Папа, помогиСтрашные рассказы, мистические истории, страшилки
1911
3 мин 15 сек
У моей подруги Риты год назад произошло несчастье, умер отец. Умер внезапно, молодой 48- летний мужчина просто вышел из ванной и упал. Сердечная недостаточность. В Риткиной дружной семье это как гром среди ясного неба. Дружная семья, всегда все вместе, активные, в горы на лыжах, на море ныряли с аквалангами. Спортивные, подтянутые. А тут такое… Мать, брат и Рита все были растеряны и подавлены — такое горе. На отце держался семейный бизнес — производство и установка окон. После его смерти все это бремя упало на плечи 25- летней Ритки. Мать очень страдала и горевала, а брату было всего 15 лет. Но беда, как известно, не приходит одна, и через год после смерти отца Игорь заболел. Диагностировали сложную болезнь почек и на лечение потребовалась большая сумма. Прогнозы докторов были оптимистичными при раннем и своевременном лечении. Ритка набрала заказов и взяла большую сумму в долг у разных людей. И дело было средь белого дня, в районе 14:00. Она приехала в банк переводить деньги в Германию, в клинику, куда уже приехали мама и брат. Отделение банка было в центре города, но во дворе жилого дома. Когда Рита вышла из машины, на нее сразу набросились двое парней, пытаясь выдрать сумку. Рита девушка спортивная, занималась долго волейболом и без боя сумку не отдавала, но силы были не равны, она звала на помощь, но никого во дворе не было. Когда ее снова ударили по голове, она крикнула: «Папа, помоги!» И упала на сумку, накрыв ее собой. Последнее, что она услышала: «Эй, уроды, а ну отвалили!» Это из соседнего дома выбежали двое парней, они проводили интернет и в подъезде на первом этаже услышали крики о помощи. Воры кинулись в рассыпную, но одного парни связали кабелем. Затем ребята подняли избитую и грязную Риту, но так и не отдавшую свою сумку. Когда Рита благодарила их, ребята сказали: «Так не мы первые на помощь пришли, а мужчина. Он первый в драку влез, мы в окно видели, но потом пропал куда-то, когда мы из подъезда выбегали». Рита сказала, что никакого мужчины не помнит, на что ребята ей сказали, что когда она упала, высокий светловолосый мужчина заслонил ее лежащую и вступил в драку с ворами, а когда они выбежали из подъезда, он куда-то пропал. Рита уверена, что это ее отец пришел на помощь в трагический момент. Вместо послесловия. Брат Риты успешно лечится, а как потом выяснилось, грабили Риту по наводке одного из ее друзей, кому она наивно рассказала, что сегодня поедет отправлять деньги.
Читайте истории в нашем сообществе ВК
Источник: jutkoe.ru
В жизни каждого человека происходили необъяснимые, страшные, жуткие события или мистические истории. Расскажите нашим читателям свои истории!
Поделиться своей историей
#33633
Глава 1
Паркую машину около подъезда своего приятеля и снимаю руки с руля. Достаю из кармана мятную жвачку и решаю немного пожевать, чтобы избавиться от неприятного запаха табака. За семь часов пути выкурил столько сигарет, что от меня, как от пепельницы несёт за версту. Откидываюсь на спинку сиденья и даю себе пару минут на отдых. Нужно собраться с мыслями перед важным разговором. Сколько мы с Седым не виделись? Лет семь, наверное, только перезвоны, да дела на расстоянии, а ведь когда-то были лучшими друзьями. Уголки губ приподнимаются в улыбке, навеянной ностальгическими воспоминаниями о прошлом. Были времена, когда мы носились на байках и тёлочек могли штук пять за ночь сменить… Надо бы вспомнить молодость и гульнуть от души. Если у него ещё остался порох в пороховницах, которого у меня хоть отбавляй.
Негромко цокаю языком и выхожу из салона. Дохожу до нужного подъезда и набираю номер знакомой квартиры. Мельком окидываю взглядом двор, в котором теперь уже всё изменилось. Когда-то под тенью деревьев стояла скамеечка, на которой мы сидели, врубали музон с телефона и хвастались своими достижениями, которые на тот момент казались великими: кто с девственницей оторвался, кто бабок срубил на новый телефон, а кто прошёл новый уровень в компьютерной игрухе. Мда… Были времена. Не то, что теперь. Сплошная головная боль, как заработать больше бабла, чтобы ни в чём не нуждаться и вариться в каше мира сего, но не упасть на дно. Многое изменилось. Вот и лавочки той самой здесь больше нет, деревья успели спилить и понаставили какие-то непонятные турники и тренажёры, на которых никто не занимается. Были бы эти тренажёры в наше время, может, мы выросли бы другими, а то накачивали мышцы в уличных драках, да тасканием мешков, чтобы подзаработать. Впрочем, всё это было и прошло.
— Кто? — спрашивает басистый голос.
— Открывай уже, а то у меня мозг испечётся, как тот колобок, который от бабушки ушёл и от дедушки сбежал! — ворчу я.
Палящее солнце уже коснулось моей тёмной макушки и стало жечь так сильно, что даже кожа зачесалась. Я щурюсь, мельком взглянув на небесное светило, и жалею, что оставил солнцезащитные очки в тачке.
— Дикий! Заходи, брат!
Я вхожу в подъезд, поднимаюсь на нужный этаж по привычке по лестнице, потому что лифт постоянно глючил, и хоть сейчас уже стоит новый, в памяти всё-таки отложилось прошлое. Дохожу до седьмого этажа, даже не запыхавшись, вспоминаю, что не выкинул жвачку, достаю её изо рта, и как подросток, оглядевшись по сторонам, приклеиваю на перила.
— Дикий! Братан! — выходит в подъезд Седой и обнимает меня, похлопывая по плечам.
После коротких объятий мы входим в дом, и я негромко присвистываю. Неплохо он устроился: из квартиры, оставленной ему от родаков, сделал самую настоящую конфетку, наверное, даже подключил всюду систему «умный дом».
— Проходи в зал, у меня сын только уснул. Захворал что-то, температурить начал.
— Ну ничего! Порода у него сильная, Седой, выкарабкается. Что нам температура-то?
Я снимаю обувь и прохожу в зал. Плюхаюсь в мягкое кожаное кресло светло-молочного цвета и откидываюсь на его спинку. В квартирке уютненько: чистота и порядок, но что-то меня смущает. Какой-то знакомый запах, отчего-то кажущийся мне отвратительным.
— Выкарабкается, кто бы сомневался. Жена только волнуется сильно, а я ей тоже говорю — нормально всё будет! Ну как, чё по чём? Рассказывай, Дикий!
— Я по-прежнему холостой и завидный жених из нашей компании, — негромко хихикаю я. — Впрочем, я сюда не того ради приехал, надо порешать всё по делу, ведь объединение активов может положительно сказаться на наших кошельках. Сам знаешь.
— Тонь, чай сообрази нам с другом! — кричит Седой в сторону коридора.
Через пару минут в комнату входит стройная девушка, и моё сердце тут же протыкают отравленным ножом, проворачивают его несколько раз, а потом ещё раз с размаху бьют в самое средостение, чтобы уже добить окончательно. Это она. Ядовитая змея, которая продолжает травить мой рассудок, пусть и бросила меня четыре года назад.
Тоня…
Антонина…
Малая…
Моя…
Любимая…
Ненавистная…
Она осталась всё такой же сладкой, такой же манящей, такой же, как и раньше… Мне хочется подойти к ней сзади, прижать её хрупкое тельце к себе и дать почувствовать, что я реагирую на неё всё так же, что она заводит меня с полоборота и мучает так же, как и когда-то… Мучает теперь уже тем, что больше не принадлежит мне, больше не моя, хотя это по определению чертовски неверно и несправедливо, ведь я ничего плохого, совсем ничего, мать его, ей не сделал. Я готов был её на руках носить, весь мир положить к её ногам, а она просто исчезла из моей жизни…
Её глазки широко распахиваются, а пухлые губки приоткрываются от удивления. Я чувствую, что её сердце бьётся точно с такой же силой, что и моё, а в голове пульсируют точно такие же мысли, что и в моей: желание снова оказаться в моих руках и подчиниться напору моих требовательных губ плещется в её взгляде.
Вот так встреча.
Хочется подскочить на ноги, прижать её к стене и спросить, скучала ли она. Вспоминала обо мне? Жалела, что исчезла из моей жизни, искалечив всё святое, что расцветало внутри рядом с ней? Но я не могу этого сделать, потому что теперь она жена моего братана. А жена братана — неприкосновенность. Хотя… Об этом негласном правиле я почему-то забываю. Смотрю в большие синие глаза и утопаю в них. Считываю её испуг и наслаждаюсь им, смакую дрожание её ресниц и понимаю, что теперь пташка в моих руках. Она зависит от меня. Боится. Ей страшно, что её муженёк узнает, кто стал её первым мужчиной, но я ни слова не скажу ему. Пока. А потом будет видно.
