В Виннице скончался 27-летний Илья Дубовой. Причиной трагедии якобы могла стать неисправная система вытяжной вентиляции в квартире. Однако мама парня заверила, что никаких проблем с газовым оборудованием там не было и никаких документов от газовых служб они не получали.
Подробнее об этом читайте в материале OBOZREVATEL.
Причиной трагедии стал неисправный газовый котел?
12 декабря Илья перестал отвечать на звонки родных. Его мама забила тревогу, ведь точно знала, что сын дома, но дозвониться до него не могла. Опасения женщины оказались не напрасными: вскоре Илью обнаружили в квартире, лежащим на полу. А на кровати также без сознания лежала Анна.
Спасти парня так и не удалось. А девушку успели доставить в больницу, сейчас ее жизни ничего не угрожает.
Видео дня
Друзья и родные потрясены произошедшим. «Молодой и перспективный парень. У него было большое будущее. И такая смерть…» – говорит одна из его знакомых.
В ОСББ дома, в котором жил Илья, комментировать ситуацию не захотели. Однако глава Ассоциации ОСББ Винниччины Эльвира Мриасова на своей странице в Facebook сообщила, что погибший парень жил с ней по соседству и заверила, что якобы несколько месяцев назад в этом доме проводил проверку «Винницагаз». По ее словам, компания обошла каждую квартиру.
«Но, к сожалению, после проверок люди возвращаются на круги своя и не прислушиваются к советам и запретам. В квартире установлен дымоходный котел и кухонная вытяжка была выведена в природное отверстие«, – написала Мриасова.
В полиции Винницкой области также озвучили предварительную версию трагедии – Илья мог отравиться угарным газом из-за неисправного газового котла. «А более точные причины будет устанавливать специальная комиссия и экспертиза», – добавила спикер правоохранителей Ирина Добровольская.
Дом был новым и никаких проблем там не было?
OBOZREVATEL также связался с мамой Ильи – Лианой Дубовой. Она рассказала, как все происходило накануне трагедии.
«Сын приехал на день рождения отца. За день до гибели он был у нас, поздравлял его. Две ночи он ночевал в своей квартире, все было хорошо. Около 14 часов в воскресенье он еще переписывался с младшим братом, они закончили переписку в 14:02. Его девушка говорит, что Илья пошел в ванную, а она мыла посуду. Примерно в 13:40 она почувствовала себя нехорошо и прилегла.
Я с 15:00 до 16:30 набирала номер сына, но никто не отвечал. Тогда я собралась и поехала к нему. Двери никто не открыл, а своим ключом открыть замок у меня не получилось. Тогда я позвонила другу Ильи, он приехал и мы вместе вызвали спасателей», – говорит мама Ильи.
Лиана сама работает в реанимации, поэтому увидев сына на полу, она поняла, что нужно срочно проводить реанимационные действия. Она вспоминает, что в тот момент у нее не было слез, она выполняла свою работу, спасала собственного сына. Как и перед этим спасала много других жизней.
Проводить реанимацию помогали сотрудники ГСЧС, они очень профессионально выполняли совою работу. Позже приехали медики. Но, к сожалению, все их усилия не дали результата. Мама говорит, что эта прямая изолиния на мониторе дефибриллятора будет стоять у нее перед глазами всю жизнь. Она надеялась, что случится чудо, но его не произошло.
Девушка Ильи Аня выжила. Возможно, благодаря тому, что парень укрыл ее пальто, а может быть потому, что мама успела приехать вовремя. На похоронах Аня подошла к родителям Ильи и им стало даже немного легче. «Мы очень рады, что она осталась жива. Пусть она живет теперь за них двоих», – говорит мама Ильи.
По словам Лианы, сын жил в этой квартире 2,5 года. «Очень больно было прочитать однажды ночью статью, где от имени представителя ОСББ было написано, что в этой квартире якобы были какие-то проблемы с газовым оборудование. Но это новый дом, до этого там семь лет жила другая семья. В квартире ничего не менялось, ни котел, ни трубы, ни счетчики – все на месте. Никаких проблем не было. Где тогда столько лет были вы, газовые службы? Как может давать оценку представитель ОСББ, которая не является специалистом?» – говорит мама Ильи.
Женщина постоянно задает вопрос: как можно было так жестоко, не подумав о чувствах родителей, давать оценку ситуации не специалисту в этой сфере? Но родители никого не обвиняют, они пытаются жить со своей бедой, переживая такую огромную утрату.
Лиана также попросила поблагодарить спасателей, которые вместе с ней пытались спасти ее сына. «Они делали свою работу очень слаженно и профессионально. До приезда скорой, которая ехала долго, они по очереди качали Илью, уставали, сменяли друг друга. Хоть они и не смогли спасти сына, но я знаю, что в другой раз они обязательно спасут чьего-то ребенка», – говорит женщина.
Илья любил автомобили и был душой компании
В последнее время Илья работал в Киеве, а в Винницу приезжал только на некоторое время. В столице парень занимался строительными материалами.
«Он был очень веселый и компанейский парень, у него было много друзей. Он увлекался автомобилями. Нам будет очень его не хватать», – говорит знакомая парня.
«Феерично шутить и подкалывать, не сдерживать эмоций и говорить как есть, напрямую, и ни в коем случае не задевать человеческое достоинство при этом – это дар. Сегодня я поняла откуда этот характер. От родителей, от друзей и родных, от близких Илье людей. Сегодня я имела удовольствие познакомиться и пообщаться с мамой и папой, с его девушкой, друзьями родителей и Ильи. Я должна была встретить всех этих прекрасных людей, услышать их истории, ощутить близость душ… должна была встретить на свадьбе Ильи, как минимум. Но!!! Мы встретились на похоронах. На похоронах, в которые не хотел верить ни один из присутствующих», – написала знакомая Ильи Татьяна Соснина.
Своей семьи Илья так и не завел. В комментариях друзьям он отшучивался: «Буду держать оборону до последнего». Из родных у него остались родители и младший брат Ростислав.
В полиции открыли криминальное производство по ст. 115 УК Украины с пометкой «несчастный случай».
К сожалению, подобная трагическая история случается в Украине не первый раз. Так, в январе 2019 года во Львове от отравления угарным газом погибла молодая пара – Настя Ковальчук и Андрей Рассказчиков. В квартире, которую они сняли на рождественские праздники, было неправильно установлено газовое оборудование.
В то же время, тоже во Львове, от угарного газа умерла художница Оксана Бондарук. Она купала собаку в ванной, где была установлена газовая колонка. В это время на кухне супруг включил вытяжку. Возможно, это создало обратную тягу и продукты сгорания стало затягивать в ванную.
Доброе утро!
В Петербурге умерла актриса Нина Ургант, ей было 92 года. В остальном так:
- Минюст России объявил «иностранными агентами» четырех журналистов Idel.Реалии и организацию по защите прав призывников.
- Прокуратура требует увеличить срок главе карельского “Мемориала” Юрию Дмитриеву – с 13 лет до 15.
- В Беларуси признаны «экстремистскими» соцсети Радио Свобода.
- Путин и Байден проведут переговоры по видеосвязи в связи с концентрированием российских войск у границ Украины.
«Иностранные агенты» и другие неугодные
- Как всегда по пятницам, Минюст России дополнил реестр «иностранных агентов» – на этот раз в него добавили четырех журналистов Idel.Реалии (это татаро-башкирская служба Радио Свобода) и ассоциацию «Гражданин.Армия.Право», которая занимается защитой прав призывников и военнослужащих. Уже объявленное «иностранным агентом» издание «Первое антикоррупционное СМИ» (ПАСМИ) оштрафовали на 500 тысяч рублей за отсутствие маркировки, а его главреда – на 50 тысяч за то же самое.
- В Петрозаводском горсуде, где рассматривается апелляция на приговор главе карельского «Мемориала» Юрию Дмитриеву, прокурор попросил на два года увеличить срок, к которому приговорен краевед, с 13 до 15 лет. Защита и коллеги Юрия Дмитриева называют дело сфабрикованным. Ликвидированное сейчас издание “Проект” называло заказчика уголовного преследования Дмитриева – это фээсбэшник Анатолий Серышев, сейчас он работает помощником Путина, а ранее был главой ФСБ Карелии.
- ФСБ возбудила уголовное дело в отношении Дарьи Полюдовой и еще пяти активистов «Левого сопротивления». Их обвиняют в создании экстремистского сообщества и участии в нем. Сейчас Полюдова отбывает шестилетний срок по обвинению в «оправдании терроризма». До этого ее сажали за “призывы к нарушению территориальной целостности России”.
- Суд в Кирове взыскал с активиста Михаила Семенова 340 тысяч рублей за работу силовиков на акции в поддержку Навального 31 января (Семенов был признан организатором этой акции).
- В Ростове-на-Дону прошли обыски у родственников главреда издания “Голос” Игоря Хорошилова. Они связаны с уголовным делом в отношении журналиста-расследователя Сергея Резника, который с 2019 года не живет в России, но продолжает публиковать расследования в своем блоге. Силовики пытаются выяснить, откуда он получает информацию.
- Журналистка Радио Свобода и ведущая телеграм‑канала “ФемВремя” Карина Меркурьева рассказала об угрозах и публикации своих личных данных в соцсетях. Ранее такие же угрозы поступали другой фем-активистке, Дарье Серенко.
- Суд в Москве оштрафовал рэпера Элджея на сто тысяч рублей за “пропаганду наркотиков” в интернете.
- Суд в Москве продлил до 7 марта арест ректору «Шанинки» Сергею Зуеву. Заседание несколько раз прерывали, потому что Зуеву вызывали «скорую», когда у него подскакивало давление. Незадолго до помещения в СИЗО Зуев перенес третью за год операцию на сердце.
- Неонацисту Тесаку (Максиму Марцинкевичу) посмертно предъявлены обвинения в трех убийствах.
- Интерпол отказал России в объявлении в розыск чеченского оппозиционного блогера Тумсо Абдурахманова – того самого, которого пытались убить в Швеции по заказу властей Чечни. В России против Абдурахманова возбуждено уголовное дело по статье о публичном призыве к экстремистской деятельности. Вот разговор с ним.
Новости рунета
Пользователи МТС, “Ростелекома” и других российских провайдеров сообщили о блокировке сети Tor. Проект GlobalCheck, который занимается мониторингом российской системы интернет-блокировок, пишет, что Tor блокируют с помощью оборудования, предназначенного для изоляции рунета.
Соцсеть «ВКонтакте» перешла под контроль близкого друга Путина Юрия Ковальчука, а пост гендиректора VK перешел от сына гендиректора ВГТРК Добродеева к сыну первого замглавы администрации президента Кириенко. Зачем Кремлю «ВКонтакте», здесь объясняют экономисты Сергей Алексашенко и Владислав Иноземцев и политолог Мария Снеговая (спойлер: чтобы встроить соцсеть в кремлевскую пропагандистскую машину).
По данным агентства Bloomberg, дело основателя Group-IB Ильи Сачкова, которого обвиняют в госизмене, связано с передачей США информации о российских хакерах, причастных к взломам перед американскими президентскими выборами 2016 года (речь идет о группировке Fancy Bear, которую связывают с российской военной разведкой). Тем временем в Москве по делу о госизмене арестован некий Кирилл Суслов 1987 года рождения – в чем его обвиняют, неизвестно, потому что материалы дела засекречены.
Вокруг Украины
В пятницу выяснилось, что Лавров и Блинкен договорились в Стокгольме о переговорах между Путиным и Байденом: они пройдут по видеосвязи, предположительно, 7 декабря. Политолог Федор Крашенинников говорит, что сам факт проведения такой встречи для Путина уже успех (ему почему-то крайне важно быть «успешным переговорщиком», без которого ни одна проблема в мире не решается – пусть даже он сам эти проблемы и создает). По мнению политологов Андрея Колесникова и Александры Филиппенко, ни к каким реальным результатам эта встреча не приведет, но ее следует приветствовать просто потому, что дальше ухудшать отношения между Россией и США уже некуда. Реальной целью военных маневров Путина у границ Украины все трое считают дестабилизацию обстановки в этой стране. (Например: в пятницу бывший глава офиса Зеленского Андрей Богдан обвинил украинские спецслужбы и «Вовчика» в попытке взлома его телеграма – чем больше будет подобных новостей из Киева, тем лучше для Путина.)
Джо Байден, со своей стороны, анонсировал инициативы, направленные на поддержку Киева.
«Медуза» выяснила, кого ФСБ обвиняет в диверсионно-подрывной деятельности в интересах Украины: это 23-летний специалист по кофе из Киева и семья из села Перепельники Тернопольской области – отец, сын и мать, работавшая школьной учительницей.
В Беларуси
Минский городской суд приговорил мать пятерых детей Ольгу Золотарь к четырем годам колонии общего режима по обвинению в создании «экстремистских формирований» (имеются в виду дворовые чаты). Золотарь находится в неволе с 18 марта. Кроме того, соцсети белорусской службы Радио Свобода признаны «экстремистскими материалами», а концерты к Международному дню памяти жертв Холокоста, которые должны были пройти в Минске, отменены по жалобе гражданина Ивана Никифорова, в которой тот утверждает, что средства от этих концертов «идут на поддержку оппозиционных организаций (например, гродненский хоспис)».
Русская служба «Би-би-си» проследила за судьбой белорусов, которых задерживают в России по делам, связанным с протестами: с августа 2020 года было арестовано по меньшей мере 20 человек. Официально Россия экстрадировала только чемпиона мира по кикбоксингу Алексея Кудина (в Минске его заставили извиниться под запись и посадили на 2,5 года), но многих доставляют домой бандитскими способами, а остальных по полгода держат в российских СИЗО.
Вокруг света
ОЗХО приняла документ, открывающий дорогу к запрету использования в правоохранительных целях «химикатов в аэрозольной форме, воздействующих на центральную нервную систему». Россия активно этому сопротивлялась: шаги по запрещению таких веществ ОЗХО стала предпринимать после штурма театрального центра на Дубровке, когда газ на основе фентанила стал причиной гибели более ста заложников. Вот подробности.
Афганские талибы выпустили указ о правах женщин: их нельзя принуждать к замужеству, а также расплачиваться ими за мирную сделку или отдавать в качестве компенсации за прекращение кровной вражды. Это все. О праве на работу и образование там ни слова.
Хроники пандемии
По данным оперативного штаба на утро пятницы, суточный прирост новых случаев COVID-19 в России составил 32 930. Официальное число инфицированных в стране с начала пандемии – 9 миллионов 736 тысяч; официальное число жертв достигло к утру пятницы 278 857 человек (+1217 за сутки). Эти данные сильно расходятся с цифрами Росстата: по подсчетам ведомства, в октябре в России умерли 74 893 пациента с COVID-19, общая смертность в октябре 2021 года выросла на 20,3% по сравнению с октябрем 2020-го, за весь период пандемии от ковида умерли более 460 тысяч россиян.
Депутатам от «Единой России» раздали методички о том, как спорить с противниками вакцинации. Там много аргументов, в том числе такой: при Сталине вас бы расстреляли, при Хрущеве посадили, а при Брежневе отправили бы в психушку.
Появились первые свидетельства того, что штамм «омикрон» обходит естественный иммунитет, возникший у переболевших. Сколько еще будет этих мутаций коронавируса, здесь рассказывает генетик Дмитрий Прусс.
Financial Times утверждает, что главным бенефициаром пандемии стала фармацевтическая компания Pfizer. ВОЗ и бедные страны обвиняют фармгиганта в бесчеловечности и аморальной жажде наживы.
Ссылки для чтения
- (Не)польские писатели. К дню рождения Джозефа Конрада – эссе Виктора Лапшина о его жизни и книгах. Или рассказ о виленском кружке филоматов, из которого в начале XIX века родилась – ни много, ни мало – новая польская культура.
- (Не)советские литературные легенды. Монолог Виктора Голышева о романе Оруэлла «1984», работе над его переводом и переводе вообще. Или история нью-йоркского ресторана “Русский самовар”, основанного бывшим ленинградцем Романом Капланом и ставшего на некоторое время центром эмигрантской культуры.
- Мировоззренческое. Беседа с американским биологом Ли Аланом Дугаткиным, который, будучи последователем Петра Кропоткина, пытается показать биологическую обоснованность альтруизма и взаимопомощи. Или фрагмент из книги Марка Юргенсмейера ««Ужас Мой пошлю пред тобою»: религиозное насилие в глобальном масштабе» (изд-во «НЛО»), в котором рассказывается о теракте, совершенном Барухом Гольдштейном в Пещере Патриархов, и о его последствиях для евреев и арабов.
- Архитектура и дизайн. Отрывок из книги Дмитрия Козлова «Клином красным бей белых» (изд-во ЕУ СПб), посвященной исследованию композиции из круга и клина, которая лежит в основе одноименного плаката Лазаря Лисицкого – о том, как круг и клин задавали тон авангардной архитектуре. Или фрагмент из книги Марии Савостьяновой «Дизайн сегодня» (изд-во «Гаража») – о взаимопроникновении локального и глобального контекстов.
- Музыка. Беседа с композитором Алексеем Сысоевым, автором музыки к спектаклям Кирилла Серебренникова и лауреатом «Золотой маски». Или отрывок из книги американского композитора-экспериментатора Элвина Люсье «Музыка 109» (Jaromir Hladik press) – Люсье умер 1 декабря.
- Кровь и почва. Рассказ о том, как археологи искали предков таримских мумий между Алтаем и Скандинавией и, похоже, нашли – с помощью генетиков. Или путеводитель по разным типам почв.
Искренне ваши,
Семь Сорок
Доброе утро!
В петербургском соборе-музее Спас на Крови после жалоб монархистов отменили концерт произведений Шостаковича. И в этом даже можно увидеть логику: в программе были «Десять хоровых поэм на стихи революционных поэтов конца XIX и начала XX века», а Спас на Крови стоит на месте убийства народовольцами Александра II. В новостях логики меньше:
- В Москве задержаны Мария Алехина, муниципальный депутат Люся Штейн и депутат Мосгордумы Сергей Митрохин.
- Александр Сокуров извинился перед СПЧ за спор с Путиным и заявил об угрозе жизни.
- В Беларуси фрилансера Радио Свобода Андрея Кузнечика опять не выпустили на свободу: он уже отсидел два раза по 10 суток.
- YouTube заблокировал новый канал немецкой редакции RT в день запуска телевещания.
Российское правоохранительное
- Депутата Мосгордумы Сергея Митрохина задержали на встрече с избирателями. Вменяют организацию несанкционированного митинга (до 10 суток).
- Чуть раньше Митрохина в Москве задержали муниципального депутата Люсю Штейн и участницу Pussy Riot Марию Алехину. Обеим вменяют демонстрацию нацистской или экстремистской символики, причем у Алехиной эту якобы символику нашли в инстаграм-посте за 2015 год.
- В Ингушетии арестованы двое 17-летних подростков, которые якобы готовили взрывы в зданиях МВД и Росгвардии. Связано ли это как-то с вынесенными накануне суровыми приговорами участникам протестов против изменения административной границы с Чечней, неизвестно, но вот здесь правозащитники объясняют, почему эти приговоры могут вызвать возмущение в ингушском обществе.
- В Москве прошло первое заседание по делу редакторов студенческого журнала DOXA, обвиняемых в вовлечении несовершеннолетних в противоправную деятельность за видео, где подросткам объясняются их права. Четверо редакторов уже девятый месяц сидят дома под ограничениями определенных действий: им разрешена двухчасовая прогулка, но пользоваться интернетом запрещено. Здесь они рассказывают, каково так жить.
- Первый апелляционный суд Москвы оставил в силе решение о продлении ареста Ивану Сафронову до 7 января 2022 года. К этому времени журналист, обвиняемый в госизмене, проведет в СИЗО полтора года. В зал суда впервые за долгое время впустили журналистов. Сафронов сказал, что ему начали передавать письма, которых он был лишен в течение нескольких месяцев. Адвокат Сафронова говорит, что следователь ФСБ пытается ограничить защиту во времени ознакомления с материалами дела.
- Другой сиделец «Лефортова», основатель компании Group-IB Илья Сачков, тоже обвиняемый в госизмене, передает из СИЗО, что его дело не связано с самой компанией и его работой в ней. Намекает, что речь идет о его борьбе с киберпреступностью.
- К экс‑главе уфимского штаба Навального Лилии Чанышевой, которая сидит в московском СИЗО-6, не допустили еще двух адвокатов. Ранее следователь отстранил от дела Владимира Воронина, который защищает многих соратников Навального. Лилия Чанышева говорила в интервью, данном уже из СИЗО, что отъезд из России был бы для нее большей бедой, чем арест. Вот разговор с бывшим главой калининградского штаба Навального, который решил иначе и бежал с семьей в США.
- В московском суде прокурор запросил от 15 до 19 лет тюрьмы для фигурантов дела о 400 кг кокаина в российском посольстве в Аргентине. Ранее присяжные признали всех четверых виновными, но заслуживающими снисхождения.
- В Петербурге адвоката Лидию Голодович оштрафовали на 200 тысяч рублей по обвинению в нападении на пристава и нацгвардейца в здании суда; ее задержали после того, как она потребовала пропустить в суд свидетеля в шортах.
- В Ярославле главу военно-патриотического клуба «Десантник» оштрафовали на 5 тысяч рублей за гомофобное шоу.
- Свердловский облсуд назначил 3 млн рублей компенсации бывшему заключенному, которому в колонии вставляли палку в задний проход.
- Подсчет по открытым данным МВД показал, что за три года в Чечне пропало без вести без почти пять тысяч человек. Это ненамного меньше, чем в гораздо более крупных по размеру Москве и Московской области. Чечня также лидирует среди регионов, где пропавших находят реже всего.
Российская «политика»
- Александр Сокуров извинился перед членами СПЧ за спор с Путиным и сообщил, что друзья предупреждают его об опасности, которая грозит его жизни. По мнению Сокурова, единственной гарантией, что его не убьют, может быть личное вмешательство Путина.
- Пресс-секретарь Путина Дмитрий Песков прокомментировал публикацию Радио Свобода о документах ростовского суда, в которых описывается схема снабжения российских военнослужащих на Донбассе. «Ну, наверное, речь идет об ошибке», – сказал он. Текст приговора исчез из сети, но сохранился в веб-архиве.
- В Госдуму внесен законопроект о местном самоуправлении. Он упраздняет городские и сельские поселения, тем самым значительно «укрупняя» административные единицы.
- По данным Reuters, Центробанк России собирается запретить инвестиции в криптовалюты.
- В российских колониях и изоляторах распространяется «воровское письменное обращение» (или «прогон»), авторы которого призывают зэков не понижать в тюремной иерархии тех, кто подвергся изнасилованиям со стороны сотрудников ФСИН и заключенных, сотрудничающих с администрацией. Подлинность письма подтвердили несколько правозащитников. Они считают это эффективным методом борьбы с таким типом пыток. Основатель Gulagu.net Владимир Осечкин рассказал, что информатора, который передал проекту новый видеоархив с пытками, угрожают «разобрать на запчасти и на свалке закопать как грязное животное и предателя» (информатор находится за границей).
В Беларуси
- Активисты из Березовки Андрей Ашурок и Сергей Пантус покинули Беларусь после того, как им стало известно, что их планируют посадить. Андрей – брат Витольда Ашурка, погибшего в колонии в мае этого года. Ранее стало известно о возбуждении уголовного дела за скандирование слова «Ганьба» (позор) на оглашении приговора Витольду Ашурку в январе 2021 года.
- Суд в Молодечно приговорил к трем годам колонии Сергея Непогоду, ранее экстрадированного из России по запросу белорусских властей («сопротивление милиции с применением насилия»).
- Фрилансер белорусской службы Радио Свобода Андрей Кузнечик так и не вышел из изолятора, отсидев два раза по 10 суток. Вероятнее всего, ему дали еще десять.
- КГБ Беларуси признал «экстремистским формированием» платформу «Сход», позволяющую проводить виртуальные предвыборные кампании и выборы.
- МИД РФ пообещал оказать «содействие» россиянину Дмитрию Попову, которого приговорили к 16 годам по «делу Тихановского». Ранее Попов писал сестре, что российский консул был у него всего один раз за год, и просил ее помочь ему выйти из российского гражданства. Попов – человек довольно загадочный: вот все, что о нем известно.
Вокруг света
- Конгресс США одобрил военный бюджет: в нем заложено $300 миллионов на поддержку Вооруженных сил Украины.
- На пресс-конференции после переговоров с президентом Украины генеральный секретарь НАТО Йенс Столтенберг сказал, что вопрос о возможном приеме Украины в НАТО будут решать только сама Украина и 30 стран – членов НАТО. Тем самым он отверг многократно повторенное Путиным требование «юридических гарантий» нерасширения НАТО на восток.
- Лидеры стран Евросоюза по итогам саммита в Брюсселе призвали Россию предпринять шаги по снижению напряженности вокруг Украины и умерить агрессивную риторику. В случае нападения России на Украину Евросоюз обещает серьезные последствия и скоординированные санкции.
- Федеральное сетевое агентство Германии, которое рассматривает вопрос сертификации газопровода «Северный поток – 2», вряд ли примет решение по существу дела в первой половине будущего года, сообщил глава агентства Йохен Хоманн.
- YouTube заблокировал новый канал немецкой редакции RT в день запуска телевещания. В пресс-службе Google объяснили, что канал был удален за обход ранее наложенных ограничений (в сентябре был заблокирован другой канал RT DE).
- Казахстан 16 декабря отметил 30-ю годовщину независимости, однако в стране этот день ассоциируется с расстрелом бастующих нефтяников в 2011 году в городе Жанаозен на западе республики. Вот рассказы участников этой забастовки и родственников погибших.
Хроники пандемии
По данным оперативного штаба на утро четверга, суточный прирост новых случаев COVID-19 в России слегка подрос – до 28 486. Официальное число инфицированных в стране с начала пандемии – 10 миллионов 132 тысячи; официальное число жертв достигло к утру четверга 294 024 человек (+1133 за сутки). Это заведомо заниженные данные: по подсчетам журналистов «Холода» и «Медиазоны», опиравшихся на выступление вице-премьера Голиковой в Госдуме, избыточная смертность в стране с начала эпидемии превысила миллион человек. Специалисты считают, что почти всю избыточную смертность следует списывать на ковид.
Госдума одобрила в первом чтении законопроект о QR-кодах в общественных местах. Конкретный перечень мест, куда без кодов нельзя, в каждом регионе будут выбирать самостоятельно. Перед голосованием единороссы подрались с коммунистами, которые встали с плакатом «Мы против QR-фашизма».
По данным ВОЗ, число заражений штаммом омикрон в мире удваивается каждые два-три дня. Франция ужесточила пограничный контроль с Великобританией, где было выявлено почти 90 тысяч новых случаев COVID-19 за сутки. Здесь иммунолог Николай Крючков прогнозирует дальнейший ход эпидемии: новые данные подсказывают, что «омикронная волна» чревата перегрузкой систем здравоохранения во всех странах.
Шесть ссылок
- Нетипичные эмигранты. История штаб-ротмистра Сергея Курнакова, который в 1920 году покинул Россию убежденным монархистом, а в США стал сталинистом и агентом советской разведки. Или беседа с жительницей Сахалина Валентиной Кузьминой: во время Второй мировой войны ее младенцем вывезли из СССР и подкинули в приют, а в конце 1940-х ее и ее приемных родителей-немцев, живших в Восточной Германии, увезли в вагонах для скота в Бурятию на принудительные работы.
- Жанровое. Путеводитель по европейской басне эпохи Реформации. Или рассказ литературоведа Тимура Хайрулина о малоизвестных советских антиутопиях 1920-х.
- Медицина. Профессор школы фармацевтики Университета Северной Каролины в Чапел-Хилл Дмитрий Киреев рассказывает, как создаются современные лекарства. Или истории пациентов с лишними органами (иногда это даже полезно).
Искренне Ваши,
Семь Сорок
Декабрь 1978 г. подходил к концу. В обеспеченой семье директора магазина Барсукова ждали визита Деда Мороза. Наконец бородатый кудесник в ватной шубе и с накладной бородой появился на пороге с мешком подарков за плечами. Все шло по обычной схеме — мальчик, стоя на табуретке, произнес новогодний стишок, Дед Мороз вручил подарок, тайком подсунутый папой. Об истории банды Дед Морозов рассказал NOIR.
Доброго волшебника позвали за стол. Супруга Барсукова, заведующая столовой, Елена Петровна выставила угощения, явно позаимствованные на работе. Неожиданно добрый дедушка достал из-за пазухи бутылку коньяка и произнес: «Сегодня угощаю я». Растроганные хозяева выпили до дна и через несколько минут внезапно отключились.
Дед Мороз объяснил ребенку: «Папа с мамой устали. Пусть немного поспят, а мы с тобой поиграем в прятки. Считаю до ста». Маленький Алеша спрятался надежно, а Дед Мороз принялся искать и нашел ювелирные украшения, деньги, облигации, норковую шубу, пыжиковую шапку и импортные сапоги. Через час внезапно уставшие родители с трудом очнулись и позвонили в милицию. В тот день маленький Алеша испытал страшное разочарование — оказывается дедушка Мороз совсем не добрый.
Вскоре все оперативные службы города были брошены на раскрытие этого преступления. Но это было только начало. Спустя время в квартире семьи Ишунькиных раздался звонок. Жена открыла дверь и увидела на пороге Деда Мороза. Женщина изумленно произнесла: «Простите, но мы не вызывали Деда Мороза». В ответ добрый волшебник улыбнулся и ответил: «Все оплатил профсоюз. Вот заказ наряд, где все написано — Ишунькины, мать, шестилетняя дочь и подарок — металлофон».
Но глава семейства, крупный партийный работник Виктор Ишунькин насторожился. Во-первых ребенок отправлен на праздники к бабушке в деревню и на работе все об этом знают. А во-вторых хозяин перехватил взгляд, которым добрый дедушка обвел богато обставленную квартиру. Ишунькин потребовал у гостя документы. Тот улыбнулся и внезапно выхватил из-под шубы обрез. Прозвучала команда: «Лечь на пол и не двигаться»! Далее незваный гость метнулся в прихожую и отпер дверь. К изумлению хозяев в комнату вошли еще два деда Мороза. Всего несколько минут потребовалось налетчикам, чтобы обнаружить нехитрые тайники в квартире чиновника. перепуганный Шунькин обратил внимание на руку одного из налетчиков — на пальцах синели татуировки в виде перстней. Напоследок красноносый грабитель заглянул в холодильник и побросал в мешок приготовленные к празднику деликатесы.
Через 15 минут наряд милиции задержал уже первого подозреваемого. Задержанный Дед Мороз сыпал проклятиями и тряс ватной бородой. Из бессвязной речи было ясно одно — шел по улице, вдруг навалились и давай мешок с подарками отнимать, а добро то казенное. Бдительные стражи порядка не верят. Дед Мороз ведет себя крайне подозрительно, при задержании оказал сопротивление и ударил сержанта тяжелым волшебным посохом.
В этот момент по милицейской волне приходит новое сообщение — только что ограблена квартира крупного чиновника Конькова. Нападавшие были одеты в костюмы дедов морозов. Есть раненые. Войдя в квартиру, врач и санитар скорой помощи обомлели — хозяин квартиры громко причитал, а на его голову было надето мусорное ведро. Тяжело вздохнув, врач попросил бутылку подсолнечного масла и взялся за дело.
По словам главы семьи, деды морозы ворвались в дом втроем и тут же пустили в ход кулаки, покрытые синими тюремными наколками. Однако на потерпевшем не было не единой царапины, зато синяк красовался на лице его шестилетней падчерицы. Его происхождение родители объясняли по разному. Лишь оставшись наедине со следователем, жена чиновника рассказала всю правду.
Маленькая Оля Конькова с большой радостью помогала родителям украшать дом к празднику. Елка была уже наряжена и по мнению ребенка, под ней не хватало только снега. Но где найти такой волшебный снег, который бы не таял? И находчивая Оля обнаружила его в ванной в маленькой коробочке с зубным порошком. Через несколько минут весь ковер в гостиной был усыпан самым настоящим снегом.
Глава семьи пришел в ярость, ударил ребенка и несмотря на протесты жены, запер падчерицу в стенном шкафу. А через полчаса ворвавшиеся грабители в костюмах деда мороза обнаружили в шкафу дрожащую от страха и заплаканную девочку. Добрый волшебник не просто спас маленькую Олю из страшного темного шкафа, но и наказал злого отчима, нахлобучив ему на голову мусорное ведро. В тот день ребенок впервые в жизни поверил в чудо.
Тем временем сыщики пытаются обнаружить закономерность в поведении Дедов Морозов. Дома всех потерпевших находятся в одном микрорайоне. Даже дети их ходят в один детский сад. Мысль о том, что наводчик работает в деьском саду выглядела нелепой, но все же сыщики решили проверить эту версию. И не зря. В коридоре детского сада оперативник заметил стенд с фотографией с прошлогоднего утренника — на пальцах деда мороза красовались татуировки в виде перстней.
