Рассказ на тему наука и абстрактное искусство

5. Подготовьте рассказ на одну из тем: «История одного шедевра», «Пионеры абстракционизма», «Наука и абстрактное искусство».

«История одного шедевра»

«Герника» Пабло Пикассо (1937 г.) 

26 апреля 1937 года баскский городок Герника стал мишенью для бомбардировки франкистскими самолетами Ju-52 легиона «Кондор». Всего было сброшено 22 тонны бомб. Результаты: центр города практически стерт с лица земли, более 70% зданий разрушено полностью или частично, убито более 1600 человек.

«Герника» (исп. Guernica) была заказана Пикассо испанским правительством, которое собиралось разместить ее на Всемирной выставке в Париже. Художник представил картину в мае 1937 года. Огромная, 3,5 м высотой и 7,8 м шириной, она была написана маслом в черно-белом стиле в течение одного месяца. Первые дни Пикассо стоял у мольберта по 12-14 часов.

Впервые произведение «Герника» было вставлено на всеобщее обозрение в июне 1937 года в испанском павильоне на Всемирной выставке и вызвало очень неоднозначную реакцию у критиков и даже поклонников художника.

В 1939 году картина была перевезена в Нью-Йорк, с условием, что она будет возвращена в Испанию, только, когда там будет установлена демократия. В 1967 году, после некоторого политического смягчения авторитарного строя генерала Франко, правительство Испании попыталось вернуть «Гернику», однако Пикассо ответил отказом. И только в 1981 году она вернулось на родину художника.

Как и во времена Пикассо, в настоящее время отношение к картине неоднозначное. В первую очередь осторожность проявляется со стороны политических деятелей. Известно, что в 2003 году копия картины в здании ООН в Америке была занавешена тканью. Это совпало с обсуждением вторжения в Ирак.

Однажды нацистский офицер, увидев на столе фотографию «Герники», спросил: «Это вы сделали?». «Нет» — ответил художник — «это сделали вы».

«Пионеры абстракционизма»

В 1910-х годах живописцы Европы и США создают первые абстрактные произведения искусства. Пионерами абстракционизма стали: Василий Кандинский, Артур Доув, Франтишек Купкуа, Пит Мондриан, Франсис Пикабиа, Робер Делоне, Казимир Малевич.

В 1910 году в Германии, в Мурнау, Василий Кандинский написал первую абстрактную композицию (акварель), которая в настоящее время находится в Национальном музее Грузии. Из воспоминаний Кандинского, идея абстрактности живописи у него возникла, когда он перевернул картину Клода Моне и заметил что в перевёрнутом виде она выглядит лучше.

В 1911 году Альфред Стиглиц знакомит Артура Доува с абстрактными произведениями Василия Кандинского, как следствие в период 1911-1912 года Артур Доув создаёт серию абстрактных рисунков пастелью, которые были выставлены в 1912 году в Нью-Йоркской фотогалерее «291» на 5-й авеню. Это была не только первая выставка абстрактного искусства в Америке, но и первая в мировой истории выставка, на которой экспонировались только произведения абстрактной живописи.

В октябре 1912 года на Парижской выставке Salon de la Section d’Or, Франтишек Купка выставил полноценное абстрактное живописное произведение размером около 2-х метров, выполненное маслом на полотне «Фигура в двух цветах».

В декабре 1915 года в Петрограде открылась выставка «0,10» (НОЛЬ-ДЕСЯТЬ). На этой выставке была выставлена картина Казимира Малевича «Чёрный квадрат».

«Наука и абстрактное искусство»

Нейроэстетика

Наука, придуманная в 1990-х нейробиологом Семиром Зеки и официально признанная в 2002-м, занимается внедрением научной объективности в понимание искусства. Ряд нейроэстетических исследований, изучающих связь между объектами, изображенными в картине, и последующим воздействием на мозг, обнаружил, что человеческое сознание распознает замысел произведений абстрактного искусства и намерение художника, сподвигнувшее его на конкретное произведение. Таким образом, даже если вы думаете, что линии и цветные квадраты на картинах Мондриана ни о чем вам не говорят, подсознательно вы считываете заложенную в них информацию.

В исследовании, проведенном Анджелиной Хоули-Долан, группа добровольцев рассматривала пары картин: одна из «дуэта» была творением известного абстракциониста, а другая — рисунком любителя или каракулями шимпанзе. В испытании было установлено, что большинство предпочитает работы настоящих художников, что дает ученым основание полагать, что зритель способен ощущать и ценить самую что ни на есть абстрактную идею художника, выражаемую на картине.

  • Начало
  • Галерея
  • Артклуб
  • Магазин
  • Новости
  • Форум

Абстрактное искусство 3 365 слов читать ~22 мин.Раздел в процессе наполнения и корректировки

  •  
  •  1

Определение и смысл

Термин «абстрактное искусство», также называемый «необъективным искусством», «нефигуративным», «непрезентативным», «геометрической абстракцией» – это довольно смутный зонтичный термин для любой картины или скульптуры, которая не изображает узнаваемые объекты или сцены.

Однако, как мы увидим, нет чёткого консенсуса в отношении определения, типов или эстетического значения абстрактного искусства. Пикассо считал, что такого не было, а некоторые искусствоведы считают, что все искусство абстрактно, потому что, например, ни одна картина не может надеяться стать чем-то большим, чем грубое обобщение (абстракция) того, что видит художник. Даже ведущие комментаторы иногда не соглашаются с тем, должен ли холст быть помечен как «экспрессионистский» или «абстрактный» – например, акварельный Корабль в огне (1830, Тейт) и масляная картина Снежная буря – пароход с устья гавани (1842, Тейт), оба Дж.М.У. Тернера (1775-1851). Аналогичным примером является Кувшинка (1916-20, Национальная галерея, Лондон) Клода Моне (1840-1926). Кроме того, существует скользящая шкала абстракции: от полуабстрактной до полностью абстрактной. Поэтому, хотя теория относительно ясна – абстрактное искусство оторвано от реальности – практическая задача отделения абстрактного от неабстрактного может быть гораздо более проблематичной.

Какая идея стоит за абстрактным искусством?

Основная предпосылка абстракции – между прочим, ключевой вопрос эстетики – заключается в том, что формальные качества картины (или скульптуры) столь же важны (если не более), чем её репрезентативные качества.

Начнём с очень простой иллюстрации. Картина может содержать очень плохой рисунок человека, но если его цвета очень красивы, она, тем не менее, может показаться нам прекрасной картиной. Это показывает, как формальное качество (цвет) может переопределить представительное (рисунок).

С другой стороны, фотореалистичная картина дома с террасой может демонстрировать изящную репрезентацию, но предмет, цветовая схема и общая композиция могут быть совершенно скучными.

Философское обоснование оценки ценности формальных качеств произведения искусства вытекает из заявления Платона о том, что: «прямые и круги… не только красивы… но вечно и абсолютно прекрасны».

По сути, Платон обозначил, что не-натуралистические изображения (круги, квадраты, треугольники и т.д.) обладают абсолютной, неизменной красотой. Таким образом, картину можно оценить только за её линию и цвет – ей не нужно изображать природный объект или сцену. Французский художник, литограф и теоретик искусства Морис Дени (1870–1943 гг.) имел в виду то же самое, когда писал: “Помните, что картина перед тем, как стать боевым конём или обнажённой женщиной, по сути является плоской поверхностью, покрытой цветами, собранными в определённом порядке.”

Некоторые художники-абстракционисты описывают свою работу тем, что хотят создать визуальный эквивалент музыкального произведения, которое можно оценить исключительно для себя, не задавая вопрос: «Что это за картина?» Уистлер, например, давал некоторым из своих картин музыкальные названия, такие как Ноктюрн: Синий и Серебряный – Челси (1871, Коллекция Тейт). (См. Также: Оценка искусства: Как ценить искусство.)

Виды абстрактного искусства

Для простоты мы можем разделить абстрактное искусство на шесть основных типов. Некоторые из этих типов менее абстрактны, чем другие, но все они связаны с отделением искусства от реальности.

Криволинейное абстрактное искусство

Этот тип криволинейной абстракции тесно связан с кельтским искусством, в котором использовался ряд абстрактных мотивов, включая узлы (восемь основных типов), узоры чередования и спирали (в том числе трискеле или трискелион). Эти мотивы не были оригинальны для кельтов – многие другие ранние культуры использовали эти кельтские конструкции на протяжении веков: например, спиральные гравюры на могиле из неолита в Ньюгрейндж в Ко Мите, созданные за 2000 лет до появления кельтов. Тем не менее, можно сказать, что кельты вдохнули новую жизнь в эти модели, сделав их гораздо более сложными и запутанными. Эти образцы позже вновь появились как декоративные элементы в ранних рукописях (ок. 600-1000 гг. н.э.). Позже они вернулись во время движения кельтского возрождения в 19-м веке и влиятельного движения в стиле модерн 20-го века: особенно в обложках книг, текстиле, обоях и дизайне ситца, в работах таких авторов как Уильям Моррис (1834-1896) и Артур Макмурдо (1851-1942). Криволинейная абстракция также иллюстрируется «бесконечной структурой», широко распространённой особенностью исламского искусства.

Цветное или световое абстрактное искусство

Этот тип иллюстрируется в работах Тернера и Моне, которые используют цвет (или свет) таким образом, чтобы отделить произведение искусства от реальности, когда объект растворяется в вихре пигмента. Уже упоминалось о двух случаях выразительной абстракции в стиле Тернера, к которым мы можем добавить его Интерьер в Petworth (1837, Tate Collection). Другие примеры включают заключительную последовательность картин Моне «Водяная лилия» (1840–1926), «Талисман» (1888, Musee d’Orsay, Париж) Пола Серузье (1864–1927), лидера Les Nabis, и несколько фовистских работ Анри Матисса (1869-1954). Несколько экспрессионистских картин Кандинского, написанных во время его работы с Дёром Блю Рейтером, очень близки к абстракции, как и «Олень в лесу II» (1913-14, Staatliche Kunsthalle, Karsruhe) его коллеги Франца Марка (1880-1916). Чешский художник Фрэнк Купка (1871-1957) создал несколько первых ярких абстрактных картин, которые повлияли на Роберта Делоне (1885-1941), который также полагался на цвет в своём стиле, вдохновлённом кубизмом. Связанная с цветом абстракция вновь появилась в конце 1940-х и 50-х годов в форме картины цветового поля, разработанной Марком Ротко (1903-70) и Барнеттом Ньюманом (1905-70). В 1950-х годах во Франции возник параллельный тип абстрактной живописи, связанной с цветом, известный как «Лирическая абстракция».

