Рассказ о преступлении или странном событии как называется

Are you a bookworm? Do the quiz on literary genres. Check answers in a dictionary.
QUIZ
1. A(n) _ story is an exciting story about a hero who goes on an unusual journey and does new and dangerous things.

A. comedy

B. adventure

C. suspense
2. A _ story is about events that take place in the future or in space and usually describes strange creatures and robots.

A. mystery

B. drama

C. science fiction
3. A _ is a serious and emotional play, written for the theatre, television or radio.

A. drama

B. comedy

C. novel
4. A _ is a story about a crime or a strange event that is difficult to explain.

A. mystery

B. legend

C. fairy tale
5. A(n) _ is a funny story with a happy ending.

A. adventure

B. myth

C. humorous story
6. A _ is the story of a person’s life written by another person.

A. novel

B. biography

C. history

Что такое сторителлинг, чем он отличается от привычных историй, и какие примеры сторителлинга можно найти среди известных литературных произведений? Читайте ответы в нашей статье!

Сторителлинг (от англ. storytelling) – это мастерство рассказывать увлекательные, запоминающиеся истории.

Литература создает порядок из хаоса реальности. Нагляднее всего это проявляется в ее способности рождать из слов связные истории.

Можно подумать, что истории, словно фрукты, свисают с ветки, и писателю нужно только сорвать их. Но реальность гораздо сложнее. Поэтому сторителлинг – это не просто рассказ о событии, а создание полноценной истории, которая:

• захватит внимание,
• затронет чувства и эмоции читателей, и
• останется в памяти надолго (или навсегда).

Nota bene. Поскольку эффективный сторителлинг отталкивается от тех же принципов, что и лучшая художественная литература, рекоммендуем ознакомиться со статьей «Как написать книгу», где дана подробная инструкция к созданию бестселлера для начинающего автора.

Сторителлинг: разница между историей и сюжетом

Э. М. Форстер определил «историю» как последовательность событий, связанных хронологией, а «сюжет» как события, связанные причиной и следствием.

Чтобы лучше понять, что такое сторителлинг, представьте истории и сюжеты как концы одного отрезка.

Истории в чистом виде, самые простые и часто самые захватывающие, отвечают на вопрос «А что дальше?» Это те истории, которые нам больше всего нравятся в детстве.

В середине отрезка находятся книги, где история – по-прежнему главный элемент, но хронология уже не так очевидна. В качестве примера можно привести романы о Гарри Поттере или фэнтезийный цикл «Песнь льда и пламени».

Большую часть повествования в «Гарри Поттере» Гарри выясняет, что произошло между его родителями и злодеем Волдемортом до его рождения. Эта информация дается в воспоминаниях, рассказах других персонажей, таинственных документах и магических видениях, которые Дж. К. Роулинг использует, чтобы запутать хронологию.

Построение «Песни льда и пламени» еще сложнее. Вымышленный мир Вестероса имеет долгую, запутанную историю, которая началась до событий первой книги. История рассказывается с точки зрения многих персонажей, иногда возвращаясь к более ранним событиям. Сюжет книг невероятно захватывающ, но значительная часть удовольствия от чтения связана с элементами, не относящимися к сюжету.

Наконец, сюжет в чистом виде представлен, например, романом Джозефа Конрада «Лорд Джим». Этот сюжет настолько сложен, что подходит для сторителлинга лишь в исполнении гениального мастера, хотя основные события истории довольно просты.

Это история о молодом человеке, совершившем ужасную ошибку, который теперь пытается искупить свою вину. Рассказанный в хронологическом порядке, «Лорд Джим» звучит как остросюжетная приключенческая история о кораблекрушении и его последствиях. Но сложность сюжета превращает ее в нечто более богатое.

Конрад запутывает хронологию, рассказывает историю с нескольких точек зрения. В результате читатель вынужден собирать историю жизни Джима по крупицам, что приводит к большему пониманию и сопереживанию.

Это не значит, что простое повествование хуже, а сложное – лучше подходит для сторителлинга. Оба подхода затрагивают разные стороны читательского восприятия и выполняют разные функции. Поэтому выбирать необходимо исходя из конкретной творческой задачи, стоящей перед вами как сторителлером (от англ. storyteller – тот, кто рассказывает увлекательные истории).

Структура сюжета и пирамида Фрейтага

Аристотель утверждал, что история должна иметь начало, середину и конец. Сегодня чаще упоминается пирамида Фрейтага, основанная на теории Аристотеля. Рассмотрим ее на примере «Волшебника Страны Оз».

В этой книге экспозиция – все, что происходит от начала повествования до торнадо.

Мы встречаем всех главных героев. Дороти убегает с Тотошкой и встречает профессора Марвела. На обратном пути на ферму Дороти настигает буря.

Далее следует завязка, то есть событие, которое вносит конфликт в историю.

Одно из таких событий – конфликт между Дороти и Мисс Галч. Именно это заставляет Дороти бежать из дома. Но этот конфликт становится еще более сложным, когда торнадо переносит Дороти в Страну Оз. Там злая ведьма Запада угрожает убить Дороти. Еще один конфликт: Дороти хочет вернуться домой, но никто не знает, как отправить ее обратно.

Нарастание действия – это та часть, где сюжет становится более сложным и захватывающим.

В «Волшебнике страны Оз» нарастание действия включает в себя события до пленения Дороти в замке злой ведьмы.

Кульминация – самое драматическое и захватывающее событие в истории, и это настоящий ключ в сторителлинге.

Кульминация наступает, когда Дороти и ее друзья оказываются в ловушке, и Дороти убивает ведьму, облив ее ведром воды. По крайней мере, один из конфликтов, между Дороти и ведьмой, заканчивается, и сюжет начинает свой спуск вниз по другой стороне пирамиды.

Далее следует ослабление действия. Оно складывается из событий, происходящих непосредственно после момента кульминации.

Следующая точка сюжета называется решением, где разрешается конфликт персонажа.

После того как Дороти убила ведьму, волшебник решает проблемы Страшилы, Железного Дровосека и Трусливого Льва. Остается второй конфликт – тот факт, что Дороти хочет вернуться домой в Канзас. Решение приходит, когда Дороти узнает, что могла бы вернуться в Канзас в любое время, используя серебряные башмачки.

Завершение (развязка) – это конец истории (и сторителлинга), когда порядок восстановлен.

В «Волшебнике страны Оз» это последняя сцена в спальне Дороти, где она воссоединяется с тетей и дядей. Понимание Дороти самой себя и своего места в мире сильно изменилось.

Начало повествования (зачин)

Начало истории во многом определяет ее успех. Сторителлинг допускает разные способы начать повествование. Рассмотрим их.

Начать по порядку

Самый простой способ – это начать рассказывать историю с самого начала, как это делает Толкин в «Хоббите»:

«Жил-был в норе под землей хоббит».

Это простое предложение сразу сообщает, что мы находимся в фантастическом мире, населенном существами, называемыми хоббитами, и что они живут под землей.

Другой способ – просто изложить предпосылку истории, как это делает Франц Кафка в «Превращении»:

«Проснувшись однажды утром после беспокойного сна, Грегор Замза обнаружил, что он у себя в постели превратился в страшное насекомое».

В конце этого (одного и единственного!) предложения мы уже знаем:

• имя главного героя,
• что он человек, охваченный тревогами, и
• что он претерпел ужасную трансформацию.

Чрезвычайная эффективность такого начала делает его идеальным кандидатом для сторителлинга.

Начать с середины

Второй подход – начать сюжет в точке, где события уже идут полным ходом.

«Илиада» не рассказывает о Троянской войне во всей ее полноте. К началу повествования война длится уже 10 лет. Несмотря на то, что в «Илиаде» упоминается о том, как началась война и как она закончилась, в ней не описывается похищение Елены или падение Трои.

