Рассказ о царе шахрияре и его брате

Cлава Аллаху, господу миров! Привет и благословение господину посланных, господину и владыке нашему Мухаммеду! Аллах да благословит его и да приветствует благословением и приветом вечным, длящимся до судного дня!

А после того поистине, сказания о первых поколениях стали назиданием для последующих, чтобы видел человек, какие события произошли с другими, и поучался, и что бы, вникая в предания о минувших народах и о том, что случилось с ними, воздерживался он от греха Хвала же тому, кто сделал сказания о древних уроком для народов последующих.

К таким сказаниям относятся и рассказы, называемые «Тысяча и одна ночь», и возвышенные повести и притчи, заключающиеся в них.

Повествуют в преданиях народов о том, что было, прошло и давно минуло (а Аллах более сведущ в неведомом и премудр и преславен, и более всех щедр, и преблагоcклонен, и милостив), что в древние времена и минувшие века и столетия был на островах Индии и Китая царь из царей рода Сасана [2], повелитель войск, стражи, челяди и слуг. И было у него два сына — один взрослый, другой юный, и оба были витязи храбрецы, но старший превосходил младшего доблестью. И он воцарился в своей стране и справедливо управлял подданными, и жители его земель и царства полюбили его, и было имя ему царь Шахрияр; а младшего его брата звали царь Шахземан, и он царствовал в Самарканде персидском. Оба они пребывали в своих землях, и каждый себя в царстве был справедливым судьей своих подданных в течение двадцати лет и жил в полнейшем довольстве и радости. Так продолжалось до тех пор, пока старший царь не пожелал видеть своего младшего брата и не повелел своему везирю [3] поехать и привезти его.

Везирь исполнил его приказание и отправился, и ехал до тех пор, пока благополучно не прибыл в Самарканд. Он вошел к Шахземану, передал ему привет и сообщил, что брат его по нем стосковался и желает, чтобы он его посетил; и Шахземан отвечал согласием и снарядился в путь. Он велел вынести свои шатры, снарядить верблюдов, мулов, слуг и телохранителей и поставил своего везиря правителем в стране, а сам направился в земли своего брага. Но когда настала полночь, он вспомнил об одной вещи, которую забыл во дворце, и вернулся и, войдя во дворец, увидел, что жена его лежит в постели, обнявшись с черным рабом из числа его рабов.

И когда Шахземан увидел такое, все почернело перед глазами его, и он сказал себе: «Если это случилось, когда я еще не оставил города, то каково же будет поведение этой проклятой, если я надолго отлучусь к брату!» И он вытащил меч и ударил обоих и убил их в постели, а потом, в тот же час и минуту, вернулся и приказал отъезжать — и ехал, пока не достиг города своего брата. А приблизившись к городу, он послал к брату гонцов с вестью о своем прибытии, и Шахрияр вышел к нему навстречу и приветствовал его, до крайности обрадованный. Он украсил в честь брата город и сидел с ним, разговаривая и веселясь, но царь Шахземан вспомнил, что было с его женой, и почувствовал великую грусть, и лицо его стало желтым, а тело ослабло. И когда брат увидел его в таком состоянии, он подумал, что причиной тому разлука со страною и царством, и оставил его так, не расспрашивая ни о чем. Но потом, в какой то день, он сказал ему: «О брат мой, я вижу, что твое тело ослабло и лицо твое пожелтело».

А Шахземан отвечал ему: «Брат мой, внутри меня язва», — и не рассказал, что испытал от жены. «Я хочу, — сказал тогда Шахрияр, — чтобы ты поехал со мной на охоту и ловлю: может быть, твое сердце развеселится». Но Шахземан отказался от этою, и брат поехал на охоту один.

В царском дворце были окна, выходившие в сад, и Шахземан посмотрел и вдруг видит: двери дворца открываются, и оттуда выходят двадцать невольниц и двадцать рабов, а жена его брата идет среди них, выделяясь редкостной красотой и прелестью. Они подошли к фонтану, и сняли одежды, и сели вместе с рабами, и вдруг жена царя крикнула: «О Масуд!» И черный раб подошел к ней и обнял ее, и она его также. Он лег с нею, и другие рабы сделали то же, и они целовались и обнимались, ласкались и забавлялись, пока день не повернул на закат. И когда брат царя увидел это, он сказал себе: «Клянусь Аллахом, моя беда легче, чем это бедствие!» — и его ревность и грусть рассеялись.

«Это больше того, что случилось со мною!» — воскликнул он и перестал отказываться от питья и пищи. А потом брат его возвратился с охоты, и они приветствовали друг друга, и царь Шахрияр посмотрел на своего брата, царя Шахземана, и увидел, что прежние краски вернулись к нему и лицо его зарумянилось и что ест он не переводя духа, хотя раньше ел мало. Тогда брат его, старший царь, сказал Шахземану: «О брат мой, я видел тебя с пожелтевшим лицом, а теперь румянец к тебе возвратился. Расскажи же мне, что с тобою». — «Что до перемены моего вида, то о ней я тебе расскажу, но избавь меня от рассказа о том, почему ко мне вернулся румянец», — отвечал Шахземан. И Шахрияр сказал: «Расскажи сначала, отчего ты изменился видом и ослаб, а я послушаю».

«Знай, о брат мой, — заговорил Шахземан, — что, когда ты прислал ко мне везиря с требованием явиться к тебе, я снарядился и уже вышел за город, но потом вспомнил, что во дворце осталась жемчужина, которую я хотел тебе дать. Я возвратился во дворец и нашел мою жену с черным рабом, спавшим в моей постели, и убил их и приехал к тебе, размышляя об ртом. Вот причина перемены моего вида и моей слабости; что же до того, как ко мне вернулся румянец, — позволь мне не говорить тебе об этом».

Но, услышав слова своего брата, Шахрияр воскликнул: «Заклинаю тебя Аллахом, расскажи мне, почему возвратился к тебе румянец!» И Шахземан рассказал ему обо всем, что видел. Тогда Шахрияр сказал брату своему Шахземану: «Хочу увидеть это своими глазами!» И Шахземан посоветовал: «Сделай вид, что едешь на охоту и ловлю, а сам спрячься у меня, тогда увидишь это и убедишься воочию».

Царь тотчас же велел кликнуть клич о выезде, и войска с палатками выступили за город, и царь тоже вышел; но потом он сел в палатке и сказал своим слугам: «Пусть не входит ко мне никто!» После этого он изменил обличье и украдкой прошел во дворец, где был его брат, и посидел некоторое время у окошка, которое выходило в сад, — и вдруг невольницы и их госпожа вошли туда вместе с рабами и поступали так, как рассказывал Шахземан, до призыва к послеполуденной молитве. Когда царь Шахрияр увидел это, ум улетел у него из головы, и он сказал своему брату Шахземану: «Вставай, уйдем тотчас же, не нужно нам царской власти, пока не увидим кого-нибудь, с кем случилось то же, что с нами! А иначе — смерть для нас лучше, чем жизнь!»

Они вышли через потайную дверь и странствовали дни и ночи, пока не подошли к дереву, росшему посреди лужайки, где протекал ручей возле соленого моря. Они напились из этого ручья и сели отдыхать. И когда прошел час дневного времени, море вдруг заволновалось, и из него поднялся черный столб, возвысившийся до неба, и направился к их лужайке. Увидев это, оба брата испугались и взобрались на верхушку дерева (а оно было высокое) и стали ждать, что будет дальше. И вдруг видят: перед ними джинн [4] высокого роста, с большой головой и широкой грудью, а на голове у него сундук. Он вышел на сушу и подошел к дереву, на котором были братья, и, севши под ним, отпер сундук, и вынул из него ларец, и открыл его, и оттуда вышла молодая женщина с стройным станом, сияющая подобно светлому солнцу, как это сказал, и отлично сказал, поэт Атьгия:

Засияла во тьме она — день блистает.

И сверкают стволов верхи ее светом.

Она блещет, как много солнц на восходе.

Сняв покровы, смутит она звезды ночи.

Все творенья пред нею ниц упадают,

Коль, явившись, сорвет она с них покровы.

Если же в гневе сверкнет она жаром молний,

Льются слезы дождей тогда безудержно [5].

Джинн взглянул на эту женщину и сказал: «О владычица благородных, о ты, кою я похитил в ночь свадьбы, я хочу немного поспать!» — и он положил голову на колени женщины и заснул; она же подняла голову и увидела обоих царей, сидевших на дереве. Тогда она сняла голову джинна со своих колен и положила ее на землю и, вставши под дерево, сказала братьям знаками:

«Слезайте, не бойтесь ифрита». И они ответили ей: «Заклинаем тебя Аллахом, избавь нас от этого». Но женщина сказала: «Если не спуститесь, я разбужу ифрита, и он умертвит вас злой смертью». И они испугались и спустились к женщине, а она легла перед ними и сказала: «Вонзите, да покрепче, или я разбужу ифрита». От страха царь Шахрияр сказал своему брату, царю Шахземану: «О брат мой, сделай то, что она велела тебе!» Но Шахземан ответил: «Не сделаю! Сделай ты раньше меня!» И они принялись знаками подзадоривать друг друга, но женщина воскликнула: «Что это? Я вижу, вы перемигиваетесь! Если вы не подойдете и не сделаете этого, я разбужу ифрита!» И из страха перед джинном оба брата исполнили приказание, а когда они кончили, она сказала: «Очнитесь!» — и, вынув из-за пазухи кошель, извлекла оттуда ожерелье из пятисот семидесяти перстней. «Знаете ли вы, что это За перстни?» — спросила она; и братья ответили: «Не Знаем!» Тогда женщина сказала: «Владельцы всех этих перстней имели со мной дело на рогах этого ифрита. Дайте же мне и вы тоже по перстню». И братья дали женщине два перстня со своих рук, а она сказала: «Этот ифрит меня похитил в ночь моей свадьбы и положил меня в ларец, а ларец — в сундук. Он навесил на сундук семь блестящих замков и опустил меня на дно ревущего моря, где бьются волны, но не знал он, что если женщина чего-нибудь захочет, то ее не одолеет никто, как оказал один из поэтов:

Не будь доверчив ты к женщинам,

Не верь обетам и клятвам их;

Прощенье их, как и злоба их

С одной лишь похотью связаны.

