Рассказ на заставе богатырской

Под городом Киевом, в широкой степи Цицарской, стояла богатырская застава. Атаманом на заставе старый Илья Муромец, податаманом Добрыня Никитич, есаулом Алёша Попович. И дружинники у них храбрые:

Гришка – боярский сын, Василий Долгополый, да и все хороши.
Три года стоят богатыри на заставе, не пропускают к Киеву ни пешего, ни конного. Мимо них и зверь не проскользнёт, и птица не пролетит.
Раз пробегал мимо заставы горностайка, да и тот шубу свою оставил. Пролетал сокол, перо выронил.
Вот раз в недобрый час разбрелись богатыри-караульщики: Алёша в Киев ускакал, Добрыня на охоту уехал, а Илья Муромец заснул в своём белом шатре…
Едет Добрыня с охоты и вдруг видит: в поле, позади заставы, ближе к Киеву, след от копыта конского, да не малый след, а в полпечи. Стал Добрыня след рассматривать:
– Это след коня богатырского. Богатырского коня, да не русского: проехал мимо нашей заставы могучий богатырь из казарской земли – по-ихнему копыта подкованы.Прискакал Добрыня на заставу, собрал товарищей:
– Что же это мы наделали? Что же у нас за застава, коль проехал мимо чужой богатырь? Как это мы, братцы, не углядели? Надо теперь ехать в погоню за ним, чтобы он чего не натворил на Руси.
Стали богатыри судить-рядить, кому ехать за чужим богатырём.
Думали послать Ваську Долгополого, а Илья Муромец не велит Ваську слать:
– У Васьки полы долгие, по земле ходит Васька, заплетается, в бою заплетётся и погибнет зря.
Думали послать Гришку боярского.
Говорит атаман Илья Муромец:
– Неладно, ребятушки, надумали. Гришка роду боярского, боярского роду хвастливого. Начнёт в бою хвастаться и погибнет понапрасну.
Ну, хотят послать Алёшу Поповича. И его не пускает Илья Муромец:
– Не в обиду будь ему сказано, Алёша роду поповского, поповские глаза завидущие, руки загребущие. Увидит Алёша на чуженине много серебра да золота, позавидует и погибнет зря. А пошлём мы, братцы, лучше Добрыню Никитича.

Так и решили – ехать Добрынюшке, побить чуженина, срубить ему голову и привезти на заставу молодецкую.
Добрыня от работы не отлынивал, заседлал коня, брал па́лицу, опоясался саблей острой, взял плеть шелко́вую, въехал на гору Сорочинскую. Посмотрел Добрыня в трубочку серебряную – видит: в поле что-то чернеется. Поскакал Добрыня прямо на богатыря, закричал ему громким голосом:
– Ты зачем нашу заставу проезжаешь, атаману Илье Муромцу челом не бьёшь, есаулу Алёше пошлины в казну не кладёшь?!
Услышал богатырь Добрыню, повернул коня, поскакал к нему. От его скоку земля заколебалась, из рек, озёр вода выплеснулась, конь Добрыни на колени упал. Испугался Добрыня, повернул коня, поскакал обратно на заставу. Приезжает он ни жив ни мёртв, рассказывает всё товарищам.
– Видно, мне, старому, самому в чистое поле ехать придётся, раз даже Добрыня не справился, – говорит Илья Муромец.
Снарядился он, оседлал Бурушку и поехал на гору Сорочинскую.
Посмотрел Илья из кулака молодецкого и видит: разъезжает богатырь, тешится. Он кидает в небо па́лицу железную весом в девяносто пудов, на лету ловит палицу одной рукой, вертит ею, словно пёрышком.
Удивился Илья, призадумался. Обнял он Бурушку Косматушку:
– Ох ты, Бурушко мой косматенький, послужи ты мне верой-правдой, чтоб не срубил мне чуженин голову.
Заржал Бурушка, поскакал на нахвальщика.
Подъехал Илья и закричал:
– Эй ты, вор, нахвальщик! Зачем хвастаешь?! Зачем ты заставу миновал, есаулу нашему пошлины не клал, мне, атаману, челом не бил?!
Услыхал его нахвальщик, повернул коня, поскакал на Илью Муромца. Земля под ним содрогнулась, реки, озёра выплеснулись.
Не испугался Илья Муромец. Бурушка стоит как вкопанный, Илья в седле не шело́хнется.
Съехались богатыри, ударились палицами, – у палиц рукоятки отвалились, а друг друга богатыри не ранили. Саблями ударились – переломились сабли булатные, а оба целы. Острыми копьями кололись – переломили копья по маковки.
– Знать, уж надо биться нам врукопашную!
Сошлись они с коней, схватились грудь с грудью.
Бьются весь день до вечера, бьются с вечера до полночи, бьются с полночи до ясной зари – ни один верх не берёт.
Вдруг взмахнул Илья правой рукой, поскользнулся левой ногой и упал на сырую землю. Наскочил нахвальщик, сел ему на грудь, вынул острый нож, насмехается:
– Старый ты старик, зачем воевать пошёл? Разве нет у вас богатырей на Руси? Тебе на покой пора. Ты бы выстроил себе избушку сосновую, собирал бы милостыню, тем бы жил-поживал до скорой смерти.
Так нахвальщик насмехается, а Илья от Русской земли сил набирается. Прибыло Илье силы вдвое – он как вскочит, как подбросит нахвальщика! Полетел тот выше леса стоячего, выше облака ходячего, упал и ушёл в землю по пояс.
Говорит ему Илья:
– Ну и славный ты богатырь! Отпущу я тебя на все четыре стороны, только ты с Руси прочь уезжай да другой раз заставу не минуй, бей челом атаману, плати пошлины. Не броди по Руси нахвальщиком.
И не стал Илья ему рубить голову.
Воротился Илья на заставу к богатырям.
– Ну, – говорит, – братцы мои милые, тридцать лет я езжу по полю, с богатырями бьюсь, силу пробую, а такого богатыря не видывал!

