Рассказ о путешествиях и путешественниках 4 класс читать

Детские рассказы  о путешествиях

Стало смеркаться.

Над тайгой, над сумрачными скалами, над речкой с плещущим названием Вёлс взошёл узенький лисий месяц.

К сумеркам поспела уха.

Разыскавши в рюкзаках ложки, мы устроились вокруг ведра, выловили куски хариуса и отложили в отдельный котелок, чтобы хариус остывал, пока будем есть уху.

—    Ну, Козьма да Демьян, садитесь с нами!

Длинной можжевёловой ложкой я пошарил в глубине ведра — рука по локоть ушла в пар. Выловил со дна картошки и рыбьих потрохов — печёнки, икры, — потом зачерпнул прозрачной юшки с зелёной пеной.

—    Ну, Козьма да Демьян, садитесь с нами! — повторил Лёша, запуская свою ложку в ведро.

—    Садитесь с нами, садитесь с нами, Козьма да Демьян! — подтвердили мы.

Но в наших городских голосах не было уверенности, что сядут за уху Козьма да Демьян, а Лёша сказал так, будто они его слышат.

Костёр мы разложили на низком берегу Вёлса. Наш берег весь завален грязными льдинами. Они остались от половодья — не успели потаять. Вот льдина, похожая на огромное ухо, а вот —  на гриб груздь.

—    Кто же это такие — Козьма да Демьян? — спросил Пётр Иваныч, который в первый раз попал в уральскую тайгу.

Уху Пётр Иваныч ест осторожно и почтительно. Голова его окутана паром, в очках горят маленькие костры.

—    Это меня старые рыбаки научили, — ответил Лёша. — Будто есть такие Козьма да Демьян. Они помогают хариуса поймать. Козьму да Демьяна на уху звать надо, чтоб не обиделись.

По часам уже полночь, а небо не потемнело, осталось ясным, сумеречным, и месяц добавил в него холода и света.

—    Это, наверно, белая ночь, — задумчиво сказал Пётр Иваныч.

—    Белые ночи начнутся позже, — ответил Лёша. — Они должны быть светлее. Для этой ночи названья нет.

—    Может быть, серебряная?

—    Какая там серебряная! Серая ночь.

Подстелив на землю лапника, мы разложили спальные мешки, прилегли. Я уткнулся головой в подножие ёлки. Нижние ветки её засохли, на них вырос лишай и свисает к костру, как пакля, как мочало, как белая борода.

Неподалёку, за спиной у меня, что-то зашуршало.

—    Серая ночь, — задумчиво повторил Пётр Иваныч.

—    Серая она, белая или серебристая, всё равно спать пора.

Что-то снова зашуршало за спиной.

Уха так разморила, что лень повернуться, посмотреть, что это шумит. Я вижу месяц, который висит над тайгой, — молодой тоненький, пронзительный.

—    Бурундук! — вдруг сказал Лёша.

Я оглянулся и сразу увидел, что из-за ёлки на нас смотрят два внимательных ночных глаза.

Бурундук высунул только голову, и глаза его казались очень тёмными и крупными, как ягода гонобобель.

Посмотрев на нас немного, он спрятался. Видно, на него напал ужас: кто это такие сидят у костра?!

Но вот снова высунулась глазастая головка. Легонько свистнув, зверёк выскочил из-за ёлки, пробежал по земле и спрятался за рюкзаком.

—    Это не бурундук, — сказал Лёша, — нет на спине полосок.

Зверёк вспрыгнул на рюкзак, запустил лапу в брезентовый карман. Там была верёвка. Зацепив когтем, он потянул её.

—    Пошёл! — не выдержал я.

Подпрыгнув к ёлке, он вцепился в ствол и, обрывая когтями кусочки коры, убежал вверх по стволу, в густые ветки.

—    Кто же это? — сказал Пётр Иваныч. — Не белка и не бурундук.

—    Не знаю, — сказал Лёша. — На соболя не похож, на куницу тоже. Я такого, пожалуй, не видал.

Серая ночь ещё просветлела. Костёр утих, и Лёша поднялся, подбросил в него сушину.