Любовь являют притворную,

Обман таится в одеждах их.

Учись на жизни Иосифа [6], —

И там найдешь ты обманы их.

Ведь знаешь ты: твой отец Адам

Из за них уйти тоже должен был.

А другой сказал:

О несчастный, сильней от брани любимый!

Мои проступок не столь велик, как ты хочешь.

Полюбивши, свершил я этим лишь то же,

Что и прежде мужи давно совершали.

Удивленья великого тот достоин,

Кто от женских остался чар невредимым…»

Услышав от нее такие слова, оба царя до крайности удивлялись и сказали один другому: «Вот ифрит, и с ним случилось худшее, чем с нами! Подобного не бывало еще ни с кем!»

И они тотчас ушли от нее и вернулись в город царя Шахрияра, и он вошел во дворец и отрубил голову своей жене, и рабам, и невольницам.

И царь Шахрияр еженощно стал брать невинную девушку я овладевал ею, а потом убивал ее, и так продолжалось в течение трех лет.

И люди возопили и бежали со своими дочерьми, и в городе не осталось ни одной девушки, пригодной для брачной жизни.

И вот потом царь приказал своему везирю привести ему, по обычаю, девушку, и везирь вышел и стал искать, но не нашел девушки и отправился в свое жилище, угнетенный и подавленный, боясь для себя зла от царя. А у царского везиря было две дочери: старшая — по имени Шахразада, и младшая — по имени Дуньязада. Старшая читала книги, летописи и жития древних царей и предания о минувших народах, и она, говорят, собрала тысячу летописных книг, относящихся к древним народам, прежним царям и поэтам. И сказала она отцу: «Отчего это ты, я вижу, грустен и подавлен и обременен заботой и печалями? Ведь сказал же кто-то об этом:

Кто заботами подавлен,

Тем скажи: «Не вечно горе!

Как кончается веселье,

Так проходят и заботы».

И, услышав от своей дочери такие слова, везирь рассказал ей от начала до конца, что случилось у него с царем. И Шахразада воскликнула: «Заклинаю тебя Аллахом, о батюшка, выдай меня за этого царя, и тогда я либо останусь жить, либо буду выкупом за дочерей мусульман и спасу их от царя». — «Заклинаю тебя Аллахом, — воскликнул везирь, — не подвергай себя такой опасности!» Но Шахразада сказала: «Это неизбежно должно быть!» И везирь молвил: «Я боюсь, что с тобою случится то же, что случилось у быка и осла с земледельцем». — «А что же было с ними?» — спросила Шахразада.

Слава Аллаху, господу миров! Привет и благословение господину посланных, господину и владыке нашему Мухаммеду! Аллах да благословит его и да приветствует благословением и приветом вечным, длящимся до судного дня!

А после того поистине, сказания о первых поколениях стали назиданием для последующих, чтобы видел человек, какие события произошли с другими, и поучался, и что бы, вникая в предания о минувших народах и о том, что случилось с ними, воздерживался он от греха Хвала же тому, кто сделал сказания о древних уроком для народов последующих.

К таким сказаниям относятся и рассказы, называемые «Тысяча и одна ночь», и возвышенные повести и притчи, заключающиеся в них.

Повествуют в преданиях народов о том, что было, прошло и давно минуло (а Аллах более сведущ в неведомом и премудр и преславен, и более всех щедр, и преблагоcклонен, и милостив), что в древние времена и минувшие века и столетия был на островах Индии и Китая царь из царей рода Сасана[2]Потомки полумифического царя Сасана, или Сасаниды, правили Персией в III—VII веках. Причисление к ним царя Шахрияра – поэтический анахронизм, каких немало в «1001 ночи»., повелитель войск, стражи, челяди и слуг. И было у него два сына – один взрослый, другой юный, и оба были витязи храбрецы, но старший превосходил младшего доблестью. И он воцарился в своей стране и справедливо управлял подданными, и жители его земель и царства полюбили его, и было имя ему царь Шахрияр; а младшего его брата звали царь Шахземан, и он царствовал в Самарканде персидском. Оба они пребывали в своих землях, и каждый себя в царстве был справедливым судьёй своих подданных в течение двадцати лет и жил в полнейшем довольстве и радости. Так продолжалось до тех пор, пока старший царь не пожелал видеть своего младшего брата и не повелел своему везирю[3]Везирь – первый министр в арабском халифате. поехать и привезти его. Везирь исполнил его приказание и отправился, и ехал до тех пор, пока благополучно не прибыл в Самарканд. Он вошёл к Шахземану, передал ему привет и сообщил, что брат его по нем стосковался и желает, чтобы он его посетил; и Шахземан отвечал согласием и снарядился в путь. Он велел вынести свои шатры, снарядить верблюдов, мулов, слуг и телохранителей и поставил своего везиря правителем в стране, а сам направился в земли своего брага. Но когда настала полночь, он вспомнил об одной вещи, которую забыл во дворце, и вернулся и, войдя во дворец, увидел, что жена его лежит в постели, обнявшись с чёрным рабом из числа его рабов.

И когда Шахземан увидел такое, все почернело перед глазами его, и он сказал себе: «Если это случилось, когда я ещё не оставил города, то каково же будет поведение этой проклятой, если я надолго отлучусь к брату!» И он вытащил меч и ударил обоих и убил их в постели, а потом, в тот же час и минуту, вернулся и приказал отъезжать – и ехал, пока не достиг города своего брата. А приблизившись к городу, он послал к брату гонцов с вестью о своём прибытии, и Шахрияр вышел к нему навстречу и приветствовал его, до крайности обрадованный. Он украсил в честь брата город и сидел с ним, разговаривая и веселясь, но царь Шахземан вспомнил, что было с его женой, и почувствовал великую грусть, и лицо его стало жёлтым, а тело ослабло. И когда брат увидел его в таком состоянии, он подумал, что причиной тому разлука со страною и царством, и оставил его так, не расспрашивая ни о чем. Но потом, в какой то день, он сказал ему: «О брат мой, я вижу, что твоё тело ослабло и лицо твоё пожелтело». А Шахземан отвечал ему: «Брат мой, внутри меня язва», – и не рассказал, что испытал от жены. «Я хочу, – сказал тогда Шахрияр, – чтобы ты поехал со мной на охоту и ловлю: может быть, твоё сердце развеселится». Но Шахземан отказался от этою, и брат поехал на охоту один.

В царском дворце были окна, выходившие в сад, и Шахземан посмотрел и вдруг видит: двери дворца открываются, и оттуда выходят двадцать невольниц и двадцать рабов, а жена его брата идёт среди них, выделяясь редкостной красотой и прелестью. Они подошли к фонтану, и сняли одежды, и сели вместе с рабами, и вдруг жена царя крикнула: «О Масуд!» И чёрный раб подошёл к ней и обнял её, и она его также. Он лёг с нею, и другие рабы сделали то же, и они целовались и обнимались, ласкались и забавлялись, пока день не повернул на закат. И когда брат царя увидел это, он сказал себе: «Клянусь Аллахом, моя беда легче, чем это бедствие!» – и его ревность и грусть рассеялись. «Это больше того, что случилось со мною!» – воскликнул он и перестал отказываться от питья и пищи. А потом брат его возвратился с охоты, и они приветствовали друг друга, и царь Шахрияр посмотрел на своего брата, царя Шахземана, и увидел, что прежние краски вернулись к нему и лицо его зарумянилось и что ест он не переводя духа, хотя раньше ел мало. Тогда брат его, старший царь, сказал Шахземану: «О брат мой, я видел тебя с пожелтевшим лицом, а теперь румянец к тебе возвратился. Расскажи же мне, что с тобою». – «Что до перемены моего вида, то о ней я тебе расскажу, но избавь меня от рассказа о том, почему ко мне вернулся румянец», – отвечал Шахземан. И Шахрияр сказал: «Расскажи сначала, отчего ты изменился вцдом и ослаб, а я послушаю».

«Знай, о брат мой, – заговорил Шахземан, – что, когда ты прислал ко мне везиря с требованием явиться к тебе, я снарядился и уже вышел за город, но потом вспомнил, что во дворце осталась жемчужина, которую я хотел тебе дать. Я возвратился во дворец и нашёл мою жену с чёрным рабом, спавшим в моей постели, и убил их и приехал к тебе, размышляя об ртом. Вот причина перемены моего вида и моей слабости; что же до того, как ко мне вернулся румянец, – позволь мне не говорить тебе об этом».

Но, услышав слова своего брата, Шахрияр воскликнул: «Заклинаю тебя Аллахом, расскажи мне, почему возвратился к тебе румянец!» И Шахземан рассказал ему обо всем, что видел. Тогда Шахрияр сказал брату своему Шахземану: «Хочу увидеть это своими глазами!» И Шахземан посоветовал: «Сделай вид, что едешь на охоту и ловлю, а сам спрячься у меня, тогда увидишь это и убедишься воочию».

Царь тотчас же велел кликнуть клич о выезде, и войска с палатками выступили за город, и царь тоже вышел; но потом он сел в палатке и сказал своим слугам: «Пусть не входит ко мне никто!» После этого он изменил обличье и украдкой прошёл во дворец, где был его брат, и посидел некоторое время у окошка, которое выходило в сад, – и вдруг невольницы и их госпожа вошли туда вместе с рабами и поступали так, как рассказывал Шахземан, до призыва к послеполуденной молитве. Когда царь Шахрияр увидел это, ум улетел у него из головы, и он сказал своему брату Шахземану: «Вставай, уйдём тотчас же, не нужно нам царской власти, пока не увидим кого-нибудь, с кем случилось то же, что с нами! А иначе – смерть для нас лучше, чем жизнь!»

