinski stiffens. «I really don’t have any comment,» she snaps and begins to turn away.

But something makes her turn back again.

A next-door neighbor, a woman about Lodzinski’s age, also has just returned home with her own small child in tow. The neighbor loiters next to her SUV. She seems to be listening.

Lodzinski quickly turns back toward her visitor from New Jersey.

The idea that her neighbors, or, worse yet, her employer might learn about her past alarms her. Her brown eyes widen. «They don’t know about it — no one here does. You’re not going to talk to them, are you?» she asks, a touch of hysteria in her voice.

THE CARNIVAL

Some of the best detectives in the business have grilled Lodzinski about Timmy Wiltsey’s death. They’ve used tactics right out of textbooks to get her to open up:

We understand that accidents happen. So you lost your temper. He got on your nerves. You took a swipe. He fell.

Timmy’s soul will never rest in peace unless you tell the truth.

We’re getting close to finding out what happened, so tell us now before we do and maybe we can help you.

Tell us who killed your damn kid!

The questions began that first night when Lodzinski reported Timmy missing about 9 p.m. from the carnival at John F. Kennedy Memorial Park in Sayreville. It was Memorial Day weekend.

The 23-year-old single mother told police that she and Timmy went to Holmdel Park earlier in the day. They left around 6 p.m. and got to the carnival between 7 and 7:30. Timmy went on a couple of rides, she said.

She told authorities that she had been thirsty and wanted a soda. Timmy didn’t, so she walked a few feet to a concession stand and bought a Coke. When she turned back, Timmy was gone.

A massive manhunt followed. State Police helicopters flew overhead. The carnival was shut down and Kennedy Park emptied of carnivalgoers. With all the floodlights on, search dogs with handlers, hundreds of volunteers and police officers combed the park and nearby fields and woods. Police officers and firefighters searched Dumpsters, storm sewers and carnival trailers.

«We were thinking a possible kidnapping, or maybe he wandered off,» recalled Sayreville Capt. Edward Szkodny, one of the first cops on the scene, who is still on the force.

The search continued through the night. Lodzinski left around 1 a.m. Szkodny’s brother, Raymond, also a Sayreville police officer, drove her home to South Amboy. He remembers she was quiet in the back seat of the police car.

Lodzinski’s estranged boyfriend, Fred Bruno, was waiting on the front porch. Bruno had been told there was an emergency.

«What happened?» the detective remembers Bruno asking.

«Timmy’s missing,» Lodzinski said, choking back a small sob.

Lodzinski was back at Kennedy Park early the next morning, along with relatives and friends. Some searchers remarked that she seemed peculiarly nonchalant, but different people, they reasoned, have different ways of handling crises.

That night, Sunday, in the interrogation room at Sayreville police headquarters, detectives prodded Lodzinski for more details.

«She couldn’t give us anything,» Szkodny said.

Ten days later, Lodzinski dropped a bombshell.

Szkodny remembers it this way:

«Around the sixth of June we brought her in for another interview. By now we were starting to have serious doubts about her story. We interviewed her for three hours. We went over and over her story. At times she would become angry. Sometimes there was no eye contact. She was very nervous. Defensive. . . . Eventually she starts to cry and says somebody took him from her in the park. Two men took him, one had a knife. They told her to stay away or they would hurt him.»

The police were stunned.

They pressed her and Lodzinski became enraged and stormed out. We tried to get her back, but she ignored us,» Szkodny said.

Later the same day she came back — this time accompanied by her sister and a friend.

«She said she made up that second story,» Szkodny recalled.

The next day, Monday, Lodzinski told the detectives a third story. «This time there was a female and two males and they took her son,» Szkodny said.

She told her family the same story.

In this version, she said she met a woman at the carnival whom she had known when she was a bank teller. The woman, a go-go dancer named Ellen, used to cash welfare checks at the bank. Ellen was with a child and two men. They all chatted while in line for a carnival ride. Lodzinski wanted to go for that soda, but Timmy didn’t want to lose his place in line.

Ellen offered to keep an eye on him. Then, one of the men pulled a knife and threatened to harm Timmy if Lodzinski screamed. They took Timmy and walked away. None of the other carnivalgoers seemed to notice what was happening. Lodzinski didn’t react for fear that Timmy would be hurt.

«We thought, like anyone else, ‘Could this really be true?'» Edward Lodzinski said in a telephone interview from his home in Florida. «You have to question it. You get one story. Then you get the second story a couple days later. Only Michelle knows what really happened. It’s the police’s job to figure it out.»

TIMMY AND MICHELLE

Timmy Wiltsey was a normal little boy with a shrill voice and a peculiar habit of sleeping with his sneakers on. He loved firetrucks, the ice cream man and his cat Norton.