—    Зря ты его шуганул, — сказал мне Пётр Иваныч. — Он те-

перь не вернётся.

Мы смотрели на вершину ёлки. Ни одна ветка не шевелилась.

Длинные искры от костра летели к вершине и гасли в светлом сером небе.

Вдруг с вершины сорвался какой-то тёмный комок и раскрылся в воздухе, сделавшись угловатым, четырёхугольным. Перечеркнув небо, он перелетел с ёлки на ёлку, зацепив месяц краешком хвоста.

Тут мы сразу поняли, кто это такой. Это был летяга, зверёк, которого не увидишь днём: он прячется в дуплах, а ночью перелетает над тайгой.

Крылья у него меховые — перепонки между передними и задними лапами.

Летяга сидел на той самой ёлке, что росла надо мной. Вот сверху посыпалась какая-то шелуха, кусочки коры — летяга спускался вниз. Он то выглядывал из-за дерева, то прятался, будто хотел подкрасться незаметно.

Вдруг он выглянул совсем рядом со мной, на расстоянии вытянутой руки. Глаза его, тёмные, расширенные, уставились на меня.

—    Хотите, схвачу?

От звука голоса дрожь ударила летягу. Он свистнул и спрятался за ёлку, но тут же высунулся.

«Схватит или нет?» — думал, видно, летяга.

Он сидел, сжавшись в комок, и поглядывал на костёр.

Костёр шевелился и потрескивал.

Летяга соскочил на землю и тут заметил большое тёмное дупло. Это был сапог Петра Иваныча, лежащий на земле.

Удивлённо свистнув, летяга нырнул в голенище.

В то же мгновение я кинулся схватить сапог, но летяга выскочил и побежал, побежал по вытянутой руке, по плечу и — прыгнул на пенёк.

Но это был не пенёк. Это было колено Петра Иваныча с крупной круглой чашкой.

С ужасом заглянув в пылающие очки, летяга закашлял, перепрыгнул на ёлку и быстро вскарабкался наверх.

Пётр Иваныч изумлённо ощупывал своё колено.

—    Лёгонький какой, — хрипловато сказал он.

Перелетев на другую ёлку, летяга снова спустился вниз. Видно, притягивал его затухавший огонь костра, манил, как лампа летним вечером манит мотылька.

На меня напал сон. Вернее, не сон — волчья дрёма. Я то закрывал глаза и проваливался куда-то под еловый корень, то открывал их и видел тогда бороду лишайника, свисающую с веток, а за нею совсем посветлевшее небо и в нём летягу, перелетающего с вершины на вершину.

С первыми лучами солнца летяга исчез.

Утром, за чаем, я всё приставал к Петру Иванычу, просил подарить мне сапог, в котором побывал летяга. А Лёша сказал, допивая вторую кружку чаю:

—    Не Козьма ли да Демьян к нам его подослали?

_{Детские рассказы  о путешествиях}

Страница, где собраны все рассказы Ю.Коваля

А здесь все детские рассказы, которые есть на нашем сайте

Забавная история о том, как трое друзей отправились в кругосветное путешествие, взяв с собой собаку и целый мешок с вещами: тарелками, вилками, карандашами, подушками и прочей утварью. Читайте, чем закончился их поход и удалось Степке доказать, что земля круглая.

Великие путешественники читать

Когда мне было шесть лет, я не знал, что Земля имеет форму шара.
Но Степка, хозяйский сын, у родителей которого мы жили на даче, объяснил мне, что такое земля.

Он сказал:
— Земля есть круг. И если пойти все прямо, то можно обогнуть всю Землю и все равно придешь в то самое место, откуда вышел.

И когда я не поверил, Степка ударил меня по затылку и сказал:
— Скорей я пойду в кругосветное путешествие с твоей сестренкой Лелей, чем я возьму тебя. Мне не доставляет интереса с дураками путешествовать.

Но мне хотелось путешествовать, и я подарил Степке перочинный ножик. Степке понравился мой ножик, и он согласился взять меня в кругосветное путешествие.

