Рассказ об ермаке тимофеевиче как исторической личности

Ермак Тимофеевич — биография

---

Ермак Тимофеевич – известный землепроходец, завоеватель и казацкий атаман, биография которого до сих пор содержит немало тайн для историков.

В России Ермака Тимофеевича почитают точно так же, как былинных богатырей. Он выдающаяся личность, которая не только оставила заметный след в истории государства, но и символизирует ее славное героическое прошлое. Благодаря именно его заслугам, в составе России появились земли, принадлежащие ранее Сибирскому ханству.

Детство

История содержит несколько версий, касающихся места рождения Ермака. Тогда новорожденных детей не принято было регистрировать, поэтому точную дату его рождения тоже выяснить достаточно трудно. Предположительно, это знаменательное событие произошло в 1533 году.

Легенда гласит, что его дед родом из Суздаля. Отец Ермака – Тимофей, бежал от нищеты на земли, которыми владели купцы Строгановы. Родитель будущего атамана поселился на берегу речки Чусовой, женился и занимался воспитанием двух сыновей. По дошедшим до этой поры данным, дети звались Родионом и Василием. По мнению ученых, именно Василий и стал прославленным Ермаком.

Под руководством купцов Строгановых Василий управлял плоскодонным судном на Волге и Каме. Потом основным его занятием стал разбой, вследствие чего его возвели в атаманы и прозвали Ермаком. Словарь Даля дает трактовку этому имени, оно означает мельничный жернов, и поэтому логично вписывается в ассоциативный ряд. Сильный и могучий воин вполне мог получить имя Ермак. Помимо этого, полководца называли и прозвищем Поволский, которое он получил от своих соратников.

Стоит отметить, что псевдоним Ермака переводится как «человек с Волги». В «Сибирской летописи», изданной в 1907 году, нашлась и фамилия Ермака – Аленин. Поэтому полное имя атамана – Василий Тимофеевич Аленин.

По воспоминаниям соратников Ермака, он проходил службу в волжских станицах. В 1565-м уже приобрел необходимый статус и авторитет, постоянно проживал в Поволжье. Ермак активно участвовал в Ливонской войне, был казачьим сотником. Смелость характера, удаль и бойцовскую отвагу он продемонстрировал во время атаки Могилевской крепости, потом сражался с шведами и участвовал в освобождении Пскова.

Служба и завоевания

На протяжении двадцати лет Ермак служил на рубежах российских границ. В 1581-м он получил приглашение от Строгановых, которые звали его обратно, к ним в Сибирь. Им нужна была надежная охрана, чтобы противостоять сибирскому хану Кучуму, который промышлял разбоем на этих территориях. Пока не было врага, Сибирское ханство исправно платило дань Москве пушниной. А когда появился новый хан, выплат не стало, купцы Строгановы постепенно вытеснялись с территории Западного Урала. Поэтому они решили, что пора готовить сопернику отпор.

Вначале удалось собрать полтысячи человек, готовых сражаться за территорию. Их количество постепенно увеличивалось, пока не достигло 1600. Воины из дружины Ермака Тимофеевича собирались в больших лодках – стругах. Там же находились припасы и оружие, которое доставлялось во вражеский стан. Ермак сам занимался подготовкой войска, которое было вооружено ружьями, пищалями и аркебузами. После применения орудий, воины сражались врукопашную, используя при этом топоры, сабли, луки, кинжалы.

Ермак проявил всю свою предусмотрительность, однако против него выступала армия в количестве 10 тысяч бойцов, и противостоять ей было достаточно трудно.

Простые жители Сибирского ханства питали ненависть к самовольно занявшему пост главы, просили Ермака, чтобы тот освободил их как можно скорее. Но сами они вступать в борьбу не решались. Ермак с дружиной пересек Уральский хребет, повел воинов по Чусовой, в то место, где разветвляется Обь и Кама.

По ходу действия, Ермак сражался с татарами возле Тагила и в устье реки Тобол. Постепенно войско атамана подбиралось к Иртышу. После победы над главным ханским войском, Ермак прогнал противника в Ишим. Осенью 1582-го войско Ермака овладело городом под названием Сибирь. Через несколько дней он уже принимал дары от местных жителей – народностей ханты и манси.

Ермак обещал им защиту, если они станут платить налог и примут гражданство России. Декабрь того же года ознаменовался новой битвой с татарами, и снова атаману удалось одолеть врага. Он настойчиво преследовал свою главную цель – завоевание новых земель. Вскоре войско Ермака получило награду от Ивана Грозного, которая выражалась в материальном вознаграждении и новых доспехах. Татары и не собирались сдаваться, они ликвидировали одного атамана за другим, однако Ермаку судьба благоволила. От плена он спасся благодаря случайности.

В 1585-м хан Кучум снова собрал войско и готовился сразиться с поредевшим войском Ермака. Кучум сумел распустить слухи о том, что Ермаку не стоит ждать подмоги от бухарцев. Атаман и его отряд, в котором насчитывалось всего полторы сотни бойцов, еле пережили сибирскую зиму, у них полностью закончился провиант. Хан Кучум предпринял внезапное нападение на реке Волай. Ермак до последнего сражался за сибирские земли, но смерть настигла его в водах этой реки. После гибели атамана его дело возглавили последователи, которые сумели расправиться с противником и окончательно выгнать его с сибирских земель.

Личная жизнь

Вся жизнь Ермака Тимофеевича была отдана борьбе за правое дело. Историки не располагают точными данными, проливающими свет на его личную жизнь. Неизвестно также, чем увлекался этот выдающийся человек.

Можно только представить, чем мог радовать себя этот суровый казак. Однако никаких сведений о жене и детях, а также близких родственниках, которые могли бы поделиться данными его биографии, обнаружено не было.

Смерть

Ермак выдвинулся навстречу отряду с провиантом, чтобы защитить его от хана. С атаманом было пятьдесят казаков. Погиб Ермак Тимофеевич в месте слияния рек Вагай и Иртыш. Там стояли дозорные, но они были настолько уставшими после боя, что даже не услышали, как к ним вплотную приблизился враг. Резня была настолько кровавой, что спастись из нее смог только Ермак и один боец.

Атаман был сильно ранен в этом бою, но все же рискнул переплыть реку, чтобы попытаться спастись. На нем была кольчуга – подарок царя, именно она и потянула его на дно. Ноша была настолько тяжелой, что раненный Ермак не смог выбраться из воды. Легенда гласит, что тело воина нашли татары и сильно издевались над ним.

По другой версии, Ермака никто не искал, и что он похоронен на Баишевском кладбище. Есть сведения и о том, что в Башкортостане тоже находится могила атамана. Хан Кучум снова стал править Сибирью, однако казаки вернулись и дали ему бой через год.

Кольчуга, которой царь одарил Ермака, нашлась в 1915-м, рядом с городом Кашлык.

Память

Всю свою жизнь Ермак Тимофеевич посвятил военному делу, а о том, что он сделал для России, можно даже и не вспоминать. Его походы помогли открыть Западную Сибирь. Раньше северную часть Сибири называли Югрой. Она была настолько удалена от открытых территорий и характеризовалась очень сложными климатическими условиями, что ее исследование не представлялось возможным. Ранее на эти земли можно было попасть только через Средний Урал.

Ермак использовал специальные волоки, которые дали возможность пройти переправы и одолеть горные хребты. Иначе суда никак не могли доставить. Походы Ермака привели к значительному расширению российских территорий.

Он стал исследователем Оби и Иртыша. После преодоления Западно-Сибирской равнины отряд Ермака оказался на Белогорском материке.

Ермак и его войско так и не смогли победить хана Кучума, но атаман приложил максимум усилий, чтобы освободить Сибирское ханство. Он принимал активное участие в основании Тобольска, Сургута, Тюмени, и первого заполярного российского города Мангазея. Его именем названы населенные пункты, река и один из ледоколов, принадлежащий Северному флоту.

Противостояние Ермака и хана Кучума нашло отражение в книгах, изданных в разные годы. В них имеются не только достоверные данные о ходе сражений, но и масса легенд, которые сложились о великом полководце. Память Ермака Тимофеевича увековечена в художественном кино. В 1996-м на экраны вышла картина «Ермак», в котором роль атамана досталась актеру Виктору Степанову. Снимать эту ленту начали еще в Советском Союзе, в 1986 году, а закончились съемки только спустя десять лет.

Ссылки

• Страница в Википедии

Легендарный казачий атаман отважился воевать с ханом Кучумом в не самое, мягко говоря, подходящее время. Тогда Россия вела войну со Швецией, а на южных рубежах обстановка была далека от мирной.

Происхождение Ермака

Интересно то, что историки до сих пор так и не могут со стопроцентной уверенностью сказать, откуда родом Ермак Тимофеевич. Одни исследователи утверждают, что покоритель Сибири появился на свет в одной из станиц на Дону, вторые противопоставляют им Пермь. Третьи — за городок на Северной Двине.

Более того, краеведы Архангельской области уверены, что Ермак является уроженцем либо Виноградовского района, либо Красноборского, либо Колтласского. И в пользу каждого они приводят свои весомые доводы. Так, например, в последних двух районах верят, что Ермак Тимофеевич именно там готовился к своему походу. Ведь есть на территории районов и Ермаков ручей, и Ермакова гора, и лестница, и даже колодец, в котором якобы утоплены сокровища.

Точное место рождения казачьего атамана до сих пор так и не обнаружено. Впрочем, сейчас всё больше историков склонно считать, что наиболее реалистичная версия — это городок на Северной Двине. Ведь в краткой сольвычегодской летописи об этом говорится прямым текстом: «На Волге казаки, Ермак атаман, родом з Двины з Борку… разбили государеву казну, оружие и порох и с тем поднялись на Чусовую».

В многочисленных источниках о Сибирском походе Ермака прямым текстом говорится, что действовал атаман по прямому приказу Ивана Грозного. Но это утверждение неверно, и его можно отнести к категории «мифы и легенды».

Дело в том, что есть царская грамота 1582 года (её текст приводит в своей книге историк Руслан Скрынников), в которой царь обращается к Строгановым и требует «под страхом большой опалы» во что бы то ни стало возвратить атамана и направить его в Пермский край «для оберегания».

Иван Грозный в самодеятельности Ермака Тимофеевича ничего хорошего не видел. По вполне понятным причинам. Шведы, ногайцы, бунтующие народы в Нижнем Поволжье, а тут ещё столкновение с Кучумом. Но Ермаку Тимофеевичу было плевать на геополитические интересы. Будучи человеком смелым, решительным и самоуверенным, он почувствовал, что пришла пора наведаться в Сибирь. И пока российский царь только составлял текст своей грамоты, атаман уже взял столицу хана. Ермак пошёл ва-банк и оказался прав.

Поход Ермака — по приказу Строгановых?

Ермак Тимофеевич действовал самостоятельно, ослушавшись приказа царя. Но в последнее время всё больше появляется информации о том, что казачий атаман был всё-таки человеком, если так можно выразиться, подневольным и отправился в Сибирь с «благословления» Строгановых. Мол, это была их затея. Кстати, такого же мнения придерживался и Иван Грозный, поскольку ни подтвердить это и ни опровергнуть Ермак не успел. Потомки тех самых Строгановых лишь подлили масла в огонь спора историков своими попытками доказать причастность их предков к покорению Сибири. На деле же всё не так просто и ясно.

Дело в том, что Строгановы были хорошо осведомлены о войсках Кучума. Поэтому отправлять 500 казаков, пусть даже под командованием могучего Ермака, на войну с несколькими тысячами монголов — чистое самоубийство.

Вторая причина — это «блуждающий» татарский царевич Алей. Он постоянно ходил по лезвию ножа, угрожая землям Строгановых. Ведь Ермак однажды выбил его войско с территории Чусовых городков, а Алей после этого ураганом прошёлся по Соли Камской.

По утверждениям самих казаков, они решили отправиться в Сибирь именно после победы на Чусовой. Ермак Тимофеевич понял, что звёзды сошлись как никогда удачно и нужно действовать быстро и решительно. Ведь Кашлык — столица Кучума — была открыта и не защищена. И если промедлить, то армия Алея сумеет собраться и прийти на помощь.

Так что Строгановы здесь ни при чём. Завоевание Сибири стало продолжением хаотичного движения на восток, где «дикое поле» требовало освоения и изгнания оттуда татар.

Покорение Сибири. Кто участвовал в походах?

Вызывает интерес и национальный состав завоевателей Сибири. Как известно, на противостояние татарском хану отправилось 540 человек. По документам Посольского приказа их всех смели в одну кучу, назвав «волжскими казаками». Но это не совсем верно. Ведь по рассказам тех же участников похода, среди них было много выходцев из различных мест России. Просто тогда ещё казаки не успели обособиться и стать Яицкими или Донскими.

В том же Посольском приказе есть сведения, где говорится о том, что Ермак собрал под своим началом казаков терских, донских, волжских и яицких. А по месту происхождения им давали соответствующие прозвища. Например, был атаман Мещеряк из Мещер.

Интересно и то, что со временем Ермак, как и его отряд, оброс огромным количеством мифов и легенд. Так, например, иной раз можно встретить упоминания о разбойничьих нападениях казаков. То их было чуть ли не 5 тыс., и они терроризировали огромную территорию на Оке. Потом казаков уже более 7 тыс., и они разбойничали на Волге. А есть даже легенда, что атаман задумывал вторгнуться в Персию.

Но при этом сам Ермак выступал в роли народного заступника. Он был тем, кем впоследствии в народном сознании станет Степан Разин.

Смерть Ермака

Со смертью Ермака Тимофеевича тоже не всё гладко и понятно. От самого факта — его гибель — только это и осталось. Всё остальное — не более чем выдумка и красивая история. Что же произошло на самом деле, никто не знает. Да и вряд ли когда-нибудь узнает.

Так, например, красивая легенда о кольчуге. Мол, её подарил Ермаку Иван Грозный. И из-за неё атаман-то и погиб, просто утонув из-за большого веса обмундирования. Но на деле нет ни одного документа, который бы фиксировал факт подарка. Зато есть грамота, в которой говорится о том, что царь пожаловал атаману золото и сукно. А заодно приказал вернуться в Москву, когда приедет новый воевода.

Но Ермак погиб в ночной схватке. Скорее всего, его ранили одним из первых, поскольку у татар была традиция — стрелять из луков по командирам. Кстати, до сих пор жива легенда, в которой рассказывается, что татарский богатырь Кутугай сразил Ермака копьём.

После такого тяжёлого удара атаман Мещеряк собрал оставшихся в живых воинов и принял решение о возвращении на родину. 2 года казаки являлись хозяевами Сибири, но им пришлось вернуть её Кучуму. Правда, всего через 1 год там вновь появились русские знамёна.

Yermak Timofeyevich
17th century portrait of Yermak, the first Russian leader of the exploration and conquest of Siberia
Born	between 1532 and 1542 Along Chusovaya River, Dvina River, Kama River or Don River, Russia
Died	August 5 or 6, 1585 (aged 43–53) Sibiryak, Qashliq, Khanate of Sibir, Russia
Occupation(s)	soldier, explorer, porter, sailor, river pirate
Known for	The cossack who led the Russian exploration and conquest of Siberia, in the reign of Tsar Ivan the Terrible

Yermak Timofeyevich (Russian: Ерма́к Тимофе́евич, IPA: [jɪˈrmak tʲɪmɐˈfʲejɪvʲɪtɕ]; born between 1532 and 1542 – August 5 or 6, 1585) was a Cossack ataman and is today a hero in Russian folklore and myths. During the reign of Tsar Ivan the Terrible, Yermak started the Russian conquest of Siberia.

