Общий пролог
Весной, в апреле, когда земля просыпается от зимней спячки, со всех сторон Англии стекаются вереницы паломников в аббатство Кентербери поклониться мощам святого Фомы Бекета. Однажды в харчевне «Табард», в Соуерке, собралась довольно разношёрстная компания паломников, которых объединяло одно: все они держали путь в Кентербери. Было их двадцать девять. Во время ужина многие из постояльцев успели познакомиться и разговориться. Гости были самых разных званий и рода занятий, что, впрочем, не мешало им поддерживать непринуждённую беседу. Среди них был и Рыцарь, известный всему миру своей доблестью и славными подвигами, которые он совершил в многочисленных битвах, и его сын, юный Сквайр, несмотря на свои молодые годы, успевший заслужить благосклонность своей возлюбленной, добыв себе славу как верный оруженосец в дальних походах в чужие пределы, одетый в пёстрый наряд. Вместе с рыцарем ехал также Йомен, носивший зелёный камзол с капюшоном и вооружённый луком с длинными зеленоперыми стрелами, хороший стрелок, бывший, видимо, лесником. Вместе с ними была Аббатиса по имени Эглантина, смотревшая за знатными послушницами, кроткая и опрятная. Каждому из сидящих за столом было приятно видеть ее чистое личико и милую улыбку. Она о чем-то беседовала с важным и толстым Монахом, который был монастырским ревизором. Страстный охотник и весельчак, он был против строгих, затворнических правил, любил покутить и держал борзых. На нем был роскошный плащ, и ехал он на гнедом коне. Рядом с ним за столом сидел Кармелит, сборщик податей, преуспевший в своём искусстве как никто и умевший выжать последний грош даже у нищего, пообещав ему вечное блаженство на небесах. В бобровой шапке, с длинной бородой, сидел богатый Купец, почитаемый за своё умение сберегать доходы и ловко высчитывать курс. Прервав усердные занятия, верхом на заморённой кляче, в Кентербери ехал Студент, умудрённый книгами и тративший на них последние деньги. Рядом с ним восседал Юрист, непревзойдённый в знании законов и в умении их обходить. Богатство и слава его быстро умножались, равно как и количество богатых клиентов, часто обращавшихся к Юристу за помощью. Неподалёку в дорогом наряде сидел весёлый Франклин, бывший образцовым шерифом и собиравший пеню. Франклин любил вино и хороший стол, чем и славился в округе. Красильщик, Шапочник, Плотник, Обойщик и Ткач, одетые в солидные наряды цехового братства, все делали не спеша, с сознанием собственного достоинства и богатства. Они везли с собой Повара, мастера на все руки, чтобы тот готовил им во время долгого путешествия. За одним столом с ними сидел Шкипер. Он приехал из западного графства и был одет в грубый кафтан из парусины. Его вид выдавал в нем опытного моряка с «Маделены», знавшего все течения и подводные камни, встречавшиеся на пути корабля. В малиновом с синим плаще рядом с ним сидел Доктор медицины, сравниться с которым в искусстве врачевания не могли даже лондонские врачи. Это был умнейший человек, ни разу не опозоривший себя неаккуратностью или мотовством. С ним болтала Батская ткачиха в дорожном плаще и с пребольшущей шляпой на голове. Она была глуха, что не мешало ей быть большой мастерицей в ткацком деле.
Пережив пятерых мужей и не меньшее количество любовников, она смиренно отправилась на богомолье, была разговорчива и весела. Неподалёку за столом скромно сидел старенький Священник, лучше которого не видел свет. Он был образцовым пастырем, помогал неимущим, был кроток и милосерден в общении с нищими и безжалостно справедлив к богатым грешникам. Брат его. Пахарь, ехал вместе с ним. Он немало потрудился на полях за свою жизнь и считал долгом христианина свято слушаться заповедей и помогать людям, которые в этом нуждались. Напротив, на скамье, развалился Мельник — ражий детина, здоровый, как бык, с внушительной рыжей бородой и с бородавкой, поросшей жёсткой щетиной, на носу. Кулачный боец, бабник, охальник и гуляка, он слыл отчаянным лгуном и вором. Сидевший рядом Эконом был удачлив во всех операциях, за которые брался, и умел изрядно дурачить людей. Постриженный, как священник, в синей сутане и на коне в яблоках из Норфолка в Кентербери ехал Мажордом. Умея вовремя украсть и подольститься, он был богаче своего хозяина, был скуп и неплохо разбирался в своём деле. Пристав церковного суда весь заплыл жиром, и его маленькие глазки смотрели на всех чрезвычайно хитро. Никакая кислота не вытравила бы налёта вековечной грязи на его бороде и не заглушила бы чесночную отрыжку, которую он заливал вином. Он умел быть полезным грешникам, если те платили, и вёз с собой вместо щита огромный каравай ржаного хлеба. Рабски преданный ему, рядом ехал Продавец папских индульгенций. Безжизненные пряди редких, слипшихся волос окаймляли его чело, он пел и поучал писклявым голоском с амвона и вёз с собой короб с индульгенциями, в продаже которых был на диво ловок.
Теперь все выше перечисленные весело сидели за накрытым всевозможной снедью столом и подкрепляли свои силы. Когда же ужин был окончен и гости стали расходиться, Хозяин таверны встал и, поблагодарив гостей за оказанную честь, осушил свой бокал. Затем он, смеясь, заметил, что путникам, должно быть, бывает иногда скучно, и предложил паломникам следующее: каждый за время долгой дороги должен будет рассказать выдуманную или взаправдашнюю историю, а кто расскажет интереснее всех, будет славно угощён на возвратном пути. В качестве судьи Хозяин предложил себя, предупредив, что тот, кто станет уклоняться от рассказа, будет сурово наказан. Паломники с радостью согласились, ибо никто скучать не хотел, а Хозяин нравился всем, даже самым угрюмым. И вот, перед тем как отправиться в дорогу, все стали тянуть жребий, кому же рассказывать первому. Жребий выпал Рыцарю, и конники, окружив его, приготовились внимательно слушать рассказ.
Рассказ Рыцаря
Некогда в Афинах правил славный владыка Тесей. Прославив себя многими победами, он наконец захватил Скифию, где жили амазонки, и женился на их повелительнице Ипполите. Когда он гордо стоял перед своей столицей, готовясь войти туда под звуки фанфар, к нему подошла процессия одетых в траур женщин. Тесей спросил у них, что случилось, и был немало разгневан, узнав, что это жены именитых фиванских воинов, тела которых гниют под солнцем, ибо новый правитель Фив, Креон, недавно захвативший этот город, не даёт похоронить их, оставив на растерзание птицам. Тесей вскочил на коня и помчался со своим войском отомстить жестокому Креону, оставив в Афинах Ипполиту и ее красавицу сестру Эмилию. Войско осадило Фивы, злой Креон пал в битве, сражённый Тесеем, и справедливость была восстановлена. Среди павших воины Тесея нашли двух раненых витязей знатного рода. Тесей приказал отправить их в Афины и заточить там в башню, не согласившись взять за них выкупа. Юношей звали Арсита и Паламон. Прошло несколько лет. Однажды прекрасная Эмилия гуляла по саду, раскинувшемуся рядом с башней, где томились несчастные узники, и пела, словно соловей. В это время Паламон глядел в сад из зарешеченного окна темницы. Вдруг он увидел прекрасную Эмилию и чуть не потерял сознание, ибо понял, что влюблён. Проснувшийся от этого вскрика Арсита подумал, что его брат болен. Паламон объяснил ему, в чем его печаль, и Арсита решил взглянуть на Эмилию. Подойдя к бойнице, он увидел ее, гуляющую между розовых кустов, и почувствовал то же, что и Паламон. Тут началась между ними страшная распря и драка. Один обвинял другого, каждый считал своим неоспоримым правом любить Эмилию, и неизвестно до чего бы дошло дело, не вспомни братья вовремя о своём положении. Осознав, что, как оно там все ни повернись, им все равно никогда не выбраться из тюрьмы, Арсита и Паламон решили положиться на судьбу.
Как раз в это время в Афины погостить прибыл знатный военачальник Перитой, добрый приятель владыки Тесея. Ранее его связывали узы святой дружбы с молодым Арситой, и, узнав, что тот томится в башне, Перитой слёзно молил Тесея отпустить его. Поколебавшись, Тесей дал наконец своё согласие, но с непреложным условием, что, если Арсита ещё раз появится на афинской земле, он ответит за это головой. Несчастный Арсита вынужден был бежать в Фивы, проклиная свою судьбу и завидуя Паламону, который остался в темнице и мог хоть иногда видеть Эмилию. Он не знал, что в это же время Паламон сетовал на него, уверенный, что счастье досталось его брату, а не ему, бедному узнику.
Так пролетел год-другой. Однажды, когда Арсита заснул беспокойным сном, к нему явился бог Меркурий и посоветовал не отчаиваться, а идти попытать счастья в Афины. Проснувшись, Арсита откинул сомнения и страхи и решил дерзнуть проникнуть в столицу, переодевшись бедняком и взяв с собой одного лишь приятеля. Муки сердца так исказили его черты, что никто не мог его узнать, и он был принят в услужение во дворец, назвавшись Филостратом. Он был настолько учтив и смышлён, что слава о новом слуге долетела до ушей Тесея, он приблизил Филострата, сделав его своим личным помощником и щедро одарив его. Так при дворе жил Арсита, в то время как его брат вот уже седьмой год томился в башне. Но как-то, в ночь на третье мая, друзья помогли ему бежать, и под покровом тьмы он затаился в рощице в нескольких милях от города. Паламону надеяться было не на что, разве что отправиться в Фивы и молить своих собрать войско и идти войной на Тесея. Он не знал, что в эту же рощу, где он пережидал день, прискакал, отправившись на прогулку, Арсита. Паламон слышал, как Арсита жаловался на свою судьбу, превознося Эмилию, и, не вытерпев, выскочил на поляну. Увидев друг друга, братья решили, что только один может остаться в живых и обладать правом на сердце сестры королевы. Тут начался такой бой, что казалось, будто сцепились в смертельной схватке дикие звери.
Шум битвы привлёк внимание славного Тесея, который проезжал мимо той рощи со своей свитой. Увидев окровавленных рыцарей, он узнал в них обманщика слугу и сбежавшего узника и решил покарать их смертью. Выслушав их объяснения, он уже было отдал приказ умертвить братьев, но, увидев слезы на глазах Ипполиты и Эмилии, тронутых злосчастной любовью двух юношей, сердце великодушного монарха смягчилось, и он приказал рыцарям сражаться за право жениться на прекрасной Эмилии здесь же через год, приведя с собой по сто бойцов каждый. Не было пределов ликованиям двух юношей и свиты великодушного Тесея, когда они услышали такой приговор.
Ровно через год рядом с рощей раскинулся огромный, богато изукрашенный амфитеатр, где должен был состояться поединок. С трёх сторон его высились храмы, возведённые в честь Марса, Венеры и Дианы. Когда появились первые воины, амфитеатр был уже полон. Во главе сотни витязей гордо шествовал Паламон вместе с великим фракийским военачальником Ликургом, С другой стороны пришёл могучий Арсита. Рядом с ним — индийский Эметрий, великий властитель, а чуть позади — сто крепких, под стать друг другу бойцов. Они вознесли молитвы богам, каждый своему покровителю, Арсита — Марсу, Паламон — Венере. Диане молилась красавица Эмилия, чтобы та послала ей в мужья того, кто любит сильней. Все получили с помощью таинственных знаков уверенность в том, что боги не оставят в беде своих подопечных. И вот состязание началось. Согласно правилам битва должна была продолжаться до тех пор, пока оба военачальника находятся внутри черты, ограничивающей ристалище. Побеждённого должны были отвести к вехам, что означало его поражение. Тесей дал знак, и зазвенели скрестившиеся мечи и копья. Кровь лилась рекой, падали раненые, поднимались те, кто покрепче, и никто не мог одержать победу. Но тут Паламона, который дрался как лев, окружили сразу двадцать воинов, и свирепый Ликург не смог ему помочь. Паламона схватили за руки, за ноги и отнесли за пределы поля, к вехам. Тут битва была остановлена… Победителем вышел Арсита, несмотря на усилия покровительствующей Паламону богини любви Венеры.
Радостный Арсита галопом поскакал навстречу возлюбленной, и вдруг из-под копыт его коня из глубины ада вырвалась мерзкая фурия. Конь со всего размаху упал на землю, придавив своего всадника. Ужасу зрителей не было предела, окровавленного Арситу с проломленной грудью срочно отнесли в палаты Тесея, который рвал на себе волосы от горя.
Проходят недели, Арсите все хуже и хуже. Эмилия не находит себе места от тоски и печали, плача дни напролёт. Грудь Арситы полна гноем, раны воспалены. Чувствуя, что умирает, он призвал свою невесту и, поцеловав ее, завещал быть верной женой своему отважному брату, которому он все простил, ибо нежно любил его. После этих слов Арсита смежил очи и душа его отлетела.
Долго горевала вся столица, оплакивая славного воина, долго неутешно рыдали Паламон и Эмилия, но время, как известно, быстро залечивает раны. Арситу похоронили в той самой роще, где они встретились с Паламоном. Тесей, погоревав, призвал Паламона и сказал, что, видно, так распорядился рок, перед которым человек бессилен. Тут и сыграли пышную и весёлую свадьбу Паламона и Эмилии, которые зажили счастливо, любя друг друга страстно и преданно, чтя наказ несчастного Арситы.
На этом Рыцарь закончил свой рассказ.
Рассказ Мельника
Как-то жил в Оксфорде плотник. Мастером он был на все руки и пользовался заслуженной репутацией умельца. Был он богат и пускал к себе в дом нахлебников. Среди них у него жил бедный студент, который неплохо разбирался в алхимии, помнил теоремы и частенько удивлял всех своими познаниями. За добрый нрав и приветливость все звали его Душка Николае. Плотникова жена приказала долго жить, и он, погоревав, женился снова на молодой чернобровой красавице Алисон. Она была настолько привлекательна и мила, что влюблённым в неё не было числа, и среди них конечно же оказался и наш студент. Ничего не подозревая, старый плотник был все же очень ревнив и приглядывал за своей молодой женой. Как-то раз, устроив невинную возню с Алисон, пока плотника не было дома. Душка Николае, признавшись ей в своих чувствах, умолял подарить ему хотя бы один поцелуй. Алисон, которой тоже нравился милый студент, обещала его поцеловать, но только когда представится удобный случай. Тогда-то Душка Николас и решил надуть старого плотника. Между тем по Алисон страдал ещё и молодой церковный причетник Авессалом. Когда он шёл по церкви, размахивая кадилом, он смотрел только на Алисон и тяжело вздыхал. Он был ловкачом и развратником и Алисон совсем не нравился, все мысли ее были обращены к Николасу.
Один раз, ночью, не вытерпев томленья, Авессалом взял гитару и решил пойти услаждать слух любимой грустными куплетами. Услыхав это мяуканье, плотник спросил у жены, что делает Авессалом под их забором, а та, презирая причетника, заявила, что такого вора она не боится. У Душки Николаса на любовном фронте дела обстояли куда как лучше. Сговорившись с Алисон, он взял запас воды и снеди на несколько дней и, запершись в своей комнате, никуда не выходил. Через два дня все забеспокоились, куда же пропал студент и не болен ли он. Плотник приказал пойти спросить его, но Николае никому не открывал. Тут уж добрый плотник совсем взволновался, ибо сердечно любил Душку Николаса, и велел выбить дверь. Он увидел сидящего на кровати Николаcа, который, не двигаясь, пристально глядел в небо. Плотник стал неистово трясти его, чтобы привести в чувство, ибо тот отказывался от еды и не промолвил ни единого слова. После эдакой встряски студент загробным голосом попросил оставить его наедине с плотником. Когда все это исполнили, Николаc нагнулся к уху плотника и, взяв с него страшную клятву молчать, поведал, что в понедельник (а было воскресенье) мир ждёт страшный потоп, подобно тому, какой был при Ное. Ведомый Божественным Промыслом, он, Николае, получил откровение спасти только трёх человек — Плотника Джона, его жену Алисон и себя. В ужасе плотник лишился на мгновение дара речи. Студент наказал ему купить три большие бочки или бадьи и укрепить их на стропилах так, чтобы, когда начнётся ливень, удобно было всплыть через заранее приготовленное отверстие в крыше. Влезть в бочки надо было каждому по отдельности, чтобы в такой страшный час никого не искушал плотский соблазн. Напуганный до смерти плотник, послушав студента и свято веря в своё спасение, помчался закупать бадьи и снедь для долгого плаванья, не сказав никому ни слова.
И вот наступила роковая ночь. Компания тихонько забралась в бочки, и плотник принялся усердно молиться, как было велено, ожидая страшного ливня, и вскоре заснул крепким сном. Тогда любовники бесшумно спустились, чтобы провести остаток ночи в Плотниковой спальне. Между тем причетник Авессалом, заметив, что плотник не появляется целый день, и думая, что он в отлучке, побрёл попытать счастья под окнами Алисон. Тщательно приготовив речь, Авессалом приник к окну и стал жалобным голосом умолять Алисон подарить ему хоть один поцелуй. Тогда жена плотника, лёжа в объятиях студента, решила пошутить над ним. Открыв окно и повернувшись задницей, она выставила ее перед причетником, и тот, не разобрав в темноте, поцеловал ее, ужаснулся и вдобавок получил рамой по голове. Услышав звонкий смех Душки Николаса, Авессалом решил отомстить влюблённым. Отирая по дороге губы, он помчался к кузнецу, взяв у него раскалённый сошник. Кузнец Жервез отказать другу не посмел, и вот Авессалом уже опять у окна, с горячим сошником в руке, молит Алисон выглянуть ещё разок. Тут пошутить решил уже Николае, высунулся из окна и оглушительно пукнул прямо в Авессаломов нос. Тот только этого и ждал, припечатав задницу Николаса сошником так, что слезла кожа. Душка Николае взвыл от боли и завопил: «Воды, скорей воды…» Проснувшийся от этого крика плотник подумал, что потоп уже начался, перерубил канат, на котором висела бочка, и… с оглушительным треском грохнулся вниз. На шум сбежались соседи, прибежали Николае и Элисон. Все смеялись до упаду над бедным стариком, который ждал конца света и поплатился за это сломанной ногой. Вот как хитроумный школяр сумел обмануть старого плотника и соблазнить его жену.
