Приблизительное время чтения: 7 мин.
Для меня жизнь — Христос,
а смерть — приобретение.
Послание филиппийцам апостола Павла 1:2
Призыв
Однажды экскурсию по монастырю проводил отец P., совсем молодой еще иеромонах, не старше 30 лет. С ним было очень легко ходить по древней обители, легко его слушать. Какое-то простое, очень человеческое общение получалось. Когда экскурсия закончилась и мы стояли уже у монастырских ворот, одна из паломниц собралась с духом и спросила отца P.: «Батюшка, все-таки, что привело вас в монастырь? Как можно понять, что ты должен оставить все и стать монахом?» Он улыбнулся, помолчал и сказал спокойно: «Это призыв. И ты его ни с чем не спутаешь. Просто… надо его услышать»…
Валерия, Москва
Алеше казалось даже странным и невозможным жить по-прежнему. Сказано: «Раздай все и иди за мной, если хочешь быть совершен». Алеша и сказал себе: «Не могу я отдать вместо “всего” два рубля, а вместо “иди за мной” — ходить лишь к обедне».
Ф. М. Достоевский, «Братья Карамазовы»
Олимп и Фавор Катьки N.
Это история моей хорошей знакомой. Однажды угораздило ее бросить престижный институт, где она училась на переводчицу, ради поступления в театральное училище. Поступила с первого раза и сразу же стала любимицей и надеждой курса. Ей одной чудом удавалось все четыре года обучения светить на победоносном небосводе. Катю эту за что-то любили. Подозреваю, за «железобетонность» — она никогда не отступала от своих моральных принципов, а таких уважают даже в самой дикой стае. Все добрые эпитеты вроде «честная, порядочная, ответственная, сознательная» неразлучно следовали за ней. Катя репетировала и репетировала, преданно, фанатично, без обеда и выходных. На последнем курсе ее позвали сниматься аж в трех кинофильмах и предложили играть аж в двух известных театрах. Ликуй, Катя!.. Но, отыграв последний дипломный спектакль, она исчезла без следа. Искали всем курсом, сплетничали, острословили, гадали, бегали по общим знакомым — все напрасно.
Совершенно случайно я встретила ее во время довольно скучного паломничества в никому не известный монастырек где-то на краю земли. Только это уже была не Катя… а мать Кассия, то есть монахиня. Удивлению моему предела не было! Ибо Катька никогда, кажется, православием не интересовалась, а тем паче монашеством.
— Да знаешь… — отвечала она на мои недоумения, — Я вот все карабкалась, карабкалась что есть силы на Олимп, а у самой вершины оказалось, что я восседаю на навозной куче. И надо мной не звездное небо, а пустота. Дырка. А вообще это хорошо, что я училась в театральном. Именно там, в этой нашей ежедневной борьбе за то, чтобы стать лучшим, я поняла, как, должно быть, выглядит ад. И сразу захотелось отыскать альтернативу. Ну, я и пошла… нет, не в храм, а на православную ярмарку. Иду я по ней и думаю: поеду-ка в первый монастырь, стенд которого попадется на глаза. Вот попался этот.
Теперь бывшая Катька, новорожденная монахиня Кассия, с азартом прирожденного альпиниста покоряет другую гору — то ли Фавор, то ли Ермон… и, думаю, у нее получится!
Леся, Екатеринбург
Когда я стал монахом, я поверил, что смерти нет…
Порфирий Кавсокаливит
(1906—1991)
Об уходе из монастыря
Монастырь — это не стены, монастырь — люди. В наши дни молодежь так же дышит романтикой, как и их сверстники на заре христианства. Как и в прежние времена, наши страсти и привычки сказываются и на выборе монастыря… Расскажу историю моей знакомой послушницы. В нашем монастыре она живет уже пять лет. До приезда к нам жила в другой обители не больше, не меньше, а целых четырнадцать лет — целая жизнь для юной девушки! Но что же случилось? Почему она вдруг решила сменить обитель?
А дело было в том, что послушница Юлия первые семь лет жизни в монастыре всегда была при игуменье. Талантливая, старательная на всех послушаниях девушка быстро смекнула, чего ожидает от нее матушка, и во всем этому образу старалась соответствовать. Она не могла одновременно думать и о Божьем, и о человеческом. Получалось, что много размышляя над тем, как угодить игуменье, Юля совсем не думала о том, как угодить Христу. И фактически избегала сестринского общения, общих добрых дел, которые могла бы делать вместе с другими послушницами и монахинями. Никого, кроме игуменьи, для нее словно бы не существовало.