Russians’ fur-trade interests fueled their desire to expand east into Siberia. The Tatar Khanate of Kazan was established by Ulugh Muhammad as the best entryway into Siberia. In 1552, Ivan the Terrible’s modernized army toppled the khanate.^[1] After the takeover of Kazan, the tsar looked to the powerful and affluent Stroganov merchant family to spearhead the eastward expansion. In the late 1570s, the Stroganovs recruited Cossack fighters to invade Asia on behalf of the tsar.^[2] These Cossacks elected Yermak as the leader of their armed forces, and in 1582 Yermak set out with an army of 840 to attack the Khanate of Sibir.^[3]

On October 26, 1582, Yermak and his soldiers overthrew Kuchum Khan’s Tatar empire at Qashliq in a battle that marked the «conquest of Siberia».^[4] Yermak remained in Siberia and continued his struggle against the Tatars until 1584, when a raid organized by Kuchum Khan ambushed and killed him and his party.^[5]

The specifics of Yermak’s life, such as his appearance, background, and dates of events, remain points of controversy for historians because the texts that document his life are not reliable.^[6] However, his life and conquests had a profound influence on Siberian relations, sparking Russian interest in the region and establishing the Tsardom of Russia as an aggressive imperial power east of the Urals.^[7]

Authenticity[edit]

There is less information about Yermak than most other notable explorers and historical figures. Much of what we know about Yermak is derived from folklore and legend. There are no contemporary descriptions of Yermak and all portraits are merely estimations.^[3] One of the Siberian chronicles, the Remezov Chronicle, written more than one hundred years after Yermak’s death describes him as “flat-faced, black of beard with curly hair, of medium stature and thick-set and broad-shouldered,”^[8][9] but even this detailed account is not reliable because the narrator had never seen Yermak.^[3]

In addition to his physical features’ being unknown, the details of Yermak’s life and the circumstances leading up to his excursion into Siberia are obscure.^[10] Russian writer Valentin Rasputin laments the lack of information that we have about Yermak considering the vast scope of his contributions to Russian society.^[11]

Knowledge of Yermak’s upbringing and voyages pales in comparison to that of other explorers.^[12] Historians encounter serious difficulties when attempting to piece together the specifics of Yermak’s life and exploits because the two key, primary sources about Yermak may be biased or inaccurate. These sources are the Stroganov Chronicle and the Sinodnik. The Stroganov Chronicle was commissioned by the Stroganov family itself, therefore it exaggerates the family’s involvement in the conquest of Siberia. The Sinodik is an account of Yermak’s campaign written forty years after his death by the archbishop of Tobolsk, Cyprian (Kipriyan). The text was formed based on oral tradition and memories of his expedition but almost certainly was affected by the archbishop’s desire to canonize Yermak.^[13][14] The combination of forgotten details over time and the embellishment or omission of facts in order for Yermak to be accepted as a saint suggests that the Sinodik could be erroneous.^[13] Though Cyprian failed to canonize Yermak, he made an effort to immortalize the warrior, who he considered being the «Grand Inquisitor» of Siberia.^[14]

These documents, along with the various others that chronicle Yermak’s expeditions, are filled with contradictions that make the truth about Yermak’s life difficult to discern.^[10] While the sources that exist on Yermak are fallible, those accounts, along with folklore and legend, are all that historians have to base their knowledge on; therefore, they are widely accepted and considered to reflect the truth.^[13]

Early life[edit]

Ancestry[edit]

The Don Cossack warrior Yermak Timofeyevich was born by the Chusovaya River on the eastern fringes of the Muscovite lands. The only information about Yermak’s upbringing comes from a source called the Cherepanov Chronicle. This chronicle, compiled by a Tobolsk coachman in 1760 – long after Yermak’s death – was never published in full, but, in 1894, historian Aleksandr Alekseyevich «A.A.» Dmitrieyev concluded it probably represents a copy or paraphrase of an authentic 17th-century document. According to the section of the chronicle entitled «On Yermak, and where he was born», it is stated that Yermak’s grandfather, Afonasiy Grigor’yevich Alenin, came from Suzdal, north-east of Moscow.^[15]

To escape poverty, he moved south to Vladimir where he became a coachman in the Murom forests. In the Murom forests, the voyevoda arrested him for driving unscrupulous passengers – robbers who had hired him. Afonasiy’s son (Yermak’s father) Timofey relocated to the Stroganov lands on the Chusovaya in order to make money.^[15][16]

Occupation[edit]

Yermak worked in the Stroganovs’ river fleet as a porter and a sailor transporting salt along the Kama and the Volga rivers. Growing tired of his work, he assembled a gang, left his employment, and moved to the Don^{[citation needed]} region to become a river pirate. Among his fellow Cossack bandits, he acquired the nickname Yermak.^[16][17]

Prior to his conquest of Siberia, Yermak’s combat experience consisted of leading a Cossack detachment for the tsar in the Livonian War of 1558–83 and plundering merchant ships.^[3][11][18] Based on legends and folk songs, for years, Yermak had been involved in robbing and plundering on the Volga with the hetman Ivan Kolzo and four other Cossack leaders.^[14] Historian Valerie Kivelson refers to Yermak’s group as “his gang of thugs.”^[19] Like many other Cossacks, Yermak’s gang was involved in the “thieves” trade (“vorovskim” remeslom).^[13] It was typical of Cossacks to engage in piracy on the Sea of Azov or the Caspian Sea and to rob various envoys and Russian or Persian merchants.^[20] Though a bandit, Yermak earned a reputation as an eminent and loyal Russian fighter. Through his experience fighting in the Livonian War, he learned war tactics and excelled beyond the other hetmans in skill.^[18]

Conquest background[edit]

In the late 1500s, prior to Yermak’s expeditions, the Russians attempted to push eastward into Siberia in search of furs. Under Ivan the Great, the Russians entered northwest Siberia but “to approach Siberia from that direction proved too arduous and difficult, even in the best of times.”^[21] The Russians decided that taking a southern route through the Tatar khanate of Kazan would allow them to penetrate Siberia more easily, but Kazan would need to be overthrown first. Ivan the Terrible’s first foreign objective upon rising to power was to take Kazan. Ivan the Terrible’s modernized army proved successful at the beginning of October 1552 and Ivan proceeded to open up the east to enterprising Russian individuals, such as the Stroganovs. Anika Stroganov used the former khanate of Kazan as an entryway into Siberia and established a private empire on the southwest corner of Siberia.^[1]

Following the Russian conquest under Ivan the Terrible, the Tatar khanate of Kazan became the Russian province of Perm. Ivan the Terrible had tremendous trust in the entrepreneurial prowess of the Stroganov family and granted them the province of Perm as a financial investment which would be sure to benefit Russia in the future.^[22] The tsar also gave the Stroganovs permission to expand into the territory along the Tobol and Irtysh Rivers which belonged to the Muslim leader Kuchum Khan.^[23] The Stroganovs proceeded to launch expeditions eastward into non-Russian territories.^[24][25] They pushed into the khanate of Sibir, the sister state of the former khanate of Kazan, because it maintained control over Siberia’s fur in the west.^[25]

During the time of the Russian conquest of Kazan in the 1540s and 1550s, Sibir had been undergoing conflicts of its own with rival clans. The khanate was on the precarious ground until the rise of Kuchum Khan, a descendant of the famed Chingis Khan, in the 1560s.^[24][26] Kuchum Khan built up allies among his neighbors and the Crimean Tatars in order to thwart the Stroganovs’ expansion across the Urals. In July 1572, Kuchum launched his first raid on Stroganov settlements, which resulted in almost one hundred deaths. In 1573, the Tatar army expanded and changed leadership. Kuchum’s nephew, Mahmet-kul, assumed control of the Tatar army. The Stroganovs realized that they could no longer expect their settlers to remain in the lands around Perm if they only fought a defensive battle. The tsar granted the Stroganov family permission to invade Asia.^[27] However, the tsar soon changed his mind and told the Stroganovs to retract from Siberia, fearing that Russia did not have the resources or manpower to topple Kuchum Khan’s empire.^[2]

The Stroganovs decided to ignore the tsar’s orders and, in the late 1570s, Anika Stroganov’s grandsons Nikita and Maksim recruited Cossack fighters to wage war on their behalf. They elected the Cossack chieftain Yermak Timofeyevich as the leader of the Cossack brigades.^[2] According to the Stroganov Chronicle, on April 6, 1579, after hearing of Yermak’s and his comrades’ “daring and bravery,” the Stroganovs sent a letter to the men asking them to come to their ancestral estates in Chusovaya and summoning them to fight against the Tatars in the name of the tsar.^[28] Since Yermak had been the most illustrious of the recruits, he became the captain (ataman) of the “conquest of Siberia.”^[2][14] However, there remains the question as to whether Yermak, in fact, decided to fight the war of his own accord without being pursued by the Stroganovs. This question arose due to the discrepancy between the narratives of the Stroganov Chronicle and a different Siberian chronicle, the Yespiov Chronicle. The Stroganov Chronicle portrays the family as the motivating force behind Yermak’s campaign while the Yesipov Chronicle fails even to mention the family.^[29] Perhaps the Stroganovs told the story in a way that would inspire the Russian people to feel just as indebted to them as to Yermak for the conquest of Siberia. Siberian historians are divided on the matter, some believing that the Stroganovs were behind Yermak’s campaign and others believing that they played no part in it.^[30]

Conquest of Siberia[edit]

Yermak was officially enlisted by the Stroganovs in the spring of 1582.^[3] His quest was “to take de facto possession of the country along the Tobol and the Irtysh, which was already de jure in the Stroganovs’ possession under the Tsar’s charter of 1574.”^[31] The Stroganovs’ ultimate goal was to open up a southern passageway to Mangaseya to access its furs.^[31] The Khanate of Sibir blocked the road from the Urals to Mangaseya.^[32] After overthrowing the khanate, the intended final destination of Yermak’s five thousand mile journey was the Bering Strait. Yermak led a small army of 840 men, made up of 540 of his own followers and three hundred supplied by the Stroganovs.^[3][14][31] His army was composed of “Russians, Tatars, Lithuanians, and Germans.” The Lithuanians and Germans of the crew came from the Lithuanian front.^[31] Nikita and Maksim Stroganov spent twenty thousand rubles of their riches to outfit the army with the best weapons available. This was especially to the advantage of the Russian detachment because their Tatar opponents did not have industrial weapons. According to Russian history specialist W. Bruce Lincoln, the Tatars’ “bows, arrows, and spears” went up against Yermak’s team’s “matchlock muskets, sabers, pikes, and several small cannons.”^[33] However, according to the Russian author Yuri Semyonov, “Yermak had no cannon, and only a small number of his men carried firearms. The Cossacks had not a single horse, while Kuchum and his men were mounted. His cavalry could move quickly in any direction, while the Cossacks were tied to their rafts, which were laden with all their supplies.”^[32]

Yermak first embarked on his journey through Siberia from a frontier fort in Perm on the Chusovaya River on September 1, 1582,^[33] though other sources claim that he may have started his campaign in 1579 or 1581.^[23][34] When navigating down rivers, the crew used high-sided boats that originated in Russia. Throughout their journey, they encountered violent opposition from Kuchum Khan’s native allies but the high sides of their boats acted as shields.^[33] When crossing the Urals, the Cossacks had to carry their possessions on their backs because they did not have horses.^[35] After two months, Yermak’s army had finally crossed the Urals. They followed the river Tura and found themselves at the outskirts of Kuchum Khan’s empire. Soon they reached the kingdom’s capital city of Qashliq. On October 23, 1582, Yermak’s army fought the Battle of Chuvash Cape, which initiated three days of fighting against Kuchum’s nephew, Mehmet-kul, and the Tatar army. Yermak’s infantry blocked the Tatar charge with mass musket fire, which wounded Mahmet-kul and prevented the Tatars from scoring a single Russian casualty. Yermak succeeded in capturing Qashliq and the battle came to mark the “conquest of Siberia.”^[4] The Stroganov Chronicle provides an account of Kuchum Khan’s reaction to the attack on Qashliq and Yermak’s success:

Khan Kuchyum, seeing his ruin and the loss of his kingdom and riches, said to all his men with bitter lamentation: ‘O murzas and princes, let us flee without delaying…The Stroganovs sent men of the common people against me from their forts to avenge on me the evil I had inflicted; they sent the atamans and Cossacks, Yermak and his comrades, with not many of their men. He came upon us, defeated us and did us such great harm.’^[36]

While Yermak had succeeded in taking Qashliq, the battle had reduced his Cossack force to 500 men.^[37][38] Yermak also now faced a supply problem. While the army had found treasures such as fur, silk, and gold in the Tatar city, no food or provisions had been left behind.^[39] The inhabitants had also fled the city, preventing their enlistment for aid. However, four days after Yermak claimed Qashliq the people returned, and Yermak soon befriended the Ostyak people.^[38] The Ostyaks would formally declare their allegiance to Yermak on October 30, complementing their pledge by delivering offerings of food to the city.^[39]

Yermak used the Ostyak tributes to feed his band of Cossacks throughout the winter.^[38] However, these supplies proved to be insufficient, and the Cossacks soon ventured into the wilderness to fish and hunt.^[39] The Cossacks’ task was not without trouble, as although Yermak had defeated the Tatars they continued to harass the Cossacks, preventing Yermak from establishing complete control over the region.^[40] The Tatars struck a decisive blow on December 20, when a Cossack party of twenty men were discovered and slain. Upon their failure to return, Yermak left the city to investigate, eventually finding that Mahmet-kul had recovered from their earlier battle and was responsible for the Cossacks’ murder. Yermak then entered into battle with Mahmet-kul and his forces, defeating him once again.^[39]

The defeat of Mahmet-kul provided a brief respite to the Cossacks. However, in April 1583, he returned to the region.^[41] In an unfortunate twist of fate, Mahmet-kul was quickly ambushed and captured by a small party of Cossacks, whose numbers ranged from as little as 10^[41] to as many as 50.^[42] A few days after his capture, Mahmet-kul sent a messenger to Kuchum stating that he was alive and in good health. He also requested that the Khan cease attacks on the Cossacks and those bringing tribute to Yermak.^[43] Yermak, taking advantage of this lull in hostilities, set out down the Irtysh and Ob to complete his subjugation of the local tribal princes. He soon encountered the Ostyak prince Demian, who had fortified himself in a fortress on the banks of the Irtysh with 2,000 loyal fighters. It is reported to have taken Yermak and his men considerable time to break through their defenses due to Demian’s possession of a gilded idol. Yermak’s forces eventually prevailed; however, upon entering the fort, no idol was found. After dispersing a group of priests and warriors by brandishing their firearms, Yermak determined to subdue the most influential Ostyak prince of the region, Samar, who had joined forces with eight other princes. Yermak, noting that Samar had failed to place guards around his encampment, launched a surprise attack, killing Samar and disbanding his forces. Yermak was then able to secure tribute from the eight other princes. After this conquest, he continued down the river, succeeding in capturing the key Ostyak town of Nazym. Yermak’s friend, Ataman Nikita Pan, and several Cossacks lost their lives in the battle. Yermak then directed his forces down the river Ob, conquering several small forts. After reaching a point at which the river broadened to a point of three or four versts, Yermak halted the expedition and returned his forces to Qashliq.^[44]

Upon returning to Qashliq, Yermak decided to inform the Stroganovs and the tsar of his conquests. While his reasons for this are unclear, experts believe that, in addition to wishing to clear his name of earlier misdeeds,^[45] Yermak also desperately needed supplies.^[40] To his end, he sent his trusted lieutenant Ivan Kolzo with fifty men, two letters (one each for the Stroganovs and Ivan the Terrible), and a large assortment of furs for the tsar.^[40][41][46] The exact amount sent to the tsar is disputed, as descriptions range from 2,500^[47] to 5,000^[40] to sixty sacks^[48] of furs. Kozo’s arrival at the Stroganovs was well-timed, as Maksim Stroganov had just received a letter from Ivan denouncing Yermak and threatening him and his followers with death.^[49] Kolzo, bearing news of Kuchum’s defeat, Mahmet-kul’s capture, and the subjugation of Tatar lands, was thus well received by a relieved Maksim.^[50] Maksim provided Kolzo with lodging, food, and money before sending him on his way.^[49]

Kolzo, upon reaching Moscow, was granted an audience with Ivan despite having a Muscovite bounty on his head.^[47] To the detriment of Moscow’s interests, the Livonian War had just been ended and Ivan had begun receiving reports of local tribesman conducting raids in Perm,^[47] putting him in a foul mood. Upon reading the news born by Kolzo concerning the extension of his dominion, Ivan became overjoyed, immediately pardoning the Cossacks and proclaiming Yermak to be a hero of the first degree.^[41] The triumphant atmosphere extended across the city, as church bells were tolled throughout Moscow to glorify Yermak.^[51] Ivan then had many gifts prepared for Yermak, including his personal fur mantle, a goblet, two suits of armor emblazoned with bronze double-headed eagles, and money.^[52] Ivan also commanded that a band of streltsy be sent to reinforce Yermak.^[53] Reports differ on whether 300^[53][54][55] or 500^[56][57] men were sent. The Stroganovs were also ordered to support this group with an additional fifty men upon their arrival in Perm.^[53] Yermak was bestowed the title “Prince of Siberia” by Ivan,^[58] who also commanded that Mahmet-kul be sent to Moscow.^[59]

Upon returning to Qashliq, Kolzo informed Yermak of the tsar’s command that Mahmet-kul be delivered to him. Yermak, aware that doing so would eliminate Kuchum’s only motive for peace, nonetheless obeyed the tsar and arranged for his transport. Unsurprisingly, Kuchum’s forces began to increase the frequency of their raids.^[59] Yermak now found himself in a predicament, as a long winter had prevented the gathering of supplies and tributes and the tsar’s reinforcements had not yet arrived.^[60] Under orders from the tsar, the Stroganovs had contributed fifty cavalries to the reinforcement party. However, the horses had slowed the party to a crawl across the Siberia landscape, and they did not even cross the Urals until the spring of 1584.^[61]