Рассказ Врача
Тит Ливии повествует, что некогда в Риме жил знатный рыцарь по имени Виргинии, заслуживший всеобщую любовь своей щедростью. Бог наградил его единственной дочерью, по красоте своей походившей на богиню. Когда произошла эта история, девушке было уже пятнадцать лет. Она была прекрасна, как цветок, на диво разумна и чиста помыслами. Не было человека, который не восхищался бы ею, но она не подпускала к себе наглых кавалеров и не ходила на весёлые пирушки, которые устраивали ее сверстники.
Однажды дочь Виргиния пошла вместе с матерью в храм, где девушку увидел судья округа Аппий и безумно восхотел ее. Зная, что к ней не подступиться, он решил действовать обманом. Он призвал парня по имени Клавдий, отменного негодяя, и, щедро наградив его, рассказал ему все. Вместе они заключили подлый сговор, и, если все выйдет по задуманному, Клавдия ожидало хорошее вознаграждение. Предвкушая близкую победу, Аппий заседал через несколько дней в суде, когда туда вошёл Клавдий и сказал, что хочет пожаловаться на некоего рыцаря по имени Виргинии, который украл у него рабыню и теперь выдаёт ее за свою дочь. Судья выслушал его и сказал, что без присутствия ответчика судебное дело не может быть решено. Призвали Виргиния, который, выслушав лживое обвинение, уже хотел было осадить лжеца, утверждавшего, что у него есть свидетели, как это подобает рыцарю, но нетерпеливый судья не дал ему слова и вынес приговор, согласно которому Виргинии должен отдать Клавдию его «рабыню». Ошеломлённый Виргинии пришёл домой и все рассказал дочери. Затем он решил умертвить ее, чтобы избегнуть позора и надругательства. Дочь его, вся в слезах, попросила лишь дать ей время оплакать свою жизнь, поблагодарить Бога за то, что он избавил ее от позора. Затем Виргиний взял меч, отсек своей единственной дочери голову и понёс этот кровавый дар в палату, где его с нетерпением ожидали судья и Клавдий. Они хотели казнить его там же, но тут народ ворвался в суд и освободил Виргиния. А похотливый судья был заточен в тюрьму, где и покончил с собой. Друг же его, Клавдий, был навсегда изгнан за пределы Рима.
Рассказ Эконома о вороне
Когда-то великий бог Феб, или иначе Апполон, жил среди людей. Он был красавец рыцарь, весёлый и смелый, его разящих стрел боялся любой враг. Феб умел бесподобно играть на лире, арфе, лютне, а таким дивным голосом, как у него, не обладал никто на свете. По красоте и благородству никто не мог сравниться с великим богом. Жил Феб в просторном доме, где в красивейшей из комнат стояла золотая клетка. Там жила ворона. Таких теперь уже нет, та была ослепительно бела и пела звонким голосом, словно соловей. Феб очень ее любил, учил говорить, и вскоре ворона стала все понимать и в точности подражать человеческим голосам. В той же хоромине жила прекрасная жена Феба. Он безумно любил ее, лелеял, как редкий цветок, дарил дорогие подарки и ревновал ее к любому. Он не приглашал в свой дом гостей, боясь, что кто-нибудь может соблазнить его жену, и держал ее взаперти, как птичку в золотой клетке. Но все бесполезно — сердце и все помыслы его любимой жены принадлежали другому. Как-то раз Феб надолго отлучился, и любовник тут как тут. Вместе с Фебовой прекрасной женой они утоляют свою страсть в комнате с клеткой. Ворона видела все это и, верная своему хозяину, обиделась за него. Когда Феб вернулся и подошёл к клетке, ворона закаркала: «У-крал! У-крал! У-крал!…» Удивлённый странной переменой голоса своей любимицы, Феб спросил у неё, что случилось. Грубыми, зловещими словами ворона рассказала ему, что, пока его не было, мерзавец любовник бесчестил здесь ложе с его женой. В ужасе отшатнулся Феб, ярость захлестнула его, он взял свой лук и, до отказа оттянув тетиву, убил свою любимую жену.
После его стал глодать червь сожалений. Он разбил музыкальные инструменты, сломал свой лук и стрелы и в бешенстве накинулся на ворону, сказав ей с презрением: «Лживая тварь, зря я послушался твоих наветов, змеиный яд напитал твои речи, ибо убил я свою жену, которая передо мной невиновна. Из-за твоей клеветы я навеки лишился любимой супруги и услады очей. В наказанье за своё вранье ты больше не будешь белой, как жасмин, а станешь чёрной и уродливой, не запоёшь больше, как соловей, но будешь зловеще каркать, предвещая непогоду, и перестанут любить тебя люди». И грозный бог схватил завистливую птицу, ободрал с неё белоснежные перья и набросил на неё чёрную монашескую рясу, отнял дар речи, а затем вышвырнул на улицу. С тех пор все вороны черны, как смоль, и громко каркают, сетуя на свою далёкую прародительницу. Людям не менее важно всегда взвешивать свои слова перед тем, как сказать что-либо, чтобы не разделить печальную участь белой вороны.
Пересказал Т. Н. Котрелев.
Источник: Все шедевры мировой литературы в кратком изложении. Сюжеты и характеры. Зарубежная литература древних эпох, средневековья и Возрождения / Ред. и сост. В. И. Новиков. — М. : Олимп : ACT, 1997. — 848 с.
- Краткие содержания
- Разные авторы
- Чосер — Кентерберийские рассказы
Краткое содержание Кентерберийские рассказы Чосер
Общий пролог
Совершая паломничество в Кентербери в апреле месяце, в харчевне останавливаются и знакомятся между собой группа из 29 человек. Они все разного социального статуса, в разном экономическом положении, у каждого своя судьба и свои взгляды на жизнь. Все вместе ели, пили и смеялись. Когда же все стали расходиться, хозяин таверны предложил чтобы каждый рассказал свою историю. Выдуманную или настоящую не важно, но тот, кто расскажет наиболее захватывающую, на обратном пути получит в качестве награды отменные угощения. А судьей будет сам хозяин. Все согласились, и тянули жребий, чтобы определить, кто будет первым рассказчиком. Им стал Рыцарь.
Рассказ Рыцаря
Тесей, правитель Афин, прославился в многих битвах. Однажды, победив амазонок, он женился на их королеве Ипполите. Вернувшись в Афины, он узнает, что город захватил Крион, которого он вызывает на бой и побеждает. А двух братьев, Арсита и Паламона, представителей знатного рода, берет в плен и отправляет в башню. Там они прожили несколько лет, но однажды из окна темницы Паламон увидел Эмилию, сестру Ипполиты. Он влюбляется. Удивленный реакцией брата, Арсит тоже смотрит в окно, он тоже влюблен. Проходят года: из заточения сначала выбирается Арсит, затем Паламон. Спустя года браться так же влюблены в одну женщину, и так же не готовы уступить друг другу. В результате одной их стычки, свидетелем которой был Тесей, им было предложено устроить бой, победитель получит руку Эмилии. Через год в результате битвы побеждает Арсит, но когда он уже спешит к Эмилии, из-под земли появилась фурия, ранив его в грудь. Через несколько дней он скончался, пожелав, чтобы Пламон и Эмилия поженились.
Рассказ Мельника
Жил плотник, прекрасный мастер. Он был состоятелен, и у него часто гостили различные приживалы, так у него поселился студент, изучающий алхимию. Первая его жена умерла, и он женился снова на молоденькой красавице Алисон. Студент и девушка влюбились в друг друга, но нужно было избавиться от мужа. Так же у Алисон был настойчивый поклонник Авессал, который вызывал у девушки только презрение. Однажды студент заперся у себя в комнате,не выходя несколько дней. Плотник, когда тот его все-таки впустил внутрь, поверил, что скоро случится потоп и лучшее средство спастись, это спрятаться в бочке. Воспользовавшись наивностью старика, молодые бросились в объятия друг друга. Но под окна дома пришел Авессал, прося у Алисон о поцелуе. И та в шутку выставила в окно свою попу, что в темноте была поцелована. Оскорбившись такой шуткой, Авессал отправился к кузнецу за раскаленным сошником, и снова вернулся под окна красавицы. Но в этот раз свой зад выставил студент. Крик поднялся страшный, плотник, испугавшись, выскочил из бочки. Шум поднялся такой, что сбежались соседи, и все узнали про хитрость студента.
Рассказ Врача
В Риме когда-то жил рыцарь Виргиний с одной единственной дочерью. Девушка была хороша не только внешне, но и нравственна, обладала хорошими манерами. Однажды красавицу увидел судья округа Аппий. Но он знал, что он не сможет получить руки девушки, тогда он пошел на сговор с Клавдием. Клавдий пришел на суд и заявил, что Виргиний выкрал у него рабыню, и он хочет получить ее назад, а Аппий не выслушав доводов ответчика, вынес приговор вернуть рабыню хозяину. Виргиний, решив спасти дочь от насилия и получив ее согласие, отрубает ей голову, которую приносит в суд. Аппатий хотел казнить рыцаря, но народ поддержал Виргиния, а судью и его сообщника изгнали из города.
Рассказ эконома о вороне
Некогда Феб (Апполон) жил среди людей. Он был невероятно красив, харизматичный, отличный стрелок из лука. Так же он был артистичен: играл на лире и арфе, обладал хорошим голосом. Был у него белый ворон, что жил в золотой клетке. Ворон был умен и обучаем. Феб много проводил с ним времени, научив его говорить. Так же у Феба была красавица жена, которую он подобно ворону держал в клетке: он был ревнив, никого не подпускал к супруге. Но насильно мил не будешь, и когда он покинул дом, супруга пригласила в дом любовника, свидетелем чему был ворон. Когда Феб возвратился домой, ворон рассказал всю правду о его жене. Придя в ярость, Апполон застрелил супругу из лука. Но гнев прошел, сожаление терзало его. И тогда он накинулся на ворона, объявив его лжецом, погубившим его жену. Тогда Феб ободрал белые перья, накинул на него черную рясу, отнял дар речи и выгнал прочь. С тех пор вороны черные как смоль
Можете использовать этот текст для читательского дневника
Чосер — Кентерберийские рассказы. Картинка к рассказу
Сейчас читают
- Краткое содержание Тургенев Уездный лекарь
Был великий пост. Заболела женщина, которая жила в двадцати верстах от города. Доктор с трудом добрался до назначенного дома, дорога была не легка. Больной оказалась молодая и очень красивая девушка, за которой ухаживали две сестры.
- Чехов
Антон Павлович с самых ранних лет был приучен к труду, что в дальнейшем помогло ему добиться успеха в жизни. Его отец был добрым, но справедливым. Он приучил юного Антона Павловича к труду.
- Краткое содержание Домострой Сильвестра
Домострой является сводом правил, на которых строятся взаимоотношения в любой православной семье. Эта книга содержит наставления о том, как следует поступать каждому члену семьи в том или ином случае
- Краткое содержание Уэллс Остров доктора Моро
Произведение повествует нам историю пассажира с корабля «Леди Вейн», потерпевшего кораблекрушение. Главный герой, пробывший некоторое время на необитаемом острове, оформил свои приключения в виде записок, которые рассказал потом его племянник.
- Краткое содержание Облака Аристофана
Афины – это замечательный город, в котором когда-то обитал сам Сократ. Он был философом – умным и смелым человеком. Но эта смелость ничего ему не дала, а наоборот – он не выжил
Illustration of Robin the Miller, from The Miller’s Tale, playing a bagpipe
«The Miller’s Tale» (Middle English: The Milleres Tale) is the second of Geoffrey Chaucer’s Canterbury Tales (1380s–1390s), told by the drunken miller Robin to «quite» (a Middle English term meaning requite or pay back, in both good and negative ways) «The Knight’s Tale».
The Miller’s Prologue is the first «quite» that occurs in the tales.
Prologue[edit]
The general prologue to The Canterbury Tales describes the Miller, Robin, as a stout and evil churl fond of wrestling.[1] In the Miller’s Prologue, the pilgrims have just heard and enjoyed «The Knight’s Tale», a classical story of courtly love, and the Host asks the Monk to «quite» with a tale of his own. Before the Monk can respond, however, the drunken Miller insists on going next. The Host tries to persuade the Miller to let some «bettre» man tell the next tale, but acquiesces when the Miller threatens to leave the company. The Miller claims that his tale is «noble», but reminds the other pilgrims that he is quite drunk and cannot be held accountable for what he says. He explains that his story is about a carpenter and his wife, and how a clerk «hath set the wrightes cappe» (that is, fooled the carpenter). Osewold the Reeve, who had originally been a carpenter himself, shouts out his immediate objection to such ridicule, and protests that the tale will insult carpenters and wives, but the Miller insists on proceeding with his tale.[2]
«The Miller’s Tale» begins the trend in which succeeding tellers «quite» (or one-up) the previous story with their own. In a way, the Miller requites the «Knight’s Tale» and is himself directly requited with «The Reeve’s Tale», in which the Reeve follows Robin’s insulting story about a carpenter with his own tale disparaging a miller.[3]
Synopsis[edit]
Door with Cat Hole (carved oak, Late Medieval period, 1450–1500, France, Walters Art Museum) This door, carved with a linen-fold decoration, was probably a back or interior door of a middle-class home. It is remarkable for its cat hole. Few doors with cat holes have survived from this early period, but the 14th-century English writer Geoffrey Chaucer described one in the «Miller’s Tale» from his Canterbury Tales. In the narrative, a servant whose knocks go unanswered, uses the hole to peek in: «An hole he foond, ful lowe upon a bord/ Ther as the cat was wont in for to crepe,/ And at the hole he looked in ful depe,/ And at the last he hadde of hym a sighte.»
«The Miller’s Tale» is the story of a carpenter, his lovely wife, and two younger men who are eager to sleep with her. The carpenter, John, lives in Oxford with his much younger wife, Alisoun, who is a local beauty. In order to make extra money, John rents out a room in his house to a clever Oxford University student named Nicholas, who has taken a liking to Alisoun. Another man in the town, Absolon, the parish clerk, also has his eye on Alisoun.
The action begins when John makes a day trip to a nearby town. While he is gone, Nicholas grabs Alisoun «by the queynte». When she threatens to cry for help, he begins to cry and, after a few sweet words, she agrees to have sex with him when it is safe to do so.[4] Their affair begins. Shortly afterward, Alisoun goes to church, where Absolon sees her and immediately is filled with «love-longing.» He tries to woo Alisoun by singing love songs under her window during the full moon and sending her gifts. He also seeks her attention by taking a part in a local play. However, Alisoun rebuffs all his efforts because she is already involved with Nicholas.
Nicholas, meanwhile, longs to spend a whole night in Alisoun’s arms rather than just the few moments they get during John’s absences. With Alisoun, he hatches a scheme that will enable him to do that. Being a student of astrology, Nicholas tells John that he has divined that a terrible event is about to occur. The next Monday night, there will be a massive flood, twice as great as the one in Noah’s time. God has told him they can save themselves by hanging three large tubs from the ceiling of the barn, each loaded with provisions and an axe. When the flood waters have risen, they can cut the ropes, hack through the roof, and float until the flood subsides. John believes him and, on Monday night, they ascend by ladders into the hanging tubs. As soon as John is asleep, Nicholas and Alisoun climb down, run back to the house, and sleep together in John’s bed.
That same night, Absolon comes to the house and begs Alisoun to kiss him. At first she refuses, but Absolon persists, so she offers him one quick kiss. Instead of presenting her lips to Absolon, though, she sticks her backside out the bedroom’s «shot-window» (privy vent), and Absolon kisses her «ers» (arse) in the dark. Angry at being fooled, Absolon gets a red-hot coulter from the blacksmith, with which he intends to burn Alisoun in revenge. He returns with it to the window and knocks again, promising Alisoun a gold ring in exchange for a kiss. This time, Nicholas, having gotten up to relieve himself anyway, sticks his buttocks out to get in on the joke and farts thunderously in Absolon’s face. Absolon thrusts the coulter «amidst the ers» of Nicholas who cries out for «Water!» to assuage the pain.
The screams wake John who, hearing the cries of «water!», thinks «Nowel’s flood» (the unlettered carpenter confuses «Noe» (Noah) with «Nowel» (Christmas)) is upon them and cuts the rope attaching his tub to the ceiling. He crashes to the floor, breaking his arm, and the townspeople, hearing the noise, rush to the scene. Upon hearing Nicholas’ and Alisoun’s version of events, they laugh at poor John and consider him mad. The tale ends: «Thus, swyved was this carpenteris wyf, / For al his kepyng and his jalousye, / And Absolon hath kist hir nether ye, / And Nicholas is scalded in the towte. This tale is doon, and God save al the rowte!»[5]
Arts and culture[edit]
Geoffrey Chaucer wrote during the reign of Richard II, who very much appreciated the arts and culture of the time. We see this in The Miller’s Tale when Chaucer describes what is in Nicholas’ bedroom.
His Almageste and books grete and smale,
His astrelabie longynge for his art,
Hise augrym stones[6] layen faire apart
On shelves couched at his beddes heed»[7]
Nicholas is described not by his valor in battle or honour in the court. Instead, his many skills are described at great length, including the fact that he is studying one of the many scholarly arts that were popular at that time. Chaucer then goes on to describe what Nicholas is wearing and his skills as a musician.
