Рассказ плитка шоколада из сборника честный мыслит о честном

Плитка шоколада
Рассказы
Сандаария

© Сандаария, 2015

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero.ru

Самая яркая звезда

Три юные подружки лежат на нежно-зелёной мягкой лужайке, вдыхая свежий, прохладный, сладковатый воздух, и глядят в ночное небо с мириадами волшебно-притягательных, сверкающих звёзд.

Наслаждаясь неописуемой красотой ночной синевы и блаженно прикрывая глаза веками, первая говорит:

– Я так мечтаю стать самой яркой звездой в мире!

– Я бы тоже хотела, но ведь яркие звёзды рано угасают, – возражает вторая.

– А я так не думаю, – произносит третья. Подружки взглянули на неё с глубоким интересом. – Вот, посмотрите на небо. Вечером самая яркая звезда появляется на небосклоне самой первой. Так?

– Ну… так, – отвечает вторая. – И что с того?

Третья продолжает:

– Так вот, она светит ярче всех. А утром те звёзды, которые слабее, первыми исчезают из поля зрения. А самая яркая звезда испускает свой свет на Землю вплоть до того, как небо станет уже почти голубым.

– Я поняла! – восклицает первая подружка. – Это можно увидеть и на примере фейерверка.

– Как? – одновременно и удивлённо спрашивают вторая и третья.

– А так. У фейерверка со слабыми огоньками раньше заканчивается ресурс, огоньки поднимаются совсем чуть-чуть и сразу же падают. А «сильные» огоньки гораздо ярче, поднимаются очень высоко, долго держатся и светятся на воздухе, и даже угасают красиво…

– Это точно! – восторженно соглашается вторая подружка.

– Я же говорила, – поддакивает третья.

…А звёзды на тёмном небе подмигивают трём юным подружкам…

Крохотный комочек

Посвящается всем крохотным комочкам,

и всем, кто когда-то был крохотным комочком

…За окнами с серого неба неспешно спускаются тоненькие капли, и осторожно, словно боясь больно плюхнуться, ложатся первые, скромные снежинки. На вольно гудящем морозном ветру, сброшенные готовящимися к зимней спячке берёзами, осинами и рябинами, парят золотые яркие листья, создавая волшебный душевный уют. А крохотный комочек наблюдает за грустным и удивительным одновременно явлением этого загадочного времени года из своего тёплого мягкого гнёздышка, образованного помятым одеялом. Он изумлён красивыми, хоть порой и беспорядочными, танцами за окном, и думает, стоит ли ему окончательно проснуться, разбудить семью, попросить еды, или дальше смотреть на чудо за окном, либо снова заснуть сладко-сладко, мирно и спокойно. Не догадываясь при этом, что он сам – прекрасное чудо, любимое, с кристально чистыми глазками, которые яснее ясного неба, с нежным забавным носиком, симпатичным ротиком, похожим на раскрывающийся бутон ромашки-разноцветки, с бдительными хрупкими ушками, с милым пушком. Крохотный комочек – двухмесячный котёнок. Он ещё до конца не осознаёт, кто он такой. Он не знает, что такое гулять на улице, бегать на лужайках, карабкаться на деревьях. Он пока не понимает «взрослых» чувств, дружбу и вражду. Но, несмотря на то, что он такой маленький, у него есть одно очень важное умение – любить. Любить первозданную красоту природы, любить жизнь – такой, какая она есть, любить этот огромный, неизведанный, чудесный мир.

Котёнка зовут Барс. Он назван в честь своего большого собрата снежного барса. Не только за белую с тёмными пятнышками шёрстку, похожую на барсиную, но и потому что прибыл в дом новых хозяев ровно в тот день, когда ложился самый первый снег, который потом растаял. Барс обожает молоко, крошечную плюшевую мышку и резвую беготню по всему периметру дома. Однако больше всего он любит ластиться у заботливой хозяйки, чувствовать её тепло рядом с собой, засыпать на её коленях, блаженно мурлыча. И во всём вокруг – будь то лёгкое дуновение через открытую форточку, либо необыкновенный звон хрусталя – Барс находит невероятные, самые настоящие чудеса жизни.

Котёнку неведомы такие чувства, как ненависть, злоба, месть… Он искренне верит в особенность и значимость каждого мгновения, а в его крошечном сердечке бьётся надежда на большое счастье в будущем. Но он и сейчас счастлив. Счастлив возможностью жить…

***

Почти в каждом доме обитает свой крохотный комочек – будь то котёнок, щенок или ребёнок, или кто-то ещё. У них у всех есть кое-что общее. Они воспринимают всё вокруг непредвзято, предельно ясно. Находят красоту везде, чудеса им встречаются на каждом шагу. И жизнь их наполнена смыслом. А всё потому, что их души чисты, а сердца открыты новому и прекрасному – такие, какими создала их природа.

