Рассказ о транспорте для детей

Глава 1. Знакомство

Меня часто спрашивают, за что я люблю свою работу? Даже не знаю… Если честно, мне в ней нравится все. Я люблю тягучий, немного резкий запах машинного масла, смешанный с нотками бензина и свежих шин. Люблю рев исправно работающих двигателей. Когда они попадают сюда, хриплые, тихие, такие усталые – на них больно смотреть; сердце разрывается от жалости этих звуков. Но вот, проходит совсем немного времени и машинки начинают петь, мелодично и звонко, почти как птицы.

Меня зовут Айболит, и да, тот самый великий доктор, который лечил всех от бегемотиков до зайчиков, был моим дедушкой.

Ох, сколько же удивительных историй я выслушал в своем далеком детстве о его жизни, о том, в каких странах он побывал, каких диковинных животных вылечил. И, конечно, у моих родителей не было сомнений в том, что я продолжу семейное дело и стану врачом. Но… Больше всего на свете я любил машины.

Свою первую игрушечную машинку я починил, когда мне было три года. Помню, как она лежала на улице под дождем одна, брошенная, всеми забытая, с расколотым пополам кузовом. Я нашел ее и принес домой. А там взял клей, краски и починил машинку. Получилось очень хорошо. Машинка тут же принялась колесить вокруг меня и благодарно сигналить.

Я бесчисленное множество раз чинил свой велосипед, и другие велосипеды. По правде сказать, все велосипеды, которые находились на моей улице. И на соседних. Не знаю, почему из всех мальчишек они выбирали именно меня? Наверное, потому что я единственный готов был не только чинить, но и выслушивать их многочисленные проблемы. А какие могут быть проблемы у транспорта? Самые разные, и не всегда простые.

Вот, например, на днях, ко мне заезжал мой старинный приятель – Самосвал Кузович. Да-да, сейчас я уже большой дядька с суровыми морщинами на лбу, но добрыми зелеными глазами. И теперь ко мне приходят не только велосипеды и игрушечные машинки, но и самые настоящие взрослые рабочие машины. Так вот, пока я менял колесо у Самосвала Кузовича, он непрестанно рассказывал мне, как несправедливо с ним обходится его хозяин – гоняет целыми днями по пыльным и шумным строительным площадкам. А единственный в году заслуженный отпуск Самосвал Кузович провел запертый в своем гараже, в то время, как мог бы валяться на пляже под ярким солнышком или кататься по душистым лесам, слушать пение птиц, ну и все в таком духе.

Но это еще что!

Сегодня утром, едва я открыл глаза, мне сообщили, что прибыл некто по фамилии Кареткин.

Я встал с постели, и как был в пижаме, даже не выпив кофе, направился в мастерскую, которая по счастью, занимала гараж моего собственного дома.

Ну и что же вы думаете?!

Этот Кареткин оказался самой обычной каретой, которая отделилась от лошадей (ему, видите ли надоело всегда быть на вторых ролях) и требовал, чтобы я установил ему двигатель. Что за напасть! Я принялся объяснять Кареткину, что его уникальность, так сказать, рыночная ценность, именно в том и заключается, чтобы быть при лошадях. Но он и слушать ничего не желал. Мотор я ему, все-таки установил.

Глава 2. Начало удивительных событий

Едва я распрощался с тревожным Кареткиным и уселся за маленький столик с изогнутыми ножками у окна в гостиной, чтобы выпить положенный утренний кофе… Нет, не так…

Едва я поднес кружку с положенным утренним кофе ко рту, в дверь позвонили. Моя экономка — добрая и уже немного подслеповатая газонокосилка, тут же бросилась открывать.

Сначала я услышал неразборчивое жужжание с улицы. Я никогда прежде не слышал ничего подобного. Через секунду экономка позвала меня:

— Сэр, вас там спрашивают. Дело чрезвычайной важности.

Я поставил кофе обратно на столик и вышел на улицу. Все еще в пижаме. То, что я увидел за дверью, меня немало поразило. Преградив своим массивным телом улицу, перед моим домом стоял настоящий военный самолет. Прежде мне доводилось видеть такие только на картинках, и вообще я стараюсь иметь дело исключительно со штатскими.

— Чем могу служить? – учтиво обратился я к посетителю, стараясь скрыть волнение.

— Разрешите представиться – подполковник Флэш, военно-воздушные силы Горгандии.

— Ага… Горгандии… — я тщетно пытался вспомнить по карте, где находится это государство. – Чем могу служить?

— У нас чрезвычайная ситуация. Несколько подведомственных мне единиц боевой техники потерпели крушение в Гималаях. Вы должны немедленно отправиться туда и сделать все возможное, чтобы они вновь взмыли в воздух!
Я невольно хмыкнул (от негодования, конечно же), но тут же взял себя в руки и спокойно объяснил гостю, что не занимаюсь починкой военной техники, а тем более, летательных аппаратов. Но мой оппонент и слушать не стал:

— Я же вам говорю, дело чрезвычайной важности! Вы должны немедленно отправиться туда со мной!

— Почему бы вам просто не отвезти туда одного из мастеров, которые, уж наверняка лучше меня разбираются в этой проблеме? Неужели во всей вашей Горгандии не найдется ни одного мастера-ремонтника, специализирующегося на самолетах?

— Вы не понимаете, — гость перешел на крик. Но тут из окна соседнего дома высунулась одна старушка и строго погрозила мне пальцем:

— Айболит! От ваших шуточек у меня барахлит телевизор! Будьте любезны занимайтесь своими делами у себя в гараже!

