Рассказ о реформах просвещенного абсолютизма в испании

Последняя война добавила проблем без того сложной нестабильной экономической ситуации. Однако, молодой король, Филипп V прекрасно понимал, что без кардинального реформирования государственной управленческой системы не обойтись. Проявив себя достаточно способным администратором, правда при постоянном влиянии родственников своих жен, сначала из Франции (до 1715), позднее Италии (1715 — 1719), принялся за реформирование законодательной базы своей империи. Коррумпированная феодальная система государственного управления была значительна модернизирована, централизация власти при помощи приглашенных способных иностранных чиновников, дала усилить контроль над министерствами, ведомствами огромного государства.

Под влиянием своих жен, страдающий не уравновешенной психикой, неспособный обуздать собственные амбиции, Филипп развязывал бесполезные, дорогостоящие войны. Захватив Сардинию (1717) одно из его наследных владений, высадил свои войска на Сицилии, что привело к войне с Четверным альянсом — коалиции Англии, Франции, Нидерландов, Австрии, потерпев поражение от которого (1720) был вынужден вернуться к прежним границам. Очередная попытка вернуть Гибралтарский пролив при помощи Австрии, привела к англо — испанской войне (1727 — 1729), во время которой из — за отказа союзников — Австрийцев от ведения боевых действий против неожиданно образовавшейся коалиции англичан с французами, потерпел поражение.

Дальнейшая внешняя политика Испании, связанная с ведением боевых действий носила более осмотрительный характер. Результатом Семейного пакта (1733) заключенного со своим племянником Людовиком XV королем Франции, Филипп V вернул Сицилию и Неаполь, позднее отвоевал у англичан (1739 — 1741) итальянские территории ранее принадлежащие Испанской империи. Последние годы своего правления король отошел от управления государством, передав его приближенному молодому, талантливому, честолюбивому Зенону де Сомодевилья, получившего позднее титул маркиза де Энсенада (1736). Управляя вверенным ему государством Энсенада вел осторожную, дальновидную политику сохраняя баланс отношений с соседями.

Старший сын от первого брака Фердинанд VI сменил своего отца Филиппа V, заняв место монарха Испанской империи. Имея схожий с отцом характер также полностью находился под влиянием своей супруги Марии Барбары де Браганза, дочери португальского короля Хуана V. Эта королевская семья продолжила политику своих предшественников, полностью поддерживая внутреннее настроение двора, продолжая экономические реформы. Маркиз де Энсенад по прежнему был близок королю продолжая укреплять Испано — Французский союз, ему противостоял сторонник сближения а Великобританией потомок англо — испанской семьи Хосе де Карвахаль Ланкастер считавший что англо — испанский союз стимулирует морскую торговлю, как следствие увеличит доходы казны.

Не смотря на проводимую нейтральную внешнюю политику Испания, как колониальная держава все таки оказалась участницей Семилетней войны (1756 — 1763). Внутренняя политика проводимая Фердинандом VI способствовала развитию земледелия, промышленности, науки, торговли, он вкладывал большие средства в строительство, архитектуру. Пострадавшую то страшной засухи (1755) Андалусию он освободил от выплаты всех налогов. Кончина жены (1758) явилась тяжёлым ударом для короля, тяжело заболев психически он ненадолго пережил супругу, скончавшись годом позже (1759).

После
Утрехт­ского мира абсолютная
монархия в Ис­пании
достигла своего наибольшего развития.
Королевская власть ликвидировала
самоуправление и средневековые
вольности Арагона, Каталонии и Валенсии.
Только Наварра
сохранила остатки автономии. При сыновьях
Филиппа V
— Фердинанде VI
(1746-1759)
и Карле III
(1759-1788) абсолютная монархия достигает
своего апогея. Время правления Карле
III
вошло
в историю как период реформ «просвещенного
абсолютиз­ма».
Реформы проводил граф Педро Пабло
Аранда, сторонник
и друг французских просветителей,
стоявший во главе правительства
с 1766 г. по 1777 г. Главными целями реформ
были дальнейшее
укрепление власти монарха
и ослабление влияния католической
церкви. В провинциях, кроме
Наварры, управляемой вице-королем,
высшая гражданская и военная власть
стала принадлежать ге­нерал-капитанам,
которых назначал король. Во главе
провинциаль­ных
финансовых управлений, по французскому
образцу, были назначены интенданты.
Были изгнаны
из страны колонии иезуитов, а их имущество
конфи­сковано.
В
1770 г. была проведена аграрная реформа,
которая раз­решала
продажу части общинных, дворянских и
некоторых
земель, принадлежащих церковным
корпорациям. Были приняты законы, которые
ограничили средневековые
права и привиле­гии крупных овцеводов
Испании. Эти реформы вызвали протест
со стороны церкви и части дворянства,
Аранда
был смещен с должности, а на его место
был назначен
дру­гой
реформатор, граф Флоридабланка, который
продол­жил
реформы своего предшественника.

В
первой половине XVIII
в.
Испания оставалась аграрной страной.
Основная масса населения проживало в
сельской местности. Более
половины земель принадлежало церкви и
светским
феодалам. Крестьяне выполняли множество
феодальных повинностей.

Большую
часть дворянских владений составляли
неотчуж­даемые
майоратные земли, которые передавались
по наследству старшему
дворянскому сыну, не могли дробиться,
продаваться и закладываться.
Неимущие дворяне искали источники
пропитания на военной и государственной
службе или в рядах духовенства. Особенность
Испании того времени — низкий удельный
вес буржуазии.
Среди буржуа преобладало купечество,
тогда как промышленная буржуазия только
еще нарождалась.

В
Испании, как ни в одной стране Европы,
было велико влияние церкви
с ее армией духовенства и несметными
богатствами. В отста­лой
в экономическом и культурном отношениях
феодальной Испании XVIII
в. католическая церковь продолжала
господствовать в идеоло­гии.
Вплоть до начала ХIХ
века в стране свирепствовала инквизиция.
При
поступлении на службу обращалось
внимание на «чистоту кро­ви».
Места на церковной службе и в государственном
аппарате доста­вались
только, тем кто не имел в роду мавров,
евреев, еретиков, жертв инквизиции.
Духовенство
контролировало систему образования,
пе­чать
и зрелища. Церковь стремилась преградить
доступ просвеще­нию
и прогрессу. Во второй половине XVIII
в.
начался экономический подъем. Вызвано
это было тем, что
с
1713 по 1808
годы Испания не вела войн на своей
территории. Стало
быстро развиваться мануфактурное
производство. Каталонская
хлопчатобумажная
промышленность в конце XVIII
в. занимала уже 2
место в Европе после британской. Именно
в Катало­нии
появились первые машины. В
Астурии стала развиваться металлургическая
про­мышленность.
В 1792 г. здесь вошел в строй первый завод
с первой в Испании доменной печью. В
свою очередь развитие металлургии
потребовало
увеличения добычи угля. В
условиях постепенного экономического
подъема Испании ее
колонии становились не только источником
денеж­ных
средств, но и рынком сбыта промышленной
продукции.
Однако старая испанская администрация
система управления плохо справля­лась
с расширением сбыта отечественной
продукции. Поэтому,
при Карле III
была проведена реорганизация колониального
управления.
Все испанские порты получили право
свободно тор­говать
с Латинской Америкой. Для перестройки
управления соз­давались
новые вице-королевства, формировалась
колониальная армия,
основанная на рекрутском наборе.
Правительство
упорядочило налоговую систему, усилило
контроль над торговлей и экономической
деятельностью.
Однако
смерть
Карла III
в 1788 г., а затем начавшаяся революция во
Франции
положили конец реформам.

10

Соседние файлы в предмете [НЕСОРТИРОВАННОЕ]

• #
• #
• #
• #
• #
• #
• #
• #
• #
• #
• #

XVIII век, исключая первое и последнее десятилетия, — век Просвещения, — необычайно значимый для испанской истории период. Созревавшие на рубеже XVII-XVIII вв., между 1680 и 1724 гг. — «забытыми исследователями годами»¹, предпосылки выхода из хозяйственно-культурного упадка стали в правления Фелипе V² (1701- январь 1724 г.) основой³ необратимой модернизации испанского общества.

Во время вторичного пребывания Фелипе V у власти (октябрь 1724 — 1746 г.)⁴ и правления Фернандо VI (1746 — 1759 гг.) была подготовлена почва для выдающегося в истории Испании правления Карлоса III (1759 — 1788 гг.) — кульминации «просвещенного абсолютизма»⁵.

История Испании XVIII в., большей частью тождественная истории «просвещенного абсолютизма», отражена в необозримой по этому вопросу испанской историографии⁶, в первую очередь универсальных трудах⁷. Обстоятельные труды по истории Испании второй половины XVIII в. принадлежат также Ж. Саррайлю⁸ и Р. Гэрру⁹. В русской литературе имеются лишь обзорные характеристики эпохи¹⁰.

В советской испанистике утвердилось представление, что первые испанские Бурбоны — Фелипе V и Фернандо VI — «были людьми посредственными и свои царствования не ознаменовали ничем замечательным»¹¹; соответственно, изучению этих «царствований» внимания не уделялось. С 1980-х годов началось активное изучение проблемы «Испанское Просвещение»¹². Однако в целом преобразования испанского «просвещенного абсолютизма» оставались «забытыми».