Они вышли через потайную дверь и странствовали дни и ночи, пока не подошли к дереву, росшему посреди лужайки, где протекал ручей возле солёного моря. Они напились из этого ручья и сели отдыхать. И когда прошёл час дневного времени, море вдруг заволновалось, и из него поднялся чёрный столб, возвысившийся до неба, и направился к их лужайке. Увидев это, оба брата испугались и взобрались на верхушку дерева (а оно было высокое) и стали ждать, что будет дальше. И вдруг видят: перед ними джинн[4]Джинны, ифриты или мариды – в арабском фольклоре добрые или злые духи. высокого роста, с большой головой и широкой грудью, а на голове у него сундук. Он вышел на сушу и подошёл к дереву, на котором были братья, и, севши под ним, отпер сундук, и вынул из него ларец, и открыл его, и оттуда вышла молодая женщина с стройным станом, сияющая подобно светлому солнцу, как это сказал, и отлично сказал, поэт Атьгия:

Джинн взглянул на эту женщину и сказал: «О владычица благородных, о ты, кою я похитил в ночь свадьбы, я хочу немного поспать!» – и он положил голову на колени женщины и заснул; она же подняла голову и увидела обоих царей, сидевших на дереве. Тогда она сняла голову джинна со своих колен и положила её на землю и, вставши под дерево, сказала братьям знаками: «Слезайте, не бойтесь ифрита». И они ответили ей: «Заклинаем тебя Аллахом, избавь нас от этого». Но женщина сказала: «Если не спуститесь, я разбужу ифрита, и он умертвит вас злой смертью». И они испугались и спустились к женщине, а она легла перед ними и сказала: «Вонзите, да покрепче, или я разбужу ифрита». От страха царь Шахрияр сказал своему брату, царю Шахземану: «О брат мой, сделай то, что она велела тебе!» Но Шахземан ответил: «Не сделаю! Сделай ты раньше меня!» И они принялись знаками подзадоривать друг друга, но женщина воскликнула: «Что это? Я вижу, вы перемигиваетесь! Если вы не подойдёте и не сделаете этого, я разбужу ифрита!» И из страха перед джинном оба брата исполнили приказание, а когда они кончили, она сказала: «Очнитесь!» – и, вынув из-за пазухи кошель, извлекла оттуда ожерелье из пятисот семидесяти перстней. «Знаете ли вы, что это За перстни?» – спросила она; и братья ответили: «Не Знаем!» Тогда женщина сказала: «Владельцы всех этих перстней имели со мной дело на рогах этого ифрита. Дайте же мне и вы тоже по перстню». И братья дали женщине два перстня со своих рук, а она сказала: «Этот ифрит меня похитил в ночь моей свадьбы и положил меня в ларец, а ларец – в сундук. Он навесил на сундук семь блестящих замков и опустил меня на дно ревущего моря, где бьются волны, но не знал он, что если женщина чего-нибудь захочет, то её не одолеет никто, как оказал один из поэтов:

А другой сказал:

Услышав от неё такие слова, оба царя до крайности удивлялись и сказали один другому: «Вот ифрит, и с ним случилось худшее, чем с нами! Подобного не бывало ещё ни с кем!»

И они тотчас ушли от неё и вернулись в город царя Шахрияра, и он вошёл во дворец и отрубил голову своей жене, и рабам, и невольницам.

И царь Шахрияр еженощно стал брать невинную девушку я овладевал ею, а потом убивал её, и так продолжалось в течение трех лет.

И люди возопили и бежали со своими дочерьми, и в городе не осталось ни одной девушки, пригодной для брачной жизни.

И вот потом царь приказал своему везирю привести ему, по обычаю, девушку, и везирь вышел и стал искать, по не нашёл девушки и отправился в своё жилище, угнетённый и подавленный, боясь для себя зла от царя. А у царского везиря было две дочери: старшая – по имени Шахразада, и младшая – по имени Дуньязада. Старшая читала книги, летописи и жития древних царей и предания о минувших народах, и она, говорят, собрала тысячу летописных книг, относящихся к древним народам, прежним царям и поэтам. И сказала она отцу: «Отчего это ты, я вижу, грустен и подавлен и обременён заботой и печалями? Ведь сказал же кто-то об этом:

И, услышав от своей дочери такие слова, везирь рассказал ей от начала до конца, что случилось у него с царём. И Шахразада воскликнула: «Заклинаю тебя Аллахом, о батюшка, выдай меня за этого царя, и тогда я либо останусь жить, либо буду выкупом за дочерей мусульман и спасу их от царя». – «Заклинаю тебя Аллахом, – воскликнул везирь, – не подвергай себя такой опасности!» Но Шахразада сказала: «Это неизбежно должно быть!» И везирь молвил: «Я боюсь, что с тобою случится то же, что случилось у быка и осла с земледельцем». – «А что же было с ними?» – спросила Шахразада.

Песнь любви

Рассказ о царе Шахрияре и его брате

Слава Аллаху, господу миров!

Благословение и почтение господину посланных, господину и владыке нашему Мухаммеду! Да благословит его Аллах и да наградит своей милостью вечной, длящейся до судного дня!

Воистину, сказания о первых поколениях всегда были назиданием для последующих, чтобы видел человек, какие события произошли с предками, и учился на их опыте, чтобы, постигая предания о минувших народах, воздерживался от греха.

Хвала же тому, кто сделал сказания о древних уроком для народов последующих! Повествуют в них о том, что было, прошло и давно минуло (а Аллах более сведущ в неведомом, и премудр, и преславен, и более всех щедр, и преблагосклонен, и милостив!). Повествуют, что в древние времена, в минувшие века и столетия властвовал на землях Индии и Китая царь из царей рода Сасана[1], повелитель войск, стражи, челяди и слуг. И было у него два сына: один взрослый — Шахрияр, другой юный — Шахземан. И оба были витязи-храбрецы, но старший превосходил младшего доблестью.

Воцарился Шахрияр после отца в своей стране, справедливо управлял подданными, и жители этих славных земель полюбили нового царя. Шахземан же властвовал в Самарканде персидском. Оба они пребывали в своих владениях, жили в полнейшем довольстве и радости, и каждый у себя в царстве был справедливым судьей в течение двадцати лет. Так продолжалось, до тех пор пока старший царь не пожелал видеть своего младшего брата и не повелел своему визирю[2] поехать да привезти его. Визирь исполнил приказание — отправился и ехал, до тех пор пока благополучно не прибыл в Самарканд. Он вошел к Шахземану, передал приветствия от царствующего родственника и сообщил, что брат по нему стосковался и желает, чтобы тот его посетил. Шахземан отвечал согласием и снарядился в путь. Он велел вынести свои шатры, снарядить верблюдов, мулов, слуг и телохранителей, поставил своего визиря правителем в стране, а сам направился в земли брата. Но когда настала полночь, вспомнил вдруг Шахземан об одной вещи, которую забыл во дворце, а, вернувшись, вошел и увидел, что жена его лежит в постели, обнявшись с черным рабом.

И когда Шахземан увидел такое, все почернело перед глазами его, и он сказал себе: «Если это случилось, когда я еще города не оставил, каково же будет поведение этой проклятой, если я надолго отлучусь к брату!». И вытащил он меч, и ударил обоих, лежащих в постели, а потом в тот же час и минуту вернулся и приказал отъезжать. Ехал Шахземан, пока не достиг города своего брата, а приблизившись, послал к нему гонцов с вестью о своем прибытии. И вышел Шахрияр брату навстречу и приветствовал его, до крайности обрадованный. Он украсил город в честь дорогого гостя и сидел с ним, разговаривая и веселясь. Шахземан же вспомнил, что было с его женой, и почувствовал великую грусть, тогда лицо его стало желтым, а тело ослабло. Заметил это брат и подумал, что причиной тому разлука со страною и царством, но расспрашивать ни о чем не стал. А в какой-то день не стерпел и спросил: «О брат мой, я вижу, твое тело ослабло и лицо пожелтело». Шахземан отвечал ему: «Брат мой, внутри меня язва», — и не рассказал, что испытал от жены. Тогда Шахрияр сказал: «Я хочу, чтобы ты поехал со мной на охоту и ловлю — может быть, твое сердце развеселится». Но брат отказался, и тот поехал на охоту один.

В царском дворце были окна, выходившие в сад. Взглянул в них Шахземан и вдруг увидел: двери дворца открываются, а оттуда выходят двадцать невольниц и двадцать рабов, жена его брата идет среди них, выделяясь редкостной красотой и прелестью. Они подошли к фонтану, сняли одежду и сели вместе с рабами, тут жена царя вдруг крикнула: «О, Масуд!». Черный раб подошел к ней, она обняла его, и он лег с нею. Другие рабы сделали то же. И они целовались и обнимались, ласкались и забавлялись, пока день не повернул на закат.

Увидев это, царь Шахземан сказал себе: «Клянусь Аллахом, моя беда легче, чем это бедствие! — и его ревность и грусть рассеялись. — Это больше того, что случилось со мною!» — воскликнул он и перестал отказываться от питья и пищи. Когда же брат его возвратился с охоты и они приветствовали друг друга, царь Шахрияр посмотрел на своего брата, царя Шахземана, и увидел, что прежние краски вернулись к нему и лицо его зарумянилось и что ест он, не переводя духа, хотя раньше ел мало и без особой охоты. Тогда спросил он его:

— О брат мой, я видел тебя с пожелтевшим лицом, а теперь румянец к тебе возвратился. Расскажи же мне, что с тобою?

— Что до перемены моего вида, то о ней я тебе расскажу, но избавь меня от рассказа о том, почему ко мне вернулся румянец, — отвечал Шахземан.

— Расскажи сначала, отчего ты изменился и видом ослаб, а я послушаю, — так решил царь Шахрияр.

— Знай, о брат мой, — заговорил Шахземан, — что, когда ты прислал ко мне визиря с приглашением в края твои славные, я снарядился и уже вышел за город, но потом вдруг вспомнил, что во дворце осталась жемчужина, которую я приготовил тебе в дар. А возвратившись во дворец, нашел свою жену с черным рабом в моей постели. Я убил их и приехал к тебе в печали, размышляя об этом. Вот причина моей слабости и бледного вида; что же до того, как ко мне вернулся румянец, позволь не говорить об этом.

Но, услышав ответ своего брата, Шахрияр воскликнул:

— Заклинаю тебя Аллахом, расскажи мне, почему возвратился к тебе румянец!

И Шахземан рассказал ему обо всем, что видел. Тогда брат ответил: «Хочу увидеть все своими глазами!». И тот посоветовал: «Сделай вид, будто едешь на охоту и ловлю, а сам спрячься у меня, тогда увидишь и убедишься воочию».