Дело в том, что мой гость и в самом деле задел своим крылом линии электропередач, и каждый раз, когда он пытался выразить свою мысль, провода дрожали от его громогласного баса.

По-видимому, как и все военные, гость с большим почтением относился к старшим, а потому он успокоился и продолжил почти шепотом:

— Вы не понимаете, проблема состоит не в том, чтобы найти мастера. Конечно, в нашей стране есть и ремонтные мастерские, и даже конструкторские бюро. Дело в том, что упавшие в Гималаях самолеты отказываются возвращаться к нормальной жизни. Они заявили мне, что остаток своих дней проведут в горах, будут постигать смысл жизни вдали от цивилизации.

Наверное, от этих слов лицо у меня вытянулось, точно кабачок, потому что, посудите сами, приходилось ли вам хоть раз в жизни слышать нечто подобное?

Лично мне – никогда!

Военные самолеты – которые добровольно желают провести остаток жизни в горах. Они что – монахи из буддийского монастыря?! И чем, простите, они там будут заниматься, если не полетами? Разведением коз?

Мне очень хотелось ущипнуть себя. И если бы не старушка-соседка, которая все еще украдкой поглядывала на нас сквозь шторы, я бы подумал, что все это мне снится.

А тем временем, мой новый знакомый продолжал:
— Мне рекомендовали вас, как человека, умеющего находить общий язык с техникой. В наше время подобное редкость. Горгандия – очень богатая страна. Вы можете рассчитывать на значительное вознаграждение.

Нет, я никогда не гонялся за прибылью. И вообще, работа всегда приносила мне радость. Все дело в моей больной экономке – газонокосилке. А еще – в гараже-мастерской, который совсем не мешало бы обновить или даже снять отдельное здание, в котором можно чинить крупногабаритные машины.

Поразмыслив немного, я принял решение:
— Что ж, если вы позволите мне допить кофе и собрать чемодан, мы можем лететь.

Мой новый знакомый как-то смутился, и я почувствовал некоторую недосказанность:
— Дело в том, что в настоящий момент над Гималаями запрещены любые перелеты. Я могу доставить вам, максимум к берегам Индии, а дальше вам придется добираться своим ходом.

Ну и дела! О таком раскладе мы не договаривались. Ведь, в отличие от моего именитого деда, который лечил больных зверей в Африке, и на далеких океанических островах, и даже в Антарктиде, я никогда не покидал родного города. Да что уж там, я даже на работу ходил в комнатных тапочках. О том, как с берегов Индостана попасть в Гималаи, не имел ни малейшего представления. С другой стороны, мой отец всегда говорил, что судьба каждого из нас заранее прописана в каких-то больших небесных книгах. Непременно счастливых и добрых. Отказаться от предоставленной возможности, значит собственноручно переписать свою книгу. А, ведь можно и пожалеть. Эх, была не была…

Я вернулся в гостиную, залпом проглотил остывший кофе и пошел наверх собирать вещи.

Через час здоровенный сверхзвуковой стратегический бомбардировщик-ракетоносец с крылом изменяемой стреловидности (эти подробности я узнал позже) уносил меня далеко-далеко от родного города. Того самого, где в обыкновенном старом доме, с оборудованным под автомастерскую гаражом, оставалась одинокая и подслеповатая газонокосилка…

Глава 3. Индия. Знакомство с рикшей

— Эй, приятель! Тебе куда нужно?

Я открыл глаза. Вокруг шумел и гудел до невероятности многолюдный город. Прошлой ночью, когда самолет доставил меня сюда, вокруг было темно.

Фонари почти не горели, так что я просто нашел свободную скамейку и завалился на нее до утра. Но с первыми солнечными лучами улицы наполнились шумом и гомоном, в котором слились воедино человеческие голоса и звуки транспорта.

Надо мной склонилось очень странное создание. С виду оно походило на обыкновенную двухколесную телегу, какие использую фермеры в своем хозяйстве. Только отчего-то вместо лошади в телегу был запряжен человек.

Маленький смуглый индус. Сгорбленный и белозубый.
— Ты кто такой? – удивленно обратился я к телеге (ну, или к тому, что могло бы зваться телегой).
— Чудной ты…, — телега фыркнула. – По профессии я рикша, а по батюшке меня величают Абхей Аджиит Амар Адитья.

Я предпочел звать это создание просто по профессии.
— Мне нужно в Гималаи, — сообщил я ему. – Это горы такие.
— В курсе, — хмыкнул рикша. – Могу доставить на железнодорожный вокзал Мумбаи. Оттуда ходит поезд до города Силигури. Это как раз у подножия Гималайских гор.

Идея пришлась мне по душе, а потому заплатив человеку, впряженному в рикшу причитающуюся сумму, я плюхнулся в повозку, увлекая за собой весь свой нехитрый саквояж.

По дороге до железнодорожного вокзала Мумбаи, словоохотливый рикша без умолку болтал, рассказывая обо всем, что попадалось нам на пути.
Когда я наконец добрался до железнодорожного вокзала Мумбаи, мне казалось, что я знал Индию не хуже, чем родной город.

Глава 4. Поезд — Ананда Нури

Оказалось, что поезд до города Силигури у подножия Гималайских гор ходит не чаще, чем раз в неделю. Но, кажется, удача была на моей стороне. Сегодня был именно тот самый день. До отправления поезда оставалось не больше часа. Правда в местной кассе, мне сообщили, что все места разобраны. Но я, нисколько не огорчившись, направился прямым ходом к локомотиву.