In September 1583, a call for help from a Tatar leader named Karacha was delivered to Yermak begging for assistance against the Nogai Tatars.^[55] Yermak, wary of Karacha but nonetheless disposed to help, deployed Kolzo with a force of 40 Cossacks. Karacha, however, was not to be trusted, as Kolzo and his men walked into an ambush and were all killed. Now without Kolzo, Yermak was left with a little more than 300 men.^[59] Sensing Yermak’s waning power, the tribes previously under his control revolted,^[54] and Qashliq soon came under siege by a collective army of Tatars, Voguls, and Ostyaks.^[59] Cleverly, they encircled the city with a line of wagons, both preventing passage to and from the city while protecting the attackers from the Russians’ firearms.^[54] Yermak, despite having limited supplies, was able to endure the blockade for three months.^[59] However, the Cossacks could not last forever, and on the cloudy night of June 12, 1584, Yermak decided to act. Stealthily penetrating the line of wagons, Yermak’s men were able to surprise the gathered forces in their sleep, killing a large number.^[54] As Karacha’s forces had been caught completely unaware, Yermak was able to recover a substantial amount of provisions from the barricade.^[55] Karacha, having failed in his mission, was punished by Kuchum, who sentenced Karacha’s two sons to death.^[62] Karacha, fueled by the loss of his sons, regrouped the native tribes and returned to assault Yermak the next day.^[62][63] Karacha’s forces, however, were soundly defeated, as the Cossacks were able to kill one hundred men with only two dozen deaths of their own.^[62]

Defeated and disgraced, Karacha fled south to the steppes of the Ishim, where Kuchum waited.^[54] Freed from confinement, Yermak turned to the offensive, conquering many towns and forts to the east of Qashliq and extending the tsar’s dominion.^[64] Having already regained the loyalty of the revolting tribes, Yermak continued sailing up the Irtysh throughout the summer of 1584 to subdue tribes and demand tribute.^[55][61] Although he attempted to search for Karacha, Yermak was ultimately unsuccessful in this venture.^[55] Also, while Yermak had succeeded in regaining the loyalty of the tribes, his men were now almost completely out of gunpowder.^[61] To make matters worse, while his reinforcements arrived, they did so utterly exhausted and depleted by scurvy. Indeed, many of the men, including their commanding officer, had not survived the journey.^[54] Thus, in addition to facing the problem of escalating hostilities, their food shortage was magnified by the arrival of more men.^[53] Eventually, it is reported the situation grew dire enough that Yermak’s men turned to cannibalism, eating the bodies of the deceased.^[65]

Yermak’s death[edit]

The precise details of Yermak’s death are lost to history, but legend has preserved multiple variations of the account.^[40] With the onset and worsening of the food shortage, Yermak’s people had now entered a time of famine. Kuchum, knowing this, set a trap.^[66] The most common account is that Kuchum purposely leaked information to Yermak, in which it was claimed that Bukharan merchants from Central Asia, traveling with large amounts of food, were being prevented from moving by Kuchum’s men.^[40] In August 1584, Yermak set out with a band of men to free the traders. Finding the reports to be false, Yermak ordered a return to Qashliq.^[55] Whether because of an ongoing storm^[55] or because the men were tired from rowing upstream,^[67] Yermak’s force stopped on a small island formed by two branches of the Irtysh and set up camp on the night of August 4–5, 1584.^[40][67] Convinced that the river offered protection, Yermak’s men fell asleep with no guard. Kuchum, however, had been following Yermak’s party and was lying in wait. Kuchum’s forces forded the river around midnight; their approach was hidden by the loudness of the storm and the dark of night.^[5] Kuchum’s Tatars were upon Yermak’s men so quickly that they could not use either their guns or weapons, and a slaughter ensued.^[40] In the ensuing chaos, it is reported that all but three men on the Russian side were killed, including Yermak.^[5] Legend has it that after fighting through the invaders^[65] and being wounded in the arm by a knife,^[68] Yermak, finding that their boats had been washed away in the storm, attempted to cross the river. Due to the weight of the armor gifted to him by the Tsar, Yermak sank to the bottom and drowned.^[5] At least one survivor, unburdened by such heavy armor, was able to flee across the river and return to Qashliq with news of Yermak’s death.^{[citation needed]}

Yermak’s body was borne down the river, where seven days later it is said to have been found by a Tatar fisherman named Yanish.^[55] Easily recognizable by the eagle on his armor, Yermak’s corpse was stripped and hung on a frame made out of six poles, where for six weeks archers used his body for target practice.^[69] However, it is said that animals did not feed on him and his body produced no odor and that the corpse caused fear and nightmares in the people. Heeding these omens, the Tatars buried him as a hero, killing thirty oxen in his name.^[69][70] His prized armor was eventually distributed among the Tatar chiefs.^[5]

Legacy[edit]

Upon receiving news of Yermak’s death, the Cossacks became immediately demoralized.^[71] The original band of men had dwindled to 150 fighters,^[72] and command now fell to Glukhoff, the leader of the initial group of reinforcements that the tsar had delivered to Yermak.^[73] The Cossacks soon decided to abandon Qashliq and to retreat to Russia. Before traveling a great distance, they ran into a group of one hundred reinforcements that had been sent as additional strength from the tsar. With this upturn in fortune, Yermak’s band resolved to return to Qashliq and refortify their position in accordance with the tsar’s will. The fast-acting and perceptive Tatars, however, had been informed of the group’s flight and had retaken the city almost immediately, preventing any peaceful reoccupation of their former stronghold. Although the Tatar position appeared strong, they were no longer led by Kuchum, who had lost his power, and were thus not as stable as before. Furthermore, another three hundred reinforcements from the tsar soon arrived to join the Russians. Led by Tchulkoff, this new force provided a significant boost in fighting strength to the party. Despite the tumultuous state of the Tatar leadership and their newly received recruits, however, the Russians did not pursue another attempt on Qashliq. Instead, in a culmination of the events immediately following Yermak’s fatal plunge, they founded a new settlement in 1587 on the site of what would become Tobolsk, a comfortable twelve miles from Qashliq. Although the Tatars quickly began raids against their familiar foe, after a short period they ceased, leaving the Russians to their new town.^[71]

Yermak’s heroic endeavors in the Russian East laid the groundwork for future Russian expansion and settlement. Soon after Yermak and his initial band set out for Siberia, merchants and peasants followed in their wake, hoping to harness some of the fur riches that abounded in the land.^[74] This trend grew exponentially after Yermak’s death, as his legend spread through the domain rapidly and, with it, the news of a land rich in furs and vulnerable to Russian influence.^[75] Colonization attempts soon followed, as Tyumen, the first known town after Yermak’s death, was founded in 1586.^[72] The settling of this territory facilitated the establishment and development of Siberian agriculture. Most of these farmers were, in fact, soldiers, who grew their own sustenance out of necessity.^[76]

Yermak had set a precedent of Cossack involvement in Siberian expansion, and the exploration and conquests of these men were responsible for many of the additions to the Russian empire in the east.^[77] After the initial return of the Cossacks shortly after Yermak’s death, an ambitious project of fortification began under the direction of Boris Godunov. Its achievements, including the extension of protection for Russians in the region, would drive even greater numbers of entrepreneurs to Siberia.^[78] In 1590, Tobolsk received a significant boost in prominence as it was dubbed the principal city and administrative center of the region.^[79] The fur trade also continued to grow, aided by the Cossacks, who in 1593 established the trading center of Berezof on the Ob River at the sixty-fourth latitude.^[80] The practice of collecting tributes of fur from the natives continued to spread, and in the 17th century such furs made up 25–33 percent of the income to the tsar’s treasury.^[74] Thus, as soon as fifteen years after Yermak’s death, the basin of the Ob River had truly become a region of Russian influence.^[81] Even so, the Russians did not rest on their laurels, and the attitude and pace of expansion pioneered by Yermak continued well into the 17th century. Indeed, within the first half of the century the fort of Yeniseysk was established in 1619, the city of Yakutsk founded in 1632, and the important feat of reaching the Sea of Okhotsk on the Pacific coast in 1639.^[72] Throughout these campaigns, Yermak’s influence was undeniable, as the pace he had established for achievement in his relatively short time in Siberia heralded a new age of Russian pioneering.^{[citation needed]}

Yermak’s life and conquests had a significant impact on Russian policy towards Siberia and the colonization attempts that followed this shift. Prior to Yermak’s agreement with the Strogonovs, the Russian attitude towards the Siberian expanse had been one preoccupied primarily with defense, not aggression. The top priority was the repelling of the Tatar hordes, and, as shown by Ivan’s letter to the Strogonovs, the central government rarely involved itself unless the tribes succeeded in entering Russian territory. This, of course, changed with Yermak, whose triumphs showed that the Tatars could be put on the defensive and that Russia could now establish itself as an aggressive power in the East.^[7] Yermak also changed the involvement of the tsar in Siberian affairs. In reaching out to the tsar for assistance, Yermak gained the support of the government; indeed, it was reinforcements from the tsar that solidified the Russian presence in the region immediately after Yermak’s death.^[82] This newfound commitment and involvement in the area is best summarized by Ivan’s acceptance of the title bestowed upon him by Yermak: “Tsar of Sibir.” Yermak’s pioneering further enabled this system to exist because it depended on the success he achieved in gaining tribute from conquered peoples. Much like Yermak, future troops were sent with the understanding that it would be necessary to supplement their base payment with treasures and tributes gained from conquest.^[83] Without this system in place, it is unlikely such an arrangement would have come to fruition.^{[citation needed]}

Future explorers would also take notice of Yermak’s strategy in approaching the Siberian lands, which, unlike those in many other colonization attempts, already had an established imperial power. However, Yermak wisely recognized that Kuchum’s territories were not unified. Yermak noted that many of these peoples were nothing more than vassals and that they were quite diverse in terms of race, language, and religion. Unlike Kuchum and his Mohammedan Tatars, many of these groups were pagan. Due to the sum of these differences, many simply paid tribute to avoid trouble, and it mattered little to whom the tribute was paid. Yermak’s unique strength was thus in recognizing the bigger picture and playing it to his advantage, first identifying and then executing quick, efficient ways to establish influence in the region.^[32]

The actions of Yermak also redefined the meaning of the word Cossack. While it is uncertain whether Yermak’s group was related in any way to the Yaik or Ural Cossacks, it is known that their company was previously outlawed by the Russian government. However, in sending his letter and his trusted lieutenant Ivan Kolzo to Ivan the Terrible, Yermak transformed the image of the Cossack overnight from a bandit to a soldier recognized by the Tsar of Moscow. Now, Yermak’s Cossacks had effectively been incorporated into the military system and were able to receive support from the tsar.^[84] This new arrangement also acted as a sort of pressure-relief valve for the Cossacks, who had a history of being troublesome on the Russian frontier. In sending as many of them as possible further east into unconquered lands, the burgeoning and extremely profitable lands on the borders of Russian territory were given respite.^[75] Yermak’s call for aid thus spawned a new type of Cossack which, by virtue of its link to the government, would enjoy significant favor from future Russian rulers. Despite this new shift in orientation, it is worth noting that the Cossack name remained in place in Siberia and that soldiers sent as reinforcements often adopted this title.^[85] Furthermore, this realignment was not without criticism, however, and some saw Yermak as a traitor to the Cossack name. Such detractors saw Yermak’s death as punishment for turning away from the Cossack code and becoming a pawn of the tsar. Fittingly, then, it was his armor, the very symbol of the tsar, that dragged him down to his fate.^[67]

Relics of Yermak also continued to command significant power and prestige years after his death. In particular, the search for his armor affected at least one element of Siberian relations. Decades after Yermak’s death, a Mongol leader who had assisted the Russian government approached the voyevoda of Tobolsk and asked for his assistance in obtaining an item in the Tatar’s possession, believed to be Yermak’s armor. The reason he approached the voyevoda was that he had previously been denied a trade by the Tatars after offering them ten slave families and a thousand sheep. The Tatars, despite being convinced that the armor had divine properties, agreed to the sale upon the involvement of the voyevoda. Soon after, the Mongol, convinced of the power of Yermak’s armor, refused to service the Russian government because he no longer feared their might.^[67]

Commemoration[edit]

Multiple statues and monuments have been erected in his honor throughout Russia. V. A. Beklemishev began his construction project for a monument dedicated to Yermak in 1903 in the Cathedral Square of Novocherkassk, the capital of the Don Cossack country. On the monument Yermak is shown holding his regimental banner in his left hand and the ceremonial cap of his rival Kuchum Khan in his right hand.^[86] The back of the monument reads: “To the Don Cossack Ataman Ermak Timofeyevich, the Siberia conqueror from the grateful posterity. In honor of Don Cossack Army 300th Anniversary. He passed away in Irtysh waves on August 5, 1584.”^[87] Some believe that Yermak was born in the village of Kachalinskaya on the Don. Though this region has long claimed Yermak to be one of its own, there is no evidence that he was born there or ever visited.^[88]

There is also a statue of Yermak at Tobolsk and one in the State Russian Museum in Saint Petersburg designed by Mark Antokolsky.^[88]

Two icebreakers have been named after Yermak. The first, built in Newcastle, England, in 1898, was one of the first major vessels of that type ever built and the second, which entered the service in 1974, was the first of an impressive new type of ship.^[89]

In commemoration of Yermak, there is a town named after him on the upper Irtysh.^[89] Similarly, a mountain in the Perm Region made up of three cliff stacks is called the Yermak Stone after Yermak. Legend has it that Yermak and his brigade passed one of the harsh Siberian winters on the cliff side.^[90]

In popular culture[edit]

Film[edit]

Yermak makes an appearance in the 1947 film Tale of the Siberian Land (Skazanie o zemle sibirskoi) directed by Ivan Pyryev. The movie tells the story of a pianist named Andrei who moves to Siberia to work at a paper-processing plant after being wounded in World War II and losing his faith in music. Once in Siberia, Andrei reunites with a female singer with whom he had been in love in Moscow. When nothing comes of their second encounter, he heads far north in Siberia and becomes so enamored with the might of Soviet construction projects that he composes a choral symphony entitled the ‘Tale of Siberian Land.’ Andrei is then reunited with his beloved who finds him in the depths of Siberia. The two travel to Moscow where Andrei’s symphony is performed in the Conservatory. The symphony tells his life story while presenting the “mysterious, wild, silver grey” landscape of Siberia to the audience. In displaying the “extreme might of the land,” he conveys “the extreme heroism of the Russian and Soviet conquest of Siberia.” The symphony introduces Yermak as a mighty figure who “made his way through the fog and mist to do battle with Siberia.”^[91]

The film then begins a visual montage which traces Russian history and the representation of the Russian landscape over time. Yermak is shown as a “pantomime hero” leading his forces into battle. Simon Franklin and Emma Widdis describe that “here, the director taps into the folk imagination and the landscape that he evokes is plainly the landscape of the epic. As the battle ends, the natural world itself expresses the majesty of Yermak’s achievement. Fire turns into lightning, and then the rain begins: the conquest of the elements is complete, as nature bows down in the face of Russian strength, and Siberia is conquered.”^[92] The montage then shifts to show the landscape as softer, flatter, and gentler. Andrei proceeds to describe the process through which Yermak’s descendants continued to dominate Siberia.^[93] Ultimately, Yermak is portrayed as the hero who launched the conquest that shaped the whole of Russia.^{[citation needed]}

In 1996, directors Vladimir Krasnopolsky and Valeri Uskov produced the film Yermak, a historical drama about the conquest of Siberia which starred Viktor Stepanov, Irina Alfyorova, and Nikita Dzhigurda.^[94]

Literature[edit]

• Yermak, the Conqueror of Siberia (1899) – by Leo Tolstoy
• Yermak, the Conqueror (1930) – a novel by Pyotr Nikolayevich Krassnoff
• Gulyai-Volga (1930) – a novel by Artem Vesely^[95]
• The Cossacks (1969) – by Philip Longworth, a historical account of the Cossack experience in Russia which provides portraits of famous Cossack leaders Yermak, Bogdan Khmelnitski, and Stepan Razin^[96]
• The Cossacks (1963) OUP — by Barbara Bartos-Höppner. A fictionalised and dramatised account of the life of Yermak Timofeyev from the point of view of Mitya, a young boy who becomes a Cossack and who accompanies Yermak on his invasion of Siberia. (Trans. from the German by Stella Humphries.)
• Yermak’s Campaign in Siberia (1974) – translated from Russian by Tatiana Minorsky and David Wileman and edited, with an introduction and notes, by Terence Armstrong
• In addition to his nonfiction portrayals in the books listed above, Yermak and his expeditions of conquest are mentioned in The Zombie Survival Guide by Max Brooks, as well as being featured in its accompanying tie-in comic Recorded Attacks, wherein an expeditionary party of Yermak seizes a Siberian settlement of an unknown Asiatic tribe, engaging in slaughter and cannabalism, before themselves succumbing to a revived, apparently zombified woman whom they had dug up, leaving only one survivor.