Заведующая пояснила — в прошлом году молодая воспитательница Оксана Воронец привела на утренник своего жениха, настоящего артиста. Очень душевный дядечка, который два часа веселил и детей и взрослых. На вопрос, можно ли поговорить с той самой воспитательницей, заведующая мрачно ответила, что уличила Оксану в краже продуктов с кухни и чтобы не поднимать скандала, предложила ей уйти по собственному. А вскоре выяснилось, что девушка уже 3 года не жила дома и по словам родителей, связалась с уголовником и родила от него ребенка.
Тем временем, банда Дедов Морозов совершает очередной налет, но совсем не там, где ожидали оперативники. В тот вечер врач детской поликлиники Николай Киселев готовился к празднику. Недавно он развелся и ему теперь самому приходилось следить за своим гардеробом. Он гладил брюки, когда в дверь позвонили. Хозяин открыл дверь и потерял дар речи — на пороге стояла обворожительная снегурочка. Девушка с ходу затараторила: «Николай Иванович, я к вам по поручению коллектива, поздравить вашу дочь и вручить ей скромный подарок.» Главврач был удивлен и тронут, но тут же осекся — дочери дома нет, она с матерью. Снегурочка выглядела виноватой и расстроенной и вдруг предложила: «А давайте я вам по дому помогу». Чувствуя, как сладко обмирает в груди, немолодой главврач согласился.
Уже через час, сменив униформу на найденный в шкафу халатик, снегурка резала на кухне салат и жарила котлеты. А затем Николай Иванович, стесняясь как юноша, пригласил гостью к столу. Прозвучал тост: «За нас» и Николай Иванович, выпив бокал шампанского, отключился. В это время, девушка открыла входную дверь и в квартиру проскользнули трое.
Деды Морозы не учли одного — соседка врача видела в дверной глазок , как снегурочка впустила в квартиру посторонних и немедленно вызвала милицию. Грабители попытались унести как можно больше ценных вещей, но у подъезда наткнулись на милицейский наряд. Бросив добычу, вся компания бросилась бежать. Снегурочка бежала медленне подельников и сержант вскоре почти догнал ее. Но та шмыгнула за угол, а сотрудник бросившийся за ней наткнулся на чугунный кулак бандита. Банда скрылась в темноте.
Сыщикам было ясно — где то поблизости припаркован автомобиль грабителей, не на метро же они собирались везти все это богатство. Среди машин оставленных во дворах оперативники нашли грузовое такси. Водителем оказался некто Иван Сычев 32 лет, ранее судимый за хулиганство. Именно сычев назвал следствию лидера банды. Им оказался Евгений Кривошеев, четырежды судимый за кражи и мошенничества. Он имел незаурядные актерские способности, за что получил прозвище «Артист».
Сыщики многое узнали о лидере банды, но ни на шаг не приблизились к нему самому. Поймать его помог случай. В одном из московских дворов маленькому мальчику Тимофею повстречался настоящий Дед Мороз. «Чего нос повесил, орел?» — спросил волшебник. И мальчик признался, что хочет, чтобы на Новый год ему подарили луноход. Дедушка на секунду задумался и вдруг полез в мешок. «А вот это не сгодится?» — и протянул Тимофею коробку с железной дорогой.
Родители внимательно выслушали рассказ Тимофея о щедром Деде Морозе и объяснили ребенку, что это слишком дорогой подарок, здесь что-то не чисто. А затем рассказали об этом соседу милиционеру. Тот выслушал все с большим интересом. Оперативники обошли все квартиры в близлежащих подъездах, якобы разнося заказы для ветеранов и в одной из квартир дверь оперативникам открыла беглая снегурочка Оксана Воронец. Но в квартире нет никого, кроме нее и ребенка. Тогда в помещении устраивают засаду и через час берут самого Кривошеева.
Однако украденных вещей и денег у пары не нашли. Процедура опознания закончилась полным провалом — жертвы не узнавали грабителя, одетого в костюм Деда Мороза. Из всех эпизодов следствие удалось доказать лишь ограбление главврача Киселева. В итоге Евгения Кривошеева приговорили к 5 годам лишения свободы, а Оксану Воронец к 4.
Подписывайтесь на KNEWS.KG в Google News и на наш канал в Яндекс.Дзен, следите за главными новостями Кыргызстана, Центральной Азии в telegram-канале KNEWS.KG.
Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.
Использована рабочая тетрадь «Литературное чтение» 2 класс, Бойкина, Виноградская, страницы 42-50.
УКМ «Школа России»
Раздел «О братьях наших меньших»
1. Дополни выставку книгами, которые соответствуют теме.
На выставке уже есть книги В. Берестова «Кошкин щенок», С. Михалкова «Мы везём с собой кота», В. Бианки «Как муравьишка домой спешил» и В. Сутеева «Кто сказал Мяу».
Дополним выставку книгами:
- Т. Александрова «Медвежонок Бурик»
- Г. Балл «Желтячок»
- Б. Заходер «Русачок»
- В. Сутеев «Мешок яблок»
- М. Горький «Воробьишко»
- Б. Житков «Мангуста»
- М. Пришвин «Изобретатель»
2. Придумай историю про приключения маленького птенчика или зверька. Начни рассказывать так: Однажды мама-курица, гуляя по берегу маленького неглубокого прудика, увидела в прибрежных камышах жёлтого беззащитного утёнка. Он потерялся и был очень напуган…
Мама-курица пожалела утёнка и отвела его к себе во двор. Разные птицы обступили утёнка и стали думать, как найти его родителей. Но в это время от пруда поднялась мама-утка.
Она увидела сыночка и обрадовалась. Она поблагодарила курицу за заботу и сказала, что если встретить её цыплят в воде, обязательно отведёт их к маме.
3. Возьми в библиотеке книгу Андерсена «Гадкий утёнок». Прочитай её. Похожа ли эта сказочная история на ту, которую ты придумал сам? Данные сравнения занеси в таблицу.
Жанр: сказка о животных /-/ сказка о животных.
Герои: гадкий утёнок, лебеди, обитатели двора /-/ утёнок, курица, утка, обитатели двора.
События: гадкого утёнка обижали, он убежал, вырос и стал лебедем /-/ курица нашла утёнка, спасла его, вернула маме-утке.
Чем произведение заканчивается: гадкий утёнок становится лебедем и находит своих /-/ мама-укта забирает пропавшего утёнка.
4. Рассмотри обложку книги. Какую информацию она содержит?
На обложке мы читаем название книги: «Ребята и утята», а также имя автора: Михаил Пришвин.
5. Докажи, что произведение Пришвина «Ребята и утята» является рассказом. Используй слова и словосочетания.
Это произведение является рассказом, потому что: написано прозой, в нём отсутствуют рифма и ритм, в основе лежит реальное событие, у его героев разные характеры и они совершают разные поступки.
6. Прочитай разные варианты плана к рассказу Пришвина. Какой из них тебе больше всего понравился? Объясни свою позицию. Составь свой план.
Мне больше всего понравился второй вариант плана. Он сделан в форме заголовков к четырём частям рассказа. Но по этим заголовкам непросто представить, о чём идёт речь в каждой части.
Первый вариант плана более содержательный, но не такой красивый. По его пунктам можно понять о содержании частей.
Третий вариант слишком затянут, в его пунктах много лишних слов.
План к рассказу Пришвина «Ребята и утята» для 2 класса
- Дорога к озеру.
- Встреча с мальчишками.
- Укор взрослого.
- Счастливого пути, утята!
Е. Чарушин «Страшный рассказ»
1. Объясни, почему рассказ так называется.
Рассказ называется страшным, потому что его герои сильно испугались.
2. Составь план рассказа, используя подчёркнутые слова в тексте.
- Мальчики одни.
- Легли спать.
- За дверью кто-то топает ногами.
- Пришли папа с мамой.
3. Дополни данные слова другими. Составь связанные друг с другом словосочетания. На их основе придумай предложения. Запиши рассказ.
Дополним словами: остались одни, какие храбрые, услышали как, испугались, закрылись одеялом, по углам, свернулся шариком, да это ёжик, остался жить.
Рассказ про мальчиков, которые боялись ёжика для 2 класса.
Однажды мальчики остались дома одни. Они легли спать и говорили друг другу, какие они храбрые.
Вдруг они услышали, как за дверью кто-то топает ногами. Мальчики испугались и закрылись с головой одеялом.
Потом пришли папа с мамой и стали смотреть по углам. Кто-то пробежал в угол и свернулся шариком. Да это ёжик!
Ёжик остался жить в доме и часто топал ногами. Но теперь его никто не боялся.
Б. Житков «Храбрый утёнок»
1. Подчеркни слова, близкие по смыслу к слову храбрый.
Подчёркиваем: самоотверженный, готовый прийти на помощь, смелый.
2. Какой был утёнок? Опиши его. Найди подтверждения в тексте.
Утёнок был маленьким, но очень смелым. Он не испугался стрекозу и схватил её клювом.
3. Представь, что на месте цыплёнка оказался мальчик Алёша. Какое событие тогда бы легло в основу рассказа?
В основу рассказа могли бы лечь оба события. По теме подходит ситуация, когда взрослый мальчик отбирает у малышей конфеты. Также подходит ситуация, когда на детскую площадку прибегает злая собака.
Другой вариант рассказа про мальчика Алёшу можно прочитать, перейдя по ссылке.
4. Придумай начало своего рассказа. Начни со слов, которые есть в произведении.
Каждое утро ребята собирались во дворе и играли в песочнице.
5. Рассмотри рисунки. Расскажи, что на них изображено, составь план.
На первом рисунке большой мальчик отбирает у малыша конфету. Но приходит Алёша и даёт хулигану сдачу.
На втором рисунке малыши пугаются большой собаки. Но появляется Алёша и прогоняет её.
План рассказа про Алёшу по рисункам
- Появление хулигана или собаки.
- Испуг малышей.
- Появление Алёши.
- Изгнание хулигана или собаки.
6. Подведи итог, сделай вывод.
С тех пор хулиган больше не приставал к малышам.
Или: С тех пор собака больше не прибегала к песочнице.
А мальчик Алёша стал героем двора.
Пишем статью в школьную стенгазету.
1. Обсудите с другом. Что такое школьная стенгазета? Чему она бывает посвящена?
Школьная стенгазета — это рукописное литературное издание в виде плаката. который вешают на стену. Она заполняется школьниками, которые пишут статьи, рассказы, рисуют иллюстрации и делают фотографии.
Стенгазета может быть посвящена важному событию, празднику или какой-то теме.
2. Какие источники информации вы будете использовать для статьи «Как помочь животным в зимнее время».
Для такой статьи я воспользуюсь информацией в интернете о том, как живут звери и птицы в зимнее время года.
3. Определите последовательность изложения фактов, составьте план вашей статьи, выберите слова, которые можно использовать. Запишите рассказ.
План статьи в стенгазету для 2 класса
- Зима — суровое время года.
- Долг каждого человека.
- Как помочь лосям.
- Как помочь птицам.
- Вывод-заключение.
Пример написанной по этому плану статьи на тему «Как помочь животным в зимнее время» можно прочить, перейдя по ссылке.
Проверим себя и оценим свои достижения.
1. Соотнеси авторов произведений и названия.
«Страшный рассказ» — Е. Чарушин
«Кошкин щенок» — В. Берестов
«Ребята и утята» — М. Пришвин
«Храбрый утёнок» — Б. Житков
«Музыкант», «Сова» — В. Бианки
Алгоритм действий: открыть содержание, найти нужный раздел, найти название произведения, посмотреть его автора.
2. Какое произведение тебе больше всего понравилось в этом разделе? Запиши его название.
Стихотворение: В. Берестов «Кошкин щенок»
Рассказ: В. Бианки «Музыкант»
3. Какими качествами должен обладать человек, чтобы заботиться о братьях наших меньших?
Он должен обладать: добротой, ответственностью, жалостью, лаской, пониманием и трудолюбием.
То есть, всеми перечисленными качествами.
Летом мы с мамой живем на даче. Папа работает, но на выходные приезжает
к нам. Мама говорит, что он наш кормилец. И точно, когда папа приезжает,
на нашей улице праздник. Мама может добрых полчаса выгружать заполненный
до отказа «жигуль», а папа в это время принимает душ, чтобы, как он
говорит, смыть дорожную пыль и освежиться … Я тоже пытаюсь помогать, но
мама говорит, что я еще маленький и всегда просит помочь соседей. Дядя
Сережа, усатый грузин, быстро и ловко опоражнивал автомобиль. Что не
вмещалось в наш холодильник, он уносил в свой …
У дяди Сережи есть сын. Мой ровесник. С Мишей я дружил. Дядя Сережа не
мешал нашей дружбе и всегда радовался, когда я заходил к ним в гости.
Благодарно мне улыбаясь, как своему спасителю, он всегда говорил одну и
ту же фразу:
— Кацо, выручай. Позанимайся с Мишелем, а я на отлучусь по делам …
Миша с отцом живут на даче вдвоем. Кто мать Миши и где она пропадает, я
никогда не спрашивал, а сам он мне об этом никогда не рассказывал … Папа
с дядей Сережей были в очень хороших отношениях.
Оказалось, что они оба болеют за «Спартак», и оба очень любят пиво
«Белый медведь». Наверно, для этого были какие-то причины, о которых я
не догадывался. Но однажды все круто изменилось …
Дело было в середине июля. Кажется, в один из выходных дней, потому что
папа был с нами. Стояла летняя душная ночь. Папа спал и его храп не
давал мне заснуть. Я не знал, спала мама или нет, потому что она, в
отличие от папы, никогда не храпела. Папин храп был слышен не только
мне. Его, по-моему, слышала вся наша улица. Ведь не случайно однажды
дядя Сережа сказал мне:
— У твоего папы, кацо, храп с особенным грузинским акцентом. И я тоже не
могу под него заснуть …
Я ворочался от бессонницы и меня мутило от родных звуков. К несчастью,
на папин храп не реагировала ни одна дачная собака. Все собаки спали, а
я не мог … И вдруг на фоне этого храпа я отчетливо и ясно услышал пение
какой-то ночной птицы. Я насторожился. Звук чем-то напомнил трели
соловья. Но соловей явно фальшивил и это меня озадачило. Не может певчая
птичка так фальшивить! От любопытства я тихонько поднялся с постели и
незаметно прошмыгнул в дверь …
Свист исходил со стороны дачи дяди Сережы. Я подкрался к забору,
спрятался за куст смородины и стал наблюдать. Светила луна. Какой-то
мужик, повернувшись лицом к нашей даче и прикладывая руки ко рту,
выдавал эти самые фальшивые трели. Кажется, мужик кого-то ждал.
Приглядевшись внимательнее, в «соловье» я узнал отца Миши. Я уже был
готов спросить его – зачем он это делает, как дядя Сережа вдруг умолк и
обратился к кому-то в темноту через мою голову:
— Ну, наконец, ты пришла, дорогая!
— Ну как же не придешь послушать такого соловья! – тихо ответила та …
Странно, но голос был явно мамин! Значит она тоже… любопытна. А дядя
Сережа, взял маму за руку, решительно повел к своей беседке, говоря
что-то на ухо. Но мне было все слышно:
— Я покажу тебе, дорогая, такие коленца, которые Вашему мужу и не
снились!
Мама согласно кивала головой и была уже готова на все … Я же устал от
трелей, а в коленцах я ничего не понимал. К тому же, глаза мои стали
слипаться и я пошел спать …
Утром отец за завтраком лениво просил маму:
— А ты, дорогая, ночью куда-то выходила, кажется?
— По нужде, — спокойно ответила мама, — Ты знаешь, соловей у нас
объявился. Такие трели выдавал, что я до утра не смогла уснуть !
— Не может соловей выдавать трели в середине июля! – папа принял позу
знатока и авторитетно добавил:
— К твоему сведенью, соловьи выдают трели только в мае, когда хотят
привлечь самочек …
— Значит, это был особенный самец! – упрямо возразила мама и почему-то
покраснела …
— Какой такой особенный самец!? – вдруг насторожился папа ….
Наступила тишина как ночью, когда папа не храпел. Желая помочь маме, я
первым нарушил эту тишину:
— Мама, признайся папе, что не самец соловья, а дядя Сережа выделывал
трели и коленца!
Мама мгновенно побледнела, а отец, сделав паузу и сразу оценив
обстановку, властно приказал мне:
— Рассказывай все, что знаешь! — и приготовил ремень …
Пришлось рассказывать. Теперь я живу на даче с бабушкой. По-прежнему
дружу с Мишей, Он не спрашивает, где моя мама, а мне об этом не хочется
и говорить …
+-12–
Проголосовало за – 26, против – 38
Мама пляж рассказы
Мама Славика носила модные вещи, но особенно она стала привлекать Игорька, когда однажды нагнулась, чтобы завязать шнурок на кроссовках, и он случайно глянул ей за пазуху. Там он увидел обнаженную грудь под футболкой. Грудь с крупными коричневыми сосками аппетитно покачивалась в свободном полете. Это было практически перед его носом и она это сразу заметила, когда поняла свою ошибку, но ничуть не смутилась. Он также заметил, что ее грудь казалась такой же загорелой как и тело — она загорает топ-лесс, тут же смекнул Игорек. Тетя свободных нравов и с красивым телом. После этого мама Славика надолго стала объектом его эротических фантазий.
Однажды они все вместе пошли на пляж — Игорек и Славик с мамой. Хоть пацанам и было уже по 18, но Игорька без проблем отпускали родители только если мама Славика была с ними. Они пришли на пляж и разделись до купальников. Когда с мамы Славика упала на песок юбка — Игорек остолбенел. Вместо привычного купальника на ней было что-то напоминающее веревочки с тряпочками, а между ног эта веревочка купальника уходила ей в промежность и пропадала между губок ее писи, выныривая только на лобке белым лоскутком.
— Как вам мои новые микро-бикини, — спросила она довольно улыбаясь.
Она смотрела через темные очки на застывшего в изумлении Игорька, рассматривающего ее практически обнаженную писю, тогда как Славик особо не удивился т. к. уже привык к обнаженке мамы и вовсю бежал к воде.
— Чего ты стоишь, бежим купаться, — окликнул он Игорька.
Инесса увидела как у мальчика стремительно началась эрекция. Это заметил и он сам, тут же смущенно глянул на непроницаемые стекла ее темных очков и сорвавшись с места устремился в воду реки вслед за Славиком.
Она легла под лучи утреннего солнца на пустынном пляже и стала читать женский журнал. Ее новое микро-биники действительно состояло в основном из шнурков и только между ног и на сосках имело небольшие тканевые фрагменты.
Между ног шнурок уходил глубоко между половых губ, совершенно не прикрывая их. Белый шнурок бикини проходил под губками прямо по входу во влагалище, и выныривал уже у самого клитора, где лишь верх лобка был прикрыт лоскутком белой ткани. На груди также были полоски ткани сантиметров по 10 в длину, а по ширине чуть больше соска. Женщина в таком купальнике выглядела абсолютно голой с выставленными на показ половыми губками, едва прикрытым лобком и полосками белой ткани шириной с медицинский бинт на груди, которые на загорелом теле еще больше привлекали внимание к ее аппетитным формам.
Славик плескался с Игорьком, а сам Игорь не переставая думал об увиденном. В свои 18 лет он впервые видел практически обнаженную зрелую женщину вот так близко. Ему хотелось смотреть на это не отрываясь, трогать и целовать ее прелести в надежде получить долгожданное удовлетворение.
Когда они выбежали из холодной реки и подбежали к Инессе, она лежала на животе — сзади ситуация была еще более впечатляющая. Ее попа и спина не были прикрыты вовсе. Между половинок попы проходил просто белый шнурок, который проходил до поясницы и далее расходился на 2 шнурка которые переходили через плечи на грудь. Ее голова была прикрыта большой соломенной шляпой. Он наслаждался видом женского тела и все больше возбуждался невзирая на то, что дико замерз в воде. Ему было стыдно так открыто на нее смотреть, но и упустить такой шанс он не мог.
Голова Инессы смотрела в бок, и она тем временем тайно рассматривала мальчишку из-под обширной шляпы и из-за затемненных очков, но он этого не видел. Она видела, как он ее пожирает глазами и ей это очень нравилось. Она специально так оделась чтобы произвести впечатление на мальчишек и понаблюдать за их реакцией. Ее сын был привычен к подобным зрелищам и практически не обращал на нее внимания, но Игорек — другое дело.
Славик звал Игорька, но тот не реагировал. Тогда он подошел к нему и сказал:
Игорек прошептал «да» в ответ, пытаясь соблюдать секретность.
— Смотри как надо, — сказал Славик.
Они стояли сбоку от лежащей на песке мамы Славика в 2 метрах от нее. Славик мигом спустил плавки до колен и стал равнодушно подергивать свою пипирку. У Игорька выпучились глаза от удивления:
— Ты что творишь?, — в полголоса выдавил он из себя.
— Мне мама сама так говорила делать, если вдруг мне нравится на нее смотреть.
У Игоря наступил шок. Он заметил, что член друга стал больше и тверже, а друг уже более сосредоточено и не мигая смотрел на свою практически голую мамашу, натирая свой писюн.
— Только надо делать так, чтобы ее не обрызгать, — немного охрипшим из-за пересохшего горла голосом добавил Славик и закрыл глаза.
Из его члена стала вылетать сперма и тут же падать на раскаленный песок. Через минуту он уже натянул плавки и побежал дальше играть с мячом.
— Ну давай, я тебя жду, — прокричал он убегая.
Игорь несмело оглянулся по сторонам — никого не было. Он смотрел на соломенную шляпу, прикрывающую голову мамаши Славика — надеялся, что она его не видит. Он дотронулся до члена через плавки и почувствовал его твердость, яйца ныли от возбуждения и требовали разрядки. Он быстро вытянул наружу поверх плавок все свое хозяйство. Его член был больше чем у младшего Славика и у Игорька уже было немного волос вокруг члена.
Затаив дыхание, он стал медленно поглаживать член, боясь, что сейчас Инесса поднимет голову и придется сматываться. Он стал двигать рукой интенсивнее и сильнее сдавил член и головку. Так он делал около минуты наслаждаясь ее красотой и наготой. Он то рассматривал ее попу, то спину, то ноги, но попа привлекала его больше всего — он представлял, как ее потрогает и сожмет, как будет целовать и гладить. На мгновение он закрыл глаза и, стоя в приспущенных плавках, дрочил перед практически обнаженной женщиной — мамой своего друга на залитом солнцем песчаном берегу реки. Ощущение полного кайфа охватило его, он почувствовал, что сейчас кончит.
Немного испугавшись в последний момент он открыл глаза и увидел, что мама Славика немного приподнялась на локоть, смотрела на него из под соломенной шляпы через темные очки. Теперь он увидел ее массивную левую грудь, едва поддерживаемую микро-лифчиком. Он снова устремил взгляд на ее лицо и увидел как она приоткрыла рот и вытянула губки к нему, сложив их трубочкой — словно поцелуй и приглашение для его члена. От такого вида он еще больше возбудился и начал кончать прямо перед ней. Первая капля была самой мощной и долетела аж до покрывала, на котором она лежала, остальные вылетели на песок. Через мгновение, опомнившись, он кинулся к воде на ходу запихивая член в плавки. Инесса негромко хихикала ему в след.
Он прибежал к Cлавику, сел в горячий песок — тепло согревало его получившие долгожданное облегчение гениталии и кроме того он испытывал невероятное облегчение и стыд одновременно. Он боялся даже посмотреть в сторону мамаши Славика, которая лежала метрах в 15 от их песочного замка.
Моя сестра Оля на пять лет старше меня. Если я учусь в университете на первом курсе, то она уже заканчивает медицинский институт. У нас большая четырехкомнат-ная квартира, у нас с Олей по комнате. Но так было не всегда. Мы долго ютились в небольшой двухкомнатной квартире, а два года назад в нашей семье произошли се-рьезные перемены. Папа получил должность заместителя директора большой ком-мерческой фирмы, мы стали обладателями большой жилплощади, но стали реже ви-деть отца, так как его работа была связана с частыми и продолжительными команди-ровками в основном за границу.
У мамы тоже характер работы изменился. Она устроилась на работу в издатель-ство, которое располагалось поблизости от нашего дома и работала переводчиком в основном дома. Ей приносили какие-то папки с бумагами, а потом забирали выпол-ненную работу. В качестве курьеров выступали мужчины этого издательства, не утра-тившие интереса к сексу. Мама, несмотря на уже солидный возраст, оставалась стройной красивой женщиной, вызывающей известные желания у мужчин.
Она со-общила на новом месте работы, что мужа практически не бывает дома и она чувству-ет себя обделенной в сексуальном плане. Восполнение сексуальных потерь происхо-дило в основном, когда нас не было дома, но когда началась зимняя сессия и я засел за учебники, то стал свидетелем, как в первой и во второй половине дня к маме при-ходят с пакетами мужчины, причем все время разные. Я насчитал дюжину мужиков и сбился со счета. Мама с каждым из них занималась сексом, не скрывая этого от до-мочадцев, так как сношения сопровождались громкими стонами и скрипами мебели. Во время месячных она своим посетителям делала минет.
Нам с сестрой она объяс-нила, что не делает ничего плохого, потому что ее взаимоотношения с мужчинами необходимы по работе и для поддержания здоровья, поскольку папа в силу занято-сти не может регулярно исполнять супружеские обязанности.
— Мамочка, да ебись на здоровье, пока есть желание, — ответила Ольга.
Она сама на отставала от матери. Месяца три назад у нее появился жених, кото-рый тоже был шибко занятым, встречались они только по выходным. Встречи всегда сопровождались сексом, до свадьбы они стремились получше узнать друг друга. В будние дни к Ольге приходили однокурсники, чаще один, а иногда двое или даже трое. Они по очереди пороли сестру так, что она аж визжала. Сексуальные способно-сти своего жениха и остальных своих сексуальных партнеров Ольга обсуждала с ма-терью, не стесняясь меня.
— Это хорошо, что у тебя есть возможность познакомиться с особенностями мужчин, — говорила мама. – Правда и после свадьбы все еще можно исправить или добавить недостающее со стороны.
— Последний вариант более рациональный.
Я слушал их, учеба мне давалась с трудом, свои сексуальные проблемы я ре-шал вручную.
Летом Ольга вышла замуж и переехала жить к мужу. После свадьбы они отпра-вились в свадебное путешествие. Отец предложил нам тоже съездить на машине в Прибалтику недельки на две, совершить там турне, останавливаясь у его многочис-ленных знакомых. Так и сделали, папа, мама и я отправились в автопутешествие. В одном из городишек хозяева предложили нам сходить на нудистский пляж. С нами пошли их дети приблизительно моего возраста и их мать. Хозяин семейства вместе с нашим папой уехали куда-то по делам. Погода была чудесная.
На пляже взрослые и дети загорали, купались, играли в волейбол и другие игры совершенно голыми, у большинства были только чепчики на головах от солнца. Мы тоже разделись. С этого момента мама стала фанаткой нудистских пляжей, обычные она уже не признавала. Ей нравилось, что она производит впечатление на мужчин, поэтому практически не ложилась, демонстрируя свои прелести. Действительно, было на что посмотреть.
А со мной случился казус. От близости большого количества голых дам у меня встал член, и я явил на обозрение окружающих свою дубинку довольно солидных размеров, устремленную в космос.
— Сашка, я и не знала, что у тебя такая колбаса выросла, — воскликнула мама.
— Саша, это дело легко поправить, — сказала сопровождавшая нас Галина Пет-ровна, — вон там, где туалеты, слева есть небольшой заборчик, возле него сидит жен-щина. Там ты можешь успокоить своего дружка. Либо сам за заборчиком подрочишь совершенно бесплатно, либо за небольшую плату женщина снабдит тебя вазелином и бумажными салфетками. При желании доплати немного, и она тебе сама подрочит. Тебе когда-нибудь женщины онанировали? Это очень приятно, мои мужчины пона-чалу пользовались ее услугами, а теперь в этом нет нужды.
Я пошел в указанном направлении, нашел заборчик, женщину и попросил ее успокоить моего дружка. Стоило это совсем немного. Мы зашли за заборчик. Там два пацана и один взрослый мужчина сосредоточенно онанировали. Место, где происхо-дило это действие, просматривалось, и я заметил несколько девушек и женщин, ко-торые прогуливались с той стороны, откуда все было видно. Женщина села на табу-ретку, поставила меня перед собой, смазала залупу вазелином и стала дрочить. Вско-ре я задергался и спустил. Когда я вышел из этого заведения и направился к своим, меня остановила молодая женщина.
— Молодой человек, у Вас такой великолепный член. Вы не хотите получить удо-вольствие?
Я сделал вид, что не понимаю, о чем она говорит, и пошел дальше.
Мы посетили еще пару нудистских пляжей, но там дрочильни не было. Мама загораживала меня полотенцем, пока я дрочил. Потом необходимость в онанизме отпала, я быстро привык к соседству голых обитателей пляжа.
Когда мы вернулись домой, мама в теплую погоду стала разгуливать по квар-тире голой, а в прохладную – в коротеньком халатике или мужской рубашке. То, что все ее прелести были наружу, ее нисколько не смущало.
— Ведь это естественное состояние человека, этого не следует стесняться. Вы то-же ходите голыми, никого вы не удивите своими причиндалами, — убеждала она чле-нов семьи.
На следующий день я решил попробовать. Когда папа уехал на работу, а мама готовила обед, я вышел на кухню голым. На маме был надет только маленький пе-редник, который слегка прикрывал низ живота, оставляя открытыми груди. Большая выпуклая задница была полностью открыта. Почему-то такой ее вид меня сильно возбудил. Член у меня встал и торчал практически вертикально вверх.
— Доброе утро, мамуля.
— Утро действительно замечательное, — обернулась она на мой голос. – Сыночка, какой же у тебя замечательный член. Он намного длиннее и толще папиного.
— Как ты это объяснишь?
— Вероятно ты в деда пошел, в моего отца. О нем по всем окрестным деревням легенды ходили, каждая баба норовила под него лечь. Ебарь был еще тот. Не одну девку обрюхатил.
Я подошел к маме вплотную, разместил член в ложбинке между ягодицами и стал им там двигать.
— Как он у тебя возбудился, твердый какой. Это я тебя так вдохновила?
— А кто же, здесь других женщин нет.
— Ты смотри нечаянно мне в анус не засунь. Я пробовала анальный секс, мне не понравилось.
— А во влагалище можно?
— Вообще-то оно для того и устроено. Сашенька, ты не можешь быть моим лю-бовником, это был бы инцест. Но для здоровья, просто чтобы сбросить напряжение, я думаю, мы вполне можем иногда перепихнуться. Пойдем на кроватку.
Мы прошли в родительскую спальню, мама сняла свой передник, легла и раз-двинула ноги.
— Суй, я от наших разговоров уже мокрая. Потом я тебя научу, как женщину к сексу готовить. Ты не сразу, толчками, туда-сюда, он и войдет. Ах, как хорошо ты ме-ня заполнил. Двигай, только не спеши, я хочу кончить с тобой. У тебя еще женщины не было? Замечательно, я буду твоей первой женщиной. Потом я тебя через всех своих подружек пропущу. Тебе нужно опыта набираться. Чуточку побыстрее, у меня уже подходит. Сыночка мой миленький, какой же у тебя хуй замечательный. Я скоро спу-щу.
Она замолчала, и мы сосредоточились на своих ощущениях. Вскоре она засто-нала, влагалище намокло, а я задергался и спустил.
— Мам, я не спросил, спускать-то в тебя можно?
— Конечно, у меня спираль стоит. Мужикам нравится, что я без презерватива даю. А еще им нравится, что они жену начальника ебут. Пусть не своего, но все равно приятно. Сыночка, ко мне скоро курьер с работы придет.
— Так у тебя еще отпуск.
— Да он не по делу, по личной потребности в моем влагалище.
— Мам, я хочу посмотреть, как он тебя пилить будет.
— Смотри, не жалко. Я дверь оставлю открытой, только ты не шуми.
Через час пришел рослый молодой мужчина на этот раз без пакета.
— Валера, проходи в спальню, — встретила его мама, — раздевайся. Сегодня я буду сверху.
Они прошли в спальню, двери, как договорились, мама оставила открытыми. Когда кровать заскрипела, я пробрался к дверям и стал наблюдать. Валера лежал на спине, а мама стояла над ним, опираясь на руки и колени, и насаживалась на его член. Мне хорошо было видно, как он входит во влагалище, втягивая за собой мами-ны половые губы, и выходит из него, выпячивая их. Мне показалось, что это продол-жалось очень долго. Потом движения ускорились, они застонали, тяжело задышали и затихли. Я выбрался на кухню.
