Вы замечали, что в отпуске или в выходные, если хочешь поспать подольше, то непременно встанешь рано с ощущением, что вполне выспался? Зато в будни, сколько бы ни спал, всё равно мало, и, вывихивая челюсть от зевоты, чистишь зубы, и кофе не бодрит, и погода не радует, и зонт, конечно же, забыт в прихожей.
А эта закономерность ожидания маршрутки, с которой знаком каждый курильщик? Ждёшь и думаешь, что не стоит курить, потому что вот-вот уже подойдёт. Но этой жёлтой сволочи нет и нет. Ты сдаёшься, отходишь в сторонку, прикуриваешь сигарету, и бегом назад, потому что микроавтобус тут как тут, будто стоял за углом и ждал, когда блеснёт огонёк зажигалки.
Я уже не говорю о тех трагических случаях, когда хочется произвести на кого-то впечатление или хотя бы не ударить в грязь лицом… Помню, в студенческие годы был влюблён в кудрявую такую… Как же её звали-то? Как-то на «м», по-моему… Вот память… Нина… Точно, «Нина-не проходите мимо». Это дурацкое прозвище Юрка придумал. Будто мимо такой красавицы можно было пройти. Так вот ходил я за этой кудрявой Ниной полгода, а в день, когда она наконец-то пригласила зайти к ней попить чайку, я решительно отказался, потому что точно помнил: носки дырявые надел, других чистых не было… Разобиделась… Да у меня в тот момент курсовик горел, не до кудрявой… Но дырявые носки с тех пор сразу выбрасываю, чтобы не проколоться по глупости.
Утро изначально не задалось. На выходные дал машину сыну: моя формально пока ещё жена хотела вывезти с дачи какие-то заготовки. Опять вареньев наварила на работу таскать «девочкам в бухгалтерию». Там девочки под пятьдесят и косая сажень в нижнем бюсте! Да не в этом суть: съездили, машину грязью уляпали, бензин сожгли, не заправили – так хоть позвоните, скажите, что бензобак пустой.
Этой гусыне позвонил, сказал всё, что думаю о её заготовках, сыну наговорил кучу всего (никакой, блин, мужской солидарности), а тут ещё этот медосмотр дурацкий: «администрация завода заботится о здоровье своих сотрудников». По дороге очень кстати ноги промочил… Ну всё один к одному…
— Мужчина, — меня ткнули в плечо, — вы на мазок последний?
— Да он, он. Спит что ли ча? – проворчала пожилая толстая тётка, которая, видимо, назначила себя ответственной смотрящей за этой живой очередью.
Я кивнул.
Вот же зараза, с мысли сбила. Мазок. И ведь как красиво назвала. Ковырнуть в задницу человека, который стоит в самой унизительной позе, — такое могла придумать только женщина… или извращенец какой… Стало быть того «продукта в коробочке» им мало? Как вспомню, как выставлял эти специальные аптечные пластмассовые стаканчики, откручивал крышки и, стараясь не дышать, ставил на бумажки-направления под недобрыми взглядами сумрачных людей, чуть свет занявших очередь к гастроэнтерологу, так опять в жар бросает. Вот будто громко рассказал про себя что-то постыдное, о чём говорить было никак нельзя.
Женщины это проделывают как-то так быстро и обыкновенно, что ли, словно так и надо. И вообще, они себя в поликлинике ведут как-то смело, уверенно, я бы даже сказал, бесцеремонно, словно всё им в устройстве этого учреждения понятно, словно они здесь свои, словно все эти раздевания, заглядывания во все места и отверстия, эти шприцы-иголки, кровавые пробирки — для них дело обычное, естественное, и в кабинеты, где тошнотворно пахнет страхом, они заходят между прочим, в паузах между бесконечными разговорами…
Из общения с врачами я одно усвоил: главное, ни на что не жаловаться.
Три года назад молодая голубоглазая врачиха так участливо спросила, не бывает ли у меня изжоги, что я проболтался. «Да, бывает», — сказал я, как дурак. Сказал, чтобы сделать приятное этой улыбчивой и участливой… Она тут же деловито выписала направление на гастро- чего-то там скопию. Название, блин, космическое, а на деле… Трубку пластмассовую в горло вставили (от одного воспоминания першить начинает) и давай через неё внутрь меня шланг длиннющий засовывать. До сих пор в дрожь бросает.
— Всё хорошо, ни гастрита, ни язвы у вас нет, — сказала, улыбаясь, голубоглазая, читая, что там написали, пока я мучился от неловкости и подступающей дурноты.
«Слава Богу, что и такой язвы, как ты, у меня нет»,- подумалось мне тогда, и первый раз в жизни захотелось ударить женщину. Вот прямо в улыбку ударить со всей злости.
Уж как мы с моей Людкой вечно ругались, до мать-перемать доходило, но ударить никогда не хотелось, даже замахнуться мысли не было…
И какой идиот придумал, что белый цвет – символ невинности. Это цвет страшной опасности: белый медицинский халат, белое платье невесты, белая рубашка, которую нельзя надеть без галстука – этой удавки, готовой туго сдавить тебе горло.