Геометрическая абстракция

Этот тип интеллектуального абстрактного искусства появился примерно около 1908 года. Ранней рудиментарной формой был кубизм, в частности аналитический кубизм, который отвергал линейную перспективу и иллюзию пространственной глубины в картине, чтобы сосредоточиться на её двухмерных аспектах. Геометрическая абстракция также известна как конкретное искусство и необъективное искусство. Как и следовало ожидать, она характеризуется не натуралистическими образами, а, как правило, геометрическими формами, такими как круги, квадраты, треугольники, прямоугольники и так далее. В каком-то смысле, поскольку не содержит абсолютно никаких ссылок или связей с природным миром, это чистейшая форма абстракции. Можно сказать, что конкретное искусство – это абстракция, а веганство – это вегетарианство. Геометрическая абстракция представлена «Черным кругом» (1913, Государственный Русский музей, Санкт-Петербург), написанным Казимиром Малевичем (1878-1935) (основатель супрематизма); «Бродвей-буги-вуги» (1942, МоМА, Нью-Йорк), Пита Мондриана (1872-1944) (основатель неопластизма); и «Композиция VIII (Корова)» (1918, МоМА, Нью-Йорк) Тео Ван Дусбурга (1883-1931) (основатель Де Стейла и Элементаризма). Другие примеры включают в себя картины «Посвящение площади» Джозефа Альберса (1888–1976) и оп-арт Виктора Вазарели (1906–1997).

Эмоциональное или интуитивное абстрактное искусство

Этот тип интуитивного искусства включает в себя сочетание стилей, общая тема которых – натуралистическая тенденция. Этот натурализм проявляется в типе используемых форм и цветов. В отличие от геометрической абстракции, которая является почти антиприродной, интуиционная абстракция часто описывает природу, но менее репрезентативно. Два важных источника для этого типа абстрактного искусства: Органическая Абстракция (также называемая Биоморфная абстракция) и Сюрреализм. Можно утверждать, что самым известным художником, специализирующимся на этом виде искусства, был уроженец России Марк Ротко – см.: Картины Марка Ротко (1938-1970). Другие примеры включают полотна Кандинского, такие как «Композиция №4» (1911, Kunstsammlung Nordrhein-Westfalen) и «Композиция VII» (1913, Третьяковская галерея); «Типичный рассказчик, Габель и Набель» (1923, частная коллекция) Жана Арпа (1887-1966), «Женщина» (1934, частная коллекция) Хуана Миро (1893-1983), «Inscape: Психологическая морфология №104» (1939, частная коллекция) Матта (1911-2002); и «Бесконечная Делимость» (1942, Художественная галерея Олбрайт-Нокс, Буффало) Ива Танги (1900-55). В скульптуре этот тип абстракции иллюстрируют: «Поцелуй» (1907, Кунстхалле, Гамбург) Константина Бранкузи (1876-1957); «Мать и дитя» (1934, Тейт) Барбары Хепуорт (1903-1975); Giant Pip (1937, Национальный музей современного искусства, Центр Жоржа Помпиду), Жан Арп; «Три постоянные фигуры» (1953, Музей Гуггенхайма, Венеция) Генри Мура (1898-1986).

Искусство жестов (Gestural Abstract Art)

Это форма абстрактного экспрессионизма, где процесс создания картины становится более важным, чем обычно. Краска может быть нанесена необычными способами, мазок часто очень рыхлый и быстрый. Известные американские представители живописи жестов — Джексон Поллок (1912-1956), изобретателя Action-Painting, его жена Ли Краснер (1908-1984), которая вдохновила его своей собственной формой капельной живописи; Виллем де Кунинг (1904-1997), известный своей серией работ «Женщина»; и Роберт Мазервелл (1912-1956), известный своей серией «Элегия к испанской республике». В Европе это Tachisme, а также группа Cobra, и, в частности, Karel Appel (1921-2006).

Минималистский Абстракционизм

Этот тип абстракции был своего рода авангардным искусством, лишённым всех внешних ссылок и ассоциаций. Это то, что вы видите – и больше ничего. Оно часто принимает геометрическую форму, где доминируют скульптуры, хотя этот тип использовали и некоторые великие художники. Для получения дополнительной информации о минималистском искусстве см. ниже «Постмодернистская абстракция».

Происхождение и история

Абстрактные картины Каменного века

Насколько мы можем судить, история абстрактного искусства началась около 70 000 лет назад с доисторических гравюр, а именно, двух кусков камня с гравированными абстрактными геометрическими узорами, найденных в пещере Бломбос в Южной Африке. За этим последовали абстрактные красно-охристые точки и трафареты, обнаруженные среди наскальных рисунков Эль-Кастильо, датированных 39 000 лет до н.э., гравюра неандертальца в пещере Горхама, Гибралтар и клубовидное изображение в форме ключицы среди рисунков пещер Альтамира (около 34 000 лет до н.э.) После этого абстрактные символы стали преобладающей формой пещерного искусства палеолита, в два раза превзойдя по численности образные изображения. Смотрите: Доисторические Абстрактные Знаки.

От академического реализма к абстракции

Вплоть до конца 19-го века большая часть живописи и скульптуры следовала традиционным принципам классического реализма, преподаваемым в больших европейских академиях. Основа этих принципов – первая обязанность искусства – создание узнаваемой сцены или объекта. Как бы сильно ни влияли требования стиля или среды, произведение искусства должно было подражать или представлять внешнюю реальность. Однако в течение последней четверти 19-го века все начало меняться. Импрессионистское искусство показало, что строгий академический стиль натуралистической живописи больше не был единственным подлинным способом ведения дел. Затем, в период с 1900 по 1930 годы, разработки в других областях современного искусства предоставили дополнительные методы (включая цвет, отказ от трёхмерной перспективы и новые формы), которые будут использоваться для дальнейшего поиска абстракции.

Художники начинают уходить от реальности

Первым из основных движений современного искусства, которое подорвало академический стиль классического реализма, был импрессионизм (1870-1880), чья палитра часто была явно не натуралистической, хотя его искусство оставалось твёрдо и ясно выведенным из реального мира, даже если последняя работа Клода Моне «Водяные лилии» казалась больше сродни абстракции. Появление абстрактного искусства также повлияло на движение в стиле модерн (арт-нуво) (1890-1914).

Кандинский, экспрессионизм и фовизм демонстрируют силу цвета

Использование цвета и формы для перемещения зрителя было первостепенным в развитии абстрактного искусства. Импрессионизм, включая варианты неоимпрессионистского пуантилизма и постимпрессионизма, уже привлёк внимание к силе цвета, но немецкий экспрессионизм сделал его краеугольным камнем живописи. Один основателей движения, Василий Кандинский (1866–1944), опубликовал книгу «О духовном в искусстве» (1911), которая стала основой абстрактной живописи.

Кандинского убедили эмоциональные свойства формы, линии и, прежде всего, цвета в живописи. (У него была ненормальная чувствительность к цвету, состояние, называемое синестезией). Он считал, что картина не должна анализироваться интеллектуально, но должна позволять достигать часть мозга, связанную с музыкой.

Тем не менее, он предупредил, что серьёзное искусство не должно руководствоваться желанием абстракции стать просто украшением. Большинство немецких экспрессионистов (например, Эрнст Кирхнер, Карл Шмидт-Роттлафф, Макс Эрнст, Алексей Явленский, Оскар Кокошка, Франц Марк, Август Макке и Макс Бекманн) не были абстрактными художниками, но их яркая палитра – наряду с теоретическими трудами Кандинского – насторожила других более склонных к абстракции художников к силе цвета как средства достижения своих целей.

Параллельный парижский авангардный стиль, Фовизм (1905-08), лишь подчёркивал эффект цвета в работах Анри Матисса, таких как Red Studio (1911, MoMA, NY).

Кубизм отвергает перспективу и изобразительную глубину

Кубизм (1908-14) был реакцией против декоративной привлекательности импрессионизма. Пикассо (1881-1973) и Жорж Брак (1882-1963) развили этот новый стиль поэтапно: во-первых, Кубизм прототипа (см. Полу-абстрактный Пикассо Les Demoiselles d’Avignon, 1907, MoMA, NY); затем Аналитический кубизм (см. «Обнажённая лестница № 2», 1912, Музей искусств Филадельфии) Марселя Дюшана (1887–1968); затем синтетический кубизм, который был более ориентирован на коллаж. Их основная концепция состояла в том, чтобы отойти от красивого, но тривиального искусства импрессионизма, к более интеллектуальной форме искусства, которая исследовала новые методы изображения реальности.

В частности, они отвергли академический метод представления реальности посредством использования линейной перспективы (глубины) для создания обычного трёхмерного эффекта в живописи. Вместо этого они держали все в двухмерной плоской плоскости, на которой они выкладывали разные «виды» одного и того же объекта: процесс, похожий на фотографирование объекта под разными углами, затем нарезку фотографий и вставку их на плоскую поверхность. Этот метод использования плоской поверхности для изображения 3-мерной реальности сотряс искусство до его основания. Хотя большинство кубистских произведений все ещё были получены из объектов или сцен в реальном мире и, таким образом, не могли считаться полностью абстрактными, отрицание движением традиционной точки зрения полностью подорвало естественный реализм в искусстве и, таким образом, открыло дверь к чистой абстракции.

Вдохновлённые кубизмом, абстрактные скульпторы: Константин Бранкузи (1876-1957), который также находился под влиянием африканского и восточного искусства; Рэймонд Дюшан-Виллон (1876-1918), использовал кубистские устройства для представления движения; Жак Липчиц (1891-1973).

Для абстрактного стиля живописи начала 20-го века, который пытался смешать кубистскую композицию с цветом и музыкой, см.: Орфизм. Британским довоенным художественным движением, на которое сильно повлияла кубистская идиома, был Вортицизм (1913-14), основанный Перси Уиндхемом Льюисом (1882-1957).

Итальянское движение футуризм (1909-13), основанное Маринетти (1876-1944) и участниками которого являются Джино Северини (1883-1966) и Джакомо Балла (1871-1958), также находилось под влиянием кубизма и, в свою очередь, вдохновляло многочисленных художников. В скульптуре наибольшее влияние футуризм оказал на развитие кинетического искусства, оказывая влияние на таких абстрактных скульпторов, как Наум Габо (1890-1977) и Александр Колдер (1898-1976) (известный своими мобильными телефонами).

ПРИМЕЧАНИЕ: «Тубизм», изобретённый Фернаном Леже (1881–1955), был формой кубизма, в которой использовались цилиндрические и сферические фигуры, а не плоские перекрывающиеся фигуры кубизма, и включал в себя многочисленные машиноподобные мотивы, отражающие футуристическую веру Леже в технологию. См., например, такие работы, как: «Солдаты играют в карты» (1917, Государственный музей Кроллера-Мюллера, Оттёрло); Механик (1920, Национальная галерея Канады); Три женщины (Le Grand Dejeuner) (1921, Музей современного искусства, Нью-Йорк).

Супрематизм и Де Стейл вводят новые геометрические фигуры

Традиционная живопись и скульптура изобразительного искусства опираются на формы, взятые из реального мира, и тому есть множество примеров. Напротив, абстрактные художники вынуждены полагаться на искусственные, ненатуральные формы. Таким образом, абстрактное искусство обычно касается производства различных геометрических фигур. И размер и характер этих форм, их отношение друг к другу, а также цвета, используемые в работе, становятся определяющими мотивами абстракции.