Но однажды случилось так, что Юля, совершенно не желая того, так расстроила игуменью, что была сразу же отстранена от всех послушаний при келье матушки. И вдруг впервые осталась совершенно одна. Добрых отношений с сестрами так и не построила, не общалась ни с кем, не понимала, чем живет обитель, не знала, что и как ей делать, просто отвыкла жить с сестрами бок о бок.
Первой реакцией было уныние. Но, видимо, ее тяга к монашеству не была случайной. Она попыталась бороться с унынием, и, не понимая, как найти подход к людям, обратилась к книгам — пошла в библиотеку. Парадоксально, но она поняла, что раньше о монашестве ничего не читала. Следующие семь лет наша послушница читала и размышляла о прочитанном, пыталась понять: что произошло? Кем надо стать, чтобы стать настоящей монахиней?
Юля поняла, что выбрала обитель из-за особого отношения к ней игуменьи. И что в юности ее скорее привлекало не служение Христу, а красивые монашеские одежды и романтика причастности к высоте монашеского подвига, без всякого понимания его сути.
Тогда, еще раз пересмотрев свою жизнь, Юля, с разрешения духовного отца и игуменьи, переехала в наш монастырь. И с тех пор никогда больше не жалела, что решилась выбрать иночество. Ведь это уже был выбор взрослого, знакомого с монашеской традицией человека, понимающего, что в ней главное.
Анна, Москва
Монастырь — общество борющихся с собою Царствия ради Небесного…
Святитель Феофан Затворник (1815—1894)
Важность в христианстве, а не в монашестве. Монашество в той степени важно, в какой оно приводит к совершенному христианству.
Оптинский старец Никон (Беляев) (1886—1937)
Старец
Я частенько езжу потрудиться в разные монастыри. Работа у трудника всегда самая обыкновенная, рутинная, я с трудом мог себе представить, как сами монахи по многу лет ею занимаются. Пока не встретил на послушании отца T. и не услышал его рассказ.
Его первое иноческое послушание было в кухне: чистить картошку и нарезать овощи. И так каждый день. В миру T. был технарем, а тут стал, по его словам, «кухаркой». При этом он сильно уставал, времени после кухни оставалось только на службы, да и то не всегда. И все руки уже изрезал из-за этой картошки! Стал унывать, тяготиться постылой работой.
Однажды пришло известие, что в монастырь едут двое братьев с Валаама, один из них, поговаривали, прозорливый. Наш герой приободрился, стал ждать их. Но гости по дороге заехали в соседнюю обитель и задержались! Игумен вместе с частью иноков уехали туда. А T. остался — от кухни далеко не уедешь. И вот сидит он, чистит картошку, обижается. Вдруг один брат заходит и говорит: «Тут нищий пришел, странник, накорми-ка его». Нищий так нищий. T. наскоро поджарил картошку, приправив овощной подливкой, отнес страннику, а сам вернулся на кухню, закрыл за собой дверь. Через 10 минут в дверь постучали, это был тот нищий. Т. уже собрал ему пакет с едой, стал было отдавать, а тот вдруг мягко отвел его руку и, глядя по-доброму прямо в глаза, сказал: «Спасибо тебе, брат, что принял меня, своего брата. Я ведь еще вчера хотел посетить вашу обитель, но люди меня задержали. Святыни у вас чудотворные, приложиться к ним хочу, и тебе советую». T., оторопев, спросил его имя, а «нищий» устало махнул рукой: «Спросишь у брата моего вечером». И вложил ему в руку книгу Амвросия Оптинского. Инок опустил глаза и открыл книгу на словах: «Сиди в своем скворечнике, он многому тебя научит»…
А вечером вернулась братия, с одним из валаамских монахов, который поведал, что его спутник — отец Р. — уже был здесь, приложился к святыням и вернулся обратно. Перед отъездом этот старец снова посетил монастырь. Украдкой лучисто улыбнулся одними глазами нашему монаху. Они друг друга поняли. Служи там, где ты поставлен, а Господь везде тебя найдет и постучит и в твою дверь. Даже если она и кухонная.