Гарри едва успел изучить первый раздел книги, когда спустя неделю Арчи повел его на нижние этажи замка. Туда, где он еще ни разу не был.
— Уже пора, Арчи? — со страхом в голосе спросил мальчик.
Его состояние не укрылось от чуткого уха гамма-эльфа, и тот ободряюще сжал теплую руку.
— Тебе не стоит волноваться. Азар и Ричард сделают все, чтобы обряд прошел успешно.
— Скажи, когда мы называем Салазара Азаром, это просто сокращение? — поинтересовался Гарри, пока они спускались по крутой винтовой лестнице, уходящей, судя по всему, глубоко под землю.
— Нет, Гарри, — усмехнулся эльф, — Салазар — это имя, состоящее из двух частей. «Сал» обозначает — «говорящий змей». В древние времена люди отмечали тех, кто умеет говорить с животными особыми словами. Например, «Гай» — говорящая птица, «Ера» — говорящий хищник. В то время как Азар — это имя данное ему при рождении. Волшебники называют его Салазаром, потому что запомнили Азара только как одного из Основателей школы Волшебства и змееуста.
— Вот это да, — протянул Гарри, понятия не имевший о таких нюансах. А потом внезапно хихикнул: — Получается, что я — Салгарри? Так что ли?
Эльф загадочно улыбнулся. Гарри рос сообразительным мальчиком и схватывал на лету.
— Во-первых, ударение нужно ставить на первый слог: Азар — сАлазар. Значит, гАрри — сАлгарри, понимаешь? Хотя с английским произношением может получится что-то среднее между Салгарри и Сэлгарри. А во-вторых, это имя нужно заслужить.
— Как это? — удивился Гарри. Видимо, они спустились очень глубоко, потому что появилось ощутимое давление на уши. Но лестница и не думала заканчиваться. Мальчик начал подозревать, что замок гораздо больше находится под землей, нежели над ней.
— Тебя должен признать василиск. Он король змей, и именно он может дать тебе имя Говорящего.
— Зачем? — недоуменно воскликнул Гарри, — Ведь будет у меня имя или нет, я же все равно могу говорить со змеями! И мог задолго до того, как узнал про василиска…
— Это так. Действительно, ты можешь быть змееустом независимо от того, есть у тебя имя или нет. Но именно статус Говорящего дает тебе власть. Сейчас ты можешь понимать змей, и они могут понимать тебя. Но они так же могут причинить тебе вред или даже убить. Имя змееуста даст тебе власть приказывать им так, что послушаться голоса Говорящего будет честью для каждой змеи. И никто из них не сможет тебе навредить, в том числе и сам василиск. Поэтому имя, которое он даст тебе, будет символом его покорности. Это большая честь, Гарри, и ты должен показать, что ты достоин ее.
— А сколько всего змееустов в волшебном мире? — поинтересовался гриффиндорец, когда они наконец закончили спускаться и пошли по узкому коридору. Ему показалось, что проход больше походил на туннель или огромную трубу, потому что потолок, стены и пол образовывали почти идеальный круг диаметром в три человеческих роста.
— В мире,..— задумчиво произнес эльф, — не знаю. Много, наверное. В некоторых странах есть целые поселения, где все жители — змееусты. А вот Говорящих должно быть не более десяти: на каждый обитаемый материк по одному-два Говорящих.
— А в Англии сколько? — поинтересовался Гарри. Они остановились перед тяжелой свинцовой дверью.
Арчибальд странно взглянул на мальчика и ободряюще хлопнул его по плечу:
— Мы пришли, — произнес он, обводя большим пальцем периметр прохода. С резким скрежетом распахнулась дверь, и, когда Гарри прошел вперед, Арчи шепнул ему:
— Дальше ты идешь один. Удачи, малыш.
Проход закрылся прежде, чем гриффиндорец успел что-то ответить.
* * *
— Как это произойдет, Азар? — тревожный голос эхом отдавался под высокими сводами грота. Черные плиты под ногами были залиты водой подземного озера. На безжизненных неровных стенах горели факелы, рассеивая на небольшие пространства тусклый прерывистый свет.
— Лучше, если он не будет знать, что происходит. Лучше для него, — ответил мрачный низкий голос. От узкой ниши, куда не попадал свет подземелий, мягко отделился высокий темный силуэт. Из сумрака показалась фигура в черной мантии с поднятым капюшоном.
— Эй, ребята, — неуверенно позвал мальчик, — Риш, Азар, вы здесь? Кто-нибудь… — с противоположного конца комнаты почти на ощупь медленно шел Гарри.
— Си Миа Ххатс! — прошипел голос. Фигура в черном взмахнула рукой. Вспыхнула молния. Вылетев из ладони говорящего, она ударила в грудь мальчика. Потеряв сознания, он кулем свалился на пол. Голубоглазый маг испуганно вскрикнул:
— Азар, что ты?…
— Замолчи и отойди, — отрезал некромант, поднимая вверх руки, — мальчишку ждет много боли, так… — черты его лица становились более крупными, голова и туловище чудовищно удлинялись, вместо кожи появлялась покрытая толстой чешуей шкура, — …шшто свишшаха русстами чшиих чши фаистас!
Взору седовласого волшебника предстал король змей. Василиск раскрыл пасть, демонстрируя огромные, сочащиеся ядом клыки. Его раздвоенный язык неторопливо, изучающе пробовал воздух. Тяжело дыша, змей приблизил голову к магу. Из пасти вырывались хриплые рыки, такие жуткие, что у старого волшебника дыбом встали волосы на голове.
— Никогда не любил твои фокусы, Салазар… — с тщательно скрываемой дрожью пробормотал Хогвартс. Змей негромко зашипел в ответ, мягко коснувшись языком теплой щеки старика.
— Ну же, Салазар! — почти с отчаянием воскликнул маг, — потом наиграетесь. Тоже мне, триста лет они не виделись! Надо закончить обряд!
Василиск недовольно ткнул мордой в синий камзол волшебника, отчего тот отлетел к ближайшей стене и едва не приложился головой. Вставать Хогвартс не торопился, а, создав под собой удобное кресло, погрозил змею кулаком и продолжил наблюдать за его действиями. Салазар приблизился к лежащему ребенку. Обвив ребенка хвостом, он поднес его к каменному алтарю, возникшему в центре зала. Аккуратно расположив руки и ноги Гарри по линиям на алтаре, василиск поднялся над ним. Удерживая свой вес на паре футов хвоста, он молниеносно упал на мальчика. Сияние, вырвавшееся из маленького тела, полностью поглотило огромного змея. Спустя мгновенье в зале остался лишь встревоженный седовласый волшебник и безвольно лежащий на сером камне Наследник Четвертого Основателя.
* * *
Гарри очнулся в неизвестном месте. Вокруг была странная пустота. Не было вообще ничего: ни предметов, ни дороги, ни неба, ни даже земли под ногами. Гарри пошел прямо. Всюду была непроглядная, как осенний туман, серость. Мальчик недоуменно оглянулся. Где вход? Где выход? Как он сюда попал? Что делать? Множество вопросов роилось в голове. И ответы не желали находиться.
Через некоторое время Гарри решил остановиться. Ничего не изменилось: все та же серость. Он сел на…что? Ладно, просто сел.
— Вот интересно, — принялся вслух рассуждать Гарри, — как прошел обряд? Неужели я умер? Хотя… Здесь слишком пусто для загробного мира. Надо что-то, наверное, делать. Только что именно? Палочки у меня нет, предметов никаких тоже нет. Даже голоса нет, иначе я бы слышал, что произношу. А я не слышу…
— Обернись, Снейп, — предложил голос за спиной.
— Аааа! — от неожиданности Гарри едва не свернул себе шею, пытаясь рассмотреть говорившего. Перед ним, свернувшись крупными толстыми кольцами, лежал змей. Самый большой из всех, которых мальчик когда-либо видел. Иррах, размерам которого Гарри удивлялся даже спустя неделю ежедневных встреч, и в подметки не годился гигантскому василиску.
— Мы в твоей голове, — доверительно поделился змей, немигающим взглядом рассматривая мальчика.
— Василиск, — попробовал уточнить гриффиндорец, — в моей голове… А что мы будем здесь делать? — полюбопытствовал он. Гарри решил, что, возможно, обряд еще не закончен . Следовательно, совершенно необходимо что-то предпринять. Кроме того, мальчик очень хотел выбраться отсюда. Так сказать, выйти из себя.
— Я хочу принять тебя как Наследника, — прошипел змей, наблюдая за каждым движением ребенка, — Что ты можешь мне сказать?