His presse ycovered with a faldyng reed,
And al above ther lay a gay sautrie
On which he made a nyghtes melodie
So swetely that al the chambre song,
And Angelus ad virginem he song,
And after that he song The Kynges Noote;
Full often blessed was his myrie throte![8]
Again Nicholas is shown not as a brave knight but as a talented musician. He is shown to be very cultured as well as studied. Chaucer shows that Nicholas was skilled in the art of music, as he knew these certain songs which might have been quite popular at the time. What Nicholas wears could also be here to show that Nicholas wore clothes befitting his social class status This focus on what a person could wear based on status was also important to Richard II.
Analysis[edit]
The tale appears to combine the motifs of two separate fabliaux, the ‘second flood’ and ‘misdirected kiss’, both of which appear in continental European literature of the period. Its bawdiness serves not only to introduce the Reeve’s tale, but the general sequence of low comedy which terminates in the unfinished Cook’s tale.
This Absolom, that jolly was and gay,
Gooth with a sencer (censer) on the haliday,
Sensynge the wyves of the parisshe faste;
And many a lovely look on hem he caste,
And namely on this carpenteris wyf. (3339)
Alisoun, however, does not return Absolom’s affections, although she readily takes his gifts.
A third theme, that of knowledge and science, appears in several marginal comments. Nicholas is an avid astrologer (as Chaucer himself was), equipped with, «His Almageste, and bookes grete and smale, / His astrelabie, longynge for his art…» John the carpenter represents unintellectual laymen; John tells Nicholas:
Men sholde nat knowe of goddes pryvetee [God’s private affairs].
Ye, blessed be alwey a lewed [unlearned] man
That noght but oonly his bileve kan! [who knows nothing except the Creed] (3454)
He also recounts a story (sometimes told of Thales) of an astrologer who falls into a pit while studying the stars. The issue of whether learned or unlearned faith is better is also relevant to The Prioress’s Tale and The Parson’s Tale.
The Miller’s Tale draws on a lot of biblical information, mainly that of the Ark of the Covenant and Noah’s Ark. The Ark of the Covenant is referenced due to the root of the word arc meaning both chest and hidden in Latin, making an ark a hiding place. The ark of the Covenant was made to hide the tablets of law, Aaron’s Rod and the pot of manna, in a similar way, the tubs in which Nicholas, John and Alisoun are made to hide the 3 of them to keep them safe.[9] The more obvious reference is to that of Noah’s Ark, Both Nicholas and Noah make reference to “Astrologye” being a catalyst for the information they receive about the coming flood. The stars were said to be able to predict events at the time. They also reference Divine Intervention of God speaking to them and the stars showing that a great cataclysm is coming. Nicholas uses this mix of astrology and information from God to convince John that he is not crazy by rooting it in how Noah found out.[10] Chaucer also manages to draw a parallel between Gabriel the Angel and Nicholas by giving John the message about the flood, much like how Gabriel gave the message of Mary being pregnant with the son of God to her.[11] Nicholas resembles Gabriel in the fact he is described somewhat effeminate and is eloquent with his words.[12] The two diverge in the fact that Nicholas seduces John’s wife, and they commit adultery, which Gabriel did not do with Mary.[11]
Parody[edit]
The tale is replete with word-puns. Much is made of variations on «priv-» implying both secret things and private parts. Nicholas fondles Alisoun’s «queynte», a noun, while Absolom is described after his humiliation as having his ardour «yqueynt» or quenched.
The Miller’s name is intended as a pun on the phrase «rob ’em».[citation needed] As told in the Reeve’s Tale the Miller is a not just a bully but a thief of grain he is supposed to grind for his customers.
Continuations[edit]
The 15th-century Tale of Beryn depicts the Miller trying and failing to explain the stained glass windows of Canterbury cathedral.
Chaucer refers to the Distichs of Cato when discussing the age difference between Alison and her husband with this passage: «He knew nat Catoun, for his wit was rude.» The Distichs of Cato was one of the most common textbooks in schools throughout medieval Europe, and was familiar to almost anyone with a basic education in Latin.
The painting Netherlandish Proverbs by Pieter Breugel the Elder illustrates many of the themes in this story including a shot-window in use, a man with his backside on fire, a falling through a basket from a roof, pious hypocrisy, and cuckolding.
Adaptations[edit]
The Miller’s Tale is one of eight of Chaucer’s tales adapted in Pasolini’s The Canterbury Tales. Jenny Runacre portrays Alison, Michael Balfour portrays John the carpenter, Dan Thomas portrays Nicholas, Peter Cain portrays Absolom, Martin Philips portrays Martin and Alan McConnell portrays Gervase the blacksmith.
See also[edit]
- Angelus ad virginem
References[edit]
- ^ Geoffrey Chaucer, «General Prologue», lines 547–568.
- ^ Geoffrey Chaucer, «The Miller’s Tale», lines 3109–3186.
- ^ Lambdin, Laura C. (1999). Chaucer’s Pilgrims: An Historical Guide to the Pilgrims in The Canterbury Tales. Greenwood Publishing Group. pp. 276, 296. ISBN 0-275-96629-1. Retrieved 17 September 2010.
- ^ Benson, Larry (1987). The Riverside Chaucer. Boston: Houghton Mifflin Co. pp. 69, line 3276.
- ^ Benson, Larry (1987). The Riverside Chaucer. Boston: Houghton Mifflin Co. pp. 77, lines 3850–54.
- ^ Counting stones similar to abacus beads, Penguin Canterbury Tales, 2005, p842
- ^ Geoffrey Chaucer, The Canterbury Tales: The Miller’s Tale (100–103).
- ^ Geoffrey Chaucer, The Canterbury Tales: The Miller’s Tale (104–110).
- ^ Walls, Kathryn (1 March 1995). «The Significance of Arca and Goddes Pryvetee in the Miller’s Tale». Notes and Queries. 42 (1): 24–26. doi:10.1093/notesj/42.1.24. ISSN 1471-6941.
- ^ O’Connor, John J. (January 1956). «The Astrological Background of the Miller’s Tale». Speculum. 31 (1): 120–125. doi:10.2307/2850078. ISSN 0038-7134. JSTOR 2850078. S2CID 161527745.
- ^ a b Friedman, John B. (1992). «Nicholas’s ‘Angelus ad Virginem’ and the Mocking of Noah». The Yearbook of English Studies. 22: 162–180. doi:10.2307/3508383. JSTOR 3508383.
- ^ Rowland, Beryl B. (1970). «The Play of the «Miller’s Tale»: A Game within a Game». The Chaucer Review. 5 (2): 140–146. ISSN 0009-2002. JSTOR 25093151.
External links[edit]
Wikisource has original text related to this article:
- Read «The Miller’s Tale» with interlinear translation Archived 30 June 2012 at archive.today, from a Harvard University website
- The Canterbury Tales (based on British Library copies of William Caxton’s editions), via a De Montfort University website
- A study guide for The Miller’s Prologue and Tale from a UK teacher’s personal website
- Modern Translation of the Miller’s Tale and Other Resources at eChaucer Archived 22 October 2019 at the Wayback Machine
- «The Millers’s Tale» – a plain-English retelling for non-scholars.
Illustration of Robin the Miller, from The Miller’s Tale, playing a bagpipe
«The Miller’s Tale» (Middle English: The Milleres Tale) is the second of Geoffrey Chaucer’s Canterbury Tales (1380s–1390s), told by the drunken miller Robin to «quite» (a Middle English term meaning requite or pay back, in both good and negative ways) «The Knight’s Tale».
The Miller’s Prologue is the first «quite» that occurs in the tales.
Prologue[edit]
The general prologue to The Canterbury Tales describes the Miller, Robin, as a stout and evil churl fond of wrestling.[1] In the Miller’s Prologue, the pilgrims have just heard and enjoyed «The Knight’s Tale», a classical story of courtly love, and the Host asks the Monk to «quite» with a tale of his own. Before the Monk can respond, however, the drunken Miller insists on going next. The Host tries to persuade the Miller to let some «bettre» man tell the next tale, but acquiesces when the Miller threatens to leave the company. The Miller claims that his tale is «noble», but reminds the other pilgrims that he is quite drunk and cannot be held accountable for what he says. He explains that his story is about a carpenter and his wife, and how a clerk «hath set the wrightes cappe» (that is, fooled the carpenter). Osewold the Reeve, who had originally been a carpenter himself, shouts out his immediate objection to such ridicule, and protests that the tale will insult carpenters and wives, but the Miller insists on proceeding with his tale.[2]
«The Miller’s Tale» begins the trend in which succeeding tellers «quite» (or one-up) the previous story with their own. In a way, the Miller requites the «Knight’s Tale» and is himself directly requited with «The Reeve’s Tale», in which the Reeve follows Robin’s insulting story about a carpenter with his own tale disparaging a miller.[3]
Synopsis[edit]
Door with Cat Hole (carved oak, Late Medieval period, 1450–1500, France, Walters Art Museum) This door, carved with a linen-fold decoration, was probably a back or interior door of a middle-class home. It is remarkable for its cat hole. Few doors with cat holes have survived from this early period, but the 14th-century English writer Geoffrey Chaucer described one in the «Miller’s Tale» from his Canterbury Tales. In the narrative, a servant whose knocks go unanswered, uses the hole to peek in: «An hole he foond, ful lowe upon a bord/ Ther as the cat was wont in for to crepe,/ And at the hole he looked in ful depe,/ And at the last he hadde of hym a sighte.»
«The Miller’s Tale» is the story of a carpenter, his lovely wife, and two younger men who are eager to sleep with her. The carpenter, John, lives in Oxford with his much younger wife, Alisoun, who is a local beauty. In order to make extra money, John rents out a room in his house to a clever Oxford University student named Nicholas, who has taken a liking to Alisoun. Another man in the town, Absolon, the parish clerk, also has his eye on Alisoun.
The action begins when John makes a day trip to a nearby town. While he is gone, Nicholas grabs Alisoun «by the queynte». When she threatens to cry for help, he begins to cry and, after a few sweet words, she agrees to have sex with him when it is safe to do so.[4] Their affair begins. Shortly afterward, Alisoun goes to church, where Absolon sees her and immediately is filled with «love-longing.» He tries to woo Alisoun by singing love songs under her window during the full moon and sending her gifts. He also seeks her attention by taking a part in a local play. However, Alisoun rebuffs all his efforts because she is already involved with Nicholas.
Nicholas, meanwhile, longs to spend a whole night in Alisoun’s arms rather than just the few moments they get during John’s absences. With Alisoun, he hatches a scheme that will enable him to do that. Being a student of astrology, Nicholas tells John that he has divined that a terrible event is about to occur. The next Monday night, there will be a massive flood, twice as great as the one in Noah’s time. God has told him they can save themselves by hanging three large tubs from the ceiling of the barn, each loaded with provisions and an axe. When the flood waters have risen, they can cut the ropes, hack through the roof, and float until the flood subsides. John believes him and, on Monday night, they ascend by ladders into the hanging tubs. As soon as John is asleep, Nicholas and Alisoun climb down, run back to the house, and sleep together in John’s bed.
That same night, Absolon comes to the house and begs Alisoun to kiss him. At first she refuses, but Absolon persists, so she offers him one quick kiss. Instead of presenting her lips to Absolon, though, she sticks her backside out the bedroom’s «shot-window» (privy vent), and Absolon kisses her «ers» (arse) in the dark. Angry at being fooled, Absolon gets a red-hot coulter from the blacksmith, with which he intends to burn Alisoun in revenge. He returns with it to the window and knocks again, promising Alisoun a gold ring in exchange for a kiss. This time, Nicholas, having gotten up to relieve himself anyway, sticks his buttocks out to get in on the joke and farts thunderously in Absolon’s face. Absolon thrusts the coulter «amidst the ers» of Nicholas who cries out for «Water!» to assuage the pain.
The screams wake John who, hearing the cries of «water!», thinks «Nowel’s flood» (the unlettered carpenter confuses «Noe» (Noah) with «Nowel» (Christmas)) is upon them and cuts the rope attaching his tub to the ceiling. He crashes to the floor, breaking his arm, and the townspeople, hearing the noise, rush to the scene. Upon hearing Nicholas’ and Alisoun’s version of events, they laugh at poor John and consider him mad. The tale ends: «Thus, swyved was this carpenteris wyf, / For al his kepyng and his jalousye, / And Absolon hath kist hir nether ye, / And Nicholas is scalded in the towte. This tale is doon, and God save al the rowte!»[5]
Arts and culture[edit]
Geoffrey Chaucer wrote during the reign of Richard II, who very much appreciated the arts and culture of the time. We see this in The Miller’s Tale when Chaucer describes what is in Nicholas’ bedroom.
His Almageste and books grete and smale,
His astrelabie longynge for his art,
Hise augrym stones[6] layen faire apart
On shelves couched at his beddes heed»[7]
Nicholas is described not by his valor in battle or honour in the court. Instead, his many skills are described at great length, including the fact that he is studying one of the many scholarly arts that were popular at that time. Chaucer then goes on to describe what Nicholas is wearing and his skills as a musician.
His presse ycovered with a faldyng reed,
And al above ther lay a gay sautrie
On which he made a nyghtes melodie
So swetely that al the chambre song,
And Angelus ad virginem he song,
And after that he song The Kynges Noote;
Full often blessed was his myrie throte![8]
Again Nicholas is shown not as a brave knight but as a talented musician. He is shown to be very cultured as well as studied. Chaucer shows that Nicholas was skilled in the art of music, as he knew these certain songs which might have been quite popular at the time. What Nicholas wears could also be here to show that Nicholas wore clothes befitting his social class status This focus on what a person could wear based on status was also important to Richard II.
Analysis[edit]
The tale appears to combine the motifs of two separate fabliaux, the ‘second flood’ and ‘misdirected kiss’, both of which appear in continental European literature of the period. Its bawdiness serves not only to introduce the Reeve’s tale, but the general sequence of low comedy which terminates in the unfinished Cook’s tale.
This Absolom, that jolly was and gay,
Gooth with a sencer (censer) on the haliday,
Sensynge the wyves of the parisshe faste;
And many a lovely look on hem he caste,
And namely on this carpenteris wyf. (3339)
Alisoun, however, does not return Absolom’s affections, although she readily takes his gifts.
A third theme, that of knowledge and science, appears in several marginal comments. Nicholas is an avid astrologer (as Chaucer himself was), equipped with, «His Almageste, and bookes grete and smale, / His astrelabie, longynge for his art…» John the carpenter represents unintellectual laymen; John tells Nicholas:
Men sholde nat knowe of goddes pryvetee [God’s private affairs].
Ye, blessed be alwey a lewed [unlearned] man
That noght but oonly his bileve kan! [who knows nothing except the Creed] (3454)
He also recounts a story (sometimes told of Thales) of an astrologer who falls into a pit while studying the stars. The issue of whether learned or unlearned faith is better is also relevant to The Prioress’s Tale and The Parson’s Tale.
The Miller’s Tale draws on a lot of biblical information, mainly that of the Ark of the Covenant and Noah’s Ark. The Ark of the Covenant is referenced due to the root of the word arc meaning both chest and hidden in Latin, making an ark a hiding place. The ark of the Covenant was made to hide the tablets of law, Aaron’s Rod and the pot of manna, in a similar way, the tubs in which Nicholas, John and Alisoun are made to hide the 3 of them to keep them safe.[9] The more obvious reference is to that of Noah’s Ark, Both Nicholas and Noah make reference to “Astrologye” being a catalyst for the information they receive about the coming flood. The stars were said to be able to predict events at the time. They also reference Divine Intervention of God speaking to them and the stars showing that a great cataclysm is coming. Nicholas uses this mix of astrology and information from God to convince John that he is not crazy by rooting it in how Noah found out.[10] Chaucer also manages to draw a parallel between Gabriel the Angel and Nicholas by giving John the message about the flood, much like how Gabriel gave the message of Mary being pregnant with the son of God to her.[11] Nicholas resembles Gabriel in the fact he is described somewhat effeminate and is eloquent with his words.[12] The two diverge in the fact that Nicholas seduces John’s wife, and they commit adultery, which Gabriel did not do with Mary.[11]
Parody[edit]
The tale is replete with word-puns. Much is made of variations on «priv-» implying both secret things and private parts. Nicholas fondles Alisoun’s «queynte», a noun, while Absolom is described after his humiliation as having his ardour «yqueynt» or quenched.
The Miller’s name is intended as a pun on the phrase «rob ’em».[citation needed] As told in the Reeve’s Tale the Miller is a not just a bully but a thief of grain he is supposed to grind for his customers.
Continuations[edit]
The 15th-century Tale of Beryn depicts the Miller trying and failing to explain the stained glass windows of Canterbury cathedral.
Chaucer refers to the Distichs of Cato when discussing the age difference between Alison and her husband with this passage: «He knew nat Catoun, for his wit was rude.» The Distichs of Cato was one of the most common textbooks in schools throughout medieval Europe, and was familiar to almost anyone with a basic education in Latin.
The painting Netherlandish Proverbs by Pieter Breugel the Elder illustrates many of the themes in this story including a shot-window in use, a man with his backside on fire, a falling through a basket from a roof, pious hypocrisy, and cuckolding.
Adaptations[edit]
The Miller’s Tale is one of eight of Chaucer’s tales adapted in Pasolini’s The Canterbury Tales. Jenny Runacre portrays Alison, Michael Balfour portrays John the carpenter, Dan Thomas portrays Nicholas, Peter Cain portrays Absolom, Martin Philips portrays Martin and Alan McConnell portrays Gervase the blacksmith.
See also[edit]
- Angelus ad virginem
References[edit]
- ^ Geoffrey Chaucer, «General Prologue», lines 547–568.
- ^ Geoffrey Chaucer, «The Miller’s Tale», lines 3109–3186.
- ^ Lambdin, Laura C. (1999). Chaucer’s Pilgrims: An Historical Guide to the Pilgrims in The Canterbury Tales. Greenwood Publishing Group. pp. 276, 296. ISBN 0-275-96629-1. Retrieved 17 September 2010.
