Рассказ кодекс рыцарской чести

Права рыцаря

    Рыцарь — долгое время рыцарство было личным (не передающимся по наследству) теоретически не обладал никаким правом, ни одной особой привилегией, возносившей его над другими представителями воинского класса. Однако это равенство было лишь видимостью.
    Фактически рыцарь почти всегда занимал пост военачальника (невысокого ранга) с двумя или тремя слугами, двумя или тремя оруженосцами.
    Исключительной привилегией рыцарей иметь герб (знак позволявший узнать командира среди сражающихся, лица которых были закрыты).
    Это ограничение на право обладать гербом появилось, когда хартии стали скрепляться печатью.
    Лишь рыцари могли украшать печать своим геральдическим знаком (blason).
    Оруженосцы использовали простую печатку (signet), но после посвящения и становления рыцарем, акты ему надлежало скреплять гербовой печатью.
    Но данная привилегия рыцарей, исчезнувшая, когда этот социальный институт объединился со знатью, и ставшая собственностью последней, произошла не от рыцарского звания, а первоначально принадлежала командиру небольшого отряда, ведшего в рукопашный бой тяжеловооруженных воинов.
    Кроме того, некоторые из прав, которые, как можно было бы полагать, являлись собственностью рыцарства, на самом деле были ему дарованы.
Рыцаря XII века отличало от современников только нравственное право.

Обязанности рыцаря

    В день своего посвящения, обратившись к Богу, рыцарь поклялся уважать рыцарский кодекс(свод религиозных и светских неписаных правил).
Никогда рыцарский кодекс не был сформулирован, поэтому любой человек, изучавший рыцарство, формулирует его заповеди по своему усмотрению.
    Согласно Большой хронике Бельгии (XV век) во время коронования Вильгельма графа Голландского, ставшего Римским королем (главой     Священной Римской империи) в Ахене в 1247 году, этот кодекс включал в себя четыре положения:

• ежедневная месса; 
• возможная жертва своей жизнью во имя веры; 
• защита Церкви; 
• защита вдов, сирот и немощных.

В период упадка института рыцарства в 1330 году епископ Камбре определил рыцарские обязанности восемью заповедями:

• ежедневная месса, которую следовало выслушивать натощак;
• возможная жертва своей жизнью во имя веры; 
• покровительство вдовам и сиротам; 
• неучастие в любой несправедливой войне; 
• отказ помогать в несправедливых делах и, наоборот, защита невинно угнетаемых; 
• неизменное смирение; 
• охрана имущества своих подданных; 
• верность своему монарху (рыцарь был связан узами, сохранившимися от феодальной системы, с сюзереном).

Леон Готье в своем ‘Рыцарств’ считал, что рыцарских заповедей было десять.

1. Верь всему, чему учит Церковь, и соблюдай все ее заповеди.
2. Защищай Церковь.
3. Выказывай уважение всем немощным и стань их защитником.
4. Возлюби страну, где родился. (Эта заповедь является «изобретением» Леона Готье. Средневековье не знало патриотизма в современном понимании. Рыцарь XII в., если не владел землей, был верен своему военачальнику или понятие ‘родина’ воплощалось для него в личности короля). 
5. Не отступи перед неприятелем.
6. Сражайся с неверными без роздыху и пощады. (Несущественная заповедь: война против сарацин не являлась главной целью рыцарства.)
7. В точности исполняй свои феодальные обязательства, если они не противоречат закону Божьему. (Рыцарь Средневековья не был человеком, непременно связанным своими феодальными обязанностями. Эта заповедь, таким образом, обращена не к рыцарю, а к воину, соблюдения данной заповеди, находится за границами самого рассматриваемого вопроса: в обществе, живущем единой христианской верой, феодальное право, противоречащее ей, было немыслимо).
8. Не солги и будь верным данному слову.
9. Будь щедрым и оказывай всем милости. (Материальной благотворительности, это первая заповедь, внушаемая Церковью).
10. Везде и всегда будь поборником Права и Добра и борись с несправедливостью и злом.

Гюстав Коэн в своей ‘Истории рыцарства в средневековой Франции‘ постарался изложить рыцарский кодекс в общих чертах и свел его к основным принципам:

• повиновение Церкви и забота о ней; уважение ко всем и верность своим предводителям;
• щедрость по отношению к беднякам;
• смелость и сострадание в бою;
• помощь и содействие слабым.

В 1483 году сэр Томас Лемюэль Хоук оказался среди 323 убитых в битве при Слоутер Бридж. Предвидя такой исход, он написал письмо своим детям в Корниш, изложив Правила Рыцаря – уроки жизни, которые сэр Томас желал передать своим четверым детям.