Первая половина XVIII в., главным образом после войны за Испанское наследство (1701 — 1713 гг.), ознаменовалась существенными переменами — в отличие от прежней, едва ли не абсолютной стагнации и господства в обществе религиозно-мистических умонастроений.

Фелипе V (1684 — 1746), первый король династии Бурбонов на испанском троне, не забывая, что «отныне» он должен быть «добрым испанцем»¹³, взял курс на централизацию государства, усиление роли светских властей и

Суховерхов Валерий Васильевич — доктор исторических наук, профессор Московского государственного гуманитарного университета им. М. А. Шолохова.

стр. 35

---

ограничение роли церкви в политике и культуре, следуя в этом отношении примеру и наставлениям своего деда Людовика XIV.

По инициативе или при поддержке Фелипе V в Мадриде была основана в 1711 г. Королевская библиотека (Real Libreraa), позже — Национальная библиотека Испании; создана по образцу Французской Испанская королевская академия, первое собрание которой состоялось в 1713 г.; в 1739 г. она выпустила первый словарь испанского языка; были учреждены и другие академии: языка (1713 г.), медицины (1734 г.), истории (1738 г.). В 1744 г. были одобрены представленные королем «правила» с указаниями «содействовать основанию Академии скульптуры, живописи и архитектуры, к чему предпринимаются попытки в Мадриде»¹⁴. Создавались большие и лучшие, чем прежде, возможности для деятельности писателей и ученых. Идеи просвещения стали находить в Испании все больше и больше сторонников, «начинает складываться основа для научных, общественно-политических и философских исследований»¹⁵.

Неожиданная кончина короля Луиса I (1707 — 1724), все учащавшиеся депрессивные состояния Фелипе V привели к тому, что дела управления государством сосредоточились в руках властолюбивой второй супруги Фелипе V¹⁶ королевы Исабель де Фарнезе Савойской (1692 — 1766).

Задавшись прежде всего целью ослабить влияние Франции и придать проитальянское направление внешней политике Испании, Исабель де Фарнезе вручила руководство иностранными делами сначала итальянцу Ю. Альберони (1664 — 1752, кардинал с 1720 г.), затем, в 1728 г., испанцу Х. Патиньо (1666 — 1736).

Выдающиеся администраторы, эти деятели сумели в полной мере учесть и использовать в проводимой ими политике честолюбивые устремления королевы, желавшей обеспечить своим детям троны итальянских государств, и утвердить национальные интересы Испании, продолжив, в результате, линию на преодоление упадка.

За короткий сравнительно срок (до 1719 г., когда из-за дипломатических, а также связанных с войной в Италии 1717 — 1719 гг. неудач он был удален от двора, Альберони сумел восстановить силы армии¹⁷ и флота — настолько, что это вызвало беспокойство всех стран, заинтересованных в делах Средиземноморья. Об административных дарованиях Альберони говорит то, что незадолго до этого, в 1691 г., английский посол, сообщая своему правительству об изменившемся к лучшему состоянии испанской эскадры доносил, что «едва ли мне следовало бы утверждать, что испанцы имеют более четырех исправных кораблей»¹⁸.

Результатом усилий Патиньо, много делавшего для хозяйственного подъема, выправления финансовой ситуации и укрепления внешнеполитических позиций Испании, стала также реорганизация флота, направленная на то, чтобы в перспективе можно было устранить конкуренцию флотов европейских государств в американской колониальной политике Испании. Одним из первых шагов в этом смысле явилось открытие в Кадисе школы гардемаринов, готовившей морских офицеров (1717 г.)¹⁹. Порту Кадис было предоставлено монопольное право на ведение торговли с Испанской Америкой и ряд крупных торговых операций с Германией и Нидерландами. Создана была компания Гипускоа, что позволило начать всерьез колонизацию Венесуэлы, до того времени мало освоенной Испанией. Учрежденная компания налаживала торговлю с Юго-Восточной Азией, распространяя коммерческую экспансию Испании за пределы Филиппин, где такого рода контакты уже были установлены.

Патиньо удалось также изменить акценты во внешней политике Испании. Если Альберони был сторонником ориентации на Италию и Австрию, в

стр. 36

---

чем сказывалось влияние королевы, то теперь Испания включилась в систему ведущих западных держав: приняв правила континентального равновесия, предложенные Ганноверским блоком (Англия и Франция) и утвержденные Севильским соглашением 1729 г., Испания стала пользоваться поочередной поддержкой держав этого блока²⁰.

В результате, несмотря на то, что хозяйственный упадок, достигший своего предела в 1680 г., продолжался до 1735 г., в правление первого испанского Бурбона стали обозначаться признаки обновления в сравнении с экономическим хаосом, свойственным в XVII в. правлению последних Габсбургов.

Фернандо VI (1713 — 1759, младший брат Луиса I), руководствуясь не в ущерб престижу и чести Испании, политической максимой «мир со всеми, война ни с кем», — закрепил и отчасти обогатил результаты деятельности своего отца, Фелипе V. Крайне важным в этом смысле шагом, сделанным не без поддержки Англии, действовавшей в пику Франции, явилось сохранение по окончании войны за Австрийское наследство трона Неаполитанского королевства за доном Карлосом.

Развитие контактов с Англией позволило урегулировать долго осложнявший морские связи с заокеанскими владениями королевства вопрос. В 1750 г. было отменено ненавистное условие Утрехтского мира (1713 г.), которым после войны за Испанское наследство было введено так называемое ограничение на судоходство («navio de permiso»). Наконец, в 1752 г. в Аранхуэсе, резиденции испанского короля, был подписан оборонительный союз с Англией и Австрией.

Наступившие перемены обеспокоили Францию, которая при Фелипе V вмешивалась в политику Испании или даже открыто определяла ее — в силу «фамильных договоров Бурбонов». Излишне категорично, но афористично оценил самостоятельный политический курс Испании министр Людовика XV маркиз де Аржансон, в раздражении заявивший при дворе: «Испанская политика при Людовике XIV была французской; при втором правлении Фелипе V — итальянской; теперь она будет кастильской, национальной»²¹.

Новая политика во многом была результатом деятельности двух лучших, обладавших яркими административными и дипломатическими талантами, советников и первых министров Фернандо VI — Зенона де Самодевилья (1702 — 1781), более известного в испанской истории как маркиз де ла Энсенада, и Хосе де Карвахаля (1696 — 1754).

Суверенную внешнюю политику Испании обеспечивала сформулированная Энсенадой программа внутригосударственных реформ. Учреждению новых мануфактур и развитию торговли способствовали отмена внутренних таможенных пошлин и запрещение вывоза необработанной продукции. Была проведена поземельная опись, составлены проекты строительства дорог и каналов, в частности, наиболее протяженного из них — Кастильского. В ряду хозяйственных начинаний наиболее примечательными были касавшиеся укрепления финансов²² и пропорционального взимания налогов с доходов²³. Поощрялось развитие «полезных» наук, в частности, была основана астрономическая обсерватория в Кадисе (1753 г.). В 1752 г. начала деятельность ставшая знаменитой Королевская академия Сан-Фернандо (называвшаяся с 1774 г. Академией изящных искусств).

В целом, выработанная и проводимая Энсенадой программа ставила задачей создание основы для всестороннего обновления общественной жизни. Удалось также повысить боеспособность испанского флота, который стал вторым после английского и был в состоянии обеспечить морские интересы Испании и более безопасное сообщение метрополии с подвластными ей территориями в Старом и Новом свете. Неслучайно удаление в результате двор-

стр. 37

---

цовых интриг в июле 1754 г. министра от двора было воспринято в Лондоне с нескрываемой радостью²⁴.

Назначенный вместо него под давлением Англии Х. де Карвахаль-и-Ланкастер²⁵ повел линию на отдаление Испании от дел континентальной Европы. Озабоченный сохранностью испано-американских владений, в чем он, действительно, преуспел, новый министр взял курс на сближение с Англией, единственной, по его мнению, державой, стремившейся и способной их отторгнуть. Проявляя незаурядное мастерство, он проводил в жизнь замыслы королевской власти по восстановлению державного величия Испании.

Во внутренней политике Карвахаль продолжил меры, направленные на экономическое возрождение, основополагающую роль в этой области играло расширение торговли с заокеанскими владениями. Следуя курсу, начатому во времена Фелипе V, он, как и Энсенада, проводил его более определенно и целенаправленно.

В результате деятельности этих двух министров, направленной на устройство европейских дел и преобразования в хозяйственной сфере, а также благодаря «расчетливости и бережливости короля», был преодолен бюджетный дефицит. Впервые за ряд веков королевство оказалось в столь благоприятной финансово-экономической ситуации, достигнув ее в течение всего лишь 13-летнего правления Фернандо VI, который сумел сохранить нейтралитет; он «умер без детей, но оставил отчизне славные благодеяния»²⁶.

