Рассказ лукьяненко про черта

Гениальные вещи действительно просты до смехотворности. Как обвести вокруг пальца черта, что бы и живым остаться, и не прогадать. Оказывается проще простого.

Молодой студент-историк вызвал черта и подписал с ним договор с некоторыми поправками. Нечистая сила естественно решила, что пленение будет недолгим, ан не тут-то было.

Читать рассказа «Не спешу» Лукьяненко действительно интересно. Он написан легким простым языком. А тема такова, что мы ее знаем с детства, но почему-то ни разу не приходили к такому решению.

Рассказ был написан в 2004 г. и с каждым годом в нем появляется все больше актуального смысла. Люди бегут и торопятся, а герой рассказа все так же не спешит и это правильно.

Не спешу

Сжимая в одной руке надкушенный бутерброд, а в другой — бутылку кефира, черт озирался по сторонам. Выглядел он вполне заурядно — мятый старомодный костюм, шелковая рубашка, тупоносые туфли, галстук лопатой. Все черное, только на галстуке алые языки пламени. Если бы не рожки, проглядывающие сквозь аккуратную прическу и свешивающийся сзади хвост, черт походил бы на человека.
Толик отрешенно подумал, что в зале истории средних веков городского музея черт в костюме и при галстуке выглядит даже излишне модерново. Ему больше пошел бы сюртук или фрак.
— Что за напасть… — выплевывая недопрожеванный бутерброд, изрек черт. Аккуратно поставил бутылку с кефиром на пол, покосился на Анатолия и попробовал длинным желтым ногтем меловую линию пентаграммы. В ноготь ударила искра. Черт пискнул и засунул палец в рот.
— Я думал, хвост будет длиннее, — сказал Толик.
Черт вздохнул, достал из кармана безупречно чистый носовой платок, постелил на пол. Положил на платок бутерброд. Легко подпрыгнул и коснулся свободной рукой потолка — высокого музейного потолка, до которого было метра четыре.
На этот раз искра была побольше. Черт захныкал, засунул в рот второй палец.
— В подвале тоже пентаграмма, — предупредил Толик.
— Обычно про пол и потолок забывают, — горько сказал черт. — Вы, люди, склонны к плоскостному мышлению…
Толик торжествующе усмехнулся. Покосился на шпаргалку и произнес:
— Итак, именем сил подвластных мне и именем сил неподвластных, равно как именем сил известных и неизвестных, заклинаю тебя оставаться на этом месте, огражденном линиями пентаграммы, повиноваться и служить мне до тех пор, пока я сам, явно и без принуждения, не отпущу тебя на свободу.
Черт слушал внимательно, но от колкости не удержался:
— Заучить не мог? По бумажке читаешь?
— Не хотелось бы ошибиться в единой букве, — серьезно ответил Толик. — Итак, приступим?
Вздохнув, черт уселся на пол и сказал:
— Расставим точки над i?
— Конечно.
— Ты вызвал не демона. Ты вызвал черта. Это гораздо серьезнее, молодой человек. Демон рано или поздно растерзал бы тебя. А я тебя обману — и заберу душу. Так что… зря, зря.
— У меня не было заклинания для вызова демона.
— Хочешь? — черт засунул руку в карман. — Ты меня отпустишь, а я дам тебе заклинание по вызову демона. Все то же самое, только последствия менее неприятные.
— А что случится с моей душой за вызов демона?
Черт захихикал.
— Соображаешь… Мне она достанется.
— Тогда я отклоняю твое предложение.
— Хорошо, продолжим, — черт с тоской посмотрел на бутылку кефира. Внезапно вспылил: — Ну почему я? Почему именно я? Сто восемь лет никто не призывал чертей. Наигрались, успокоились, поняли, что нечистую силу не обмануть. И вот те раз — дежурство к концу подходит, решил подкрепиться, а тут ты со своей пентаграммой!
— Дежурство долгое?
— Не… — черт скривился. — Год через два. Месяц оставался…
— Сочувствую. Но помочь ничем не могу.
— Итак, вы вызвали нечистую силу, — сухо и официально произнес черт. — Поздравляю. Вы должны принять или отклонить лицензионное соглашение.
— Зачитывай.
Черт сверкнул глазами и отчеканил:
— Принимая условия настоящего лицензионного соглашения стороны берут на себя следующие обязательства. Первое. Нечистая сила, в дальнейшем — черт, обязуется исполнять любые желания клиента, касающиеся мирских дел. Все желания выполняются буквально. Желание должно быть высказано вслух и принимается к исполнению после произнесения слов «желание высказано, приступить к исполнению». Если формулировка желания допускает двоякое и более толкование, то черт вправе выполнять желание так, как ему угодно. Второе. Человек, в дальнейшем — клиент, обязуется предоставить свою бессмертную душу в вечное пользование черту, если выполнение желаний приведет к смерти клиента. Данное соглашение заключается на свой страх и риск и может быть дополнено взаимно согласованными условиями.
Анатолий кивнул. Текст лицензионного соглашения был ему знаком.
— Дополнения к лицензионному договору, — сказал он. — Первое. Язык, на котором формулируется желание — русский.
— Русский язык нелицензирован, — буркнул черт.
— Это еще с какого перепугу? Язык формулировки желаний — русский!
— Хорошо, — кивнул черт. — Хотя по умолчанию у нас принят суахили.
— Второе. Желания клиента включают в себя влияние на людей…
— Нет, нет и нет! — черт вскочил. — Не могу. Запрещено! Это уже вмешательство в чужие души, не могу!
В общем-то, Анатолий и не надеялся, что этот пункт пройдет. Но проверить стоило.
— Ладно. Второе дополнение. Клиент получает бессмертие, которое включает в себя как полное биологическое здоровье и прекращение процесса старения, так и полную защиту от несчастных случаев, стихийных бедствий, эпидемий, агрессивных действий третьих лиц, а также всех подобных не перечисленных выше происшествий, прямо или косвенно ведущих к прекращению существования клиента или нарушению его здоровья.
— Ты не юрист? — спросил черт.
— Нет. Студент-историк.
— Понятно. Манускрипт раскопал где-нибудь в архиве… — черт кивнул. — Случается. А как в музей проник? Зачем этот унылый средневековый колорит?
— Я здесь подрабатываю. Ночным сторожем. Итак, второе дополнение?
Черт понимающе кивнул и сварливо ответил:
— Что вам всем сдалось это бессмертие? Хорошо, второй пункт принимается с дополнением: «за исключением случаев, когда вред существованию и здоровью клиента причинен исполнением желаний клиента». Иначе, сам понимаешь, мне нет никакого интереса.
— Ты, конечно, будешь очень стараться, чтобы такой вред случился?
Черт усмехнулся.
— Третье дополнение, — сказал Анатолий. — Штрафные санкции. Если черт не сумеет выполнить какое-либо желание клиента, то договор считается односторонне расторгнутым со стороны клиента. Черт обязан и в дальнейшем выполнять все желания клиента, однако никаких прав на бессмертную душу клиента у него в дальнейшем уже не возникает. Договор также считается расторгнутым, если черт не сумеет поймать клиента на неточной формулировке до скончания времен.
Черт помотал головой.
— А придется, — сказал Анатолий. — Иначе для меня теряется весь смысл. Ты ведь рано или поздно меня подловишь на некорректно сформулированном желании…
Черт кивнул.
— И я буду обречен на вечные муки. Зачем мне такая радость? Нет, у меня должен быть шанс выиграть. Иначе неспортивно.
— Многого просишь… — пробормотал черт.
— Неужели сомневаешься в своей способности исполнить мои желания?
— Не сомневаюсь. Контракт составляли лучшие специалисты.
— Ну?
— Хорошо, третье дополнение принято. Что еще?
— Четвертое дополнение. Черт обязан не предпринимать никаких действий, ограничивающих свободу клиента или процесс его свободного волеизъявления. Черт также не должен компрометировать клиента, в том числе и путем разглашения факта существования договора.
— Это уже лишнее, — черт пожал плечами. — Насчет разглашения — у нас у самих с этим строго. С меня шкуру сдерут, если вдруг… А насчет свободы… Допустим, устрою я землетрясение, завалю это здание камнями, что из того? Ты все равно уцелеешь и потребуешь вытащить себя на поверхность.
— А вдруг у меня рот окажется песком забит?
— Перестраховщик, — презрительно сказал черт. — Хорошо, принято твое четвертое дополнение.
— Пятое. Черт осуществляет техническую поддержку все время действие договора. Черт обязан явиться по желанию клиента в видимом только клиенту облике и объяснить последствия возможных действий клиента, ничего не утаивая и не вводя клиента в заблуждение. По первому же требованию клиента черт обязан исчезнуть и не докучать своим присутствием.
— Сурово, — черт покачал головой. — Подготовился, да? Хорошо, принято.
— Подписываем, — решил Анатолий.
Черт порылся во внутреннем кармане пиджака и вытащил несколько сложенных листков. Быстро проглядел их, выбрал два листа и щелчком отправил по полу Анатолию.
— Внеси дополнения, — сказал Анатолий.
— Зачем? Стандартная форма номер восемь. Неужели ты думаешь, что твои дополнения столь оригинальны?
Толик поднял один лист, развернул. Отпечатанный типографским способом бланк был озаглавлен «Договор Человека с Нечистой Силой. Вариант восемь».
Дополнения и в самом деле совпадали.
— Кровью, или можно шариковой ручкой?
— Лучше бы кровью… — замялся черт. — У нас такие ретрограды сидят… Нет, в крайнем случае…
Анатолий молча достал из склянки со спиртом иглу, уколол палец и, окуная гусиное перышко в кровь, подписал бланки. Вернул их черту вместе с чистой иглой и еще одним пером. Черт, высунув кончик языка, подписал договор и перебросил через пентаграмму один экземпляр.
— Дело сделано, — задумчиво сказал Анатолий, пряча бланк в карман. — Может, спрыснем подписание.
— Не пью, — черт осклабился. — И тебе не советую. По пьяной лавочке всегда и залетают. Такие желания высказывают, что ой-ей-ей… Могу идти?
— А пентаграмму стирать не обязательно?
— Теперь — нет. Договор же подписан. Слушай, где ты такой качественный мел взял? Палец до сих пор болит!
— В духовной семинарии.
— Хитрец… — черт погрозил ему пальцем. — Мой тебе совет. Можно сказать — устное дополнение. Если пообещаешь не пытаться меня обмануть, то я тоже… отнесусь к тебе с пониманием. Весь срок, что тебе изначально был отпущен, не трону. Даже если пожелаешь чего-нибудь необдуманно — ловить на слове не стану. И тебе хорошо — будешь словно сыр в масле кататься. И мне спокойнее.
— Спасибо, но я постараюсь выкрутиться.
— Это желание? — хихикнул черт.
— Фиг тебе! Это фигура речи. Лучше скажи, почему у тебя такой короткий хвост?
— Ты что, много чертей повидал? Нормальный хвост.
— Я ведь могу и пожелать, чтобы ты ответил…
— Купировали в детстве. Длинные хвосты давно не в моде.
На прощание черт смерил Анатолия обиженным взглядом, погрозил пальцем — и исчез. Через мгновение в воздухе возникла кисть руки, пошарила, сгребла бутерброд, бутылку кефира и исчезла.
А Толик пошел за заранее приготовленной тряпкой и ведром воды — стереть с пола пентаграмму. Для бедного студента работа ночным сторожем в музее очень важна.

