Еще не было девяти часов, как уже все собрались и с нетерпением ждали продолжения рассказа доктора.
Николай Васильевич раскрыл свою толстую тетрадь, разложил остро отточенные карандаши и приготовился записывать.
Доктор же точно так же, как и в первый раз, просматривал свой дневник, записную книжку, какие-то заметки, записки, готовясь к продолжению увлекательного рассказа, а вернее, повести, и при этом такой повести, которую вряд ли кому доводилось слышать.
Доктор приводил в порядок свои заметки. Повесть его была ведь основана на правдивых событиях, записанных самим и с такими особенностями, которых ни в каком романе не прочтешь.
Терпеливо в полном молчании мы ожидали продолжения повести.
— Ну как? Слушать будете? — спросил доктор, оторвавшись на минуту от своих бумаг.
— Вы что же? Издеваетесь над нами? — сказал Дмитрий Павлович.
— Ну, слушайте.
И доктор начал:
— Как уже я говорил, после того, как кухарка уехала на ночь в деревню, мы остались с Галчонком в квартире вдвоем. И вечером улеглись в кровать…
Мы лежали обнаженные под одеялом, тесно прижавшись друг к другу. Я лежал на левом боку, левой же рукой обвил Галчонка за шею и плечо, а правой поглаживал ее ягодицы. Было упоительно сладко. Я положил головку члена на ее лобок — венерин холмик, и продолжал гладить ее теплую задницу. Мне не хотелось спешить, хотя я чувствовал, что она томится желанием, что она хочет меня.
— Помнишь, — спросил я ее, — ты говорила, что знаешься с мужчинами недавно. В городе после отчима ты была близка с кем-нибудь?
Она, уткнувшись личиком мне в грудь, тихо прошептала:
— Да
— Расскажи, как это было.
— Нет, вы будете серчать на меня.
— Ну что ты! Я же знал, что ты имела сношения с отчимом, и не сержусь. Мне будет только приятно знать и услышать от тебя все…
— А что знать?
— Ну, с кем и как ты имела сношение в городе?
— Стыдно вспомнить…
— Ничего. Расскажи. Когда первый раз было?
— На четвертый, кажись, день, как я пришла в город. Было темно уже и я шла в ночлежку. Возле парка меня нагнал какой-то гимназистик, молоденький. «Девочка, — говорит, — хочешь полтинник?» А сам озирается вокруг и весь красный, стыдился… А я говорю: «Давай», — а сама смеюсь.
«А дашь?» -спрашивает. «А что ты хочешь?» — говорю. Он еще пуще покраснел. «Идем, — говорит, — вон туда, в кусты… «. «Идем», — говорю. Пошли. А он все озирается по сторонам. Зашли в кусты. Он обнял меня и поцеловал… зачали тыкаться… Вот и все.
— Легли на травку? — спросил я, сжимая Галчонка.
— Нет, трава мокрая была. Мы стояли…
— Неудобно было?
— Знамо, что не на кровати. Попервоначалу он совершенно не попадал-то.
— А высокого росту?
— Чуть пониже меня, полненький такой, приятный…
— Он тебе еще нравится?
— Не знаю…
— Платье он на тебе сам поднял? Или ты ему помогала?
— Сам. Сперва он стал гладить меня рукой поверх платья по животу и промеж ног. А потом забрался под платье. Расстегнул себе штаны и сразу шишкой своей мне в сюку начал тыкать…
— У него большая шишка? Трогала ты ее рукой? — спросил я, целуя взасос шею Галчонка.
— Трогала… шишка у него тонкая, но длинная.
Автор неизвестен
Галчонок
Галчонок
Еще не было девяти часов, как уже все собрались и с нетерпением ждали продолжения рассказа доктора.
Николай Васильевич раскрыл свою толстую тетрадь, разложил остро отточенные карандаши и приготовился записывать.
Доктор же точно так же, как и в первый раз, просматривал свой дневник, записную книжку, какие-то заметки, записки, готовясь к продолжению увлекательного рассказа, а вернее, повести, и при этом такой повести, которую вряд ли кому доводилось слышать.
