Рассказ о послушной жене

Быть Настоящей Православной Женой – это значит отказаться от своих надежд, желаний и мечтаний? По крайней мере, так думает героиня присланного в редакцию «Правмира» рассказа.

Как я была послушной женой

Иногда интересно узнать чью-нибудь историю из жизни. Вот недавно, когда я лежала в роддоме на сохранении, соседки по палате рассказывали свои истории, которые я бы никогда не услышала при других обстоятельствах. А моя история – с открытым концом, так как я живу и сама с интересом смотрю, куда и как все пойдет. В тайне я надеюсь на комментарии, потому что было бы здорово, если бы кто-то посмотрел вместе со мной. Может, со стороны виднее.

Жила-была девочка у самого синего моря. Вернее, у Черного моря. У нее были самые лучшие на свете папа и мама, а уж про любящих бабушек и говорить нечего. Еще у нее были пляжи летом и солнечные улицы зимой, множество любимых мест в городе, друзья, книги, цветы – целый уютный мир. Этот мир после школы пришлось оставить и уехать в университет – сравнительно далеко, в Москву.

Там бывало очень холодно, очень непривычно, тоскливо и одиноко, никакого моря и цветущего миндаля. Но зато там, в звенящей морозной тишине, ждали и звали великие храмы, и кто хотел, получал от Господа радость и утешение.

Сейчас я понимаю и отчетливо вижу, что, не будь «испытания Москвой», я бы не стала читать Евангелие, не пошла бы в церковь, боясь и волнуясь, не стала бы разбираться в том, какие отношения бывают у человека с Богом. А в Москве у меня было очень много времени и очень мало других занятий. В клубы не хотелось, ездить домой по выходным – невозможно, сиди себе в библиотеке да читай, или ходи по улицам и думай.

Больше всего хотелось в Крым, домой, а еще – нащупать свой путь, как бы узнать, где я должна быть, чем должна заниматься, то есть, как бы сказать, где меня видит Бог и как на этом месте можно Ему угодить.

Мы с еще одной девчонкой из общежития устроились работать в книжный магазин «Москва» — один из самых известных и «именитых». Можно сказать, повезло, на лекциях мы как раз изучали историю книги и книжную торговлю, а тут каждый день видели эту самую торговлю вживую. И как книги расставлены, и почему именно так, и какие вопросы задают покупатели, и как проходит встреча с писателем, как разговаривать и как себя вести, да и просто держать свой «рабочий фронт» в порядке.

И когда наводить порядок не хотелось, а хотелось пить чай и болтать с такими же продавцами-консультантами на нашей «кухне», когда был пост, а перед Новым годом постоянные посетители несли и несли великолепные торты из «Елисеевского» магазина, что неподалеку; когда ближе к одиннадцати вечера надо было считать кассу и пулей нестись к метро, потому что потом еще маршрутка, а общежитие в полночь закрывается, когда… Вот в такие моменты ясно ощущалось, что наша первая студенческая работа была тем местом, на которое нас поставил Бог, и надо все сделать как можно лучше, чтобы оправдать доверие. (Можете смеяться, но это ощущение было очень сильным и во многих случаях помогало доводить дело до конца).

Но домой все равно хотелось. Получив диплом и еще немного поваландавшись по Москве (слабые попытки «закрепиться в столице», самой себе наперекор), я все-таки исполнила заветное желание и рванула в Крым – жить с родителями, работать в родном городе. Пусть за скромную зарплату в местной газете, но жить и работать там, где нравится, где чувствуешь себя живой.

Снова, после стольких лет, рядом были море, тихие улочки, дома — как давние друзья. Все было, но было также понятно, что девушке в 26 лет уже пора бы подумать, или так: пора бы захотеть замуж. А православный человек если чего-то хочет, то должен молиться, чтобы или получить просимое, или узнать, почувствовать, что его желание неполезно для него самого и поэтому не исполняется. Вот так и я просила о том, чтобы найти и православных друзей, и свою любовь. Как оказалось, скоро нашла и то и другое, вернее, они сами меня нашли.

Мой будущий муж сначала был в рядах тех самых друзей, потом буквально приехал «по мою душу» из стольного града. И стало как-то само собой понятно, что мы – друг для друга и что, конечно, у нас будет семья.

Еще стало само собой понятно, что из провинциального крымского городка мы уедем, да, да, навстречу совсем новой жизни.

Мы будем все решать вместе, но муж будет главой семьи, а я – ее душой, любящей и нежной. Я по-настоящему стремилась быть послушной женой, в том понимании православной семьи, которое предлагают современные книги для молодоженов и собирающихся вступить в брак. Хотела заботиться о доме и детях, и в этом реализовываться, быть правой рукой мужа, его верной подругой и т.д. и т.п.

И вот, на волне своей мечты мы скоро оказались вдвоем — в небольшой, зато своей квартире, в высотном доме, в одном из спальных районов Большого Города. Мы стали молодой семьей, дали обеты и получили благодать Божью на венчании, теперь можно и нужно было радоваться, строить, воплощать идеалы. И вот тут-то я затосковала, причем не на шутку.

Я вставала ночью, уходила на кухню, садилась в старенькое кресло и думала – что же делать. Голова моталась из стороны в сторону, но ответа не давала. В порыве «быть правой рукой мужа, его верной подругой и т.д. и т.п.» я уехала из любимого, такого живого, солнечно-морского города, оставила родных и друзей, чтобы оказаться лицом к лицу с панельными многоэтажками.

То, от чего я бежала (и убежала!) из Москвы, как будто преследовало меня. Вот, снова он – большой город, полный суеты, пыли, транспорта, от которого кружится голова и обуревают мысли типа: «Зачем я здесь? Зачем мы здесь? Господи, неужели надо, чтобы мы были здесь?!»

Последний вопрос я стала задавать чуть ли не каждый день: когда муж уходил на работу, а я оставалась на хозяйстве; когда гуляла с коляской в единственном парке внутри района; летом, на горячем асфальте, зимой — в промерзлом, чужом мне дворе.

Я кричала свой вопрос про себя, задавала его священникам и получала советы — молиться Божьей Матери, искать себя там, где довелось поселиться, оставить «отца своего и мать свою» (как раз незадолго до свадьбы мой отец умер, а маму я, действительно, люблю и нередко переживаю, что теперь она живет одна). Для мужа, который старался вовсю – работал, показывал мне город, помогал заботиться о нашей новорожденной доченьке – я старалась быть веселой и не рассказывала ему о своих «тараканах», но каждый день начинался для меня с вопроса – что делать? Что мне делать со своей жизнью, как вернуться туда, где осталось мое сердце?

Раз мы сели и честно поговорили (ведь невозможно все время разыгрывать, что ты счастлив). Муж разумно все объяснил – что в курортных городах, таких, в котором я родилась, мало работы для мужчин, мы не прокормим семью, что нет резона жить в провинции, если можно жить в столице, что и здесь много всего интересного, надо только посмотреть вокруг.

Он ровно и даже ласково говорил то, что я и так знала, а мне почему-то ничего не хотелось, только хотелось опускать голову, все ниже и ниже.

Действительно, мне ли, не зарабатывающей денег домохозяйке-маме, предлагать бросить все, хорошую работу, достаток и ехать в никуда с ребенком. Еще один вопрос – «Ты на самом деле хочешь вернуться к своей маме?» — тоже звучал как обвинение. «Оставит человек отца своего и мать свою…» А я, значит, не хочу оставлять? Где же моя готовность быть покорной, самоотверженной женой, настоящей христианкой?

Это уже не муж говорил, это я так говорила сама себе, когда снова оставалась одна и принималась за дела. Я даже отправилась на консультацию к нашей хорошей знакомой – православному психологу. Рассказала ей эту историю и прибавила, что как будто исполняю обязанность жены и мамы – на автомате, в то время как сердце мое не здесь. И сколько ни обвиняю себя, ничего поделать не могу. Отдыхаю только летом, дома, в Крыму, а потом снова «работаю женой».

Она сказала примерно следующее: «Неужели ты все воспринимаешь только как обязанность? Где же радость? Разве тебе не хочется приносить радость в свою семью?» Мы очень интересно поговорили в таком духе в кафе, наконец, я стала соглашаться с ней.