Процедурный кабинет, куда я в конце концов зашёл согласно очереди, был весь обложен тусклым светло-серым кафелем. Ширма в углу была затянута грязно-серой тканью и приятных ассоциаций не вызывала.
Седая старуха, бросив взгляд над очками, коротко потребовала:
— Все бумажки на стол.
— Я положил пластиковый конверт со всеми направлениями и листами, выданными мне на старте медосмотра в соответствии с моей профессией. По количеству кабинетов, которые необходимо было посетить, я готовился на днях лететь в космос.
Старуха разложила на столе мудрёный пасьянс, выбрала то, что нужно было ей, остальное аккуратно сложила и подколола скрепочкой. Такой вот укор мне в неаккуратности. Ну-ну…
— За ширмой штаны-трусы долой, наклоняемся, половинки раздвигаем.
Приказу подчинился, но не удержался и спросил язвительно:
— Нравится?
— В каждой работе есть свои минусы, — хмыкнула старуха и чувствительно ковырнула в самый центр. – У иных людей лица противнее.
— Это точно, — не мог не согласиться я. Не такая уж она и старуха. Я бы с ней выпил и поговорил. Уважаю.
Эту экзекуцию остро захотелось перекурить. Ощущение было, как ни крути, мерзкое, будто девственности лишили.
Лор, окулист и псих начнут принимать через полчаса. Кабинеты этих специалистов находились рядом, осматривали они формально и быстро, поэтому очередь все занимали сразу к троим и проходили каждый год весело и быстро. Я позвонил товарищу из отдела, попросил занять очередь (я ему на кровь и флюшку спозаранку занимал), а сам с наслаждением затянулся, разрушая кокон больничных запахов вокруг себя. Уже начался ноябрь, но осень была на редкость тёплой и не особо дождливой. Пахло прелой листвой и почему-то ванилью, как в детстве.
Телефон коротко пискнул. Сын, как всегда, обозначил звонок в надежде, что я перезвоню. Экономист, блин. Правильную профессию мальчик выбрал: доит обоих родителей, на них же экономит. А вот фиг тебе. Не перезвоню.
У каждого врача, что я посетил после долгого перекура в темпе марш-броска, была своя фишка.
Старый лор давно был глуховат, а потому, проверяя остроту слуха, шептал за спиной громко и часто не слышал, что ему отвечают. А как он писал! Я, конечно, тоже каллиграфией похвастаться не могу, но до этого «мастера» мне далеко. Помню, приболел в прошлом году, обратился к дежурному врачу, а она меня к этому вот лору отправила. Вернулся протягиваю ей заключение… Уж она его и так крутила, и этак, а потом сдалась:
— Скажите, Сергей Васильевич, а лор вам на словах ничего не просил передать? Или вслух что говорил?
Переглянулись мы с медсестрой, девчонкой совсем, и как начали смеяться. Врач было нахмурилась, но не выдержала и присоединилась к нам…
Окулист во время приёма даже головы не поднял.
— Жалобы?
— Нет.
— Очки, линзы носите?
— Нет.
Штамп, автограф и свободен.
Психиатр, он же нарколог, в нашем небольшом городке был известен тем, что пошёл зимой по пьяне в магазин за очередной бутылкой в домашних тапках. По дороге встретил то ли друзей, то ли пациентов, постоял поговорил с ними, по ходу ещё выпил… В общем, пальцы ног отморозил, пришлось удалять. Поэтому ходит он с тех пор в специальных ортопедических ботинках и очень чутко относится к алкоголикам. Одним словом, возлюбил ближнего, как себя самого. Вопросы у него стандартные, юмор своеобразный:
— На что жалуетесь?
— На ЖКХ и низкую зарплату, — ляпнул я.
— Чувство юмора — это хорошо. Оптимисты почти не болеют, они того, сразу умирают, — монотонно, без всяких голосовых модуляций произнёс «псих» и громко заржал, закидывая голову и постукивая ладонью по столу от удовольствия.
Отсмеявшись, он таким же бесцветным голосом то ли спросил, то ли констатировал, возвращая мне документы:
— Хорошая шутка.
— Клиническая, — хмыкнул я и поспешил уйти. Вот ведь не даром говорят. Что лечишь – тем и болеешь.
Перед кардиограммой курить не рискнул, мало ли что. Посидел минут пятнадцать в очереди. Глубоко подышал, как учила когда-то по молодости медсестра в госпитале, куда я попал в первый год службы с воспаленьем лёгких. Вот ведь сколько лет прошло, а я до сих пор помню и ту девчушку, и дыхательную ту гимнастику.
Две тётки в этом кабинете работали слаженно и молча, как на конвейере. По мне лучше так, чем дурацкие разговоры.
Ужасно хотелось есть. Утром не позавтракал и в поликлинике ни буфета, ни киоска… Ладно, немного осталось. Уролога прошёл, кожника-венеролога прошёл… Следующим был хирург. Ещё тот шутник.
— Вот ещё один комплектный пришёл, — весело встретил он меня.
— В смысле? – притворно удивился я, хотя этой шутке уже лет десять. Если не удивишься, он долго объяснял, что это такая чисто профессиональная шутка, что на неё надо правильно реагировать… В общем, лучше удивиться и не провоцировать доктора на букву Хэ.