Сторителлинг с середины – это вопрос выбора наиболее драматически важного момента. Шекспир мог бы начать «Гамлета» с похорон отца Гамлета или с последующей женитьбы матери Гамлета на его дяде Полонии, но он предпочел начать с появления призрака отца, требующего отмщения. Это сразу захватывает наше внимание, так что неудивительно, что «Гамлет» остается одной из самых известных историй в мире.

Начать с конца

Другой подход к завязке сюжета – начать рассказ с конца и подвести остальную часть к заданной кульминации. Данный метод требует не только четкого понимания того, как заканчивается история, но и незаурядного художественного мастерства, поэтому обычно применяется лишь асами сторителлинга. Отличный пример начала с конца – фильм «Подозрительные лица» (1995):

В этом случае определиться с началом легко: если есть преступление, которое нужно раскрыть, начинают с преступления или его прямых последствий; если двое влюбленных в конце должны быть вместе, нужно начать с их воссоединения, и т.п.

Бинарность сюжета в сторителлинге

Пирамида Фрейтага в простейшей форме – основа бинарного сюжета. В бинарном сюжете главный вопрос ставится в начале повествования, а ответ на него дается в кульминации или развезяке. Вот примеры таких вопросов:

• Кто убийца? (стандартный ход для детективных романах)
• Будут ли двое влюбленных вместе?
• Вернется ли Дороти в Канзас?

Такая структура устойчива, но временами может ограничивать гибкость сюжета. У многих романов с традиционным сюжетом концовка угадывается после первых нескольких страниц или даже по обложке, а предсказуемость может разочаровывать.

Однако бинарный сюжет в сторителлинге не обязательно должен быть простым или бесхитростным. Существуют способы его усложнить.

Способы усложнения сюжета в сторителлинге

Сторителлинг не подразумевает усложнения ради усложнения, однако в ряде случае подобный ход позволяет добиться ощутимых дивидендов. Разберем их подробнее.

Масштабирование истории

Масштабирование (или скейлинг, от англ. scaling) помогает охватить более широкие временные рамки и задействовать дополнительных персонажей. В сторителлинге такого типа несколько бинарных сюжетов сплетаются в одно большое повествование.

Например, в романе Джордж Элиот «Мидлмарч» в центре истории – любовный треугольник. Но в книге есть и другие истории, каждая из которых следует своей собственной пирамиде Фрейтага: судьба Доротеи Брук, профессиональное становление Тертия Лидгейта, сближение Мэри Гарт и Фреда Винси, разорение мистера Булстрода.

Фрактальный сюжет

По-другому фрактал можно назвать разветвлением историй, по аналогии с ветвями дерева: более мелкие элементы повторяют структуру более крупных.

Цикл Джорджа Р. Р. Мартина «Песнь льда и пламени» ставит бинарный вопрос: кто сядет на Железный Трон? Однако, в произведении этот главный бинарный сюжет состоит из огромного количества меньших, но не менее убедительных сюжетов на нескольких уровнях.

Скачкообразное или параллельное повествование

В первом случае сторителлинг осуществляется от лица нескольких персонажей.

Одним из известных примеров является роман Уильяма Фолкнера «Когда я умирала». История рассказана с точки зрения 15 различных персонажей, каждый из которых говорит от первого лица.

Другая разновидность – несколько историй, не связанных на протяжении большей части книги, объединяются в конце.

Например, эпопея «Властелин колец» – всеобъемлющая история о стремлении уничтожить Кольцо Всевластия. Она распадается на три одинаково важные сюжетные нити, которые ведут к кульминации – возвращению короля.

Параллельное повествование широко используется в сторителлинге. В частности, когда сюжетные линии из прошлого и настоящего сплетены вместе.

Прекрасным примером может служить роман А. Байетт «Обладать», в котором исход исторического сюжета (романтическая связь двух викторианских поэтов) определяет исход современного (поиски их переписки группой литературоведов).

Сокрытие информации и неизвестность

Утаивание – это механизм, с помощью которого автор и сторителлер решает, какую информацию скрывать на ранней стадии истории, а какую показывать и в каком порядке.

Например, в рассказе Ширли Джексон «Лотерея» речь идет о маленькой деревне, где раз в год проводится лотерея среди жителей. Человек, «выигравший» лотерею, забивается камнями до смерти. Основная причина, по которой эта история работает, – автор вводит понятие лотереи в первом абзаце, но до конца скрывает от читателя ее цель.

Интересный пример двойного утаивания информации (одним персонажем от другого и другим от всех, включая зрителей) – клип «До скорой встречи» группы «Звери»:

Другой вид утаивания основан на перестановке элементов традиционного сюжета. Этот метод не столько скрывает информацию, сколько предлагает ее читателю в необычном порядке.

Разгадка может происходить в любой точке повествования, но чаще она остается на финал. Во многих случаях информация дается читателю одновременно с тем, как ее узнают персонажи.

Флэшбэки и забегания вперед

И флэшбэки, и забегания вперед – это сцены, происходящие вне основной хронологии.

В повествовании от первого лица рассказчик часто сообщает читателю об исходе истории, а затем уже возвращается к началу. Забегание вперед может использоваться и в конце повествования, чтобы показать персонажей через несколько лет после основных событий. Примером такого подхода является рассказ Элис Манро «Дева-нищенка».

Флэшбэки более распространены. Их очень любят авторы детективных историй, но и в других жанрах они с успехом используются. Флэшбэки часто встречаются в экспозиции, например, когда читателю дается важная информация о предыстории персонажа. Тони Моррисон использует эту технику, чтобы показать момент рождения героини в романе «Возлюбленная».

Предзнаменование

Во многих случаях успех развязки зависит от того, насколько тщательно писатель подготовил для нее путь.

Антон Чехов сказал, что если в первом акте на стене висит ружье, в последнем оно обязательно должно выстрелить. Это фундаментальное понимание принципов сторителлинга. Каждая деталь имеет смысл и включена с определенной целью. Читатель будет одинаково разочарован как внезапным появлением «ружья», на которое изначально не было даже намека, так и «ружьем», показанным в начале, но не использованным в конце.

Один из примеров предзнаменования можно найти в рассказе Фланнери О’Коннор «Хорошего человека трудно найти». В начале рассказа бабушка пытается отговорить героя от поездки, ссылаясь на историю о сбежавшем преступнике, направляющемся во Флориду.

При первом прочтении этот эпизод кажется не более чем семейной комедией о беспочвенной паранойе старой женщины. Только на последних нескольких страницах, когда семья сталкивается с преступником, становится ясно, что без этого предзнаменования в первом абзаце история просто не имела бы того же эффекта.

Темп повествования и сторителлинг

Каждое повествование имеет свой темп. Это довольно скользкое и субъективное понятие. Одни читатели жаждут постоянного действия и замысловатых поворотов сюжета, другие хотят подольше задержаться на переживаниях и чувствах персонажей. Учитывая, что нет книги идеальной для всех, задача автора и сторителлера – найти правильный темп.

Длинная книга, которая изображает короткий период времени, вероятно, будет казаться медленнее, чем короткая книга о длительном периоде. Но длина сама по себе не является надежным мерилом темпа. Существует баланс между длиной истории и количеством событий и персонажей. Это – плотность повествования.

Темп всей истории

Вот как использует темп и плотность повествования Толстой в «Смерти Ивана Ильича».