Развитие Испании в эпоху «просвещенного абсолютизма» достигло высшей точки в правление Карлоса III, сына Фелипе V и Исабель де Фарнезе Савойской, который после кончины своего сводного брата Фернандо VI в силу законов престолонаследия должен был оставить трон Неаполитанского королевства и занять трон в Испании.

Административный опыт и основательное знакомство Карлоса III с идеями французских энциклопедистов, чем он был обязан своему учителю и воспитателю Б. де Тануччи (1698 — 1783), сказались на успешном продолжении начатых его предшественниками на испанском троне преобразований. Проводя реформы в политико-религиозной, хозяйственной сферах, в области образования, «сторонники Карлоса III… стремились исправить за два-три десятилетия ошибки двух предшествующих веков»²⁷.

Глубоко верующий католик, Карлос III (1716 — 1788), этот «выдающийся монарх»²⁸, настойчиво следовал идее укрепления просвещенного политического регализма. Опираясь в проведении реформ на своих первых министров, прежде всего П. де Аранды (1719 — 1798), П. де Кампоманеса (1723 — 1803) и Х. де Флоридабланки (1728 — 1808), а также Г. де Ховельяноса (1744 — 1811), он, однако, не доводил дела до прямого столкновения, а тем более полного разрыва с церковью²⁹.

Не посягая на незыблемость идейно-политического постулата церкви «едино стадо — едина вера», Карлос III в то же время не терпел ее вмешательства в пределы своей авторитарности («одно стадо и один пастырь»); он остановил гонения на морисков и евреев³⁰ — традиционные направления испанской внутригосударственной политики с конца XV в., принял ряд мер по ограничению экономического могущества церкви³¹ и очищению церковной догматики³²; ослабил церковную цензуру, пытаясь установить над ней преимущественно свой контроль, стремился высвободить испанскую церковь из-под зависимости от Рима, для чего запретил хождение и аннулировал действие в стране папских булл и эдиктов без королевского разрешения, ибо, как он считал, «Рим не осознает, …что наступили другие времена»³³.

В условиях смягчавшейся, отчасти либерализовавшейся религиозно-политической обстановки начала пробивать себе дорогу идея верховенства ра-

стр. 38

---

зума над верой; допускалось более открытое обращение испанцев, в особенности представителей родовитого, просветительски настроенного дворянства, к «разуму, как… судье над всем существующим»³⁴; средоточием испанского рационализма становились салоны (тертульи) — центры просветительского общения, в которых знатность и приверженность традициям соединялись с образованностью и интересом к новому.

Салоны, зародившиеся в XVII в. именно как проявление тяги к рационализму, получили в правление Карлоса III распространение и непосредственно при королевском дворе и послужили своего рода предшественниками академий по различным видам знаний, которые во множестве создаются в Испании в XVIII веке³⁵. Преодолевая засилье схоластики, участники салонов все чаще с начала XVIII в., с приходом на испанский трон династии Бурбонов, проявляли интерес к обсуждению естественнонаучных вопросов. Распространялись теории Бэкона, Гассенди, доктрины опытной медицины, что «порождало острые дискуссии с приверженцами схоластики, сторонниками извращенного ими учения Аристотеля»³⁶. Деятельность салонов способствовала высвобождению общественного сознания из-под бремени церковной схоластики и авторитарности, формированию в известной мере антиклерикальной атмосферы. В них зародился подготовленный предшествующим развитием тип «hombre ilustrado», то есть образованного, мыслящего человека. Из них, как показали исследователи, собственно, и вышло в своей основе испанское Просвещение как идейное явление.

Испанское Просвещение, в зрелом своем выражении совпавшее приблизительно со временем правления Карлоса III, конституировалось в этом небольшом интервале (1760-е — 1780-е годы) как ведущая духовная тенденция, отразившая потребность в разработке политико-экономической перспективы национального развития. «Это было время, когда… часть лучей Просвещения, охватившего тогда всю Европу, проникла в Испанию, когда разум и знания совершили в ней некоторый прогресс и… мы не оказались чуждыми всеобщему движению вперед», — размышлял в целом о XVIII веке выдающийся испанский поэт М. Кинтана³⁷.

Одной из примечательных особенностей хозяйственной политики Карлоса III, опиравшегося в первые годы своего правления на поддержку по-просветительски мысливших советников и министров-итальянцев — Тануччи, Скилачче (исп. — Эскилаче) и др., было внимание к благоустройству городов, прежде всего Мадрида. На столичных улицах появилось освещение, их стали убирать, мостить камнем, превращая в проезжие, и т.д.³⁸

Национальные чувства испанцев, а также разного рода интересы многих из них задевал тот факт, что многие перемены в их жизни происходили под влиянием иностранцев. Это вызывало недовольство, и в такой ситуации ничего не было более раздражающим, как появление 22 января 1766 г. распоряжения носить короткие плащи и треугольные шляпы, на манер французских, вместо длинных до пят просторных плащей и закрывавших лицо широкополых шляп. Подготовивший это королевское распоряжение министр Эскилаче рассчитывал, что это поможет уменьшить число преступлений и кровавых уличных потасовок, но не предвидел, что такой шаг породит ненависть в массе столичного люда, в ряде городов Кастилии и Арагона и приведет к мятежу.

Вошедшая в историю под названием «мятеж Эскилаче», который вызвал известную саркастическую фразу Карлоса III — «мои подданные как малые дети: плачут, когда их моют»³⁹, вспышка протеста менее всего объяснялась столь курьезной причиной. Причина социальная заключалась в недовольстве городской бедноты резким повышением цен на хлеб вследствие декретиро-

стр. 39

---

ванной в 1765 г. свободы торговли им и неурожая 1766 года. В Мадриде движение приняло, кроме того, острую национально-патриотическую и клерикальную направленность — против оказываемого Эскилаче покровительства и против него самого, как неугодного народу министра-итальянца, склонного к «офранцуженности», а также против намечаемого правительством отчуждения или изъятия церковно-монастырских земель — дезамортизации.

Сильнейшим образом сопротивлявшиеся проведению дезамортизации иезуиты предоставили в этой ситуации «просвещенному абсолютизму» в высшей степени удобный предлог, усмотрев в их действиях антиправительственный заговор, исполнить давно вынашиваемый план изгнания Ордена из страны.

Беспримерная по своему радикализму мера, объявленная королевским декретом 27 февраля 1767 г.⁴⁰, была воспринята в Испании как катастрофа для национальной культуры, и в этом, действительно, содержалась доля истины. «Просвещенный абсолютизм» не располагал людьми, необходимыми для заполнения вакуума, образовавшегося в результате изгнания Ордена, имевшего двухсотлетнюю традицию обучения, располагавшего искусными учителями и профессорами. Но иезуиты представляли собой и серьезное препятствие для проведения независимой от церкви светской государственной политики, создания общества, способного усвоить достижения европейской культуры. С этой точки зрения, «просвещенный абсолютизм» не имел другого выхода, как претерпеть некоторый урон, но при этом открыть новые возможности перед обществом.

Благотворные сдвиги проявились в области хозяйства. Доказательными в этом смысле являются демографические данные. Население Испании, насчитывавшее в 1724 г., по данным испанского экономиста XVIII в. Х. Устариса, 7,5 млн. человек⁴¹, достигло, согласно «переписи Годоя» 1797 г., 10,5 млн. человек⁴², то есть менее чем за век оно увеличилось почти в полтора раза. Наибольший прирост был зарегистрирован в северных и восточных областях, а также Андалусии, тогда как в центре Испании продолжалось сокращение. Так же и в городах рост населения и общее его количество были наибольшими в крупных городах провинций.

Издавна сложившаяся и подтвержденная переписями структура испанского общества отразила факт почти полного контроля над земельной собственностью церкви и аристократии. Практика неотчуждаемости майоратов вела к консервации социальной структуры, превращала ее в препятствие для реформирования аграрных отношений. Это явление тем более обращало на себя внимание, что при общем увеличении количества населения наблюдалось сокращение численности дворянства, а потому и усиление концентрации земельной собственности; среди крупнейших землевладельцев в особенности выделялись герцоги Альба, Инфантадо, Мединасели, Фриас.

Наиболее просвещенные сановники детально изучили состояние сельского хозяйства и наметили пути вывода его из застоя. Наибольших практических результатов в этом деле достиг губернатор Андалусии П. де Олавиде⁴³, теоретических — Ховельянос в «Докладе об Аграрном законе», изданном уже в правление Карлоса IV (1795 г.) и потому менее решительном по сравнению с изначально подготовленным им для печати текстом.

Наметившееся в первой трети века оживление хозяйственной, прежде всего мануфактурно-ремесленной и торговой жизни, сменилось во время правления Карлоса III экономическим подъемом. Страна постепенно «превращалась в импортера технических новинок». Убеждаясь в выгодности производства, оснащенного «самодвижущимися станками», начинали проявлять интерес к буржуазному предпринимательству и некоторые из грандов — небывалый по своей новизне для Испании той поры социальный сдвиг⁴⁴.