- ^ Benson, Larry (1987). The Riverside Chaucer. Boston: Houghton Mifflin Co. pp. 69, line 3276.
- ^ Benson, Larry (1987). The Riverside Chaucer. Boston: Houghton Mifflin Co. pp. 77, lines 3850–54.
- ^ Counting stones similar to abacus beads, Penguin Canterbury Tales, 2005, p842
- ^ Geoffrey Chaucer, The Canterbury Tales: The Miller’s Tale (100–103).
- ^ Geoffrey Chaucer, The Canterbury Tales: The Miller’s Tale (104–110).
- ^ Walls, Kathryn (1 March 1995). «The Significance of Arca and Goddes Pryvetee in the Miller’s Tale». Notes and Queries. 42 (1): 24–26. doi:10.1093/notesj/42.1.24. ISSN 1471-6941.
- ^ O’Connor, John J. (January 1956). «The Astrological Background of the Miller’s Tale». Speculum. 31 (1): 120–125. doi:10.2307/2850078. ISSN 0038-7134. JSTOR 2850078. S2CID 161527745.
- ^ a b Friedman, John B. (1992). «Nicholas’s ‘Angelus ad Virginem’ and the Mocking of Noah». The Yearbook of English Studies. 22: 162–180. doi:10.2307/3508383. JSTOR 3508383.
- ^ Rowland, Beryl B. (1970). «The Play of the «Miller’s Tale»: A Game within a Game». The Chaucer Review. 5 (2): 140–146. ISSN 0009-2002. JSTOR 25093151.
External links[edit]
Wikisource has original text related to this article:
- Read «The Miller’s Tale» with interlinear translation Archived 30 June 2012 at archive.today, from a Harvard University website
- The Canterbury Tales (based on British Library copies of William Caxton’s editions), via a De Montfort University website
- A study guide for The Miller’s Prologue and Tale from a UK teacher’s personal website
- Modern Translation of the Miller’s Tale and Other Resources at eChaucer Archived 22 October 2019 at the Wayback Machine
- «The Millers’s Tale» – a plain-English retelling for non-scholars.
Простак не знал Катона,
Который написал во время оно:
«Жениться следует ровне с ровней
И однолеткам в паре быть одной»
Я так давно хотела спознаться с «Кентерберийскими рассказами» Чосера, да все не решалась. Шутка ли, XIV век и вся английская литература вышла из них, как русская из гоголевской «Шинели». Но семь веков разделяющих нас, что общего может быть между мной и теми людьми? Много, как выяснилось. Но прежде несколько слов об авторе. Сын успешного виноторговца, в детстве представлен отцом ко двору, стал королевским пажом, принимал участие в войне, пленен и выкуплен за шестнадцать фунтов. Королевский камердинер, а после (ну, мы назвали бы это «чиновником по особым поручениям»). Много путешествовал, перевел на английский «Роман о Розе», был отменно знаком с классической латинской и современной итальянской литературой.
«Кентерберийские рассказы» напоминают «Декамерон» Бокаччо, с той существенной разницей, что в отличие от последнего, классовый, сословный, имущественный состав рассказчиков пестр необычайно — двадцать девять героев-паломников, представляющих все слои общества. Они коротают время в пути рассказыванием историй и каждая непохожа на предыдущую, на всякой отпечаток личности рассказчика. Героические, скабрезные, нравоучительные и просто забавные. Они разные и соотносятся с «Декамероном» (ни в малейшей степени не пытаясь умалить его) как современная нам английская литература с итальянской: тут безбрежное море, там жухлый ручеек.
Итак, «Рассказ мельника». Жил некогда в Оксфорде плотник Джон, подлинный мастер своего дела и от заказов отбоя не было, а потому слыл он человеком зажиточным. Сдавал комнату в своем доме студенту Душке Николасу. Овдовел, женился на молодой прекрасной Алисон. Складывайте два и два. Правильно, студент воспылал страстью к хозяюшке, да и та не осталась равнодушна к его молодому напору. Но как им провести ночь наедине? Юноша затворился в своей комнате, сказавшись больным (на деле еды и напитков набрал с собой вволю), плотник — человек добрый и сочувственный, беспокоясь, отправил мальчика-слугу узнать, что там с жильцом.
Тот заглянул в комнату через кошачий лаз (очаровательная деталь, правда ведь?) и увидел Николаса сидящим в прострации на постели. «Доучился, совсем с глузду съехал» — подумал плотник, как все простые люди, не питавший доверия к книжной премудрости. Он вышибает дверь, находит жильца в той же отрешенной неподвижности и узнает от него, что в четверг новый великий потоп и школяру был Голос, который велел спастись самому, а также посодействовать спасению плотника с женой; нужно тайно купить три больших бочки, влезть внутрь и ожидать. Сделано, бочки на чердаке, привязаны к стропилам.
Все трое внутри. Дождавшись, пока муж захрапит, Николас и Алисон потихоньку вылезают, отправляются в спальню и неплохо провели бы время. Когда бы не соперник. Причетник местной церкви Авессолом (Absolom в оригинале, читала не средневековый Чосера, а переложение на современный английский), также влюбленный в Алисон, внимательно следит за происходящим, видит, что плотник Джон не появляется во дворе, решает, что тот получил срочную работу у епископа и не находит ничего лучше, чем прийти под окно красотки. Чтобы жалостливым рассказом о своих страданиях вымолить хотя бы поцелуй.
Любовникам не до него, чтобы скорее избавиться от нытья воздыхателя, Алисон спрашивает: «А если позволю поцеловать меня разок — уйдешь?» — «Да-да!» Но вместо щеки, проказница выставляет в окошко голый зад. Облобызав волосатые «уста» и поняв, что над ним посмеялись, Авессалом отправляется к другу кузнецу, берет у него раскаленный сошник, возвращается под окно и снова молит о поцелуе, на сей раз точно последнем. И на сей раз задницу выставляет Николас. Которому и достается сошником. Тот вопит: «Воды, воды!», Джон на чердаке решает, что потоп уже наступил, перерубает веревку, валится в своей бочке вниз, ломает руку.
Крики, визги, переполох. Сбежавшимся на шум соседям, Алисон и Николас объясняют, что хозяин слегка сдвинулся в последнее время на идее потопа и даже их заставлял спать в бочках под крышей, как кур на насесте. Так уважаемый человек прослыл дураком, да еще и утратил возможность зарабатывать своим ремеслом. Но и голубкам теперь ничего хорошего не светит — муж неотлучно дома. Так-то. А мораль? Не возжелай жены ближнего своего, полагаю. Ну еще — не введи во искушение. За каким этот Джон красивого мальчика в непосредственной близости от жены держал? И еще (но эта, в отличии от первых двух глобальных, локальная) — не связывайтесь с грамотеями, обведут. Чосер прекрасен.
Общий пролог
Весной, в апреле, когда земля просыпается от зимней спячки, со всех сторон Англии
стекаются вереницы паломников в аббатство Кентербери поклониться мощам святого Фомы Бекета.
Однажды в харчевне «Табард», в Соуерке, собралась довольно разношерстная компания
паломников, которых объединяло одно: все они держали путь в Кентербери. Было их двадцать
девять. Во время ужина многие из постояльцев успели познакомиться и разговориться. Гости
были самых разных званий и рода занятий, что, впрочем, не мешало им поддерживать
непринужденную беседу. Среди них был и Рыцарь, известный всему миру своей доблестью
и славными подвигами, которые он совершил в многочисленных битвах, и его сын, юный
Сквайр, несмотря на свои молодые годы, успевший заслужить благосклонность своей возлюбленной,
добыв себе славу как верный оруженосец в дальних походах в чужие пределы, одетый
в пестрый наряд. Вместе с рыцарем ехал также Иомен, носивший зеленый камзол с капюшоном
и вооруженный луком с длинными зеленоперыми стрелами, хороший стрелок, бывший, видимо,
лесником. Вместе с ними была Аббатиса по имени Эглантина, смотревшая за знатными
послушницами, кроткая и опрятная. Каждому из сидящих за столом было приятно видеть
ее чистое личико и милую улыбку. Она о чем-то беседовала с важным и толстым
Монахом, который был монастырским ревизором. Страстный охотник и весельчак, он был против
строгих, затворнических правил, любил покутить и держал борзых. На нем был роскошный плащ,
и ехал он на гнедом коне. Рядом с ним за столом сидел Кармелит, сборщик податей,
преуспевший в своем искусстве как никто и умевший выжать последний грош даже у нищего,
пообещав ему вечное блаженство на небесах. В бобровой шапке, с длинной бородой, сидел
богатый Купец, почитаемый за свое умение сберегать доходы и ловко высчитывать курс. Прервав
усердные занятия, верхом на заморенной кляче, в Кентербери ехал Студент, умудренный книгами
и тративший на них последние деньги. Рядом с ним восседал Юрист, непревзойденный
в знании законов и в умении их обходить. Богатство и слава его быстро умножались,
равно как и количество богатых клиентов, часто обращавшихся к Юристу за помощью.
Неподалеку в дорогом наряде сидел веселый Франклин, бывший образцовым шерифом и собиравший
пеню. Франклин любил вино и хороший стол, чем и славился в округе. Красильщик, Шапочник,
Плотник, Обойщик и Ткач, одетые в солидные наряды цехового братства, все делали не спеша,
с сознанием собственного достоинства и богатства. Они везли с собой Повара, мастера
на все руки, чтобы тот готовил им во время долгого путешествия. За одним столом с ними
сидел Шкипер. Он приехал из западного графства и был одет в грубый кафтан
из парусины. Его вид выдавал в нем опытного моряка с «Маделены», знавшего все течения
и подводные камни, встречавшиеся на пути корабля. В малиновом с синим плаще рядом
с ним сидел Доктор медицины, сравниться с которым в искусстве врачевания не могли даже
лондонские врачи. Это был умнейший человек, ни разу не опозоривший себя неаккуратностью
или мотовством. С ним болтала Батская ткачиха в дорожном плаще и с пребольшущей
шляпой на голове. Она была глуха, что не мешало ей быть большой мастерицей в ткацком
деле.
Пережив пятерых мужей и не меньшее количество любовников, она смиренно отправилась
на богомолье, была разговорчива и весела. Неподалеку за столом скромно сидел старенький
Священник, лучше которого не видел свет. Он был образцовым пастырем, помогал неимущим, был
кроток и милосерден в общении с нищими и безжалостно справедлив к богатым грешникам.
Брат его. Пахарь, ехал вместе с ним. Он немало потрудился на полях за свою жизнь
и считал долгом христианина свято слушаться заповедей и помогать людям, которые в этом
нуждались. Напротив, на скамье, развалился Мельник — ражий детина, здоровый, как бык,
с внушительной рыжей бородой и с бородавкой, поросшей жесткой щетиной, на носу.
Кулачный боец, бабник, охальник и гуляка, он слыл отчаянным лгуном и вором. Сидевший рядом
Эконом был удачлив во всех операциях, за которые брался, и умел изрядно дурачить людей.
Постриженный, как священник, в синей сутане и на коне в яблоках из Норфолка
в Кентербери ехал Мажордом. Умея вовремя украсть и подольститься, он был богаче своего
хозяина, был скуп и неплохо разбирался в своем деле. Пристав церковного суда весь заплыл
жиром, и его маленькие глазки смотрели на всех чрезвычайно хитро. Никакая кислота
не вытравила бы налета вековечной грязи на его бороде и не заглушила бы чесночную
отрыжку, которую он заливал вином. Он умел быть полезным грешникам, если те платили,
и вез с собой вместо щита огромный каравай ржаного хлеба. Рабски преданный ему, рядом ехал
Продавец папских индульгенций. Безжизненные пряди редких, слипшихся волос окаймляли его чело,
он пел и поучал писклявым голоском с амвона и вез с собой короб с индульгенциями,
в продаже которых был на диво ловок.
Теперь все выше перечисленные весело сидели за накрытым всевозможной снедью столом
и подкрепляли свои силы. Когда же ужин был окончен и гости стали расходиться, Хозяин
таверны встал и, поблагодарив гостей за оказанную честь, осушил свой бокал. Затем
он, смеясь, заметил, что путникам, должно быть, бывает иногда скучно, и предложил
паломникам следующее: каждый за время долгой дороги должен будет рассказать выдуманную
или взаправдашнюю историю, а кто расскажет интереснее всех, будет славно угощен
на возвратном пути. В качестве судьи Хозяин предложил себя, предупредив, что тот, кто
станет уклоняться от рассказа, будет сурово наказан. Паломники с радостью согласились, ибо
никто скучать не хотел, а Хозяин нравился всем, даже самым угрюмым. И вот, перед тем
как отправиться в дорогу, все стали тянуть жребий, кому же рассказывать первому. Жребий
выпал Рыцарю, и конники, окружив его, приготовились внимательно слушать рассказ.
Рассказ Рыцаря
Некогда в Афинах правил славный владыка Тесей. Прославив себя многими победами, он наконец
захватил Скифию, где жили амазонки, и женился на их повелительнице Ипполите. Когда
он гордо стоял перед своей столицей, готовясь войти туда под звуки фанфар, к нему
подошла процессия одетых в траур женщин. Тесей спросил у них, что случилось, и был
немало разгневан, узнав, что это жены именитых фиванских воинов, тела которых гниют
под солнцем, ибо новый правитель Фив, Креон, недавно захвативший этот город, не дает
похоронить их, оставив на растерзание птицам. Тесей вскочил на коня и помчался
со своим войском отомстить жестокому Креону, оставив в Афинах Ипполиту и ее красавицу
сестру Эмилию. Войско осадило Фивы, злой Креон пал в битве, сраженный Тесеем,
и справедливость была восстановлена. Среди павших воины Тесея нашли двух раненых витязей
знатного рода. Тесей приказал отправить их в Афины и заточить там в башню,
не согласившись взять за них выкупа. Юношей звали Арсита и Паламон. Прошло несколько лет.
Однажды прекрасная Эмилия гуляла по саду, раскинувшемуся рядом с башней, где томились
несчастные узники, и пела, словно соловей. В это время Паламон глядел в сад
из зарешеченного окна темницы. Вдруг он увидел прекрасную Эмилию и чуть не потерял
сознание, ибо понял, что влюблен. Проснувшийся от этого вскрика Арсита подумал, что его
брат болен. Паламон объяснил ему, в чем его печаль, и Арсита решил взглянуть на Эмилию.
Подойдя к бойнице, он увидел ее, гуляющую между розовых кустов, и почувствовал
то же, что и Паламон. Тут началась между ними страшная распря и драка. Один обвинял
другого, каждый считал своим неоспоримым правом любить Эмилию, и неизвестно до чего бы
дошло дело, не вспомни братья вовремя о своем положении. Осознав, что, как оно там все
ни повернись, им все равно никогда не выбраться из тюрьмы, Арсита и Паламон решили
положиться на судьбу.
Как раз в это время в Афины погостить прибыл знатный военачальник Перитой, добрый
приятель владыки Тесея. Ранее его связывали узы святой дружбы с молодым Арситой, и, узнав,
что тот томится в башне, Перитой слезно молил Тесея отпустить его. Поколебавшись, Тесей дал
наконец свое согласие, но с непреложным условием, что, если Арсита еще раз появится
на афинской земле, он ответит за это головой. Несчастный Арсита вынужден был бежать
в Фивы, проклиная свою судьбу и завидуя Паламону, который остался в темнице и мог хоть
иногда видеть Эмилию. Он не знал, что в это же время Паламон сетовал на него,
уверенный, что счастье досталось его брату, а не ему, бедному узнику.
Так пролетел год-другой. Однажды, когда Арсита заснул беспокойным сном, к нему явился бог
Меркурий и посоветовал не отчаиваться, а идти попытать счастья в Афины. Проснувшись,
Арсита откинул сомнения и страхи и решил дерзнуть проникнуть в столицу, переодевшись
бедняком и взяв с собой одного лишь приятеля. Муки сердца так исказили его черты, что никто
не мог его узнать, и он был принят в услужение во дворец, назвавшись Филостратом.
Он был настолько учтив и смышлен, что слава о новом слуге долетела до ушей Тесея,
он приблизил Филострата, сделав его своим личным помощником и щедро одарив его. Так при дворе
жил Арсита, в то время как его брат вот уже седьмой год томился в башне.
Но как-то, в ночь на третье мая, друзья помогли ему бежать, и под покровом тьмы
он затаился в рощице в нескольких милях от города. Паламону надеяться было
не на что, разве что отправиться в Фивы и молить своих собрать войско и идти войной
на Тесея. Он не знал, что в эту же рощу, где он пережидал день, прискакал,
отправившись на прогулку, Арсита. Паламон слышал, как Арсита жаловался на свою судьбу,
превознося Эмилию, и, не вытерпев, выскочил на поляну. Увидев друг друга, братья решили,
что только один может остаться в живых и обладать правом на сердце сестры королевы. Тут
начался такой бой, что казалось, будто сцепились в смертельной схватке дикие звери.
Шум битвы привлек внимание славного Тесея, который проезжал мимо той рощи со своей свитой.
Увидев окровавленных рыцарей, он узнал в них обманщика слугу и сбежавшего узника
и решил покарать их смертью. Выслушав их объяснения, он уже было отдал приказ умертвить
братьев, но, увидев слезы на глазах Ипполиты и Эмилии, тронутых злосчастной любовью двух
юношей, сердце великодушного монарха смягчилось, и он приказал рыцарям сражаться за право
жениться на прекрасной Эмилии здесь же через год, приведя с собой по сто бойцов каждый.
Не было пределов ликованиям двух юношей и свиты великодушного Тесея, когда они услышали
такой приговор.