Доктор приводил в порядок свои заметки. Повесть его была ведь основана на правдивых событиях, записанных самим и с такими особенностями, которых ни в каком романе не прочтешь.
Терпеливо в полном молчании мы ожидали продолжения повести.
— Ну как? Слушать будете? — спросил доктор, оторвавшись на минуту от своих бумаг.
— Вы что же? Издеваетесь над нами? — сказал Дмитрий Павлович.
— Ну, слушайте.
И доктор начал:
— Как уже я говорил, после того, как кухарка уехала на ночь в деревню, мы остались с Галчонком в квартире вдвоем. и вечером улеглись в кровать… Мы лежали обнаженные под одеялом, тесно прижавшись друг к другу. Я лежал на левом боку, левой же рукой обвил Галчонка за шею и плечо, а правой поглаживал ее ягодицы. Было упоительно сладко. Я положил головку члена на ее лобок — венерин холмик, и продолжал гладить ее теплую задницу. Мне не хотелось спешить, хотя я чувствовал, что она томится желанием, что она хочет меня.
— Помнишь, — спросил я ее, — ты говорила, что знаешься с мужчинами недавно. В городе после отчима ты была близка с кем-нибудь?
Она, уткнувшись личиком мне в грудь, тихо прошептала:
— Да
— Расскажи, как это было.
— Нет, вы будете серчать на меня.
— Ну что ты! Я же знал, что ты имела сношения с отчимом, и не сержусь. Мне будет только приятно знать и услышать от тебя все…
— А что знать?
— Ну, с кем и как ты имела сношение в городе?
— Стыдно вспомнить…
— Ничего. Расскажи. Когда первый раз было?
— На четвертый, кажись, день, как я пришла в город. Было темно уже и я шла в ночлежку. Возле парка меня нагнал какой-то гимназистик, молоденький. ?Девочка, — говорит, — хочешь полтинник?? А сам озирается вокруг и весь красный, стыдился… А я говорю: ?Давай?, — а сама смеюсь. ?А дашь?? -спрашивает. ?А что ты хочешь??
— говорю. Он еще пуще покраснел. ?Идем, — говорит, — вон туда, в кусты…?.
?Идем?, — говорю. Пошли. А он все озирается по сторонам. Зашли в кусты. Он обнял меня и поцеловал… зачали тыкаться… Вот и все.
— Легли на травку? — спросил я, сжимая Галчонка.
— Нет, трава мокрая была. Мы стояли…
— Неудобно было?
— Знамо, что не на кровати. Попервоначалу он совершенно не попадал-то.
— А высокого росту?
— Чуть пониже меня, полненький такой, приятный…
— Он тебе еще нравится?
— Не знаю…
— Платье он на тебе сам поднял? Или ты ему помогала?
— Сам. Сперва он стал гладить меня рукой поверх платья по животу и промеж ног. А потом забрался под платье. Расстегнул себе штаны и сразу шишкой своей мне в сюку начал тыкать…
— У него большая шишка? Трогала ты ее рукой? — спросил я, целуя взасос шею Галчонка.
— Трогала… шишка у него тонкая, но длинная.
— Такая, как у меня?
— Нет… много тонче и покороче… но-таки длинная.
— Пробрала тебя? — спросил я, теснее прижимая ее к себе.
— Не знаю…
— Но все-таки ты спустила?
— Не знаю…, — а затем чуть слышно добавила: — Да…
Я лег промеж ног Галчонка и вдвинул головку члена в ее влагалище, которое тотчас же сжало ее… Изогнувшись, я поцеловал ее возле ушка и спросил:
— А он сразу задул тебе шишку? — Нет, сперва тыкал как попало, — в живот, в ноги и все быстро, быстро… Потом присел немного, а потом-таки задвинул.
— И долго он тебя?
— Долго… но часто переставал.
— Как так?
— А так. С пяток минут он так быстро, быстро подвигает, а потом оторвется и шепчет: ?По-годи… я погляжу, нет ли кого, и…? — пойдет походит кругом кустов, озираясь во все стороны. — А что ты делала?
— А я стояла и ждала.
— И хотела…?