Максим, Кемерово
И всякий, кто оставит доЂ мы, или братьев, или сестер, или отца, или мать, или жену, или детей, или зеЂ мли, ради имени Моего, получит во сто крат и наследует жизнь вечную.
Евангелие от Матфея 19:29
“Созидание и восстановление монастырей есть действие промысла Божия. Дух Святый через Своих избранников основывал обители – об этом нам рассказывает начало истории любого монастыря. Говоря образно, сейчас мы корчуем пни, вскапываем и удобряем землю, и сажаем семена”.
Принятие монашества невозможно без особой воли Божией, без заботы Господа, без призвания. Поэтому правильно приходить в монастырь, а не “уходить” туда только лишь от горя. Конечно, есть случаи, когда личная трагедия особым образом открывает человеку волю Божию, но и в этих случаях движущей силой является любовь. Ибо Бог есть Любовь. Вот и меня Господь в свое время подвиг на этот путь, выбранный мною со страхом и трепетом, но главное – с любовью к Богу и людям.
† Приснопамятный Патриарх Алексий II
Во вторник, 30 января 2018 года, на Московском подворье Валаамского монастыря прошло собеседование одиннадцати братий Валаамского монастыря с архиепископом Сергиево-Посадским Феогностом, наместником Свято-Троицкой Сергиевой Лавры, Председателем Синодального отдела по монастырям и монашеству. Насельников представлял Игумен Спасо-Преображенской Валаамской обители епископ Троицкий Панкратий, председатель Синодальной комиссии по канонизации святых.
Подобное собеседование в соответствии с благословением Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Кирилла, – необходимый этап в монашеском пути всех насельников ставропигиальных монастырей. Каждый из нас в своей жизни обязан пройти подобные собеседования.
Оказаться на встрече “под прицелом” двух опытнейших архиереев, знающих о монашеской жизни не из циркуляров, – настоящее испытание и проверка искренности устремлений “кандидатов”. Такое внимание к тем, кто будет составлять будущее российских монастырей, неслучайно. Ведь, как любит говорить владыка Панкратий: “Монастырь – это не стены. Монастырь – это люди”. В одном из интервью он напоминает о том, что каждый монах призван к подвижничеству, к святости: “Созидание и восстановление монастырей есть действие промысла Божия. Дух Святый через Своих избранников основывал обители – об этом нам рассказывает начало истории любого монастыря. Говоря образно, сейчас мы корчуем пни, вскапываем и удобряем землю, и сажаем семена”.
– Слава Богу, монастыри растут, – продолжает архиепископ Сергиево-Посадский Феогност. – И это не человеческое – это Божие, это стадо Господне. Нужно благодарить Бога за просветление, прояснение сознания народного. За то, что мы вернулись к Церкви, и не просто вернулись, а вспомнили о своих традициях тысячелетних и начинаем жить этими традициями, тем самым соединяясь с нашими предками, которые столетиями жили так. Это великая тайна, великое чудо, милость Божия, что происходит воссоединение разорванного в жестоком ХХ веке. Как электросваркой, Господь сварил нас снова, и мы едины.
«ИЗ КАМНЕЙ СИХ СОЗИЖДУ ДЕТЕЙ АВРААМА».
Глава 1. “Я приехал, стригите меня в монахи!” – от очарования к раз-очарованию
Для тех, кто о монашеском пути сегодня только задумывается, хотим напомнить о важности этого шага путем предостережений. Если после всех испытаний и “но” зов к принятию “ангельского чина” сохранится, стоит отдаться на волю Божию и отправиться в монастырь…
Желающим вступить на иноческую стезю важно знать: несмотря на открытость Церкви сегодня и физическую доступность многих обителей, путь в монастырь непрост.
ПОРЯДОК ВСТУПЛЕНИЯ В БРАТИЮ
Тем, кто по наивности думает, что достаточно явиться в монастырь, широко улыбнуться и вдохновенно произнести “Я приехал, стригите меня в монахи!”, стоит знать, что решение о постриге принимается спустя несколько лет проживания в монастыре, где каждый из вновь прибывших обязан пройти, говоря канцелярским языком, испытательный срок.