Lodzinski was 18 when he was born. His father, George Wiltsey of Walker, Iowa, met Lodzinski when she was visiting a brother who lived there. Smitten with the sassy girl from the East, Wiltsey followed Lodzinski to New Jersey. She got pregnant. They returned to Iowa, but Lodzinski hated the isolation of the place and soon returned home to raise Timmy alone.

Neighbors in South Amboy said Lodzinski seemed devoted to her son. She sent him to Catholic school and played with him after work in the yard of their Augusta Street home. «Timmy was always well-dressed,» said Theresa Packard, Lodzinski’s landlady at the time of the boy’s disappearance. «I saw her doing homework with him and watching him closely. I used to think ‘Wow, there’s a hardworking single mother.'»

For almost a year after Timmy disappeared, authorities held out hope that he would turn up alive. His face appeared on milk cartons and the scoreboard at Yankee Stadium. Yankees first baseman Don Mattingly posed holding Timmy’s picture.

Twice his story was on «America’s Most Wanted.» Tens of thousands of missing-persons fliers with Timmy’s picture were circulated around the country: «Missing. Five-year-old male. Ht. 3’2 — 3’5; Wt. — 45-50 lbs; Hair — Brown crew cut. Eyes — Brown. Last seen 5-25-91 at carnival in Sayreville, NJ wearing red tank top, red shorts, Teenage Mutant Ninja Turtle sneakers.»

Like almost everyone else in New Jersey, Bound Brook High School teacher Dan O’Malley followed the story.

In late October — five months after Timmy disappeared — O’Malley stumbled upon a child’s Teenage Mutant Ninja Turtle sneaker while exploring the marshlands behind Raritan Center. «It can’t be,» he remembers saying to himself.

O’Malley placed the little sneaker in a plastic sandwich bag he found in the back seat of his car, then drove to Sayreville police headquarters. A young officer took the sneaker and listened politely to O’Malley’s story. The officer wrote a police report but never asked O’Malley to show him the spot where he found the sneaker.

O’Malley didn’t know it, but Lodzinski was shown the sneaker shortly after that. She told police it wasn’t her son’s. Police sent the shoe to the FBI laboratory in Quantico, Va., but test results were inconclusive. The sneaker, still in the sandwich bag, was placed on a shelf in Sayreville police headquarters and forgotten.

O’Malley “waited with bated breath” to hear back from the police, he said. When he didn’t, he called the Home News, his local newspaper, and reported his discovery. The paper published a story; Timmy had been missing for months.

Ron Butkiewitz, an FBI agent who was newly assigned to the Wiltsey case, read about the sneaker and asked O’Malley for a tour of the marshes off Olympic Drive where he made his discovery.

«I had him show me where the sneaker was,» said Butkiewitz, a David Letterman lookalike with a similar dry wit. «I drove down there. There are not even any houses in the area. Where does a kid’s sneaker come from? All you have to do is use a little bit of deductive reasoning. So my view is, ‘This must be the kid’s. Why the hell else is it here?'»

Butkiewitz reinterviewed all of Lodzinski’s friends and relatives. In the course of one interview, a relative ticked off all the jobs Lodzinski had held. She was such a hard worker.

«She’s talking about all these jobs and she mentions this place in Raritan Center,» Butkiewitz said. «I almost fell off the chair.»

Butkiewitz retrieved a Hagstrom map from his car. He asked the woman to put her finger in the area of the industrial complex where Lodzinski worked three years earlier.

«Her finger covered the building and the spot where the sneaker was found,» Butkiewitz said.

«At that moment I was dead certain the boy’s body was there.»

Butkiewitz organized a search.

On April 23, 1992, investigators from the prosecutor’s office, the State Police, the Sayreville police and the FBI fanned out across Olympic Drive. «In less than a minute we found a second sneaker 20 or 30 yards from where the first sneaker was found,» Butkiewitz recalled.

«Two hours later we found a skull.»

The skull, identified through dental records, was all that could be found of Timmy Wiltsey’s remains. It was found inside a tire in Red Root Creek off Olympic Drive at Raritan Center. The skull offered no clues about how he died.

The missing child case was now a homicide — but because of the decomposition of the body, the cause of Timmy’s death would remain a mystery.

Lodzinski’s reaction was cool. No outburst of grief. No tears. «She put her head down — but there were no questions, no how, no what, no where,» Rizzo, of the prosecutor’s office, recalled. «Two seconds later we could have been talking about the Yankees.»

Lodzinski says her coolness means nothing. «Show me the book on how a mother who loses a child is supposed to act,» she told her critics.