Это был изрядно поседевший и уставший от жизни агрегат. Со стороны могло показаться, что к нему лучше не приставать с расспросами. Но я все-таки отважился:
— Доброго времени суток! – сказал я ему.
— Доброго, — отозвался он на редкость приятным и мягким голосом. Настолько мягким, что я даже было подумал… Не может быть!
— Простите, а как вас зовут? – не удержался я от вопроса, желая проверить свою гипотезу.
— Никто прежде не спрашивал меня об этом, — оживился локомотив, — но раз вы интересуетесь – Ананда Нури – мое имя.

Так и есть! Я не ошибся!
Я, в свою очередь тоже, почтительно представился и рассказал, откуда и зачем прибыл в Мумбаи.
Локомотив Ананда Нури, обвела меня удивленным взглядом:
— Так вы значит не турист?
— Увы, я врач, если можно так выразиться. Машинный врач.

Вот я уже говорил вам, что умею находить подход к технике. Не прошло и пяти минут, как локомотив принялась рассказывать мне о своих проблемах, о нерадивости машиниста и о том, как ей надоело из года в год колесить по одному и тому же маршруту, в то время, как на земле есть столько необыкновенных, по-своему примечательных мест. А еще у нее что-то разладилось в масляной системе дизеля, но при последнем техосмотре мастер не заметил этого и вот теперь Ананда Нури очень страдала во время движения.

Я мигом достал из своего походного чемоданчика перчатки, несколько специальных ремонтных принадлежностей и в два счета вылечил локомотив.
— Не могу выразить словами, как я вам благодарна, — с натуральной индийской почтительностью произнесла она. – Слушайте, а что, если вам поехать прямо здесь, в голове поезда? Нет надобности толпиться вместе со всем этим неблагодарным людом в переполненных вагонах.

Я не стал говорить о том, что у меня в общем-то и билета нет, и от души поблагодарив за предложение новую знакомую, живо закинул свои вещи в локомотив.

Поезд тронулся. Справа и слева от железнодорожных путей замелькали мириады неустойчивых строений, походивших на шалаши. У каждого из них толпились люди. По большей части это были голопузые смуглые ребята. Но встречались также и уже знакомые мне рикши, а иногда, совсем редко, попадались и автомобили. Они сонно окидывали разогнавшийся поезд своими полуприкрытыми фарами. Уж и не знаю, о чем им там думалось, но вид у них был наискучнейший.

Сорок шесть часов или два полных дня по индийской железной дороге вместе с болтливой до невозможности Анандой Нури и вот я уже стою посреди оживленного вокзала в городе Силигури, а надо мной, словно вековые стражники этих мест возвышаются Гималайские горы.
— До свидания, — добродушно сказал я локомотиву на прощанье.
— Прощай, добрый доктор! – прогудела мне Ананда Нури. – И пусть все, что ты хочешь исполнить в этих великих горах непременно будет сделано.

Глава 5. Автобус — подъем начинается.

Сразу за железной дорогой в рядок стояли автобусы. Я подошел к ним и вежливо поинтересовался о пути их следования. Оказалось, что все они направлялись в сторону Гималаев, вот только до нужного мне места ни один из них не доходил:

— Ты бы не совался туда, — заметил самый обветшалый и плохо прокрашенный автобус. Краска на его крыше совсем облезла, одна из двух дверей закрывалась неплотно, а другая и вовсе отсутствовала. Мне очень хотелось помочь этому бедняге. Но на проведение работ такой сложности у меня ушло бы никак не меньше нескольких дней. Да и при том, нужны были специальные инструменты.

Вскоре подошли водители, я купил у одного из них билет и забравшись в душный, жутко пахнущий бензином салон бедолаги-автобуса уставился в окно.

Горы окружили нас как-то внезапно. Вроде они только-только виднелись на горизонте, но вот уже наваливаются по обеим сторонам дороги, угрожая того и гляди раздавить нас. Автобус едет все выше и выше. Далеко внизу остается Силигури, и речушка, и стада пасущихся коров, которые теперь похожи на крохотные точки.

Много часов мы ехали по извилистой горой дороге. А когда начало смеркаться, наш автобус запыхтел, затарахтел, да так разом и заглох посреди дороги.
Сокрушенный водитель выскочил наружу с отвертками в руках и мигом полез под автобус искать причину поломки. Я тоже вылез слез и, обойдя автобус с лица, жалостно посмотрел в его фары:

— Ну, что, дружище, техосмотр-то, наверное, уже давно был?

— Эх-эх-хе… — глухо вздохнул автобус. – Какой там техосмотр. Я уже три года как в утилизации должен быть… Если бы не мой верный водитель, который сам не ест и не пьет, а все мне на детали экономит, лежать бы мне сейчас на сварке вместе с другими бедолагами.

Мне стало так жаль этот автобус, и его сердобольного хозяина, голодавшего ради своего любимца. Я решил ненадолго продлить свое путешествие на пути к самолетам и помочь им всем, чем смогу. Подобравшись к закопавшемуся под автобусом водителю, я объяснил ему, кем являюсь. Услышав это, он выпрямился в полный рост, а затем принялся кланяться мне, благодаря небеса, за то, что они преподнесли ему такой щедрый подарок. Я забрал у него все имеющиеся детали и принялся за дело.