Первый раз черт появился через месяц. Анатолий стоял на балконе и смотрел вниз, когда за левым, как положено, плечом послышалось деликатное покашливание.
— Чего тебе? — спросил Толик.
— Тебя гложут сомнения? Ты раскаиваешься в совершенном и хочешь покончить самоубийством? — с надеждой спросил черт.
Толик засмеялся.
— А, понимаю… — черт по-свойски обнял Толика за плечи и посмотрел вниз. — Красивая девчонка, ты прав! Хочешь ее?
— Ты ведь не можешь влиять на души людей.
— Ну и что? Большой букет белых роз — она любит белые… тьфу, что за пошлость! Потом подкатываешь на новеньком «Бентли»…
— У меня и велосипеда-то нет.
— Будет! Ты чего, клиент?
— Будет, — согласился Толик, не отрывая взгляда от девушки. — Я не спешу.
— Ну? Давай, формулируй. Обещаю, в этот раз не стану ловить тебя на деталях! Итак, тебе нужен букет из девяносто девяти белых неколючих роз, оформленный на тебя и не числящийся в розыске исправный автомобиль…
— Изыди, — приказал Толик и черт, возмущенно крякнув, исчез.
В последующие годы черт появлялся регулярно.

Профессор, доктор исторических наук, автор многочисленных монографий по истории средних веков, сидел в своем кабинете перед зеркалом и гримировался. Для пятидесяти лет он выглядел неприлично молодо. Честно говоря, без грима он выглядел на тридцать с небольшим. А если бы не проведенная когда-то пластическая операция, то он выглядел бы на двадцать.
— Все равно твой вид внушает подозрения, — злобно сказал черт, материализовавшись в кожаном кресле.
— Здоровое питание, йога, хорошая наследственность, — отпарировал Толик. — К тому же всем известно, что я слежу за внешностью и не пренебрегаю косметикой.
— Что ты скажешь лет через пятьдесят?
— А я исчезну при загадочных обстоятельствах, — накладывая последний мазок, сказал Толик. — Зато появится новый молодой ученый.
— Тоже историк?
— Зачем? У меня явная склонность к юриспруденции…
Черт сгорбился. Пробормотал:
— Все выглядело таким банальным… А ты не хочешь стать владыкой Земли? Как это нынче называется… президентом Соединенных Штатов?
— Захочу — стану, — пообещал Толик. — Я, как тебе известно…
— …не спешу… — закончил черт. — Слушай, ну хоть одно желание! Самое маленькое! Обещаю, что выполню без подвохов!
— Э, нет, — пробормотал Толик, изучая свое отражение. — В это дело лучше не втягиваться… Ну что ж, меня ждут гости, пора прощаться.
— Ты меня обманул, — горько сказал черт. — Ты выглядел обыкновенным искателем легкой жизни!
— Я всего лишь не делал упор на слове «легкая», — ответил Толик. — Все, что мне требовалось — это неограниченное время.
В дверях он обернулся, чтобы сказать «изыди». Но это было излишним — черт исчез сам.

Наткнулся вдруг на свой старенький рассказ.
2009 года.
Кажется, я его даже никогда не публиковал в книжках, он только на «Грелке» играл.
И был там справедливо бит за утопичность, неправдивость и вообще фантастичность. В рассказе я, на самом деле, хулиганил по полной программе — это был шутливый рассказ с традиционными «грелочными» маркерами: «хромой мальчик и слепая собака» (можно наоборот). То есть вещь изначально планировалась «на поржать» и потому была совершенно безумной.

А сейчас посмотрел — да вроде почти что реализм.

—————————————
Только небо, только ветер…

— Три миллиона жизней — это плата за независимость?!
Президент смотрел с экрана строго и серьезно. Будто ждал ответа. Артем смотрел на президента – ему было интересно. Маме, похоже, не было – она мыла на кухне посуду. Шумела вода, гремели тарелки. Мама напевала старую детскую песенку: «Взлетая выше ели… Не ведая преград… Крылатые качели…»
— Мама, потише! – попросил Артем.
— Да, это плата за независимость! – твердо сказал президент. – И мы ее добьемся. Через год население нашей страны должно увеличиться на три миллиона человек! Это наш патриотический долг!
— Совсем с ума сошли, — почти весело сказала мама. Оказывается, она все-таки слушала. – У нас отрицательный прирост рождаемости.
— Отрицательный – это уже не прирост! – сказал Артем.
— Так говорят, — вздохнула мама.
— Нас – сорок семь миллионов, — продолжал президент. – Надо, чтобы было пятьдесят. С этой целью мной разработаны следующие программы. Родить в течении года обязаны…
— Это какая-то ерунда, — сказала мама. Она даже бросила посуду и вышла в комнату, вытирая руки кухонным полотенцем. – Нельзя рожать по приказу.
— …семьи, в которых один ребенок… — перечислял с экрана президент.
— О! – сказал Артем. Ему стало смешно. – Мама, у меня будет братик или сестричка?
Мама легонько шлепнула его полотенцем по затылку.
— …образовать временную патриотическую семью юноши старше шестнадцати и девушки старше пятнадцати…
— Мама, а я, оказывается, женюсь! – захихикал Артем.
Ему было смешно. Президент часто говорил с экрана глупости. Ну, сказал еще одну – будет о чем поржать с ребятами…
— Школу вначале закончи, жених! – мама тоже улыбалась. Но как-то встревожено. И смотрела на экран телевизора, где президент продолжал говорить о патриотическом долге. Артем, прихрамывая, встал, пошел на кухню за чаем.
— Нога болит? – спросила мама.
— Да не, нормально, — Артем постарался идти тверже. – Все нормально, мам.
— В конце концов, должны быть какие-то послабления для… — мама замялась.
— Для инвалидов? – спросил Артем жестко. – Я пойду, выгуляю Рекса.
Рекс, до этого тихо дремлющий в кресле, тяжело соскочил, подошел к Артему, ткнулся мокрым носом в ладонь. Артем посмотрел в слепые собачьи глаза, погладил пса по загривку.
— Вот тебе все равно, хромой я или нет, верно, Рекс? – спросил он.
— С другой стороны, — внезапно сказала мама чужим голосом, — в этом есть и плюсы. Временная семья может стать и настоящей.
— А так за меня никто замуж не пойдет, да? – спросил Артем. – За инвалида хромого? Ты это хотела сказать.
Мама ушла на кухню. Она всегда так поступала, если назревал конфликт – уходила на кухню и начинала перемывать посуду. Когда от них ушел отец, мать мыла посуду два дня подряд, даже золоченый ободок с тарелок стерся.
Артем нацепил Рексу поводок и вышел во двор. Там болтались Алеха и Тим. Алеха тут же замахал рукой, крикнул:
— Эй, Хромой, тебе шестнадцать есть?
— Месяц как исполнилось, — ответил Артем подходя. Рекс отбежал на всю длину поводка и присел в кустах.
— Повезло, — огорчился Алеха. – А мне только через полгода… не дадут жену, сволочи… Почему такая дискриминация? Девкам с пятнадцати, а парням с шестнадцати?
— Да чушь это все, — сказал Артем. – Никого женить не будут, вот через месяц сами увидите.

— Артем! – классная подождала, пока он встал. – У меня к тебе серьезный вопрос.
— Ну? – уже зная, о чем пойдет речь, буркнул Артем.
— Месяц прошел с тех пор, как наш дорогой президент объявил о патриотической программе.
Артем смотрел в окно. Клены на школьном дворе совсем покраснели, вот-вот листья начнут осыпаться…
— Все ребята уже определились. Все сыграли свадьбы. Сколько ты будешь тянуть?
— Я маленький еще, — сказал Артем. Класс захохотал – Артем был самым высоким.
— Юморишь, — кивнула классная. – Вижу. А ты в курсе, что на следующей неделе тех, кто уклоняется от патриотического долга, будут вывозить в специальные лагеря и женить?
Артем пожал плечами. В это он все-таки не верил. То есть верил, но не до конца.
— Я желаю тебе только добра, — смягчилась классная. – Ты умный хороший мальчик.
— К тому же хромой, — кивнул Артем.
— Да, — беспощадно подтвердила классная. – Тебе надо закончить школу. Так что… — ее взгляд пробежал по партам. Все затихли. – Добровольцы есть?
— На что? – спросил Никола. Он был туповат.
— Ты не годишься, — под общий хохот отрезала классная. Жена Николы, Олеся, пихнула его в бок и покрутила пальцем у виска.
— Так, добровольцев нет… — палец классной забегал по списку. – Галина… Оля… Света…
— Я с Борькой из параллельного женюсь! – быстро сказала Галина. – Мы утром с ним договорились.
— Оля… Света… — классная задумалась. – Артем, кто тебе больше нравится?
— Вы, — сказал Артем. Ему все еще казалось, что ситуацию можно обратить в шутку.
— Я замужем, — ответила классная без тени улыбки. И у Артема вдруг похолодело в животе. – Света. Она и по математике тебя подтянет. А ты ее по английскому.
— Юлия Тимофеевна! – воскликнул Артем.
— Властью, данной мне указом президента, — буднично сказала классная, — объявляю вас, Артем и Света, мужем и женой. Где будете жить, у Артема или у Светы, определитесь сами. Но учтите, жить вы обязаны вместе!
Артем посмотрел на Свету. Маленькая, тихая, она покраснела до корней волос. Артем почувствовал, что тоже краснеет.
— И помните, что если через два месяца тест не даст положительных результатов, — зачем-то вполголоса добавила классная, — вам будет оказана медицинская помощь. Артем, бери портфель и садись к жене.

Из школы они шли вместе. Шли и молчали. Света жила по соседству, Артем знал ее с первого класса. Ну… как сказать «знал»? Видел. Разговаривал… иногда. Снежками кидался.
— Помнишь, мы в третьем классе спектакль ставили? – спросила вдруг Света.
— Какой?
— Про недород. Ты был злым комиссаром, а я селянкой, у которой ты отобрал хлеб.
— Не помню, — признался Артем.
— Ты меня тогда взял за руку, — сказала Света.
— И ты помнишь? – поразился Артем.
— Ага.
Они опять пошли молча. Потом Артем решительно забрал у Светы портфель.
— Спасибо, — сказала она.
— И тебе спасибо, — признался Артем.
— За что?
— За то, что не стала говорить «не надо, я сама, ты же хромой…»
— Ну и что, что хромой? – Света пожала худенькими плечиками. – Ты мужчина. И ты мой муж.
Она снова покраснела. Артем понял, что надо брать инициативу на себя.
— Где жить-то будем? У твоих или у моих?
— У тебя своя комната есть?
— Есть.
— А я с братом живу в одной.
— С братом? – удивился Артем.
— Он маленький еще, ему семь…
— Тогда лучше у меня, — сказал Артем. – Я живу вот там…
— Я знаю, — сказала Света. – Вон твое окно… Я только вещи соберу и приду. А ты пока маму предупреди.
— Тебе не надо помочь? – спросил Артем вслед. Света только покачала головой – косички смешно запрыгали на плечах.