Timmy was buried on May 12, 1992, at St. Joseph’s Cemetery in Keyport. A shaky Lodzinski was supported by her mother and her sister as she left the funeral at St. Mary’s Church in South Amboy.

A week later, damning information was leaked to the media: Not only had Lodzinski given three different versions of her son’s disappearance, she had failed two lie detector tests.

«I felt so betrayed,» said Theresa Packard, Lodzinski’s former landlady.

Joseph Zimmerman, now retired in Florida, administered one of the polygraphs. «She was all over the charts,» he said recently. «She failed miserably, but she had a real blasé attitude about it — a real ‘I don’t give a damn’ attitude.»

But Edward Lodzinski recalled that when his sister got home that day, «She threw things because she was so mad at herself for failing.»

Meanwhile investigators questioned Timmy’s father, George Wiltsey, and Lodzinski’s estranged boyfriend, Fred Bruno. Both had solid alibis, authorities said. Bruno passed a polygraph test early on.

The investigators also found more inconsistencies in Lodzinski’s stories.

Police said they don’t believe Lodzinski ever took Timmy to the first location, Holmdel Park. She told them she parked in a lot that rangers later said was closed that day. At Kennedy Park, no one remembered seeing Timmy. One woman told police she talked with Lodzinski while they stood in a concession line for a soda. The woman did not see a little boy.

At the carnival, Lodzinski told an off-duty South Amboy police officer she knew that she had lost her son. She never mentioned a man with a knife.

Confronted with the discrepancies, Lodzinski would stop talking or walk out of the room, Raymond Szkodny recalled. Sometimes, she’d look her interrogator in the eye and say, «Okay. Charge me.» Other times, she’d insist, «That’s not what I said,» or «That’s not what I meant.»

«It got to the point where I think she finally realized if we had something on her we’d put the cuffs on her,» Rizzo said.

«So she played us.»

After a while, the questioning by police stopped. The case dropped out of the headlines.

In 1994, however, Michelle Lodzinski was the center of another drama. This time the headline read «Timothy’s Mom Missing.» On Jan. 21, Lodzinski’s car was found idling outside the Woodbridge apartment she shared with her brother Edward. The door of her white Toyota Celica was ajar and her purse was inside. Her family feared she had been kidnapped, perhaps by the people who took Timmy.

A day later Lodzinski turned up in Detroit. She said she had been kidnapped by two FBI agents who drove her to Michigan «to teach her a lesson for talking about Timmy.»

A week after she got back to New Jersey, her brother said he found an FBI business card with the words «It’s not over» taped to their apartment door.

Butkiewitz was put back on the case.

For days Lodzinski stuck to the FBI-kidnapped-me story. Then, during a long session, Butkiewitz tossed a local printer’s work order on the table in front of Lodzinski. It was for FBI business cards. Lodzinski’s pager number was on it.

According to Butkiewitz, «She put her head down and said, Okay. I did it.» She meant the faked kidnapping.

That seemed like a good time to bring up Timmy. «Okay,» Butkiewitz said, «Don’t you think it’s about time you explore the truth about your son?»

Lodzinski looked down at her lap and shut her eyes tight. «You could almost see that invisible shield go up,» Butkiewitz remembered. But when Lodzinski lifted her head again, her expression was cold and blank.

No, Lodzinski told him, she didnt want to talk about Timmy.

There was nothing to talk about.

LEAVING NEW JERSEY

Lodzinski was sentenced to six months house arrest and three years probation for the FBI kidnapping hoax. She would have one more encounter in with the law before leaving New Jersey.

In December 1997, Lodzinski pleaded guilty to stealing a laptop computer for a boyfriend from her former employer. She was sentenced to three years probation and spent one day in federal custody for violating the terms of her probation for the FBI hoax.

That was March 6, 1998. Lodzinski was eight months pregnant with her son, now 3. She left the next day to live with her sister in Florida.

Edward Lodzinski hasn’t asked his sister about Timmy’s death for years, even though he has plenty of questions. First and foremost, he asks «What really happened that day?»

«She’d be the one that knows what happened. There’s something she’s forgetting. When she did go to a psychiatrist, they said she might have a mental block. Is there something she doesn’t know that she should?»

But Edward Lodzinski continues to support his sister. «You know what? Shes got a lot of love for kids. I cant see her wrapping the kid up, tossing him in a tire and throwing him in the water. No question that she had nothing to do with where he was found. No way.»

KEEPING THE PAST SECRET

In Apple Valley, after a brief discussion with the man in the garage — her fiancé — Lodzinski consents to an interview.