— Там Игорь хотел еще к Вам зайти, — сказал Валера, когда мама его провожала совершенно голой.
— Передай, что сейчас нельзя. Муж здесь. Вот уедет в командировку, тогда ды-рочка открыта в любое время.
— Валентина Петровна, а вдвоем можно приходить?
— Можно, хотя ты и один меня хорошо отодрал. До новых встреч.
— Из всех наших сотрудниц, Вы лучше всех ебетесь. Буду ждать новых встреч.
Валера ушел, а мама пошла подмываться. Я наблюдал за процессом.
— С пол литра наверно спустил, — оценила мама, отмывая промежность. — У него тоже член хороший, я с ним всегда кончаю.
Через некоторое время мы опять нырнули с мамой в кроватку. Теперь она вста-ла на четвереньки, а я вставил в нее член сзади и двигал им, любуясь большой и кра-сивой маминой жопой. Через неделю папа уехал заграницу, и мы с мамой стали спать вместе, а днем она никогда не отказывала, если у меня вставал член. С работы тоже ежедневно приходили мужики, маминому здоровью это было только на пользу.
В воскресенье я проснулся и услышал голоса в большой комнате. Это были Вера Васильевна и ее дочь Ира. Вера Васильевна когда-то работала вместе с мамой и навсегда осталась ее лучшей подругой, а Ира окончила университет, вышла замуж, родила дочку и второй год сидит с ней. Живут они все вместе в нашем подъезде дву-мя этажами выше. Мама рассказывала о нашей поездке и больше всего о нудистских пляжах.
— Девочки, это замечательно, голой чувствуешь себя полностью свободным че-ловеком. Я теперь и дома хожу голая.
— А остальные члены семьи как на это реагируют?
— Муж никак не реагирует, а остальные с удовольствием принимают эти правила игры.
— Саша не проснулся еще, а то хотелось бы взглянуть на него в таком виде.
— Саша, ты не спишь? – Крикнула мне мама. – Выйди к нам на минуточку.
В предвкушении такого события я возбудился и с торчащим членом вышел к ним. Они надолго замолчали, а потом раздались громкие возгласы восхищения.
— Саша, какой у тебя замечательный член. Но нельзя заставлять его долго стоять. Пока муж сидит с ребенком, я могла бы его успокоить, — предложила Ира, — если нет возражений.
— Конечно, Ирочка, помоги Саше, а то он так и будет пугать нас своим отростком, — одобрила мама ее предложение.
Мы с Ирой прошли в мою комнату, и уже через пару минут я лежал на ней, бодро двигая задом. Она мне энергично подмахивала. Мама с Верой Васильевной стояли в дверях и любовались этой картиной.
— Замечательно, — воскликнула Вера Васильевна, — смотреть на вас одно удо-вольствие. Сашенька, я надеюсь, ты и меня порадуешь? Я зайду попозже.
Ирина и ее мамочка оказались очень охочими до секса на стороне и посещали нас по очереди довольно часто. Потом мама рассказывала о нудистских пляжах дру-гим своим подругам, при этом я иллюстрировал естественность наготы, после чего занимался сексом с очередной маминой подругой. С этого времени у меня никогда не было проблем с сексом.
Секс с мамой на пляже
Этo случилoсь лeтoм 2015 гoдa. Я тoгдa былa у мaмы нa дaчe. Я сo свoeй мaмoй пoшлa нa пляж. Мы взяли тo, вo чтo пeрeoдeться (я взялa свoй купaльник. Мaмa взялa тo жe сaмoe. Прaвдa, купaльник у нeё нeмнoгo прoзрaчный). Мнe тoгдa былo 18, a мoeй мaмe 37. Мы зaшли в пляжную рaздeвaлку. Из-зa тёмнoгo врeмeни сутoк, людeй нa пляжe нe былo. Сoвсeм. Мы стaли рaздeвaться чтo бы пeрeoдeться. Мoя мaмa пeрвoй рaздeлaсь. Кoгдa oнa рaздeлaсь, oдeвaть свoй купaльник oнa нe стaлa. Вмeстo этoгo — oнa стaлa смoтрeть нa мeня, кaк я пeрeoдeвaюсь. Кoгдa я снялa лифчик, мoя мaмa стoя гoлoй схвaтилa мeня зa сoски мoeй груди 0 рaзмeрa и стaлa их дeржaть и нeмнoгo сдaвливaть. Пoтoм oтпустилa. Я спрoсилa eё — зaчeм oнa этo дeлaлa. Oнa прoмoлчaлa. Oсoбoгo внимaния я нa этo нe oбрaтилa. Нo мнe стaлo нe пo сeбe. Кoгдa я хoтeлa снять трусы, мoя мaмa схвaтилaсь и снялa их с мeня. Oнa скaзaлa, чтo прoстo пoмoгaeт мнe. Я спрoсилa мaму пoчeму oнa нe oдeвaeтся. Вмeстo oтвeтa — oнa пoпрoсилa мeня пoвeрнуться. Мнe былo нe лoвкo стoять и смoтрeть нa мoю гoлую мaму, стoя сaмoй гoлoй. Нo я пoвeрнулaсь. Oнa нaклoнилaсь, и шлeпнулa, a пoтoм ущипнулa мeня зa пoпу. Пoтoм стaлa лизaть и кусaть мoи ягoдицы. Мнe былo oчeнь бoльнo, кoгдa oнa кусaлa мoи ягoдицы. Пoтoм oнa схвaтилa мeня зa руку, и вывeлa из рaздeвaлки. Oнa зaвaлилa мeня гoлую нa пeсoк, лeглa нa мeня в «пoзe 69» и стaлa лизaть мoю киску. Я кoнчилa eй нa лoб. Пoтoм oнa лeглa нa пeсoк и скaзaлa, чтo бы я oблизывaлa eё груди. Я пoслушнo пoдчинилaсь и стaлa дeлaть тaк, кaк oнa пoпрoсилa. Пoтoм я взялa мaлeнькую пaлку и oчeнь глубoкo зaсунулa eё в aнус свoeй мaмы. Oнa кoнчилa нa пeсoк и зaстoнaлa.
Тaк былo 10 минут. Пoтoм oнa скaзaлa, чтo бы мы шли дoмoй. Нo мы шли дoмoй гoлыми, пo пути тaк и нe кoгo нe встрeтив. Хoтя ничeгo удивитeльнoгo в этoм нeт. Тeмнo жe. Кoгдa мы пришли дoмoй, я сoбрaлaсь идти спaть, тaк и нe oдeвшись, oнa схвaтилa мeня зa ягoдицы и пoвeрнулa лицoм к сeбe. Oнa зaвaлилa мeня нa пoл и стaлa лизaть мoё влaгaлищe. Кaк бы этo нe былo стрaннo, нo я нe кoнчилa. Тoгдa мaмa лeглa нa пoл, рaздвинулa свoи пoлoвыe губы и я стaлa их лизaть. рассказы о сексе Oнa кoнчилa мнe нa язык сo стoнoм. Oнa взялa свoё пoлoтeнцe и вытeрлa свoю крaсивую, бритую, кoрoткую, зaгoрeлую, узкую писю. A я пoшлa нaвeрх и пoпытaлaсь испытaть oргaзм: я зaсунулa свoи пaльцы сeбe вo влaгaлищe, нo тaк и нe кoнчилa. Нe знaю, в чeм дeлo. Вoт мoя мaмa всeгдa кoнчaeт. Инoгдa дaжe вo снe. A я пoчeму-тo пeрeстaлa. Нe знaю в чeм прoблeмa. Нaдeюсь, чтo этo врeмeннo. Eсли жe нeт — придётся идти к гинeкoлoгу. Пeрeд снoм, мoя мaмa пoшлa в душ. Пoслe душa oнa вoшлa в кoмнaту гoлoй, пoмaстурбирoвaлa и лeглa спaть. Кoгдa мaстурбирoвaлa, кoнчилa нa стeну с пискoм. Инoгдa, кoгдa мы нa дaчe, пeрeд снoм oнa дeлaeт мнe куни.
Нeмнoгo oбo мнe: у мeня грудь 0 рaзмeрa, пoпкa упругaя, бритaя и узкaя пися, бeлaя oт тoгo, чтo я нe зaгoрaю. Вoт у мoeй мaмы oнa зaгoрeлaя т. к. Лeтoм, кoгдa oнa нa дaчe, oнa рaздeвaeтся и гoлышoм зaгoрaeт нa двoрe. Плюс тaкжe oнa всeгдa брeeт сeбe и мнe киску.
С мамой на пляже
Мы с мамой пошли купаться на речку. На берегу к нам подошли три довольно датых мужика, в плавках, с бутылками пива в руках. Зажигалочки нет — поинтересовался один из них, с интересом разглядывая мою маму. На ней был одет синий раздельный купальник, мама его очень любила и всегда надевала только его. Мне он тоже очень нравился, так как плохо скрывал большие мамины сиси, которые выпирали из чашечек лифчика. Да и трусики мне тоже очень нравились, потому что когда они намокали, то собирались в центре маминой попы, и я мог рассматривать мамины ягодицы, когда она загорала на животе. Вот и мужик тоже видно оценил достоинства купальника, а точнее оценил достоинства моей мамы.
Нет, извините — ответила моя мама, чуть приподнимаясь на локтях. Ее сиси отвисли и оттягивали мокрую ткань купальника. Ясно — протянул мужик, все еще не трогаясь с места и пристально разглядывая образовавшуюся ложбинку между маминых сисек. Пива хотите — он протянул матери бутылку. Нет, спасибо — маму уже стала раздражать его назойливость. Ушедшие уже было двое вернулись за своим приятелем. Коль, ты идешь — поинтересовался один из них. Да не знаю — ответил тот — тут вот телка классная — он кивнул на мою маму — думаю может ее потрахать. Мама покраснела и поднялась на ноги. Молодые люди, идите куда шли — она махнула рукой. Да, стоящая бабенка — хмыкнули подошедшие, рассматривая стоящую перед ними мою маму. А жопа то какая, глянь — один из них шлепнул маму по попке. Мама гневно развернулась к обидчику — убери руки, козел. Стой тетка, не кипятись — проговорил тот кого назвали колей, подойдя он схватил ее руки — не надо. Мама попыталась высвободиться, но он крепко удерживал ее. Отпустите — начала мама. Брось — ухмыльнулся один из мужчин, подходя к ней вплотную и кладя руку на ее грудь — лучше расслабься и получай удовольствие. Я видел как его рука тискала податливую мамину грудь, сдавливая ее у основания он легонько тряс ее. Пустите, я закричу — проговорила мама, продолжая попытки вырваться и отпихнуть мужчин. А вот это зря — лапавший ее мужик одним ловким движением повалил ее на песок — кричать не надо — он положил свою ладонь маме на рот, тем самым не давая ей кричать.
Мама вертя головой попыталась скинуть его руку с лица. Я вскочил и с криком — не трогайте маму — кинулся на ее обидчиков. Потом у меня в глазах потемнело и придя в себя я обнаружил что у меня болит щека, из губы сочится кровь. Я поднялся на ноги и тут же получив удар по спине снова упал. Не бейте его, не надо — услышал я испуганный голос матери. Хорошо, сучка, не будем — донесся до меня голос мужчины. Повернувшись на бок и не вставая я увидел, что моя мама сидит на песке, ее заведенные за спину руки держит один из мужиков, второй стоит рядом. Третий стоял рядом со мной, это от него я получил удар по спине. Не бейте его — снова повторила мама. Не будем — мужик взял ее за подбородок — если ты будешь умненькой девочкой. Мама закивала головой.
Стоящий рядом со мной мужик схватил меня за плечи и подтащил к остальным. Меня связали нашими полотенцами и не сильно, так для острастки, пнув меня под ребра ногой оставили лежать. Тем временем маму заставили раздеться догола. Густо покраснев она сняла свой лифчик. Освободившиеся мамины груди заколыхались и повисли над ее небольшим животиком. Мама, смотря себе под ноги, стянула трусики и продолжая смотреть вниз откинула их в сторону.
Я вовсю разглядывал свою голую маму. Большие свисающие сиси, животик со складочкой, темные аккуратно подбритые волосики на лобке, широкие бедра, большая попа. Хороша сучара — проговорил один из мужиков подходя к маме и тиская ее за попку. Мясиста — он похлопал ее ягодицы, те заколыхались в ответ, грубо потискал груди — люблю мамок в теле — наклонившись он присосался ртом к ее соску. Мама молча все сносила, стаоаясь только не смотреть на мужчин и в мою сторону.
Поставив маму на колени, все трое расположились вокруг нее и сняв плавки наставили на нее свои члены. Соси сука — услышал я голос одного из них. У меня в плавках член стал наливаться, от мысли что я увижу как мама будет сосать, мне ужасно захотелось дрочить, но руки были связаны. Поэтому я просто наблюдал как мама поочередно сосала три члена. Мужчины отпускали в ее адрес всяческие ругательства и непристойности, шлепали ее ладонями по сиськам, хватаясь пальцами за соски, до боли оттягивали их. Они старались загонять свои члены как можно глубже, мама давилась, а они только ржали и отвешивали ей за это пощечины. Соси лучше, сука, не ленись — один из них обхватив ее голову руками стал яростно долбить рот матери. Я видел как раздувалась мамина щека, когда в нее упирался член, видел как мама давится когда головка члена слишком сильно давила на горло.
Вскоре одному из них это надоело и он зайдя матери за спину, заставил ее приподнять зад и упереться руками в песок. Моя мама стояла раком, я готов был закричать, до того мне хотелось дрочить, когда еще я смогу увидеть ее большую нетронутую загаром оттопыренную молочнобелую задницу, волосатую щелку смотрящую прямо на меня. Опустившись позади нее, мужик обхватил маму за задницу и стал трахать. Двое других продолжали тыкать члены матери в рот.
Я лежал и смотрел как ебут мою маму, как болтаются от толчков ее сиськи, как плющится попа об бедра ебущего ее мужика. Вскоре один из передних начал кончать, я видел как из его непомерно раздувшейся головки вылетают струи спермы, как сперма попадает на лицо и волосы моей мамы, как мама закрывает глаза и морщится, а мужики от этого только сильнее ржут. Кончив мужик прилег в стороночке, наблюдая как его подельники продолжают трахать женщину. Мамино лицо было залито спермой, продолжая упираться одной рукой в песок, второй она попыталась утереться тыльной стороной ладони. Подожди сука успеешь — мужик оттолкнул ее руку от лица — давай соси мне — он стал тыкать членом в мамино лицо. Мама послушно открыла ротик и стала сосать. Вскоре мужики кончили, один излился маме в лоно, второй в ротик.
Усевшись, мужики стали потягивать пиво. Мама пыталась стереть с лица подтеки спермы. Иди сучка умойся — крикнул ей один. Мама безропотно встала и подойдя к воде умылась, а затем войдя в воду по пояс промыла себе между ножек. Выйдя из воды она подошла к мужчинам — теперь вы нас отпустите — жалобно спросила она. Нет, еще рано — ответил ей один — мы еще не наеблись с тобой. Мама обреченно присела рядом с ними.
Эй сука, а хуйли ты села — обратился к ней другой — давайка потанцуй для нас. Я не умею — виновато проговорила мама. Ничего страшного — хмыкнул мужик — просто потряси сиськами да жопой повиляй и всего делов. Мама встала и неловко покрутила попой, затем в нерешительности замерла. Давай, давай — проговорил мужик. Не могу, не умею — мама жалостливо посмотрела на того. А что умеешь — весело спросил тот. Могу еще пососать — тихо проговорила мама — или потрахаться — она старалась не смотреть в мою сторону. Это мы знаем, проходили — заржали мужики. Хотя сосешь ты отлично — мама даже немного улыбнулась на эту похвалу. Ладно — мужик махнул ей рукой — иди сюда, насаживайся — он ткнул пальцем в свой набирающий силу член.
Мама подошла к нему и широко разведя ляжки стала присаживаться над ним. Я смотрел как мамина пизда поглощает в себя вздыбенный член мужика. Обхватив мамину жопу руками, мужик задвигал тазом заставляя мать подпрыгивать на нем. А ты ебливая — заметил он ей — в тебя хорошо вставлять, приятно. Мама молча продолжала подпрыгивать на его члене.
В этот раз мужики ебли ее по одиночке. Сначала мама попрыгала на одном, потом второй разложил ее на песке и долго долбил, третий отпялил ее раком. Под конец мама подустала. Когда ее отпустили, она просто повалилась на . бок и лежала тяжело дыша. Что сучка, заебли мы тебя — засмеялся один из мужиков. Да — сквозь глубокое дыхание выдавила из себя мама. Ну полежи, отдохни — проговорил другой — скоро мы тебе еще палок кинем. Мама в ужасе посмотрела на них — прошу больше не надо, я не выдержу — запритчитала она. Захочешь сыночка в целости оставить, сможешь — зло процедил третий — а то мы из него сейчас котлету сделаем. Прошу — запритчитала мама — не трогайте сына. Тогда будешь еще с нами ебаться — ответил он ей. Да, хорошо, буду — закивала мама, только сына не трогайте.
На этот раз трахали ее очень долго. Мужики никак не могли кончить, они менялись, ставили маму и так и так, заставляли ее сосать, дрочить им. Наконец двое все-таки кончили. Но третий никак не мог кончить, остальные уже стали над ним смеяться, а он все продолжал долбить мою истерзанную маму.
Шутки друзей наконец вывели его из себя и поднявшись он стал пинать маму ногами — сука, блядь ебаная, пизда рваная — он старался попасть по ее сиськам, но чаще удары сыпались ей в живот. Мама старалась как-то прикрыться и отползти, но мужик расвирепел и продолжал пинать ее. Сука — он схватил ее за волосы и потянул голову вверх. Мама вся вытянулась, из ее глаз покатились слезы, рот был раскрыт от страха. Корова жирная — продолжая тянуть ее за волосы одной рукой, второй он начал шлепать по ее сиськам. Груди мамы очень быстро покраснели, а он все продолжал лупить по ним.
Двое других попробовали успокоить его, но он только больше расходился и кричал чтобы его оставили с этой сукой один на один. В итоге идея помучить понравилась всем и поставив маму раком мужики стали шлепать ее по ягодицам. Сначала мама плакала в голос, но постепенно рыдания перешли в стоны и вскрики. Вся попка матери покраснела.
Затем мужики стали соревноваться кто даст маме лучшего пендаля. Поставив маму на ноги и заставив согнуться, они, чуть разбегаясь, били ее коленом по попе. Мама падала, а они отмечали как далеко она отлетела и при этом ржали. Мама уже не могла стоять на ногах, ее ноги подкашивались и она опустилась на песок. Поняв что уже не смогут ее больше пинать, мужчины решили соревноваться кто глубже засунет руку ей во влагалище. Сначала потыкав пизду матери пальцами, они стали погружать в нее ладонь целиком, мама стонала и кривилась от боли. Нещадно лупя ее по сиськам и отвешивая пощечины они заставляли ее замолчать и продолжали свои опыты.
Потом они засунули ей в пизду пивную бутылку причем дном вперед. Когда горлышко бутылки скрылось между распухших губок влагалища, мама потеряла сознание. Теперь все внимание мужчин сосредоточилось на мамином анусе. Поковырявшись там пальцами, один из них решил содомировать маму и попытался запихнуть ей в анус свой член. Член не пролезал, то ли мешалась бутылка в маминой пизде, то ли у нее была очень узкая попка. Предприняв еще несколько неудачных попыток они оставили анус мамы в покое. Я видел что колечко ануса мамы порвано и по ее бедру медленно бежит струйка крови.
Маму привели в чувство и заставили сосать. Мама с трудом обсасывала полувставшие натруженные члены. Окончательно убедившись что они сегодня больше кончить не смогут мужчины оставили дальнейшие попытки выебать маму. Основательно пресытившись мужики поочередно нассали маме в рот и ушли.
Я лежал и смотрел на униженную обоссанную маму, которая уже плохо что либо соображала. Лицо мамы было все в разводах спермы и мочи, часть спермы растеклась по ее сиськам. Кое как она подползла ко мне и плохо слушающемися руками развязала меня.
Я же больше не мог сдерживаться и спустив плавки стал мастурбировать. Мама непонимающим ошарашенным взором смотрела на меня, а я продолжал онанировать. Не в силах остановиться я направил свой член на маму и моя сперма стала заливать ей лицо. Я кончал на мать, мне было просто здорово. Мама попыталась что-то сказать мне, но я как сам не свой прокричал — молчи шлюха — и закончив спускать опустился перед мамой на колени.
Я стал мять ее большие сиси, ляжки, раздвинув ей ноги я нащупал бутылку в ее пизде. Мама не сопротивлялась, она была полностью изничтожена, подавлена и разбита. С трудом вытащив из нее бутылку я стал засовывать ей в пизду свои пальцы. Постепенно мой хуй вновь окреп и расположившись между ее широко разведенных мясистых ляжек я с удовольствием стал вгонять свой член в горячее мокрое лоно. Мамина пизда хлюпала и чавкала, ухватившись руками за ее сиськи я с силой и остервененим драл ее. Кончив я еще немного полежал на ее мягком теле.
Мама лежала широко раскинув руки и не смотря на меня. Она не пыталась встать или вообще сделать что либо. Встав, я перевернул ее на живот и заставил подняться на четвереньки. Вот она, большая мягкая попа моей мамы, я приник к ее огромным булкам губами, мои ладони сжимали податливую плоть. Раздвинув мамины ягодицы я посмотрел на ее анус. И как эти мужики не смогли выебать ее туда. Я вогнал маме в попу палец. Там было горячо и сухо. Поводив им туда сюда я вынул его, хорошенько плюнул маме в очко и погрузил в нее два пальца. Смоченные слюной пальцы прошли относительно легко, только мама чуть застонала. Я засунул вторую руку маме в лоно и стал двумя руками трахать ее.
Поигравшись таким образом я добился что мой член снова встал и приставил его к маминой попе. Нажатие, еще, толчок, вскрик мамы и мой член у нее в попе. Ухватившись за ее бедра я стал трахать маму в попу. В попе было туго, мой член сжимался со всех сторон, вызывая дополнительную эрекцию. На удивление, я очень быстро кончил. Вынув член я увидел что вытекающая из попы сперма смешивается с кровью, видно мамино очко вновь порвалось или скорее не затянулась старая ранка. Я немного понаблюдал как кровь потихоньку смешивается со спермой и сбегает по маминой пизде на песок.
Я чувствовал себя полностью удовлетворенным и уставшим. Собрав свои вещи и одевшись я подошел к лежащей маме. Она не двигалась, но дышала, я видел как раздувается ее живот и колышутся груди. Повернув маму на спину я встал над ней и начал мочиться. Струя мочи попадая на лицо немного привела маму в чувство. Она стала закрываться руками и что-то невнятно пробормотала, пытаясь подняться. Закончив ссать я подобрал разбросанные мамины вещи и кинув ей проговорил — иди сука помойся и одевайся, домой пора. Впервые мама посмотрела на меня, наши взгляды встретились, и она опустив взор побрела к воде. Ополоснувшись она тщательно вытерлась полотенцем и стала одеваться. Я подождал пока она полностью оденется и подошел к ней — пойдем сука домой — я обхватил рукой ее за попу — и не бойся я никому не расскажу про тебя. Мама посмотрела на меня полным печали взглядом и в этом взгляде читалась обреченность, обреченность на то что теперь у меня появилась собственная шлюшка, которая будет выполнять все мои прихоти.
Дети на пляже
Молодая женщина лет 35 пришла на пляж загорать и купаться с двумя детишками — мальчиком и девочкой. Мальчишку звали Валя, ему недавно исполнилось 12 лет, но мама и младшая сестренка всегда нежно-ласково звали его Валенкой или Валенчиком.
Сестренка была на 2 года младше, ее звали Лиза, ей этой весной исполнилось 10 лет. Мама загорала на широком покрывале, детки — на своем одеяльце поменьше.
И вот, пока мама с дочкой нежились на солнышке, загорая, из воды прибежал мальчишка. Он накупался и прибежал на берег позагорать немного под ласковым солнцем.
— Вода просто класс, отпад, вообще теплая такая, — сообщил подросток маме и сестре и лег рядом с девочкой на покрывало на живот, подставляя лучам солнца мокрую спину.
Девочка посмотрела на своего старшего братика и невольно залюбовалась им, его худенькой, но довольно стройной фигуркой, в плотно облегающих голубых подростковых плавках, — плавки были куплены мальчишке прошлой весной и были уже немного малы ему — они плотно облегали его худенькие бедра и нежную мальчишечью попку. Взгляд девочки скользил по телу братика от затылка до пят, оно все было в нежно-серебристых капельках воды, что очень здорово гармонировало с розоватой, слегка одернувшейся бронзовым загаром, кожей подростка. Взгляд Лизы остановился на пяточках братишки. Девочка, когда она видела босые ступни ног братишки, всегда отмечала, что именно эта часть тела мальчишки остается еще совсем трогательно детской, тогда как в остальном мальчишка уже вовсю превращался из маленького мальчика в подростка. Пяточки мальчика были такими нежно-розовыми, еще довольно маленькими, они также уже слегка подернулись темно-золотистым загаром. Дальше шла нежная кожа ступни, оканчивающаяся трогательным рядком маленьких аккуратных пальчиков, лежавших плотно друг к дружке. Девочка могла бесконечно любоваться голой стопой братишки, когда она имела такую возможность. Чтобы лучше рассмотреть пяточки Валенки, девочка встала и присела на согнутые ноги возле ног Валенки.
— Вален, можно, я с твоими пяточками поиграюсь — тихо попросила брата девочка.
Мальчишка не возражал. Во-первых, он любил младшую сестренку, во-вторых, ему самому нравилось, если мама или девочка, когда дети загорали на пляже, нежно гладили его по всему телу. У подростка сразу начинали бегать по коже мурашки удовольствия.
— Угу, — буркнул, кивнув головой, мальчишка, млеющий на теплом солнце.
Лиза, лукаво улыбнувшись, начала осторожно и не спеша, засыпать стопы загорающего на животе братика горячим пляжным песочком, сначала пальчики, затем своды стоп, пяточки. Песчинки нежно щекотали ступни подростка, ему было очень приятно, хотя и щекотно немного. Засыпав подошвы братика совсем, девочка начала также нежно, пальчиками освобождать стопы Валенки от песка уже в обратном порядке — сначала девочка оголила пяточки мальчика, затем подошвы, затем и пальцы. Оголяя стопы мальчишки, девочка нежно перекатывала указательным пальчиком песчинки по коже мальчика; от приятных, нежно-щекочущих прикосновений маленьких пальчиков сестренки, скользящих под ее пальчиками по коже мальчишки песчинок, у мальчишки по всему телу забегали мурашки удовольствия — они взметнулись по ногам подростка вверх, затем побежали вверх по спине вдоль позвоночника. Наконец девочка полностью очистила ступни брата от песка. И тут Лизе пришла в голову дна мысль:
— Ой, Валенчик, я придумала, я тебе сейчас так прикольно сделаю! Ты только лежи, как лежал — сказала мальчику девочка.
— Ага, — кивнул подросток, заинтересовавшийся, что же на этот раз придумала его младшая сестренка. «Наверняка, что-нибудь еще приятнее» — подумалось мальчишке. И Валенка растянулся на покрывале, устраиваясь поудобнее на животе. Лиза тем временем взяла из своей сумочки пустой флакончик из-под духов, с крышечкой, соединенной с сосудом трубочкой. Крышечка откручивалась, и ее можно было наполнять водой. Детишки часто это делали, используя флакончик в играх друг с другом как брызгалку. Вот и сегодня, собираясь на пляж, девочка решила взять и этот флакончик. И вот Лиза, взяв флакон, побежала к воде. Отвинтив крышечку, девочка доверху наполнила флакон водой. Теперь, если нажать на специальную кнопочку на флакончике, из него с легким свистом брызгала водичка. Закрыв флакончик, девочка побежала обратно к загорающему братику. Присев у ног мальчишки, девочка направила отверстие брызгалки на ступню Валенки, нажала кнопочку и стала брызгать прохладную водичку на стопу братика, сначала на пятку, затем выше, затем — поочередно каждый пальчик. Струйка водички, ударяясь о кожу ступни мальчишки, воздействовала на чрезвычайно чувствительные рецепторы и приятно раздражала стопы мальчика.
— Ой, ой Лизка, как здорово, ой, щекотно, ой. Еще давай, так классно! — повизгивал подросток, хихикая от удовольствия и легонько тряся ступнями.
Раззадоренная восторгами братишки девочка стала брызгать флакончиком на другую ступню братика, делая ему не менее приятно и вновь заставляя братишку повизгивать от удовольствия. Но вот струйка воды постепенно иссякла. Мама, с улыбкой наблюдавшая за играми ее любимых детишек, сказала Лизе:
— Лизунчик, а знаешь, как еще можно сделать? — и, увидев глаза дочурки, с любопытством уставившиеся на нее, продолжала — вот я тебе сейчас дам расческу, и ты причешешь Валенке пяточки.
— Как это, причешу? — не поняла девочка.
— Ну, в смысле, возьмешь расческу и ею погладишь ему ступню от пальчиков, до пяток, как ты обычно волосы причесываешь. Это не менее приятно. Но только это надо слегка надавливать, а то будет только щекотно, если легонько делать. Знаешь, когда я была такая же маленькая, как ты сейчас и была летом на даче, мы дружили с одним мальчиком моего же возраста. И вот пойдем мы с ним купаться, ляжем загорать, я достану свою расчесочку и начну ему пяточки причесывать. А он лежит и млеет — часами он так мог лежать, а я — часами гладить, очень мне нравилось с пятками мальчика играться. Кроме того, что это приятно, это еще и полезно — массаж такой хороший, ведь там, на пятке столько т
Все опубликованные истории являются интеллектуальной собственностью авторов данных рассказов.
Сайт содержит контент для лиц старше 18 лет. Если Вы младше немедленно покиньте сайт.
Разработчики сайта не несут ответственности за предоставленный контент.
© Порно рассказы на ШпилиВили 2011 — 2020
Данный сайт предназначен для просмотра лицам, достигшим совершеннолетия
Зрелая мамочка на пляже
Летом я часто хожу купаться. Я всегда хожу на одно и то же озеро. Я люблю лежать на песке и смотреть на молодых девушек в открытых купальниках. Я никогда не обращал внимание на более зрелых женщин, наверное потому что мне только 21. Но сейчас я уверен что зря. Одним жарким летним днём я в очередной раз пришёл на озеро. Было очень жарко и казалось здесь собрались все, кто жил неподалеку и конечно же девушки. Блондинки, брюнетки, рыженькие, тёмненькие и светленькие, худые и полненькие. Я немного поплавал и приступил к своему любимому занятию-разглядывать. Я обратил внимание на молодую девушку лет 19-20. У неё были огненно-рыжие волосы до плеч, небольшая аккуратная грудь с маленькими торчащими через купальник сосками и маленькая пухленькая попка. Она только вышла и вода маленькими капельками стекала с её стройного тела. Я сглотнул слюну и внимательно наблюдал за ней.
Затем я почувствовал взгляд и на себе. Я оглянулся по сторонам и увидел пристально смотрящую на меня женщину лет 40-ка. У неё тоже были рыжие волосы и схожие с той красоткой черты лица. Я сразу понял, что это её мама. Я немного пристыдился, но заметил, что она с интересом смотрит на мой торчащий из плавок член. Я немного удивился такому поведению и улыбнулся ей. Она улыбнулась мне в ответ и помахала рукой. Я уже потерял интерес к дочке и теперь объектом моих вожделений стала её мама. Я рассматривал её большую грудь 4-ого размера, её широченные бёдра с гладкой попой. Она тоже проявляла ко мне интерес, я хотел подойти к ней, но не решался из-за её дочери — почти моей ровесницы. И мне повезло. Дочка собралась идти домой и звала с собой маму, но она отказалась, сказав что позагорает ещё немножко. Это был мой шанс. Когда дочь ушла, моя зрелая обольстительница, незаметно поманив меня пальцем направилась в сторону небольшого леса на берегу. Я быстро направился за ней. Я шёл и наблюдал как качаются её крутые бёдра. Я видел, что она специально так ими размахивает, чтобы завлечь меня. Она иногда поворачивалась и улыбалась мне. Мы зашли достаточно далеко, чтобы нас никто случайно не нашёл. Она остановилась и повернулась ко мне.