Соглашаться с такими правильными доводами было легко, хотелось даже подыграть специалисту, мол, пациент не безнадежен. Вспоминались тезисы: «Православная семья – это прежде всего счастливая семья. Если счастливы родители, то счастливы дети. Жена – сердце семьи. Какова она, такова и «погода в доме»».

Снова становилось ясно, что по гордости, какому-то неправильному устройству или из эгоизма я испытываю совсем не те чувства. Неправильно, что мне все равно, закончим мы ремонт или нет и куда пойдем в выходные. Неправильно, что я больше люблю (стала любить) свое прошлое, чем настоящее. Неправильно, что не хочется выходить из дома, заводить друзей или знакомых, ехать в метро, ходить в супермаркеты за «мультяшной» едой в ярких пакетах. Неправильно и даже тревожно, что не хочется следить за собой, пойти и купить какую-то новую вещь, даже безобидные недорогие бусики (женщины знают, что это, в общем-то, тревожный для нас симптом).

По вечерам я смотрела на мужа и думала: «Ты такой молодец, я так благодарна тебе за все, но зачем ты привез меня сюда? Ведь я никогда не хотела жить в «человейнике» большого города. Я просто согласилась тогда, потому что испугалась, что иначе ты не возьмешь меня в жены, смешно, но правда. Почему не понимаешь, как мне здесь плохо, ведь обычно ты все так хорошо понимаешь? Я не могу и не дерзаю заставлять тебя полностью изменить твою жизнь, чтобы мне было удобно, тем более если ты окажешься на моем месте и станешь жалеть, я все равно не смогу быть счастливой. Так что пусть все остается как есть, я постараюсь приспособиться».

Так и эдак я прокручивала про себя эти фразы, понимая, что ни одну из них мне неудобно выдать вслух. Вечно всем недовольная, депрессивная, ноющая жена, вместо НПЖ (настоящей православной жены), как изначально задумывалось.

Вот, говорят, еще один распространенный диагноз современной молодежи, семейной и «свободной»: инфантилизм. Надо взрослеть, учиться любить, учиться жертвовать своим комфортом, привычками ради любимых. Для женщины это и значит сохранять мир в семье, что является ее прямым предназначением (вычитано в книгах и на православных сайтах, там об этом то и дело пишут, потому как разводов много, а причина – эгоизм и нежелание жить не только в свое удовольствие). А еще быть взрослым – это чувствовать ответственность, еще – научиться жить независимо от родителей, как внешне, так и внутренне, принимать решения и за них отвечать…

И тут мне в руки попадает журнал “Psychologies”, в котором французский философ Андре Конт-Спонвиль дает такое определение взрослого человека.
«Это тот, кто оставил мысль о счастье – во всяком случае о том, на какое он надеялся в 16 лет. Который больше не верит в него, больше не интересуется им – по крайней мере, для себя самого или же людей своего поколения. Но который не может, если у него есть дети, не желать его для них. (…)
Кто такой взрослый? Это человек, который научился держаться и продолжать». (январь 2012, №69, с.118).
Мне пришлось согласиться с этой грустноватой трактовкой, ведь держаться и продолжать приходилось практически каждый день. Вопрос только в том, так ли должна выглядеть счастливая семья? До какой степени должна распространяться жертвенность? Поскольку любовь не ищет своего, то, очевидно, до бесконечности.

Эти размышления стали приводить к неожиданным результатам. Понятно, что в семье с первым ребенком, тем более пока он еще совсем малыш, молодые родители сталкиваются чуть ли не с полной сменой образа жизни и порой так устают, что буквально валятся с ног, скорее с непривычки и от нервного напряжения, боязни сделать что-то не так. У нас складывалась другая картина: ребенок подрастал, а желания (наши) угасали.

Даже мое огромное желание переехать, даже желание почитать вечером что-нибудь замечательное, тем более желание общаться с людьми, ходить в гости или просто звонить кому-либо. Хотелось все больше тихо сидеть на стуле и даже не двигаться, чтобы не вызывать ни новых желаний, ни сожалений.

Но еще удивительнее, что муж, с которым я практически не делилась тем, о чем здесь пишу, как-то устало заметил, что решил распрощаться со своими мечтами. Чтобы заниматься фотографией, живописью, музыкой, нужно время, которого у семейного человека, кормильца и добытчика, а дома – любящего отца, так мало.

Пресловутый вопрос: где взять время для себя, и уместны ли его поиски в православной семье, или лучше сразу сказать себе «нет»? Детство кончилось, нам и впрямь только и остается, что «держаться и продолжать»?

Прошло четыре года, пошел пятый. Говорят, это немного для молодой семьи. Мы ждем второго ребенка и, конечно, радуемся, но все вышеперечисленные проблемы никуда не делись, остались «за кадром». Скоро новые хлопоты, как лавина, накроют нас с головой, и слава Богу. Пусть на время, но они унесут эти сомнения и переживания: просто времени переживать не будет.

Я, вроде, приспосабливаюсь и стараюсь каждый день не думать, а что было бы, если бы мы взяли и махнули туда, жить у моря… несмотря ни на что.

Святые отцы убеждают нас, что о каждом человеке есть воля Божья, надо только ее понять, принять и следовать ей. Интересно, в том ли она, чтобы мы продолжали жить так, смиряться, или же как раз наоборот — Бог ждет от нас смелости, смелости делать то, что подсказывает сердце, куда оно стремится? Или все-таки для жены главное – оставаться за-мужем, и это и есть – отвергнуться себя?

Вот они, мои «проклятые вопросы», а может, не только мои. Моя история, а может, не только моя. Глупая история, а может, не очень?

Юлия

Насколько распространена проблема, описанная в письме, и в чём, собственно, она заключается? Можно ли строить семейные отношения, основываясь на чувстве долга, на православных книгах и советах?

Ситуацию комментируют психолог протоиерей Андрей Лоргус и протоиерей Алексий Уминский.

Психолог протоиерей Андрей Лоргус

Детский инфантильный эгоцентризм

История кажется выдуманной: в ней нет реального человека, нет личности. Но если принять за факт, что это письмо реальной женщины, то…

1. Речь в письме не идет о семейной жизни. Главное в нём – страдания юной души, которая никак не может забыть своё счастливое детство у моря.

2. Ни муж (даже имени нет, ни его качеств, ни слова о любви к нему или привязанности), ни ребенок не составляют предмет заботы, обеспокоенности, внимания «автора» текста. Все письмо посвящено её страданиям об оставленном «городе у моря».

3. В «письме» говорится об инфантильности. И оно всё действительно инфантильно. И прежде всего — вот это есть подлинная правда этого текста, не придуманная, — эта женщина не желала и не желает покидать своего детства. Даже муж ей нужен, чтобы «полностью изменить свою жизнь, чтобы мне было удобно». Это не просто прорвавшийся эгоизм, это эгоцентризм. Детский инфантильный эгоцентризм. Все разговоры про православную семью не могут всерьез обсуждаться в связи с этим текстом, тут нет семьи. Семья здесь только орнамент.

4. В описании состояний автора есть признаки начинающейся или тщательно скрываемой депрессии, но это иная история.

Протоиерей Алексий Уминский

Декабристка из Ниццы?

Ситуация, описанная в истории, не очень ясна. Потому я могу делать лишь предположения.

За всем этим описанием супружеской жизни я не заметил хоть малейшего намёка на любовь к мужу. Мне трудно понять, откуда возникла эта депрессия и тоска по дому. Не очень верится, что подобное отношение к родному гнезду способно затмить реальность супружеской жизни, если она действительно в Боге и с любовью.

Мне также показалось довольно странным, что, явно находясь в депрессивном состоянии, героиня это состояние почему-то стесняется обсуждать с мужем. Когда муж пытается что-то объяснить ей, исходя из своих представлений, явно не понимая глубину и меру её переживаний, то она тут же отказывается продолжать этот разговор. Вообще удивительно, что ситуация не решается дома, внутри семьи, с мужем.

Героиня объясняет, что у неё с самого начала была установка: «Я должна быть мужу хорошей женой». Если это – некая позиция от ума, некая обязанность, которую она считает необходимой исполнять, тогда это — очень опасная вещь. Нельзя поставить себе целью во что бы то ни стало быть хорошей женой. Утвердить себе как некую исходную внешнюю позицию, а потом стараться ей соответствовать. Никакого соответствия никогда не получится.