Over the next hour, she talks about Timmy and her frustration that she is still a suspect. She talks about her new child, her new home, her plans for the future, and her wish to keep her past a secret.

One moment beguiling, the next barely able to conceal her hostility, Lodzinksi answers most questions matter-of-factly — except those about Timmy’s death or her subsequent bizarre behavior. «I don’t like to talk about that,» she says, her voice taking on a hard edge. Then she bows her head and blinks hard. When she raises her head again, her eyes are vacant, her voice softens, and she simply changes the subject.

Lodzinski says she thinks about Timmy every day.

«I don’t forget the past. Never,» she says. «I think about it all the time. I think about him all the time.»

Lodzinski wrings her hands as she speaks and repeatedly tries to control the interview. «Don’t write that,» she says, or «I don’t want that in the paper.»

Her fiancé, Harold Ostrander, is 39, and very protective. She met him during a visit to Minnesota years ago, she says. When she came to live here, the friendship blossomed into a romance. Ostrander is not the father of her second son, but he is devoted to the boy, she says.

The simple diamond solitaire ring on her left hand is a gift from Ostrander. They will be married in a formal wedding ceremony in Minnesota next month. After that, the house, which he bought last winter in anticipation of their future together, will belong to her, too, she says, smiling. This will be Lodzinski’s first marriage; the first home she’s ever owned.

She has a career now, not just a job, she says with pride. Lodzinski is a project manager for a local company; she won’t say which one. Ostrander is in the maintenance business. He doesn’t ask her to tell him what happened to Timmy.

«He knows I don’t like to talk about that,» Lodzinski says. «I am trying to get on with my life. I want to get on with it.»

Lodzinski doesn’t want to relive that Saturday night in 1991. «We were at a stand,» she begins, then stops in midsentence. «I’m not going to talk about that. I’ve told the police. I said different things at different times based on things they said to me. I wasn’t involved. I don’t want to go over anything from the past beyond that.»

Ostrander «knows about the murder,» Lodzinski says. «He knows I was a suspect — still am a suspect until someone is arrested. He doesn’t know all the bad stuff people said about me.»

Lodzinski says she hasn’t talked to a reporter in years. «Don’t twist my words,» she begs.

She wants to continue to live anonymously in Minnesota. «But if word gets out and I have people hounding me, I’ll pick up and move to another state,» she says. «I have brothers and sisters in other states. Harold will follow me anywhere.»

The couple would rather stay, however.

«It took a long time for life to get normal,» Lodzinski says. «Right now my life is as normal as anyone’s life, I guess. . . . Except that I have a past.»

FOLLOW THE STAR-LEDGER: TWITTER • FACEBOOK • GOOGLE+

EDITOR’S NOTE: This story was published in The Star-Ledger on May 20, 2001, the 10th anniversary of the day Timmy Wiltsey went missing, May 25, 1991.

By ROBIN GABY FISHER THE STAR-LEDGER — APPLE VALLEY, Minn.

In a suburban neighborhood nine miles south of Minneapolis, a young woman driving a white Jeep Grand Cherokee pulls into the driveway of her split-level home.

She is an advertisement for suburban life, for a happy nuclear family. A little boy is strapped in a car seat behind her, and a man, smiling eagerly, waits to greet them just inside the open garage.

To an outsider, there’s no reason to think this neatly dressed woman with her neatly dressed toddler isn’t like all the other mothers on the cul-de-sac.

Except she isn’t.

She is Michelle Lodzinski. Ten years ago, New Jersey police and prosecutors said she was the No. 1 suspect in the death of her 5-year-old son, Timmy Wiltsey. In their minds, she still is.

On May 25, 10 years will have passed since that muggy Saturday evening when Lodzinski reported Timmy missing from a carnival in Sayreville.

Eleven months later, the child’s yellowed skull was discovered in a creek that runs through the remote, marshy area behind Raritan Center, a vast industrial park in Edison where Lodzinski once worked as a secretary.

Lodzinski was then, and still is, the focus of the ongoing investigation. «She certainly is, as she has been all along, the primary suspect,» Assistant Middlesex County Prosecutor Thomas Kapsak said earlier this month.

What convinces authorities that Lodzinski was involved is not physical proof. There is none. What convinces them is circumstantial evidence so compelling that the county prosecutor’s office, State Police, Sayreville police and the Federal Bureau of Investigation have said Lodzinski has to be considered a suspect.

That evidence? Two failed lie detector tests, but not admissible in court; three wildly different accounts of what happened the day Timmy disappeared, and the unsettling detail that his remains were found near where Lodzinski once worked.

«Suspect? Sure,» Thomas Rizzo, chief of detectives for the Middlesex County Prosecutor’s Office until his retirement in 1999, said recently. «But you can’t charge someone with murder for lying.»