Сильно поврежденное письмо адаптировал и восстановил Итан Хоук, когда родственники обнаружили это послание в начале 1970-х годов в подвале семейной фермы, неподалёку от Уэйнсвилла, штат Огайо, после смерти прабабушки Хоука.

Так гласит легенда.

В результате появилась книга «Правила рыцаря» (Rules for a Knight) – в действительности художественное произведение. Почему именно о рыцарях? Объясняет Итан Хоук (Ethan Hawke):

«Мне просто всегда нравилась идея рыцарства, – сказал он. – Она означает, что быть хорошим человеком – круто. Или стремиться быть хорошим человеком – круто».

Поэтому Хоук начал внедрять рыцарство в свой семейный уклад:

«Моя жена читала книгу о воспитании детей и в ней зашла речь о ценности правил, поэтому мы заговорили о том, какие правила есть в нашем доме? Вы начинаете с чего-то очень обычного, например, с восьмичасового сна и всё такое. А затем неуклонно задаётесь вопросом, чего ещё мы придерживаемся? Так я начал затачивать под эту тему «правила рыцаря». Похоже на царский указ, понимаете? Я это написал. Идея состояла в том, чтобы красиво написанный текст повесить на стену. Мол, таковы правила».

Этот труд стоит особняком как план цивилизованного роста и самосовершенствования, путь к тому, чтобы стать сильным и надёжным джентльменом (или леди). Идеи в основном дошли от «других рыцарей», в том числе от Мухаммеда Али, Эмили Дикинсон, Дуайта Эйзенхауэра и матери Терезы, которых Хоук перечисляет на странице благодарности.

«Не надо говорить, что ты рыцарь, просто веди себя соответственно».

«Сегодня, – начинает сэр Томас Лемюэль Хоук, – я поделюсь с вами некоторыми из наиболее ценных историй, событий и моментов моей жизни, чтобы где-то глубоко в тайниках вашего воображения эти уроки и мой опыт сохранились и послужили вам».

1. Одиночество

Бывайте наедине с самим собой. Молчание – полезный инструмент в поиске мудрости и ясности собственного разума. Голос нашей души мягок, его не услышишь в шуме других голосов. Как нельзя увидеть своё отражение в мутной воде, так и с душой. В тишине мы можем ощутить спящую в нас вечность.

2. Смирение

Никогда не кричите о том, что вы рыцарь, просто ведите себя как рыцарь. Вы не лучше других, а другие не лучше вас.

3. Благодарность

Единственный разумный ответ на текущий дар жизни – это благодарность. За всё, что было, рыцарь говорит: «Благодарю». Всему, что придёт, рыцарь говорит: «Да!»

4. Гордость

Никогда не притворяйтесь, что вы не рыцарь и не пытайтесь принизить себя, полагая, что тогда другим с вами будет комфортнее. Мы проявляем наибольшее уважение к другим, предлагая лучшее, что в нас есть.

5. Взаимодействие

Каждый из нас идёт своей дорогой. Мы рождаемся в определённое время, в определённом месте и наши проблемы уникальны. Для нас, рыцарей, понимание и уважение самобытности жизненно важно в нашей способности использовать коллективную силу. Применение силы может быть необходимо для защиты в экстренной ситуации. Но только справедливостью, честностью и совместными действиями можно по-настоящему добиться успеха в руководстве людьми. Мы должны жить и работать вместе, как братья или погибнуть вместе, как глупцы.

6. Дружба

Качество вашей жизни в значительной степени будет определяться тем, с кем вы решили провести своё время.

7. Прощение

Кто не умеет легко прощать, тот не обретёт много друзей. Ищите в других лучшее.

8. Честность

Бесчестный язык и бесчестный ум впустую тратят наше время, а значит, впустую тратят нашу жизнь. Мы здесь, чтобы расти, а истина – это вода, свет и почва, из которой мы поднимаемся. Броня лжи выкована из мрака, она скрывает нас не только от других, но и от нашей собственной души.

9. Храбрость

Все, что даёт свет, должно стерпеть горение.

10. Изящество

Изящество – это способность к восприятию изменений. Будьте открытыми и гибкими.

11. Терпение

Нет такого понятия как единственный шанс в жизни. Суетливый разум – это разум, сбитый с толку; он не способен ни ясно видеть, ни чётко слышать; он видит то, что хочет видеть, и слышит то, что боится услышать или многое упускает. Рыцарь превращает время в своего союзника. Наступает момент для действий, и с ясным разумом этот момент очевиден.

12. Справедливость

Есть лишь одна вещь, которую не стерпит рыцарь: несправедливость. Каждый истинный рыцарь во все времена борется за человеческое достоинство.