Русский супрематизм

Русское движение абстрактного искусства, известное как Супрематизм, которое было названо его лидером Казимиром Малевичем (1878-1935) за утверждение верховенства ощущений в искусстве, появилось в 1915 году. Без сомнения, под влиянием Кандинского, Малевич создал серию выдающихся авангардных абстрактных картин – прямоугольных блоков простого цвета, плавающих на белом фоне – оказавшихся на десятилетия впереди своего времени. Он видел в них преемников традиционной иконописи Русской православной церкви в плоском византийском стиле античности. В 1927 году его супрематическая теория была опубликована в книге под названием Die Gegenstandlose Welt (Необъективный мир). Любовь Попова (1889–1924) вместе с Александром Родченко (1891–1956) считалась одним из создателей русского стиля Конструктивизм (школы, занимающейся космосом, новыми материалами, трёхмерной формой, а также наукой и социальными реформами) был ещё одним важным звеном супрематического движения. Ещё одним интересным русским художественным движением, которое представило новые образы, был Районизм (или Лучизм) (1912-14), основанный Михаилом Ларионовым (1881-1964) и Натальей Гончаровой (1881-1962). Среди абстрактных скульпторов, которые находились под влиянием супрематических и конструктивистских идей, были Софи Таубер-Арп (1889-1943) и Наум Габо (1890-1977).

Де стейл

De Stijl – это название голландского журнала о дизайне и эстетике, а также движения авангардного искусства, посвящённого геометрической абстракции (необъективному искусству), основанное и возглавляемое Тео Ван Дусбургом (1883-1931). Его ведущей фигурой был Пит Мондриан (1872-1944), который известен своей серией простых прямоугольных сеток, использующих только чёрный, белый и основные цвета – стиль, который он назвал Неопластицизмом (Nieuwe Beelding). Один из самых влиятельных пионеров конкретного искусства в период 1920-1944 гг., он разработал свой точный геометрический стиль в качестве контраргумента эмоциональному хаосу и неопределённости первой половины двадцатого века. Вовлечённый в абстрактную группу Cercle et Carre (1929-31), а также в Abstraction-Creation Group (1930-6), он переехал в Нью-Йорк в 1938 году и был, предположительно, первым художником, работавшим под музыку граммофона.

Ван Дусбург был менее догматичным, представляя более расслабленную форму неопластизма, называемую Элементаризмом. В 1930 году он также был ответственен за придумывание термина «Конкретное искусство». К сожалению, он умер в 1931 году, но его идеи были продолжены не только студентами дизайнерской школы Баухауза (где он читал лекции), но и группой Абстрактного творчества – во главе с бельгийским художником Жоржем Вантонгерлоо (1886-1965) и французскими художниками Жаном Гелионом (1904-87) и Огюстом Хербином (1882-1960). Среди других участников группы были сливки европейских абстракционистов, такие как Жан Арп (1886-1966), Наум Габо (1890-1977), Эль Лисицкий (1890-1941), Антуан Певснер (1886-1962), Барбара Хепуорт (1903-1975) и Бен Николсон (1894-1982). Швейцарский экс-архитектор в Баухаузе, скульптор и дизайнер Макс Билл (1908-94) был ещё одним последователем, который помогал продвигать жанр в Швейцарии, Италии, Аргентине и Бразилии.

Сюрреализм и органическая абстракция

Параллельно с развитием бетонизма в геометрическом стиле, в течение 1920-х и 1930-х годов, представители сюрреализма начали создавать ряд фэнтезийных, квази-натуралистических образов. Ведущими образцами этого стиля биоморфной / органической абстракции были Жан Арп и Хуан Миро, ни один из которых, как подтверждают их многочисленные подготовительные наброски, не использовал технику автоматизма. Их коллега-сюрреалист Сальвадор Дали (1904–1989) также создал несколько необычных картин, таких как «Постоянство памяти» (1931, МоМА, Нью-Йорк) и «Мягкая конструкция с варёными бобами» (1936, Филадельфийский музей искусств).

Жан Арп был также активным скульптором, который специализировался на органической абстракции, так же, как и английские скульпторы Генри Мур (1898-1986) и Барбара Хепуорт (1903-1975). (См.: Современная британская скульптура 1930-70 гг.) Несколько европейских художников-абстракционистов позже искали убежище в Америке, где они оказали влияние на новое поколение «аборигенов-абстракционистов». В число этих влиятельных эмигрантов входили такие художники, как Ганс Хофманн (1880-1966), Макс Эрнст (1891-1976), Андре Массон (1896-1987), Аршил Горки (1904-48), Ив Танги (1900-55) и другие. Когда это случилось, несмотря на разногласия вокруг Армори Шоу в Нью-Йорке в 1913 году, в городе проявился живой интерес к абстракции. Музей современного искусства был основан в 1929 году, а Музей необъективной живописи (позже переименованный в Музей Самуэля Р. Гуггенхайма) – в 1939 году.

Примечание: два коллекционера абстрактной живописи и скульптуры первой половины 20-го века см.: Соломон Гуггенхайм (1861-1949) и Пегги Гуггенхайм (1898-1979).

Примечание: авангардную абстракцию в Британии (c.1939-75) см. в школе Св. Ивса.

Абстрактный экспрессионизм – больше цвета, больше геометрии

Хотя послевоенные европейские художники поддерживали свой интерес к абстрактному искусству в парижском Salon des Realites Nouvelles, к 1945 году центр современного искусства переместился в Нью-Йорк, где авангард был представлен нью-йоркской школой абстрактного экспрессионизма. Возникшее из Великой депрессии и Второй мировой войны, это движение, никогда не связанное с последовательной программой как таковой, возглавлялось Джексоном Поллоком (1912-1956), Марком Ротко (1903-1970), Виллемом де Кунингом (1904-1997), Клиффордом Стиллом (1904-1980), Барнеттом Ньюманом (1905-70) и Адольфом Готлибом (1903-74). Следующее поколение включало таких художников, как Роберт Мазервелл. Название движения было придумано Робертом Коутсом, искусствоведом из Нью-Йорка. Близкими стилями были: «Живопись действия» Поллока и «Живопись цветового поля» Ротко, а также любопытный «Абстрактный импрессионизм» Филиппа Густона (1913-80).

Абстрактная экспрессионистская живопись остаётся расплывчатым термином – часто смущающим образом применяемым к художникам, которые не являются ни по-настоящему абстрактными, ни экспрессионистскими – который описывает форму абстрактной живописи (не образную, не натуралистическую), в которой цвет имеет приоритет над формой; а форма больше не является геометрической. Ранние работы в этом стиле, как правило, заполняли крупномасштабные полотна, размер которых был выбран так, чтобы ошеломить зрителей и втянуть их в другой мир. Озабоченность абстрактных экспрессионистов визуальными эффектами, особенно влиянием цвета, была отражением их главной цели – вовлечь и исследовать основные человеческие эмоции. Таким образом, абстрактная экспрессионистская живопись лучше воспринимается скорее интуитивно, обычно ставится вопрос: «Что она заставляет вас чувствовать?» – а не «что это говорит?»

Следует подчеркнуть, что это было широкое движение, охватывающее различные стили, включая (как уже упоминалось) работы, которые были полу- или неабстрактными, а также те, которые характеризуются способом нанесения краски, такие как картины Джексона Поллока и работы Виллема де Кунинга (жестикулирующая мазка). Для двух интересных ранних работ, которые иллюстрируют различные стили этих двух художников, см.: Сидящая женщина (1944, Музей Метрополитен) Виллема де Кунинга и Пасифаи (1943, Метрополитен) Джексона Поллока. Тот факт, что это было первое крупное художественное движение, родившееся в США, придало ему дополнительный вес и значимость: по крайней мере, в сознании критиков.

Позже, Абстрактный Экспрессионизм породил множество индивидуальных стилей под эгидой Пост-живописной абстракции, антигестуралистской тенденции. Эти индивидуальные стили включали в себя: жёсткую окраску, цветную окраску, тона Вашингтона, американскую лирическую абстракцию и фасонный холст. Абстрактный экспрессионизм также вызвал авангардистские отклики нескольких других художников, в их числе: Сай Твомбли (1928-2011), чьи каллиграфические надписи – это частично рисунок, частично граффити; и калифорнийский абстрактный скульптор Марк Ди Суверо (р. 1933), известный своими масштабными скульптурами из железа и стали.

Европа: Art Informel, Tachisme & Cobra Group Gesturalism

В Европе новое художественное движение, известное как Art Informel, появилось в конце 1940-х годов. Рассматриваемая как европейская версия абстрактного экспрессионизма, на самом деле это было зонтичное движение с множеством подвариантов. Эти мини-движения включали:

(1) Ташизм, стиль абстрактной живописи, отмеченный пятнами и мазками цвета, появился как французский ответ на американский Абстрактный Экспрессионизм. Ключевое влияние оказал авангардистский американский художник Марк Тоби (1890-1976), чей стиль каллиграфической живописи опережал стиль Поллока. В число важных участников входили Жан Форее (1898-1964), Жорж Матье (1921-2012), Пьер Сулаг (b.1919) и португальская художница Мария Хелена Виейра да Силва (1908-1992), а также американский абстрактный экспрессионист Сэм Фрэнсис (1923-1994).

(2) Авангардная группа «Кобра», которая практиковала стиль жестов или «боевой живописи» американского абстрактного экспрессионизма. Она была основан художниками, скульпторами и графиками из датской группы Host, голландской группы Reflex и бельгийской революционной сюрреалистической группы, в их числе: Асгер Йорн (1914-1973), бельгийский писатель Кристиан Дотремонт (1922-1979), Пьер Алечински (р.1927), Карел Аппель (1921-2006) и Констан (CA Nieuwenhuys) (1920-2005). Пол Бери (1922-2005) был также членом, но в 1953 году он бросил живопись, чтобы заняться кинетической скульптурой.

(3) Лирическая абстракция, более спокойный, более гармоничный стиль Art Informel. В число ведущих участников входили: Вольс (Альфред Отто Вольфганг Шульце) (1913-51), Ганс Хартунг (1904-89), Жан-Мишель Атлан (1913-60), Пьер Суляж (р.1919), Жорж Матье (1921-2012) и Жан-Поль Риопель (1923-2002).

Другие подгруппы: «Новые силы» и «Art Non Figuratif».

Op-Art: новая геометрическая абстракция

Одним из наиболее отчётливых стилей геометрической абстрактной живописи, появившейся в эпоху модернизма, было движение «Оп-арт» (сокращение от «оптического искусства»), отличительной чертой которого было привлечение глаз посредством сложных, часто монохроматических, геометрических узоров, чтобы заставить их видеть цвета и формы, которых на самом деле не было. Среди ведущих участников были венгерский художник и графический дизайнер Виктор Вазарели (1908-1997) и английский художник Бриджит Райли (р. 1931). Движение исчезло в начале 1970-х годов.

Постмодернистская абстракция

С начала Постмодернизма (с середины 60-х) современное искусство имеет тенденцию распадаться на более мелкие, более местные школы. Это связано с тем, что в движениях современного искусства господствовала философия недоверия великим стилям начала 20-го века. Исключением является школа Минимализма, стиль геометрической абстракции, основанный на главных принципах Постмодернизма. Скульпторы: Дональд Джадд (1928-1994), Сол ЛеВитт (1928-2007), Роберт Моррис (р. 1931), Вальтер де Мария. (р.1935) и Карл Андре (р.1935). Другим важным минималистским скульптором является Ричард Серра (р.1939), чьи абстрактные работы включают «Наклонённую дугу» (1981, «Федерал Плаза», Нью-Йорк) и «Дело времени» (2004, Гуггенхайм, Бильбао). Среди известных абстрактных художников, связанных с минимализмом, – Ад Рейнхардт (1913-1967), Фрэнк Стелла (р.1936), чьи крупномасштабные картины включают взаимосвязанные кластеры формы и цвета; Шон Скалли (р.1945) ирландско-американский художник, чьи прямоугольные формы цвета, кажется, имитируют монументальные формы доисторических структур; а также Джо Баер (р.1929), Эллсворт Келли (р.1923), Роберт Мангольд (р.1937), Брайс Марден (р.1938), Агнес Мартин (1912-2004) и Роберт Райман (р.1930).