Lodzinski has steadfastly denied any connection to Timmy’s death. At her Minnesota home two weeks ago, she said she hoped the mystery of who killed Timmy would be solved someday. «Because then they’ll know that I was telling the truth.»

But she told several stories 10 years ago. She wouldn’t say which she was referring to now.

WELCOME TO APPLE VALLEY

Apple Valley is a long way from Laurence Harbor, where Lodzinski grew up — 1,000 miles by air. A suburb of Minneapolis, it looks like a cross between Edison and Plainsboro dropped into the Midwest countryside. The population has boomed here over the last decade — from 34,598 in 1990 to 48,360 today. It is growing so briskly that every «Welcome to Apple Valley» sign gives a different population figure.

It is an easy place to be inconspicuous.

Lodzinski arrived in Apple Valley in the spring of 1999. Her second son was barely a year old at the time. Her half-brother, Joseph Blair, and his wife and children live in the community. Lodzinski had visited them in the past and decided the city was a good place to raise kids. Even better, no one in Apple Valley knew about Timmy’s murder — and she wasn’t about to tell them. As far as Lodzinski is concerned, «It’s none of anyone’s damn business.»

Lodzinski looks comfortable in her new neighborhood. On this late afternoon two weeks ago, Lodzinski, her 3-year-old son still strapped in his car seat, walks toward the garage to greet the waiting man.

The sound of a car distracts Lodzinski and she glances back at the street. A stranger summons her to the curb. Lodzinski looks away, then quickly turns back.

«Me?» she mouths, pointing to herself.

Lodzinski has changed over the years. At 33, she’s a bit heavier than she used to be. Her hair is still long, permed and tinted a reddish brown. Her face is fuller and she wears braces on her teeth. She seems more grown up. More mature.

Walking to the bottom of her driveway, Lodzinski seems annoyed. Her expression says: I’m suspicious. Who are you? What do you want?

When she learns that her visitor is a reporter from New Jersey, Lodzinski stiffens. «I really don’t have any comment,» she snaps and begins to turn away.

But something makes her turn back again.

A next-door neighbor, a woman about Lodzinski’s age, also has just returned home with her own small child in tow. The neighbor loiters next to her SUV. She seems to be listening.

Lodzinski quickly turns back toward her visitor from New Jersey.

The idea that her neighbors, or, worse yet, her employer might learn about her past alarms her. Her brown eyes widen. «They don’t know about it — no one here does. You’re not going to talk to them, are you?» she asks, a touch of hysteria in her voice.

THE CARNIVAL

Some of the best detectives in the business have grilled Lodzinski about Timmy Wiltsey’s death. They’ve used tactics right out of textbooks to get her to open up:

We understand that accidents happen. So you lost your temper. He got on your nerves. You took a swipe. He fell.

Timmy’s soul will never rest in peace unless you tell the truth.

We’re getting close to finding out what happened, so tell us now before we do and maybe we can help you.

Tell us who killed your damn kid!

The questions began that first night when Lodzinski reported Timmy missing about 9 p.m. from the carnival at John F. Kennedy Memorial Park in Sayreville. It was Memorial Day weekend.

The 23-year-old single mother told police that she and Timmy went to Holmdel Park earlier in the day. They left around 6 p.m. and got to the carnival between 7 and 7:30. Timmy went on a couple of rides, she said.

She told authorities that she had been thirsty and wanted a soda. Timmy didn’t, so she walked a few feet to a concession stand and bought a Coke. When she turned back, Timmy was gone.

A massive manhunt followed. State Police helicopters flew overhead. The carnival was shut down and Kennedy Park emptied of carnivalgoers. With all the floodlights on, search dogs with handlers, hundreds of volunteers and police officers combed the park and nearby fields and woods. Police officers and firefighters searched Dumpsters, storm sewers and carnival trailers.

«We were thinking a possible kidnapping, or maybe he wandered off,» recalled Sayreville Capt. Edward Szkodny, one of the first cops on the scene, who is still on the force.

The search continued through the night. Lodzinski left around 1 a.m. Szkodny’s brother, Raymond, also a Sayreville police officer, drove her home to South Amboy. He remembers she was quiet in the back seat of the police car.

Lodzinski’s estranged boyfriend, Fred Bruno, was waiting on the front porch. Bruno had been told there was an emergency.

«What happened?» the detective remembers Bruno asking.

«Timmy’s missing,» Lodzinski said, choking back a small sob.

Lodzinski was back at Kennedy Park early the next morning, along with relatives and friends. Some searchers remarked that she seemed peculiarly nonchalant, but different people, they reasoned, have different ways of handling crises.