Целая ночь ушла у меня на то, чтобы вдохнуть в этот старый агрегат новую жизнь. Когда я закончил, было раннее утро. Все пассажиры, включая водителя, мирно спали на своих сиденьях. И только мы с автобусом не спали, а обсуждали произошедшие перемены за кружечкой чая. Точнее, чай-то пил я. Он у меня был припасен заранее в походном термосе, а автобус наслаждался только что залитым свежим топливом. У него теперь и голос звучал совсем по-иному:

— Вот что я тебе скажу, Айболит, — говорил он мягко, с приметной хрипотцой, — то место, куда тебе надо попасть находится далеко-далеко от цивилизации. Там нет ни городов, ни людей. Есть у меня знакомые смельчаки, которые согласятся отвези тебя туда. Ребята они, конечно диковатые, но смелые.

Сейчас, когда мы приедем в деревню, я тебя с ними сведу.

Я искренне поблагодарил автобус за помощь и поднялся в салон, чтобы разбудить водителя.

Глава 6. Велосипеды Кизи и Мукул

К полудню мы добрались до высокогорной деревеньки. Воздух здесь был необыкновенно свежим. Кроме нашего автобуса и еще одной ржавой машины, другого транспорта здесь не было. Я оглядывался по сторонам, стараясь понять о каких таких смелых ребятах шла речь, когда к вокзалу подкатили два небольших юношеских велосипеда с обклеенными наклейками от жвачек рамами.
— О! Вот и они! – радостно запиликал автобус. – Кизи! Мукул! Сколько лет – сколько зим!
Автобус и велосипеды (которые на поверку оказались не такими уж и юнцами) обменялись взаимными приветствиями. Затем взоры троих обратились на меня:

— Ну что ребята, — говорил автобус (я даже имя его не удосужился узнать), — поможете этому малому? Он меня здорово выручил. Не хочется, чтобы такой человек сгинул в этих горах.
— С радостью поможем, — затрещали велосипеды. – Но, только до самого пункта назначения нам не добраться. Уж больно высоко. Там нашим колесам тяжко придется. Но, честное слово, сколько сможем – проедем.
Я распрощался с автобусом, погрузил свои вещи на один велосипед, а сам уселся на другой и поехал дальше в горы. Признаюсь вам, я оказался жутким трусишкой.

Никогда не замечал за собой боязни высоты или непогоды. Хотя, собственно, как я мог это проверить? Дома, спускаясь со второго этажа на первый? Да и наблюдать грозу из-за оконного стекла было не так уж и страшно. Совсем другое дело отвесные скалы, с крутыми горными ущельями. А еще гроза на перевале, которая того и гляди расколет тебя как щепку.

Мои провожатые и вправду оказались редкими смельчаками. Мы балансировали на краю пропасти, словно цирковые канатоходцы. Камни, больше и маленькие, пролежавшие здесь не одну тысяч лет, со свистом вылетали из-под колес Кизи и Мукула и, с устрашающей быстротой неслись в пропасть. Подумать только, а ведь на их месте могли быть и мы!

Несколько холодных ночей нам пришлось провести под открытым небом. Я спал на сырой земле, подстелив под голову вещи, а мои неустанные провожатые сверлили непроглядную мглу своими фарами.

Невероятно, однажды им удалось таким образом спасти меня от неминуемой гибели. В самый разгар ночи, Мукул (надо отдать должное его чуткости) услышал топот больших лап. И хотя, неизвестный старался двигаться как можно тише, от острого слуха велосипеда не смогло укрыться его приближение. Он мигом разбудил меня и приказал держаться позади них, в то время как они и Кизи выставили вперед свои угрожающие спицы от колес и приготовились держать атаку. Это был не кто иной, как гималайский мишка. Уже не медвежонок, но еще и не взрослый медведь.

На наше счастье, представление из двух разъяренных и бесстрашных юношеских велосипедов, удивило и даже напугало его. Медведь постоял немного в стороне, а потом, не желая ввязываться в схватку с неизвестными созданиями, ушел восвояси.

После этого я смотрел на своих спасителей совсем другими глазами. Я даже решил, что когда вся моя авантюра с упавшими самолетами окончится, то обязательно вернусь в маленькую индийскую деревушку, найду велосипеды и щедро отблагодарю их. Можно, к примеру, полностью обновить их. Или переделать в самые настоящие электромопеды. Или вообще (если они, конечно согласятся) сделать из них самодвижущиеся рикши.

Я смаковал свою идею несколько дней. До тех самых пор, пока не настало время прощаться. Как ни отважны были мои новые друзья, но время пришло. Чувства переполняли меня и хотелось плакать. Но разве мог я показать слабину перед такими отважными типами?

Мы расстались на скалистом перевале.
— Дальше нашим колесам путь заказан, — сообщил мне Кизи, а Муку в подтверждение его слов глубоко вздохнул. – Береги себя! – сказали они мне.
— И вы! – ответил я. – Не забывайте вовремя смазывать цепи. Это очень важно!

Глава 7 Беспристрастный жилистый козел

Велосипеды покатили обратно, напевая какую-то звонкую индийскую песенку, а я пошел дальше вверх. Камни под моими ногами то и дело осыпались. Я цеплялся руками за землю и, подобно странному четвероногому созданию, покорял неприступные непроходимые и немилосердные горизонты. И в голове у меня чьим-то тоненьким голоском отзывалось:

Эх, видел бы меня сейчас мой легендарный дед! Интересно, что бы он сказал?

Целый день я штурмовал одну единственную гору. Когда силы в конец покинули меня, я решил сделать привал. Разводить костер на такой высоте из-за разряженного воздуха было трудно, а дров не было и в помине. Так что я просто достал из рюкзака хлеб с сыром и флягу с водой.