Гарри не отвечал. Он прочитал в книге, которую дал ему Азар, что по большей части ритуал зависит не от магии, а от намерения. Чем искреннее желание мага принять и передать Наследие, тем больше вероятность, что у него это получится. Сейчас гриффиндорец не знал, есть ли у него необходимая для василиска уверенность и твердость его желания.
Кроме того Гарри боялся умереть. Не смотря на все заверения Риша и Арчи, он помнил случайно подслушанный разговор и понимал: от этого решения зависит его жизнь…или смерть. Но при всех сомнениях и тревогах была и вторая сторона — Волдеморт. Если он вернулся с Квиреллом после десяти лет отсутствия, что мешает ему вернуться снова? Мальчик успел подумать и об этом. И кто защитит его папу? Может ради своего отца Гарри необходимо принять Наследие Слизерина? Ведь тогда у него появится несравнимо больше шансов победить Тома Риддла.
Василиск пристально вглядывался в лицо будущего Слизерина: мальчик и не догадывался, что чувствительный язык змея легко ощущал витавшие в воздухе страх, горечь и даже любовь, причем настолько сильную, что она затмевала все остальные эмоции.
Гарри поднял голову: на него выжидающе смотрели огромные желтые глаза с вертикальными зрачками. «Два лунных глаза, несущие смерть всякому, кто заглянет в них», — вспомнилась мальчику цитата из книги.
— Что мне нужно делать? — наконец спросил он.
— Молчать, — довольно прошипел василиск, — Если ты издашь хоть один звук, лучше тебе было бы вообще не рождаться…
Гарри сглотнул. «Папа, помоги мне!», взмолился он.
Хогвартс, прикрыв глаза, стоял у алтаря над бездыханным телом. Правую руку он положил на остывающий лоб, а левую — на сердце, которое перестало биться.
Василиск молниеносно развернулся и, яростно зашипев, сомкнул наполненные ядом зубы на теле мальчика.
* * *
В кабинете директора школы Чародейства и волшебства за чашкой чая вели неспешный разговор два мага, одним из которых был сам директор — Альбус Дамблдор.
— Северус, скажи-ка, ты уже нашел студента, которого сможешь взять в ученики? — поинтересовался он, тщательно размешивая ложечкой сахар, — Минерва и Филиус уже подали заявления на имя мисс Грейнджер и мистера Малфоя. Они начнут заниматься, как только родители студентов подпишут все бумаги.
Откинув со лба черную прядь, зельевар раздраженно скривился:
— Они слишком торопятся. Как обычно… Мы должны подавать заявления к началу третьего курса, и то, если есть о ком говорить. У МакГонагалл ученицу прошлого выпуска недавно выгнали с работы из-за неудачно преобразованного стула, а у Флитвика только один ученик дошел до четвертого уровня ЖАБА. Я не собираюсь писать заявления о первокурсниках, которые едва научились отличать оловянный котел от медного, — мужчина отставил пустую чашку в сторону и поднялся: — Думаю, мне пора, господин директор.
— У тебя хотя бы есть кто-то на примете? — Дамблдор был полон предвкушения.
Зельевар на секунду остановился, в голове проплывали обрывки воспоминаний об одном зеленоглазом гриффиндорце.
«…— Где вы возьмете безоар за тридцать секунд, мистер Поттер?
Мальчишка разводит руками, едва сдерживая торжествующую улыбку. Вот он, момент, когда можно показать свои знания.
— Сэр, если он мне понадобится в вашем кабинете, то призову камень из кладовки с ингредиентами. Если где-либо еще, то достану из внутреннего кармана мантии, потому что каждый уважающий себя зельевар должен иметь безоар с собой. Так как он служит противоядием для большинства ядов, некоторые аптекари делают маленькие капсулы или таблетки для удобства, — мальчик сунул руку в складки мантии и вытащил небольшую бумажную упаковку. На ней крупными буквами было написано: «Безоар в капсулах. 17 шт.»
Он совершенно точно помнил, что профессор Слизнорт часто просил студентов приносить с собой легкие противоядия. И вот сейчас, отпрыск Поттера принес безоар на самый первый урок. Похвально…»
— Северус! — Дамблдор кинулся к мужчине, который упал на колени, сжимая голову руками.
— Что… Что со мной? — глухо застонал Снейп, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не закричать от внезапной, резкой боли, охватившей его. Голова раскалывалась на части, и боль просто ослепляла мужчину, разрывая сознание на мелкие кусочки. Невыносимо… невыразимо… нельзя стерпеть. Красная струйка потекла от губ за воротник. Снейп с силой надавил на виски и, подняв голову, страшно закричал.
Альбус с ужасом смотрел, как из темных глаз мужчины текут кровавые слезы.
* * *
Северус пришел в себя, когда за окном уже была ночь. Рядом, в кресле, сидел Дамблдор, внимательно изучая какой-то фолиант. Закашлявшись, мужчина привлек к себе внимание, и, сразу же отложив книгу в сторону, Альбус поднялся и подошел к изголовью кровати. Он налил в стакан воды и поддержал голову мужчины, пока тот пил. Черные глаза вопросительно смотрели на него.
— Ты сорвал голос, Северус, — печально ответил старик. — И нет, я не знаю, что это было.
Зельевар прикрыл глаза, молчаливо поблагодарив за воду, и отвернулся к стене. Даже Темный Лорд на пике своего могущества, накладывая Круциатус, не мог причинить столько боли… Да, было ужасно, но он еще никогда не терял сознание, всегда испытывая гордость за свой твердый рассудок, ни одно Круцио не могло вызвать что-либо громче стона… Неужели Лорд вернулся? Мужчина повернулся к директору, одной рукой подворачивая манжет рубашки. Ему нужно знать наверняка. Сухая старческая ладонь прервала его действие.
— Нет, это не Том. Он не мог бы вернуться так быстро. Я уверен. — добавил Альбус негромко, заметив сомнение на лице зельевара, — Тебе нужно отдохнуть, Северус. Я зайду утром, — он поднялся с кровати больного и, выйдя из комнаты, тихо закрыл за собой дверь.
Глубоко вздохнув, мужчина отдернул манжет и закрыл глаза.
«Папа, помоги мне! Но не отвечай мне!» — это сообщение пришло на телефон Владимира Баранова в шесть утра 21 июня 2010 года. И еще чуть позже: «Как ты? А я плохо!» Хорошее начало для жесткого триллера, учитывая, что к тому времени в Нижегородской прокуратуре девочка числилась похищенной, была объявлена в федеральный розыск и в международный — Интерполом. Если бы не одно «но» — «похищена» девочка была не маньяком, а собственной мамой — бывшей православной россиянкой, ныне — правоверной египтянкой. Полтора года назад 32-летняя Анна Баранова по любви променяла обеспеченного русского мужа на нищего арабского официанта. А потом решила забрать в свою новую жизнь и оставленную в России дочь, невзирая на несогласие ее родного отца…
ВЛЮБЛЕННАЯ «СМС-НАРКОМАНКА»
Они познакомились в школе иконописи, где 28-летний Владимир был преподавателем, а 20-летняя Анна — ученицей. Он сделал предложение, — она согласилась. И потекла спокойная и умиротворенная, как фруктовый кефир, жизнь. Свадьба, открытие иконописной мастерской в городе Бор Нижегородской области, покупка машины, квартиры, земли, рождение дочки, путешествия и курорты по три раза в год… К новому 2009 году счастливое семейство отметило 13 лет вместе.Анна тогда в очередной раз пыталась найти свое призвание — училась на турлидера. Надо сказать, что два образования, полученные до этого — иконописец и парикмахер — ей так и не пригодились. Закинув дипломы подальше в шкаф, все эти годы очаровательная синеглазая шатенка сидела дома, гладила кошку Люсю, растила дочку Полину и украшала быт работавшего Владимира. Идея выучиться на турлидера и открыть агентство должна была на какое-то время стать ее очередной «игрушкой-развлекушкой». Кто ж знал, насколько серьезно новое увлечение поменяет ее жизнь.
В декабре 2008 их группа ездила на «практику» в Египет — «галопом по Европам» пару десятков отелей за неделю объехали. И когда только она успела разглядеть своего «хабиба»? Но домой Анна вернулась смертельно укушенная восточной романтикой. Зависимость от телефона и смс-ок, как сыпь при краснухе, — первый признак романа на стороне. У Анны она была поистине наркотической…
— Разряжается у нее в магазине телефон, и тут же начинается истерика, — вспоминает Владимир. — Не волнение, не озабоченность, а именно истерика. До слез! Ничего не объясняет. Просто — «Надо!» Все бросаем, бежим домой. Дома с подзарядкой в трясущихся руках запирается в туалете. И минут через десять выходит уже счастливая, с улыбкой. Если бы я своими глазами не видел телефон, решил бы, что она там «дозу» принимает. Именно поэтому, когда она наконец призналась, что полюбила другого, я решил, что ее просто охмурила какая-то секта.