— Так у вас же все конечности в комплекте! Это уже радостно само по себе!
— Так я и радуюсь, — без энтузиазма отозвался и понял, что совершил ошибку.
— Геморрой не мучает? – с надеждой в голосе спросил хирург.
— Нет, — жизнерадостно заверил я доктора, чем, видимо, его успокоил.
— Переломы были? Операции?
— Нигде, ничего, никогда, — отрапортовал я.
— Варикоз? Шишки на ногах? Узлы? Ноги к вечеру отекают и синеют?
— Никак нет.
— Припрёт – сам прибежишь. И мы вам хоть что-нибудь, да отрежем, — оптимистично закончил хирург-весельчак.
— Не дай Бог, — притворно улыбаясь, ответил я и протянул руку за своими бумагами.
— Иди к кабинету, где допуск ставят. Медсестра сейчас всё принесёт.
Я спустился на этаж, спросил, кто крайний. Все сидели без бумажек, стало быть ждали, когда хирург допишет свои заключения.
Медсестра, немолодая тётка спортивного телосложения, зашла в кабинет с целой стопкой бумаг и зависла там минут на пятнадцать. Но вот начали неспешно принимать. Прикинул, получилось, что в течении часа пройду. Когда подошла очередь, я зашёл в кабинет на выдохе, будто в конце изматывающего марафона повернул на финишную прямую.
— Фамилия?
— Давиденков.
— Зоя, найди его карту. Ага, вот она. И записку, что хирург передал. Так, так, — врач перебирала листочки. – А кровь его где? А список, что рентгенолог написал. Ну, всё понятно. Вам, Сергей Васильевич, нужно ещё в двести пятнадцатый, к онкологу заглянуть, а уж потом ко мне. Зоя, проводи и карту его отнеси.
В голове зашумело. К онкологу? Почему к онкологу? На ватных ногах я дошёл до нужного кабинета. Перед ним сидело человек пять. Фигуры я видел, а лица сливались, будто кто-то сбил резкость. Не понял, за кем я, только по счёту знал, что пойду шестым.
В виске пульсировало: как же так, как же так, как же так… Господи, сколько дел незаконченных накопилось. На работе новый проект запустили. С женой так и не развелись. Матери надо денег перевести: Людка ведь не станет меня хоронить. Меня? Хоронить? Но я хорошо себя чувствовал ещё утром. А сейчас, вроде, мне как-то нехорошо…
Надо успеть сыну дарственную оформить на машину и гараж, а квартиру бабушки, в которую я перебрался от Людки, надо сестре завещать. Ей ещё дочку учить и замуж выдавать… Справочники все отдам Витальке, ему пригодятся для работы…
Сердце колотилось так, что казалось, разорвется, выскочит страшным кровавым комком через горло…
Кто-то схватил меня за руку:
— Мужчина… Эй, мужик, ты Давыденков?
— А? Да. Да, я Давыденков, — прохрипел из меня совершенно незнакомый мне голос.
— Иди, тебя в кабинет вызвали. Без очереди. Видно плохи, мужик, твои дела, — сочувственно сказал тот, кто сидел рядом.
Слова, а главное, тон, которым они были произнесены, отозвались морозными мурашками на спине, холодом дохнуло в затылок. Бабушка говорила: «ангел смерти пролетел».
Я встал, как слепой сделал два шага вперёд, толкнул дверь и всё поплыло перед глазами, завертелось каруселью, свет погас и я полетел в бездну.
Очнулся на твёрдой кушетке от резкого запаха нашатыря. Вокруг меня суетились три женщины в белых халатах и одна в зелёной пижаме, как в фильмах про врачей.
— Сергей Васильевич, вы меня слышите? Кивните. Так отлично. Сколько пальцев я показываю?
— Два, — прохрипел я.
— Вы с утра что-нибудь ели?
— Нет… сказали, что это… кровь лучше голодный… в общем…
— Понятно.
— Что со мной?
— Голодный обморок. Как институтка, честное слово, — всплеснула руками та, что в зелёной пижаме. – Вы лежите, лежите. Сейчас чайник закипит, нальют вам чашку горячего крепкого чая и всё пройдёт. Вы не на машине, я надеюсь.
— Нет, сын не заправил…
— Вот и хорошо, скажите сыну спасибо.
— А у меня рак чего? — голос предательски дрогнул, но пребывать в неведении я больше не мог.
— А ничего,- улыбнулась медсестра, помогая мне сесть и подавая чашку, над которой поднимался ароматный парок.
— В смысле?
— Тебя к нам по ошибке направили. Анализы плохие у Давыденко, а ты Давыденков. Да и моложе ты того годиков на дцать…
— Осторожно пейте, горячо, — предупредила откуда-то издалека ещё одна моя спасительница. Потом она появилась, смуглая, с ямочками на щеках и протянула небольшую шоколадку:
— Пожуйте, это сейчас то, что вам нужно, — приказала она.
Меня отгородили ширмой от кабинета, я живал коричневую горько-сладкую шоколадку, глотал, обжигаясь, горячий чай и чувствовал, как мир наполняется красками и звуками.
Та, что в зелёной пижаме, прибежала, принесла мне медицинскую книжку, где уже было написано «годен». Сказала, что за заключением мне уже не надо. Извинилась, что «такая досадная ошибочка произошла».