Folk songs and poetry[edit]

There are many folk songs and much poetry about Yermak which contribute to our vision of the hero. By tracing the transformation of folk songs and poetry about Yermak since his death, it is possible to see how his status as a legendary figure has evolved over time.^[97]

Over 150 songs about Yermak’s exploits have been collected and spread throughout all of Russia since the 18th century.^[89] As many as 35 of these songs have been collected in a text by V. Th. Miller entitled “Historical Songs of the Russian People of the XVI-XVII Centuries.”^[97] One song describes how “Yermak’s men kill the Muscovite ambassador to Persia named as Semen Konstantinovich Karamyshev” while others speak of Yermak’s acts of piracy and pillaging with his Cossack brigade.^[98] Though most folk songs are not entirely consistent with the historical accounts of Yermak’s life, there are many similarities and much overlap among the different songs. There are often several versions of the same song that share certain details but differ on others.^[99]

I. I. Dmitriyev (1760–1837) wrote the dramatic poem “Yermak” and K. P. Ryleyev (1795–1826) in 1821 wrote a poem entitled “The death of Yermak.”^[98]

Paintings[edit]

• “The Conquest of Siberia by Yermak” (1895) by Vasily Surikov, located in the State Russian Museum in St. Petersburg
• various paintings by Semyon Remezov in the Remezov Chronicle

Videogames[edit]

• Yermak makes an appearance in Age of Empires III: Definitive Edition, in a standalone scenario based on his conquest of Cape Chuvash, as part of the Historical Battles.

See also[edit]

• History of Siberia
• Exploration of Siberia
• Exploration of Asia
• Russian conquest of Siberia
• Conquest of the Khanate of Sibir

Notes[edit]

References[edit]

This article incorporates text from the Great Soviet Encyclopedia

• Armstrong, Terence E. Yermak’s Campaign in Siberia: A Selection of Documents. London: Hakluyt Society, 1975.
• Baikalov, Anatole V.. The Conquest and Colonisation of Siberia. The Slavonic and East European Review 10, no. 30 (1932): 557–571.
• Bisher, Jamie. White Terror: Cossack Warlords of the Trans-Siberian. London: Frank Cass, 2005.
• Cresson, W. P.. The Cossacks: Their History and Country. New York: Brentano’s, 1919.
• Czaplicka, Miss, and Leslie Urquhart. The Future of Siberia: Discussion. The Geographical Journal 51, no. 3 (1918): 159–164.
• Feodoroff, Nicholas V. Soviet Communists and Russian History: A Frame in Time. Commack, NY: Nova Science, 1997.
• Franklin, Simon, and Emma Widdis. National Identity in Russian Culture: An Introduction. Cambridge: Cambridge University Press, 2004.
• Haywood, A. J.. Siberia: A Cultural History. Oxford: Oxford University Press, 2010.
• Howe, Sonia E.. Some Russian Heroes, Saints and Sinners, Legendary and Historical. London: Williams and Norgate, 1916.
• Kerner, Robert Joseph. The Russian Eastward Movement: Some Observations on its Historical Significance. Berkeley: Pacific Historical Review, 1948.
• Kivelson, Valerie A. Cartographies of Tsardom: The Land and Its Meanings in Seventeenth-Century Russia. Ithaca, N.Y.: Cornell University Press, 2006.
• Landers, Brian. Empires Apart: A History of American and Russian Imperialism. New York: Pegasus Books :, 2010.
• Lincoln, W. Bruce. The Conquest of a Continent: Siberia and the Russians. New York: Random House, 1994.
• Longworth, Philip. The Cossacks. New York: Holt, Rinehart and Winston, 1969.
• Manning, Clarence Augustus. «Yermak Timofeyevich in Russian Folk Poetry.» Journal of the American Oriental Society 43 (1923): 206–215. https://www.jstor.org/stable/593339 (accessed January 13, 2012).
• March, G. Patrick. Eastern Destiny: Russia in Asia and the North Pacific. Westport, Conn.: Praeger, 1996.
• «Monument to the legendary Cossack Ermak – Sights.» The Official Website of the City of Novocherkassk. http://www.novochgrad.ru/en/sights/id/1873.html (accessed January 14, 2012).
• Naumov, I. V., and David Norman Collins. The History of Siberia. London: Routledge, 2006.
• Perkhavko, Valery. Soft Gold. Science in Russia 4 (2008): 50–56.
• Rasputin, Valentin. Siberia, Siberia. Evanston, Ill.: Northwestern University Press, 1996.
• Semyenov, Yuri. The Conquest of Siberia. Ed. E. W. Dickes. London: G. Routledge & Sons, Ltd., 1944.
• Stites, Richard. Russian Popular Culture: Entertainment and Society Since 1900. Cambridge, England: Cambridge University Press, 1992. Print.
• Wright, G. Frederick. Asiatic Russia,. New York: McClure, Phillips & co., 1902.
• «Yermak (1996) – IMDb.» The Internet Movie Database (IMDb). https://www.imdb.com/title/tt0126894/ (accessed January 17, 2012).

External links[edit]

Yermak Timofeyevich
17th century portrait of Yermak, the first Russian leader of the exploration and conquest of Siberia
Born	between 1532 and 1542 Along Chusovaya River, Dvina River, Kama River or Don River, Russia
Died	August 5 or 6, 1585 (aged 43–53) Sibiryak, Qashliq, Khanate of Sibir, Russia
Occupation(s)	soldier, explorer, porter, sailor, river pirate
Known for	The cossack who led the Russian exploration and conquest of Siberia, in the reign of Tsar Ivan the Terrible

Yermak Timofeyevich (Russian: Ерма́к Тимофе́евич, IPA: [jɪˈrmak tʲɪmɐˈfʲejɪvʲɪtɕ]; born between 1532 and 1542 – August 5 or 6, 1585) was a Cossack ataman and is today a hero in Russian folklore and myths. During the reign of Tsar Ivan the Terrible, Yermak started the Russian conquest of Siberia.

Russians’ fur-trade interests fueled their desire to expand east into Siberia. The Tatar Khanate of Kazan was established by Ulugh Muhammad as the best entryway into Siberia. In 1552, Ivan the Terrible’s modernized army toppled the khanate.^[1] After the takeover of Kazan, the tsar looked to the powerful and affluent Stroganov merchant family to spearhead the eastward expansion. In the late 1570s, the Stroganovs recruited Cossack fighters to invade Asia on behalf of the tsar.^[2] These Cossacks elected Yermak as the leader of their armed forces, and in 1582 Yermak set out with an army of 840 to attack the Khanate of Sibir.^[3]

On October 26, 1582, Yermak and his soldiers overthrew Kuchum Khan’s Tatar empire at Qashliq in a battle that marked the «conquest of Siberia».^[4] Yermak remained in Siberia and continued his struggle against the Tatars until 1584, when a raid organized by Kuchum Khan ambushed and killed him and his party.^[5]

The specifics of Yermak’s life, such as his appearance, background, and dates of events, remain points of controversy for historians because the texts that document his life are not reliable.^[6] However, his life and conquests had a profound influence on Siberian relations, sparking Russian interest in the region and establishing the Tsardom of Russia as an aggressive imperial power east of the Urals.^[7]

Authenticity[edit]

There is less information about Yermak than most other notable explorers and historical figures. Much of what we know about Yermak is derived from folklore and legend. There are no contemporary descriptions of Yermak and all portraits are merely estimations.^[3] One of the Siberian chronicles, the Remezov Chronicle, written more than one hundred years after Yermak’s death describes him as “flat-faced, black of beard with curly hair, of medium stature and thick-set and broad-shouldered,”^[8][9] but even this detailed account is not reliable because the narrator had never seen Yermak.^[3]

In addition to his physical features’ being unknown, the details of Yermak’s life and the circumstances leading up to his excursion into Siberia are obscure.^[10] Russian writer Valentin Rasputin laments the lack of information that we have about Yermak considering the vast scope of his contributions to Russian society.^[11]

Knowledge of Yermak’s upbringing and voyages pales in comparison to that of other explorers.^[12] Historians encounter serious difficulties when attempting to piece together the specifics of Yermak’s life and exploits because the two key, primary sources about Yermak may be biased or inaccurate. These sources are the Stroganov Chronicle and the Sinodnik. The Stroganov Chronicle was commissioned by the Stroganov family itself, therefore it exaggerates the family’s involvement in the conquest of Siberia. The Sinodik is an account of Yermak’s campaign written forty years after his death by the archbishop of Tobolsk, Cyprian (Kipriyan). The text was formed based on oral tradition and memories of his expedition but almost certainly was affected by the archbishop’s desire to canonize Yermak.^[13][14] The combination of forgotten details over time and the embellishment or omission of facts in order for Yermak to be accepted as a saint suggests that the Sinodik could be erroneous.^[13] Though Cyprian failed to canonize Yermak, he made an effort to immortalize the warrior, who he considered being the «Grand Inquisitor» of Siberia.^[14]

These documents, along with the various others that chronicle Yermak’s expeditions, are filled with contradictions that make the truth about Yermak’s life difficult to discern.^[10] While the sources that exist on Yermak are fallible, those accounts, along with folklore and legend, are all that historians have to base their knowledge on; therefore, they are widely accepted and considered to reflect the truth.^[13]

Early life[edit]

Ancestry[edit]

The Don Cossack warrior Yermak Timofeyevich was born by the Chusovaya River on the eastern fringes of the Muscovite lands. The only information about Yermak’s upbringing comes from a source called the Cherepanov Chronicle. This chronicle, compiled by a Tobolsk coachman in 1760 – long after Yermak’s death – was never published in full, but, in 1894, historian Aleksandr Alekseyevich «A.A.» Dmitrieyev concluded it probably represents a copy or paraphrase of an authentic 17th-century document. According to the section of the chronicle entitled «On Yermak, and where he was born», it is stated that Yermak’s grandfather, Afonasiy Grigor’yevich Alenin, came from Suzdal, north-east of Moscow.^[15]

To escape poverty, he moved south to Vladimir where he became a coachman in the Murom forests. In the Murom forests, the voyevoda arrested him for driving unscrupulous passengers – robbers who had hired him. Afonasiy’s son (Yermak’s father) Timofey relocated to the Stroganov lands on the Chusovaya in order to make money.^[15][16]

Occupation[edit]

Yermak worked in the Stroganovs’ river fleet as a porter and a sailor transporting salt along the Kama and the Volga rivers. Growing tired of his work, he assembled a gang, left his employment, and moved to the Don^{[citation needed]} region to become a river pirate. Among his fellow Cossack bandits, he acquired the nickname Yermak.^[16][17]

Prior to his conquest of Siberia, Yermak’s combat experience consisted of leading a Cossack detachment for the tsar in the Livonian War of 1558–83 and plundering merchant ships.^[3][11][18] Based on legends and folk songs, for years, Yermak had been involved in robbing and plundering on the Volga with the hetman Ivan Kolzo and four other Cossack leaders.^[14] Historian Valerie Kivelson refers to Yermak’s group as “his gang of thugs.”^[19] Like many other Cossacks, Yermak’s gang was involved in the “thieves” trade (“vorovskim” remeslom).^[13] It was typical of Cossacks to engage in piracy on the Sea of Azov or the Caspian Sea and to rob various envoys and Russian or Persian merchants.^[20] Though a bandit, Yermak earned a reputation as an eminent and loyal Russian fighter. Through his experience fighting in the Livonian War, he learned war tactics and excelled beyond the other hetmans in skill.^[18]

Conquest background[edit]

In the late 1500s, prior to Yermak’s expeditions, the Russians attempted to push eastward into Siberia in search of furs. Under Ivan the Great, the Russians entered northwest Siberia but “to approach Siberia from that direction proved too arduous and difficult, even in the best of times.”^[21] The Russians decided that taking a southern route through the Tatar khanate of Kazan would allow them to penetrate Siberia more easily, but Kazan would need to be overthrown first. Ivan the Terrible’s first foreign objective upon rising to power was to take Kazan. Ivan the Terrible’s modernized army proved successful at the beginning of October 1552 and Ivan proceeded to open up the east to enterprising Russian individuals, such as the Stroganovs. Anika Stroganov used the former khanate of Kazan as an entryway into Siberia and established a private empire on the southwest corner of Siberia.^[1]

Following the Russian conquest under Ivan the Terrible, the Tatar khanate of Kazan became the Russian province of Perm. Ivan the Terrible had tremendous trust in the entrepreneurial prowess of the Stroganov family and granted them the province of Perm as a financial investment which would be sure to benefit Russia in the future.^[22] The tsar also gave the Stroganovs permission to expand into the territory along the Tobol and Irtysh Rivers which belonged to the Muslim leader Kuchum Khan.^[23] The Stroganovs proceeded to launch expeditions eastward into non-Russian territories.^[24][25] They pushed into the khanate of Sibir, the sister state of the former khanate of Kazan, because it maintained control over Siberia’s fur in the west.^[25]

During the time of the Russian conquest of Kazan in the 1540s and 1550s, Sibir had been undergoing conflicts of its own with rival clans. The khanate was on the precarious ground until the rise of Kuchum Khan, a descendant of the famed Chingis Khan, in the 1560s.^[24][26] Kuchum Khan built up allies among his neighbors and the Crimean Tatars in order to thwart the Stroganovs’ expansion across the Urals. In July 1572, Kuchum launched his first raid on Stroganov settlements, which resulted in almost one hundred deaths. In 1573, the Tatar army expanded and changed leadership. Kuchum’s nephew, Mahmet-kul, assumed control of the Tatar army. The Stroganovs realized that they could no longer expect their settlers to remain in the lands around Perm if they only fought a defensive battle. The tsar granted the Stroganov family permission to invade Asia.^[27] However, the tsar soon changed his mind and told the Stroganovs to retract from Siberia, fearing that Russia did not have the resources or manpower to topple Kuchum Khan’s empire.^[2]

The Stroganovs decided to ignore the tsar’s orders and, in the late 1570s, Anika Stroganov’s grandsons Nikita and Maksim recruited Cossack fighters to wage war on their behalf. They elected the Cossack chieftain Yermak Timofeyevich as the leader of the Cossack brigades.^[2] According to the Stroganov Chronicle, on April 6, 1579, after hearing of Yermak’s and his comrades’ “daring and bravery,” the Stroganovs sent a letter to the men asking them to come to their ancestral estates in Chusovaya and summoning them to fight against the Tatars in the name of the tsar.^[28] Since Yermak had been the most illustrious of the recruits, he became the captain (ataman) of the “conquest of Siberia.”^[2][14] However, there remains the question as to whether Yermak, in fact, decided to fight the war of his own accord without being pursued by the Stroganovs. This question arose due to the discrepancy between the narratives of the Stroganov Chronicle and a different Siberian chronicle, the Yespiov Chronicle. The Stroganov Chronicle portrays the family as the motivating force behind Yermak’s campaign while the Yesipov Chronicle fails even to mention the family.^[29] Perhaps the Stroganovs told the story in a way that would inspire the Russian people to feel just as indebted to them as to Yermak for the conquest of Siberia. Siberian historians are divided on the matter, some believing that the Stroganovs were behind Yermak’s campaign and others believing that they played no part in it.^[30]

Conquest of Siberia[edit]

Yermak was officially enlisted by the Stroganovs in the spring of 1582.^[3] His quest was “to take de facto possession of the country along the Tobol and the Irtysh, which was already de jure in the Stroganovs’ possession under the Tsar’s charter of 1574.”^[31] The Stroganovs’ ultimate goal was to open up a southern passageway to Mangaseya to access its furs.^[31] The Khanate of Sibir blocked the road from the Urals to Mangaseya.^[32] After overthrowing the khanate, the intended final destination of Yermak’s five thousand mile journey was the Bering Strait. Yermak led a small army of 840 men, made up of 540 of his own followers and three hundred supplied by the Stroganovs.^[3][14][31] His army was composed of “Russians, Tatars, Lithuanians, and Germans.” The Lithuanians and Germans of the crew came from the Lithuanian front.^[31] Nikita and Maksim Stroganov spent twenty thousand rubles of their riches to outfit the army with the best weapons available. This was especially to the advantage of the Russian detachment because their Tatar opponents did not have industrial weapons. According to Russian history specialist W. Bruce Lincoln, the Tatars’ “bows, arrows, and spears” went up against Yermak’s team’s “matchlock muskets, sabers, pikes, and several small cannons.”^[33] However, according to the Russian author Yuri Semyonov, “Yermak had no cannon, and only a small number of his men carried firearms. The Cossacks had not a single horse, while Kuchum and his men were mounted. His cavalry could move quickly in any direction, while the Cossacks were tied to their rafts, which were laden with all their supplies.”^[32]