«Я ВЫКУПИЛ СВОЮ ДОЧЬ!»
Поначалу Владимир сопротивлялся, уговаривал, умолял… Даже документы ее хотел спрятать, чтобы удержать.
— Я всегда считал разводящихся людей странными — говорит он. — Никогда не думал, что придется пережить это самому. Делал все, что мог, чтобы спасти семью. Предлагал жене подождать пару месяцев и все это время задаривал ее цветами, накрывал стол со свечами… Не помогло. Тогда предложил любимой поехать к новому избраннику месяца на три. Пожить, а потом вернуться и сравнить. Но она отрезала: «Не вернусь в любом случае!»
Говорят, поначалу мама Анны тоже была против ее отъезда. «Это ты ее избаловал!» — обвиняла зятя. Но потом сникла — дочь пригрозила самоубийством. В конце концов, все сдались. Предстоял еще развод, раздел имущества и главное — решение, с кем остается Полина. Но все эти вопросы разом закрыла Анна.
— Она сказала: «Если хочешь решить все миром и продолжать воспитывать Полину, оставь мне нашу квартиру и дай денег на 3-комнатную в Хургаде», — говорит Владимир. — Я согласился. Выдал ей два миллиона сто тысяч рублей на покупку жилья и оставил квартиру. Это была большая часть моего состояния. Я выкупил свою дочь! При этом мы мирно договорились, что каникулы Полина будет проводить у нее. Мало того, я сразу сказал: «Если у тебя настоящая любовь, если там хороший, порядочный человек, — познакомь нас. Купи квартиру, покажи, как устроилась, и если Полинке действительно понравится у тебя больше, чем здесь, я не буду препятствовать…»
На развод Анна подала сама. Из ее искового заявления: «…Спора о разделе совместно нажитого имущества у нас нет. Соглашение о содержании и воспитании ребенка между нами достигнуто. Ребенок будет проживать с отцом». Так 20 июля 2009 года в суде Борского района Нижегородской области мирно и по обоюдному согласию умерла семья Барановых.
Много позже, в разговоре со мной, разъяренная Анна будет полностью отрицать собственноручно подписанный ею отказ от воспитания ребенка:
— Никогда я не соглашалась насовсем отдать Полину отцу! Оставила ее лишь на несколько месяцев, пока не устроюсь в Хургаде. Он обещал не препятствовать, а потом заявил, что я ее больше вообще не увижу! А деньги и квартиру я получила не за дочь, а при справедливом разделе имущества. Мало ли, что он работал! А я его дома 13 лет обслуживала. И потом, ему досталась земля, которая была у меня в собственности, я ее ему продала.
А отец будет рассказывать, что Ане в то время было вообще не до Полины:
— Мы с дочкой хотели устроить маме трогательные проводы, накрыть стол, но она уехала, даже не попрощавшись, — вздыхает Владимир. — Видите ли, обиделась на Полину, которая перестала ей звонить. Но дочь просто начала привыкать жить без нее. Ведь как только состоялся суд, Аня переехала к маме, и у нас не появлялась. А у Полины начался первый класс, бассейн, секция тхэквондо…
У каждого из воюющих родителей своя правда и понять сейчас, какая из правд ближе к истине, нереально. Неоспоримо лишь одно — в начале осени 2009 года с колотящимся сердцем Анна поднялась на трап самолета, навсегда увозящего ее даже не в другую страну — в другую жизнь! Ревущим водопадом обрушилось привычное, сонное течение жизни. Перебаламутилось и переменилось все, что было важно и дорого прошлые 30 лет: дом, любовь, муж, религия, страна… Женщина, еще недавно открывавшая тонкой золоченой кисточкой глаза святым на иконах, надела шелковый хиджаб, по законам ислама вышла замуж за нового мужчину и забеременела от него ребенком, который по законам этой страны в первую очередь всегда будет принадлежать ее мужу. Всего за год на свет появилась новая Анна, умеющая мерзнуть при плюс 20 градусах, смотреть равнодушно на море, и даже месяц над ее головой теперь висел вверх рогами.
ВОЙНА МАМЫ ЖЕНИ И МАМЫ АНИ
Но вернемся в осень 2009-го. Без мамы жизнь нижегородских Барановых пошла своим чередом. По словам самого Владимира и его друзей, он не считал Анну «отрезанным ломтем» и внушал дочке уважение к маме, которая «навсегда одна». Но на тестах у психологов девочка почему-то рисовала в составе семьи всех домашних, включая кошку Люсю, кроме мамы.
Владимир вспоминает, что писал Анне длинные, подробные отчеты о Полинкиной учебе, успехах, здоровье, а в ответ приходили редкие короткие письма: «Полюсик-малюсик, как дела? Очень люблю и скучаю. Мама».
— Полинка их и читать перестала, сказав, что «все равно одно и то же», — вспоминает отец. — Она и в гости на осенние каникулы ехать в Хургаду отказалась… Слишком велика была обида.
И все же, я думаю, причина не в том, что девочке были не дороги весточки от мамы. Просто она была готова на все, что угодно, лишь бы утешить отца, которого бросили.
Однажды они с папой отправилась в парк. На карусели познакомились с Яной — 5-летней хохотушей-очаровашей, к которой прилагалась не менее забавная мама Женя. Насмерть укатавшись, вся компания отправилась в кафешку. Поглощая пирожные, не по годам развитая Полинка быстро выяснила, что у соседей по столику в жизни тоже недостача — ушел папа. И верные «пазлы» в ее светлой голове сложились гораздо быстрее, чем взрослые успели почувствовать возможность существования этих «пазлов». Через пару недель Полина задала папе логичный вопрос:
— Когда женитесь?
— Ну… Это не так просто, — замямлил растерявшийся Владимир. — На кольцо нужно накопить!»
Через минуту Полинка разбила свою копилку и приволокла ему бережно собранную горсть мелочи. Детские психологи, протестировав чувства Полины к новой женщине в семье, дали отношениям Володи и Жени «зеленый свет». И все же свадьбу запланировали аж на май 2010-го, чтобы обе дочки успели привыкнуть к новому статусу семьи.
Девчоночья дружба быстро крепла. Полинка до небес превозносила Женины таланты. Особенно умение все успевать — и работать в банке, и вести хозяйство. Возможно, чтобы потрафить папе, девочка не преминула заметить, что «у мамы так не получалось…» И несмотря на то, что под тем же девизом — «мама только одна» — Полине не разрешали называть Женю «мамой», девочка именно так занесла ее номер в телефонную базу данных. Вот тут-то и разразился скандал. В новый год Полина с бабушкой ездила в гости к Анне. И та, заглянув как-то в телефон, узнала про существование «мамы Жени». В почту Владимира посыпались письма с грязными высказываниями в адрес его невесты и предостережениями вроде: «Если моя дочь чем-нибудь заразится…» Похоже, именно тогда приревновавшая Анна решила как можно быстрее забрать девочку к себе.
— Полина приехала замкнутая, нервная и все время молчала… — вспоминает Вадимир. — Повел к психологам. Те сказали, что девочке, похоже, «навязывают принятие решения не по возрасту». Я не стал допрашивать, но как-то дочь сама рассказала, что Анна ее водила выбирать люстру «для твоей комнаты» и что Анна и Мустафа живут в съемной квартире с тараканами, куда она больше не поедет.
— Вранье! — твердит Анна. — Полину заставляли, чтобы она называла чужую женщину, найденную Барановым в Интернете, «мамой»! А дочь скучала по мне! И уезжая тогда в Нижний, она решила сказать папе, что хочет жить со мной. А он, увидев, в каком она хорошем настроении вернулась, решил мне ее больше вообще не давать. Поменял ее телефон. Со мной не общался, даже на письма не отвечал…
И снова тонкая, неопределимая грань правды-неправды воюющих родителей. И честное вранье ребенка, который пытается угодить и тому и другому, сохраняя в сердце запретную любовь к обоим заклятым врагам.
ПИСЬМА ИЗ НЕВОЛИ
— Только не говори маме о свадьбе! — умоляла Полина папу. — Иначе мама такое сделает…
— Не волнуйся, я же не изменяю, не обманываю, а честно женюсь, — улыбался отец. — Мама ушла от меня к другому мужчине первой. Я ни в чем не виноват…
Свадьба Владимира и Жени расцвела 15 мая. С того для осталось много фотографий. Счастливые, красивые молодожены. Рядом похожие на розочки с торта — названные сестрички… Это были их последние фотографии вместе. 17 мая приехавшая накануне мама Аня, не сказав никому ни слова, тайно увезла Полину в Хургаду.
Телефоны не отвечали. Пробежав по турагентствам города, Владимир сам выяснил, что они уехали по двухнедельной путевке. «Ну что вы бьетесь в истерике? — пожали плечами в милиции, когда перепуганный отец прибежал к ним с заявлением о похищении и мирным договором с бывшей супругой, по которому Полина оставалась с отцом. — Девочка же с мамой и через две недели вернется».