Частично следовавший за строгим минимализмом, неоэкспрессионизм был в основном образным движением, возникшим с начала 1980-х годов. Тем не менее, в его рядах были выдающиеся художники-абстракционисты, такие как англичанин Виннер Ховард Ходжкин (р. 1932), а также немецкие художники Георг Базелиц (р. 1938), Ансельм Кифер (р. 1945) и другие. Среди нескольких других всемирно известных художников-абстракционистов, добившихся признания в 1980-х и 1990-х годах, британский скульптор Аниш Капур (р. 1954), известный своими крупномасштабными работами по грубо вырезанному камню, литому металлу и нержавеющей стали. Оба Ходжкин и Капур являются лауреатами премии Тернера.

Коллекции абстрактного искусства

Непрезентационное искусство можно увидеть в большинстве лучших художественных музеев мира.


  • Абстракционизм: кубизм, де стейл
  • Художники-абстракционисты, Ирландия: нерепрезентативные ирландские художники / скульпторы
  • Абстрактные картины, 100 лучших непрезентационных картин
  • Абстрактная скульптура, история, виды необъективного искусства
  • Игорь Дрёмин: Фестиваль абстракции
  • Эксперты отказываются устанавливать подлинность работ абстракционистов
  • «ЭТО НИЧЕГО НЕ ЗНАЧИТ» Абстракционизм на пределе смысла
  • В Севастополе открылась выставка, обединившая творчество хужожников-абстракционистов и реалистов
Автор оригинального текста: Нил Коллинс (Neil Cоllins).
Абстракция в живописи: 100 лучших художников

Если вы заметили грамматическую или смысловую ошибку в тексте – пожалуйста, напишите об этом в комментарии. Спасибо!

Красным отмечены тексты, которые ещё не готовы, а синим – те, что уже можно прочитать.

Кому понравилось

Абстрактное искусство

Общая тенденция целого ряда направлений авангарда 1910-1920-х гг. была ориентирована на отыскание неких чисто художественных пластических форм и цветовых сочетаний, которые позволили бы создать живописно-пластические композиции, предельно лишенные какого-либо «литературного», или вербализуемого, смысла, и приближающиеся по типу выразительности к непрограммной инструментальной музыке.

Собственно абстрактное, или беспредметное, искусство, демонстративно и радикально порвав с традиционной миметической живописью, развивалось по двум основным направлениям: 1) гармонизации «бесформенных» аморфных цветовых сочетаний; 2) создания геометрических абстракций. Первое направление (главные представители – ранний Кандинский, чех Ф. Купка – первые абстракции создал в 1912 г.) довело до логического завершения поиски фовистов и экспрессионистов в области «освобождения» цвета от конкретных форм видимой реальности. Главный акцент делался на самостоятельной выразительной ценности цвета (которой наука заинтересовалась еще со времен Гёте), его колористическом богатстве и синестезических обертонах, на музыкальных ассоциациях цветовых сочетаний, с помощью которых абстрактное искусство стремилось выразить глубинные «истины бытия», вечные «духовные сущности», движение «космических сил», а также лиризм и драматизм человеческих переживаний, напряженность духовных исканий и т.п. В этом плане оно искало и находило параллели в музыке, и его теоретики даже пытались перенести на живопись некоторые основные теоретические принципы музыки, в частности, отыскать закономерности живописного «контрапункта» и т.п.

Второе направление причисляет к своим родоначальникам Сезанна (хотя на него активно опирались и представители первого направления) и кубистов; оно развивалось по пути создания новых типов художественного пространства путем сочетания всевозможных геометрических форм, цветных плоскостей, сочетаний прямых и ломаных линий. Оно имело целый ряд разветвлений. В России – это лучизм М. Ларионова, возникший как своеобразное преломление первых открытий в области ядерной физики; «беспредметничество» О. Розановой, Л. Поповой, В. Татлина, экспериментировавших в области формальной эстетики и пришедших от «беспредметничества» к конструктивизму; супрематизм К. Малевича, стремившегося с помощью организации геометрических форм выйти к ощущению космической целостности Универсума, найти художественный путь выхода в духовный космос; в Голландии – группа «Де Стейл» (с 1917 г.) во главе с Питом Мондрианом и Тео ван Дуйсбургом. Голландцы выдвинули концепцию неопластицизма, противопоставлявшую простоту, ясность, конструктивность, функциональность чистых геометрических форм, выражавших, по их мнению, космические, божественные закономерности Универсума, случайности, неопределенности и произволу природы. Мистическая простота, был убежден Мондриан, оппозиции «горизонталь – вертикаль», ставшая основой его творчества зрелого периода, при использовании определенных локальных цветов дает бесконечные возможности достижения визуальных пропорций и равновесия, которые имеют духовно-этическую сущность. Мондриан и его коллеги впервые в истории искусства сумели достичь равновесия художественных масс с помощью асимметричных построений, что дало мощный импульс современной архитектуре, прикладному искусству, дизайну.

Мондриан был убежден, что пронизывающую космос духовную красоту и гармонию в живописи наиболее адекватно можно выразить только путем гармонизации локальных цветовых плоскостей, разделенных строгими вертикалями и горизонталями. В этом он видел суть абстрактного пластицизма, уходящего от кажимостей видимого мира к его духовно-пластическим сущностям, к выражению и воплощению «космического сознания».Фактически к подобному пониманию, как мы увидим, геометрической абстракции пришел в своих теоретических работах и основатель супрематизма К. Малевич. Его «Черный квадрат» стал своего рода сакральным символом в искусстве ХХ в., ориентирующим его на выражение невыразимого в визуальных образах духовного мира.

Василий Кандинский.

Основоположником собственно абстрактного, или «беспредметного», искусства и его главным теоретиком стал русский живописец, работавший практически с конца XIX в. в Германии В. Кандинский[367], стоявший и у истоков экспрессионизма, как создатель альманаха «Синий всадник», объединившего вокруг себя многих экспрессионистов. Однако он пошел в своем творчестве значительно дальше своих коллег по пути «раскрепощения» цвета и формы от диктата «литературщины», т.е. по пути создания чисто живописных симфоний, в которых вся художественная нагрузка лежит только на цвете и на абстрактной, точнее, неизоморфной (не имеющей подобия с видимыми предметами) форме.

Художественно-эстетическая теория Кандинского сформировалась в атмосфере взлета духовных, в частности теософских, антропософских и символистских, исканий, которая возникла в кругах европейской интеллигенции под влиянием социально-политических кризисов и конфликтов начала ХХ в. и новейших естественно-научных открытий (в частности, атомно-энергетической теории строения материи). Основные идеи его эстетики были изложены в книгах «О духовном в искусстве» (1911), которая считается «евангелием» искусства ХХ в., «Ступени» (в первом немецком издании под названием «Rьckblicke», 1913), «Точка и линия на плоскости» (1926) и в многочисленных статьях.

В этих работах Кандинский пытался осознать смысл искусства, и своего в том числе, и передать это понимание зрителям своих картин, которые, как крайне новаторские для того времени, естественно не вызывали однозначной оценки. Одну из главных целей своих теоретических сочинений он видел в том, чтобы пробудить в читателях « способность восприятия духовной сущности в материальных и абстрактных вещах». Эта цель до сих пор остается крайне актуальной в культуре, а значимость многих суждений русского живописца сегодня, пожалуй, еще более существенна, чем в начале прошлого века.

Свое время Кандинский, наряду со многими его современниками в России, осознавал как время духовного пробуждения «от долгого периода материализма» – особенно в искусстве. XIX в. представлялся ему одной из тех эпох, которые отреклись от Духа, утратили способность его чувствовать. В новом же веке он ощутил наступление «Эпохи Великой Духовности» [368], которая требовала адекватного ей искусства. Отсюда осознание Кандинским высочайшей роли искусства и художника в этот значительный период в истории культуры. Искусство, писал он, – «дитя своего времени» и, как часть духовной жизни, «обладает пробуждающей, пророческой силой». Художнику дан дар особого видения. Он – пророк и ясновидец, наделенный высшим знанием пути. «Сопровождаемый издевательством и ненавистью, всегда вперед и ввысь тянет он застрявшую в камнях повозку человечества» (Дух. 22) [369]. На своих плечах ощущал Кандинский непомерную тяжесть этой «повозки» и стремился не только своим художественным творчеством, но и словесно передать открывшиеся ему знания.

Весь окружающий человека мир предстал перед его обостренным духовным взором звучащим космосом духовности, бесконечной симфонией Духа. В любом предмете Универсума душа художника ощущала глубинную жизнь, улавливала «внутреннее звучание», отличное от звучания всех остальных предметов и не стоящее в прямой зависимости от внешнего, «практически-целесообразного» смысла этого предмета. «Мир звучит. Он есть космос духовно действующих существ» (Es. 40). Эту духовную жизнь предметов хорошо ощущают дети и умеют безыскусно передать в своих рисунках. В каждом детском рисунке без исключения, полагал Кандинский, «обнажается собственное внутреннее звучание предмета «. Взрослые же всеми силами стремятся отбить у детей эту удивительную способность и вытеснить ее «практически-целесообразным», т.е. утилитарным, отношением к миру. И им это, увы, удается! Только истинные художники сохраняют на всю жизнь детское «ясновидение», основав на нем свое творчество.

Итак, художник, по Кандинскому, «слышит» внутреннее звучание космоса и каждого отдельного предмета, «видит» его сокровенную духовную жизнь и стремится материализовать ее, воплотить средствами подвластного ему искусства. Отсюда ясное и четкое отношение русского живописца к проблеме содержания и формы. Для него содержание первично, а форма вторична. Главное в искусстве, считает он, что, а не как, и это что ( = содержание = дух = внутреннее звучание) и определяет как ( = форму = средства выражения). Кандинский – враг всяческого формализма, «искусства для искусства», «чистого искусства», увлечения формотворчеством. Кредо его творчества: форма определяется содержанием. «Самым важным вообще является не форма (материя), а содержание (дух), – писал он в статье «О вопросе формы» (Es. 22). Только за свойства самой формы (прекрасная, безобразная, тонкая, грубая и т.п.) ее нельзя оценивать как позитивную или негативную. Форма относительна, и ее оценка имеет смысл только при соотнесении ее с содержанием, под которым он понимал не литературный сюжет или «рассказ» (который вообще может присутствовать в картине, но не обязателен для нее), а «сумму возбуждений, которые вызываются с помощью живописных средств» (Es. 171).