К приходу Светы Артем как раз успел убраться в комнате. Мама порывалась помочь вымыть пол, но он справился сам. И тахту от собачьей шерсти пропылесосил. И на компьютере постирал всякие фотки, которые могла увидеть Света. И даже окно протер.
Света пришла с большим чемоданом и рюкзаком на плечах. Мама открыла дверь, быстро забрала вещи и крепко обняла ее. Сказала радостно:
— Теперь это твой дом, доченька… Постой, что это?
Под глазом у Светки был большой синяк.
— Это папа, — сказала Света спокойно. – Мой папа. Он очень расстроился.
— Но ты же не причем, это президент велел! – воскликнула мама.
— До президента ему не добраться, а я рядом была, — ответила Света. – Можно, я умоюсь?
— Да, да, конечно… — засуетилась мама. – Вот сюда…
— А тапочки надевать?
— Как хочешь, мы дома без тапочек ходим…
Мама вошла в ванную вслед за Светой – они пустили воду и стали о чем-то шушукаться. Артем пожал плечами и захромал к телевизору. Передавали сплошь репортажи из загсов, ток-шоу о счастье материнства и детские фильмы. Артем пожал плечами, взял со стола газету и стал читать. В газете, в принципе, было то же самое.
— Вот это настоящая семейная жизнь, — сказала Света входя. Синяк ей мама закрасила тональным кремом. – Муж с газетой перед телевизором…
Артем не сразу понял, что она шутит.
— Я думал, ты совсем без чувства юмора, — сказал он.
— Поможешь мне с иностранными? – попросила Света.
— Конечно, — Артем отложил газету. – А что именно?
— Фьючеперфектпрогрессив. По английскому. Никак не разберусь. И с деепричастными оборотами в русском.
— Сейчас, — сказал Артем. Иностранные он любил.

Вечером мама вдруг засобиралась.
— Совсем забыла, ребята, — сказала она. – Я же обещала бабушку навестить.
— Да куда ты на ночь глядя? – удивился Артем. – Метро закроют, не успеешь вернуться…
— А я у бабушки заночую, — объяснила мама, виновато пряча глаза. – И на работу от нее поеду. Вернусь завтра вечером…
— Ты позвони, как доберешься, — только и сказал Артем.
Когда за мамой захлопнулась дверь, Света посмотрела на Артема и тихо сказала:
— Хорошая она у тебя.
— Угу, — буркнул Артем.
— Артем, у тебя с кем-нибудь это было?
— Нет, — сказал Артем, сразу сообразив, что такое «это».
— У меня тоже. А ты вообще знаешь, как?
— Конечно, — Артем покраснел. – Ну… в теории.
— Я тоже в теории…
Они смотрели друг на друга и медленно заливались краской. Оба.
— Знаешь, что, — сказал Артем. – Это как-то неправильно. Давай не спешить?
— Я тебе не нравлюсь? – спросила Света.
— Нравишься, — ответил Артем и с удивлением понял, что говорит правду. – Очень. Только вот так… из-за того, что классная решила…
— Ну нам же велели…
— Время пока есть.
Света вдруг облегченно выдохнула:
— Спасибо. Артем, ты мне очень нравишься. Больше всех.
— Я уже понял, — признался Артем.
— Ты знаешь, я даже иногда молилась, чтобы ты меня хоть заметил, — Света улыбнулась. — Но я тоже не хочу… так. Давай привыкнем друг к другу?
Артем кивнул:
— Слушай, а ты в игры играешь?
— Какие?
— Компьютерные. Я во «Властелина колец» играю.
— Покажешь? – спросила Света с интересом.
Они играли до трех часов ночи. Сходили в рейд, выполнили два квеста. Светке и в самом деле понравилось. Потом они съели половинку холодной курицы, выпили литровую бутылку колы и легли спать. Света на тахте Артема, а Артем на полу, вытащив из-под тахты свернутый рулончиком матрас. Уже под утро Артем проснулся от того, что ужасно хотелось в туалет. Он тихонько вышел из комнаты, ухитрившись даже не разбудить Рекса, не включая свет прошел в коридор. Когда вернулся, увидел, что Света во сне разметалась и с нее сползло одеяло. Артем осторожно укрыл ее, лег и крепко уснул.

Было начало ноября. За окнами лил дождь, колено у Артема разболелось, он сидел, прижимая к суставу грелку с горячей водой. Грелка была старенькая, рваная, приходилось держать ее аккуратно, чтобы не намочить постель.
— А твою ногу нельзя вылечить? – спросила Света. Она расчесывала волосы, сидя у окна в одной ночнушке. Мама что-то шила в комнате, напевая свою любимую песенку. «Детство кончится когда-то… Ведь оно не навсегда…»
— Можно, — сказал Артем. – Только это сложная операция, у меня весь сустав раздроблен. У нас таких не делают, только в Европе и Америке. Ну еще, говорят, в России. Врут, наверное.
— А давай мы накопим денег и ты вылечишь ногу?
— Давай, — согласился Артем.
Света отложила расческу. Сказала:
— Всем девочкам велели завтра прийти на медосмотр. И принести тест-полоску.
— Что будем делать? – спросил Артем, помолчав.
— Ты не беспокойся. Я с Лидкой договорилась. Я ей дам тест, она на него… ну, понял.
— Ты умница, — сказал Артем. – Почему я раньше не замечал, что ты такая умница?
— Потому что все мальчишки дураки, — засмеялась Света.

Весна пришла неожиданно. Под теплым ласковым дождем снег растаял за одну ночь. Артем вел Свету домой, бережно поддерживая под руку. Света одной рукой держалась за большой живот.
— Тяжело? – спросил Артем.
— Ничего… сползает немного, — сказала Света. А потом совсем тихо добавила: — Что мы будем делать, Артемка? Что мы будем делать? Олеся вчера родила. Настя вот-вот… а у нас два месяца осталось…
— Я что-нибудь придумаю, — сказал Артем. – Обязательно. Ты не волнуйся.
Они поднялись на четвертый этаж – лифт не работал в рамках президентской программы экономии электроэнергии. Вошли в квартиру. Артем помог Свете раздеться, они прошли в зал. И увидели маму, перебирающую какие-то старые бумаги.
— Привет, мам, — сказал Артем. Света чмокнула маму в щеку. – Что ты ищешь?
— Твое свидетельство о рождении, — объяснила мама.
— Оно же потерялось.
— Я его потеряла, я его и нашла, — мама достала листок и протянула Артему.
Некоторое время Артем оторопело смотрел на листок.
— В России? – спросил он, наконец. – Русский?
— Да, — ответила мама. – Кстати, я все знаю.
— Что – все?
— Про вас со Светой все знаю. Что ты спишь на матрасе. И вообще… — мама помолчала. – А ты думал о том, что за срыв президентской программы парней отправляют на принудительные работы, а девушек – отдают в женские исправительные колонии? Ты знаешь, как Свету там будут исправлять?
— Мама…
— Скоро семнадцать лет, как мама! – она встала и протянула Артему несколько купюр. – На столике в прихожей телеграмма из Белого города. Там заболел твой дядя.
— У меня есть дядя в Белом городе?
— Нет, но это неважно. С этой телеграммой тебе продадут туда билет. Пересадка на русский поезд в Болотном Колодце. У вас есть справка о достойном выполнении президентской программы, вас отпустят вдвоем… если вы скажете, что ненадолго, только попрощаться с дядей…
— А что потом? – спросил Артем. От волнения у него сел голос, он говорил хрипло – как отец на каких-то старых сохранившихся записях.
— Вы уже большие, — сказала мама. – Я в вас верю. Денег, конечно, у нас нет… но ты парень умный. А Света находчивая. Может быть я к вам приеду… потом.
Артем кивнул. И сказал:
— Только Рекса, мама, мы заберем с собой.

Пограничник смотрел на Артема строго и неприязненно.
— Чего удумали – жинка едва брюхо тягает, а вы в гости собрались?
— Дядя умирает, — сказал Артем. – Попрощаться хочет, на жену мою посмотреть. Он же не виноват, что судьба его так забросила…
— Не виноват, так надо было возвращаться, — пробурчал пограничник, но все-таки поставил штамп в паспорте. – А то погоняться за красивой жизнью…
— Да разве там жизнь красивая? – удивленно сказал Артем. – Там же Россия!
Пограничник криво ухмыльнулся и внушительно пояснил:
— Понимать надо – город приграничный. Они там витрину своей суверенной демократии устроили, чтобы нас смущать. Так что с умом себя ведите. На провокации не поддавайтесь, о политике не разговаривайте, рты не разевайте… А собаку-то зачем с собой тащите? – в голосе пограничника вдруг возникли подозрительные нотки.
— Так это ж дядькина собака, — нашелся Артем. – Тоже пес помирает… пусть хозяина увидит.
— То верно, — решил пограничник. – Идите…
Артем и Света двинулись к русскому поезду. Артем тащил чемодан и поддерживал Свету. Света держала поводок Рекса.
— Сползает, — неожиданно сказала она.
— Светочка, нам чуть-чуть… — прошептал Артем.
— Артемка, совсем сползает… прости…
Тугая подушка, набитая гречневой шелухой, выпала из-под платья – и Света мгновенно превратилась из беременной женщины в тоненькую испуганную девочку. Пограничник разинул рот.
— Светка, беги! – закричал Артем. И, бросив чемодан, кинулся к поезду вслед за ней.
Проклятое колено никак не хотело сгибаться. Он полубежал, полупрыгал, вслед за ним топали ботинки пограничников. Света уже вбежала в вагон, втащив за собой Рекса и теперь испуганно смотрела из-за плеча проводницы и русского пограничника. В вагоне были тепло и приятно пахло. Играла музыка. Чистый ясный голос пел: «Но пока мы только дети, нам расти еще расти… Только небо, только ветер… Только радость впереди…»
— Не уйдешь, уклонист! – ревел за спиной пограничник. Потом послышался звук падения и ругань – пограничник споткнулся о подушку и это дало Артему несколько драгоценных секунд.
— Артемка! – кричала Света. – Быстрее!
Артем уже слышал за спиной тяжелое дыхание. Последним усилием он вцепился в поручни и забросил ноги на решетчатую ступеньку. В плечи тут же вцепились – но Артем держался крепко.
— Он на российской территории, — строго сказали над головой. Щелкнул затвор автомата. Пограничник, матерясь, отпустил и Артем поднялся в вагон. Русский пограничник посмотрел на него добрыми усталыми глазами и сказал:
— Ne boisa, hlopec. Mi teba v obidu ne dadim. Ti govorish po russki?
— Da, — ответил Артем. – Ya russkiy.
— Что ж ты творишь, парень? – кричал вслед пограничник. – Как тебе не стыдно, девочка! Уклонисты! Вы не патриоты своей великой родины!
Артем покачал головой и, прежде чем взять Свету за руку и пойти в купе, ответил, сам не понимая, о ком говорит – о Свете, или о родине:
— Об одном прошу – оставьте ее в покое!