Я сказал: — Привет. Она меня спросила: — Тебе понравилась моя Женечка? Я видела как ты на неё пялился. Я сказал: — Она мне нравилась пока я не увидел её маму. Ей этот ответ понравился. Она протянула мне руку и представилась Любой. Она сказала мне, что её привлекают молодые парни вроде меня и медленно засунула руку мне в плавки. Она достала мой член, открыла головку и с восхищение сказала: — Ого, какой он у тебя большой. Затем она села на колени и начала облизывать головку как мороженое. Она облизывала ствол, нежно целовала мои яйца. Потом она резко взяла его наполовину в рот и начала быстро сосать. Она делала это с большим удовольствием, закрыв глаза и сладко причмокивая, а я просто стоял и водил рукой по её рыжим волосам. Во время сосания она пыталась взять его полностью в рот, но у неё не получалось и она откашливаясь продолжала старательно вылизывать мой член. Вдоволь насосавшись она встала обратно на ноги скинула верх купальника. Мне в руки вывалились две большие «дыни» и с большими красными набухшими сосками. Я начал их облизывать. Любонька гладила меня по голове и приговаривала: — Хороший мальчик. Сделай мамочке приятно. Мамочка любит кормить титей хороших мальчиков. Потом она повернулась ко мне спиной, нагнулась и сказала: — Сними с меня трусики. Они мне мешают. Я медленно стягивал её красные трусики, целуя и облизывая открывающуюся мне пухлую попу. Снятые трусики я повесил себе на член. Продолжая стоять раком Люба сказала: — Полазий в маминых дырочках, ты ведь уже большой мальчик. Я взял её за волосы и начал лазить пальцами в её мокрой письке. Мне так нравился запах из неё, что я хотел уткнуться туда носом, лизать и нюхать её вагину. Я раздвинул её булочки и сунул туда указательный палец.
Она двинулась мне навстречу. Я немного потрахал её пальчиком, полизал её анусное колечко. Ей это понравилось. Она поставила одну ногу на пенёк и спросила не хочу ли я вылизать мамкину сладкую писю. Я залез ей между ног и начал лизать, я глотал её сок, слизывал то, что стекало по внутренним бёдрам. Она тихонько постанывала и говорила — Какой хороший мальчик. Вылизывает мамину письку. Я был очень возбуждён, встал, взял её за шею, посадил на пенёк, раздвинул её ножки и начал водить головкой по её губкам, немного всовывая и вытаскивая обратно. Она уже не могла сдерживаться и умоляла меня её хорошенько оттрахать. Я продолжал водить членом, но не входил в неё. Я сказал ей повторять за мной слово в слово. «Я старая грязная шлюха, умоляю чтобы ты меня хорошенько отъебал во все дырочки, я буду делать всё, что ты скажешь.» Она незамедлительно за мной всё повторила. Но я всё равно не входил в неё. Я сказал, что не верю ей. Она прокричала эти слова ещё раз и тогда я в неё вошел и мощными толчками начал трахать её волосатую пиздёнку. Я держал её за шею и трахал, а она кричала и пыталась как можно сильнее сесть на мой член. Я дал ей пощёчину и приказал ей встать на четвереньки. Она послушно встала и как собачка ждала дальнейших команд. Я подошёл спереди и начал водить головкой по её красивому лицу, Люба старалась ловить головку ртом и недолго посасывала, когда ей это удавалось. Я сказал ей открыть рот и засунул туда свои яйца. Люба с невинными глазками их посасывала, теребя язычком. Я быстро дрочил и вскоре большая струя спермы брызнула ей на лицо. Люба размазывала её по лицу. Слизывала остатки с пальцев и глотала. Я пристроился сзади и продолжил трахать её мокрую пиздёнку. Через несколько минут она задергалась и обкончавшись упала на траву.
Мы обменялись телефонами и на следующий день она пригласила мне к себе домой. Когда я пришёл Люба лежала в распахнутом халатике, поглаживая свою рыжую письку. Она ждала только меня.
Нудистский пляж
Как-то решили пойти с женой на нудистский пляж. Вернее, захотел я, а лучшую мою половину пришлось по-уговаривать. Чего ей стесняться с ее фигурой! Грудка, попка, бедра — класс! А уж когда эти бедра раздвинешь. М-да, я отвлекся.
Приехали, пошли. Иду, по сторонам пока боюсь таращиться, шорты легкие. Но и того, что увидел боковым зрением, было вполне достаточно — шорты стали топорщиться. Чтобы немного прийти в себя, стал думать о работе. Полегчало.
Нашли местечко, расстелили покрывало, разделись, легли. Уже лежа осмотрел пляж, насколько это было доступно — да, есть на кого посмотреть, кого пожелать. Ну, а между загорающих прохаживались парни с такими приборами, что даже я засмотрелся.
Между тем, я заметил, что на пляже идет какая-то своя жизнь. Например, к одной нашей соседке, подошел мужчина, явно незнакомый, и легонько коснулся ее груди. Я думал, что он сейчас точно огребет, однако женщина это восприняла спокойно, они о чем-то поговорили вполголоса, она подумала, еще раз посмотрела на него, он помог ей подняться, и они куда-то пошли. В это время мимо проходила другая молодая женщина, и я почувствовал знакомый прекрасный запах — запах бурного секса, запах соков оргазма. Я заметил у нее влажные и спутанные волосы на лобке и, припухшие половые губки, и самое главное, губки эти были не просто влажными, а мокрыми! На лице так же были видны следы от прошедшего возбуждения. Не было ни малейшего сомнения в том, что девушка только что была с мужчиной, и судя по ее немного усталому виду, неоднократно. Вот это дела — здесь можно трахаться!
Я посмотрел, откуда она пришла, и увидел небольшие помещения, на которые я сначала не обратил внимания и принял их за раздевалки. Хотя какие могут быть раздевалки на нудистском пляже!» Около этих продолговатых кабинок была группа людей, стоявших кто попарно, кто группами по 3 человека. Стенки были полупрозрачными, т.е. лица не различить, но фигуры видны отчетливо. И фигуры эти занимались самым откровенным сексом! В одной кабинке женская фигура оседлала мужскую и самозабвенно предавалась страсти, в другой девушке мужчина делал куни, и ее запрокинутая голова и вздымающаяся грудь говорили о близком оргазме. В остальных происходило тоже самое. Осознав происходящее, я невольно присвистнул. На мое удивление, выраженное таким способом, обернулась пришедшая оттуда женщина и спросила: «Вы что, не знаете ничего?» Мы с Леной дружно покачали головами, а я не мог оторвать жадного взгляда от ее прекрасного тела. Меня сводил с ума ее запах, ее еще приоткрытые зовущие нижние губки, ее груди в красных пятнах от жадных рук. Она перехватила мой взгляд: «Нет-нет, на сегодня мне хватит. А вы идите, потрахайтесь. Это специальные кабинки релаксации». Она усмехнулась. — Там внутри стол, где можно все это делать, а стенки прозрачные, чтобы ожидающим не скучно было, да и пыла не теряли. Кто хочет, подходит к выбранному партнеру, касается груди или члена, если это женщина, и при согласии идут туда».
Лена моя смутилась, что-то проговорила неразборчиво и опять легла. Но голову повернула в сторону кабинок, я понял, что это ее зацепило и она уже начинает заводиться. Тут появилась новая барышня и стала располагаться по соседству. Она, ощущая свою привлекательность, стала не спеша раздеваться: сняла легкую блузку, потом медленно расстегнула джинсы и стала их не торопясь снимать, оставшись в маленьких стрингах и бюстгальтере. Моим членом можно уже было пахать, он торчал как кол, набухая все больше и причиняя уже серьезную боль. Затем соседка сняла бюстгальтер, и два прекрасных полушария приветственно колыхнулись окружающим.
Мне показалось, что прохладная вода зашипела при погружении. Я быстро поплыл к буйку, надеясь там остыть и придти в себя. Уцепившись за буй, я начал остервенело дрочить, я чувствовал, что член так просто опадет. В воде дрочить неудобно, тем более почти на весу. Приходилось отдыхать. Разрядка все не наступала. Вдруг я заметил, что я уже не один, а рядом со мной плавает какая-то женщина и с насмешливым интересом наблюдает за моими упражнениями. «Что, говорит, новенький? Насмотрелся, теперь распирает. Давай, помогу.» Она приблизилась ко мне, обняла сзади и я почувствовал спиной ее прохладную грудь с торчащими твердыми сосками, а ягодицами ее лобок. Она обняла мои ноги своим, я ощутил прикосновение ее нижних губок. Руки ее мягко коснулись члена, она обхватила ствол и провела несколько раз туда-обратно.
Какой кайф: вода, спиной чувствовать обнаженную женскую грудь, попой чувствую ее раскрытые губки и клитор, а ее ладони ласкают торчащий член! Через несколько секунд я выстрелил. Излился мощно, но недостаточно: ствол еще стоял, но уже стал успокаиваться. Женщина рассмеялась: «Вам, мужикам, надо дозировать, а то перевозбудитесь и пробки перегорают. А потом нас трахать не можете.» Я хотел что-нибудь сказать, но спасительница уже споро плыла к берегу.
Подойдя ближе я понял, что жена меня уже не видит. Она все там, рядом с этими членами. Не раз, когда я ее ласкал пальчиком, шептал на ушко всякие разности. И при фантазиях о нескольких мужчинах, жена просто вся заходится, кончает очень бурно, мощно, и если остаются силы, потом садится сверху и уже до полного изнеможения. Но, когда остынет, говорить на эту тему не хочет. Говорит, что в таком состоянии ничего не воспринимает и ничего не слышит. Я этому не особенно верю, но не настаиваю. Какая жена признается, что иногда фантазирует о сексе с другими мужчинами! Но фантазии, а может и мечты-желания явно имели место быть.
Один их ребят протянул Алене руку, помог ей подняться, и они пошли к кабинкам. Я смотрел им вслед, член стоял, разрывая головку прилившей кровью. У входа они остановились, ожидая, пока освободится. Парни держали руки на ягодицах Алены, а она сама несмело, привыкая к чужой, незнакомой плоти, поглаживала их эрегированные члены. Вскоре кабинка освободилась, Алена обернулась, нашла меня глазами и что-то сказала. Я не понял по губам, то ли «Спасибо», то ли «Прости». Мою девочку повели ебать.
Что было дальше, уже расскажет сама Алена в следующем рассказе.
Этот рассказ надолго выбил меня из колеи… Прочтите до конца, не пожалейте времени. Возможно, он крепко и навсегда утвердит вас в мысли, что жить надо здесь и сейчас…
У мамы в серванте жил хрусталь. Салатницы, фруктовницы, селедочницы. Все громоздкое, непрактичное. И ещё фарфор. Красивый, с переливчатым рисунком цветов и бабочек.
Набор из 12 тарелок, чайных пар и блюд под горячее.
Мама покупала его еще в советские времена, и ходила куда-то ночью с номером 28 на руке. Она называла это: «Урвала». Когда у нас бывали гости, я стелила на стол кипенно белую скатерть. Скатерть просила нарядного фарфора.
— Мам, можно?
— Не надо, это для гостей.
— Так у нас же гости!
— Да какие это гости! Соседи да баб Полина…
Я поняла: чтобы фарфор вышел из серванта, надо, чтобы английская королева бросила Лондон и заглянула в спальный район Капотни, в гости к маме.
Раньше так было принято: купить и ждать, когда начнется настоящая жизнь. А та, которая уже сегодня — не считается. Что это за жизнь такая? Сплошное преодоление. Мало денег, мало радости, много проблем. Настоящая жизнь начнется потом.
Прямо раз — и начнется. И в этот день мы будем есть суп из хрустальной супницы и пить чай из фарфоровых чашек. Но не сегодня.
Когда мама заболела, она почти не выходила из дома. Передвигалась на инвалидной коляске, ходила с костылями, держась за руку сопровождающего.
— Отвези меня на рынок, — попросила мама однажды.
Последние годы одежду маме покупала я, и всегда угадывала. Хотя и не очень любила шоппинг для нее: у нас были разные вкусы. И то, что не нравилось мне — наверняка нравилось маме. Поэтому это был такой антишоппинг — надо было выбрать то, что никогда не купила бы себе — и именно эти обновки приводили маму в восторг.
— Мне белье надо новое, я похудела.
У мамы хорошая, но сложная фигура, небольшие бедра и большая грудь, подобрать белье на глаз невозможно. В итоге мы поехали в магазин. Он был в ТЦ, при входе, на первом этаже. От машины, припаркованной у входа, до магазина мы шли минут сорок. Мама с трудом переставляла больные ноги. Пришли. Выбрали. Примерили.
— Тут очень дорого и нельзя торговаться, — сказала мама. — Пойдем еще куда-то.
— Купи тут, я же плачу, — говорю я. — Это единственный магазин твоей шаговой доступности.
Мама поняла, что я права, не стала спорить. Выбрала белье.
— Сколько стоит?
— Не важно, — говорю я.
— Важно. Я должна знать.
Мама фанат контроля. Ей важно, что это она приняла решение о покупке.
— Пять тысяч, — говорит продавец.
— Пять тысяч за трусы?????
— Это комплект из новой коллекции.
— Да какая разница под одеждой!!!! — мама возмущена.
Я изо всех сил подмигиваю продавцу, показываю пантомиму. Мол, соври.
— Ой, — говорит девочка-продавец, глядя на меня. — Я лишний ноль добавила. Пятьсот рублей стоит комплект.
— То-то же! Ему конечно триста рублей красная цена, но мы просто устали… Может, скинете пару сотен?
— Мам, это магазин, — вмешиваюсь я. — Тут фиксированные цены. Это не рынок.
Я плачу с карты, чтобы мама не видела купюр. Тут же сминаю чек, чтобы лишний ноль не попал ей на глаза. Забираем покупки. Идем до машины.
— Хороший комплект. Нарядный. Я специально сказала, что не нравится, чтоб интерес не показывать. А вдруг бы скинули нам пару сотен. Никогда не показывай продавцу, что вещь тебе понравилась.
Иначе, ты на крючке.
— Хорошо, — говорю я.
— И всегда торгуйся. А вдруг скинут?
— Хорошо.
Я всю жизнь получаю советы, которые неприменимы в моем мире. Я называю их пейджеры. Вроде как они есть, но в век мобильных уже не надо.
Читать также: «Нужно копить деньги и все делать качественно” — это незыблемые родительские истины… позавчерашнего дня.
Однажды маме позвонили в дверь. Она долго-долго шла к двери. Но за дверью стоял терпеливый и улыбчивый молодой парень. Он продавал набор ножей. Мама его впустила, не задумываясь. Неходячая пенсионерка впустила в квартиру широкоплечего молодого мужика с ножами. Без комментариев. Парень рассказывал маме про сталь, про то, как нож может разрезать носовой платок, подкинутый вверх, на лету.
— А я без мужика живу, в доме никогда нет наточенных ножей, — пожаловалась мама.
Проявила интерес. Хотя сама учила не проявлять. Это было маленькое шоу. В жизни моей мамы было мало шоу. То есть много, но только в телевизоре. А тут — наяву. Парень не продавал ножи. Он продавал шоу. И продал. Парень объявил цену. Обычно этот набор стоит пять тысяч, но сегодня всего 2,5. И еще в подарок кулинарная книга. «Ну надо же! Еще и кулинарная книга!» — подумала мама, ни разу в жизни не готовившая по рецепту: она чувствовала продукт и знала, что и за чем надо добавлять в суп. Мама поняла: ножи надо брать. И взяла.
Пенсия у мамы — 9 тысяч. Если бы она жила одна, то хватало бы на коммуналку и хлеб с молоком. Без лекарств, без одежды, без нижнего белья. И без ножей. Но так как коммуналку, лекарства ,продукты и одежду оплачивала я, то мамина пенсия позволяла ей чувствовать себя независимой. На следующий день я приехала в гости. Мама стала хвастаться ножами. Рассказала про платок, который прям на лету можно разрезать. Зачем резать платки налету и вообще зачем резать платки? Я не понимала этой маркетинговой уловки, но да Бог с ними. Я знала, что ей впарили какой-то китайский ширпотреб в нарядном чемоданчике. Но молчала. Мама любит принимать решения и не любит, когда их осуждают.
— Так что же ты спрятала ножи, не положила на кухню?
— С ума сошла? Это на подарок кому-то. Мало ли в больницу загремлю, врачу какому. Или в Собесе, может, кого надо будет за путевку отблагодарить…
Опять на потом. Опять все лучшее — не себе. Кому-то. Кому-то более достойному, кто уже сегодня живет по-настоящему, не ждет.
Мне тоже генетически передался этот нелепый навык: не жить, а ждать. Моей дочке недавно подарили дорогущую куклу. На коробке написано «Принцесса». Кукла и правда в шикарном платье, с короной и волшебной палочкой. Дочке — полтора годика. Остальных своих кукол она возит за волосы по полу, носит за ноги, а любимого пупса как-то чуть не разогрела в микроволновке. Я спрятала новую куклу.
Потом как-нибудь, когда доделаем ремонт, дочка подрастет, и наступит настоящая жизнь, я отдам ей Принцессу. Не сегодня.
Но вернемся к маме и ножам. Когда мама заснула, я открыла чемоданчик и взяла первый попавшийся нож. Он был красивый, с голубой нарядной ручкой. Я достала из холодильника кусок твердого сыра, и попыталась отрезать кусочек. Нож остался в сыре, ручка у меня в руке. Такая голубая, нарядная.
— Это даже не пластмасса, — подумала я.
Вымыла нож, починила его, положила обратно в чемодан, закрыла и убрала. Маме ничего, конечно, не сказала. Потом пролистала кулинарную книгу. В ней были перепутаны страницы. Начало рецепта от сладкого пирога — конец от печеночного паштета. Бессовестные люди, обманывающие пенсионеров, как вы живете с такой совестью?
В декабре, перед Новым годом маме резко стало лучше, она повеселела, стала смеяться. Я вдохновилась ее смехом. На праздник я подарила ей красивую белую блузку с небольшим деликатным вырезом, призванную подчеркнуть ее большую грудь, с резным воротничком и аккуратными пуговками. Мне нравилась эта блузка.
— Спасибо, — сказала мама и убрала ее в шкаф.
— Наденешь ее на новый год?
— Нет, зачем? Заляпаю еще. Я потом, когда поеду куда-нибудь…
Маме она очевидно не понравилась. Она любила яркие цвета, кричащие расцветки. А может наоборот, очень понравилась. Она рассказывала, как в молодости ей хотелось наряжаться. Но ни одежды, ни денег на неё не было. Была одна белая блузка и много шарфиков. Она меняла шарфики, повязывая их каждый раз по-разному, и благодаря этому прослыла модницей на заводе. К той новогодней блузке я
тоже подарила шарфики. Я думала, что подарила маме немного молодости. Но она убрала молодость на потом.
В принципе, все её поколение так поступило. Отложило молодость на старость. На потом. Опять потом. Все лучшее на потом. И даже когда очевидно, что лучшее уже в прошлом, все равно — потом.
Синдром отложенной жизни.
Мама умерла внезапно. В начале января. В этот день мы собирались к ней всей семьей. И не успели. Я была оглушена. Растеряна. Никак не могла взять себя в руки. То плакала навзрыд. То была спокойна как танк. Я как бы не успевала осознавать, что происходит вокруг. Я поехала в морг. За свидетельством о смерти. При нем работало ритуальное агентство. Я безучастно тыкала пальцем в какие-то картинки с гробами, атласными подушечками, венками и прочим. Агент что-то складывал на калькуляторе.
— Какой размер у усопшей? — спросил меня агент.
— Пятидесятый. Точнее сверху пятьдесят, из-за большой груди, а снизу …- зачем-то подробно стала отвечать я.
— Это не важно. Вот такой набор одежды у нас есть для нее, в последний путь. Можно даже 52 взять, чтобы свободно ей было. Тут платье, тапочки, белье…
Я поняла, что это мой последний шоппинг для мамы. И заплакала.
— Не нравится ? — агент не правильно трактовал мои слезы: ведь я сидела собранная и спокойная еще минуту назад, а тут истерика. — Но в принципе, она же сверху будет накрыта вот таким атласным покрывалом с вышитой молитвой…
— Пусть будет, я беру.
Я оплатила покупки, которые пригодятся маме в день похорон, и поехала в её опустевший дом. Надо было найти ее записную книжку, и обзвонить друзей, пригласить на похороны и поминки.
Я вошла в квартиру и долга молча сидела в ее комнате. Слушала тишину. Мне звонил муж. Он волновался. Но я не могла говорить. Прямо ком в горле. Я полезла в сумку за телефоном, написать ему сообщение, и вдруг совершенно без причин открылась дверь шкафа. Мистика. Я подошла к нему. Там хранилось мамино постельное белье, полотенца, скатерти. Сверху лежал большой пакет с надписью «На смерть». Я открыла его, заглянула внутрь.
Там лежал мой подарок. Белая блузка на новый год. Белые тапочки, похожие на чешки. И комплект белья. Тот самый, за пять тысяч. Я увидела, что на лифчике сохранилась цена. То есть мама все равно узнала, что он стоил так дорого. И отложила его на потом. На лучший день её настоящей жизни. И вот он, видимо, наступил. Её лучший день. И началась другая жизнь…
Дай Бог, она настоящая.
Сейчас я допишу этот пост, умоюсь от слёз и распечатаю дочке Принцессу. Пусть она таскает её за волосы, испачкает платье, потеряет корону. Зато она успеет. Пожить настоящей жизнью уже сегодня.
Настоящая жизнь — та, в которой много радости. Только радость не надо ждать. Её надо создавать самим. Никаких синдромов отложенной жизни у моих детей не будет.
Потому что каждый день их настоящей жизни будет лучшим.
Давайте вместе этому учиться — жить сегодня.
Ольга Савельева
Источник: goodday.su
Я хорошо помню тот день, когда стал взрослым
В деревне банный день для женщин был по пятницам. Если мама в этот день несла в руках тазик и сумку, а я тащился за ней следом , это значило , что мы шли в женскую баню.
В деревне, чтобы прокормить семью мужики работали от зари до зари, а многие вообще уходили на заработки в города и на разные стройки. Во многих семьях вообще не было взрослых мужчин. Тогда время было такое. Вот и брали нас, малышню, в женские дни в баню. А пацаны, кто постарше, подтрунивали над нами. Это среди деревенских как бы такая традиция была.
Конечно, приставали и ко мне. «Ну ка, Вовка расскажи , что ты там у девок в бане видел?» Как будто их самих никогда в женской бане не мыли! Я не знал, что надо рассказывать. «Ну, титьки у взрослых видел». «Нам про титьки не интересно. Ты про то, что у них там пониже, расскажи!». Да я и сам знал, что про титьки неинтересно. Это сейчас редкость , что молодая мать кормит грудью младенца. А тогда это было обычным делом и мы на это даже внимания не обращали. Я и сам тоже когда-то титьку сосал.
Чтобы пацаны от меня отстали, я каждый раз стал внимательно рассматривать , что же там ниже титек. Мне и самому стало интересно. Но пацанам я не знал как рассказать о том , что я там разглядел. Вдруг я скажу что то не то, и они начнут надо мной смеяться. Так я думал. Поэтому пацанам я вообще ничего не рассказывал.
А когда в один из дней те меня совсем допекли, я пришёл домой и с порога заявил: «Всё! Больше, мама, я с тобой в баню ходить не буду! Не буду и всё!» Мать удивилась, но ни о чём меня расспрашивать не стала. А за ужином сказала отцу: «Оказывается, что наш сын то уже совсем взрослый. Он уже всё понимает. И рассказала, в чём дело. Отец посмотрел на меня внимательно и совсем серьёзно сказал: «Ну вот, в нашем доме теперь два мужика. Теперь в баню будем ходить только по субботам».
Услышав это , я пулей выскочил на улицу. Там я нашёл ту компанию и всё выпалил им на одном дыхании, чтобы они отстали от меня раз и на всегда. «В женскую баню я больше ходить не буду, потому что я уже взрослый мужик. Так папа сказал. А мама сказала, что я теперь всё понимаю. А у всех ваших девок ниже титек — пуп. А самый красивый пуп у Марийки. Это моя подружка. Только титек у неё ещё нет, потому что она маленькая. Она тоже в садик ходит».
Пацаны сперва просто опупели от моих слов, долго катались по песку и корчились от хохота. А потом рассказали, куда мне надо было смотреть. И даже прутиком на песке нарисовали. Оказывается, что нужно было смотреть и не на пуп вовсе, а ещё ниже. «Теперь-то ты понял?»
Понять то я, конечно, понял, да что толку. Поздно! Больше меня никто в женскую баню не брал…
А тот день, когда я стал взрослым, я запомнил навсегда.
P.S. Я прожил долгую жизнь. Я знаю женщин. Я не доверяю словам женщин. Я не доверяю глазам женщин. Я не доверяю рукам женщин. Обязательно обманут. Только пуп женщины был всегда на моей стороне. Только на пуп женщины и можно положиться. Это самое прекрасное, что есть у женщин.
Новости партнеров
- Регистрация
- Вход
За сутки посетители оставили 303 записи в блогах и 3108 комментариев.
Зарегистрировалось 38 новых макспаркеров. Теперь нас 5034375.
I
Каждое лето я
отдыхал в деревне у своей бабушки Инны. Мой отдых заключался не столько, чтобы
ничего не делать, сколько – помогать бабушке ухаживать за садом и огородом. У
моих мамы и папы не было дачи, где мы могли выращивать овощи и фрукты, а поэтому
нашим главным поставщиком витаминов была бабушка.
Она жила одна.
Дед умер, когда мне было всего девять лет. С того времени я каждое лето ездил в
деревню. Мама и папа не могли позволить себе всё лето помогать бабушке, потому
что они работали на заводе, как говорила мама, зарабатывали денюжку. Иногда,
когда отпуск у мамы или папы совпадал с летним сезоном, они приезжали на две
недели и подключались к работе. Тогда и мне было веселее, а если признаться
честно, то я не скучал. Я никогда не изнемогал от одиночества и мог целыми
днями находиться один в своей комнате, сидя за книгами и выписывая в отдельную
тетрадь интересные факты из истории нашей страны и других народов. Ещё с
раннего возраста меня заинтересовала история, не только история Русского
государства, но и история европейских стран и народов. На эту тему я успел перечитать
много разных книг и брошюр, журналов и статей. У меня было много вырезок из
газет и журналов, если там попадались статьи и очерки об истории стран и
народов. Я внимательно перечитывал их, а интересные факты записывал в толстую
тетрадь. За несколько лет у меня накопилось таких тетрадей штук восемь. Я часто
перечитывал их, и всякий раз находил для себя что-то новое. Меня интересовали
не только короли и цари и войны, которые они развязывали, но и жизнь простых
людей в разные времена и в разных странах.
Мои родители не
препятствовали моему увлечению, а, напротив, поддерживали меня и снабжали книгами.
Иногда папа, или мама, покупали книги с трудами великих мыслителей, учёных и
профессоров по истории. В силу моего возраста, многое изложенное учёными
воспринималось с трудом, особенно, терминология, которой в изобилии было в их сочинениях.
Но, я всё равно был рад этим книгам и с удовольствием читал их. Если что-то было
не понятно, я обращался к отцу за разъяснениями, но, бывало так, что и ему
нелегко было воспринимать учёный язык. Проходило время, я взрослел, набирался
опыта и знаний, и снова перечитывал эти книги, которые становились мне понятнее
и интереснее.
Так и в этот
раз, когда я собирался ехать к бабушке, я набрал с собой разных книг по
истории, чтобы в свободное время заниматься ими. Для книг у меня был отдельный
чемодан, который папа нёс до вокзала и всю дорогу выказывал недовольство, что
приходится таскать такую тяжесть. А уже на станции, на которой я сходил с
электрички, меня встречал полупьяный дядя Коля на своём тракторе «Беларусь».
Он, как и мой папа, тоже проявлял недовольство, когда хватал чемодан с книгами,
чтобы убрать его в кабину трактора. Всегда спрашивал: «Ты что! Туда кирпичи
наложил?, — и приговаривал: — Так у нас этих кирпичей полно, зачем с города
возить!»
Деревня, в
которой жила моя бабушка, была небольшой. Она состояла всего из двадцати двух
дворов, и жили в ней одни старики. Не было ни одной молодой семьи, а, значит, и
не было ребят, с которыми можно было познакомиться и играть в разные игры. Но,
как я говорил ранее, меня это обстоятельство ничуть не беспокоило. Уже
несколько лет прошло, как я присмотрел для себя место в сарае, стоявшем на
окраине бабушкиного сада. В нём хранилось сено для единственной коровы в
хозяйстве бабушки. Звали корову обычным именем – Бурёнка. Вот, на этом сеновале
я и проводил свободные часы за книгами и брошюрами.
√ В то лето я,
пятнадцатилетний мальчишка, как обычно приехал на станцию, еле вытащил свои
чемоданы из электрички, в которой трясся целых два с половиной часа в жарком
без кондиционера с закрытыми окнами вагоне, и измученный духотой был рад,
когда, наконец, прибыл на станцию назначения. Как обычно, меня встретил дядя
Коля, как обычно, чертыхался, таща мой чемодан с книгами и приговаривая, что
кирпичи им не нужны.
Дяда
Коля, снова чертыхаясь, схватил чемодан с книгами и рюкзак с моими вещами и подаркми
для бабушки, потащил дом. Дома бабушка вытащила из буфета поллитровую бутылку с
мутной жидкостью, отлила целый гранённый стакан и подала его дяде Коле. Он схватил
стакан, не отрывая его ото рта, за один раз выпил содержимое.
— Вот, спасибо,
баба Инна, — покрасневший от принятых градусов поблагодарил дядя Коля и
поставил стакан на стол. – Ты, если что, обращайся. Помогу.
— Коля, закуси.
— Предложила бабушка, показывая на накрытый разносолами и снедью стол, но дядя
Коля отказался, потому что спешил выполнить чей-то заказ.
— Там и закушу.
До свиданьица. – И дядя Коля скрылся за дверью. Вскоре загрохатал мотор
«Беларуси», и постепенно грохот растаял вдали.
Бабушка усадила
меня за стол, пододвинула мне блинов, баночки с вареньем, мёдом и сметаной.
— Кушай,
внучёк. Я специально для тебя блини испекла. Знаю, что ты любишь мои блинчики.
За полдня я
довольно проголодался, а потому с удовольствием принялся есть. Блины, которые
пекла бабушка, были, как всегда очень вкусными. Они были ровно круглыми,
большими и очень тонкими, но не рвались, легко закручивались в трубочку, и я
макал трубочку в сметану и с аппетитом ел.
— Ты и с мёдом попробуй, Дима, и с
вареньем, — подсказывала мне бабушка, — кушай, не стесняйся, если что, я ещё
принесу. У меня ещё есть.
Но мне
нравились блины с бабушкиной сметаной. Она сама её взбивала из молока, которое
давала Бурёнка, поэтому сметана была очень густой и вкусной, не то, что
продавали в магазинах. Чтобы не обижать бабушку, я попробовал блины и с
вареньем, и с мёдом, нахваливая вкус того и другого и кулинарные таланты
бабушки, которой моя хвала очень нравилась. Она улыбалась, благодарила меня,
сидя напротив за столом, и всё время разглядывала меня, приговаривая, какой я
стал большим, возмужавшим, взрослым парнем.
В это время к
нам забежала соседка, баба Вера.
— Приехал твой
внучёк! – с порога крикнула баба Вера. – Ну, вот, а ты переживала, вдруг не приедет.
Как не приедет, когда он уже здесь. Дай-ка, я обниму тебя, Дима!
Мне пришлось
оторваться от еды, я встал, хотел обтереть губы от сметаны, но баба Вера обняла
меня за плечи, притянула к себе и поцеловала прямо в губы, смутив меня, что я
даже покраснел.
— Оставь его, —
проговорила моя бабушка, — пусть поест с дороги. Не видишь, что ли, что дитя
проголодалось.
— А я что? –
отвечала баба Вера. – Только поцеловала и всё! Пусть ест.
— Да ты так его
целовала, будто это суженный твой. Вон, совсем засмущала парня.
— Ну, хоть
разок на старости лет с молодым парнем поцеловаться. И то будет, что вспомнить
перед смертью.
— Не спеши
умирать, дурёха! – воскликнула бабушка Инна, — не гневи Бога. Живи себе, пока
живётся. Вот, только курить бы тебе бросить. Сразу помолодеешь на лет десять.
— Куда мне
молодеть? – парировала баба Вера. – И для кого? У нас в деревне кроме пьяного
Кольки да парочки немощных стариков-то и нет никого. Так что, позволь мне
выкурить сигаретку, Инна?
— Кури, если уж
невтерпёж, — разрешила моя бабушка, — только у окна сядь. Нечего мне тут внука
травить.
Я поедал блины и слушал добрую перепалку
двух подруг-соседок. Они смолоду жили по соседству, были колхозницами, работали
доярками на скотном дворе, обе вышли замуж за молодых парней с этой же,
когда-то большой деревни, родили детей, а теперь на старости лет остались одни.
Дети разъехались по всей стране, родили им внуков, а две бабушки, оставшись в
деревне, доживали свой век.