— Раз начали уж…
— Ну, а потом? — спросил я, чуть глубже вводя член в ее уже совсем мокрое влагалище.
— Потом подбежит ко мне, присядет немного и сразу засадит… и опять как кобель быстро-быстро… А потом опять оторвется и за кусты, ну озираться… И так разов пять накидывался на меня…
— Ну, и спускал?
— Нет… Один раз только в конце. Охватил меня руками сильно-пресильно… Слышу, дышит часто и задыхается, и задвигает все сильнее, а сам инда всхлипывает, и, когда зачал спускать, чуть мы оба не повалились на траву, еле удержались…
— Ну, а ты… спускала? — спросил я и прижал головкой члена ее матку.
— О-го-гоо, — тихо застонала она и согнула слегка колени.
— Спускала? — повторил я.
— Да-а-а… два раза…
— Скажи… он… он достал шишкой твою матку в сюке?
— Нне… знаю… ой, ой, больно глубоко вы тыкаете… Он тоже, но не так…
— А как?
— Тот раз, первый раз, я не примечала, чтобы доставал, а другой раз было…
— Так он тебя и другой раз употреблял? Скажи, сколько раз он тебя употреблял?
— Разиков три… не больше.
— Что? Употреблял?
— Да-а…
— Скажи… употреблял!
— Стыдно… не могу…
— Ну скажи, — просил я, начав медленно двигать член в ее влагалище.
— Скажу…
— Ну!..
— У… У… Употреблял, — прошептала она, задыхаясь и приподнимая задницу мне навстречу.
— Как его зовут?
— Виктор.
— А яйца ты его трогала?
— Трогала… — прошептала она, и я почувствовал, что ее влагалище стало еще влажнее. В комнате уже раздавался сильный сосущий звук от движения члена во влагалище… Перенося тяжесть моего тела на девушку, я приподнял правой рукой одну ножку Галчонка, стараясь придать ее вульве такое положение, при котором этот сладостный звук был бы особенно сильным. Мне это удалось, и я с невыразимым наслаждением упивался этим звуком, медленно протягивая член во всей длине влагалища.
Еще не было девяти часов, как уже все собрались и с нетерпением ждали продолжения рассказа доктора.
Николай Васильевич раскрыл свою толстую тетрадь, разложил остро отточенные карандаши и приготовился записывать.
Доктор же точно так же, как и в первый раз, просматривал свой дневник, записную книжку, какие-то заметки, записки, готовясь к продолжению увлекательного рассказа, а вернее, повести, и при этом такой повести, которую вряд ли кому доводилось слышать.
Доктор приводил в порядок свои заметки. Повесть его была ведь основана на правдивых событиях, записанных самим и с такими особенностями, которых ни в каком романе не прочтешь.
Терпеливо в полном молчании мы ожидали продолжения повести.
— Ну как? Слушать будете? — спросил доктор, оторвавшись на минуту от своих бумаг.
— Вы что же? Издеваетесь над нами? — сказал Дмитрий Павлович.
— Ну, слушайте.
И доктор начал:
— Как уже я говорил, после того, как кухарка уехала на ночь в деревню, мы остались с Галчонком в квартире вдвоем. И вечером улеглись в кровать…
Мы лежали обнаженные под одеялом, тесно прижавшись друг к другу. Я лежал на левом боку, левой же рукой обвил Галчонка за шею и плечо, а правой поглаживал ее ягодицы. Было упоительно сладко. Я положил головку члена на ее лобок — венерин холмик, и продолжал гладить ее теплую задницу. Мне не хотелось спешить, хотя я чувствовал, что она томится желанием, что она хочет меня.
— Помнишь, — спросил я ее, — ты говорила, что знаешься с мужчинами недавно. В городе после отчима ты была близка с кем-нибудь?
Она, уткнувшись личиком мне в грудь, тихо прошептала:
— Да
— Расскажи, как это было.
— Нет, вы будете серчать на меня.
— Ну что ты! Я же знал, что ты имела сношения с отчимом, и не сержусь. Мне будет только приятно знать и услышать от тебя все…
— А что знать?
— Ну, с кем и как ты имела сношение в городе?
— Стыдно вспомнить…
— Ничего. Расскажи. Когда первый раз было?