стр. 40

---

Учреждение и поощрение развития мануфактур, выяснение причин, препятствовавших их росту, — на все это обратили свое внимание просветители-реформаторы. По инициативе П. де Кампоманеса, этого испанского Тюрго, в 1760-е — 1780-е годы были изданы королевские декреты, направленные на обеспечение «свободы ремесла». Общественный интерес «направлялся главным образом на решение практических вопросов, причем польза становится центральным понятием жизни»⁴⁵, и это свидетельствовало о том, что в испанском обществе пробивала себе дорогу идея буржуазного предпринимательства.

Правительство, поддерживаемое в его реформаторских начинаниях королем, отменило регламентирующий контроль текстильного производства. Было вскрыто и подвергнуто осуждению отрицательное воздействие на его развитие налогового гнета и, в особенности, цеховой системы. Власть цехов, этих, по характеристике Ховельяноса, «цепей, сдерживающих и ослабляющих наше производство»⁴⁶, ограничивалась. С 1777 г. им предписывалось принимать в свои ряды мастеров и ремесленников из любой местности и провинции Испании, а также иностранцев — выходцев из «католических» стран, при условии, что они обнаружат профессиональное искусство или же предъявят документальное подтверждение, что имели опыт работы на какой-либо из мануфактур католической Европы. Упразднялось запрещение работать на текстильных мануфактурах женщинам: им предоставлялось право выполнять любые работы, отвечавшие их природным данным и «удовлетворявшие требованиям благопристойности».

В интересах сдерживания конкуренции на испанском рынке товаров французского производства правительство Карлоса III стало поощрять отечественных мануфактуристов. Фабрикантам, выпускавшим полотно, парусину, шелковые и шерстяные ткани, не уступавшие качеством французским, в 1787 г. разрешено было иметь на своих предприятиях любое, в зависимости от наличия капиталов, количество станков и механизмов⁴⁷.

Все эти и многие другие меры подрывали замкнуто-косную цеховую систему, создавали больший простор для вызревания буржуазных отношений.

Для развития производства имела большое значение предпринятая высшим правительственным органом — Кастильским советом — по инициативе Кампоманеса попытка изменить отношение дворянства к занятиям производственной, трудовой деятельностью как занятиям для него низким, постыдным⁴⁸. Такое отношение глубоко укоренилось со времен завоевания Америки и было характерно не только для знати. Указ, изданный в 1770 г., устанавливал, что «занятие трудом не является несовместимым со званием дворянина делом»⁴⁹. В 1783 г. профессии портного, слесаря, дубильщика, плотника и т.п. Кастильский совет объявил почетными, совместимыми с избранием в муниципальные органы⁵⁰. Тем самым подчеркивалось, что высшее правительство признает большую необходимость и полезность для страны предпринимателей и активных работников, чем праздной знати.

В корне менялось также отношение к торговле — занятию, вызывавшему у кастильцев наибольшее пренебрежение. Для поощрения торговли и развития отечественного производства в целом проводилась таможенная политика вполне в духе принципов меркантилизма, нацеленная на увеличение выпуска экспортных товаров и достижение преобладания вывоза над ввозом. В этом со всей очевидностью сказывалось влияние на экономическую политику испанских государственных деятелей-просветителей меркантилистских идей Ж. Б. Кольбера; в целях проведения политики меркантилизма «просвещенный абсолютизм» прежде всего занялся вопросом о внешнем рынке. Декреты 1765, 1774, 1778 и 1789 гг. были направлены на перестройку коммерчес-

стр. 41

---

ких сношений как они сложились еще при Католических королях⁵¹ и поддерживались Карлосом I/V и Фелипе II⁵².

Экономические связи Испании со странами Нового Света, Средиземноморского бассейна и Северной Атлантики были значительно расширены. Был положен конец монопольной торговле Кадисского и Севильского портов; возможность сношений с внешним миром по коммерческой линии получили, по существу, все крупные порты королевства, располагавшие бухтами, пригодными для океанских судов. Разрешены были «внутренние торговые связи между различными колониальными владениями; предпринята попытка регламентации мануфактурного производства и упорядочения административного устройства»⁵³.

Осознавая, что добиться хозяйственного подъема невозможно без активизации внутреннего рынка, просветители-реформаторы, действовавшие в духе преобразовательных начинаний Карлоса III, приняли 11 июля 1765 г. закон об абсолютной свободе экспорта зерна, а в 1788 г. — о свободе торговли вообще; проводилась линия на упразднение в стране внутренних таможенных сборов и пошлин, из-за которых «значительно дешевле было доставить в Севилью партию пшеницы из Италии, чем из Кастилии»; делалась попытка привести к единому стандарту систему мер и весов⁵⁴ и т.д.

Для хозяйственного подъема имело большое значение строительство дорог и улучшение существующих, остававшихся «практически неизменными со времен Католических королей и Карла I/V». Ордонанс 1767 г. предписывал обновить дорожную сеть Мадрид — Каталония — Валенсия — Андалусия — Галисия. Появление так называемых королевских дорог свидетельствовало не только о расширявшихся потребностях испанской экономики при «просвещенном абсолютизме», но и косвенно подтверждало нейтралистские устремления Мадрида⁵⁵.

Усилия просветителей-реформаторов, энергично покровительствовавших экономическому росту страны, помогли Испании восстановить утраченный ею международный авторитет⁵⁶. В последние годы правления Карлоса III экономика страны преуспевала как никогда до этого. В 1785 г. управляющие Национальным банком «Сан-Карлос» с удовлетворением отмечали «увеличение числа фабрик с современными станками в Каталонии, распространение их в Валенсии, развитие сельского хозяйства и повышение спроса на его продукцию». Английский историк В. Робертсон, полагавший — в духе У. Питта Младшего — необходимым «постоянно ослаблять» испанцев, отмечал в 1792 г., что рост испанского производства «должен казаться значительным и достаточным для того, чтобы вызвать тревогу»⁵⁷.

Центрами, где обсуждались новейшие хозяйственные идеи и теории, являлись Экономические общества друзей отечества⁵⁸. Обсуждаемые проекты не выходили за рамки «просвещенного абсолютизма» как политического идеала; возможность преобразований подразумевала покровительство монарха — «первого друга всех своих провинций»⁵⁹.

В правление Карлоса III испанские умы в особенности выказывали обеспокоенность отсутствием или недостаточностью имеющихся в обществе экономических знаний. Развертывалась публикация работ отечественных экономистов, переводной французской и английской литературы, в том числе «Исследования о природе и причинах богатства народов» А. Смита⁶⁰. В Обществах стремились безотлагательно получать практические хозяйственные результаты, обсуждали появляющиеся новые труды; утверждалась вера в преобразующую силу экономической науки.

Один из могущественных людей эпохи испанского Просвещения П. де Кампоманес⁶¹, направлявший преобразовательную политику в королевстве и

стр. 42

---

неоднократно выступавший с разными хозяйственными проектами, с энтузиазмом поддержал учреждение Обществ и возлагал на них надежды, связанные с насаждением в провинциях подходящих по местным условиям производств. В «Докладе о развитии народной промышленности», то есть ремесленного производства (1774 г.), Кампоманес призывал провинциальную знать, «живущую в праздности», стать активной силой Экономических обществ, способствовать их становлению и росту. Эти Общества, являвшиеся, по его словам, «школами по обучению теории и практике экономической науки во всех провинциях Испании»⁶², могли выявить истинные хозяйственные возможности провинций. Общества должны быть открыты для представителей любого сословия; их деятельность — распространяться на вопросы сельского хозяйства, торговли и промышленности; на них возлагалось ознакомление с сочинениями иностранных экономистов, пропаганда естественных наук, обучение ремеслам и т.д.⁶³

По мысли Кампоманеса, Испания из страны святош и идальго должна была превратиться в страну торговцев и предпринимателей; ремесленников — основу «народной промышленности» — следовало рассматривать как полноправных членов общества; семейства, отличившиеся на протяжении трех поколений своей предприимчивостью и добившиеся в хозяйственной деятельности заметных для общества результатов, заслуживали дворянского титула⁶⁴.

Кастильский совет распорядился отпечатать доклад Кампоманеса тиражом в 30 тыс. экз. и распространить среди высших правительственных и провинциальных чиновников и духовенства, вменив в обязанность им ознакомление с его идеями и дальнейшее их распространение и исполнение. Идеи доклада легли в основу уставных положений Мадридского экономического общества и распространялись в прочих экономических обществах королевства⁶⁵.

Экономические общества развернули многообразную деятельность, считая, что «блага, в которых заключено счастье государства, зависят от патриотической деятельности и усердия друзей отечества». Чаще других рассматривалась на заседаниях Обществ проблема аграрная, а также — отношение к роскоши. Критикуя это порочное, по их убеждению, явление, они вместе с тем отвергали укоренившийся взгляд о несовместимости звания дворянина с занятиями коммерцией или мануфактурно-фабричным предпринимательством. Для хозяйственного подъема страны, по их мнению, требовалось вовлекать в хозяйственную деятельность и непроизводительные слои дворянства. Участники Обществ стремились убедить соотечественников в правильности намечаемого ими пути и просветить земледельцев и мастеровых настолько, чтобы они «могли читать, изучать инструментарий и механизмы и применять их в деле»⁶⁶.