Едва я открыл рот и приготовился есть, как из-за ближайшего валуна высунулась чья-то странная серая морда. Она жадно уставилась на мой бутерброд, и уже через мгновение, вслед за мордой показалось и остальное тело. Это был беспристрастный жилистый козел, обитатель здешних гор. Такие как он могут скакать по отвесным скалам, и проходить даже там, где другие животные, казалось бы, непременно должны были сорваться вниз.

Козел хотел есть. Об этом говорило все в его облике. Но, и я после целого дня пути испытывал неприятное сосущее чувство в желудке. И, хотя, кроме этого бутерброда в моем рюкзаке находились и другие припасы, продуктов было немного.

Кто знает, сколько еще дней мне предстоит скитаться здесь одному? И потом, козел наверняка сможет найти себе другую пищу. Какие-нибудь корешки и побеги, в то время как мой человеческий голод этим не утолить.
Зная, что козел не понимает меня, я сказал вслух:
— Ты меня, конечно извини, друг, но боюсь тебе придется поискать себе ужин в другом месте.

Представьте, каково же было мое удивление, когда козел не проблеял мне, а ответил. Обыкновенно, так как говорим мы – обычные люди:
— Нечего было и ожидать от тебя другого. Жадность –вот уж точно порок всех пороков.
— Как! – изумился я, — Ты говоришь?!
Козел обиженно отвернулся и пробурчал:
— Тоже мне, открытие. А ты ходишь на двух ногах. Что? Удивил?

Конечно, после такого открытия, мне ничего не оставалось делать, как пригласить козла разделить со мной трапезу. В конце концов, бутерброд был достаточно велик для меня одного. Ели мы молча. Точнее –я жевал, а козел просто разом слизнул предложенное, и сделал вид, что его половина была значительно меньше моей (хотя я все делил честно).

Пока я жевал, мне пришла в голову странная мысль.

Ведь мой дед, знаменитый Айболит прекрасно понимал язык и животных, и птиц, и даже насекомых. И, кстати мой отец тоже. Правда, говорил он в основном лишь со своей собакой Лайкой или с Тянитолкаем, а остальных животных лечил все больше общаясь с их хозяевами.

Что же касается меня, за всю свою жизнь я ни разу не говорил с четвероногими. И с рыбами не говорил. Не говорил и с голубями, которые ежедневно сновали туда – сюда перед моим окном и делали вид, что это и не мой дом вовсе, а их голубятня, которую я зачем-то незаконно оккупировал. С транспортом же дело обстояло совсем иначе. Я хорошо понимал всех, от роликовых коньков до больших самосвалов, а они понимали меня. И не было в этом ничего необычного или загадочного. До той самой минуты, пока не появился в моей жизни этот беспристрастный и жилистый козел.

— Сколько можно есть этот жалкий бутерброд? – нарушил мои мысли скрипучий противный голос. Козел во все глаза следил за кусочками хлеба и сыра, исчезающими в глубине моего рта.

Я пожал плечами и ничего не ответил.
— А хочешь, я научу тебя одной штуке? – предложил козел. – После этого ты всегда будешь есть также быстро, как и я.
Мне эта затея показалась не такой уж и плохой, так что я на свою беду, на минуту оторвался от трапезы и вопросительно уставился на козла.
— Для начала, — спокойно начал он, — ты должен крепко зажмуриться и подумать о том, что собираешься съесть.
Я повиновался.
— После этого, досчитай до трех, — продолжал козел.
Я досчитал.
— Теперь открывай глаза, — повелительно приказал он.
И я открыл. Но, конечно, никакого бутерброда на моей руке уже не было. Как не было рядом и козла. Такая вот штука.

Глава 8. Воздушный шар

На другой день к обеду я наконец взял вершину. Отсюда открывался необыкновенный, я бы даже сказал, до дрожи волнительный вид на окружающее раздолье. Одни только горы кругом. И, конечно, никаких самолетов. По моим подсчетам, от них меня отделяли еще как минимум четыре дня пути.

Преодолев вершину и остановившись на небольшой скалистой полочке, я вдруг увидел нечто странное. Недалеко от меня, в расщелине между скал болталась на ветру какая-то разноцветная тряпица. При более внимательном рассмотрении, я заметил, что к основанию этой тряпицы крепится нечто похожее на сумку или корзину.
Я направился туда и всего через несколько минут, взору моему открылась трагичная картина. Повиснув над устрашающей бездной, у края расщелины лежал воздушный шар. Точнее то, что от него осталось. Наверняка, бедняга пробыл здесь ни один год. Гондола лежала на боку; с трех сторон в ней зияли внушительного размера дыры. Вероятно, прежде чем приземлиться, конструкцию изрядно побило о скалы. Стропы практически истерлись. Только чудо до сих пор удерживало баллон (цветную оболочку, которую я сперва принял за кусок материи) и гондолу сцепленными.
— Эй, — негромко обратился я к шару. – Ты жив, приятель?

Некоторое время в воздухе висело молчание. Я уж было приготовился снять со своей головы шапку и отдать дань безвременно ушедшим, но вдруг что-то закряхтело, зашуршало и шар негромко ответил:

— Трудно в это поверить, но кажется, жив.

Невероятно! Чудесно!

Оказалось, что шар лежит здесь гораздо дольше, чем я предполагал. Его нерадивый хозяин, избежав страшной катастрофы, бросил товарища, своего верного всегда терпеливого и понимающего воздушного друга на произвол судьбы.

И какое же чудо, что я не поленился и захватил из дома весь ремонтный набор в полном комплекте! Мне не составило труда подлатать, заклеить и закрепить все, что требовало починки.

