Лев Кассиль
Есть на Волге утёс
* * *
Мало кто знал в городе, где и как потерял свой голос Леонтий Архипкин, по прозвищу Граммофон. А ещё меньше было тех, кто слышал когда-нибудь и помнил этот голос. Уже сорок лет Леонтий Архипкин говорил сиплым и шероховатым шёпотом, беспрестанно отхаркиваясь и странно курлыкая, словно граммофон, у которого кончилась пластинка, но сбившаяся игла ещё царапает круг, мотаясь из стороны в сторону. Однако заволжские старики уверяли, что было время, когда голос Леонтия Архипкина гремел по всей Волге, на Среднем и Низовом плёсе, от Нижнего до Астрахани. Не Граммофоном, а Громобоем звали тогда Архипкина — такой грозный и непомерный был у него бас.
Он пел на пароходах и пристанях, в береговых трактиpax и чайных старые волжские песни. Рассказывали, что голос у него был так огромен и широк, что когда забирался он ввысь, то люди невольно вставали на цыпочки, словно дотянуться до чего-то хотели, а когда уходил Громобой на самый нутряной басовый низ, то казалось, что не сам он поёт, а земля под ним загудела, и слушатели приседали, клонились, словно хотели припасть ухом к береговому песку. Ходил рассказ, как однажды на «Фельдмаршале Суворове» на подходе к Саратову разладился гудок, а двухтрубный «Суворов» знаменит был как самый голосистый пароход на Волге. Случилось плыть в тот раз на «Суворове» Громобою. Он уже спел все свои песни и, опрокинув в неутомимое горло полбутылки водки, прикорнул на корме под пожарной кошмой, на бухте каната. И будто бы капитан приказал разбудить его, позвал на мостик и стал просить:
— Будь добрым, как к Саратову подваливать станем, погуди, сделай милость! Не пристало «Суворову» молчком подходить!
И, говорят, Громобой потребовал ещё полбутылки, освежился немножко и, когда входил «Суворов» через прорану к саратовским пристаням, велел для виду пустить пар через свисток, а сам, опершись обеими руками о медные поручни мостика, дал подходный… Вот какие рассказы ходили про Леонтия Архипкина.
Певал Громобой «Из-за острова на стрежень…», «Меж крутых бережков…», «Жигули», но лучше не было у него песни, чем «Есть на Волге утёс…». Его заслушивались на корме палубные пассажиры, слушала с балкона «чистая» публика из первого класса. А он, кончив песню, ртом ловил сыпавшиеся сверху гривенники и, неизвестно куда девая их, щёлкал языком, будто глотал, и тотчас запевал новую. Пел он и за проезд, и за водку, пел и просто так, для души, если просил народ — пристанские, водоливы, плотогоны, бакенщики, слушатели хотя и бесплатные, но дорого ценившие песню.
— Ох, зевластый ты! — говорили Громобою. — Дивное чудо голос у тебя! Учиться бы тебе, Леонтий, так ты в самом императорском театре оперу бы пел. А то пропадёшь тут ни за тюнтилюли, даром.
Купцы, слушая Громобоя за стерляжьей ухой и икоркой, не раз обещали определить Леонтия в учение.
Пароходчик Хребтюков однажды взял его с собой в Москву.
Леонтий вернулся через полгода, страшный, помятый весь и потемневший, словно утопленник, вытащенный из-под плиц парохода. Он появился на берегу запухший и молчаливый. А когда заговорил, ахнули все: сгинул голос Громобоя! Только жалкое сипение вырывалось из перекошенного рта… И прозвали тогда Леонтия очень обидно— «Граммофон». Был Громобой, а стал Граммофон!
Давно уже забыли в городе, откуда пошло это прозвище. Так и жил Граммофон, безголосый, хрипатый. Он спился, оборвался, пропадал где-то и снова показывался на берегу. Летом он появлялся в городском саду, продавал мороженое. Он стоял у входа, огромный, широконогий, в просторной толстовке, запрокинув назад кудлатую голову в рыбацкой соломенной шляпе.
— А ну вот хватай, налетай! — надсадно сипел он. — Разбирай последнее, пойду, шабаш! Мороженое с Северного полюса для освежения голоса! Сам Папанин брал, спасибо сказал!
Бурыми ручищами отбивал он дробь на фанерной крышке своего короба, где были нарисованы белый медведь, грызущий ледяную гору, и северное сияние с выгнутой надписью: «Свежее сливочное».
— Граммофон, дай за восемьдесят! — осаждали его ребята.
И когда, облизывая замлевшие губы, брали они порцию, стиснутую между двух сухих, ломких вафель, он шептал им:
— Помногу-то разом не глотай, а то горло заболит, будешь вот как я…
— Граммофон, а ты разве от мороженого так? — спрашивали ребятишки.
— От мороженого, детки, от мороженого, да ещё от крем-брюле.
К нему все давно привыкли в городе, как привыкли к старой каланче на Колхозной площади, к гудкам лесопилок, к вечернему гулянью на Расходиловке. Считали его придурковатым, чудаком. Так он и жил, никем уже особо не примечаемый, безголосый и почти безымянный, потому что не многие в городе помнили его настоящее имя…
Весной этого года в прибрежном городском саду шла спевка хора из Заволжанского дома пионеров. Репетировали на эстраде летнего театра, похожей на совок. Остывали нагретые за день скамьи, потянуло прохладой. В аллеях и за деревьями уже темнело, на Волге тягучими голосами кричали пароходы. От ребят пахло гвоздичным маслом и обыкновенным керосином: одолела мошкара — приходилось мазаться. На одной из пустовавших скамеек сидели пролезшие сюда ребята из школьного кружка юных техников: Гора Климцов, толстогубый, пятнистый от неровного загара и купанья, и Витя Шугалов, его худенький, очкастый, насупленный и молчаливый товарищ. Они сидели и насмешничали промеж себя. Они тоже кое-что подготовили к предстоящему смотру. И не какие-нибудь там песни, пляски, детский крик, а радиоприёмник особой конструкции, берущий Москву и заграничные станции. Они были убеждены, что настоящее дело только у них, а не у этих пташек певчих…
— А, «профессора» явились! — шипели на них со сцены.
— Цыц, заглохни! — грозил Климцов. — Подумаешь, какой хор имени Пятницкого! «Не тяни кота за хвост»!
— Вот что, друзья, — сказала, высовываясь из-за рояля, учительница Клавдия Петровна, — или чтоб вас не слышно было, или я вас погоню отсюда.
«Профессора» смутились: они не заметили Клавдию Петровну. Торжественно поклялись они, что будут сидеть тихо и даже дышать станут только в себя.
Репетиция продолжалась. Пели ребята хорошо, звонкие голоса их, как стая воробьёв, вдруг, по одному движению Клавдии Петровны, разом взлетали и исчезали замирая. Даже «профессора» забыли о том, что пришли позлить певцов, и заслушались сами. Вдруг они почуяли за собой чьё-то свистящее дыхание.
Друзья оглянулись.
— Гляди-ка: Граммофон прибыл! Нашим певунам горло мороженым прочищать.
Но Граммофон на этот раз был хотя и не совсем трезв, но очень серьёзен. Осторожно, чтобы не зашуметь, он поставил на пол свой голубой короб. Он слушал потупившись, легонько мыча про себя, раскачиваясь в лад с песней. Один раз он чуть было не захлопал, но вовремя спохватился, смущённо закурлыкал и, достав бумажку и табак-полукрупку, стал свёртывать. Как раз в эту минуту хор запел «Есть на Волге утёс…». Пальцы Граммофона вдруг онемели, точно разучились скручивать цигарку, табак просыпался, но Граммофон не заметил этого. Он встал, мохнатый, большепалый, как медведь на коробе. Он поднялся, плавно качая руками: в одной была недокручениая цигарка, в другой — кисет. Ребята в хоре заметили его. Первые голоса, самые непоседливые, зафыркали и стали подталкивать соседей. Вот уже и вторые голоса — басовитые старшеклассники и густоголосые девочки-альты — все смотрели на Граммофона. И так как смотреть на него было, конечно, интересней, чем на обычную руководительницу, то ребята сперва посмеивались, а потом незаметно подчинились Граммофону, стали слушаться его движений и запели совсем не так, как требовала Клавдия Петровна.
Читать дальше
Лев Кассиль
Есть на Волге утёс
* * *
Мало кто знал в городе, где и как потерял свой голос Леонтий Архипкин, по прозвищу Граммофон. А ещё меньше было тех, кто слышал когда-нибудь и помнил этот голос. Уже сорок лет Леонтий Архипкин говорил сиплым и шероховатым шёпотом, беспрестанно отхаркиваясь и странно курлыкая, словно граммофон, у которого кончилась пластинка, но сбившаяся игла ещё царапает круг, мотаясь из стороны в сторону. Однако заволжские старики уверяли, что было время, когда голос Леонтия Архипкина гремел по всей Волге, на Среднем и Низовом плёсе, от Нижнего до Астрахани. Не Граммофоном, а Громобоем звали тогда Архипкина — такой грозный и непомерный был у него бас.
Он пел на пароходах и пристанях, в береговых трактиpax и чайных старые волжские песни. Рассказывали, что голос у него был так огромен и широк, что когда забирался он ввысь, то люди невольно вставали на цыпочки, словно дотянуться до чего-то хотели, а когда уходил Громобой на самый нутряной басовый низ, то казалось, что не сам он поёт, а земля под ним загудела, и слушатели приседали, клонились, словно хотели припасть ухом к береговому песку. Ходил рассказ, как однажды на «Фельдмаршале Суворове» на подходе к Саратову разладился гудок, а двухтрубный «Суворов» знаменит был как самый голосистый пароход на Волге. Случилось плыть в тот раз на «Суворове» Громобою. Он уже спел все свои песни и, опрокинув в неутомимое горло полбутылки водки, прикорнул на корме под пожарной кошмой, на бухте каната. И будто бы капитан приказал разбудить его, позвал на мостик и стал просить:
— Будь добрым, как к Саратову подваливать станем, погуди, сделай милость! Не пристало «Суворову» молчком подходить!
И, говорят, Громобой потребовал ещё полбутылки, освежился немножко и, когда входил «Суворов» через прорану к саратовским пристаням, велел для виду пустить пар через свисток, а сам, опершись обеими руками о медные поручни мостика, дал подходный… Вот какие рассказы ходили про Леонтия Архипкина.
Певал Громобой «Из-за острова на стрежень…», «Меж крутых бережков…», «Жигули», но лучше не было у него песни, чем «Есть на Волге утёс…». Его заслушивались на корме палубные пассажиры, слушала с балкона «чистая» публика из первого класса. А он, кончив песню, ртом ловил сыпавшиеся сверху гривенники и, неизвестно куда девая их, щёлкал языком, будто глотал, и тотчас запевал новую. Пел он и за проезд, и за водку, пел и просто так, для души, если просил народ — пристанские, водоливы, плотогоны, бакенщики, слушатели хотя и бесплатные, но дорого ценившие песню.
— Ох, зевластый ты! — говорили Громобою. — Дивное чудо голос у тебя! Учиться бы тебе, Леонтий, так ты в самом императорском театре оперу бы пел. А то пропадёшь тут ни за тюнтилюли, даром.
Купцы, слушая Громобоя за стерляжьей ухой и икоркой, не раз обещали определить Леонтия в учение.
Пароходчик Хребтюков однажды взял его с собой в Москву.
Леонтий вернулся через полгода, страшный, помятый весь и потемневший, словно утопленник, вытащенный из-под плиц парохода. Он появился на берегу запухший и молчаливый. А когда заговорил, ахнули все: сгинул голос Громобоя! Только жалкое сипение вырывалось из перекошенного рта… И прозвали тогда Леонтия очень обидно— «Граммофон». Был Громобой, а стал Граммофон!
Давно уже забыли в городе, откуда пошло это прозвище. Так и жил Граммофон, безголосый, хрипатый. Он спился, оборвался, пропадал где-то и снова показывался на берегу. Летом он появлялся в городском саду, продавал мороженое. Он стоял у входа, огромный, широконогий, в просторной толстовке, запрокинув назад кудлатую голову в рыбацкой соломенной шляпе.
— А ну вот хватай, налетай! — надсадно сипел он. — Разбирай последнее, пойду, шабаш! Мороженое с Северного полюса для освежения голоса! Сам Папанин брал, спасибо сказал!
Бурыми ручищами отбивал он дробь на фанерной крышке своего короба, где были нарисованы белый медведь, грызущий ледяную гору, и северное сияние с выгнутой надписью: «Свежее сливочное».
— Граммофон, дай за восемьдесят! — осаждали его ребята.
И когда, облизывая замлевшие губы, брали они порцию, стиснутую между двух сухих, ломких вафель, он шептал им:
— Помногу-то разом не глотай, а то горло заболит, будешь вот как я…
— Граммофон, а ты разве от мороженого так? — спрашивали ребятишки.
— От мороженого, детки, от мороженого, да ещё от крем-брюле.
К нему все давно привыкли в городе, как привыкли к старой каланче на Колхозной площади, к гудкам лесопилок, к вечернему гулянью на Расходиловке. Считали его придурковатым, чудаком. Так он и жил, никем уже особо не примечаемый, безголосый и почти безымянный, потому что не многие в городе помнили его настоящее имя…
Весной этого года в прибрежном городском саду шла спевка хора из Заволжанского дома пионеров. Репетировали на эстраде летнего театра, похожей на совок. Остывали нагретые за день скамьи, потянуло прохладой. В аллеях и за деревьями уже темнело, на Волге тягучими голосами кричали пароходы. От ребят пахло гвоздичным маслом и обыкновенным керосином: одолела мошкара — приходилось мазаться. На одной из пустовавших скамеек сидели пролезшие сюда ребята из школьного кружка юных техников: Гора Климцов, толстогубый, пятнистый от неровного загара и купанья, и Витя Шугалов, его худенький, очкастый, насупленный и молчаливый товарищ. Они сидели и насмешничали промеж себя. Они тоже кое-что подготовили к предстоящему смотру. И не какие-нибудь там песни, пляски, детский крик, а радиоприёмник особой конструкции, берущий Москву и заграничные станции. Они были убеждены, что настоящее дело только у них, а не у этих пташек певчих…
— А, «профессора» явились! — шипели на них со сцены.
— Цыц, заглохни! — грозил Климцов. — Подумаешь, какой хор имени Пятницкого! «Не тяни кота за хвост»!
— Вот что, друзья, — сказала, высовываясь из-за рояля, учительница Клавдия Петровна, — или чтоб вас не слышно было, или я вас погоню отсюда.
«Профессора» смутились: они не заметили Клавдию Петровну. Торжественно поклялись они, что будут сидеть тихо и даже дышать станут только в себя.