— На четвертый, кажись, день, как я пришла в город. Было темно уже и я шла в ночлежку. Возле парка меня нагнал какой-то гимназистик, молоденький. «Девочка, — говорит, — хочешь полтинник?» А сам озирается вокруг и весь красный, стыдился… А я говорю: «Давай», — а сама смеюсь. «А дашь?» -спрашивает. «А что ты хочешь?» — говорю. Он еще пуще покраснел. «Идем, — говорит, — вон туда, в кусты…». «Идем», — говорю. Пошли. А он все озирается по сторонам. Зашли в кусты. Он обнял меня и поцеловал… зачали тыкаться… Вот и все.
— Легли на травку? — спросил я, сжимая Галчонка.
— Нет, трава мокрая была. Мы стояли…
— Неудобно было?
— Знамо, что не на кровати. Попервоначалу он совершенно не попадал-то.
— А высокого росту?
— Чуть пониже меня, полненький такой, приятный…
— Он тебе еще нравится?
— Не знаю…
— Платье он на тебе сам поднял? Или ты ему помогала?
— Сам. Сперва он стал гладить меня рукой поверх платья по животу и промеж ног. А потом забрался под платье. Расстегнул себе штаны и сразу шишкой своей мне в сюку начал тыкать…
— У него большая шишка? Трогала ты ее рукой? — спросил я, целуя взасос шею Галчонка.
— Трогала… шишка у него тонкая, но длинная.
— Такая, как у меня?
— Нет… много тонче и покороче…. но-таки длинная.
— Пробрала тебя? — спросил я, теснее прижимая ее к себе.
— Не знаю…
— Но все-таки ты спустила?
— Не знаю…, — а затем чуть слышно добавила: — Да…
Я лег промеж ног Галчонка и вдвинул головку члена в ее влагалище, которое тотчас же сжало ее… Изогнувшись, я поцеловал ее возле ушка и спросил:
— А он сразу задул тебе шишку? — Нет, сперва тыкал как попало, — в живот, в ноги и все быстро, быстро… Потом присел немного, а потом-таки задвинул.
— И долго он тебя?
— Долго… но часто переставал..
— Как так?
— А так. С пяток минут он так быстро, быстро подвигает, а потом оторвется и шепчет: «Погоди… я погляжу, нет ли кого, и….» — пойдет походит кругом кустов, озираясь во все стороны.
— А что ты делала?
— А я стояла и ждала.
— И хотела…?
— Раз начали уж…
— Ну, а потом? — спросил я, чуть глубже вводя член в ее уже совсем мокрое влагалище.
— Потом подбежит ко мне, присядет немного и сразу засадит… и опять как кобель быстро-быстро… А потом опять оторвется и за кусты, ну озираться…. И так разов пять накидывался на меня…
— Ну, и спускал?
— Нет… Один раз только в конце. Охватил меня руками сильно-пресильно… Слышу, дышит часто и задыхается, и задвигает все сильнее, а сам инда всхлипывает, и, когда зачал спускать, чуть мы оба не повалились на траву, еле удержались….
— Ну, а ты… спускала? — спросил я и прижал головкой члена ее матку.
— О-го-гоо, — тихо застонала она и согнула слегка колени.
— Спускала? — повторил я.
— Да-а-а… два раза…
— Скажи… он… он достал шишкой твою матку в сюке?
— Нне… знаю… ой, ой, больно глубоко вы тыкаете… Он тоже, но не так…
— А как?
— Тот раз, первый раз, я не примечала, чтобы доставал, а другой раз было…
— Так он тебя и другой раз употреблял? Скажи, сколько раз он тебя употреблял?
— Разиков три… не больше.
— Что? Употреблял?
— Да-а…
— Скажи… употреблял!
— Стыдно… не могу…
— Ну скажи, — просил я, начав медленно двигать член в ее влагалище.
— Скажу…
— Ну!..
— У… У… Употреблял, — прошептала она, задыхаясь и приподнимая задницу мне навстречу.
— Как его зовут?
— Виктор.
— А яйца ты его трогала?