Одним из главных направлений деятельности Экономических обществ было учреждение различных общедоступных школ полупрофессионального типа, применявших в своей практике идеи И. Г. Песталоцци⁶⁷. В этих школах преподавали самые разные «полезные», то есть естественнонаучные, предметы и прививали учащимся навыки ремесел. В ряде школ практиковалось совместное обучение мальчиков и девочек; более искусным из них выплачивали некоторую долю от продажи произведенной ими продукции — отдаленный прообраз стипендии и заработной платы одновременно. Существовали устроенные в подражание педагогическим идеям Ж. -Ж. Руссо школы для женщин; в некоторых школах было введено бесплатное обучение. При многих Обществах были созданы небольшие мануфактуры (в Мадриде — по изготовлению эстампов; в Гранаде — ситцевых тканей).

стр. 43

---

Стремясь стать подлинно научно-педагогическими центрами и приблизиться в этом качестве к высшим коллегиям и университетам, некоторые из Обществ открывали у себя кафедры философии и экономики, сельского хозяйства и ботаники, естественного права и права народов (по Г. Гроцию. — В. С.), опытной физики и химии. Через преподавание и печать распространялись истолкованные в духе испанского мировосприятия идеи Просвещения, прежде всего французского⁶⁸.

В итоге экономические общества оказали заметное воздействие на формирование общественного мнения и заслужили репутацию выразителей и проводников просветительских и либеральных веяний⁶⁹.

Вместе с тем королевское правительство и входившие в окружение короля сторонники реформ считали необходимым создать дополнительные условия для формирования национального общественного мнения, в большей степени благоприятного для проведения в жизнь их начинаний.

Отводя экономическим обществам в известной мере определяющую роль в развитии начального и среднего (с элементами профессионального) образования, «просвещенный абсолютизм» постарался приблизить к практическим нуждам и образование высшее, прежде всего университетское. Университеты, как и экономические общества, но в гораздо большей степени, должны были стать, по замыслу просветителей, проводниками их идей в жизнь, тем «каналом, через посредство которого Просвещение должно было проникать и распространяться затем в Испании»⁷⁰.

До 1767 г. университетское образование полностью находилось в руках церкви, преподавание велось под почти исключительным контролем иезуитов, стремившихся «овладеть умами человеческими»⁷¹ на основе старых и не удовлетворявших даже потребностям теологии философско-богословских учебников и текстов⁷².

Родоначальник испанского Просвещения Б. Х. Фейхуо-и-Монтенегро (1676 — 1764), оценивал состояние науки и университетского преподавания в Испании как крайне отсталое. Он призывал отойти от схоластики, обратиться за выяснением истины к разуму и опыту, выступал за пересмотр преподавания философии, медицины и физики на основе «вытеснения аристотелевой физики и замены ее новой, экспериментальной, согласующейся с философскими положениями Бэкона»⁷³.

Вопрос о реформе образования встал на очередь после 1767 г., когда Карлос III и его правительство проводили кампанию по изгнанию иезуитов, разрушая одновременно их духовное наследие, влияние в школах. «Карлос III не удовлетворялся влечением своих подданных к познанию высоких истин, которые являются целью этих наук (теологии и выдержанных в ее духе этики, права. — В. С.), — подчеркивал Ховельянос. — Хотя они удостоены были его вниманием в силу того влияния, которое оказывают на укрепление веры, нравов и мира в обществе, король знал также, что есть и другие истины, менее возвышенные, конечно, но от которых более непосредственно зависит процветание народа. Забота повернуть их в сторону исследования и изучения будет отчетливо выделять в истории Испании время правления Карлоса III»⁷⁴.

Действительно, покровительство «полезным» наукам — одна из важнейших особенностей реформаторской политики «просвещенного абсолютизма». Процесс модернизации университетов начался с Севильи. В 1769 г. губернатор по долгу королевской службы и просветитель по убеждениям П. де Олавиде распорядился употребить здания, ранее занятые иезуитами, под аудитории и служебные помещения. Предложенный им тогда же проект реорганизации учебного плана университета предварялся панегириком

стр. 44

---

Р. Декарту за его деятельность по разрушению схоластики и оживлению науки в Европе.

В августе 1769 г. король запретил нескончаемые теологические диспуты между томистами, скотистами, суаристами и т.д. и обязал всех подданных придерживаться идейно-теоретических постулатов Ф. Аквинского; черное духовенство было отстранено от преподавания; предписывалось обучать «практическим знаниям» с учетом нового в науке, а также философии, преподавание которой ранее рассматривалось с точки зрения соответствия ортодоксальной католической догматике и определяло оценку уровня высшего образования в целом.

В 1770 г. Кастильский совет, в соответствии с идеями Олавиде, имевшими силу директивы, распорядился всем университетам составить планы, отвечающие научным и политическим требованиями времени, и открыть кафедры современной, то есть истолкованной в просветительском смысле, философии, а также математики и опытной физики. В 1771 г. Совет ввел обязательное посещение студентами лекций и изучение анатомии⁷⁵, что должно было нацеливать официальную университетскую медицину, тесно связанную с богословием и схоластикой, на решение сугубо практических задач лечения внутренних болезней⁷⁶.

В целом для преподавания медицины открывались несравненно более широкие, чем ранее, возможности. На соответствующих факультетах предписывалось преподавать биологию, химию, ботанику; объяснять свойства трав и лекарств; знакомить не только с идеями Гиппократа, Галена — непререкаемого авторитета средневековой медицины, но также с новыми достижениями во врачебном деле.

Общие установки преобразования были утверждены Кастильским советом по представленному Кампоманесом обширному «Критико-политическому докладу о состоянии образования в Испании и мерах по улучшению его в университетах и прочих учебных заведениях королевства»⁷⁷. Принципиальное значение имело подчинение образования светским властям: университеты становились королевскими учреждениями, находящимися всецело в юрисдикции Кастильского совета; распределение и утверждение в них должностей, степеней и званий составляло прерогативу исключительно светской власти и участие в этих вопросах Рима исключалось.

Обновляя учебный процесс, Кастильский совет ставил во главу угла изучение «полезных» дисциплин с последующим, как в случае с медициной, их применением на практике. Из преподавания философии, например, требовалось изъять те положения логики, физики и метафизики, которые не способствовали познанию реальных, имеющих практическое значение истин, а напротив, затемняли их. Указывалось, что философия обретет истинный характер, если обогатит себя сведениями из математики, результатами естественнонаучных открытий и экспериментов. Без освоения математики «едва ли можно или вовсе нельзя продвигаться в изучении естественных наук, — говорил Ховельянос. — Мадрид, Севилья, Саламанка, Алькала де Энарес возрождают поэтому свои старинные математические школы. Барселона, Валенсия, Сарагоса, Сантьяго… создают их заново. Сила доказательств сменяет слабость силлогизмов»⁷⁸.

Постановление Кастильского совета не только вводило, таким образом, в оборот образования новый или обновленный круг идей и знаний, но и обеспечивало в известных пределах свободу рационалистических исканий и творческого самовыражения прогрессивно мыслящей части преподавательского корпуса университетов. Многие из них⁷⁹ под воздействием менявшихся таким образом установок стали поворачиваться навстречу требованиям времени ⁸⁰. В частности, Саламанкский университет, долго оказывавший упор-

стр. 45

---

ное сопротивление нововведениям⁸¹, реорганизовал преподавание политико-правовой теории на основе идей Гроция и Руссо⁸². Испанская юридическая наука «начала славный путь к справедливости»⁸³. Валенсийский университет по уровню преподавания медицины превзошел Эдинбургский⁸⁴. Университеты, подобно экономическим обществам, становились в итоге проводниками идей Просвещения, приспособленных, разумеется, к испанской действительности последней трети XVIII в. и представлявших в таком их качестве некий дуализм натуральной философии и теологии.

Религиозные институты также были затронуты общим духом обновления, не в последнюю очередь — с целью вооружиться для противодействия этому обновлению. В 1781 г. генерал Ордена кармелитов разослал циркуляр, в котором предписывал монашеству обратиться к чтению трудов Платона, Вивеса, Бэкона, Декарта, Гассенди, Ньютона, Лейбница, Вольтера, Кондильяка, Локка⁸⁵, не являвшихся открытыми для широкой публики.

Волна преобразований затронула и «самое первое и заслуживающее внимания из всех существующих зрелищ» — театр. Театральное искусство вызывало в 1760 — 1800 гг. необыкновенный энтузиазм, театр сделался «всеобщей страстью», составил «часть жизненного достояния всех»⁸⁶.

В 1765 г. Королевская прагматика запретила представления «аутос сакраменталес», увлечение которыми было признано чрезмерным⁸⁷. Обновлялся репертуар, пополняемый драматургией светского содержания, в том числе пьесами Ф. Вольтера, идеи которого «проникали в Испанию в большей мере через театр, чем каким-либо иным путем»⁸⁸.