Послушание, несение креста, терпение – это же не цель супружеской жизни. Целью должна быть взаимная любовь. А она зиждется не на исполнении внешних установок, а на глубоком соответствии друг другу, сочувствии друг другу.

Героиня истории пишет, что если «любовь не ищет своего, значит, я не должна искать своего». Но ведь из этого не следует, что, например, жена хочет жить в Ницце, а муж, предположим, где-нибудь в Сыктывкаре, и она, как жена декабриста, должна идти на всё из чувства долга. Какое-то внешнее решение должны искать оба супруга, тем более это не та проблема, которую нельзя разрешить.

И тут встаёт ещё один вопрос. Если даже муж слышит свою жену, понимает и всячески старается помочь ей, и они переезжают туда, куда она хотела, будет ли она там счастлива? Пройдёт ли это состояние, что ей жизнь не мила?

Она сейчас ждёт второго ребёнка, находится в состоянии депрессии. Дети будут расти с ощущением психологической незаполненности, потому что мать не может отдавать себя детям, поскольку находится в этом состоянии. Она этой своей депрессией повлияла и на мужа, поскольку, как сама пишет, муж перестал интересоваться жизнью. О чём это говорит? Это результат послушания супругу? То, что жизнь воспринимается ими как тяжёлая ноша, как необходимость «тянуть лямку»?

Надо разобраться, мне кажется, с собой и понять, что происходит.

Я пытаюсь рассуждать, но не знаю, верны ли мои рассуждения. Трудно судить по такому тексту , написанному тем более в таком романтическом ключе: синее море, яркое солнце, запах миндаля… Ну, мне тоже тяжело бывает в Москве четыре-пять месяцев, так что на стенку лезть хочется. Вот, сейчас жду–не дождусь, когда солнце появится. Большинство людей так живёт. Это не причина, чтобы настолько переживать по поводу семейной жизни.

А если это действительно – депрессия, облечённая в образ, что «мне будет хорошо где-то в другом месте», то тогда нужно идти к психиатру, а не к православному психологу, который даёт непрофессиональные советы, будто он не психолог, а тётенька, которая книжки читала и слушала станцию «Радонеж». Значит, надо лечить депрессию, пить таблетки, назначенные специалистом, следовать его рекомендациям…

Подготовила: Оксана Головко

Читайте также:

• Почему жены плачут от православных мужей?
• Твердый фундамент: подготовка к браку
• «Любовь дано пережить всем, но не все на это согласны»

Лифт мягко остановился, и в него вошли две сотрудницы финансового отдела. Увидев Кима, они смутились, переглянувшись с застенчивыми улыбками. Он привык к подобной реакции, а потому лишь вежливо улыбнулся в ответ. Не особо разговорчивый, он казался неприступным. Женщин он выбирал по тому, насколько они могли быть полезны, а связь с ними выгодна ему. Он знал, что ЧонСа любовница Мин С о, как и то, что пожелай он и она тотчас, не рассуждая, уйдет от босса к нему. Но ЧонСа был нужна Киму именно, как любовница босса, снабжающей его немаловажной информацией, благодаря которой он обходил своих соперников. Собственно она была интересна Киму именно как информатор, но ЧонСа с некоторых пор стала видеть их отношения иначе, сам он был не против некоторого разнообразия. С женщинами у него проблем не было, и он мог позволить себе выбирать. Он знал, что женится выгодно, а не по любви, которую считал романтической блажью и бесполезной нервотрепкой, тем не менее, он пережил два сильных увлечения и оба закончились одинаково: его возлюбленные становились утомительными, навязчивыми и каждая клятвенно обещала быть ему послушной женой. После этого Ким Бо научился держать женщин на некотором расстоянии, не подпуская к себе слишком близко. Пожалуй, умная и расчетливая ЧонСа могла бы стать его женой, и он не раз подумывал о том, чтобы жениться на ней, если бы не один существенный недостаток — она была всего лишь секретаршей. Но и это он мог отбросить и жениться на ЧонСа только потому, что она никогда не заговаривала с ним о женитьбе и не обещала стать ему послушной женой. И вот когда он готов был говорить с ней о браке, босс вдруг предложил Киму жениться на его дочери. Это было даже не предложение, а деловая сделка. Хвала богам, ЧонСа спокойно восприняла это известие и держалась молодцом. Вместо истерики, она вдруг уверенно заявила, что, даже женившись на дочери босса, Ким все равно не порвет с ней. Сам Мин С о отзывался о своей дочери и будущей жене Кима Бо прохладно, точнее вообще старался не упоминать о ней, лишь назначил день, когда новоявленный жених придет в гости, чтобы познакомиться с невестой и поужинать с будущей семьей, в которую должен будет войти.

Его приняли радушно, но сама невеста так и не появилась. На вопрос Кима, когда он увидит госпожу ЮХа босс, поморщившись, заявил, что они отлично посидят без нее. Жена босса миловидная молодящаяся женщина, хлопотала вокруг гостя, стараясь сгладить неловкость, но все равно чувствовалось какое-то напряжение вокруг имени невесты. Не смотря на это, Ким Бо постарался оставить по себе приятное впечатление, с интересом наблюдая своего босса в семейной обстановке, в которой тот предстал этаким благодушным патриархом. После этого вечера Ким Бо начал собирать информацию о будущей жене вплоть до сплетен, которые позволял себе выслушивать. Как всегда наиболее исчерпывающую информацию выдала ЧонСа. По ее словам выходило, что Мин С о стыдится дочери; не пустил учиться дальше, заявив, что ее удел быть преданной женой и домохозяйкой; что босс не берет ее на приемы и ни на какие другие мероприятия вообще; что он уже раза два сватал ее за сотрудников Фоксэм , но брачные сделки по каким-то причинам срывались. «Видимо, — заключила свой доклад ЧонСа , тонко улыбнувшись, — замужество для нее самая удачная перспектива».

— Простите, господин, — вдруг обратилась к Ким Бо девушка из финансового отдела.

— Да? — очнувшись, вежливо отозвался он.

Девушка глянула на подругу и, собравшись с духом, спросила:

— А где вы купили книгу ДоРа ?

Он непонимающе посмотрел на нее, потом на книгу в своей руке.

— В книжном магазине «Ёльква » за углом. Ее только выложили на прилавок, — ответил он.

Но девушки уже не слушали его, повернувшись к дверям останавливающегося лифта.

— Надо бежать в обед не мешкая, — возбужденно говорила одна.

— Ты что! — взволнованно возразила другая. — К обеду ее разберут и нам не достанется.

Они вышли, а он поднялся на этаж выше в святая святых Фоксэм. Повертев книгу в мягкой яркой обложке, пожал плечами и шагнул в разъехавшиеся створки лифта. Еще издали, идя по коридору, он видел ЧонСа царящую за мраморной стойкой под латунным фирменным логотипом Фоксэм и испытал острое сомнение: не совершает ли он ошибки? Все-таки отказаться от ЧонСа ему наверное будет трудно. Променять стильную красавицу на непонятную девицу… Такая тоска! Жизнь несправедлива: почему старательной умнице ЧонСа выпало быть секретаршей, ей, которая собственными силами, не полагаясь ни на кого, добилась этого положения. А какой-то невнятной девице все досталось с рождения и что же? Она предпочла остаться иждивенкой на шее отца, не использовав тех возможности, что щедро даровала ей жизнь. Ким не знал, насколько ущербна его невеста, но в том, что она ничем не примечательная особа, был твердо уверен. Не приложившая ни грамма усилий, да и, наверное, вообще не знающая что это такое, она вряд ли сможет когда-нибудь по достоинству оценить блага, доставшиеся ей даром. ЧонСа подняла на него глаза и тепло улыбнулась.

Ирина Баздырева
Послушная жена

В то утро он купил только что поступивший в продажу бестселлер «знаменитой и неповторимой До Ра» как окрестила реклама этого автора дамских романов. Купил для ЧонСа – секретарши босса и своей любовницы. Он знал, что она, как женщины не только его отдела, корпорации Фоксэм, да и всей страны зачитывались этой самой До Ра, которая, кажется, писала в жанре любовно-детективного романа. Сам он, разумеется, не притрагивался к этому чтиву, да и купить сей опус его заставило исключительное событие. Он, наконец, добился своей цели – достичь вершины власти в Фоксэм. Через неделю он станет зятем владельца этого конгломерата.