Я вышел из поликлиники, на минуту остановился, подставив лицо вечернему солнцу, и вдруг понял, что ещё никогда не был так счастлив. Потрясающе безоговорочно счастлив!
На подвернувшемся такси поехал на рынок. Там нашёл кавказцев, которые, как всегда в это время года, торговали с широких лотков оранжевой, покрытой, будто инеем, жемчужным налетом, хурмой, которую так любила моя мама. Чтобы плоды не помялись, мне аккуратно упаковали отборные оранжевые шары в картонную коробку, переложив белой шуршащей бумагой, потому что я объяснил, что это для моей мамы, а у каждого человека ведь обязательно есть мама и чувство вины перед ней, что не так часто ты её навещаешь, делаешь это наспех, будто у тебя и у неё ещё сто лет впереди и всё успеется…
Вышел с коробкой из ворот рынка и вспомнил, что не купил цветы. Зазвонил телефон:
— Отец, ты прости, что подвёл. Я машину помыл и заправил. Куда подъехать?
— Да, ладно, это я утром погорячился. Давай к рынку, что недалеко от дома нашей бабушки.
— Я недалеко, через минут пятнадцать подъеду, сто лет бабулю не видел.
Я вернулся. Подошел к цветочной палатке, выбрал самый яркий букет хризантем. Ожидая сына, стоял с цветами и большой тяжёлой коробкой в руках. Стоял и улыбался . И почему-то мне совсем не хотелось курить. И чувство неизбывного, огромного счастья никуда не исчезало. Как здорово жить!!! Какое же это счастье: просто жить!!!
— Мамочка, ну почему ты меня здесь оставила? Ты же знала, как мне будет плохо с ним…
Оля тихо плакала, сидя у могилы матери. Отчим сегодня уехал в город — продавать молоко, яйца и прочее, что уродилось у них в хозяйстве. А уродилось немало. Все в деревне считали, что именно хозяйство это и сгубило красавицу Настасью.
Когда-то была влюблена Настасья. Парень красавцем был, умным, добрым. Пожениться они собирались, а не пришлось — сгинул в лесу на охоте. По весне только и нашли то, что осталось. А Настасья родила. В деревне законы особые — все ее осудили, а отец из дома выгнал, скитаться она с девочкой пошла. Вот Григорий ее и приютил, кров над головой дал, фамилию свою.
Говорят, что Гришка давно в нее влюблен был, но от ворот поворот получил. А тут такая удача — Гришка и не растерялся. Люди вздыхали. С одной стороны, вроде как и молодец Гришка, а с другой…
Слишком уж он жаден был. Быстро смекнул — Настасья молодая, крепкая, отличная по хозяйству помощница. Оля помнила, как мама с улицы приходила и падала. А еще помнила, какие у мамы были руки. Твердые, все в мозолях загрубевших. На тот момент у них было три коровы, две свиноматки, овцы, ну и птицы… И большой огород.
А потом мама заболела. Тогда Оле только 10 лет исполнилось. Девочка сидела рядом с ней и плакала, а мама держала ее ручонку в своей и быстро шептала:
— Оленька, доченька моя. Ты, как только паспорт получишь, сразу беги. Беги в город, там люди тебе обязательно помогут…
— Мамочка, а как же ты?
Оля плакала. Она очень хотела, чтобы мама вместе с ней убежала. Вот как поправится, так сразу и убегут. Но мама только улыбалась и ничего больше не говорила.
* * *
После похорон Оля лежала, смотрела в одну точку. Только долго лежать ей не дали. В комнату вошел отчим.
— А ты чего разлеглась? Скотина не кормлена, коровы не доены! Ты что, барыня? Ишь, пристроилась. А то как же! Сиротинушку никто ж на улицу не выгонит! Так и знай, жрать не будешь до тех пор, пока не отработаешь свое содержание!
Оля медленно встала и пошла на улицу. Домой вернулась уже за полночь, а наутро Гришка разбудил ее, как только солнце вставать стало.
— Вот ты спать горазда! Мать твоя нас бросила, так что давай, вместо нее теперь работать будешь. Собирайся, можешь перекусить быстро и картошку полоть. Я в город. Сметанки накопилось, да пяток кур забил. В общем, приеду, чтоб картошка чистая была! И о скотине не забывай.
Оля проводила его ненавидящим взглядом. Попила чаю и пошла в огород. Деревня только начинала просыпаться, когда у нее уж было несколько борозд выполото.
— Оленька?
Девочка разогнулась. У забора стояла соседка. Смотрела на нее жалостливым взглядом.
— Что ты, деточка, в такую рань? Или Гришка, гад, заставил?
— Здравствуйте, тетя Марина… Дядя Гриша сказал прополоть. Он в город уехал.
— Уехал, а хозяйство свое проклятущее на кого? Неужели все на тебя?
— Я не обижаюсь, тетя Марина. Я же живу у него.
Но Марина уже кричала:
— Федька, Танька, а ну ко мне!
Со двора показались ее дети.
— А ну, давайте-ка девке поможем. Хоть пару часиков.
За два часа они вчетвером почти закончили поле.