• Следующая сказка → Илья Муромец и Калин-царь (Былина)
• Предыдущая сказка → Илья Муромец: Как Илья поссорился с князем Владимиром

Под городом Киевом, в широкой степи, стояла богатырская застава. Атаманом на заставе старый Илья Муромец, податаманом Добрыня Никитич, есаулом Алёша Попович. Три года стоят богатыри на заставе, не про­пускают к Киеву ни пешего, ни конного… Пересказ для детей Карнауховой И.

На заставе богатырской читать

Под городом Киевом, в широкой степи Цицарской, стояла богатырская застава. Атаманом на заставе старый Илья Муромец, податаманом Добрыня Никитич, есаулом Алёша Попович. И дружинники у них храбрые: Гришка — боярский сын, Василий Долгополый, да и все хороши.

Три года стоят богатыри на заставе, не про­пускают к Киеву ни пешего, ни конного. Мимо них и зверь не проскользнёт, и птица не про­летит. Раз пробегал мимо заставы горностайка, да и тот шубу свою оставил. Пролетал сокол, перо выронил.

Вот раз в недобрый час разбрелись богатыри-караульщики: Алёша в Киев ускакал, Добрыня на охоту уехал, а Илья Муромец заснул в своём бе­лом шатре.

Едет Добрыня с охоты и вдруг видит: в поле, позади заставы, ближе к Киеву, след от копыта конского, да не малый след, а в полпечи. Стал Добрыня след рассматривать:

-Это след коня богатырского. Богатырского коня, да не русского: проехал мимо нашей заста­вы могучий богатырь из казарской земли — по-ихнему копыта подкованы.

Прискакал Добрыня на заставу, собрал товари­щей:

-Что же это мы наделали? Что же у нас за застава, коль проехал мимо чужой богатырь? Как это мы, братцы, не углядели? Надо теперь ехать в погоню за ним, чтобы он чего не натворил на Руси.

Стали богатыри судить-рядить, кому ехать за чужим богатырём.

Думали послать Ваську Долгополого, а Илья Муромец не велит Ваську слать:

-У Васьки полы долгие, по земле ходит Вась­ка, заплетается, в бою заплетётся и погибнет зря.

Думали послать Гришку боярского.

Говорит атаман Илья Муромец:

-Неладно, ребятушки, надумали. Гришка рода боярского, боярского рода хвастливого. Начнёт в бою хвастаться и погибнет понапрасну.

Ну, хотят послать Алёшу Поповича. И его не пускает Илья Муромец:

-Не в обиду будь ему сказано, Алёша роду поповского, поповские глаза завидущие, руки за­гребущие. Увидит Алёша на чуженине много сере­бра да золота, позавидует и погибнет зря. А по­шлём мы, братцы, лучше Добрыню Никитича.

Так и решили — ехать Добрынюшке, побить чуженина, срубить ему голову и привезти на заста­ву молодецкую.

Добрыня от работы не отлынивал, заседлал коня, брал палицу, опоясался саблей острой, взял плеть шелковую, въехал на гору Сорочинскую. Посмотрел Добрыня в трубочку серебряную — ви­дит: в поле что-то чернеется. Поскакал Добрыня прямо на богатыря, закричал ему громким го­лосом:

-Ты зачем нашу заставу проезжаешь, атама­ну Илье Муромцу челом не бьёшь, есаулу Алёше пошлины в казну не кладёшь?!

Услышал богатырь Добрыню, повернул коня, по­скакал к нему. От его скоку земля заколебалась, из рек, озёр вода выплеснулась, конь Добрыни на колени упал. Испугался Добрыня, повернул коня, поскакал обратно на заставу. Приезжает он ни жив ни мёртв, рассказывает всё товарищам.

-Видно, мне, старому, самому в чистое поле ехать придётся, раз даже Добрыня не справил­ся, — говорит Илья Муромец.

Снарядился он, оседлал Бурушку и поехал на гору Сорочинскую.

Посмотрел Илья из кулака молодецкого и ви­дит: разъезжает богатырь, тешится. Он кидает в небо палицу железную весом в девяносто пу­дов, на лету ловит палицу одной рукой, вертит ею, словно пёрышком.

Удивился Илья, призадумался. Обнял он Бурушку-Косматушку:

-Ох ты, Бурушко мой косматенький, послужи ты мне верой-правдой, чтоб не срубил мне чу­женин голову.

Заржал Бурушка, поскакал на нахвальщика.

Подъехал Илья и закричал:

-Эй ты, вор, нахвальщик! Зачем хвастаешь?! Зачем ты заставу миновал, есаулу нашему пошли­ны не клал, мне, атаману, челом не бил?!

Услыхал его нахвальщик, повернул коня, по­скакал на Илью Муромца. Земля под ним содрог­нулась, реки, озёра выплеснулись.

Не испугался Илья Муромец. Бурушка стоит как вкопанный, Илья в седле не шелохнется.

Съехались богатыри, ударились палицами — у палиц рукоятки отвалились, а друг друга богаты­ри не ранили. Саблями ударились — переломились сабли булатные, а оба целы. Острыми копьями ко­лолись — переломили копья по маковки!

-Знать, уж надо биться нам врукопашную!

Сошли они с коней, схватились грудь с грудью. Бьются весь день до вечера, бьются с вечера до полночи, бьются с полночи до ясной зари — ни один верх не берёт.

Вдруг взмахнул Илья правой рукой, поскольз­нулся левой ногой и упал на сырую землю. На­скочил нахвальщик, сел ему на грудь, вынул острый нож, насмехается:

Старый ты старик, зачем воевать пошёл? Раз­ве нет у вас богатырей на Руси? Тебе на покой пора. Ты бы выстроил себе избушку сосновую, собирал бы милостыню, тем бы жил-поживал до скорой смерти.

Так нахвальщик насмехается, а Илья от рус­ской земли сил набирается. Прибыло Илье силы вдвое — он как вскочит, как подбросит нахвальщика! Полетел тот выше леса стоячего, выше об­лака ходячего, упал и ушёл в землю по пояс.

Говорит ему Илья:

— Ну и славный ты богатырь! Отпущу я тебя на все четыре стороны, только ты с Руси прочь уезжай да другой раз заставу не минуй, бей челом ата­ману, плати пошлины. Не броди по Руси нахвальщиком.