Держа книжку в руке, он вошел в лифт, чьи стены состояли из сплошных зеркал и мельком глянул на свое отражение. Он был красив и пользовался успехом у женщин, что являлось немаловажным подспорьем для продвижения его карьеры. Он был умен, легко учился, воспринимая новое, и умел просчитывать все наперед, что составляло основу его карьеры. И он был трудолюбив, внимателен и педантичен, немного свысока относясь к тем, кто жил чувствами, ища в них какую-то глубину, и был уверен, что это от небольшого ума, а цинизмом считал умением трезво смотреть на вещи. У него была квартира в Апкучжан Родео, кредит за которую он потихоньку выплачивал и он не собирался расставаться с нею и после женитьбы, хотя тесть настаивал на том, чтобы новоиспеченный зять жил в его семье. Но мало ли как повернется жизнь.

Его будущий тесть держал в кулаке созданную им же империю под названием «Фоксэм», в которую входило двадцать три предприятия от пяти холдинговых компаний, авиационного завода до горнолыжного курорта. Фоксэм двигалась к тому, чтобы перерасти в транснациональный концерн. Г-н Пак Ми Сон мыслил масштабно, просчитывал действие соперников и последствия своих шагов. Разбираясь в людях, умело подбирал сотрудников, но был иногда слишком эмоционален, его легко можно было вывести из себя, хотя при посторонних он умело держал себя в руках. Кажется, никогда не было такого, чтобы он терял голову. Свою ярость и напор недовольства он выпускал тогда, когда хотел кого-то подавить. Но Ким Бо считал неправильным добиваться от других нужного решения эмоциональным напором и давлением авторитета. Его больше привлекала игра ума, чем чувств: он ценил умение убеждать, доказывать, аргументировать, опровергать, и именно так обходил соперников. Сам он никогда не выходил из себя, однако это не значило, что разрешал унижать или ущемлять свое достоинство. Собственно поэтому он и был замечен боссом. Ким Бо окончив Гарвард, и вернувшись в Сеул, не бросился на первое же приглашение работодателя, пришедшее в ответ на одно из его резюме, разосланные в крупные компании страны. Он не стал объяснять родителям, почему отверг предложение предприятий, входящих в состав таких чеболей как Lotte, SK Group и Samsung. Просто он знал, что, не являясь родственником кого-то из руководящей верхушки, ни даже их протеже у него мало шансов пробиться наверх. Конечно, можно было бы выгодно жениться, но ведь он не один такой молодой, циничный и хваткий. К тому же он еще не совсем знал, на что способен. В своих силах он был уверен, но не ему хватало опыта. Поэтому он и принял предложение Фоксэм, пытающейся потеснить на рынке таких мастодонтов как LG, Daewoo, Hundai. Вверенный Киму отдел разработок трудился не то что бы, не покладая рук, не зная сна и отдыха, но скорее рационально. Ким Бо повысили, дав в его ведение проектную группу с входящими в нее подразделениями исследований, конструирования, разработок и снабжения. На последующем совещание, Мин Со игнорируя выкладки Ким Бо, велел действовать в разрез с его выводами и рекомендациями. Ким Бо возразил. По своему обыкновению, г-н Мин Со начал давить, но подчиненный, к его удивлению, стоял на своем. Эмоциональной нервной атаке главы корпорации молодой специалист противопоставил неоспоримые доводы и контраргументы. Смерив непокорного недовольным взглядом, босс проговорил:

– Поступай по своему усмотрению, но если провалишь дело, вылетишь с работы.

– Да, господин председатель, – поклонился Ким Бо.

Тогда между Фоксэм и КомпанИ шла борьба за холдинговую компанию Soka, действующей через фирму Nero. Киму важно было отстоять Soka. Ситуация для Фоксэм складывалась неважной, так как Nero уже начал скупать акции Soka. Тогда Ким открыл пункты для скупки акций самого Nero и дочерних предприятий КомпанИ, причем охота велась на акции, которыми владели физические лица. Тогда КомпанИ отступилось, не желая терять крупных акционеров. После этого Ким, взятый под особое покровительство Мин Со, медленно, но верно пошел на повышение.

Лифт мягко остановился, и в него вошли две сотрудницы финансового отдела. Увидев Кима, они смутились, переглянувшись с застенчивыми улыбками. Он привык к подобной реакции, а потому лишь вежливо улыбнулся в ответ. Не особо разговорчивый, он казался неприступным. Женщин он выбирал по тому, насколько они могли быть полезны, а связь с ними выгодна ему. Он знал, что ЧонСа любовница Мин Со, как и то, что пожелай он только и она тотчас, не рассуждая, уйдет от босса к нему. Но ЧонСа был нужна Киму именно, как любовница босса, снабжающая его немаловажной информацией, благодаря которой он обходил своих соперников. Собственно она привлекала Кима именно как информатор, но ЧонСа с некоторых пор стала видеть их отношения иначе, он же был не против некоторого разнообразия. С женщинами у него проблем не было, и он мог позволить себе выбирать. Он знал, что женится выгодно, а не по любви, которую считал романтической блажью и бесполезной нервотрепкой, тем не менее, он пережил два сильных увлечения и оба закончились одинаково: его возлюбленные становились утомительными, навязчивыми и каждая клятвенно обещала быть ему послушной женой. После этого Ким Бо научился держать женщин на некотором расстоянии, не подпуская к себе слишком близко. Пожалуй, умная и расчетливая ЧонСа могла бы стать его женой, и он не раз подумывал о том, чтобы жениться на ней, если бы не один существенный недостаток – она была всего лишь секретаршей. Но и это он мог отбросить и жениться на ЧонСа только потому, что она никогда не заговаривала с ним о женитьбе и не обещала стать ему послушной женой. И вот когда он готов был говорить с ней о браке, босс вдруг предложил Киму жениться на его дочери. Это было даже не предложение, а деловая сделка. Хвала богам, ЧонСа спокойно восприняла это известие и держалась молодцом. Вместо истерики, она вдруг уверенно заявила, что, даже женившись на дочери босса, Ким все равно не порвет с ней. Сам Мин Со отзывался о своей дочери и будущей жене Кима Бо прохладно, точнее вообще старался не упоминать о ней, лишь назначил день, когда новоявленный жених придет в гости, чтобы познакомиться с невестой и поужинать с будущей семьей, в которую должен был войти.

Его приняли радушно, но сама невеста так и не появилась. На вопрос Кима, когда он увидит госпожу ЮХа босс, поморщившись, заявил, что они отлично посидят без нее. Жена босса миловидная молодящаяся женщина, хлопотала вокруг гостя, стараясь сгладить неловкость, но все равно чувствовалось какое-то напряжение вокруг имени невесты. Не смотря на это, Ким Бо постарался оставить о себе приятное впечатление, с интересом наблюдая своего босса в семейной обстановке, в которой тот предстал этаким благодушным патриархом. После этого вечера Ким Бо начал собирать информацию о будущей жене вплоть до сплетен, которые позволял себе выслушивать. Как всегда наиболее исчерпывающую информацию выдала ЧонСа. По ее словам выходило, что Мин Со стыдится дочери; не пустил учиться дальше, заявив, что ее удел быть преданной женой и домохозяйкой; не берет ее на приемы и ни на какие другие мероприятия вообще; что он уже раза два сватал ее за сотрудников Фоксэм, но брачные сделки срывались. «Видимо, – заключила свой доклад ЧонСа, тонко улыбнувшись, – замужество для нее самая удачная перспектива».

– Простите, господин, – вдруг обратилась к Ким Бо девушка из финансового отдела.

– Да? – очнувшись, вежливо отозвался он.

Девушка глянула на подругу и, собравшись с духом, спросила:

– А где вы купили книгу ДоРа?

Он непонимающе посмотрел на нее, потом на книгу в своей руке.

– В книжном магазине «Ёльква» за углом. Ее только выложили на прилавок, – с готовностью ответил он. Но девушки уже не слушали его, повернувшись к дверям останавливающегося лифта.

– Надо бежать в обед не мешкая, – возбужденно говорила одна.

– Ты что! – взволнованно возразила другая. – К обеду ее разберут и нам уже не достанется.