Испанские драматурги стремились воплотить в пьесах новый взгляд на действительность, вдохнуть в них новое содержание, осмысленное с позиций просветительского миропонимания, то есть ставить пьесы, «способные, — по словам Ховельяноса, перефразировавшего Горация, — доставлять удовольствие и одновременно учить». Одной из первых драм, написанных в соответствии с этими принципами, и явилась его, Ховельяноса, пьеса «Преступник, достойный уважения», созданная в 1774 г., в которой ставилась проблема необходимости активного участия в жизни «гуманного, добродетельного, по-просветительски образованного» человека⁸⁹.

Распространению идей Просвещения в наибольшей степени способствовали произведения критико-сатирического жанра. Яркую страницу в просветительской поэзии оставили баснописцы Ф. де Саманьего (1745 — 1801) и Т. де Ириарте (1750 — 1791). Просветительскую прозу нельзя представить без проникнутой антиклерикальным духом и социальной критикой «Истории достославного проповедника Хэрундио де Кампасгса» (1758 — 1768), принадлежащей перу Х. Франсиско де ла Исла (1703 — 1781), — этой последней дани плутовскому роману. Одним из эталонов не только испанской, но и европейской просветительской литературы вообще стали «Марокканские письма» Х. Кадальсо (1741 — 1782), раннее творчество которого было близко к знаменитой Саламанкской литературной школе «Аркадия»; на создание, смысл и название произведения оказали влияние «Персидские письма» Ш. Монтескье. Известность школе, прочными дружескими и творческими нитями с которой был связан Ховельянос, доставили лирические поэты Х. Мелендес Вальдес (1754 — 1817), Д. де Гонсалес (1733 — 1794), если ограничиться самыми примечательными именами. «Так даже в духовной сфере обнаружилось возрождение этой страны, которую Бурбоны нашли в жалком материальном и моральном положении и которой ускорить первые успехи им досталась честь», — отмечается в труде Э. Лависса и А. Рамбо⁹⁰.

Проникновению в испанское общество передовых воззрений содействовала и периодическая печать — «новая форма массового распространения

стр. 46

---

идей», создававшаяся режимом в качестве дополнительной опоры для себя. «Из газет испанцы могли узнать о взглядах… Монтескье относительно форм правления, Руссо — о воспитании, Беккариа — о законах и праве»⁹¹. Пресса, однако, не ограничивалась лишь апологетической пропагандой просветительских идей, но в ряде случаев выступала и против социально-экономических, а также и политических основ «просвещенного абсолютизма».

Глубиной и смелостью суждений отличалась, например, газета «Мыслитель», издававшаяся с 1762 г. Х. Клавихо-и-Фахардо, хранителем архивов испанской короны, переводчиком выдающегося французского естествоиспытателя Ж. Бюффона. Клавихо клеймил как праздное дворянство, так и невежественное духовенство Испании. Он осуждал тех из своих соотечественников, кто отстаивал сомнительного свойства право на свое невежество ссылкой на еретическую и атеистическую направленность новых идей. Многие из номеров были настолько острыми по обличительному содержанию, что «Мыслитель» в 1767 г. подвергся запрету, и на протяжении следующего десятилетия в стране не появилось ни одного периодического издания, которое могло бы претендовать на авторитет, обретенный закрытой газетой.

С 1781 г. издавалась газета «Критик» — преемница идейного курса «Мыслителя». Ее издатель Л. Каньюэло, мадридский юрист, поставив своей задачей критику общественных пороков с позиций разума, категорически заявил, что «никогда ни власти, ни религия, ни общественное мнение не смогут убедить меня в том, что отвергает мой разум»⁹². Действительно, созданная Каньюэло «газета имела наиболее острое критическое содержание»⁹³ в 1780-х годах. В изощренности и меткости критики дворянства Каньюэло не уступал таким выдающимся обличителям этого сословия, как Х. Кадальсо и Ховельянос. Он заявлял, например, что дворяне являются бесполезными для своих соотечественников людьми, а природа отказала человеку в праве владеть собственностью, если он не работает. Наряду с дворянством Каньюэло бичевал обскурантистское духовенство. Испания действительно располагает самыми мудрыми и квалифицированными священниками, саркастически заявлял он. Они обнаруживают ересь даже там, где наиболее ревностно относящиеся к религии и церкви люди в других странах ничего подобного не могли бы усмотреть. В своей газете Каньюэло одним из первых в Испании сумел оценить и восславить идеи Монтескье и Руссо; осознать значимость принципа «laisser faire» и отстаивать его полезность для экономической жизни страны; он бесстрашно публиковал сатиры Ховельяноса⁹⁴.

Не только смелостью отличались выступления Каньюэло. Однако он, как и Клавихо, преступив пределы определенной «просвещенным абсолютизмом» свободы печати, не мог продолжать свою деятельность: в 1787 г. «Критик» был закрыт, равно как и все остальные газеты радикально просветительской ориентации, в 1788 г. Каньюэло был вызван в трибунал инквизиции и осужден⁹⁵.

Ряд чреватых инквизиционными преследованиями инцидентов в разных сферах общественно-политической жизни, подобных осуждению Каньюэло, ранее — с Олавиде, а позднее — Ховельяносом, несмотря на то, что к «концу XVIII столетия испанская инквизиция была только бледной копией когда-то могучего трибунала»⁹⁶, предостерегает от преувеличений относительно свободного распространения и глубокого проникновения идей Просвещения. В большинстве своем испанское общество «осталось непроницаемым»⁹⁷ для их воздействия. К тому же ни Карлос III, ни его советники, ни просветители в целом не увлекались ими больше, чем это требовалось, по их представлениям, для искоренения наиболее очевидных пороков, препятствовавших прежде всего хозяйственному развитию. В целом Испания измени-

стр. 47

---

лась в XVIII в., особенно за тридцатилетний период правления Карлоса III, «однако не настолько, как об этом думали оптимисты, первыми из которых были сами реформаторы XVIII века»⁹⁸.

Тем не менее обстановка, определившая социально-экономическое существо испанской истории на десятилетия вперед, несравненно в большей степени отвечала интересам буржуазного прогресса, чем та, что сложилась в последовавшие годы правления Карлоса IV. «С кончиной Карлоса III, — по заключению М. Кинтаны, — …исчезли и радужные надежды… Испанцы, привыкшие к правлению, … заботившемуся хотя бы с внешней стороны о благе государства, справедливо возмутились, столкнувшись с той неразумностью и наглостью, с какими новая администрация начала пользоваться своей властью»⁹⁹.

Новый король, и без того не сочувствовавший реформаторской деятельности своего отца, проявил себя безвольным, недалеким правителем, заурядным обскурантом, противником и губителем образования и просветительства¹⁰⁰; идейное и общественное значение их оказалось недоступным его пониманию, что особенно явно обнаружилось во время Французской революции. В Испании началось попятное, предпринятое также «сверху», но на этот раз — антиреформаторское движение. Процесс преобразований сворачивался; воссоздавалась дореформенная духовно-политическая атмосфера, соединенная с религиозным фанатизмом, франкофобией и поношением революции.

В 1790 г. была закрыта граница с Францией. Тогда же закрыты просветительские газеты, большинство экономических обществ. Активизировалась инквизиция, было запрещено чтение не только Руссо и Монтескье, но и М. Сервантеса¹⁰¹.

Последствия реформ оказались, тем не менее, необратимыми. Они скоро заявили о себе в I Испанской буржуазной революции и конституционно-парламентской деятельности Учредительных (Кадисских) кортесов 1810 — 1814 гг. — двух кардинальных событиях национальной истории, знаменовавших собой, что восемнадцатый век отошел в прошлое. Испания вступила в новую эру¹⁰².

Примечания

1. MENENDEZ PIDAL R. Historia de Espana. La epoca de los primeros Borbones. T. 29. V. 1. Madrid. 1985, p. LXIV.

2. Имена королей даются в соответствии с испанским образцом написания, а не с традиционно установившимся, но неоправданным.

3. «Бурбонское предреформаторство», по утвердившейся в испанской историографии характеристике первого периода правления Фелипе V (1723 — январь 1724 г.). См., напр., ABELLAN J.L. Historia critica del pensamiento espanol. Т. 3. Madrid. 1981, p. 463.

4. Возобновилось после смерти его сына Луиса I. находившегося у власти девять месяцев (январь-октябрь 1724 г.).

5. С 1788 г. началось «царство мрака», по оценке А. Трачевского (ТРАЧЕВСКИЙ А. Испания девятнадцатого века. Ч. 1. М. 1872, с. 23), и одновременно другая историческая эпоха — эпоха вызревания предпосылок для слома старой, феодально-абсолютистской монархии, и становление новой, буржуазно-конституционной, начало реализации которой положило наполеоновское нашествие — социальный детонатор I Испанской революции (1808 — 1814 гг.).

6. См., напр.: DOMINGUEZ O.A. La sociedad espanola en el siglo XVI11. Madrid. 1955; RODRIGUEZ D. Reforma e Uustracion en la Espana del siglo XVIII: Pedro Rodriguez de Campomanes. Madrid. 1975; PEREZ G. La economfa y los reaccionarios al surgir la Espana contemporanea. Madrid. 1974; etc.