Ещё один юмористический рассказ Лукьяненко. Может кому-то понравится. (я надеюсь )

СТРОЙКА ВЕКА
— Есть заказ! — закричал Петрович, врываясь в кабинет директора.
В общем-то врываться было не в его манере. Пет¬рович был невысоким, коренастым и неспешным — как любой человек, родившийся и выросший в условиях высокой гравитации. Но новость стоила того, чтобы изменить правилам. Львович, директор строительной фирмы “Откосы и отвесы”, вот уже битый час наблюдавший в иллюминатор за швартовкой буксира, перестал грызть ноготь и с надеждой посмотрел на прораба.
— Сам на меня вышел! — возбужденно сказал Петро¬вич. — Говорит, большой заказ. Говорит, оплата сдельная.
— Сдельная — это плохо, — мудро заметил Льво¬вич. — Откуда клиент?
— Процион-2, — морща лоб, сказал Петрович. — Слыхал?
Львович подошел к старенькому компьютеру, вставил диск энциклопедии “Планеты и народы”. Диск был пиратский, взломанный, ряд функций в энциклопедии не работал, данные по планетам были неполные и не отличались новизной — на ворованные энциклопедии обновления через галактическую сеть не поступали.
— Процион-2… — пробормотал Львович. — Урановые и молибденовые шахты… никель и золото… серебро и титан… огромные запасы слюды…
— Слюда — ценная? — заинтересовался Петрович.
Директор лишь пожал плечами.
Последние пять лет дела у них шли неважно. Особенно с тех пор, как у “Откосов и отвесов” отобрали лицензию на право работы в Солнечной системе. Компаньоны перебивались случайными заработками на периферии Империи и едва сводили концы с концами. Единственное, что все-таки обеспечивало им приток клиентов, — удачное расположение офиса на геостационарной орбите. Пускай между складами “Кока-Колы” и заводом по переработке ядерных отходов — но все-таки у самой Земли!
— Президентская форма правления… климат от тропического до арктического… — продолжал читать Льво¬вич. — Так… деловая репутация… отличаются верностью данному слову, совершенно нетерпимы к нарушениям договорных обязательств. Офис компании, поставившей на Процион-2 некачественные горные сверла, сгорел при неизвестных обстоятельствах… посредническая фирма, продавшая планете муку, зараженную долгоносиком, была разорена, а все сотрудники за долги проданы расе халфлингов…
Львович сглотнул и посмотрел на Петровича.
— За офис платить надо… — жалобно сказал прораб.
— Хочешь быть домашним любимцем халфлингов? — спросил Львович.
— Ну так… постараемся все сделать качественно! — искренне предложил Петрович. — В первый раз, что ли?
Львович вздохнул.
— Зарплаты два месяца не видели… — напомнил Петрович.
— А кто клиент?
— Генерал какой-то. Говорит, что представляет самого президента…
Львович ощутимо повеселел:
— Это меняет дело. Вояки — народ понимающий. С ними всегда можно договориться.
— Так и я о чем! — поддержал его Петрович. — А заказ крупный…
— Ну? — все еще не отрывая взгляд от экрана, спросил Львович.
— Строительство санаториев на сто тысяч человек!
— У них населения-то всего миллион! — поразился Львович. — С жиру бесятся… Ладно.
Он выключил компьютер, поинтересовался:
— Твоя старушка на ходу?
Петрович погрустнел, но признался:
— На ходу. Горючего только мало.
— У меня вообще пустой бак, на честном слове летаю, — укорил его Львович. — Давай посчитаем курс и двинемся…
Генерал компаньонам сразу понравился. Был он солидный, обстоятельный и ничего не смыслящий в строительстве — когда Львович для пробы сказал, что полимеробетонные стены будут покрыты цветной декоративной пленкой, проглотил эту новость без возмущения. Ну и лох! Кто же покрывает пленкой гладкий полимер, и без того способный принять любую окраску!
Совсем уж развеселившись, Львович объяснил, что для прочного сцепления пленки с бетоном между ними придется проложить слой специальной строительной пены. Генерал и этому поверил, даже одобрил — пусть в корпусах будет хорошая звукотеплоизоляция…
— А почему здесь строить решили? — поинтересовался Петрович, прохаживаясь вдоль скалистого берега. Дул холодный, пронизывающий ветер. Небо заволакивали снежные тучи. Голая промороженная равнина простиралась до самого горизонта. — Мы над экватором пролетали, такие замечательные пляжи…
Генерал фыркнул:
— Мы — народ неизбалованный, господа. Отдыхать привыкли в местах трудных для жизни, в спартанских, можно так сказать, условиях.
— Это правильно, правильно, — поддержал его Льво¬вич, с тоской вспоминая тропические леса, пляжи с белым и черным песком, чистейшую, прозрачнейшую воду — заходя на посадку, корабль прошел над тропиками. Все вояки — идиоты! Но нельзя же ссориться с клиентом, не подписав договор…
— Поэтому никаких особых изысков нам не нужно, — продолжал генерал. — Крепкие стены веселенькой окраски. Хорошая высокая ограда — с колючей проволокой под высоким напряжением.
— Звери? — насторожился Львович. Будучи коренным землянином, он панически боялся инопланетных хищников.
— Звери, можно так сказать, — согласился гене¬рал. — Жилые комнаты должны быть просторными — на сорок, пятьдесят человек каждая. Мы народ очень компанейский. И без изысков в отделке — это чуждо нашей культуре. Никаких мягких ковров, подогреваемых полов, интеллектуальных унитазов. Можно так сказать — назад, к природе!
— Замечательно, — вздохнул Львович. Эх, сколько возможностей таится для строителя в отделочных работах! Сколько замечательных возможностей, постичь которые человек иной профессии не способен! И на тебе — спартанская обстановка…
— Вот двери должны быть надежными, — заметил генерал. — С хорошими замками. Мы, можно так сказать, народ замкнутый, склонный к уединению… Да! Сортиры надо строить общие. Без унитазов, как я уже говорил. Длинный ров в бетонном полу, система автоматического смыва. И такие же столовые — длинный прочный стол, прикрученные к полу скамейки. В этих вопросах мы очень компанейские, любим, чтобы все были на виду, в обществе товарищей.
— И все отдыхающие настолько компанейские? — поразился Петрович. Львович бросил на прораба испепеляющий взгляд, но генерал не обиделся. Подумал и сказал:
— Нет, не все. Должно быть некоторое количество хорошо изолированных, желательно подземных комнат. Для любителей уединенной медитации. Маленькие, бетонные, с прочными стальными дверьми.
— Двери — это область, в которой наша фирма наиболее сильна! — сказал Львович, уловив общее направление мысли заказчика.
— Хорошо, — кивнул генерал. — А вот для обслуживающего персонала комнаты должны быть вынесены в отдельные корпуса. И чтобы между этими корпусами и бара… — он запнулся, но тут же воодушевленно продолжил: — И барами, которые наверняка будут организованы в санатории, была хорошо просматриваемая бетонная полоса. Надо бороться с пьянством обслуживающего персонала!
— Значит, строим еще и бары? — обрадовался Льво¬вич. — Строили мы как-то ресторан…
— Бары мы построим сами. Потом, — огорчил его генерал. — Вы стройте санатории.
— А какие-нибудь лечебные учреждения? — спросил Львович с робкой надеждой. — Для физиопроцедур…
— Наш народ… — начал генерал. Задумался, кивнул: — Вы правы. Вот что значит профессионал! Да, нужны будут помещения для физиопроцедур. Для массажа — с крепкими лежанками. Для закаливания — ванны с ледяной водой. Для электротерапии — надежные стулья, и чтобы можно было напряжение варьировать в любых пределах.
— Да хоть до десяти тысяч вольт, — гордо сказал Петрович.
— Десять тысяч вольт вполне устроит, — кивнул ге¬нерал.
— Но разве такое напряжение… — растерялся Пет¬рович.
— Для надежности! — отрезал генерал. — Всегда полезно иметь резерв по мощности. Верно?
— Провода возьмем медные, — поддержал его Льво¬вич. — Даже не провода — медные шины! А, что уж тут… серебряные шины! Дорого, конечно, выйдет…
Генерал улыбнулся:
— Ничего. Дело здоровья народа, можно так сказать, нам дороже всего.
— Что ж. — Львович радостно обвел взглядом заснеженную тундру, где вскоре предстояло разместить корпуса на сто тысяч отдыхающих. — Тогда… мы подготовим вам смету…
— Приблизительная стоимость? — сухо спросил ге¬нерал. — И сроки! Сроки очень важны, здоровье граждан расшатано за последний год.
— Ну… — Львович набрал воздуха побольше и выпалил: — Семьсот–восемьсот миллионов.
Генерал кивнул.
— Может дойти и до девятисот… — скорбно закончил Львович. — Это уже надо калькулировать…
— Сроки?
— Три месяца, — пожал плечами Львович. — Верно, Петрович?
— Да, может, и за два успеем… — пробормотал про¬раб. — Пока точно не скажу, надо грунт рыть, полимеробетон к вашим условиям адаптировать…
Генерал вновь кивнул. И поинтересовался:
— Скажите, а кто у вас работает? Люди?
Львович всплеснул руками:
— Да что вы! Разве люди могут работать так быстро и хорошо?
— Цзыгу? — удивился генерал.
— Да вы знаете, сколько бы с вас содрали цзыгу? — возмутился Львович. — Совести у них нет…
— Роботы? — скривился генерал. — Видал я их работу…
— Андроиды, — вкрадчиво сказал Львович.
Первый раз за все время разговора в глазах генерала появилось искреннее восхищение.