— Пойдем к нам, хоть покормим тебя. Это ирод, наверное, на хлебе и воде тебя держит. А потом я тебе прибраться помогу. Зорька-то у вас с норовом. Раньше никого, кроме Настасьи, и не подпускала к себе.
К приезду Гришки все у Оли было сделано. Она сидела на скамеечке, отдыхала. Тот подкатил на своем старом «Жигуле», неодобрительно на нее посмотрел, но кричать не стал. Решил сначала поглядеть, что сделано, а что нет.
Все прошел, все посмотрел. Вернулся к ней.
— Ну, смотрю, работы тебе мало было. Завтра тогда коровник чистить.
И пошел домой. Оля чуть не заплакала. К вечеру вышла на скамейку, чуть ноги волоча. Мимо Марина шла.
— Оля, что это с тобой? Опять этот ирод тебя запряг?
В этот момент показался и сам хозяин дома.
— Ты, Маринка, ничего не понимаешь. Я ей кров дал! Воспитываю, хоть она мне и чужая. Благодарна потом будет, что глупостями заниматься времени не было. А то вот, как мать-то ее, принесет в подоле!
Оля кинулась на него с кулаками.
— Не смей! Не смей говорить плохо про маму!
Гришка дал ей оплеуху.
— Ну, еще! Попробуй, помаши крыльями! На хлеб и воду посажу!
Марина загородила собой девочку.
— Что же ты творишь, окаянный! Вот, погоди! Я в опеку позвоню!
— А ты бы, Марин, нос не в свое дело не совала! А то я вот председателю расскажу, как вы по вечерам на совхозных полях траву косите!
— Ну, и сволочь же ты, Гришка! Чтоб ты задавился своими деньгами!
Марина плюнула и пошла к дому.
* * *
Так и жила Оля. Худенькая стала, как тростиночка. Училась, считай, на двойки и тройки, потому что уроки получалось делать только ночью, когда вся работа по дому закончена.
Когда 15 ей исполнилось, выкупил их совхоз какой-то богач. Ферму отремонтировал, заморских коров привез. Ох, как жадно Гришка смотрел на этих коров. Высокие, красные, тут в округе и не видели таких. Подойдет к их загону и любуется. Аж до скрипа в зубах хотелось ему такую.
Как-то раз увидел и хозяина. Подошел. Спросил, можно ли такую коровку купить? Цена оказалась такая, что Гришка удавился бы, но не дал столько. И тогда пришла ему мысль одна в голову. Слышал он, что богатые люди настолько пресыщены жизнью, что уже не знают, как развлечься. Бабы говорили, что мужик этот богат, а жены нет. И вот тогда-то пришла ему идея, как можно корову такую заиметь в хозяйстве.
Все он вечером обдумал, а с утра пошел на прием.
Владимир Львович смотрел на него с интересом. Он потихоньку изучал жителей деревни. Места тут хорошие, и можно было такое производство наладить, что закачаешься. Поэтому и хотел знать, с кем работать придется. Про этого мужика никто ни одного доброго слова не сказал. Жаден, сирота у него, как рабыня, пашет. Девчонку из школы не выгоняют только потому, что знают, в каких условиях ей жить приходится.
Но то, что Григорий ему предложил, поразило его. Он даже переспросил:
— Я не ошибаюсь, ты предлагаешь невинность своей падчерицы за такую корову?
— Точно. Невинности ее все равно кто-нибудь лишит, так уж пусть лучше с пользой. Забирай ее на одну ночь, да и все.
— А лет падчерице сколько?
— 15 уже. Здоровая телка. И красивая, как мать ее.
Хотел было Владимир ему в глаз дать и выгнать, но остановил себя. Если начал подлец, то теперь сделку совершит. Не с ним, так с другим.
— Ты иди домой. А я подумаю.
Вечером к Григорию пришли. Он подписал какую-то бумагу. Оля понимала, что речь идет о ней, но о чем говорили, не слышала. Наконец, когда люди ушли, Григорий позвал ее в комнату.
— Оленька, а ты чайку сделай. Там в холодильнике тортик есть, принеси. Что же мы с тобой, столько лет живем, а ни разу нормально не посидели.
Оля очень испугалась. Раз Григорий так ласково заговорил, значит что-то на уме у него нехорошее. Они уже и чай попили. И даже Гришка про дела в школе спросил, потом он перешел к главному.
— Сегодня ночевать пойдешь к новому фермеру.
— Не поняла. Это как?
— А вот так и пойдешь. Мне за твою невинность корову дают. Все равно с каким-нибудь одноклассником в кустах бессмысленно потеряешь.
Оля чуть не упала. Слезы покатились из глаз.
— Нет! Не нужно…
— Что не нужно? Все, поздно. Ну, сама подумай, ну какая тебе разница, а тут такую корову дают!
— Но я не хочу!
— Хватит! Неблагодарная. Я полжизни на тебя угробил. Мать твоя обманула. Могла бы нормально жить, по хозяйству помогать. Так нет! Сбежала! И тебя еще на меня оставила! Так что собирайся!
Оля вытерла слезы. Ну, хуже, чем есть, уже быть не может. Да и все равно заставит. Просто обратно уже она не вернется. Пусть сам за своими коровами ухаживает! А она лучше с обрыва и в речку!