7. См., напр.: LAFUENTE y Z.M. Historia general de Espana. T. 18 — 21. Madrid. 1857; 1858: ALTAMIRA y C.R. Historia de Espana y de la civilizacion espanola. T. 4. Barcelona. 1929; MENENDEZ P.R. Op. cit. T. 29 — 30; etc.

8. SARRAILH J. L’Espagne eclairee de la seconde moitie du XVIII-e siecle. Paris. 1954.

9. HERR R. The Eighteenth-Century revolution in Spain. Princeton. 1958.

10. ПИСКОРСКИЙ В. К. История Испании и Португалии. СПб. 1902, с. 152 — 159; ТРАЧЕВСКИЙ А. С. Ук. соч. Ч. 1, с. 8 — 22.

стр. 48

---

11. МАЙСКИЙ И. М. Испания 1808 — 1917. М. 1957, с. 24.

12. ВОЛОСЮК О. В. Г. М. де Ховельянос и политика просвещенного абсолютизма в Испании во второй половине XVIII в. Канд. дисс. М. 1985; КУЗЬМИЧЕВА (Трахтенберг) Е. К. Испанская общественная мысль первой половины XVIII в.: Б. Х. Фейхуо-и-Монтенегро. Канд. дисс. М. 1990; ЮРЧИК Е. Э. Испанские просветители второй половины XVIII в. об исторических судьбах страны. Канд. дисс. М. 1997; ЛИТАВРИНА Э. Э. Испанское Просвещение. В кн.: Новая история. М. 1986; ЕВДОКИМОВА Н. П., ПЕТРОВА А. А. Испанское Просвещение XVIII в. В кн.: Проблемы Новой истории Испании. СПб. 1997; ПОЖАРСКАЯ СП. Испания. Династия Бурбонов. В кн.: Монархи Европы. Судьбы династий. М. 1996.

13. ПИСКОРСКИЙ В. К. Ук. соч., с. 152.

14. НЕПОМНЯЩИЙ Н. Н., НИЗОВСКИЙ А. Ю. Испания, которую мы не знали. М. 2000, с. 63.

15. ПИСКОРСКИЙ В. К. Ук. соч., с. 152; ЖУРАВЛЕВ О. В. Пути и перепутья. Очерки испанской философии XIX-XX веков. СПб. 1992, с. 8.

16. Первая — Мария Луиза Савойская — умерла в 1714 году. От брака с нею у Филипе V были сыновья — Луис (Луис I) и Фернандо (Фердинанд VI).

17. Реорганизация проводилась, в согласии с желанием короля, по примеру военного министра Людовика XIV Ф.-М. Лувуа. Об Альберони см.: Жизнь и примечания достойные дела кардинала Альберония, бывшего при Гишпанском дворе первым министром. СПб. 1870.

18. NAVARRO E.J. La historia de Espaca. Madrid. (S.a.), p. 430.

19. Гардемаринов обучали по учебному плану, максимально заполненному «полезными науками». Из этой школы вышли такие ученые, как математики X. Хуан и А. Ульоа — участники знаменитой экспедиции французского исследователя Ш. М. де ла Кондамина в 1735 — 1746 гг. в Южную Америку. В Перу, в частности, они занимались вычислением дуги меридиана, «чтобы определить степень шарообразности Земли» (ALTAMIRA y C.R. Op. cit. T. 4, p. 331), что послужило основанием для первого достоверного определения ее формы. По результатам экспедиции был составлен научный отчет — «Relacion historica del viaje a la America meridional» (1748 г.). В 1748 г. также был составлен труд «Астрофизические наблюдения» («Observaciones astrondmicas y ffsicas»).

20. REGLA J. y A.S. Historia de la cultura espanola. El siglo XVIII. Barcelona. 1957. P. 19.

21. NAVARRO E.J. Op. cit., p. 430, 437.

22. «Representation dirigida… a Fernando VI sobre el estado del Real Erario y sistema у metodo para lo future».

23. Программа реформ Энсенады составила 150-томный «кадастр» его имени.

24. NAVARRO E.J. Op. cit., p. 438. «Известие об отставке с великой радостью было воспринято английской стороной. Больше корабли в Испании строиться не будут» — так начиналось направленное британским послом своему правительству сообщение об этом (Enciclopedia universal ilustrada europeo-americana. Madrid. T. 57, p. 349).

25. «Отец — герцог де Линарес, мать — англичанка, из известного семейства Ланкастер» (Diccionario enciclopedico Espasa. Madrid. 1989. T. 3, p. 2, 497).

26. ПИСКОРСКИЙ В. К. Ук. соч., с. 155; NAVARRO E.J. Op. cit., p. 439.

27. PEREZ G. Op. cit., p. 135.

28. ФЕЙХТВАНГЕР Л. Лисы в винограднике. М. 1959, с. 403, 653.

29. Министры выступали за очищение религиозной догматики от множества накопившихся архаизмов и против притязаний церковной власти на верховенство, присвоения церковью чрезмерных властных прерогатив, сужавших сферу полномочий светской власти. Такой взгляд дал основание испанской историографии характеризовать их деятельность в религиозно-церковном вопросе как «просвещенный католицизм» (см., напр.: ABELLAN J.L. Op. cit. T. 3, p. 13).

30. Real Cedula, 10.XII. 1782. In: BELADIEZ E. Pensamientos de Reyes de Espana. Madrid. 1972, p. 242.

31. DHAZ R.L. Reforma e ilustraciyn en la Espaca del siglo XVIII. Madrid. 1975, p. 139 — 177.

32. «Теология, освобожденная от аристотелевского ига, — отмечал в этой связи Ховельянос, — оставляет схоластические вопросы, в которых раньше заключался главный предмет ее внимания, возвращаясь к изучению подлинной догматики… Карлос III, подчинив теологию критике, ведет ее через посредство этой критики к познанию чистейших ее источников — святого писания, церковных соборов, творений отцов церкви, истории и нравственно-правовых норм церкви и восстанавливает таким образом в ее первоначальном выражении науку религии» (JOVELLANOS. Obras escogidas. Clasicos castellanos (Ob. esc). Madrid. 1935. T. 3, p. 74.

33. BELADIEZ E. Op. cit., p. 249, 247.

34. МАРКС К., ЭНГЕЛЬС Ф. Соч. Т. 19, с. 192.

35. В частности, на основе салонов, существовавших в Севилье, образовались в 1697 г. Севильское королевское общество медицины; в 1751 г. — Севильская академия изящной словесности.

стр. 49

---

36. FRAILE G. Historia de la filosofia espanola. V. 2. Madrid. 1972, p. 4, 5.

37. QUINTANA M.J. Discurso pronunciado en la Universidad Central el dia de su instalacion (7.XI.1822). In: Obras completas del Excmo Sr.D. Manuel Jose Quintana. Madrid. 1946. Biblioteca de Autores Espanoles (B.A.E.). T. 19, p. 196.

38. El Madrid de Carlos III. Madrid. 1989.

39. ЛАВИСС Э., РАМБО А. Всеобщая история с IV столетия до нашего времени. Т. 7. М. 1901, с. 937. См. также решение Чрезвычайного заседания Королевского совета по этому вопросу от 26 сентября 1767 г. (LAFUENTE у Z.M. Historia general de Espana. Madrid. 1858. T. 21, p. 502 — 505.

40. Папской буллы о роспуске Ордена «на вечные времена» добился испанский посланник в Риме X. Моньино, получивший за выполнение этой миссии титул графа де Флоридабланка.

41. UZTARIZ J. Theorica y practica de Comercio y de Marina. Madrid. 1757, p. 38.

42. NADAL J. La poblacion espanola. Barcelona. 1966, p. 91.

43. JOVELLANOS. Op. cit. T. 3; MOLINA AC. Los hombres del reinado de Carlos III. V. 2 Madrid. 1927, p. 79 — 163.

44. VICENS V.J. Historia social y economica de Espana y America. T. 4 (1). Barcelona. 1958, p. 173; ALTAMIRA y C.R. Historia de Espana y de la civilization espanola. Barcelona. 1939. T. 4, p. 275.

45. SCHIEDER Th. Handbuch der europaischen Geschichte. Bd. 4. Wiesbaden. 1968, S. 575, 577.

46. Цит. по: GOMEZ de la Serna G. Jovellanos, el espanol perdido. T. 1. Madrid. 1975, p. 198.

47. HERR R. Op. cit., p. 126, 125; ALTAMIRA y C.R. Op. cit. T. 4, p. 274; JOVELLANOS. Ob. esc. B.A.E.T. 2 (50), p. 33.

48. Согласно поговорке, «церковь, море или дворец» — три рода службы, приличествовавшие дворянам: духовная (при отсутствии видов наследовать майорат), командная — на флоте; при королевском дворе.

49. TIZON H. La Espana Borbonica. Madrid. 1978, p. 200.

50. BELADIEZ E. Pensamientos de Reyes de Espana. Madrid. 1972, p. 242.

51. Исабель I Кастильская (1451 — 1504) и Фернандо II Арагонский (1452 — 1516). В знак признания заслуг по укреплению христианского государства и церкви на заключительном этапе Реконкисты к титулам этих монархов папа Александр VI (Родриго Борджа) прибавил титул «Католические». В последующем «Католические короли», при которых стала создаваться Испанская империя, стали символом сильной, единой, католической Испании.