Повесть открывается короткой главой, в которой рассказывается о недавней смерти Ивана Ильича. После этого на 11 страницах суммируются события первых 44 лет жизни героя. Последние три месяца его жизни растягиваются на 35 страниц. Темп замедляется, появляется больше деталей, больше внимания уделяется будничным моментам. На последнем дне рассказ замедляется еще больше. Последние полторы страницы посвящены последнему часу жизни Ивана Ильича.

Сравним эту историю с «Девой-нищенкой» Элис Манро.

Эта история занимает 33 страницы, первые 30 из которых изображают первый год отношений между двумя ее главными героями, Патриком и Розой. Затем, на последних трех страницах рассказа, Мунро суммирует несчастливый 10-летний брак Роуз и Патрика в пяти абзацах, прежде чем дать нам финальную сцену через 9 лет после их развода.

Темп в каждой из этих историй отражает различные намерения авторов.

Толстой показывает, что большая часть жизни Ивана Ильича была мелочной и эгоистичной. Он пробегает первые 44 года, чтобы задержаться на последних трех месяцах, когда страдания героя позволяют ему пересмотреть отношение к жене и сыну. Поэтому повесть замедляется по ходу, отражая нравственный и духовный путь Ивана Ильича.

В рассказе Эллис Манро все повествование направлено на то, чтобы подготовить читателя к финальному моменту. Автор изображает в деталях, почему Патрик и Роза никогда не должны были жениться и почему они все равно поженились.

Темп отдельных сцен

Темп эпизода зависит от его функции в повествовании, а отчасти от авторского замысла: важен он или нет?

Сцены, которые вводят новых персонажей в повествование, как правило, разыгрываются в медленном темпе. Напротив, интенсивно драматические или жестокие сцены могут разворачиваться либо быстро, либо медленно, в зависимости от намерений автора.

В конце «Моби Дика» капитан Ахав и команда «Пекода» преследуют большого белого кита в течение трех дней, ожидание растягивается на 40 страниц. Но затем смерть Ахава происходит в мгновение ока. Эффект шокирующий и безжалостный.

Окончание сторителлинга

Если начинать повествование непросто, то довести его до конца может быть еще сложнее. Удачная, яркая концовка может заставить повествование казаться лучше, чем оно есть на самом деле. И наоборот, слабая концовка может убить весь сторителлинг.

Два фундаментальных качества концовки: правдоподобие и удовлетворение.

Правдоподобие во многом зависит от нашего индивидуального понимания того, как устроен реальный мир, и как действуют реальные люди.

Например, в романе «Джейн Эйр» мистер Рочестер убеждает Джейн выйти за него замуж, не утруждая себя объяснениями, что он уже женат и держит свою первую жену взаперти на чердаке. В конце романа, после ряда поворотов сюжета, Джейн счастливо выходит замуж за мистера Рочестера.

Большинство читателей принимают эту концовку, учитывая условности того времени и потому, что желают Джейн счастья.

Удовлетворение финалом еще больше зависит от вкуса и личного опыта читателя. Нельзя убедить скептика удовлетвориться счастливой концовкой, описанной выше, как нельзя заставить людей изменить свое мнение о еде, которая им не нравится.

Окончание повествования – это то место, где ее смысл истории наиболее четко определен. Именно здесь раскрываются скрытые закономерности предшествующего сторителлинга. Секрет удовлетворительного финала не в том, что он завершен или открыт, счастлив или несчастлив, а в том, что больше нечего сказать: например, как в концовке «Титаника»:

Существует много видов концовок художественных произведений и сторителлинга. Рассмотрим два из них.

Разрешение конфликта

Этот вариант можно назвать бинарным окончанием. Оно разрешает ситуацию или отвечает на простой вопрос, поставленный в начале повествования.

Сюжеты с бинарными окончаниями часто критикуют как механические и надуманные. Но также верно и то, что бинарные концовки бывают высшей точкой истории.

Так, роман Джона Ле Карре «Шпион, выйди вон» – это история шпиона Джорджа Смайли, которого британская разведка просит найти советского «крота» в ее рядах. Ле Карре усложняет финал романа, делая «крота» англичанином высшего класса и бывшим любовником жены Смайли.

Это бинарное окончание многослойно, потому что предательство «крота» является одновременно политическим, социальным и личным, а это настоящая находка для сторителлинга.

Осознание

Осознание – это точка, в которой повествование достигает глубочайшего понимания характера или ситуации. Одной из разновидностей такой концовки является прозрение.

Например, в рассказе Кэтрин Мэнсфилд «Мисс Брилл» автор описывает женщину среднего возраста, которая живет одна. Мэнсфилд показывает парк, где мисс Брилл бывает каждое воскресенье. Там она на какое-то время перестает быть одинокой, предаваясь фантазии о том, как все люди поют вместе. Но затем ее иллюзии разбиваются вдребезги, и в конце концов она видит себя такой, какой видит ее мир – старой, немодной и одинокой.

Здесь нет бинарного сюжета, нет ситуации, которую нужно разрешить, но история движется к неизбежному финалу.

• Другие примеры сторителлинга

Заключение

Приемов и методов сторителлинга в литературе – множество. Все они направлены на создание захватывающей и незабываемой истории, которая понравится читателям. Конечно, великие истории – это не только набор технических приемов, но и частичка души автора, и знание читательской психологии, и умение работать со словом. Сторителлинг же помогает выстроить каркас, на который будут накладываться все остальные элементы. И помните: достичь вершин мастерства возможно лишь через упорный и регулярный труд, поэтому обязательно применяйте теоретические советы на практике, если хотите стать успешным сторителлером.

True crime is a nonfiction literary, podcast, and film genre in which the author examines an actual crime and details the actions of real people associated with and affected by criminal events.

The crimes most commonly include murder; about 40 percent focus on tales of serial killers.^[1][2] True crime comes in many forms, such as books, films, podcasts, and television shows. Many works in this genre recount high-profile, sensational crimes such as the JonBenét Ramsey killing, the O. J. Simpson murder case, and the Pamela Smart murder, while others are devoted to more obscure slayings.

True crime works can impact the crimes they cover and the audience who consumes it.^[3] The genre is often criticized for being insensitive to the victims and their families and is described by some as trash culture.^[4]

History[edit]

This section needs expansion. You can help by adding to it. (October 2022)

Zhang Yingyu’s The Book of Swindles (c. 1617) is a late Ming dynasty collection of stories about allegedly true cases of fraud.^[5] Works in the related Chinese genre of court case fiction (gong’an xiaoshuo), such as the 16th-century Cases of Magistrate Bao, were either inspired by historical events or else purely fictional.

Hundreds of pamphlets, broadsides, chapbooks and other street literature about murders and other crimes were published from 1550 to 1700 in Britain as literacy increased and cheap new printing methods became widespread. They varied in style: some were sensational, while others conveyed a moral message. Most were purchased by the «artisan class and above», as the lower classes did not have the money or time to read them. Ballads were also created, the verses of which were posted on walls around towns, that were told from the perpetrator’s point of view in an attempt to understand the psychological motivations of the crime. Such pamphlets remained in circulation in the 19th century in Britain and the United States, even after widespread crime journalism was introduced via the penny press.^[6]

Thomas De Quincey published the essay «On Murder Considered as One of the Fine Arts» in Blackwood’s Magazine in 1827, which focused not on the murder or the murderer but on how society views crime.^[6]

Starting in 1889, Scottish lawyer William Roughead wrote and published essays for six decades about notable British murder trials he attended, with many of these essays collected in the 2000 book Classic Crimes. Many regard Roughead «as the dean of the modern true crime genre.»^[7]

An American pioneer of the genre was Edmund Pearson, who was influenced in his style of writing about crime by De Quincey. Pearson published a series of books of this type starting with Studies in Murder in 1924 and concluding with More Studies in Murder in 1936. Before being collected in his books, Pearson’s true crime stories typically appeared in magazines like Liberty, The New Yorker, and Vanity Fair. Inclusion in these high-class magazines distinguished Pearson’s crime narratives from those found in the penny press.^[8] The foreword of a 1964 anthology of Pearson’s stories contains an early mention of the term «true crime» as a genre.^[9]

Truman Capote’s «non-fiction novel» In Cold Blood (1965) is usually credited with establishing the modern novelistic style of the genre^[1] and the one that rocketed it to great profitability.^[8]

Forms[edit]

Magazines[edit]

The first true crime magazine, True Detective, was published in 1924. It featured fairly matter-of-fact accounts of crimes and how they were solved. During the genre’s heyday, before WWII, 200 different true crime magazines were sold on newsstands, with six million magazines sold every month. By itself, True Detective had two million in circulation. The covers of the magazines generally featured women being menaced in some way by a potential criminal perpetrator, with the scenarios being more intense in the 1960’s.