На огороде Степка устроил общее собрание путешественников. И там он сказал мне и Леле:
— Завтра, когда ваши родители уедут в город, а моя мамаша пойдет на речку стирать, мы сделаем что задумали. Мы пойдем всё прямо и прямо, пересекая горы и пустыни. И будем идти напрямик до тех пор, пока не вернемся сюда обратно, хотя бы на это у нас ушел целый год.

Леля сказала:
— А если, Степочка, мы встретим индейцев?

— Что касается индейцев, — ответил Степа, — то индейские племена мы будем брать в плен.

— А которые не захотят идти в плен? — робко спросил я.

— Которые не захотят, — ответил Степа, — тех мы и не будем брать в плен.

Леля сказала:
— Из моей копилки я возьму три рубля. Я думаю, что нам хватит этих денег.

Степка сказал:
— Три рубля нам безусловно хватит, потому что нам деньги нужны только лишь на покупку семечек и конфет. Что касается еды, то мы по дороге будем убивать мелких животных, и их нежное мясо мы будем жарить на костре.

Степка сбегал в сарай и принес оттуда большой мешок из-под муки. И в этот мешок мы стали собирать вещи, нужные для далеких путешествий. Мы положили в мешок хлеб и сахар и кусочек сала, потом положили разную посуду — тарелки, стаканы, вилки и ножи. Потом, подумавши, положили цветные карандаши, волшебный фонарик, глиняный рукомойник и увеличительное стеклышко для зажигания костров. И, кроме того, запихали в мешок два одеяла и подушку от тахты.

Помимо этого, я приготовил три рогатки, удочку и сачок для ловли тропических бабочек.

И на другой день, когда наши родители уехали в город, а Степкина мать ушла на речку полоскать белье, мы покинули нашу деревню Пески.

Мы пошли по дороге через лес.

Впереди бежала Степкина собачка Тузик. За ней шел Степка с громадным мешком на голове. За Степкой шла Леля со скакалкой. И за Лелей с тремя рогатками, сачком и удочкой шел я.

Мы шли около часа.

Наконец Степа сказал:
— Мешок дьявольски тяжелый. И я один его не понесу. Пусть каждый по очереди несет этот мешок.

Тогда Леля взяла этот мешок и понесла его.

Но она недолго несла, потому что выбилась из сил.

Она бросила мешок на землю и сказала:
— Теперь пусть Минька понесет.

Когда на меня взвалили этот мешок, я ахнул от удивления, до того этот мешок оказался тяжелым.

Но я еще больше удивился, когда зашагал с этим мешком по дороге. Меня пригибало к земле, и я, как маятник, качался из стороны в сторону, пока наконец, пройдя шагов десять, не свалился с этим мешком в канаву.

Причем я свалился в канаву странным образом. Сначала упал в канаву мешок, а вслед за мешком, прямо на все эти вещи, нырнул и я. И хотя я был легкий, тем не менее я ухитрился разбить все стаканы, почти все тарелки и глиняный рукомойник.

Леля и Степка умирали от смеха, глядя, как я барахтаюсь в канаве. И поэтому они не рассердились на меня, узнав, какие убытки я причинил своим падением.

Степка свистнул собаку и хотел ее приспособить для ношения тяжестей. Но из этого ничего не вышло, потому что Тузик не понимал, чего мы от него хотим. Да и мы плохо соображали, как нам под это приспособить Тузика.

Воспользовавшись нашим раздумьем, Тузик прогрыз мешок и в одно мгновение скушал все сало.

Тогда Степка велел нам всем вместе нести этот мешок.

Ухватившись за углы, мы понесли мешок. Но нести было неудобно и тяжело. Тем не менее мы шли еще два часа. И наконец вышли из леса на лужайку.

Тут Степка решил сделать привал. Он сказал:
— Всякий раз, когда мы будем отдыхать или когда будем ложиться спать, я буду протягивать ноги в том направлении, в каком нам надо идти. Все великие путешественники так поступали и благодаря этому не сбивались со своего прямого пути.

И Степка сел у дороги, протянув вперед ноги.