И не стал Илья ему рубить голову.

Воротился Илья на заставу к богатырям.

— Ну, — говорит, — братцы мои милые, трид­цать лет я езжу по полю, с богатырями бьюсь, силу пробую, а такого богатыря не видывал!

Иллюстратор Соковнина И.

13. На заставе богатырской

од городом Киевом, в широкой степи Цицарской стояла богатырская застава. Атаманом на заставе старый Илья Муромец, под атаманом Добрыня Никитич, есаулом Алеша Попович. И дружинники у них храбрые: Гришка — боярский сын, Василий Долгополый, да и все хороши.

Три года стоят богатыри на заставе, не пропускают к Киеву ни пешего, ни конного. Мимо них и зверь не проскользнет, и птица не пролетит. Раз пробегал мимо заставы горностайка да и шубу свою оставил. Пролетал сокол да перо выронил.

Вот раз в недобрый час разбрелись богатыри-караулыщики: Алеша в Киев ускакал, Добрыня на охоту уехал, а Илья Муромец заснул в своем белом шатре…

Едет Добрыня с охоты и вдруг видит: в поле позади заставы, ближе к Киеву, след от копыта конского, да не малый след, а в полпечи. Стал Добрыня след рассматривать.

— Это след коня богатырского. Богатырского коня, да не русского; проехал мимо нашей заставы могучий богатырь из хазарской земли — по-ихнему копыта подкованы.

Прискакал Добрыня на заставу, собрал товарищей:

— Что же это мы наделали? Что же у нас за застава, коль проехал мимо чужой богатырь? Как это мы, братцы, не углядели? Надо теперь ехать в погоню за нахвальщиком, чтобы он чего не натворил на Руси.

Стали богатыри судить-рядить, кому ехать за нахвальщиком.

Думали послать Ваську Долгополого, а Илья Муромец не велит Ваську слать:

— У Васьки полы долгие, по земле ходит Васька заплетается, в бою заплетется и погибнет зря.

Думали послать Гришку боярского. Говорит атаман Илья Муромец:

— Неладно, ребятушки, надумали. Гришка рода боярского, боярского рода хвастливого. Начнет в бою хвастаться и погибнет понапрасну.

Ну, хотят послать Алешу Поповича. И его не пускает Илья Муромец:

— Не в обиду будь ему сказано, Алеша роду поповского, поповские глаза завидущие, руки загребущие. Увидит Алеша на нахвальщике много серебра да золота, позавидует и погибнет зря. А пошлем мы, братцы, лучше Добрыню Никитича.

Так и решили — ехать Добрынюшке, побить нахвальщика, срубить ему голову и привезти на заставу молодецкую.

Добрыня от работы не отлынивал, заседлал коня, брал палицу, опоясался саблей острой, взял плеть шелковую, въехал на гору Сорочинскую. Посмотрел Добрыня в трубочку серебяную — видит: в поле что-то чернеется. Поскакал Добрыня прямо на нахвалыцика, закричал ему громким голосом:

— Ты зачем нашу заставу проезжаешь, атаману Илье Муромцу челом не бьешь, есаулу Алеше пошлины в казну не кладешь?!

Услышал богатырь Добрыню, повернул коня, по скакал к нему. От его скоку земля заколебалась, из рек-озер вода выплеснулась, конь Добрыни на колени упал. Испугался Добрыня, повернул коня, поскакал обратно на заставу. Приезжает он ни жив ни мертв, рассказывает все товарищам.

— Видно, мне, старому, самому в чистое поле ехать придется, раз даже Добрыня не справился, — говорит Илья Муромец.

Снарядился он, оседлал Бурушку и поехал на гору Сорочинскую.

Посмотрел Илья из кулака молодецкого и видит: разъезжает богатырь, тешится. Он кидает в небо па лицу железную весом в девяносто пудов, на лету ловит палицу одной рукой, вертит ею словно перышком.

Удивился Илья, призадумался. Обнял он Бурушку-Косматушку:

— Ох ты, Бурушко мой косматенький, послужи ты мне верой-правдой, чтоб не срубил мне чуженин голову.

Заржал Бурушка, поскакал на нахвалыцика. Подъехал Илья и закричал:

— Эй ты, вор, нахвальщик! Зачем ты заставу миновал, есаулу нашему пошлины не клал, мне, атаману, челом не бил?!

Услыхал его нахвальщик, повернул коня, поскакал на Илью Муромца. Земля под ним содрогнулась, реки-озера выплеснулись.

Не испугался Илья Муромец. Бурушка стоит как вкопанный, Илья в седле не шелохнется.

Съехались богатыри, ударились палицами — у палиц рукоятки отвалились, а друг друга богатыри не ранили. Саблями ударились — переломились сабли булатные, а оба целы. Острыми копьями кололись — переломили копья по маковки!

— Знать, уж надо биться нам врукопашную! Сошли они с коней, схватились грудь с грудью.

Бьются весь день до вечера, бьются с вечера до полночи, бьются с полночи до ясной зари — ни один верх не берет.

Вдруг взмахнул Илья правой рукой, поскользнулся левой ногой и упал на сырую землю. Наскочил нахвальщик, сел ему на грудь, вынул острый нож, насмехается:

— Старый ты старик, зачем воевать пошел? Разве нет у вас богатырей на Руси? Тебе на покой пора. Ты бы выстроил себе избушку сосновую, собирал бы милостыню, тем бы жил-поживал до скорой смерти.

Так нахвальщик насмехается, а Илья от русской земли сил набирается. Прибыло Илье силы вдвое,- он как вскочит, как подбросит нахвальщика! Полетел тот выше леса стоячего, выше облака ходячего, упал и ушел в землю по пояс.

Говорит ему Илья:

— Ну и славный ты богатырь! Отпущу я тебя на все четыре стороны, только ты с Руси прочь уезжай да другой раз заставу не минуй, бей челом атаману, плати пошлины. Не броди по Руси нахвальщиком.

И не стал Илья ему рубить голову.

Воротился Илья на заставу к богатырям.

