Рассказ капитанская дочка читать полностью по главам

• Полный текст
• Глава I. Сержант гвардии
• Глава II. Вожатый
• Глава III. Крепость
• Глава IV. Поединок
• Глава V. Любовь
• Глава VI. Пугачевщина
• Глава VII. Приступ
• Глава VIII. Незваный гость
• Глава IX. Разлука
• Глава Х. Осада города
• Глава XI. Мятежная слобода
• Глава XII. Сирота
• Глава XIII. Арест
• Глава XIV. Суд

Береги честь смолоду.

Посло­вица

Глава I. Сержант гвардии[1]

– Был бы гвар­дии он зав­тра ж капитан.
– Того не надобно; пусть в армии послужит.
– Изрядно ска­зано! пус­кай его потужит…
………………………………………………………
Да кто его отец?

Княж­нин[2]

Отец мой, Андрей Пет­ро­вич Гри­нев, в моло­до­сти своей слу­жил при графе Минихе[3] и вышел в отставку пре­мьер-май­о­ром[4] в 17… году. С тех пор жил он в своей Сим­бир­ской деревне, где и женился на девице Авдо­тье Васи­льевне Ю., дочери бед­ного тамош­него дво­ря­нина. Нас было девять чело­век детей. Все мои бра­тья и сестры умерли во младенчестве.

Матушка была еще мною брю­хата, как уже я был запи­сан в Семе­нов­ский полк сер­жан­том,[5] по мило­сти май­ора гвар­дии князя Б., близ­кого нашего род­ствен­ника. Если б паче вся­кого чая­ния матушка родила дочь, то батюшка объ­явил бы куда сле­до­вало о смерти неявив­ше­гося сер­жанта, и дело тем бы и кон­чи­лось. Я счи­тался в отпуску до окон­ча­ния наук. В то время вос­пи­ты­ва­лись мы не по-нонеш­нему. С пяти­лет­него воз­раста отдан я был на руки стре­мян­ному[6] Саве­льичу, за трез­вое пове­де­ние пожа­ло­ван­ному мне в дядьки.[7] Под его над­зо­ром на две­на­дца­том году выучился я рус­ской гра­моте и мог очень здраво судить о свой­ствах бор­зого кобеля. В это время батюшка нанял для меня фран­цуза, мосье Бопре, кото­рого выпи­сали из Москвы вме­сте с годо­вым запа­сом вина и про­ван­ского масла. При­езд его сильно не понра­вился Саве­льичу. «Слава Богу, – вор­чал он про себя, – кажется, дитя умыт, при­че­сан, накорм­лен. Куда как нужно тра­тить лиш­ние деньги и нани­мать мусье, как будто и своих людей не стало!»

Бопре в оте­че­стве своем был парик­ма­хе­ром, потом в Прус­сии сол­да­том, потом при­е­хал в Рос­сию pour être outchitel,[8] не очень пони­мая зна­че­ние этого слова. Он был доб­рый малый, но вет­рен и бес­пу­тен до край­но­сти. Глав­ною его сла­бо­стию была страсть к пре­крас­ному полу; нередко за свои неж­но­сти полу­чал он толчки, от кото­рых охал по целым сут­кам. К тому же не был он (по его выра­же­нию) и вра­гом бутылки, то есть (говоря по-рус­ски) любил хлеб­нуть лиш­нее. Но как вино пода­ва­лось у нас только за обе­дом, и то по рюмочке, при­чем учи­теля обык­но­венно и обно­сили, то мой Бопре очень скоро при­вык к рус­ской настойке и даже стал пред­по­чи­тать ее винам сво­его оте­че­ства, как не в при­мер более полез­ную для желудка. Мы тот­час пола­дили, и хотя по кон­тракту обя­зан он был учить меня по-фран­цуз­ски, по-немецки и всем нау­кам, но он пред­по­чел наскоро выучиться от меня кое-как бол­тать по-рус­ски, – и потом каж­дый из нас зани­мался уже своим делом. Мы жили душа в душу. Дру­гого мен­тора я и не желал. Но вскоре судьба нас раз­лу­чила, и вот по какому случаю.