Мы развязали мешок и начали закусывать.

Мы ели хлеб, посыпанный сахарным песком.

Вдруг над нами стали кружиться осы. И одна из них, желая, видимо, попробовать мой сахар, ужалила меня в щеку. Вскоре моя щека вздулась, как пирог. И я, по совету Степки, стал прикладывать к ней мох, сырую землю и листья.

Перед тем как пойти дальше, Степка выкинул из мешка почти все, что там было, и мы пошли налегке.

Я шел позади всех, скуля и хныча. Щека моя горела и ныла.
Леля тоже была не рада путешествию. Она вздыхала и мечтала о возвращении домой, говоря, что дома тоже бывает хорошо.

Но Степка запретил нам об этом и думать. Он сказал:
— Каждого, кто захочет вернуться домой, я привяжу к дереву и оставлю на съедение муравьям.

Мы продолжали идти в плохом настроении.

И только у Тузика настроение было ничего себе.

Задрав хвост, он носился за птицами и своим лаем вносил излишний шум в наше путешествие.

Наконец стало темнеть.

Степка бросил мешок на землю. И мы решили тут заночевать.

Мы собрали хворосту для костра. И Степка извлек из мешка увеличительное стеклышко, чтоб разжечь костер.

Но не найдя на небе солнца, Степка приуныл. И мы тоже огорчились. И, покушав хлеба, легли в темноте.

Степка торжественно лег ногами вперед, говоря, что утром нам будет ясно, в какую сторону идти.

Степка тотчас захрапел. И Тузик тоже засопел носом. Но мы с Лелей долго не могли заснуть. Нас пугал темный лес и шум деревьев.

Сухую ветку под головой Леля вдруг приняла за змею и от ужаса завизжала.

А упавшая шишка с дерева напугала меня до того, что я подскочил на земле, как мячик.

Наконец мы задремали.

Я проснулся от того, что Леля теребила меня за плечи. Было раннее утро. И солнце еще не взошло.

Леля шепотом сказала мне:
— Минька, пока Степка спит, давай повернем его ноги в обратную сторону. А то он заведет нас, куда Макар телят не гонял.

Мы посмотрели на Степку. Он спал с блаженной улыбкой.

Мы с Лелей ухватились за его ноги и в одно мгновение повернули их в обратную сторону, так что Степкина голова описала полукруг.

Но от этого Степка не проснулся.

Он только застонал во сне и замахал руками, бормоча: «Эй, сюда, ко мне…»

Наверное, ему снилось, что на него напали индейцы и он зовет нас на помощь.

Мы стали ждать, когда Степка проснется.

Он проснулся с первыми лучами солнца и, посмотрев на свои ноги, сказал:
— Хороши бы мы были, если б я лег ногами куда попало. Вот мы бы и не знали, в какую сторону нам идти. А теперь благодаря моим ногам всем нам ясно, что надо идти туда.

И Степка махнул рукой по направлению дороги, по которой мы шли вчера.

Мы покушали хлеба и двинулись в путь.

Дорога была знакома. И Степка то и дело раскрывал рот от удивления. Тем не менее он сказал:
— Кругосветное путешествие тем и отличается от других путешествий, что все повторяется, так как Земля есть круг.
Позади раздался скрип колес. Это какой-то дяденька ехал в пустой телеге.

Степка сказал:
— Для быстроты путешествия и чтоб скорей обогнуть Землю, не худо бы нам сесть в эту телегу.

Мы стали проситься, чтоб нас подвезли. Добродушный дяденька остановил телегу и позволил нам в нее сесть.

Мы быстро покатили. И ехали не больше часа. Вдруг впереди показалась наша деревня Пески. Степка, раскрыв рот от изумления, сказал:
— Вот деревня, в аккурат похожая на нашу деревню Пески. Это бывает во время кругосветных путешествий.

Но Степка еще больше изумился, когда мы подъехали к пристани.

Мы вылезли из телеги.

Сомненья не оставалось — это была наша пристань, и к ней только что подошел пароход.Степка прошептал:
— Неужели же мы обогнули землю?