Они вышли, а он поднялся на этаж выше в святая святых Фоксэм. Повертев книгу в мягкой яркой обложке, пожал плечами и шагнул в разъехавшиеся створки лифта. Еще издали, идя по коридору, он видел ЧонСа царящую за мраморной стойкой под латунным фирменным логотипом Фоксэм и испытал острое сомнение: не совершает ли он ошибки? Все-таки отказаться от ЧонСа ему, наверное, будет трудно. Променять стильную красавицу на непонятную девицу… Такая тоска! Жизнь несправедлива: почему старательной умнице ЧонСа выпало быть секретаршей, ей, которая собственными силами, не полагаясь ни на кого, добилась своего положения. А какой-то невнятной девице все досталось с рождения и что же? Предпочла остаться иждивенкой на шее отца, не использовав даже тех возможности, что щедро даровала ей жизнь. Ким не знал, насколько ущербна его невеста, но в том, что она ничем не примечательная особа, был твердо уверен. Не приложившая ни грамма усилий, да и, наверное, вообще не знающая что это такое, она вряд ли сможет когда-нибудь по достоинству оценить блага, доставшиеся ей даром. ЧонСа подняла на него глаза и тепло улыбнулась.

– Босс у себя? – спросил Ким, кладя книгу на гладкий мрамор стойки.

– У себя и ты можешь войти. Теперь ты можешь входить к нему, когда захочешь… Ох! – выдохнула она в восхищении, когда увидела лежащую перед ней книжку. – ДоРа! Ее «Лунное море»! Это же новинка, которую все так ждут! Ах, дорогой, – понизила она голос до шепота, когда он поднял палец, предостерегая девушку от излишней эмоциональности и призывая к осторожности.

Перегнувшись через стойку, он взял с ее стола отрывной листок и написал: «В семь, в «Похо». Закусив губу и прижав книжку к груди, она кивнула, скомкала листочек и бросила в мусорное ведро, а Ким вошел к будущему тестю. Мин Со радушно поприветствовал его, похлопал по плечу и вызвав ЧонСа приказал принести чай.

– Не хочешь перед свадьбой взять три дня? – спросил он.

Рука ЧонСа составляющей с подноса на стол чайничек из красной китайской глины, чуть дрогнула.

– Это за счет компании, – продолжал Мин Со, принимая у ЧонСа чашку чая. – Все-таки семейная жизнь не так легка, как кажется, – вдруг пожаловался он со вздохом.

– Лучшего подарка на свадьбу я не мог ожидать, – улыбнулся Ким Бо. – Но вы приняли решение по поводу КомпанИ и Nero?

– Тут нужно действовать с оглядкой. Если бы речь шла только о Nero, я бы не колебался, но КомпанИ серьезный противник.

– Но ваше бездействие начинает беспокоить директоров и кое-кто уже заинтересованно поглядывает в сторону КомпанИ. Логика проста: раз Фоксэм не в силах противостоять КомпанИ…

– О-хо! – перебил его укоризненным возгласом босс. – Этот мальчишка… Учить меня вздумал! Если ты уже сейчас критикуешь меня, что станет, когда войдешь в мою семью? – сказал он, скрывая одобрение за мнимым негодованием. – Если бы я мог просчитать КомпанИ, не знал бы головной боли, но если в гневе пнешь камень, то только ноге больно. У меня нехорошее предчувствие, кажется, что они с нетерпением ждут моего шага, чтобы действовать. Я должен понять, что к чему, как говорят: и паук сначала совьет паутину, а потом ловит мух. Какой-то козырь у них да припрятан, и они вынуждают меня действовать, а я вот упорствую и бездействую.

– Может, они отвлекают и тянут время?

– Может, и отвлекают, но никогда не следует махать палкой в темноте, обязательно перепадет тебе самому.

День выдался напряженным, но впереди были три дня отдыха отпущенных ему боссом. Только, что эти три дня решали? Он чувствовал себя как осужденный перед казнью. И все же, за эти три дна он рассчитывал по-настоящему отдохнуть, то есть побыть в своей квартире в полном одиночестве. И чтобы его не дергали, нужно было в этот день сделать как можно больше, а потому вечером Ким ехал в «Похо» выжатый морально и физически. У него хватило выдержки не поддаться раздражению, когда его подрезал какой-то наглец и на него же накричал. Ким Бо лишь вежливо поклонился разъяренной красной физиономии в окне подрезавшего его седана. Он никогда не позволял себе выходить из себя, считая это унизительным. ЧонСа уже ждала его в «Похо», в номере, который они обычно снимали для своих встреч. Она заказал роскошный ужин с дорогим вином, после которого Ким Бо вольготно раскинувшись на диване, рассеяно, слушал ее. Он наслаждался вином, думать ни о чем не хотелось, как и вникать в слова ЧонСа.

– Женитьба не изменит твоего образа жизни. Разница лишь в том, что ты будешь жить в доме босса, – говорила она.

Ким хотел бы согласиться с ней, веря ее чутью. Он ценил ее умение приспособиться к любым обстоятельствам и устроиться в жизни. Для него самого женитьба открывала большие возможности и резко поднимала по карьерной лестницы. Но и здесь он должен будет побороться за свое место. Господин Мин Со имел большую родню, и каждый из его родственников метил в наследники Фоксэм и Ким Бо должен будет их переиграть, потому ему нужно как-то пережить свадьбу, присмотреться к новой семье и действовать. В, конце концов, он будет не один, у него есть ЧонСа, которая поможет ему пройти через все это. ЧонСа встала с дивана и подошла к окну, он не последовал за ней, хотя она явно этого ждала. У него не было сил на любовные игры, он продолжал заворожено смотреть на вино, подняв бокал на свет свечи. Как только у него завязывались отношения с женщинами, он позволял им любить себя, уступая их прихотям и желаниям. Ему не нужно было особо напрягаться, чтобы добиться близости. Стоило лишь поддержать их ненавязчивым флиртом: улыбками, намеками, и они шли навстречу его невысказанным желаниям. Он привык к этому, да и нравились ему их неожиданные фантазии, за которыми он следовал не без удовольствия. Разумеется, он был аккуратен, незапланированный ребенок вовсе ни к чему. Когда-нибудь ему, уже степенному, немолодому боссу понадобиться наследник, но не сейчас. ЧонСа, видя, что Ким не собирается подходить к ней, а устало откинул голову на спинку дивана, вернулась и, сев рядом, погладила его по плечу. Он повернулся к ней, подбодрив слабой улыбкой, тогда она взяла из его руки фужер с оставшимся вином, поставила на стол и, вдруг придвинувшись по дивану, подобрав платье села к нему на колени, повернувшись лицом к его лицу. Ким чувствовал как возбуждение медленно, но верно поднимается в нем и бурлит как игристое вино, мутя разум. Пусть Ким не был страстен, но он не обманывал ожиданий женщин, щедро вознаграждая их. Ким медленно провел ладонью вниз по спине ЧонСа и воодушевленная она порывисто прижалась горячими губами к его губам, расстегивая на нем рубашку. Ему нравилось, как она гладила его, нравился запах ее духов и облегающее платье на ней. Все это она знала, а потому была уверенна в себе и в нем.

В оставшиеся до брака три дня, он не виделся с ЧонСа, а верный себе проводил время в одиночестве, настраиваясь на свадебную церемонию. Он репетировал ласковые улыбки и зовущие, восхищенные взгляды, предназначенные неведомой невесте. Он был уверен в себе, он должен справиться. Из своего опыта Ким знал, что первые минуты навалившейся, казалось бы, неразрешимой и даже опасной ситуации, подавляют волю, вызывая чувство полной катастрофы и паники. Именно, эти первые минуты нужно было выстоять, а уж потом соображать, как быть дальше. В этот раз он добровольно сунулся в безжалостный капкан брака и обратного пути у него уже не будет: либо отступить сейчас, либо, сжав зубы продолжить все это. В назначенный день он раньше положенного прибыл к месту венчания. Гости уже заполнили фешенебельный есикчжан – свадебный зал с подиумом, шедшим посередине, – занимая столики, расставленные вдоль этой светящейся дорожки к свадебному алтарю. У алтаря, украшенной аркой роз, Кима встретил священник, прижимавший к белой кружевной тунике, надетой поверх рясы Библию. На вопрос жениха, тот покачав головой, сказал, что невеста уже в пути и что не стоит так беспокоиться. Тут к Киму начали подходить родственники невесты, желая познакомиться и коллеги, чтобы поздравить его. Ким с улыбкой поддерживал беседу и счастливо смеялся, почти физически ощущая роковую неумолимость подступающей минуты.