Тотчас же был дан клич о выезде, и войска с палатками выступили за город. Царь тоже вышел, но потом сел в палатке и сказал своим слугам: «Пусть не входит ко мне никто!». Затем изменил обличье и украдкой прошел во дворец к своему брату, а там стал ждать у окошка, которое выходило в сад. Вдруг появились невольницы и их госпожа вместе с рабами, и все произошло так, как рассказывал Шахземан, — до призыва к послеполуденной молитве. Когда царь Шахрияр увидел это, ум улетел у него из головы, и он сказал брату Шахземану: «Вставай, уйдем тотчас же, не нужно нам царской власти, пока не увидим кого-нибудь, с кем случилось то же, что с нами! А иначе — смерть для нас лучше, чем жизнь!».

Они вышли через потайную дверь и странствовали дни и ночи, пока не подошли к высокому дереву, росшему посреди лужайки у ручья возле соленого моря. Они напились из источника и сели отдыхать. Прошел час дневного времени, и море вдруг заволновалось: из него поднялся черный столб, возвысившийся до неба, и направился к месту, где расположились братья. Увидев это, оба испугались и взобрались на самую верхушку дерева и стали ждать, что будет дальше. И возник перед ними джинн[3] — могучий, высокий, с широкой грудью и большой головой, на которой у него стоял сундук. Он вышел на сушу, расположился под деревом, отпер сундук и вынул из него ларец. А когда открыл ларец, оттуда вышла молодая женщина со стройным станом, сияющая, подобная светлому солнцу, как сказал, и отлично сказал, поэт Атыйя:

Оглавление.

Слава Аллаху, господу миров! Привет и благословение господину посланных, господину и владыке нашему Мухаммеду! Аллах да благословит его и да приветствует благословением и приветом вечным, длящимся до судного дня!

А после того: поистине, сказания о первых поколениях стали назиданием для последующих, чтобы видел человек, какие события произошли с другими, и поучался, и чтобы, вникая в предания о минувших народах и о том, что случилось с ними, воздерживался он от греха. Хвала же тому, кто сделал сказания о древних уроком для народов последующих!

К таким сказаниям относятся и рассказы, называемые «Тысяча и одна ночь», и возвышенные повести и притчи, Заключающиеся в них.

Повествуют в преданиях народов о том, что было, прошло и давно минуло (а Аллах более сведущ в неведомом и премудр и преславен, и более всех щедр, и преблагосклонен, и милостив), что в древние времена и минувшие века и столетия был на островах Индии и Китая царь из царей рода Сасана[1], повелитель войск, стражи, челяди и слуг. И было у него два сына: один взрослый, другой юный, и оба были витязи‑храбрецы, но старший превосходил младшего доблестью. И он воцарился в своей стране и справедливо управлял подданными, и жители его Земель и царства полюбили его, и было имя ему царь Шахрияр; а младшего его брата звали царь Шахземан, и он царствовал в Самарканде персидском. Оба они пребывали в своих землях, и каждый у себя в царстве был справедливым судьей своих подданных в течение двадцати лет и жил в полнейшем довольстве и радости. Так продолжалось до тех пор, пока старший царь не пожелал видеть своего младшего брата и не повелел своему везирю[2] поехать и привезти его. Везирь исполнил его приказание и отправился, и ехал до тех пор, пока благополучно не прибыл в Самарканд. Он вошел к Шахземану, передал ему привет и сообщил, что брат его по нем стосковался и желает, чтобы он его посетил; и Шахземан отвечал согласием и снарядился в путь. Он велел вынести свои шатры, снарядить верблюдов, мулов, слуг и телохранителей и поставил своего везиря правителем в стране, а сам направился в земли своего брата. Но когда настала полночь, он вспомнил об одной вещи, которую забыл во дворце, и вернулся и, войдя во дворец, увидел, что жена его лежит в постели, обнявшись с черным рабом из числа его рабов.

И когда Шахземан увидел такое, все почернело перед глазами его, и он сказал себе: «Если это случилось, когда я еще не оставил города, то каково же будет поведение Этой проклятой, если я надолго отлучусь к брату!» И он вытащил меч и ударил обоих и убил их в постели, а потом, в тот же час и минуту, вернулся и приказал отъезжать – и ехал, пока не достиг города своего брата. А приблизившись к городу, он послал к брату гонцов с вестью о своем прибытии, и Шахрияр вышел к нему навстречу и приветствовал его, до крайности обрадованный. Он украсил в честь брата город и сидел с ним, разговаривая и веселясь, но царь Шахземан вспомнил, что было с его женой, и почувствовал великую грусть, и лицо его стало желтым, а тело ослабло. И когда брат увидел его в таком состоянии, он подумал, что причиной тому разлука со страною и царством, и оставил его так, не расспрашивая ни о чем. Но потом, в какой‑то день, он сказал ему: «О брат мой, я вижу, что твое тело ослабло и лицо твое пожелтело». А Шахземан отвечал ему: «Брат мой, внутри меня язва», – и не рассказал, что испытал от жены. «Я хочу, – сказал тогда Шахрияр, – чтобы ты поехал со мной на охоту и ловлю: может быть, твое сердце развеселится». Но Шахземан отказался от этого, и брат поехал на охоту один.

В царском дворце были окна, выходившие в сад, и Шахземан посмотрел и вдруг видит: двери дворца открываются, и оттуда выходят двадцать невольниц и двадцать рабов, а жена его брата идет среди них, выделяясь редкостной красотой и прелестью. Они подошли к фонтану, и сняли одежды, и сели вместе с рабами, и вдруг жена царя крикнула: «О Масуд!» И черный раб подошел к ней и обнял ее, и она его также. Он лег с нею, и другие рабы сделали то же, и они целовались и обнимались, ласкались и забавлялись, пока день не повернул на закат. И когда брат царя увидел это, он сказал себе: «Клянусь Аллахом, моя беда легче, чем это бедствие!» – и его ревность и грусть рассеялись. «Это больше того, что случилось со мною!» – воскликнул он и перестал отказываться от питья и пищи. А потом брат его возвратился с охоты, и они приветствовали друг друга, и царь Шахрияр посмотрел на своего брата, царя Шахземана, и увидел, что прежние краски вернулись к нему и лицо его зарумянилось и что ест он не переводя духа, хотя раньше ел мало. Тогда брат его, старший царь, сказал Шахземану: «О брат мой, я видел тебя с пожелтевшим лицом, а теперь румянец к тебе возвратился. Расскажи же мне, что с тобою». – «Что до перемены моего вида, то о ней я тебе расскажу, но избавь меня от рассказа о том, почему ко мне вернулся румянец», – отвечал Шахземан. И Шахрияр сказал: «Расскажи сначала, отчего ты изменился видом и ослаб, а я послушаю».

«Знай, о брат мой, – заговорил Шахземан, – что, когда ты прислал ко мне везиря с требованием явиться к тебе, я снарядился и уже вышел за город, но потом вспомнил, что во дворце осталась жемчужина, которую я хотел тебе дать. Я возвратился во дворец и нашел мою жену с черным рабом, спавшим в моей постели, и убил их и приехал к тебе, размышляя об этом. Вот причина перемены моего вида и моей слабости; что же до того, как ко мне вернулся румянец, – позволь мне не говорить тебе об этом».

Но, услышав слова своего брата, Шахрияр воскликнул: «Заклинаю тебя Аллахом, расскажи мне, почему возвратился к тебе румянец!» И Шахземан рассказал ему обо всем, что видел. Тогда Шахрияр сказал брату своему Шахземану: «Хочу увидеть это своими глазами!» И Шахземан посоветовал: «Сделай вид, что едешь на охоту и ловлю, а сам спрячься у меня, тогда увидишь это и убедишься воочию».

Царь тотчас же велел кликнуть клич о выезде, и войска с палатками выступили за город, и царь тоже вышел; но потом он сел в палатке и сказал своим слугам: «Пусть не входит ко мне никто!» После этого он изменил обличье и украдкой прошел во дворец, где был его брат, и посидел некоторое время у окошка, которое выходило в сад, – и вдруг невольницы и их госпожа вошли туда вместе с рабами и поступали так, как рассказывал Шахземан, до призыва к послеполуденной молитве. Когда царь Шахрияр увидел это, ум улетел у него из головы, и он сказал своему брату Шахземану: «Вставай, уйдем тотчас же, не нужно нам царской власти, пока не увидим кого‑нибудь, с кем случилось то же, что с нами! А иначе – смерть для нас лучше, чем жизнь!»

Они вышли через потайную дверь и странствовали дни и ночи, пока не подошли к дереву, росшему посреди лужайки, где протекал ручей возле соленого моря. Они напились из этого ручья и сели отдыхать. И когда прошел час дневного времени, море вдруг заволновалось, и из него поднялся черный столб, возвысившийся до неба, и направился к их лужайке. Увидев это, оба брата испугались и взобрались на верхушку дерева (а оно было высокое) и стали ждать, что будет дальше. И вдруг видят: перед ними джинн[3] высокого роста, с большой головой и широкой грудью, а на голове у него сундук. Он вышел на сушу и подошел к дереву, на котором были братья, и, севши под ним, отпер сундук, и вынул из него ларец, и открыл его, и оттуда вышла молодая женщина с стройным станом, сияющая подобно светлому солнцу, как это сказал, и отлично сказал, поэт Атыйя:

Засияла во тьме она – день блистает.
И сверкают стволов верхи ее светом.
Она блещет, как много солнц на восходе.
Сняв покровы, смутит она звезды ночи.
Все творенья пред нею ниц упадают,
Коль, явившись, сорвет она с них покровы.
Если же в гневе сверкнет она жаром молний,
Льются слезы дождей тогда безудержно[4].