Нестандартная любовь

…Октябрь. Первый класс. За окном недавно взошедшее небесное светило уверенно движется вверх, отбрасывая свои золотистые лучики на чуть заснеженные верхушки деревьев и крыши домов. Вот луч коснулся и окна начальной школы. Дана на миг повернула голову влево, чтобы восхититься величием ясного утра. Но её любознательный взгляд охватил в своё поле зрения стройную, красивую фигурку в изящном коричневом платье, одиноко сидящую за задней партой у окна. Это была Лина. Прошло несколько минут. Почти неосознанно, Дана опять взглянула в сторону Лины. А платье одноклассницы было уже зелёного цвета. Дана очень удивилась, но не придала большого значения… Прозвенел звонок. Потом ещё один. Солнце успели накрыть осенние облака. И вот на этот раз Дана заметила, что платье Лины приобрело фиолетовый оттенок. И так, каждый раз, когда та его надевала, платье меняло три цвета. Конечно, это было озорство солнечных бликов, теней, да разыгравшейся детской фантазии. Однако семилетней девочке это казалось настоящим чудом, и она думала, что Лина – волшебница.

Дана пробовала спросить у мамы, почему платье Лины меняет цвет. Тогда та ответила, что ей так только кажется. Но девочка не поверила.

Однажды, собираясь после школы домой, стоя у маленьких кабинок для верхней одежды, Лина предложила:

– Дана, а давай пойдём домой вместе.

– Но мне… к западу от школы, – Дана обрадовалась, что эта загадочная девочка обратила на неё внимание, и огорчилась, что та живёт на противоположной стороне.

– Ох, как жаль…

На самом деле, и у Лины, и у Даны были подружки, с которыми они всегда вместе шли из школы домой. Но им почему-то хотелось быть вместе именно друг с другом.

Наступил ноябрь… Когда Дана спрашивала Лину о платье, та только удивлялась и улыбалась. Но Дану уже больше волновал другой вопрос: почему Лина со своим братом Колей учатся вместе? Дана даже прямо выказала своё предположение:

– Вы близнецы?

На что Лина ответила просто:

– Нет.

А однажды, во время перемены, находясь около двери, девочка случайно подслушала их разговор, когда те были одни в классе.

– Лина, тебе ведь не семь? – спрашивал брат.

– Нет, – стеснительно ответила Лина.

– А сколько тебе?

– Девять… Никому об этом не говори!

Дана вошла в класс и решила осторожно подтвердить услышанное:

– Так тебе девять?

– Да… – последовало короткое подтверждение. И она стала вместе с Линой дружно хранить эту тайну.

Дане даже нравилось скрывать ото всех Линин возраст. Во-первых, потому что это было «между ними», а во вторых, для неё это было как вызов защищать и саму Лину. И поэтому она старалась заступаться, когда мальчишки дразнили Лину, рискуя самой попасть «под обстрел». Несмотря на всё это, Дана почему-то не считала Лину своё подругой.

…Приблизилась весна. После долгой зимней игры в прятки в толще холодного тумана, Солнце вновь начало щедро дарить своё тепло и свет. Небо из мрачного серого превратилось в насыщенно-голубое… В классе установилась «традиция» каждую большую перемену играть в семью. В основном, играли девчонки. Дане часто доставалась роль «мужа, отца семьи». Она была совсем не против, однако ей очень хотелось, чтобы роль «жены» исполняла Лина. И каждый раз надеялась… Но напрасно. В «жёны» доставалась кто угодно, даже лучшая подруга самой Даны, но только не Лина. Та в это время образовывала пару со своей подругой Сашей, изображая вампира. Они сидели, державшись за руки, в своём «доме» – под партой. Когда Дана смотрела на них, у неё внутри пробуждалось какое-то странное ощущение, переполнявшее её непонятной злостью к Саше – и то была ревность; вслед за этим чувство трепета и нежности к Лине сковывало сердечко Даны сотнями ледяных осколков – и то была боль в душе…

В одно «прекрасное» утро Дана встретила Лину в коридоре, одетую и с ранцем на спине. Она спросила:

– Почему ты не раздеваешься?

Но Лина ничего не объяснила…

Через несколько минут учительница вошла в класс и объявила:

– Дети, попрощайтесь с Линой и Колей, они всей семьёй уезжают.