Леля фыркнула, и я тоже засмеялся.

Но тут мы увидели на пристани наших родителей и нашу бабушку — они только что сошли с парохода.

И рядом с ними мы увидели нашу няньку, которая с плачем что-то говорила.

Мы подбежали к родителям.

И родители засмеялись от радости, что увидели нас.

Нянька сказала:
— Ах, дети, а я думала, что вы вчера потонули.

Леля сказала:
— Если бы мы вчера потонули, то мы бы не могли отправиться в кругосветное путешествие.

Мама воскликнула:
— Что я слышу! Их надо наказать.

Папа сказал:
— Все хорошо, что хорошо кончается.

Бабушка, сорвав ветку, сказала:
— Я предлагаю выпороть детей. Миньку пусть выпорет мама. А Лелю я беру на себя.

Папа сказал:
— Порка — это старый метод воспитания детей. И это не приносит пользы. Дети, небось, и без порки поняли, какую глупость они совершили.

Мама, вздохнув, сказала:
— У меня дурацкие дети. Идти в кругосветное путешествие, не зная таблицы умножения и географии, — ну что это такое!

Папа сказал:
— Мало знать географию и таблицу умножения. Чтоб идти в кругосветное путешествие, надо иметь высшее образование в размере пяти курсов. Надо знать все, что там преподают, включая космографию. А те, которые пускаются в дальний путь без этих знаний, приходят к печальным результатам, достойным сожаления.

С этими словами мы пришли домой. И сели обедать. И наши родители смеялись и ахали, слушая наши рассказы о вчерашнем приключении.

Что касается Степки, то его мамаша заперла в бане, и там наш великий путешественник просидел целый день.

А на другой день мамаша его выпустила. И мы с ним стали играть как ни в чем не бывало.

Остается еще сказать несколько слов о Тузике.

Тузик бежал за телегой целый час и очень переутомился. Прибежав домой, он забрался в сарай и там спал до вечера. А вечером, покушав, снова заснул, и что он видел во сне — остается покрытым мраком неизвестности.

(Илл. А.С.Андреева)

Давно это было. В 1451 году родился в Генуе у ткача Колумба сын, по имени Христофор. В молодости он хорошо учился, много знал, ко многому стремился.

Христофор Колумб с ранних лет приобрел познания в географии и совершил несколько морских путешествий.

Однажды пришла ему в голову мысль совершить путешествие в Индию; но ему нужен был небольшой флот. С этим вопросом Колумб обращался к правительствам Англии и Португалии. Но получил отказ.

После долгих мытарств он обратился с просьбой к испанскому королю Фердинанду и королеве Изабелле и те дали своё согласие. Три корабля и сто двадцать человек экипажа – и маленький флот Колумба отправился искать счастья. Это случилось в 1492 году, 3 августа.

Дней через десять флот очутился у Канарских островов. Хотя экипаж Колумба состоял из людей смелых, все перемещения в открытом море в первый раз и притом в неизвестном для них направлении, были опасны. Всё это мероприятие казалось чуть не безумным шагом.

После некоторого затишья подул попутный ветер, и вот, минуя возвышенности острова Ферра, флот очутился в ночном океане. Четыре дня путешественники ничего не видали кроме воды и неба, но вот на пятый день показались птицы: цапля белая и хохлатая и трясогузка. Moреходцы и тому обрадовались, что близка земля, хотя не знали на какое расстояние от земли могут летать эти птицы.

Но это была обманчивая надежда.

Погода очень благоприятствовала путешествию, но земли вдалеке не было, и экипаж уже был готов не повиноваться Колумбу.

Суеверные путешественники решили, что их заводит в никуда враждебная сила, которая постоянно обманывала их ложными явлениями, и начинали крепко поговаривать. Наконец прошло еще несколько дней, морские травы показались в таком обилии, что боялись, как бы не попасть на подводную скалу.

Колумб утешал ропщущих тем, что обещал тому, кто первый увидит землю, щедрую награду.