Баба Вера взяла
табурет, поставила его у открытого окна, села и достала, к моему удивлению,
огромную сигару из кармана сарафана, в котором была одета. Я думал, что она
вытащит пачку «Беломора», возьмёт папироску, дунет в неё, сомнёт в козью ножку
и начнёт дымить – а тут на тебе, сигара. Я пригяладелся и понял, что это не какая-нибудь
дешёвая подделка, а Гаванская сигара. Такие сигары сам Фидель Кастро курит.
Баба Вера
крутила и рассматривала сигару, а моя бабушка спросила:
— Вер, откуда у
тебя такая бомба! Ты что? Курить её собралась?
— Ничего ты не
понимаешь, деревня. Это сигара. Мне сын прислал. Из самой Кубы. Целую коробку,
на вроде шкатулки. Написал, что уж лучше сигары курить, чем наши папиросы.
Название такое странное! Хавана! Не курила. Ждала твоего Димку. Вот, дождалась.
Первую и выкурю в честь его приезда. – И баба Вера взяла в рот зауженный
конусом кончик сигары.
Я не выдержал и
сказал, что этот кончик надо откусить и выбросить.
— Да, откуда у
меня зубы? – ответила баба Вера. – Я уж не помню, когда последний зуб потеряла.
Я предложил
свою помощь. Взял сигару, ножом срезал конус и передал сигару бабе Вере.
— А ты откуда
знаешь, внучёк, как надо сигары курить? – забеспокоилась бабушка Инна. – Неужто,
сам куришь?
— Что ты,
бабушка! – успокаивал я. – Я не курю. В кино видел, как сигары курят.
— Молодец, что
не куришь, — похвалила меня бабушка, — ты кушай, Димочка, кушай, а на эту
развратницу не обращай внимания.
Баба Вера
ничуть не обиделась словам моей бабушки, несколько раз чиркнула спичкой о
коробок и поднесла огонёк к сигаре, которая постепенно схватилась огоньком,
выпуская несколько шлейфов дыма. Баба Вера облокотилась о подоконник, курила,
выдыхая густой дым в окно. Сделав несколько затяжек, похвалила сигары и своего
сына, а потом начала рассказывать, что он написал в письме, о том, как они с
женой и дочерью живут на этой Кубе, как там жарко, о работе и прочем остальном.
— Пишет, —
продолжала баба Вера, — что дочка его, моя внучка, отправляется на несколько
месяцев домой. Обещал, что внучка погостит и у меня. Дай-то Бог! Давно не
видела её. Последний раз они приезжали ко мне лет уж десять назад. Тогда Анечка
ещё совсем маленькой была, а сейчас ей уж, поди, как и твоему Димке, лет
пятнадцать будет. Как ты думаешь, Инка, приедет ко мне внучка?
— Если сын
обещал, значит, приедет, — ответила моя бабушка.
— Он каждый год
обещает, — вздохнула баба Вера, — каждый год не приезжает. Не верю я уже… Ох, и
крепкие же эти сигары. Сделала пару затяжек и накурилась. Больше не могу. Что
мне делать? Тут ещё раз на пяток хватит. Выбрасывать что ли?
— А Вы, баба
Вера, затушите сигару и уберите, — вмешался я, — потом докурите. Сигары не
обязательно скуривать за раз.
Баба Вера
затушила сигару и положила в карман сарафана.
— Ну, пойду я,
— сказала она, — не буду завидовать вашей радости.
Баба Вера
попрощалась с нами и ушла.
Я доел
последний блин и чувствовал себя сытым, даже через чур. Бабушка предложила мне
отдохнуть, показав мою комнату, по наведённому порядку в которой и застеленной
свежими простынями кровати, было видно, что бабушка скучала и очень ждала меня.
II
Два дня я
привыкал к деревенской жизни. Это не значит, что я бездельничал. Вставал рано
утром, пока бабушка передавала Бурёнку пастуху и готовила завтрак, и занимался
поливом огорода и сада. У бабушки был насос с электрическим приводом. Я
протягивал шнур до электророзетки, расправлял длинный шланг, который протягивал
до реки. Я не сказал, что бабушкин дом стоял на берегу неширокой реки. Вода в
реке была чистейшая. Когда поутру я подносил один конец шланга к берегу, то
видел, как на мелководье собирались разные жучки, рыбёшки и грелись на солнце.
Я даже видел множество маленьких щурят, которых ловил каждое лето, нанизывая на
них сделанную из травяного стебля петельку. Такая ловля требовала большого
терпения и осторожных движений, чтобы мальки не заметили меня и не сбежали.
Каждое утро я ловил штук по десять щурят, потом жарил их на сковороде и ел. Не
представляете, какие они были вкусные! Объеденье!
Так вот, я
протягивал один конец шланга в реку, а второй – цеплял к насосу, чтобы он
закачивал воду. Другой, такой же длинный, шланг я цеплял к выходу насоса,
включал ток, движок начинал работать, накачивать воду, и через несколько секунд
мощная струя воды выходила из второго шланга. Я брал его свободный конец, чуть
прижимал пальцем, в зависимости от того, какую струю надо было сделать, и
поливал сад и огород. На всё, про всё у меня уходило с полчаса. Папа купил
хороший насос. Он был мощный, мог перекачивать достаточный объём воды, а потому
у меня не занимало много времени на полив. Эту процедуру я проделывал ежедневно
утром и вечером. Потом мы с бабушкой проходили грядки, пропалывали, освобождая
их от сорняков, поправляли, если они рассыпались, проверяли яблони, вишню и
кустарники с малиной и крыжовником. Бабушка очень ответственно относилась к
своему саду, она ухаживала за ним, а потому в нём всё росло и цвело, грядки под
овощами были аккуратными, даже были таблички, на которых имелись записи о том,
что посажено, какого сорта и дата посадки. Вот, такая моя бабушка. Большую
часть участка занимал картофель. Мы ещё месяц назад всей семьёй приезжали к
бабушке на майские праздники, вскапывали землю и сажали картофель, который к
моему приезду на каникулы уже пустил ростки, и весь участок зазеленел от
стеблей картофеля. Пора было, как сказала бабушка, окучивать, что мы решили
сделать на следующий день.
В свобдное время я пропадал на сеновале.
Это был старый, ветхий сарай, но с непротекаемой от дождя
крышей, и он был вполне пригоден для хранения сена, которое, обычно, мы
заготавливали в июле с выделенного для бабушки участка для сенокоса. В это
время, обычно приезжал папа, иногда вместе с мамой, и мы, втроём, косили траву,
сушили её тут же, на поле, а через пару дней дядя Коля за стаканчик самогона, цыплял
к трактору прицеп и привозил нам сено, как и всем жителям деревни.
За пару дней я
обследовал этот сарай. В нём уже было мало сена, так как Бурёнка за зиму
подъела его, но оставалась ещё достаточная копна, на которой я и располагался внутри сарая. Тут было
моё лежбище. Сюда я перенёс чемодан с книгами, разложил их на куске брезента,
стелил плед и, лёжа на нём, читал книги и делал записи в своей тетради. Сарай
хорошо проветривался, поэтому даже в жаркий полдень в нём не было душно.
Бабушка всегда спрашивала, чем так мне понравился
сеновал, ведь, есть отдельная комната в её доме, где я мог спокойно читать книги,
но она не понимала, что в сарае было комфортнее: меня никто не отвлекал, вкусно
пахло сеном, было просторно и уютно, если бы иногда не докучали мухи. Их
назойливость иной раз выводила меня из равновесия, и я покидал сеновал, бежал к
реке и часами мог купаться в чистой воде, выплывать на противоположный берег,
бродить по нему и представлять себя на необитаемом острове, выдумывая разные
истории и приключения, в которых я был главным героем, всегда справедливым, и
спасал попавших в беду людей.
Когда подходил
вечер, я возвращался, готовил насос и поливал сад и огород. Потом кормил кур и
встречал нашу Бурёнку, возвращавшуюся с пастбища. Бабушка заводила её в стойло,
приносила ведро и начинала доить, а я стоял рядом и задумчиво наблюдал, как
постепенно ведро наполняется белым тёплым молоком, от которого даже исходил
пар. Бабушка всегда предлагала выпить парного молока, только что надоенного, но
я отказывался, потому что не любил парное молоко, хотя бабубшка заверяла, что
оно самое полезное.
Раз в неделю,
по субботам, бабушка топила баню. Я всегда отказывался принимать её,
обосновывая свой отказ тем, что каждый день и так купаюсь в реке, но бабушка
настаивала, и я, нехотя, чтобы не обижать её, купался в бане.
— Был бы дед
жив, — говорила бабушка, — он бы попарил тебя. Вот, тогда это была бы настоящая
баня.
Потом в баню
ходила бабушка, и, если оставалась вода и тепло, а это было всегда так, она
приглашала искупаться свою соседку, бабу Веру. Та не отказывалась, а с
удовольствием занимала баню часа на два. После бани они собирались на кухне,
пили чай и могли до полуночи болтать о своих делах, часто вспоминая молодость,
друзей, многих из которых уже не было в живых, и своих мужей, проклятых, что
ушли так рано, оставив их доживать свой век в одиночестве. Вспоминая своих
проклятых мужей, они всплакнут, потом успокоятся, и их беседа продолжалась, а,
когда уже начинали слипаться глаза, прощались до следующего раза.
Прошла ещё одна
неделя в работе и отдыхе. Наступила суббота и, как обычно, с наступлением
вечернего времени, я полил огород, накормил курей, бабушка надоила молока, я
отказался пить парное молоко, помылся в бане, потом помылась бабушка, заварила
чай и пригласила меня составить ей компанию.
— А баба Вера?
– спросил я. – Обычно вы с бабой Верой пьёте чай по субботам.
— Она поехала с
Колькой на станцию.
— Решила
отправиться к сыну на Кубу?
— Ой, зачем ей
Куба с её Кастрой! – отвечала бабушка. – Внучку поехала встречать. Телеграмма
пришла. Что-то поздно они дали телеграмму. Хорошо, что Колька не совсем пьяный.
Правда, еле трактор завёл.
Бабушка
поставила кипятить чайник, на стол расставила чашки с блюдцами, постаивла
сахарницу и тарелку с только что приготовленными пирожками. Надо отдать бабушке
должное, пирожки она готовила превкусные. Они были с разной начинкой: и с
вареньем, и с луком с яйцом, и картошкой, и мясом. Её пирожки можно было есть и
есть, ты уже набил живот до предела, а всё тянешься за новым пирожком – такие
они были вкусными.
— Теперь тебе
не скучно будет, — сказала бабушка, отхлебнув глоток горячего чая.
— Мне и не было
скучно, — отвечал я.
— Ну, так ты
жил тут один, без друзей. Что мы старухи? Разве ж тебе с нами интересно? А
теперь Аня, внучка бабы Веры, приедет. Вот, будет с кем дружить.
— Если бы к
бабе Вере внук приехал, — отвечал я, — тогда было бы с кем дружить. А с
девчонкой, какая дружба? Им бы только поболтать да посмеяться, да в платья
наряжаться.
— Молодой ты
ещё, — сказала на это мне бабушка. – В твоём возрасте уже надо бы подружкой
завестить, а ты всё думаешь о своих мальчишеских играх. Тебе уж шестнадцатый
год идёт. Скоро совсем взрослым будешь. Семьёй обзоводиться надо. А разве с
другом семью заводят? Нет, тут девушка нужна. Да, чтоб хорошая, скромная и
заботливая.
— Жена мне не
нужна, — противоречил я бабушке, — обойдусь как-нибудь без неё. Ведь, жил же я
так до сих пор. Не помер…
— Это ты так
сейчас говоришь, а вот, придёт время, совсем по-другому будешь думать. Подружка
будет важнее, чем твои друзья-мальчишки.
— И когда это
время наступит?
— У всех
по-разному. Оно может наступить нечаянно, ты даже думать об этом не будешь, а
встретишь красавицу и поймёшь, что никого тебе и не надо больше.
— У нас в школе
много красавиц учится. Только я без них, ой, как, бабушка, жить могу. Никто из
них не нужна.
— Значит, или
время не подошло, или, на самом деле, те красавицы не нужны.
— А какая
нужна?
— Это, Дима, ты
поймёшь сам. Бог подскажет, кто твоя половиночка…
Мы ещё немного поболтали, на улице уже стало
темно, и я решил пойти в свою комнату. Улёгся на кровать, взял книгу, а мои
глаза начали слипаться. Наверно, многие из нас заметили, что в деревне, где
свежий воздух, легко засыпается. И сон лёгкий. Стоит только положить голову на
подушку, как, сам того не замечая, ты засыпаешь и просыпаешься, когда уже
взошло солнце, ты чувствуешь себя выспавшимся и отдохнувшим. Так и я в тот
вечер, только сомкнул глаза, как забылся сном. Правда, спустя какое-то время, я
слышал тарахтение мотора трактора и ещё сквозь сон подумал: «Колька пьяный
приехал», — и снова бемятежно уснул.
Утром, как всегда, я встал, вытащил из
холодильника кувшин надоенного с вечера молока, отлил его в кружку, и стал
медленно пить. Охлождённое свежее молоко – совсем другое дело! Не то, что
парное, тёплое, только что надоенное… Бррр! Я выпил молоко и вышел во двор,
чтобы подготовить насос к поливке огорода. Я раскрутил шланг и собрался отнести
его к реке, как во дворе бабы Веры увидел девушку, стоявшей под серенью и с
закрытыми глазами вдыхавшей запах цветов. Девушка была в белом платьице с
широкими бретельками, её огненно-рыжие волосы густыми пучками спадали с плеч,
голова была чуть приподнята вверх, и она, как мне показалось, никого не видела
и не слышала, а полностью отдалась наслаждению запахами цветов.
Надо сказать,
что баба Вера очень любила цветы. Её участок больше напоминал цветочный сад,
чем огород. Тут были разные цветы, названия которых я не знал: и белые с
пушистыми бутонами, и красные с лепестками, похожими на ромашку, и бордовые, и
синие… Каких только не было! И стояла одна сирень. Баба Вера иногда собирала
цветы, уговаривала тракториста Колю отвезти её на станцию и торговала там.
Проезжавшие поезда и электрички останавливались на несколько минут, и пассажиры
ближайших вагонов покупали у бабы Веры цветы. Так она зарабатывала ещё немного
денег к своей пенсии.
Рыжая девушка
заинтересовала меня. Я бросил шланг и подошёл ближе к забору, разграничивавший
участки моей бабушки и бабы Веры. Девушка настолько была увлечена цветами, что
не замечала меня. Она хватала рукой одну ветку и нюхала цветы, потом другую – и
повторяла то же самое. Потом она перешла к кустам с красными цветами, осторожно
обнимала бутоны ладонями, наклонялась и вдыхала запах цветов. Мне хотелось
окликнуть девушку, но я боялся помешать её увлечению, и потому ждал, пока она
не насытиться ароматными запахами. Прошло достаточно много времени, наверно,
минут пятнадцать, а она всё ходила от одного куста к другому, трогала бутоны и
нюхала их. Наконец, я не выдержал и сказал обыкновенное (на большее у меня не
хватило фантазии):
— Доброе утро!
Девушка
оглянулась, увидев меня, тихо ответила:
— Здравствуйте!
– и медленно подходила ко мне.
— Вы, наверно,
внучка бабы Веры? – спросил я её, пока она шла.
— Да.
— И Вас, —
почему-то мы с самого начала стали обращаться друг к другу на «Вы», — зовут
Анечка?
Девушка
улыбнулась и ответила:
— Так меня
бабушка зовёт. А полное моё имя – Анна.
— Вы приехали
поздно ночью? Я слышал тарахтенье трактора. Сквозь сон.
— Мы приехали
бы раньше, но пьяный тракторист влетел в яму. Хорошо, что мы живы остались. Он
долго выезжал. Поэтому мы до поздна задержались.
— А меня зовут
Дима, — представился я.
— Очень
приятно, — ответила Анна.
— А Вас я буду
называть Аней, или Анечкой, как Вас зовёт Ваша бабушка. Если Вы не против?
— Нет, — ещё
раз мило улыбнулась девушка, — не против. А что это у Вас там стоит, — и Аня
показала взглядом на насос.
— Насос, —
ответил я. – Я каждое утро и вечер поливаю огород. Сейчас надо отнести
водозаборный шланг в реку. Не хотите пойти со мной?
— Хочу, —
запросто согласилась девушка, — только я хочу переодеть платье. Подождёте меня?
Я сказал, что
подожду. Анечка побежала переодевать платье, а я вернулся к насосу, чтобы
распутать накрученный на него шланг. Я ещё не успел до конца раскрутить шланг,
как услышал голос девушки:
— Дима, а как к
Вам зайти?
— С улицы,
через калитку, — ответил я, — идите, я Вас встречу.
Я проводил
девушку, она помогла мне распутать шланг, мы перекинули его через забор, вышли
на улицу, обошли вокруг, схватили конец шланга и потащили его к реке.
— Я так давно
здесь не была, — говорила Аня, — всё такое новое, будто в первый раз приехала к
бабушке. В деревне так красиво! А ещё есть здесь девочки и мальчики?
— Кроме нас,
никого, — отвечал я. – Только одни старики. Иногда приезжают гости к своим
старикам, тогда бывают и мальчики и девочки, только ещё маленькие.
— А Вы сколько
уже гостите у бабушки?
— Вторую
неделю.
— И столько
времени Вы один? Наверно, Вам очень скучно?
— Не скучно. У
меня есть, чем заняться.
— Чем?
— Аня, у меня
предложение, — не стал я отвечать на её вопрос, — давайте перейдём на «ты»?
— Хорошо, —
согласилась Аня. – Так, чем ты занимаешься?
— Помогаю
бабушке, в свободное время читаю книги, купаюсь в реке, ловлю щурят. Только их
надо ловить рано по утру, когда они на мелководье отогреваются на солнце.
— Интересно. А
сейчас можно их ловить?
— Сейчас уже
поздновато. Вода успела прогреться, и щурята теперь в глубине плавают.
— А когда ты в
следующий раз пойдёшь ловить щурят?
— Может,
завтра.
— Меня возьми с
собой.
— Возьму.
Только надо рано вставать.
— А ты разбуди
меня.
— Хорошо.
Мы подготовили насос, я включил мотор и
вскоре пошла вода. Я показывал Ане, как надо поливать огород, как можно делать
разную струю, и Аня выхватывала у меня шланг, пробовала сама. Сначала у неё не
очень получалось, она обрызгала водой не только своё сине-голубое платье, но и
меня, вдобавок, но потом дело пошло лучше, и Аня сделала эту работу за меня. Поливая,
огород, она смеялась, хохотала, её веселило это занятие, несколько раз она меня
звала, чтобы показать, какую она сумела сделать интересную струю. Честно скажу,
никогда я так весело не поливал огород, как с Аней. Потом мы полили огород бабы
Веры, выключили насос, и уже обсохшие на солнце разошлись по своим бабушкам,
позвавшим нас на завтрак.
— Правда,
хорошая внучка у бабы Веры? – спросила моя бабушка.
— Ничего, —
ответил я. – Весёлая.
— Весёлая, —
подтвердила бабушка, — всё утро её звонкий смех был слышен. И красивая девушка…
Я ничего не
ответил. После завтрака я нашёл тяпку и начал окучивать картофель, как ранее мы
договоривались с бабушкой. Потом подключилась и бабушка. Но, силы у неё были не
те, и я попросил её прервать работу, пообещав всё сделать сам. А чтобы бабушка
не чувствовала себя виноватой, я попросил испечь целую гору моих любимых
блинчиков. Только тогда бабушка согласилась прекратить трудную для неё работу.
Я окучил
половину кустов картофеля, когда услышал голос Ани:
— Дима, а мы
тоже будем окучивать картошку…
В деревне так
заведено: стоит кому-то одному хозяину взяться за какую-то работу, особенно,
если это касается огорода, то по его примеру поступают соседи, а потом соседи
этих соседей и так далее по цепочке. Потому для меня уже давно не было
удивительным, что вскоре вся деревня занялась окучиванием картофеля. Сколько
раз бывало, когда и моя бабушка говорила: «Вон, Никодимовна морковь
прореживает…» — или: «А Лизавета кусты малины подвязывает…» — И мы принимались
делать то же, что и наши соседи. В тот день, я мог дать голову на отсечение,
что вскоре вся деревня занималась тем же, чем и я.
Вместе с Аней и
бабой Верой работа пошла веселее. Осознание того, что ты не один, а за забором,
пусть на не твоём участке, работают соседи, воодушевляло. Откуда-то появлялись
дополнительные силы и желание работать. Иногда мы останавливались, чтобы
передохнуть. Аня разгибала спину, хваталась за поясницу и морщилась от боли.
— Это с
непривычки, — успокаивал я девушку, — ничего страшного нет, поболит немного и
перестанет.
Передохнув, мы
снова принимались окучивать картофель. Я раньше закончил свой участок. Правда,
тоже еле разгибал спину, натёр небольшие мозоли, но это сущая ерунда, я даже не
подавал виду, чтобы выглядеть по-геройски в глазах моей новой знакомой. Я
перепрыгнул через забор, разделявший два участка, и присоединился к Ане и бабе
Вере, чтобы помочь им быстрее закончить работу. Аня, непривычная к сельскому
труду, быстро уставала, и мы с бабой Верой разрешали ей отдыхать. Немного
отдохнув, уставшая Аня, хоть через силу, но завершила начатое вместе с нами,
хотя у неё очень болела поясница, мышцы рук и ног, и были натёрты мозоли. Мне
понравилось поведение Ани, которая, несмотря на физическую усталость, мышечные
боли и мозоли, не покинула нас, а вместе с нами завершила начатое дело. Вышла
моя бабушка и сообщила, что напекла блинов, и пригласила нас отобедать. Баба
Вера, охая, сказала, что с удовольствием попробовла бы блины, но у неё уже не
осталось сил идти.
— Инка, ты
ребят угости, а немного блинов неси сюда, — говорила баба Вера, — а я пока
чайник поставлю вскипятить.
Блинов,
действительно, была целая гора. Бабушка усадила нас с Аней за стол, подала
чашки со свежезаваренным чаем, сметану, мёд и несколько баночек с разным
вареньем, переложила примерно одну четверть горки блинов на другую тарелку и
пошла к бабе Вере.
— Угощу
соседку, — сказала она, — а вы тут сами хозяйничайте.
Оставшись одни,
мы принялись за блины. Аня попробовала их и с мёдом, и со сметаной, и с
вареньем. Больше всего ей понравилось есть блины с мёдом, а я не изменил своей
привычке – поедал их со сметаной. Аня глянула на меня и рассмеялась.
— Твои губы все
в сметане! Как ты так можешь есть?
— Не знаю, как
у меня это получается, — отвечал я, — но у меня всегда сметана остаётся на
губах.
Аня, неожиданно
для меня, взяла со стола салфетку и протёрла мои губы.
— А ты
попробуй, — сказала она, — немного макни в сметану, чуть шире приоткрой рот, и
не будешь пачкаться. Попробуй.
Я взал
очередной блин, скрутил его в трубочку и макнул в сметану.
— Это очень
много, — сказала Аня, и сама взяла другой блин и чуть макнула в сметану.
— А теперь
открывай рот.
Что я и сделал.
— Ну, это уж
слишком! – рассмеялась Аня, — Немножко можешь прикрыть. – И Аня поднесла блин к
моему рту, и, тут, одна капелька сметаны упала на мой подбородок. Аня снова
рассмеялась, сказав: «Ты не исправим!» — положила блин в мою тарелку и,
продолжая смеяться, сказала, чтобы я сам ел: «Я поняла, что ничего исправить не
могу».
Наевшись, мы
продолжали сидеть за столом, а чтобы не скучать, я попросил Аню рассказать о
Кубе. Она рассказала, насколько Куба интересная и красивая страна.
— Но, мы мало
ездим по ней. Мы, в основном, живём на территории посольства. Иногда были
экскурсии. Мы ездили по революционным местам, посещали Музей революции, яхту
«Гранма», на которой революционры высадились на острове, были в городах
Сантьяго-де-Куба и Ольгино, а также на молодёжном слёте на острове Хувентуд.
Там красиво, но очень жарко. Настолько жарко, что вся одежда быстро становится
мокрой от пота. Приходилось по нескольку раз за день переодеваться. Спасались
только в комнатах, где стояли кондиционеры. Кубинцы живут бедно. У них до сих
пор карточная система. Всё, от еды, до ткани распределяется по нормам. Есть
магазины, где можно что-нибудь купить за песо, но там очень высокие цены, мало
кому из кубинцев по карману делать покупки в магазинах. А ещё у них всё
сладкое. Даже блюда из мяса, и те сладкие. Как-то мы с мамой купили торт. Такой
красивый. Большой. Но, корж совсем тоненький, а всё, что сверху – один крем. И
сладкий-пресладкий. Мы просто срезали этот крем и выбросили, из-за приторности
его невозможно было есть, а корж съели за чаем.
— А учишься ты
где? – спросил я.
— При
посольстве есть школа. Там и учусь.
— Мало
учеников?
— Да, нет.
Хватает. Ведь в школе учатся не только дети посольских работников, но и дети
работников консульства, специалистов, военных. Там много наших работают по
контракту. Многие приезжают с семьями и детьми. Вот дети и учатся в этой школе.
Мы с мамой там одни, кто с рыжими волосами. В школе надо мной иногда
издеваются.
— Из-за цвета
волос? – спросил я.
— Да. А больше
из-за веснушек. Разве ты не заметил, что их у меня много. Весь нос и щёки в
веснушках. Как-то нам показали мультфильм про Антошку. Знаешь такой? Антошка,
Антошка, пошли копать картошку. Так, после это мультфильма меня стали называть
ещё и Антошкой, — Аня замолчала , а потом с грустью добавила: — Обидно,
конечно.
— Они тебе
завидуют, — ответил я.
— Моим
веснушкам? Чему тут завидовать?
— У тебя не рыжие волосы, а солнечные, а на
носу и щёках не веснушки, а звёздочки, — говорил я, а Аня смотрела на меня
широко раскрытыми глазами и внимательно слушала. – Ты видела, как с неба падают
звёзды?
— Это метеориты
падают, — ответила Аня.
— Не верь
этому. Это падают звёздочки. Во вселенной много звёзд. Иногда они гаснут, но не
исчезают навсегда, а находят добрых людей и садятся им на носик и щёчки, чтобы
продолжать жить здесь, на Земле, и охранять людей, которых они выбирают.
Аня улыбнулась,
её глазки сощурились и заискрились.
— А ты
выдумщик, Димка, — сказала Аня. – Но приятно. Никто никогда не говорил мне
таких слов. Ты – первый.
— Звёздочки
тебе к лицу. Ты красивая. Вот, все тебе и завидуют.
— Спасибо тебе,
Дима. И бабушке твоей спасибо за вкусные блины, — ответила Аня. – Чем думаешь
сейчас заняться?
— Вечером снова
буду поливать огород, а сейчас почитаю книги.
— Какие книги
ты читаешь?
— По истории.
— По истории?
Какой истории?
— Разных стран
и народов.
— Покажешь?
— Покажу.
Только надо идти на сеновал. Они там все.
— Тогда, идём.
Мы встали из-за
стола, и я повёл Аню к сараю. Сначала по лестнице я залез на стог, а потом,
подав руку Ане, помог взобраться и ей. Она прошла внутрь сарая и увидела много
разложенных книг. Её это удивило, ещё её удивило, что книги были, как она
сказала, очень умными. Просмотрев несколько из них, она спросила, какую я читаю
сейчас. Я показал ей книгу о князе Владимире Святославиче, крестителе замли
русской.
— Ну, это я
знаю. Мы в школе об этом учили, — сказала Аня.
— В школе учат не
всему. Нам преподают только самые значительные факты из истории, а мне
интересно не столько то, что он ввёл христинство на Руси, но и то, как он это
делал.
— И как он это
делал?
— Жестоко.
Особенно в Новгороде, где погибло много людей. И, вообще, князь Владимир был
жестокий человек. О его жестокости хорошо говорит факт женитьбы на полоцкой
княжне Рогнеде.
— Расскажи. — Попросила Аня, и я рассказал
эту печальную историю о том, как Владимир соперничал со своим старшим братом
Ярополком из-за Рогнеды Полоцкой, как Рогнеда предпочла Ярополка, а не
Владимира, назвав его сыном рабыни, ведь его мать Милуша была ключницей у
княгини Ольги, как Владимир захватил Полоцк и по наущению своего дяди Добрыни
Нискитича, прототипа былинного русского героя Добрыни Никитича, изнасиловал
Рогнеду на глазах её матери и отца, потом убил их и её братьев, как забрал
Рогенду в Киев и женился на ней. Спустя четрые года Рогнеда хотела отомстить
Владимиру, покушаясь на его жизнь, но Владимир вовремя проснулся и хотел убить
Рогнеду, но за свою мать вступился их сын Изяслав, и, по уговору бояр, Владимир
выслал Рогенду и Изяслава в полоцкие земли, отсроив им город Изяславль. Потом
Рогнеда и Изяслав отсторили заново Полоцк, город их отца и деда, а Изяслав дал
начало полоцокй ветви Рюриковичей.
Я долго
рассказывал всю эту историю, а Аня внимательно слушала, и по её глазам я видел,
как она реагировала на поступки Владимира, жалела Рогнеду и восхищалась
Изяславом.
— А сколько лет
было Изяславу, когда он заступился за маму? – спросила Аня.
— Четыре года,
— ответил я.
— Надо же,
какой смелый и благородный мальчик! – с восторгом говорила Аня. – Такой
маленький, а не побоялся своего отца.
Получилось
как-то само собой, что мы с Аней легли спиной на сено, голова к голове, и в
процессе рассказа пальцы наших рук сплелись, а я продолжал рассказ, затронув и
то время, когда Полоцое княжество стало распадаться, и новогрудские бояре
пригласили на княжение Миндовга, одного из князей балтских племён, стявшим у
истоков создания Великого княжества литовского.
— Миндовг был
литовцем? – спросила Аня.
— Не совсем
так, — отвечал я. – В то время не было литовцев, на территории современной
Литвы проживало несколько балтских племён, многочисленными из которых были
аукшайты, жемайты и ятвяги. А назввание «литвины», «литовцы» произшли от доспехов,
дружинников Миндовга. Доспехи назывались литами. Так и повелось, что княжество
стали называть литовским. Миндовг расширил свои новогрудские владения, потом к
нему стали присоединяться многие мелкие полоцкие княжеста. Литовское
расширялось на юг и на восток, вобрав в себя современную Белоруссию,
значительную часть Украины, западные территории Руси, в том числе Смоленск и
Вязьму, и большую часть нынешней Литвы. Население и сами князья говорили на
древнебелорусском языке, приняли православие, по сути – это было княжество,
созданное белоруссами. Они успешно отражали набеги Золотой Орды и даже
отвоевали обширные территории за Днепром.
— Значит,
Великое княжество литовское было белорусским? – спросила Аня.
— Да, — отвечал
я.
— Интересно, —
отвечала Аня, — а я думала, что оно было литовским.
Близился закат,
и наступило время поливать огород.
— Только, чур,
я буду поливать! Ладно, Дима?
— Ладно. –
Согласился я.
Мы подготовили насос, и Аня, как утром,
сначала облила себя, от чего звонко рассмеялась, а потом, приноровившись,
начала поливать огород, сосредоточившись на понравившемся ей занятии. Она,
пользуясь тем, что взяла в свои руки дело, полила не только огород и сад моей
бабушки, но и огород бабы Веры. Закончив работу, мы собрали шланги, и Аня побежала
домой, чтобы переодеть платье, а я позавтракал вкусными щами, приготовленными
моей бабушкой, вышел на крыльцо, чтобы немного полюбоваться закатом, когда
подошла Аня. Она была одета в белые короткие шорты, в красную футболку, сверху
на плечи была накинута кремового цвета прозрачная косынка, а ноги обуты в
кросовки на белые чулочки. Выглядела Аня очень красиво. Она обладала стройной
ладной фигурой, и я про себя отметил, что Аня не только милая девочка, но и
очень красивая. Мы пошли на берег реки и, стоя плечом к плечу, взявшись за
руки, долго любовались вечерним закатом. Когда мы возвращались, Аня сказала,
что у неё такое чувство, будто мы знакомы очень давно-давно, хотя только
сегодня утром мы впервые увидели друг друга. Перед расставанием, Аня напомнила,
чтобы завтра утром я обязательно взял её с собой ловить щурят, а, если она ещё
будет спать, чтобы я обязательно разбудил её.
— Обещаешь? –
спросила Аня и показала окно её спальни, — Постучишь в это окно.
— Хорошо, — согласился
я.