После того, как уехала Лина, у Даны внутри всё опустело, непонятно почему, стало очень одиноко, тоскливо… Однажды Саша дала ей записку будто бы от Лины. Но лучшая подруга сразу предупредила, что Саша просто нагло врёт, смеётся. Дана и сама догадалась, но ей так хотелось верить в эту сладкую ложь…

…Шестой класс. Сентябрь. Беспощадными тонкими иголками моросит осенний дождь. По мокрым грязным лужам равномерно топчут резиновые сапоги. Дана, убегая от надоедливой серой слякоти, с облегчением оказалась в помещении школы. Проходя в гардеробную, она внезапно встретилась взглядом с незнакомой или знакомой девушкой. Во всяком случае, Дане показалось, что она уже где-то видела эту девушку, но в то же время была уверена, что она ей незнакома. Дана просто прошла мимо, и, повесив верхнюю одежду и приведя в себя в порядок, пошла в свой класс. И каково же было её удивление, когда она заметила за передней партой ту самую девушку. Вместе с Сашей. Только тут до неё дошло: «Это же Лина!» Но Дана была уже не той наивной, смелой, открытой девочкой, как в первом классе. Она успела превратиться в «белую ворону» из-за медлительности (это у неё от природы), податливости и чрезмерной доверчивости, стала очень застенчивой, замкнутой и боялась даже лишнего слова пискнуть, дабы не разбудить гнев своих одноклассниц. К тому же, чувства, подобные тем, которые у неё были к Лине, Дана теперь испытывала к подруге из параллельного класса. Лишь одно осталось неизменным – Дана, как и прежде, была круглой отличницей. Лина тоже изменилась. В её задорном искристом взоре поселилось отражение грусти. От беззаботной жизнерадостности и весёлости не осталось и следа.

Дана стеснялась заговорить с Линой, но когда они на перемене остались в классе одни, Лина сама к ней подошла и присела рядышком. Они обменялись парой слов, словно и не было долгих лет разлуки, а потом Лина начала показывать Дане свой фотоальбом, рассказывая историю каждой фотографии… Каждый раз, когда они оставались вдвоём, Лина пересаживалась к Дане, и они разговаривали, а как только кто-то входил в класс, Лина обратно перемещалась на своё место.

Однажды зимой девчонки обвинили Лину в краже денег, многого наговорили. Лина плакала от обиды. И в это время Дана, по своей глупости и желая быть «своей» среди одноклассниц, разболтала им её секрет про возраст. О чём позже тысячу раз пожалела.

Вот и седьмой класс не заставил себя ждать. Дана уже рассталась с подругой из параллельного класса. И в школе у неё никого, кроме Лины, не осталось. Взросление никого не обходит стороной, и они начали многое понимать из того, чего не понимали раньше. И, вдобавок к обычным милым беседам, стали многозначительно смотреть друг другу в глаза, дарить друг другу тёплые улыбки и нежно держаться за руки. Они любили отпрашиваться от уроков физкультуры, потому как физруком был их классный руководитель, и оставаться в классе вдвоём. Лина часто рассказывала, как они дружили в первом классе, хотя Дана смутно помнила то время.

Однажды на перемене, когда чисто случайно Дана с Сашей остались вдвоём в классе, их обозвали «лесбиянками». И опять это вышло не так, как хотела Дана. Она желала, чтобы их с Линой так называли, а не с Сашей. Но в следующий раз, на уроке, когда Лина ей ласково улыбнулась, возвращая одолженный ластик, один из одноклассников заметил это и нарочито громко сказал, что Лина лесбиянка. Лина, конечно, дала ему отпор, а Дана в это время парила на седьмом небе от счастья.

Весной, когда у всех играли гормоны, Дана стала писать на доске: «С+Л», или даже совсем открыто: «Саша+Лина». Саша это вытирала и писала: «Дана+Лина». Этого Дана и добивалась. А однажды такая надпись осталась до тех пор, пока на урок не вошёл учитель и не прочёл и вытер доску.

Вокруг всё пахло романтикой, залитый Солнцем сладкий воздух дразняще пробуждал дотоле спящие чувства и усиливал уже имеющиеся. А Дана в это время смотрела по телеку «розовые» клипы любимых групп, и даже хотела плакать, но никак не осмеливалась сделать хотя бы шаг навстречу чувствам. Она развлекала себя играми с куклами-Барби, где три главных героини изображали её, Сашу и Лину. В этих играх «Дана» признавалась в любви «Лине», но ей мешала «Саша». А «Лина» выбирала то одну, то другую.