Репетиция продолжалась. Пели ребята хорошо, звонкие голоса их, как стая воробьёв, вдруг, по одному движению Клавдии Петровны, разом взлетали и исчезали замирая. Даже «профессора» забыли о том, что пришли позлить певцов, и заслушались сами. Вдруг они почуяли за собой чьё-то свистящее дыхание.
Друзья оглянулись.
— Гляди-ка: Граммофон прибыл! Нашим певунам горло мороженым прочищать.
Но Граммофон на этот раз был хотя и не совсем трезв, но очень серьёзен. Осторожно, чтобы не зашуметь, он поставил на пол свой голубой короб. Он слушал потупившись, легонько мыча про себя, раскачиваясь в лад с песней. Один раз он чуть было не захлопал, но вовремя спохватился, смущённо закурлыкал и, достав бумажку и табак-полукрупку, стал свёртывать. Как раз в эту минуту хор запел «Есть на Волге утёс…». Пальцы Граммофона вдруг онемели, точно разучились скручивать цигарку, табак просыпался, но Граммофон не заметил этого. Он встал, мохнатый, большепалый, как медведь на коробе. Он поднялся, плавно качая руками: в одной была недокручениая цигарка, в другой — кисет. Ребята в хоре заметили его. Первые голоса, самые непоседливые, зафыркали и стали подталкивать соседей. Вот уже и вторые голоса — басовитые старшеклассники и густоголосые девочки-альты — все смотрели на Граммофона. И так как смотреть на него было, конечно, интересней, чем на обычную руководительницу, то ребята сперва посмеивались, а потом незаметно подчинились Граммофону, стали слушаться его движений и запели совсем не так, как требовала Клавдия Петровна.
— Что такое? В чём дело? Это опять…
Учительница повернулась к скамьям, чтобы распечь юных техников, но увидела Граммофона. Старик смутился и сел, суя в рот пустую цигарку.
— Гражданин, я вас очень прошу не мешать нам. Стыдно! Взрослый человек… Что? Не слышу.
— Он громче не может, — зашептали ребята.
— Почему не может?
— Он, когда маленький был, мороженым простудился.
— Чепуха какая!
Но тут Граммофон сам подошёл к сцене. Высокая эстрада была ему по грудь.
— Извините, если попрепятствовал, — засипел он, — только песня эта очень мне известная, я лично её очень сильно принимаю на сердце… И, если позволите, имею замечание…
— Ну, ну? — снисходительно и терпеливо сказала Клавдия Петровна.
— Вот второе колено надо не так. Песня эта волжская, старинная, хоть, говорят, слова в ней и письменного сочинения. Но музыку теперь неверно поют, не по-волжски оборот дают. Тут, где «на вершине его не растёт ничего» поётся, надо вот чуток голосом скинуть.
Граммофон пытался что-то пропеть, но захрипел, лицо его налилось, он беспомощно махнул рукой.
— Не имею нынче чем показать, не могу давать примеру… А бывало, поверите ли, товарищ руководительница, — можете стариков, которые есть ещё живы, спросить— никто так этот «Утёс» не исполнял!
Муниципальное
общеобразовательное учреждение «Лицей № 50»
Ленинского
района города Саратова
Муниципальных
научно-практических конференций «Планета
эрудитов»
Исследовательская
работа на тему:
«Есть на Волге утёс…»
Работу
выполнила:
Ученица 9 «А» класса
МОУ «Лицей № 50»
г.
Саратова –
Артамонова Светлан Олеговна
Научный
руководитель:
учитель
географии –
Майбо
Елена Николаевна
Саратов
2018
Содержание
|
№ |
Название |
Стр. |
|
I. |
Введение. |
3 |
|
1. |
Географическое |
6 |
|
2. |
Историческая личность |
8 |
|
3. |
История утёса Степана |
10 |
|
4. |
Легенды об утёсе |
12 |
|
4.1 |
Легенда о Стеньке |
12 |
|
4.2 |
Легенда о гробнице |
12 |
|
4.3 |
Легенда о кладе убитого |
13 |
|
4.4 |
Легенда о призраке |
13 |
|
4.5 |
Легенда о Дурман-горе. |
14 |
|
5 |
Моё путешествие по |
15 |
|
5.1 |
Плюсы и минусы |
17 |
|
II. |
Заключение. |
19 |
|
III. |
Литература. |
20 |
|
IV. |
Приложения. |
22 |
I.
Введение.
«Есть
на Волге утес, диким мохом оброс
Он
с вершины до самого края;
И
стоит сотни лет, только мохом одет,
Ни
нужды, ни заботы не зная…
И
поныне стоит тот утес и хранит
Он
заветные думы Степана;
И
лишь с Волгой одной вспоминает порой
Удалое
житье атамана…»
(Александр
Навроцкий)
Для
того чтобы любить свою Родину, бережно к ней относиться каждый человек должен
хорошо знать историю своей страны. Историю можно изучать по – разному: читать
различные книги, справочники, энциклопедии, проводить разные исследования,
посещать музеи, смотреть фильмы.
Елена
Николаевна — учитель географии задала домашнее задание на лето, приготовить
презентацию на тему: «Любимый уголок России».
Мы
всей семьёй летом 2018 года совершили туристско-краеведческое путешествие в
Красноармейский район Саратовской области. Целью нашей поездки, было,
познакомится с достопримечательностями Красноармейского района.
Заранее
я с родителями познакомилась с рекламой туристических агентств города Саратова.
Они нам предложили совершить экскурсионный тур «Легенды утёса Степана Разина» (Приложение № 1). Но мы решили поехать
сами.
Вдохновившись
этим путешествием, я решили сделать проект. Во время поездки наша семья предположила,
что между утёсом Степана Разина и исторической личностью имеется связь.
Цель
проекта: изучить информацию об утёсе и выяснить,
есть ли связь между утёсом и личностью.
Задачи:
Ø Изучить
литературу по данному вопросу.
Ø Выяснить,
что общего между утёсом и исторической личностью.
Ø Изучить
полученные результаты и сделать вывод.
Объект
исследования – утёс Степана Разина (Саратовская
область).
Методы
работы – наблюдение, анкетирование, анализ
литературы.
Гипотеза
– мы предположили, что между утёсом Степана Разина и исторической личностью
имеется связь.
Опрос:
1.
Кто такой Степан Разин?
а) художник б)
казак в) музыкант г) не слышал (а)
2.
Когда жил Степан Разин?
а) в XVII веке б) в V веке в) в XX веке г) не знаю
3.
Знакомы ли вам эти строчки: «Есть на
волге утес, диким мохом оброс»?
а) да, знаю эту песню б)
слышал, но не знаю в) никогда не слышал
4. Где находится утёс Степана Разина?
а) в Волгоградской
области б) в Саратовской области
в) в Московской
области г) не знаю
5. Вы были на утёсе Степана Разина?
а) да б) нет,
но хочу съездить в) нет, и не хочу (Приложение
№ 2)
Методы
исследования:
ü анализ
литературы, и статей интернет сайтов по утёсу Степана Разина.
ü разработка
анкеты
ü анкетирование
учащихся школы и анализ анкеты.
ü построение
картографического маршрута на утёс Степана Разина.
Моя
работа может быть полезна, на уроках географии, при
изучении регионов России, на внеурочной работе со школьниками, а также как
памятка для туристов, отправляющихся на утёс Степана Разина, любой турфирме.
Тема моей работы: «Есть на Волге утёс…»
1.
Географическое положение.
Я
решила исследовать географическое положение утёса Степана Разина. Изучая справочную
литературу, Интернет-ресурсы и вспомнила, что мы изучали на уроках географии. (Приложение
№3)
Что
я узнала из справочной литературы [1]?
Утёс
Степана Разина – участок обрывистого берега Волги на
границе Саратовской и Волгоградской областей.
Утёс
находится в 5 километрах к югу от села Белогорское.
Предположительно,
в военном лагере, располагавшемся на вершине утёса, жил и командовал сам
легендарный атаман Степан Разин, лично выслеживал и грабил купеческие корабли,
проплывавшие мимо по Волге, а захваченных пленников бросал в заточение в
«Тюрьминский» овраг. Также существует предание, что именно в этом месте Разин
утопил персидскую княжну.
Утёс
Степана Разина имеет научное историко-культурное значение, официально признан
археологическим памятником природы Саратовской области.
Что
я узнала на уроке географии?
Утёс
Степана Разина – участок обрывистого берега Волги на
границе Саратовской и Волгоградской областей. Утёс находится в 5 километрах к
югу от села Белогорское, под 50036´северной широты и 45039´восточной
долготы.[2]
Верхний
слой толщиной 20 метров сложен меловыми породами турона-сенона, возраст
которых достигает 90 млн. лет. Нижний слой образуют кварцево-глауконитовые
пески сеноманского яруса
возрастом 100 млн. лет.
Утёс разбит
пополам глубоким оврагом «Тюрьма», с юга граничит с Дурман — горой, высота
которой достигает 186,2 метра.
_____________
1.В. И. Горцев.
Саратовская область в географических названиях. Издательство Саратовского
университета 1984.
2.География
Саратовской области. Саратов Издательство “Лицей” 2005. А.
В
районе утёса также известны четыре старообрядческих пещеры: «Старая I», «Старая
II», «Лисья» и «Майская», продолжительностью от 600 до 800 метров.[3]
Утес
Степана Разина имеет как историко-культурное, так и научное значение, он
признан археологическим памятником природы Саратовской области. Доподлинно
известно, что район утеса был освоен уже в бронзовом веке. Следы более поздних
поселений относятся ко времени Большой Орды, народного восстания под
предводительством Степана Разина. (Приложение № 4)
_____________
3.Костомаров Н. И. Бунт Стеньки Разина./ — М.: Чарли, 1994. Актуальная
история России. — 640 с.
2. Историческая личность
Степан Разин.
Степан
Разин (около
1630—1671) — казачий атаман, предводитель крестьянской войны 1670—1671 гг. Донской
казак из зажиточной семьи. ( Приложение № 5)
«Это
был высокий и степенный мужчина, крепкого сложения, с высокомерным прямым
лицом. Он держался скромно, с большой строгостью», — писал современник о 33 — летнем
Разине.[4]
В
1666 г. царь Алексей Михайлович потребовал провести на Дону перепись и вернуть
беглых крепостных. Обозлённый ответом казаков «с Дона выдачи нет!», царь
перекрыл им торговлю и подвоз продовольствия.
Весной
1667 г. тысяча бедных, но хорошо вооружённых казаков ушли за Разиным с Дона на
Волгу. Взяв на абордаж богатый караван судов и набирая новых бойцов, атаман
силой и хитростью пробился на Каспий и уже с полуторатысячным войском зазимовал
на реке Яик (Урал). Атаман призывал: «На Русь, на бояр идти». (Приложение № 6).
Разин
взял Царицын (ныне Волгоград) и разгромил спешившее к городу тысячное войско
стрельцов. Атаман послал 2 тыс. бойцов на Дон, а с остальными пошёл вверх по Волге.
Саратов и Самара открыли перед Разиным ворота, в Самаре сильное войско Ивана
Милославского и князя Юрия Барятинского было заперто разницами в кремле.
Осаждая его, Разин потерял месяц и упустил инициативу в войне.[5]
Ранней
весной 1667 года на территории между Саратовом и Царицыном появились разведчики
с Дона, а в мае к Волге во главе тысячного отряда вышел Степан Разин.
Он
опустился вниз по реке, грабя по дороге купеческие и даже царские караваны
судов, а затем напал на персидские земли, пережившие накануне землетрясение.
__________________
4..География
Саратовской области. Саратов Издательство “Лицей” 2005. А. М. Демин, Л. В.
Макарцева, С. В. Уставщикова
5.Малохаткин
И. Прощальная листва.- Саратов: Приволж. кн. изд-во, 1979. – 112 стр.
Успешное
возвращение из Персидского похода принесло Разину славу добычливого вожака. А
царское прощение разинских «вин» еще больше подняло его авторитет. [6]
Со
всех сторон к нему стекаются казаки и беглые. Весной 1670 года он снова
отправляется на Волгу.
Царь
отправил против казаков 60-тысячную армию, но каждый новый день приносил вести
о взятии городов и крепостей, о страшной гибели дворян, чиновников и местной
знати. [7]
Зимой разинцы
понесли ряд поражений от правительственных войск.
Весной
1671 г. домовитые донские казаки, получив от царя помощь войсками, оружием и
припасами, схватили Разина с братом Фролом.
Разин
был четвертован на Лобном месте в Москве 16 июня 1671 г. (Приложение № 7).
__________________
6.
Энциклопедия саратовского края (в очерках, фактах, событиях, лицах). – Саратов,
Приволжское кн. изд-во, 2002, 688 с.
7.
География
Саратовской области. Саратов Региональное Приволжское издательство “Детская
книга” 1997. Под общей редакцией заведующего кафедрой географии СГУ С. Г.
Воскресенского
3. История утёса Степана Разина.
1838 год – Два художника – братья
Григорий и Никанор Чернецовы совершили первое в России так называемое «художественное»
путешествие по Волге, как раз в тот год, когда мимо Саратова прошел первый
пароход. Они делали многочисленные остановки и выполняли зарисовки. Также они
описали утёс Степана Разина. (Приложение № 
1839 – В «Статистическом описании
Саратовской губернии», составленной Андрееем Леопольдовым, а также в «Историческом
очерке Саратовского края», выпущенного в 1848 году, описывается бугор Степана
Разина. [8] (Приложение № 9)
1857 – Тарас Шевченко после
длительной ссылки попадает в Астрахань, а оттуда поднимается на пароходе вверх
по реке. 29 августа 1857 года он проплывал мимо утёса Степана Разина. (Приложение
№ 10)
1861 – братья Боголюбовы
совершили путешествие по Волге с целью осмотреть облик, быт и нравы волжских
городов и сел и сделать зарисовки красивых мест. В 1962 году появился
совместный труд братьев Боголюбовых «Волга от Твери до Астрахани». К тексту
были проложены около 40 литографированных иллюстраций, в том числе «Утёс
Стеньки Разина». ( Приложение № 11)
1884 – вышел в свет «Иллюстрированный
спутник по Волге» С.Монастырского. В нем приводиться иллюстрация утёса Степана
Разина. [9] ( приложение № 12)
1901– выходит книга «Россия.
Полное географическое описание нашего отечества» под общим руководством
вице-председателя Императорского Русского Географического общества П.П. Семенова-Тян-Шанского.
В 6 томе описывается территория нашего края. (Приложение № 13)
__________________
8.
Горцев В.И. Саратовская область в географических названиях.
9. Л.
В. Мякшева . История Саратовского края. Саратов Издательство “Лицей” 2009.