Содержание, выражаемое в искусстве, специфично. Оно отлично от любого другого «содержания», например науки или религии. Это такое содержание, «которое может вместить в себя только искусство; и только искусство способно ясно выразить это содержание средствами, которые только ему, искусству, присущи» (Дух. 31). Это содержание Кандинский называет «художественным содержанием», душой искусства, без которого его тело (как) никогда не будет жить полной здоровой жизнью. Это содержание не только специфично в целом, оно индивидуально для каждого художника – у каждого оно свое; а отсюда и свои формы выражения, которые не лучше и не хуже других. Они равноценны, если адекватно выражают свое содержание (Es. 20).

При всей самобытности художественного содержания каждого произведения искусства Кандинский усматривает в нем и некое объективное начало, общее для искусства в целом. Он обозначил его как «объективное в искусстве», которое, как ощущал сам живописец, «особенно напряженно» стремилось проявить себя в его время, мучительно искало адекватных форм выражения (Дух. 135). И современное Кандинскому искусство предоставило такие формы, явилось «материализующей силой», воплощающей «созревшее для откровения Духовное» (Es. 27). Сам процесс воплощения Духовного в искусстве представляется Кандинскому в следующем виде. В определенное время в Универсуме возникает необходимость в творчестве. «Творящий Дух», который наш живописец считает возможным обозначить и как «абстрактный Дух», подступает к душе художника и возбуждает в ней некое стремление, внутренний порыв. При определенных условиях он приводит к созданию в человеческом духе новой ценности. И художник сознательно или бессознательно устремляется на поиски материальных форм для воплощения «живущей в нем в духовной форме новой ценности» (Es. 19). Фактически эта «новая ценность», – а она уникальна, у каждого художника в данный момент творчества «своя», – и составляет содержание произведения искусства, хотя главным («важнейшим») остается Дух, Абсолют, «который явил себя в этой ценности» (Es. 19). В конечном счете настоящий художник работает, исходя не из каких-либо внешних побуждений, но исключительно «прислушиваясь к категорически приказывающему гласу, который является гласом Господа, пред которым он склоняется и чьим рабом он является» (Bd I. 59).

Художественное содержание рассматривается Кандинским в контексте анализа творческого процесса. Подобный подход в полной мере доступен, пожалуй, только художнику, и он дает интересные для философии искусства результаты. В отличие от многих теоретиков и художественных критиков того времени Кандинский утверждал, что художественное творчество в глубинных своих основаниях не подчиняется произволу художника. Не он управляет творческой силой, но она сама движет им, побуждая искать наиболее адекватные его творческой субъективности формы выражения. «Ядро души имеет божественное происхождение и духовно» (Bd I. 51), – утверждал Кандинский, во многом солидаризуясь с популярными в то время теософскими и антропософскими учениями. В человеке оно обрастает особой «плотью души», подверженной внешним воздействиям, которые и определяют ее «окраску», существенно влияющую на создаваемое произведение искусства. Однако сквозь эту окраску у настоящего мастера всегда слышен некий неизменный звук камертона «ядра души». Им-то и определяется в конечном счете значение художника и его творчества.

Правильно «настроенная» рука живописца управляется именно этим камертоном и часто действует вопреки разуму – как бы «от себя» (von selbst). Созданная таким образом форма приносит художнику «такую радость, которая не сравнима ни с чем другим» (Bd I. 52-53). В творческом процессе участвуют как интуиция, так и логика, а управляет ими, соотносит и контролирует их творящий дух художника, направляемый божественным Духом. В целом, убежден Кандинский, «возникновение произведения имеет космический характер», а не произвольный и субъективистский (Bd I. 53).

Трудно сказать, насколько хорошо знал Кандинский историю философии. Однако то, что он был в достаточной мере знаком с многими аспектами немецкой культуры, хорошо известно. И в изложенной выше концепции творчества мы слышим ясно различимые мотивы неоплатонической эстетики в интерпретации немецких романтиков. Мотивы эти, как мы не раз убеждались, не были чуждыми многим представителям русской философской и художественной интеллигенции начала ХХ в. В строгом, неоплатонически-феноменологическом духе несколько позже их изложит в своей «Диалектике художественной формы» А.Ф. Лосев (см.: гл. I. § 2).

В творческом акте Кандинский отмечает три побудительные причины или, в его терминологии, «три мистические причины», «три мистические необходимости» (почему мистические, и в каком смысле мистические, автор «Духовного в искусстве» не разъясняет; скорее всего имеется в виду бессознательный характер действия этих «причин»): 1) необходимость выразить в искусстве себя («индивидуальный элемент»); 2) необходимость выразить свою эпоху, ибо художник-дитя этой эпохи («элемент стиля во внутреннем значении») и 3) необходимость выразить то, «что свойственно искусству вообще» независимо ни от каких субъективных факторов, некое вечное содержание искусства, которое Кандинский обозначает как » элемент чисто-и-вечно-художественного «. Этот элемент « проходит через всех людей, через все национальности и через все времена», его можно «видеть» в произведениях любого художника, любой эпохи, любого народа. «Духовный взор» открывает этот элемент за первыми двумя (Дух. 82).

Первые два элемента преходящи. Они актуальны только в эпоху создания произведения и в ближайшие к ней; затем постепенно утрачивают свое значение. Поэтому элемент индивидуальности для Кандинского не имеет большого значения в искусстве. Главное – его вечное, объективное содержание – «элемент чисто-и-вечно-художественного», который не только не утрачивает своего значения со временем, но, напротив, сила его постоянно возрастает. Египетская пластика волнует нас сегодня значительно больше, чем она могла волновать ее современников. Истинное художественное содержание было скрыто от современников под печатью эпохи, личности художника. Для нас же в ней слышится «неприкрытое звучание вечности – искусства» (Дух. 83).

Чем сильнее в произведении первые два элемента, тем оно доступнее современникам. Напротив, перевес третьего элемента часто закрывает произведение от ближайших к нему поколений, но он свидетельствует о величии произведения и художника. Все три элемента теснейшим образом переплетены в произведении и образуют «целостность произведения», которая таким образом складывается из разнородных элементов – преходящих и вечного, и первые два, как правило, заслоняют третий от современников. «Процесс развития искусства состоит, до некоторой степени, в выделении чисто-и-вечно-художественного от элементов личности и стиля времени» (Дух. 83). При этом Кандинский хорошо сознает сложную диалектику художественного феномена: «объективный элемент» искусства («чисто-и-вечно-художественное») «становится понятным с помощью субъективного», т.е. только через субъективное может выразить себя. Здесь Кандинский приходит к формулированию важнейшего принципа художественного творчества, который обозначается им как принцип внутренней необходимости и лежит в основе всей его теории.

«Неизбежное желание самовыражения объективного есть сила, которую мы здесь называем внутренней необходимостью; сегодня она нуждается в одной общей форме субъективного, а завтра – в другой. Она является постоянным неутомимым рычагом, пружиной, которая непременно гонит нас вперед» (Дух. 84). Внутренняя необходимость является тем двигателем, который управляет и творчеством каждого художника (его индивидуальной творческой силой), и развитием искусства в целом. С ее помощью объективное художественное содержание, или Духовное, стремится материализоваться, обрести чувственно воспринимаемую форму. «Короче говоря, – пишет Кандинский, – действие внутренней необходимости, а значит, и развитие искусства является прогрессивным выражением вечно-объективного во временно-субъективном, а с другой стороны, это есть подавление субъективного объективным» (Дух. 84).

«Временно-субъективное» и есть форма произведения искусства. Она несет на себе печать личности художника, стиля эпохи, и в ней же воплощено чисто-и-вечно-художественное. «Итак, форма есть выражение внутреннего содержания. Такова ее внутренняя характеристика» (Дух. 69-70). Выбор формы и все манипуляции с ней определяются только внутренней необходимостью, действующей в художнике, как правило, бессознательно, интуитивно. Поэтому ни у одной из форм нет преимущества перед другой. Все формы равноправны, «художник может пользоваться для выражения любой формой», если она есть продукт внутренней необходимости (Дух. 85). Отсюда следует, что сознательное искание художником индивидуального почерка или стиля эпохи не имеет большого смысла. Родство произведений искусства состоит не во внешнем, «а в корне всех основ – в мистическом содержании искусства». И погоня за «направлением», «школой» и другими формальными признаками времени может только увести художника от этого содержания – главной цели искусства. Ему полезнее оставаться глухим к поветриям времени. «Его отверстый глаз должен быть направлен на внутреннюю жизнь и ухо его всегда должно быть обращено к голосу внутренней необходимости». Только тогда он будет с легкостью использовать любые формы и средства, как «дозволенные», так и «недозволенные».

Законы внутренней необходимости объективны, но они же одновременно и «законы души»; на этих-то объективно-субъективных законах и основывается искусство. Поэтому главным критерием в оценке произведения искусства является чувство, особое художественное чувство, безошибочно улавливающее соблюдение или несоблюдение этих законов в искусстве. Отсюда в теории Кандинского имеется и другой подход к принципу внутренней необходимости – от субъекта восприятия[370]. «Ясно, – пишет он, – что гармония форм должна основываться только на принципе целесообразного прикосновения к человеческой душе. Мы назвали здесь этот принцип принципом внутренней необходимости» (Дух. 70). Для зрительного восприятия, например, значимо воздействие цвета предмета, его форм и его самого, независимо от цвета и формы. Каждый из этих трех элементов обладает своим звучанием, и художник обязан сгармонизировать их на основе «принципа целесообразного прикосновения к человеческой душе» (Дух. 77). Без этого не может быть настоящего искусства.

То, что чувство (художника и зрителя) воспринимает в искусстве как созданное по законам внутренней необходимости, ощущается им как прекрасное, или внутренняя красота, которая, по мнению Кандинского, не имеет ничего общего с внешней красивостью и даже полностью противоположна ей. Человеку, привыкшему к «красивости», часто внутренняя красота искусства представляется уродством (Дух. 46). Именно так, например, многие современники воспринимали музыку друга Кандинского, крупнейшего композитора ХХ в. Арнольда Шёнберга. Так воспринималась и живопись самого Кандинского зрителями, лишенными художественного чувства или способности духовного в и дения, что в данном случае можно считать почти идентичным.

«Прекрасно то, что возникает из внутренней душевной необходимости. Прекрасно то, что прекрасно внутренне», – говорит Кандинский (Дух. 144) и разъясняет, что речь идет не о внешней и даже не о внутренней нравственности, а о том, что в совершенно неосязаемой форме служит обогащению души. Поэтому в живописи, например, прекрасен всякий цвет, ибо он вызывает вибрацию души, а «каждая вибрация обогащает душу». И поэтому, наконец, внутренне прекрасным может быть все то, что внешне даже «уродливо» (Дух. 144). Отсюда Кандинский приходит к уже формулированному Аристотелем, а затем Дионисием Ареопагитом и некоторыми классиками новоевропейской эстетики, но основательно забытому заключению, что в искусстве нет «уродливых» форм, если эти формы суть выражение внутреннего содержания; «все целесообразно-безобразное… в произведении искусства – прекрасно» (Ступ. 43).

При этом крупнейший живописец ХХ столетия спешит пояснить, что не может быть и речи о каком-то искусственном процессе интеллектуального поиска форм для какого-то вымышленного содержания. В труде художника все органично и все бессознательно. «Уже выше было сказано, что рождение подлинного произведения искусства есть тайна. Если жива душа художника, ей не нужны костыли головных рассуждений и теорий. Она сама найдет что сказать; сам художник при этом может в ту минуту и не сознавать, что именно. Ему подскажет внутренний голос души, какова нужная ему форма и где ее почерпнуть (из внешнего ли, или внутреннего «естества»)» (Дух. 143, примеч,).