— Трогала… — прошептала она и я почувствовал, что ее влагалище стало еще влажнее. В комнате уже раздавался сильный сосущий звук от движения члена во влагалище… Перенося тяжесть моего тела на девушку, я приподнял правой рукой одну ножку Галчонка, стараясь придать ее вульве такое положение, при котором этот сладостный звук был бы особенно сильным. Мне это удалось, и я с невыразимым наслаждением упивался этим звуком, медленно протягивая член во всей длине влагалища.
Галчонок порывисто дышала подо мной, и видимо, она так же возбуждалась этим бесстыдным звуком…
— Слышишь? — спросил я, сладостно вдвигая член.
— Слы-ы-ы-шу…
— А с Виктором это было?
— Не помню-ю…
— Не стыдись… говори…
— Было…
— Стоя?
— Немного… а больше… когда лежа…
— Когда он употреблял тебя лежа?
— Да-а-а… ой, ой, — застонала она от слишком сильного трения головки о матку.
— Скажи, а с отчимом у тебя тоже было такое?
— Тоже…
— А у Виктора большие яйца?
— Ой, большие… ой-ой-ой-а-а-… — задергалась она, ощутив сильное вздрагивание члена.
— Скажи…, — начал я, но почувствовал, что все ее тело напряглось, натянулось, ее ручонки судорожно сжали мою шею, из ее ротика вырвалось прерывистое дыхание, переходившее во всхлипывающие звуки, вся она содрогнулась, изгибалась…
Читать дальше
Еще не было девяти часов, как уже все собрались и с нетерпением ждали продолжения рассказа доктора.
Николай Васильевич раскрыл свою толстую тетрадь, разложил остро отточенные карандаши и приготовился записывать.
Доктор же точно так же, как и в первый раз, просматривал свой дневник, записную книжку, какие-то заметки, записки, готовясь к продолжению увлекательного рассказа, а вернее, повести, и при этом такой повести, которую вряд ли кому доводилось слышать.
Доктор приводил в порядок свои заметки. Повесть его была ведь основана на правдивых событиях, записанных самим и с такими особенностями, которых ни в каком романе не прочтешь.
Терпеливо в полном молчании мы ожидали продолжения повести.
— Ну как? Слушать будете? — спросил доктор, оторвавшись на минуту от своих бумаг.
— Вы что же? Издеваетесь над нами? — сказал Дмитрий Павлович.
— Ну, слушайте.
И доктор начал:
— Как уже я говорил, после того, как кухарка уехала на ночь в деревню, мы остались с Галчонком в квартире вдвоем. И вечером улеглись в кровать…
Мы лежали обнаженные под одеялом, тесно прижавшись друг к другу. Я лежал на левом боку, левой же рукой обвил Галчонка за шею и плечо, а правой поглаживал ее ягодицы. Было упоительно сладко. Я положил головку члена на ее лобок — венерин холмик, и продолжал гладить ее теплую задницу. Мне не хотелось спешить, хотя я чувствовал, что она томится желанием, что она хочет меня.
— Помнишь, — спросил я ее, — ты говорила, что знаешься с мужчинами недавно. В городе после отчима ты была близка с кем-нибудь?
Она, уткнувшись личиком мне в грудь, тихо прошептала:
— Да
— Расскажи, как это было.
— Нет, вы будете серчать на меня.
— Ну что ты! Я же знал, что ты имела сношения с отчимом, и не сержусь. Мне будет только приятно знать и услышать от тебя все…
— А что знать?
— Ну, с кем и как ты имела сношение в городе?
— Стыдно вспомнить…
— Ничего. Расскажи. Когда первый раз было?
— На четвертый, кажись, день, как я пришла в город. Было темно уже и я шла в ночлежку. Возле парка меня нагнал какой-то гимназистик, молоденький. «Девочка, — говорит, — хочешь полтинник?» А сам озирается вокруг и весь красный, стыдился… А я говорю: «Давай», — а сама смеюсь. «А дашь?» -спрашивает. «А что ты хочешь?» — говорю. Он еще пуще покраснел. «Идем, — говорит, — вон туда, в кусты…». «Идем», — говорю. Пошли. А он все озирается по сторонам. Зашли в кусты. Он обнял меня и поцеловал… зачали тыкаться… Вот и все.