И вот когда зал заполнился гостями и все столики были заняты, а у Кима понемногу начали сдавать нервы, ведущий свадебную церемонию попросил его занять полагающееся жениху место. В зал вошли мать невесты и женщина, приглашенная Кимом, что бы заменить на церемонии его мать, живущую в Америке. Обе были в традиционных ханбоках. Они подошли к возвышению у алтаря, зажгли свечи и, поклонившись друг другу и гостям, сели на свои почетные места в первом ряду. Заиграла музыка и в зал вступил г-н Мин Со, ведя под руку свою дочь. Вряд ли кто-то обратил внимание на хмурое выражение его лица, не соответствующее торжеству момента, потому что все взгляды устремились на невесту. Платье новобрачной было похоже на глухую ночную рубаху старой девы, свято пекущейся о своей целомудренности. Бросался в глаза высокий воротник под горло в кружевах с частым рядом пуговиц по лифу, обтянутых атласом. Широкие рукава из тонкого дорогого кружева, как и расширяющиеся складки платья падали свободно. Невольно кололо подозрение, а не беременна ли она? Рядом с подтянутым стройным женихом невеста казалось приземистой и бесформенной. Из украшений на ней было ожерелье из не рожденного жемчуга, который можно было обнаружить на белом кружеве венчального платья либо случайно, либо при сильном желании. Туго зачесанные волосы прикрыты фатой, спускавшейся вдоль широкого блеклого лица без грамма косметики. Толстые линзы очков так же не придавали невесте очарования, делая ее глаза по-рыбьи выпуклыми. Когда отец подвел то и дело спотыкающуюся невесту к жениху, она посмотрела на ослепительную улыбку будущего мужа с сонным прищуром. Ким Бо был словно мрамор. Священник прочел брачную клятву, которую жених и невеста должны были подтвердить своим согласием, после чего надеть друг другу кольца. Жених громко и ясно произнес свое: «согласен». Невеста, что-то промямлила, и ее бубнеж посчитали за согласие. Взяв с подноса обручальное кольцо, Ким надел его на палец невесте. Ее рука была обтянута тонкой кружевной перчаткой и Ким внимательно посмотрел в лицо той, которую видел впервые. Фата висела вдоль лица, а венок из крупных роз, словно яростно нахлобучен на лоб. Ее глаза за толстыми линзами очков сощурились, превратившись в щелочки, и она низко склонившись к его протянутой руке и неловко ухватив, стала какими-то рывками одевать кольцо на его палец. Она походила на копну из кружев. Кропотливо проделав эту работу, выпрямилась, и вот теперь им следовало поцеловаться. Ким посмотрел на ее губы, едва покрытые бледно розовой помадой, от чего ее лицо с размытыми чертами казалось бледным пятном, сливающимся с платьем. Спроси Кима, как выглядит его невеста, он бы затруднился ответить, точнее ответил бы: «никак». Все ее движения были невпопад и неуклюжи. Ким склонился к ней, и чуть коснувшись губами ее губ, выпрямился. Зал зааплодировал. Свадебный распорядитель обратился к присутствующим с короткой речью. За пять минут он успел рассказать о достоинствах жениха и невесты и пожелать им счастья в начинающейся семейной жизни. Глаза молодой за толстыми стеклами очков ничего не выражали, она как заведенная кукла следовала свадебной церемонии, переходя от родственника к родственнику, которых приветствовала поклонами и снова к сияющему мужу, которого, похоже, толком и не разглядела.

Так они и стояли рядом: она неуклюжая и нелепая не зная куда повернуться, куда себя деть, щуря глаза на вспышки фотоаппаратов, кланяясь своим родителям, названным родителям жениха, и всем гостям. Венок роз съехал ей на очки и она, если не наступала на фату, то на подол платья и жениху, то и дело, приходилось удерживать ее за локоть. «Неужели не боится упасть и опозориться?» – волновался он, поддерживая ее. Сам жених в идеально сидящем костюме, составлял резкий контраст своей невесте. С его красивого лица не сходило радостно-счастливое выражение, держался он не просто хорошо, а с достоинством вынося всю эту ситуацию, граничащую с фарсом, всем своим видом убеждая, что он на самом деле счастлив. С его прежде неулыбчивого лица не сходила улыбка. ЧонСа неприязненно наблюдала со своего места за невестой. Она просто не могла поверить в происходящее, подавляя тяжкую горечь и обиду, лежащую на сердце. Даже на распоследнюю дуру подействовала бы холодная красота Кима, которая сейчас как никогда будоражила ЧонСа. При ней он мало улыбался, погруженный в свои мысли и заботы. Уголки его четко очерченных полных губ были вечно опущены. Прямой нос, красивый удлиненный овал лица, густые, стильно подстриженные, волосы все это стало уже таким родным для ЧонСа, а внимательному взгляду его темных глаз она никогда не могла сопротивляться. И вот тот, о котором она мечтала каждый день, принадлежит не кому-нибудь, а какой-то нелепой невзрачной особе, единственное достоинство которой состояло в том, что она дочь босса. ЧонСа тяжело перевела дыхание, чтобы не расплакаться. Похоже, гости даже не удивлялись тому, почему подобный мужчина должен был достаться неуклюже топчущейся на месте корове, ЧонСа слышала позади шепот, что жених «выбросил дыню и ест тыкву», понимая, что гости имели ввиду ее, ЧонСа. О ее связи с женихом и тут уже пошел слушок, от того-то, наверное, Ким так старался выглядеть счастливым. Она видела, как он предупредительно накрыл ладонью руку невесты, лежащую на сгибе его локтя, улыбнувшись ей так, словно она составляла все счастье мира. А невеста даже не посмотрела в его сторону, подслеповато щурясь в зал, ища там, то ли папу, то ли маму и лишь вспышки фотоаппаратов отражались в ее очках. Что касается самого Кима, то он был потрясен не меньше ЧонСа. Он был готов ко всему, но не к такому. Все то время, что длилась свадебная церемония, его поддерживала мысль, что это мука скоро закончится, что он привыкнет к некрасивости своей жены, а приласкав, сделает ее преданной, послушно смотрящей ему в рот и слепо следующей его прихотям. Многие семейные пары живут так, почему же им быть исключением? И его забота о невесте, которая так раздражала ЧонСа, была вызвана тем, чтобы, новобрачная не опозорила его, упав, усугубив тем положение еще больше. Он был напряжен до предела, когда началось приветствие названных родителей жениха, перед которыми она должна была совершить два земных поклона и один поясной. Он, придерживая ее за локоть, помогал подняться с колен, будто дряхлой старухе. Ему нужно как-нибудь пережить брачную ночь, а после можно будет отговариваться занятостью на работе. На миг Киму стало нехорошо, когда среди гостей он увидел элегантную ЧонСа, с жалостью смотревшую на него, и с презрением на его жену. Ему отчаянно захотелось вернуть все назад, чтобы не проходить через это посмешище называемое свадьбой. Невесте же либо было все равно, либо, скорей всего, она ничего не понимала. Она лишь устало щурилась перед собой и когда ей сказали бросить свой букет в толпу подружек, кинула его в сторону, не глядя. Ким Бо видел, как ЧонСа брезгливо отступила от кремовых роз, что шлепнулся к ее ногам, и как на этот подвядший букетик коршуном налетела какая-то девица. И от того, что ее родители чувствовали себя явно неловко, чем сильнее унижали его, улыбка Кима Бо была еще ослепительнее. Он никому не даст повода жалеть себя. Г-н Мин Со, напротив, насупившись сидел за столом периодически подливая себе коньяк и его любезная улыбка больше походила на оскал готового вот-вот укусить бультерьера, так что гости не особо задерживались перед его столиком со своими поздравлениями. Мать невесты неестественным оживлением и наигранным смехом пыталась сгладить все возрастающую неловкость. Остальная дальняя и близкая родня предпочитали не обращать на все это внимание, и лишь десятилетний брат невесты смотрел на сестру со слезами досады на глазах. Парнишка должно быть, так до конца так и не поверил, что кто-то согласился взять ее в жены. А Ким Бо всю дорогу от банкетного зала, где проходила свадебная церемония до особняка тестя гадал, стоит ли этот брак конгломерата «Фоксэм». В доме босса в гостиной были накрыты столы и гости продолжали пить и угощаться. Как мысленно не оттягивал окончание свадьбы Ким, готовый пройти еще раз через дикое напряжение свадебной церемонии и глубокого разочарования своей избранницей, этот кошмарный момент все же настал. Он стиснул зубы, видя, что подвыпившие гости, потеряв под конец контроль над собой, кажется уже в открытую начали потешаться над ним. За свадебным столом молодые почти не ели. Невеста сидела как чужая, понурив плечи и смотря перед собой, пожелания семейной счастливой жизни в окружении кучи детишек не трогали ее. А у жениха уже сводило лицевые мышцы от постоянной улыбки. Пришло время, когда Ким аккуратно положив в рот невесте плод жужуба, выпил с ней по фужеру шампанского. Поклонившись гостям, он поблагодарил их за то, что пришли на его свадьбу, прося прощения, что вынужден покинуть их с молодой, и повел новобрачную в отведенную для них комнату. ЮХа, так звали жену Кима, тащилась за ним, все время спотыкаясь. Они поднялись на верх под тоскливый и ревнивый взгляд ЧонСа, которая, после, не обращая внимания на молчаливое, но выразительное неодобрение своего босса попросту вульгарно напилась. А Ким, вымотанный физически и морально, уговаривал себя быть с невестой ласковым и терпеливым. Одну ночь… ему нужно продержаться одну ночь. Он столько преодолел, идя к своей цели, выдержит и это. Входя в спальню, он увидел несколько коробок со свадебными подарками, и подумал, что кажется, нашел своей жене занятие на всю ночь. Пусть распаковывает подарки и радуется им. За это время он как следует, отдохнет, восстановит силы и обретет душевное равновесие. В, конце концов, не трудно будет такую, как она держать на поводке. А между тем, его молодая жена, войдя за ним в спальню, конечно же, налетела на аккуратно составленные друг на друга коробки с подарками, свалив их.