В монастыре это время называется искусом. Такое меткое слово выбрано неслучайно. Оно не означает, что приехавшему будут намеренно устраивать ловушки, вводить в неловкие ситуации: в самой монастырской жизни, где, по слову одного из духовников Валаамской обители, “все друг у друга на виду”, каждый неминуемо раскрывается со разных сторон, демонстрируя как добрые качества, так и недостатки. В подобной “наготе” находиться порой нестерпимо больно, поскольку за привычными мирскими оправданиями вроде: “мне семью кормить надо”, “я строю карьеру” или “все так делают и я делаю” – в монастыре не спрячешься.
Здесь на определённом этапе груз осознания собственных грехов может раздавить. Игумен Валаамского монастыря епископ Панкратий как-то сказал об этом: “Твои пятнышки на боках будут очищать очень жесткими щетками металлическими, как кастрюлю грязную прокопченную. Будет больно!” Потому те, кто привык в нестроениях обвинять других, а не себя, однажды уедут. Равно как и другие, кто утопает во мраке самокопания, позабыв о благодати Божией, которая способна отмыть любой грех.
Другим поводом к раз-очарованию в монастырской жизни уже в первые месяцы является… очарование. То восторженное, часто выдуманное мнение о монахах и их жизни в обители. Как замечает владыка Панкратий в одной из бесед: “Не только монастырь испытывает человека, но и человек сам смотрит на ту обстановку и монашескую семью, в которую попал”. И когда оказывается, что рядом подвизаются не ангелы, не те, кого хочется водрузить на пьедестал в качестве образца беспорочной жизни, но такие же грешники, былой энтузиазм исчезает.
Наконец, разочарование уже в начале ждет рьяных неофитов, которые, едва придя в Церковь, гордо подняли над головой лозунг борьбы за “чистоту” Православия и отправились “покорять” выбранный ими монастырь. Тех, кто изучил несколько книг от поучений Святых Отцов до “несвятой” беллетристики, твёрдо знают, как окружающим нужно жить, но ещё не приучились к себе прикладывать ту же мерку.
Разницу между “теоретической” верой и той, что исповедуется самой жизнью, в том числе жизнью в монастыре, описывает святитель Тихон Воронежский (Задонский):
“Отрекшиеся от мира хотя и азбуки не знают, но мудрейшими бывают, Божиим просвещаемы светом, паче тех, которые всё Писание знают, но ищут в мире сем прославиться. Святое Писание дано нам от Бога ради нашего спасения и прославления имени Божия: ради того должны его читать, и поучатися и внимать. А когда ради православия нашего читаем и тщимся его знать, то оно не токмо не в пользу, но во вред будет нам. Всякое дарование Божие обращается нам во вред, когда от него не Божией, но нашей славы ищем.”
Другой также неполновесной причиной для ухода в монастырь являются внешние обстоятельства: сократили на работе, жена ушла, подросшие дети из дома выгнали, запутался в кредитах – когда человек сбегает в обитель не из-за любви к Богу, но вследствие разочарования.
В Приёмной службы благочиния, первом месте, куда попадают приезжающие в Валаамский монастырь и надеющиеся задержаться здесь, их встречают грозные слова святителя Игнатия Брянчанинова: “От печали не должно идти в монастырь, в который можно вступить только по призванию. Все, сколько их знаю, поступившие в монастырь по каким-либо обстоятельствам внешним, а не по призванию, бывают очень непрочны и непременно оставляют монастырь с большими неприятностями для монастыря и для себя”.
Игумен Валаамского монастыря владыка Панкратий говорит мягче: “многие люди рассматривают уход в религию или, совсем радикально, в монастырь, как попытку уйти от проблем реальной жизни. Это не веяние последнего времени – всегда так было. Ещё преподобный Иоанн Лествичник говорил, что по призванию в монастырь приходят единицы, но более тех, кто приходит по обстоятельствам. Попав в монастырскую среду по обстоятельствам, человек может как проникнуться такой жизнью, принять её, так и разочароваться, отторгнуть, не поняв её глубины.”
Если вспомнить, что монастыри издавна называли “врачебницами душ”, то ничего предосудительного нет в том, чтобы приехать сюда в качестве волонтёра или трудника на время. Залечить душевные раны, окрепнуть в вере, заново обрести смысл существования. Предостережение от поступления в монашескую братию “по обстоятельствам” обращено к тем, кто в пылу обиды на мир, в некотором помрачении спешно заявляет: “Всё! Ухожу в монастырь!” Только проведя в обители несколько месяцев, а ещё вернее – несколько лет, когда боль, причинённая “обстоятельствами” исчезнет, когда изнутри станет видна монастырская жизнь, и, возможно, придёт понимание, что сами “обстоятельства” и есть проявление воли Божией, можно говорить об избрании монашеского пути.