Ровно через год рядом с рощей раскинулся огромный, богато изукрашенный амфитеатр, где должен
был состояться поединок. С трех сторон его высились храмы, возведенные в честь Марса, Венеры
и Дианы. Когда появились первые воины, амфитеатр был уже полон. Во главе сотни витязей гордо
шествовал Паламон вместе с великим фракийским военачальником Ликургом, С другой стороны
пришел могучий Арсита. Рядом с ним — индийский Эметрий, великий властитель, а чуть
позади — сто крепких, под стать друг другу бойцов. Они вознесли молитвы богам, каждый
своему покровителю, Арсита — Марсу, Паламон — Венере. Диане молилась красавица Эмилия,
чтобы та послала ей в мужья того, кто любит сильней. Все получили с помощью таинственных
знаков уверенность в том, что боги не оставят в беде своих подопечных. И вот
состязание началось. Согласно правилам битва должна была продолжаться до тех пор, пока оба
военачальника находятся внутри черты, ограничивающей ристалище. Побежденного должны были
отвести к вехам, что означало его поражение. Тесей дал знак, и зазвенели скрестившиеся
мечи и копья. Кровь лилась рекой, падали раненые, поднимались те, кто покрепче, и никто
не мог одержать победу. Но тут Паламона, который дрался как лев, окружили сразу двадцать
воинов, и свирепый Ликург не смог ему помочь. Паламона схватили за руки, за ноги
и отнесли за пределы поля, к вехам. Тут битва была остановлена… Победителем вышел
Арсита, несмотря на усилия покровительствующей Паламону богини любви Венеры.
Радостный Арсита галопом поскакал навстречу возлюбленной, и вдруг из-под копыт его
коня из глубины ада вырвалась мерзкая фурия. Конь со всего размаху упал на землю, придавив
своего всадника. Ужасу зрителей не было предела, окровавленного Арситу с проломленной
грудью срочно отнесли в палаты Тесея, который рвал на себе волосы от горя.
Проходят недели, Арсите все хуже и хуже. Эмилия не находит себе места от тоски
и печали, плача дни напролет. Грудь Арситы полна гноем, раны воспалены. Чувствуя, что умирает,
он призвал свою невесту и, поцеловав ее, завещал быть верной женой своему отважному брату,
которому он все простил, ибо нежно любил его. После этих слов Арсита смежил очи и душа его
отлетела.
Долго горевала вся столица, оплакивая славного воина, долго неутешно рыдали Паламон и Эмилия,
но время, как известно, быстро залечивает раны. Арситу похоронили в той самой роще, где они
встретились с Паламоном. Тесей, погоревав, призвал Паламона и сказал, что, видно, так
распорядился рок, перед которым человек бессилен. Тут и сыграли пышную и веселую свадьбу
Паламона и Эмилии, которые зажили счастливо, любя друг друга страстно и преданно, чтя наказ
несчастного Арситы.
На этом Рыцарь закончил свой рассказ.
Рассказ Мельника
Как-то жил в Оксфорде плотник. Мастером он был на все руки и пользовался
заслуженной репутацией умельца. Был он богат и пускал к себе в дом нахлебников. Среди
них у него жил бедный студент, который неплохо разбирался в алхимии, помнил теоремы
и частенько удивлял всех своими познаниями. За добрый нрав и приветливость все звали его
Душка Николае. Плотникова жена приказала долго жить, и он, погоревав, женился снова
на молодой чернобровой красавице Алисон. Она была настолько привлекательна и мила,
что влюбленным в нее не было числа, и среди них конечно же оказался и наш студент.
Ничего не подозревая, старый плотник был все же очень ревнив и приглядывал за своей
молодой женой. Как-то раз, устроив невинную возню с Алисон, пока плотника не было дома.
Душка Николае, признавшись ей в своих чувствах, умолял подарить ему хотя бы один поцелуй.
Алисон, которой тоже нравился милый студент, обещала его поцеловать, но только когда
представится удобный случай. Тогда-то Душка Николас и решил надуть старого плотника.
Между тем по Алисон страдал еще и молодой церковный причетник Авессалом. Когда он шел
по церкви, размахивая кадилом, он смотрел только на Алисон и тяжело вздыхал. Он был
ловкачом и развратником и Алисон совсем не нравился, все мысли ее были обращены
к Николасу.
Один раз, ночью, не вытерпев томленья, Авессалом взял гитару и решил пойти услаждать слух
любимой грустными куплетами. Услыхав это мяуканье, плотник спросил у жены, что делает
Авессалом под их забором, а та, презирая причетника, заявила, что такого вора она
не боится. У Душки Николаса на любовном фронте дела обстояли куда как лучше.
Сговорившись с Алисон, он взял запас воды и снеди на несколько дней и, запершись
в своей комнате, никуда не выходил. Через два дня все забеспокоились, куда же пропал
студент и не болен ли он. Плотник приказал пойти спросить его, но Николае никому
не открывал. Тут уж добрый плотник совсем взволновался, ибо сердечно любил Душку Николаса,
и велел выбить дверь. Он увидел сидящего на кровати Николаcf, который, не двигаясь,
пристально глядел в небо. Плотник стал неистово трясти его, чтобы привести в чувство, ибо тот
отказывался от еды и не промолвил ни единого слова. После эдакой встряски студент
загробным голосом попросил оставить его наедине с плотником. Когда все это исполнили, Николаc
нагнулся к уху плотника и, взяв с него страшную клятву молчать, поведал,
что в понедельник (а было воскресенье) мир ждет страшный потоп, подобно тому, какой был при
Ное. Ведомый Божественным Промыслом, он, Николае, получил откровение спасти только трех
человек — Плотника Джона, его жену Алисон и себя. В ужасе плотник лишился
на мгновение дара речи. Студент наказал ему купить три большие бочки или бадьи и укрепить
их на стропилах так, чтобы, когда начнется ливень, удобно было всплыть через заранее
приготовленное отверстие в крыше. Влезть в бочки надо было каждому по отдельности, чтобы
в такой страшный час никого не искушал плотский соблазн. Напуганный до смерти плотник,
послушав студента и свято веря в свое спасение, помчался закупать бадьи и снедь
для долгого плаванья, не сказав никому ни слова.
И вот наступила роковая ночь. Компания тихонько забралась Е бочки, и плотник принялся
усердно молиться, как было велено, ожидая страшного ливня, и вскоре заснул крепким сном.
Тогда любовники бесшумно спустились, чтобы провести остаток ночи в Плотниковой спальне.
Между тем причетник Авессалом, заметив, что плотник не появляется целый день, и думая,
что он в отлучке, побрел попытать счастья под окнами Алисон. Тщательно приготовив речь,
Авессалом приник к окну и стал жалобным голосом умолять Алисон подарить ему хоть один
поцелуй. Тогда жена плотника, лежа в объятиях студента, решила пошутить над ним. Открыв окно
и повернувшись задницей, она выставила ее перед причетником, и тот, не разобрав
в темноте, поцеловал ее, ужаснулся и вдобавок получил рамой по голове. Услышав звонкий
смех Душки Николаса, Авессалом решил отомстить влюбленным. Отирая по дороге губы,
он помчался к кузнецу, взяв у него раскаленный сошник. Кузнец Жервез отказать другу
не посмел, и вот Авессалом уже опять у окна, с горячим сошником в руке, молит Алисон
выглянуть еще разок. Тут пошутить решил уже Николае, высунулся из окна и оглушительно пукнул
прямо в Авессаломов нос. Тот только этого и ждал, припечатав задницу Николаса сошником так,
что слезла кожа. Душка Николае взвыл от боли и завопил: «Воды, скорей воды…»
Проснувшийся от этого крика плотник подумал, что потоп уже начался, перерубил канат,
на котором висела бочка, и… с оглушительным треском грохнулся вниз. На шум сбежались
соседи, прибежали Николае и Элисон. Все смеялись до упаду над бедным стариком, который
ждал конца света и поплатился за это сломанной ногой. Вот как хитроумный школяр сумел
обмануть старого плотника и соблазнить его жену.
Рассказ Врача
Тит Ливии повествует, что некогда в Риме жил знатный рыцарь по имени Виргинии,
заслуживший всеобщую любовь своей щедростью. Бог наградил его единственной дочерью, по красоте
своей походившей на богиню. Когда произошла эта история, девушке было уже пятнадцать лет. Она
была прекрасна, как цветок, на диво разумна и чиста помыслами. Не было человека, который
не восхищался бы ею, но она не подпускала к себе наглых кавалеров и не ходила
на веселые пирушки, которые устраивали ее сверстники.
Однажды дочь Виргиния пошла вместе с матерью в храм, где девушку увидел судья округа Аппий
и безумно восхотел ее. Зная, что к ней не подступиться, он решил действовать
обманом. Он призвал парня по имени Клавдий, отменного негодяя, и, щедро наградив его,
рассказал ему все. Вместе они заключили подлый сговор, и, если все выйдет по задуманному,
Клавдия ожидало хорошее вознаграждение. Предвкушая близкую победу, Аппий заседал через несколько
дней в суде, когда туда вошел Клавдий и сказал, что хочет пожаловаться на некоего рыцаря
по имени Виргинии, который украл у него рабыню и теперь выдает ее за свою дочь. Судья
выслушал его и сказал, что без присутствия ответчика судебное дело не может быть
решено. Призвали Виргиния, который, выслушав лживое обвинение, уже хотел было осадить лжеца,
утверждавшего, что у него есть свидетели, как это подобает рыцарю, но нетерпеливый
судья не дал ему слова и вынес приговор, согласно которому Виргинии должен отдать Клавдию
его «рабыню». Ошеломленный Виргинии пришел домой и все рассказал дочери. Затем он решил
умертвить ее, чтобы избегнуть позора и надругательства. Дочь его, вся в слезах, попросила
лишь дать ей время оплакать свою жизнь, поблагодарить Бога за то, что он избавил
ее от позора. Затем Виргиний взял меч, отсек своей единственной дочери голову и понес этот
кровавый дар в палату, где его с нетерпением ожидали судья и Клавдий. Они хотели казнить
его там же, но тут народ ворвался в суд и освободил Виргиния. А похотливый судья был
заточен в тюрьму, где и покончил с собой. Друг же его, Клавдий, был навсегда изгнан
за пределы Рима.
Рассказ Эконома о вороне
Когда-то великий бог Феб, или иначе Апполон, жил среди людей. Он был красавец рыцарь,
веселый и смелый, его разящих стрел боялся любой враг. Феб умел бесподобно играть на лире,
арфе, лютне, а таким дивным голосом, как у него, не обладал никто на свете.
По красоте и благородству никто не мог сравниться с великим богом. Жил Феб
в просторном доме, где в красивейшей из комнат стояла золотая клетка. Там жила ворона.
Таких теперь уже нет, та была ослепительно бела и пела звонким голосом, словно соловей. Феб
очень ее любил, учил говорить, и вскоре ворона стала все понимать и в точности подражать
человеческим голосам. В той же хоромине жила прекрасная жена Феба. Он безумно любил
ее, лелеял, как редкий цветок, дарил дорогие подарки и ревновал ее к любому.
Он не приглашал в свой дом гостей, боясь, что кто-нибудь может соблазнить его жену,
и держал ее взаперти, как птичку в золотой клетке. Но все бесполезно — сердце
и все помыслы его любимой жены принадлежали другому. Как-то раз Феб надолго отлучился,
и любовник тут как тут. Вместе с Фебовой прекрасной женой они утоляют свою страсть
в комнате с клеткой. Ворона видела все это и, верная своему хозяину, обиделась за него.
Когда Феб вернулся и подошел к клетке, ворона закаркала: «У-крал! У-крал!
У-крал!…» Удивленный странной переменой голоса своей любимицы, Феб спросил у нее,
что случилось. Грубыми, зловещими словами ворона рассказала ему, что, пока его не было,
мерзавец любовник бесчестил здесь ложе с его женой. В ужасе отшатнулся Феб, ярость
захлестнула его, он взял свой лук и, до отказа оттянув тетиву, убил свою любимую жену.
После его стал глодать червь сожалений. Он разбил музыкальные инструменты, сломал свой лук
и стрелы и в бешенстве накинулся на ворону, сказав ей с презрением: «Лживая
тварь, зря я послушался твоих наветов, змеиный яд напитал твои речи, ибо убил я свою жену,
которая передо мной невиновна. Из-за твоей клеветы я навеки лишился любимой супруги
и услады очей. В наказанье за свое вранье ты больше не будешь белой, как жасмин,
а станешь черной и уродливой, не запоешь больше, как соловей, но будешь зловеще
каркать, предвещая непогоду, и перестанут любить тебя люди». И грозный бог схватил
завистливую птицу, ободрал с нее белоснежные перья и набросил на нее черную монашескую
рясу, отнял дар речи, а затем вышвырнул на улицу. С тех пор все вороны черны, как смоль,
и громко каркают, сетуя на свою далекую прародительницу. Людям не менее важно всегда
взвешивать свои слова перед тем, как сказать что-либо, чтобы не разделить печальную участь
белой вороны.
Джеффри Чосер, «Кентерберийские рассказы»: краткое содержание
Весной со всех областей Англии стекаются паломники в аббатство Кентербери, чтобы поклониться святым мощам. Как-то в Соуерке в небольшой харчевне «Табард» собралась компания из 20 человек. Все они принадлежали к разным сословиям, но смогли найти общий язык. Среди них были: Рыцарь, прославившийся своими подвигами и доблестью; Сквайр, его сын, успевший добиться благосклонность свое возлюбленной, получив славу верного оруженосца, несмотря на юные годы; спутником Рыцаря был Йомен, в прошлом отличный лучник; их сопровождала аббатиса Эглантина, присматривающая за послушницами. Аббатиса о чем-то постоянно разговаривала с Монахом, который был весельчаком и заядлым охотником.
Краткое содержание («Кентерберийские рассказы») повествует и о других героях. Монаха сопровождал сборщик податей Кармелит. Здесь же был богатый Купец в бобровой шапке. На старой кляче в Кентербери направлялся и Студент, тратящий последние сбережения на книги. Поклониться мощам ехали и Юрист, шериф Франклин, Шапочник, Красильщик, Обойщик, Плотник, Ткач, Шкипер, Батская ткачиха, Доктор и Повар.
Общий пролог
Весной, в апреле, когда земля просыпается от зимней спячки, со всех сторон Англии стекаются вереницы паломников в аббатство Кентербери поклониться мощам святого Фомы Бекета. Однажды в харчевне «Табард», в Соуерке, собралась довольно разношёрстная компания паломников, которых объединяло одно: все они держали путь в Кентербери. Было их двадцать девять. Во время ужина многие из постояльцев успели познакомиться и разговориться. Гости были самых разных званий и рода занятий, что, впрочем, не мешало им поддерживать непринуждённую беседу. Среди них был и Рыцарь, известный всему миру своей доблестью и славными подвигами, которые он совершил в многочисленных битвах, и его сын, юный Сквайр, несмотря на свои молодые годы, успевший заслужить благосклонность своей возлюбленной, добыв себе славу как верный оруженосец в дальних походах в чужие пределы, одетый в пёстрый наряд. Вместе с рыцарем ехал также Йомен, носивший зелёный камзол с капюшоном и вооружённый луком с длинными зеленоперыми стрелами, хороший стрелок, бывший, видимо, лесником. Вместе с ними была Аббатиса по имени Эглантина, смотревшая за знатными послушницами, кроткая и опрятная. Каждому из сидящих за столом было приятно видеть ее чистое личико и милую улыбку. Она о чем-то беседовала с важным и толстым Монахом, который был монастырским ревизором. Страстный охотник и весельчак, он был против строгих, затворнических правил, любил покутить и держал борзых. На нем был роскошный плащ, и ехал он на гнедом коне. Рядом с ним за столом сидел Кармелит, сборщик податей, преуспевший в своём искусстве как никто и умевший выжать последний грош даже у нищего, пообещав ему вечное блаженство на небесах. В бобровой шапке, с длинной бородой, сидел богатый Купец, почитаемый за своё умение сберегать доходы и ловко высчитывать курс. Прервав усердные занятия, верхом на заморённой кляче, в Кентербери ехал Студент, умудрённый книгами и тративший на них последние деньги. Рядом с ним восседал Юрист, непревзойдённый в знании законов и в умении их обходить. Богатство и слава его быстро умножались, равно как и количество богатых клиентов, часто обращавшихся к Юристу за помощью. Неподалёку в дорогом наряде сидел весёлый Франклин, бывший образцовым шерифом и собиравший пеню. Франклин любил вино и хороший стол, чем и славился в округе. Красильщик, Шапочник, Плотник, Обойщик и Ткач, одетые в солидные наряды цехового братства, все делали не спеша, с сознанием собственного достоинства и богатства. Они везли с собой Повара, мастера на все руки, чтобы тот готовил им во время долгого путешествия. За одним столом с ними сидел Шкипер. Он приехал из западного графства и был одет в грубый кафтан из парусины. Его вид выдавал в нем опытного моряка с «Маделены», знавшего все течения и подводные камни, встречавшиеся на пути корабля. В малиновом с синим плаще рядом с ним сидел Доктор медицины, сравниться с которым в искусстве врачевания не могли даже лондонские врачи. Это был умнейший человек, ни разу не опозоривший себя неаккуратностью или мотовством. С ним болтала Батская ткачиха в дорожном плаще и с пребольшущей шляпой на голове. Она была глуха, что не мешало ей быть большой мастерицей в ткацком деле.