В то утро он купил только что поступивший в продажу бестселлер «знаменитой и неповторимой До Ра» как окрестила реклама этого автора дамских романов. Купил для ЧонСа – секретарши босса и своей любовницы. Он знал, что она, как женщины не только его отдела, корпорации Фоксэм, да и всей страны зачитывались этой самой До Ра, которая, кажется, писала в жанре любовно-детективного романа. Сам он, разумеется, не притрагивался к этому чтиву, да и купить сей опус его заставило исключительное событие. Он, наконец, добился своей цели – достичь вершины власти в Фоксэм. Через неделю он станет зятем владельца этого конгломерата.

Держа книжку в руке, он вошел в лифт, чьи стены состояли из сплошных зеркал и мельком глянул на свое отражение. Он был красив и пользовался успехом у женщин, что являлось немаловажным подспорьем для продвижения его карьеры. Он был умен, легко учился, воспринимая новое, и умел просчитывать все наперед, что составляло основу его карьеры. И он был трудолюбив, внимателен и педантичен, немного свысока относясь к тем, кто жил чувствами, ища в них какую-то глубину, и был уверен, что это от небольшого ума, а цинизмом считал умением трезво смотреть на вещи. У него была квартира в Апкучжан Родео, кредит за которую он потихоньку выплачивал и он не собирался расставаться с нею и после женитьбы, хотя тесть настаивал на том, чтобы новоиспеченный зять жил в его семье. Но мало ли как повернется жизнь.

Его будущий тесть держал в кулаке созданную им же империю под названием «Фоксэм», в которую входило двадцать три предприятия от пяти холдинговых компаний, авиационного завода до горнолыжного курорта. Фоксэм двигалась к тому, чтобы перерасти в транснациональный концерн. Г-н Пак Ми Сон мыслил масштабно, просчитывал действие соперников и последствия своих шагов. Разбираясь в людях, умело подбирал сотрудников, но был иногда слишком эмоционален, его легко можно было вывести из себя, хотя при посторонних он умело держал себя в руках. Кажется, никогда не было такого, чтобы он терял голову. Свою ярость и напор недовольства он выпускал тогда, когда хотел кого-то подавить. Но Ким Бо считал неправильным добиваться от других нужного решения эмоциональным напором и давлением авторитета. Его больше привлекала игра ума, чем чувств: он ценил умение убеждать, доказывать, аргументировать, опровергать, и именно так обходил соперников. Сам он никогда не выходил из себя, однако это не значило, что разрешал унижать или ущемлять свое достоинство. Собственно поэтому он и был замечен боссом. Ким Бо окончив Гарвард, и вернувшись в Сеул, не бросился на первое же приглашение работодателя, пришедшее в ответ на одно из его резюме, разосланные в крупные компании страны. Он не стал объяснять родителям, почему отверг предложение предприятий, входящих в состав таких чеболей как Lotte, SK Group и Samsung. Просто он знал, что, не являясь родственником кого-то из руководящей верхушки, ни даже их протеже у него мало шансов пробиться наверх. Конечно, можно было бы выгодно жениться, но ведь он не один такой молодой, циничный и хваткий. К тому же он еще не совсем знал, на что способен. В своих силах он был уверен, но не ему хватало опыта. Поэтому он и принял предложение Фоксэм, пытающейся потеснить на рынке таких мастодонтов как LG, Daewoo, Hundai. Вверенный Киму отдел разработок трудился не то что бы, не покладая рук, не зная сна и отдыха, но скорее рационально. Ким Бо повысили, дав в его ведение проектную группу с входящими в нее подразделениями исследований, конструирования, разработок и снабжения. На последующем совещание, Мин Со игнорируя выкладки Ким Бо, велел действовать в разрез с его выводами и рекомендациями. Ким Бо возразил. По своему обыкновению, г-н Мин Со начал давить, но подчиненный, к его удивлению, стоял на своем. Эмоциональной нервной атаке главы корпорации молодой специалист противопоставил неоспоримые доводы и контраргументы. Смерив непокорного недовольным взглядом, босс проговорил:

– Поступай по своему усмотрению, но если провалишь дело, вылетишь с работы.

– Да, господин председатель, – поклонился Ким Бо.

Тогда между Фоксэм и КомпанИ шла борьба за холдинговую компанию Soka, действующей через фирму Nero. Киму важно было отстоять Soka. Ситуация для Фоксэм складывалась неважной, так как Nero уже начал скупать акции Soka. Тогда Ким открыл пункты для скупки акций самого Nero и дочерних предприятий КомпанИ, причем охота велась на акции, которыми владели физические лица. Тогда КомпанИ отступилось, не желая терять крупных акционеров. После этого Ким, взятый под особое покровительство Мин Со, медленно, но верно пошел на повышение.

Лифт мягко остановился, и в него вошли две сотрудницы финансового отдела. Увидев Кима, они смутились, переглянувшись с застенчивыми улыбками. Он привык к подобной реакции, а потому лишь вежливо улыбнулся в ответ. Не особо разговорчивый, он казался неприступным. Женщин он выбирал по тому, насколько они могли быть полезны, а связь с ними выгодна ему. Он знал, что ЧонСа любовница Мин Со, как и то, что пожелай он только и она тотчас, не рассуждая, уйдет от босса к нему. Но ЧонСа был нужна Киму именно, как любовница босса, снабжающая его немаловажной информацией, благодаря которой он обходил своих соперников. Собственно она привлекала Кима именно как информатор, но ЧонСа с некоторых пор стала видеть их отношения иначе, он же был не против некоторого разнообразия. С женщинами у него проблем не было, и он мог позволить себе выбирать. Он знал, что женится выгодно, а не по любви, которую считал романтической блажью и бесполезной нервотрепкой, тем не менее, он пережил два сильных увлечения и оба закончились одинаково: его возлюбленные становились утомительными, навязчивыми и каждая клятвенно обещала быть ему послушной женой. После этого Ким Бо научился держать женщин на некотором расстоянии, не подпуская к себе слишком близко. Пожалуй, умная и расчетливая ЧонСа могла бы стать его женой, и он не раз подумывал о том, чтобы жениться на ней, если бы не один существенный недостаток – она была всего лишь секретаршей. Но и это он мог отбросить и жениться на ЧонСа только потому, что она никогда не заговаривала с ним о женитьбе и не обещала стать ему послушной женой. И вот когда он готов был говорить с ней о браке, босс вдруг предложил Киму жениться на его дочери. Это было даже не предложение, а деловая сделка. Хвала богам, ЧонСа спокойно восприняла это известие и держалась молодцом. Вместо истерики, она вдруг уверенно заявила, что, даже женившись на дочери босса, Ким все равно не порвет с ней. Сам Мин Со отзывался о своей дочери и будущей жене Кима Бо прохладно, точнее вообще старался не упоминать о ней, лишь назначил день, когда новоявленный жених придет в гости, чтобы познакомиться с невестой и поужинать с будущей семьей, в которую должен был войти.