Уставший, но довольный проделанной работой, к ночи, я уже смотрел на заснеженные горные гряды, уютно расположившись на дне плавно покачивавшейся на воздушных волнах гондолы. А шар, благодарный и растроганный до слез чудесным избавлением, рассказывал мне необыкновенные истории о своих прошлых приключениях. Может быть после, когда у меня найдется свободная минутка, я запишу их для вас тоже.

Надо ли говорить, что с такой удачной подачи, мы гораздо раньше прибыли к тому месту, где скрывались от городской суеты самолеты из Горгандии.

Попытаюсь в красках передать вам увиденное, хотя едва ли это возможно…
Серые, погруженные в туманную дымку горы. Где-то внизу, словно тонкая атласная лента вьется река. По обеим сторонам от нее простирается чудесная долина – зелено-бурое ущелье, скрытое от посторонних глаз и потому, еще более напоминающее сказочный оазис. Что-то движется там внизу. Что-то большое.

Я взял бинокль и приложил его к глазам, хотя, можно было и не делать этого. Так и есть! Нарушая гармонию нетронутой человеком природы, по долине медленно перемещались самолеты.

Я попросил своего воздушного друга пойти на снижение, и спустя несколько минут воздушный шар плавно опустился на землю.
— Могу подождать тебя, — предложил он. – Когда планируешь возвращаться?
— Не стоит. Думаю, мне придется задержаться здесь на несколько дней.
Я от всей души пожелал ему счастья и дальнейших полетов. На том мы и расстались. Невероятно. До этого дня я видел воздушные шары только по телевизору.

Глава 9. Пропавшие самолеты

Когда шар улетел, я направился к самолетам. Те, хотя и заметили меня – чужака, но не подали виду и продолжали бесцельно слоняться по цветущей долине, оставляя на податливой почве глубокие вмятины от своих колес.
— Доброго дня вам, — весело прокричал я. Но самолеты лишь смерили меня взглядом и, не останавливаясь покатили куда-то.

Я побежал за ними. Хорошо еще, что двигались они медленно, не то мне бы ни за что не догнать их. И вообще, разве можно состязаться в скорости с военными?

У края долины, в одной из скал находилась расщелина. Такая громадная, что туда без труда мог бы проникнуть автомобиль, поезд и даже самолет. Один за другим самолеты скрывались в чернеющем отверстии, и гул от их моторов эхом вырывался наружу, разрывая воздух своим неестественным для здешних мест рычанием.

Когда наконец я тоже достиг расщелины, мне стоило значительных усилий, перебороть свой страх перед неизвестностью, темнотой и закрытыми пространствами. Не думая об этом долго, я вошел под свод огромного каменного «дома». По мере того, как я продвигался дальше и дальше вглубь пещеры, дневной свет становился все более рассеянным. Вскоре мгла окутала меня, и только доносившееся откуда-то приглушенное шипение служило мне ориентиром.

Прошло достаточно много времени прежде, чем я вышел в просторный освещенный холл. Передо мной, словно первобытные человеко-существа в круг стояли самолеты. Посреди них горело пламя и всполохи его отбрасывали свои алые языки-тени на стены и корявый потолок. Да, от такого у всякого нормального двуногого может голова закружиться.
Мне не хотелось нарушать их ритуал. Но, с другой стороны, стоять тихо было просто неприлично.

Я кашлянул:
— Кх-кх…

Никакой реакции. Потом еще раз. Снова, ни один самолет не обратил на меня внимания. Тогда я набрал в легкие побольше воздуха и крикнул.

Тут уж все самолеты разом развернулись и удивленно уставились на меня.
— Добрый день, — сказал я, смутившись. – Уютненько у вас тут.

Один из самолетов, по виду самый старый, медленно выехал мне навстречу:
— Зачем ты пришел сюда, человек? Раз ты нашел это место, то наверняка должен знать, что здесь не любят людей. Это единственное место на всем земном шаре, где техника сама выбирает свою судьбу.

— Да, уж, — я невольно почесал затылок. – Это мне известно. Я, собственно, потому и прибыл. Это, знаете ли как-то странно… Военные самолеты рождены, чтобы летать и служить, — но самолет не дал мне закончить.
— Ты, как и остальные люди слишком самоуверен и считаешь, что вправе делать выбор за других. Самолеты рождены, чтобы летать, машины – чтобы ездить, корабли – чтобы плавать. Но, разве кто-нибудь, когда-нибудь попытался узнать, чего же хотят сами изобретения? Что если корабль захочет взлететь или автомобиль поплыть по реке? Нет, это слишком сложно и неестественно для того, чтобы уместиться в вашем примитивном человеческом мозгу! – последние слова он практически прокричал, так что с потолка пещеры свалилось несколько увесистых каменных глыб.

Я невольно поежился. Похоже, что эти самолеты сошли с ума. Едва ли их удастся убедить в чем-то.
— Извините, — сказал я, — наверное, мне лучше уйти. Не беспокойтесь, выход я найду сам, — с этими словами я попятился, но другой самолет тут же преградил мне путь.
— Ты слишком много видел, — проговорил старый самолет. – Мы не можем позволить тебе вот так уйти и рассказать о нашей жизни другим людям. Придется тебе навсегда остаться здесь.

Такая перспектива меня не особенно обрадовала. Да, чего уж там – я был жутко напуган. Хотелось побежать, но разве человеческие ноги способны состязаться в скорости с самолетами, пусть даже и сумасшедшими?
«Старик» (имени этого самолета я все равно не знал) приказал отвезти меня в темницу. Ей стала сырая и темная пещера, размером ничуть не больше ванной комнаты, отделенная от внешнего мира какой-то железкой вместо двери. Хотя, если честно, я не стал бы убегать, даже если бы двери не оказалось вовсе. Темница моя находилась так далеко от входа в пещеру, а вели меня к ней так долго, преодолевая многочисленные повороты и холлы, что под конец я совсем запутался и не знал, где нахожусь.