That night, Sunday, in the interrogation room at Sayreville police headquarters, detectives prodded Lodzinski for more details.

«She couldn’t give us anything,» Szkodny said.

Ten days later, Lodzinski dropped a bombshell.

Szkodny remembers it this way:

«Around the sixth of June we brought her in for another interview. By now we were starting to have serious doubts about her story. We interviewed her for three hours. We went over and over her story. At times she would become angry. Sometimes there was no eye contact. She was very nervous. Defensive. . . . Eventually she starts to cry and says somebody took him from her in the park. Two men took him, one had a knife. They told her to stay away or they would hurt him.»

The police were stunned.

They pressed her and Lodzinski became enraged and stormed out. We tried to get her back, but she ignored us,» Szkodny said.

Later the same day she came back — this time accompanied by her sister and a friend.

«She said she made up that second story,» Szkodny recalled.

The next day, Monday, Lodzinski told the detectives a third story. «This time there was a female and two males and they took her son,» Szkodny said.

She told her family the same story.

In this version, she said she met a woman at the carnival whom she had known when she was a bank teller. The woman, a go-go dancer named Ellen, used to cash welfare checks at the bank. Ellen was with a child and two men. They all chatted while in line for a carnival ride. Lodzinski wanted to go for that soda, but Timmy didn’t want to lose his place in line.

Ellen offered to keep an eye on him. Then, one of the men pulled a knife and threatened to harm Timmy if Lodzinski screamed. They took Timmy and walked away. None of the other carnivalgoers seemed to notice what was happening. Lodzinski didn’t react for fear that Timmy would be hurt.

«We thought, like anyone else, ‘Could this really be true?'» Edward Lodzinski said in a telephone interview from his home in Florida. «You have to question it. You get one story. Then you get the second story a couple days later. Only Michelle knows what really happened. It’s the police’s job to figure it out.»

TIMMY AND MICHELLE

Timmy Wiltsey was a normal little boy with a shrill voice and a peculiar habit of sleeping with his sneakers on. He loved firetrucks, the ice cream man and his cat Norton.

Lodzinski was 18 when he was born. His father, George Wiltsey of Walker, Iowa, met Lodzinski when she was visiting a brother who lived there. Smitten with the sassy girl from the East, Wiltsey followed Lodzinski to New Jersey. She got pregnant. They returned to Iowa, but Lodzinski hated the isolation of the place and soon returned home to raise Timmy alone.

Neighbors in South Amboy said Lodzinski seemed devoted to her son. She sent him to Catholic school and played with him after work in the yard of their Augusta Street home. «Timmy was always well-dressed,» said Theresa Packard, Lodzinski’s landlady at the time of the boy’s disappearance. «I saw her doing homework with him and watching him closely. I used to think ‘Wow, there’s a hardworking single mother.'»

For almost a year after Timmy disappeared, authorities held out hope that he would turn up alive. His face appeared on milk cartons and the scoreboard at Yankee Stadium. Yankees first baseman Don Mattingly posed holding Timmy’s picture.

Twice his story was on «America’s Most Wanted.» Tens of thousands of missing-persons fliers with Timmy’s picture were circulated around the country: «Missing. Five-year-old male. Ht. 3’2 — 3’5; Wt. — 45-50 lbs; Hair — Brown crew cut. Eyes — Brown. Last seen 5-25-91 at carnival in Sayreville, NJ wearing red tank top, red shorts, Teenage Mutant Ninja Turtle sneakers.»

Like almost everyone else in New Jersey, Bound Brook High School teacher Dan O’Malley followed the story.

In late October — five months after Timmy disappeared — O’Malley stumbled upon a child’s Teenage Mutant Ninja Turtle sneaker while exploring the marshlands behind Raritan Center. «It can’t be,» he remembers saying to himself.

O’Malley placed the little sneaker in a plastic sandwich bag he found in the back seat of his car, then drove to Sayreville police headquarters. A young officer took the sneaker and listened politely to O’Malley’s story. The officer wrote a police report but never asked O’Malley to show him the spot where he found the sneaker.

O’Malley didn’t know it, but Lodzinski was shown the sneaker shortly after that. She told police it wasn’t her son’s. Police sent the shoe to the FBI laboratory in Quantico, Va., but test results were inconclusive. The sneaker, still in the sandwich bag, was placed on a shelf in Sayreville police headquarters and forgotten.

O’Malley “waited with bated breath” to hear back from the police, he said. When he didn’t, he called the Home News, his local newspaper, and reported his discovery. The paper published a story; Timmy had been missing for months.