Через час пришла машина. Гришка суетился, помогал ей сесть. Машина тронулась и поехала в сторону города. А Гришка тем временем оглаживал новую корову-красавицу.
***
Через две недели деревня заволновалась. К дому Гришки пришли люди. Тот вышел на крыльцо.
— Чего надо?
— Гришка! Где Оля? Куда ты дел ее? Совсем ухайдокал?
— Вам какое дело? Идите в своих семьях разберитесь! А в мою не лезьте!
И тут он встретился с взглядом соседа. Муж Маринки редко разговаривал, его и так все с одного взгляда понимали. Никто не хотел, чтобы этот громила начал что-то объяснять. Знали, что долго служил он где-то, ранение получил, а потом переехал в деревню с семьей, потому что врачи так посоветовали.
— Ты, Гриш, отвечай, когда народ спрашивает. А то ведь народ и разозлиться может.
Гришка струхнул.
— А что я-то? Сбежала с новым фермером! Я при чем?
А Марина вдруг сказала:
— Сбежала, говоришь? А корова красная откуда у тебя? В благодарность дали?
— Купил!
— Купил, говоришь? Да она стоит столько, что тебе даже с твоей жадностью не собрать!
Народ заволновался. И в этот момент на дороге показался джип нового фермера.
— Тормози его! Пусть тоже отвечает!
Мужики кинулись наперерез машине, а Гришка попытался выскользнуть со двора. Но не тут-то было — Маринка уцепилась, да такой крик подняла, что навалилась на него куча баб, да и завалили. Машину тоже остановили, но фермера в ней не оказалось. Водитель, переговорив с народом, взялся звонить, а потом повернулся к мужикам.
— Сказал ждать. Через полчаса приедет.
Странно. Не поверил никто, чтоб фермер добровольно к разъяренным сельчанам приехал. Но решили подождать, а то уж некоторые ферму поджигать собрались.
Через полчаса, и правда, к толпе подъехал «Мерседес» и остановился. Из машины вышел сам Владимир Львович, женщина лет сорока и Оля, красиво подстриженная, аккуратно одетая. Она посмотрела на дом Гришки испуганными глазами, а женщина прижала ее к себе.
Владимир Львович мрачно окинул народ взглядом.
— Ну что, у какого какие вопросы?
— Мы знаем, что Гришка, гад, продал тебе сироту!
— Продал.
Люди растерялись. Почему он не изворачивается? Кто-то выкрикнул:
— Не стыдно пользоваться сиротой?
Тут Оля не выдержала:
— Да хватит вам! Владимир Львович спас меня… А это Анна Сергеевна, его жена. Она мне помогает во всем. И… они меня удочерить хотят!
Люди растерянно молчали, а Оля расплакалась, уткнувшись в плечо женщины. Владимир открыл дверь, усадил их в машину.
— Ну, что, народ, поговорим? Смотрю, целый митинг устроили? Ферму мою сжечь решили? А где же вы раньше были? Что же вы спокойно смотрели, как в вашем селе гад измывается над матерью, а потом и над ребенком? Что, тогда не интересно было? А теперь-то чего б не повеселиться? Чего бы дураку богатому ферму не спалить-то?
Люди стыдливо отводили глаза. Вперед выступил муж Марины.
— Ты это, Львович. Прав ты. Стыдно мне. Сам не знаю, почему так. Привыкли, наверное — моя хата с краю. Ты прости нас, что подумали на тебя плохо. Зря мы.
Мужики одобрительно загомонили.
— А Ольку… правда удочерить хочешь?
Владимир устало потер переносицу.
— Да. Нет у нас с женой детей.. А как вот Олю увидели, решили. Куда ж мы ее отпустим.
И тут послышался голос Гришки:
— Нет! Мы так не договаривались! Кто в хозяйстве работать будет? За ночь уговор был, и так две недели прошло!
Рядом с Гришкой Марина стояла. Обернулась, увидела у одной из женщин таз алюминиевый. Выхватила таз, да так прихлопнула им Гришку, только гул по деревне пошел… Тот свалился, а потом сел на крыльце, затылок потирая.
А Владимир Львович нахмурился.
— Ты, Григорий, умерь свой пыл. К тебе сегодня из опеки приедут разбираться, да с полицией вместе. Смотри, как бы в места не столь отдаленные не переехать тебе скоро. Ненароком.
Ирина Мер
Как сказал один из ТС сообщества, «я просто оставлю это здесь».
Оригинал: http://www.u-mama.ru/forum/kids/schoolboy/573363/index.html
Ниже выжимки по существу, цитаты от мам на локальном форуме, извините, что длинно.
«Итак 13 гимназия. Проходит медосмотр, дети раздеты, ходят босиком по очень грязному полу. Про гинеколога (началка) нас вообще не предупреждали, о том что надо пеленку-тоже. Чужая тетя снимает с ребенка трусы и осматривает на какой- то пеленке, на которой хз кто лежал до этого. К слову, отказ от медицинских манипуляций я писала еще год назад, и указывала, что все процедуры, только с моего письменного согласия. Там была другая ситуация- приносят дети баночку с анализом, а медик «снимай штаны, будем делать соскоб». Это они по-тихому хотели всех проверить, т.к. пол-школы бегало с кишечкой.