1907 – Б.В. Зайковский,
известный искатель старины, член Саратовской ученой Архивной комиссии был на легендарном
утёсе. ( Приложение № 14)
1968-1970 – на утёсе проводятся
археологические раскопки силами студентов исторического факультета Саратовского
университета под руководством профессора И.В. Синицина и В.А. Фисенко. Было
обнаружено три культурных слоя: позднее средневековье, раннего железного века и
эпохи средней бронзы.[10] (Приложение № 15)
Наши
дни:
В
краеведческой литературе упоминания про утес довольно часты:
Малинин
Г.А. Памятники и памятные места Саратовской области. Саратов, Приволжское
книжное издательство, 1974.[11]
В.И.
Игошин, Н.В. Терешкова, А.И. Углов «Туристские маршруты Саратовской области»,
Саратов, Приволжское книжное издательство, 1983.
Н.
Палькин «Город волжской судьбы», Саратов, Приволжское книжное издательство,
1990. (Приложение № 16)
__________________
10. Тобольский И. Время. – М.: Современник, 1978. – 64 стр.
11. Худяков
Д.С. Путешествие по берегам морей, которые никто никогда не видел. — Саратов,
Добродея, 2008. – 304 с.
4.
Легенды.
С
этим местом связано много легенд. Но самая известная среди них – об атамане –
разбойнике Степане Разине.
5.1. Легенда о Стеньке Разине.
Говорят,
что на утёсе располагался его военные лагерь. Долгое время он жил там, грабил
проходящие мимо корабли. А купцов бросал в овраг. Сейчас этот овраг так и
называется – овраг «Тюрьма». Предположительно, здесь Стенька Разин утопил
персидскую княжну.[12] (Приложение № 17).
5.2. Легенда о гробнице Марины Мнишек.
В
народе существует множество мистических легенд, связанных не только с атаманом.
В 1859 году в Саратовских Губернских Ведомостях был опубликован
рассказ бурлака, который, взобравшись вместе со своим товарищем на утёс, увидел
в земле отверстие с дверью. Спустившись в подземелье, они оказались в богато
обставленном помещении, посреди которого был установлен окованный тремя
железными обручами гроб. В углу комнаты висела икона в осыпанном драгоценными
камнями окладе, а вдоль стен стояло множество бочек с золотом и серебром.
Бурлаки помолились иконе, после чего товарищ рассказчика схватил молот,
лежавший возле гроба, и разбил замки на гробе, из которого поднялась
ожившая Марина
Мнишек. Бурлак, обезумев, начал
стегать её железными прутьями, а попытавшийся его остановить рассказчик был
мгновенно выброшен за дверь невидимой силой. Вход в подземелье бесследно исчез.
После случившегося бурлак вернулся на корабль один, его товарищ пропал без
вести. [13] (Приложение № 18)
5.3.
Легенда о кладе убитого разбойника.
В конце XIX века крестьянином из села Даниловка
была рассказана история, переданная ему покойным отцом, участником
случившегося. В
__________________
12. Палькин Н. Город волжской
судьбы. – Саратов: Приволж. кн. изд-во, 1996. – 456 стр.
13. Саратовские писатели –
детям: Хрестоматия для нач. и сред. школы. – Саратов, 2007. — 592 стр.
штормовую погоду трое даниловских крестьян отправились на
противоположный берег Волги, где они встретили молодого парня и женщину с
ребёнком. Незнакомец попросил перевезти его в Даниловку, и после недолгих
торгов крестьяне согласились. На середине пути парень приказал своей спутнице
выбросить ребёнка за борт. Услышав отказ, он бросился на неё с кинжалом и был
убит веслом быстро среагировавшего рулевого. Спасённая женщина рассказала, что
её убитый похититель был разбойником. Раздев его, крестьяне обнаружили кладовую
грамоту, составленную одним из есаулов Степана Разина, в которой подробно
описывалось место захоронения богатств атамана на Дурманной горе. Разыскивать клад
крестьяне отправились на Пасху. После недолгих поисков, помолившись, начали
рыть. Однако тут начало происходить необъяснимое: сначала на крестьян ринулось
стадо бешеных коров, затем поднялась буря, из которой показались трое
разбойников с дубинами, после чего герои рассказа, испугавшись, решили
прекратить поиски. На следующий день клада в яме уже не было, остались только
отпечатки от зарытого там сундука и следы немецкой повозки.[14]
5.4. Легенда
о призраке Степана Разина.
Житель села Щербаковка пересказал загадочный
случай, произошедший с его отцом, который видел призрак Степана Разина. На пути
в Даниловку в сильную вьюгу ему встретился старец в лохмотьях, отказавшийся от
приглашения на тёплый ночлег со словами: «Стенька Разин я, великий грешник. Я
должен страдать ещё 70 лет. Скажи всем людям, русским и немцам, пусть живут в
мире!».
5.5. Легенда о Дурман- горе.
Из всех легенд, связанных с Утёсом Степана
Разина, учёным удалось
разгадать только одну. Многие археологи и кладоискатели, с
конца XIX
__________________
14. Чистякова Е. В., Соловьёв В. М. Степан Разин и его
соратники / Рец. Докт. Ист. Наук проф. В. И.
Буганов. — М.: Мысль, 1988. — 224,
[16] с. — 50 000 экз.
века активно искавшие богатства, зарытые атаманом, жаловались
на головокружение и ухудшение самочувствия. Происходили и более странные
события, из-за чего клады считались заговорёнными и проклятыми. Последняя
примечательная история случилась уже в советские времена с остановившимся
передохнуть трактористом, работавшим у Дурман — горы. Сквозь сон он услышал,
как кто-то с силой распахнул дверь трактора, однако вокруг никого не было.
Стоило ему снова заснуть, как всё повторилось. В народе также распространена
молва о тюремном овраге, где якобы все узники Степана Разина после первой же
ночи заболевали». Однако объяснение этим мифам дали исследования геологов,
обнаруживших в этих местах электромагнитное излучение – предположительно,
наследие находившегося там вулкана.
5. Моё
путешествие по утёсу Степана Разина.
Скалистые берега, бескрайняя Волга и почти
нетронутые человеком пейзажи. Красноармейский район Саратовской области –
уникальное место с богатой историей и невероятно красивой природой. Как
добраться до утёса Степана Разина? Где искать клад Степана Разина? И почему
именно здесь стоит провести свои выходные? Об этом читайте ниже, история моего
небольшого путешествия.
Всего двадцать четыре часа на сборы, почти бессонная ночь и
вот, наконец-то наступает долгожданная суббота. Мы погрузились в машины и бодро
выдвинулись по трассе Р-228 в сторону Волгограда. Наш путь лежал к селу
Белогорское, Красноармейского района. Именно в его окрестностях сосредоточились
основные достопримечательности, о которых я расскажу ниже. (Приложение № 19)
Первая наша остановка была в селе Усть-Золиха.
Главное, что здесь находится – это заброшенная лютеранская кирха. Этот храм был
построен в 1912 году взамен деревянному, который простоял здесь с 1835-го.
Всего несколько лет назад у него сохранялся купол с крестом. Потом он
накренился и во время грозы порывами ветра был повержен окончательно. [15] (Приложении № 20).
Вторая наша остановка была в селе Каменка. Там
находится разрушенная католическая церковь. Разрушенная церковь, построенная
ещё немцами, говорят что в 19 веке, уже несколько десятков лет она стоит
разрушенная, сначала в ней был пожар, а потом уже её никто не стал
реставрировать. [16] (Приложение № 21).
Мы довольно быстро доехали до поворота на
Белогорское. От трассы до села нам предстояло преодолеть примерно 12 км по
грунтовой дороге. В
__________________
15. Энциклопедия
военных и морских наук: в 8 томах / Под ред. Г. А.
Леера. — СПб.: Тип. В.
16. География Саратовской области.
Саратов Издательство “Лицей” 2005. А. М. Демин, Л. В. Макарцева, С. В.
Уставщикова
целом, дорога была вполне сносной, если не считать
периодически встречающиеся булыжники. (Приложение № 22).
Доехав до Белогорского, мы сразу же отправились к
утёсу Степана Разина. Чем дальше мы продвигались, тем живописнее становились
пейзажи.
Петляя по грунтовке вдоль Волги, мы по ошибке
свернули чуть раньше, чем было нужно. Но нам удалось посмотреть одну из достопримечательностей
– алебастровый завод. Точнее, печную трубу, которая от него осталась. Завод был
построен в 1937 году. (Приложение № 23)
Вернувшись на грунтовку, мы почти сразу же
увидели самодельный указатель. Утес Степана Разина был уже совсем близко.
Указатель нас не обманул, и уже через 10 минут мы стояли на долгожданном утёсе!
(Приложение № 24).
Наша остановка расположилась неподалеку от
Дурман-горы, высота которой составляет 186 метров. (Приложение № 25).
Между Дурман-горой и Утесом Степана Разина
находится овраг «Тюрьма». По преданию, именно здесь волжский разбойник держал
своих узников, до того момента пока за них не давали выкуп. Но опять-таки, как
гласит предание, до выкупа доживали немногие. Склоны у оврага и по сей день
отвесные, взобраться или спуститься можно лишь по одной тропинке. (Приложение
№ 26).
С утеса открывается необыкновенный вид на Волгу.
Её ширина в этих местах достигает 9 км, что позволяет линии горизонта
практически полностью слиться с речной гладью. (Приложение № 27)
После просмотра всех достопримечательностей, мы
вернулись в село Белогорское. На сегодняшний день, село вполне можно считать
вымирающем: большинство домов заброшено или разрушено, среди жителей остались
одни пенсионеры, постоянных жителей осталось то, всего около 40 человек.
Среди полузаброшенным крестьянских домиков,
выделялось одно необычное деревянное здание. Архитектура, сразу выдавала в нем
бывшую церковь. Этим зданием, оказалась Михаило-Архангельская церковь,
построенная в 1865 году. В годы советской власти, в ходе борьбы с «опиумом для
народа», колокольня и купол были снесены, а здание было переоборудовано под
зернохранилище. (Приложение № 28)
Мы узнали, что здесь находится музей, который
находится в старой деревенской школе. Он был основан силами местного
энтузиаста, в прошлом, директора Белогорской школы – Парамоновым Петром
Михайловичем. (Приложение № 29)
Далее мы отправились к дому, где жил Н. М.
Скоморохов — лётник, дважды Герой Советского Союза. [17] (Приложение
№ 30)
Мы отправились к самолету-обелиску на берегу Волги. (Приложение
№ 31).
На
карте я показала наш путь от дома до этого места. (Приложение № 32)
Я хочу подвести небольшие итоги, и рассказать о своих
впечатлениях.
Минусы утёса Степана Разина:
ü
Плохая
дорога. По пути в село дорога выложена из щебёнки. После дождя проехать вообще
невозможно.
ü
Мусор.
Из-за большого количества отдыхающих на всём утёсе очень много мусора.
Плюсы:
Ø Красивая природа. С утёса открывается шикарный вид на Волгу. А с
Дурман-горы открывается вид на всю окрестность.
Ø Место для отдыха. Очень много людей остаются на ночь с
палатками.
Ø Несмотря на все имеющиеся минусы, это место стоит посетить и
увидеть всю красоту своими глазами. (Приложение № 33 и № 34).
__________________
17. Горцев В.И. Саратовская область в
географических названиях.
III. Заключение.
Проработав
с данной темой на протяжении этого учебного года, я узнала много нового и
интересного, о чем ранее даже не догадывалась.
Теперь-то
я точно знаю, что утёс Степана Разина тесно связан с исторической личностью.
Несмотря на все минусы этого места, его стоит посетить. Оно завораживает с
первого взгляда. Можно гордо сказать: «Это наш «Саратовский Крым»». А почему
Крым, это уже тема моего следующего проекта.
Я
считаю, что цель проекта достигнута: изучила информацию
об утёсе и выяснила, есть связь между утёсом и личностью.
Объект
исследования – утёс Степана Разина (Саратовская
область).
Методы
работы – наблюдение, анкетирование, анализ
литературы.
Я
доказала свою гипотезу, что между утёсом Степана
Разина и исторической личностью имеется связь.
Изучив
информацию об утёсе, и могу смело сказать, что это место связано с именем
Степан Разин. Изучив литературу и Интернет- ресурсы, я выяснила, что Степан
Разин жил и грабил корабли именно с этого утёса. Поэтому позже его назвали в
честь атамана.
Литература.
1. Стихотворение
А. Навроцкого «Есть на Волге утёс».
2. В. И. Горцев.
Саратовская область в географических названиях. Издательство Саратовского
университета 1984.
4. Василенко Н. П. Разин, Степан Тимофеевич // Энциклопедический
словарь Брокгауза и Ефрона: в 86 т. (82 т. И 4 доп.). — СПб.,
1890—1907. — Т. 26. — С. 159—164.
5. География
Саратовской области. Саратов Издательство “Лицей” 2005. А. М. Демин, Л. В.
Макарцева, С. В. Уставщикова
6. Костомаров Н. И. Бунт Стеньки Разина./ — М.: Чарли, 1994. Актуальная
история России. — 640 с.
7. Лазарев
С. Е. Образ Степана Разина в изобразительном
искусстве // Преподавание истории в школе. — М., 2016. — № 8. — С. 29-34.
8. Сахаров А. Н. Степан Разин. Хроника XVII века. — М.: Молодая
Гвардия, 1973.— 320 с.— (Жизнь замечательных людей).
9. Чистякова Е. В., Соловьёв В. М. Степан Разин и его
соратники / Рец. Докт. Ист. Наук проф. В. И.
Буганов. — М.: Мысль, 1988. — 224,
[16] с. — 50 000 экз.
10.Энциклопедия военных и морских наук: в 8 томах / Под
ред. Г. А. Леера. — СПб.: Тип. В. Безобразова и К°,
1893. — Т. 6: Пиаве — Русско-турецкая война 1806—12 г.. —
С. 246.
11.Энциклопедия
саратовского края (в очерках, фактах, событиях, лицах). – Саратов, Приволжское
кн. изд-во, 2002, 688 с.
12. Малинин Г.А.
Памятники и памятные места Саратовской области. Саратов, Приволжское книжное
издательство, 1974.
13. В.И. Игошин,
Н.В. Терешкова, А.И. Углов «Туристские маршруты Саратовской области»,
Саратов, Приволжское книжное издательство, 1983.
14. Н.Палькин
«Город волжской судьбы», Саратов, Приволжское книжное издательство, 1990.
Документальные
фильмы. 1. Документальный фильм «Степан Разин»1939
г.
2. Документальный
фильм «История российского бунта. Разин» 2016 г.
Интернет-ресурсы.
География
Саратовской области. Саратов, 1997, ru.wikipedia.org
Разин, Степан Тимофеевич. Ru.wikipedia.org
Утёс Степана Разина. Ru.wikipedia.org
Фото — личный архив и Интернет- ресурсы:
Приложение
№ 1.