Глава 2. От трудника до послушника
Важно знать об ограничениях, которые недавно в очередной раз были озвучены в утвержденном “Положении о монастырях и монашествующих”: препятствием к поступлению в монашество являются серьезные обязательства перед миром, среди которых состояние в браке, наличие несовершеннолетних детей, требующих опеки, нахождение под судом или следствием, наличие долговых обязательств или обязательств по выплате алиментов.
Особо оговаривается категория людей со “сложным” характером – тех, кто, находясь в монастыре, отказывается жить по законам Христовой любви: терпеть, смиряться, прощать и просить прощения: “Не полезно оставлять в монастыре тех, кто обнаруживает склонность к разногласиям и ссорам, постоянно поддается ропоту и, несмотря на советы и увещания, не показывает намерения к исправлению. Подобные люди склонны нарушать внутренний строй жизни обители и могут оказывать неблагоприятное воздействие на братию”.
Итак, исключив “отягощающие” обстоятельства и запасшись терпением, закончив все мирские дела и расставшись с привязанностями, можно отправляться в монастырь.
На первом этапе вы становитесь “трудником” – так именуются те, кто приехал в монастырь потрудиться во Славу Божию, т. е. безвозмездно, в перспективе желающие вступить в монастырское братство. Жизнь трудника, по сравнению с паломниками и волонтёрами, максимально приближена к монашеской. Трудникам предоставляется питание и проживание за счёт монастыря, а от них требуется совестливое исполнение назначенного послушания, участие в духовной жизни общины, богослужениях, молитвах, Святом Причастии.
Этот этап, согласно “Положению о монастырях и монашествующих” должен длиться не менее года: “В это время игумен внимательно наблюдает за душевным расположением новопоступившего, <…> сам трудник за это время присматривается к порядкам обители, испытывает свою решимость встать на монашеский путь. Если трудник в течение испытательного срока показывает твердость своего намерения вести монашескую жизнь, он может быть принят в число послушников. <…> Причисление трудника к послушникам осуществляется в ответ на его письменное прошение и на основании решения духовного собора, который оценивает образ жизни кандидата в период проживания в монастыре в качестве трудника”.
Так начинается еще более ответственный послушнический искус. В это время особенно важно бороться со страстями и мирскими привычками, постараться, совлечь “ветхого” человека. Символом такой метаморфозы служит отказ от мирской одежды и облачение в подрясник: “По прошествии определенного срока пребывания в монастыре, длительность которого определяется игуменом, послушникам, проявляющим усердие к монастырской жизни, с целью укрепления их намерений к вступлению в монашеское звание игуменом благословляется ношение некоторых монашеских одежд: подрясника, пояса и скуфьи” (из “Положения о монастырях и монашествующих”).
Глава 3. От послушника до инока
Служа Игумену и братии монастыря, послушник должен окончательно удостовериться (и убедить в этом окружающих), что желает монашества. Ведь за этим этапом следует иноческий или монашеский постриги. Послушнический искус в практике русских монастырей длится не менее трех лет, а монашеский – не менее пяти. На “старом” дореволюционном Валааме правила были строже: только в статусе трудника кандидаты находились до пяти лет… Существуют также общие рекомендации, укорененные в жизни монастырей, по которым монашеский постриг не осуществляется раньше тридцатилетнего возраста. Но не бывает правил без исключений.
Реалии Валаамского монастыря показывают, что нет похожих историй. Срок искуса может растянуться на десятилетия или значительно сократится. Так брат Александр Лютов, живущий на Валааме не один десяток лет, готовится принять иноческий постриг спустя 23 года послушничества. А юному послушнику М., который пытается учиться иконописи, не исполнилось ещё и 22 лет, но он прошел собеседование на постриг в иночество. Достоин… Еще один кандидат, брат И. живёт в монастыре 10 лет, став за это время иконописцем. Послушник В. провёл 10 лет в Оптиной пустыни, а затем 5 лет на Валааме и здесь готовится к иноческому постригу. Брат Г. с юных лет в церкви, служа иподиаконом, изучил богослужение, а, оказавшись в монастыре, сразу поступил в семинарию. Его “стаж” в обители около 4-х лет. Всего в этот день собеседование прошли одиннадцать членов братии Валаамского монастыря.