Но прошло опять несколько дней, исчезла и морская трава. На кораблях началось возмущение и весь экипаж начал требовать, чтобы Клумб поворотил назад. Колумб может быть и решился бы отступиться от своего предприятия; но к счастью его на другой день после требовании стали примечать признаки земли и её близости, например, находили, то плывущую светлую ветку, то палку и снова приступили к наблюдениям.

Но вот Колумб, не сводя глаз с Запада, начал примечать вечером, часов около десяти вдали два светлых огонька, и не веря сам признаку, подозвал одного из своих спутников. Последний и сам увидел это, тогда Колумб не сводил глаз с этих огоньков до двух часов утра, пока пушечным выстрелом не было извещено о действительном появлении этой земли, которую искал Колумб в мечтаниях; это было 12 Октября 1492 года.

Пред ним лежал прекрасный островок, покрытый самой приятной зеленью и роскошными деревьями, так что в глазах испанцев он был как бы сплошным садом. По приближении они ясно рассмотрели там бегающих людей.

Колумб бросил якорь, приказал спустить лодки и одетый в пурпуровое платье с испанским знаменем в руке, окруженный воинами взошел на берег.

В радости, что он открыл новый свет, оправдал свои надежды и спасся от насмешек и от преследований, он по выходе на берег поцеловал землю, и водрузив знамя, назвал этот остров Сан Сальвадор, что значит «Спаситель».

Колумб, вынув меч, потребовал у своего экипажа клятвенной присяги как Вице-Королю и адмиралу.

Все искренне выразили Колумбу признательность и любовь; все спешили поздравить его с открытием; а виновные просили его о прощении.

Что касается до жителей острова, то они приняли корабли с парусами за чудовище с крыльями или за огромных морских птиц.

Когда испанцы подъехали к жителям острова на лодках в блестящих одеждах и белокожие, то те после первого испуга ободрились, и потихоньку приблизившись к испанцам, выразили свое благоговение, падая на колени… Как можно судить, они приняли приезжих за каких-то высших существ. Встреченные испанцами люди были медно-красного цвета, тело почти голое, было татуировано (испещрено красками). Волосы на голове имели гладкие, но бороды не было, и черты лица не имели отвращения.

Колумб считал, что этот остров принадлежит Индии, а потому и назвал этих дикарей индийцами. Жители этого острова (Колумб назвал этот остров Сан Сальвадором) были вооружены копьями, наконечники которых состояли из камней и зубов разных животных. О железе они вовсе не имели понятия поэтому, они странно смотрели на блестящие мечи испанцев.

Понятно, что дорожа тем, чего у них не было, простодушные дикари с восторгом принимали от испанцев стеклянные бусы, или цветные камешки, одаривая взамен попугаями, тюками хлопчатой бумаги или вкусными плодами.

Но что главное поразило испанцев, это золотые украшения, которые у некоторых были продеты в нос и дикари эти предметы меняли на бусы и колокольчики, дивясь по видимому на простоту индейцев, так как они объяснили Колумбу, что у них этого металла к Западу целые горы и потому в глазах местных жителей золото было слишком дешево.

Христофор Колумб, осмотрев остров, отправился далее, запасшись пресной водой. На пути он встретил ещё много островов, но этим не довольствовался, а увидя 28 Ноября один большой остров, пристал к нему — это был остров Куба. Здесь он бросил якорь в устье большой реки.

Жители и здесь разбежались. Остров этот показался Колумбу земным раем. И действительно, испанцы здесь встретили прекрасную колибри (пчелку) которая летала в воздухе роем. Много встречали и других птиц, как, например, фламинго (ярко-красного цвета); всюду зелень и свежесть цветов их поражали. Прекрасные пальмы гнулись от множества плодов. Рыбы с золотистой чешуей наводняли реки. Само Антильское море удивило богатством жемчуга. Когда Колумб посетил две — три хижины, то нашел их очень бедными — все богатство состояло из сетей, сделанных из волокон пальмы, крючков, сделанных из костей и двух—трёх собак, замечательных тем, что никогда не лают.