Yermak first embarked on his journey through Siberia from a frontier fort in Perm on the Chusovaya River on September 1, 1582,^[33] though other sources claim that he may have started his campaign in 1579 or 1581.^[23][34] When navigating down rivers, the crew used high-sided boats that originated in Russia. Throughout their journey, they encountered violent opposition from Kuchum Khan’s native allies but the high sides of their boats acted as shields.^[33] When crossing the Urals, the Cossacks had to carry their possessions on their backs because they did not have horses.^[35] After two months, Yermak’s army had finally crossed the Urals. They followed the river Tura and found themselves at the outskirts of Kuchum Khan’s empire. Soon they reached the kingdom’s capital city of Qashliq. On October 23, 1582, Yermak’s army fought the Battle of Chuvash Cape, which initiated three days of fighting against Kuchum’s nephew, Mehmet-kul, and the Tatar army. Yermak’s infantry blocked the Tatar charge with mass musket fire, which wounded Mahmet-kul and prevented the Tatars from scoring a single Russian casualty. Yermak succeeded in capturing Qashliq and the battle came to mark the “conquest of Siberia.”^[4] The Stroganov Chronicle provides an account of Kuchum Khan’s reaction to the attack on Qashliq and Yermak’s success:

Khan Kuchyum, seeing his ruin and the loss of his kingdom and riches, said to all his men with bitter lamentation: ‘O murzas and princes, let us flee without delaying…The Stroganovs sent men of the common people against me from their forts to avenge on me the evil I had inflicted; they sent the atamans and Cossacks, Yermak and his comrades, with not many of their men. He came upon us, defeated us and did us such great harm.’^[36]

While Yermak had succeeded in taking Qashliq, the battle had reduced his Cossack force to 500 men.^[37][38] Yermak also now faced a supply problem. While the army had found treasures such as fur, silk, and gold in the Tatar city, no food or provisions had been left behind.^[39] The inhabitants had also fled the city, preventing their enlistment for aid. However, four days after Yermak claimed Qashliq the people returned, and Yermak soon befriended the Ostyak people.^[38] The Ostyaks would formally declare their allegiance to Yermak on October 30, complementing their pledge by delivering offerings of food to the city.^[39]

Yermak used the Ostyak tributes to feed his band of Cossacks throughout the winter.^[38] However, these supplies proved to be insufficient, and the Cossacks soon ventured into the wilderness to fish and hunt.^[39] The Cossacks’ task was not without trouble, as although Yermak had defeated the Tatars they continued to harass the Cossacks, preventing Yermak from establishing complete control over the region.^[40] The Tatars struck a decisive blow on December 20, when a Cossack party of twenty men were discovered and slain. Upon their failure to return, Yermak left the city to investigate, eventually finding that Mahmet-kul had recovered from their earlier battle and was responsible for the Cossacks’ murder. Yermak then entered into battle with Mahmet-kul and his forces, defeating him once again.^[39]

The defeat of Mahmet-kul provided a brief respite to the Cossacks. However, in April 1583, he returned to the region.^[41] In an unfortunate twist of fate, Mahmet-kul was quickly ambushed and captured by a small party of Cossacks, whose numbers ranged from as little as 10^[41] to as many as 50.^[42] A few days after his capture, Mahmet-kul sent a messenger to Kuchum stating that he was alive and in good health. He also requested that the Khan cease attacks on the Cossacks and those bringing tribute to Yermak.^[43] Yermak, taking advantage of this lull in hostilities, set out down the Irtysh and Ob to complete his subjugation of the local tribal princes. He soon encountered the Ostyak prince Demian, who had fortified himself in a fortress on the banks of the Irtysh with 2,000 loyal fighters. It is reported to have taken Yermak and his men considerable time to break through their defenses due to Demian’s possession of a gilded idol. Yermak’s forces eventually prevailed; however, upon entering the fort, no idol was found. After dispersing a group of priests and warriors by brandishing their firearms, Yermak determined to subdue the most influential Ostyak prince of the region, Samar, who had joined forces with eight other princes. Yermak, noting that Samar had failed to place guards around his encampment, launched a surprise attack, killing Samar and disbanding his forces. Yermak was then able to secure tribute from the eight other princes. After this conquest, he continued down the river, succeeding in capturing the key Ostyak town of Nazym. Yermak’s friend, Ataman Nikita Pan, and several Cossacks lost their lives in the battle. Yermak then directed his forces down the river Ob, conquering several small forts. After reaching a point at which the river broadened to a point of three or four versts, Yermak halted the expedition and returned his forces to Qashliq.^[44]

Upon returning to Qashliq, Yermak decided to inform the Stroganovs and the tsar of his conquests. While his reasons for this are unclear, experts believe that, in addition to wishing to clear his name of earlier misdeeds,^[45] Yermak also desperately needed supplies.^[40] To his end, he sent his trusted lieutenant Ivan Kolzo with fifty men, two letters (one each for the Stroganovs and Ivan the Terrible), and a large assortment of furs for the tsar.^[40][41][46] The exact amount sent to the tsar is disputed, as descriptions range from 2,500^[47] to 5,000^[40] to sixty sacks^[48] of furs. Kozo’s arrival at the Stroganovs was well-timed, as Maksim Stroganov had just received a letter from Ivan denouncing Yermak and threatening him and his followers with death.^[49] Kolzo, bearing news of Kuchum’s defeat, Mahmet-kul’s capture, and the subjugation of Tatar lands, was thus well received by a relieved Maksim.^[50] Maksim provided Kolzo with lodging, food, and money before sending him on his way.^[49]

Kolzo, upon reaching Moscow, was granted an audience with Ivan despite having a Muscovite bounty on his head.^[47] To the detriment of Moscow’s interests, the Livonian War had just been ended and Ivan had begun receiving reports of local tribesman conducting raids in Perm,^[47] putting him in a foul mood. Upon reading the news born by Kolzo concerning the extension of his dominion, Ivan became overjoyed, immediately pardoning the Cossacks and proclaiming Yermak to be a hero of the first degree.^[41] The triumphant atmosphere extended across the city, as church bells were tolled throughout Moscow to glorify Yermak.^[51] Ivan then had many gifts prepared for Yermak, including his personal fur mantle, a goblet, two suits of armor emblazoned with bronze double-headed eagles, and money.^[52] Ivan also commanded that a band of streltsy be sent to reinforce Yermak.^[53] Reports differ on whether 300^[53][54][55] or 500^[56][57] men were sent. The Stroganovs were also ordered to support this group with an additional fifty men upon their arrival in Perm.^[53] Yermak was bestowed the title “Prince of Siberia” by Ivan,^[58] who also commanded that Mahmet-kul be sent to Moscow.^[59]

Upon returning to Qashliq, Kolzo informed Yermak of the tsar’s command that Mahmet-kul be delivered to him. Yermak, aware that doing so would eliminate Kuchum’s only motive for peace, nonetheless obeyed the tsar and arranged for his transport. Unsurprisingly, Kuchum’s forces began to increase the frequency of their raids.^[59] Yermak now found himself in a predicament, as a long winter had prevented the gathering of supplies and tributes and the tsar’s reinforcements had not yet arrived.^[60] Under orders from the tsar, the Stroganovs had contributed fifty cavalries to the reinforcement party. However, the horses had slowed the party to a crawl across the Siberia landscape, and they did not even cross the Urals until the spring of 1584.^[61]

In September 1583, a call for help from a Tatar leader named Karacha was delivered to Yermak begging for assistance against the Nogai Tatars.^[55] Yermak, wary of Karacha but nonetheless disposed to help, deployed Kolzo with a force of 40 Cossacks. Karacha, however, was not to be trusted, as Kolzo and his men walked into an ambush and were all killed. Now without Kolzo, Yermak was left with a little more than 300 men.^[59] Sensing Yermak’s waning power, the tribes previously under his control revolted,^[54] and Qashliq soon came under siege by a collective army of Tatars, Voguls, and Ostyaks.^[59] Cleverly, they encircled the city with a line of wagons, both preventing passage to and from the city while protecting the attackers from the Russians’ firearms.^[54] Yermak, despite having limited supplies, was able to endure the blockade for three months.^[59] However, the Cossacks could not last forever, and on the cloudy night of June 12, 1584, Yermak decided to act. Stealthily penetrating the line of wagons, Yermak’s men were able to surprise the gathered forces in their sleep, killing a large number.^[54] As Karacha’s forces had been caught completely unaware, Yermak was able to recover a substantial amount of provisions from the barricade.^[55] Karacha, having failed in his mission, was punished by Kuchum, who sentenced Karacha’s two sons to death.^[62] Karacha, fueled by the loss of his sons, regrouped the native tribes and returned to assault Yermak the next day.^[62][63] Karacha’s forces, however, were soundly defeated, as the Cossacks were able to kill one hundred men with only two dozen deaths of their own.^[62]

Defeated and disgraced, Karacha fled south to the steppes of the Ishim, where Kuchum waited.^[54] Freed from confinement, Yermak turned to the offensive, conquering many towns and forts to the east of Qashliq and extending the tsar’s dominion.^[64] Having already regained the loyalty of the revolting tribes, Yermak continued sailing up the Irtysh throughout the summer of 1584 to subdue tribes and demand tribute.^[55][61] Although he attempted to search for Karacha, Yermak was ultimately unsuccessful in this venture.^[55] Also, while Yermak had succeeded in regaining the loyalty of the tribes, his men were now almost completely out of gunpowder.^[61] To make matters worse, while his reinforcements arrived, they did so utterly exhausted and depleted by scurvy. Indeed, many of the men, including their commanding officer, had not survived the journey.^[54] Thus, in addition to facing the problem of escalating hostilities, their food shortage was magnified by the arrival of more men.^[53] Eventually, it is reported the situation grew dire enough that Yermak’s men turned to cannibalism, eating the bodies of the deceased.^[65]

Yermak’s death[edit]

The precise details of Yermak’s death are lost to history, but legend has preserved multiple variations of the account.^[40] With the onset and worsening of the food shortage, Yermak’s people had now entered a time of famine. Kuchum, knowing this, set a trap.^[66] The most common account is that Kuchum purposely leaked information to Yermak, in which it was claimed that Bukharan merchants from Central Asia, traveling with large amounts of food, were being prevented from moving by Kuchum’s men.^[40] In August 1584, Yermak set out with a band of men to free the traders. Finding the reports to be false, Yermak ordered a return to Qashliq.^[55] Whether because of an ongoing storm^[55] or because the men were tired from rowing upstream,^[67] Yermak’s force stopped on a small island formed by two branches of the Irtysh and set up camp on the night of August 4–5, 1584.^[40][67] Convinced that the river offered protection, Yermak’s men fell asleep with no guard. Kuchum, however, had been following Yermak’s party and was lying in wait. Kuchum’s forces forded the river around midnight; their approach was hidden by the loudness of the storm and the dark of night.^[5] Kuchum’s Tatars were upon Yermak’s men so quickly that they could not use either their guns or weapons, and a slaughter ensued.^[40] In the ensuing chaos, it is reported that all but three men on the Russian side were killed, including Yermak.^[5] Legend has it that after fighting through the invaders^[65] and being wounded in the arm by a knife,^[68] Yermak, finding that their boats had been washed away in the storm, attempted to cross the river. Due to the weight of the armor gifted to him by the Tsar, Yermak sank to the bottom and drowned.^[5] At least one survivor, unburdened by such heavy armor, was able to flee across the river and return to Qashliq with news of Yermak’s death.^{[citation needed]}

Yermak’s body was borne down the river, where seven days later it is said to have been found by a Tatar fisherman named Yanish.^[55] Easily recognizable by the eagle on his armor, Yermak’s corpse was stripped and hung on a frame made out of six poles, where for six weeks archers used his body for target practice.^[69] However, it is said that animals did not feed on him and his body produced no odor and that the corpse caused fear and nightmares in the people. Heeding these omens, the Tatars buried him as a hero, killing thirty oxen in his name.^[69][70] His prized armor was eventually distributed among the Tatar chiefs.^[5]

Legacy[edit]

Upon receiving news of Yermak’s death, the Cossacks became immediately demoralized.^[71] The original band of men had dwindled to 150 fighters,^[72] and command now fell to Glukhoff, the leader of the initial group of reinforcements that the tsar had delivered to Yermak.^[73] The Cossacks soon decided to abandon Qashliq and to retreat to Russia. Before traveling a great distance, they ran into a group of one hundred reinforcements that had been sent as additional strength from the tsar. With this upturn in fortune, Yermak’s band resolved to return to Qashliq and refortify their position in accordance with the tsar’s will. The fast-acting and perceptive Tatars, however, had been informed of the group’s flight and had retaken the city almost immediately, preventing any peaceful reoccupation of their former stronghold. Although the Tatar position appeared strong, they were no longer led by Kuchum, who had lost his power, and were thus not as stable as before. Furthermore, another three hundred reinforcements from the tsar soon arrived to join the Russians. Led by Tchulkoff, this new force provided a significant boost in fighting strength to the party. Despite the tumultuous state of the Tatar leadership and their newly received recruits, however, the Russians did not pursue another attempt on Qashliq. Instead, in a culmination of the events immediately following Yermak’s fatal plunge, they founded a new settlement in 1587 on the site of what would become Tobolsk, a comfortable twelve miles from Qashliq. Although the Tatars quickly began raids against their familiar foe, after a short period they ceased, leaving the Russians to their new town.^[71]

Yermak’s heroic endeavors in the Russian East laid the groundwork for future Russian expansion and settlement. Soon after Yermak and his initial band set out for Siberia, merchants and peasants followed in their wake, hoping to harness some of the fur riches that abounded in the land.^[74] This trend grew exponentially after Yermak’s death, as his legend spread through the domain rapidly and, with it, the news of a land rich in furs and vulnerable to Russian influence.^[75] Colonization attempts soon followed, as Tyumen, the first known town after Yermak’s death, was founded in 1586.^[72] The settling of this territory facilitated the establishment and development of Siberian agriculture. Most of these farmers were, in fact, soldiers, who grew their own sustenance out of necessity.^[76]

Yermak had set a precedent of Cossack involvement in Siberian expansion, and the exploration and conquests of these men were responsible for many of the additions to the Russian empire in the east.^[77] After the initial return of the Cossacks shortly after Yermak’s death, an ambitious project of fortification began under the direction of Boris Godunov. Its achievements, including the extension of protection for Russians in the region, would drive even greater numbers of entrepreneurs to Siberia.^[78] In 1590, Tobolsk received a significant boost in prominence as it was dubbed the principal city and administrative center of the region.^[79] The fur trade also continued to grow, aided by the Cossacks, who in 1593 established the trading center of Berezof on the Ob River at the sixty-fourth latitude.^[80] The practice of collecting tributes of fur from the natives continued to spread, and in the 17th century such furs made up 25–33 percent of the income to the tsar’s treasury.^[74] Thus, as soon as fifteen years after Yermak’s death, the basin of the Ob River had truly become a region of Russian influence.^[81] Even so, the Russians did not rest on their laurels, and the attitude and pace of expansion pioneered by Yermak continued well into the 17th century. Indeed, within the first half of the century the fort of Yeniseysk was established in 1619, the city of Yakutsk founded in 1632, and the important feat of reaching the Sea of Okhotsk on the Pacific coast in 1639.^[72] Throughout these campaigns, Yermak’s influence was undeniable, as the pace he had established for achievement in his relatively short time in Siberia heralded a new age of Russian pioneering.^{[citation needed]}

Yermak’s life and conquests had a significant impact on Russian policy towards Siberia and the colonization attempts that followed this shift. Prior to Yermak’s agreement with the Strogonovs, the Russian attitude towards the Siberian expanse had been one preoccupied primarily with defense, not aggression. The top priority was the repelling of the Tatar hordes, and, as shown by Ivan’s letter to the Strogonovs, the central government rarely involved itself unless the tribes succeeded in entering Russian territory. This, of course, changed with Yermak, whose triumphs showed that the Tatars could be put on the defensive and that Russia could now establish itself as an aggressive power in the East.^[7] Yermak also changed the involvement of the tsar in Siberian affairs. In reaching out to the tsar for assistance, Yermak gained the support of the government; indeed, it was reinforcements from the tsar that solidified the Russian presence in the region immediately after Yermak’s death.^[82] This newfound commitment and involvement in the area is best summarized by Ivan’s acceptance of the title bestowed upon him by Yermak: “Tsar of Sibir.” Yermak’s pioneering further enabled this system to exist because it depended on the success he achieved in gaining tribute from conquered peoples. Much like Yermak, future troops were sent with the understanding that it would be necessary to supplement their base payment with treasures and tributes gained from conquest.^[83] Without this system in place, it is unlikely such an arrangement would have come to fruition.^{[citation needed]}