Джинн взглянул на эту женщину и сказал: «О владычица благородных, о ты, кого я похитил в ночь свадьбы, я хочу немного поспать!» – и он положил голову на колени женщины и заснул; она же подняла голову и увидела обоих царей, сидевших на дереве. Тогда она сняла голову джинна со своих колен и положила ее на землю и, вставши под дерево, сказала братьям знаками: «Слезайте, не бойтесь ифрита». И они ответили ей: «Заклинаем тебя Аллахом, избавь нас от этого». Но женщина сказала: «Если не спуститесь, я разбужу ифрита, и он умертвит вас злой смертью». И они испугались и спустились к женщине, а она легла перед ними и сказала: «Вонзите, да покрепче, или я разбужу ифрита». От страха царь Шахрияр сказал своему брату, царю Шахземану: «О брат мой, сделай то, что она велела тебе!» Но Шахземан ответил: «Не сделаю! Сделай ты раньше меня!» И они принялись знаками подзадоривать друг друга, но женщина воскликнула: «Что это? Я вижу, вы перемигиваетесь! Если вы не подойдете и не сделаете этого, я разбужу ифрита!» И из страха перед джинном оба брата исполнили приказание, а когда они кончили, она сказала: «Очнитесь!» – и, вынув из‑за пазухи кошель, извлекла оттуда ожерелье из пятисот семидесяти перстней. «Знаете ли вы, что это За перстни?» – спросила она; и братья ответили: «Не Знаем!» Тогда женщина сказала: «Владельцы всех этих перстней имели со мной дело на рогах этого ифрита. Дайте же мне и вы тоже по перстню». И братья дали женщине два перстня со своих рук, а она сказала: «Этот ифрит меня похитил в ночь моей свадьбы и положил меня в ларец, а ларец – в сундук. Он навесил на сундук семь блестящих замков и опустил меня на дно ревущего моря, где бьются волны, но не знал он, что если женщина чего‑нибудь захочет, то ее не одолеет никто, как сказал один из поэтов:

Не будь доверчив ты к женщинам,
Не верь обетам и клятвам их;
Прощенье их, как и злоба их
С одной лишь похотью связаны.
Любовь являют притворную,
Обман таится в одеждах их.
Учись на жизни Иосифа[5], –
И там найдешь ты обманы их.
Ведь знаешь ты: твой отец Адам
Из‑за них уйти тоже должен был.

А другой сказал:

О несчастный, сильней от брани любимый!
Мой проступок не столь велик, как ты хочешь.
Полюбивши, свершил я этим лишь то же,
Что и прежде мужи давно совершали.
Удивленья великого тот достоин,
Кто от женских остался чар невредимым…»

Услышав от нее такие слова, оба царя до крайности удивились и сказали один другому: «Вот ифрит, и с ним случилось худшее, чем с нами! Подобного не бывало еще ни с кем!»

И они тотчас ушли от нее и вернулись в город царя Шахрияра, и он вошел во дворец и отрубил голову своей жене, и рабам, и невольницам.

И царь Шахрияр еженощно стал брать невинную девушку и овладевал ею, а потом убивал ее, и так продолжалось в течение трех лет.

И люди возопили и бежали со своими дочерьми, и в городе не осталось ни одной девушки, пригодной для брачной жизни.

И вот потом царь приказал своему везирю привести ему, по обычаю, девушку, и везирь вышел и стал искать, но не нашел девушки и отправился в свое жилище, угнетенный и подавленный, боясь для себя зла от царя. А у царского везиря было две дочери: старшая – по имени Шахразада, и младшая – по имени Дуньязада. Старшая читала книги, летописи и жития древних царей и предания о минувших народах, и она, говорят, собрала тысячу летописных книг, относящихся к древним народам, прежним царям и поэтам. И сказала она отцу: «Отчего это ты, я вижу, грустен и подавлен и обременен заботой и печалями? Ведь сказал же кто‑то об этом:

Кто заботами подавлен,
Тем скажи: „Не вечно горе!
Как кончается веселье,
Так проходят и заботы“.

И, услышав от своей дочери такие слова, везирь рассказал ей от начала до конца, что случилось у него с царем. И Шахразада воскликнула: „Заклинаю тебя Аллахом, о батюшка, выдай меня за этого царя, и тогда я либо останусь жить, либо буду выкупом за дочерей мусульман и спасу их от царя“. – „Заклинаю тебя Аллахом, – воскликнул везирь, – не подвергай себя такой опасности!“ Но Шахразада сказала: „Это неизбежно должно быть!“ И везирь молвил: „Я боюсь, что с тобою случится то же, что случилось у быка и осла с земледельцем“. – „А что же было с ними?“ – спросила Шахразада.

---

[1] Потомки полумифического царя Сасана, или Сасаниды, правили Персией в III–VII веках. Причисление к ним царя Шахрияра – поэтический анахронизм, каких немало в «1001 ночи».

[2] Везирь – первый министр в арабском халифате.

[3] Джинны, ифриты или мариды – в арабском фольклоре добрые или злые духи.

[4] Во всех томах поэтические отрывки переведены без сохранения единой рифмы, проходящей, согласно правилам арабского стихосложения, через все стихотворение. Приблизительно передан лишь размер, или, вернее, ритм оригинала.

[5] Намек на библейский рассказ об Иосифе Прекрасном, перешедший в мусульманскую повествовательную литературу.

Cлава Аллаху, господу миров! Привет и благословение господину посланных, господину и владыке нашему Мухаммеду! Аллах да благословит его и да приветствует благословением и приветом вечным, длящимся до судного дня!
А после того поистине, сказания о первых поколениях стали назиданием для последующих, чтобы видел человек, какие события произошли с другими, и поучался, и что бы, вникая в предания о минувших народах и о том, что случилось с ними, воздерживался он от греха Хвала же тому, кто сделал сказания о древних уроком для народов последующих.
К таким сказаниям относятся и рассказы, называемые «Тысяча и одна ночь», и возвышенные повести и притчи, заключающиеся в них.
Повествуют в преданиях народов о том, что было, прошло и давно минуло (а Аллах более сведущ в неведомом и премудр и преславен, и более всех щедр, и преблагоcклонен, и милостив), что в древние времена и минувшие века и столетия был на островах Индии и Китая царь из царей рода Сасана [2], повелитель войск, стражи, челяди и слуг.  И было у него два сына — один взрослый, другой юный, и оба были витязи храбрецы, но старший превосходил младшего доблестью. И он воцарился в своей стране и справедливо управлял подданными, и жители его земель и царства полюбили его, и было имя ему царь Шахрияр; а младшего его брата звали царь Шахземан, и он царствовал в Самарканде персидском. Оба они пребывали в своих землях, и каждый себя в царстве был справедливым судьей своих подданных в течение двадцати лет и жил в полнейшем довольстве и радости. Так продолжалось до тех пор, пока старший царь не пожелал видеть своего младшего брата и не повелел своему везирю [3] поехать и привезти его.
Везирь исполнил его приказание и отправился, и ехал до тех пор, пока благополучно не прибыл в Самарканд. Он вошел к Шахземану, передал ему привет и сообщил, что брат его по нем стосковался и желает, чтобы он его посетил; и Шахземан отвечал согласием и снарядился в путь. Он велел вынести свои шатры, снарядить верблюдов, мулов, слуг и телохранителей и поставил своего везиря правителем в стране, а сам направился в земли своего брага. Но когда настала полночь, он вспомнил об одной вещи, которую забыл во дворце, и вернулся и, войдя во дворец, увидел, что жена его лежит в постели, обнявшись с черным рабом из числа его рабов.
И когда Шахземан увидел такое, все почернело перед глазами его, и он сказал себе: «Если это случилось, когда я еще не оставил города, то каково же будет поведение этой проклятой, если я надолго отлучусь к брату!» И он вытащил меч и ударил обоих и убил их в постели, а потом, в тот же час и минуту, вернулся и приказал отъезжать — и ехал, пока не достиг города своего брата. А приблизившись к городу, он послал к брату гонцов с вестью о своем прибытии, и Шахрияр вышел к нему навстречу и приветствовал его, до крайности обрадованный. Он украсил в честь брата город и сидел с ним, разговаривая и веселясь, но царь Шахземан вспомнил, что было с его женой, и почувствовал великую грусть, и лицо его стало желтым, а тело ослабло. И когда брат увидел его в таком состоянии, он подумал, что причиной тому разлука со страною и царством, и оставил его так, не расспрашивая ни о чем. Но потом, в какой то день, он сказал ему: «О брат мой, я вижу, что твое тело ослабло и лицо твое пожелтело».
А Шахземан отвечал ему: «Брат мой, внутри меня язва», — и не рассказал, что испытал от жены. «Я хочу, — сказал тогда Шахрияр, — чтобы ты поехал со мной на охоту и ловлю: может быть, твое сердце развеселится». Но Шахземан отказался от этою, и брат поехал на охоту один.
В царском дворце были окна, выходившие в сад, и Шахземан посмотрел и вдруг видит: двери дворца открываются, и оттуда выходят двадцать невольниц и двадцать рабов, а жена его брата идет среди них, выделяясь редкостной красотой и прелестью. Они подошли к фонтану, и сняли одежды, и сели вместе с рабами, и вдруг жена царя крикнула: «О Масуд!» И черный раб подошел к ней и обнял ее, и она его также. Он лег с нею, и другие рабы сделали то же, и они целовались и обнимались, ласкались и забавлялись, пока день не повернул на закат. И когда брат царя увидел это, он сказал себе: «Клянусь Аллахом, моя беда легче, чем это бедствие!» — и его ревность и грусть рассеялись.
«Это больше того, что случилось со мною!» — воскликнул он и перестал отказываться от питья и пищи. А потом брат его возвратился с охоты, и они приветствовали друг друга, и царь Шахрияр посмотрел на своего брата, царя Шахземана, и увидел, что прежние краски вернулись к нему и лицо его зарумянилось и что ест он не переводя духа, хотя раньше ел мало. Тогда брат его, старший царь, сказал Шахземану: «О брат мой, я видел тебя с пожелтевшим лицом, а теперь румянец к тебе возвратился. Расскажи же мне, что с тобою». — «Что до перемены моего вида, то о ней я тебе расскажу, но избавь меня от рассказа о том, почему ко мне вернулся румянец», — отвечал Шахземан.  И Шахрияр сказал: «Расскажи сначала, отчего ты изменился видом и ослаб, а я послушаю».
«Знай, о брат мой, — заговорил Шахземан, — что, когда ты прислал ко мне везиря с требованием явиться к тебе, я снарядился и уже вышел за город, но потом вспомнил, что во дворце осталась жемчужина, которую я хотел тебе дать. Я возвратился во дворец и нашел мою жену с черным рабом, спавшим в моей постели, и убил их и приехал к тебе, размышляя об ртом. Вот причина перемены моего вида и моей слабости; что же до того, как ко мне вернулся румянец, — позволь мне не говорить тебе об этом».
Но, услышав слова своего брата, Шахрияр воскликнул: «Заклинаю тебя Аллахом, расскажи мне, почему возвратился к тебе румянец!» И Шахземан рассказал ему обо всем, что видел. Тогда Шахрияр сказал брату своему Шахземану: «Хочу увидеть это своими глазами!» И Шахземан посоветовал: «Сделай вид, что едешь на охоту и ловлю, а сам спрячься у меня, тогда увидишь это и убедишься воочию».
Царь тотчас же велел кликнуть клич о выезде, и войска с палатками выступили за город, и царь тоже вышел; но потом он сел в палатке и сказал своим слугам: «Пусть не входит ко мне никто!» После этого он изменил обличье и украдкой прошел во дворец, где был его брат, и посидел некоторое время у окошка, которое выходило в сад, — и вдруг невольницы и их госпожа вошли туда вместе с рабами и поступали так, как рассказывал Шахземан, до призыва к послеполуденной молитве. Когда царь Шахрияр увидел это, ум улетел у него из головы, и он сказал своему брату Шахземану: «Вставай, уйдем тотчас же, не нужно нам царской власти, пока не увидим кого-нибудь, с кем случилось то же, что с нами! А иначе — смерть для нас лучше, чем жизнь!»
Они вышли через потайную дверь и странствовали дни и ночи, пока не подошли к дереву, росшему посреди лужайки, где протекал ручей возле соленого моря. Они напились из этого ручья и сели отдыхать. И когда прошел час дневного времени, море вдруг заволновалось, и из него поднялся черный столб, возвысившийся до неба, и направился к их лужайке. Увидев это, оба брата испугались и взобрались на верхушку дерева (а оно было высокое) и стали ждать, что будет дальше. И вдруг видят: перед ними джинн [4] высокого роста, с большой головой и широкой грудью, а на голове у него сундук. Он вышел на сушу и подошел к дереву, на котором были братья, и, севши под ним, отпер сундук, и вынул из него ларец, и открыл его, и оттуда вышла молодая женщина с стройным станом, сияющая подобно светлому солнцу, как это сказал, и отлично сказал, поэт Атьгия:

Засияла во тьме она — день блистает.
И сверкают стволов верхи ее светом.
Она блещет, как много солнц на восходе.
Сняв покровы, смутит она звезды ночи.
Все творенья пред нею ниц упадают,
Коль, явившись, сорвет она с них покровы.
Если же в гневе сверкнет она жаром молний,
Льются слезы дождей тогда безудержно [5].

Джинн взглянул на эту женщину и сказал: «О владычица благородных, о ты, кою я похитил в ночь свадьбы, я хочу немного поспать!» — и он положил голову на колени женщины и заснул; она же подняла голову и увидела обоих царей, сидевших на дереве. Тогда она сняла голову джинна со своих колен и положила ее на землю и, вставши под дерево, сказала братьям знаками:
«Слезайте, не бойтесь ифрита». И они ответили ей: «Заклинаем тебя Аллахом, избавь нас от этого». Но женщина сказала: «Если не спуститесь, я разбужу ифрита, и он умертвит вас злой смертью». И они испугались и спустились к женщине, а она легла перед ними и сказала: «Вонзите, да покрепче, или я разбужу ифрита». От страха царь Шахрияр сказал своему брату, царю Шахземану: «О брат мой, сделай то, что она велела тебе!» Но Шахземан ответил: «Не сделаю! Сделай ты раньше меня!» И они принялись знаками подзадоривать друг друга, но женщина воскликнула: «Что это? Я вижу, вы перемигиваетесь! Если вы не подойдете и не сделаете этого, я разбужу ифрита!» И из страха перед джинном оба брата исполнили приказание, а когда они кончили, она сказала: «Очнитесь!» — и, вынув из-за пазухи кошель, извлекла оттуда ожерелье из пятисот семидесяти перстней. «Знаете ли вы, что это За перстни?» — спросила она; и братья ответили: «Не Знаем!» Тогда женщина сказала: «Владельцы всех этих перстней имели со мной дело на рогах этого ифрита. Дайте же мне и вы тоже по перстню». И братья дали женщине два перстня со своих рук, а она сказала: «Этот ифрит меня похитил в ночь моей свадьбы и положил меня в ларец, а ларец — в сундук. Он навесил на сундук семь блестящих замков и опустил меня на дно ревущего моря, где бьются волны, но не знал он, что если женщина чего-нибудь захочет, то ее не одолеет никто, как оказал один из поэтов:

Не будь доверчив ты к женщинам,
Не верь обетам и клятвам их;
Прощенье их, как и злоба их
С одной лишь похотью связаны.
Любовь являют притворную,
Обман таится в одеждах их.
Учись на жизни Иосифа [6], —
И там найдешь ты обманы их.
Ведь знаешь ты: твой отец Адам
Из за них уйти тоже должен был.
А другой сказал:
О несчастный, сильней от брани любимый!
Мои проступок не столь велик, как ты хочешь.
Полюбивши, свершил я этим лишь то же,
Что и прежде мужи давно совершали.
Удивленья великого тот достоин,
Кто от женских остался чар невредимым…»

Услышав от нее такие слова, оба царя до крайности удивлялись и сказали один другому: «Вот ифрит, и с ним случилось худшее, чем с нами! Подобного не бывало еще ни с кем!»
И они тотчас ушли от нее и вернулись в город царя Шахрияра, и он вошел во дворец и отрубил голову своей жене, и рабам, и невольницам.
И царь Шахрияр еженощно стал брать невинную девушку я овладевал ею, а потом убивал ее, и так продолжалось в течение трех лет.
И люди возопили и бежали со своими дочерьми, и в городе не осталось ни одной девушки, пригодной для брачной жизни.
И вот потом царь приказал своему везирю привести ему, по обычаю, девушку, и везирь вышел и стал искать, но не нашел девушки и отправился в свое жилище, угнетенный и подавленный, боясь для себя зла от царя. А у царского везиря было две дочери: старшая — по имени Шахразада, и младшая — по имени Дуньязада. Старшая читала книги, летописи и жития древних царей и предания о минувших народах, и она, говорят, собрала тысячу летописных книг, относящихся к древним народам, прежним царям и поэтам. И сказала она отцу: «Отчего это ты, я вижу, грустен и подавлен и обременен заботой и печалями? Ведь сказал же кто-то об этом:

Кто заботами подавлен,
Тем скажи: «Не вечно горе!
Как кончается веселье,
Так проходят и заботы».

И, услышав от своей дочери такие слова, везирь рассказал ей от начала до конца, что случилось у него с царем. И Шахразада воскликнула: «Заклинаю тебя Аллахом, о батюшка, выдай меня за этого царя, и тогда я либо останусь жить, либо буду выкупом за дочерей мусульман и спасу их от царя». — «Заклинаю тебя Аллахом, — воскликнул везирь, — не подвергай себя такой опасности!» Но Шахразада сказала: «Это неизбежно должно быть!» И везирь молвил: «Я боюсь, что с тобою случится то же, что случилось у быка и осла с земледельцем». — «А что же было с ними?» — спросила Шахразада.

Cлава Аллаху, господу миров! Привет и благословение господину посланных, господину и владыке нашему Мухаммеду! Аллах да благословит его и да приветствует благословением и приветом вечным, длящимся до судного дня!

А после того поистине, сказания о первых поколениях стали назиданием для последующих, чтобы видел человек, какие события произошли с другими, и поучался, и что бы, вникая в предания о минувших народах и о том, что случилось с ними, воздерживался он от греха Хвала же тому, кто сделал сказания о древних уроком для народов последующих.

К таким сказаниям относятся и рассказы, называемые «Тысяча и одна ночь», и возвышенные повести и притчи, заключающиеся в них.

Повествуют в преданиях народов о том, что было, прошло и давно минуло (а Аллах более сведущ в неведомом и премудр и преславен, и более всех щедр, и преблагоcклонен, и милостив), что в древние времена и минувшие века и столетия был на островах Индии и Китая царь из царей рода Сасана, повелитель войск, стражи, челяди и слуг. И было у него два сына — один взрослый, другой юный, и оба были витязи храбрецы, но старший превосходил младшего доблестью. И он воцарился в своей стране и справедливо управлял подданными, и жители его земель и царства полюбили его, и было имя ему царь Шахрияр; а младшего его брата звали царь Шахземан, и он царствовал в Самарканде персидском. Оба они пребывали в своих землях, и каждый себя в царстве был справедливым судьей своих подданных в течение двадцати лет и жил в полнейшем довольстве и радости. Так продолжалось до тех пор, пока старший царь не пожелал видеть своего младшего брата и не повелел своему везирю поехать и привезти его.

Везирь исполнил его приказание и отправился, и ехал до тех пор, пока благополучно не прибыл в Самарканд. Он вошел к Шахземану, передал ему привет и сообщил, что брат его по нем стосковался и желает, чтобы он его посетил; и Шахземан отвечал согласием и снарядился в путь. Он велел вынести свои шатры, снарядить верблюдов, мулов, слуг и телохранителей и поставил своего везиря правителем в стране, а сам направился в земли своего брага. Но когда настала полночь, он вспомнил об одной вещи, которую забыл во дворце, и вернулся и, войдя во дворец, увидел, что жена его лежит в постели, обнявшись с черным рабом из числа его рабов.