Постриг в иночество – подготовка к главному постригу, монашескому. В уставных предписаниях, содержащихся непосредственно перед чином обличения в монашество, указано, что до самого пострига готовящийся к нему инок должен засвидетельствовать свою решимость пребывать в выбранном монастыре. Оставаться несмотря ни на какие искушения. Потому, слова архиепископа Феогноста, напомнившего в пастырском слове историю Антония Великого, память которого совершается в этот день, оказались важным напутствием для каждого из будущих иноков:
“Однажды святой Антоний увидел землю, как бы опутанную сетями дьявольскими. И все было так хитро сплетено, что он ужаснулся и взмолился: “Господи, кто может пройти сквозь это?”. И ему был ответ: “Смиренномудрый”. Человек одновременно смиренный и мудрый может преодолеть те сети, которые раскинуты по всей земле, и в которые мало кто не попадает”.
Монашество – звание пожизненное: «Грядущего ко Мне не изжену вон» (Ин. 6:37)
По предсказанию старцев, в последние времена будут жить «в монастырях как в миру, а в миру — как в аду». И уже две тысячи лет каждое поколение христиан считает, что последние времена настали. «Ты спрашиваешь, как дела в Церкви? Отвечаю: как с моим телом – всё болит, и никакой надежды на исцеление», — писал в IV веке святитель Василий Великий. Вспомним, как сокрушался о монашестве XIX века святитель Игнатий Брянчанинов (+1867 год): «О монашестве я писал Вам, что оно доживает в России, да и повсюду, данный ему срок. Отживает оно век свой вместе с христианством». Хотя в то время и в Оптиной, и на Валааме, и в других монастырях процветало старчество. Что же сказал бы святитель о нашем времени?
Трудами братии Валаамского монастыря
Благодарим фотографа, волонтера сайта Дмитрия Ерохина
В 5:30 утра в Жировичах морозно и влажно, а когда светлеет, на водоемах стелется поземный туман. Пока невероятно тихо. Колокола начинают звенеть к шести утра, ознаменовывая начало богослужения. В это раннее время в Успенском соборе собираются не только монахи, иноки и послушники, но и десяток жителей агрогородка. Так начинается каждый день монахов — год за годом. Чье-то пребывание здесь исчисляется десятками лет. Onliner.by провел несколько дней в стенах Жировичского Свято-Успенского монастыря, чтобы узнать, чем наполнена жизнь людей, решивших посвятить себя вере в Бога.
Принять постриг и стать монахом — решение, которое нельзя отменить. Уход монаха из братии воспринимается как трагедия — и прежде всего для самого человека, так как разрушается данная Богу клятва. Такое здесь случается редко, в последний раз — в девяностые годы.
У каждого, кто стремится в монастырь, есть мотивация, о которой они говорят с неохотой: слишком личное. Испытания, в ходе которых человек доказывает готовность принять постриг, могут длиться годами. Отказаться от удовольствий, жить в аскетизме, вставать до восхода, исполнять послушание и бесконечно молиться — вряд ли к этому готовы офисные клерки или клубные промоутеры.
— В монастырь приходят люди, неудовлетворенные половинчатой христианской жизнью. Помните, как Алеше Карамазову было недостаточно воскресных походов в церковь? Ему хотелось быть с Богом ежедневно, — так в целом описывает мировоззрение монахов отец Евстафий, преподающий в семинарии. — У каждого монаха однажды случается знаковое событие, после которого он осознает: мир в привычном понимании ему неинтересен, меняется фокус восприятия, обычные вещи теряют ценность.
Задача духовника — проверить, является желание человека посвятить себя Богу подлинным призванием либо мимолетным энтузиазмом. В течение длительного времени он живет монашеской жизнью и имеет право уйти. Спустя время, если стремление не угаснет и традиция аскетического существования не испугает, то будущий монах принимает постриг и обретает новое имя.
История Жировичской обители начинается в XVII веке, когда здесь была явлена чудотворная икона Божией Матери. Сегодня в комплекс монастыря входят четыре храма, здание семинарии, жилой монастырский комплекс, трапезная, хозяйственные постройки, огород. Монахов, чей образ жизни нам интересен, здесь 35. Самому молодому — 25 лет.