— Ну, — говорит,- братцы мои милые, тридцать лет я езжу по полю, с богатырями бьюсь, силу пробую, а такого богатыря не видывал!

---

Под городом Киевом, в широкой степи Цицарской стояла богатырская застава. Атаманом на заставе старый Илья Муромец, податаманом Добрыня Никитич, есаулом Алёша Попович. И дружинники у них храбрые: Гришка — боярский сын, Василий Долгополый, да и все хороши. Три года стоят богатыри на заставе, не пропускают к Киеву ни пешего, ни конного. Мимо них и зверь не проскользнёт, и птица не пролетит. Раз пробегал мимо заставы горностайка, да и тот шубу свою оставил. Пролетал сокол, перо выронил. Вот раз в недобрый час разбрелись богатыри-караульщики: Алёша в Киев ускакал, Добрыня на охоту уехал, а Илья Муромец заснул в своём белом шатре…

Едет Добрыня с охоты и вдруг видит: в поле, позади заставы, ближе к Киеву, след от копыта конского, да не малый след, а в полпечи. Стал Добрыня след рассматривать: — Это след коня богатырского. Богатырского коня, да не русского: проехал мимо нашей заставы могучий богатырь из казарской земли — по-ихнему копыта подкованы. Прискакал Добрыня на заставу, собрал товарищей: — Что же это мы наделали? Что же у нас за застава, коль проехал мимо чужой богатырь? Как это мы, братцы, не углядели? Надо теперь ехать в погоню за ним, чтобы он чего не натворил на Руси. Стали богатыри судить-рядить, кому ехать за чужим богатырём. Думали послать Ваську Долгополого, а Илья Муромец не велит Ваську слать: — У Васьки полы долгие, по земле ходит Васька заплетается, в бою заплетётся и погибнет зря.

Думали послать Гришку боярского. Говорит атаман Илья Муромец: — Неладно, ребятушки, надумали. Гришка рода боярского, боярского рода хвастливого. Начнёт в бою хвастаться и погибнет понапрасну. Ну, хотят послать Алёшу Поповича. И его не пускает Илья Муромец: — Не в обиду будь ему сказано, Алёша роду поповского, поповские глаза завидущие, руки загребущие. Увидит Алеша на чуженине много серебра да золота, позавидует и погибнет зря. А пошлём мы, братцы, лучше Добрыню Никитича. Так и решили — ехать Добрынюшке, побить чуженина, срубить ему голову и привезти на заставу молодецкую. Добрыня от работы не отлынивал, заседлал коня, брал палицу, опоясался саблей острой, взял плеть шелковую, въехал на гору Сорочинскую.

Посмотрел Добрыня в трубочку серебряную — видит: в поле что-то чернеется. Поскакал Добрыня прямо на богатыря, закричал ему громким голосом: — Ты зачем нашу заставу проезжаешь, атаману Илье Муромцу челом не бьёшь, есаулу Алёше пошлины в казну не кладёшь?! Услышал богатырь Добрыню, повернул коня, поскакал к нему. От его скоку земля заколебалась, из рек, озёр вода выплеснулась, конь Добрынин на колени упал. Испугался Добрыня, повернул коня, поскакал обратно на заставу. Приезжает он ни жив, ни мёртв, рассказывает всё товарищам. — Видно мне, старому, самому в чистое поле ехать придётся, раз даже Добрыня не справился, — говорит Илья Муромец. Снарядился он, оседлал Бурушку и поехал на гору Сорочинскую. Посмотрел Илья из кулака молодецкого и видит: разъезжает богатырь, тешится. Он кидает в небо палицу железную весом в девяносто пудов, на лету ловит палицу одной рукой, вертит ею, словно перышком. Удивился Илья, призадумался

. Обнял он Бурушку-Косматушку: — Ох ты, Бурушка мой косматенький, послужи ты мне верой-правдой, чтоб не срубил мне чуженин голову. Заржал Бурушка, поскакал на нахвальщика. Подъехал Илья и закричал: — Эй ты, вор, нахвальщик! Зачем хвастаешь?! Зачем ты заставу миновал, есаулу нашему пошлины не клал, мне, атаману, челом не бил?! Услыхал его нахвальщик, повернул коня, поскакал на Илью Му-ромца. Земля под ним содрогнулась, реки, озёра выплеснулись. Не испугался Илья Муромец. Бурушка стоит как вкопанный, Илья в седле не шелохнется. Съехались богатыри, ударились палицами,- у палиц рукоятки отвалились, а друг друга богатыри не ранили. Саблями ударились, — переломились сабли булатные, а оба целы. Острыми копьями кололись, — переломили копья по маковки! — Знать, уж надо биться нам врукопашную! Сошли они с коней, схватились грудь с грудью.

Бьются весь день до вечера, бьются с вечера до полночи, бьются с полночи до ясной зари, — ни один верх не берёт. Вдруг взмахнул Илья правой рукой, поскользнулся левой ногой и упал на сырую землю. Наскочил нахвальщик, сел ему на грудь, вынул острый нож, насмехается: — Старый ты старик, зачем воевать пошёл? Разве нет у вас богатырей на Руси? Тебе на покой пора. Ты бы выстроил себе избушку сосновую, собирал бы милостыню, тем бы жил-поживал до скорой смерти. Так нахвальщик насмехается, а Илья от русской земли сил набирается. Прибыло Илье силы вдвое,-он как’вскочит, как подбросит нахвальщика! Полетел тот выше’леса стоячего, выше облака ходячего, упал и ушёл в землю по пояс. Говорит ему Илья: — Ну и славный ты богатырь! Отпущу я тебя на все четыре стороны, только ты с .Руси прочь уезжай да другой раз заставу не минуй, бей челом атаману, плати пошлины. Не броди по Руси нахвальщиком. И не стал Илья ему рубить голову. Воротился Илья на заставу к богатырям. — Ну,-говорит,-братцы мои милые, тридцать лет я езжу по полю, с богатырями бьюсь, силу пробую, а такого богатыря не видывал!

Русская народная сказка про богатырскую заставу под Киевом в широкой степи. Как богатыри защищали русскую землю и не пропускали чужаков.