Но обратным билетом воспользовалась только бабушка. У выхода из аэропорта ее встречал Владимир с милицейским нарядом:
— Где мой ребенок? Почему вы не сообщили, что едете? Как я могу позвонить Анне? — сыпал он вопросами.
— Не знаю. Они не пришли в аэропорт! — холодно пожала плечами бабушка.
В считанные дни за подписью Владимира по инстанциям веером разлетелись десятки писем. Адресаты: МВД, прокуратура, опека, управляющий по делам ребенка, депутаты Госдумы, МИД, комиссия по правам человека, президент… А еще через две недели пришли те эсэмэски: «Папа, помоги! Мне плохо!»
Общаться с Полиной можно было только тайно — Анна была категорически против. Но девочка находила время для коротких переписок с отцом в «аське»:
Папа: Как ты? Позвонить тебе можно?
Полина: Нет!!! А то мама (значки, изображающие бомбу и разъяренного черта) Мне плохо. Тошнит постоянно. Тут плохая еда. У меня коленки разбиты и никто не жалеет.
Папа: Тебе надо сменить еду и воду, и главное — страну!
Полина: Надо сменить! (значок изображающий восторг) Ура!!! Я так хочу вернуться. С вами хорошо.
Папа: Мы скучаем. Места себе не находим. Ты нам очень нужна! Я тебя обязательно вывезу. Ты же хочешь вернуться?
Полина: Да, да (еще 20 раз «да»)! Ты только скажи когда, а я выбегу!
Папа: Держись! Не унывай! Ты солнышко и еще ты русский человек!
Полина: Нет, я гражданка Египта (значки, изображающие слезы и удары головой о стену)
Папа: Это все поддельные документы! Мы победим! Сделать тебя египтянкой у мамы не получится.
Полина: Не получится! Ура!
Папа: Тебя сейчас ищет милиция.
Полина: Ооо! Ааа! Это хорошо!
Конечно, мы поправили ошибки и сократили разговоры нескольких дней, но ни капли не исказили смысл. Отец постоянно твердит дочке о любви и о том, что борется за нее. На каждое обещание увезти ее в Россию Полина реагирует миллионами счастливых «смайликов» и криками ура. На вопрос «как дела?» всегда отвечает: «Плохо».
Анна говорит, что в этой переписке Владимир настраивал Полину против нее, но мы нашли только одно высказывание, посвященное ей: «Мама ко мне теперь плохо относится. Не берет трубку, не дает общаться с тобой. Мы вынуждены говорить тайно. Все изменилось». И единственное про Мустафу, когда тот уронил Полину и она разбила колени: «Не доверяй этому арабу! Он еще и роняет тебя! Убил бы!»
Однако, когда Анна рассекретила эту переписку, она устроила страшный скандал. Перекрыла все каналы общения и отобрала у Полины телефон. Отослала Владимиру и его жене письма полные грубостей: «…дура неадекватная, с чего моя дочь стала твоим зайчиком и солнышком? И что ты там написала президенту Медведеву и на каком основании? Говоришь, семья ваша стала пустая? У вас семьи-то никакой и нет. Баранов откопал тебя в Интернете, чтоб создать модель семьи, чтоб пожестче отомстить мне и чтоб вычеркнуть у моей дочери память обо мне. Если ты до сих пор не поняла, что нужна была только для этого, то ты полная идиотка. А блины свои напеки и затолкай себе в жопу. Полина даже не помнит, что ты на свете существуешь. Для нее ты Никто и звать тебя Никак».
Война приняла характер не на жизнь, а на смерть.
«ТВОЯ ДОЧЬ МНЕ НУЖНА, ПОКА ЕЕ МАТЬ НОСИТ МОЕГО СЫНА!»
Владимир подал в суд по определению места жительства ребенка. Так как все бывшие педагоги Полины встали на его сторону, суд заочно принял решение в пользу отца. С этим решением он отправился в Египет.
— Да без проблем поможем забрать девочку! — согласились работники российского консульства в Каире. — Но как мы ее найдем?
Владимир нанял частного сыщика и с помощью него отыскал школу, куда отдали учиться Полину. А тут еще и удачное совпадение — консул из Каира приехал в Хургаду на встречу с представителями русской диаспоры.
— Сейчас возьмем пристава, полицейское подкрепление и заберем вашу дочь, вот только разрешение из Каира получим… — успокаивал он Владимира поначалу, но через сутки изменил вводную: — Нет, все же это семейные дела и решать их нужно без полиции. Я сам поговорю с Анной.
На встречу Анна пришла с заметным животом и сразу предупредила, что если у нее сейчас из-за нервов будет выкидыш, то отвечать будет консул. Этой угрозы дипломату вполне хватило, чтобы самоустраниться от дальнейших разбирательств: «В конце концов она права, решение о передаче ребенка вам суд принимал в ее отсутствие. Вот выиграете апелляцию, тогда…» Ему вторил нынешний муж Анны Мустафа: «Мне твоя дочь не нужна… Но пока Анна вынашивает моего ребенка, все что важно для ее спокойствия — важно для меня. Нельзя забирать у нее Полину».
Мустафа привел девочку к отцу на пару часов — в Макдональдс:
— Она была напряжена, с огромными синяками под глазами и почти на все вопросы отвечала: «Мне запретили об этом говорить». Я смотрел на нее с жуткой болью и думал, что не представляю, как можно было так запугать ребенка за эти несколько месяцев. «Но ты же говорила, что хочешь домой?» — невольно задаю ей в десятый раз вопрос, на который «запрещено отвечать». И, наконец, она тихо: «Ну, сейчас у них сын родится, тогда я уже буду не нужна и, может, меня отпустят…» А потом мы вместе плакали. Не знаю… Может, нужно было хватать ее в охапку и увозить без всяких судов и разборок… Но я не смог так поступить с беременной матерью моей дочери. Только взял с Анны обещание, что все время до суда, они будут давать мне общаться с ребенком хотя бы по телефону. Они выполнили это обещание всего два раза, а потом телефоны отключились… Моя дочь одна в чужой стране, в чуждой ей культуре по правилам, которые ей навязывают, ломая психику! А значит, я оставляю ее в опасности, что само по себе — преступление. Пытаюсь и не могу нащупать грань между потаканием Аниной глупости и лояльностью к ее материнским правам. Между спасением дочери и лишением ее родной мамы… Я не знаю, что мне делать.
В отличие от Владимира Анна знает, что делать, и не жалеет выплескиваемой в его адрес ненависти:
— Он говорит красиво, но лжет! Он хочет лишить меня материнских прав и навсегда отобрать дочь! Я поэтому и увезла ребенка обманом. У Полины здесь все хорошо! Она счастлива и называет Мустафу папой. Учится в русской школе, ходит на танцы, участвует в конкурсах… Баранов врет, что у него нет связи с ней! Он знает наши телефоны и может позвонить так же, как и вы сейчас. Кроме того, у Полины есть свой телефон, и он сам не звонит ей, потому что ему не общение с дочерью интересно, а месть. Я не верю этому человеку. Он неадекватен и ребенка не получит. Но общаться я ему не запрещаю! Пусть звонит.
К слову, ошарашенный Владимир перезвонил Анне тут же. Но сначала она сказала, что ей некогда искать дочкин номер, потом — что даст его потом и наконец, с криком: «Общаться с Полиной будешь только в моем присутствии», Анна бросила трубку.
ПРАВОСЛАВНАЯ МУСУЛЬМАНКА
Пытаюсь представить, каково Полине. Отставим в сторону любовь к обоим родителям. Глупо сравнивать и измерять. Еще глупее спрашивать у самой Полины. Ребенок — всегда заложник обстоятельств и отвечает не честно, а «правильно». Под контролем мамы я пару минут послушала ее голос. Очень развитый ребенок: «Живу хорошо. Учусь на пятерки. Читаю «Гарри Поттера» и «Хроники Нарнии»… Это что, я в четыре года «Властелин колец» смотрела!» Но разговором это, конечно, назвать сложно. После каждого вопроса — длинные паузы — обдумывание ответа на «правильность», ведь рядом мама. Был бы папа, правильность была бы другая. На самых интересных моментах телефон «неожиданно разъединяется»…
— Ты по папе скучаешь?
— Немного.
— А почему ему не пишешь? (На заднем плане слышится мамино: «скажи, — я ему пишу») У тебя телефон-то есть?
— Нет…— у проговорившегося ребенка начинается истерика — То есть «Самсунг»… Есть, но он в ремонте… У мамы… У меня есть свой телефон… пока что… Просто я его в школу не беру, потому что его могут разбить…
— Расстраиваешься, что мама с папой ссорятся? — перевожу тему.