13. Щедрость

Вы родились, не владея ни чем, и ни с чем покинете эту жизнь. Будьте бережливы, тогда вы сможете быть щедрыми.

14. Дисциплина

На поле боя, как и во всём остальном, вы преуспеете настолько, насколько подготовитесь. Практикуясь, вы строите дорогу к достижению своих целей. Превосходство коренится во внимании к деталям. Чем лучше рыцарь подготовлен, тем меньше он склонен будет сдаться.

15. Посвящение

Обычные усилия – обычный результат. Каждый день прикладывайте усилия, чтобы лучше соблюдать эти правила. Удача – это следствие замысла. Будьте непоколебимы. Наковальня переживёт молот.

16. Речь

Не говорите о других плохо. Рыцарь не распространяет новости, в которых не уверен, и не судит о вещах, в которых не разбирается.

17. Вера

Иногда, чтобы понимать больше, вам нужно знать меньше.

18. Равенство

Для каждого рыцаря равенство людей – непоколебимая истина. Рыцарь никогда не наблюдает за унижениями мужчин или женщин. Если он при этом присутствует, то должен остановить того, кто совершает обидные поступки или говорит оскорбительные слова.

19. Любовь

Любовь – это конечная цель. Это музыка нашей жизни. Нет такого препятствия, которое она не может преодолеть.

20. Смерть

Жизнь – это длинная череда прощаний; удивлять могут только обстоятельства. Рыцарь благодарит за жизнь, которая ему дана. Он не боится смерти, потому что дело, которое начал один рыцарь, могут завершить другие.

В остальных правилах рыцаря подробнее рассматриваются изложенные идеи. Несмотря на то, что книга относится к разряду беллетристики, она полна размышлений на тему самосовершенствования и что значит быть родителем.

По материалам Farnamstreetblog.com.

2. Кодекс рыцарской чести

Обратив внимание на рыцарство, церковь стремилась укрепить в нем не только сословное единство. Она стремилась также воздействовать и на моральные законы сформировавшейся группы. Прежде чем возложить на алтарь свой меч, будущий рыцарь должен был принести клятву, которая уточняла его будущие обязательства^{249}. Но не все посвящаемые приносили ее, поскольку не все они проходили церемонию освящения оружия. Однако Иоанн Сольсберийский, а вслед за ним и другие церковные писатели стали считать, что даже те из рыцарей, кто не произнес вслух клятвы, произнесли ее молчаливо, в своем сердце, принимая рыцарство. Мало-помалу формулы этих клятв, ставшие правилами, проникли в различные тексты: сначала в молитвы, очень часто необыкновенно красивые, которые читались нараспев в начале церемонии; затем с неизбежными изменениями в различные произведения светского характера. Например, мы читаем их в знаменитой поэме «Парсифаль» Кретьена де Труа, написанной где-то около 1180 года. В следующем веке они займут несколько страниц в прозаическом романе «Ланселот», проникнут в песни немецких миннезингеров, встретятся в пьесе «Мейснер», и, наконец, в небольшой дидактической французской поэме, озаглавленной «Правила рыцарства». Это скромное по объему произведение имело очень большой успех. Вскоре его пересказали венком сонетов итальянцы, Раймунд Луллий написал подражание ему в Каталонии, а следом возникло множество литературных произведений, перепевающих эту тему; к концу Средневековья символика посвящения была исчерпана до конца, а рыцарский идеал, благодаря стремлению возвысить его до невозможности, стал звучать фальшиво, впрочем, и само рыцарство клонилось в то время уже к закату.

Но в начале своего существования этот идеал не был лишен жизненности. Он возник из наложения двух норм морали, которые стихийно возникли в общественном сознании: морали вассалов, главной чертой которой была верность своему сеньору, и куртуазной морали класса «благородных» людей; это совмещение совершенно отчетливо отразит «Книга христианской жизни» епископа Бонизона де Сутри, для которого рыцарь — это прежде всего вассал, наделенный феодом. Из этих вполне светских норм нравственности новый кодекс позаимствовал те, которые больше всего соответствовали религиозному сознанию: щедрость, стремление к славе, закон, презрение к покою, страданиям и смерти; немецкий поэт Томасин писал, что «не стоит браться за ремесло рыцаря тому, кто хочет жить тихо»^{250}. Мало-помалу эти мирские нормы окрашивались в христианские тона, больше того, церковь старательно очищала их от традиционного мирского багажа, который в них, безусловно, сохранялся. Однако на практике мирское по-прежнему главенствовало в рыцарстве, и это оставляло оскомину у всех, кто старался его облагородить, — от святого Ансельма до святого Бернарда, — эта оскомина возродила к жизни старинный афоризм, преисполненный горечи: «Non militia, sed malitia» (не воин, а злодей)^{251}. Но вместе с тем, мог ли какой-нибудь церковник повторить изречение: «Не рыцарь, а злодей» — после того как церковь признала рыцарские добродетели? К старым, но очищенным церковью правилам присоединятся со временем и другие, носящие отпечаток уже безусловно духовных устремлений.