на 7 минут Возраст 7-10 лет

Под городом Киевом, в широкой степи Цицарской, стояла богатырская застава. Атаманом на заставе старый Илья Муромец, податаманом Добрыня Никитич, есаулом Алёша Попович. И дружинники у них храбрые: Гришка — боярский сын, Василий Долгополый, да и все хороши.
Три года стоят богатыри на заставе, не пропускают к Киеву ни пешего, ни конного. Мимо них и зверь не проскользнёт, и птица не пролетит. Раз пробегал мимо заставы горностайка, да и тот шубу свою оставил. Пролетал сокол, перо выронил.
Вот раз в недобрый час разбрелись богатыри-караульщики: Алёша в Киев ускакал, Добрыня на охоту уехал, а Илья Муромец заснул в своём белом шатре.
Едет Добрыня с охоты и вдруг видит: в поле, позади заставы, ближе к Киеву, след от копыта конского, да не малый след, а в полпечи. Стал Добрыня след рассматривать:
-Это след коня богатырского. Богатырского коня, да не русского: проехал мимо нашей заставы могучий богатырь из казарской земли — по-ихнему копыта подкованы.
Прискакал Добрыня на заставу, собрал товари­щей:
-Что же это мы наделали? Что же у нас за застава, коль проехал мимо чужой богатырь? Как это мы, братцы, не углядели? Надо теперь ехать в погоню за ним, чтобы он чего не натворил на Руси.
Стали богатыри судить-рядить, кому ехать за чужим богатырём.
Думали послать Ваську Долгополого, а Илья Муромец не велит Ваську слать:
-У Васьки полы долгие, по земле ходит Васька, заплетается, в бою заплетётся и погибнет зря.
Думали послать Гришку боярского.
Говорит атаман Илья Муромец:
-Неладно, ребятушки, надумали. Гришка рода боярского, боярского рода хвастливого. Начнёт в бою хвастаться и погибнет понапрасну.
Ну, хотят послать Алёшу Поповича. И его не пускает Илья Муромец:
-Не в обиду будь ему сказано, Алёша роду поповского, поповские глаза завидущие, руки загребущие. Увидит Алёша на чуженине много серебра да золота, позавидует и погибнет зря. А пошлём мы, братцы, лучше Добрыню Никитича.
Так и решили — ехать Добрынюшке, побить чуженина, срубить ему голову и привезти на заставу молодецкую.
Добрыня от работы не отлынивал, заседлал коня, брал палицу, опоясался саблей острой, взял плеть шелковую, въехал на гору Сорочинскую. Посмотрел Добрыня в трубочку серебряную — видит: в поле что-то чернеется. Поскакал Добрыня прямо на богатыря, закричал ему громким голосом:
-Ты зачем нашу заставу проезжаешь, атаману Илье Муромцу челом не бьёшь, есаулу Алёше пошлины в казну не кладёшь?!
Услышал богатырь Добрыню, повернул коня, по­скакал к нему. От его скоку земля заколебалась, из рек, озёр вода выплеснулась, конь Добрыни на колени упал. Испугался Добрыня, повернул коня, поскакал обратно на заставу. Приезжает он ни жив ни мёртв, рассказывает всё товарищам.
-Видно, мне, старому, самому в чистое поле ехать придётся, раз даже Добрыня не справил­ся, — говорит Илья Муромец.
Снарядился он, оседлал Бурушку и поехал на гору Сорочинскую.
Посмотрел Илья из кулака молодецкого и видит: разъезжает богатырь, тешится. Он кидает в небо палицу железную весом в девяносто пудов, на лету ловит палицу одной рукой, вертит ею, словно пёрышком.
Удивился Илья, призадумался. Обнял он Бурушку-Косматушку:
-Ох ты, Бурушко мой косматенький, послужи ты мне верой-правдой, чтоб не срубил мне чуженин голову.
Заржал Бурушка, поскакал на нахвальщика.
Подъехал Илья и закричал:
-Эй ты, вор, нахвальщик! Зачем хвастаешь?! Зачем ты заставу миновал, есаулу нашему пошлины не клал, мне, атаману, челом не бил?!
Услыхал его нахвальщик, повернул коня, поскакал на Илью Муромца. Земля под ним содрог­нулась, реки, озёра выплеснулись.
Не испугался Илья Муромец. Бурушка стоит как вкопанный, Илья в седле не шелохнется.
Съехались богатыри, ударились палицами — у палиц рукоятки отвалились, а друг друга богатыри не ранили. Саблями ударились — переломились сабли булатные, а оба целы. Острыми копьями ко­лолись — переломили копья по маковки!
-Знать, уж надо биться нам врукопашную!
Сошли они с коней, схватились грудь с грудью. Бьются весь день до вечера, бьются с вечера до полночи, бьются с полночи до ясной зари — ни один верх не берёт.
Вдруг взмахнул Илья правой рукой, поскользнулся левой ногой и упал на сырую землю. Наскочил нахвальщик, сел ему на грудь, вынул острый нож, насмехается:
Старый ты старик, зачем воевать пошёл? Разве нет у вас богатырей на Руси? Тебе на покой пора. Ты бы выстроил себе избушку сосновую, собирал бы милостыню, тем бы жил-поживал до скорой смерти.
Так нахвальщик насмехается, а Илья от русской земли сил набирается. Прибыло Илье силы вдвое — он как вскочит, как подбросит нахвальщика! Полетел тот выше леса стоячего, выше облака ходячего, упал и ушёл в землю по пояс.
Говорит ему Илья:
— Ну и славный ты богатырь! Отпущу я тебя на все четыре стороны, только ты с Руси прочь уезжай да другой раз заставу не минуй, бей челом атаману, плати пошлины. Не броди по Руси нахвальщиком.
И не стал Илья ему рубить голову.
Воротился Илья на заставу к богатырям.
— Ну, — говорит, — братцы мои милые, тридцать лет я езжу по полю, с богатырями бьюсь, силу пробую, а такого богатыря не видывал!
(Пересказ Карнауховой И.)