— Да.
— Пытаешься как-то помирить?
— Да.
Телефон отключается. Так же он отключился и когда я завела разговор о море. Потому что не ходят мусульманки на пляж! И дочки их тоже не ходят. Потому что для правоверных появление на людях в неглиже — позор. И еще много чего, что считается нормой для европейской девочки, теперь для Полины и ее мамы недоступно. И если Анна сделала этот выбор сама, то Полину просто поставили перед фактом.
Место девочки и женщины в арабском обществе крайне незначительно. Какое будущее в Египте у Полины, если предположить, что их семья — редкое исключение из правил — не развалится со скандалом через несколько лет? Причем (говорю, как специалист, занимающийся этой темой уже 6 лет) если счастливые русско-арабские семьи я видела очень редко, то их же, но с детьми от прошлых браков — не видела вообще. Арабские мужчины относятся к чужим детям… ну, как к чужим. Полина всегда будет лишней, конкуренткой родного сына Мустафы! К тому же, что уж тут миндальничать, парень — нищий официант из провинции. На Анне он, как и большинство местных мальчиков, живущих с русскими, зарабатывает! Не только деньги, но и бесплатный секс, бесплатного ребенка (ведь, чтобы все то же самое получить от арабки, ему бы пришлось сначала заплатить много тысяч долларов, которые официанту заработать сложно, именно поэтому в Египте так много неженатых). А что будет, когда деньги кончатся? Владимир говорит, что в российскую квартиру, которую он оставил Анне при разделе имущества, уже приходят потенциальные покупатели… Она продаст ее, деньги съедятся, что дальше? Нужно не только на что-то жить, но и дорого платить за русскую школу Полины. Сама Анна даже в России не работала. А в Египте, если она и найдет какое-то место, то 300 долларов — потолок! Да и не потерпит арабский мужчина, чтобы мать бросала его сына без опеки ради учебы какой-то девочки. Один Мустафа с его официантским жалованьем семью точно не потянет. Если не сбежит, то, скорее всего, настоятельно предложит продать квартиру и поехать жить в его родную провинцию. Арабское село — для девочки, что Бермудкий треугольник — для корабля. Но слово мужчины в мусульманском обществе — закон! И дети принадлежат не жене, а ему! И личное имущество жены здесь — понятие растяжимое. Есть еще много различных вариантов развития событий, но «идеальных условий для воспитания русской девочки» среди них нет. Мы слишком разные в культурном плане.
Я думаю, что и сама Анна это понимает. Именно поэтому, начав общаться со мной по почте, она неуклюже пыталась подчеркнуть свою независимость от арабской культуры. Сменила аватар — вместо фото строгой мусульманки выставила кокетливую картинку женских ножек в босоножках. Стерла со своей странички десятки женских образов в чадре и фоток маленьких девочек, молящихся над Кораном… Соврала, что осталась православной, не учтя, что в документах указана ее нынешняя религия. С одной стороны, ну сменила и сменила! Бог-то един. А с другой — не слишком ли это резкий переход для Полины, которая с малолетства была окружена иконами, ходила в воскресную школу и воспитывалась в русской православной культуре? Ведь строгость религиозных устроев Мустафы можно определить уже по тому, что даже в толпе русских жен местных арабов, отправляющих детей в школу, Анна — единственная женщина в хиджабе.
Месяц назад Анна успешно опротестовала принятое без нее решение Борского районного суда о том, чтобы девочка жила в России с отцом. Российские судьи не стали разбираться заново, а передали дело арабским коллегам в Хургаду — по месту жительства ребенка. Это значит, что если отец так хочет, он может ехать в Египет и подавать в суд там. Само собой, Владимир подал жалобу в областной суд, но вот уже полтора месяца ответа нет… Господа судьи, объясните, как иностранцы могут решить, что будет лучше для ребенка с другим менталитетом и культурой, если даже я — россиянка — не могу найти четкого ответа на этот вопрос? И еще интереснее, каким образом вы сами пришли к такому оригинальному противозаконному решению — отдать судьбу малолетней россиянки в руки египетским чиновникам? В Нижегородской области завелись лишние дети?
КОММЕНТАРИЙ АДВОКАТА
«Египетский суд по закону не имеет права решать судьбу российского ребенка»
Так считает адвокат, ведущий дело Барановых, Алексей ТРАВНИЦКИЙ
— Суд, определяя данное дело как «компетентность Египта», ссылается на договор между нашими странами. Но, во-первых, договор распространяется лишь на случаи, когда одна из сторон — гражданин России, а другая — гражданин Египта. (В данном случае и Баранов Владимир, и Баранова Анна, и маленькая Полина — все граждане России).
Во-вторых, обязательным условием переноса рассмотрения дела даже в этом случае является письменное согласие между сторонами. Это прописано в договоре. Между Барановыми письменного согласия нет, а значит, и никакого переноса дела быть не может. Почему этого суд не учел, непонятно.
И, наконец, самое главное. В соответствии со статьей 163 Семейного кодекса России при отсутствии совместного места жительства родителей и детей права и обязанности родителей определяются законодательством государства, гражданином которого является ребенок. Права и обязанности родителей и детей, в том числе обязанность родителей по содержанию детей, определяются законодательством государства, на территории которого они имеют совместное место жительства. При отсутствии совместного места жительства родителей и детей права и обязанности родителей и детей определяются законодательством государства, гражданином которого является ребенок. Поэтому данное дело следует рассматривать только по действующему российскому законодательству в силу исключительной подсудности судам РФ. В данном деле не имеется никакого иностранного элемента.
Проще говоря, перенести суд Барановых в Хургаду невозможно, если учитывать российское законодательство.
/forum/go/3e14e8844d4f2518aa2aca7a4aa6be4a тут много фот
За спиной Андрея глухо лязгнула тяжелая железная дверь. От этого звука Андрей вздрогнул и обернулся – всё, он на свободе! От звонка до звонка отсидел три года…
И, казалось бы, за что? Просто связался Андрюха после школы с дурной компанией. И однажды они взяли его с собой на дело. Он даже ничего не делал – стоял на «атасе», пока дружки грабили ларёк. А когда словно из-под земли вырос наряд полиции, все разбежались. А Андрюха остался. Его и повязали. А в полиции он никого не сдал. Вот и пошёл один на зону.
Отец, у которого был свой бизнес, не стал парня отмазывать – решил, что может быть, хоть тюрьма мозги на место парню поставит. Лишь только подсуетился, чтобы срок небольшой дали. Обида у Юрия Павловича была на сына: всю жизнь для него пашет, а что в итоге? Не учиться, не работать Андрей не хотел. Одни пьянки да гулянки на уме. Зачем он полез грабить этот чертов ларёк? Денег ему мало? Пусть посидит…
И Андрей сидел. Да, он тоже был обижен на отца — ведь мог отмазать, но из-за своей принципиальности, правильности, не стал этого делать. Все три года обижался, на письма отцовские не отвечал, от свиданий с ним отказывался. Передачи? Нет, их принимал. Без продуктов и вещей с воли совсем было бы того. Отец же! Пусть помогает! Но видеть его Андрей не хотел. А сегодня, когда его выпускали, вдруг сообщили: умер отец. И сегодня похороны…
Начальство пошло навстречу – документы оформили быстрее, чем положено: чтобы успел он доехать до города и с отцом попрощаться…
Рейсовый автобус ходил без проволочек, поэтому накладки не должно было случиться. И вот сейчас, когда стукнула за спиной Андрея дверь, он понял, что впереди его уже никто не ждёт. Отец…
Хотя бы на похороны успеть. Что-то встрепенулось в душе в Андрея, по-детски захотелось прижаться к самому родному человеку и заплакать…
Но отца больше нет.
«Папа, папка, папочка! — шептал Андрей в ожидании автобуса, — я еду, еду!».
Он понял, насколько ему дорог был отец. Но из-за своей глупости все это время лишал себя возможности хоть редкого, но такого важного общения. Андрей думал сейчас об одном: вот приедет в дом отца, упадет у гроба и за все-все попросит прощения. Папка услышит, он поймёт – оттуда, с небес: Андрей его любит и искренне во всем раскаивается. Нет, с прошлым покончено! Он теперь будет честно жить, и отцу оттуда, сверху, не за что будет стыдиться.
Старый разбитый автобус, лениво пыхтя, подъехал к остановке. Андрей запрыгнул, сел на заднее сиденье в салоне и, прислонившись к стеклу, вспоминал…
Юрий Павлович воспитывал Андрея с пяти лет один. Мама умерла от тяжелой болезни. Маленький Андрюшка не сразу понял, что мама больше не придет. Да и Юрий оберегал мальчишку – говорил, что мама то в командировке, то в санатории, то у нее просто дела. А потом Андрей услышал разговор отца с другом.