Ron Butkiewitz, an FBI agent who was newly assigned to the Wiltsey case, read about the sneaker and asked O’Malley for a tour of the marshes off Olympic Drive where he made his discovery.

«I had him show me where the sneaker was,» said Butkiewitz, a David Letterman lookalike with a similar dry wit. «I drove down there. There are not even any houses in the area. Where does a kid’s sneaker come from? All you have to do is use a little bit of deductive reasoning. So my view is, ‘This must be the kid’s. Why the hell else is it here?'»

Butkiewitz reinterviewed all of Lodzinski’s friends and relatives. In the course of one interview, a relative ticked off all the jobs Lodzinski had held. She was such a hard worker.

«She’s talking about all these jobs and she mentions this place in Raritan Center,» Butkiewitz said. «I almost fell off the chair.»

Butkiewitz retrieved a Hagstrom map from his car. He asked the woman to put her finger in the area of the industrial complex where Lodzinski worked three years earlier.

«Her finger covered the building and the spot where the sneaker was found,» Butkiewitz said.

«At that moment I was dead certain the boy’s body was there.»

Butkiewitz organized a search.

On April 23, 1992, investigators from the prosecutor’s office, the State Police, the Sayreville police and the FBI fanned out across Olympic Drive. «In less than a minute we found a second sneaker 20 or 30 yards from where the first sneaker was found,» Butkiewitz recalled.

«Two hours later we found a skull.»

The skull, identified through dental records, was all that could be found of Timmy Wiltsey’s remains. It was found inside a tire in Red Root Creek off Olympic Drive at Raritan Center. The skull offered no clues about how he died.

The missing child case was now a homicide — but because of the decomposition of the body, the cause of Timmy’s death would remain a mystery.

Lodzinski’s reaction was cool. No outburst of grief. No tears. «She put her head down — but there were no questions, no how, no what, no where,» Rizzo, of the prosecutor’s office, recalled. «Two seconds later we could have been talking about the Yankees.»

Lodzinski says her coolness means nothing. «Show me the book on how a mother who loses a child is supposed to act,» she told her critics.

Timmy was buried on May 12, 1992, at St. Joseph’s Cemetery in Keyport. A shaky Lodzinski was supported by her mother and her sister as she left the funeral at St. Mary’s Church in South Amboy.

A week later, damning information was leaked to the media: Not only had Lodzinski given three different versions of her son’s disappearance, she had failed two lie detector tests.

«I felt so betrayed,» said Theresa Packard, Lodzinski’s former landlady.

Joseph Zimmerman, now retired in Florida, administered one of the polygraphs. «She was all over the charts,» he said recently. «She failed miserably, but she had a real blasé attitude about it — a real ‘I don’t give a damn’ attitude.»

But Edward Lodzinski recalled that when his sister got home that day, «She threw things because she was so mad at herself for failing.»

Meanwhile investigators questioned Timmy’s father, George Wiltsey, and Lodzinski’s estranged boyfriend, Fred Bruno. Both had solid alibis, authorities said. Bruno passed a polygraph test early on.

The investigators also found more inconsistencies in Lodzinski’s stories.

Police said they don’t believe Lodzinski ever took Timmy to the first location, Holmdel Park. She told them she parked in a lot that rangers later said was closed that day. At Kennedy Park, no one remembered seeing Timmy. One woman told police she talked with Lodzinski while they stood in a concession line for a soda. The woman did not see a little boy.

At the carnival, Lodzinski told an off-duty South Amboy police officer she knew that she had lost her son. She never mentioned a man with a knife.

Confronted with the discrepancies, Lodzinski would stop talking or walk out of the room, Raymond Szkodny recalled. Sometimes, she’d look her interrogator in the eye and say, «Okay. Charge me.» Other times, she’d insist, «That’s not what I said,» or «That’s not what I meant.»

«It got to the point where I think she finally realized if we had something on her we’d put the cuffs on her,» Rizzo said.

«So she played us.»

After a while, the questioning by police stopped. The case dropped out of the headlines.

In 1994, however, Michelle Lodzinski was the center of another drama. This time the headline read «Timothy’s Mom Missing.» On Jan. 21, Lodzinski’s car was found idling outside the Woodbridge apartment she shared with her brother Edward. The door of her white Toyota Celica was ajar and her purse was inside. Her family feared she had been kidnapped, perhaps by the people who took Timmy.

A day later Lodzinski turned up in Detroit. She said she had been kidnapped by two FBI agents who drove her to Michigan «to teach her a lesson for talking about Timmy.»

A week after she got back to New Jersey, her brother said he found an FBI business card with the words «It’s not over» taped to their apartment door.

Butkiewitz was put back on the case.