На заставе богатырской

Порекомендовать к прочтению:

Поставить книжку к себе на полку

Страницы: 1 2

Так уж повелось испокон веков: родную землю защищали богатыри. Ездили по краю поля русского, посматривали — не шалят ли где разбойники, не жгут ли враги сёла мирные, не мучают ли людей.

И вот однажды сел Илья Муромец на своего вороного коня, попрощался с селом Карачаровым и отправился в дозор.

По пути заглянул в соседнее село, стукнул булавой по стене высокого терема — дранка с крыши посыпалась.

—  Эй, Добрыня! — кричит. — Хватит тебе бока обминать, поедем со мной в дозор, а то, слышно, вороги опять объявились!

Вышел Добрыня Никитич, облокотился локтем на угол —  терем покосился.

—  Чего стучишь, Илья?

—  Поедем со мной в дозор!

—  Нет, —  отвечает Добрыня. —  Не поеду.

—  Причина? —  нахмурился Илья.

—  Коня жалко: запалю. Весна придёт, на чём буду пахать?

—  Другого возьми, не один у тебя конь!

—  Другие некованы. Да зови ты Алёшку Поповича, он лёгок на подъём, — поедете, а я уж погожу пока…

—  Ну смотри, Добрыня, не промахнись! — сурово ответил ему Илья и так проскакал по селу, что листья с тополей все осыпались.

Въехал он в другое село. Нашёл избу Алёши Поповича. Хотел постучать булавой по стене, да видит — сам хозяин во дворе с одром возится, оглобли прилаживает. Рядом конь буланый травку щиплет.

— Эй, Алёшка! — кричит Илья Муромец через забор.— Поедем со мной в дозор! Ты небось слышал: половцы кругом рыщут?

—  Слышать-то слышал, только не поеду я с тобой, дядька Илья!

—  Причина? — пуще прежнего нахмурился Илья Муромец.

—  Да я, видишь, в Киев собрался, пшеницей торговать.

—  Что за спешка?

—  У меня скоро свадьба  —  деньги нужны.

— Ну, смотри, Алёшка, промахнёшься! — ответил ему Илья Муромец и один — туча тучей  — поехал в дозор.

Весь день-деньской, весь вечер скучный и всю длинную ночь дозором землю объезжал — всё врагов окаянных высматривал да выслушивал, глаз не сомкнул, а под утро наткнулся на половцев. Глянул — врагов тьма-тьмущая. Шлемы их на зорьке алеют, что клевер в поле.

Видят враги, что один богатырь, кинулись на него, и началась битва неравная.

Трудно пришлось Илье Муромцу одному. Всю кольчугу его стрелами истыкали. Шлем мечами помяли. Латы копьями погнули. Но не испугался богатырь. Выстоял. Много он врагов покрушил  — кого конём помял, кого копьём достал, кого булавой побил, а остальных щитом за реку оттеснил.

Отступили половцы. Скрылись. А Илья Муромец слез с коня, напился воды и прилёг отдохнуть. Умаялся.

А уж солнышко поднялось. Птицы поют. Клевер мёдом пахнет. Придремнул Илья. Вдруг слышит —  родная земля стонет. Вскочил он на ноги и видит: чёрным дымом охвачена его сторона. И понял богатырь, что это половцы с другой стороны подступили.

Сел на коня. Поскакал.

Подлетает к деревне, а навстречу ему  — Добрыня Никитич, пеший, без коня. В руке меч сломанный. На левом плече щит, весь изрубленный.

—  Беда! — кричит Добрыня. — Половцы напали! Едва отбился!

—  А где же твой конь, Добрыня? В конюшне овёс ест или пашню пашет? — сурово спрашивает его Илья Муромец.

—  Коня половцы угнали… — потупился Добрыня.

—  То-то! Говорил тебе, Добрыня, — промахнёшься! А ну, беги скорей в Карачарово, поклонись мужикам, они тебе коня дадут.

—  А меч?

—  А меч у меня в избе возьми — тот, что полегче, за ухватами стоит. Да поторапливайся: вон Алёшкину деревню жгут.

Побежал Добрыня в Карачарово. Поклонился мужикам — дали ему богатырского коня, а меч сам нашёл за ухватами.

И вот уже скачут два богатыря на пожарище, а навстречу им бежит Алёша Попович. Весь в поту, в пыли, рубаха порвана. В руках — обломок оглобли.

—  От кого бежишь? — сурово спрашивает его Илья Муромец. — И не стыдно тебе зайцем бегать?

—  Не до стыда тут! — отвечает Алёша. — Половцы нашу деревню жгут. Невесту мою в полон взяли. Помогите!

—  «Помогите!» — передразнил его Илья Муромец. — А ты где был?

—  В Киев поехал пшеницу продавать.

—  Что же ты не откупился от врагов золотой казной?

—  Нет золотой казны: всё враги отняли — и пшеницу, и коня… Я сам едва от них отбился. Помогите!

—  Я ли тебе не говорил: смотри, Алёшка, промахнёшься! Так и вышло. А ну, беги скорей в Карачарово, поклонись мужикам — проси коня. Потом в кузницу заверни к моему деду, он тебе лук со стрелами и доспехи даст. Да поторапливайся, если хочешь свою невесту выручить!

Кинулся Алёша Попович со всех ног в Карачарово. Поклонился мужикам — дали ему коня как раз по его нраву — горячего, озорного. Кузнец кольчугу дал, латы и лук со стрелами калёными — только воюй, богатырь.

И вот поскакали три богатыря. Догнали половцев, и началась тут битва страшнее прежней. Половцы бьются — жалко добычу терять. Богатыри же не на жизнь, а на смерть за своих встали.

Налетели половцы, как вороньё, только не на тех напали!

Алёша Попович с одной стороны отбивается. Добрыня Никитич  — с другой, а Илья Муромец сразу на две стороны бьётся, да так — куда шлемы, куда головы половецкие летят. Побьёт-побьёт врагов — оглянется:

—  Хорошо, ребята! Нажми!

—  Стараемся! — отзовётся Добрыня, а сам рубит врагов, как капусту.