Красноармейский район, 130 км от
Саратова.
|
07-00 |
Выезд |
|
|
10-00 |
Красноармейский |
|
|
|
||
|
11-30 |
Останки |
|
|
12-00 |
Утес Степана Разина. По |
|
Приложение
№ 2
Результаты
опроса
1 вопрос. 2
вопрос.
Кто такой Степан
Разин? Когда жил Степан Разин?
3
вопрос. 4 вопрос
Знакомы
ли вам эти строчки: Где
находится утёс Степана Разина?
«Есть на волге утес,
диким мохом оброс»?
5
вопрос. Вы были на утёсе Степана
Разина?
Приложение
№ 3.
Утёс
Степана Разина. (личное фото. Июль 2018)
Приложение
№4.
Утёс
Степана Разина – фото Максима Петровича Дмитриева
Приложение
№5.
Суриков. Степан Разин. 1906
г.
Приложение
№ 6.
Бузулуков. «Степан Разин в Саратове». 1952.
Приложение
№7.
Кириллов. «Степан Разин»
Приложение
№ 8.
«…Разин
городок, находясь в цепи прибрежных гор, отделен от других оврагами; он
представляет правильную каменную скалу, возвышающуюся со стороны Волги отвесною
стеною, с берега взойти на нее можно только оврагами, и то с великим трудом. На
вершине этой скалы находится площадка Стеньки Разина, приводившего в
трепет всех, плававших по Волге на судах. На вершине городка, где площадь
соединяется с горною стороною, существуют еще следы земляного укрепления,
состоящие в тройном земляном вале. Тут видны разные ямы, вероятно остатки
землянок, служивших жилищем разбойников; валяющиеся черепья глиняной и чугунной
посуды обозначают еще бывшее жилье. Тут мы нашли серебряную монету, очень
поврежденную, и несколько зерен от бус.»
(описание утёса
Степана Разина братьями Григорием и Никанором
Чернецовыми.)
Приложение
№ 9.
«Огромный
этот курган, называемый Курганом Стеньки Разина, и известный также у окрестных
жителей, неизвестно почему, под названием Раковой горы, находиться ниже
Саратова по течению Волги, выше города Камышина в 20 верстах, в цепи
приволжских гор. Он стоит отдельно от прочих приволжских холмов, и от русла
Волги, возвышается около ста сажень. Основанием ему служит утесистый каменистый
берег Волги. К верху постепенно сужается, оканчиваясь впрочем не острою, а
плоскою вершиной, несколько покатою к северу; площадь вершины сей в длину около
50, в ширину 30 сажень.»
(описание
утёса Степана Разина в «Историческом очерке
Саратовского края».1848 год)
Приложение
№ 10.
«Берега
Волги с каждым годом делаются выше и привлекательнее… Выше Камышина в 60
верстах, на правом берегу… лоцман парохода показал мне бугор Стеньки Разина.
Это было на рассвете, и я не мог хорошо рассмотреть этой замечательной
местности… Мне еще досаднее, что я не мог сделать …очерка с этого весьма
прославленного бугра…»
(описание
утёса Степана Разина Тарасом Шевченко)
Приложение
№ 11.
«…С
верстою от Банной, жители показывают обрыв, отделенный от соседних ему
обрывистых берегов, широкими промоинами; он венчается плоскостью, на которой по
преданию жил Стенька Разин. Говорят, что в нем и теперь еще видна яма, в
которой содержались пленные и в ней находятся кости; а жилье Стеньки было обито
бархатом.»
(описание
утёса Степана Разина братьями Боголюбовыми)
Приложение
№12.
Первое изображение
утёса, сделанное братьями Чернецовыми
Приложение
№ 13.
«Верстах
в 15 от Банновки, немного ниже с.Лаптя, между буераками, выходящими к Волге,
возвышается утес, известный под названием кургана или бугра Стеньки Разина, со
следами старинного городища на нем.» (описание утёса
Степана Разина в «Россия. Полное географическое
описание нашего отечества»)
Приложение
№ 14
Утёс
Степана Разина в путеводителе по Волге.
Приложение
№ 15.
«…Чем
ближе мы подходили к утесу, тем больше мной овладевало нетерпение….Между двумя
глубокими оврагами, или, точнее, ущельями, утес выступал к Волге отвесной
стеной, и подняться тут на него мог разве только опытный альпинист со
специальным снаряжением…Когда я наконец взошел на утес с тыла и остановился,
чтобы отдышаться, я увидел перед собой ровную площадку, сплошь заросшую высокой
травой… Площадка оказалась только на вид ровной… То проваливаясь в заросшие
ямы, то выбираясь из них (скорее всего это были остатки археологических
раскопок), я не без труда добрался до края утеса и огляделся вокруг. Внизу под
утесом плескалась Волга, похожая на море. Налево, в сторону Саратова, река
просматривалась километров на сорок… Только тут, на вершине утеса, и можно
понять, почему атаман выбрал это место для своей ватаги.»
(описание утёса
Степана Разина И. В. Синициным и В. А.
Фисенко)
Приложение
№16.
«…Чем
ближе мы подходили к утесу, тем больше мной овладевало нетерпение….Между двумя
глубокими оврагами, или, точнее, ущельями, утес выступал к Волге отвесной
стеной, и подняться тут на него мог разве только опытный альпинист со
специальным снаряжением…Когда я наконец взошел на утес с тыла и остановился,
чтобы отдышаться, я увидел перед собой ровную площадку, сплошь заросшую высокой
травой… Площадка оказалась только на вид ровной… То проваливаясь в заросшие
ямы, то выбираясь из них (скорее всего это были остатки археологических
раскопок), я не без труда добрался до края утеса и огляделся вокруг. Внизу под
утесом плескалась Волга, похожая на море. Налево, в сторону Саратова, река
просматривалась километров на сорок… Только тут, на вершине утеса, и можно
понять, почему атаман выбрал это место для своей ватаги.»
(описание утёса
Степана Разина в «Город волжской судьбы»)
Приложение
№17.
Кустодиев.
«Степан Разин»
Приложение
№18.
Марина Мнишек.
Фотографии
автора Артамоновой Светланы сделаны июль 2018 года
Приложение
№ 19.
Вид
с утёса Степана Разина.
Приложение
№ 20.
Лютеранская
кирха в с. Усть- Золиха
Приложение
№ 21.
Католическая
церковь в с. Каменка
Приложение
№ 22.
Указатель
в с. Белогорское
Приложение
№ 23.
Печь
для розжига извести. Остатки Алебастрового завода.
Приложение
№ 24.
Указатели
на утёсе Степана Разина
Приложение
№ 25.
Дурман
– гора
Приложение
№ 26.
Овраг
«Тюрьма»
Приложение
№ 27.
Волга.
Приложение
№ 28.
Церковь Михаила — Архангела
Приложение
№ 29.
Музей (здание
школы)
Приложение
№30.
Дом Н. М. Скоморохова
Приложение
№ 31.
Памятник
— обелиск «Самолёт»
Приложение
№ 32.
Карта
путешествия
Приложение
№ 33.
Я
и папа на утёсе Степана Разина
Приложение
№34.
Из-за острова на стрежень,
На простор речной волны
Выплывают расписные
Острогрудые челны.
На переднем Стенька Разин,
Обнявшись, сидит с княжной,
Свадьбу новую справляет
Он, веселый и хмельной.
А она, потупив очи,
Ни жива и ни мертва,
Молча слушает хмельные
Атмановы слова.
Позади их слышен ропот:
«Нас на бабу променял,
Только ночь с ней провозжался,
Сам на утро бабой стал».
Этот ропот и насмешки
Слышит грозный атаман,
И могучею рукою
Обнял персиянки стан.
Брови черные сошлися,
Надвигается гроза.
Буйной кровью налилися
Атамановы глаза.
«Ничего не пожалею,
Буйну голову отдам!» —
Раздается голос властный
По окрестным берегам.
«Волга, Волга, мать родная,
Волга – русская река,
Не видала ты подарка
От донского казака!
Чтобы не было раздора
Между вольными людьми,
Волга, Волга, мать родная,
На, красавицу прими!»
Мощным взмахом поднимает
Он красавицу княжну
И за борт её бросает
В набежавшую волну.
«Что ж вы, братцы, приуныли?
Эй ты, Филька, черт, пляши!
Грянем песню удалую
На помин её души!..»
Из-за острова на стрежень,
На простор речной волны
Выплывают расписные
Острогрудые челны.
Обновлено: 10.01.2023
Рассказ написан в 1940 году, тогда же напечатан в журнале “Пионер” и вышел отдельной книгой в серии “Книга за книгой” Детиздата в 1941 году. Особую известность этот рассказ получил у радиослушателей, так как он несколько раз передавался по радио. В роли Леонтия Архипки-па пел народный артист СССР М. Д. Михайлов.
Любопытную историю, связанную с этой передачей, рассказывает писатель в автобиографии (см. страницу 27).
Рассказ неоднократно перепечатывался в сборниках Л.
А. Кассиля, издавался отдельно и вошел в трехтомник “Избранные рассказы советских писателей”. М., 1961.
Слова известной песни “Есть на Волге утес…” написаны поэтом А. А. Навроцким в 1864 году.
-
Лев Кассиль. Собрание сочинений в пяти томах. Том первый. Издательство: Детская литература.
Леонтий Архипкин, по прозвищу Граммофон сорок лет назад потерял свой шикарный голос. Но перед этим он успел записать три пластинки. Мальчики Гора и Витя, узнав историю старика, решили сделать ему сюрприз.
За минуту
Леонтий Архипкин, по прозвищу Граммофон давным-давно потерял свой голос. Сейчас он говорил сиплым и шероховатым шепотом, но раньше его голос гремел по всей Волге. Звали тогда Архипкина Громобоем. Любили его слушать купцы и работяги, особенно ему удавалась песня “Есть на Волге утес…”. Но однажды увез его один купец в Москву. Вернулся оттуда Громобой уже без голоса.
Как-то весенним днем готовился детский хор из Заволжанского дома пионеров к выступлению. Пели “Есть на Волге утес…”. Услышал Граммофон песню и стал ребят поправлять, а после рассказал историю, как голос потерял. Напоили его завистники кислотой. Но перед этим он записал три пластинки, которые все растерялись.
Услышали этот разговор Гора Климцов и Витя Шугалов из кружка радиотехников и вспомнили, что была у них пластинка с “Утесом”. Найти ее ребята не смогли, но одна из пластинок чудом попала на московскую радиостанцию. И устроили ребята Граммофону сюрприз — сделали заявку на эту песню в исполнении Леонтия Архипкина и включили во время праздника на собранном ими радиоприемнике.
Выбрав категорию по душе Вы сможете найти действительно стоящие книги и насладиться погружением в мир воображения, прочувствовать переживания героев или узнать для себя что-то новое, совершить внутреннее открытие. Подробная информация для ознакомления по текущему запросу представлена ниже:
Есть на Волге утес: краткое содержание, описание и аннотация
Лев Кассиль: другие книги автора
Кто написал Есть на Волге утес? Узнайте фамилию, как зовут автора книги и список всех его произведений по сериям.
В течение 24 часов мы закроем доступ к нелегально размещенному контенту.
Есть на Волге утес — читать онлайн бесплатно полную книгу (весь текст) целиком
Есть на Волге утёс
Мало кто знал в городе, где и как потерял свой голос Леонтий Архипкин, по прозвищу Граммофон. А ещё меньше было тех, кто слышал когда-нибудь и помнил этот голос. Уже сорок лет Леонтий Архипкин говорил сиплым и шероховатым шёпотом, беспрестанно отхаркиваясь и странно курлыкая, словно граммофон, у которого кончилась пластинка, но сбившаяся игла ещё царапает круг, мотаясь из стороны в сторону. Однако заволжские старики уверяли, что было время, когда голос Леонтия Архипкина гремел по всей Волге, на Среднем и Низовом плёсе, от Нижнего до Астрахани. Не Граммофоном, а Громобоем звали тогда Архипкина — такой грозный и непомерный был у него бас.
— Ох, зевластый ты! — говорили Громобою. — Дивное чудо голос у тебя! Учиться бы тебе, Леонтий, так ты в самом императорском театре оперу бы пел. А то пропадёшь тут ни за тюнтилюли, даром.
Купцы, слушая Громобоя за стерляжьей ухой и икоркой, не раз обещали определить Леонтия в учение.
Пароходчик Хребтюков однажды взял его с собой в Москву.
Давно уже забыли в городе, откуда пошло это прозвище. Так и жил Граммофон, безголосый, хрипатый. Он спился, оборвался, пропадал где-то и снова показывался на берегу. Летом он появлялся в городском саду, продавал мороженое. Он стоял у входа, огромный, широконогий, в просторной толстовке, запрокинув назад кудлатую голову в рыбацкой соломенной шляпе.
— А ну вот хватай, налетай! — надсадно сипел он. — Разбирай последнее, пойду, шабаш! Мороженое с Северного полюса для освежения голоса! Сам Папанин брал, спасибо сказал!
— Граммофон, дай за восемьдесят! — осаждали его ребята.
И когда, облизывая замлевшие губы, брали они порцию, стиснутую между двух сухих, ломких вафель, он шептал им:
- Для учеников 1-11 классов и дошкольников
- Бесплатные сертификаты учителям и участникам
Ленинского района города Саратова
Исследовательская работа на тему:
Артамонова Светлан Олеговна
Майбо Елена Николаевна
«Есть на Волге утес, диким мохом оброс
Он с вершины до самого края;
И стоит сотни лет, только мохом одет,
Ни нужды, ни заботы не зная…
И поныне стоит тот утес и хранит
Он заветные думы Степана;
И лишь с Волгой одной вспоминает порой
( Александр Навроцкий)
Для того чтобы любить свою Родину, бережно к ней относиться каждый человек должен хорошо знать историю своей страны. Историю можно изучать по – разному: читать различные книги, справочники, энциклопедии, проводить разные исследования, посещать музеи, смотреть фильмы.
Мы всей семьёй летом 2018 года совершили туристско-краеведческое путешествие в Красноармейский район Саратовской области. Целью нашей поездки, было, познакомится с достопримечательностями Красноармейского района.
Вдохновившись этим путешествием, я решили сделать проект. Во время поездки наша семья предположила, что между утёсом Степана Разина и исторической личностью имеется связь.
Цель проекта : изучить информацию об утёсе и выяснить, есть ли связь между утёсом и личностью.
Изучить литературу по данному вопросу.
Выяснить, что общего между утёсом и исторической личностью.
Изучить полученные результаты и сделать вывод.
Объект исследования – утёс Степана Разина (Саратовская область).
Методы работы – наблюдение, анкетирование, анализ литературы.