— Андроиды? — повторил он. — А разве на Земле разрешено использование искусственных людей? Все эти дурацкие законы… о свободе мысли, о недопустимости, можно так сказать, рабства…
— У нас особенные андроиды, — гордо сказал Льво¬вич. — Разума у них нет вообще. Одни строительные инстинкты, как у пчел. Разума нет, воли нет… свободное от работы время лежат вповалку, временами утоляя голод.
— Интересное решение… — пробормотал генерал. — А как же они работают, если у них воли нет?
— Они все эмпаты, — пояснил Львович. — Когда я или Петрович присутствуем на строительной площадке, они чувствуют наше желание строить и начинают работать. Так что достаточно одного человека на всю зону работ.
— Это можно попробовать использовать и в военном деле… — задумчиво сказал генерал. — Что ж, господа. Составляйте смету — и приступайте!
***
Львович раскинулся в шезлонге и блаженно улыбнулся.
Красота!
Работа едва началась, а на счет “Откосов и отвесов” уже поступили первые сто миллионов. Потянулись к планете караваны транспортов со стройматериалами — генерала удалось убедить, что местный песок и камень не дадут необходимого качества. Вышли на работу андроиды, последние полгода покрывавшиеся пролежнями в корабле-рефрижераторе.
— Еще дайкири! — крикнул Львович.
Молоденькая девушка в бикини, пряча глаза, принесла ему коктейль. Львович несколько секунд полюбовался ее формами на фоне ласкового тропического моря, потом взял бокал. Девушка под его взглядом ощутимо порозовела.
Ах уж эти милые провинциалки!
— Спасибо, милая, — сказал Львович.
Девушка, против обыкновения, не упорхнула в сторону сразу. Подняла глаза, спросила:
— Скажите… правда, что это вы строите на севере…
— Правда, — сказал Львович. Девушка вновь опустила глаза.
— Ты не сомневайся, — ласково сказал Львович. — Так построим — века все простоит! И ты там побываешь, и дети твои, и внуки…
Девушка вспыхнула, окинула Львовича негодующим взглядом и быстрой походкой удалилась в сторону ресторана. Львович крякнул. Ох уж эти местные обычаи! Вероятно, упоминание о детях и внуках невинная девица сочла неприличным…
Пискнул телефон. Львович достал трубку — новенькую, дорогую, еще толком не освоенную, вальяжно сказал:
— Директор слушает…
— Львович, генерал с инспекцией едет, — тревожно сообщил Петрович. Лицо его на голографическом экране было озабоченным и даже смущенным.
— Сейчас… — забеспокоился Львович. — Ты, это… андроидам своим втык сделай…
— Пашут как черти, — сказал Петрович. — Приезжай быстрее.
Некоторое время генерал прохаживался вдоль одного из котлованов. Пинал ногой комья мерзлой земли — те долго и печально летели вниз.
— Зачем такие глубокие котлованы? — спросил он наконец.
— Для устойчивости, — борясь с желанием погрызть ноготь, ответил Львович. — Вечная мерзлота, сами понимаете… Еще на двадцать метров будем углублять. Вы ведь не хотите, чтобы корпуса через год завалились набок?
Эти слова произвели ожидаемый эффект. Генерал энергично замотал головой:
— Не хочу. Продолжайте.
Львович подмигнул Петровичу и сказал:
— Но грунт оказался очень трудным. Андроиды еле справляются… видите?
Генерал посмотрел на вяло шевелящиеся фигуры в комбинезонах, кивнул, спросил:
— А вон те двое — лежат…
— Переутомление, — пожал плечами Петрович. — Старались, сил не рассчитали…
— Чем кормите? — небрежно поинтересовался генерал.
Компаньоны переглянулись. Все поставки на планету контролировала местная таможня, так что врать не имело смысла.
— Самым дешевым и высокоэнергетическим продуктом, — веско сказал Львович. — Этиловым спиртом!
Генерал что-то промычал, спросил:
— А это не скажется на качестве работ?
Компаньоны дружно засмеялись.
— Что вы, — успокоил генерала Львович. — Алкоголь у них давно уже встроен в обмен веществ и является продуктом питания… не более того. Так, я говорил о неожиданно твердом грунте?
— Можно так сказать… — кивнул генерал.
— Смета подготовительных работ несколько выросла, — пояснил Львович. — Ненамного… тридцать мил¬лионов… Вот процентовочка, всю ночь считал… нет, не это… вот посмотрите!
Генерал молча подписал чек. Даже не глянул, что процентовка составлена полчаса назад: сидя в идущем на автопилоте флаере, Львович торопливо набросал несколько процентовок — и с понижением суммы, и с повышением, и с точным совпадением с предварительной сметой. На всякий случай. Никогда не угадаешь, в каком настроении придет клиент.
Когда генерал двинулся к своему флаеру — военному, маскировочной бело-серой окраски, возле которого терпеливо мерзли адъютанты, Львович подмигнул Петровичу и сказал:
— Ну? Видал, как надо?
Петрович закряхтел. Выбивать деньги из клиентов он не умел. Вот тянуть сроки, маскировать недоделки…
— Треть — твоя, — милостиво сказал Львович.
Андроиды в котлованах побросали ломы и перфораторы, бросили включенные экскаваторы и бетономешалки — и пустились в пляс.
— Идиот, работай! — рявкнул Львович. — Он же сейчас взлетит, увидит!
Петрович наморщил лоб — и послушные воле хозяина андроиды вновь принялись долбить мерзлый грунт.
— Через недельку закончим, — пообещал Петро¬вич. — Все-таки еще двадцать метров вглубь выбирать…
— Ты что, Петрович? — ласково спросил директор. — К вечеру пусть начинают заливать бетон. И без того лишнего нарыл!
— Ломать — не строить, — слегка смутившись сказал Петрович. — Увлекся. Я в детстве все мечтал дыру до центра Земли прорыть.
— Это не Земля, так что можно и прорыть, — усмехнулся Львович. — Но не будем обижать милых туземцев, верно? Пускай получают свои санатории…
Генерал был разъярен. Генерал был пунцов и потен. Генерал был громок.
— Что это такое, господин директор? Ко мне заходят друзья, я желаю показать, как продвигается работа, перевожу спутник слежения на полярную орбиту. И что я вижу?
— Что работа стоит, — брякнул Львович наугад. В роскошных апартаментах, предоставленных ему правительством планеты, он был один — и потому не в духе. Проклятые туземки сторонились его как огня. Местные обычаи, будь они неладны…
— Да, стоит… — растерялся генерал. — Как неделю назад все было, так и осталось… Вы знали?
— Конечно же, знал! — воскликнул Львович. — Мы работаем уже четыре месяца…
— Должны были закончить все за три… — вставил генерал. — За два обещали!
— Обещал. А кто не оплатил последнюю смету?
Генерал отвел глаза.
— Я перебрасываю материалы и средства с других планет, — вдохновенно говорил Львович. — Я согласился использовать ваше некачественное серебро для проводки…
— У нас качественное серебро! — возмутился гене¬рал. — Лучшее в галактике!
— Ювелирное — да, — кивнул Львович. — А техническое… это совсем, совсем другое дело! В общем — я делаю что могу. Согласны?
— Можно так сказать… — смирился генерал.
— Но я не могу заставить андроидов работать без отдыха! — продолжал Львович. — Они изнашиваются! Где я возьму новых?
Генерал молчал.
— Так что не волнуйтесь, — продолжал Львович. — Изыщем резервы. Вот только андроиды чуть-чуть от¬дохнут…
Генерал кивнул.
— А процентовочку оплатите, пожалуйста, — ласково сказал Львович. — Мы не можем бесконечно работать на внутренних резервах.
Генерал снова кивнул. Буркнул:
— Вечером пройдет транш…
Экран погас.
А Львович вытер со лба мгновенно выступивший пот и принялся торопливо одеваться.
Андроиды были повсюду. Некоторые бродили у строительных машин, некоторые разлеглись на свежеуложенном бетоне, некоторые, свесив ноги, сидели в пустых оконных проемах.
Львович, кипя от негодования, прошел по стройплощадке. Лететь к остальным корпусам смысла не было. Петрович контролировал всю стройку целиком.
…Прораба он нашел на вершине холма, в разложенном шезлонге, тихо и кротко глядящим в небеса. Теплый плед укрывал его ноги, на столике стояла автономная кофеварка, помаргивала зеленым огоньком готовности.
— Пил? — мрачно спросил Львович, нависая над прорабом.
— Ни в одном глазу, — совершенно трезвым голосом ответил Петрович. — Хочешь, дыхну?
— А что на площадке творится? — возмутился Льво¬вич.
— У меня нерабочее настроение, — пробормотал Пет¬рович. — Ты бы знал, где мне сидит эта стройка…
— Петрович! — Директор потряс компаньона за плечи. — Петрович, соберись! Ощути волю к работе!
Петрович вздохнул.
— Мы же строители, — уговаривал его Львович. — Мы строим новые города, мы преображаем дикие планеты! Романтика!
— Бетон плохой, — мрачно сказал Петрович. — На холода не рассчитан. Сплошные каверны… уже сейчас сыплется…
— Ничего, мы его декоративной пленкой покроем, — успокоил его Львович. — Ну послушай… ну соберись же ты! Ты же в детстве хотел дыру к центру Земли провертеть, а тут какие-то несчастные санатории…
— Так их строить надо… — Петрович вздохнул, взял чашку кофе, выхлебал одним глотком. Сосредоточился.
Андроиды встали. Некоторые даже взялись за инструменты. Но через несколько секунд лопаты и ломы снова попадали из их рук…
— Не могу… — простонал Петрович. — Надоело…
— Вовремя надо было заканчивать! — рявкнул Льво¬вич. — Генерал уже насторожился, понимаешь? Если через неделю не сдадим — плакали наши денежки!
— Твои денежки, — пробормотал Петрович. — Что там мне приходится? Двадцать процентов?