К концу учебного года Дана уже готова была что-то предпринять, но Лина опять уехала… Теперь уже навсегда. Дана очень скучала, ночами молча пускала в подушку чистые слезинки. Страдала из-за несбывшихся желаний, неоправданных ожиданий, несостоявшейся первой любви. И даже наивно надеялась, что к восьмому классу Лина вернётся. Но чуда не произошло… Время, однако, всё лечит, постепенно исцелилась и рана в юном сердечке Даны, хоть и остался рубец…

Плитка шоколада

…Яркие мартовские лучи слепили глаза. По углам домов свисали прозрачные сосульки, от которых каждую секунду падали последние капельки зимы. Весна вступала в свои силы. «Вот и мне бы растаять, как снежинка!» – думала Снежана. Но белоснежная шапочка упрямо не желала внимать её плохому настроению, и отгоняла от себя солнечные лучики, а блестящие стразы на ней, как назло, радостно играли пёстрыми крохотными огоньками.

«Ну почему?! Почему я не такая, как все?! – Снежане хотелось плакать от отчаяния. – И зачем же я имела глупость написать в Аниной анкете, что мне нравится Лия?! Если раньше всё было более-менее, теперь я уж точно „белая ворона“… Боже, что же со мной будет? Я не смогу стерпеть все эти насмешки и унижения… А как матери в глаза смотреть?!»

Снежана присела на скамейку, полностью погрузившись в свои мрачные мысли. И даже не заметила, как рядом присела другая девушка.

– Прекрасная погода, правда?

Снежана вздрогнула от неожиданности.

– Что?.. А… ну да…

– А что такая хмурая? Проблемы какие?

– Не вижу повода радоваться, – Снежана буркнула себе под нос. Ей казалось, что незнакомка издевается над ней.

– Я – Дина, тебя как зовут?

– Снежана…

– Красивое имя… Может, расскажешь, что тебя мучает? Вдруг я смогу чем-нибудь помочь?

– Вряд ли… Мне сейчас вообще не хочется жить. Хочется превратиться в маленькую снежинку и растаять, – Снежана сама удивилась своей откровенности перед незнакомой девушкой.

– Ого… Погоди, – Дина порылась в кармане своей куртки, и достала оттуда плитку шоколада. – На, поешь, это поднимет тебе настроение.

– Спасибо, не хочу.

– Бери, бери, это реально дарит заряд позитива.

Снежана нехотя взяла шоколадку и открыла упаковку.

– Знаешь, Снежана, в трудные минуты всегда кажется, что в жизни ничего хорошего не осталось. Но, поверь, безвыходных ситуаций не бывает… Поделись, легче станет.

– Вряд ли вы меня поймёте… – Снежана выдержала паузу, сомневаясь, стоит ли доверять такую тайну малознакомому человеку. Но она чувствовала, что ей просто необходимо рассказать об этом хоть кому-то, и будь что будет, – Хотя, нечего уже терять… Вчера я в анкете моей одноклассницы написала имя… девушки, которая мне нравится, – вопреки ожиданиям Снежаны, Дина смотрела понимающим взглядом и ласково улыбалась. – Точнее, нравилась… Она прочла в анкете мой ответ и рассказала своим подругам. А дальше и вся школа узнала. Она теперь даже не общается со мной, считает меня дурой. А тут ещё и Горохов… Он выставил меня на всеобщее посмешище! Теперь все на меня косятся и смеются надо мной. И до учителей дошло. А Галина Потаповна – завуч, – она у нас самая строгая, сегодня устроила мне нравоучение и сказала, что обязательно позвонит моей маме, чтобы мать меня дабы на путь истинный наставила, да ещё и обоих родителей в школу вызовет… Я не знаю, что мне делать… Перед родителями стыдно и страшно… И как дальше учиться в школе?! – плечи у Снежаны вздрогнули, из глаз посыпались чистые слезинки. В этот момент её обняли тёплые руки.

– Эй, ты что, таешь? – Дина вытерла нежными пальцами мокрые щёки, – Не надо…

– Ну почему я такая уродина?!

– Ты не уродина, а красавица.

– Я не такая, как все, значит, я уродина!

– Наоборот, это значит, что ты особенная… Слушай, когда-то я тоже считала себя какой-то неполноценной, думала, что я психически больная, что вообще по ошибке родилась на этот свет… Но проходит время, ты взрослеешь, и понимаешь, что ты такая не одна, что это не недостаток, а уникальность. И вообще, неважно, кого ты любишь, какого о тебе мнения другие, главное, чтобы ты была хорошим человеком и оставалась верна себе… Ну хватит, не плачь, а то ты совсем растаешь, и я буду обнимать воздух.

Снежана слабо улыбнулась.

– Ой, он же растает!

– Кто?

– Шоколад! Ешь быстрее.

Снежана откусила кусок от плитки, а он растаял у неё во рту, заряжая всё тело позитивом.