Гипотеза – мы предположили, что между утёсом Степана Разина и исторической личностью имеется связь.
1. Кто такой Степан Разин?
а) художник б) казак в) музыкант г) не слышал (а)
2. Когда жил Степан Разин?
а) в XVII веке б) в V веке в) в XX веке г) не знаю
а) да, знаю эту песню б) слышал, но не знаю в) никогда не слышал
4. Где находится утёс Степана Разина?
а) в Волгоградской области б) в Саратовской области
в) в Московской области г) не знаю
5. Вы были на утёсе Степана Разина?
а) да б) нет, но хочу съездить в) нет, и не хочу (Приложение № 2)
Методы исследования:
анализ литературы, и статей интернет сайтов по утёсу Степана Разина.
анкетирование учащихся школы и анализ анкеты.
построение картографического маршрута на утёс Степана Разина.
Моя работа может быть полезна, на уроках географии, при изучении регионов России, на внеурочной работе со школьниками, а также как памятка для туристов, отправляющихся на утёс Степана Разина, любой турфирме.
1. Географическое положение.
Я решила исследовать географическое положение утёса Степана Разина. Изучая справочную литературу, Интернет-ресурсы и вспомнила, что мы изучали на уроках географии. (Приложение №3)
Что я узнала из справочной литературы [1] ?
Утёс Степана Разина – участок обрывистого берега Волги на границе Саратовской и Волгоградской областей.
Утёс находится в 5 километрах к югу от села Белогорское.
Утёс Степана Разина имеет научное историко-культурное значение, официально признан археологическим памятником природы Саратовской области.
Что я узнала на уроке географии ?
Утёс Степана Разина – участок обрывистого берега Волги на границе Саратовской и Волгоградской областей. Утёс находится в 5 километрах к югу от села Белогорское, под 50 0 36´северной широты и 45 0 39 ´ восточной долготы. [2]
Верхний слой толщиной 20 метров сложен меловыми породами турона-сенона, возраст которых достигает 90 млн. лет. Нижний слой образуют кварцево-глауконитовые пески сеноманского яруса возрастом 100 млн. лет.
1.В. И. Горцев. Саратовская область в географических названиях. Издательство Саратовского университета 1984.
2.География Саратовской области. Саратов Издательство “Лицей” 2005. А.
Утес Степана Разина имеет как историко-культурное, так и научное значение, он признан археологическим памятником природы Саратовской области. Доподлинно известно, что район утеса был освоен уже в бронзовом веке. Следы более поздних поселений относятся ко времени Большой Орды, народного восстания под предводительством Степана Разина. (Приложение № 4)
3.Костомаров Н. И. Бунт Стеньки Разина./ — М.: Чарли, 1994. Актуальная история России. — 640 с.
2 . Историческая личность Степан Разин.
Степан Разин ( около 1630—1671) — казачий атаман, предводитель крестьянской войны 1670—1671 гг. Донской казак из зажиточной семьи. ( Приложение № 5)
Разин взял Царицын (ныне Волгоград) и разгромил спешившее к городу тысячное войско стрельцов. Атаман послал 2 тыс. бойцов на Дон, а с остальными пошёл вверх по Волге. Саратов и Самара открыли перед Разиным ворота, в Самаре сильное войско Ивана Милославского и князя Юрия Барятинского было заперто разницами в кремле. Осаждая его, Разин потерял месяц и упустил инициативу в войне. [5]
Ранней весной 1667 года на территории между Саратовом и Царицыном появились разведчики с Дона, а в мае к Волге во главе тысячного отряда вышел Степан Разин.
Он опустился вниз по реке, грабя по дороге купеческие и даже царские караваны судов, а затем напал на персидские земли, пережившие накануне землетрясение.
4..География Саратовской области. Саратов Издательство “Лицей” 2005. А. М. Демин, Л. В. Макарцева, С. В. Уставщикова
5.Малохаткин И. Прощальная листва.- Саратов: Приволж. кн. изд-во, 1979. – 112 стр.
Со всех сторон к нему стекаются казаки и беглые. Весной 1670 года он снова отправляется на Волгу.
Царь отправил против казаков 60-тысячную армию, но каждый новый день приносил вести о взятии городов и крепостей, о страшной гибели дворян, чиновников и местной знати. [7]
Зимой разинцы понесли ряд поражений от правительственных войск.
Весной 1671 г. домовитые донские казаки, получив от царя помощь войсками, оружием и припасами, схватили Разина с братом Фролом.
Разин был четвертован на Лобном месте в Москве 16 июня 1671 г. (Приложение № 7).
6. Энциклопедия саратовского края (в очерках, фактах, событиях, лицах). – Саратов, Приволжское кн. изд-во, 2002, 688 с.
7. География Саратовской области. Саратов Региональное Приволжское издательство “Детская книга” 1997. Под общей редакцией заведующего кафедрой географии СГУ С. Г. Воскресенского
3. История утёса Степана Разина.
1857 – Тарас Шевченко после длительной ссылки попадает в Астрахань, а оттуда поднимается на пароходе вверх по реке. 29 августа 1857 года он проплывал мимо утёса Степана Разина. (Приложение № 10)
8. Горцев В.И. Саратовская область в географических названиях.
9. Л. В. Мякшева . История Саратовского края. Саратов Издательство “Лицей” 2009.
1907 – Б.В. Зайковский, известный искатель старины, член Саратовской ученой Архивной комиссии был на легендарном утёсе. ( Приложение № 14)
В краеведческой литературе упоминания про утес довольно часты:
Малинин Г.А. Памятники и памятные места Саратовской области. Саратов, Приволжское книжное издательство, 1974. [11]
10. Тобольский И. Время. – М.: Современник, 1978. – 64 стр.
11. Худяков Д.С. Путешествие по берегам морей, которые никто никогда не видел. — Саратов, Добродея, 2008. – 304 с.
4 . Легенды.
С этим местом связано много легенд. Но самая известная среди них – об атамане – разбойнике Степане Разине.
5.1. Легенда о Стеньке Разине.
5.2. Легенда о гробнице Марины Мнишек.
В народе существует множество мистических легенд, связанных не только с атаманом.
5.3. Легенда о кладе убитого разбойника.
В конце XIX века крестьянином из села Даниловка была рассказана история, переданная ему покойным отцом, участником случившегося. В
12. Палькин Н. Город волжской судьбы. – Саратов: Приволж. кн. изд-во, 1996. – 456 стр.
13. Саратовские писатели – детям: Хрестоматия для нач. и сред. школы. – Саратов, 2007. — 592 стр.
штормовую погоду трое даниловских крестьян отправились на противоположный берег Волги, где они встретили молодого парня и женщину с ребёнком. Незнакомец попросил перевезти его в Даниловку, и после недолгих торгов крестьяне согласились. На середине пути парень приказал своей спутнице выбросить ребёнка за борт. Услышав отказ, он бросился на неё с кинжалом и был убит веслом быстро среагировавшего рулевого. Спасённая женщина рассказала, что её убитый похититель был разбойником. Раздев его, крестьяне обнаружили кладовую грамоту, составленную одним из есаулов Степана Разина, в которой подробно описывалось место захоронения богатств атамана на Дурманной горе. Разыскивать клад крестьяне отправились на Пасху. После недолгих поисков, помолившись, начали рыть. Однако тут начало происходить необъяснимое: сначала на крестьян ринулось стадо бешеных коров, затем поднялась буря, из которой показались трое разбойников с дубинами, после чего герои рассказа, испугавшись, решили прекратить поиски. На следующий день клада в яме уже не было, остались только отпечатки от зарытого там сундука и следы немецкой повозки. [14]
5.4. Легенда о призраке Степана Разина.
5.5. Легенда о Дурман- горе.
Из всех легенд, связанных с Утёсом Степана Разина, учёным удалось
разгадать только одну. Многие археологи и кладоискатели, с конца XIX
14. Чистякова Е. В., Соловьёв В. М. Степан Разин и его соратники / Рец. Докт. Ист. Наук проф. В. И. Буганов. — М.: Мысль, 1988. — 224, [16] с. — 50 000 экз.
Хотя именно с этим царем в Россию пришли крепостное право, обнищание народа, бессрочные сыски беглых крестьян, бунты, война, церковный раскол и, как последняя кровавая точка его тихого правления, восстание Стеньки Разина.
Было времечко, время давнее,
Время давнее, время славное:
На Руси жила воля-матушка;
Никого она не боялася,
И никто не смел обижать ее.
….Но пришла на волюшку невзгодушка.
Юрьев день у бедной воли отняли
И детей ее, людей свободныих,
В кабалу по смерть боярам отдали.С той поры лихой воля-матушка
От бояр ушла во дремучий лес,
Во сыром бору схоронилася,
С темной ноченькой породнилася.
(А.А.Навроцкий, Отрывок. 1871)
Правда, через четыре года Навроцкий разорился, истратив все свое состояние на издание журнала. Во второй половине шестидесятых Александр Александрович был довольно известным в литературных кругах, но в историю литературы вошел как автор всего трех стихотворений – о Стеньке Разине, Ермаке о судьбе воли на Руси.
И произошло это во многом благодаря большой популярности, которую стихи приобрели среди революционной молодежи. Но сам автор вскоре резко поправел и стал исповедовать консервативные, если не сказать реакционные, взгляды, считая самодержавие, православие, народность – тремя столпами, на которых стоит и будет стоять Россия.
Иногда он критиковал всевластие бюрократов, но искренне считал царя народным благодетелем, которому чиновники ставят палки в колеса. Стихи быстро стали народной песней, которую начали использовать в революционной пропаганде. Музыку к песне написала Александра Рашевская, собравшая ее из разных мелодий. Позднее музыку к стихам написал и сам автор, но она не прижилась.
После революции имя автора песни не нигде упоминалось. Очевидно, из классовых соображений и монархических взглядов Навроцкого. Правда, печатать песню не перестали в силу революционно-народного ее содержания. В авторском варианте песня имеет тринадцать строф, из которых поется только семь, а то и меньше.
Есть на Волге утес, диким мохом оброс
Он с вершины до самого края;
И стоит сотни лет, только мохом одет,
Ни нужды, ни заботы не зная.На вершине его не растет ничего,
Только ветер свободный гуляет,
Да могучий орел свой притон там завел
И на нем свои жертвы терзает.Из людей лишь один на утесе том был,
Лишь один до вершины добрался,
И утес человека того не забыл,
И с тех пор его именем звался.И хотя каждый год по церквам на Руси
Человека того проклинают,
Но приволжский народ о нем песни поет
И с почетом его вспоминает.Раз, ночною порой, возвращаясь домой,
Он один на утес тот взобрался
И в полуночной мгле на высокой скале
Там всю ночь до зари оставался.Много дум в голове родилось у него,
Много дум он в ту ночь передумал.
И под говор волны, средь ночной тишины
Он великое дело задумал…И задумчив, угрюм от надуманных дум,
Он наутро с утеса спустился,
И задумал пойти по другому пути, —
И идти на Москву он решился.
Стихи песни написаны на основании предания, которого А.А.Навроцкому рассказал рыбак-крестьянин, о чем автор поведал в одном из своих рассказов. Речь идет о таинственном утесе, о котором в народе ходили легенды и мистические истории. Утес существует на самом деле и находится на границе между Волгоградской и Саратовской областью.
При этом пленников сбрасывали в тот самый «Невольничий» овраг. На этом месте, согласно той же легенде, он утопил в Волге персидскую княжну. Сложились и другие легенды как об утесе, так и и о Дурман-горе. В частности, рассказывают, якобы два бурлака, взобравшись на утес, увидели дверь, ведущую под землю.
Они вошли в нее и перед их глазами предстала светлица, вся обставленная иконами, драгоценностями, мешками с золотом и стеклянным гробом посередине. Помолившись на икону, один из бурлаков разбил гроб, и из него встала живая Марина Мнишек, которую бурлак начал стегать, а второй – его останавливать. Тогда какая-то нечистая сила отбросила этого бурлака за дверь, а сама дверь бесследно исчезла вместе с его другом.
Говорили и о том, что в этих местах ходит призрак Степана Разина, неоднократно являвшийся местным жителям, а также, якобы на Дурман-горе есть клад с награбленными драгоценностями и золотом. Крестьяне пошли его искать на гору, но через некоторое время с ними начали происходить удивительные вещи: на них кинулось стадо бешеных коров, а потом началась буря, из которой показалось трое разбойников.
Тина Гай
Читайте также:
- Дидактический материал по окружающему миру 1 класс школа россии карточки
- Когда закроют школы на карантин осенью 2021 в ишиме
- 7 школа приемная комиссия
- Аристотель категории краткое содержание
- Саквояж со светлым будущим краткое содержание
Лев Кассиль
Есть на Волге утёс
* * *
Мало кто знал в городе, где и как потерял свой голос Леонтий Архипкин, по прозвищу Граммофон. А ещё меньше было тех, кто слышал когда-нибудь и помнил этот голос. Уже сорок лет Леонтий Архипкин говорил сиплым и шероховатым шёпотом, беспрестанно отхаркиваясь и странно курлыкая, словно граммофон, у которого кончилась пластинка, но сбившаяся игла ещё царапает круг, мотаясь из стороны в сторону. Однако заволжские старики уверяли, что было время, когда голос Леонтия Архипкина гремел по всей Волге, на Среднем и Низовом плёсе, от Нижнего до Астрахани. Не Граммофоном, а Громобоем звали тогда Архипкина — такой грозный и непомерный был у него бас.
Он пел на пароходах и пристанях, в береговых трактиpax и чайных старые волжские песни. Рассказывали, что голос у него был так огромен и широк, что когда забирался он ввысь, то люди невольно вставали на цыпочки, словно дотянуться до чего-то хотели, а когда уходил Громобой на самый нутряной басовый низ, то казалось, что не сам он поёт, а земля под ним загудела, и слушатели приседали, клонились, словно хотели припасть ухом к береговому песку. Ходил рассказ, как однажды на «Фельдмаршале Суворове» на подходе к Саратову разладился гудок, а двухтрубный «Суворов» знаменит был как самый голосистый пароход на Волге. Случилось плыть в тот раз на «Суворове» Громобою. Он уже спел все свои песни и, опрокинув в неутомимое горло полбутылки водки, прикорнул на корме под пожарной кошмой, на бухте каната. И будто бы капитан приказал разбудить его, позвал на мостик и стал просить:
— Будь добрым, как к Саратову подваливать станем, погуди, сделай милость! Не пристало «Суворову» молчком подходить!
И, говорят, Громобой потребовал ещё полбутылки, освежился немножко и, когда входил «Суворов» через прорану к саратовским пристаням, велел для виду пустить пар через свисток, а сам, опершись обеими руками о медные поручни мостика, дал подходный… Вот какие рассказы ходили про Леонтия Архипкина.