— Сорок, — быстро сказал Львович.
Петрович задумался.
— Давай… закончим, получим остаток… — продолжал уговаривать его директор.
— А может, ну его? — спросил прораб. — Мы и так уже наварились изрядно. Сколько нам уже выплатили? Миллиард и сто миллионов?
— И ты готов бросить еще двести? — поразился Львович. — А про местные деловые манеры забыл? Хочешь остаток дней в серебряном руднике провести?
— Я вот что думаю, — печально сказал Петрович. — Почему генерал обратился именно к нам? “Откосы и отвесы” — фирма маленькая, репутация у нас… сам знаешь.
— Должно же было нам однажды повезти? — Львович всплеснул руками. — Всякая корпорация начинается с того, что маленькой фирме привалила удача, большой заказ. Вот и наше время пришло! Петрович! Соберись, родной!
— А сам не хочешь андроидами покомандовать? — язвительно спросил Петрович.
— У меня отпуск, — быстро сказал Львович. — Ты же знаешь, после отпуска надо неделю-другую в рабочий ритм входить. Петрович, только ты можешь стройку закончить. Напрягись!
— Может, я у них вялости нахватался, — глядя на меланхоличных андроидов, предположил Петрович. — Обратная связь…
— И ты позволишь безмозглым зомби командовать тобой? — вскричал Львович.
Петрович посуровел. Петрович встал и окинул взглядом уходящие к горизонту корпуса.
Андроиды вздрогнули.
— Ну, вашу механическую мать… — пробормотал Петрович.
Андроиды похватали инструменты и принялись за работу.
— Что бы я без тебя делал, Петрович… — умиротворенно сказал директор.
***
Генерал в сопровождении свиты шел по объекту. Стройплощадку вымыли час назад, и все вокруг должно было бы сверкать чистотой и свежестью… вот только компаньоны не учли местный климат. На морозе вода схватилась ледком, и вся территория превратилась в один большой каток.
Но генерал не протестовал. Твердо ставил ногу, озирался, временами попинывал стены зданий. Петрович болезненно морщился, но стены пока держали.
— Неплохо… — пробормотал генерал. О, божественная музыка этих слов из уст заказчика! — А там что?
— Подстанция, как просили, — влез с пояснениями Львович. — Пройдемте…
Генерал полюбовался толстыми серебряными шинами, уходящими в стену от трансформатора. Потом даже зашел с другой стороны и убедился, что наружу выходят такие же толстые серебряные жгуты.
Петрович подмигнул Львовичу.
— Достойно, — сказал генерал. — Проверим внутреннюю отделку…
Честно говоря, внутренняя отделка оставляла желать лучшего. Даже спартанские пожелания генерала не были соблюдены в полной мере. Но генерал вроде как остался доволен.
— Остальные девяносто девять корпусов совершенно идентичны, — сказал Львович. — Будем смотреть?
Генерал махнул рукой. Пробормотал:
— Заждались уже… отдыхающие. Господа, вечером начнется заселение. Через неделю я жду вас у себя для окончательного расчета. А пока — отдыхайте. Номера в гостинице остаются за вами.
Лицо Львовича вытянулось, но Петрович прошептал:
— Выстоят, не сомневайся…
На том сдача-приемка объекта и была закончена.
***
Отель на берегу ласкового тропического моря пусто¬вал. На завтраке, в огромном красивом зале ресторана, Петрович и Львович сидели в гордом одиночестве — лишь в углу жалась кучка молчаливых, мрачных отдыхающих. Чтобы развеселить их, Львович даже попытался рассказать о завершении строительства северных пансионатов — но выражение тоски на лицах лишь усугубилось.
— Неладно что-то… — со вздохом сказал Львович. — Что-то не так.
Петрович согласно кивнул, ковыряясь вилкой в бифштексе.
— Знаешь… — Львович вздохнул. — Вот тебе сотня, сходи в магазин.
— Выпивка же бесплатно! — удивился Петрович. — Полный бар в номере…
— Да я не о том, — поморщился Львович. — Купи “Планеты и народы”. Лицензионную версию. Надо побольше узнать об их нравах.
— Она сто пятьдесят кредиток стоит, — затосковал Петрович.
— Добавишь полтинник, — отрезал Львович. — Что ты мелочишься, мы с тобой уже в миллионах купаемся!
Петрович закряхтел, но смолчал. Через час, удобно устроившись перед компьютерным терминалом, компаньоны запустили энциклопедию.
— Глянь-ка сразу обновления, — попросил Львович.
Петрович неумело полез в меню. Наморщил лоб. И охнул.
У Львовича отвисла челюсть.
“После того, как полгода назад к власти на Проционе-2 пришла военная хунта генерала Хуана, на планете установился режим жесточайшей тирании. Первым же решением кровавого режима было строительство на планете концентрационных лагерей для инакомыслящих. По предварительным оценкам в лагерях будет содержаться не менее десяти процентов населения планеты. Большинство строительных корпораций отказалось от участия в этом проекте, он осуществляется силами малоизвестной и беспринципной строительной фирмы. О судьбе свергнутого президента Леонардо нет никаких данных…”
— Приплыли, — сказал Петрович. — Сейчас нам на Земле… за сотрудничество с тираном…
— Или тиран — нам. За некачественную работу. — Львович вгрызся в ноготь. — Петрович…
— А?
— Твоя колымага на ходу?
— До Земли долетит. Если малым ходом… на прямой прыжок горючки нет, да и движок…
— Петрович, время не ждет.
— Мы еще не все деньги получили… — глядя на Львовича стеклянными глазами, произнес Петрович.
— Нам бы ноги унести! — рявкнул Львович. — Хорошо еще андроидов успели товарным рейсом отправить. Давай собирайся!
Первым делом он упаковал гостиничные банные халаты и полотенца.
Боевой крейсер Проциона-2 догнал корабль Петровича через три дня — три дня, заполненные руганью, пьянством и взаимными упреками.
— Крендец! — сказал Петрович, глядя на экран. Крейсер был большой, блестящий и красивый. Такие могут планету в пыль смолоть, а не маленькую старую яхту.
— Давай сдадимся… — предложил Львович. — Или на Землю сигнал бедствия дадим…
— На Земле нас… за сотрудничество с тираническим режимом генерала Хуана… — Петрович всхлипнул. За последние дни они многое узнали о “можно так сказать” генерале.
Боевой крейсер распахнул огромный шлюз и стал наплывать на улепетывающую яхту.
— Вон уже и конвой на причальной палубе выстроился… — скорбно сказал Львович.
Петрович насторожился:
— Что-то на конвой не похоже… флажками машут…
Он постучал по кнопкам пульта — и на экране возникло радостное розовощекое лицо. Человек возбужденно говорил в микрофон.
— Итак — вот он, торжественный миг! Наш корабль готовится принять на борт спасителей демократии Про-циона-2! Позволю себе напомнить хронику событий…
На экране появились фотографии Петровича- в шезлонге и с пледом, и Львовича — тоже в шезлонге, но с бокалом коктейля.
— Пять месяцев население нашей планеты проклинало этих людей. Пять месяцев мы наблюдали за тем, как они воздвигают в диких северных краях концлагеря — оборудованные электрическими стульями, пыточными камерами, карцерами, душегубками…
— Какими еще душегубками? — простонал Петро¬вич, но вспомнил “камеры санобработки” и смолк.
— И никто не знал, что все это время два непритязательных с виду человечка готовили удар в спину диктатуры! — продолжал заливаться соловьем журналист. — Когда трое суток назад несломленный президент Леонардо был посажен на электрический стул и на всю планету началась трансляция церемонии его казни, герои спешно покинули нас. Не станем винить героев — ведь верные диктатору войска первым делом бросились на их поиски… Итак, после того, как при включении рубильника перегорела вся проводка во всех бараках по плану серебряная, по сути, как выяснилось, алюминиевая…
— Ты что, ее последовательно подключал? — охнул Львович.
— А как еще можно? — удивился Петрович.
Журналист продолжал. Он рассказывал, что от одного удара ноги рушились стены бараков, что колючая проволока оказалась некондиционной и мягкой, что условия жизни в казармах охраны оказались еще хуже, чем в бараках для заключенных, — так что солдаты были полностью деморализованы. Попытка диктатора вызвать на помощь наемников с других миров тоже провалилась — в казне не осталось ни единого кредита.
При словах “Орден слюдяной доблести первой степени” Петрович блаженно улыбнулся и потерял сознание.
Церемония награждения была краткой, но красочной. Президент Леонардо, измученный, но не сломленный, лично прицепил сверкающие ордена к потным рубашкам компаньонов. Потом, извинившись, сказал, что перечисленные диктатором деньги будут, конечно же, заморожены. Все, за исключением пошедших на реальные расходы. Господин президент Леонардо прекрасно понимает гуманистический порыв Петровича и Львовича, пытавшихся разорить тирана, но не собираются же они в самом деле наживаться на страданиях целой планеты? Ведь Проциону-2 еще предстоит восстанавливать разрушенную за полгода экономику…
— Мы могли бы помочь вам… — воспрял духом Львович. — Если вам нужны шахты, дворцы, настоящие санатории…
Президент посмотрел на телеоператора — и тот отключил камеру.
— Нам нужны герои, — сухо сказал Леонардо. — Потому я цепляю вам эти ордена… специально придуманные два дня назад. А вы нам не нужны.
Он помедлил секунду, потом добавил:
— Я сам строитель. А вы — шабашники.