– Как вкусно… Ничего слаще в жизни не пробовала…

– Да ладно, самая обыкновенная шоколадка.

– Нет, она особенная.

– Как и ты.

Снежана тихонько хихикнула.

– Ну что, пойдёшь домой? – Дина освободила школьницу от своих объятий. – Ведь они всё-таки твои родители, рано или поздно узнали бы.

– А вдруг они меня из дому выгонят?

– Они у тебя что, тираны?

– Нет, они хорошие люди, любят меня…

– Ну, значит, не выгонят любимую дочку… А вот мой номер, на всякий случай, – Дина начертила на листочке блокнота цифры и протянула Снежане. – Хочешь, я тебя провожу?

– Ну… если вы не спешите…

– Я не пожалею времени для такой красивой девушки с таким красивым именем. И вообще, хватит обращаться ко мне на «вы», я ещё только в колледже учусь. Кстати, ты в каком классе?

– В десятом…

– Ну вот, тебе сейчас о своём будущем надо думать, а не страдать по пустякам, – с этими словами Дина поднялась со скамейки. Снежана последовала её примеру и тоже встала.

– Дай-ка мне свой рюкзак.

– Что? Нет, он совсем лёгкий.

– Да ладно, не скромничай. Тебе, кажется, и без него тяжело.

Снежана медленно сняла рюкзак и передала его Дине.

– Да уж, действительно «лёгкий»… Да там, по-моему, целых шесть-семь книг, и вдвое больше тетрадей… Я тоже, когда в школе училась, таскала такую тяжесть. Но не волнуйся, я взрослее и сильнее, а тебе ещё нужно расти, – Дина надела рюкзак на свои широкие плечи и взяла Снежану за руку, заставив её тем самым покраснеть.

– Знаешь, – продолжила Дина, – вообще-то, я кажусь девчонкой только внешне.

– А внутри ты пацанка? – предположила Снежана.

– Да нет… – Дина немного помедлила, а потом продолжила, – Просто тело у меня почти женское, а то, что внутри – наполовину мужское. Так бывает иногда. Я такой родилась.

– И ты… так просто об этом говоришь?! – Снежану ошеломило, что Дина так спокойно рассказывает такую информацию почти незнакомому человеку.

– Ну… я просто смирилась с этим. Раньше я себя ненавидела. А теперь… я поняла, что природа создала меня именно таким человеком, и я должна принять и полюбить себя. Нет смысла страдать и винить всех на свете. От себя всё равно не убежишь.

– Ты очень смелая, – теперь Снежана восхитилась знакомой незнакомкой.

– Возможно. Но я же ничего такого не сделала. Я просто человек, такой, какой есть. Я не стараюсь притворяться тем, кем я не являюсь. Разве это большое достижение?

– Я бы очень хотела быть такой же смелой и спокойной, как ты.

– Это не так уж и сложно. Просто будь проще и веселей, – Дина потрепала свободной рукой Снежанин помпон на шапке.

– Перестань! – рассмеялась Снежана.

Девушки не спеша шли по весенней светлой улице, как вдруг заметили что-то маленькое и двигающееся около мусорного бака. Когда они приблизились, увидели два крошечных, тоненьких, грязненьких существа. Это были щенок и котёнок. Малыши взглянули вверх, в их сверкающих глазках читались испуг, мольба и надежда. У Снежаны как раз осталось немного шоколада, и она, разделив его пополам, положила кусочки перед ними. Щенок и котёнок отчаянно и жадно оправили вкусняшку в рот. Дина взяла в руки котёнка:

– Посмотри, какая симпатичная мордашка! Его бы ещё скупать в тёплой водичке…

– А какой у него хвостик! – Снежана подняла щенка.

– Давай, возьмём их себе… То есть, ты – щенка, а я – котёнка.

– Конечно, мы же не можем оставить их здесь… Ой, а мои родители… Если я ещё и с грязным щенком домой приду…

– Давай, тогда сделаем так. Я их обоих заберу к себе, а ты там со всем разберёшься, и позвонишь мне. Если предки твои разрешат, возьмёшь его у меня. Уже чистенького.

– Ну, хорошо…

Вскоре показался дом Снежаны. Безымянные котёнок со щенком всё это время сладко почивали на заботливых руках новых добрых хозяек, пачкая грязью рукава курток.

– Вот видишь, Снежана, – произнесла Дина, – в мире много беззащитных, бездомных, несчастных. Поверь, им гораздо тяжелее, чем тебе. И у них почему-то невероятная тяга к жизни, они живут, несмотря ни на что.

– Спасибо тебе огромное, Дина.

– За что?