— До революции монастыри занимали целые кварталы, а их обитатели исчислялись сотнями, — продолжает рассказ отец Евстафий. — Жизнь там была гораздо легче, чем в каком-нибудь селе, — многие приходили в монастырь, чтобы выжить. Сегодня жизнь в монастыре — это труд, оправданный сильной любовью к Богу.
Братия в составе послушников, иноков и монахов живет в братском корпусе. Кельи расположены, как комнаты в общежитиях. Заходить туда посторонним запрещено. Но, как рассказывают жильцы, кельи выглядят довольно просто: кровати, столы, стулья. Техники и интернета нет.
В течение дня монахи выполняют различную работу — это называется послушанием. Специфика работы определяется исходя из знаний и умений человека. Главная задача — содействовать функционированию монастыря. Работают по принципу натурального хозяйства, стараясь самостоятельно обеспечивать собственные потребности.
Трудники — люди, желающие попробовать пожить монастырской жизнью, не принимая на себя обязательств. Одни приходят из-за глубоких духовных и психологических проблем, другие желают пожертвовать Богу свой труд и обрести спокойствие. Остаются и на неделю, и на год и могут уехать в любую минуту. В последнее время трудников не много — человек 15.
На дворовой территории спрятан небольшой свечной цех. Свечки разных размеров создает монах Геласий при участии трудников.
— Технологии у нас примитивные — такие применялись еще в Российской империи. Нитка наматывается на специальную форму. Затем в нее вливается расплавленный воск. Воск остывает за несколько минут — и свечи готовы. В год перерабатывается 5,5 т воска. Много свечей расходуется во время праздников и приезда паломников. Зимой — меньше.
Ризница — место хранения церковного инвентаря. Здесь стираются, сушатся и гладятся облачения, хранятся иконы. В ризнице третий год работает инок Кирилл. В его задачи также входят обязанности убирать алтарь и следить за наличием вина и просфор, ладана и лампадного масла. Объем работы большой — на этот пост назначаются только самые способные.
Иконы хранятся в шкафу, в котором поддерживается определенный режим — 20 градусов тепла и 20% влажности.
В соседней деревне у монастыря есть собственная небольшая ферма. Именно оттуда в молочный цех поступает свежее молоко. Вручную переработанная молочная продукция отправляется на кухню и подается на стол.
— Летом обрабатывается 400—500 литров молока. Зимой — от 80 до 300 литров. Так мы получаем натуральные сметану, масло, творог. Часть продукции идет на продажу.
Во владении монастыря находится 600 гектаров земли, которые обеспечивают работой 200 жителей агрогородка, трудников, послушников и самих монахов. Выращиваются овощи, фрукты, ягоды, зерно. Обрабатывать землю в осенний мороз удовольствием не назовешь. Но это один из видов послушания, и выполняется оно беспрекословно. В сельхозработах принимают участие и семинаристы, часть продовольственного рациона которых зависит от местного урожая.
На территории сада третий год работает послушник Михаил. По его словам, на земле круглый год есть чем заняться. Даже когда ударят сильные морозы, уход за садом не прекратится.
— Сегодня убираем листья, обрабатываем землю. Зимой начнем обрезку сада. В саду в основном растут ягоды и фруктовые деревья. Там, на озерах, — плантация голубики. С июня по август собирается около 150 ведер голубики. Стараемся, чтобы питание в монастыре было экологически чистым, без химии.
Послушание отца Агапия заключается в помощи людям, консультировании по многим направлениям: семейные проблемы, вопросы воцерковления, зависимость и созависимость. В его кабинете обитает кот Ксерокс, который выполняет роль антидепрессанта.
— Беда тех, кто пытается спасти зависимых близких, — непонимание сути болезни. Зависимые люди имеют как бы две личности: хорошую, заложенную Богом, и плохую, появившуюся в связи с болезнью. Пытаясь помочь таким людям, родственники приносят жертву не Богу, а самой болезни. Важно отпускать ситуацию, довериться Богу.
Поддержкой зависимых и созависимых людей занимается реабилитационный центр «Анастасис». В этом помещении регулярно собирается сообщество «Ал-Анон», созданное для общения близких и родственников алко- и наркозависимых. Подобные группы есть во многих городах Беларуси. Я вижу, как меняются семьи, посещающие сообщество, как выздоравливают люди. Письма с благодарностями дают понять, что работаем мы не напрасно.