Уже на подлете к офису молчавший до сих пор Пет¬рович спросил:
— Ну, мы ведь заработали? Хоть немного? Да и в гостинице такой пожили…
Львович кивнул, начал грызть ноготь на левой руке.
— Генерал был ничего… — пробормотал Петрович.
— А президент — скотина! — не выдержал Льво¬вич. — Никакой корпоративной солидарности!

СУХИМИ ИЗ ВОДЫ
В дверь постучали.
— Сильнее, заедает! — не оборачиваясь, воскликнул Львович, директор строительной фирмы “Откосы и отвесы”.
Стук усилился — и дверь, жалобно всхлипывая старым сервомотором, уползла в стену. На пороге появился Петрович — прораб, главный инженер и главный технолог фирмы.
— Совсем разладилась старушка, — огорченно сказал он, опуская универсальный инструмент — в данный момент похожий на молоток. — Нехорошо.
— Отрегулируй, — предложил Львович.
— Да я, собственно, по делу, — быстро сказал Пет¬рович. — Клиент!
Львович попытался скептически хмыкнуть. Для последнего найденного Петровичем клиента они построили концлагерь, хотя были уверены, что строят санаторий. И только счастливая случайность спасла приятелей от наказания.
Но хмыканье против воли получилось задорным, ра¬достным. Клиент- это стройка. Стройка — это процентовочки. Процентовочки — это деньги.
— Что строить? — спросил Львович.
— Аквариум! — гордо сказал Петрович.
Львович вздохнул и посмотрел в иллюминатор. Их офис располагался в старой космической станции на геостационарной орбите. Место, конечно, козырное — Земля рядом, центр, можно сказать. Но если честно — дыра дырой!
— Петрович, — ласково произнес директор. — А унитаз нас не просили построить? Или стенной шкаф?
Петрович нахмурился:
— Не понял юмора.
— Аквариум — разве это размах? — спросил Льво¬вич. — Аквариум — это ящик из стекла, на дне — песок, в песок воткнуты растения, вокруг рыба плавает. Ну что на этом заработаешь?
— Как хотите, — с оскорбленным видом сказал Пет¬рович. — Тогда я увольняюсь. С таким заказом…
— Подожди-подожди! — насторожился Львович. — С каким это таким?
— Аквариум! Сто на сто двадцать метров! Высотой двадцать!
Львович встал и погрозил Петровичу пальцем:
— Так бы и сказал! А то… аквариум… у меня у самого был в детстве аквариум, на два ведра… гуппи всякие, моллинезии. Между прочим, размножались в неволе!
— У меня и сейчас есть, — успокоился Петрович. — Только я пираний держу. Я так на заказчиков и вышел, между прочим. Зашел в клуб аквариумистов, хотел там кой-чего для своих рыбешек прикупить… И натыкаюсь на мужика. Глаза горят, руки трясутся. Спрашивает: кто здесь может аквариум быстро построить? Мне, говорит, нужен сразу и строитель, и аквариумист. Я как слово “построить” услыхал, так сразу его за руку- и в бар. Ну, слово за слово… опыт, говорю, есть…
— Петрович, тебе премия, — расчувствовался дирек¬тор. — Масштабы, конечно, не самые большие, но все-таки… Молодец. Где строим?
— В Москве.
— На Земле, что ли? — Львович помрачнел.
— Ну да.
— У нас же лицензию отобрали! Не имеем мы права строить в Солнечной системе!
— Спокойно. — Петрович усмехнулся. — Есть ню¬анс. Строим на территории отеля “Хилтон-Все¬лен¬ная”. Согласно законам, эта территория находится под межгалактической юрисдикцией. Так что имеем мы право. Имеем как хотим!
Львович расплылся в улыбке. Развел руками. Щелкнул пальцами. И бодро изрек:
— Заводи свою колымагу! Поедем знакомиться с объектом работы.
— Может, вначале с заказчиком? — поинтересовался Петрович.
— Я его и имею в виду, — снисходительно объяснил Львович.
Все-таки даже самым сообразительным подчиненным не хватает подлинной лидерской жилки!
Заказчик Львовичу понравился. При появлении строителей вскочил из кресла, бросился навстречу, принялся жать руку, бормоча:
— Вас мне сам Бог послал!
Петрович гордо улыбнулся и словно бы стал выше ростом.
— В чем проблемы? — спросил Львович, осторожно высвобождая ладонь из потных рук директора. — Ремонт требуется?
Заказчик оторопел. Сверкающий кабинет управляющего отелем “Хилтон-Вселенная” всем своим великолепием демонстрировал, что не нуждается в ремонте. Стеклянные окна во всю стену выходили в зимний сад, изящная мебель из металла, стекла и радужно переливающихся силовых полей стоила целое состояние, в воздухе роились крошечные феи-светильники, созданные биоинженерами Чужих.
— Ремонт? — переспросил управляющий. — Зачем? Я же объяснял!
— Петрович мне что-то говорил, — поморщился Льво¬вич. — Но дел много, только что предложили крупный правительственный заказ… оборонка! Сами знаете, на границе с Булями неспокойно… Все в голове не удержишь.
Управляющий закивал, успокаиваясь.
— Нет, нет! Ремонт не нужен. Отель в прекрасном состоянии…
Но Львовича уже понесло.
— В прекрасном? — Он подхватил стул. Силовое поле призывно замерцало, готовясь принять директорское седалище. Но Львович небрежно размахнулся и ударил стулом о стеклянную стену.
Раздался мелодичный звон — и более ничего.
— Вот видите, все очень функционально… — пробормотал управляющий. — Прочно…
— Прочно… — печально сказал Львович. — А вы задумывались, как чувствует себя человек, живя в окружении вечных, неломающихся вещей? С каким чувством садится на стул, зная, что стул этот просуществует века? Все эти небьющиеся стекла, самопочиняющаяся мебель, мусороубирающие полы… — В доказательство своих слов Львович достал из кармана горсть шелухи от семечек и высыпал на пол. Пол послушно зачавкал, поглощая мусор. — Все это вызывает глубокое чувство неполноценности! В то время как сработанная по старинке мебель и слегка, нарочито некачественный ремонт поднимают человеческую самооценку, тренируют внимательность, гармонизируют организм!
— Очень интересно, — сказал управляющий. — Я как-то не задумывался…
— Если захотите сделать отель более комфортным — обращайтесь, — кивнул Львович. — Так. В чем ваши проблемы?
— Аквариум! — выдохнул управляющий. — К завтрашнему вечеру нам нужен большой аквариум, на двести сорок тысяч кубов воды!
— Стеклянный? — поинтересовался Львович. — Полимеробетон, к примеру…
— Стеклянный! — Управляющий замахал руками. — Только стеклянный! Примыкающий к отелю. С красивым ландшафтом внутри… растения, гроты, отмели…
— К завтрашнему вечеру? — иронично уточнил Льво¬вич. — А серьезно?
— Куда уж серьезнее… — Управляющий промокнул пот со лба. — Называйте вашу цену.
Львович искоса посмотрел на Петровича. Петрович сделал большие глаза.
— Надо посчитать… — произнес Львович и задумался.
— Компьютер? — робко предложил управляющий.
— Тише! — цыкнул на него Петрович. — У Львовича компьютер имплантирован в голову. Он уже считает!
Управляющий уважительно кивнул и замолчал.
Львович и впрямь считал. Честно говоря, имплантирован ему был вовсе не компьютер, а калькулятор. Но хороший, инженерный, с множеством лишних функций.
“Сутки работы андроидов — пятьсот кредитов, — размышлял Львович. — Стекло, если брать на лунных заводах, это еще тысяча. Но на Луну времени нет, придется покупать на месте… две тысячи. Песка на месте нароем, растения Петрович у своих аквариумистов закупит… а не хватит — в Яузе нарвем… Транспортные расходы — еще полторы тысячи… Итого: 500 + 2000 + 1500 = 4000”.
— Триста тысяч, — сказал Львович и огорченно покачал головой. — Только из уважения к вашему отелю. Но если…
— Что вы. — Управляющий облегченно улыбнулся и замахал руками. — По смете нам отпущено полмиллиона!
У Петровича лязгнула челюсть. Но Львович даже не изменился в лице.
— Но если вы хотите не просто аквариум, а со всем биоценозом — песок, растения, улитки, рыбки, — то не менее шестисот двадцати пяти тысяч.
— Рыбок не надо, — быстро сказал управляющий.
— Шестьсот, — вздохнул Львович. — Пятьсот девяносто… за пятьсот девяносто потянем, Петрович?
Петрович вздохнул и пробормотал:
— Что ж, без прибыли работать?
— Зато интересный объект! — улыбнулся Львович. — Итак?
— Нам отпущен правительственный транш на полмиллиона… — Управляющий жалобно посмотрел на строителей. — А если еще чуть-чуть ужаться?
В итоге, пожертвовав улитками, сошлись на пятистах сорока пяти тысячах. Петрович, правда, предупредил, что без улиток не гарантирует поддержания чистоты воды, но управляющий смирился и с этим.
Выйдя из кабинета управляющего, друзья обменялись понимающими взглядами.
— Пулей на орбиту! — велел Львович. — Хватай баржу с андроидами — и сажай прямо на космодром отеля. Я пока организую доставку горючего для рабочих.
Петрович достал ключи зажигания и потрусил к своей старенькой яхте.
Неприятности с андроидами начались сразу же. В целях экономии времени Петрович начал разморозку еще при посадке, проще говоря — отключил теплоизоляцию грузового отсека. В результате те андроиды, что были складированы у бортов баржи, вполне оттаяли, а некоторые даже перегрелись и выбирались из трюма пошатывающейся походкой. Те же, что хранились в центре, остались полуморожеными. Петрович, ругаясь вполголоса, оттаивал их при помощи паяльников и утюга, когда в люк заглянул управляющий.
— Это… это что у вас — андроиды? — запинаясь произнес он.
— Они самые, — добродушно отозвался Петрович из облака пара. Ему как раз попался особенно обледеневший андроид, и пришлось включить в утюге подачу пара в турборежиме. Рядом оттаивали еще трое, которым Петрович засунул паяльники в самые удобные для этого отверстия.
— Но на Земле запрещено применять андроидов! — воскликнул управляющий. — Нас всех посадят!
— Не дрейфь, — успокоил его Петрович, проглаживая андроиду лицо. — Территория вашего отеля находится под галактической юрисдикцией. Все в ажуре.
Управляющий чуть успокоился, но что-то продолжало его тревожить. Вскоре выяснилось, что именно.
— Труд андроидов… он же не оплачивается.
— Угу, — не стал спорить с очевидным Петрович.
— Так за что же я буду вам платить?
Петрович неторопливо извлек паяльник из разморозившегося андроида и повернулся к управляющему:
— А за наш труд. За мотивацию. Чтобы андроид работать начал — я должен очень сильно о работе думать. Думаете, просто?
— Нет, нет, — косясь на паяльник, пролепетал управляющий. — Но поймите, этот аквариум крайне важен! Вы уж…
— Да не беспокойтесь, — улыбнулся Петрович. — Как для себя делать буду. Сам аквариумист, ей-же-ей!
Как ни странно, но эти простые слова оказали на управляющего волшебное действие. Он успокоился и только попросил:
— Вы уж поаккуратнее со своими… гомункулусами. В отель их не заводите… Может, питание организовать? Я распоряжусь, чтобы из ресторана приносили помои.
— Да они у нас на спирту, — отказался Петрович. — Вот нам со Львовичем обед не помешает. И ужин!
Когда появился Львович — за его машиной тянулась вереница автоцистерн, работа уже кипела. Петрович сидел на табуретке у края котлована и хмуро смотрел вниз. Внизу сновали свежеразмороженные рабочие. Энтузиазм Петровича был так велик, что те андроиды, кому не хватило кирки или лопаты, рыли грунт голыми руками.
— Ого! — Львович присвистнул, останавливаясь за спиной Петровича. — Ну ты силен! Стахановец!
Петрович вздрогнул, смутился. Рабочие застыли, опустив инструменты.
— Да я… задумался, — смущенно сказал прораб. — Это случайно.
— И великолепно! — ободрил его Львович. — Так и надо работать. С огоньком. Пусть дороют котлован — и будем их заправлять.
— Да хватит уже, — поглядев в яму, сказал Петро¬вич. Достал лазерную указку-дальномер, ткнул вниз. — На четыре метра углубились, пойдет…
— Никаких “пойдет”! — Львович сразу стал серье¬зен. — Петрович, мои слова могут тебя удивить, но мы будем работать на совесть.
Петрович иронически улыбнулся. Принюхался.
— Ты что, горючее пробовал?
— Пробовал, конечно, — признал Львович. — Вечно норовят разбавить. Но не в этом дело, Петрович. Мы с тобой будем вкалывать так, словно от этого зависит судьба всего человечества!
— Зачем? — только и спросил Петрович. — Дирек¬тор, да ты спятил! Какой-то дурацкий аквариум!
— Это наш шанс, — кротко пояснил Львович. — Сдадим ударно объект для “Хилтона” — перед нами все дороги откроются.