— Вот как ему сказать, что Катя умерла? – с горечью спрашивал Юрий, — он мне в глаза заглядывает, а я вру. Уже год скоро, как вру!
— Скажи уже, чего мучить и себя, и мальчишку.
Да, говорить не пришлось. Андрей тогда выскочил со слезами и плакал, плакал. Бил маленькими ручонками отца в грудь и плакал, считая его во всем виновным – он обманщик. Юрий успокаивал, как мог.
Да, со временем Андрей успокоился. Юрий все свободное время отдавал сыну – то на рыбалку с собой брал, то в лес, а то и просто на работу, он тогда простым офисным работником был. А потом на фирме его сделали управляющим. После Юрию удалось занять место генерального директора. Времени на общение с сыном не осталось совсем. И Андрей по большому счету остался один. Рядом всё время были какие-то няньки, гувернантки, но это не то. Родной души рядом не было. Юрий, хоть как-то пытаясь реабилитироваться в глазах сына, выполнял все его прихоти, деньгами баловал. Парень привык, что так и должно быть. И ничего в жизни сам добиваться не хотел.
После школы отец его определил в институт. Именно определил. На уме у Андрея были только развлечения. А потом в поисках острых ощущений пошёл на грабёж – чисто из интереса. Вот и попал в тюрьму.
А полгода назад отец вдруг женился – об этом Андрею сообщил школьный друг Серёга, письма которого он читал, в отличие от писем отца. И обида, которая вроде бы осела где-то на донышке души, вновь всколыхнулась – значит, отец предал мать. Жена Юрия была моложе его лет на пятнадцать.
И вот сейчас, направляясь домой, Андрей понимал, что встретит там молодую вдову. Какая она? В принципе, это парня волновало меньше всего. Ему бы с отцом успеть проститься. Он быстрым шагом подходил к знакомому с детства особняку, когда рядом с воротами остановился чёрный внедорожник. Андрей так и замер рядом…
Водитель, высокий крепкий парень, открыл дверь пассажиру. Из салона выпорхнула изящная блондинка лет тридцати во всём чёрном. Она встретилась взглядом с Андреем.
— Чего тебе? – довольно грубо спросила женщина, презрительно смерив парня взглядом, — здесь не подают, иди отсюда!
— А я не за милостыней, — спокойно ответил Андрей, — я на похороны отца приехал.
— Так ты Андрей? – приподняла брови женщина и усмехнулась, — долго ехал, уже похоронили!
— Как? Где? –вскричал Андрей, — мне же сказали, что в два часа будут выносить.
— В двенадцать были похороны, — сквозь зубы процедила блондинка, — перенесли, потому что на улице слишком жарко. Чтобы тело не начало разлагаться. Понятно тебе?
И она резко повернулась к Андрею спиной и пошла к воротам.
— А поминки? – крикнул Андрей, — как же так быстро всё?
— А поминок не было, хватит того, что на кладбище таким, как ты, раздала, — через плечо кинула женщина.
Андрей догнал её и преградил путь.
— Каким, как я? – спросил он, глядя ей в глаза.
— Бомжам! – она выдержала его взгляд и иронично улыбнулась, — Юрий Павлович всё оставил мне. Я единственная наследница! И всё законно. А ты.. Ты здесь лишний! Извини, в дом не приглашаю. Нечего тебе там делать!
Андрей был потрясён – мало того, что отца так и не увидел, так ещё и жить ему теперь, оказывается, негде. К ним подошёл водитель.
— Ольга Дмитриевна, у вас проблемы? – густым басом спросил он, и многозначительно поглядывая на Андрея, потер кулаки.
— Нет, думаю, молодой человек всё понял. Ты проводи его, если что, — ответила блондинка, поправляя стильный чёрный платочек на голове, — хотя погоди! Вот!
Она достала из кармана кошелёк, вытянула оттуда тысячную купюру и протянула Андрею.
— Так уж и быть, помяни отца!
Наигранно вздохнув, она скрылась за высоким забором. А Андрей так и стоял, растерянно вертя в руках деньги.
— Иди, парень, отсюда! – более миролюбиво ответил водитель, — ни тебе, ни мне проблем не надо.
— А где старый водитель. Илья? – вспомнил вдруг Андрей. — Так не работает уже полгода как, я на его месте. В доме вообще вся прислуга сменилась. Ты, это… Прими мои соболезнования, но сам должен понимать – служба у меня такая…
— Да, простите, — пробормотал Андрей.
И он пошёл прочь от родного дома. Теперь он был здесь чужим…
Андрей шел без мыслей, как робот – зачем, куда идёт, ничего не понимал. И что ему теперь делать?
Через два квартала он забрёл в небольшой парк, сел на лавочку. И вдруг слёзы так и хлынули из его глаз – не остановить. Он плакал от боли потери родного человека, от того, что не успел сказать последнее «прости», и от того, что теперь как собака бездомная…
— Что, парень, совсем приперло? – услышал он хриплый голос.
Поднял голову – и увидел рядом с лавочкой мужичонку, явно бомж – в давно не стираной одежде, заросший, характерный запах от него…
Но почему-то Андрей не чувствовал никакой брезгливости. Ему нужно было выговориться, чтобы его выслушали.
— У меня отец умер, — тихо произнёс он, — давай помянем.
И протянул ту самую тысячную купюру. Бомж тут же оживился, улыбнулся даже.
— О, это мы быстро! – воскликнул он, взял деньги и был таков.
Андрей думал, что тот его обманет, но нет! Минут через десять бомж явился с бутылкой водки и нехитрой закуской.
— Тут нельзя, — подмигнул он, — пойдём, к реке.
Спустившись по тропинке из парка, они вышли на берег речки. Бомж, который представился Петром, ловко порезал колбасу перочинным ножиком, разлил водку в пластиковые стаканы.
— Ну, за батю твоего! – сказал он и тут же выпил.
Андрей тоже опрокинул содержимое стакана в рот, и даже не поморщился. Боль глушила всё…
Они с Петром разговорились. Андрей рассказал свою историю.
— Никчемный я, — покачал он головой, — единственный родной человек у меня был, а я… Я при его жизни вёл себя как скотина. А он? Он тоже хорош. Молодую себе нашёл. И меня без копейки оставил.
— Так больше что волнует? Что без копейки оставил? – тщательно пережевывая кусок колбасы, поинтересовался Пётр.
— И это тоже. Я же его единственный сын. Но это не главное! Понимаешь, он умер! А я до сих пор поверить не могу.
— Смерть и жизнь всегда рядом, — философски заметил бомж, разливая очередную порцию горячительного, — я вот когда был реаниматологом, это твердо уяснил.
— Ты? Реаниматологом? Хорош врать, — оборвал его Андрей.
— А я не вру, — с обидой ответил Пётр, — я, правда, врач! И неплохой, кстати, был реаниматолог. А потом… Знаешь, Андрюха, в этой жизни столько несправедливости…
И рассказал Пётр, что еще три года назад он работал в городской больнице, в хирургии. Как-то принесли из детского отделения малыша, он уже еле дышал – там заведующая отделением решила, что она всё может, вот и залечила ребёнка. А когда поняла, что диагноз поставила неверный и лечение, соответственно, неправильное, бегом побежала в реанимацию. Только поздно было что-то исправить. Пётр пытался, но не смог. В итоге ребёнок умер. И в его смерти обвинили Петра – заведующая детским отделением ведь была женой главврача. Петра из больницы выгнали, потом судили, дали два года условно. На работу никуда его уже не брали. Он начал пить с горя и обиды. Жена уехала с детьми к родителям в другой город, подала на развод. А Пётр по пьянке квартиру продал чёрным риэлторам. И остался на улице – без денег и жилья.
— Но ничего,- грустно кивнул Пётр, заканчивая свою историю, — всё ещё наладится, я верю! И у тебя тоже всё будет! Ты только не пей, как я.
Андрей осоловело кивнул головой – с непривычки его развезло очень. Хотелось спать…
И тут его как током прошибло – что же он творит! Отца только похоронили, а он даже не знает, где его могила.
— Пошли на кладбище! — вдруг сказал он и, качнувшись, поднялся, — хоть у могилы отца за грехи свои повинюсь.
Пётр согласно кивнул. И они вдвоём направились в сторону городского кладбища, прихватив недопитую бутылку.
Но где искать могилу отца?
У ворот кладбища Андрей в нерешительности замер – куда ни глянь, везде кресты да памятники и много свежих захоронений.
— А щас узнаем! – ободрил его Петр.
И в два счёта нашел копачей, которые и хоронили сегодня Юрия. Те, тоже уже принявшие на грудь, охотно показали сыну могилу отца. Андрей стоял у свежего холмика земли, уставленного венками, и не мог поверит – там, отец?..
«Папа, папка! А я ведь за три эти года стал забывать твоё лицо!» — эта мысль обожгла Андрея.