Public interest in the magazines began declining in the 1970’s, and by 1996, almost none were being published, including True Detective, which had been bought and shut down by a new owner.^[10]

Books[edit]

True crime books often center on sensational, shocking, or strange events, particularly murder. Even though murder makes up less than 20% of reported crime, it is present in most true crime stories. Typically, these books report on a crime from the beginning of its investigation to its legal proceedings.^[11] Serial killers have been a highly profitable sub-genre. An informal survey conducted by Publishers Weekly in 1993 concluded that the more popular true crime books focus on serial killers, with the more gruesome and grotesque content performing even better.^[8]

Some true crime works are «instant books» produced quickly to capitalize on popular demand; these have been described as «more than formulaic» and hyper-conventional.^[12] Others may reflect years of thoughtful research and inquiry and may have considerable literary merit.^[1]

A milestone of the genre was Norman Mailer’s The Executioner’s Song (1979), which was the first book in the genre to win a Pulitzer Prize.^[13]

Other prominent true crime accounts include Truman Capote’s In Cold Blood;^[14] the best-selling true crime book of all time Helter Skelter, by the lead Manson family prosecutor Vincent Bugliosi and Curt Gentry;^[15] and Ann Rule’s The Stranger Beside Me, about Ted Bundy.^[14] An example of a modern true crime book is I’ll Be Gone in the Dark by Michelle McNamara.^[16] Erik Larson’s The Devil in the White City gives a novelistic account of H. H. Holmes’ operations during the 1893 World’s Fair.

In 2006, Associated Content stated that since the start of the 21st century, the genre of writing that was growing the quickest was true crime. Much of this is due to the ease of recycling materials and the publication of numerous volumes by the same authors differing only by minor updates.^[17] The majority of readers of true crime books are women.^[18][19]

Films and television[edit]

True crime documentaries have been a growing medium in the last several decades. One of the most influential documentaries in this process was The Thin Blue Line, directed by Errol Morris. This documentary, among others, feature reenactments, although other documentary filmmakers choose not to use them since they don’t show the truth.^[20] Other prominent documentaries include Paradise Lost: The Child Murders at Robin Hood Hills, Making a Murderer, The Jinx, and The Keepers.^[21]

In the early 1990s, a boom of true crime films began in Hong Kong. These films ranged from graphic Category III–rated films such as The Untold Story and Dr. Lamb (based on serial killers Wong Chi Hang and Lam Kor-wan, respectively) to more general audience fare such as the film Crime Story (based on the kidnapping of businessman Teddy Wang Tei-huei), which featured action star Jackie Chan.^[22][23]

Netflix[edit]

Netflix has become one of the most influential streaming services in regard to their True Crime selection. The Netflix show Making a Murderer did so well, the company decided to establish more true crime and expand on this genre making a profit off of the interest from the viewers. Netflix has a number of key search words or tags to help users find true crime programs on their website because the genre has become so popular in the past few years. The way Netflix uses storytelling to explain the case is appealing to many viewers and creates an intimate relationship between the audience and the case itself. These programs often leave the viewer with the job to make a decision on justifications, sentencing, or in cases of unsolved true crime; who they believe did it. Algorithms are used not only to see what a specific user is watching, but also what is being watched world wide and what is sparking conversation. It is obvious that if this algorithm picks up on popularity, Netflix will continue to push out true crime material.^[24][25]

Many of the True Crime documentaries or docuseries have Twitter pages that promote their show’s hashtags and reply to fans and/or their theories about the case. Part of the reason viewers love watching true crime, especially on something so available as Netflix, is because after they form their opinions they are able to easily find places to discuss it online and share their opinions. This gains more attention online and leads more people to watching what is being spoken about online. However, this has caused some problems in the past with viewers feeling so strongly about this topic that there have been lawsuits of defamation against Netflix.^[25][26]

Podcasts[edit]

Podcasts with a true crime theme are a recent trend. The 2014 true crime podcast Serial broke podcasting records when it achieved 5 million downloads on iTunes quicker than any previous podcast.^[27][28][29] As of September 2018, it has been downloaded more than 340 million times.^[30] It has been followed by other true crime podcasts such as Dirty John, My Favorite Murder, Up and Vanished, Parcast series such as Cults, Female Criminals and Mind’s Eye, Someone Knows Something, and many more.^[31]

Podcasts have now expanded to more sites such as Spotify, Apple Music, YouTube and several others. They exist to provide others an easy way to learn about true crime murders and mysteries. Spotify has an expanding number of true crime podcasts with Rotten Mango, Conviction American Panic, Bed of Lies, Catch & Kill among many more. This genre has been on the rise as psychologist, Amanda Vicary, said her report found “women were most drawn to true crime stories that gave them tips for spotting danger and staying alive”.^[32]The True Crime category in Apple Podcasts appeared for the first time mid-2019, and until then the podcasts that would be moved into the section had existed across many other categories, such as History, News & Politics, and even Comedy.^[33]

It’s been speculated that fear could play a role in the popularity of true crime podcasts. These podcasts often recount horrific crimes, which triggers the fear response and the release of adrenaline in the body. Due to the possibility of bingeing podcasts, adrenaline rushes can be experienced in quick bursts.^[34] Another explanation for the popularity of true crime podcasts is due to the serialized nature of crime, in which events happen one after another. Podcasts that explore a crime episodically can utilize this aspect in their storytelling.^[34] Another strength of these podcasts is use of typical sensationalist techniques, such as inclusion of direct dialogue and focus on victims and their families. Podcasts can use music or other sound cues to maximize the intended impact or shock value of a fact, as seen in Serial.^[35]

US Trends 2019-current

In the U.S. women are predominantly the consumers of digital true crime podcasts, in 2019 making up around 73%^[36] of the content audience. The 2019 Edison Research Report found that at the time of data collection, an estimated 90 million of the U.S. population older than 12 had listened to a podcast in the last month,^[37] and of those polled, around 28% were interested in true crime as a topic to listen to in a podcast.