Петрович крякнул и задумался. А Львович жарко прошептал ему в самое ухо:
— Ты посуди — с чего при таком правительственном бюджете поручают работу случайной фирме? Неужели своих, прикормленных, мало? А я тебе объясню. Это какое-то секретное задание государственной важности. К примеру — решили удивить высокого гостя, неравнодушного к аквариумистике! Потому и сроки ударные, потому и наняли нас с тобой. В общем — сделаем все хорошо, заведем знакомства в высших сферах!
— Сделаем все хорошо… — задумчиво произнес Пет¬рович. Лицо его озарилось тихой улыбкой. — А давай… мы ведь можем! У меня дипломная работа была — курятник на Марсе построить. Так я такой курятник спроектировал — его во время войны с Сириусом как бомбоубежище использовали! Перекрытия — из титанобетона! Во! Прямое попадание протонной торпеды выдержали!
Львович кивнул:
— Верно. Ну их… эти приписки. Я подумал… аквариум будем делать из бронестекла, которое на иллюминаторы военных кораблей идет. Нам это, конечно, встанет не в две тысячи, а в двести.
Петрович ойкнул.
— Зато — поднимемся, — резюмировал Львович. — Так что… собери волю в кулак. Нам бы ночь простоять да день продержаться!
— Давай, Львович, — кивнул прораб. — Попробуем. И они ударили по рукам.
***
Управляющий навестил стройплощадку в полночь. К его удивлению место работ не освещалось. Впрочем, судя по грохоту отбойных молотков и реву бетономешалок, трудовой процесс шел.
Вскоре, ориентируясь на тусклый свет дисплея, он отыскал Петровича. Прораб сидел в шезлонге, глядя на экран и хмуря лоб. На экране, в призрачном зеленом свете, носились взад-вперед неясные фигуры с чем-то тяжелым наперевес.
— Это чего? — тихо спросил управляющий. — Игрушка какая-то?
Петрович обратил на него утомленный взгляд. Хмыкнул:
— Игрушка? Прибор ночного видения! Контролирую стройку.
Управляющий понимающе кивнул, но все-таки поинтересовался:
— А почему не поставили фонари? Если хотите… у меня свояк на орбитальном зеркале работает… сейчас чуть-чуть повернет, лучик пустит — станет как днем…
— Ни в коем случае! — запротестовал Петрович. — Наши андроиды во тьме работают лучше!
— Почему?
— Халтурить привыкли, — мрачно признал Петро¬вич. — Если видят, что работа уже кое-как годится, — прекращают вкалывать. А так, в темноте, на запах и на ощупь… повинуясь силе моей мысли… очень даже качественно получается. — Он подумал и грустно добавил: — Вот такое ноу-хау… своего рода.
— А где Львович? — шепотом спросил управляющий.
— Заправляет вторую смену. — Петрович неопределенно кивнул. — Сходите посмотрите. Работают интенсивно, горючку жрут непрерывно, по пол-литра в час, не меньше…
Управляющий сходил.
Взгляду его открылась удивительная картина. На резервном поле отельного космодрома лежали рядами две сотни андроидов. Между ними резвой трусцой двигался Львович, волоча за собой заправочный пистолет на длинном шланге, подключенном к автоцистерне. На мгновение останавливаясь у каждого андроида, Львович всовывал тому в рот заправочный пистолет, на две секунды нажимал на спуск. Андроид слегка вздрагивал. Львович вынимал пистолет и вкладывал в рот андроида плавленый сырок из висящей на поясе сумки. По причине жаркой погоды и интенсивной работы Львович был в одних трусах. Временами он останавливался, утирал пот со лба, делал глоток из заправочного пистолета — и продолжал свой труд. Директор казался удивительным андроидом, получившим свободу воли, но не бросившим на произвол судьбы беспомощных товарищей.
— Я был к ним несправедлив… — прошептал управляющий и покинул стройплощадку — совершенно успокоенный.
К полудню аквариум был в общих чертах готов.
Величественное сооружение приковывало взгляд. Могучие бетонные столбы крепко держали огромные листы бронированного стекла. Подлетающие один за другим грузовые корабли ссыпали на дно аквариума промытый и прокаленный морской песок. В этом пыльном аду суетились неутомимые андроиды — лепили из быстросохнущего пластика гроты, насыпали холмы, создавая ландшафт, живописно раскладывали коряги и валуны.
Но больше всего приковывала взгляд ржавая подводная лодка посреди аквариума.
— Очень оживляет, не находите? — весело спросил Львович. — Это мы в счет не ставим. Наш презент!
— Симпатично, — признал управляющий. — Но я даже не знаю… подводная лодка… как-то очень неожиданно…
— Поверьте старому аквариумисту, — фыркнул Пет¬рович. — Ничто так не оживляет аквариум, как пластиковая моделька затонувшего корабля или водолаз, из которого идут пузырьки воздуха! Но у вас аквариум большой, ставить в него муляж — неприлично. Мы нашли настоящую подлодку.
— Их в морях — видимо-невидимо. — Львович снисходительно махнул рукой. — Не волнуйтесь.
— К шести вечера закончите? — осторожно спросил управляющий.
Компаньоны переглянулись — и кивнули.
— Успеем, — сказал Львович.
— А ведь успеем, — прошептал Петрович. — Нам только водичку осталось залить… водоросли воткнуть…
В пять часов вечера Петрович и Львович, молчаливые и просветленные, стояли у огромного аквариума, выросшего рядом с отелем “Хилтон-Вселенная”. За их спиной андроиды меланхолично грузились в баржу.
— Успели, — сказал Львович.
— А ведь красиво… — вздохнул Петрович. — Нет, ты погляди! Умеем, когда хотим!
Заходящее солнце сверкало в стеклянных плоско¬стях. Причудливые водоросли плавно колыхались в чистейшей голубовато-изумрудной воде. Мощные прожектора просвечивали аквариум насквозь. Потоки воздуха вырывались из подводной лодки, создавая на поверхности воды изрядное волнение.
— Из бластера можно палить — выдержит, — сказал Львович. — На века!
— Но без рыбок как-то даже стыдно сдавать, — вздох¬нул Петрович. — Слушай, директор… А хочешь, я пираний своих сюда запущу?
— Да сколько у тебя рыб-то? — засмеялся Львович. — На такую дуру — сейнером надо отлавливать.
— Клонируем, — предложил Петрович.
— Дорого, — отрезал Львович.
— Тогда я рыбьего возбудителя в аквариум залью, — предложил Петрович. — Это химия, она дешевая. За сутки отнерестятся и все икринки вырастут!
— Добрый ты, Петрович. — Львович задумчиво посмотрел на пустой аквариум. — А давай! Только быстро, нам через час сдавать работу!
— За сорок минут успею, — пообещал Петрович. И успел.
В шесть часов вечера, когда управляющий долго жал строителям руки и подписывал акт сдачи-приемки, веселая стайка серебристых рыбешек уже метала икру вокруг подводной лодки.
— Восхищен качеством работы, — повторял управляющий. — Восхищен. Я вас никогда не забуду!
И он не покривил душой.
Петровича разбудил стук в дверь. Звонок перегорел с месяц назад, починить его руки все никак не доходили. Покосившись на часы — полдесятого утра, — Пет¬рович зевнул и побрел открывать. Сутки ударной работы не прошли даром, даже по квартире передвигаться — и то было лениво.
В дверях стоял Львович:
— Ты новости смотришь?
Что-то в его голосе заставило Петровича обернуться и приказать:
— Телевизор, последние новости!
Экран послушно засветился. Замелькали кадры — телевизор листал каналы, отыскивая требуемое. Наконец послышался голос диктора:
— …в обстановке глубокой секретности. Даже апартаменты для парламентеров были построены частной строительной фирмой, не знающей о важности своей работы. Сейчас наш корреспондент находится на территории отеля “Хилтон-Вселенная”, где и обосновались воинственные Були…
Петрович сел на пол. Рядом устроился Львович.
А на экране корреспондент в гидрокостюме сидел на краю аквариума и беседовал с огромной серебристой касаткой.
— Скажите, какие требования выдвигает ваша уважаемая делегация?
Исполинская пасть шевельнулась, открывая кинжально-острые зубы. Послышался неожиданно тонкий свистящий голосок:
— Первоначально мы хотели потребовать от людей отдать нам звездную систему Ауринду с ее прекрасными прохладными морями и неисчерпаемыми запасами вкусной рыбы. Но когда мы прибыли на Землю, наше мнение изменилось. И причиной послужило ваше коварство.
— На мой взгляд апартаменты… э… удались, — осторожно сказал репортер.
Касатка одарила его злобным взглядом:
— На первый взгляд апартаменты неплохи. Мы не подозревали о коварстве людей, пока не обнаружили, что в центре помещения лежит радиоактивный корабль, отравляющий воду.
— Говорил я тебе — батарейка в счетчике Гейгера села! — не выдержал Петрович. — А ты “чисто, не фонит…”.
Львович молчал. Он грыз ноготь.
— После этого мы решили, что потребуем у землян еще и системы Узар, Хива и Дилитрэй, — сообщила касатка. — В качестве наказания за оскорбление наследного принца.
— Примите мои извинения, ваше высочество, — быстро вставил репортер.
— Позже мы поняли, что наши страдания только начинаются, — продолжала касатка. — Вода в апартаментах нагревалась, теряя живительный кислород. Дышать можно было лишь у затонувшего корабля, через который компрессоры качали воздух. Но тут и уровень радиации был наиболее высок…
— Я тебе привозил термостат, — сказал Львович. — Ты его поставил?
— Поставил! — возмутился Петрович. — Конечно!
— А включил?
Петрович промолчал.
— Мы оказались зажаты между двумя опасностями: задохнуться и облучиться, — рассказывал тем временем наследный принц Булей. — Стало понятно, что таким образом вы, люди, намекаете на свою готовность отравить наши океаны радиоактивными отходами или вскипятить с помощью мощных лазеров. Мы посовещались и решили, что в качестве компенсации будем требовать от людей передать нам все моря и океаны на всех пла¬нетах. Мы выдержим и радиацию, и перегрев!
— Нам крышка! — убежденно сказал Петрович. — Нас посадят лет на миллион. И то потому, что смертная казнь отменена.
— Ты дальше слушай, — велел Львович.
— Чтобы привлечь внимание окружающих, мы решили разбить стекла своей тюрьмы. Но к нашему удивлению стекла оказались бронированными, предназначенными для боевых кораблей! Недвусмысленное послание — у людей так много брони, что они употребляют ее повсюду! Но мы не смирились. У нас тоже много кораблей, и мы готовы воевать! Мы решили, что потребуем у людей еще и все озера…
Петрович обхватил голову руками и застонал.
— Однако человеческое коварство оказалось воистину чудовищным, — продолжал наследный принц. — Внезапно отовсюду на нас набросились стаи мелких кровожадных рыбок! Мы уничтожали их тысячами, но они плодились с немыслимой скоростью. Большая часть делегации сейчас отлеживается на отмели… надеюсь, что мои подданные выживут. И мы поняли намек. Вопреки всем нормам галактического поведения вы готовы заразить наши океаны свирепыми хищниками! Что ж, в таких условиях мы отказываемся воевать и уступаем вам звездную систему Ауринда. Надеюсь, что галактическое сообщество покроет вас позором за столь гнусные и недипломатические угрозы!
— Благодарю вас за интервью, — вежливо сказал ре¬портер. — Итак — пограничный конфликт остался в прошлом?
— Да, — пропищала касатка. — Да. Мы сегодня же улетаем обратно. Но я очень надеюсь, что когда-нибудь встречу тех представителей человечества, которые построили для нас столь комфортабельные апартаменты. Я даже приглашаю их посетить нашу планету.
Клыкастая пасть изогнулась в подобии улыбки — и экран погас.
Петрович почесал затылок:
— Львович… так все хорошо закончилось! Что ж ты меня напугал?
— К морю теперь близко не подойти, — горестно сказал Львович. — Точно знаю, что среди наших акул есть шпионы Булей! А я так любил купаться…
— Ерунда какая, — фыркнул Петрович. — Есть горы, пустыни, леса! Болота, в конце концов! Знаешь, как хорошо летом в средней полосе? Грибы, ягоды, молочко парное… Банька, самогон, русская печка…
Львович мрачно кивнул.
— Что случилось? — насторожился Петрович.
— Утром новый заказ поступил, — сказал Львович. — Я, если честно, уже подписал контракт.
— Ну?
— Надо построить загон для кроликов. В Подмосковье. Пять на восемь километров. Вот я и думаю, как в этот раз строить будем? На совесть? Или как обычно?