Главным в вопросе формы, таким образом, для Кандинского является не ее характер, а органичность вырастания из соответствующего содержания, т.е. «выросла ли форма из внутренней необходимости или нет» (Es. 23). И процесс этот, как правило, осуществляется бессознательно, контролируемый только художественным чувством мастера, его духовной установкой.

Размышляя уже непосредственно о живописи, хотя этот вопрос имеет и более широкое теоретическое значение, Кандинский указывает, что существует два полюса форм воплощения внутреннего содержания: «большая абстракция» и большой реализм (Es. 27) [371]. Между ними лежит поле бесконечных промежуточных возможностей – от «чистейшей абстракции» до «чистейшего реализма». Для художника настало время неограниченной свободы в формах выражения. Однако, здесь же напоминает Кандинский, «эта свобода в то же время и одна из величайших не-свобод, так как все эти возможности – внутри и по ту сторону границ (абстракция-реализм. – В.Б.) — вырастают из одного и того же корня: из категорического зова внутренней необходимости» (Дух. 134). И это крайне важное напоминание. Художник свободен теоретически, ибо ко времени Кандинского искусство (живопись, во всяком случае) овладело практически всеми возможными формами и способами выражения, а теория в лице того же Кандинского признала их полное равноправие. Однако, оказывается, не во власти художника (имеется в виду – настоящего, слышащего зов Духовного) произвольно распоряжаться этими формами. Их выбор подчинен жестким законам внутренней необходимости (за которой, как мы помним, стоит стремящееся выразить себя через художника объективно существующее Духовное), хотя и уникальной в каждом художнике, но отнюдь не произвольной, не подчиняющейся всякой его прихоти, Кандинский, как большой мастер, хорошо слышавший зов Духовного, творивший в период написания своих главных теоретических трудов в окружении целой плеяды крупных живописцев ХХ в., группировавшихся вокруг «Синего всадника», хорошо знал это отнюдь не из вторых рук, а на собственном опыте и из опыта своих одаренных друзей, среди которых на первом месте следует, конечно, назвать великого духовидца и тончайшего музыкально одаренного живописца Пауля Клее.

Искусство, по Кандинскому, всегда содержало в себе два элемента: чистую абстракцию и «чистую реалистику», но в различных соотношениях. Обозначив их как «чисто художественное» и «предметное», основоположник абстракционизма считает, что второе в искусстве всегда служило первому. Ибо главной целью искусства всегда было «художественное», которое Кандинский в чистом виде усматривает только в абстрактном, т.е. применительно к живописи, – в «беспредметной» гармонии цвета и формы. Однако он не принижает и уж никак не отрицает предметного и даже «реалистического» искусства. Его слабость Кандинский усматривает в том, что внешний вид обыденных предметов, наделенных помимо внутреннего еще и «внешним» (нехудожественным) звучанием, сильно затрудняет выражение «третьего элемента» («чисто-и-вечно-художественного » ), хотя теоретически он признает, что реалистические формы ничем не хуже абстрактных.

В искусстве существенно их сочетание. При этом в «реализме» штрихи абстрактного значительно усиливают внутреннее звучание произведения и обратно – «в абстракции это звучание усиливается штрихами реального» (Es. 30). Можно указать на целый ряд превосходных работ Кандинского этого типа, т.е. при господстве абстрактного цветоформного симфонизма имеющие некие «штрихи реального». В частности, это «Импровизация 11», 1910, ГРМ; «Св. Георгий 2», 1911, ГРМ; «Пейзаж», 1913, Эрмитаж и др.

Каждая форма, как и ее элементы, обладает своим звучанием и для искусства в конечном счете важно именно это звучание, внутренняя жизнь формы, независимо от ее внешнего вида – абстрактного или предметного. В сущности, перед главной задачей искусства «реализм равен абстракции» и обратно. «Величайшее различие во внешнем становится величайшим равенством во внутреннем» (Es. 31). В принципе безразлично, какую форму использует художник, абстрактную или «реальную», ибо «обе формы внутренне равны». И только сам художник на основе принципа внутренней необходимости может решить, какую форму ему следует применять в каждом конкретном случае. В этом смысле, полагает Кандинский, «в принципе не существует вопроса формы» (Es. 36). В искусстве в конечном счете значимо только содержание[372]. Оно объективно, абсолютно, духовно. Оно определяет жизнь произведения искусства как автономного «живого существа». Произведение настоящего искусства, отделившись от художника, обретает «самостоятельную жизнь, становится личностью, самостоятельным, духовно дышащим субъектом, ведущим также и материально реальную жизнь; оно является существом». Произведение искусства не пассивный предмет. Оно обладает активными созидательными силами, живет и участвует в формировании духовной атмосферы. В этом главное назначение искусства.

«Моя цель, – писал Кандинский, – создать живописными средствами, которые я люблю более других художественных средств, такие образы, которые вели бы свою самостоятельную, интенсивную жизнь, как чисто живописные существа» (Bd I. 25). Притом существа, наделенные высокой духовной энергией. Кандинский обладал (и сознавал это) редкой, а может быть, даже и уникальной способностью «путем ограничения внешнего заставить сильнее звучать внутреннее». До болезненности остро ощущая внутреннее звучание, или «дух», «внутреннюю сущность, тайную душу» (Ст. 15) каждой вещи и Универсума в целом, Кандинский пришел в конце концов к убеждению, что в живописи наиболее полно и глубоко выразить это «звучание» можно только с помощью гармонизации на холсте абстрактных пятен цвета и свободно движущихся линий, т.е. в беспредметной живописи. Русский живописец свято верил, что за этой живописью великое будущее. Он был убежден, что абстрактное искусство – это новая и более высокая ступень в развитии живописи, хотя и не отрицал всех предшествующих ступеней. Без них, полагал он, не было бы и ее, как без корней и ствола не может быть ветвей и кроны дерева. Приход беспредметной живописи на смену «реалистической» Кандинский сравнивает с появлением Нового Завета Христа, который не разрушил Ветхий Завет Моисея, но возник на его основе и углублял и развивал его более простые, прямолинейные нормы и установления. Если Закон Моисея в большей мере касался внешних поступков человека, то новозаветная этика прежде всего ориентирована на внутренние «деяния», для нее существенны и «мысленные грехи». Нечто подобное усматривает Кандинский и в беспредметной живописи. Она не отрицает и не зачеркивает старое искусство, но лишь «внутренне логично» и «чрезвычайно органично» развивает его; в ней делается акцент на требовании «внутренней жизни в произведении».

Остро и глубоко ощущая духовное в каждом предмете, в каждой форме, в каждом цвете, линии и т.п., Кандинский много внимания уделил в своих теоретических трудах изучению всех элементов художественного языка живописи, их синестезическому звучанию, их символике. Он был глубоко убежден, что «анализ художественных элементов является мостом к внутренним пульсациям произведения» (Punkt. 14).

Начиная с 1910 г. Кандинский создавал в основном чисто абстрактные полотна, называя их «Импровизациями», если они возникали на эмоционально-бессознательной основе, и «Композициями», когда в их создании участвовал и разум. В своем творчестве он прошел несколько этапов от напряженных динамически-драматических цветовых симфоний (1910-1920) через точно выверенные геометризованные абстракции к фантастическим мирам своеобразных как бы органических форм, подобных биоформам микромира или неким неантропоморфным обитателям космоса.

Супрематизм Казимира Малевича

Супрематизм Казимира Малевича. Одним из главных представителей геометрического абстракционизма был русский художник Казимир Малевич, обозначивший свой способ художественного выхода в беспредметность супрематизмом (от лат. supremus – высший, высочайший; первейший; последний, крайний). Достаточно быстро пропустив через себя все этапы авангардного движения в живописи от импрессионизма до кубизма и кубофутуризма, он уже в 1913 г. пришел к абсолютизации принципа алогичности и абсурдности живописи в так называемом заумном реализме и от него перешел к созданию собственно супрематических работ. Впервые они были не без сопротивления других участников выставки предъявлены им общественности на «Последней футуристической выставке картин ‘0,10’» в декабре 1915 г. Тогда же появились термин «супрематизм» и первая теоретическая брошюра-манифест Малевича с попыткой обоснования нового направления «От кубизма к супрематизму. Новый живописный реализм». Основные стадии развития супрематизма, как писал сам Малевич, он прошел с 1913 по 1918 г. Однако собственно супрематические картины он создавал до середины 1920-х гг., и супрематическое «ощущение» бытия и искусства существенно отразилось на всем его последующем творчестве.

Малевич много писал и теоретических работ, особенно начиная с 1919 г. (в Витебске), когда стал систематически заниматься педагогической деятельностью, и позже – в Москве и Петрограде (до 1927 г.). В них он достаточно подробно изложил свою эстетическую позицию в целом, свое понимание искусства (или как он всегда писал Искусства – с большой буквы), живописи, истории искусства и собственно его высшего этапа, как он считал, – супрематизма. В течение его бурной творческой, педагогической и исследовательской деятельности и под влиянием не менее бурных внешних обстоятельств того времени отдельные взгляды и представления Малевича нередко достаточно сильно менялись, иногда на диаметрально противоположные, но генеральная линия его концепции, его понимания искусства оставалась достаточно целостной и однозначной.

Кратко она может быть условно обозначена как линия чистого эстетизма (в позитивном смысле этого термина), апологии неутилитарного Искусства, независимого ни от каких социальных, политических, экономических или религиозных аспектов, имеющего свой самоценный предмет – красоту и гармонию и свою цель – эстетическое наслаждение («приятное эмоциональное» состояние, «приятное удовлетворение чувства»). Линия классического эстетизма, которая приобрела у Малевича неожиданный поворот, вывела его к теории беспредметной экономично-минималистской живописи, в конечном счете отрицающей собственно живопись в ее традиционном бытии и переходящей в некое особое трансцендентное «измерение», открывающееся по ту сторону абсолютного «нуля» [373].

Согласно Малевичу, человеческая культура (или цивилизация) исторически сложилась из трех главных элементов, или систем: гражданской, включающей все социальные, политические, экономические институты и отношения, религиозной и Искусства; или, как афористично кратко и метко обозначил их основатель супрематизма: Фабрика, Церковь, Искусство. Первая система, или сфера человеческой деятельности, изначально возникшая для поддержания жизнедеятельности человека (забота о теле), с развитием науки и техники достигла к нашему времени полного извращения, захватив и подчинив себе большую часть человечества и его деятельности, в том числе и Искусство. Обобщенно-саркастически Малевич именует ее «харчевой» сферой: «харчевая культурная плантация», «харчелогия», «харчеучение», «харчевокухонная классовая деятельность», «харчевики» и т.п. Эта харчевая система очень рано научилась использовать Искусство для украшения, оформления своей достаточно примитивной и неприглядной сути, превратив его в средство для более эффективного достижения своих целей. Идеал этой сферы, совершенно чуждый Малевичу: работай как вол, чтобы построить рай для телесных потребностей на земле. Этот идеал одинаков у капиталистов, социалистов, коммунистов, поэтому Малевич, в первые постреволюционные годы увлекавшийся коммунистической фразеологией, как и многие другие авангардисты, уже в 1920-е гг. с одинаковой неприязнью относился ко всем харчевикам независимо от их классовой и партийной принадлежности.