Прачка Палашка, тол­стая и рябая девка, и кри­вая коров­ница Акулька как-то согла­си­лись в одно время кинуться матушке в ноги, винясь в пре­ступ­ной сла­бо­сти и с пла­чем жалу­ясь на мусье, обо­льстив­шего их неопыт­ность. Матушка шутить этим не любила и пожа­ло­ва­лась батюшке. У него рас­права была коротка. Он тот­час потре­бо­вал кана­лью фран­цуза. Доло­жили, что мусье давал мне свой урок. Батюшка пошел в мою ком­нату. В это время Бопре спал на кро­вати сном невин­но­сти. Я был занят делом. Надобно знать, что для меня выпи­сана была из Москвы гео­гра­фи­че­ская карта. Она висела на стене безо вся­кого упо­треб­ле­ния и давно соблаз­няла меня шири­ною и доб­ро­тою бумаги. Я решился сде­лать из нее змей и, поль­зу­ясь сном Бопре, при­нялся за работу. Батюшка вошел в то самое время, как я при­ла­жи­вал мочаль­ный хвост к Мысу Доб­рой Надежды. Увидя мои упраж­не­ния в гео­гра­фии, батюшка дер­нул меня за ухо, потом под­бе­жал к Бопре, раз­бу­дил его очень неосто­рожно и стал осы­пать уко­риз­нами. Бопре в смя­те­нии хотел было при­встать и не мог: несчаст­ный фран­цуз был мертво пьян. Семь бед, один ответ. Батюшка за ворот при­под­нял его с кро­вати, вытол­кал из две­рей и в тот же день про­гнал со двора, к неопи­сан­ной радо­сти Саве­льича. Тем и кон­чи­лось мое воспитание.

Я жил недо­рос­лем, гоняя голу­бей и играя в чехарду с дво­ро­выми маль­чиш­ками. Между тем минуло мне шест­на­дцать лет. Тут судьба моя переменилась.

Одна­жды осе­нью матушка варила в гости­ной медо­вое варе­нье, а я, обли­зы­ва­ясь, смот­рел на кипу­чие пенки. Батюшка у окна читал При­двор­ный кален­дарь,[9] еже­годно им полу­ча­е­мый. Эта книга имела все­гда силь­ное на него вли­я­ние: нико­гда не пере­чи­ты­вал он ее без осо­бен­ного уча­стия, и чте­ние это про­из­во­дило в нем все­гда уди­ви­тель­ное вол­не­ние желчи. Матушка, знав­шая наизусть все его свы­чаи и обы­чаи, все­гда ста­ра­лась засу­нуть несчаст­ную книгу как можно пода­лее, и таким обра­зом При­двор­ный кален­дарь не попа­дался ему на глаза ино­гда по целым меся­цам. Зато, когда он слу­чайно его нахо­дил, то, бывало, по целым часам не выпус­кал уж из своих рук. Итак, батюшка читал При­двор­ный кален­дарь, изредка пожи­мая пле­чами и повто­ряя впол­го­лоса: «Гене­рал-пору­чик!.. Он у меня в роте был сер­жан­том!.. Обоих рос­сий­ских орде­нов кава­лер!.. А давно ли мы…» Нако­нец батюшка швыр­нул кален­дарь на диван и погру­зился в задум­чи­вость, не пред­ве­щав­шую ничего доброго.

Вдруг он обра­тился к матушке: «Авдо­тья Васи­льевна, а сколько лет Петруше?»

– Да вот пошел сем­на­дца­тый годок, – отве­чала матушка. – Пет­руша родился в тот самый год, как окри­вела тетушка Наста­сья Гера­си­мовна, и когда еще…

«Добро, – пре­рвал батюшка, – пора его в службу. Полно ему бегать по деви­чьим да лазить на голубятни».

Мысль о ско­рой раз­луке со мною так пора­зила матушку, что она уро­нила ложку в кастрюльку и слезы потекли по ее лицу. Напро­тив того, трудно опи­сать мое вос­хи­ще­ние. Мысль о службе сли­ва­лась во мне с мыс­лями о сво­боде, об удо­воль­ствиях петер­бург­ской жизни. Я вооб­ра­жал себя офи­це­ром гвар­дии, что, по мне­нию моему, было вер­хом бла­го­по­лу­чия человеческого.