Труд прерывается трапезой в 13:00, а уже через час монахи снова разбредаются по рабочим местам. На столе обычно простая еда: каши, овощные салаты, фрукты, молочные продукты. По праздникам — рыба. Мяса в рационе монахов нет.
Рабочий день заканчивается в пять вечера. В шесть часов обитатели монастыря отправляются на вечернее богослужение. Из освещения в соборе в основном только свечи — сотни свечей, горящих за чье-то здравие и упокой под такт песнопений.
Ужин в трапезной ожидает монахов в 21:00. Он начинается и заканчивается молитвой. Это обязательная процедура. Как правило, ужин у монахов легкий — кто-то и вовсе предпочитает от него отказаться.
Крестный ход вокруг монастырских построек, который также входит в ежедневное расписание, особенно эффектно смотрится в осенне-зимние вечера, когда уже достаточно темно. После обряда монахи расходятся по кельям и приступают к чтению индивидуальных молитв — «келейного правила».
Во время больших праздников братья отдыхают: ходят к святому источнику, прогуливаются по лесу, позволяют себе поспать подольше (утренняя служба начинается позже обычного), почитать, написать письма родственникам. Ритм жизни разбавляется неофициальными отпусками раз в год, паломнической поездкой в другие монастыри на две недели. Ученое духовенство иногда принимает участие в конференциях или социальных программах. Монашеское сообщество представляет собой единую семью.
Как таковой зарплаты у монахов нет. Денежные поощрения положены только в честь определенных праздников — около 300 тыс. рублей на карманные расходы. Особой нужды в деньгах они и не испытывают: монастырь полностью обеспечивает пищей, одеждой и жильем.
В 1996 году в монастырь пришла личность в Беларуси легендарная — философ, поэт и публицист Олег Бембель, известный под псевдонимом Знич. В монашестве общественный деятель получил имя Иоанн.
— С церковью я познакомился сразу после завершения Великой Отечественной войны в возрасте 6—7 лет, когда к семье в гости приехала тетя. Она стала моим духовным наставником. Не один десяток лет она вела меня к церкви. Когда мне исполнилось 42, я, будучи членом партии и сотрудником Института философии, тайно принял крещение.
К Богу меня вели знаки — и светские, и политические. Летом 1996 года я приехал в Жировичский монастырь на три дня. И вот уже 19 лет здесь живу.
— Что монашество дает человеку?
— Именно здесь я почувствовал настоящую свободу. Отец Георгий Латушко, настоятель Петропавловского собора, однажды сказал, что настоящая свобода — во Христе и в церкви. Свобода без берегов — это демоническая свобода.
— Из каких источников монахи узнают мировые новости?
— В братском корпусе интернета нет. Мой основной источник информации — это паломники. Иногда удается перекинуться словом с церковными особами высокого ранга. Они передают самую суть. Ведь в СМИ информация разбавленная, в ней много лишнего. Мобильники же монахам не нужны: они пришли сюда, чтобы сосредоточиться на молитве и послушании.
— Сколько времени уделяется молитве?
— Молитва произносится внутри автоматически, без остановки, льется сама без графика. Руки заняты трудом, а сердце — молитвой. Она бывает и без слов.
После общения с монахами мы отправляемся посмотреть на некоторые знаковые места Жировичского Свято-Успенского монастыря, привлекающие паломников со всего света. В поселке Жировичи располагаются самые известные в Беларуси святые источники. Люди приезжают сюда с бидонами для воды. В наш приезд на территории источника не было ни души. Вокруг — тихий лес. Помещение с ледяным бассейном, вода в котором считается лечебной, также пустует.
Кладбище, датируемое XVII веком, разрослось недалеко от монастыря. Сотни лет подряд здесь хоронили не только обычных людей, но и монахов, есть даже могилы неких Вронских 1885 года. Не менее древняя постройка — кладбищенская деревянная церковь.
С холма открывается впечатляющий вид на монастырь. Он замер в осеннем пейзаже.
Жильцы обители уверены: для того чтобы понять монашескую жизнь, нужно прожить здесь не меньше года. С первого взгляда можно увидеть только странных людей в черных одеждах. А жизнь главная, внутренняя — это та глубина, которую в течение двух тысяч лет пытались отразить в тысячах книг. В рамки одного репортажа ее не уместить.
Перепечатка текста и фотографий Onliner.by запрещена без разрешения редакции. db@onliner.by