Его приняли радушно, но сама невеста так и не появилась. На вопрос Кима, когда он увидит госпожу ЮХа босс, поморщившись, заявил, что они отлично посидят без нее. Жена босса миловидная молодящаяся женщина, хлопотала вокруг гостя, стараясь сгладить неловкость, но все равно чувствовалось какое-то напряжение вокруг имени невесты. Не смотря на это, Ким Бо постарался оставить о себе приятное впечатление, с интересом наблюдая своего босса в семейной обстановке, в которой тот предстал этаким благодушным патриархом. После этого вечера Ким Бо начал собирать информацию о будущей жене вплоть до сплетен, которые позволял себе выслушивать. Как всегда наиболее исчерпывающую информацию выдала ЧонСа. По ее словам выходило, что Мин Со стыдится дочери; не пустил учиться дальше, заявив, что ее удел быть преданной женой и домохозяйкой; не берет ее на приемы и ни на какие другие мероприятия вообще; что он уже раза два сватал ее за сотрудников Фоксэм, но брачные сделки срывались. «Видимо, – заключила свой доклад ЧонСа, тонко улыбнувшись, – замужество для нее самая удачная перспектива».

– Простите, господин, – вдруг обратилась к Ким Бо девушка из финансового отдела.

– Да? – очнувшись, вежливо отозвался он.

Девушка глянула на подругу и, собравшись с духом, спросила:

– А где вы купили книгу ДоРа?

Он непонимающе посмотрел на нее, потом на книгу в своей руке.

– В книжном магазине «Ёльква» за углом. Ее только выложили на прилавок, – с готовностью ответил он. Но девушки уже не слушали его, повернувшись к дверям останавливающегося лифта.

– Надо бежать в обед не мешкая, – возбужденно говорила одна.

– Ты что! – взволнованно возразила другая. – К обеду ее разберут и нам уже не достанется.

Они вышли, а он поднялся на этаж выше в святая святых Фоксэм. Повертев книгу в мягкой яркой обложке, пожал плечами и шагнул в разъехавшиеся створки лифта. Еще издали, идя по коридору, он видел ЧонСа царящую за мраморной стойкой под латунным фирменным логотипом Фоксэм и испытал острое сомнение: не совершает ли он ошибки? Все-таки отказаться от ЧонСа ему, наверное, будет трудно. Променять стильную красавицу на непонятную девицу… Такая тоска! Жизнь несправедлива: почему старательной умнице ЧонСа выпало быть секретаршей, ей, которая собственными силами, не полагаясь ни на кого, добилась своего положения. А какой-то невнятной девице все досталось с рождения и что же? Предпочла остаться иждивенкой на шее отца, не использовав даже тех возможности, что щедро даровала ей жизнь. Ким не знал, насколько ущербна его невеста, но в том, что она ничем не примечательная особа, был твердо уверен. Не приложившая ни грамма усилий, да и, наверное, вообще не знающая что это такое, она вряд ли сможет когда-нибудь по достоинству оценить блага, доставшиеся ей даром. ЧонСа подняла на него глаза и тепло улыбнулась.

Каждый раз после не очень большой, но очень досадной ссоры с любимым мужем мы, женщины, твёрдо обещаем себе: «Всё, с завтрашнего дня я стану самой послушной женой, перестану ему перечить». Каждый раз, когда мы попадаем в неприятную историю, поступив так, как нам заблагорассудится, а не так, как хотел муж, мы раскаиваемся и признаёмся, что быть послушными выгодно, прежде всего, для нас самих. Но утихают ссоры, сглаживаются неприятные моменты, а вместе с ними забываются и наши клятвенные обещания стать самой послушной раз и навсегда.

Что ж, давайте не будем ждать того самого чудесного «завтра» и придумывать для себя особые точки отсчёта, с которых начинается новая жизнь под названием «я – послушная жена». Предлагаем вам стать покорной супругой уже сегодня, принять это решение сейчас, сию же минуту. Ведь именно от этого зависит, что ждёт нашу семью завтра, а также что ожидает каждую из нас в Вечном мире. Итак, предлагаем вашему вниманию 5 веских причин, чтобы сегодня стать послушной женой.

1. Покорная мужу – покорная Богу. Вот простая формула, которая должна быть в сердце у каждой женщины. Всё максимально просто: молча выполняй то, что велит тебе муж, если это не противоречит Исламу.

Нередко, к сожалению, мы, женщины, превращаем эту простейшую формулу в сложный алгоритм, придумывая сотни дополнительных действий и тысячи решений, лишь бы не проявлять покорность. То нас воспитывают с неправильными установками, то наши «вторые половинки» недостаточно знающи и хороши, чтобы им подчиняться… Усталость, плохое настроение, капризные дети… в общем, сто отговорок и причин, лишь бы оправдать своё непослушание. Что ж, давайте поставим на одну чашу весов все эти причины, а на другую – довольство Всевышнего и Рай, который ждёт покорных и праведных жён… Что перевешивает? Пусть каждая женщина ответит на этот вопрос сама и решит, что ей выбрать.

2. Быть покорной – удобно. Как известно, женская половина земли обожает комфорт и удобства. Давайте представим себе два дома. Первый – уютный, обставленный красивой мебелью, со всеми удобствами, креслом-качалкой, абажуром и камином. А теперь мысленно нарисуем второй дом – в нём царит необузданный хаос, постоянно коротит проводка и протекают краны, ломаются стулья и бьются зеркала… Наше послушание превращает семейную жизнь в комфортный, тёплый, уютный дом, где царит гармония, ведь все на своих местах: муж принимает решения, а жена поддерживает его в каждом благом начинании. А вот если мы перестаём слушаться супруга, то наш семейный очаг моментально гаснет, и ожидает нас только хаос и мрак.

3. У послушной мамы – послушные дети. Все мамы желают своим детям всеобъемлющего счастья в этом мире и в Вечном. Каждый раз, глядя на наших дочерей, мы должны чётко осознавать, что это, иншаАллах, чьи-то будущие жёны. И оттого, будут ли они любящими, мягкими и покорными, зависит их счастье в этом мире и в Вечном. И если мы, мамы, не научим наших дочек быть послушными, уступчивыми и уважительными, то в чём же тогда проявляется наша любовь?

4. Быть покорной = быть любимой. В первые годы совместной жизни со своим супругом я любила расспрашивать его о том, какой нужно быть, чтобы заставить трепетать его сердце. В ответ я рассчитывала услышать что-нибудь вроде «многогранной, чувственной, роскошной». Но в итоге муж всегда обходился одним простым определением – «послушной». «Фи, как скучно, никакой романтики», – думала я. И только спустя некоторое количество лет я начала понимать, что покорность – первооснова всего светлого и прекрасного. Даже небольшие, лёгкие, как летний ветерок, чувства могут окрепнуть и вырасти в огромную до бесконечности любовь, если жена будет покорной. А вот если жена будет перечить мужу во всём, то этим она способна погубить даже самую пылкую любовь, которая когда-то переполняла сердце её супруга. Делаем вывод: хочешь быть любимой – будь послушной!

5. Быть покорной – значит бороться со своим эго. Каждый мусульманин и мусульманка живут в надежде победить своё эго, очистить душу от гордыни. Мы должны прилагать все усилия, чтобы сделать это. Каждый раз, когда у нас получается исполнить то, что говорит муж, даже если в душе мы не согласны с его решением, мы делаем маленький шаг в победе над своим нафсом.

Да поможет нам Милостивый Создатель стать самыми покорными, уступчивыми, уважительными, мягкими, сострадающими, надёжными, нежными жёнами для своих мужей! Амин!