In 2020, true crime podcasts held many of the U.S. top 50 spots for popularity by most listens, with Crime Junkie at #3, My Favorite Murder at #5, and others scattered amongst the top 50, such as; Serial at #13, Dateline NBC at #22, and Criminal at #30.^[38][39] In that year, true crime ranked third overall for genres by listen^[38][40] behind both comedy and news. From November 2019 through May 2022, true crime podcast listening has increased the most of the top three genres by percentage gain in listeners, with a 66% gain (from ~12.9m to ~21.5m) in current listeners, versus the 44% and 37% gain in listeners by comedy and news respectively.^[41]

On Apple Podcasts, True Crime podcasts make up just less than half a percent of the total number of podcasts on the platform. On a collated list of 432 podcasts from the most-visited results of a search for ‘Top Podcasts of 2021’, true crime podcasts made up more than 20% of the podcasts constituting the lists.^[42]

Australia Trends 2019-current

In 2017, as many as 30% of podcast listeners had listened to true crime podcasts, and in 2019, this had increased to up to 44%.^[43][44]

Effects[edit]

This section needs expansion. You can help by adding to it. (October 2022)

The investigative process of the true crime genre can lead to changes in the cases being covered, such as when Robert Durst seemingly confessed to murder in the documentary The Jinx and was arrested.^[45][46]

A study conducted in 2011, in Nebraska, showed that consuming non-fiction crime shows (aka true crime) is correlated with an increased fear of being a victim of crime. As the frequency of watching true crime shows increased, support for the death penalty increased, while support for the criminal justice system decreased.^[47]

In Australia, the amount of reports given to the crime reporting network Crime Stoppers Australia that led to charges being pressed doubled from 2012 to 2017. This increased interest in crime is attributed to popular true crime podcasts.^[48]

The Netflix show Making A Murderer has had a range of real-life effects, ranging from the show being shown in law schools as instructional material to increased mistrust in criminal investigators.^[49]

Criticism[edit]

The true crime genre has been criticized as being disrespectful to crime victims and their families. Author Jack Miles believes this genre has a high potential to cause harm and mental trauma to the real people involved.^[50] True crime media can be produced without the consent of the victim’s family, which can lead to them being re-traumatized.^[51] Recent discussions about the consumption of true crime media have also focused on the impact on the audience’s mental health.^[3]

Depending on the writer, true crime can adhere strictly to well-established facts in journalistic fashion or can be highly speculative.^[12] Writers can selectively choose which information to present and which to leave out in order to support their narrative.^[51][52] Artists have offered fact-based narratives blending fiction and historical reenactment.^[53] Author Christiana Gregoriou analyzed several books of the genre and concluded that tabloidization and fictionalization are pervasive in the works of some of the authors of true crime literature. In some cases, even books by the same author disagree on specifics about the same killer or events.^[12] For instance, some facts reported in Capote’s In Cold Blood were challenged in 2013.^[54] Capote’s second attempt at a true crime book, Handcarved Coffins (1979), despite being subtitled «Nonfiction Account of an American Crime», was already noted for containing significant fictional elements.^[55]

References[edit]

True crime is a nonfiction literary, podcast, and film genre in which the author examines an actual crime and details the actions of real people associated with and affected by criminal events.

The crimes most commonly include murder; about 40 percent focus on tales of serial killers.^[1][2] True crime comes in many forms, such as books, films, podcasts, and television shows. Many works in this genre recount high-profile, sensational crimes such as the JonBenét Ramsey killing, the O. J. Simpson murder case, and the Pamela Smart murder, while others are devoted to more obscure slayings.

True crime works can impact the crimes they cover and the audience who consumes it.^[3] The genre is often criticized for being insensitive to the victims and their families and is described by some as trash culture.^[4]

History[edit]

This section needs expansion. You can help by adding to it. (October 2022)

Zhang Yingyu’s The Book of Swindles (c. 1617) is a late Ming dynasty collection of stories about allegedly true cases of fraud.^[5] Works in the related Chinese genre of court case fiction (gong’an xiaoshuo), such as the 16th-century Cases of Magistrate Bao, were either inspired by historical events or else purely fictional.

Hundreds of pamphlets, broadsides, chapbooks and other street literature about murders and other crimes were published from 1550 to 1700 in Britain as literacy increased and cheap new printing methods became widespread. They varied in style: some were sensational, while others conveyed a moral message. Most were purchased by the «artisan class and above», as the lower classes did not have the money or time to read them. Ballads were also created, the verses of which were posted on walls around towns, that were told from the perpetrator’s point of view in an attempt to understand the psychological motivations of the crime. Such pamphlets remained in circulation in the 19th century in Britain and the United States, even after widespread crime journalism was introduced via the penny press.^[6]

Thomas De Quincey published the essay «On Murder Considered as One of the Fine Arts» in Blackwood’s Magazine in 1827, which focused not on the murder or the murderer but on how society views crime.^[6]

Starting in 1889, Scottish lawyer William Roughead wrote and published essays for six decades about notable British murder trials he attended, with many of these essays collected in the 2000 book Classic Crimes. Many regard Roughead «as the dean of the modern true crime genre.»^[7]

An American pioneer of the genre was Edmund Pearson, who was influenced in his style of writing about crime by De Quincey. Pearson published a series of books of this type starting with Studies in Murder in 1924 and concluding with More Studies in Murder in 1936. Before being collected in his books, Pearson’s true crime stories typically appeared in magazines like Liberty, The New Yorker, and Vanity Fair. Inclusion in these high-class magazines distinguished Pearson’s crime narratives from those found in the penny press.^[8] The foreword of a 1964 anthology of Pearson’s stories contains an early mention of the term «true crime» as a genre.^[9]

Truman Capote’s «non-fiction novel» In Cold Blood (1965) is usually credited with establishing the modern novelistic style of the genre^[1] and the one that rocketed it to great profitability.^[8]

Forms[edit]

Magazines[edit]

The first true crime magazine, True Detective, was published in 1924. It featured fairly matter-of-fact accounts of crimes and how they were solved. During the genre’s heyday, before WWII, 200 different true crime magazines were sold on newsstands, with six million magazines sold every month. By itself, True Detective had two million in circulation. The covers of the magazines generally featured women being menaced in some way by a potential criminal perpetrator, with the scenarios being more intense in the 1960’s.

Public interest in the magazines began declining in the 1970’s, and by 1996, almost none were being published, including True Detective, which had been bought and shut down by a new owner.^[10]

Books[edit]

True crime books often center on sensational, shocking, or strange events, particularly murder. Even though murder makes up less than 20% of reported crime, it is present in most true crime stories. Typically, these books report on a crime from the beginning of its investigation to its legal proceedings.^[11] Serial killers have been a highly profitable sub-genre. An informal survey conducted by Publishers Weekly in 1993 concluded that the more popular true crime books focus on serial killers, with the more gruesome and grotesque content performing even better.^[8]

Some true crime works are «instant books» produced quickly to capitalize on popular demand; these have been described as «more than formulaic» and hyper-conventional.^[12] Others may reflect years of thoughtful research and inquiry and may have considerable literary merit.^[1]

A milestone of the genre was Norman Mailer’s The Executioner’s Song (1979), which was the first book in the genre to win a Pulitzer Prize.^[13]

Other prominent true crime accounts include Truman Capote’s In Cold Blood;^[14] the best-selling true crime book of all time Helter Skelter, by the lead Manson family prosecutor Vincent Bugliosi and Curt Gentry;^[15] and Ann Rule’s The Stranger Beside Me, about Ted Bundy.^[14] An example of a modern true crime book is I’ll Be Gone in the Dark by Michelle McNamara.^[16] Erik Larson’s The Devil in the White City gives a novelistic account of H. H. Holmes’ operations during the 1893 World’s Fair.