Более сложным было его отношение к религии и Церкви. Здесь у Малевича нет ясной позиции, и его суждения и утверждения в разные периоды колебались от почти вульгарно-материалистически-атеистического отношения к Церкви и особенно к конкретной церковной деятельности до почти апофатически-мистического понимания Бога. Личный внерациональный духовный и художественный опыт подвел создателя супрематизма к особой границе бывания, за которой его внутреннему взору открылась некая реальная умонепостигаемая бездна сущности, пустыня небытия, Ничто, по ту сторону которого ощущалось тем не менее Нечто. В лучших традициях христианской апофатики (хотя Малевич вряд ли даже слышал этот термин или читал кого-либо из отцов Церкви) он в каком-то экстатическом откровении утверждает, что «истинный Бог» «ничего не знает, ничего не видит и ничего не может» И лишь религия «достигает Бога как абсолюта (душа есть Бог)». Традиционные искусства располагаются несколько ниже религии; они – «только подсобные ступени. Категории художества стоят первой ступенью после религии… Техника – третья ступень, она выражает рациональную телесную заботу… Отсюда рассматриваю религию как высшую степень легкости, <как> состояние, вне материи существующее, где материя исчезает в духе, душе, образе. Это последнее техническое явление перед беспредметностью» (263) [374].

Однако искусство стоит не намного ниже религии и в чем-то практически равно с ней.

Неизменным сущностным ядром и содержанием любого настоящего Искусства Малевич считал неутилитарную самоценную красоту, которая возникала на основе гармонии всех элементов, часто контрастирующих друг с другом. Истинным «содержанием» Искусства является оно «само как таковое», его «строй формовых элементов». В частности, для живописи – это сама живопись – соотношение цветовых масс и форм, живописная фактура, жизнь и развитие цветовых пятен, их «энергийная» сила и динамика; «чистый элемент живописный» и т.п. Живописцу каждый предмет предстает «беспредметной комбинацией цветов», или «цветописью». «Чистый беспредметный контакт» с таким (т.е. истинным) Искусством доставляет зрителю «приятные эмоциональные переживания «.

В этом собственно и состоит художественно-эстетическое credo Малевича, на основе которого он и пришел к супрематизму. Основу его составляет понятие «беспредметности». Малевич употребляет его в нескольких взаимопересекающихся смыслах, восходящих к его эстетическим представлениям. Согласно им весь «мир как факт суждения» является «предметным» миром, а «мир как факт вне суждения» – беспредметным. Суждение же у Малевича в данном случае тождественно осознанию, мышлению, разуму. Таким образом, неосознаваемый мир, мир вне познающего разума и является миром беспредметным. «Чистая работа организма – работа вне сознания и вне учета, без о бразна, беспредметна» (254). К возможностям же разума и сознания Малевич относился скептически, как художник хорошо ощущая их принципиальную ограниченность, а отсюда беспредметность выступает у него практически онтологическим основанием бытия. Мир, по Малевичу, в сущности своей беспредметен, т.е. пребывает вне сферы действия разума, и только внеутилитарное Искусство, основывающееся на эстетических (внеразумных) принципах, т.е. тоже беспредметное в своей основе, в состоянии «познать» его. При этом беспредметность ( = сущность) искусства осмысливается основателем супрематизма как высшая ступень разумной деятельности человека – уже сверхразумная. «Художество, которое и должно быть вне разума, ибо оно <то> завершение, где разум прекращает свою деятельность. И это только последняя вершина разумной деятельности, после которой вступаем в беспредметность или заумь, <вне относительно> сфер<ы> познания, знания эстетики» (269).

Беспредметность отождествляется здесь с заумью, которой, как указывалось и подробнее еще речь впереди, увлекались русские поэты-футуристы, друзья Малевича; с тем, что уже за умом. Малевич и сам создал при переходе от кубофутуризма к супрематизму несколько полотен «заумного реализма», в которых заумь выражалась нарочито прямолинейным совмещением несовместимых вещей: наложением почти реалистического изображения коровы на скрипку в окружении кубистических аксессуаров («Корова и скрипка». 1913); храма, селедки, свечи, сабли, лестницы – на физиономию англичанина («Англичанин в Москве». 1914) и т.п.

Под беспредметностью Малевич понимал также и принципиальную неутилитарность искусства, особенно нового. «Предметом» в этом плане оказывается любая утилитарная функция художества. Искусство «по существу беспредметно, без о бразно, вне идей целевых» – не устает повторять русский авангардист. «Беспредметники» (фактически чистые эстеты. – В.Б.) хотят освободить Искусство от всего внехудожественного, «строить мир по чувству приятных восприятий»; они «созерцают мир явлений, и образ их творится внутри созерцающего – отсюда, если возникает новая реальность, то только реальность как «мир в себе» (333). Беспредметное искусство – это «чистое Искусство»; оно обязательно содержит в себе «чистое выражение ощущений» и некий «абсолютный неизменный элемент» Искусства, благодаря которому Искусство обладает вечной ценностью и именно ради него хранится в музеях. В самом общем плане под беспредметностью в искусстве Малевич понимал его художественность, его эстетическую ценность вне связи с какими-либо иными внехудожественными (преходящими) функциями. Ею обладает любое настоящее Искусство, но только со времени импрессионистов художники осознали, что Искусство можно и нужно освободить от внехудожественного (внеживописного – для живописи) балласта. Моне, Сезанн, кубисты, футуристы, русские кубофутуристы – главные вехи, по Малевичу, на пути этого освобождения. И он сам делает следующий и последний шаг – супрематизм.

Здесь необходимо подчеркнуть, что сам термин никак не отражает сущности соответствующего направления или творческого метода. Фактически в понимании Малевича это оценочная характеристика. Супрематизм – высшая ступень развития искусства на пути освобождения от всего внехудожественного, на пути предельного выявления беспредметного, как сущности любого искусства. В этом смысле Малевич и первобытное орнаментальное искусство считал супрематическим (или «супремовидным»). Впервые он применил этот термин к большой группе своих картин с изображением геометрических абстракций, включая знаменитый «Черный квадрат» на белом фоне, «Черный крест» и др., выставленных на петроградской футуристической выставке «ноль-десять» в 1915 г. Именно за этими и подобными им геометрическими абстракциями и закрепилось название супрематизма, хотя сам Малевич относил к нему и многие свои работы 1920-х гг., внешне содержавшие некоторые формы конкретных предметов, особенно фигуры людей, но сохранявшие «супрематический дух». Да и собственно более поздние теоретические разработки Малевича не дают оснований сводить супрематизм (во всяком случае самого Малевича) только к геометрическим абстракциям, хотя они, конечно, составляют его ядро, сущность и даже (черно-белый и бело-белый супрематизм) подводят живопись к пределу ее бытия вообще как вида искусства, т.е. к живописному нулю, за которым уже нет собственно живописи, нет искусства. Этот путь во второй половине ХХ в. и продолжили многочисленные направления в арт-деятельности, отказавшиеся от кистей, красок, холста. Многие создатели новейших направлений в искусстве, современных артефактов чтят Малевича за его супрематизм своим предтечей и духовным отцом.

Отголоски многочисленных естественно-научных (физических, в частности), экономических, психологических и философских теорий того времени сливаются у Малевича в эклектическую (а сегодня мы сказали бы постмодернистскую, — хотя и у главного авангардиста!) теорию искусства. Как художник с тонким живописным чутьем, он ощущает различную энергетику (реальную энергетику) любого предмета, цвета, формы и стремится «работать» с ними, организовать их в плоскости холста на основе предельной «экономии» (Эту тенденцию во второй половине столетия по-своему разовьет минимализм). «Экономия» выступает у Малевича при этом «пятой мерой «, или пятым измерением искусства, выводящим его не только из плоскости холста, но и за пределы Земли, помогая преодолеть силу притяжения и, более того вообще из нашего трех-четырехмерного пространства в особые космо-психические измерения.

Супрематические знаковые конструкции, заменившие, как утверждал Малевич, символы традиционного искусства, превратились вдруг для него в самостоятельные «живые миры, готовые улететь в пространство» и занять там особое место наряду с другими космическими мирами. Увлеченный этими перспективами Малевич начинает конструировать пространственные «супремусы» – архитектоны и планиты, как прообразы будущих космических станций, аппаратов, жилищ и т.п. Категорически отказавшись от одного, земного, утилитаризма, он под влиянием новейших физико-космических теорий приводит искусство к новому утилитаризму, уже космическому.

Главный элемент супрематических работ Малевича – квадрат. Затем будут комбинации квадратов, кресты, круги, прямоугольники, реже – треугольники, трапецоиды, эллипсоиды. Квадрат, однако, – основа геометрического супрематизма Малевича. Именно в квадрате усматривал он и некие сущностные знаки бытия человеческого (черный квадрат – «знак экономии»; красный – «сигнал революции»; белый – «чистое действие», «знак чистоты человеческой творческой жизни»), и какие-то глубинные прорывы в Ничто, как нечто неописуемое и невыговариваемое, но – ощущаемое.

Черный квадрат – знак экономии, пятого измерения искусства, «последняя супрематическая плоскость на линии искусств, живописи, цвета, эстетики, вышедшая за их орбиту» (98). Стремясь оставить в искусстве только его сущность, беспредметное, чисто художественное, он выходит «за их орбиту», и сам мучительно пытается понять, куда. Сведя к минимуму вещность, телесность, изобразительность (образ) в живописи, Малевич оставляет лишь некий пустой элемент – собственно пустоту (черную или белую) как знак-приглашение к бесконечному углублению в нее – в Нуль, в Ничто; или – в себя. Он убежден, что не следует искать ничего ценностного во внешнем мире, ибо его там нет. Все благое – внутри нас, и супрематизм способствует концентрации духа созерцающего на его собственных глубинах. Черный квадрат – приглашение к медитации! И путь! «…три квадрата указывают путь». Однако для обыденного сознания это слишком трудный и даже страшный, жуткий «путь» через Ничто в Ничто. И Малевич в своем творчестве отступает от края абсолютной апофатической бездны в цветной супрематизм – более простой, доступный, художественно-эстетический. Гармонически организованное парение легких цветных конструкций из геометрических форм хотя и выводит дух созерцающего за пределы обыденной земной атмосферы в некие более высокие уровни духовно-космического бытия, тем не менее не оставляет его один на один с трансцендентным Ничто.