И когда Шахземан увидел такое, все почернело перед глазами его, и он сказал себе: «Если это случилось, когда я еще не оставил города, то каково же будет поведение этой проклятой, если я надолго отлучусь к брату!» И он вытащил меч и ударил обоих и убил их в постели, а потом, в тот же час и минуту, вернулся и приказал отъезжать — и ехал, пока не достиг города своего брата. А приблизившись к городу, он послал к брату гонцов с вестью о своем прибытии, и Шахрияр вышел к нему навстречу и приветствовал его, до крайности обрадованный. Он украсил в честь брата город и сидел с ним, разговаривая и веселясь, но царь Шахземан вспомнил, что было с его женой, и почувствовал великую грусть, и лицо его стало желтым, а тело ослабло. И когда брат увидел его в таком состоянии, он подумал, что причиной тому разлука со страною и царством, и оставил его так, не расспрашивая ни о чем. Но потом, в какой то день, он сказал ему: «О брат мой, я вижу, что твое тело ослабло и лицо твое пожелтело».

А Шахземан отвечал ему: «Брат мой, внутри меня язва», — и не рассказал, что испытал от жены. «Я хочу, — сказал тогда Шахрияр, — чтобы ты поехал со мной на охоту и ловлю: может быть, твое сердце развеселится». Но Шахземан отказался от этою, и брат поехал на охоту один.

В царском дворце были окна, выходившие в сад, и Шахземан посмотрел и вдруг видит: двери дворца открываются, и оттуда выходят двадцать невольниц и двадцать рабов, а жена его брата идет среди них, выделяясь редкостной красотой и прелестью. Они подошли к фонтану, и сняли одежды, и сели вместе с рабами, и вдруг жена царя крикнула: «О Масуд!» И черный раб подошел к ней и обнял ее, и она его также. Он лег с нею, и другие рабы сделали то же, и они целовались и обнимались, ласкались и забавлялись, пока день не повернул на закат. И когда брат царя увидел это, он сказал себе: «Клянусь Аллахом, моя беда легче, чем это бедствие!» — и его ревность и грусть рассеялись.

«Это больше того, что случилось со мною!» — воскликнул он и перестал отказываться от питья и пищи. А потом брат его возвратился с охоты, и они приветствовали друг друга, и царь Шахрияр посмотрел на своего брата, царя Шахземана, и увидел, что прежние краски вернулись к нему и лицо его зарумянилось и что ест он не переводя духа, хотя раньше ел мало. Тогда брат его, старший царь, сказал Шахземану: «О брат мой, я видел тебя с пожелтевшим лицом, а теперь румянец к тебе возвратился. Расскажи же мне, что с тобою». — «Что до перемены моего вида, то о ней я тебе расскажу, но избавь меня от рассказа о том, почему ко мне вернулся румянец», — отвечал Шахземан. И Шахрияр сказал: «Расскажи сначала, отчего ты изменился видом и ослаб, а я послушаю».

«Знай, о брат мой, — заговорил Шахземан, — что, когда ты прислал ко мне везиря с требованием явиться к тебе, я снарядился и уже вышел за город, но потом вспомнил, что во дворце осталась жемчужина, которую я хотел тебе дать. Я возвратился во дворец и нашел мою жену с черным рабом, спавшим в моей постели, и убил их и приехал к тебе, размышляя об ртом. Вот причина перемены моего вида и моей слабости; что же до того, как ко мне вернулся румянец, — позволь мне не говорить тебе об этом».

Но, услышав слова своего брата, Шахрияр воскликнул: «Заклинаю тебя Аллахом, расскажи мне, почему возвратился к тебе румянец!» И Шахземан рассказал ему обо всем, что видел. Тогда Шахрияр сказал брату своему Шахземану: «Хочу увидеть это своими глазами!» И Шахземан посоветовал: «Сделай вид, что едешь на охоту и ловлю, а сам спрячься у меня, тогда увидишь это и убедишься воочию».

Царь тотчас же велел кликнуть клич о выезде, и войска с палатками выступили за город, и царь тоже вышел; но потом он сел в палатке и сказал своим слугам: «Пусть не входит ко мне никто!» После этого он изменил обличье и украдкой прошел во дворец, где был его брат, и посидел некоторое время у окошка, которое выходило в сад, — и вдруг невольницы и их госпожа вошли туда вместе с рабами и поступали так, как рассказывал Шахземан, до призыва к послеполуденной молитве. Когда царь Шахрияр увидел это, ум улетел у него из головы, и он сказал своему брату Шахземану: «Вставай, уйдем тотчас же, не нужно нам царской власти, пока не увидим кого-нибудь, с кем случилось то же, что с нами! А иначе — смерть для нас лучше, чем жизнь!»

Они вышли через потайную дверь и странствовали дни и ночи, пока не подошли к дереву, росшему посреди лужайки, где протекал ручей возле соленого моря. Они напились из этого ручья и сели отдыхать. И когда прошел час дневного времени, море вдруг заволновалось, и из него поднялся черный столб, возвысившийся до неба, и направился к их лужайке. Увидев это, оба брата испугались и взобрались на верхушку дерева (а оно было высокое) и стали ждать, что будет дальше. И вдруг видят: перед ними джинн высокого роста, с большой головой и широкой грудью, а на голове у него сундук. Он вышел на сушу и подошел к дереву, на котором были братья, и, севши под ним, отпер сундук, и вынул из него ларец, и открыл его, и оттуда вышла молодая женщина с стройным станом, сияющая подобно светлому солнцу, как это сказал, и отлично сказал, поэт Атьгия:

Засияла во тьме она — день блистает.
И сверкают стволов верхи ее светом.
Она блещет, как много солнц на восходе.
Сняв покровы, смутит она звезды ночи.
Все творенья пред нею ниц упадают,
Коль, явившись, сорвет она с них покровы.
Если же в гневе сверкнет она жаром молний,
Льются слезы дождей тогда безудержно.

Джинн взглянул на эту женщину и сказал: «О владычица благородных, о ты, кою я похитил в ночь свадьбы, я хочу немного поспать!» — и он положил голову на колени женщины и заснул; она же подняла голову и увидела обоих царей, сидевших на дереве. Тогда она сняла голову джинна со своих колен и положила ее на землю и, вставши под дерево, сказала братьям знаками:

«Слезайте, не бойтесь ифрита». И они ответили ей: «Заклинаем тебя Аллахом, избавь нас от этого». Но женщина сказала: «Если не спуститесь, я разбужу ифрита, и он умертвит вас злой смертью». И они испугались и спустились к женщине, а она легла перед ними и сказала: «Вонзите, да покрепче, или я разбужу ифрита». От страха царь Шахрияр сказал своему брату, царю Шахземану: «О брат мой, сделай то, что она велела тебе!» Но Шахземан ответил: «Не сделаю! Сделай ты раньше меня!» И они принялись знаками подзадоривать друг друга, но женщина воскликнула: «Что это? Я вижу, вы перемигиваетесь! Если вы не подойдете и не сделаете этого, я разбужу ифрита!» И из страха перед джинном оба брата исполнили приказание, а когда они кончили, она сказала: «Очнитесь!» — и, вынув из-за пазухи кошель, извлекла оттуда ожерелье из пятисот семидесяти перстней. «Знаете ли вы, что это За перстни?» — спросила она; и братья ответили: «Не Знаем!» Тогда женщина сказала: «Владельцы всех этих перстней имели со мной дело на рогах этого ифрита. Дайте же мне и вы тоже по перстню». И братья дали женщине два перстня со своих рук, а она сказала: «Этот ифрит меня похитил в ночь моей свадьбы и положил меня в ларец, а ларец — в сундук. Он навесил на сундук семь блестящих замков и опустил меня на дно ревущего моря, где бьются волны, но не знал он, что если женщина чего-нибудь захочет, то ее не одолеет никто, как оказал один из поэтов:

Не будь доверчив ты к женщинам,
Не верь обетам и клятвам их;
Прощенье их, как и злоба их
С одной лишь похотью связаны.
Любовь являют притворную,
Обман таится в одеждах их.
Учись на жизни Иосифа, —
И там найдешь ты обманы их.
Ведь знаешь ты: твой отец Адам
Из за них уйти тоже должен был.
А другой сказал:
О несчастный, сильней от брани любимый!
Мои проступок не столь велик, как ты хочешь.
Полюбивши, свершил я этим лишь то же,
Что и прежде мужи давно совершали.
Удивленья великого тот достоин,
Кто от женских остался чар невредимым…»

Услышав от нее такие слова, оба царя до крайности удивлялись и сказали один другому: «Вот ифрит, и с ним случилось худшее, чем с нами! Подобного не бывало еще ни с кем!»

И они тотчас ушли от нее и вернулись в город царя Шахрияра, и он вошел во дворец и отрубил голову своей жене, и рабам, и невольницам.

И царь Шахрияр еженощно стал брать невинную девушку я овладевал ею, а потом убивал ее, и так продолжалось в течение трех лет.

И люди возопили и бежали со своими дочерьми, и в городе не осталось ни одной девушки, пригодной для брачной жизни.

И вот потом царь приказал своему везирю привести ему, по обычаю, девушку, и везирь вышел и стал искать, но не нашел девушки и отправился в свое жилище, угнетенный и подавленный, боясь для себя зла от царя. А у царского везиря было две дочери: старшая — по имени Шахразада, и младшая — по имени Дуньязада. Старшая читала книги, летописи и жития древних царей и предания о минувших народах, и она, говорят, собрала тысячу летописных книг, относящихся к древним народам, прежним царям и поэтам. И сказала она отцу: «Отчего это ты, я вижу, грустен и подавлен и обременен заботой и печалями? Ведь сказал же кто-то об этом:

Кто заботами подавлен,
Тем скажи: «Не вечно горе!
Как кончается веселье,
Так проходят и заботы».

И, услышав от своей дочери такие слова, везирь рассказал ей от начала до конца, что случилось у него с царем. И Шахразада воскликнула: «Заклинаю тебя Аллахом, о батюшка, выдай меня за этого царя, и тогда я либо останусь жить, либо буду выкупом за дочерей мусульман и спасу их от царя». — «Заклинаю тебя Аллахом, — воскликнул везирь, — не подвергай себя такой опасности!» Но Шахразада сказала: «Это неизбежно должно быть!» И везирь молвил: «Я боюсь, что с тобою случится то же, что случилось у быка и осла с земледельцем». — «А что же было с ними?» — спросила Шахразада.