Певал Громобой «Из-за острова на стрежень…», «Меж крутых бережков…», «Жигули», но лучше не было у него песни, чем «Есть на Волге утёс…». Его заслушивались на корме палубные пассажиры, слушала с балкона «чистая» публика из первого класса. А он, кончив песню, ртом ловил сыпавшиеся сверху гривенники и, неизвестно куда девая их, щёлкал языком, будто глотал, и тотчас запевал новую. Пел он и за проезд, и за водку, пел и просто так, для души, если просил народ — пристанские, водоливы, плотогоны, бакенщики, слушатели хотя и бесплатные, но дорого ценившие песню.
— Ох, зевластый ты! — говорили Громобою. — Дивное чудо голос у тебя! Учиться бы тебе, Леонтий, так ты в самом императорском театре оперу бы пел. А то пропадёшь тут ни за тюнтилюли, даром.
Купцы, слушая Громобоя за стерляжьей ухой и икоркой, не раз обещали определить Леонтия в учение.
Пароходчик Хребтюков однажды взял его с собой в Москву.
Леонтий вернулся через полгода, страшный, помятый весь и потемневший, словно утопленник, вытащенный из-под плиц парохода. Он появился на берегу запухший и молчаливый. А когда заговорил, ахнули все: сгинул голос Громобоя! Только жалкое сипение вырывалось из перекошенного рта… И прозвали тогда Леонтия очень обидно— «Граммофон». Был Громобой, а стал Граммофон!
Давно уже забыли в городе, откуда пошло это прозвище. Так и жил Граммофон, безголосый, хрипатый. Он спился, оборвался, пропадал где-то и снова показывался на берегу. Летом он появлялся в городском саду, продавал мороженое. Он стоял у входа, огромный, широконогий, в просторной толстовке, запрокинув назад кудлатую голову в рыбацкой соломенной шляпе.
— А ну вот хватай, налетай! — надсадно сипел он. — Разбирай последнее, пойду, шабаш! Мороженое с Северного полюса для освежения голоса! Сам Папанин брал, спасибо сказал!
Бурыми ручищами отбивал он дробь на фанерной крышке своего короба, где были нарисованы белый медведь, грызущий ледяную гору, и северное сияние с выгнутой надписью: «Свежее сливочное».
— Граммофон, дай за восемьдесят! — осаждали его ребята.
И когда, облизывая замлевшие губы, брали они порцию, стиснутую между двух сухих, ломких вафель, он шептал им:
— Помногу-то разом не глотай, а то горло заболит, будешь вот как я…
— Граммофон, а ты разве от мороженого так? — спрашивали ребятишки.
— От мороженого, детки, от мороженого, да ещё от крем-брюле.
К нему все давно привыкли в городе, как привыкли к старой каланче на Колхозной площади, к гудкам лесопилок, к вечернему гулянью на Расходиловке. Считали его придурковатым, чудаком. Так он и жил, никем уже особо не примечаемый, безголосый и почти безымянный, потому что не многие в городе помнили его настоящее имя…
Весной этого года в прибрежном городском саду шла спевка хора из Заволжанского дома пионеров. Репетировали на эстраде летнего театра, похожей на совок. Остывали нагретые за день скамьи, потянуло прохладой. В аллеях и за деревьями уже темнело, на Волге тягучими голосами кричали пароходы. От ребят пахло гвоздичным маслом и обыкновенным керосином: одолела мошкара — приходилось мазаться. На одной из пустовавших скамеек сидели пролезшие сюда ребята из школьного кружка юных техников: Гора Климцов, толстогубый, пятнистый от неровного загара и купанья, и Витя Шугалов, его худенький, очкастый, насупленный и молчаливый товарищ. Они сидели и насмешничали промеж себя. Они тоже кое-что подготовили к предстоящему смотру. И не какие-нибудь там песни, пляски, детский крик, а радиоприёмник особой конструкции, берущий Москву и заграничные станции. Они были убеждены, что настоящее дело только у них, а не у этих пташек певчих…
— А, «профессора» явились! — шипели на них со сцены.
— Цыц, заглохни! — грозил Климцов. — Подумаешь, какой хор имени Пятницкого! «Не тяни кота за хвост»!
— Вот что, друзья, — сказала, высовываясь из-за рояля, учительница Клавдия Петровна, — или чтоб вас не слышно было, или я вас погоню отсюда.
«Профессора» смутились: они не заметили Клавдию Петровну. Торжественно поклялись они, что будут сидеть тихо и даже дышать станут только в себя.
Репетиция продолжалась. Пели ребята хорошо, звонкие голоса их, как стая воробьёв, вдруг, по одному движению Клавдии Петровны, разом взлетали и исчезали замирая. Даже «профессора» забыли о том, что пришли позлить певцов, и заслушались сами. Вдруг они почуяли за собой чьё-то свистящее дыхание.
Друзья оглянулись.
— Гляди-ка: Граммофон прибыл! Нашим певунам горло мороженым прочищать.
Но Граммофон на этот раз был хотя и не совсем трезв, но очень серьёзен. Осторожно, чтобы не зашуметь, он поставил на пол свой голубой короб. Он слушал потупившись, легонько мыча про себя, раскачиваясь в лад с песней. Один раз он чуть было не захлопал, но вовремя спохватился, смущённо закурлыкал и, достав бумажку и табак-полукрупку, стал свёртывать. Как раз в эту минуту хор запел «Есть на Волге утёс…». Пальцы Граммофона вдруг онемели, точно разучились скручивать цигарку, табак просыпался, но Граммофон не заметил этого. Он встал, мохнатый, большепалый, как медведь на коробе. Он поднялся, плавно качая руками: в одной была недокручениая цигарка, в другой — кисет. Ребята в хоре заметили его. Первые голоса, самые непоседливые, зафыркали и стали подталкивать соседей. Вот уже и вторые голоса — басовитые старшеклассники и густоголосые девочки-альты — все смотрели на Граммофона. И так как смотреть на него было, конечно, интересней, чем на обычную руководительницу, то ребята сперва посмеивались, а потом незаметно подчинились Граммофону, стали слушаться его движений и запели совсем не так, как требовала Клавдия Петровна.
— Что такое? В чём дело? Это опять…
Учительница повернулась к скамьям, чтобы распечь юных техников, но увидела Граммофона. Старик смутился и сел, суя в рот пустую цигарку.
Лев Кассиль
Есть на Волге утёс
* * *
Мало кто знал в городе, где и как потерял свой голос Леонтий Архипкин, по прозвищу Граммофон. А ещё меньше было тех, кто слышал когда-нибудь и помнил этот голос. Уже сорок лет Леонтий Архипкин говорил сиплым и шероховатым шёпотом, беспрестанно отхаркиваясь и странно курлыкая, словно граммофон, у которого кончилась пластинка, но сбившаяся игла ещё царапает круг, мотаясь из стороны в сторону. Однако заволжские старики уверяли, что было время, когда голос Леонтия Архипкина гремел по всей Волге, на Среднем и Низовом плёсе, от Нижнего до Астрахани. Не Граммофоном, а Громобоем звали тогда Архипкина — такой грозный и непомерный был у него бас.
Он пел на пароходах и пристанях, в береговых трактиpax и чайных старые волжские песни. Рассказывали, что голос у него был так огромен и широк, что когда забирался он ввысь, то люди невольно вставали на цыпочки, словно дотянуться до чего-то хотели, а когда уходил Громобой на самый нутряной басовый низ, то казалось, что не сам он поёт, а земля под ним загудела, и слушатели приседали, клонились, словно хотели припасть ухом к береговому песку. Ходил рассказ, как однажды на «Фельдмаршале Суворове» на подходе к Саратову разладился гудок, а двухтрубный «Суворов» знаменит был как самый голосистый пароход на Волге. Случилось плыть в тот раз на «Суворове» Громобою. Он уже спел все свои песни и, опрокинув в неутомимое горло полбутылки водки, прикорнул на корме под пожарной кошмой, на бухте каната. И будто бы капитан приказал разбудить его, позвал на мостик и стал просить:
— Будь добрым, как к Саратову подваливать станем, погуди, сделай милость! Не пристало «Суворову» молчком подходить!
И, говорят, Громобой потребовал ещё полбутылки, освежился немножко и, когда входил «Суворов» через прорану к саратовским пристаням, велел для виду пустить пар через свисток, а сам, опершись обеими руками о медные поручни мостика, дал подходный… Вот какие рассказы ходили про Леонтия Архипкина.
Певал Громобой «Из-за острова на стрежень…», «Меж крутых бережков…», «Жигули», но лучше не было у него песни, чем «Есть на Волге утёс…». Его заслушивались на корме палубные пассажиры, слушала с балкона «чистая» публика из первого класса. А он, кончив песню, ртом ловил сыпавшиеся сверху гривенники и, неизвестно куда девая их, щёлкал языком, будто глотал, и тотчас запевал новую. Пел он и за проезд, и за водку, пел и просто так, для души, если просил народ — пристанские, водоливы, плотогоны, бакенщики, слушатели хотя и бесплатные, но дорого ценившие песню.
— Ох, зевластый ты! — говорили Громобою. — Дивное чудо голос у тебя! Учиться бы тебе, Леонтий, так ты в самом императорском театре оперу бы пел. А то пропадёшь тут ни за тюнтилюли, даром.
Купцы, слушая Громобоя за стерляжьей ухой и икоркой, не раз обещали определить Леонтия в учение.
Пароходчик Хребтюков однажды взял его с собой в Москву.
Леонтий вернулся через полгода, страшный, помятый весь и потемневший, словно утопленник, вытащенный из-под плиц парохода. Он появился на берегу запухший и молчаливый. А когда заговорил, ахнули все: сгинул голос Громобоя! Только жалкое сипение вырывалось из перекошенного рта… И прозвали тогда Леонтия очень обидно— «Граммофон». Был Громобой, а стал Граммофон!
Давно уже забыли в городе, откуда пошло это прозвище. Так и жил Граммофон, безголосый, хрипатый. Он спился, оборвался, пропадал где-то и снова показывался на берегу. Летом он появлялся в городском саду, продавал мороженое. Он стоял у входа, огромный, широконогий, в просторной толстовке, запрокинув назад кудлатую голову в рыбацкой соломенной шляпе.
— А ну вот хватай, налетай! — надсадно сипел он. — Разбирай последнее, пойду, шабаш! Мороженое с Северного полюса для освежения голоса! Сам Папанин брал, спасибо сказал!
Бурыми ручищами отбивал он дробь на фанерной крышке своего короба, где были нарисованы белый медведь, грызущий ледяную гору, и северное сияние с выгнутой надписью: «Свежее сливочное».
— Граммофон, дай за восемьдесят! — осаждали его ребята.
И когда, облизывая замлевшие губы, брали они порцию, стиснутую между двух сухих, ломких вафель, он шептал им:
— Помногу-то разом не глотай, а то горло заболит, будешь вот как я…
— Граммофон, а ты разве от мороженого так? — спрашивали ребятишки.
— От мороженого, детки, от мороженого, да ещё от крем-брюле.
К нему все давно привыкли в городе, как привыкли к старой каланче на Колхозной площади, к гудкам лесопилок, к вечернему гулянью на Расходиловке. Считали его придурковатым, чудаком. Так он и жил, никем уже особо не примечаемый, безголосый и почти безымянный, потому что не многие в городе помнили его настоящее имя…
Весной этого года в прибрежном городском саду шла спевка хора из Заволжанского дома пионеров. Репетировали на эстраде летнего театра, похожей на совок. Остывали нагретые за день скамьи, потянуло прохладой. В аллеях и за деревьями уже темнело, на Волге тягучими голосами кричали пароходы. От ребят пахло гвоздичным маслом и обыкновенным керосином: одолела мошкара — приходилось мазаться. На одной из пустовавших скамеек сидели пролезшие сюда ребята из школьного кружка юных техников: Гора Климцов, толстогубый, пятнистый от неровного загара и купанья, и Витя Шугалов, его худенький, очкастый, насупленный и молчаливый товарищ. Они сидели и насмешничали промеж себя. Они тоже кое-что подготовили к предстоящему смотру. И не какие-нибудь там песни, пляски, детский крик, а радиоприёмник особой конструкции, берущий Москву и заграничные станции. Они были убеждены, что настоящее дело только у них, а не у этих пташек певчих…
— А, «профессора» явились! — шипели на них со сцены.
— Цыц, заглохни! — грозил Климцов. — Подумаешь, какой хор имени Пятницкого! «Не тяни кота за хвост»!
— Вот что, друзья, — сказала, высовываясь из-за рояля, учительница Клавдия Петровна, — или чтоб вас не слышно было, или я вас погоню отсюда.
«Профессора» смутились: они не заметили Клавдию Петровну. Торжественно поклялись они, что будут сидеть тихо и даже дышать станут только в себя.
Репетиция продолжалась. Пели ребята хорошо, звонкие голоса их, как стая воробьёв, вдруг, по одному движению Клавдии Петровны, разом взлетали и исчезали замирая. Даже «профессора» забыли о том, что пришли позлить певцов, и заслушались сами. Вдруг они почуяли за собой чьё-то свистящее дыхание.
Друзья оглянулись.
— Гляди-ка: Граммофон прибыл! Нашим певунам горло мороженым прочищать.
Но Граммофон на этот раз был хотя и не совсем трезв, но очень серьёзен. Осторожно, чтобы не зашуметь, он поставил на пол свой голубой короб. Он слушал потупившись, легонько мыча про себя, раскачиваясь в лад с песней. Один раз он чуть было не захлопал, но вовремя спохватился, смущённо закурлыкал и, достав бумажку и табак-полукрупку, стал свёртывать. Как раз в эту минуту хор запел «Есть на Волге утёс…». Пальцы Граммофона вдруг онемели, точно разучились скручивать цигарку, табак просыпался, но Граммофон не заметил этого. Он встал, мохнатый, большепалый, как медведь на коробе. Он поднялся, плавно качая руками: в одной была недокручениая цигарка, в другой — кисет. Ребята в хоре заметили его. Первые голоса, самые непоседливые, зафыркали и стали подталкивать соседей. Вот уже и вторые голоса — басовитые старшеклассники и густоголосые девочки-альты — все смотрели на Граммофона. И так как смотреть на него было, конечно, интересней, чем на обычную руководительницу, то ребята сперва посмеивались, а потом незаметно подчинились Граммофону, стали слушаться его движений и запели совсем не так, как требовала Клавдия Петровна.
— Что такое? В чём дело? Это опять…
Учительница повернулась к скамьям, чтобы распечь юных техников, но увидела Граммофона. Старик смутился и сел, суя в рот пустую цигарку.