Более взвешенно и продуманно «философию супрематизма» Малевич изложил к 1927 г. Здесь еще раз констатируется, что супрематизм – это высшая ступень Искусства, сущность которого беспредметность, осмысленная как чистое ощущение и чувствование, вне какого-либо подключения разума. Искусство, расставшись с миром образов и представлений подошло к пустыне, наполненной «волнами беспредметных ощущений», и попыталось в супрематических знаках запечатлеть ее. Малевич признается, что ему самому стало жутко от открывшейся бездны, но он шагнул в нее, чтобы освободить искусство от тяжести и вывести его на вершину. В этом своем почти мистико-художественном погружении в «пустыню» всесодержащего и изначального Ничто (за нуль бытия) он ощутил, что сущность не имеет ничего общего с видимыми формами предметного мира – она совершенно беспредметна, без-лика, без-образна и может быть выражена только «чистым ощущением». А «супрематизм есть та новая, беспредметная система отношений элементов, через которую выражаются ощущения… Супрематизм – это тот конец и начало, когда ощущения становятся обнаженными, когда Искусство становится как таковое без-ликое» (350-351). И если сама жизнь и предметное искусство содержат только «образы ощущений», то беспредметное искусство, вершиной которого является супрематизм, стремится передать только «чистые ощущения». В этом плане изначальный первоэлемент супрематизма черный квадрат на белом фоне «есть форма, вытекшая из ощущения пустыни небытия».

В супрематической теории Малевича важное место занимает понятие «безликости», стоящее у него в одном ряду с такими понятиями, как беспредметность и без о бразность. Оно означает в широком смысле отказ искусства от изображения внешнего вида предмета (и человека), его видимой формы. Ибо внешний вид, а в человеке лицо, представлялись Малевичу лишь твердой скорлупой, застывшей маской, личиной, скрывающей сущность. Отсюда отказ в чисто супрематических работах от изображения каких-либо видимых форм ( = образов = ликов), а во «второй крестьянский период» (конец 1920-начало 1930-х гг.) – условно-обобщенное, схематизированное изображение человеческих фигур (крестьян) без лиц, с «пустыми лицами» – цветными или белыми пятнами вместо лиц (без-ликость в узком смысле). Ясно, что эти «без-ликие» фигуры выражают «дух супрематизма», пожалуй, даже в еще большей мере, чем собственно геометрический супрематизм. Ощущение «пустыни небытия», бездны Ничто, метафизической пустоты здесь выражено с не меньшей силой, чем в «Черном» или «Белом» квадратах. И цвет (часто яркий, локальный, праздничный) здесь только усиливает жуткую ирреальность этих образов. Глобальный супрематический апофатизм звучит в «крестьянах» 1928-1932 гг. с предельной силой.

В научной литературе стало почти общим местом напомнить фразу из полемики Бенуа и Малевича о «Черном квадрате» как о «голой иконе». «Без-ликие» крестьяне основателя супрематизма могут претендовать на именование супрематической иконой в не меньшей, если не в большей мере, чем «Черный квадрат», если под иконой понимать выражение сущностных (эйдетических) оснований архетипа. Апофатическая (невыразимая) сущность бытия, вызывающая у человека неверующего ужас перед Бездной небытия и ощущение своей ничтожности перед величием Ничто, а у грядущих экзистенциалистов – страх перед бессмысленностью жизни, выражены здесь с предельным лаконизмом и силой. Человеку же духовно и художественно одаренному эти образы (как и геометрический супрематизм) помогают достичь созерцательного состояния или погрузиться в медитацию.

У Малевича было много учеников и последователей в России в 1915-1920 гг., которые объединялись одно время в группе «Супремус», но постепенно все отошли от супрематизма. Исследователи усматривают прямое влияние Малевича на весь европейский конструктивизм. Это и верно и неверно. Вокруг Малевича было много подражателей, но ни один из них не проник в истинный дух супрематизма и не смог создать ничего, хоть как-то по существу (а не по внешней форме) приближающееся к его работам. Это касается и конструктивизма. Конструктивисты, как мы увидим далее, заимствовали и развили некоторые формальные находки Малевича, не поняв или резко отмежевавшись (как В. Татлин) от самого по сути своей гностико-герметического, а в чем-то даже и интуитивно-буддистского духа супрематизма. Да и сам Малевич, как интуитивный эстет и приверженец «чистого искусства» резко отрицательно относился к «материализму» и утилитаризму современного ему конструктивизма. Более последовательных продолжателей супрематизма следует искать скорее среди минималистов и некоторых концептуалистов второй половины ХХ в.

После Второй мировой войны появилось новое поколение абстракционистов (Дж. Поллок, Де Кунинг и др.), ориентирующееся не только на довоенное абстрактное искусство Кандинского или Малевича, но и на весь опыт авангарда. В частности, они восприняли от сюрреализма принцип » психического автоматизма «. У Поллока акцент в творческом акте перемещается с произведения (оно теперь не является целью творчества) на процесс создания картины, который становится самоцелью. Отсюда берут начало живопись-действие (Action-painting) и всевозможные «акции» пост-культурных арт-практик последней трети ХХ в., в которых главную роль играет не результат творческого акта, но его процесс, жест художника. Разновидностью абстрактного искусства в США с 1950-х гг. становится абстрактный экспрессионизм (М. Ротко, А. Горки и др.). Однако эти феномены в большей мере уже относятся к модернизму, и им будет уделено внимание в следующей главе.

На формальном уровне художественно-эстетический эффект произведений абстрактного искусства основывается на организации художественных оппозиций цвета и формы, их интуитивной гармонизации, ведущей к катарсису. На духовном уровне концентрация эстетического исключительно в абстрактных цветоформах, исключающих какие-либо утилитарно-бытовые ассоциации, выводит зрителя на прямой глубинный контакт с чисто духовными сферами. В этом плане многие произведения абстракционистов (особенно работы Кандинского, Малевича, Мондриана, Ротко, отчасти Горки) могут служить объектами медитации и посредниками в других духовных практиках. Не случайно Т. ван Дуйсбург подчеркивал, что квадрат для представителей неопластицизма означает то же, что крест для ранних христиан, а Малевич ощущал в своих работах близость к русской иконе.

Абстрактное искусство открыло новые горизонты выражения духовного только с помощью цвета и абстрактных форм, уведя искусство от повседневной эмпирии, практицизма, утилитаризма, социальной ангажированности. Однако работа только с цветом и формой требует врожденного утонченного художественно-эстетического чувства, безошибочного вкуса и определенной открытости для духовного опыта, которыми обладали только единицы среди живописцев ХХ в. Это сугубо элитарное искусство, поэтому в почти бескрайнем море абстрактных полотен ХХ в. встречаются лишь единицы действительно выдающихся произведений, поднявшихся на уровень художественной классики. Среди них многие работы Кандинского и Малевича бесспорно занимают первые места.

Отказавшись от использования изобразительных принципов, органически и генетически присущих живописи как виду искусства, абстрактное искусство абсолютизировало эстетическую значимость цвета и абстрактной формы и тем самым в целом значительно сузило изобразительно-выразительные возможности живописи. Более того, оно фактически довело до логического завершения развитие живописи в качестве самоценного станкового вида искусства, став последней страницей в истории ее формально-выразительных поисков. В дальнейшем возможны только вариации тех или иных приемов, методов и способов живописи, уже имевших место в истории искусства, но не какие-либо принципиально новые открытия. Абстрактное искусство, достигнув в живописи предела возможного эстетического выражения, стало одним из первых в ряду авангардных свидетельств завершения Культуры и приближения пост-культуры. Собственно живописные находки абстрактного искусства (в области гармонизации цвета и формы, повышенной цветовой экспрессии) активно используются сегодня художниками самых разных направлений, а также в дизайне, в оформительском искусстве, в рекламе, в искусстве моды, в театре, кино, телевидении, видеоклипах, компьютерном искусстве, при создании виртуальных реальностей и в других современных арт-практиках.

Культура.РФ

Культура.РФ

АБСТРАКЦИОНИ́ЗМ

Абстракционизм ― это направление в живописи, последователи которого отказываются от подражания реальности. Термин «абстракционизм» произошел от латинского слова abstractio, что в переводе означает «удаление, отвлечение».

Вместо явлений окружающей действительности объектами для изображений становятся формы, линии и цвета, а в основе выразительности композиций лежат отноше­ния между этими элементами.

С их помощью художники стараются показать, что реальность субъективна. Такой подход ― одна из важных характеристик абстракционизма.

Сложно точно определить, когда возникло абстрактное искусство. Большинство экспертов считают, что оно появилось в 1910 году, когда Василий Кандинский «создал первые абстрактные рисунки в качестве иллюстраций к своему теоретическому труду «О духовном в искусстве».

Первопроходцами абстракционизма называют Казимира Малевича, нидерландского художника Пита Мондриана, чеха Франтишека Купку, француза Робера Делоне. Часть искусствоведов полагает, что истоки абстрактного искусства можно найти в XIX веке — в произведениях американского художника Джеймса Уистлера и даже французского живописца Клода Моне. По их мнению, эти мастера уделяли больше внимания визуальным ощущениям, чем изображению объекта.

С начала XX века абстрактное искусство привлекло многих художников, его расцвет пришелся на 1950–70-е годы. Самыми известными стали представители школы абстрактного экспрессионизма: Джексон Поллок, Ли Краснер, Марк Ротко, Франц Клайн, Аршил Горки.

Начиная с 1910­-х к беспредметности стали обращаться многие русские художники — кто-­то ограничивался единичными экспериментами (как Наталия Гончарова в работе «Пустота» 1913 года); другие превращали ее в главный принцип своего искусства (например, Ольга Розанова), а также наделяли абстрактную живопись духовным содержанием и делали ее носителем философской идеи (как Василий Кандинский или Казимир Малевич).

А одни из первых абстрактных скульптур создал российский и американский конструктивист Наум Габо.

Василий Кандинский. Картина с белыми линиями. 1913

Частное собрание

Казимир Малевич. Скачет красная конница. 1932

Государственный Русский музей, Санкт-Петербург

Пит Мондриан. Море. 1912

Частное собрание

Франтишек Купка. Клавиши фортепиано (Озеро). 1909

Национальная галерея в Праге, Прага, Чехия

Робер Делоне. Ритм. Радость жизни. 1930

Музей современного искусства Парижской мэрии, Париж, Франция

Джексон Поллок. Глубина. 1953

Национальный центр искусства и культуры Жоржа Помпиду, Париж, Франция

Ли Краснер. Мышеловка. 1949

Частное собрание

Марк Ротко. Медленный водоворот на краю моря. 1944

Нью-йоркский музей современного искусства, Нью-Йорк, США

Франц Клайн. Кардинал. 1950

Частное собрание

Наум Габо. Скульптура «Стоящая волна». 1920

Британская галерея Тейт, Лондон, Великобритания

Василий Кандинский. Синее небо. 1940

Национальный центр искусства и культуры Жоржа Помпиду, Париж, Франция

Ольга Розанова. Комната. 1915

Частное собрание

Джорджия О’Киф. Музыка, розовый и голубой II. 1918

Музей американского искусства Уитни, Нью-Йорк, США

Давид Бурлюк. Утро. XX век

Частное собрание

Пауль Клее. Ядовитые ягоды. 1920

Частное собрание

Франсис Пикабия. Саломея. 1930

Частное собрание

Понравилась статья? Поделить с друзьями:

Не пропустите также:

  • Рассказ на тему мусульманские и христианские порядки сходства и различия 6 класс
  • Рассказ на тему музыка в моей жизни
  • Рассказ на тему моя семья на английском
  • Рассказ на тему моя семья 5 класс
  • Рассказ на тему моя первая учительница

  • 0 0 голоса
    Рейтинг статьи
    Подписаться
    Уведомить о
    guest

    0 комментариев
    Старые
    Новые Популярные
    Межтекстовые Отзывы
    Посмотреть все комментарии