– За советы, за шоколадку, за то, что проводила, и таскала мой рюкзак…

– Всегда пожалуйста, – Дина мило улыбнулась, отдала рюкзак и взяла щенка, – Ну, пока… Надеюсь, ещё увидимся.

– Пока.

– Удачи тебе. Позвони обязательно.

– Хорошо.

Дина развернулась и ушла, а у Снежаны почему-то где-то в области сердца стало так тепло. Наконец, она заметила про себя: «Весна пришла!»

…Яркие мартовские лучи слепили глаза. По углам домов свисали прозрачные сосульки, от которых каждую секунду падали последние капельки зимы. Весна вступала в свои силы. «Вот и мне бы растаять, как снежинка!» — думала Снежана. Но белоснежная шапочка упрямо не желала внимать её плохому настроению, и отгоняла от себя солнечные лучики, а блестящие стразы на ней, как назло, радостно играли пёстрыми крохотными огоньками.

«Ну почему?! Почему я не такая, как все?! – Снежане хотелось плакать от отчаяния. – И зачем же я имела глупость написать в Аниной анкете, что мне нравится Лия?! Если раньше всё было более-менее, теперь я уж точно «белая ворона»… Боже, что же со мной будет? Я не смогу стерпеть все эти насмешки и унижения… А как матери в глаза смотреть?!»

Снежана присела на скамейку, полностью погрузившись в свои мрачные мысли. И даже не заметила, как рядом присела другая девушка.

— Прекрасная погода, правда?

Снежана вздрогнула от неожиданности.

— Что? А… ну да…

— А что такая хмурая? Проблемы какие?

— Не вижу повода радоваться, — Снежана буркнула себе под нос. Ей казалось, что незнакомка издевается над ней.

— Я – Дина, тебя как зовут?

— Снежана…

— Красивое имя… Может, расскажешь, что тебя мучает? Вдруг я смогу чем-нибудь помочь?

— Вряд ли… Мне сейчас вообще не хочется жить. Хочется превратиться в маленькую снежинку и растаять, — Снежана сама удивилась своей откровенности перед незнакомым человеком.

— Ого… Погоди, — Дина порылась в кармане своей куртки, и достала оттуда плитку шоколада. – На, поешь, это поднимет тебе настроение.

— Спасибо, не хочу.

— Бери, бери, это повышает уровень гормонов счастья.

Снежана нехотя взяла шоколадку и открыла упаковку.

— Знаешь, Снежана, в трудные минуты всегда кажется, что в жизни ничего хорошего не осталось. Но, поверь, безвыходных ситуаций не бывает… Поделись, легче станет.

— Вряд ли вы меня поймёте… Хотя, нечего уже терять… — Снежана выдержала паузу, собираясь с духом и всё ещё сомневаясь, стоит ли доверять такую тайну малознакомому человеку. — Вчера я в анкете моей одноклассницы написала имя… девушки, которая мне нравится, — вопреки ожиданиям Снежаны, Дина смотрела понимающим взглядом и ласково улыбалась. – Точнее, нравилась… Одноклассница прочла в анкете мой ответ и рассказала своим подругам. А дальше и вся школа узнала. Лия теперь даже не общается со мной, считает меня дурой. А тут ещё и Горохов… Он выставил меня на всеобщее посмешище! Теперь все на меня косятся и смеются надо мной. И до учителей дошло. А Галина Потаповна – завуч – она у нас самая строгая, сегодня устроила мне нравоучение и сказала, что обязательно позвонит моей маме, дабы та на путь истинный меня наставила, да ещё и обоих родителей в школу вызовет… Я не знаю, что мне делать… Перед родителями стыдно и страшно… И как дальше учиться в школе?! – плечи у Снежаны вздрогнули, из глаз посыпались чистые слезинки. В этот момент её обняли тёплые руки.

— Эй, ты что, таешь? – Дина вытерла нежными пальцами мокрые щёки. — Не надо…

— Ну почему я такая уродина?!

— Ты не уродина, а красавица.

— Я не такая, как все, значит, я уродина!

— Наоборот, это значит, что ты особенная… Когда-то я тоже считала себя какой-то неполноценной, думала, что я психически больная, что вообще по ошибке родилась на этот свет… Но проходит время, ты взрослеешь, и понимаешь, что ты такая не одна, что это не недостаток, а уникальность. И вообще, неважно, кого ты любишь, какого о тебе мнения другие, главное, чтобы ты была хорошим человеком и оставалась верна себе… Ну хватит, не плачь, а то ты совсем растаешь, и я буду обнимать воздух.

Снежана слабо улыбнулась.

– Ой, он же растает!

— Кто?

— Шоколад! Ешь быстрее.