Да, он с ужасом понял, что черты лица отца стерлись из памяти…
— Нет! Я тебя увижу! Я всё равно с тобой попрощаюсь, как положено! – вскричал он.
И тут к изумлению Петра и копачей упал на колени и начал руками разрывать могилу, раскидывать венки.
— Ты совсем свихнулся! – прикрикнул на него один из могильщиков, — а ну, прекрати!
— Мужики, помогите! – взмолился Андрей, — я три года отца не видел, проститься даже не дали. Я только посмотрю на него, поцелую, как положено в лоб и всё…
— То есть ты хочешь, чтобы они гроб достали? – удивился Пётр.
— Да! Но ведь только же похоронили! – Андрей с отчаянием смотрел на присутствующих.
Потом вспомнил, что у него есть нечто, что может заинтересовать могильщиков. Дорогие часы…
Сейчас они были на его запястье – их Андрею Юрий подарил на восемнадцатилетние. Он их всегда носил, в тюрьме только пришлось сдать, а сегодня там назад отдали. Андрей протянул часы мужикам. Копачи почесали в затылках – видать, что часы не из дешёвых.
— А в чём проблема? – сплюнув, сказал один из них, — верно парень говорит, похоронили-то всего три часа назад.
Другие с ним согласились…
И вскоре вчетвером они выкопали гроб.
— Мы поднимать не будем, в яму спустись, там крышка на защёлках. Посмотришь и всё, — решили копачи.
Андрей с ними согласился. Он не испытывал никакого страха – возможно, от алкоголя или просто из-за отчаяния. Мужики притащили лестницу, и Андрей спустился в могилу, с трудом откинул крышку…
И тут его глазам предстало ужасное зрелище!
— Почему он так лежит? – вскричал он.
На его крик все пятеро сверху, Пётр и копачи, свесили головы вниз. Все в ужасе замерли!
Покойник не лежал в гробу, как и положено мёртвому человеку: на спине, со скрещенными руками. Юрий скрючился в неестественной позе на боку, связанные запястья обхватили голову…
Вся обшивка в гробу была сбита…
Было похоже, что он метался и рвался из своего смертельного плена…
— Живого похоронили! – прошептал Пётр.
Все тут же протрезвели и в нерешительности посмотрели друг на друга – что делать-то? А Андрей залез в гроб и тряс отца. Он тоже понял, что отец был жив, когда его закопали. Иначе как объяснить то, что он увидел.
— Папа, папа! Очнись! – плакал Андрей.
Он припадал к груди отца, замирал, слушал сердце и вновь тряс. Неужели ничего нельзя сделать. И вдруг Андрей схватил Юрия за руку…
Он на секунду не поверил – может быть это его пальцы дрожат? Но нет! Нет! Жилка на запястье! Она слабо, но верно, дернулась!
— Пульс! – закричал что есть силы Андрей, — есть пульс!
Тут уже мужики сверху попрыгали в могилу и быстро вытащили Юрия. Кто-то побежал звонить в скорую и полицию, а Пётр принялся осматривать пострадавшего. Точно он был ещё жив! Без сознания, в тяжелейшем состоянии, но жив! Пётр вспомнил свои навыки и начал реанимационные действия…
Андрей просто стоял рядом и молил Бога, чтобы он разрешил ему с отцом увидеться на этом свете. И поговорить…
И может, помириться…
А если и не помирятся – ничего страшного! Пусть только отец живёт! Ведь единственный родной человек на этом свете! И пусть он отдал всё молодой жене. Только бы жил, дышал…
Пётр знал свое дело – видимо, действительно был хороший врач. Вскоре Юрий закашлялся и… открыл глаза!
— Андрюшка! – прошептал он, увидев сына, — ты как тут?
— Папка, сам не знаю! – что есть радости вскричал Андрей и кинулся лежащему на земле отцу на грудь.
— Тише, тише, — слабо поморщился Юрий, мне тяжело, а ты что, пил?
— Пил, батя, — признался Андрей, — с горя пил. Думал, не увижу тебя больше.
— Вы его не ругайте, — улыбнулся Пётр, — если бы не его обостренное алкоголем желание вас увидеть, то и лежать вам там в могиле. Кстати, вы можете объяснить, как вы там оказались?
— Теперь могу… Когда в гробу очнулся, услышал, как меня закапывают, всё понял, но ничего уже сделать не мог, — прошептал Юрий, — не представляете, какой это ужас.
— Ну, всё, успокойтесь! Сейчас тут будет полиция, скорая. Сейчас вам помогут, — успокоил его Пётр.
А Андрей сидел рядом, держал отца за руку и улыбался – жив папка!
Вскоре на кладбище стало людно! Скорая, полиция…
Суета…
Юрия погрузили в скорую, с ним поехал и Андрей. В суматохе он даже не успел поблагодарить Петра, который остался у кладбищенской изгороди. Бомж задумчиво смотрел на отъезжающую скорую и довольно улыбался – а ведь он помог! Неизвестно, дотянул бы Юрий до приезда медиков, если бы не он…
Да, не зря он живёт на этом свете!
По дороге в больницу Юрий рассказал следователю, что с ним случилось.
— Неделю назад я переписал всё имущество на свою молодую жену, — говорил он, — убедила она меня. Очаровала, если хотите. Да и сын, я решил, пропащий человек… Не сможет он правильно моим бизнесом распорядиться. Без денег я его не собирался оставлять – дал бы, сколько надо, когда выйдет. А позавчера вдруг застукал Ольгу с любовником. Это был главврач городской больницы. Оказывается, они уже год встречались. Ольга начала умолять простить. Я сказал же, что развожусь и завещание аннулирую. Ольга вроде бы согласилась – что делать, виновата же. А потом предложила попить чаю. И вот после него мне стало плохо…
Юрий помнил, что он все слышал, но не мог пошевелить ни рукой, ни ногой. Словно труп стал. И в каком он был ужасе, когда Ольга стала всех знакомых обзванивать по телефону и говорить, что он, Юрий, умер! А потом приехал этот врач – гроб привёз…
Оказывается, он сделал все бумаги, якобы Юрия уже вскрыли, и установили у него сердечный приступ. Укол ещё ему какой-то всадили. Юрий помнил, как этот врач сказал, что теперь точно проблем на похоронах не будет. И точно! Юрий провалился в глубокий сон. А в гробу он очнулся! Но было поздно. И мужчина думал, что это конец! А потом вдруг перед глазами какой-то вонючий бородач и сын. Его Андрей! Вначале думал, что уже умер, пока Андрей на грудь к нему кинулся – больно стало, понял, что обошла его смерть!
Следователь внимательно выслушал Юрия, всё записал. А когда приехали в больницу, первым делом вместе с оперативниками отправился к главврачу.
— Александр Иванович? – следователь уверенно открыл двери кабинета, — вы задержаны по обвинению в попытке убийства Юрия Павловича Ястребова.
Главврач как услышал это, побелел, как мел. Как можно было узнать такое? Ведь всё было продумано до мелочей!
— Это всё Ольга! – в истерике закричал он, — это она меня заставила!
Вскоре задержали и Ольгу. И теперь уже молодая жена Юрия все валила на своего любовника – это он заставил ее подсыпать сильнодействующее вещество, в чай мужа.
— Он мне угрожал! — оправдывалась она.
Их обоих задержали…
И тут вскрылась ещё одна интересная подробность. Оказалось, что этот главврач Александр Иванович и есть тот самый главврач городской больницы, где три года назад умер ребёнок! Тогда он смог найти нужных людей, подключил свои связи в министерстве здравоохранения, и его жену сделали только свидетелем по делу о гибели ребёнка. Во всем тогда обвинили реаниматолога. Дело закрыли, а Александр Иванович вскоре развелся с женой –зачем ему такая проблемная особа, когда на горизонте уже маячила Ольга – молодая, красивая. Замужем, правда, но это поправимо! Вот и придумали они с Ольгой, как избавиться от Юрия. И если бы не пьяная выходка Андрея, то все бы им сошло с рук.
Юрий был в больнице около двух месяцев, каждый день к нему приходил Андрей. Молодой человек после всех событий понял главное: выход всегда есть! Иногда даже из гроба, как оказалось! Он взялся за ум. Восстановился в институте, сейчас уже оканчивает его.
А ещё Андрей нашел Петра и помог ему восстановить свое доброе имя. И квартиру ему смогли вернуть! Петр перестал пить, вышел на работу, к нему вдруг вернулась жена с детьми, и все у него хорошо! А Юрий…
После выхода из больницы стал больше времени проводить с сыном, как будто наверстывая потерянные годы. Как в детстве, они иногда ездят на рыбалку, бывают на охоте, недавно ездили на Алтай сплавляться по бурной горной реке. Отец и сын…
Теперь они точно друг друга не потеряют, потому что роднее на этом свете у них никого нет!