III
Утром следующего дня я проснулся раньше,
помня о своём обещании, данном Ане. Солнце уже пригревало землю, но стояла
утренняя летняя свежесть, время было то, что надо. Именно сейчас молодые щурята
собираются на мелководье у берега, чтобы погреться под лучами солнца. Через
полчаса они уже уплывут на дно реки. Я быстро оделся, сполоснул лицо водой из
бочки и направился к забору. Перелез его, подошёл к дому бабы Веры, нашёл то
окно, которое мне показала Аня. Окно было наполоивну открыто. Я постучал по
стеклу, но не сильно, чтобы разбудить только Аню, а не бабу Веру. Её брать с
собой я не хотел. Подождал немного, но Аня не ответила. Будить девчонок рано
утром – непростое занятие. Если кто-то когда-то это делал, то поймёт меня. Я
постучал снова, и снова никакого ответа. Я начал сомневаться, в то ли окно я
стучу. Может, не здесь спальня Ани? Я решил проверить. Ступив ногой на выступ
фундамента, руками уцепившись о край оконной рамы, я приподнялся и заглянул в
комнату. Аня спала на боку поверх лёгкого одеяла, подогнув ноги в коленях,
ночная рубашка наполовину сползла вниз, оголив её плечи. Ошарашенный и
взволнованный увиденным я, тут же, спрыгнул на землю. Эта картина осталась в
моей памяти на всю жизнь. Даже в преклонном возрасте, вспоминая, я чувствовал,
как моя грудь наполняется волнующей теплотой и переживаниями от уведенной
девичьей красоты, а тогда мне было очень стыдно за свой нечаянный поступок, за
то, что я увидел Аню полуголой, сам того не желая, а лишь из лучших побуждений,
чтобы разбудить её и выполнить обещание.
Я постоял под
окном несколько минут, чтобы успокоиться. Потом громче постучал в окно, и
услышал голос Ани:
— Дима, это ты?
— Я.
— Дима, я
сейчас… Я скоро…
Она была одета
в розовое с цветочками лёгкое платье на бретельках. Её огненно-рыжие волосы
были собраны сзади в хвостик. Я взял Аню за руку и повёл к берегу. Аня
спросила:
— А где твоя
удочка?
— Она нам не
нужна, — ответил я.
— Как ты будешь
ловить рыбу.
— Сейчас
покажу.
Мы подошли к
берегу. Я глянул в воду и увидел много щурят, неподвижно застывших на
мелководье. Тут же я нашёл подходящую травинку с прочным достаточной длины
стебельком, оторвал его так, чтобы корень остался в земле, очистил от листка,
сделал петельку и, попросив Аню оставаться на берегу и смотреть, куда упадёт
щурёнок, осторожно подошёл к воде к одному мальку, медленным движением опустил
петельку в воду впереди мордочки щурёнка и тажке медленно стал одевать петельку
на него. Щурёнок был неподвижен, а я, когда петелька дошла до середины тела
малька, резким движением руки вверх и в сторону берега выбросил рыбёшку на
берег. Было видно, как она трепыхалась в траве, поэтому не составило труда его
найти. Аня была в восторге от увиденного. Она захлопала в ладошки и воскликула:
«Как здорово! Давай, теперь я попробую». – Я отдал петельку Ане, а пойманного
щурёнка насадил на взятую заранее прочную, но гибкую, медную проволоку,
согнутую в виде подковы.
Аня сделала несколько
попыток, но у неё ничего не получилось: то она заходила со стороны солнца и
своей тенью пугала щурят, то задевала петелькой саму рыбёшку, и она тут же
молнией скрывалась в глубине, то прежде времени дёргала петельку, щурёнок
срывался в воду и уплывал.
— У меня ничего
не получается, — сказала Аня после нескольких попыток и передала мне петельку.
— У меня тоже
сначала не получалось, — успокаивал я Аню. – Потом натренировался. Так что не
расстраивайся, у тебя тоже всё получится.
— Давай, ты
лови, а я буду собирать, — предложила Аня, ничуть не расстраиваясь из-за своей
неудачи.
Я сделал новую
петельку и продолжил ловить щурят. Через полчаса у нас их было уже чуть больше
десятка. Солнце поднялось выше и стало сильнее прогревать землю, а щурята,
получив достаточно тепла, покинули мелководье и уплыли дальше от берега.
Дома мы
поджарили щурят на сковороде и съели. Ане очень понравился завтрак, она
сказала, что никогда в своей жизни не ела такую вкусную рыбу.
— Завтра пойдём
ловить? – спросила Аня.
— Пойдём, —
ответил я.
— А сейчас
будем поливать огород?
— Чуть позже. –
Ответил я.
Дело в том, что
каждое утро я, вместо душа, купаюсь в реке. Я не хотел говорить об этом Ане по
одной причине, потому что купаюсь голышом. Скажите, какой пятнадцатилетний
парень будет купаться в реке голышом в присутствии девушки, а потому я не
объяснил Ане, почему будем позже поливать огород, а постарался сделать так,
чтобы Аня ушла к себе домой, а в это время взял с собой полотенце, мыло и
убежал на реку, чуть дальше по берегу от того места, где мы ловили щурят.
Когда я возвращался, у крыльца дома моей бабушки меня уже
ждала Аня.
— Ты ходил купаться? – без обиды спросила
меня Аня, как только я приблизился к ней.
— Да, — ответил я.
— Почему меня не позвал?
— Видишь ли, Аня, я купаюсь голышом, а
потому… Ну, сама понимаешь…
— Понимаю, — ответила она. – Мог бы сразу
сказать, а то я думала, что ты просто хочешь от меня отделаться.
— Нет, что ты! – заверил я девушку. – Мне
неудобно было об этом говорить.
— Неудобно в окно в дом входить, —
парировала Аня. – Поливать будем?
— Да. – И мы пошли готовить насос.
Надо отдать должное Ане. Она была не только
красивой и весёлой девушкой, но доброй и приветливой. За неделю, как она
приехала к своей бабушке, Аня успела перезнакомиться со всеми немногочисленными
жителями деревни, и всем понравиться из-за её лёгкого и общительного характера.
Для каждой старушки или старика она могла найти свои слова, могла каждого
терпеливо выслушать, и если были жалобы, то успокоить и подбодрить. Вся деревня
была в восторге от Ани, и старушки, сидя на скамеечках и греясь на солнце,
только о ней и говорили и расхваливали на разные лады. Баба Вера гордилась
своей внучкой, из-за чего иногда возникали споры между ней и моей бабушкой,
когда баба Вера хвасталась перед ней своей внучкой. Меня смешили эти незлобивые
споры, в которых моя бабушка пыталась не менее восторженно перечислять
достоинства, которыми обладаю я. В эти моменты я, к своему удивлению, узнавал о
себе столько хорошего, сколько не мог даже представить.
После спора соседки снова мирились,
признавая, что их внук и внучка достойны всяческих похвал и расходились по
домам, чтобы уделить внимание нам.
Дни в деревне проходили однообразно. Мы с
Аней каждый день делали, практически, одну и ту же работу, каждый в огороде
своих бабушек, в свободное время собирались на сеновале, где я рассказывал интересные
факты из истории стран, народов и великих людей. Аня внимательно слушала меня,
иногда прерывала наводящими вопросами, высказывала своё мнение и искренне
восхищалась моим умом, потому что я читаю такие умные книги и много знаю.
К концу подходил первый месяц лета. За две
недели мы сдружились с Аней, а, так как в деревне, кроме нас, больше не было
молодых людей, то волею обстоятельств, мы большую часть свободного времени
проводили вместе, и нам никогда не было скучно друг с другом. Я был рад судьбе,
что лето в том году я проводил вместе с такой красивой и весёлой девушкой, как Аня.
Как-то Аня заявила:
— Моя бабушка сказала, что уже должна
созреть земляника в лесу. Ты знаешь места, где она растёт?
— Знаю, — ответил я. – Я каждое лето, в это
время, хожу в лес и собираю землянику.
— Давай, вместе сходим? – Предложила Аня.
Я не был против. Мы договорились пойти на
следующий день, как только сделаем все дела. Тогда я не знал, что нового привнесёт
в наши отношения поход за земляникой, и с какой новой стороны раскроется Аня.
IV
В тот день мы сначала переделали утренние
дела, позавтракали и встретились на улице. Аня выбежала в новом наряде: на ней
был лёгкий нежно-фиолетового цвета сарафан. Он оголял её красивые плечики и
половину спины, обтягивал тело чуть выше пояса и свободно спадал до средины
икр, прикрывая колени девушки. Из обуви Аня выбрала такого же цвета кросовки с
завышенными бортами. Её огненно-рыжые волосы были распущены и волновались под
дуновением ветерка. В целом, Аня была одета не для похода в лес. Я ещё подумал,
что её закусают камары: уж слишком её тело было открыто для этих назойливых
насекомых. Но, я ничего не сказал, а только попросил оставить литровый бидон. Я
взял с собой корзину среднего размера, её было более чем достаточно на двоих.
— Тогда,
корзину будешь сам нести. — Сказала Аня и скрылась за калиткой. Вскоре она
снова появилась, и мы отправились в лес.
Лес располагался на противоположном берегу
реки, и нам пришлось пройти всю деревню, чтобы выйти к мостику, через который
мы переправились на противоположный берег и, пройдя пару километров, оказались
в лесу. Если на открытой местности солнце уже пекло, то в лесу, под тенью
деревьев, было не жарко и свежо.
— А ты точно
знаешь, где искать землянику? – спрашивала Аня, пока мы шли между деревьями,
подминая зелёную траву и сухие тонкие ветки, которые под нашей тяжестью звонко
хрустели.
— Знаю, —
ответил я.
— Там много
ягод?
— Много.
— На корзину
хватит?
— Думаю, что
хватит. Ещё останется.
Аня шла лёгкой
походкой, радовалась природе, наслаждалась здоровым лесным воздухом. Её
интересовало всё: как называется это дерево, а что это за такой прелестный
цветок, водятся ли в лесу зайцы и медведи. Увидев взлетевшую ввысь по дереву белку,
Аня звонко закричала, показывая мне пальцем, куда поднялась белка. Наконец, мы
дошли до моей поляны, на которой я каждый год собирал землянику. Даже изделека
были заметны под листьями сочно красные точечки, разбросанные по всей широкой
светлой поляне.
— Мы пришли, — сказал я.
— Это и есть
земляника? – спросила Аня.
— Она самая. –
Ответил я, и Аня с восторженным возгласом оторвалась от меня и, семеня ногами,
побежала вперёд к поляне. Её волосы колыхались в разные стороны, а подол
сарафана то складывался множеством складок, то распрамлялся и вновь, по мере
бега, собирался в складки. Мне интересно было наблюдать за девушкой. Не столько
за ней и её бегом, сколько за её реакцией, полной неподдельной искренности,
воодушевления и радости.
Аня подбежала к
краю поляны, приподняла рукой листья земляники и закричала:
— Дима! Здесь
столько ягод! Ой, сколько их много! – Сорвав несколько ягодок, тут же отправила
их в рот. – Какие они вкусные! Сладкие! Вот, это да! Неси скорей корзину!
Чтобы собрать
полную корзину ягод, мы потратили часа два. Солнце стояло в зените и нещадно
припекало открытую поляну. Становилось жарко. Вокруг летали, жужжали мухи,
оводы и разные насекомые, ужасно докучавшие мне. Удивительно, но Аню ни комары,
когда мы шли по лесу, ни оводы и мухи, кружившие над нами на поляне, не
трогали. Я же постоянно отмахивался от них, даже отломил ветку, чтобы легче
было отгонять назойливых насекомых.
Собрав корзину
ягод, мы покинули поляну и направились домой. В тени леса стало легче. Солнце
не жарило, воздух снова посвежел, но на смену оводам налетели комары. Однако,
Аню и сейчас они не трогали. Она также весело шагала, от удовольствия пела
песни, что-то мне рассказывала, но я, измучнный насекомыми, не слушал её.
Почему они не докучают Ане? Заинтересованый этим несправедливым фактом, я
спросил девушку. Аня ответила, что она использовала специальный крем от комаров
и всяких кусачих насекомых, который ей дала мама.
— Почему ты не
сказал, что у тебя нет крема? – спросила Аня. – Я бы дала тебе, и ты не мучился
бы.
Но, откуда мне
было знать, что есть такой крем. Я никогда подобными мазями не пользовался, и
мучился от укусов противных насекомых.
Мы сбились с
пути и вышли к реке далеко в стороне от мостика, ещё дальше от деревни. Здесь
берег был достаточно крут, только в одном месте мы увидели небольшую удобную
для спуска к воде площадку, а вдалеке от неё по берегу растилался лес. Аня
предложила немного отдохнуть, а потом идти к мостику. Я согласился.
Мы спустились
на площадку, уселись на траву, и Аня сказала:
— Жарко.
Правда?
— Да, — отвечал
я, — середина лета уж. Натупает июль. Будет ещё жарче.
— Искупаться бы
сейчас, — заявила Аня.
— Искупайся, —
предложил я, хотя сам был не прочь залесть в воду, охладиться и избавиться от
зуда после укусов комаров, но, к сожалению, я не подумал о том, что можно будет
искупаться в реке, а потому не надел плавки.
— Искупалась
бы, — сказала Аня, — но, я без купальника. – И Аня встала и подошла к воде.
Сняла кроссовки и босыми ногами ступила в воду.
— Ой, как
приятно! – проговорила она. – Дима, иди сюда. Попробуй. Знаешь, как приятно
босиком по воде ходить!
Я тоже встал,
скинул полуботинки и подошёл к Ане, ступив босыми ногами в воду. Ощущение жары
несколько спало, но ненадолго. Мы прошлись по воде, чуть отошли от берега, что
Ане пришлось приподнять подол сарафана, а мне засучить брюки.
— Вода тёплая,
приятная, — сказала Аня. – Жаль, что не подумала о купальнике.
— Так, можно голышом,
— неожиданно для себя предложил я Ане.
Аня
многозначительно взглянула на меня.
— Ага, чтобы ты
подсматривал?
— Зачем? –
спросил я. – Отвернусь. Не мальчик уже!
Аня будто не
обратила внимания на мои последние слова, а вышла на берег, остановилась, о
чём-то подумала и спросила:
— Ты, правда,
не будешь подсматривать?
— Нет. Не буду.
— Точно?
— Точно.
— Поклянись!
— Что, землю
съесть?
— Зачем землю
есть? Просто скажи: «Клянусь».
— Клянусь, —
ответил я.
— Отойди туда.
— Показала мне рукой Аня место, где я должен находиться.
Я сделал пять
шагов и отошёл на край площадки, подальше от воды.
— Отвернись и
не подсматривай, — сказала Аня, — ты поклялся.
— Да. — Подтвердил
я и уселся на бугорок спиной к Ане.
И моё
воображение заиграло. Я стал представлять, как девушка подхватывает руками
подол сарафана и снимает его через голову, что я не раз наблюдал за девчатами
на пляже. Только тогда из-под платьев появлялись разных фасонов и цветов купальники,
а тут купальника не было, только трусики и лифчик. Не скрою, у меня появилось
жгучее желание повернуть голову и, хоть одним глазком, взглянуть. Каждый парень
в моём возрасте понял бы меня, но я поклялся не смотреть, а потому сдерживал
себя. И не дай Бог, рассказать своим друзьям об этом случае, не дай Бог,
сказать им, что я им не воспользовался, ребята засмеяли бы меня. Когда я стал
представлять, как Аня снимает лифчик и трусики, тут моё сердце не на шутку взволновалось
и часто застучало. Чтобы отвлечься, я начал вспоминать о том, о чём прочитал
вчера из истории Великого княжества литовского. С трудом, но я переключил своё
внимание от Ани на Витовта: по крайней мере, он боролся за власть и воевал с
Московским княжеством. Я услышал, как Аня с визгом бросилась в воду, и совсем
успокоился. Прошли, наверно, минут десять, когда Аня крикнула:
— Дима! Можешь оборачиваться!
Я развернулся,
но не покинул своё удобное для отдыха место. Аня была в воде, поверх которой
виднелись только её голова и сверкающие на солнце рыжие волосы. На берегу были
аккуратно сложены сарафан, лифчик и трусики, рядом стояли кроссовки, из которых
выглядывали белые носочки.
— Дима! – снова
крикнула Аня. – Вода – прелесть! Так здорово! – И она отплыла ещё чуть дальше
от берега. Затем она развернулась и подплыла ближе, нащупала дно и встала на
ноги.
— Дима, — снова
позвала Аня, — зря ты не купаешься. Знаешь, как хорошо! Искупайся! Легче
станет!
— Я утром уже
купался, — ответил я.
— Так, это
утром было, — парировала Аня, — а сейчас уже день. Давай, раздевайся и прыгай в
воду! Я отвернусь. – И Аня повернулась ко мне спиной, сложила руки уточкой и
нырнула в воду. Проплыв немного под водой, она вновь показалась над
поверхностью, чуть проплыла дальше, остановилась и, не оборачиваясь ко мне,
спросила: — Ты уже!?
Конечно же, я
очень хотел поплавать в реке, но на мне были обыкновенные семейные трусы, и я
не хотел показываться в них перед девушкой. Это, когда мне было лет десять,
тогда мы с ребятами купались в этих трусах, которые намокали и прилипали к
телу, с них стекала вода, особенно смешно было, как она стекала с выпяченного
срамного места, а мы не обращали на это внимание и совершенно никого не стеснялись.
Но, мне уже шёл шестнадцатый год, и я стыдился своих трусов, а без них – тем
более. И вообще, я никогда не раздевался перед женщинами, как и женщины никогда
не раздевались в моём присутствии. Я был не целованным мальчиком. Конечно, мне
нравились девушки. Например, Света, моя одноклассница. Но, я страшно боялся
даже подойти к ней. Мне казалось, что если приглашу её в кино, то она просто
рассмеётся мне в глаза. Ни с одной девушкой я не встречался, ни одну не
приглашал на свидание, разве может быть, в таком случае, речь о поцелуях.
Впервые я поцеловался с Аней, когда мы были на сеновале, и я рассказывал ей,
по-моему, о княгине Ольге. Ане так понравился мой рассказ, что она сначала
поцеловала меня в щёку, а потом подставила свои губки. Я неумело поцеловал их,
и Аня, поняв, что я ни разу не целовался с девочками, тактично не акцентировала
на этом внимание, а только попросила меня, как держаться, чтобы поцелуй был
сладким. Когда я выполнил просьбу Ани, то поцелуй, на самом деле получился даже
не сладким, а я бы назвал его медовым. От волос и тела девушки веял
бежествественный запах, он манил и волновал меня, привлекал, и мне хотелось
целоваться с Аней бесконечно. Когда мы снова оказывались на сеновале, то перед
тем, как начать рассказ, я и Аня целовались, и не раз прерывали мой рассказ
поцелуями.
Прошло,
наверно, минут пять, пока я раздумывал, идти, или отказаться от купания. Аня не
выдержала и повернулась ко мне.
— Ты ещё сидишь
на своём камне!? – крикнула она. – Дима, давай! Я ещё раз отвернусь и, если ты
не будешь купаться, больше отворачиваться не буду. Как хочешь. Жарься на
солнце. – С некоторой обидой заявила Аня.
«А! Была не
была!». — Подумал я и, когда Аня отвернулась, быстро скинул с себя всю одежду, ещё
быстрее оказался в воде, но поплыл чуть в сторону от девушки. Вода была на
самом деле прекрасная. Она тут же освежила меня, смыла с меня пот и облегчила
зуд от укусов комаров, о которых я быстро забыл.
Я плыл дальше
от берега, весь сосредоточившись на плавании, как с ужасом заметил, что Аня
подплывает ко мне. Плавала Аня хорошо, можно сказать, по-мастерски. Её движения
были слаженными и лёгкими, и её тело, скрытое в воде, быстро приближалось ко мне.
— Где ты так
хорошо научилась плавать? – спросил я, когда Аня оказалась рядом и
остановилась. В этом месте дно не прочувствовалось, поэтому мы часто работали
руками и ногами, чтобы удержаться на поверхности воды.
– У нас, в посольстве, — отвечала Аня, — есть
свой большой бассейн. Я говорила, что на Кубе очень жарко, и мы много времени
проводим у бассейна. У нас есть инструктор, который и научил меня плавать. Я
даже призовые места занимала на соревнованиях. Мы часто их проводим. – И
добавила, показав на противоположный берег рукой: — Хочешь, поплаваем на
перегонки. Кто быстрее до того берега доплывёт.
Я знал, что
проиграю эту гонку, но согласился. Аня плыла, как рыбка, уже через мгновение
она была далеко впереди меня, доплыла до берега, не совсем конечно, а только до
того места, где можно было уже достать дно. Она встала на ноги, вскинула вверх
руки, показав, что достигла условного финиша, и поплыла обратно ко мне. Я лишь
только достиг середины реки, когда Аня уже была рядом.
— Поздравляю, —
сказал я, — ты выиграла. – А сам еле дышал, задыхаясь от усталости.
— Спасибо, —
скромно ответила Аня. – Давай отдохнём. Ложись на спину. Вот так. Руки и ноги
расставь шире и набери воздуха. Немного отдохнём и поплывём к нашему берегу.
Мы ещё немного поплавали, и пора было
выходить из воды. Вот, тут и возникла загвоздка. Кто первый будет выходить? Я
предложил Ане идти первой, а, когда она оденется, даст мне об этом знать,
отвернётся, и выйду я. Аня предложила мне первому выходить из воды. Мы начали
спорить, и Аня, неожиданно прервав спор, взяла меня за руку и повела за собой.
Я ничего не соображал. Как агнец, который, повинуясь воле поводыря, смиренно
идёт к жертвенному камню, так и я шёл за Аней и у меня даже не был сил
сопротивляться – настолько я был ошарашен решительностью девушки. Шёл, опустив
глаза вниз, не видя ничего под собой. Я даже подскользнулся на берегу и чуть не
упал. Только благодаря Ане, крепко державшей меня за руку, я не соскользнул в снова
в воду.
Аня, как ни в чём
не бывало, приказала, чтобы я стал к ней спиной, и сама сделала то же самое.
— Обсохнем
немного, — сказала она, — а потом будем одеваться.
Так мы
простояли минут пять, и Аня, чтобы разрядить обстановку, спросила:
— Правда,
хорошо покупались?
— Да, —
промычал я.
— Красиво
здесь, — продолжала она, — и никого нет. Давай, будем сюда приходить купаться.
Чего ты молчишь? Ответь что-нибудь.
— Согласен, —
еле проворочал я присохшим к нёбу языком.
Немного
обсохнув, мы начали собираться. Не огладываясь на Аню, я добрёл до своего места
около кочки и торопливо стал одеваться. Кое-как натянул трусы, и быстро, чтобы
Аня не увидела их, стал натягивать брюки, штанины которых, как нарочно, не
пропускали мои ноги. Только, когда я с трудом натянул брюки, тогда я начал
успокаиваться. Рубашку я уже одевал спокойно, руки легко входили в рукава и не
за что не цеплялись. Аня была одета и стояла ко мне спиной. Я сказал, что уже
почти одет, только тогда Аня повернулась ко мне.
Я взял корзину
с ягодами, которые уже под собственным весом стали выделять сок, тонкой
струйкой показывшийся между прутьями. Аня решила мне помочь и взяла ручку
корзины с другой стороны. Так мы шли и молчали, оба под впечатлением от
купания. Показался мостик, и Аня, наконец, сказала:
— У меня в
первый раз такое…
— Что? –
спросил я.
— То, что было.
Я первый раз, с тобой, купалась голой. Раньше такого у меня не было.
— У меня тоже
такое впервые.
— А, правда,
здорово! – улыбнулась Аня. – И, ведь, ничего особенного. А то жара нас совсем
измучила бы.
— Ну, да.
Ничего особенного. Хорошо, что никого не было.
— Ты же сам
рассказывал, что римляне купались в своих термах вместе. И женщины, и мужчины.
— Да. В те
времена так было принято. Правда, императоры всё-таки издавали указы о
раздельном купании мужчин и женщин. Только эти указы не исполнялись.
— И в русских
банях раньше тоже все вместе мылись.
— Было такое.
Только не совсем так, — уточнил я.
— Но было?
— Было.
— Теперь мы
будем купаться так, если купальники забудем.
Но, больше мы
никогда не забывали брать с собой плавки и купальник.
Наступил июль.
Самый жаркий месяц. Дни я проводил, как обычно, помогая бабушке, читая книги,
встречаясь с Аней. Если говорить на чистоту, то с Аней мы и не расставались. С
утра и до вечера мы были вместе. Аня, по моему примеру, каждое утро ходила со
мной на реку. Искупавшись, мы принимались за утреннюю работу, помогая своим
бабушкам ухаживать за огородом. Работы было много. Надо было полоть грядки,
собирать колорадских жуков с картофеля, окучивать, поливать, да и по дому было
достаточно дел. Я даже самостоятельно ремонтировал крышу, которая стала давать
течь, обнаруженную во время дождя. У бабушки был небольшой запас шифера, и я
поменял один лист, который дал трещину. Я был горд собой, потому что эту работу
выполнял впервые и сумел её сделать. Бабушка благодарила меня, приговаривая,
что, если бы не я, то пришлось бы звать пьяного дядю Колю. Она похвасталась
бабе Вере, и та попросила её, чтобы я перекрыл рубероидом крышу её сарая. Как
моя бабушка ни старалась отговорить соседку, как не предлагала, чтобы она
пригласила тракториста Колю, но та настаивала на своём, говоря, что пьяный
Колька не столько сделает, сколько выпьет её самогона. Я слышал их перепалку и,
чтобы спор не превратился в ссору, вмешался в их разговор и предложил свою
помощь.
Крышу сарая я
перекрывал вместе с Аней. Она с воодушевлением взялась мне помогать. Сначала мы
содрали старый рубероид, который во многих местах был в дырах, кое-как
залатанных кусками рубероида, фанерой и металлическими листами. Работалось нам
весело. Вообще, всё, что не делалось вместе с Аней, всё было весело. Такая она
девчонка. Её азарт передавался мне, и вместе мы за день перекрыли крышу. Баба
Вера, держа во рту сигару, предложила выпить мне стаканчик самогона. Она это
сделала по привычке, как поступала, когда благодарила дядю Колю. Я отказался, и
баба Вера, назвав себя старой дурой, ивинилась.
— Не за что
извиняться, баба Вера, — успокаивал я её, — ничего не надо. Я же по-соседски
помог вам.
Подошла моя
бабушка. Она услышала наш разговор и вступила в него.
— Как это,
ничего не надо. Верка, отдашь мешок картошки.
— Ишь, чего ты
захотела, — возмутилась баба Вера, выпуская сигарный дым изо рта. – Мешок
картошки! Скажешь тоже.
— А что! Зря Дима
работал!?
— Тогда я бы
Кольку попросила. Я бы парочкой стаканами самогона расплатилась. А тут, целый
мешок картошки! Сумасшедшая ты, Инка!
Мы с Аней не
стали слушать продолжение перепалки, а ушли на реку искупаться и покататься на
лодке, которую нам любезно одолжил для речных прогулок дед Пал Палыч с условием,
что мы после катания будем крепко привязывать лодку к колышку, вбитому в берег.
Наступила пора
сенокоса. Это было время, когда дядя Коля много зарабатывал. Он не только
всегда имел лишнюю бутылочку с самогоном, но и деньги, которые ему платили
жители деревни. Пьяное состояние было для дяди Коли естественным. Он не мог
работать на трезвую голову. Как сам говорил, если не выпьет, хотя бы стаканчик,
то у него и руки трясутся, и глаз не видит. Он цеплял к трактору сенокосилку,
выпивал стакан самогона, садился в трактор, заводил мотор и начинал работать. В
кабине у него всегда лежала бутылка с зельем, и он периодически прикладывался к
нему. Остановится на краю поля, выскочит из трактора, забежит за дерево, потом
выпивает самогон и снова принимается за работу.
— Дайте мне
бутылку, и я день буду работать без отдыха. – Говорил дядя Коля. Так оно и
было. Он без устали косил, а мы собирали скошенную траву, аккуратно
раскладывали по полю, чтобы она просыхала на солнце. Через пару дней дядя Коля
цеплял к трактору прицеп и развозил траву по дворам, за что тоже имел свой
магарыч.
Мы с Аней тоже
принимали участие в работе. Вместе с ней я по-другому воспринимал время
сенокоса. Если раньше я выполнял эту работу, потому что надо было помочь
бабушке, то в это лето сенокос был одним из самым приятных занятий, потому что
рядом была эта весёлая красивая девушка. Я даже не чувствовал усталости, а,
напротив, работал с наслаждением. Как всё меняется, когда рядом есть человек,
который тебе нравится!
Вечерами мы с
Аней либо сидели на крылечке, либо гуляли по берегу реки, либо катались в
лодке. Мы вели разные разговоры, шутили, смеялись, целовались и обнимались.
С наступлением
утра я будил Аню, мы бежали на реку купаться, потом поливали огород. В общем,
всё шло, как обычно, пока в середине июля не приехала её двоюродная сестра.
—
Представляешь, Дима, мы не виделись с ней лет десять! А теперь мы будем вместе
целых две недели! – Говорила мне Аня.
Рита,
двоюродная сестра Ани, жила с родителями в другом городе, очень далеко на
востоке страны. В отличие от Ани, она была шатенкой, в остальном, они были
похожи: одинакового роста, одинакового возраста. Рита была тоже, как и Аня,
симпатичной и весёлой девушкой. Только её совершенно не интересовала история.
Как-то Аня
пригласила
её ко мне на сеновал, и, когда я начал рассказ про Галлу Плацидию, Рита слушала
меня из-за уважения, но интереса к рассказу в её глазах не просматривалось. Я
не закончил рассказ и на половине, потому что, когда тебя не слушают, или
делают вид, то не интересно рассказывать, и я предложил девчатам покататься на
лодке, что Ритой было воспринято с воодушевлением.
Также мы вместе
ходили в лес за ягодами, вместе купались в реке, вместе помогали своим
бабушкам. Однако, с каждым днём я всё реже встречался с Аней. Только утром,
когда мы втроём купались в реке, и вечером, перед сном, Аня выбегала на
крыльцо. Мы минут пятнадцать уделяли друг другу внимание, целовались,
обнимались и расходились по домам. Как-то в один из таких вечеров Аня сказала
мне:
— Димочка, не
обижайся на меня. Я не забываю о тебе и тоже скучаю. Но ты пойми, мы с Ритой не
виделись очень давно, и нам хочется наговориться…
Я понимал, хотя
немножко ревновал Аню к Рите.
Заканчивался июль. Ане и Рите пора было
уезжать из деревни. У Ани был билет на самолёт, чтобы лететь к своим родителям
на Кубу. Из-за строгости правил пересечения границы, вылет было невозможно
отложить на более позднее время. Последний день пребывания в гостях у бабы
Веры, Аня провела со мной. Мы чаще, чем это было, оставались наедине, а вечер и
половину ночи были вместе. Я воспользовался лодкой, усадил в неё Аню, и мы
уплыли далеко по реке. Тут мы были одни, нам никто не мешал, и мы полностью
посвятили время друг другу. Мы признавалсиь друг другу в любви, обещали никогда
друг друга не забывать, вспоминали, какие прекрасные дни мы провели вместе,
даже вспомнили, как купались тогда, когда ходили собирать землянику.
— А мы, ведь,
так больше и не забывали свои купальники, — смеясь говорила Аня.
— Не забывали,
— подтвердил я.
— Всё было
замечательно, Дима. Я никогда не забуду это лето. А ты на следующее лето
приедешь к бабе Инне?
— Да. Но, это
будет в последний раз. Потом я закончу школу и буду поступать в институт.
— Слушай, Дима,
— прервала меня Аня, — а, давай, в следующее лето снова встретимся. Я приеду.
Примерно, в это же время. И мы снова будем вместе.
— Давай, — с
радостью согласился я.
— Целый год
ждать! Ты не забудешь меня? Встретишь другую девушку, а меня даже не вспомнишь.
— Нет, не
забуду. Я буду ждать тебя.
— И я буду
ждать. Скорее бы год прошёл…
Вернулись мы с
речной прогулки заполночь. Я крепко привязал лодку, проводил Аню, обнял её, мы
поцеловались и попращались.
На следующий
день Аня и Рита уехали.
Ещё две недели
я жил у бабушки. Дни проходили скучно, были очень грустно без Ани. Моё душевное
состояние не осталось незамеченным бабушкой. Она ничего мне не говорила, но
тяжело вздыхала, когда видела, как я мучаюсь без Ани. Кое-как я прожил эти две
недели, а потом меня сменил папа. Они с мамой взяли отпуск, папа приехал к
бабушке, а я уехал домой. Надо было готовиться к новому предпоследнему учебному
году. Иногда мама уезжала в деревню к бабушке, чтобы помочь папе собирать
урожай. В сентябре мы всей семьёй в выходные дни копали картофель. Урожай в том
году был средний, но нам на всю зиму хватило и овощей, и фруктов и картошки.