In 2006, Associated Content stated that since the start of the 21st century, the genre of writing that was growing the quickest was true crime. Much of this is due to the ease of recycling materials and the publication of numerous volumes by the same authors differing only by minor updates.^[17] The majority of readers of true crime books are women.^[18][19]

Films and television[edit]

True crime documentaries have been a growing medium in the last several decades. One of the most influential documentaries in this process was The Thin Blue Line, directed by Errol Morris. This documentary, among others, feature reenactments, although other documentary filmmakers choose not to use them since they don’t show the truth.^[20] Other prominent documentaries include Paradise Lost: The Child Murders at Robin Hood Hills, Making a Murderer, The Jinx, and The Keepers.^[21]

In the early 1990s, a boom of true crime films began in Hong Kong. These films ranged from graphic Category III–rated films such as The Untold Story and Dr. Lamb (based on serial killers Wong Chi Hang and Lam Kor-wan, respectively) to more general audience fare such as the film Crime Story (based on the kidnapping of businessman Teddy Wang Tei-huei), which featured action star Jackie Chan.^[22][23]

Netflix[edit]

Netflix has become one of the most influential streaming services in regard to their True Crime selection. The Netflix show Making a Murderer did so well, the company decided to establish more true crime and expand on this genre making a profit off of the interest from the viewers. Netflix has a number of key search words or tags to help users find true crime programs on their website because the genre has become so popular in the past few years. The way Netflix uses storytelling to explain the case is appealing to many viewers and creates an intimate relationship between the audience and the case itself. These programs often leave the viewer with the job to make a decision on justifications, sentencing, or in cases of unsolved true crime; who they believe did it. Algorithms are used not only to see what a specific user is watching, but also what is being watched world wide and what is sparking conversation. It is obvious that if this algorithm picks up on popularity, Netflix will continue to push out true crime material.^[24][25]

Many of the True Crime documentaries or docuseries have Twitter pages that promote their show’s hashtags and reply to fans and/or their theories about the case. Part of the reason viewers love watching true crime, especially on something so available as Netflix, is because after they form their opinions they are able to easily find places to discuss it online and share their opinions. This gains more attention online and leads more people to watching what is being spoken about online. However, this has caused some problems in the past with viewers feeling so strongly about this topic that there have been lawsuits of defamation against Netflix.^[25][26]

Podcasts[edit]

Podcasts with a true crime theme are a recent trend. The 2014 true crime podcast Serial broke podcasting records when it achieved 5 million downloads on iTunes quicker than any previous podcast.^[27][28][29] As of September 2018, it has been downloaded more than 340 million times.^[30] It has been followed by other true crime podcasts such as Dirty John, My Favorite Murder, Up and Vanished, Parcast series such as Cults, Female Criminals and Mind’s Eye, Someone Knows Something, and many more.^[31]

Podcasts have now expanded to more sites such as Spotify, Apple Music, YouTube and several others. They exist to provide others an easy way to learn about true crime murders and mysteries. Spotify has an expanding number of true crime podcasts with Rotten Mango, Conviction American Panic, Bed of Lies, Catch & Kill among many more. This genre has been on the rise as psychologist, Amanda Vicary, said her report found “women were most drawn to true crime stories that gave them tips for spotting danger and staying alive”.^[32]The True Crime category in Apple Podcasts appeared for the first time mid-2019, and until then the podcasts that would be moved into the section had existed across many other categories, such as History, News & Politics, and even Comedy.^[33]

It’s been speculated that fear could play a role in the popularity of true crime podcasts. These podcasts often recount horrific crimes, which triggers the fear response and the release of adrenaline in the body. Due to the possibility of bingeing podcasts, adrenaline rushes can be experienced in quick bursts.^[34] Another explanation for the popularity of true crime podcasts is due to the serialized nature of crime, in which events happen one after another. Podcasts that explore a crime episodically can utilize this aspect in their storytelling.^[34] Another strength of these podcasts is use of typical sensationalist techniques, such as inclusion of direct dialogue and focus on victims and their families. Podcasts can use music or other sound cues to maximize the intended impact or shock value of a fact, as seen in Serial.^[35]

US Trends 2019-current

In the U.S. women are predominantly the consumers of digital true crime podcasts, in 2019 making up around 73%^[36] of the content audience. The 2019 Edison Research Report found that at the time of data collection, an estimated 90 million of the U.S. population older than 12 had listened to a podcast in the last month,^[37] and of those polled, around 28% were interested in true crime as a topic to listen to in a podcast.

In 2020, true crime podcasts held many of the U.S. top 50 spots for popularity by most listens, with Crime Junkie at #3, My Favorite Murder at #5, and others scattered amongst the top 50, such as; Serial at #13, Dateline NBC at #22, and Criminal at #30.^[38][39] In that year, true crime ranked third overall for genres by listen^[38][40] behind both comedy and news. From November 2019 through May 2022, true crime podcast listening has increased the most of the top three genres by percentage gain in listeners, with a 66% gain (from ~12.9m to ~21.5m) in current listeners, versus the 44% and 37% gain in listeners by comedy and news respectively.^[41]

On Apple Podcasts, True Crime podcasts make up just less than half a percent of the total number of podcasts on the platform. On a collated list of 432 podcasts from the most-visited results of a search for ‘Top Podcasts of 2021’, true crime podcasts made up more than 20% of the podcasts constituting the lists.^[42]

Australia Trends 2019-current

In 2017, as many as 30% of podcast listeners had listened to true crime podcasts, and in 2019, this had increased to up to 44%.^[43][44]

Effects[edit]

This section needs expansion. You can help by adding to it. (October 2022)

The investigative process of the true crime genre can lead to changes in the cases being covered, such as when Robert Durst seemingly confessed to murder in the documentary The Jinx and was arrested.^[45][46]

A study conducted in 2011, in Nebraska, showed that consuming non-fiction crime shows (aka true crime) is correlated with an increased fear of being a victim of crime. As the frequency of watching true crime shows increased, support for the death penalty increased, while support for the criminal justice system decreased.^[47]

In Australia, the amount of reports given to the crime reporting network Crime Stoppers Australia that led to charges being pressed doubled from 2012 to 2017. This increased interest in crime is attributed to popular true crime podcasts.^[48]

The Netflix show Making A Murderer has had a range of real-life effects, ranging from the show being shown in law schools as instructional material to increased mistrust in criminal investigators.^[49]

Criticism[edit]

The true crime genre has been criticized as being disrespectful to crime victims and their families. Author Jack Miles believes this genre has a high potential to cause harm and mental trauma to the real people involved.^[50] True crime media can be produced without the consent of the victim’s family, which can lead to them being re-traumatized.^[51] Recent discussions about the consumption of true crime media have also focused on the impact on the audience’s mental health.^[3]

Depending on the writer, true crime can adhere strictly to well-established facts in journalistic fashion or can be highly speculative.^[12] Writers can selectively choose which information to present and which to leave out in order to support their narrative.^[51][52] Artists have offered fact-based narratives blending fiction and historical reenactment.^[53] Author Christiana Gregoriou analyzed several books of the genre and concluded that tabloidization and fictionalization are pervasive in the works of some of the authors of true crime literature. In some cases, even books by the same author disagree on specifics about the same killer or events.^[12] For instance, some facts reported in Capote’s In Cold Blood were challenged in 2013.^[54] Capote’s second attempt at a true crime book, Handcarved Coffins (1979), despite being subtitled «Nonfiction Account of an American Crime», was already noted for containing significant fictional elements.^[55]

References[edit]

Не так давно в Британии наконец-то была поставлена точка в деле Джека-потрошителя. Им оказался Аарон Космински, причастность которого подтвердила сверка ДНК с места преступления и современной родственницы преступника. Расследование продолжалось более 100 лет, и это далеко не единичный случай длинного пути к правосудию.

Мы погрузились в темную историю преступлений и отыскал наиболее резонансные дела, для закрытия которых понадобились многие годы.

1. Колин Питчфорк — первый преступник, разоблаченный благодаря тесту ДНК
В ноябре 1983 года в английском Нарборо обнаружили тело Линды Манн со следами сексуального насилия. Полиция исследовала биологические следы преступника, но он сам не был найден. Тремя годами позднее была обнаружена еще одна жертва — Дон Эшворт. Сравнение биоматериалов показало, что убийца Манн и Эшворт — один человек.