Мало кто знал в городе, где и как потерял свой голос Леонтий Архипкин, по прозвищу Граммофон. А ещё меньше было тех, кто слышал когда-нибудь и помнил этот голос. Уже сорок лет Леонтий Архипкин говорил сиплым и шероховатым шёпотом, беспрестанно отхаркиваясь и странно курлыкая, словно граммофон, у которого кончилась пластинка, но сбившаяся игла ещё царапает круг, мотаясь из стороны в сторону. Однако заволжские старики уверяли, что было время, когда голос Леонтия Архипкина гремел по всей Волге, на Среднем и Низовом плёсе, от Нижнего до Астрахани. Не Граммофоном, а Громобоем звали тогда Архипкина — такой грозный и непомерный был у него бас.
Он пел на пароходах и пристанях, в береговых трактиpax и чайных старые волжские песни. Рассказывали, что голос у него был так огромен и широк, что когда забирался он ввысь, то люди невольно вставали на цыпочки, словно дотянуться до чего-то хотели, а когда уходил Громобой на самый нутряной басовый низ, то казалось, что не сам он поёт, а земля под ним загудела, и слушатели приседали, клонились, словно хотели припасть ухом к береговому песку. Ходил рассказ, как однажды на «Фельдмаршале Суворове» на подходе к Саратову разладился гудок, а двухтрубный «Суворов» знаменит был как самый голосистый пароход на Волге. Случилось плыть в тот раз на «Суворове» Громобою. Он уже спел все свои песни и, опрокинув в неутомимое горло полбутылки водки, прикорнул на корме под пожарной кошмой, на бухте каната. И будто бы капитан приказал разбудить его, позвал на мостик и стал просить:
— Будь добрым, как к Саратову подваливать станем, погуди, сделай милость! Не пристало «Суворову» молчком подходить!
И, говорят, Громобой потребовал ещё полбутылки, освежился немножко и, когда входил «Суворов» через прорану к саратовским пристаням, велел для виду пустить пар через свисток, а сам, опершись обеими руками о медные поручни мостика, дал подходный… Вот какие рассказы ходили про Леонтия Архипкина.
Певал Громобой «Из-за острова на стрежень…», «Меж крутых бережков…», «Жигули», но лучше не было у него песни, чем «Есть на Волге утёс…». Его заслушивались на корме палубные пассажиры, слушала с балкона «чистая» публика из первого класса. А он, кончив песню, ртом ловил сыпавшиеся сверху гривенники и, неизвестно куда девая их, щёлкал языком, будто глотал, и тотчас запевал новую. Пел он и за проезд, и за водку, пел и просто так, для души, если просил народ — пристанские, водоливы, плотогоны, бакенщики, слушатели хотя и бесплатные, но дорого ценившие песню.
— Ох, зевластый ты! — говорили Громобою. — Дивное чудо голос у тебя! Учиться бы тебе, Леонтий, так ты в самом императорском театре оперу бы пел. А то пропадёшь тут ни за тюнтилюли, даром.
Купцы, слушая Громобоя за стерляжьей ухой и икоркой, не раз обещали определить Леонтия в учение.
Пароходчик Хребтюков однажды взял его с собой в Москву.
Леонтий вернулся через полгода, страшный, помятый весь и потемневший, словно утопленник, вытащенный из-под плиц парохода. Он появился на берегу запухший и молчаливый. А когда заговорил, ахнули все: сгинул голос Громобоя! Только жалкое сипение вырывалось из перекошенного рта… И прозвали тогда Леонтия очень обидно— «Граммофон». Был Громобой, а стал Граммофон!
Давно уже забыли в городе, откуда пошло это прозвище. Так и жил Граммофон, безголосый, хрипатый. Он спился, оборвался, пропадал где-то и снова показывался на берегу. Летом он появлялся в городском саду, продавал мороженое. Он стоял у входа, огромный, широконогий, в просторной толстовке, запрокинув назад кудлатую голову в рыбацкой соломенной шляпе.
— А ну вот хватай, налетай! — надсадно сипел он. — Разбирай последнее, пойду, шабаш! Мороженое с Северного полюса для освежения голоса! Сам Папанин брал, спасибо сказал!
Бурыми ручищами отбивал он дробь на фанерной крышке своего короба, где были нарисованы белый медведь, грызущий ледяную гору, и северное сияние с выгнутой надписью: «Свежее сливочное».
— Граммофон, дай за восемьдесят! — осаждали его ребята.
И когда, облизывая замлевшие губы, брали они порцию, стиснутую между двух сухих, ломких вафель, он шептал им:
— Помногу-то разом не глотай, а то горло заболит, будешь вот как я…
— Граммофон, а ты разве от мороженого так? — спрашивали ребятишки.
— От мороженого, детки, от мороженого, да ещё от крем-брюле.
К нему все давно привыкли в городе, как привыкли к старой каланче на Колхозной площади, к гудкам лесопилок, к вечернему гулянью на Расходиловке. Считали его придурковатым, чудаком. Так он и жил, никем уже особо не примечаемый, безголосый и почти безымянный, потому что не многие в городе помнили его настоящее имя…
Весной этого года в прибрежном городском саду шла спевка хора из Заволжанского дома пионеров. Репетировали на эстраде летнего театра, похожей на совок. Остывали нагретые за день скамьи, потянуло прохладой. В аллеях и за деревьями уже темнело, на Волге тягучими голосами кричали пароходы. От ребят пахло гвоздичным маслом и обыкновенным керосином: одолела мошкара — приходилось мазаться. На одной из пустовавших скамеек сидели пролезшие сюда ребята из школьного кружка юных техников: Гора Климцов, толстогубый, пятнистый от неровного загара и купанья, и Витя Шугалов, его худенький, очкастый, насупленный и молчаливый товарищ. Они сидели и насмешничали промеж себя. Они тоже кое-что подготовили к предстоящему смотру. И не какие-нибудь там песни, пляски, детский крик, а радиоприёмник особой конструкции, берущий Москву и заграничные станции. Они были убеждены, что настоящее дело только у них, а не у этих пташек певчих…
— А, «профессора» явились! — шипели на них со сцены.
— Цыц, заглохни! — грозил Климцов. — Подумаешь, какой хор имени Пятницкого! «Не тяни кота за хвост»!
— Вот что, друзья, — сказала, высовываясь из-за рояля, учительница Клавдия Петровна, — или чтоб вас не слышно было, или я вас погоню отсюда.
«Профессора» смутились: они не заметили Клавдию Петровну. Торжественно поклялись они, что будут сидеть тихо и даже дышать станут только в себя.
Репетиция продолжалась. Пели ребята хорошо, звонкие голоса их, как стая воробьёв, вдруг, по одному движению Клавдии Петровны, разом взлетали и исчезали замирая. Даже «профессора» забыли о том, что пришли позлить певцов, и заслушались сами. Вдруг они почуяли за собой чьё-то свистящее дыхание.
Друзья оглянулись.
— Гляди-ка: Граммофон прибыл! Нашим певунам горло мороженым прочищать.
Но Граммофон на этот раз был хотя и не совсем трезв, но очень серьёзен. Осторожно, чтобы не зашуметь, он поставил на пол свой голубой короб. Он слушал потупившись, легонько мыча про себя, раскачиваясь в лад с песней. Один раз он чуть было не захлопал, но вовремя спохватился, смущённо закурлыкал и, достав бумажку и табак-полукрупку, стал свёртывать. Как раз в эту минуту хор запел «Есть на Волге утёс…». Пальцы Граммофона вдруг онемели, точно разучились скручивать цигарку, табак просыпался, но Граммофон не заметил этого. Он встал, мохнатый, большепалый, как медведь на коробе. Он поднялся, плавно качая руками: в одной была недокручениая цигарка, в другой — кисет. Ребята в хоре заметили его. Первые голоса, самые непоседливые, зафыркали и стали подталкивать соседей. Вот уже и вторые голоса — басовитые старшеклассники и густоголосые девочки-альты — все смотрели на Граммофона. И так как смотреть на него было, конечно, интересней, чем на обычную руководительницу, то ребята сперва посмеивались, а потом незаметно подчинились Граммофону, стали слушаться его движений и запели совсем не так, как требовала Клавдия Петровна.
— Что такое? В чём дело? Это опять…
Учительница повернулась к скамьям, чтобы распечь юных техников, но увидела Граммофона. Старик смутился и сел, суя в рот пустую цигарку.
— Гражданин, я вас очень прошу не мешать нам. Стыдно! Взрослый человек… Что? Не слышу.
— Он громче не может, — зашептали ребята.
— Почему не может?
— Он, когда маленький был, мороженым простудился.
— Чепуха какая!
Но тут Граммофон сам подошёл к сцене. Высокая эстрада была ему по грудь.
— Извините, если попрепятствовал, — засипел он, — только песня эта очень мне известная, я лично её очень сильно принимаю на сердце… И, если позволите, имею замечание…
— Ну, ну? — снисходительно и терпеливо сказала Клавдия Петровна.
— Вот второе колено надо не так. Песня эта волжская, старинная, хоть, говорят, слова в ней и письменного сочинения. Но музыку теперь неверно поют, не по-волжски оборот дают. Тут, где «на вершине его не растёт ничего» поётся, надо вот чуток голосом скинуть.
Граммофон пытался что-то пропеть, но захрипел, лицо его налилось, он беспомощно махнул рукой.
— Не имею нынче чем показать, не могу давать примеру… А бывало, поверите ли, товарищ руководительница, — можете стариков, которые есть ещё живы, спросить— никто так этот «Утёс» не исполнял!
— Ну, хорошо все это, — недоверчиво глядя на него, проговорила учительница, — вы пели по-своему, а нам уж не мешайте по-нашему. Так и условимся.
— Это Граммофон! Он всегда какой-то чудной, — сказала одна из девочек.
— Да, Граммофон! — Старик выпрямился. — Так и умру Граммофоном. А вот почему, спрашивается, Граммофон? Было время — Громобоем звали. Вам хорошо, вас учат всему, вы ноты знаете, а я вот… Меня за это самое «Есть на Волге утёс…» купец Хребтюков Максим Евграфович в Питер возил. Обещал в консерваторию определить. У меня голос был на всеобщее изумление. Я такую низину мог брать, что в Самаре, бывало, пою, а люди удивляются: «Неужто ещё ниже возьмёшь? Этак до самой Астрахани спустишься». Верьте не верьте — правда. Но только что из этого получилось? Застряли мы в Москве. Купцы, рестораны… А хозяин меня возит, хвастается мной. Вот, мол, бурлака привёз, неслыханный голос имеет. Тогда только мода пошла на граммофоны. Привёз меня Хребтюков куда-то, говорит: «Запишите его для машины». Подставили мне какую-то трубу, ну, пропел я в неё «Утёс» да ещё бурлацкую нашу «Дубинушку». Сделали нам пробную пластинку. Послушал я её, даже сам подивился своему голосу: изнутри-то я себе его не таким слыхал. Внутри-то свой голос через кость идёт… Но, действительно, сила есть. А Хребтюков велел только три пластинки отлить — одну мне подарил, а две себе взял. Меня уж в то время переманивать стали другие купцы. Один с лесных пристаней был, Костырин. И тут — уж не знаю как, в отместку, что ли, — напоили меня как-то этого Костырина приказчики-молодчики, хватил я какой-то едучей кислоты вроде купороса, все горло спалил. Только и спасло меня, что на заглоте сжатие получилось и в желудок не попало, а то бы всю требуху мне сожгло. Загремел бы я на тот свет прямым направлением. Однако запухло все у меня. Для дыхания трубку вставляли. Вот и повредили мне голос. С тех пор и живу Граммофоном, да ещё без пластинки… Пропала та пластинка. Я сперва с ней по трактирам ходил, за пятак в машину играть давал. Протёрли её, заиграли всю, а потом разбилась. Жалко! Там так и написано было: «Утёс Стенькя Разина», народная волжская песня. Исполняет бурлак-волгарь Архипкин. По заказу купца первой гильдии М. Е. Хребтюкова».
Едва он произнёс это, как Горка с Витькой переглянулись в странном волнении. На ребят-хористов так подействовал рассказ Граммофона, что они даже перестали отмахиваться и только пальцами осторожно сгоняли с лица осмелевших мошек. Даже строгая Клавдия Петровна была смущена. Она недавно приехала в этот город и ничего не слыхала об истории Граммофона.
— Ну, простите, не знала, — сказала она. — Что же, милости просим, товарищ, приходите к нам на репетицию! Будет очень приятно, если вы нам поможете. Так как там поётся, вы говорите? Идёмте к роялю, я попробую подобрать.
Между тем мальчики мчались домой, по очереди забегая вперёд и оборачиваясь лицом друг к другу.
— Витька, помнишь, а?
— Горка! Это навряд ли. Вдруг не та?…
— Можешь мне поверить, та!… Не считай меня дурным. Мы знаешь что сделаем? Когда на смотре будем нашу аппаратуру показывать, поставим её через адаптер, все и услышат. Вот будет нашим «не тяни кота за хвост» надставочка!
— Жалко его… правда? — говорил, запыхавшись, Шу-галов. — Так все думают — врёт он, а не знают, что он на самом деле пел. Хуже нет, когда так смеются и не верят…
— Это ничего, что она у нас на две половинки треснула. Склеить можно. Верно, Витька?
— А ты как догадался, что это та самая?
— А я вспомнил, что там на пластинке карандашом написано было. А потом ещё подумал, что пластинку-то мы в кладовке нашли, в Доме пионеров. А где наш Дом пионеров, там как раз раньше этого самого купца дом был.
Они прибежали домой к Климцовым и сейчас же полезли на подлавку, которую Гора называл своей лабораторией. Там лежали всякие инструменты, батарейки, лампочки, фарфоровые ролики, кружки. Над всеми этими сокровищами висела небольшая железная вывесочка: череп и две скрещённые молнии были нарисованы там, и надпись печатными буквами гласила: «Не трогать! Опасно для жизни». Очень неприятно сообщать об этом, но нужно рассказать, что суровую вывесочку эту Гора Климцов, пренебрегая смертельной опасностью, содрал с электрической водокачки на станции. Дома грозная надпись была повешена для устрашения младшей сестры Лидки, которая любила трогать неприкосновенные предметы юного техника.
Одну половинку расколотой пластинки друзья быстро нашли. На разорванной бумажной наклейке можно было разобрать начало знакомой полустёршейся надписи. Но второй половинки нигде не было. Начали искать, и что же оказалось? Мать подложила обломок пластинки под горячий утюг на гладильной доске!
— Вижу — валяется… — оправдывалась она.
— Эх ты, мама, мама! — только и мог сказать Горка.
От горячего утюга кусок пластинки очень сильно пострадал, но делать было нечего, и друзья приложили испорченную половинку к той, которая была у них. Что за история! Половинки не сходились. Как ни поворачивал их Гора, на какие хитрости не пускался Витя, половинки не сходились, края не совпадали.