For days Lodzinski stuck to the FBI-kidnapped-me story. Then, during a long session, Butkiewitz tossed a local printer’s work order on the table in front of Lodzinski. It was for FBI business cards. Lodzinski’s pager number was on it.

According to Butkiewitz, «She put her head down and said, Okay. I did it.» She meant the faked kidnapping.

That seemed like a good time to bring up Timmy. «Okay,» Butkiewitz said, «Don’t you think it’s about time you explore the truth about your son?»

Lodzinski looked down at her lap and shut her eyes tight. «You could almost see that invisible shield go up,» Butkiewitz remembered. But when Lodzinski lifted her head again, her expression was cold and blank.

No, Lodzinski told him, she didnt want to talk about Timmy.

There was nothing to talk about.

LEAVING NEW JERSEY

Lodzinski was sentenced to six months house arrest and three years probation for the FBI kidnapping hoax. She would have one more encounter in with the law before leaving New Jersey.

In December 1997, Lodzinski pleaded guilty to stealing a laptop computer for a boyfriend from her former employer. She was sentenced to three years probation and spent one day in federal custody for violating the terms of her probation for the FBI hoax.

That was March 6, 1998. Lodzinski was eight months pregnant with her son, now 3. She left the next day to live with her sister in Florida.

Edward Lodzinski hasn’t asked his sister about Timmy’s death for years, even though he has plenty of questions. First and foremost, he asks «What really happened that day?»

«She’d be the one that knows what happened. There’s something she’s forgetting. When she did go to a psychiatrist, they said she might have a mental block. Is there something she doesn’t know that she should?»

But Edward Lodzinski continues to support his sister. «You know what? Shes got a lot of love for kids. I cant see her wrapping the kid up, tossing him in a tire and throwing him in the water. No question that she had nothing to do with where he was found. No way.»

KEEPING THE PAST SECRET

In Apple Valley, after a brief discussion with the man in the garage — her fiancé — Lodzinski consents to an interview.

Over the next hour, she talks about Timmy and her frustration that she is still a suspect. She talks about her new child, her new home, her plans for the future, and her wish to keep her past a secret.

One moment beguiling, the next barely able to conceal her hostility, Lodzinksi answers most questions matter-of-factly — except those about Timmy’s death or her subsequent bizarre behavior. «I don’t like to talk about that,» she says, her voice taking on a hard edge. Then she bows her head and blinks hard. When she raises her head again, her eyes are vacant, her voice softens, and she simply changes the subject.

Lodzinski says she thinks about Timmy every day.

«I don’t forget the past. Never,» she says. «I think about it all the time. I think about him all the time.»

Lodzinski wrings her hands as she speaks and repeatedly tries to control the interview. «Don’t write that,» she says, or «I don’t want that in the paper.»

Her fiancé, Harold Ostrander, is 39, and very protective. She met him during a visit to Minnesota years ago, she says. When she came to live here, the friendship blossomed into a romance. Ostrander is not the father of her second son, but he is devoted to the boy, she says.

The simple diamond solitaire ring on her left hand is a gift from Ostrander. They will be married in a formal wedding ceremony in Minnesota next month. After that, the house, which he bought last winter in anticipation of their future together, will belong to her, too, she says, smiling. This will be Lodzinski’s first marriage; the first home she’s ever owned.

She has a career now, not just a job, she says with pride. Lodzinski is a project manager for a local company; she won’t say which one. Ostrander is in the maintenance business. He doesn’t ask her to tell him what happened to Timmy.

«He knows I don’t like to talk about that,» Lodzinski says. «I am trying to get on with my life. I want to get on with it.»

Lodzinski doesn’t want to relive that Saturday night in 1991. «We were at a stand,» she begins, then stops in midsentence. «I’m not going to talk about that. I’ve told the police. I said different things at different times based on things they said to me. I wasn’t involved. I don’t want to go over anything from the past beyond that.»

Ostrander «knows about the murder,» Lodzinski says. «He knows I was a suspect — still am a suspect until someone is arrested. He doesn’t know all the bad stuff people said about me.»

Lodzinski says she hasn’t talked to a reporter in years. «Don’t twist my words,» she begs.

She wants to continue to live anonymously in Minnesota. «But if word gets out and I have people hounding me, I’ll pick up and move to another state,» she says. «I have brothers and sisters in other states. Harold will follow me anywhere.»

The couple would rather stay, however.

«It took a long time for life to get normal,» Lodzinski says. «Right now my life is as normal as anyone’s life, I guess. . . . Except that I have a past.»

FOLLOW THE STAR-LEDGER: TWITTER • FACEBOOK • GOOGLE+