Снежана откусила кусок от плитки, а он растаял у неё во рту, заряжая всё тело позитивом.

— Как вкусно… Ничего слаще в жизни не пробовала…

— Да ладно, самая обыкновенная шоколадка.

— Нет, она особенная.

— Как и ты. Ну что, пойдёшь домой? – Дина освободила школьницу от своих объятий. – Ведь они всё-таки твои родители, рано или поздно узнали бы. 

— А вдруг они меня из дому выгонят?

— Они у тебя что, тираны?

— Нет, они хорошие люди, любят меня…

— Ну, значит, не выгонят любимую дочку… А вот мой номер, на всякий случай, — Дина начертила на листочке блокнота цифры и протянула Снежане. – Хочешь, я тебя провожу?

— Ну… если вы не спешите…

— Я не пожалею времени для такой красивой девушки с таким красивым именем. И вообще, хватит обращаться ко мне на «вы», я ещё только в колледже учусь. Кстати, ты в каком классе?

— В десятом…

— Ну вот, тебе сейчас о своём будущем надо думать, а не страдать по пустякам, — с этими словами Дина поднялась со скамейки. Снежана последовала её примеру и тоже встала.

— Дай-ка мне свой рюкзак.

— Что? Нет, он совсем лёгкий.

— Да ладно, не скромничай. Тебе, кажется, и без него тяжело.

Снежана медленно сняла рюкзак и передала его Дине.

— Да уж, действительно «лёгкий»… Да там, по-моему, целых шесть-семь книг, и вдвое больше тетрадей… Я тоже, когда в школе училась, таскала такую тяжесть. Но не волнуйся, я взрослее и сильнее, а тебе ещё нужно расти, — Дина надела рюкзак на свои широкие плечи и взяла Снежану за руку, заставив её тем самым покраснеть.

— Знаешь, — продолжила Дина, — вообще-то я кажусь девчонкой только внешне.

— Что?! – Снежана, испугавшись неожиданного откровения, еле сдержалась, чтобы не отпрянуть.

— Да не пугайся ты так, — Дина рассмеялась. – Просто внешне моё тело почти женское, а то, что внутри – наполовину мужское. Так бывает иногда. Я такой родилась.

— И ты… так просто об этом говоришь?! – Снежану ошеломило спокойствие Дины.

— Ну… я просто смирилась с этим. Раньше я себя ненавидела. А теперь… я поняла, что природа создала меня именно такой, и я должна принять и полюбить себя. Нет смысла страдать и винить всех на свете. От себя всё равно не убежишь.

— Ты очень смелая, — теперь Снежана восхитилась знакомой незнакомкой.

— Возможно. Но я же ничего такого не сделала. Я просто такая, какая есть. Я не стараюсь притворяться тем, кем не являюсь. Разве это большое достижение?

— Я бы очень хотела быть такой же смелой и спокойной, как ты.

— Это не так уж и сложно, – Дина потрепала свободной рукой Снежанин помпон на шапке.

— Перестань! – рассмеялась Снежана.

Девушки не спеша шли по весенней светлой улице, как вдруг заметили что-то маленькое и двигающееся около мусорного бака. Когда они приблизились, увидели два крошечных, тоненьких, грязненьких существа. Это были щенок и котёнок. Малыши взглянули вверх, в их сверкающих глазках читались испуг, мольба и надежда. У Снежаны как раз осталось немного шоколада, и она, разделив его пополам, положила кусочки перед ними. Щенок и котёнок отчаянно и жадно отправили вкусняшку в рот. Дина взяла в руки котёнка:

— Посмотри, какая симпатичная мордашка! Его бы ещё искупать в тёплой водичке…

— А какой у него хвостик! – Снежана подняла щенка.

— Давай, возьмём их себе… То есть, ты – щенка, а я – котёнка.

— Конечно, мы же не можем оставить их здесь… Ой, а мои родители… Если я ещё и с грязным щенком домой приду…

— Давай, тогда сделаем так. Я их обоих заберу к себе, а ты там со всем разберёшься, и позвонишь мне. Если предки твои разрешат, возьмёшь его у меня. Уже чистенького.

— Ну, хорошо…

Вскоре показался дом Снежаны. Безымянные котёнок и щенок всё это время сладко почивали на заботливых руках новых добрых хозяек, пачкая грязью рукава курток.

— Вот видишь, Снежана, — произнесла Дина, — в мире много беззащитных, бездомных, несчастных. Поверь, им гораздо тяжелее, чем тебе. И у них почему-то невероятная тяга к жизни, они живут, несмотря ни на что.

— Спасибо тебе огромное, Дина.

— За что?