Моим провожатым был совсем молодой самолет, который по виду едва ли отлетал свои первые сто тысяч воздушных миль. Вот только глаза его были очень грустными, и совсем они не подходили тому, кто обрел смысл жизни и нашел свое истинное призвание. Я попытался заговорить с ним, но самолет ничего не ответил и укатил прочь.

Оставшись в одиночестве, я уселся на каменный пол, закрыл глаза и сразу заснул от усталости. Мне снился удивительный сон, в котором я сидел в своем уютном кресле, в своей гостиной и пил свой любимый свежесваренный кофе, приготовленный моей экономкой – газонокосилкой. В окно я видел проезжающие по улице машины. Заметив меня, все они замедляли ход, дружественно сигналили и ехали дальше по своим делам. Неожиданно все вокруг начало меняться. Дом мой, вместе со всей мебелью превратился в холодную каменистую пещеру, по улице вместо машин ездили самолеты, в небе летали корабли, а по единственной в нашем городе реке Эптон-ривер, один за другим плыли легковые авто.

Я проснулся. Один. Все в той же пещере. Воспоминания о последних событиях, заставили меня глубоко вздохнуть. Что стало с моей тихой уютной жизнью за последние несколько дней?

Неожиданно я услышал какой-то шум. Он становился все громче и громче. Наконец дверь моей темницы отворилась и на пороге возник самолет. Тот самый, что вел меня сюда. Точнее, в дверь помещались одни только колеса. Сам он, никак не смог бы вместиться в крохотную комнатушку.
Все так же молча, он протолкнул мне тарелку с какими-то зелеными бобами.
Я догадался, что это еда для меня. Если так, то все не слишком плохо. Они не хотят заморить меня голодом. Значит, еще не все потеряно.
— А можно мне воды? – попросил я, стараясь говорить, как можно приветливее.
Самолет услышал мою просьбу и удалился. Через некоторое время он вернулся с огромной бочкой, доверху наполненной чистейшей ключевой водой. Он уже собирался удалиться, когда я заговорил, стараясь хоть ненадолго оттянуть свое одиночество:
— Как тебя зовут? – но, конечно, ответа не последовало.
— Ты же из Горгандии? – не унимался я. – Чудесная страна, наверное, хотя не припомню, чтобы мы изучали ее на уроках географии. Я Айболит, автомобильный доктор. Ну, по правде не доктор, а механик, но в память о моем знаменитом дедушке, меня так называют.
Последние мои слова произвели странное действие. Самолет нагнулся и удивленно заглянул в дверь, словно желая определить, не вру ли я. После этого он удалился, а уже через несколько минут за мной пришли.

Глава 10. Страшная тайна Горгандии

Мы вернулись в холл. Тот самый, где я впервые увидел скопление самолето-существ перед огнем. Они снова были в сборе. Только смотрели на меня совсем иначе. Самый старый из них обратился ко мне:
— Когда ты появился здесь, мы и подумать не могли, что говорим не с обычным двуногим, а с великим Айболитом. В наших кругах о тебе слагают легенды.

Понимаете, каждому приятно услышать такое о себе. И то, что «старик» говорил потом, то, как нахваливал меня, не могло не повысить мою самооценку. Признаться, я даже слегка загордился, почти забыв о ночи, проведенной в каменной тюрьме.
— Ты должен помочь нам, — закончил самолет свою длинную речь. – Сама судьба прислала тебя сюда.
— Да, но, что я должен сделать? – мне становилось очень любопытно.
— Ты должен подарить нам бессмертие.
После этого самолет рассказал мне странную историю. Одну из тех, какие даже мамы не придумывают, чтобы угомонить своих расшалившихся и нежелающих заснуть детей.

Горгандия – чудесная солнечная страна, у берегов Средиземного моря. Там так хорошо круглый год, что даже птицы не улетают зимовать в теплые края, машины едут по улицам так медленно, что на ходу успевают пожелать друг другу приятного дня, а лодки, пришвартованные в прибрежных водах, поют волнительные и душевные песни, точно настоящий хор.

И вот, во всем этом великолепии, благодати и достатке, на окраине государства, там, где начинаются Туманные горы расположилось кладбище. Кладбище старой и ненужной техники. Тех, кто еще жив, но уже не может приносить людям пользу. Некоторые могут заботиться о себе, добывают пищу, помогают другим. Но большинство просто медленно умирает. И это самая страшная, самая мучительная смерть, которую только можно себе вообразить. От дождей техника покрывается ржавчиной и стоит так до тех пор, пока ее сердце – мотор не придет в полнейшую негодность. После этого – конец.
Самым первым самолетом, сбежавшим из Горгандии был старый, отслуживший верой и правдой своему государству Туран-135. Место это он нашел совершенно случайно, пролетая над Гималаями, в надежде, что у него закончится топливо, и он разобьется об острые скалы. Ибо нет более достойной смерти для военного самолета. Сделав здесь небольшую остановку, Туран-135 понял, что больше не хочет подниматься в воздух. При помощи встроенной локационной службы, он сообщил своим близким, чтобы те не искали его. Вспомнив об этом «старик» тяжело вздохнул и по его серому потертому металлическому корпусу скатилась крупная маслянистая слеза.