Подозрение пало на местного подростка Ричарда Бакленда, группа крови которого совпадала с найденной на месте преступления. В одном из убийств Бакленд даже признался, но упорно отрицал второе.

Благодаря изобретенному через год после первого преступления ДНК-тесту выяснилось, что Бакленд не виновен в убийствах, и полиция начала масштабную проверку мужчин в городе.

В августе 1987 года владелица местного паба услышала, как один из посетителей хвастается легким заработком. Он сдал ДНК-тест за коллегу, заменив фотографию в паспорте. Информация была доведена до полиции.

В сентябре 1987 года у себя дома был арестован Колин Питчфорк — местный пекарь, ДНК которого совпала с имеющимися образцами. Он признался в обоих преступлениях и был приговорен к пожизненному заключению с возможностью подачи апелляции через 30 лет, которые позднее сократили до 28. Это был первый преступник, выявленный благодаря ДНК-тесту.

В 2014 году по истории этого дела был выпущен британский мини-сериал под названием «Код убийцы».

2. Таинственное исчезновение Тамары Милоград
В 1971 году 15-летняя Тамара Милоград из Австралии пошла на концерт и не вернулась домой. Ее семья упорно продолжала надеяться на лучшее, а в 2010 году стала своеобразным символом поиска пропавших людей.
{banner_banner1}
В марте 2015 года Корина Рассел увидела на сайте Национального координационного центра лиц, пропавших без вести, фотографию Тамары и узнала в ней… свою мать, которая погибла в 1976 году в автокатастрофе. Корина сразу же связалась с полицией.

Благодаря ДНК-тестированию была установлена родственная связь между семьей Милоград и Кориной Рассел. Как оказалось, Тамара сбежала в другой штат Австралии, добавила три года к возрасту, стала Паулин Тэмми Рассел и родила двоих детей.

Семье Тамары понадобилось 44 года, чтобы узнать правду о пропавшей дочери.

3. Случайно раскрытое убийство Патриции Бирд
27 марта 1981 года в Денвере была обнаружена мертвой Патриция Бирд. Члены семьи встревожились, когда она пропала на несколько дней, и отправились к ней домой.

Полицейские не могли определить личность преступника до 2013 года. Благодаря ДНК-тесту было установлено совпадение следов убийцы Патриции и недавно признавшегося в другом преступлении Гектора Бенкомо-Инохоса. Он получил почти 50 лет тюремного срока.

4. Воскресшая Петра Пазситка
В июле 1984 года в Брауншвейге пропала Петра Пазситка. Об исчезновении заявил ее брат, который не дождался Петру на день рождения. Полиция начала масштабные поиски, к которым привлекалась национальная передача о розыске пропавших.

В марте 1985 года был арестован первый подозреваемый, который уже обвинялся в другом преступлении. Он признался и в убийстве Петры, а ее саму признали мертвой в 1987 году и закрыли дело.

В 2015 году полиция Дюссельдорфа получила сообщение об ограблении квартиры от некой миссис Шнайдер. Приехав на вызов, полицейские затребовали у нее документы, и Шнайдер открыла свое настоящее имя.

Как оказалось, Петра Пазситка 31 год прожила под фамилией Шнайдер, не имея банковского счета и документов, удостоверяющих личность. Она никогда не связывалась с родственниками и упорно избегала активной социальной жизни, чтобы ее не обнаружили.
{banner_banner2}
Петре не предъявили обвинений, поскольку она не подделывала никаких документов. Она и дальше отказывается от общения c семьей и прессой.

5. Преступление, ставшее новым витком развития криминалистики
Этот случай описан в книге криминалиста Ганса Гросса.

В конце XVIII века тяжелобольного человека обнаружили повешенным в своем доме. Изучать место преступления направили Гросса, который был на тот момент судебным следователем. Он застал место происшествия почти нетронутым, что по тем временам было редкостью, и сделал набросок.

Спустя время Гросс понял, что тело было посреди комнаты без стула или подставки рядом. А высота потолков физически не позволила бы человеку закрепиться на балке без вспомогательной платформы. Версия самоубийства была отклонена.

Как выяснилось, и убийства не было. Опрашивая прислугу, следователь выяснил, что лакей и кухарка ослушались хозяев дома и отправились на бал, оставив больного одного. Старик не пережил вечер, а слуги, не желая быть обвиненными в халатности, инсценировали самоубийство. Правда, стол все же обокрали.

Cлучай стал фундаментальным для принятия решения об обязательной фиксации обстановки места преступления.

6. Торжество справедливости для семьи Маурин
Рождество 1985 года. В городе Чехалис (США) пропали 80-летние супруги Маурин — Эдвард и Минни. Вскоре их тела обнаружили в лесу неподалеку.

Следователи довольно быстро нашли главных подозреваемых — братьев Райф. Однако понадобилось почти 30 лет, чтобы довести дело до конца, поскольку многие из свидетелей просто боялись братьев и не давали показаний.

В 1987 году Рик и Джон Райф уезжают на Аляску, но поиск улик не прекращается. В начале двухтысячных предлагали даже денежное вознаграждение в размере $ 10 тыс. за информацию, которая поможет следствию. Но безрезультатно.

И только в июле 2012 года было собрано достаточно улик, и Рик Райф был арестован. Джон умер за неделю до визита полицейских. На судебном процессе, где Рику Райфу дали 103 года тюрьмы, собрались почти все близкие семейства Маурин.

7. Люси Энн Джонсон нашлась через 52 года
В 1961 году Люси Энн Джонсон исчезла из дома. Но заявление о пропаже поступило от супруга девушки Марвина только через четыре года. Подозрение сразу же пало на него. Полиция даже перекопала задний двор дома, где жила пара, но ничего не нашла, пишет AdMe.ru.

Повзрослевшая Линда Джонсон, дочь Люси, никогда не теряла надежды на то, что мать отыщется. А после очередной публикации местной полицией фото матери в сводках о пропавших и вовсе начала активные действия. Она разместила объявления в газетах города, в котором жила ее мать в молодости.
{banner_banner3}
В 2013 году с полицией связалась женщина, которая представилась сводной сестрой Линды. В конце концов выяснилось, что сама Люси Энн уже обрела другую семью, с которой Линда вскоре познакомилась. Причину побега Люси Энн объяснила тем, что не желала больше терпеть измены и насилие со стороны мужа.

Семья объединилась, и Линда задумывается о переезде в новый город матери, чтобы видеться с ней чаще.

А какие истории удивили вас? Делитесь в комментариях своим мнением и другими успешными расследованиями, которые мы упустили.

Истории известно немало загадочных преступлений, которые так и не были раскрыты. Но если в одних случаях просто оказалось невозможно отыскать преступника, то в других присутствует нечто иррациональное, не поддающееся логическому объяснению.

Загадочный убийца

В 1922 году всю Германию потрясло жестокое убийство шестерых человек на хуторе Хинтеркайфек. На ферме, расположенной близ леса, проживали Андреас и Цецилия Грюбер, а также их дочь Виктория с двумя малолетними детьми — Йозефом и Цецилией.

За полгода до происшествия с фермы сбежала служанка, которая впоследствии рассказывала, что там водятся привидения. Незадолго до трагедии к Грюберам приехала новая прислуга — Мария Баумгартнер.

Первыми тревогу забили учителя школы, куда ходила Цецилия. После того как девочка в течение нескольких дней не появилась на уроках, на хутор нагрянули соседи Грюберов, а затем и полиция. Четверых членов семьи нашли убитыми топором в сарае. Только Йозеф и Мария, как выяснилось, были убиты позже в своих кроватях. Что же касается маленькой Цецилии, то оказалось, что она перед смертью собственными руками выдирала волосы у себя на голове…

Эксперты установили, что убийство произошло в ночь на 31 марта. Но так и не удалось установить точно, при каких обстоятельствах погибли люди. Кроме того, выяснилось, что уже после их смерти в доме кто-то жил, по крайней мере в течение нескольких дней. На кухне были обнаружены следы недавней трапезы, а также кто-то давал корм коровам.