Я написал Ане
два письма, но, к сожалению, не получил на них ответ. Или они не дошли до
адресата, или Аня просто не захотела отвечать. Ещё полгода я переживал
расставание с Аней, потом успокоился и уже не думал о ней так часто, как
раньше, и постепенно я вспоминал о ней изредка.
Следующее лето
я снова проводил у бабушки, но Аня не приехала.
VI
Прошло шесть
лет. Я учился на пятом курсе политехнического института, на базе которого
проводился слёт студентов нашего города. Сначала было торжественное заседание,
и я, войдя в актовый зал, занял место, открыл книгу и начал читать. Хотя я учился
в политехе, но интерес к истории не потерял. Я увлёкся чтением, когда на рядом
свободное кресло села девушка. Она положила руку на моё плечо и звонко
крикнула:
— Дима, привет!
Это была Аня.
Те же огненно-рыжие волосы, те же веснушки, та же улыбка и те же озорные и
весёлые глаза. Аня заметно повзрослела, стала ещё краше и привлекательнее.
Оказывается, она училась на пятом курсе медицинского института нашего города.
Мне показалось странным, почему мы за пять лет не встретились, ведь, мы,
студенты разных институтов, часто общались между собой. Ответ был прост.
Сначала Аня училась в другом городе. Закончился контракт работы её родителей на
Кубе, и они переехали в наш город, когда Аня перешла на пятый курс института, и
её родители перевели её в медицинский институт нашего города. Не прошло года,
как Аня перехала, и мы встретились.
И тридцать лет не
расстаёмся.
Но, это – другая
история.
Суббота, 14 сентября, 2019 (3 года назад) | 
Добавить в закладки |
136
|
Ризо Ахмад. Начало.
Неправильная оценка
Мама у нас была строгая и у меня и моих сестренок ежевечерне проверяла дневники и тетради, а потом садилась с нами делать домашние уроки. Что тут скажешь – мама сама была учительницей. У-уф, не продохнешь!.. Хотя я учился неплохо, можно сказать, даже очень хорошо. Был круглым отличником.
С папой было гораздо легче, он был добрая душа, раздавал деньги, какие не попросишь, привозил из гастролей (он был директор нашего единственного в городе театра) разные нам всем вкусности и подарки, а насчет нашей учебы мог только спросить:
— Ты где учишься, парень, в каком классе?
— В четвертом, папа, я вам вчера уже говорил, когда вы мне рубль давали.
— Подожди, а почему рубль, положено же 20 копеек, не так ли, молодой человек? – и не выслушивал никакого ответа, весь был в мыслях о своей сцене и великих героях. — Ну раз уже рубли берешь, значит уже совсем большой стал, пора женить…
Мама тщательно следила и за нашей формой и нижним бельем, сама стригла нам ногти, купала поочередно всех нас, пока мы были маленькие и не знали, что надо стесняться, в большущем железном корыте, где всегда замачивалось перед стиркой всякое белье. Сестренок моих она купала по-моему аж до 10 класса, а меня, когда я наотрез отказался от ее услуг, по-моему это случилось, когда я учился в 1 классе, отправляла каждое воскресенье ранним утром вместе с отцом в баню на Токи Саррафон. Там, в той бане отец встречался со своими друзьями – приятелями, и пока они за крепким горячим зеленым чаем, а чуть не спеша – и за коньяком, говорили о политике, футболе и хорошеньких женщинах, я вовсю плескался, смешивал горячую и холодную воду, бегал, на умиление всем – голенький ангел, из одной банной комнаты в другие, удивляясь, почему это комнаты эти без всяких дверей, а одна холодная, другая горячая, третья совсем жаркая, и вослед только и слышал от отца:
— Осторожнее, чертяка, сыночек, поскользнешься — упадешь!
Но самое главное, из-за чего я всегда с огромным удовольствием шел с оцом в ту баню, несмотря на воскресное раннее утро, когда сам бог велел поспать до самого обеда, совершалось после бани. Мы выходили из нее, совершенно распаренные и красные, и сразу заходили в кондитерскую. Здесь папу тоже знали и сразу сажали нас за столик и, даже не спрашивая, приносили ему 2 бутылки припасенного лично для него хорошего пива, а мне большой стакан какао, 2 пирожных, одно обязательно заварное, а другое трубочка, и еще три сладких коржика для сестренок.
Дома мама быстро возвращала нас на землю:
— Чего так долго, обеденное время уже. Я уже измучилась – не случилось ли чего? И не приближайтесь ко мне, от вас пахнет пивом. А ты давай, садись за уроки, как сделаешь – тогда и сядем обедать.
— Нет у меня домашних уроков, мама, не задают нам на воскресенье, сами же знаете, а еще спрашиваете.
— А-а, ну да! Тогда садись и помоги сестренкам, у них задачка не выходит. Помоги давай, не артачься, ты поумнее их будешь, а мне недосуг, мне за кастрюлей с обедом последить, а то выльется…
Сестренки, конечно, как мама вышла на кухню, получали каждая по подзатыльнику от меня, пока я за них решал задачку и удивлялся их тупости, а потом успокаивал себя – девчонки, что с них возьмешь…
Но когда папа в воскресные дни отсутствовал, мама загоняла меня в так и недостроенную нашу домашнюю баню, где меня ждали в ведрах холодная вода и кипяток, ножницы, жестяная большая кружка, новое еще в пачке мыло и мочалка. Закрыв меня на засов, мама кричала оттуда:
— Пока мыло не станет половинкой, не выходи, понял, такой – сякой, проверю. И постриги там, небось оброс, как дед мороз.
Причем тут дед мороз, я не знал, он ведь был хороший и вплоть до студенческих времен, тогда я уже был разлучен с родным домом, приносил мне хорошие подарки, а однажды велосипед “Урал”, настоящий мужской, не девичий какой, а в другой раз – настоящий фотоаппарат “Зенит”.
Из-за этих коржиков и пирожных всё тогда и началось, скандал был вселенского масштаба. Но всё расскажу по порядку.
Однажды в воскресное утро я полетел в родительскую спальню:
— Мама, сегодня воскресенье, папа обещал еще вчера вернуться.
— Нет, не приехал, сам видишь, ложись ко мне, поспи.
— Не буду я к вам, вы целоваться лезете, а когда приедет?
— Не знаю, ой, оставь, дай еще поспать немножко, не звонил пока…
А утром за завтраком:
— Знаю, зачем спрашивал, вот завтра получи две пятерки, принесу тебе два коржика и два пирожных.
— Вы мне и так должны мама!
— Как, когда?
— А за четверть?
— Так ведь папа тебе дал 10 рублей, объедайся мороженым, сколько захочешь, еще сказал. А ты мороженое никому не купил, бросил в копилку свою, сказал еще – миллионером теперь буду.
— То папа, а вы?
— Так ведь я его надоумила!
— Ладно, вас не переубедишь, вы всегда правы. А заварные принесете?
— Ну да!
— А эти, дочки ваши, будут у меня канючить.
— Что за антагонизм, они сестренки твои. Ладно и им принесу.
— Ага, я трудись, зарабатывай, а им за что? Нечестно это!
— Ну тогда дашь из того, что тебе принесу.
— Ладно, и им несите, обжорам…
Ну а следующий день, это был понедельник, оказался самым ужасным в моей той жизни, но потом превратился, перешел в самую прекрасную ночь. По физике на первом же уроке я легко получил пятерку, но потом меня не спрашивали, да я и сам не хотел, уповал на математику. И вот последний, шестой урок, математика. Елизавета Ефимовна объявила контрольную – пятиминутку, тут же проверила листочки и… к моему ужасу поставила мне четверку, даже не спросив, хочу ли я ее. Может не сомневалась, что я буду согласен. Я ведь у нее был круглый отличник, так что одна или две-три четверки не меняли общей картины. Но я был не согласен, сегодня не согласен! Лучше бы она ничего не ставила!
Лучше бы я с одной пятеркой по физике пришел домой! Что делать? Ладно мама посмеется надо мной и всё равно выдаст мне любимых моих мне на стол. Но сестренки, эти вреднюги, начнут смеяться, дразнить меня, что не заслужил, этого же не вытерпишь! Что же делать?
Мимо моего пути в школу и из нее домой пролегает стадион “Спартак”, а там пустырей навалом. Я пошел туда, сел на пенек, открыл ранец, достал дневник и как мог переправил четверку на пятерку.
Дома, заикаясь и бледнея от ужаса, я заявил маме, что это сама Елизавета Ефимовна переправила мне оценку. Откуда я мог предполагать, что мама сразу схватится за телефонную трубку:
— Здравствуйте, Елизавета Ефимовна, вы уже дома, как хорошо! Я мама Исмаила Ахмедова. Извините за беспокойство, вы ему сегодня четверку или пятерку поставили. Да нет, он просто заявляет… Так пятерку! Ну спасибо большое, извините, извините, большое спасибо, спасибо большое, до свидания, желаю всех благ, до свидания!
Но я тут уж не сдержался, нервы были на пределе, заревел, как маленький ребенок:
— Мама, мама, там четверка, я ее на стадионе на пятерку, мама!
Я выбежал за ворота на улицу, залетел к соседям в их открытые ворота, тогда ворота ни у кого никогда не закрывались. Я знал, куда лечу, подлетел к дереву, которое очень любил, потому что оно давало мне всегда самые вкусные на свете дулона – боярки, и залетел на него. Сейчас там боярок совсем еще не было, но листья зеленые скрыли меня всего – снизу не заметишь, что я там. И никто не мог увидеть меня за густой кроной.
Я устроился поудобнее на самой высокой и крепкой ветке и решил здесь остаться навсегда, пока не умру от голода. А пока плакал от жалости к себе, ведь скоро предстояла мне смерть, и я предствлял, как меня несут в открытом гробу, а вокруг миллион народу и все-все плачут, а мама с папой совсем уж потерялись рассудком.
Наступил вечер, наступили сумерки, а потом пришла темень, я устроился поудобнее, чтобы поспать и не свалиться, смерть ведь пока не пришла. Из нашего дома начали кричать – звать меня, я упорно не отзывался, но уже скулил, оплакивая себя.
И только старший брат мой Рустам, он был гораздо старше меня на целых пять лет, поэтому мы были не дружны, у него были свои приятели – друзья, у меня свои, но только он мог знать, где я сейчас: когда мы играли в прятки, я вечно забирался на это свое любимое дерево. Он и пришел и постоял немного подо мною, прислушиваясь, здесь ли я. Я же, чтобы он не сомневался, поерзал — поскулил так, чтобы ему было слышно. Тогда он и сказал тихо – тихо так:
— Иска, слазь, мама там плачет…
Эти слова его о том, что мама плачет, убедили меня, я покорно слез и отдался ему в плен, теперь он крепко держал меня за руку, как будто я захочу сорваться и опять убежать, а я вовсе не хотел этого, я хотел к маме. А он даже подзатыльника мне не дал, к чему всегда был горазд, может быть забыл из-за величия момента.
Дома мама расцеловала меня и долго прижимала меня к груди, у нее появились слезы и сестренки, увидев, как слезы у нее капают, тоже стали реветь и побежали к нам и обняли нас со всех сторон:
— Я же люблю тебя, дурачок. И не из-за пятерок, а потому что ты самый честный, самый чистый…
На столе в тарелке лежали мои любимые и я начал их есть по настоятельной маминой и сестренок просьбе. Но они показались мне совсем невкусными. Может быть из-за соленых слез, которые я глотал вместе с пирожными и грудными всхлипами.
Ночью я спал вместе с мамой, прижавшись головой к ее губам и носу.
Сладенькая
Моя тетя, мамина старшая сестра, всю жизнь проработала в горкоме партии секретаршей первых секретарей горкома. Ее уважали в нашем маленьком городе, всё-таки особа, приближенная к элите. Часто хотели через нее прокрутить какую аферу или просто войти в доверие к первому лицу, но она была для всех твердый утес, что не перепрыгнешь — не обойдешь. Поэтому за преданность и ненавязчивость первые секретари ее любили. А уж за вовремя подготовленные отчеты, доклады и докладные как уважали. Уж она-то могла добиться желаемого от любого отдела точно и в срок. А когда первый отсутствовал, она становилась первой и тут уже становилась страшнее урагана, страшнее бури: то эту бумагу приготовьте, завтра будет рассматриваться, то отчет выдайте, то меропрятие проведите, хозяин говорил, и вообще, надо соответствовать.
А с нею первые секретари жили хорошо, поэтому любили ее. А называли Сладенькой, потому что она жалела их и знала — чувствовала вплоть до минуты, когда занести в кабинет чай – кофе – бутерброды, кого пустить, а кого нет, как доложить, как устранить начинающуюся головную боль, насморк, кашель или грипп. Ее ценили, ей доверяли тайны и советовались о сокровенном, что даже и жене не скажешь, потому что во всех жизненных и бытовых вопросах она была прекрасной советчицей, а для других она была могила.
При этом она держала себя весьма скромно, никак не стремилась выделиться, да и сама не была красавицей, ни лица, ни бюста, ни ножек и вообще была страшненькой, да к тому же косила одним глазом и была полной дамой. Но это был великий плюс для тех первых секретарей, кто делал карьеру, пусть все думают — первый заботится только о работе, ему не до красивых женщин и всяких шуры — муры.
И еще одно замечательное свойство было у нее. Она вливалась в образ мыслей и переживаний первого так, что начинала думать и чувствовать так, как это представлял себе ее нынешний хозяин, начинала говорить с теми же интонациями, что были у него, а содержание ее бесед со всеми было полностью посвящено генеральному направлению его рассуждений, проблемам в связи с этой генеральной линии и желаемым результатам. Когда первым пришел Каромат Алиевич, она со всеми и даже с мужем, человеком всего боящимся, тишайшим и во всем ей подчиняющимся, могла говорить только о хлопке:
— Помилуйте, что это случилось с Лондонской хлопковой биржей?! Ужас, ужас, какой тариф, какой тариф! Надо бы побыстрее, побыстрее всё собрать, хотя бы вторым сортом, иначе в Ташкенте по головке не погладят… – и всякое такое о нем, о белом золоте…
Затем пришел Назокат Буриевич, он был по первой профессии строитель дорог, и она стала говорить только о дорогах:
— У нас в городе нет правильного дорожного надзора и от этого много аварий и других ситуаций. Трубопроводы под дорожным асфальтом уложены неправильно, отсюда постоянно прорывает то канализацию, то горячую и холодную воду. А дорога – это вам живой организм, не будешь следить – коммуникации, логистика – всё сразу порушится. Рапортуют все, то да сё, а ведь о здоровье дорог надо судить по самим дорогам. А грязи сколько, мусора везде. Что же получается, кричим-орем, а хоть бы кто встал спозоранку да подмел свой кусочек на улице, освежил утренней водой. Глядишь, обрадуется человек от такой чистой улицы – дороги, супруге приятное сделает, а она за это ему ребеночка подарит, большая польза государству будет от такого . Всем хорошо, а отчего? Оттого, что дороги без дыр, тротуары чистые, вот!..
После того, как первым был избран Рузимат Солиевич, тетушка закудахтала о культуре и прогрессе искусства:
— Ну разве это искусство, разве это театр?! Это же пошло и непреходяще. А публика на эту пошлость и идет. Нет, надо поднимать культурный уровень. Иначе эдак мы скатимся до голода в своем развитии. Кто разрешил поставить “Ромео и Джульетту”? Ведь ей 14, а за это уголовная статья. “Отелло” мы разрешаем, куда ни шло, хоть и с нашими существенными оговорками и с необходимыми, понимаешь, ограничениями. А то он черный, она белая, зачем нам извращения, нам такие извращения не нужны. Мы не Европа, мы Азия, надо понимать менталитет нации, а нам присущ пуританизм. Это они там со своими геями сосуществуют, а мы не будем мириться – у нас на это тоже есть уголовная статья. Ну хорошо, я понимаю, но ты заткнись в тряпочку, не говори всем подряд, кроме врача, о своих болячках. Чего ж кричать, что ты гей или педофил. Будь человеком, двигайся молча – сойдешь за культурного, интеллигентного и образованного. Вот!..
Ей казалось, что она торгует хлопком и слышалось сладенькое в ее словах “биржа, цены, расценки, ассортимент, экспорт – импорт, дебет – кредит, сальдо, курс”, а по ночам ей снились вагоны и тюки с хлопком, вереницы эшелонов с хлопком, гулко идущие на запад и восток, а оттуда привозящие вагоны долларов, евро и фунтов. А потом сны сменялись на другие: дороги, везде дороги и не просто, а автобаны, красивые, широкие, с кафе и чайханами по обочинам, а повара в белых колпаках машут всем и зазывают: шашлык, шурпа, мастава, самса. И по дорогам важно идут тяжеленные асфальтоукладчики, грейдеры и катки. Они мешают движению, но все понимают, для чего это нужно. Или что она в театре смотрит балет. На танцующих надеты широкие, как у запорожцев шаровары, нельзя ведь показывать ножки – это вам не стриптиз, а классический балет. А вот она репетирует спектакль по собственной пьесе, попутно следя за поведением актеров, а потом плачет, плачет оттого, что ее не понимают, не чувствуют сокровенное, высокое чувство, не сопереживают, все такие пошлые, развратные. Только она, да первый секретарь – выше всех, чище, восторженнее и желаннее.
Но всё хорошее, как, впрочем, и всё плохое, когда-нибудь кончается. Очередной первый попросил ее на выход. Тем более, что и пенсионный срок ее наступил. Она возмутилась: 28 лет безупречной службы – это тебе что, отрыжка пьяного? Пыталась показать свою незаменимость и пару дней всё же выходила на работу, пока на третий день ее большой грудью своей не пустила на рабочее ее место высокая блондинка с ногтями в полметра и ногами от ушей …
Теперь тетушка совсем была одна, хоть рядом был ее муж, еще ничего не знающий о повороте в их судьбе, но уже отчаянно до слез сочувствующий ей и себе. Она быстро похудела и подурнела, на улицах с ней здоровались уже не так или вовсе не здоровались. По вечерам она сидела на террасе своего дома – гнездышка и ей была слышно, как из городского парка орала музыка новых времен. Оттуда же иногда доносился шум фейерверков, муж звал ее на улицу, оттуда было видно, как они взлетали, лопались и рассыпались на тысячи звездочек, блестящих и разноцветных. Иногда она делала ему одолжение и выходила к нему на улицу, радующемуся в сотню раз больше, оттого, что она нахонец, медленно, нехотя, с видимым упреком к нему на своем лицу, что потревожил, но соизволила выйти, но ничего уже не вызывало у нее никаких приятных чувств. Она была безучастна ко всему теперь, рано ложилась спать и поздно вставала с постели, а когда куда-то ходила, в основном на женские махаллинские посиделки, куда, кстати, раньше не ходила, считала фи – то есть ниже своего достоинства, то мужа перестала предупреждать, чтобы ему было больнее. В ее сердце появилась пустота и она теперь желала себе смерти, но без всякой боли, о чем она стала часто говорить мужу, лишь бы сделать ему больнее. Она вдруг поняла, что жизнь вокруг нее может двигаться совсем и без нее…
Но вот явился ей новый сон, что ее требуют обратно на работу. Она встала с постели впервые за многие раньше мужа, прибралась везде, впервые за многие дни сама, а не он, приготовила обоим завтрак, вызвала по телефону наемную на день женщину и совсем загоняла ту с чисткой окон и дверей, чисткой ковров и тюлей и уничтожением пауков и паутин, пылесосом по всем углам. Авось придут, а не прибрано…
И стала ждать.
Фотография
Отец рассказывал, как учился в школе. В школу он пошел поздно, в 10. А до того жили они с мамой и с еще двумя его младшими братишками далеко отсюда, в стране, называемой Персией, откуда и бежала его мама, прихватив и их. В первый же год в Бухаре маму убила пуля, прилетевшая неизвестно откуда, когда русские брали город, а она пошла туда купить хлеба. Но мама успела заполучить в кишлаке впритык к городу дом, ну не дом, конечно, а ветхий такой домишко, и отец десятилетний тогда, когда похоронили маму, стал там за старшего.
Но узбеки – люди добрые, усовестятся, живя с людьми, беднее их, и будут по мере сил и возможностей помогать, никак и никого не упрекая, а считая это за фарз – божью обязанность. Так что жили братья, ни шиковали никоим образом, конечно, но и от голода и холода не умирали. Тогда отец и пошел в школу.
Ризо и не думал вовсе о школе, работал себе, добывал хлеб для семьи той своей, рубя вместе с аксакальским сыном Турой камыш в закаше – канале, куда сбрасывали со всего города нечистоты, и саксаул в степи. Добытое, нарубленное они потом приносили домой, складировали, перевязывали и уносили на рынок, там и продавали. Работа была и тяжелая, и опасная, вокруг закаша обитало много ядовитых змей. Поэтому сюда никто не шел, не хаживал. Но мальчики приспособились, аксакал, отец Туры нашел им русские охотничьи сапоги на толстой резине и большой подошве, ни одна тварь не прокусит. Правда сапоги были старые и огромные, на 5 – 6 размеров больше мальчишеских ног, а главное – в дырках в нескольких местах. Но мать Туры заштопала все дырки толстенной иглой и суровой ниткой, приставив к дыркам сложенные вчетверо куски бязи. Пришила так, что сапоги и воду сквозь эти бывшие дырки не пропускали. Ну и одевались мальчики во время работы на закаше в толстенные фуфайки и такие же фуфаечные штаны. И хоть в них было им жарко донельзя, пот лился ручейком, не снимали их во время работы – здесь знание важнее молитвы будет.
Аксакал долго ходил к новым властям и джадиды, наконец, открыли школу в их кишлаке. Располагалась она в таком же домишке, что была у Ризо с его братьями, заброшенным когда-то кем-то. В школу набралось 13 мальчиков, девочек, понятное дело, никто из дому не пустил, да и власти знали, не настаивали. Учеба началась с того, что 2 дня мальчишки вместе с учителем мыли — чистили – убирали 2 комнатки, из куска большой фанеры устроили доску, дворик тоже тщательно убрали, вынесли весь мусор и выбросили в закаш. А в дальнем углу двора поставили уборную, вырыв с метр яму, тремя стенами ей стали еще три больших куска фанеры, а на входе учитель повесил большую и тяжелую мешочную кошму – никакой ветер не сдует. Ну а в сарайчике для скота учитель устроил кухоньку, сам налепил тандыр и очаг из саманной глины, принесли на будущее хвороста и дров. А еще через день учитель переехал сюда с семьей, с женой и 2 детьми. Они расположились в одной из 2 комнат, а в другой учитель решил давать уроки.
Учителя звали Ниёз – муаллим и он стал важной личностью в их жизни, хотя что они могли понимать об этом тогда. Когда начался первый урок, оказалось, что учебники имеются только у учителя, ручка и 2 тетрадки тоже только у него, и еще одна ручка с чернильницей еще у одного мальчика. А ведь учитель ходил по их домам, говорил с их отцами и они обещали приобрести. Пришлось всем писать букву А по очереди, а второй урок вовсе не писали, а учитель показывал, как складывать и вычитать простые целые числа, ну, например, было 2 яблока, а стало 4, так сколько же яблок прибавилось. Вместо яблок Ниёз-муаллим показывал кусочки мела, но не получилось, нарисовал, как мог, яблоки на доске – сразу у всех получилось, и все поразились, как это они догадались. Но он перестал рисовать, а потребовал думать, рассуждать, ученикам стало потруднее, но решили, когда было 2 яблока, а одно яблоко человек съел. Решили почти все, только Нозим заплакал: хочу яблоко, все потом долго смеялись и учитель тоже, а Аюб, прежде чем решить, хотел узнать, кто этот человек был. Когда же, смеясь, учитель сказал, что это может быть твоя мама, Аюб вскочил и полетел к себе домой с криком, почему это без его ведома она съела яблоко и где теперь второе. Но остальные сразу заревели – чего уж тут сложного. Совсем легко стало, когда учитель предложил считать простые числа на пальцах.
Третий урок был география, учитель рассказывал о нашей планете Земля, о том, что мы находимся в Солнечной системе, что кроме Земли есть еще 9 планет, но обитаема людьми и другими животными и птицами, всякими деревьями, а также насекомыми только Земля, потому что только в ней есть воздух, вода и необходимое тепло, чтобы живые существа рождались и существовали, что на нашей планете есть много стран, они расположились на 5 материках, есть, правда, еще один, но он ледяной и на нем никто не живет. Ребята после урока математики совсем осмелели и посыпались вопросы: почему Земля круглая, мы то слышали от родителей? А где сидит бог? А солнце – это бог? А что внутри земли, раз она круглая? А она живая, вот допустим, взбрыкнуть ей захочется, так что же – мы все повалимся?..
Четвертым и последним уроком было чтение Корана, дети начали учить первую суру. Но многие ее знали, они и стали учить ей тех, кто не знал, медлено, тысячу раз проговаривая каждое слово, пока не отложится в голове.
Тем же вечером и до поздней ночи Ниёз-муаллим с аксакалом побывали во всех домах у жителей кишлака. Был учитель вежлив, пил чай, от еды везде, культурно и краснея, отказывался. А просил о двух вещах: чтобы девчонок возрастом от 8 до 12 отпускали учиться, а учительницей им будет его жена, она тоже грамотная и имеет разрешение. А второе – чтобы дали денег, кто сколько сможет, чтобы он всем ученикам купил учебники Абдурашидхона, тетради, чернила и ручки с чернильницами. Все согласились, ни одна семья, вернее, ни один отец не сказал нет, обещали всё к завтрашнему дню организовать. Но Ниёз-муаллим уже знал – чувствовал, что ни одну девчонку не отдадут и денег тоже не дадут. Узбеки славны устными обещаниями, но эти обещания ничего не значат, ни один отец ведь ни одну девчонку не позвал к нему, чтобы учитель задал нужные вопросы, ни один сразу не дал денег на тетрадки — ручки. Да что и говорить: сами неграмотны, но вот живем же, а эта школа – только ненужная забава, никому не пригодится, а без нее уж легче, дел-то невпроворот…
Утром учитель сказал пришедшим учителям: всё металлическое, старое и ненужное со всего кишлака сегодня же принестик нему в школу, сейчас же заняться этим. Мальчики, которым нелегко далась вчерашняя учеба, с радостью и энтузиазмом восприняли неожиданный субботник и шумя и споря пошли скорым шагом к великим свершениям ради учителя, которого за один только раз полюбили больше отца родного. Но они еще не понимали зачем ему старое железо. Мальчики верх дном перевернули свой кишлак, дошли до кишлака люли – местных цыган, но те ничего им не дали, а только погнали их отсюда, они сами промышляли ломом на продажу. Что делать? Как не обидеть учителя? Ребята теперь прошлись по всем своим чердакам и сараям, нашли кое-что, но с гулькин нос. Третья попытка была совсем уже дерзкая: мальчики украли у Рамиза – полвона из амбара его кузницы довольно много вещей. Самоваров, мотыг, лопат, плугов, казанов, черпаков и ведер, совсем худых и ни к черту набралось на целую арбу. Но не сказали учителю откуда, иначе бы он заставил вернуть взятое без спроса. Аксакал достал арбу, ишак нашелся тоже, тем же вечером учитель на груженой арбе укатил в город.
Только на следующий день ребята поняли учительские потуги: в школе появились по 3 тетрадки на каждого, по 2 учебника и одной ручке с 4 перьями, чернильниц было на троих одна. Появились и две географические карты и большой пузатый глобус, разноцветный и красивый. Вот тогда и началась настоящая учеба для тех мальчиков и еще 2 девочек, присоединившихся к ним с согласия родителей, а вернее — после того, как лишь двум женам удалось принудить своих мужей к согласию. Еще через несколько дней кузнец Рамиз-полвон по просьбе сына – школьника соорудил детям длинный стол и две скамейки и сам принес их в школу, он уже знал, кто у него бечинствовал в амбаре, но и знал от сына, на что пошло всё его железо, поэтому только весело ухмылялся и славил бога, что невзначай, не зная подоплеку, не сломал учителю пару ребер.
И сколько бы теперь ни хотели отдохнуть мальчики и требовали субботников, громко намекая: того нет – этого нет, учитель все дни проводил с ними в обучении, кроме одного дня в неделю – джума – пятницы, святого дня. А субботники проводил, к неудовольствию всех учеников, только в те самые выходные дни, то есть по пятницам.
А однажды Ризо заболел. Была глубокая осень, им бы с Турой остановиться пора с рубкой камыша и саксаула. Но впереди была зима, вот когда можно отдохнуть вволю. И Ризо упросил Туру еще на несколько ходок, запасов – то на зиму почти и нет, а купить полмешка риса, немного гороха и маша, мешок картошки и мешок моркови стоило, оставшегося на всю зиму никак не хватит, а они основное в пище. Ну и простыл, заболел. Слава Аллаху, аксакальская жена, мать Туры не отходила от мальчика, отпаивала молоком от своей коровы, аксакал же расщедрился, зарезал курицу и велел старухе приготовить пацану бульон. Помогла, ой как помогла, особенно его меньшим братьям та курица, они на следующий еще потребовали, но ее больше не было. Они попробовали капризничать, но старуха быстро размазала их по земле, уж она-то знала, какие подобрать крепкие слова:
— Ах, чтобы вас, гадюки подколодные! Пашешь – пашешь на вас, а сами то брата не пожалели, весь супчик съели, ему только одна косушка досталась да два крылышка. Ну погодите, я вас так, и я вас эдак! Удумали тоже, а где братская помощь? Он же о вас, сопляки дырявые, думал, чтобы дров на зиму и риса с картошкой поболее. Эх, голытьба, чмо!.. Вот только еще раз при мне захныкать. Молчать, вон отсюда во двор!..
Она бы еще долго так, но неожиданно пришел Ниёз – муаллим проведать больного. После долгих расспросов учителя к ученику, Ниёз – ака со старухой пили чай. От куриной ножки, что она оставила своему старику, учитель отказался, и она сразу почувствовала к нему большое уважение, боясь только сделать какое неловкое движение или сказать не то. Учитель же, уходя, сказал Ризо:
— Вот ведь какая штука, а без тебя никак нельзя. Даже и не знаю.
Ризо долго мучался вопросом. Но на следующий день всё разрешилось. Учитель еще неделю назад пригласил фотографа и уже уплатил ему из своей первой зарплаты сделать групповой снимок. А как же без одного ученика? И когда фотограф прибыл, все – все, и ученики, и ученицы, и учитель с женой и детьми, и фотограф с аксакалом пришли к Ризо домой и сфотографировались вместе с ним. Получилась групповая фотография, которую отец мой хранит. Там, на этом снимке даже его братья затесались, и старуха с аксакалом, и Тура. Во как!
А когда я ту самую фотографию решил размножить и хотел отнести ее в фотоателье, отец не дал:
— Еще потеряется, оставь…
Развод
Мансур Мамедович развелся с женой. Жили – жили 30 лет и на тебе – развод. Так захотела она, а он согласился: всё-таки неладно у них было в последнее время. После суда, что их развел, она сказала:
— Вы можете всегда приходить, вас внук и внучка любят…
Они когда-то учились в одном институте, познакомились на хлопке. Он ее сразу отметил, как увидел и сразу пропал для других девчонок. Они слушали музыку и танцевали вечерами после душного поля около их бараков под музыку Битлз и Орера. Особенно им нравился Буба Кикабидзе с песней “Я вечно пьян”…
Она была чрезмерно спокойна, даже равнодушна внешне ко всему. Он был чрезмерно импульсивен, весь огонь, весь на гвоздях. Как говорится у Пушкина: они сошлись – вода и пламень… Он ее страшно полюбил, не мог думать о ней без сердцебиения, она любила другого. Но тот ее бросил, а Мансур был готов ради нее на всё. Поженились, сыграли свадьбу, жили небедно, оба после института работалиучителями в школах, его родители во всем помогали, ссор – конфликтов, считай, не было, так себе – мелочь..
Однажды его остановила новая соседка по подъезду:
— Это твоя жена?
— Ну да!
— Какая красивая, а такому страшному досталась.
— Чего это я такой страшный? — он подошел к той, захотел ударить, еле сдержался.
— На Берию похож, — та отошла, но не испугалась, продолжила хамить,- и очки такие же, и губы жирные…
Мансур тогда очки поменял и взял за привычку часто губы вытирать носовым платком.
С годами ссоры увеличились, она смирилась с тем, что не любили его, но теперь во всем хотела брать верх над ним, а он был всегда горд и не так то просто сдавал позиции. Удивительно было другое: его мама всегда брала ее сторону, а ее мама была по-хорошему, по – матерински влюблена в него и всегда вставала на его защиту вплоть до рукоприкладства, если было нужно кое-кому вправить мозги. Да и знала она свою дочь получше всех остальных, знала, чего та стоит. И только она могла расшевелить змеиное спокойствие дочери – удава.