История царя Шахриара и брата его, царя Шахземана Из сказок «Тысяча и одна ночь» по изданию Ж.-Ш.Мардрюса.(1903г., Петербург) оворят, что некогда жил царь из рода Сассанидов. И было у него два сына: один взрослый, а другой — отрок. Старший мудро и справедливо управлял своими землями и народами. Звали его царь Шахриар. Младший же был царём Самарканда, и звали его царь Шахземан.  Двадцать лет царствовали они, пока старший брат не соскучился по младшему. Тогда он повелел своему визирю отправиться к царю Шахземану и привезти его с собой.  Визирь отправился в дальний путь и, представ перед лицом Шахземана, сообщил просьбу брата. Шахземан с радостью принял это приглашение. Он назначил своего визиря правителем и вышел из города. Но около полуночи он вспомнил, что забыл что-то во дворце, и вернулся обратно.  Войдя в опочивальню, он увидел свою жену спящей в объятиях чёрного невольника. Свет померк в его глазах, и он сказал себе: «О великий Аллах, если это могло случиться, когда я только что вышел из города, как же будет вести себя эта негодная, когда я буду в царстве брата?» И, вынув меч свой, он заколол неверную жену и её любовника. Потом он вернулся к свите и приказал двинуться в путь.  Когда царь Шахриар узнал о приближении брата, он приказал украсить город по-праздничному. Но Шахземан не мог изгнать из своей души горькие воспоминания, и тяжкие думы омрачали его чело.  Прошло несколько дней, и Шахриар спросил Шахземана: — О, брат мой, скажи, от чего лицо твоё пожелтело и от чего хиреет тело твоё? Тот ответил: — Брат, меня грызёт внутренний недуг. И Шахриар сказал: — Не хочешь ли выехать со мной на охоту, чтобы уйти от своей тоски? Но Шахземан отклонил это предложение, и тот выехал на охоту один.  Удалившись в свои покои, Шахземан подошёл к окну, которое выходило в сад. В это время отворилась дверь, и в сад вышли невольники и невольницы, и среди них была сама царица во всем сиянии своей красоты. Она крикнула: — Массуд! Гей, Массуд! В тот же миг к ней подбежал высокий сильный негр, он схватил её в свои объятия, повалил на землю и стал ласкать. Все невольники тогда принялись обнимать и ласкать невольниц.  Увидав это, брат царя сказал себе: «Клянусь Аллахом, несчастье, постигшее меня, далеко не так ужасно»! И он стал есть и пить по-прежнему. Когда Шахриар вернулся с охоты, он заметил, что на лице его брата снова играет румянец.  Он очень изумился этой перемене и сказал: — Я видел тебя таким жёлтым в лице, а теперь к тебе вернулась прежняя свежесть. Расскажи, что случилось с тобой? И тот ответил: — Собираясь в путь, я вспомнил, что забыл дома драгоценный перстень, который я приготовил тебе в подарок. Когда я вернулся за ним во дворец, то нашёл мою жену в объятиях чёрного невольника. Тогда я убил обоих и уехал к тебе. С тех пор душа моя не знала покоя, и вот почему пожелтело лицо моё, и тело стало хиреть. Но отчего я поправился и в чём нашёл исцеление — об этом, о брат мой, я не могу говорить.  Услыхав этот ответ, царь Шахриар сказал: — Во имя Аллаха, заклинаю тебя, поведай мне, что дало тебе исцеление. Тогда царь Шахземан рассказал ему все, что видел в саду. И царь Шахриар воскликнул: — Клянусь Аллахом, я должен видеть всё собственными глазами!  Он объявил через своих глашатаев, что снова уезжает на охоту, а сам спрятался во дворце. И снова в сад вышли невольницы со своей повелительницей, и вслед за ними пришли невольники-негры и проделали всё то, о чем рассказывал Шахземан. Когда царь Шaxpuap увидел это, у него помутился рассудок, и он сказал: — Брат мой, уйдём отсюда и поищем нашу судьбу на пути, уготованном нам Аллахом; ибо мы не можем нести на себе заботы о царстве до тех пор, пока не найдём такого человека, с которым произошло то же, что случилось с нами. И если нам не удастся найти такого, то лучше умереть, чем влачить эту позорную жизнь. Шахземан принял предложение брата, и оба вышли из дворца.  Странствовали они день и ночь и, наконец, увидели дерево, стоявшее на берегу Солёного моря. Братья расположились отдохнуть под деревом. Вдруг море заволновалось, и из него поднялся чёрный столб дыма.  Братья испугались и взлезли на вершину дерева, а чёрный столб превратился в джина с мощной грудью и огромной головой, на которой он нёс сундук. Спустившись на землю, он поднял его крышку, вынул большой ящик и отпёр его.  Из ящика поднялась молодая девушка дивной красоты, блеск которой затмевал сияние солнца. Налюбовавшись красавицей, джин сказал: — О царица всех красавиц в мире, позволь мне отдохнуть! Положив голову на колени своей пленницы, джин тотчас же заснул.  Случайно подняв глаза, молодая девушка увидела на дереве братьев. Тогда она сняла со своих колен голову джина, опустила её на землю и, став под деревом, сказала: — Слезайте вниз или я разбужу духа, а он предаст вас самой ужасной смерти.  Братья испугались и слезли с дерева. Красавица подошла к ним и сказала: — Приласкайте меня, как следует, иначе я разбужу эфрита. Когда оба брата из страха исполнили её приказание, красавица сказала: — Вижу, вы оба молодцы!  Затем она достала из кармана мешочек и вынула из него ожерелье, составленное из пятисот семидесяти драгоценных перстней, и спросила: — Знаете ли вы, что означают эти перстни? Их владельцы наставляли со мной рога этому эфриту. А потому и вы дайте мне свои перстни.  Братья сняли с пальцев свои перстни и отдали их ей. — Знайте же, — продолжала красавица, — что этот джин похитил меня в ночь моей свадьбы и поместил в ящик, а ящик — в сундук, который запер семью замками и опустил на дно бушующего моря. Но он не подумал о том, что ничто в мире не помешает женщине исполнить то, что она пожелает.  Слова эти поразили братьев, и они сказали: — Уж если этого могущественного эфрита постигло несчастие позорнее нашего, мы можем утешиться! И они пустились в обратный путь.  Вернувшись домой, царь Шахриар приказал отрубить голову царице, всем невольницам и невольникам. Потом он повелел своему визирю приводить ему каждую ночь непорочную девушку и после брачной ночи казнить её.  Столица огласилась воплями, и подданные спасались бегством, увозя своих дочерей, обречённых на гибель. Через три года в городе, где жил царь Шахриар, не осталось ни одной девушки в брачном возрасте.  И вот однажды визирь не нашёл ни одной девушки и возвратился домой с сокрушённым сердцем.  А у визиря были две дочери, одарённые всеми совершенствами души и тела. Старшую звали Шахразадой, а младшую — Доньязадой. Старшая зачитывалась летописями и сказаниями о жизни древних царей и народов. У неё было до тысячи книг, в которых были собраны все сказания о жизни древних царей и поэтов. При этом она обладала даром слова, и речь её очаровывала слушателей.  Увидев опечаленного отца, Шахразада спросила: — Отец, отчего ты так подавлен бременем скорби? Когда визирь рассказал, что случилось, Шахразада сказала: — Отец, именем Аллаха, умоляю тебя, выдай меня замуж за царя! Я хочу принести себя в жертву ради спасения дочерей мусульман. — Да хранит тебя Аллах, дитя моё, не подвергай себя такой опасности! Но Шахразада сказала: — Отец, я должна сделать это! Визирь не настаивал более и пошёл с докладом к царю.  В это время Шахразада подозвала к себе младшую сестру и сказала ей: — Когда я буду у царя, то пошлю за тобою. Когда ты придёшь, скажи: — О сестра, расскажи одну из твоих чудесных сказок, чтобы нам провести вечер без скуки. Тогда я стану рассказывать тебе сказки, и они – если на то будет воля Аллаха — спасут от гибели дочерей магометан.  Визирь привёл старшую дочь свою во дворец. Царь обрадовался ей, но, когда он хотел приласкать молодую девушку, та заплакала. Тогда царь спросил её: — Что с тобою? И Шахразада ответила: — О государь, у меня есть младшая сестра, с которой мне хотелось бы проститься! Царь велел привести её.  Доньязада пришла в опочивальню царя и скромно приютилась у подножия царского ложа. Вслед затем царь поднялся и, обняв Шахразаду, лишил её невинности, после чего они принялись беседовать. И Доньязада сказала своей сестре: — О сестра, — да хранит тебя Аллах! — расскажи нам какую-нибудь сказку, чтобы нам приятнее провести ночь. Шахразада, ответила: — От всего сердца, сестрица, готова я исполнить твою просьбу, если только получу на то разрешение от моего благородного повелителя.  Царь охотно согласился, так как страдал бессонницей. И Шахразада в эту первую ночь начала свой рассказ… Окончив тысяча первый рассказ, Шахразада пала ниц и воскликнула: — О царь времён! В течение тысячи и одной ночи забавляла я тебя, рассказывая различные истории. Жизнь моя в твоих руках, но дозволь мне высказать одно желание!  И царь Шахрияр сказал: — Оно будет исполнено! Тогда Шахразада призвала нянек и сказала им: — Принесите сюда сыновей моих! И они принесли детей её: трёх прелестных мальчиков, из которых старший уже ходил, второй ползал, а третий ещё сосал грудь.  И поставив их перед царём, она сказала ему: — Вот сыновья твои, и я умоляю тебя из любви и сострадания к ним даровать мне жизнь. Ибо если ты умертвишь меня, то они останутся без матери, и среди всех женщин не найдётся ни одной, которая бы сумела воспитать их с истинной любовью и заботливостью!  И царь заплакал, прижимая сыновей к груди своей, и сказал супруге своей: — О Шахразада, я помиловал тебя ещё раньше, чем принесли ко мне детей моих, ибо я убедился, что ты целомудренна, благочестива, великодушна и чиста сердцем. Да благословит Аллах тебя и родителей твоих, и да благословенны будут корни жизни твоей так же, как и молодые побеги её!  И с тех пор мир и благополучие поселились в сердце царя Шахрияра так же, как и во всём царстве его. И жил он со всем народом своим в радости и довольстве.