мамам девочек НИЧЕГО не было известно о том, что будет гинеколог.
у нас в этом году медосмотр проводили без предупреждения, согласие мы подписывали задним числом на род.собрании через неделю.
Зачем в началке, без предупреждения, гинеколог? Это так-то стресс нехилый для детей.
Дак о чем и речь. На шк комиссии я специально выбирала гинеколога по рекомендациям, сходили к замечательному врачу, с ребенком была предварительно проведена беседа, все ей разжевала и все прошло спокойно. Сегодня дети в стрессе. Не только моя.
Во- первых, осенью уже был медосмотр и тогда была чистой воды профонация: о результатах нас не известили, педиатр вообще не явилась на осмотр, а больная на голову офтальмолог сказала моей дочери что она слепая. Кстати, не одной ей- подружке сказала тоже самое. И это притом что мы регулярно посещаем медцентр и следим за зрением. Ии вот снова медосмотр да вдобавок еще и гинеколог. Простите, а как врач собирается мыть руки если осмотр проходит в библиотеке?
В смысле — гинеколог приходит в школу прям, что-ли? Что, так бывает?
С утра выяснила, родители вообще не были в курсе, мальчиков осматривали строем, т.е. друг при друге. Девочкам некоторым приходилось ложиться на свой сарафан.
Вины за собой никакой медик не ощущает. сослалась на разрешение, которое мы давали в начале года. Только не учла, что мы в разрешении четко прописали: все манипуляции с письменного согласия
еще раз поясню. Нам было сказано, что будет медосмотр. Врачи: педиатр, окулист, хирург, лор. Моя дочь спросила: ты мама разрешаешь этот медосмотр? я ответила — да. Про гинеколога не было ни слова. конечно. свою вину чувствую — надо было прийти в мед кабинет с утра и выяснить, точный ли писок врачей указан. Но блин, и в голову не могло прийти, что гинеколог будет. Зы. Дочь говорит: я, мама, на осмотре гинеколога на тебя злая была, что ты такое разрешила.
У нас во втором классе не было такого, были лор, хирург, окулист. В общем я сходила на беседу, все, что за собой признали — только то, что не просмотрели разрешительные документы от родителей. Я попросила показать мое — ОПА! А там разрешение с формулировкой «все медицинские манипуляции с моим ребенком прошу согласовывать со мной письменно». Призналась, в том, что именно перед проверкой нашего класса был недовоз пеленок, что гинеколог приносила свои. Якобы сама их перестилала, перед каждым ребенком, вот интересно, сколько пачек своих она принесла? И почему девочки лежали на школьной форме? Все ссылалась на какие-то приказы, озвученные в начале года. Так и не признала, что была обязана спросить письменное разрешение на гинекологический осмотр. Ее ответ-прошла по классам, предупредила педагогов. Педагог, соответственно, нарисовал на доске «медосмотр» и все. Недавно было род собрание, приди, скажи, ответь на вопросы, собери разрешения в конце-концов. Пусть прокуратура проверяет законность их действий.
При дальнейшем опросе выясняется, что некоторые девочки вообще ложились голыми попами на кушетку
Верх-исетский район проходили в поликлинике, но гинеколога и уролога не было.
Ксати вчера расспросила свою как делали ЭКГ (о нем мы то же не знали соответственно). В хорошо проветриваемом кабинете (окна были открыты) дети в трусиках и босиком (по грязному полу) ложились на кушетку, на которой так же ничего не было постелено
В школе же многие девочки думали, что на кушетке посмотрят живот и вдруг в трусы! С детьми соответственно никто предварительно не говорил, не разъяснял что, зачем и почему. Если бы у меня спросили разрешение на эту процедуру, я пошла бы к специалисту, в котором уверена, я в конце концов, дала бы ребенку пеленки, или написала бы отказ.
То, что девочки при осмотре лежат на юбках или сарафанах объяснили тем, что бы детей не травмировать психологически. На мой вопрос, почему мой ребенок подвергся мед.вмешательству, хотя я не писала согласия-ответ не получила.
Наш класс вообще в известность не поставили, просто сняли детей с уроков и увели. Мальчиков осматривали в актовом зале… даже если родители давали согласие, то не на осмотры детей вне медицинского учреждения…
У нас медосмотр в актовом был во 2 классе.
Да, про пеленки не со слов одного ребенка, а со слов детей. И про то, что они разрешают лежать на сарафанах они подтвердили, только это тупая отмаза для экономии пеленок. И с какой стати я не должна верить своему ребенку, а верить тете, у которой разовые перчатки по кабинету на кушетке валяются (когда мы приходили на разговор, на тахте где мы сидели, валялась). Все дети априори врут, так что ли?
меня мучает вопрос, а где в актовом зале мыли руки «специалисты» — мальчиков осматривали именно там…
. А родители мальчиков, кстати, могут еще предъявить несоблюдение медицинской конфиденциальности — при осмотре строем (офигеть!!) все замечаемые диагнозы с огромной вероятностью озвучивались тут же и вслух
мы тоже с 13 гимназии, родители всего первого класса в шоке, дети подавлены.