— За советы, за шоколадку, за то, что проводила, и таскала мой рюкзак…

— Всегда пожалуйста, — Дина улыбнулась, отдала рюкзак и взяла щенка. — Ну, пока… Надеюсь, ещё увидимся.

— Пока.

— Удачи тебе. Позвони.

— Обязательно.

Дина развернулась и ушла, а у Снежаны почему-то где-то в области сердца стало так тепло. Наконец, она заметила про себя: «Весна пришла!»

***

Вечером у Дины зазвонил мобильник.

— Алло?

— Привет, Дина, это я – Снежана. Представляешь, родители меня принимают такой, какая есть! Конечно, они не в восторге, но сказали, что всё равно меня любят.

— А что я говорила? Поздравляю!

— Они мне даже щенка разрешили завести! И ещё: мы все вместе решили, что мне лучше перейти в другую школу.

— Ну вот, из любой ситуации есть выход. Запиши мой адрес, заберёшь щенка.

…А упаковка от шоколада заняла самое почётное место в коллекции обёрток от конфет у Снежаны.

Среди товарищей

Как-то в одном из журналов я прочёл рассказ, который мне хорошо запомнился.

Два паренька, только что окончившие школу и приехавшие работать в совхоз на целину, заблудились с машиной в степи. Сперва у них кончилось горючее. Затем пришли к концу взятые на дорогу продукты. А самолёту не так-то легко разыскать в степных просторах крохотную точку грузовика. Пришлось ждать, пока на них не наткнутся высланные на их розыск партии.

И вот, когда один из пареньков, еле держась на ногах от голода, ушёл к ржавому болотцу за водой, другой случайно наткнулся на лежавшую под сиденьем небольшую плитку шоколада. Это был «неприкосновенный запас», который хранил на самую последнюю минуту ушедший за водой товарищ.

Но оставшийся этого не знал. Он решил, что шоколад завалился за подушку сиденья случайно. Сперва он пытался бороться с нестерпимым желанием, но потом кусочек за кусочком съел всю плитку, ничего не оставив другу, который, еле передвигая ноги от слабости, всё же тащил ему котелок с водой.

Вернувшись, ходивший за водой понял всё, но не сказал ни слова. И лишь когда товарищ, поборов стыд, признался в своём подлом поступке, отрезал:

— А что с тебя взять? Хлюпик!..

И это слово прозвучало как пощёчина.

Чтобы не оказаться когда-нибудь в таком же положении, привыкай воспитывать в себе чувство ответственности за каждый свой поступок. Помни, что, когда ты вырастешь, товарищи будут судить о тебе по твоему поведению и их суд может оказаться порой очень суровым.

Если бы ты дома стащил такую же шоколадку, припрятанную мамой, она побранила бы тебя или, на худой конец, наказала, и только. Но не перестала бы тебя любить.

Но если ты, поступив на работу, будешь жить в общежитии и, получая посылки из дома, станешь прятать их в сундучок и по ночам жевать исподтишка присланные матерью пирожки, товарищи справедливо сочтут тебя жадиной и эгоистом и не захотят с тобой дружить.

Если ты привык разбрасывать куда попало свои вещи, оставлять после себя на столе груду грязной посуды, следить на полу грязными башмаками, разводить лужу возле умывальника — всё это очень плохо. Ты пользуешься тем, что мама к тебе снисходительна — поворчит, поворчит и уберёт. Разве что горько вздохнёт, что у неё такой дурной сын.

А товарищи вздыхать не будут. Они просто начнут презирать такого неряху и постараются как-нибудь избавиться от неприятного соседства.

Если сейчас в твоей работе случается брак — нерешённая задача, клякса на чертеже, невыученный урок, — этот брак бьёт только по тебе. На твоих товарищах он не отражается.

Но если ты поступишь на завод или фабрику и будешь давать бракованные детали, то подведёшь не только себя. У твоих товарищей на сборке получится простой. По твоей вине у них снизится заработок.

А если ты, работая на стройке, по небрежности плохо закрепишь на подъемнике груз, и он упадет и покалечит соседа? Легко ли будет тебе сознавать, что из-за твоей безответственности пострадал товарищ?

Настоящий человек никогда не пройдёт мимо попавшего в беду, никогда не останется равнодушным, видя несправедливость. Только эгоисты и шкурники живут по пословице, оставшейся от старого времени, когда человек человеку был враг. Эта дурная пословица — «моя хата с краю, ничего не знаю» — придумана теми, кто был равнодушен к другим людям и заботился только о своём благополучии. Нам такие люди жалки и противны.

Вот почему надо с детства привыкать отвечать за свои поступки, думать не только о себе, но и о тех, кто живёт и работает рядом с тобой.