52. OROZCO C.L. El comercio de Espana y sus Indias. Mexico. 1958, p. 7.

53. IZARD M. Comercio libre, guerras coloniales y mercado americano. Barcelona. 1974, p. 298, 299. «Внешняя торговля Испании… с другими частями Европы, хотя она ведется главным образом на иностранных судах, весьма значительна. Их торговля со своими колониями ведется на их собственных судах и гораздо значительнее ввиду богатства и обширности богатства и обширности этих колоний», — так характеризовал складывавшуюся во второй половине XViU в. в испанской внешней торговле ситуацию А. Смит (СМИТ А. Исследование о природе и причинах богатства народов. Т. 1. М.-Л. 1935, с. 356; HERR R. Op. cit., p. 122, 127; PEREZ G. La economia y los reaccionarios al surgir la Espana contemporanea. Madrid. 1974, p. 51.

54. ANES A.G. Las crisis agrarias en la Espana moderna. Madrid. 1970, p. 76; ARMAS R. de. Historia de Espana Moderna. V. 1. Madrid. 1969, p. 316; TIZON H. Op. cit., p. 135; PEREZ G. Op. cit., p. 55.

55. VICENS V.J. Op. cit. T. 4 (1). P- 199, 202; JOVELLANOS. Ob. esc. B.A.E.T. 2 (50), p. 456 — 462; SEE H. La France economique et sociale au XVIII siecle. Paris. 1925, p. 112, 113.

56. ANDREU J.H. Historia economica de Espana. Madrid. 1978, p. 135.

57. Цит. по: HERR R. Op. cit., p. 147.

58. Их возникновению и деятельности посвящена обширная литература. Много писали сами испанские просветители и историки. См. также: ВОЛОСЮК О. В. Экономические общества друзей отечества в Испании во второй половине XVIII века. В кн.: Проблемы испанской истории. М. 1987.

59. JOVELLANOS. Ob. esc. B.A.E.T. 2 (50), p. 452.

60. ELORZA A. La ideologia liberal en la ilustracion espanola. Madrid. 1970, p. 166.

61. ТРАЧЕВСКИЙ А. С. Ук. соч. Ч. 1, с. 20.

62. Цит. по: ANES A.G. Economia e «ilustracion» en la Espana del siglo XVIII. Barcelona. 1969, p. 34.

63. HERR R. Op. cit., p. 155 — 162.

64. JOVELLANOS. Ob. esc. B.A.E.T. 1 (46), p. 303; BELADIEZ E. Op. cit., p. 250; SCHIEDER Th. Op. cit. Bd. 4, S. 575.

65. PEREZ G. Op. cit., p. 123; HARRISON J. An economic history of modern Spain. N.Y. 1978, p. 10.

66. JOVELLANOS. Ob. esc. B.A.E.T. 2 (50), p. 453; PEREZ G. Op. cit., p. 142.

67. JOVELLANOS. Ob. esc. B.A.E.T. 2 (50), p. 454; NAVARRO E. Op. cit., p. 470.

68. PEREZ G. Op. cit., p. 149; LINARES E.R. y G. de. Las sociedades economicas de los Amigos del Pais. Burgos. 1977, p. 55 — 57; ALTAMIRA y C.R. Op. cit. T. 4, p. 259; DEFOURNEAUX M. Inquisition y censura de libros en la Espana del siglo XVIII. Madrid. 1973, p. 198.

стр. 50

---

69. ANES A.G. Op. cit., p. 98.

70. PEREZ G. Op. cit., p. 124.

71. КАРАМЗИН Н. М. Письма русского путешественника. М. 1980, с. 114; TIZON H. Op. cit., p. 118.

72. СМИТ А. Ук. соч. Т. 2, с. 292.

73. FRAILE G. Op. cit. V. 2, p. 25; MARANON G. Nuestro siglo XVIII y las Academias. In: Vida e historia. Madrid. 1980, p. 44 — 93.

74. JOVELLANOS. Op. cit. T. 3, p. 75.

75. HERR R. Op. cit., p. 164, 165; TIZYN H. Op. cit., p. 118, 119.

76. В первую очередь это касалось общей терапии, но в особенности — хирургии, поскольку ученые-медики, доктора медицинских факультетов, за отдельными исключениями, ею не занимались. Веками связанные и в быту и в профессиональной деятельности с католической церковью, они руководствовались правилом «церковь страшится крови» («ecclesia abhorret sanguinem»). Следуя этому же постулату, орган церковного суда — инквизиция — предпочитал сожжение «еретиков» другим видам казни.

77. Discurso critico-politico, sobre el estado de literaturade Espana, y medios de mejorar las universidades y estudios del reino. Madrid. 1974.

78 Ibid.; JOVELLANOS. Op. cit. T. 3, p. 76.

79. В стране насчитывалось 24 университета (NAVARRO E. Op. cit., p. 470).

80. В 1772 г. была проведена реформа образования в университете Сантьяго; в 1774 — Овьедо; в 1775 — Сарагосского; в 1776 — университета Гранады и т.д. и, наконец, в 1786 г. — в наиболее крупном тогда в Испании Валенсийском университете, где обучалось около 2,5 тыс. студентов (HERR R. Op. cit., p. 166).

81. «Саламанкский университет — центр знаний и прилежания к наукам», основанный в 1239 г., называли в Средние века «Малым Римом», но в 1780-х годах он «уже не имел блестящей репутации, какой он пользовался ранее. Было время, когда в университете насчитывалось до 15 тыс. студентов, теперь же в нем нет и тысячи» (FRAILE G. Op. cit. V. 2, p. 37; TIZON H. Op. cit., p. 116).

82. NAVARRO E. Op. cit., p. 471.

83. JOVELLANOS. Op. cit. T. 3, p. 75.

84. TIZON H. Op. cit., p. 119.

85. FRAILE G. Op. cit. V. 2, p. 38.

86. JOVELLANOS. Op. cit. T. 2. Segunda parte. P. 25, 26; ОРТЕГА-И-ГАССЕТ Х. Эстетика. Философия культуры. М. 1991, с. 521.

87. Jovellanos. Op. cit. T. 1. Primera parte. P. 126, 127. «Autos sacramentales» исполнялись на улицах и площадях в дни больших празднеств, самого торжественного из них — тела Христова, на Рождество и т.д. Писать их брались в свое время Кальдерон и Лопе де Вега. Это был своего рода социальный заказ католической государственности. В число действующих лиц этих пьес входили евангельские и библейские герои, а также олицетворения различных добродетелей и пороков. В трактовке Ховельяноса, полное запрещение «autos…» объяснялось тем, что «идеи набожности, которую они содержали при своем возникновении и которая обладала директивным значением при их разрешении к постановке, недостаточно уже было, чтобы скрыть во времена большей просвещенности все те глупости и непристойности, какие плохими поэтами и еще худшими актерами были введены в эти пьесы, где унижалась как святость предмета изображения, так и достоинство тех высоких органов, которые эти пьесы смотрели и терпели их» (ibid., p. 127, 128).

88. MENENDEZ y P.M. Historia de los Heterodoxos espafioles. T. 3. Buenos Aires. 1946, p. 568.

89. GOMEZ de la S.G. Op. cit. T. 1, p. 265; JOVELLANOS. El delincuente honrado. Obras selectas. Madrid. (S.a.); EJUSD. Ob. esc. B.A.E.T. 1 (46), p. 79.

90. ЛАВИСС Э., РАМБО А. Ук. соч. Т. 7, с. 949.

91. PEREZ G. Op. cit., p. 101, 117; HERR R. Spain. New Jersey. 1971, p. 53.

92. El Censor (1781 — 1787). Barcelona. 1972, p. 20, 21, 63, 64.

93. GOMEZ de la S.G. Op. cit. T. 1, p. 213.

94. HERR R. Op. cit., p. 185, 186; ELORZA A. Op. cit., p. 214, 210, 221 — 226.

95. El Censor (1781 — 1787), p. 20.

96. БАРРО М. Торквемада. Великий инквизитор. В кн.: Ян Гус. Мартин Лютер. Жан Кальвин. Торквемада. Лойола. М. 1995, с. 323.

97. JUTGLAR A. Ideologfas y clases en la Espana contemporanea (1808 — 1874). T. 1. Madrid. 1972, p. 17.

98. PALACIO A.V. Los espafioles de la ilustracion. Madrid. 1964, p. 17.

99. QUINTANA M. Obras completas del Excmo Sr. D. Manuel Jose Quintana. B.A.E.T. 19, p. 533.

100. В частности, он закрыл 11 университетов (NAVARRO E. Op. cit., p. 471).

101. TURA J.S. Constituciones y periodos constituyentes en Espana (1808 — 1936). Madrid. 1978, p. 9.

102. ГАЛЬДОС Б. П. Херона. Кадис. М. 1973, с. И, 12.

© elibrary.com.ua

Постоянный адрес данной публикации:

https://elibrary.com.ua/m/articles/view/Преобразования-просвещенного-абсолютизма-в-Испании-XVIII-в

Похожие публикации: L^Russia L^World Y G