Продолжение после рекламы:
Пережив пятерых мужей и не меньшее количество любовников, она смиренно отправилась на богомолье, была разговорчива и весела. Неподалёку за столом скромно сидел старенький Священник, лучше которого не видел свет. Он был образцовым пастырем, помогал неимущим, был кроток и милосерден в общении с нищими и безжалостно справедлив к богатым грешникам. Брат его. Пахарь, ехал вместе с ним. Он немало потрудился на полях за свою жизнь и считал долгом христианина свято слушаться заповедей и помогать людям, которые в этом нуждались. Напротив, на скамье, развалился Мельник — ражий детина, здоровый, как бык, с внушительной рыжей бородой и с бородавкой, поросшей жёсткой щетиной, на носу. Кулачный боец, бабник, охальник и гуляка, он слыл отчаянным лгуном и вором. Сидевший рядом Эконом был удачлив во всех операциях, за которые брался, и умел изрядно дурачить людей. Постриженный, как священник, в синей сутане и на коне в яблоках из Норфолка в Кентербери ехал Мажордом. Умея вовремя украсть и подольститься, он был богаче своего хозяина, был скуп и неплохо разбирался в своём деле. Пристав церковного суда весь заплыл жиром, и его маленькие глазки смотрели на всех чрезвычайно хитро. Никакая кислота не вытравила бы налёта вековечной грязи на его бороде и не заглушила бы чесночную отрыжку, которую он заливал вином. Он умел быть полезным грешникам, если те платили, и вёз с собой вместо щита огромный каравай ржаного хлеба. Рабски преданный ему, рядом ехал Продавец папских индульгенций. Безжизненные пряди редких, слипшихся волос окаймляли его чело, он пел и поучал писклявым голоском с амвона и вёз с собой короб с индульгенциями, в продаже которых был на диво ловок.
Брифли существует благодаря рекламе:
Теперь все выше перечисленные весело сидели за накрытым всевозможной снедью столом и подкрепляли свои силы. Когда же ужин был окончен и гости стали расходиться, Хозяин таверны встал и, поблагодарив гостей за оказанную честь, осушил свой бокал. Затем он, смеясь, заметил, что путникам, должно быть, бывает иногда скучно, и предложил паломникам следующее: каждый за время долгой дороги должен будет рассказать выдуманную или взаправдашнюю историю, а кто расскажет интереснее всех, будет славно угощён на возвратном пути. В качестве судьи Хозяин предложил себя, предупредив, что тот, кто станет уклоняться от рассказа, будет сурово наказан. Паломники с радостью согласились, ибо никто скучать не хотел, а Хозяин нравился всем, даже самым угрюмым. И вот, перед тем как отправиться в дорогу, все стали тянуть жребий, кому же рассказывать первому. Жребий выпал Рыцарю, и конники, окружив его, приготовились внимательно слушать рассказ.
Другие герои
Большое внимание описанию своих героев уделяет Чосер. «Кентерберийские рассказы» (краткое содержание которых мы сейчас рассматриваем) считались новаторскими именно из-за того, что автор удел так много внимания проработки их образов. Такое отношение к персонажам было несвойственно для литературы 14 века.
В харчевне расположился и другие персонажи: Священник, Пахарь, Мельник, Кулачный боец, Эконом, Мажордом, Пристав церковного суда, Продавец папских индульгенций.
Все перечисленные выше весело проводили время, а когда собрались уходить, то Хозяин трактира предложил им рассказывать друг другу истории по дороге к Кентербери. Паломники согласились. Первым рассказывать истории по жребию выпало Рыцарю.
О чем поведают «Кентерберийские рассказы»? Пазолини и скандал
Как и в случае с первой частью, «Декамероном», Пазолини обратился к средневековому литературному источнику — незавершенной поэме англичанина Джеффри Чосера. При этом итальянец использовал лишь восемь из двадцати с лишним новелл и изменил структуру повествования в угоду большей динамичности и комичности.
Первая новелла, «Рассказ купца», рисует портрет дряхлого и отвратительного богача, которому вдруг вздумалось взять в жены молодуху. Сэр Януарий (Хью Гриффит) выбрал себе избранницу, делая вид, что не замечает презрения со стороны новоиспеченной супруги (Джозефин Чаплин). Само собой, безвыходных ситуаций не бывает, ведь у нее есть не только годящийся ей в отцы муж, но и юный любовник.
Забавный, хотя и не самый глубокий эпизод. Джозефин Чаплин, дочь легендарного Чарли Чаплина, выглядела в роли изменщицы-жены правдоподобно. Впоследствии актриса активно снималась в Европе («Четыре мушкетера Шарло», «Джек-Потрошитель»), однако в середине 80-х нашла себе лучшее применение и покинула кинематограф. Что касается Хью Гриффита, обладателя Оскара за пеплум «Бен-Гур», то его персонаж получился карикатурным и наигранным, вобравшим в себя все клише дряхлых стариков-развратников.
Джозефин Чаплин в роли неверной жены и Хью Гриффит в роли сэра Жанвье Фото: Кадр из к/ф «Кентерберийские рассказы», 1971 г., kinopoisk.ru
Вторая история, «Рассказ Кармелита», повествует об алчном и злобном церковном приставе, который с радостью взимает с виновных штрафы или вовсе отправляет грешников на костер. Однажды на своем пути он повстречает самого Дьявола и заключит с ним пари, чего делать, конечно, не стоило, ибо Дьявол не любит проигрывать.
Эта новелла особенно неуютна для просмотра, ибо начинается с актов содомии, а заканчивается сожжением человека живьем на костре. Бесчестный и жестокий пристав в исполнении актера с элегантным псевдонимом О.Т. — прекрасный образ коррупционера, чья гордость и самоуверенность приводят его в руки ценителя человеческих грехов, Дьявола, которого великолепно воплотил на экране один из любимых актеров Пазолини — Франко Читти.
Франко Читт, кадр из к/ф «Кентерберийские рассказы», 1971 г. Фото: Источник
В третьей новелле, «Рассказ повара», Пазолини вновь вернулся к сатире. История похотливого и веселого Перкина, которого сыграл еще один любимец режиссера, Нинетто Даволи (спустя год появившийся в «Невероятных приключениях итальянцев в России» Рязанова), показана в чисто гэговом ключе, отсылая зрителя к ужимкам и хохмам Чаплина.
Разгильдяй и пройдоха Перкин любит получать всё бесплатно, веселиться и отдыхать душой и телом. Естественно, столь легкомысленное отношение к жизни приносит ему одни неприятности. Экипированный котелком и тросточкой, Даволи продемонстрировал недюжинный комедийный талант, прекрасно изобразив чисто чаплинские трюки и передав его манеру легко и грациозно.
Нинетто Даволи в роли Перкина Фото: Кадр из к/ф «Кентерберийские рассказы», 1971 г., kinopoisk.ru
Четвертая история, «Рассказ Мельника» — о бедном студенте-астрологе Николасе, который умудрился влюбиться в жену приютившего его плотника. Плотник глуп, наивен и отчаянно ревнив, а супруга его молода и желанна. Чтобы найти время для любви и избавиться от назойливого мужа, любовники разрабатывают хитроумный план. Николас, якобы по звездам, узнает о предстоящем Великом Потопе, о чем он предупреждает легковерного плотника и просит его соорудить три здоровенные корзины, наполнить их провизией и в означенный час залечь на дно в ожидании Апокалипсиса. Итак, плотник мирно сопит в корзине, а Николас с его женой предаются утехам.
Как это ни странно, но столь грубый, «сортирный» юмор ниже пояса в данной истории как нельзя кстати. Тот самый случай, когда юмор — не в изысканных диалогах, а в комичных рожах самих персонажей и их не менее идиотском поведении.
Затем следует «Рассказ Батской ткачихи», главную роль в котором исполнила еще одна закадычная подруга Пазолини, актриса Лаура Бетти. Ее героиня была замужем пять раз и каждый из пяти супругов скончался от ее неуемного сексуального аппетита.
У Чосера ткачиха была агрессивной феминисткой, у Пазолини стала, скорее, нимфоманкой. Ее следующая цель, наивный Дженкин — не кто иной, как Том Бэйкер, впоследствии звезда одного из самых долгоиграющих британских телесериалов «Доктор Кто» (1963−1989). Здесь Бэйкер выглядит уныло и скучно, абсолютно потерявшись на фоне блистательного персонажа Бетти.
Шестая новелла, «Рассказ Мажордома», начинается с того, что два студента отправляются по приказу умирающего управляющего на мельницу, чтобы выяснить, как ее хозяин мухлюет с поставками муки. Мельник действительно не чист на руку и строит студентам-проверяльщикам козни. Те, в свою очередь, решают отомстить ему, соблазнив красавицу-дочку. Проблема в том, что перепутать кровати в темноте — проще простого.
На фоне предыдущих, более грубых и непристойных, эпизодов данная история действительно снята в лучших традициях «комедий положения».
Фото: Кадр из к/ф «Кентерберийские рассказы», 1971 г., kinopoisk.ru
Предпоследняя история носит название «Рассказ продавца индульгенций». Три бездельника проводят дни за кружкой пива, а ночи — в общении с распутными девками. Их собутыльник Руфус в пьяном угаре решил, что ему дозволено многое, и буквально помочился на гостей таверны. Подобное асоциальное поведение не могло не сказаться на скоротечности его жизни, и вскоре его товарищи узнают, что Руфус пал жертвой неизвестного вора по имени Смерть.
Отправившись на поиски Смерти, герои встречают старика, с которым обращаются грубо и неприветливо. Обиженный Старик, узнав, что троица ищет Смерть, с легкой душой отправляет их к старому дереву, где друзья находят сокровище в виде золота и драгоценностей.
Мораль очевидна: жадность губит самые прекрасные начинания на корню. В этой новелле гораздо больше секса, чем в предыдущих, да и других девиаций достаточно. Одна из самых печальных историй фильма, где торжествует алчность и предательство.
Завершает картину «Рассказ пристава церковного суда». Не только последняя, но и самая возмутительная во всех смыслах сцена. Жадный монах, сборщик податей, приходит в дом к тяжело больному. Прикидываясь невинным агнцем, он старательно обрабатывает несчастного, особенно налегая на тот факт, что все его смертельные болезни из-за того, что он слишком мало жертвует церкви.
Постер фильма Фото: kinopoisk.ru
По сравнению с остальными эпизодами, этот — самый короткий и самый впечатляюще непотребный. Особо запоминается финальный момент фильма, когда к монаху прилетает ангелок и прихватывает его с собой, чтобы показать Ад воочию. Здесь Пазолини развернулся в полную мощь: картину унылой скалистой местности с висельниками, уродливыми монстрами и криками жертв венчает огромная, раскаленная до красна, задница Дьявола, из которой пачками вылетают монахи-грешники.
Фильм Пазолини вызвал массу критических отзывов, большинство из которых были негативными. Известный киновед Леонард Молтин назвал ленту «нудной, оскорбительной и проповедующей садизм». Что вылилось в убийственный рейтинг Х, полученный фильмом в американском прокате.
Налицо все признаки того, что работа принадлежит перу Пазолини. Лица многих актеров зрителю ничего не скажут, ибо это «народные» исполнители. Много обнаженки, причем больше мужской, что опять же вполне в духе мастера, никогда не скрывавшего своих нетрадиционных пристрастий. Тем не менее секс и похоть показаны столь неприкрыто и очевидно, что эротизма в них не чувствуется. Наоборот, автор призывает зрителя относиться к показу гениталий на экране проще, забывая о том, что на дворе уже давно не четырнадцатый век.
Пьер Паоло Пазолини в роли «отца английской поэзии» Джеффри Чосера Фото: Кадр из к/ф «Кентерберийские рассказы», 1971 г., kinopoisk.ru
«Кентерберийские рассказы» Пазолини слабы не по содержанию, но по форме, ибо режиссер перекроил поэму Чосера так, как считал нужным. Убрав всех рассказчиков, он представил на суд аудитории несвязанные меж собой новеллы, забывая даже делать между эпизодами какие-либо внятные переходы. Поэтому иногда не ясно, то ли смотришь продолжение старой истории, то ли на экране уже начало новой. Сам Пазолини попытался связать новеллы персонажем путешествующего Чосера (он его и сыграл), но попытка вышла неубедительной, и эти кадры кажутся лишними.
Возможно, что изначальный монтаж ленты как раз предполагал наличие дополнительных связующих сцен и вставок. Оригинальная версия фильма была впервые показана на Берлинском кинофестивале 1972 года, где, кстати, вопреки гневным отзывам, завоевала главный приз — «Золотого медведя». Хронометраж той версии был 140 минут, что на полчаса длиннее того варианта, что сегодня доступен зрителю. Остается лишь гадать, какие именно диалоги и сцены оказались на полу монтажной комнаты.
Теги: Пьер Паоло Пазолини, Джеффри Чосер, кинематограф
Рассказ Рыцаря
Начинается с истории Рыцаря основная часть произведения «Кентерберийские рассказы». Краткое содержание повествует о том, что не так давно Афинами правил Тесей. Он захватил Скифию, земли амазонок, и женился на их предводительнице Ипполите. Когда Тесей возвращался домой ему стало известно о нападении Креона на Фивы. Решив отомстить, он немедленно отправился на поле боя, оставив Ипполиту и ее сестру Эмилию в Афинах. Тесей победил Креона и захватил в плен знатных рыцарей Паламона и Арсита.
Прошли годы. Как-то Эмилия гуляла неподалеку от башни, где были заточены узники. Ее увидели Паламон и Арсит и оба влюбились. Тут между ними началась драка, но поняв, что они все равно взаперти, воины успокоились.
В это же время погостить в Афины прибыл знаменитый военачальник Перитой, давний приятель Тесея. Перитий связан узами дружбы с пленником Арситой. Узнав о том, что его друг томится в заключении, военачальник начал просить Тесея освободить Арсита. Тесей согласился, но велел Арситу никогда больше не появляться на земле Афин. Освобожденный Арсит вынужден был, проклиная судьбу за разлуку с Эмилией, бежать в Фивы. В тоже время Паламон завидовал Аристу, который оказался на свободе и теперь сможет обрести счастье.
Кентерберийские рассказы (Canterbury Tales)
Джефри Чосер (Geoffrey Chaucer) 1340? — 1400
Сборник стихов и новелл (ок. 1380–1390)
Т. Н. Котрелев
Общий пролог
Весной, в апреле, когда земля просыпается от зимней спячки, со всех сторон Англии стекаются вереницы паломников в аббатство Кентербери поклониться мощам святого Фомы Бекета. Однажды в харчевне «Табард», в Соуерке, собралась довольно разношерстная компания паломников, которых объединяло одно: все они держали путь в Кентербери. Было их двадцать девять. Во время ужина многие из постояльцев успели познакомиться и разговориться. Гости были самых разных званий и рода занятий, что, впрочем, не мешало им поддерживать непринужденную беседу. Среди них был и Рыцарь, известный всему миру своей доблестью и славными подвигами, которые он совершил в многочисленных битвах, и его сын, юный Сквайр, несмотря на свои молодые годы, успевший заслужить благосклонность своей возлюбленной, добыв себе славу как верный оруженосец в дальних походах в чужие пределы, одетый в пестрый наряд. Вместе с рыцарем ехал также Иомен, носивший зеленый камзол с капюшоном и вооруженный луком с длинными зеленоперыми стрелами, хороший стрелок, бывший, видимо, лесником. Вместе с ними была Аббатиса по имени Эглантина, смотревшая за знатными послушницами, кроткая и опрятная. Каждому из сидящих за столом было приятно видеть ее чистое личико и милую улыбку. Она о чем-то беседовала с важным и толстым Монахом, который был монастырским ревизором. Страстный охотник и весельчак, он был против строгих, затворнических правил, любил покутить и держал борзых. На нем был роскошный плащ, и ехал он на гнедом коне. Рядом с ним за столом сидел Кармелит, сборщик податей, преуспевший в своем искусстве как никто и умевший выжать последний грош даже у нищего, пообещав ему вечное блаженство на небесах. В бобровой шапке, с длинной бородой, сидел богатый Купец, почитаемый за свое умение сберегать доходы и ловко высчитывать курс. Прервав усердные занятия, верхом на заморенной кляче, в Кентербери ехал Студент, умудренный книгами и тративший на них последние деньги. Рядом с ним восседал Юрист, непревзойденный в знании законов и в умении их обходить. Богатство и слава его быстро умножались, равно как и количество богатых клиентов, часто обращавшихся к Юристу за помощью. Неподалеку в дорогом наряде сидел веселый Франклин, бывший образцовым шерифом и собиравший пеню. Франклин любил вино и хороший стол, чем и славился в округе. Красильщик, Шапочник, Плотник, Обойщик и Ткач, одетые в солидные наряды цехового братства, все делали не спеша, с сознанием собственного достоинства и богатства. Они везли с собой Повара, мастера на все руки, чтобы тот готовил им во время долгого путешествия. За одним столом с ними сидел Шкипер. Он приехал из западного графства и был одет в грубый кафтан из парусины. Его вид выдавал в нем опытного моряка с «Маделены», знавшего все течения и подводные камни, встречавшиеся на пути корабля. В малиновом с синим плаще рядом с ним сидел Доктор медицины, сравниться с которым в искусстве врачевания не могли даже лондонские врачи. Это был умнейший человек, ни разу не опозоривший себя неаккуратностью или мотовством. С ним болтала Батская ткачиха в дорожном плаще и с пребольшущей шляпой на голове. Она была глуха, что не мешало ей быть большой мастерицей в ткацком деле. Пережив пятерых мужей и не меньшее количество любовников, она смиренно отправилась на богомолье, была разговорчива и весела. Неподалеку за столом скромно сидел старенький Священник, лучше которого не видел свет. Он был образцовым пастырем, помогал неимущим, был кроток и милосерден в общении с нищими и безжалостно справедлив к богатым грешникам. Брат его. Пахарь, ехал вместе с ним. Он немало потрудился на полях за свою жизнь и считал долгом христианина свято слушаться заповедей и помогать людям, которые в этом нуждались. Напротив, на скамье, развалился Мельник — ражий детина, здоровый, как бык, с внушительной рыжей бородой и с бородавкой, поросшей жесткой щетиной, на носу. Кулачный боец, бабник, охальник и гуляка, он слыл отчаянным лгуном и вором. Сидевший рядом Эконом был удачлив во всех операциях, за которые брался, и умел изрядно дурачить людей. Постриженный, как священник, в синей сутане и на коне в яблоках из Норфолка в Кентербери ехал Мажордом. Умея вовремя украсть и подольститься, он был богаче своего хозяина, был скуп и неплохо разбирался в своем деле. Пристав церковного суда весь заплыл жиром, и его маленькие глазки смотрели на всех чрезвычайно хитро. Никакая кислота не вытравила бы налета вековечной грязи на его бороде и не заглушила бы чесночную отрыжку, которую он заливал вином. Он умел быть полезным грешникам, если те платили, и вез с собой вместо щита огромный каравай ржаного хлеба. Рабски преданный ему, рядом ехал Продавец папских индульгенций. Безжизненные пряди редких, слипшихся волос окаймляли его чело, он пел и поучал писклявым голоском с амвона и вез с собой короб с индульгенциями, в продаже которых был на диво ловок.