Future explorers would also take notice of Yermak’s strategy in approaching the Siberian lands, which, unlike those in many other colonization attempts, already had an established imperial power. However, Yermak wisely recognized that Kuchum’s territories were not unified. Yermak noted that many of these peoples were nothing more than vassals and that they were quite diverse in terms of race, language, and religion. Unlike Kuchum and his Mohammedan Tatars, many of these groups were pagan. Due to the sum of these differences, many simply paid tribute to avoid trouble, and it mattered little to whom the tribute was paid. Yermak’s unique strength was thus in recognizing the bigger picture and playing it to his advantage, first identifying and then executing quick, efficient ways to establish influence in the region.^[32]

The actions of Yermak also redefined the meaning of the word Cossack. While it is uncertain whether Yermak’s group was related in any way to the Yaik or Ural Cossacks, it is known that their company was previously outlawed by the Russian government. However, in sending his letter and his trusted lieutenant Ivan Kolzo to Ivan the Terrible, Yermak transformed the image of the Cossack overnight from a bandit to a soldier recognized by the Tsar of Moscow. Now, Yermak’s Cossacks had effectively been incorporated into the military system and were able to receive support from the tsar.^[84] This new arrangement also acted as a sort of pressure-relief valve for the Cossacks, who had a history of being troublesome on the Russian frontier. In sending as many of them as possible further east into unconquered lands, the burgeoning and extremely profitable lands on the borders of Russian territory were given respite.^[75] Yermak’s call for aid thus spawned a new type of Cossack which, by virtue of its link to the government, would enjoy significant favor from future Russian rulers. Despite this new shift in orientation, it is worth noting that the Cossack name remained in place in Siberia and that soldiers sent as reinforcements often adopted this title.^[85] Furthermore, this realignment was not without criticism, however, and some saw Yermak as a traitor to the Cossack name. Such detractors saw Yermak’s death as punishment for turning away from the Cossack code and becoming a pawn of the tsar. Fittingly, then, it was his armor, the very symbol of the tsar, that dragged him down to his fate.^[67]

Relics of Yermak also continued to command significant power and prestige years after his death. In particular, the search for his armor affected at least one element of Siberian relations. Decades after Yermak’s death, a Mongol leader who had assisted the Russian government approached the voyevoda of Tobolsk and asked for his assistance in obtaining an item in the Tatar’s possession, believed to be Yermak’s armor. The reason he approached the voyevoda was that he had previously been denied a trade by the Tatars after offering them ten slave families and a thousand sheep. The Tatars, despite being convinced that the armor had divine properties, agreed to the sale upon the involvement of the voyevoda. Soon after, the Mongol, convinced of the power of Yermak’s armor, refused to service the Russian government because he no longer feared their might.^[67]

Commemoration[edit]

Multiple statues and monuments have been erected in his honor throughout Russia. V. A. Beklemishev began his construction project for a monument dedicated to Yermak in 1903 in the Cathedral Square of Novocherkassk, the capital of the Don Cossack country. On the monument Yermak is shown holding his regimental banner in his left hand and the ceremonial cap of his rival Kuchum Khan in his right hand.^[86] The back of the monument reads: “To the Don Cossack Ataman Ermak Timofeyevich, the Siberia conqueror from the grateful posterity. In honor of Don Cossack Army 300th Anniversary. He passed away in Irtysh waves on August 5, 1584.”^[87] Some believe that Yermak was born in the village of Kachalinskaya on the Don. Though this region has long claimed Yermak to be one of its own, there is no evidence that he was born there or ever visited.^[88]

There is also a statue of Yermak at Tobolsk and one in the State Russian Museum in Saint Petersburg designed by Mark Antokolsky.^[88]

Two icebreakers have been named after Yermak. The first, built in Newcastle, England, in 1898, was one of the first major vessels of that type ever built and the second, which entered the service in 1974, was the first of an impressive new type of ship.^[89]

In commemoration of Yermak, there is a town named after him on the upper Irtysh.^[89] Similarly, a mountain in the Perm Region made up of three cliff stacks is called the Yermak Stone after Yermak. Legend has it that Yermak and his brigade passed one of the harsh Siberian winters on the cliff side.^[90]

In popular culture[edit]

Film[edit]

Yermak makes an appearance in the 1947 film Tale of the Siberian Land (Skazanie o zemle sibirskoi) directed by Ivan Pyryev. The movie tells the story of a pianist named Andrei who moves to Siberia to work at a paper-processing plant after being wounded in World War II and losing his faith in music. Once in Siberia, Andrei reunites with a female singer with whom he had been in love in Moscow. When nothing comes of their second encounter, he heads far north in Siberia and becomes so enamored with the might of Soviet construction projects that he composes a choral symphony entitled the ‘Tale of Siberian Land.’ Andrei is then reunited with his beloved who finds him in the depths of Siberia. The two travel to Moscow where Andrei’s symphony is performed in the Conservatory. The symphony tells his life story while presenting the “mysterious, wild, silver grey” landscape of Siberia to the audience. In displaying the “extreme might of the land,” he conveys “the extreme heroism of the Russian and Soviet conquest of Siberia.” The symphony introduces Yermak as a mighty figure who “made his way through the fog and mist to do battle with Siberia.”^[91]

The film then begins a visual montage which traces Russian history and the representation of the Russian landscape over time. Yermak is shown as a “pantomime hero” leading his forces into battle. Simon Franklin and Emma Widdis describe that “here, the director taps into the folk imagination and the landscape that he evokes is plainly the landscape of the epic. As the battle ends, the natural world itself expresses the majesty of Yermak’s achievement. Fire turns into lightning, and then the rain begins: the conquest of the elements is complete, as nature bows down in the face of Russian strength, and Siberia is conquered.”^[92] The montage then shifts to show the landscape as softer, flatter, and gentler. Andrei proceeds to describe the process through which Yermak’s descendants continued to dominate Siberia.^[93] Ultimately, Yermak is portrayed as the hero who launched the conquest that shaped the whole of Russia.^{[citation needed]}

In 1996, directors Vladimir Krasnopolsky and Valeri Uskov produced the film Yermak, a historical drama about the conquest of Siberia which starred Viktor Stepanov, Irina Alfyorova, and Nikita Dzhigurda.^[94]

Literature[edit]

• Yermak, the Conqueror of Siberia (1899) – by Leo Tolstoy
• Yermak, the Conqueror (1930) – a novel by Pyotr Nikolayevich Krassnoff
• Gulyai-Volga (1930) – a novel by Artem Vesely^[95]
• The Cossacks (1969) – by Philip Longworth, a historical account of the Cossack experience in Russia which provides portraits of famous Cossack leaders Yermak, Bogdan Khmelnitski, and Stepan Razin^[96]
• The Cossacks (1963) OUP — by Barbara Bartos-Höppner. A fictionalised and dramatised account of the life of Yermak Timofeyev from the point of view of Mitya, a young boy who becomes a Cossack and who accompanies Yermak on his invasion of Siberia. (Trans. from the German by Stella Humphries.)
• Yermak’s Campaign in Siberia (1974) – translated from Russian by Tatiana Minorsky and David Wileman and edited, with an introduction and notes, by Terence Armstrong
• In addition to his nonfiction portrayals in the books listed above, Yermak and his expeditions of conquest are mentioned in The Zombie Survival Guide by Max Brooks, as well as being featured in its accompanying tie-in comic Recorded Attacks, wherein an expeditionary party of Yermak seizes a Siberian settlement of an unknown Asiatic tribe, engaging in slaughter and cannabalism, before themselves succumbing to a revived, apparently zombified woman whom they had dug up, leaving only one survivor.

Folk songs and poetry[edit]

There are many folk songs and much poetry about Yermak which contribute to our vision of the hero. By tracing the transformation of folk songs and poetry about Yermak since his death, it is possible to see how his status as a legendary figure has evolved over time.^[97]

Over 150 songs about Yermak’s exploits have been collected and spread throughout all of Russia since the 18th century.^[89] As many as 35 of these songs have been collected in a text by V. Th. Miller entitled “Historical Songs of the Russian People of the XVI-XVII Centuries.”^[97] One song describes how “Yermak’s men kill the Muscovite ambassador to Persia named as Semen Konstantinovich Karamyshev” while others speak of Yermak’s acts of piracy and pillaging with his Cossack brigade.^[98] Though most folk songs are not entirely consistent with the historical accounts of Yermak’s life, there are many similarities and much overlap among the different songs. There are often several versions of the same song that share certain details but differ on others.^[99]

I. I. Dmitriyev (1760–1837) wrote the dramatic poem “Yermak” and K. P. Ryleyev (1795–1826) in 1821 wrote a poem entitled “The death of Yermak.”^[98]

Paintings[edit]

• “The Conquest of Siberia by Yermak” (1895) by Vasily Surikov, located in the State Russian Museum in St. Petersburg
• various paintings by Semyon Remezov in the Remezov Chronicle

Videogames[edit]

• Yermak makes an appearance in Age of Empires III: Definitive Edition, in a standalone scenario based on his conquest of Cape Chuvash, as part of the Historical Battles.

See also[edit]

• History of Siberia
• Exploration of Siberia
• Exploration of Asia
• Russian conquest of Siberia
• Conquest of the Khanate of Sibir

Notes[edit]

References[edit]

This article incorporates text from the Great Soviet Encyclopedia

• Armstrong, Terence E. Yermak’s Campaign in Siberia: A Selection of Documents. London: Hakluyt Society, 1975.
• Baikalov, Anatole V.. The Conquest and Colonisation of Siberia. The Slavonic and East European Review 10, no. 30 (1932): 557–571.
• Bisher, Jamie. White Terror: Cossack Warlords of the Trans-Siberian. London: Frank Cass, 2005.
• Cresson, W. P.. The Cossacks: Their History and Country. New York: Brentano’s, 1919.
• Czaplicka, Miss, and Leslie Urquhart. The Future of Siberia: Discussion. The Geographical Journal 51, no. 3 (1918): 159–164.
• Feodoroff, Nicholas V. Soviet Communists and Russian History: A Frame in Time. Commack, NY: Nova Science, 1997.
• Franklin, Simon, and Emma Widdis. National Identity in Russian Culture: An Introduction. Cambridge: Cambridge University Press, 2004.
• Haywood, A. J.. Siberia: A Cultural History. Oxford: Oxford University Press, 2010.
• Howe, Sonia E.. Some Russian Heroes, Saints and Sinners, Legendary and Historical. London: Williams and Norgate, 1916.
• Kerner, Robert Joseph. The Russian Eastward Movement: Some Observations on its Historical Significance. Berkeley: Pacific Historical Review, 1948.
• Kivelson, Valerie A. Cartographies of Tsardom: The Land and Its Meanings in Seventeenth-Century Russia. Ithaca, N.Y.: Cornell University Press, 2006.
• Landers, Brian. Empires Apart: A History of American and Russian Imperialism. New York: Pegasus Books :, 2010.
• Lincoln, W. Bruce. The Conquest of a Continent: Siberia and the Russians. New York: Random House, 1994.
• Longworth, Philip. The Cossacks. New York: Holt, Rinehart and Winston, 1969.
• Manning, Clarence Augustus. «Yermak Timofeyevich in Russian Folk Poetry.» Journal of the American Oriental Society 43 (1923): 206–215. https://www.jstor.org/stable/593339 (accessed January 13, 2012).
• March, G. Patrick. Eastern Destiny: Russia in Asia and the North Pacific. Westport, Conn.: Praeger, 1996.
• «Monument to the legendary Cossack Ermak – Sights.» The Official Website of the City of Novocherkassk. http://www.novochgrad.ru/en/sights/id/1873.html (accessed January 14, 2012).
• Naumov, I. V., and David Norman Collins. The History of Siberia. London: Routledge, 2006.
• Perkhavko, Valery. Soft Gold. Science in Russia 4 (2008): 50–56.
• Rasputin, Valentin. Siberia, Siberia. Evanston, Ill.: Northwestern University Press, 1996.
• Semyenov, Yuri. The Conquest of Siberia. Ed. E. W. Dickes. London: G. Routledge & Sons, Ltd., 1944.
• Stites, Richard. Russian Popular Culture: Entertainment and Society Since 1900. Cambridge, England: Cambridge University Press, 1992. Print.
• Wright, G. Frederick. Asiatic Russia,. New York: McClure, Phillips & co., 1902.
• «Yermak (1996) – IMDb.» The Internet Movie Database (IMDb). https://www.imdb.com/title/tt0126894/ (accessed January 17, 2012).

External links[edit]

Ермак Тимофеевич — российский казачий атаман. Национальный герой России. Походом в 1582-85 положил начало освоению Сибири Русским государством. Его подлинного имени мы не узнаем, затерялись и точные места его гибели и захоронения, но слава его пережила века…

Практически ничего достоверного нет о происхождении Ермака и о его жизни до начала сибирского похода. Официальных документов очень мало. По самым распространённым версиям, его называют Алениным Василием Тимофеевичем или Повольским Ермаком Тимофеевичем.

Есть утверждения о его происхождении с Волги, с Дона, с Урала, даже с Северной Двины. Имени Ермак в русском церковном обряде нет. Только через 36 лет после гибели атамана, в 1621 году, архиепископ Тобольский Киприан стал «кликать вечную память», ежегодное «вселенское поминание» о погибших. И Ермак стал героем народного эпоса и песен.

В 1636 году тобольский дьяк Савва Есипов составил первую сибирскую летопись «О взятии Сибирския земли». Тогда ещё были живы некоторые его соратники. Семён Ремезов, один из первых географов и историков Сибири, «по повелению государя самодержца Петра Алексеевича» нашёл могилу Ермака.

Путаницу внёс академик Герхард Фридрих Миллер, путешествовавший по Иртышу в 1734 году. Он не понял русских слов «прорва» и «перекопь», означавших кратчайший путь для судов, прямую протоку, спрямляющую реку, делавшую петлю. Миллер неправильно указал места гибели и захоронения Ермака. Ссылаясь на него, эту ошибку затем повторили многие другие.

Таким Ермака изображали на многих однотипных портретах конца XVII — начала XVIII веков

В вопросе о личности Ермака ученые до сих пор не пришли к единому мнению. Чаще всего его называют выходцем с вотчин промышленников Строгановых, ушедшим затем «полевать» на Волгу и Дон и ставшим казаком. Другое мнение: Ермак — благородного происхождения, тюркских кровей…

Слово «казак» или, как писали в старину, «козак» — тюркского происхождения. В основе его лежит корень «каза», имеющий двоякий смысл:

Казаками у тюркских народов называли людей, отставших от Орды, обособившихся, ведущих свое хозяйство отдельно. Но постепенно так стали звать и опасных людей, промышлявших разбоем, грабивших соплеменников. Тот факт, что понятие «казачество» зародилось у тюркских народов, может быть подтвержден материалами источников.

В 1538 году московские власти отмечали, что «на поле ходят казаки многие: казанцы, азовцы, крымцы и иные баловни казаки, а и с наших украин казаки, с ними смешавшись, ходят». Заметьте, «с ними смешавшись ходят». Следовательно, национальность для казаков большой роли не играла, главное — образ жизни.

Иван Грозный решил привлечь степную вольницу на свою сторону. В 1571 году он отправил гонцов к донским атаманам, пригласил их на воинскую службу и признал казачество как военную и политическую силу.

В 1579 году польский король Стефан Баторий повел на русскую землю сорокатысячное войско. Иван IV торопливо собрал ополчение, куда вошли и казачьи соединения. В 1581 году Баторий осадил Псков. Русские войска пошли на Шклов и Могилев, готовя контрудар.

Комендант Могилева Стравинский спешно сообщил королю о подходе к городу русских полков. Он очень подробно перечислил имена русских воевод. В самом конце перечня значатся: «Василий Янов — воевода казаков донских и Ермак Тимофеевич — атаман казацкий». Шел июнь 1581 года.

В то время атаман Ермак состоял на государевой службе и был хорошо известен противнику.