Но все оказалось не так просто. День за днем и месяц за месяцем, отжившие свой век единицы боевой и штатской техники продолжали отправлять на Кладбище. Страх перед мучительной гибелью охватывал всех, от простых тостеров и кофемолок до здоровенных боевых самолетов.

И вот однажды, молодой самолет стажер Корп-1708, в сотый раз изучая послание своего учителя и наставника, случайно обнаружил координаты его местонахождения. Он рассказал об этом другим самолетам и в очередной раз после завершения боевой операции они все, вместо того, чтобы вернуться обратно в Горгандию, совершили незапланированную остановку здесь, в Гималаях. Туран-135 первое время еще пытался уговорить их вернуться домой, но самолеты все как один твердили, что не желают жить в ожидании страшной кончины. Уж лучше здесь, вдали от жестоких и безжалостных людей окончить свой век.

— И вот теперь, — подытожил свой рассказ «старик» Туран – 135, — сама Судьба сделала нам подарок и дала второй шанс. Ты – Айболит сделаешь нас бессмертными, и только тогда мы вернемся обратно на Родину.
Я был настолько поражен услышанным, что не находил слов для ответа. Да, я был мастером своего дела. За свою недолгую жизнь мне довелось буквально вернуть с того света самые редкие и, казалось бы, неподдающиеся лечению машины. Я мог разобрать поломку любой сложности, независимо от того, была ли это здоровенная махина, подобно самолетам или крошечная машинка из табакерки. Но бессмертие… Каждая вещь на этой земле имеет свой срок. Мне было жаль самолеты. Жаль, что их государство, при всем своем видимом благополучии, вело себя так жестоко по отношению к тем, кто каждый день взмывал ввысь, преодолевая законы земного тяготения, кто умирал, не жалея себя во время опасных заданий. Но я был не всемогущ.

Для ответа требовалось время. Я понимал, что каждое сказанное мной слово, спустя годы будет положено на мои собственные весы Добра и Зла. Сейчас не может быть третьего: либо самолеты оставят свое уединение и вернутся вместе со мной домой, либо мы все навсегда останемся здесь, чтобы сгинуть в этом поднебесном запустении.

Но вдруг, так, наверное, бывает только в сказках, меня посетила гениальная мысль:
— Послушайте, — начал я осторожно, — но разве в вашей стране не знают, что такое утилизация? Разве не обретают вторую жизнь вещи, которые уже не используются, но могут послужить другой, более благородной цели?
— О чем ты? – живо спросил меня Туран-135.
— Я говорю о переработке мусора. В мире уже практически не осталось мест, о которых вы говорите. Это Кладбище – попросту свалка, отнимает лишние километры у вашего государства. И, насколько я понимаю, Горгандия не так уж велика. Всего-то и нужно, что построить мусороперерабатывающий завод и тогда каждый из вас, после окончания срока годности, сможет стать чем-то другим. Чем-то новым и полезным. Так вы обретете истинное бессмертие.
Воцарилась полная тишина. Казалось, самолеты не дышали. Не знаю, сколько продлилось это леденящее душу молчание. Но, вдруг кто-то крикнул:
— Слава – слава Айболиту!

И его тут же поддержали сотни других голосов: УРРА!!! ОН МОЛОДЕЙ! ГЕНИЙ!
***
Надо ли говорить вам о том, как я провел последующие четыре дня в Гималаях? Ну, во-первых, я перечинил все до одного самолеты. Теперь, каждый из них, несмотря на длительное пребывание в дали от цивилизации, смог бы выдержать долгий перелет до Горгандии. И даже старый Туран-135 чувствовал себя необыкновенно молодым.

Во-вторых, используя систему внутреннего радиосообщения, я связался с подполковником и доложил ему, на каких условиях самолеты готовы вернуться. Тот обещал обсудить это со своим руководством, и к вечеру нас ждал приятный сюрприз. Оказалось, что в Горгандии даже не подозревали о проблеме, которая уже давно беспокоит технику. Но теперь, узнав о ней, на общем собрании постановили начать строительство самого крупного и современного мусороперерабатывающего предприятия, какие только бывали в истории. На предприятии будут открыты специальные корпуса временного пребывания, где техника сможет ждать своей очереди на переработку. Но, главное – каждый сам сможет выбрать, кем именно ему захочется стать в будущей жизни.

Это была победа. Моя лично, и наша с самолетами общая.
Через четыре дня мы покинули заснеженные Гималаи и направились в Горгандию, где нас встречали, как настоящих героев.

Эпилог

Домой я вернулся только три месяца спустя. Очень нелегко было бросать своих новых друзей. Но экономка-газонокосилка, то и дело названивала мне, сообщая, что клиенты во главе с уже известным вам Кареткиным, буквально оккупируют мой дом и не желают искать себе нового механика.

Все последующие недели я работал, не поднимая головы. И так устал, что уже начал задумываться о возвращении в уединенную долину, помещенную меж неприступных горных вершин. Но, к моей великой радости, ко Дню Благодарения наступила тишина. Клиенты мои, как водится, разъехались на праздники кто-куда. А мне осталось, как минимум четыре дня свободного существования. Даже не знаю, наверное, сейчас пойду и усядусь за мемуары. Опишу для вас все подробно, начиная с того момента, как в дверь моего дома постучал подполковник Флэш, военно-воздушных сил Горгандии. По-моему, выйдет история что надо. А вы как считаете?

P.S.На будущее лето я жду в гости Кизи и Мукула. Очень уж мне хочется сделать из этих парней настоящие крутые велики. Или даже мопеды. Только это пока сюрприз. Смотрите, не проболтайтесь. Тссссс…..

Читать также еще больше сказок про машинки