Затем Колумбом было открыто еще несколько островов, и один из них он назвал Эспаньолой или маленькой Испанией, где построил крепость и основал первую испанскую колонию.

Таким образом, желая попасть в восточную Индию, Колумб открыл Новый Свет, позже названный Америкой.

А первый человек, составивший описание Нового Света, был Америго Веспуччи. От этого имени Новый Свет получил свое название – Америка.

Я твёрдо решил в Антарктиду поехать. Чтоб закалить свой характер. Все говорят, бесхарактерный я: мама, учительница, даже Вовка. В Антарктиде всегда зима. И совсем нет лета. Туда только самые смелые едут. Так Вовкин папа сказал. Вовкин папа там был два раза. Он с Вовкой по радио говорил. Спрашивал, как живёт Вовка, как учится. Я тоже по радио выступлю. Чтобы мама не волновалась.

Утром я вынул все книжки из сумки, положил туда бутерброды, лимон, будильник, стакан и футбольный мяч. Наверняка морских львов там встречу — они любят мяч на носу вертеть. Мяч не влезал в сумку. Пришлось выпустить воздух.

Наша кошка прогуливалась по столу. Я её тоже сунул в сумку. Еле-еле всё поместилось.

Вот я уже на перроне. Свистит паровоз. Как много народу едет! Можно сесть на какой угодно поезд. В конце концов, можно всегда пересесть.

Я влез в вагон, сел, где посвободней.

Напротив меня спала старушка. Потом со мной сел военный. Он сказал: «Привет соседям!» — и разбудил старушку.

Старушка проснулась, спросила:

— Мы едем? — И снова уснула.

Поезд тронулся. Я подошёл к окну. Вот наш дом, наши белые занавески, наше бельё висит на дворе… Уж не видно нашего дома. Мне стало сначала немножко страшно. Но это только сначала. А когда поезд пошёл совсем быстро, мне как-то даже весело стало! Ведь еду я закалять характер!

Мне надоело смотреть в окно. Я снова сел.

— Тебя как зовут? — спросил военный.

— Саша, — сказал я чуть слышно.

— А что же бабушка спит?

— А кто её знает!

— Куда путь держишь?

— Далеко…

— В гости?

— Угу…

— Надолго?

Он со мной разговаривал, как со взрослым, и за это очень понравился мне.

— На пару недель, — сказал я серьёзно.

— Ну что же, — сказал военный, — очень даже неплохо.

Я спросил:

— Вы в Антарктиду?

— Пока нет; ты в Антарктиду хочешь?

— Откуда вы знаете?

— Все хотят в Антарктиду.

— И я хочу.

— Ну вот видишь!

— Видите ли… я решил закаляться…

— Понимаю, — сказал военный, — спорт, коньки…

— Да нет…

— Теперь понимаю — кругом пятёрки!

— Да нет, — сказал я, — Антарктида…

— Антарктида? — переспросил военный.

Военного кто-то позвал сыграть в шашки. И он ушёл в другое купе. Проснулась старушка.

— Не болтай ногами, — сказала старушка.

Я пошёл посмотреть, как играют в шашки.

Вдруг… я не поверил даже — навстречу шла Мурка. А я и забыл про неё! Как она смогла вылезти из сумки?

Она побежала назад — я за ней. Она забралась под чью-то полку — я тоже сейчас же полез под полку.

— Мурка! — кричал я. — Мурка!

— Что за шум? — закричал проводник. — Почему здесь кошка?

— Это кошка моя.

— С кем этот мальчик?

— Я с кошкой…

— С какой кошкой?

— С моей.

— Он с бабушкой едет, — сказал военный, — она здесь рядом в купе.

Проводник повёл меня прямо к старушке.

— Этот мальчик с вами?

— Он с командиром, — сказала старушка.

— Антарктида… — вспомнил военный. — Всё ясно… Понимаете ли, в чём тут дело: этот мальчик решил махнуть в Антарктиду. И вот он взял с собой кошку… И ещё что ты взял с собой, мальчик?

— Лимон, — сказал я, — и ещё бутерброды…

— И поехал воспитывать свой характер?