— Легли на травку? — спросил я, сжимая Галчонка.
— Нет, трава мокрая была. Мы стояли…
— Неудобно было?
— Знамо, что не на кровати. Попервоначалу он совершенно не попадал-то.
— А высокого росту?
— Чуть пониже меня, полненький такой, приятный…
— Он тебе еще нравится?
— Не знаю…
— Платье он на тебе сам поднял? Или ты ему помогала?
— Сам. Сперва он стал гладить меня рукой поверх платья по животу и промеж ног. А потом забрался под платье. Расстегнул себе штаны и сразу шишкой своей мне в сюку начал тыкать…
— У него большая шишка? Трогала ты ее рукой? — спросил я, целуя взасос шею Галчонка.
— Трогала… шишка у него тонкая, но длинная.
— Такая, как у меня?
— Нет… много тонче и покороче…. но-таки длинная.
— Пробрала тебя? — спросил я, теснее прижимая ее к себе.
— Не знаю…
— Но все-таки ты спустила?
— Не знаю…, — а затем чуть слышно добавила: — Да…
Я лег промеж ног Галчонка и вдвинул головку члена в ее влагалище, которое тотчас же сжало ее… Изогнувшись, я поцеловал ее возле ушка и спросил:
— А он сразу задул тебе шишку? — Нет, сперва тыкал как попало, — в живот, в ноги и все быстро, быстро… Потом присел немного, а потом-таки задвинул.
— И долго он тебя?
— Долго… но часто переставал..
— Как так?
— А так. С пяток минут он так быстро, быстро подвигает, а потом оторвется и шепчет: «Погоди… я погляжу, нет ли кого, и….» — пойдет походит кругом кустов, озираясь во все стороны.
— А что ты делала?
— А я стояла и ждала.
— И хотела…?
— Раз начали уж…
— Ну, а потом? — спросил я, чуть глубже вводя член в ее уже совсем мокрое влагалище.
— Потом подбежит ко мне, присядет немного и сразу засадит… и опять как кобель быстро-быстро… А потом опять оторвется и за кусты, ну озираться…. И так разов пять накидывался на меня…
— Ну, и спускал?
— Нет… Один раз только в конце. Охватил меня руками сильно-пресильно… Слышу, дышит часто и задыхается, и задвигает все сильнее, а сам инда всхлипывает, и, когда зачал спускать, чуть мы оба не повалились на траву, еле удержались….
— Ну, а ты… спускала? — спросил я и прижал головкой члена ее матку.
— О-го-гоо, — тихо застонала она и согнула слегка колени.
— Спускала? — повторил я.
— Да-а-а… два раза…
— Скажи… он… он достал шишкой твою матку в сюке?
— Нне… знаю… ой, ой, больно глубоко вы тыкаете… Он тоже, но не так…
— А как?
— Тот раз, первый раз, я не примечала, чтобы доставал, а другой раз было…
— Так он тебя и другой раз употреблял? Скажи, сколько раз он тебя употреблял?
— Разиков три… не больше.
— Что? Употреблял?
— Да-а…
— Скажи… употреблял!
— Стыдно… не могу…
— Ну скажи, — просил я, начав медленно двигать член в ее влагалище.
— Скажу…
— Ну!..
— У… У… Употреблял, — прошептала она, задыхаясь и приподнимая задницу мне навстречу.
— Как его зовут?
— Виктор.
— А яйца ты его трогала?
— Трогала… — прошептала она и я почувствовал, что ее влагалище стало еще влажнее. В комнате уже раздавался сильный сосущий звук от движения члена во влагалище… Перенося тяжесть моего тела на девушку, я приподнял правой рукой одну ножку Галчонка, стараясь придать ее вульве такое положение, при котором этот сладостный звук был бы особенно сильным. Мне это удалось, и я с невыразимым наслаждением упивался этим звуком, медленно протягивая член во всей длине влагалища.
Галчонок порывисто дышала подо мной, и видимо, она так же возбуждалась этим бесстыдным звуком…
— Слышишь? — спросил я, сладостно вдвигая член.