Батюшка не любил ни пере­ме­нять свои наме­ре­ния, ни откла­ды­вать их испол­не­ние. День отъ­езду моему был назна­чен. Нака­нуне батюшка объ­явил, что наме­рен писать со мною к буду­щему моему началь­нику, и потре­бо­вал пера и бумаги.

– Не забудь, Андрей Пет­ро­вич, – ска­зала матушка, – покло­ниться и от меня князю Б.; я, дескать, наде­юсь, что он не оста­вит Пет­рушу сво­ими милостями.

– Что за вздор! – отве­чал батюшка нахму­рясь. – К какой стати стану я писать к князю Б.?

– Да ведь ты ска­зал, что изво­лишь писать к началь­нику Петруши.

– Ну, а там что?

– Да ведь началь­ник Пет­ру­шин – князь Б. Ведь Пет­руша запи­сан в Семе­нов­ский полк.

– Запи­сан! А мне какое дело, что он запи­сан? Пет­руша в Петер­бург не поедет. Чему научится он, служа в Петер­бурге? мотать да повес­ни­чать? Нет, пус­кай послу­жит он в армии, да потя­нет лямку, да поню­хает пороху, да будет сол­дат, а не шама­тон.[10] Запи­сан в гвар­дии! Где его пашпорт? подай его сюда.

Матушка отыс­кала мой пас­порт, хра­нив­шийся в ее шка­тулке вме­сте с сороч­кою, в кото­рой меня кре­стили, и вру­чила его батюшке дро­жа­щею рукою. Батюшка про­чел его со вни­ма­нием, поло­жил перед собою на стол и начал свое письмо.

Любо­пыт­ство меня мучило: куда ж отправ­ляют меня, если уж не в Петер­бург? Я не сво­дил глаз с пера батюш­кина, кото­рое дви­га­лось довольно мед­ленно. Нако­нец он кон­чил, запе­ча­тал письмо в одном пакете с пас­пор­том, снял очки и, подо­звав меня, ска­зал: «Вот тебе письмо к Андрею Кар­ло­вичу Р., моему ста­рин­ному това­рищу и другу. Ты едешь в Орен­бург слу­жить под его начальством».

Итак, все мои бле­стя­щие надежды руши­лись! Вме­сто весе­лой петер­бург­ской жизни ожи­дала меня скука в сто­роне глу­хой и отда­лен­ной. Служба, о кото­рой за минуту думал я с таким вос­тор­гом, пока­за­лась мне тяж­ким несча­стьем. Но спо­рить было нечего! На дру­гой день поутру под­ве­зена была к крыльцу дорож­ная кибитка; уло­жили в нее чемо­дан, погре­бец[11] с чай­ным при­бо­ром и узлы с бул­ками и пиро­гами, послед­ними зна­ками домаш­него балов­ства. Роди­тели мои бла­го­сло­вили меня. Батюшка ска­зал мне: «Про­щай, Петр. Служи верно, кому при­сяг­нешь; слу­шайся началь­ни­ков; за их лас­кой не гоняйся; на службу не напра­ши­вайся; от службы не отго­ва­ри­вайся; и помни посло­вицу: береги пла­тье снову, а честь смо­лоду». Матушка в сле­зах нака­зы­вала мне беречь мое здо­ро­вье, а Саве­льичу смот­реть за дитя­тей. Надели на меня заячий тулуп, а сверху лисью шубу. Я сел в кибитку с Саве­льи­чем и отпра­вился в дорогу, обли­ва­ясь слезами.