Тогда же подняли головы и правители Большой Ногайской Орды, кочевавшие за Волгой. Они хоть и признавали себя подданными московского царя, но были не прочь поживиться и похозяйничать на русской земле, когда основные воинские силы сосредоточены на северо-западных границах. Назревал большой набег…

Ивану IV вовремя донесли об этом. В Ногайскую Орду направился посол В. Пепелицын с богатыми дарами для задабривания правящих ханов. Одновременно царь обратился к волжским казакам, чтобы они готовились к отражению набега. У тех с ногайцами были давние счеты. Многие казаки, взятые в плен, попали на невольничьи рынки, а то и просто были замучены.

Когда в августе 1581 года на реке Самаре появился Пепелицын, возвращавшийся из Орды с ногайским послом и 300 всадниками, казаки кинулись на них, не желая знать, для чего те пожаловали на русскую землю.

Ногайцы были изрублены, несмотря на присутствие царского посла, и лишь 25 человек прискакали в Москву и пожаловались Ивану Васильевичу, что казаки порубили их товарищей. Перечислялись имена волжских атаманов: Иван Кольцо, Богдан Барбоша, Савва Болдырь, Никита Пан.

Не желая обострять отношений с Ногайской Ордой, Грозный повелел хватать казаков и казнить их на месте. Но на самом деле то был лишь тонкий дипломатический ход.

Не останавливаясь на описании дальнейших событий, укажем лишь, что имена самого Ермака и его атаманов, участвовавших позже в сибирском походе, были довольно хорошо известны современникам.

Кроме названных выше, в различных сибирских летописях часто упоминаются Матвей Мещеряк, Черкас Александров, Богдан Брязга, Иван Карчига, Иван Гроза. У остальных сподвижников Ермака известны лишь имена без прозвищ, или, как мы сейчас говорим, без фамилий.

Имя или кличка?

Попробуем разобраться с происхождением кличек-прозваний тех, чьи имена сохранила для нас история. Все они делятся по двум признакам — по происхождению или по наиболее типичным чертам характера: Мещеряк — человек, родом из Мещеры; Черкас — выходец из Украины; Пан — уроженец Польши.

А вот как можно «перевести» на современный язык прозвища казачьих атаманов, данные им за какие-то привычки, особенности характера, манеру поведения: Кольцо — человек, не задерживающийся долго на одном месте, говоря сегодняшним языком — «перекати-поле». Скорее всего, необычайно ловкий человек, уходящий от расплаты, неуловимый.

Брязга — от воровского термина того времени — бренчать, брякать. Применяется также к людям, ввязывающимся в ссоры, дрязги. Такая кличка могла быть дана человеку, вечно чем-то недовольному, брюзге.

Карчига — прозвище человека с сиплым голосом. Про такого говорили: «Карчит, как ворон на ели». Болдырь — так в старину звали людей, рожденных от разноплеменных родителей. Например, в Астрахани болдырем мог быть ребенок от брака русского и калмычки, а в Архангельске — от русского и самоедки (ненки) или зырянки и т.п.

Барбоша (от барабошить) — так в Рязанской губернии звали суетливых, суматошных людей; в Вологодской — бормочущих себе под нос, говорящих невнятно; в Псковской — собирающих вздорные слухи и т.п. Вероятнее всего, эту кличку носил человек непоседливый, суматошный. Гроза — суровый, грозный человек.

Главная закавыка — с самим атаманом Ермаком. Его нельзя отнести ни к первой. ни ко второй категории прозвищ. Некоторые исследователи пытались расшифровать его имя как видоизмененное Ермолай, Ермила и даже Гермоген.

Но, во-первых, христианское имя никогда не переиначивалось. Могли применять различные его формы: Ермилка, Ерошка, Еропка, но никак не Ермак.

Во вторых, имя его известно — Василий, а отчество — Тимофеевич. Хотя, строго говоря, в те времена имя человека в соединении с именем отца должно было произноситься как Василий Тимофеев сын. Тимофеевичем (с «ич») могли звать лишь человека княжеского рода, боярина.

Известно и прозвище его — Поволский, то есть человек с Волги. Но мало того, известна и фамилия его! В «Сибирской летописи», изданной в Петербурге в 1907 году, приводится фамилия деда Василия — Аленин: звали его Афанасий Григорьев сын.

Если все это собрать вместе, то получится: Василий Тимофеев сын Аленин Ермак Поволский. Впечатляет!

Попробуем заглянуть в словарь Владимира Даля, чтобы там поискать объяснение слову «ермак». «Ермак» — малый жернов для ручных крестьянских мельниц.

Слово «ермак» несомненно тюркского происхождения. Пороемся в татаро-русском словаре: ерма — прорыв; ермак — канава, размытая водой; ермаклау — бороздить; ерту — рвать, драть. Похоже, что жернов для ручной мельницы получил название от последнего слова.

Итак, в основе слова «ермак» лежит довольно определенный смысл — прорыв, прорва . А это уже довольно точная характеристика. Даже поговорка есть такая: «Прорва, а не человек». Или: «В него все как в прорву».

Но почему Василия Аленина прозвали Ермаком, а не Прорвой, ответить трудно, скорее всего невозможно. Но, собственно, кто доказал, что Ермак Аленин был русским по происхождению? Раз воевал на стороне московского царя, то, значит, сразу и русский?

Возьмем наугад несколько княжеских родов из книги «История родов русского дворянства»: Аганины, Алачевы, Барашевы, Еникеевы, Ишеевы, Кошаевы, Мансуровы, Облесимовы, Сулешевы, Черкасские, Юсуповы и так далее — все это «инородческие» фамилии, выходцы из Золотой Орды, служившие русским царям. А русским в старину, да и сейчас тоже считают того, кто принял православное крещение и сам себя считает русским человеком.

Говоря языком следователя, очень большие сомнения вызывает и фамилия нашего героя — Аленин. То, что с «оленем» она никоим образом не связана, ясно и без пояснений. В русском языке ранее не существовало слов, начинавшихся на букву «а». Арбуз, арба, алыча, аркан — все они имеют происхождение тюркское. Так что и Аленин — фамилия, явно заимствованная все у тех же соседей и наверняка переиначенная на русский манер для более удобного произношения.

Заглянем еще раз в словарь татарского языка: ал — алый, розовый; ала — пегий; алакола — пятнистый; алама — дурной человек; алапай — неопрятный человек; алга — вперед. Как видим, вариантов сколько угодно. И, наконец, аллах или алла — Бог, Божество.

Походят и имена: Али, Алей, Алим. В одной из летописей приводится описание внешности Ермака: «лицом плоск» и «волосом черен», а, согласитесь, для русского человека характерно удлиненное лицо и русые волосы. Странная получается картина — Ермак имеет тюркское происхождение, да и Аленин от того же корня отросток!

А как же с именем Василий? Имя он мог получить при крещении, а отчество от крестного отца, звавшегося Тимофеем. Это практиковалось на Руси сплошь и рядом, так почему не могло произойти и с нашим героем?

В XVI веке на службу к московскому царю переходили многие князья и мурзы из Казанского, Астраханского, Ногайского ханств. Искали с ним дружбы и князья ханства Сибирского. Чаще всего факты перехода ни в каких документах не фиксировались, а если и была такая запись, то утрачена безвозвратно. А «родственники» у Ермака появились гораздо позже, приписанные знаменитому атаману летописцами, пожелавшими выяснить его родословную.

Само же имя Ермак (или кличка-прозвище) неоднократно встречается в летописях и документах. Так, в Сибирском летописном своде записано, что при закладке Красноярского острога в 1628 году участвовали атаманы тобольские Иван Федоров сын Астраханев и Ермак Остафьев. Возможно, что «ермаками» прозывались весьма многие казачьи атаманы, но лишь один из них стал национальным героем, прославив свое прозвище «взятием Сибири».

В нашем случае самое интересное то, что имя Василий заменено прозвищем Ермак, а фамилия Аленин и вовсе редко употреблялась. Так и остался он в памяти народной как Ермак Тимофеевич — атаман казацкий. А русский народ всегда стремился к краткости и выражению сути: скажет, как печать поставит.

В народном понимании Ермак — символ прорыва, небольшого ручейка, который вековые валуны ворочает, пробивая себе дорогу. Потаенный смысл имени перерос в символ общенародный.

И очень символично, что погиб славный атаман не от стрелы или копья (народный герой не может пасть от руки врага), а в борьбе со стихией — утонул в бурном Иртыше. Кстати, в названии могучей сибирской реки лежит тот же корень, что и в прозвище нашего героя — «ерту»: рвать, ковырять, прорывать.

«Иртыш» переводится как «землерой», рвущий землю. Не менее символичен тот факт, что Ермак Тимофеевич погиб на «ермаке» — на островке, образованном небольшим ручейком, который и зовется у местного населения «ермак».

Тело атамана было обнаружено через восемь дней после гибели под Епанчинскими юртами на Иртыше. Нашёл его внук Яныша Бегиша и извлёк труп из воды «виде одеяна пансыри и разумев не просту бытии», то есть поняв, что это не простой воин.

На Ермаке был подарок царя – кольчуга весом 11,7 кг в виде рубашки из 16 000 колец, с короткими рукавами и литой медной пластиной с двуглавым орлом на правой стороне груди.

Зачем Ермак в Сибирь ходил?

Оказывается, и на этот простой вопрос не так-то легко ответить. Хотя более уместно его сформулировать так: по чьему поучению Ермак двинулся в сибирский поход?

В многочисленных трудах о легендарном герое существуют три общепринятые точки зрения на причины, побудившие казаков совершить поход, в итоге которого огромная Сибирь сделалась провинцией русского государства:

Ни одна из этих причин, рассмотренная в отдельности, не может объяснить мотивы похода.

Инициатива Ивана Грозного отпадает сразу: царь, узнав о походе, отправил Строгановым грамоту с требованием незамедлительно вернуть казаков для обороны городков, которые как раз в это время подвергались нападению отрядов вогульских князей и воинов хана Кучума, возглавляемых его старшим сыном Алеем.

Версия о Строгановых как вдохновителях похода тоже не годится: отпускать от себя казаков им было невыгодно как с военной точки зрения, так и с экономической. Общеизвестно, что казаки изрядно пограбили их запасы (продовольственные и ружейные), прихватив все, что плохо лежит. А когда хозяева попытались воспротивиться подобному произволу, то им пригрозили «живота лишить».

В Москву жаловаться на самоуправство «охранничков» не побежишь, и волей-неволей Строгановы сделались соучастниками сибирского похода. Но думается, что все-таки против своей воли. Здесь, в крепостях, казаки им были гораздо нужнее, и перспектива «покорения Сибири» им и в голову не приходила.

Куда там горстке казаков тягаться с могущественным ханством! Даже после успешного захвата сибирской столицы набеги со стороны вотульских князей на строгановские вотчины не прекратились.

Самовольный поход казаков «за зипунами» так же сомнителен. Если речь шла о легкой и богатой добыче, то казакам следовало бы по логике вещей отправиться по старой дороге через Урал в Югру, северные земли Приобья, которые давно уже были московскими вотчинами, где не один раз побывали русские ратники.

Ермаку и его дружине не было необходимости искать новую дорогу в Сибирь и идти на верную гибель против хорошо вооруженных воинов хана Кучума. В югорской земле, где и пушнины гораздо больше, местные правители, уже изведавшие силу русского оружия, были бы гораздо сговорчивее.

Так нет, казаки, рискуя собственной головой, упрямо стремятся на Туру, оттуда на Тобол и Иртыш. По дороге захватывают несколько городков, и поживы должно бы хватить на всех, но Ермак приказывает плыть дальше, до самой Сибирской столицы. У атамана иные цели, скорее личные, чем государственные…

Но вот взята столица Сибири — Искер. Можно бы с почетом уходить обратно на родину, как это и происходило испокон веку во всех войнах. Противник признает себя побежденным, обязуется платить дань, не воевать с победителем — и на этом все заканчивается.

Но Ермак даже не делает попыток замирения с Кучумом. Проходит одна зима, другая, а он преспокойно плавает по сибирским рекам, приводя к присяге («шерсти») местное население. А, собственно говоря, кто дал ему такое право? Может он царскую грамоту на то имеет? Или он чувствует себя не просто победителем, но… хозяином этой земли?!

Вспомним, с какой неохотой переселялись уже значительно позже русские крестьяне в Сибирь. Тут тебе не земля обетованная, а каждый божий день надо бороться с голодом и холодом. Куда как спокойнее жить на обустроенной земле, где и родни полно, и с питанием не так сложно, да и защита от супостатов имеется. Ведь те же казаки на зиму из Дикого Поля уходили обратно на родину.

А в отряде Ермака какой-то особый народ подобрался, что и домой идти не желает, и смерти не боится. Предположения, что русский мужик мечтал прославиться свершением ратных подвигов, болел за государство, построены на песке…

И еще один интересный момент: на подмогу казачеству в Сибирь посылается воевода князь Семен Болховский, а вместе с ратниками еще два военачальника — хан Киреев и Иван Глухов. Все трое не чета какому-то безродному казацкому атаману! Но нигде в летописях и речи нет о том, чтоб управлять дружиной стал кто-то из них.

А на Руси издавна тот выше по воинскому званию, у кого происхождение знатнее. Так неужели князь Болховский стал бы подчиняться атаману Ермаку?! Правда, к несчастью, князь в первую же зиму умер от голода (или от болезни) в Искере, но двое других остались живы и Ермаку подчинились.

Что-то здесь не так! Вывод напрашивается сам собой: происхождение Ермака Аленина довольно высокое, и он вполне мог быть выходцем из князей сибирской земли, которых затем истребил явившийся из Бухары хан Кучум.

Тогда становится понятным, почему Ермак на этой земле вел себя как хозяин, а не как обычный завоеватель того времени. И личные счеты он сводил с ханом Кучумом, а не с кем-то иным. Кучум был для него врагом номер один. Поход Ермака был направлен на то, чтобы вернуть сибирский престол кому-то из родственников его династии и выдворить из Сибири бухарского завоевателя.

Только этим можно объяснить и тот факт, что местное население не поднялось на борьбу с русскими дружинами — во главе их шел один из родственников сибирских князей, пусть и принявший православную веру, но свой по крови. А Кучум был для них чужаком; как уже не раз отмечалось, имя его в переводе с татарского означает «пришелец», «переселенец», «степняк».

А что Сибирь после похода Ермака стала русской провинцией, так то лишь восстановление исторической справедливости — еще в 1555 году сибирские правители Едигер и Бек-Булат признали себя подданными Москвы и исправно посылали туда дань.

Первоначально признал эту зависимость и хан Кучум, да только потом на свою же голову решил рассориться с Иваном Васильевичем. Что из этого вышло, каждому школьнику известно.

Смена династий на сибирском троне

Именно такой вывод можно сделать, если внимательно прочесть следующий документ из Есиповской летописи:

«Приидоша вестницы ко царю Кучюму и поведаша ему, яко идет на него воинством многим князь Сейдяк Букбулатов сын из Бухарские земли, иже от убиения его крыся тамо, и воспомяну отечество свое и наследие восхоте, и отмстити кровь отца своего Бекбулата хощет».

Далее сообщается, что Кучум «убоялся страхом велием» и, узнав, что от него бежал со своими людьми придворный визирь Карача, «восплакался плачем великим и рече» весьма горькие слова, смысл которых в следующем: кого Бог не милует, того и друзья оставляют, становясь врагами.

Кого Бог не милует… Вероятно, людей, нарушивших его заповеди, проливших кровь законных правителей. Вот в этом то и признался низложенный сибирский правитель.

Обратим внимание, что в летописях ни разу не сообщается об открытом нападении хана Кучума на Ермака и его дружинников, находящихся в Искере. Конечно, это можно объяснить страхом или малыми воинскими силами. Но если бы бывший сибирский хан боялся казаков, то он давно ушел бы из этой земли, а меж тем воинство Ермака таяло буквально на глазах.

Нет, тут действовали иные законы, а не животный страх, который приписывается престарелому хану многими исследователями. И если он, Кучум, испытывал страх, то это был страх перед законным правителем Сибирского ханства.

Последнее сражение Ермака. Рисунок из «Истории Сибирской» С. У. Ремезова.

И все же Кучум решился напасть на Ермака во время их ночевки на Багайском «ермаке». Но необходимо сразу оговориться, что сообщают об этом нападении русские источники, а в преданиях сибирских татар оно рисуется несколько иначе. Да и можно ли верить показаниям людей, бросивших своего атамана, а затем уже излагающих картину боя в выгодном для себя свете?

Побывав на месте гибели легендарного атамана, мне так и не удалось найти место, откуда нападавшие могли бы подкрасться незаметно даже под покровом ночи. В гибели Ермака очень много неясного, и любой следователь наших дней, поручи ему выяснить обстоятельства смерти казачьего атамана, нашел бы массу противоречий в показаниях свидетелей.