—  Старайся, только точней секи, а то меч затупишь, чем хозяйка лучину щепать будет?

Потом повернётся к Алёше Поповичу и того подденет:

—  Эй, Алёшка! Что-то ты вяло ратуешь! Вроде бегать ты резвее. Вот ужо невесте расскажу!

Страницы: 1 2

Поставить книжку к себе на полку
 Распечатать сказку

Читайте также сказки:

Славянская мифология / Русские былины

Назад к разделу

Застава богатырская

Под славным городом под Киевом,

На тех на степях на Цицарских,

Стояла застава богатырская.

На заставе атаман был Илья Муромец,

Под-атаманье был Добрыня Никитич млад,

Есаул — Алеша поповский сын; 

Еще был у них Гриша боярский сын, 

Был у них Васька долгополый.

Все были братцы в разъездице:

Гриша боярский в те поры кравчим жил;

Алеша Попович ездил в Киев-град,

Илья Муромец был во чистом поле,

Спал в белом шатре;

Добрыня Никитич ездил ко синю морю,

Ко синю морю ездил за охотою,

За той ли за охотой за молодецкою:

На охоте стрелять гусей, лебедей.

Едет Добрыня из чиста поля,

В чистом поле увидел исколоть великую,

Исколоть велика — полпечи.

Учал он исколоть досматривать:

«Еще что же то за богатырь ехал?

Из этой земли из Жидовской.

Проехал Жидовин, могуч богатырь,

На эти степи Цицарские». 

Приехал Добрыня в стольный Киев-град,

Прибирал свою братью приборную:

«Ой вы, гой еси, братцы-ребятушки!

Мы что на заставушке устояли,

Что на заставушке углядели?

Мимо нашу заставу богатырь ехал!»

Собирались они на заставу богатырскую,

Стали думу крепкую думати:

Кому ехать за нахвальщиком?

Положили на Ваську долгополого.

Говорит большой богатырь Илья Муромец,

Свет атаман, сын Иванович:

«Не ладно, ребятушки, положили:

У Васьки полы долгие,

По земле ходит Васька заплетается;

На бою, на драке заплетется;

Погибнет Васька понапрасному».

Положились на Гришку на боярского:

Гришке ехать за нахвальщиком,

Настигать нахвальщика в чистом поле.

Говорит большой богатырь Илья Муромец,

Свет атаман, сын Иванович:

«Не ладно, ребятушки, удумали;

Гришка рода боярского,

Боярские роды хвастливые;

На бою-драке призахвастается;

Погибнет Гришка понапрасному».

Положили на Алешу на Поповича:

Алешке ехать за нахвальщиком,

Настигать нахвалыцика в чистом поле,

Побить нахвальщика на чистом поле.

Говорит большой богатырь Илья Муромец,

Свет атаман, сын Иванович:

«Не ладно, ребятушки, положили:

Алешенька рода поповского,

Поповские глаза завидущие,

Поповские руки загребущие,

Увидит Алеша на нахвальщике

Много злата, серебра,

Злату Алеша позавидует;

Погибнет Алеша понапрасному».

Положили на Добрыню Никитича:

Добрынюшке ехать за нахвальщиком,

Настигать нахвальщика в чистом поле.

Побить нахвальщика на чистом поле,

От плеч отсечь буйну голову.

Привезти на заставу богатырскую.

Добрыня того не отпирается.

Походит Добрыня на конюший двор,

Имает Добрыня добра коня,

Уздает в уздечку тесьмяную,

Седлал в седелышко черкасское,

Во торока вяжет палицу боевую —

Она весом та палица девяносто пуд,

На бедро берет саблю вострую, 

В руки берет плеть шелковую,

Поезжает на гору Сорочинскую. 

Посмотрел из трубочки серебряной: 

Увидел на поле чернизину, 

Поехал прямо на чернизину; 

Видит дородна добра-молодца 

Таки шуточки пошучивает:

Выкидывает палицу вверх под облако, 

Выметывает сабельку вострую, 

Принимает палицу единой рукой, 

А другой рукой саблю вострую, 

Под молодцем земля колеблется. 

Кричит Добрыня зычным, звонким голосом: 

«Вор-собака, нахвальщина! 

Зачем нашу заставу проезжаешь, 

Атаману Илье Муромцу не бьешь челом?

Под-атаману Добрыне Никитичу? 

Есаулу Алеше в казну не кладешь

На всю нашу братию наборную?» 

Учул нахвальщина зычен голос, 

Поворачивал нахвальщина добра коня, 

Попущал на Добрыню Никитича. 

Сыра мать-земля всколебалася, 

Из озер вода выливалася, 

Под Добрыней конь на коленца пал. 

Добрыня Никитич млад Господу Богу взмолится 

И Мати Пресвятой Богородице: 

«Унеси, Господи, от нахвальщика!»

Под Добрыней конь посправился, 

Уехал на заставу богатырскую. 

Илья Муромец встречает его 

Со братиею со приборною, 

Сказывает Добрыня Никитич млад:

«Как въехал на гору Сорочинскую, 

Посмотрел из трубочки серебряной,

Увидел на поле чернизину, 

Поехал прямо на чернизину, 

Наехал в поле на богатыря, 

Таки шуточки пошучивает:

Вскидывает палицу вверх под облако,

Выметывает сабельку вострую,

Принимает палицу единой рукой, 

А другой рукой саблю вострую, 

Под молодцем земля колеблется. 

Кричал громким, зычным голосом: 

«Вор-собака, нахвальщина!

Зачем ты нашу заставу проезжаешь, 

Атаману Илье Муромцу не бьешь челом? 

Под-атаману Добрыне Никитичу? 

Есаулу Алеше в казну не кладешь 

На всю нашу братью наборную?» 

Услышал вор нахвальщина зычен голос, 

Поворачивал нахвальщина добра коня: 

Попущал на меня добра коня, 

Сыра мать-земля всколебалася, 

Из озер вода выливалася, 

Подо мной конь на коленца пал.

Тут я Господу Богу взмолился: 

«Унеси меня, Господи, от нахвальщика!»