В ту же ночь при­е­хал я в Сим­бирск, где дол­жен был про­быть сутки для закупки нуж­ных вещей, что и было пору­чено Саве­льичу. Я оста­но­вился в трак­тире. Саве­льич с утра отпра­вился по лав­кам. Соскуча гля­деть из окна на гряз­ный пере­улок, я пошел бро­дить по всем ком­на­там. Вошед в бил­ли­ард­ную, уви­дел я высо­кого барина, лет трид­цати пяти, с длин­ными чер­ными усами, в халате, с кием в руке и с труб­кой в зубах. Он играл с мар­ке­ром, кото­рый при выиг­рыше выпи­вал рюмку водки, а при про­иг­рыше дол­жен был лезть под бил­ли­ард на чет­ве­рин­ках. Я стал смот­реть на их игру. Чем долее она про­дол­жа­лась, тем про­гулки на чет­ве­рин­ках ста­но­ви­лись чаще, пока, нако­нец, мар­кер[12] остался под бил­ли­ар­дом. Барин про­из­нес над ним несколько силь­ных выра­же­ний в виде над­гроб­ного слова и пред­ло­жил мне сыг­рать пар­тию. Я отка­зался по неуме­нию. Это пока­за­лось ему, по-види­мому, стран­ным. Он погля­дел на меня как бы с сожа­ле­нием; однако мы раз­го­во­ри­лись. Я узнал, что его зовут Ива­ном Ива­но­ви­чем Зури­ным, что он рот­мистр ** гусар­ского полку и нахо­дится в Сим­бир­ске при при­еме рекрут,[13] а стоит в трак­тире. Зурин при­гла­сил меня ото­бе­дать с ним вме­сте чем Бог послал, по-сол­дат­ски. Я с охо­тою согла­сился. Мы сели за стол. Зурин пил много и пот­че­вал и меня, говоря, что надобно при­вы­кать ко службе; он рас­ска­зы­вал мне армей­ские анек­доты, от кото­рых я со смеху чуть не валялся, и мы встали из-за стола совер­шен­ными при­я­те­лями. Тут вызвался он выучить меня играть на бил­ли­арде. «Это, – гово­рил он, – необ­хо­димо для нашего брата слу­жи­вого. В походе, напри­мер, при­дешь в местечко – чем при­ка­жешь заняться? Ведь не все же бить жидов. Поне­воле пой­дешь в трак­тир и ста­нешь играть на бил­ли­арде; а для того надобно уметь играть!» Я совер­шенно был убеж­ден и с боль­шим при­ле­жа­нием при­нялся за уче­ние. Зурин громко обод­рял меня, дивился моим быст­рым успе­хам и, после несколь­ких уро­ков, пред­ло­жил мне играть в деньги, по одному грошу, не для выиг­рыша, а так, чтоб только не играть даром, что, по его сло­вам, самая сквер­ная при­вычка. Я согла­сился и на то, а Зурин велел подать пуншу и уго­во­рил меня попро­бо­вать, повто­ряя, что к службе надобно мне при­вы­кать; а без пуншу, что и служба! Я послу­шался его. Между тем игра наша про­дол­жа­лась. Чем чаще при­хле­бы­вал я от моего ста­кана, тем ста­но­вился отваж­нее. Шары поми­нутно летали у меня через борт; я горя­чился, бра­нил мар­кера, кото­рый счи­тал Бог ведает как, час от часу умно­жал игру, сло­вом – вел себя как маль­чишка, вырвав­шийся на волю. Между тем время про­шло неза­метно. Зурин взгля­нул на часы, поло­жил кий и объ­явил мне, что я про­иг­рал сто руб­лей. Это меня немножко сму­тило. Деньги мои были у Саве­льича. Я стал изви­няться. Зурин меня пре­рвал: «Поми­луй! Не изволь и бес­по­ко­иться. Я могу и подо­ждать, а пока­мест поедем к Аринушке».

Что при­ка­жете? День я кон­чил так же бес­путно, как и начал. Мы отужи­нали у Ари­нушки. Зурин поми­нутно мне под­ли­вал, повто­ряя, что надобно к службе при­вы­кать. Встав из-за стола, я чуть дер­жался на ногах; в пол­ночь Зурин отвез меня в трактир.

Саве­льич встре­тил нас на крыльце. Он ахнул, увидя несо­мнен­ные при­знаки моего усер­дия к службе. «Что это, сударь, с тобою сде­ла­лось? – ска­зал он жал­ким голо­сом, – где ты это нагру­зился? Ахти Гос­поди! отроду такого греха не бывало!» – «Молчи, хрыч! – отве­чал я ему, запи­на­ясь, – ты, верно, пьян, пошел спать… и уложи меня».