— Какой плохой мальчик! — сказала старушка.

— Безобразие! — подтвердил проводник.

Потом почему-то все стали смеяться. Даже бабушка стала смеяться. У неё из глаз даже слёзы пошли. Я не знал, что все надо мной смеются, и потихоньку тоже смеялся.

— Бери кошку, — сказал проводник. — Ты приехал. Вот она, твоя Антарктида!

Поезд остановился.

Неужели, думаю, Антарктида? Так скоро?

Мы сошли с поезда на перрон. Меня посадили на встречный поезд и повезли домой.

У моего приятеля жили в комнате два маленьких лисёнка. Это были шустрые и беспокойные зверьки. Днём они спали под кроватью, а к ночи просыпались и вздуривали — носились по всей комнате до самого утра.

Так разыграются лисята, так расшалятся, что бегают по моему приятелю, как по полу, и прыгают ему, сонному, прямо на лицо.

А однажды ночью лисёнок, играючи, даже схватил его за нос.

С тех пор приятель спал, засунув голову под подушку. Даже до сих пор у него сохранилась эта привычка. И лисят давно нет, и живёт он в другой квартире, и прыгать ему на лицо некому, а спит он по-старому, плотно закрывшись подушкой.

Эти лисята были настоящие ловкачи.

Раз! — и по занавеске взберётся лисёнок прямо до самого верха.

Два! — он уже на высоком шкафу.

А вот и на комоде, а вот оба уж таскают друг друга за шиворот.

Лисята нашли себе игрушку. Игрушка эта — фарфоровое блюдце.

Лисята постукивают по краю лапами, блюдце гремит, звенит, подпрыгивает. А лисята знай гонят его по всему полу — туда-сюда взад-вперёд. Звон стоит как в посудной лавке.

Однажды мой приятель очень испугался. Проснулся он утром и вдруг видит: по комнате скачет его высокий охотничий сапог, так вот и скачет — сам по себе. Перевёртывается, перекатывается.

Что за чудо такое?

Потом присмотрелся он и заметил: из голенища торчит кончик пушистого хвостика. Тут приятель и догадался, что это лисёнок залез в его сапог как в норку и там застрял. Он скорей лисёнка схватил за хвост и вытащил из сапога.

Жили-жили эти лисята у моего приятеля и вдруг потерялись!

Как-то пришёл приятель со службы домой и свистит:

— Фить, фить! Эй, братцы, налетайте! Я вам телячьей печёнки купил!

А никто и не налетает, и никто к нему и не приходит. Нет лисят.

Куда же они подевались?!

Стал приятель их искать…

Заглянул на шкаф — на шкафу их нет.

Полез за комод — и там нет никого, и под стульями нет, и под кроватью.

Посмотрел и в сапогах. Сапоги пустые. Удивился мой приятель, не знает, что и думать.

На самом деле, куда же могли убежать его лисята из запертой комнаты?

Но тут он взглянул на свою печку с раскрытой дверцей и сразу догадался. Выбежал скорей на лестницу и позвонил в соседнюю квартиру. Дверь ему открыли, спрашивают:

— Вам кого надо?

— Да мне зверей своих надо от вас взять. Они, наверно, к вам убежали.

— Звери! Какие звери? Никаких у нас зверей нет!

Перепугались соседи.

А приятель вошёл к ним в комнату, подошёл к печке. Она была вделана в этой же стене, только с другой стороны. Открыл печной душник и засвистал и закричал:

— Фить! Фитъ! Фить! Эй, звери, вылезайте! Я вам телячьей печёнки купил.

И тут заскреблось что-то в стене, зацарапался кто-то в дымоходе.

Соседи совсем перепугались, а соседка старушка даже перекрестилась и говорит:

— О господи, уж не змеи ли у нас там ползают?

А из открытого душника высунулись разом две звериные мордочки, черные все, в саже, и глазки у них блестели, как две бусинки.

Схватил мой приятель их за шиворот и унёс домой.

Ведь вот какие ловкачи: забрались в печку и стали лазать по дымоходам, как в лесной норе. Ну и путешественники.