самое ужасное что нас не спросили, мы ничего не подписывали, дети не понимали куда идут и зачем, а потом с ними не особо любезно разговаривали мед работники.
в актовый зал одновременно завели мальчиков двух первых классов, на входе детям сказано раздеться, дальше по залу передвигались босиком по специалистам. Трусики снимали 2 раза, один раз за ширмой, второй — при всех. ЭКГ делали на голой лавке перед сценой, не то что одноразовые простыни, на ней вообще ничего не лежало
Я спросила классную, почему не позвонила и не спросила, она ответила, что не видит в этом проблемы, детей выяснилось посмотрели одними перчатками, на одной пеленке, один ребенок хотел сам маме набрать, не разрешила классная.
У нас в школе тоже был пару месяцев назад медосмотр (3 класс). Но при этом
1. за несколько дней до давали на подпись бланк для разрешения
2. список врачей и процедур (узи, анализы) был озвучен, что брать с собой было озвучено.
3. гинеколога не было
4. проходил медосмотр в поликлинике — ездили классом с учителем
5. родители имели возможность при желании сопровождать ребенка
девочки кстати тоже строем друг за другом на кушетку с многоразовой клеенкой, по окончании им сказали что цитирую «писи» помазать кремом, думала мою дочь клинит, оказалось предлагалось это всем.
Рассазываю детей повели с класса с учителем, ничего не знают, заводят в кабинет и смотрят, потом в актовый зал голым телом на экг, моя первая была вообще в шоке, девочки другие плакали, звонит сказали мамам не надо, зачем мол, я свою забрала она чернее тучи, рассказом убила, она у меня в курсе что только с мамой но когда заводят в кабинет и все, у подружки телефон в рюкзаке звонить не разрешили, реально я сразу на телефон классной говорю что за бардак кто разрешил трогать? Раздевать? В итоге ее ответ только в трусики посмотрели, ну и даже это, дети не готовы чтобы чужие в трусы смотрели, в итоге ребенок говорит смотрели и трогали, трусы им снимали, бардак реально, если б узнала раньше приехала туда, но ведь не нам только не сказали об этом.
Я вот точно знаю что еще в одной гимназии был такой же бардак, и мам здесь на форуме полно. И тишина- видимо их устраивает что девочек смотрели на сарафанах
Наших тоже(3 класс) так смотрели на медосмотре в школе недавно…согласие с родителей правда взяли(но там не пояснялось какие врачи будут). Детей завели в класс(мальчиков и девочек отдельно), сказали раздеться до трусов, и они босиком голые ходили по кругу по врачам. У меня девочка. Говорит все девочки были возмущены. Потом ещё гинеколог смотрела в отдельном кабинете по-одному. Пелёнку не брали. Про перчатки не знаю. Гинеколог клала на кушетку и сама стягивала трусы, ноги кверху говорила делать. Тоже сказала «писю мазать кремом». У девочек был шок, моя правда смеялась рассказывала, показала как заставляли ложиться, кошку посмотрела(в гинеколога поиграла). Считаю что лучше было бы в поликлинику направить детей с родителями.
сегодня разговаривали с класссным, ей сказали в четверг, детей повели в пятницу, говорит сочла ничего страшного, мы ей объяснили, нарушены все нормы — санитарные, этические, и вообще права ребенка. Очень конечно она удивилась и видимо огорчилась, тк как мы сообщили что родители 3 класса уже унесли заявы в прокуратуру и мы тоже ей официально заявляем, что не хрен так делать. А документы нам до сих пор не дали и не показали о медосмортре.
детям пофик на диагнозы пока что. и в основном пофик даже на антисанитарию- только это не значит, что это правильно?? ну им точно не пофик, когда приходится раздеваться перед всем классом. им точно не пофик, когда урологи и гинекологи осматривают их без предупреждения. Для детей это ужОс и стресс — стоять строем в трусах и снимать их по взмаху руки при всех или за какой-то мифической ширмой в грязи в актовом зале или в пылище в библиотеке.
Я даже не знала, что сейчас такое нововведение появилось. В начале года подписывали согласие — там были перечислены все специалисты, гинеколога не было точно.
У нас девочки стояли со всех классов и с 3 и наши, спиной к той ктр укладывали на кушетку, а банкетку говорят взяли с коридора, туда же голой спиной ребенка, и классный не отрицает.
вот первая мысль — босиком по грязному полу — не смущает вообще — там не настолько грязно что бы паниковать, а вот гинеколог в школе на потоке детей сильно смущает!
Сейчас у своей спросила как у них смотрят на педикулез — «все на равных, мама. все в классе».
к вопросу о классном руководителе — ключевая ее фраза » я думала дети ничего не скажут», она думала, моя блин дочь наяривает мне каждый день если что, а тут не успела ей карту в руки вфигарили и первой отправили. Девки в шеренгу стояли лицом к стене, пока каждую по очереди на кушетку укладывали, моя в шоке была, потому что везде по всем врачам за руку со мной ходит, и на какой хер так ребенка мне пугать, трусы снимать, всего 7 лет, причем моя говорит многие 3клашки плакали, потому что стыдно.»
Конец всех цитат…