На дру­гой день я проснулся с голов­ною болью, смутно при­по­ми­ная себе вче­раш­ние про­ис­ше­ствия. Раз­мыш­ле­ния мои пре­рваны были Саве­льи­чем, вошед­шим ко мне с чаш­кою чая. «Рано, Петр Андреич, – ска­зал он мне, качая голо­вою, – рано начи­на­ешь гулять. И в кого ты пошел? Кажется, ни батюшка, ни дедушка пья­ни­цами не бывали; о матушке и гово­рить нечего: отроду, кроме квасу, в рот ничего не изво­лила брать. А кто всему вино­ват? про­кля­тый мусье. То и дело, бывало, к Анти­пьевне забе­жит: „Мадам, же ву при, водкю“.[14] Вот тебе и же ву при! Нечего ска­зать: добру наста­вил, соба­чий сын. И нужно было нани­мать в дядьки басур­мана, как будто у барина не стало и своих людей!»

Мне было стыдно. Я отвер­нулся и ска­зал ему: «Поди вон, Саве­льич; я чаю не хочу». Но Саве­льича муд­рено было унять, когда, бывало, при­мется за про­по­ведь. «Вот видишь ли, Петр Андреич, каково под­гу­ли­вать. И головке-то тяжело, и кушать-то не хочется. Чело­век пью­щий ни на что не годен… Выпей-ка огу­реч­ного рас­солу с медом, а всего бы лучше опо­хме­литься пол­ста­кан­чи­ком настойки. Не при­ка­жешь ли?»

В это время маль­чик вошел и подал мне записку от И. И. Зурина. Я раз­вер­нул ее и про­чел сле­ду­ю­щие строки:

«Любез­ный Петр Андре­евич, пожа­луй­ста, при­шли мне с моим маль­чи­ком сто руб­лей, кото­рые ты мне вчера про­иг­рал. Мне край­няя нужда в деньгах.

Гото­вый ко услугам
Иван Зурин».

Делать было нечего. Я взял на себя вид рав­но­душ­ный и, обра­тясь к Саве­льичу, кото­рый был и денег, и белья, и дел моих рачи­тель,[15] при­ка­зал отдать маль­чику сто руб­лей. «Как! зачем?» – спро­сил изум­лен­ный Саве­льич. «Я их ему дол­жен», – отве­чал я со все­воз­мож­ной холод­но­стию. «Дол­жен! – воз­ра­зил Саве­льич, час от часу при­ве­ден­ный в боль­шее изум­ле­ние, – да когда же, сударь, успел ты ему задол­жать? Дело что-то не ладно. Воля твоя, сударь, а денег я не выдам».

Я поду­мал, что если в сию реши­тель­ную минуту не пере­спорю упря­мого ста­рика, то уж в послед­ствии вре­мени трудно мне будет осво­бо­диться от его опеки, и, взгля­нув на него гордо, ска­зал: «Я твой гос­по­дин, а ты мой слуга. Деньги мои. Я их про­иг­рал, потому что так мне взду­ма­лось. А тебе сове­тую не умни­чать и делать то, что тебе приказывают».

Саве­льич так был пора­жен моими сло­вами, что сплес­нул руками и остол­бе­нел. «Что же ты сто­ишь!» – закри­чал я сер­дито. Саве­льич запла­кал. «Батюшка Петр Андреич, – про­из­нес он дро­жа­щим голо­сом, – не умори меня с печали. Свет ты мой! послу­шай меня, ста­рика: напиши этому раз­бой­нику, что ты пошу­тил, что у нас и денег-то таких не водится. Сто руб­лей! Боже ты мило­сти­вый! Скажи, что тебе роди­тели крепко-накрепко зака­зали не играть, окроме как в орехи…» – «Полно врать, – пре­рвал я строго, – пода­вай сюда деньги или я тебя вза­шеи прогоню».

Саве­льич погля­дел на меня с глу­бо­кой горе­стью и пошел за моим дол­гом. Мне было жаль бед­ного ста­рика; но я хотел вырваться на волю и дока­зать, что уж я не ребе­нок. Деньги были достав­лены Зурину. Саве­льич поспе­шил вывезти меня из про­кля­того трак­тира. Он явился с изве­стием, что лошади готовы. С неспо­кой­ной сове­стию и с без­молв­ным рас­ка­я­нием выехал я из Сим­бир­ска, не про­стясь с моим учи­те­лем и не думая с ним уже когда-нибудь увидеться.