Подо мной тут конь посправился, 

Уехал я от нахвальщика 

И приехал сюда, на заставу богатырскую» 

Говорит Илья Муромец: 

«Больше некем заменитися, 

Видно, ехать атаману самому!»
 

Назад к разделу

Под городом Киевом, в широкой степи Цицарской стояла богатырская застава.

Атаманом на заставе старый Илья Муромец, податаманом Добрыня Никитич, есаулом Алёша Попович. И дружинники у них храбрые: Гришка – боярский сын, Василий Долгополый, да и все хороши.

Три года стоят богатыри на заставе, не пропускают к Киеву ни пешего, ни конного.

Мимо них и зверь не проскользнёт, и птица не пролетит. Раз пробегал мимо заставы горностайка, да и тот шубу свою оставил. Пролетал сокол, перо выронил.

Вот раз в недобрый час разбрелись богатыри-караульщики: Алёша в Киев ускакал, Добрыня на охоту уехал, а Илья Муромец заснул в своём белом шатре…

Едет Добрыня с охоты и вдруг видит: в поле, позади заставы, ближе к Киеву, след от копыта конского, да не малый след, а в полпечи. Стал Добрыня след рассматривать:

– Это след коня богатырского. Богатырского коня, да не русского: проехал мимо нашей заставы могучий богатырь из казарской земли – по-ихнему копыта подкованы.

Прискакал Добрыня на заставу, собрал товарищей:

– Что же это мы наделали? Что же у нас за застава, коль проехал мимо чужой богатырь? Как это мы, братцы, не углядели? Надо теперь ехать в погоню за ним, чтобы он чего не натворил на Руси. Стали богатыри судить-рядить, кому ехать за чужим богатырём. Думали послать Ваську Долгополого, а Илья Муромец не велит Ваську слать:

– У Васьки полы долгие, по земле ходит Васька заплетается, в бою заплетётся и погибнет зря.

Думали послать Гришку боярского. Говорит атаман Илья Муромец:

– Неладно, ребятушки, надумали. Гришка рода боярского, боярского рода хвастливого. Начнёт в бою хвастаться и погибнет понапрасну.

Ну, хотят послать Алёшу Поповича. И его не пускает Илья Муромец:

– Не в обиду будь ему сказано, Алёша роду поповского, поповские глаза завидущие, руки загребущие. Увидит Алеша на чуженине много серебра да золота, позавидует и погибнет зря. А пошлём мы, братцы, лучше Добрыню Никитича.

Так и решили – ехать Добрынюшке, побить чуженина, срубить ему голову и привезти на заставу молодецкую.

Добрыня от работы не отлынивал, заседлал коня, брал палицу, опоясался саблей острой, взял плеть шелковую, въехал на гору Сорочинскую. Посмотрел Добрыня в трубочку серебряную – видит: в поле что-то чернеется. Поскакал Добрыня прямо на богатыря, закричал ему громким голосом:

– Ты зачем нашу заставу проезжаешь, атаману Илье Муромцу челом не бьёшь, есаулу Алёше пошлины в казну не кладёшь?!

Услышал богатырь Добрыню, повернул коня, поскакал к нему. От его скоку земля заколебалась, из рек, озёр вода выплеснулась, конь Добрынин на колени упал.

Испугался Добрыня, повернул коня, поскакал обратно на заставу. Приезжает он ни жив, ни мёртв, рассказывает всё товарищам.

– Видно мне, старому, самому в чистое поле ехать придётся, раз даже Добрыня не справился, – говорит Илья Муромец.

Снарядился он, оседлал Бурушку и поехал на гору Сорочинскую.

Посмотрел Илья из кулака молодецкого и видит: разъезжает богатырь, тешится. Он кидает в небо палицу железную весом в девяносто пудов, на лету ловит палицу одной рукой, вертит ею, словно перышком.

Удивился Илья, призадумался. Обнял он Бурушку-Косматушку:

– Ох ты, Бурушка мой косматенький, послужи ты мне верой-правдой, чтоб не срубил мне чуженин голову.

Заржал Бурушка, поскакал на нахвальщика. Подъехал Илья и закричал:

– Эй ты, вор, нахвальщик! Зачем хвастаешь?! Зачем ты заставу миновал, есаулу нашему пошлины не клал, мне, атаману, челом не бил?!

Услыхал его нахвальщик, повернул коня, поскакал на Илью Му-ромца. Земля под ним содрогнулась, реки, озёра выплеснулись.

Не испугался Илья Муромец. Бурушка стоит как вкопанный, Илья в седле не шелохнется.

Съехались богатыри, ударились палицами,- у палиц рукоятки отвалились, а друг друга богатыри не ранили. Саблями ударились, – переломились сабли булатные, а оба целы. Острыми копьями кололись, – переломили копья по маковки!

– Знать, уж надо биться нам врукопашную!

Сошли они с коней, схватились грудь с грудью. Бьются весь день до вечера, бьются с вечера до полночи, бьются с полночи до ясной зари, – ни один верх не берёт.

Вдруг взмахнул Илья правой рукой, поскользнулся левой ногой и упал на сырую землю. Наскочил нахвальщик, сел ему на грудь, вынул острый нож, насмехается:

– Старый ты старик, зачем воевать пошёл? Разве нет у вас богатырей на Руси? Тебе на покой пора. Ты бы выстроил себе избушку сосновую, собирал бы милостыню, тем бы жил-поживал до скорой смерти.

Так нахвальщик насмехается, а Илья от русской земли сил набирается. Прибыло Илье силы вдвое,-он как’вскочит, как подбросит нахвальщика! Полетел тот выше’леса стоячего, выше облака ходячего, упал и ушёл в землю по пояс.

Говорит ему Илья:

– Ну и славный ты богатырь! Отпущу я тебя на все четыре стороны, только ты с.Руси прочь уезжай да другой раз заставу не минуй, бей челом атаману, плати пошлины. Не броди по Руси нахвальщиком.

И не стал Илья ему рубить голову.

Воротился Илья на заставу к богатырям.

– Ну,-говорит,-братцы мои милые, тридцать лет я езжу по полю, с богатырями бьюсь, силу пробую, а такого богатыря не видывал!