Думается, Кучум выбрал ночное нападение, если принять русскую версию последнего боя, не только для внезапности (казаки могли под покровом ночи ускользнуть незаметно для нападающих), а скорее для того, чтобы противник не мог знать, кто напал на них. Кучум боялся встретиться лицом к лицу с Ермаком. А так поступает лишь виновный!

Казаки, ожидавшие возвращения Ермака в Искере, потеряли не просто своего предводителя, но правителя завоеванной страны и «бежаша к Руси», а «град же Сибирь оставивша пуст». Об этом сразу же стало известно сыну Кучума Алею, и он занял ханскую ставку.

Опять вопрос: почему не Кучум, а его сын? Ниже летописец объясняет причину нежелания Кучума вернуться в опустевшую столицу — возвратился князь Сейдяк:

«И собрался со всем домом и с воинскими людьми, и приде ко граду Сибири, и град взят, и царевича Алея и прочих победи и из града изгна. Приемлет же сей отчизну отца своего Бекбулата и тако пребыша во граде».

Итог известен: свергнута династия Шейбанитов вместе с правителем Кучумом и его детьми и воцаряется законная сибирская династия Тайбугинов.

На второе лето после гибели Ермака по Иртышу приплыли к Искеру суда воеводы Ивана Мансурова. Узнав, что город занят законным правителем Сейдяком, русские воины поплыли дальше на север и основали городок у иртышского устья при впадении в Обь. Похоже, что к тому времени в Сибири воцарился мир.

И когда воевода Данила Чулков прибыл на иртышские берега, то никто не помешал ему заложить город Тобольск и столь же спокойно жить совсем неподалеку от старой столицы Сибири. Кучум, который кочует где-то вблизи, не нападает на законного правителя Сибири, а до русских ему, похоже, и дела нет. У Сейдяка, продолжившего традиции своего отца, к русским нет никаких претензий. Мир?

Хан Кучум.

Но сложившееся равновесие решились нарушить не кто-нибудь, а русские поселенцы. Может, самому Сейдяку они и верят, но рядом с ним находится бывший визирь Кучума Карача. Именно он хитростью заманил к себе атамана Кольцо с товарищами и там расправился с ними.

Он обложил зимой казаков в Искере, когда многие умерли с голоду. Такому человеку доверять было никак нельзя. А далее происходит весьма ординарное для того времени событие: князя Сейдяка, Карачу и некоего царевича Казачьей орды Салтана пригласили в «град Тобольск», усадили за стол и предложили испить вина за здоровье присутствующих.

Может, законы ислама не позволяли тем пить хмельное, может, вино оказалось чересчур крепким, но поперхнулись все трое. Это было истолковано как сокрытие злого умысла, и всю троицу повязали, перебив сопровождавшую их охрану. Правда, затем именитых сибирцев отправили в Москву «к великому государю», где их приняли с почестями и пожаловали землями с крепостными.

А что же Кучум? Летописи сообщают, что он и не пытался приблизиться к Тобольску, кочуя вблизи и разоряя поселения местных жителей. Он вел войну с бывшими своими подданными, но не с русскими.

Взяли в плен и отправили в Москву одного за другим его сыновей, да и ему самому неоднократно направлялись грамоты с предложением перейти на русскую службу. Но состарившийся хан гордо ответил, что он «вольный человек» и вольным умрет. Вернуть себе сибирский престол он так и не сумел.

Бегство хана Кучума.

Гибель двух противников — Ермака и Кучума — покрыта некой тайной. Неизвестны могилы их, и лишь предания живут в татарском народе.

Кстати, говоря о могиле Ермака, следует обмолвиться, что, по преданию, похоронили его на Баишевском кладбище «под кудрявою сосной» неподалеку от мавзолея преподобного Хаким-Аты — шейха-проповедника, принесшего ислам на сибирскую землю. Вряд ли мусульмане — а Кучум настойчиво вводил в своем ханстве ислам как государственную религию — допустили бы погребение иноверца рядом с прославленным святым.

Очень много вопросов возникает, когда начинаешь перечитывать сибирские летописи несколько под иным углом зрения, чем было принято ранее. Дело в том, что все летописи писаны русскими авторами, которые героев разводили на две стороны: с одной стороны — русские, с противоположной — татары. И все.

В результате и хан Кучум оказался татарином (хотя никогда таковым не был), и Ермак с его тюркским, по сути, прозвищем-кличкой зачислен в былинные герои земли русской. Героизация поволжского атамана дала сказочного героя-богатыря наподобие Ильи Муромца, но тем самым притушила, стерла саму суть сибирского похода, оставив на поверхности лишь конечный результат — присоединение Сибири к России.

Народ уже сказал свое слово и брать его назад не собирается. Да и нужно ли снимать краски с холста, чтобы убедиться, что под ярким красочным слоем находится грубая основа — серая и невзрачная?

Ермак в народном сознании сделался героем; Кучуму досталась участь злодея, хотя его трагическая судьба дает ему право на иной ореол, а свободолюбие и независимость делают честь его личности. Но теперь уже ничего не изменишь…

Вряд ли мы с вами сегодня сможем ответить, кто был на самом деле атаман Ермак, но то, что это был далеко не лубочный герой, которого мы привыкли видеть в нем, несомненно.

Софронов В.

Это копия статьи, находящейся по адресу https://masterokblog.ru/?p=72551.

Ермак славится как завоеватель Сибири. Поскольку его деяния происходили в далёкие времена, а первую часть жизни он был малоизвестен, достоверных данных о нём мало. Для каждой страницы его жизни историки предлагают несколько версий. И понять, какая из них соответствует правде, невозможно.

Имя Ермака

Начинаются споры с того, как же в самом деле звали Ермака. Некоторые считают, что его имя является сокращением от Ермолая, Германа или Еремы. В других источниках его называют Василием, а Ермак является прозвищем, полученным из-за того, что в молодости будущий атаман был кашеваром. Большой котёл, предназначенный на всех, у казаков назывался «Армак». Некоторые из историков уверены, что полное имя Ермака было Василий Тимофеевич Аленин. Наличие у него фамилии тоже спорный вопрос, в те времена её носили только люди из высоких слоёв общества и иностранцы, переехавшие в Россию.

Происхождение

Существует три основные версии о происхождении атамана. По одной из них Ермак родился неподалёку от реки Камы. Первую часть жизни он провёл, путешествуя по рекам Кама и Чусовая. Есть предположения, что по реке Тагил он достигал Азии. По другой версии он был выходцем из волости на Дону. Деревня Борок, являющаяся центром этой волости, существует и сегодня. Также существует версия о татарском происхождении Ермака. По ней он был крещён уже в зрелом возрасте, а прозвище появилось от слова Эрмек, обозначающего на монгольском холостяка, которому чужда семейная жизнь.

Участие в сражениях

Скорее всего, Ермак был атаманом одной из многочисленных дружин, грабящих караваны, принадлежащие русским, казахам и татарам. Возможно, его участие в военных действиях началось в 1556 году, когда турки хотели захватить Астрахань, чтобы не допустить русских до Волги и перерезать им торговлю. Казаки, понимая, что их станицы находятся под угрозой, начали активно воевать с турками. В Астрахань прибыл воевода Петр Серебряный с небольшим отрядом. Туда же пришли многочисленные дружины казаков. Завоевание у турок не заладилось с самого начала. Они не смогли переправить на Волгу свои тяжёлые галеры, а увидев, что в Астрахань помимо царской рати прибыла казацкая флотилия, поняли, что победы им не видать. Войско начало бунтовать и отступило, постоянно подвергаясь нападкам со стороны русских отрядов.

Также существуют версии, говорящие об участии Ермака в важном сражении под деревней Молодь. В этом бою летом 1572 года под Москвой русское войско, состоящее из почти 4 тысяч человек, нанесло серьёзный удар по Крымской орде.

Достоверно известно об участии атамана в Ливонской войне. В её ходе Иван Грозный пытался вернуть русские города и порты в Балтике. Польско-литовский король захотел взять крепость Псков, имеющую стратегическое значение. Учитывая её важность, русский царь приказал отряду из полтысячи казаков, которым руководил атаман Михаил Черкашенин, занять оборону в крепости. Несмотря на то, что атаман умер в первые дни осады, казаки выполнили приказ, не дав врагу захватить крепость.

Ермак тем временем со своим отрядом поступил в распоряжение воеводы Дмитрия Хворостина. В 1581 русская армия двинулась на Оршу и Могилёв по Днепру. Целью этого перемещения было создание угрозы для армии противника, чтобы не допустить скопления больших сил под Псковом. Ермак со своим отрядом шёл перед войском. Манёвр оказался удачным, русские войска разорили окрестности Могилевской крепости и задержали силы врага, позволив Пскову лучше подготовиться к обороне. Осада крепости изнурила польско-литовские войска, что вынудило их дипломатов в 1582 году подписать договор о мире на 10 лет.

В этом же году купцы Строгановы послали к казакам послов с предложением о найме их дружины для охраны поселений возле реки Чусовая. Они подвергались постоянным нападкам со стороны отрядов манси. Переход до охраняемых земель занял у казаков два месяца, а часть их осталась на реке Яике.

В это время младший сын хана Большой орды, Алей был отправлен в Прикамье с крупным войском, в составе которого было несколько тысяч пехоты и конницы. Эта армия направилась к поселениям, охраной которых занялись казаки. Встретив сильное сопротивление, Алей решил двинуться на реку Кама. Но казаки поняли его план и по реке добрались быстрее татар до крепости Орёл, принадлежащей Строгановым. Поняв, что взять Орёл не получится, Алей направил войско в Соли Камской (ныне Соликамск), который им удалось разграбить и сжечь. Возвращаясь, татары убили, взяли в плен и разграбили множество людей в окрестностях чусовских поселений. 

Сибирский поход Ермака

Царь Иван Грозный направил купцам Строгановым грамоту, в которой приказывал немедленно вернуть казаков, чтобы расположить их в пермских крепостях. Также он ругал купцов за то, что они отправили казаков в Сибирь в тот момент, когда русским войскам требовалось подкрепление.

Несмотря на приказы царя, Ермак с дружиной примерно в 600 казаков 1 сентября 1582 года начал Сибирский поход. На стругах, которых у них было около 30, они спокойно доплыли до уральских перевалов. Первая стычка с вражескими войсками состоялась на Туре. Позже казакам удалось разграбить главного советника Кучума. Хан собрал для обороны столицы Сибирского ханства большое войско. Вид его смутил некоторых казаков. Но на общем круге Ермак заявил, что обратно вернуться невозможно, поскольку река скоро замёрзнет. Да и не пристало казакам возвращаться, не отомстив как следует за набеги.

В бою русским войскам повезло. Воевода татар, Маметкул был ранен в бою и с трудом избежал плена. Его на лодке быстро увезли с поля брани. Это привело к бегству войск и хана Кучума, наблюдавшего за ходом битвы. Такой исход сражения объясняется ещё и тем, что большая часть орды на тот момент была в походе по русским землям. Казаки заняли пустой город, получив богатую добычу. Вскоре к ним потянулись делегации местных народов с дарами и заверениями в дружбе. Ермак приветливо общался с ними и обещал защищать от врагов. Взамен он обложил их ежегодной данью, практически сделав подданными русского царя.

Кучум и Маметкул не давали расслабиться казакам, нанося мелкие удары. А в декабре стало известно, что с Российских земель возвращается большое войско татар. Казаки решили их встретить, что привело к самому крупному сражению Сибирского похода. Маметкул руководил сражением издалека, наученный горьким опытом. Большое количество снега не позволило татарам пустить на русских свою конницу. После изнуряющего сражения победа досталась казакам.

Ермак понимал, что им необходимо пополнение боеприпасов, оружия и людей. Весной 1583 года в Москву отправилось небольшое посольство казаков. Они везли собранную дань и просьбу о прощении. Особое восхищение в столице вызвали шкуры соболей, бобров и лисиц.

Царь простил казакам прегрешения. Все прибывшие были одарены, а оставшиеся в Сибири поставили на жалованье. Существует легенда о том, что самому Ермаку царь подарил свою шубу и две кольчуги. Но полного доверия казакам не было, поэтому их посольство осталось в Москве, а в Сибирь послали двух царских воевод. Их задачей было сменить Ермака, которому приказывалось вернуться на Русь. Но слишком многое в крае зависело от атамана. Им мог стать только уважаемый человек, который мог поддержать жестокую дисциплину среди казаков. Поэтому, несмотря на указ царя, Ермак остался в Сибири. Воеводы Семён Болховский и Иван Глухов, по прибытии разобравшись в ситуации, не настаивали на его возвращении.

Дальнейшая деятельность русских войск сводилась к расширению завоёванных территорий и борьбе с татарами, норовящими ударить исподтишка. Большим успехом стало пленение давнего противника, Маметкула. Его сдал один из татар, недовольный тем, как возвысился царевич. Ермак узнал, что вражеский военачальник кочует неподалёку от захваченной столицы и направил туда небольшой отряд бойцов. После пленения атаман долго убеждал воеводу поступить на службу государю, а затем отправил его в Москву. Позже Маметкул стал русским полковым военачальником.

Тяжёлым испытанием для казаков стало восстание татар. Русские доверяли одному из старших приближенных хана, поскольку после взятия столицы он покинул Кучума. Осенью 1584 года карача запросил у казаков защиты от казахской орды. К нему отправился небольшой отряд. По его прибытию был устроен пир, а ночью всех казаков, во главе которых был атаман Иван Кольцо, перебили. Разбили и отряд, посланный для нахождения пропавших.

Восстание привело к тому, что в марте 1584 года Кашлык был осаждён. Восставшие перерезали всё снабжение, в стане казаков начался голод. В мае русским удалось разбить татар, но к тому моменту в живых осталось около 300 человек. Вскоре после снятия блокады в Кашлык прибыли послы от торговцев, которые пожаловались, что Кучум мешает продвижению их торгового каравана. Торговые связи со Средней Азией было важными для России, поэтому Ермак с отрядом, от 100 до 150 казаков, отправился на подмогу. Существует версия, что посланники были в сговоре с Кучумом.

Именно в этом походе наступила смерть Ермака. После нескольких стычек их отряд подвергся ночному нападению. Насчёт того, как происходило это сражение, существует две версии. По первой из них, часовые казаков уснули. Это позволило татарам устроить настоящую резню, а сам Ермак погиб, пытаясь доплыть до корабля. Ко дну его утянули как раз доспехи, подаренные царём. Но такое развитие событий маловероятно. Казаки славились своей дисциплиной, застать их врасплох было очень трудно. Более правдоподобной является версия, что отряд Ермака расположился на ночь в привычном для них порядке, рядом со стругами. И после тревоги они организованно отплыли. Атаман мог погибнуть, защищая отбывавших казаков. Подтверждает такую теорию тот факт, что согласно историческим документам, вернулась из похода большая часть казаков.

Память об Ермаке

На Урале и в Зауралье Ермак стал самой популярной исторической личностью. Его имя вошло во многие предания и песни. Память об Ермаке жива на Урале и поныне. Многие места (скалы, вершины, городища) названы в его честь, даже те, где он никогда не бывал. 

П.И. Мельников-Печерский в 1842 году писал: 

«Надобно заметить, что Ермак живет в памяти жителей Пермской губернии; много преданий и песен о нем сохранилось до сих пор. В селах и деревнях у всякого зажиточного крестьянина, у всякого священника вы встретите портрет Ермака, рисованный большею частью на железе. Ермак изображается на этих портретах в кольчуге, иногда в шишаке, с золотой медалью на груди. Приписывая своему герою чудесные деяния, сибиряки хотят освятить его именем всякую старинную вещь; и потому каждый из них, имеющий у себя старинную пищаль или какое-нибудь другое оружие, называет его ермаковым…»

Поиски могилы Ермака

Но и после смерти атаман заставил спорить историков. До сих пор не найдено место его погребения. По татаро-монгольским сказаниям тело русского героя было выловлено через несколько дней после сражения татарским рыбаком. И месяц спустя похоронено рядом с деревней Баишево. Но истинность этой легенды не доказана. Даже экспедиции, предпринятые Петром Первым, не принесли результата. В этом виноваты местные жители, которые не хотели общаться с посланцами царя, а то и направлявшие их по ложному следу. Одна из последних попыток нахождения могилы Ермака в 2015 году закончилась из-за нехватки денег на оборудование.

Илья Колесников

Читайте также: 

• Обзор истории Урала
• История заселения и освоения Урала с древних времен
• Камень Ермак (река Сылва)
• Сопка Ермака и её тайны
• Скала Медведь-камень и Ермаково городище