Соседи видели идущий из трубы дым в то время, когда все обитатели фермы уже были мертвы… Хотя в связи с убийством подверглись допросу около 100 человек, никто из них не смог пролить свет на преступление. Не было выявлено также и мотивов убийства.

По словам соседей, за несколько дней до трагедии Андреас Грюбер рассказывал, что видел на снегу странные следы, ведущие от лесной опушки к порогу дома. Но не было следов, ведущих назад. А позднее с чердака стали слышаться загадочные звуки, будто там кто-то находился. Но если это был человек, то почему он так и остался незамеченным? Может, тут была замешана некая потусторонняя сила?

Труп в водонапорной башне

А вот относительно недавний случай. 31 января 2013 года из отеля Cecil в Лос-Анджелесе исчезла 21-летняя канадская туристка Элиза Лэм. Две недели спустя ее мертвое тело было найдено в водонапорной башне отеля. Обнаженное, оно плавало в воде.

Труп случайно обнаружил подсобный рабочий, которого послали проверить жалобу постояльцев на слабый напор воды в кранах. С ужасом жильцы узнали, что были вынуждены пользоваться водой, в которой разлагались останки покойницы…

Совершенно непонятно, как девушка могла попасть туда. Водонапорная башня находится на самом верху здания гостиницы и постоянно под замком. К тому же двери в помещение водонапорной башни на сигнализации, а она ни разу не сработала.

Полицейские исследовали видеозапись, сделанную камерой в лифте отеля, предположительно за несколько минут до смерти Элизы Лэм. На этих кадрах видно, что девушка ведет себя странно — забивается в угол кабины лифта, садится на корточки, пытается нажимать на кнопки (но двери не закрываются), осторожно выглядывает наружу, словно от кого-то прячется, то входит, то выходит из лифта.

Кроме того, одно время она будто бы беседует с кем-то невидимым и делает загадочные движения руками. Кстати, при вскрытии в организме Элизы не было обнаружено следов алкоголя или психотропных веществ.

Смерть из ящика Пандоры

В мае 2013 года таинственная кончина постигла 37-летнего американца Джейсона Айри. Он был найден без сознания в собственной спальне. Рядом валялась коробка, на которой красными буквами было написано: «Ящик Пандоры».

По словам отца Джейсона, Дэнниса Айри, в тот день сын вернулся домой из города с покупками в прекрасном настроении и поднялся к себе, чтобы переодеться. Родители нашли его сидящим на коленях лицом вниз. Его лицо посинело, пульс едва прощупывался. Дэннис вызвал скорую, а сам стал делать сыну искусственное дыхание. Позднее Джейсона отвезли в больницу, но он так и не пришел в сознание и умер два дня спустя.

В коробке с красной надписью оказался пакетик синтетической марихуаны, но он был нетронут. Никаких следов наркотических или ядовитых веществ в организме умершего не обнаружили. Супруги Айри сообщили, что их сын не притрагивался к наркотикам после того, как 13 лет назад имел проблемы из-за употребления экстази.

Вскрытие показало, что у Джейсона произошла внезапная остановка сердца. Она привела к смерти мозга и отказу других жизненно важных органов. Но никто не мог ответить на вопрос, почему сердце остановилось. Кстати, в греческой мифологии ящик Пандоры олицетворяет собой вместилище всего мирового зла.

Дьявол из черной «Волги»

Во времена Советского Союза ходили легенды о черной «Волге», за рулем которой одни видели священника, другие -монахиню, а третьи — самого дьявола. Кто еще сидел в салоне, рассмотреть не удавалось — на окнах были занавески. Иногда очевидцам мерещилось, что зеркала заднего вида у машины превращались в самые настоящие рога.

По слухам, черная «Волга» похищала детей. Их затаскивали в машину и увозили неизвестно куда. А если к авто пытался приблизиться взрослый человек, с ним происходило несчастье. Одни будто бы умирали тут же на месте, другие — ровно через сутки. Зловещий автомобиль якобы видели на территории России, Украины, Белоруссии, Польши и даже Монголии.

Стиратели памяти

В последнее время участилось странное явление: в разных местах находят людей, потерявших память. Они часто не помнят ни своего имени, ни биографии. При этом в организме не обнаруживается никаких следов химических веществ.

Так, в апреле 2005 года на пляже в Ширнессе (Англия, графство Кент) был найден молодой человек в промокшей одежде и без документов. На нем были строгий черный костюм, белая рубашка и галстук. На вопросы он не отвечал и казался немым.

Мужчину отправили в психиатрическую лечебницу Дартфорда, где его переодели в сухую одежду и дали бумагу и карандаш.

Но вместо того чтобы написать какие-то слова, неизвестный вдруг нарисовал рояль. Когда молодого человека посадили за инструмент, он играл без перерыва четыре часа подряд.

Несколько месяцев спустя неизвестный наконец заговорил. Он сообщил, что его зовут Андреас Грассл, ему 20 лет, он пианист и живет в баварском местечке Просдорф.

Грассл смутно помнил, как садился на поезд у себя в Баварии, но каким образом оказался в Англии, за 1200 километров от родного дома, к тому же без железнодорожного билета и паспорта, ответить не мог.

6 февраля 2004 года в Севастополе военный патруль задержал парня, стоявшего с отрешенным видом на железнодорожных путях. Поскольку тот ничего о себе не помнил, его отправили в психиатрическую больницу. Оказалось, у молодого человека не осталось воспоминаний только о собственной личности, тогда как он обладал приличным словарным запасом, грамотно писал, разбирался в истории и юриспруденции.

После того как фото «найденыша» было опубликовано в газете, в больницу приехала его мать. Парня звали Сергей Хлопков, и он был родом из Ялты. Мать Сергея Наталья рассказала, что сын исчез 3 февраля, не вернувшись с работы домой. Ранее он никогда не бывал в Севастополе. И у семьи Хлопковых там не было ни родственников, ни знакомых.

А год спустя после этой истории, в ночь с 8 на 9 февраля 2005 года, в районе Ин-кермана был обнаружен очередной «по-теряшка». Мужчину нашли на рельсах, у него была сильно порезана голень, а также изрезаны тупым предметом вены на руках. Все, что смог вспомнить Николай (такое имя ему дали в больнице), это как ему дали что-то выпить, а потом какие-то неизвестные люди растягивали ему руки.

Следующее воспоминание — как он полз по узкому длинному туннелю. Когда Николай выполз оттуда, то понял, что идти сам не может. Его увидела путевая обходчица и вызвала скорую.

Среди версий причин, объясняющих потерю памяти, — гипноз, обработка мозга какими-то техническими устройствами или воздействие специальными химическими препаратами. Кто и с какой целью это может делать? Военные, спецслужбы, ученые, проводящие незаконные эксперименты над людьми, или какие-то криминальные структуры?

Представитель крымского центра защиты семьи и детства «Русичи» Алексей Добычин считает, что память могут стирать сатанисты в ходе своих ритуалов. Кстати, Сергея Хлопкова обнаружили в ночь полнолуния, а Николая — в ночь новолуния. А в это время сатанистские секты как раз устраивают черные мессы. Не зря Николай сохранил воспоминания о пещере…

Но все это лишь версии. Ни один из упомянутых таинственных случаев так и не был объяснен, что позволяет отнести их к разряду загадок.

Маргарита ТРОИЦЫНА, журнал «Тайны ХХ века» 2016