И церковь, и литература требовали от рыцарей той набожности, без которой, например, и Филипп Август не мог представить себе подлинной «безупречности». Рыцарь должен был ходить к мессе «каждый день» или, в крайнем случае, «по желанию», и поститься по пятницам. При этом христианский герой продолжает оставаться воином. И не ждет ли он, что благословение сделает его оружие особенно действенным? Молитвы прямо отражают эту веру. Освященный — раз никому не приходит в голову запретить извлекать его из ножен против личных врагов или врагов своего господина, — должен служить в первую очередь благим целям. Уже первые благословения X века делают ударение именно на таком служении, и эта тема будет широко разрабатываться последующими литургиями. Старинный идеал войны ради войны или войны ради добычи окажется дискредитированным. Мечом посвященный будет защищать святую церковь и главным образом от язычников. Он будет защищать вдов, сирот и бедняков. Он будет преследовать злодеев. К пожеланиям общего характера прибавятся рекомендации частные, касающиеся поведения в бою: нельзя убивать побежденного, если он беззащитен; поведения в общественной жизни: не принимать участия в неправедном суде и не сеять измены; «а если это невозможно, скромно прибавляет автор «Правил рыцарства», — то лучше уехать»; касающиеся инцидентов в частной жизни — не давать дамам дурных советов, помогать, «если можешь», ближнему в трудных обстоятельствах.

Можно ли удивляться, что в жизни, сплетенной из обманов и насилия, не так уж часто удавалось следовать этим правилам? Но может возникнуть и другой вопрос: с точки зрения общественной морали и морали христианской, не слишком ли короток список ценимых добродетелей? Однако судить не дело историка, его дело понимать. При этом отметим, что список рыцарских добродетелей у светских писателей еще короче, чем у церковных теоретиков и литургистов. «Самый высокий орден, который создал Господь Бог, это рыцарский орден», — говорит со свойственной ему выспренностью Кретьен де Труа. Однако после столь значительного вступления правила, которые преподает «безупречный» рыцарь юноше, надевая на него оружие, кажутся очень скудными. Хотя вполне возможно, Кретьен представляет скорее «куртуазность» больших княжеских дворов XII века, чем «безупречность», пронизанную духом религиозности, свойственную окружению Людовика IX в следующем веке. Не случайно именно в этом веке и, очевидно, в той среде, где и жил святой рыцарь, родилась благородная молитва, которая была включена в «Служебник» Гильома Дюрана, она представляет собой своеобразное объяснение, почему скульпторы вырезали из камня рыцарей, которые до сих пор стоят у портала Шартрского и позади Реймсского соборов: «Святой Господь, Отец Всемогущнй… Ты позволил пользоваться на земле мечом, чтобы истреблять уловки зла и защищать справедливость; ради защиты народа ты пожелал создать орден рыцарей… так расположи к добру сердце своего слуги, чтобы он никогда не воспользовался этим мечом и другим тоже ради обид и несправедливости, пусть всегда поднимает меч для защиты Справедливости и Права».

Вменив рыцарям идеальный долг воплощения справедливости, церковь узаконила существование этого «ордена» воинов, который возник как результат неизбежного разделения общества и совместился с рыцарством, прошедшим посвящение. «Господи! После падения ты разделил всех людей на три сословия», — читаем мы в одной византийской молитве. Признание церкви означало для класса рыцарей официальное утверждение его социального превосходства — того, которое давно уже сложилось фактически. Разве не говорится в правоверных «Правилах рыцарства», что рыцарей должно чтить превыше всех других людей, и выше них только священники? В романе «Ланселот» после объяснения, как возник орден рыцарей: «ради защиты слабых и мирно живущих», рисуется в свойственном средневековой литературе символическом духе образ лошади, он воплощает собой народ, который «послушен» благородному рыцарству. «Ибо уместно, чтобы над простым народом восседали рыцари. И точно так же, как, оседлав лошадь, сидящий в седле направляет ее, куда захочет, так же рыцарь должен, куда хочет, вести свой народ». Позже Раймунд Луллий, ничуть не тревожась, что слова его несовместны с христианским духом, провозгласит, что «правильный порядок» состоит в том, чтобы рыцарю «обеспечивали благосостояние» «труды и усталость» его людей^{252}. Умонастроение, которое как нельзя лучше способствовало зарождению и расцвету знати.