Теперь все выше перечисленные весело сидели за накрытым всевозможной снедью столом и подкрепляли свои силы. Когда же ужин был окончен и гости стали расходиться, Хозяин таверны встал и, поблагодарив гостей за оказанную честь, осушил свой бокал. Затем он, смеясь, заметил, что путникам, должно быть, бывает иногда скучно, и предложил паломникам следующее: каждый за время долгой дороги должен будет рассказать выдуманную или взаправдашнюю историю, а кто расскажет интереснее всех, будет славно угощен на возвратном пути. В качестве судьи Хозяин предложил себя, предупредив, что тот, кто станет уклоняться от рассказа, будет сурово наказан. Паломники с радостью согласились, ибо никто скучать не хотел, а Хозяин нравился всем, даже самым угрюмым. И вот, перед тем как отправиться в дорогу, все стали тянуть жребий, кому же рассказывать первому. Жребий выпал Рыцарю, и конники, окружив его, приготовились внимательно слушать рассказ.
Рассказ Рыцаря
Некогда в Афинах правил славный владыка Тесей. Прославив себя многими победами, он наконец захватил Скифию, где жили амазонки, и женился на их повелительнице Ипполите. Когда он гордо стоял перед своей столицей, готовясь войти туда под звуки фанфар, к нему подошла процессия одетых в траур женщин. Тесей спросил у них, что случилось, и был немало разгневан, узнав, что это жены именитых фиванских воинов, тела которых гниют под солнцем, ибо новый правитель Фив, Креон, недавно захвативший этот город, не дает похоронить их, оставив на растерзание птицам. Тесей вскочил на коня и помчался со своим войском отомстить жестокому Креону, оставив в Афинах Ипполиту и ее красавицу сестру Эмилию. Войско осадило Фивы, злой Креон пал в битве, сраженный Тесеем, и справедливость была восстановлена. Среди павших воины Тесея нашли двух раненых витязей знатного рода. Тесей приказал отправить их в Афины и заточить там в башню, не согласившись взять за них выкупа. Юношей звали Арсита и Паламон. Прошло несколько лет. Однажды прекрасная Эмилия гуляла по саду, раскинувшемуся рядом с башней, где томились несчастные узники, и пела, словно соловей. В это время Паламон глядел в сад из зарешеченного окна темницы. Вдруг он увидел прекрасную Эмилию и чуть не потерял сознание, ибо понял, что влюблен. Проснувшийся от этого вскрика Арсита подумал, что его брат болен. Паламон объяснил ему, в чем его печаль, и Арсита решил взглянуть на Эмилию. Подойдя к бойнице, он увидел ее, гуляющую между розовых кустов, и почувствовал то же, что и Паламон. Тут началась между ними страшная распря и драка. Один обвинял другого, каждый считал своим неоспоримым правом любить Эмилию, и неизвестно до чего бы дошло дело, не вспомни братья вовремя о своем положении. Осознав, что, как оно там все ни повернись, им все равно никогда не выбраться из тюрьмы, Арсита и Паламон решили положиться на судьбу.
Как раз в это время в Афины погостить прибыл знатный военачальник Перитой, добрый приятель владыки Тесея. Ранее его связывали узы святой дружбы с молодым Арситой, и, узнав, что тот томится в башне, Перитой слезно молил Тесея отпустить его. Поколебавшись, Тесей дал наконец свое согласие, но с непреложным условием, что, если Арсита еще раз появится на афинской земле, он ответит за это головой. Несчастный Арсита вынужден был бежать в Фивы, проклиная свою судьбу и завидуя Паламону, который остался в темнице и мог хоть иногда видеть Эмилию. Он не знал, что в это же время Паламон сетовал на него, уверенный, что счастье досталось его брату, а не ему, бедному узнику.
Так пролетел год-другой. Однажды, когда Арсита заснул беспокойным сном, к нему явился бог Меркурий и посоветовал не отчаиваться, а идти попытать счастья в Афины. Проснувшись, Арсита откинул сомнения и страхи и решил дерзнуть проникнуть в столицу, переодевшись бедняком и взяв с собой одного лишь приятеля. Муки сердца так исказили его черты, что никто не мог его узнать, и он был принят в услужение во дворец, назвавшись Филостратом. Он был настолько учтив и смышлен, что слава о новом слуге долетела до ушей Тесея, он приблизил Филострата, сделав его своим личным помощником и щедро одарив его. Так при дворе жил Арсита, в то время как его брат вот уже седьмой год томился в башне. Но как-то, в ночь на третье мая, друзья помогли ему бежать, и под покровом тьмы он затаился в рощице в нескольких милях от города. Паламону надеяться было не на что, разве что отправиться в Фивы и молить своих собрать войско и идти войной на Тесея. Он не знал, что в эту же рощу, где он пережидал день, прискакал, отправившись на прогулку, Арсита. Паламон слышал, как Арсита жаловался на свою судьбу, превознося Эмилию, и, не вытерпев, выскочил на поляну. Увидев друг друга, братья решили, что только один может остаться в живых и обладать правом на сердце сестры королевы. Тут начался такой бой, что казалось, будто сцепились в смертельной схватке дикие звери.
Шум битвы привлек внимание славного Тесея, который проезжал мимо той рощи со своей свитой. Увидев окровавленных рыцарей, он узнал в них обманщика слугу и сбежавшего узника и решил покарать их смертью. Выслушав их объяснения, он уже было отдал приказ умертвить братьев, но, увидев слезы на глазах Ипполиты и Эмилии, тронутых злосчастной любовью двух юношей, сердце великодушного монарха смягчилось, и он приказал рыцарям сражаться за право жениться на прекрасной Эмилии здесь же через год, приведя с собой по сто бойцов каждый. Не было пределов ликованиям двух юношей и свиты великодушного Тесея, когда они услышали такой приговор.
Ровно через год рядом с рощей раскинулся огромный, богато изукрашенный амфитеатр, где должен был состояться поединок. С трех сторон его высились храмы, возведенные в честь Марса, Венеры и Дианы. Когда появились первые воины, амфитеатр был уже полон. Во главе сотни витязей гордо шествовал Паламон вместе с великим фракийским военачальником Ликургом, С другой стороны пришел могучий Арсита. Рядом с ним — индийский Эметрий, великий властитель, а чуть позади — сто крепких, под стать друг другу бойцов. Они вознесли молитвы богам, каждый своему покровителю, Арсита — Марсу, Паламон — Венере. Диане молилась красавица Эмилия, чтобы та послала ей в мужья того, кто любит сильней. Все получили с помощью таинственных знаков уверенность в том, что боги не оставят в беде своих подопечных. И вот состязание началось. Согласно правилам битва должна была продолжаться до тех пор, пока оба военачальника находятся внутри черты, ограничивающей ристалище. Побежденного должны были отвести к вехам, что означало его поражение. Тесей дал знак, и зазвенели скрестившиеся мечи и копья. Кровь лилась рекой, падали раненые, поднимались те, кто покрепче, и никто не мог одержать победу. Но тут Паламона, который дрался как лев, окружили сразу двадцать воинов, и свирепый Ликург не смог ему помочь. Паламона схватили за руки, за ноги и отнесли за пределы поля, к вехам. Тут битва была остановлена… Победителем вышел Арсита, несмотря на усилия покровительствующей Паламону богини любви Венеры.
Радостный Арсита галопом поскакал навстречу возлюбленной, и вдруг из-под копыт его коня из глубины ада вырвалась мерзкая фурия. Конь со всего размаху упал на землю, придавив своего всадника. Ужасу зрителей не было предела, окровавленного Арситу с проломленной грудью срочно отнесли в палаты Тесея, который рвал на себе волосы от горя.
Проходят недели, Арсите все хуже и хуже. Эмилия не находит себе места от тоски и печали, плача дни напролет. Грудь Арситы полна гноем, раны воспалены. Чувствуя, что умирает, он призвал свою невесту и, поцеловав ее, завещал быть верной женой своему отважному брату, которому он все простил, ибо нежно любил его. После этих слов Арсита смежил очи и душа его отлетела.
Долго горевала вся столица, оплакивая славного воина, долго неутешно рыдали Паламон и Эмилия, но время, как известно, быстро залечивает раны. Арситу похоронили в той самой роще, где они встретились с Паламоном. Тесей, погоревав, призвал Паламона и сказал, что, видно, так распорядился рок, перед которым человек бессилен. Тут и сыграли пышную и веселую свадьбу Паламона и Эмилии, которые зажили счастливо, любя друг друга страстно и преданно, чтя наказ несчастного Арситы.
На этом Рыцарь закончил свой рассказ.
Рассказ Мельника
Как-то жил в Оксфорде плотник. Мастером он был на все руки и пользовался заслуженной репутацией умельца. Был он богат и пускал к себе в дом нахлебников. Среди них у него жил бедный студент, который неплохо разбирался в алхимии, помнил теоремы и частенько удивлял всех своими познаниями. За добрый нрав и приветливость все звали его Душка Николае. Плотникова жена приказала долго жить, и он, погоревав, женился снова на молодой чернобровой красавице Алисон. Она была настолько привлекательна и мила, что влюбленным в нее не было числа, и среди них конечно же оказался и наш студент. Ничего не подозревая, старый плотник был все же очень ревнив и приглядывал за своей молодой женой. Как-то раз, устроив невинную возню с Алисон, пока плотника не было дома. Душка Николае, признавшись ей в своих чувствах, умолял подарить ему хотя бы один поцелуй. Алисон, которой тоже нравился милый студент, обещала его поцеловать, но только когда представится удобный случай. Тогда-то Душка Николас и решил надуть старого плотника. Между тем по Алисон страдал еще и молодой церковный причетник Авессалом. Когда он шел по церкви, размахивая кадилом, он смотрел только на Алисон и тяжело вздыхал. Он был ловкачом и развратником и Алисон совсем не нравился, все мысли ее были обращены к Николасу.
Один раз, ночью, не вытерпев томленья, Авессалом взял гитару и решил пойти услаждать слух любимой грустными куплетами. Услыхав это мяуканье, плотник спросил у жены, что делает Авессалом под их забором, а та, презирая причетника, заявила, что такого вора она не боится. У Душки Николаса на любовном фронте дела обстояли куда как лучше. Сговорившись с Алисон, он взял запас воды и снеди на несколько дней и, запершись в своей комнате, никуда не выходил. Через два дня все забеспокоились, куда же пропал студент и не болен ли он. Плотник приказал пойти спросить его, но Николае никому не открывал. Тут уж добрый плотник совсем взволновался, ибо сердечно любил Душку Николаса, и велел выбить дверь. Он увидел сидящего на кровати Николаcf, который, не двигаясь, пристально глядел в небо. Плотник стал неистово трясти его, чтобы привести в чувство, ибо тот отказывался от еды и не промолвил ни единого слова. После эдакой встряски студент загробным голосом попросил оставить его наедине с плотником. Когда все это исполнили, Николаc нагнулся к уху плотника и, взяв с него страшную клятву молчать, поведал, что в понедельник (а было воскресенье) мир ждет страшный потоп, подобно тому, какой был при Ное. Ведомый Божественным Промыслом, он, Николае, получил откровение спасти только трех человек — Плотника Джона, его жену Алисон и себя. В ужасе плотник лишился на мгновение дара речи. Студент наказал ему купить три большие бочки или бадьи и укрепить их на стропилах так, чтобы, когда начнется ливень, удобно было всплыть через заранее приготовленное отверстие в крыше. Влезть в бочки надо было каждому по отдельности, чтобы в такой страшный час никого не искушал плотский соблазн. Напуганный до смерти плотник, послушав студента и свято веря в свое спасение, помчался закупать бадьи и снедь для долгого плаванья, не сказав никому ни слова.
И вот наступила роковая ночь. Компания тихонько забралась е бочки, и плотник принялся усердно молиться, как было велено, ожидая страшного ливня, и вскоре заснул крепким сном. Тогда любовники бесшумно спустились, чтобы провести остаток ночи е Плотниковой спальне. Между тем причетник Авессалом, заметив, что плотник не появляется целый день, и думая, что он в отлучке, побрел попытать счастья под окнами Алисон. Тщательно приготовив речь, Авессалом приник к окну и стал жалобным голосом умолять Алисон подарить ему хоть один поцелуй. Тогда жена плотника, лежа в объятиях студента, решила пошутить над ним. Открыв окно и повернувшись задницей, она выставила ее перед причетником, и тот, не разобрав в темноте, поцеловал ее, ужаснулся и вдобавок получил рамой по голове. Услышав звонкий смех Душки Николаса, Авессалом решил отомстить влюбленным. Отирая по дороге губы, он помчался к кузнецу, взяв у него раскаленный сошник. Кузнец Жервез отказать другу не посмел, и вот Авессалом уже опять у окна, с горячим сошником в руке, молит Алисон выглянуть еще разок. Тут пошутить решил уже Николае, высунулся из окна и оглушительно пукнул прямо в Авессаломов нос. Тот только этого и ждал, припечатав задницу Николаса сошником так, что слезла кожа. Душка Николае взвыл от боли и завопил: «Воды, скорей воды…» Проснувшийся от этого крика плотник подумал, что потоп уже начался, перерубил канат, на котором висела бочка, и… с оглушительным треском грохнулся вниз. На шум сбежались соседи, прибежали Николае и Элисон. Все смеялись до упаду над бедным стариком, который ждал конца света и поплатился за это сломанной ногой. Вот как хитроумный школяр сумел обмануть старого плотника и соблазнить его жену.
Рассказ Врача
Тит Ливии повествует, что некогда в Риме жил знатный рыцарь по имени Виргинии, заслуживший всеобщую любовь своей щедростью. Бог наградил его единственной дочерью, по красоте своей походившей на богиню. Когда произошла эта история, девушке было уже пятнадцать лет. Она была прекрасна, как цветок, на диво разумна и чиста помыслами. Не было человека, который не восхищался бы ею, но она не подпускала к себе наглых кавалеров и не ходила на веселые пирушки, которые устраивали ее сверстники.
Однажды дочь Виргиния пошла вместе с матерью в храм, где девушку увидел судья округа Аппий и безумно восхотел ее. Зная, что к ней не подступиться, он решил действовать обманом. Он призвал парня по имени Клавдий, отменного негодяя, и, щедро наградив его, рассказал ему все. Вместе они заключили подлый сговор, и, если все выйдет по задуманному, Клавдия ожидало хорошее вознаграждение. Предвкушая близкую победу, Аппий заседал через несколько дней в суде, когда туда вошел Клавдий и сказал, что хочет пожаловаться на некоего рыцаря по имени Виргинии, который украл у него рабыню и теперь выдает ее за свою дочь. Судья выслушал его и сказал, что без присутствия ответчика судебное дело не может быть решено. Призвали Виргиния, который, выслушав лживое обвинение, уже хотел было осадить лжеца, утверждавшего, что у него есть свидетели, как это подобает рыцарю, но нетерпеливый судья не дал ему слова и вынес приговор, согласно которому Виргинии должен отдать Клавдию его «рабыню». Ошеломленный Виргинии пришел домой и все рассказал дочери. Затем он решил умертвить ее, чтобы избегнуть позора и надругательства. Дочь его, вся в слезах, попросила лишь дать ей время оплакать свою жизнь, поблагодарить Бога за то, что он избавил ее от позора. Затем Виргиний взял меч, отсек своей единственной дочери голову и понес этот кровавый дар в палату, где его с нетерпением ожидали судья и Клавдий. Они хотели казнить его там же, но тут народ ворвался в суд и освободил Виргиния. А похотливый судья был заточен в тюрьму, где и покончил с собой. Друг же его, Клавдий, был навсегда изгнан за пределы Рима.
Рассказ Эконома о вороне
Когда-то великий бог Феб, или иначе Апполон, жил среди людей. Он был красавец рыцарь, веселый и смелый, его разящих стрел боялся любой враг. Феб умел бесподобно играть на лире, арфе, лютне, а таким дивным голосом, как у него, не обладал никто на свете. По красоте и благородству никто не мог сравниться с великим богом. Жил Феб в просторном доме, где в красивейшей из комнат стояла золотая клетка. Там жила ворона. Таких теперь уже нет, та была ослепительно бела и пела звонким голосом, словно соловей. Феб очень ее любил, учил говорить, и вскоре ворона стала все понимать и в точности подражать человеческим голосам. В той же хоромине жила прекрасная жена Феба. Он безумно любил ее, лелеял, как редкий цветок, дарил дорогие подарки и ревновал ее к любому. Он не приглашал в свой дом гостей, боясь, что кто-нибудь может соблазнить его жену, и держал ее взаперти, как птичку в золотой клетке. Но все бесполезно — сердце и все помыслы его любимой жены принадлежали другому. Как-то раз Феб надолго отлучился, и любовник тут как тут. Вместе с Фебовой прекрасной женой они утоляют свою страсть в комнате с клеткой. Ворона видела все это и, верная своему хозяину, обиделась за него. Когда Феб вернулся и подошел к клетке, ворона закаркала: «У-крал! У-крал! У-крал!..» Удивленный странной переменой голоса своей любимицы, Феб спросил у нее, что случилось. Грубыми, зловещими словами ворона рассказала ему, что, пока его не было, мерзавец любовник бесчестил здесь ложе с его женой. В ужасе отшатнулся Феб, ярость захлестнула его, он взял свой лук и, до отказа оттянув тетиву, убил свою любимую жену.