---

Пушкин Александр » Капитанская дочка — читать книгу онлайн бесплатно

Капитанская дочка

Полезные ссылки

Тест по повести

Доска почёта

Чтобы попасть сюда — пройдите тест.

• 

  Амина Абдулина

  13/17

• 

  Пётр Новожилов

  14/17

• 

  Татьяна Щинова

  13/17

• 

  Гульназ Зарипова

  17/17

• 

  Kirill Panyukov

  15/17

• 

  Лариса Туманова

  17/17

• 

  Кирилл Пуртов

  16/17

• 

  Матвей Дубинский

  13/17

• 

  Санечка Снимаешь

  15/17

• 

  Zebiniso Ziyodullayeva

  13/17

О книге

Интерес Пушкина к истории России всегда очень ярко проявлял себя, более всего поэта привлекала тема народных восстаний, которые возглавляли Емельян Пугачев и Стенька Разин. Результатом переработка поэтом народных песен о Степане Разине стали его лирические песни об этом народном герое. Много времени поэт посвящал сбору и обработке информации, касающейся личности Пугачева. Такой интерес был обусловлен тем, что в это же время по России прошла волна крестьянских восстаний. Личность Пугачева была неоднозначной, собирая и анализируя исторические факты о нем, Пушкин пытался разобраться в том, каким все-таки был этот «злодей» и «бунтовщик». Результатом кропотливой и многолетней работы над «Историей Пугачева» стала повесть Пушкина «Капитанская дочка», в которой автор живо изобразил события времен «Пугачевщины». На нашем сайте можно повесть «Капитанская дочка» читать полностью, без сокращений и готовиться к анализу этого произведения.

Кропотливое изучение исторических материалов помогло Пушкину достоверно воссоздать картины кровопролитной войны и страшный в своей беспощадности крестьянский бунт («Не приведи Бог видеть русский бунт, бессмысленный и беспощадный!»). Главным героем повести «Капитанская дочка» является Петр Гринев, молодой человек, который направлен на службу в Белогорскую крепость. По пути он встречает Емельяна Пугачева, не зная, что перед ним тот самый разбойник, о котором ходит столько слухов, в благодарность за помощь во время бурана, Гринев дарит ему заячий тулуп. Петр, прибыв в крепость, влюбляется в Машу, дочь коменданта, она отвечает ему взаимностью, но родители Гринева отказываются принять выбор сына. В результате дуэли с Швабриным Петр получает ранение. В это время разгорается пламя бунта. Пугачев со своим войском захватывает крепость, и казнит дворян, отказавшихся присягнуть ему. Сослуживец Петра, Швабрин, переходит на сторону бунтовщиков. Жертвами захватчиков становятся родители Маши. Гринева же от казни спасает сам Пугачев, который узнает в нем того, кто одарил его тулупом. Его отпускают, так как он честно объясняет Пугачеву, что не может нарушить присягу и перейти на его сторону. Он отправляется в Оренбург и воюет на стороне правительства. Позже ему приходится вернуться в крепость, чтобы спасти Машу от притязаний Швабрина, ему это удается при помощи Пугачева. Бывший сослуживец доносит на Гринева правительственным войскам, его арестовывают. Но благодаря Маше, которая отправляется за помилованием к самой императрице, заключение не длилось долго. Молодые люди возвращаются в имение Гриневых и играют свадьбу.

После прочтения романа Александра Пушкина, читатель остается очарован образом злодея Пугачева, который на страницах рассказа выглядит порой справедливым, мудрым и искренним. Это кровавое время в истории России очень подробно описано писателем, ощущается жуткая безысходность от бесполезности этого страшного бунта. Даже самые благородные цели не оправдывают такого разбоя, в результате которого страдало множество невинных людей. «Капитанская дочка», согласно большинству программ по литературе включена в список произведений, которые изучаются в 8 классе. Итогом работы с повестью должно стать выполнение творческой работы по развитию речи. Для поверхностного ознакомления с произведением достаточно прочитать краткое содержание. Но, чтобы оценить книгу по достоинству, необходимо прочитать ее полностью. На нашем сайте можно скачать и прочитать все главы повести. А также есть возможность прочитать текст произведения А.С. Пушкина онлайн, для этого не требуется регистрация и оплата.