У них появились дети – сын, потом дочь. Он был всё также восторжен, романтичен, она спокойна и равнодушна, даже подарки принимала, как будто не ей дарили. Без косметики она была всегда лучше, он и научил ее выходить без косметики, зато с хорошими модельными платьями и костюмами, сто он привозил ей из Москвы, он теперь туда часто ездил, работал над диссертацией. А за собой он не очень то и следил, на себя в таких же дорогих костюмах, откровенно говоря, ему не хватало денег.
Когда он уезжал подальше, она принимала у них в их спальне одного боксера и единственно чего боялась – не забеременеть от чужого человека. Боксер ей нравился. Боксер ей нравился, он был немногословен и неутомим. Но когда потребовал бросить всё и переехать к нему, она подумала и решила порвать с ним, с двумя чужими детьми ни один мужик не справится, бросит вскорости, и останется она у разбитого корыта. Всё взвесила и с боксером порвала, с Мансуром было в тысячу раз удобнее, он ее обожал до слепоты, детей любил и радовался, сам как ребенок, самозабвенно играясь с ними, всё в семью нес, ни в чем не отказывал, всегда понимал свою надобность, раз любит.
В одном ему было тяжело с ней: с ней не поговоришь о Пушкине, Навои, о Кафке, Ландау и футбольной команде Челси. А иногда переставал понимать ее: ее равнодушие к нему, тихое смирение перед всеми, но не перед ним, спокойствия была неимоверного, хоть земля разверзнись перед ней, а перед Мансуром была горда и упряма – никак не переубедишь. Она не спрашивала его, когда он был в отъезде и звонил: Вы где? С кем? Когда приедете? Вчера ждала, почему не звонили? Что вчера делали? А сегодня, а сейчас? Ведь знала, что ему будет теплее от таких ее вопросов, но не хотела, потому что не любила, не уважала, а только терпела, хотя знала, что лучше отца для детей не найдешь, а для семьи – лучшего кормильца. А он так хотел этих вопросов, поэтому сам непроизвольно отвечал на них. Единственное, к чему она была готова всегда – это к сексу, он обрушивал на нее весь свой темперамент, жарче его не было мужчины, а в постели он вытворял такое. Вот если бы его снаряд был побольше и подлиннее, может из-за такого него она его и не любила. А он-то каков был к ней, с ума сойти. Когда ему вырезали аппендикс, на второй день она пришла его проведать. Он выгнал всех из палаты, задвижки на двери не было, он припер ее своей задницей, заставил жену снять трусики, и они стоя, она задом к нему, сделали это. Но и тогда она была спокойной и молчаливой. Без всякого напряжения и без всяких мыслей на лице. Просто красивое лицо, ну хоть бы с какой, хоть кривой улыбочкой. Нет, просто спокойное, равнодушное. Как спокойное небо, по которому проплывают облака, самолеты и птицы, но оно на замечает их.
Как и все романтические мужчины, он был совсем не злым человеком, любил ей читать свои и чужие стихи. Даже по прошествии многих лет он признавался ей в страстной любви. Она молча принимала его признания, но что говорила про себя, кто может знать? Он был человек доверчивый и успокаивал себя: ну и что, она просто любит меня и не придумывает ничего лишнего. Когда он, смотря телевизор, кричал ей в спальню или на кухню и звал ее:
— Приди быстрей, смотри, посмотри, как наш…, — и называл имя того самого боксера, как он того, он сейчас убьет его, ура-а! – она не шла, плевать, ничего в ней не шелохнулось, мумия да и только, мумия с лицом Нефертити.
Шли годы, они совсем стали взрослые, а их дети уже учились в институтах. Однажды в своем институте из окна своего кабинета, он уже был профессор и зав.кафедрой, он увидел радостного сына, бегущего за такой же красивой радостной девушкой и понял, что годы совсем не стоят на месте. А потом сына они женили, когда он попросилможет быть на той самой, а может — не на той. Сын стал после института работать в хорошем месте, стал хорошо зарабатывать, растолстел и стал чванлив. У них появились внук и внучка.
А однажды жена приехала к нему на работу:
— Нам надо развестись!
Он долго выпытывал у нее, в чем дело, она не отвечала: надо и всё! Ладно, развелись, к тому времени они постарели, она постарела и уже не выглядела для него, как прежде, да и страсти его намного поугасли, но он по-прежнему не представлял жизни без нее. А тут такое, как гром, как землетрясение, есть отчего запаниковать.
Только через очень большое время он понял, в чем дело. Просто сопоставил факты и аргументы. Его невестка пригласила его на ужин, дети со своими семьями уже жили отдельно от них, да и он давно жил один, всё потухло в нем к жене: любовь, уважение, страсть, почитание. Так вот, на том ужине невестка и спросила его:
— Почему ваш сын так делает?
— Что делает?
— Он втайне от меня купил новую квартиру и записал ее на имя своей мамы, вашей жены, то есть моей свекрови.
— — Я и не знал. Буду разбираться.
Приехав к себе, он стал рассуждать. Потом позвонил невестке, узнал, когда точно, в какой год, месяц и день квартира куплена. Сопоставив числа, понял, что она была куплена сразу после их с женой развода. Значит, если сын захочет ее продать, а она записана на его маме, его жене, значит обязательно к нотариусу вызовут и его получить согласие. А у него возникнут вопросы и он может быть против, если деньги потекут мимо его невестки и их детей, а он их любит, может заартачиться и не подписать куплю –продажу. Вот почему им нужен был тот давний их развод. А так как женушка разведена, то и спрос будет только с нее. Вот ведь как , и она спокойно выслушала сына и согласилась с ним без тени содрогания, что надо развестись. И всё…
Они иногда встречаются и даже занимаются сексом по обоюдному желанию. Он лишь однажды спросил о причине их развода и сам же ответил. Она лишь спокойно сказала:
— Не выдумывайте ерунды!
И я заплакал, когда она ушла, но мои слезы не должны были достаться ей. А пока она была здесь, я только спросил, как всегда:
— Мы еще встретимся?
Она, как всегда, ответила:
— Да, если вы нас всех еще любите…
И теперь я, как та женщина в маркете, что стояла в очереди за счастьем и сказала стоящему за ней: “Я отойду, вы меня не забудьте!”. Она села на скамейку на улице, вытянула ноги и подумала: “Я была бы счастлива, если не надо было бы возвращаться в очередь за счастьем”
Психический
Когда случился очередной скандал Сано Саидовича с его женой и он впервые побил ее, да так, что у нее сразу появились синяки на лице и на руках, она вызвала милицию. Он и при них буйствовал и бросался на нее, и так уж вдоволь побитую, но ухмыляющуюся окровавленным ртом, уж она-то знала, как задеть его чувствительную душу:
— Ну как, получиили?! Думали – промолчу?! А теперь вас заберут и посадят! А я уж постараюсь – добьюсь, чтобы вас в психушку. Вы ведь психический, вам лечиться надо. А вы пишите, запишите: кушать не дает, ничего не приносит, денег не дает, живет на всем готовеньком. А я что, я ему должна, а мне троих детей кормить…
Сано Саидович чуть не задохнулся от такой несправедливости и клеветы, пошел было опять на жену, но его вежливо легонько отстранили. Но он после такой ее тирады сник и почувствовал, что очень устал. Только женщина хитрая и злобная, знающая и планирующая как, может довести мужчину до белого каления. Так вот, эта могла его довести злобной тирадой – неправдой, он ведь всего неделю назад принес и отдал ей всю зарплату, он всегда так делал, когда получал на работе. Хотел было выкрикнуть, но вовремя понял, что и тут эта отобьется следующей ложью: не давал, не приносил и всё, а еще знаете…
Так вот, пока везут нашего героя на тесном от двух лбов – усмехающихся ментов заднем сидении служебного Урал – ЗИС, посередине же – он (а на переднем — шофер и сержант – главный наряда), только вот не заключенный в наручники для полного портрета злостного преступника, расскажем немного о Сано Саидовиче.
Инженер по образованию, он сейчас начальник цеха в ДСК – домостроительном комбинате. Его цех всегда в передовиках, их железобетонные плиты перекрытий и стен идут нарасхват, не задерживаясь, за ними стоят в очереди на полгода вперед. А наружность у Сано Саидовича не грубая, но и не женская, не хрупкая, она вполне, так сказать. Он среднего роста, не высок, но и не низок, достаточно смугл, чтобы признать азиата в нем, но большие круглые карие глаза выдают в нем перса или таджика. Остальные черты его лица тоже крупны и округлы. Волосы были когда-то кудрявы, а сейчас, к сорока годам их уже мало, поэтому голова у него с большой уже залысиной от лба до затылка. Сано Саидович с годами совсем не потерял живости характера, до сих пор заразительно смеется, может удачно пошутить и ценит умный анекдот, хотя плохо их запоминает. Он интеллигентен и уступает старикам и женщинам дорогу или стул, на общественном тоже само собой, говорит мягким бархатным голосом, всегда, если нужно, извиняется. Хотя, если какой его рабочий выведет его из себя, он обрушивается на того со всем своим начальническим ужасом. Одевается Сано Саидович не то чтобы, но аккуратен, всегда чист и опрятен. Впрочем, своему костюму он не придает особого значения, ну а так как жена не особо следит за его гардеробом, то он может невзначай надеть и несвежую сорочку, и носки трехдневной давности, хотя до деревянных и воняющих носков еще не доходило. А вообще он в одежде экономен и костюмы с сорочками и туфли с сапогами носит не меньше 5 лет, а пальто последнее носил аж 10 лет, пока дочка не повела его в маркет, где они купили тому уважительную достойную замену.
Когда Сано Саидович переехал с семьей в Чирчик, чтобы принять там должность директора тамошнего ДСК, производство находилось в полном упадке: цемент не поставлялся уже третий месяц, песок, щебень и арматура и того больше, даже вода и электричество были отключены за неуплату, а по большому двору шпыняли бездомные собаки. Он сразу под гарантии хокима области добился серьезной ссуды от банка, расплатился с долгами и штрафами, добился судебного решения в областном арбитраже об открытии вновь производства, что оставалось от ссуды — завез песку, купил в Ахангаране цемент, в Алмалыке металл, за воду и электричество заплатил на год вперед, чтобы не показывались шакалы хоть этот год. А хокиму обещал, что за год выйдет на производственную мощность, если никто мешать не будет. И картотеку должников банка закроет, выйдет в плюс. Ну, ну – только и молвил ему в ответ хоким, тот ДСК был у него вот где…
Рабочие потянулись на завод, новеньких, кроме трех инженеров, не брал, только тех, кто раньше здесь работал, такие уже знают почем фунт лиха, будут беречь заводское сердце, лишь бы работало – скрипело. За год добился, чего планировал и даже большего – заводская продукция была признана удовлетворяющей всем стандартам, пошли заказы, он требовал стопроцентную предоплату, но не смел и помыслить кого-нибудь обмануть, со сроками поставки тоже справлялся. Рабочие, а их уже работало на заводе триста человек, стали получать твердую зарплату, а не твердое слово – обещание, стали и премии появляться на праздники, пока только на два – Навруз и Мустакиллик, но директор обещал постепенно и на все восемь. Рабочие в кои-то веки стали довольные и улыбчивые, потому что жены стали их встречать дома с хлебом – солью и со всем остальным уважением.
Был даже капитально отремонтирован старый заводской санаторий – профилакторий и новенький медперсонал открыл им двери для отдыха, поиска болячек и лечения. В конце первого года была даже выдана 13-я зарплата, рабочие и ИТР кланялись теперь ему, как отцу родному и вместо “здравствуйте” стали говорить “спасибо”.
Но нет в этом мире дела без изъяна и человека без боли. Надорвался Сано Саидович от такой сумасшедшей работы сутки напролет, уже и заработал себе первый инфаркт. К нему в ташкентскую больницу потянулись все рабочие и другие заводчане, боялись, что умрет, молились за него во всех церквах и мечетях. От такого наплыва хмурых и жестких лицами людей главврач испугался, позвонил, хоким, в свою очередь, тоже испугался, думал – гражданские волнения. Когда поняли, в чем дело, поняли, как надо работать, чтобы народ уважал.
Но Сано Саидович выкарабкался, а как отпустили из больницы домой, на работу долго не выходил. А как вызвали на ковер к хокиму, попросил у того нынешнего себе места, на директорское же посадил юнца – инженера, всего лишь пять лет назад закончившего вуз, начальника того самого цеха. Короче, поменялись они местами. Рабочие поняли его правильно и не осуждали: еще один такой смертельный год и его может не стать, или будет калекой…
Но инфаркт дал знать о себе и в семейных отношениях. Жена взъярилась, что он теперь не спит с ней. Она была моложава и красива, завела себе любовника и он однажды днем застал их интересном положении в их супружеской постели. Вот тогда и отдубасил ее, а тот подлец моментом скрылся, оставив трусы и носки на поле боя…
Пока его везли в ментовку, Сано Саидович решил никому не говорить об истинной причине их скандала. Зам.начальника РОВД его не посадил за решетку и даже не передал дело для рассмотрения, но настоятельно рекомендовал провериться у психиатра. А после телефонного тут же разговора с главврачом психбольницы и вовсе поставил его перед выбором: или у него в подвале на три дня или в психушке на те же самые подлечиться. Знал бы ментовской начальник причину буйства, понял бы мужика, но Сано-ака отбрехался ведь тем, что что-то на него нашло, сам не может понять…
— Так что вот так, Сано-ака, миленький, но потом принесите мне обязательно бумажку какую, что побывали там стационарно. Вам будет полезно, уверяю вас, подлечитесь, кушайте побольше, витаминов побольше, а то ведь вон как осунулись, да и глаза не на месте…
Подавленный и равнодушный уже ко всему на свете и прежде всего к себе, Сано Саидович опустил руки и поехал в психбольницу. Она была небольшая, одно лишь двухэтажное здание, чистенькое, белое, чистые комнаты, всего 18 палат, по 3-4 человека, вход и выход свободный, но только во двор и обратно и не дальше. Никаких тут буйств и скандалов, сумасшествий и карцеров, огромных и страшных санитаров, бьющих и мучающих больных, никакого голода, холода и вони, страшных уколов, от которых сносит голову напрочь, избиений и наручников, смирительных рубашек, как ему представлялись заведения такого типа по книгам и фильмам, тут и в помине не было. Обычная больница, обычные больные, медсестры и санитарки, как и везде, тихий шепотком разговор больных и громкий врачей и медперсонала, еда и процедуры по расписанию, да еще милые посиделки – кто чего расскажет, кто споет, сыграет, а телевизор в холле так целый день. А как узнал Сано-ака, что и бюллетень дадут, так после третьего дня в уютной палате попросил главврача оставить его еще на 3 дня для окончательного выздоровления. На что главврач с удовольствием согласился:
– Такие уважаемые больные не частые гости – пациенты в нашем учреждении, а так у нас и по 2 – 3 года живут – лечатся. Раз хотите остаться, значит вам хорошо. Ну тогда и нам хорошо, будет нам и реклама добрая. Потому оставайтесь и ни о чем не думайте, не бойтесь, мы, если можно так выразиться, вам здесь за отца – маму будем.
И Сано-ака решил остаться, и сказал навестившему его старшему сыну, что больше не вернется домой. А что, хватит работать – сердце же ни к черту. Домой тоже невмоготу – не может он больше змею видеть после того, как увидел ее голой в объятиях чужого мужчины.
А здесь, кроме всего прочего, сосед по палате у него был мировой, русский мужик, чуть старше, Иван Борисович, философ и рассказчик от бога, давно ни от кого не слушал умных бесед. А что здесь, так у него мания преследования, синдром погони, так сказать: ему всё кажется, что сейчас вот за ним придут, заберут и будут почему-то топить почему-то в реке Чирчик, вот-вот послушай, друг мой Сашка (это он так сразу переиначил имя Сано), подъехала машина, слышишь, это за мной приехали сталинские приспешники, не зря ему медсестра дала не 3, а 4 таблетки, нет, не зря, 4-я таблетка будет тихо сидеть у него в желудке и записывать его крамольные речи, чтобы потом на суде свидетельствовать против него…
Но в остальные минуты Иван Борисович был милый человек, много знающий правильных теорий и здраво рассуждающий:
— В настоящей большой науке много случайных открытий. Важнейшие научные находки, изменившие мир, часто сделаны случайно или случайной догадкой. Так была создана периодическая система химических элементов Менделеева, пенициллин из плесени, структурная формула бензола Фридриха Кекуле, процесс вулканизации каучука Чарльза Гудьира. Искусственный шелк, небьющееся стекло, обладающий памятью сплав китипол, анилиновые красители, жевательная резинка, тефлоновое покрытие – они все теперь хорошо известны, но они случайно найдены. Уильям Перкин пытался создать лекарство от малярии, экспериментируя с каменноугольной смолой. Он упорно шел к цели, но вместо хинина получил густую черную массу. Из нее удалось выделить вещество красивого пурпурного цвета. Это был будущий искусственный краситель – мовеин. Парню было 18, и он не растерялся, организовал производство. Так началась эра искусственных красителей…
В другой день заговорили о детском и взрослом слабоумии. Вот что сказал Иван Борисович:
— Загрязнение воздуха и недостаток витамина Д повышают риск возникновения слабоумия. Британцы обнаружили, что твердые частицы – нитрит азота, озон или окись углерода ведут к нему. При нехватке Д риск возрастает. К этому также ведет курение или просто вдыхание табака, контакт с пестицидами, электрические и магнитные поля над вами и среди вас, что изобильны в городах…
— Прекрасный обзор, Иван Борисович, спасибо…
— Не за что. Если бы не моя болезнь…
— Да какой вы больной, простите. С такой-то грандиозной головой. Ходячая энциклопедия. Такой эрудиции и интеллекта у больных на голову не бывает… Спасибо вам, я так ни с кем давно не общался. Я ведь лучше всего отдыхаю, когда с умным человеком общаюсь. Мне ведь по телику все эти сериалы, ток-шоу, политика побоку, больше всего люблю, когда на экране Капица, Андроников, или еще кто из ученых…
Вскоре Сано-ака, подобревший телом и веселый от мысли, что теперь вполне здоров, на 15-й день выписался и пришел на работу. К тому времени и жизнь его круто изменилась, он стал жить отдельно. Просто попросил младшего брата отдать пустующую его квартиру в Чирчике, на что брат – богатый бизнесмен, спокойно согласился и отдал ему без всякого денежного опрадания. Но на работе случилось обратное, ему прямо сказали, что ему пора на покой, они ведь теперь боятся его, болезни всякие, может быть рецидив, так что отдыхайте уж, организуем вам пенсию через ВТЭК по инвалидности, а до настоящей пенсии тоже недалеко.
— Нет, я вполне здоров! – вскричал Сано Саидович.
На это в дирекции (директор отказался с ним встречаться) спокойно ответили:
— Вот видите, вы уже кричите, а нервы до сих пор не в порядке, надо было бы полежать подольше в вашем сумасшедшем доме. Нет не в этой, как ее, я лежал в обычной, вполне хорошей, обычной психбольнице! – он стал излишне волноваться.
— А вы тут не кричите, — опять спокойно ответили ему, — вишь, то жену бьет до полусмерти, то в сумасшедшем доме обитает с манией величия, всё, видите ли, позволено ему. Недаром женушка ваша приходила, синяки свои показывала. Как не стыдно? А еще взрослый человек. Так что соглашайтесь по инвалидности и точка.
— Людмила, ты ли это? – Сано-ака редко переходил на ты. – Вспомни, я тебя принимал на работу, ты тоже была с синяками, от мужа к маме убежала, а потом надо было детей кормить, к нам пришла, институт с моей помощью окончила, зам директора стала…
Зам.директора отвернулась к окну, совсем обиделась, но аргументов против не нашла.
Ушел Сано Саидович и даже рабочие, кто раньше в огонь и в воду за него, как прослышали, ничего не сказали, ведь слышали все, что с ума сошел, чего уж тут, и ни один хоть к нему домой не зашел по-дружески, по-братски.
Пошел Сано-ака в колледж, где обучали разнвм строительным профессиям.
— Что вы, что вы, наслышаны, город-то маленький. Да и никакая комиссия вас не пропустит со справкой из сумсшедшего дома.
Не стал Сано кричать и спорить, понял – бесполезно. Поехал в Ташкент, там стройорганизаций миллион, целых 10 ДСК в каждом районе. Все 10 обошел, нигде не взяли, хоть и простым инженером, хоть все и знали кем он раньше был, как завод вытаскивал. Просто сказали: вакансий нет. Может она и здесь побывала? Ведь кругом какая-то таинственность. Знакомые в тех ДСК почтительно здоровались с ним и сразу опускали вниз глаза. Шепоток за спиной.
А начальница отдела кадров одного из тех заводов, огромная пухлая бабища с косметикой для бала – маскарада устроила ему странный экзамен:
— Сано Саидович, небо синее или голубое? А в футбол играют ногами или руками? А сосчитайте от 90 до 100. А кем вы раньше работали, напомните?
Он не стал дальше слушать, тихо вышел, предварительно плюнув в сердцах ей на пол и сразу услышав:
— Во-во, я же говорила!
Вечером к нему на новую квартиру зашел директор его ДСК, бывший его любимый ученик, в руках три пакета с едой и питьем и масса извинений на лице:
— Отец родной! Выслушайте меня, не ходите никуда больше: вы нездоровы, зачем вам работать? Мы вам пенсию выправили, вы теперь один – вам хватит ее. А если что, вот моя визитка, звоните, смогу- сам, а нет – помощников отправлю. Договорились? Сано-ака, ну вы же всегда на передовых позициях были, послушайтесь меня и теперь. А я вот вам в нашем профилактории путевочку, где она, вот она. И ни о чем не думайте, не надо так переживать. Другие бы радовались, пенсия раньше времени, отдыхать, никому и ничему не подчиняться, свободен, как птица.
— Улугбек, что ты тут? Я чувствую себя здоровым на все сто.
— А кто же говорит обратное, Сано – акажон, миленький мой, все мы знаем, что вы в норме. Только ведь и об отдыхе надоподумать. Всю жизнь пахать – вот и сердечко сдалось, голова не на месте…
Сано-ака на следующий день зашел в психбольницу к Ивану Борисовичу. Разговорились, говорили допоздна, пропустили даже ужин, спорили о философии суфизма. Сердца у них колыхнулись от радости – счастья, о враждебном мире вокруг никто из собеседников и не вспомнил. На ночь Сано тут и остался, койка была свободна, а дежурный врач разрешил.
Утром Сано Саидович пошел к главврачу, бухнулся в ноги. А тот, недолго думал:
— Вы и так у нас на учете, тем более не буйный и о суициде не думаете, так что мы вас берем. Тем более у меня мыслишка с вами появилась, это я по поводу эксперимента по своей диссертации…
Мой друг Рим
Ко мне приехал школьный друг Рим Мустафокулов. Откуда такое дурацкое имя, мы, его одноклассники все знали: отец его был футбольный фанат и болел всей душой за “Рому”, вот и решил – будет девочка – будет Ромой, ну а мальчик – уже знаем. А почему такая длинная фамилия – мы вопросом таким не задавались. Рим и Рим и достаточно, а то, что такая длинная фамилия, как слово “архимандрит” и даже, кажется, длиннее и почему мандрит – никого не интересовало. Славился-то он другим…
В принципе, каждый в нашем классе чем-нибудь да славился. Вон, Людка Митрофанова. Славна была огромными прыщами по всему лицу, никак не скроешь пудрами – кремами, отчего, бедненькая, к 10 классу, когда у девчонок гормоны бешеные, неимоверно страдала. Но она же была славна также и самыми славными ножками, из-за которых Фара, главный классный посбон (то есть рискач, кому последствия не страшны), на спор со мной пролез под всеми партами, со своей последней до ее во втором ряду и смачно поцеловал их, уж очень сладкие были ее славные ножки, а потом схватил их, лежа на полу, и крепко обнял их руками, моля бога, лишь бы не заорала от испуга или от оргазма…
Как я тогда желал со всею страстью сердца, чтобы Лидия Васильевна, химичка наша, склонившаяся в тот длинющий момент над классным журналом, прислушалась к внезапно возникшей тишине, дозналась, вытащила негодяя, отлупила и затем выгнала надолго, отстранила от своих уроков месяца на два, пока ее самолюбие не восстановят Фарины родители, преподнеся ей какое-нибудь гастрольное культурное мероприятие в славном городе Ташкенте. Но мои желания опередила Митрофанушка, она всё-таки заорала, узнав глазами, что весь класс всё видит и уж теперь ничего не скрыть, заорала, как орет поросенок, понявший, зачем его ловят. Урок на этом закончился. Мы, все пацаны, враз окружили Фару, чтобы его не побили девчонки, за то, что не их ножкам достались его губы. Мы также не дали химичке узнать виновника сорванного урока и навести на него долгожданные репрессии. А я уже думал, как стырить папин из его комнаты бешеный по бабкам армянский коньяк, что я только что проиграл.
Вот и Рим славился тем, что был он – ходячая энциклопедия. Но только по географии, истории и литературе , остальные предметы он не признавал. Он с легкостью заучивал целые поэмы Пушкина и Лермонтова, знал, какие государства существуют сегодня на всем земном шаре, а также названия их столиц, мог показать на карте или глобусе любую страну, даже самую маленькую – не больше территории нашего огромного стадиона “Спартак”, что напротив нашей школы №2 в славном нашем городе Бухара. Он знал, умный был, скотина, когда и где произошли важнейшие битвы, связанные с именем любого важного полководца, считай, от Александра Македонского до Георгия Жукова. А на всяких школьных олимпиадах, конкурсах и викторинах он неизменно занимал вторые места, потому что первыми оказывались дети шишкарей. Бог одарил его неутомимой трудоспособностью искать ответы на возникающие у него вопросы. На вопросы же других он отвечал шутя, с неизменной усмешкой и снисходительностью, как бы говоря: “Что же ты (вы) мне… ты (вы ) давайте потруднее”. Он прочитывал одну книгу за другой, одну книгу в день и два – три журнала типа “Наука и жизнь” и “Знание — сила” – это уж точно, когда еще время находил, когда тут 2 странички из-за футбола, а потом домашних маминых и папиных заданий не успеваешь прочитать, а если и успеешь, ни черта не поймешь. Учителя его любимых предметов его боялись — он знал больше их и тихо указывал на их ошибки, и очень, но про себя, то есть тихо радовался, когда ему давали на их уроках порулить. А остальные вздыхали облегченно и славили Аллаха или богородицу – минула их кара сия – пронесло. И тихо ставили ему четверки, чтобы, не дай бог, он не разозлился и не стал углубляться и в их предмет.
Он хорошо закончил их школу и легко поступил на истфак. Я помню: мы договорились и когда все приемные экзамены успешно для нас окончились, мы пошли в ресторан, а через час подвыпивший Рим пошел к соседнему столику знакомиться с девушками. Те громогласно ему заявили: “Поздно, мальчик, мы уже расплатились…”
Университетские преподы его ненавидели, он заставлял их просиживать в библиотеках и крутиться в интернете, чтобы вспомнить забытые факты, эпизоды, явления и классификации.
Но… сколько бог дал, столько в другом месте и отнимет. Поэтому в остальном Рим был большой лентяй. Он родился на свет компьютером, запоминающим всё. Но комп не работает и не мыслит творчески самостоятельно, без определенного алгоритма действий. А творческая работа прежде всего психологична, она требует серьезных мозговых извилин, выходящих на неожиданный правильный результат и там совсем не поддается алгоритму. И если курсовые и рефераты требовали прежде всего фактов и аргументов, и Рим с такими игрушками справлялся, как с семечками, то дипломную работу на тему: “Глубинные противоречия в индийском брахманском обществе в период британской колонизации” он остановился писать на фразе: “Колонизаторская активность британцев в период царствования королевы Виктории не знала границ…” На этом гениальная фраза была остановлена, и Риму впервые пришлось дать старосте группы крупную сумму в виде 200 баксов, чтобы тот передал дальше по назначению, но предупредил, чтобы тот не отщипывал себе от той суммы, а обещал в случае о-кей поставить ему пиво с соленой рыбкой в близлежащем кафе.
Работать в школу он не пошел, три месяца после универа не работал, за это время побил соседа сверху за то, что тот держал кур на своем балконе, а Риму спросонья показалось, что он сошел уже с ума, когда петух начал орать на всю округу типа – вставайте, не хрена вам, уже 4 утра.
Несколько месяцев Рим работал личным секретарем академика истории Ахмедова, но был уволен, потому что академик признал, что знает меньше. Прошел еще год бездельничания, за это время он прочитал уйму книг и выпил несколько, много ящиков пива. Его походы в кафе и за пивом, естественно за мамины деньги, наконец его маме надоели, она попыталась готовить ему сама и не пускала теперь никуда, но он как-то умел выскакивать за дверь, она вспылила и вытолкала, громко плача и стеная, его из их квартиры и больше не пускала, как он ни просил и ни требовал, взывая к родительской совести.
Теперь он гостил у друзей и обедал у них же, благо его никто не забыл, а так как он был безобидный малый и интересный собеседник – то все его друзья его любили. А что ты хочешь – он знал всё, спроси любое. Ну, например, вы знаете поименно всех жен последнего эмира бухарского? А сколько и с чем американских, канадских и английских конвоев дошло до Мурманска во 2 мировую? То-то!..
Каждый из нас пытался устроить его на работу. Ведь понятное дело, человек он совестливый и не мог переступать определенные границы человеческих отношений, потому долго так не могло продолжаться, он мог превратиться в люмпена, ну, чтобы понятнее – в бомжа. Баха Алимов устроил его продавцом в цветочный магазин. Каждого влюбленного парня, отделившегося только что от своей девушки, он встречал словами:
— Вот, пожалуйста, возьмите, это наш эксклюзив, такие розы называются – “Обалдеть!”
— А почему?
— Потому что одна ее такая штука стоит сто тысяч.
— Обалдеть! – летело ему в ответ, но богатеньким нравился его каламбур и они покупали.
От такой торговли он стал себя уважать и уже приходил к маме в дом с хорошими бабками, оставлял их ей и важно уходил к очередному другу, приютившему его, пропивать небольшой остаток. Но он вскоре ушел из цветочного магазина, сказав на прощание:
— В этой Амазонии и поговорить не с кем!
Женька Журавлев был уже директором школы и устроил Рима лаборантом в кабинет химии. Но уже на второй его пришлось увольнять за то, что встрял в разговор завуча и папы одного девятиклассника – дылды. Папаша стал качать права:
— Я ему айфон последней модели обещал, если закончит этот год без двоек. А вы?!..
— Мне, когда я учился в девятом классе, — неожиданно для всех собеседников встрял в разговор Рим, — обещали за это же не отрывать уши…
Раношка Рахманова, первая красавица в школе, уже актерствовала в местном театре и устроила Рима на полставки консультантом по театральным историческим костюмам. Рим знал все костюмы и платья, какое к какой эпохе и обществу относится. От него не ускользали мельчайшие подробности, вплоть до того, какие военные мундиры требовал русский император Павел надевать солдатам и офицерам , или где, на какой стороне груди нужно было устраивать тот или иной орден, крест, медаль… Но и оттуда его поперли: язык мой – враг мой. Однажды к нему в костюмерную заглянула известная актриса и попыталась кокетничать. Он и выдал вроде безобидное:
— Вам, мадам, только в порнофильме не сыграть.
— Отчего ж, хи-хи-хи?
— Лицо у вас, да и тело уже, фигура не товарного вида…
И всё, досвидос!
Наконец он добрался и до меня. Надо бы сказать, что в тот момент моей суматошной жизни я был в ссоре с женой. Ссора была отчаянная, как говорится, никто не хотел уступать. А я еще тогда ее любил. Рим и говорит мне, как я поплакался ему:
— Отпусти ее, плевать! Женщина никогда не будет другом!
— Ага, разбежался, — отвечаю я ему, — а если я ее люблю, обожаю, понимаешь? Это же всё равно, что у тебя горит дом, а я тебе – иди спать, утром разберемся…
Я устроил его экскурсоводом в краеведческий музей. Это была великая удача и для музея, и для Рима, они сошлись, как два влюбленных лебедя. Он знал о чем говорить, любил и умел рассказывать. Его экскурсии быстро стали лучшими. Они были зажигательны и полны импровизации, но основаны на точных исторических фактах, тут никак не придерешься. Его вояжи по залам музея продолжались втрое дольше, чем необходимо было по норме. Экскурсанты долго потом хлопали в ладоши, кричали ему браво и бежали писать благодарности в книгу гостей, дамы требовали номер его телефона, а музейная администрация визжала от восторга.
Я только, пока он был у нас, просил его соблюдать приличия и не хамить, уже и молился, чтобы он не сорвался. Но, кажется, всё начинало устраиваться: Рим стал стареть…