После его стал глодать червь сожалений. Он разбил музыкальные инструменты, сломал свой лук и стрелы и в бешенстве накинулся на ворону, сказав ей с презрением: «Лживая тварь, зря я послушался твоих наветов, змеиный яд напитал твои речи, ибо убил я свою жену, которая передо мной невиновна. Из-за твоей клеветы я навеки лишился любимой супруги и услады очей. В наказанье за свое вранье ты больше не будешь белой, как жасмин, а станешь черной и уродливой, не запоешь больше, как соловей, но будешь зловеще каркать, предвещая непогоду, и перестанут любить тебя люди». И грозный бог схватил завистливую птицу, ободрал с нее белоснежные перья и набросил на нее черную монашескую рясу, отнял дар речи, а затем вышвырнул на улицу. С тех пор все вороны черны, как смоль, и громко каркают, сетуя на свою далекую прародительницу. Людям не менее важно всегда взвешивать свои слова перед тем, как сказать что-либо, чтобы не разделить печальную участь белой вороны.
Список литературы
Все шедевры мировой литературы в кратком изложении. Сюжеты и характеры. Зарубежная литература древних эпох, средневековья и Возрождения: Энциклопедическое издание. / Ред. и сост. В.И.Новиков – М.: «Олимп» ; ООО «Издательство ACT» , 1997. – 848 с.
Информация о работе «Кентерберийские рассказы (Canterbury Tales)»
Раздел: Краткое содержание произведений Количество знаков с пробелами: 22830 Количество таблиц: 0 Количество изображений: 0
Похожие работы
Диалекты Англии. Диахронический анализ
65977
6
0
… и профессиональных диалектах, и привести достаточное количество примеров. Ценность проведенного анализа в том, что несмотя на то, что эта тема достаточно изучена и описана, мы постарались рассмотреть ее в ракурсе влияния возникновения, различия и зависимости, ныне существующих диалектов Англии от историко-территориального состава Англии. Вышеперечисленные примеры показывают, насколько …
Возвращение в Афины
Рассказывает о том, что после освобождения Арсита прошли годы, краткое содержание. «Кентерберийские рассказы» включают в себя и истории о языческих богах. Так, Рыцарь рассказывает о том, как к Арситу во сне явился Меркурий, советуя вернуться в Афины. Рыцарь решил послушаться бога. Он проник во дворец под именем Филостратом в качестве слуги. Арсит был учтив и стал приближенным Тесея. В это же время Паламону удается сбежать. Он собирается отправиться в Фивы, чтобы собрать войско и пойти войной на Афины. Паламон спрятался в роще, где встретил Арсита. Друзья решили, что лишь один достойнейший должен остаться в живых, и начали схватку.
Шум сражения привлек Тесея, который проезжал мимо рощи. Увидев сражающихся, он узнал слугу-обманщика и бежавшего пленника. Тесей, выслушав объяснения, решил убить братьев. Но слезы Эмилии и Ипполиты смягчили его сердце. Тогда он приказал рыцарям сражаться за право быть мужем Эмилии, для чего братья должны будут встретиться на этом же месте через год. Услышав приговор, рыцари возликовали.
Окончание истории Рыцаря
Переносит читателя в события, произошедшие через год после встречи у рощи, краткое содержание («Кентерберийские рассказы»). На месте битвы раскинулся большой амфитеатр, подготовленный для проведения поединка. Его окружали храмы Венеры, Марса и Дианы. Когда воины появились, амфитеатр был уже заполнен зрителями.
Паламон привел с собой сотню витязей, а рядом с ним шел фракийский военачальник Ликург. Против него выступил Арсит, также возглавивший сто бойцов, и сопровождал его Эметрий, индийский властитель. Воины возносили молитвы, покровительствующим им богам – Арсит Марсу, а Паламон Венере. А красавица Эмилия взывала к Диане, чтобы та дала ей в мужья того, кто любит ее сильнее. Началось состязание. В битве проиграет тот военачальник, который покинет ристалище. В сражении победу одержал Арсит.
Но на пути к возлюбленной на Арсита напала фурия, и конь рыцаря придавил своего хозяина. Окровавленного воина отнесли в палатку Тесея.
Прошли недели, а Арсит не выздоравливал, его раны воспалились. Чувствуя, что умирает, рыцарь позвал к себе невесту и просил ее стать женой для своего брата. После этих слов он умер. Рыцаря похоронили в той самой роще, где он получил смертельную рану.
После окончания траура Эмилия вышла замуж за Паламона. И жили они долго и счастливо. На этом окончился рассказ Рыцаря.
Рассказ Мельника
Теперь обратимся к рассказу Мельника и приведем его краткое содержание. «Кентерберийские рассказы» — произведение, включающие совершенно разные по содержанию и тематике новеллы. Так, история Мельника совершенно не похожа на рассказ Рыцаря.
Когда-то в Оксфорде жил плотник, прослывший мастером на все руки. Он был богат и пускал к себе нахлебников. Среди них был бедный студент по прозвищу Душка Николас. Жена плотника скончалась, и он женился на молодой девушке по имени Алисон. Она был столь красива, что влюбляла в себя всех, исключением не стал и студент.
Как-то, когда старого плотника не было дома, Душка Николас выпросил у Алисон поцелуй, который девушка обещалась ему подарить при первом же удобном случае. Питал страсть к Алисон и развратник Авессалом, церковный причетник. Однако самой девушке больше нравился студент.
Краткое описание рассказов Кентербери и «Общий пролог»
Кентерберийские рассказы
Джеффри Чосера состоят из 24 сказок, в том числе прологи для большинства рассказов персонажей. Некоторые известные работы — «Сказка рыцаря», «Сказка Миллера» и «Жена пролога ванны». Прежде чем рассказывать какие-то истории, читателю предлагается «Общий пролог».
Этот пролог дает читателю введение в «наивного» рассказчика Джеффри Чосера; описания 30 паломников; и хозяин празднеств, Гарри Бейли. Рассказчик предположительно «наивен», потому что он указывает на тревожные и противоречивые характеристики разных паломников с беззаботным, даже оптимистичным отношением. Кажется, он непреднамеренно создает карикатуры на каждого паломника, преувеличивая определенные черты и преуменьшая других. Читателю можно видеть между строк.
Например, он отмечает, что у Приоритета есть собаки, и она кормит их белым хлебом и мясом. Тем не менее, проницательный читатель средневековья отметил бы, что у Приоритета, имеющего собак, есть роскошь, которая, как глава монастыря, она не может себе позволить. Кроме того, белый хлеб был пищей для богатых, мясо не было недорогим, и она кормит его своим собакам! Утверждалось, что только два паломника Чосера выходят из своей наивности, чтобы критиковать «Призывателя» и «Простителя», где его наблюдения становятся саркастическими и кусающими.
Полезный метод отслеживания того, кто из паломников «хорош» (и на какие из них мы должны обратить внимание), — это искать примеры «физиогномики». У Кука, например, есть открытая болячка, которая сочится с гной; у Summoner есть такие ужасные угри на лице, что его глаза опухли; и у Простителя есть высокий голос, светлая кожа и без бороды, которые вкрадчивый рассказчик может означать, что он евнух или гомосексуалист. (Контекст для студентов: помните, что это средневековье, очень религиозный период в Европе, который контролировался католической церковью. Будучи гомосексуалистом, он был осужден, поэтому для Чосера это подразумевалось, что это было бы оскорблением читателей этого временной период.)
Проделка студента
«Кентерберийские рассказы» повествуют о том, как Николас решил обхитрить плотника. Сговорившись предварительно с Алисон, он, запасшись провизией, никуда не выходил из своей комнаты несколько дней. Добрый плотник забеспокоился о здоровье юноши и когда тот не открыл на стук дверь, велел ее выбить. В комнате плотник обнаружил Николаса, который неподвижно сидел на кровати. Старик в испуге потряс юношу за плечи, после чего студент замогильным голосом просил оставить их с плотником наедине.
Когда это было исполнено, Николас открыл плотнику страшную тайну – в понедельник, то есть на следующий день, мир ожидает потоп, который сравнится с тем, что был при Ное. Студенту было же Божественное откровение, согласно которому он должен спасти себя, плотника Джона и его жену. Николас велел плотнику втайне от всех купить три бочки, в которые и влезут избранные, когда начнется ливень. Старик в ужасе кинулся исполнять приказания студента, ничего никому не сказав.
Развязка
Наступила ночь. Все трое забрались в бочки. Когда плотник заснул, влюбленные вылезли из укрытия и направились в спальню, где решили провести остаток ночи. Авессалом, заметив, что плотник отсутствует, решил наведаться под окна Алисон. Услышав его просьбы о поцелуи, девушка решила подшутить. Алисон высовывает в окно свой голый зад, который и целует Авессалом. Поняв, что его обманули, церковник решает отомстить. Он идет к кузнецу и берет у того раскаленный сошник.
Вернувшись, Авессалом вновь просит поцелуя. На этот раз подшутить решает Николас и высовывает свой зад в окно. Тогда-то Авессалом ударяет его сошником так сильно, что лопается кожа.
От крика, поднятого студентом, просыпается плотник и решает, что начался потом. Но в итоге он падает вместе с бочкой. На его крики сбегается весь дом. Все смеются над стариком, ждавшим всемирного потопа. Так хитрый студент смог обмануть плотника и заполучить его жену.
Трагический исход
Теперь переносит читателя в Рим Дж. Чосер. «Кентерберийские рассказы» (краткое содержание представлено здесь) – произведение, которое очень часто обращается к теме любви, исключением не стала и эта новелла. Как-то жена Виргиния вместе с дочерью отправились в храм. Здесь девушку увидел Аппий, судья округа, и возжелал ее. Понимая, что к девушке не подступиться, он решает действовать хитростью. Он призвал к себе отъявленного негодяя Клавдия, с которым заключил сделку.
Через несколько дней в суд, где заседал Аппий, вошел Клавдий и заявил, что рыцарь Виргиний украл его рабыню, которую теперь называет своей дочерью. Выслушав обвинение, Аппий призвал в суд Виргиния, а затем обязал того вернуть Клавдию его собственность, то есть «рабыню». Вернувшись домой, Виргиний рассказал все дочери и решил умертвить ту, чтобы избавить от позора. После этого Виргиний достал меч и отрубил девушке голову, которую и принес в судейскую палату, где ждал Клавдий.
Увидев подношение, Аппий разгневался и велел казнить Виргиния, но народ вознегодовал, с криками ворвался в суд и освободил рыцаря. Аппия заточили в тюрьму, где он покончил жизнь самоубийством. Клавдия же пожизненно изгнали из Рима.
Рассказ Врача
Тит Ливии повествует, что некогда в Риме жил знатный рыцарь по имени Виргинии, заслуживший всеобщую любовь своей щедростью. Бог наградил его единственной дочерью, по красоте своей походившей на богиню. Когда произошла эта история, девушке было уже пятнадцать лет. Она была прекрасна, как цветок, на диво разумна и чиста помыслами. Не было человека, который не восхищался бы ею, но она не подпускала к себе наглых кавалеров и не ходила на весёлые пирушки, которые устраивали ее сверстники.
Однажды дочь Виргиния пошла вместе с матерью в храм, где девушку увидел судья округа Аппий и безумно восхотел ее. Зная, что к ней не подступиться, он решил действовать обманом. Он призвал парня по имени Клавдий, отменного негодяя, и, щедро наградив его, рассказал ему все. Вместе они заключили подлый сговор, и, если все выйдет по задуманному, Клавдия ожидало хорошее вознаграждение. Предвкушая близкую победу, Аппий заседал через несколько дней в суде, когда туда вошёл Клавдий и сказал, что хочет пожаловаться на некоего рыцаря по имени Виргинии, который украл у него рабыню и теперь выдаёт ее за свою дочь. Судья выслушал его и сказал, что без присутствия ответчика судебное дело не может быть решено. Призвали Виргиния, который, выслушав лживое обвинение, уже хотел было осадить лжеца, утверждавшего, что у него есть свидетели, как это подобает рыцарю, но нетерпеливый судья не дал ему слова и вынес приговор, согласно которому Виргинии должен отдать Клавдию его «рабыню». Ошеломлённый Виргинии пришёл домой и все рассказал дочери. Затем он решил умертвить ее, чтобы избегнуть позора и надругательства. Дочь его, вся в слезах, попросила лишь дать ей время оплакать свою жизнь, поблагодарить Бога за то, что он избавил ее от позора. Затем Виргиний взял меч, отсек своей единственной дочери голову и понёс этот кровавый дар в палату, где его с нетерпением ожидали судья и Клавдий. Они хотели казнить его там же, но тут народ ворвался в суд и освободил Виргиния. А похотливый судья был заточен в тюрьму, где и покончил с собой. Друг же его, Клавдий, был навсегда изгнан за пределы Рима.
Реклама:
Рассказ Эконома о вороне
Подходят к концу «Кентерберийские рассказы». Краткое содержание по главам излагает историю, рассказанную Экономом.
В давние времена Аполлон, он же Феб, жил среди людей. Он был весел, смел, красив, силен, умел играть на различных инструментах и петь. Жил Феб в красивом доме, где в одной из комнат стояла золотая клетка, в которой жила ворона белого цвета с чудесным голосом. В этом же доме жила жена Аполлона, которую бог любил и ревновал, поэтому не выпускал из дома. Однако все думы девушки были заняты другим мужчиной. И когда Феб надолго отлучился, в его дом проник любовник жены. Когда Аполлон вернулся, ворона, которая видела любовников, рассказала все своему хозяину. Тогда Феб взял свой лук и убил жену.
Содержание
- Общий пролог
- Рассказ Рыцаря
- Рассказ Мельника
- Рассказ Врача
- Рассказ Эконома о вороне
«Кентерберийские рассказы» — самое крупное произведение Джеффри Чосера. Многим хочется осилить данное произведение времен средневековья, несущее в себе кладезь ценностей и установок, актуальных и по сей день. Но однако, из-за большого объема произведения, запутанного и непонятного языка, а также неправильному или неточному переводу стихов, в формате которых написана большая часть рассказов, чтение может оказаться затрудненной задачей. Поэтому предлагаем вам прочитать краткое содержание произведения, которое поможет вам либо частично, в случае если вы что-то недопоняли и хотите найти упущенную деталь, либо же для краткого ознакомления с произведением.
Общий пролог
В апреле паломники решают поклониться мощам Фомы Бекета, и однажды так получилось, что в одном из местных заведений собралась компания паломников, которые держали путь на одно и то же место.
Когда ужин был закончен, хозяин заведения поблагодарил гостей за оказанное приятное время и со смехом предложил каждому рассказывать выдуманную или правдивую историю во время своего длинного пути, а кто расскажет наиболее интересную, тот получит угощение на обратном пути. Рассказать должен будет каждый, иначе его накажут.
Все 29 путников согласились на этот уговор и стали вытягивать жребий, кому первому предстоит рассказать свою историю. Жребий пал на Рыцаря, и все отправились в путь под его рассказ.
Рассказ Рыцаря
Рыцарь повествует путникам о владыке Тессее, который славился яркими победами в военном искусстве. А когда он дошел до Скифии, он взял себе в жены Ипполиту — главную среди амазонок. Но, узнав о нападении на другие земли, Тесей оставил Ипполиту с сестрой Эмилией в Афинах, а сам ушел воевать. После победы над войсками врага он вернулся домой, взяв с собой пленных Паламона и Арсита.
Однажды, уже через несколько лет после этих событий, в Эмилию влюбились оба узника, но в итоге не стали долго ссориться. В это время в город приезжает знатный Перитой. Он был знаком с Арситом и Тесеем, поэтому смог уговорить последнего освободить заключенного. В итоге Арсит бежит благодаря его помощи, но с условием больше не посещать Афины.
Спустя несколько лет Тесей приглашает Арсита к себе в качестве работника, а Паламону удается сбежать. Паламон собирается идти войском на Афины, что не обрадовало его старого друга, который теперь работает на Тесея. В итоге друзья договариваются встретится на этом же месте спустя год и померить свои силы, и победившему отходит Эмилия. Победу одержал Арсит, но он получил смертельные раны и не выжил, а Паламон женился на красавице.
Рассказ Мельника
Мельник рассказывает об истории двух мужчин: одного студента, одного опытного плотника и одного развратника. Все трое обожали одну и ту же девушку Алисон. Самой Алисон больше всего нравился студент, но она была замужем за плотником. В итоге студент довольно ловко и быстро обхитрил его, сочинив историю про скорый потоп, спастись от которого можно только с помощью бочки.
Когда наступила ночь, плотник забрался в бочку. Мимо окна Алисон проходил развратник, которого девушка унизила и обманула, показав в окно непристойное место. Мужчина решил отомстить, и в следующий раз принес раскаленный сошник, чтобы снова попросить поцелуя. Но в этот раз подшутить решил студент Николас, который в итоге свалился прямо на бочку, в которой сидел плотник. Вся округа смеялась над произошедшим, но Николас все-таки смог получить девушку.
Рассказ Врача
Согласно истории врача, у одного щедрого царя Виргиния была дочь, которая запросто могла стоять рядом с греческими богинями по красоте. Однажды жена Виргиния с дочерью пошла в храм, где юную девушку возжелал один мужчина. Действовать он решил хитростью.
В итоге девушку лишили жизни, и история закончилась очень печально и трагично.
Рассказ Эконома о вороне
В давние времена Апполон (Феб) жил среди людей. Жил он неплохо, и в одной из комнат в его доме стояла золотая клетка с белой вороной с красивым голосом. У Апполона была и жена, которую он любил и часто ревновал, и поэтому не выпускал из дома. Когда ворона увидела любовников, то рассказала об этом Фебу, за что он убил жену.
В итоге начал жалеть о своем поступке и обвинил ворону во лжи. Он наказал ее и весь ее род, и теперь все вороны уже не прекрасны.