— Витька, — сказал вдруг Горка страшным голосом, — я тебе сейчас такое скажу, что ты не знаю уж чем меня назовёшь… На, стукни меня как следует!
Витька поправил очки и без особой уверенности ударил Горку по спине.
— Витька, — продолжал Горка, — я, верно, ту половинку перепутал и нечаянно отдал Фильке, когда ему битые пластинки отдавал. Можешь плюнуть на меня…
Идти к Фильке в тот же вечер было уже поздно. Друзья отправились утром. Они захватили с собой тщательно завёрнутые в газету разрозненные половинки пластинки.
Филька Жамков, как всегда, обретался на берегу. Он вечно слонялся там у пристаней. Это был долговязый белесый парень лет семнадцати, в лиловой футболке, с розовым, словно обваренным лицом. Нос у него всегда был красный, воспалённый, глаза блеклые, водянистые, как волдыри, а совсем белые и редкие ресницы казались надёрганными из зубной щётки.
— А, физики, химики, изобретатели! — приветствовал он юных техников. — Чем сегодня торгуете, джентльмены?
Говорить правду Фильке Жамкову ни в коем случае нельзя было. Он сразу бы догадался, что пластинка очень нужна ребятам, и запросил бы несусветную цену за поиски исчезнувшей половинки.
— Филька, я тебя в прошлый раз надул нечаянно, — начал Горка и незаметно толкнул локтем Витьку. — Я тебе от одной битой пластинки не ту половинку подсунул. Витька, дай сюда. Вот видишь: это «Фигаро здесь, Фигаро там», оказывается.
Филька внимательно поглядел на мальчиков, но как будто ни в чём их не заподозрил. Он велел подождать минутку, исчез куда-то и вскоре вернулся и вынул из-за пазухи вторую половинку пластинки «Есть на Волге утёс…». Мальчики приложили половинки одну к другой, края плотно сошлись, трещина была едва заметна.
— Ладно, — сказал тогда Филька, — давайте уж я вам склею её, починю. Послезавтра приходите — как новенькая будет. Это что за пластинка?
— А так, неинтересная… Старьё какое-то. Просто мать ругается, что разбил её да ещё отдал, — соврал Горка.
Через день друзья явились к Фильке за пластинкой, но Филька сказал, что она ещё не готова, и велел прийти через два дня. Через два дня Фильки не оказалось дома. Ребята жалели уже, что отдали ему чинить такую важную пластинку.
— Надо было нашему радисту Семёну Ильичу дать, он бы сделал, — ворчал Витька.
— Ну, тогда бы все и узнали про это! Что за интерес?
Наконец удалось словить Фильку у пристани.
— А, физики, химики, джентельмены! — закричал Филька. — А пластиночка вас ждёт не дождётся. Вот, пожалуйте. Крепче целой. Два века проживёт.
У них тряслись руки от нетерпения и никак не ставилась на место игла, когда они дома, на чердаке, запускали полученную пластинку. Но вот она завертелась, иголка пробежала по первым двум кругам диска, из патефона послышался шорох, и вдруг друзья услышали:
«Жил-был у бабушки серенький козлик, вот как, фить как…»
Мальчики слушали обомлев. Уже давно напали на козлика серые волки, уже остались от козлика ножки да рожки, а они все слушали, не веря своим ушам, все ещё надеясь, что хоть в конце будет про утёс… Потом Горка снял пластинку и осмотрел её.
— Витька, — сказал он, -можешь назвать меня дураком! Даже балдой можешь…
— Да, кажется, это не та пластинка, — подтвердил Витька, подставив пластинку к самым очкам.
Когда они оба, разъярённые, примчались к Фильке, тот сделал изумлённое лицо, потом долго ахал, моргал своими белесыми ресницами, тёр свой красный нос.
— Да не может быть, ребята! Да что вы говорите! Ай-ай-ай, какая неприятность! Бывают в жизни огорченья.
— Давай сюда нашу пластинку, беляна паршивая! — наступал на него Горка.
— Да с моим удовольствием! Да мне что, жалко, что ли? На кой она мне? — егозил Филька. — Только понимаешь какая история… Тут вчера с парохода гражданин один сходил, ну, я ему предлагал старые пластинки. Он у меня кой-чего купил, ну, я ему, видно, нечаянно ту и отдал. Забыл, какая ваша. А ему понравилась. Он послушал, говорит: «Довольно интересный голос». Да и взял я с него пустяки, старая песня про «Утёс». Даже не знаю, чего он, дурак, нашёл в ней. Сами говорили — старьё… Хотите, ребята, я вам за это новую дам— «Лунное танго»?
— Ладно, белуга разварная! — отбегая и сняв очки, с внезапной злобой закричал вдруг тихий Витька. — Только приди к нашей школе — получишь тогда… вот как, фить как!…
Прошло три недели. Кружок юных техников давно уже закончил свой аппарат для смотра. Аппарат вышел превосходным — он принимал все европейские станции даже днём, но Горку и Витьку это уже не могло утешить. Замечательная затея была разбита вдребезги. Они ходили мрачные и даже не являлись больше на репетиции хора, чтобы подразнить певунов. Между тем Граммофон зачастил к школьникам. Он являлся раньше всех на репетиции, и если кто опаздывал на спевку, то сердился и выговаривал опоздавшему. Он приходил мучительно трезвый, и когда его в дни спевок ещё утром угощали на берегу, он отказывался:
— И не проси, не могу сегодня: репетиция у меня.
И такие интересные вещи рассказывал он ребятам о песнях, так толково разъяснял он, где надо петь с разливом, где надо выводить на вздох, а где надо некруто, что Клавдия Петровна заново переучила песню про «Утёс» — так, как советовал Граммофон.
Дней за десять до смотра Гора Климцов утром прибежал к своему приятелю.
— Витька! — закричал он. — Можешь меня уважать, Витька: я нашёл «Утёс»!
Оказалось, что накануне ночью Горка возился с аппаратом — принимал Москву — и вдруг услышал: «Начинаем передачу „Редкие пластинки“… Старая волжская песня „Утёс Стеньки Разина“ в исполнении неизвестного народного девца. Недавно была обнаружена случайно старая пластинка…»
И Горка узнал свою пластинку, которую они как-то давне, когда нашли, пускали через адаптер, пробуя аппарат. Это была пластинка Леонтия Архипкина.
Мальчики решили немедленно написать письмо в Москву. Они начали так:
«Уважаемые дикторы! Вы вели передачу „Редкие пластинки“ и сказали: „Старая волжская песня „Утёс“, исполняет неизвестный народный певец“. Но мы знаем, кто этот певец. Он Леонтий Архипкин и живёт в нашем собственном городе. У него ещё до революции потерялся давно голос, но мы нашли пластинку…»
Все рассказали в своём письме мальчики и просили пустить ещё раз по радио пластинку вечером 18-го числа, когда будет смотр.
Письмо было отправлено, и несколько дней друзья ходили, полные самых приятных предвкушений.
Наконец пришло письмо из Москвы.
«Дорогие ребята! — говорилось в письме. — Вы ошибаетесь, полагая, что мы в своей передаче запускали вашу пластинку. Пластинку эту мы передавали несколько раз…»
— Ну что, видишь? — сказал Горка, едва не плача. — Ну, читай уж дальше…
«Пластинка была обнаружена полгода назад на фабрике грампластинок, — читал вслух Витька. — Наклейка сильно стёрлась, так как была написана простым карандашом, и мы не могли точно разобрать имя исполнителя. Сохранилось только несколько букв. Теперь благодаря вашему письму мы смогли прочесть всю надпись. Вы дали нам очень ценное указание. Спасибо, ребята! Мы, по вашей просьбе, охотно передадим пластинку ещё раз восемнадцатого, в девятнадцать часов тридцать минут».
И вот наступило 18 июня, день смотра. Мальчики не находили себе места. Они обо всём уже договорились и с руководителем радиокружка, и с Клавдией Петровной. Показ новых аппаратов радиокружка должен был начаться в театре ровно в 19 часов 30 минут.
Мальчики никому не сказали, что именно будет передавать Москва. Известно было только, что передадут одну вещь по их собственной заявке. Оба они страшно волновались. Им казалось, что обязательно случится что-нибудь: электростанция тока не даст, задержится первое отделение концерта или Граммофон напьётся.
Смотр проходил в летнем театре. Стоял теплейший, светлый вечер. С широко разлившейся Волги долетал прогретый ветерок, и по высокой воде, ведя за собой длинную баржу, медленно, взяв на перевал, топал широкобокий буксир.
Публика, против обыкновения, пришла в театр точно к назначенному часу. В этот вечер зрители были так же нетерпеливы, как и исполнители. На длинных скамьях летнего театра сидели отцы в пиджаках, хранивших складки от долгого лежания в сундуках, и матери в чёрных кружевных шалях.
Сперва выступал хор. Он имел шумный успех. Но многие были озадачены, когда Клавдия Петровна, объявляя песню про утёс, вдруг сказала:
— Исполняем по старому напеву, сообщённому нам товарищем Архипкиным Леонтием Кузьмичом.
В публике зашумели насмешливо:
— Это какой Архипкин? Граммофон, что ли? Пьяница-то? От него жди толку! Этот уж сообщит!… Ай да курлы-курлы!
Граммофон от волнения к вечеру совершенно изнемог и теперь бегал каждые пять минут «подкрепляться» куда-то по соседству. Первое отделение уже заканчивалось, и бурные родительские аплодисменты заставляли без конца выходить на сцену Клавдию Петровну и её питомцев. Подходило время показа работы юных техников — радистов четвёртой школы. Граммофон, который теперь уже считал себя тут своим человеком, а сегодня окончательно осмелел, толкался за сценой, помогал носить аппаратуру и основательно мешал всем. Оставалось уже совсем мало времени до начала передачи из Москвы, как вдруг Граммофон, не зная, как проявить своё усердие, взялся подсобить ребятам, тащившим тяжёлый выпрямитель, качнулся и выпустил аппарат из неверных рук. Аппарат ударился об угол стола, и одна из ламп разбилась. Убито глядел Граммофон на содеянное…
— Эх, если бы вы знали только, что вы наделали сами себе! — закричал Горка.
Радист Семён Ильич бросился исправлять повреждение, заменил лампу, переключил что-то. Вдруг прибежал переполошённый администратор.
— Вы себя режете… Начинайте! — кричал он, вытаскивая часы и поднося их всем по очереди. — Вы должны были начать в девятнадцать часов тридцать минут? Поздравляю!… А сейчас уже двадцать часов тридцать пять минут!
Мальчики, побелев, схватили друг друга за руку. Семён Ильич устало посмотрел на администратора.
— Уберите этого отсюда, — сказал он тихо, — он мешает мне настроиться на Москву.
— Какая тут Москва! — кричал администратор. — Вы уже пропустили час!
— Втолкуйте ему кто-нибудь: у нас же время на час впереди. И ваши часы спешат минут на семь. Сейчас по московскому времени девятнадцать часов двадцать шесть минут. У меня всё в порядке. Давайте звонок. Начинаем.
Было очень тихо в летнем театре, когда из-за тюлевого экранчика аппарата, стоявшего на сцене, раздалось:
— Говорит Москва. Начинаем концерт по заявкам радиослушателей. Ученики четвёртой школы города Заволжанска просили нас передать старинную волжскую песню «Утёс Стеньки Разина» в исполнении их земляка, народного певца Леонтия Кузьмича Архипкина…
Лёгкий щелчок, шорох — и могучий, благородных тонов, непостижимо низкий и раскатистый бас запел:
Есть на Волге утёс; диким мохом оброс
Он с боков от подножья до края
И стоит сотни лет, только мохом одет,
Ни нужды, ни заботы не зная…
Граммофон сидел в первом ряду. Он медленно приходил в себя. Одёрнул тужурку, полез было за кисетом, но спохватился. Он растерянно оглядел всех, напружинился и вдруг расправил грудь, поднёс сжатые кулаки к горлу, но наклонился и бережно опустил руки на колени. А вокруг уважительно притихшие люди слушали его, Архипкина, бывший голос, дивясь красоте звука и широкой удали и силе его.
Над крутым обрывом, над волжскими откосами, над неоглядным безмолвием реки, к темнеющим горам, к далёким заливным лугам уходила величавая и бескрайняя песня:
И поныне стоит тот утёс и хранит
Все заветные думы Степана
И лишь с Волгой одной вспоминает порой
Удалое житьё атамана…
Граммофон вдруг подался вперёд и, громоздкий, кряжистый, стал приподниматься, медленно оборачиваясь лицом к народу. На него замахали руками:
— Тс-с!
— Это я, слышь, сам пою… — прохрипел он.
Но сосед его, сутулый лодочник с круглой мускулистой спиной, крепко взял его за руку и посадил:
— Сам поешь — сам и слушай и другим не мешай… Леонтий ты Кузьмич! — добавил он вдруг мягко.
И Граммофон сел. Кто знает, что он думал в ту минуту! Думал, должно быть, что вот вернули ребята хоть и не ему самому, но для других его голос и славу. Возможно, что завидовал этим затихшим, но горластым, у которых вся песня впереди. Может, жалел, что не вовремя он на свет родился и не допел до дней, когда хорошая песня стала народным добром. А может, совсем не то думал Леонтий Граммофон. Или не так. Поди угадай, что чувствует человек, когда ему так хорошо и так жалко себя!
А Москва все ещё передавала его песню. Подваливал к Заволжанску почтово-пассажирский теплоход «Наманган» — и на нём гремел Леонтий Архипкин. Шёл с верховья скорый пароход «Спартак» — и там пассажиры слушали Архипкина. На пристанях пел он. И старый грузчик, остановившись с кладью под рупором на мостках, говорил:
— Ничего. Это поёт… Правильно. По-нашему. Ровно наш Архипкин, бывало! Вот был голосище! Громобой! Поперёк Волги слыхать было.
И на площади Красных водников, и на Рыбном взвозе, и на Оскорьях, и на Расходиловке, и в Гнилом Затоне, и у лесопилок, и на острове Семи рыбаков — всюду пел Леонтий Архипкин по заявке учеников четвёртой школы:
…Кто неправдой не жил, бедняка не давил
И свободу, как мать дорогую, любил
И во имя её подвизался,
Пусть тот смело идёт, на утёс тот взойдёт
И к нему чутким ухом приляжет.
И утёс-великан всё, что думал Степан,
Все тому смельчаку перескажет.
И едва замолк этот голос, как оттуда, из вечерних волжских далей, из-за песков, с тёплым речным ветром снова возвратился он, густой, протяжный и чистый. Это последние заветные слова песни, спетой сорок лет назад, теперь, ничего не утаивая, повторило задумчивое волжское эхо.