Рассказ про двух мальчиков

Два друга.

Пару лет назад мой дедушка рассказ мне одну историю про двух мальчиков, Женю и Володю. Женя с самого детства отличался от остальных ребят своей серьезностью и целеустремленностью – он никогда не играл с рогатками, не лазил по крышам гаражей, но при этом всегда был первым, если мальчики собирались играть в футбол, волейбол или догонялки. Его сверстники очень часто к нему прислушивались, потому что по-детски уважали его. У Жени всегда было много друзей. А Вова был другой, хотя очень многие в нем тоже видели лидера. Вова еще ребенком любил гулять допоздна, с первого класса мечтал о мотоцикле и не раз бывал в кабинете директора. Он никогда не задумывался о своей будущей жизни, это его мало волновало.

В общем, их отношения сразу не заладились. Женя старался поменьше видеться с Володей, а Володя как будто постоянно искал с ним встречи, чтобы доказать, что он храбрее и сильнее. Школа-то была деревенская, поэтому виделись они, все-таки, часто, да еще ведь учились в параллельных классах. Пока они были маленькие, на это мало кто обращал внимание, но, когда мальчики перешли в 10, выпускной, класс, казалось, что вся школа разделилась на два лагеря. Одни были на стороне Жени и считали, что Володя просто ведет себя, как ребенок,  и постоянно лезет туда, куда его не просят. А другие были за Вову, считали, что он отличный друг и умеет веселиться.

Как-то раз, перед выпускным балом, Володя и его друзья захотели собрать большую компанию и провести вечер у костра. Очень многие его поддержали – все-таки последние дни проводят вместе, а после выпускного все разбегутся по разным университетам, и уже не будет времени у них собраться. Только Женя был против этой затеи. Конечно, тогда все решили, что он просто не хочет лишний раз видеться с Вовой из-за старых обид. Но он доказывал, что это не так, да он и не злопамятным был. А не хотел он идти на костер в лес, потому что май выдался очень жарким, и июнь не собирался ему уступать, к тому же дождя давно не было. Женя даже пытался переубедить Вову.

— Не стоит этого делать,- говорил он — у нас лесок хоть и небольшой, зато деревья посажены часто, если что случится, на выручку к вам тяжело будет пробраться.

—  Если ты трусишь по темноте домой идти — так сразу и сказал бы, нечего отговорки придумывать. И запугивать нас тоже не надо, – отвечал Володя.

После этого разговора Женя действительно решил, что отговаривать их бесполезно и сдался. Собрались все около 4 часов дня. На костер пришли не только выпускники, но и ребята на год-два младше. Кто-то сразу начал собирать хворост, кто-то обсуждал предстоящий выпускной, а кто-то просто гулял. Но как только дрова были сложены, все ребята сели в круг, около заготовленных веток. Костер, конечно же, разжигал Вова. Вот он поджигает сухие листья, они начинают медленно разгораться, а потом как будто все потухает. Несколько девочек даже разочарованно вздохнули. Но через пару секунд огонь снова становится заметен, уже более яркий.

Пламя стремительно распространяется на ближайшие к нему маленькие сухие веточки. Всех охватывает восторг, как всегда бывает в таких ситуациях, а самые впечатлительные даже начинают хлопать. Костер выдался на славу, веток ребята насобирали очень много. А ведь Вова уже сам начал сомневаться в том, что это хорошая идея. Костер посреди леса ночью, да еще и в такую жару. “Ну вот, все обошлось. Хорошо, что я не послушал этого труса Женю, мог такой вечер сорвать,” – подумал он.

И все действительно шло хорошо. Школьники веселились, пели песни под гитару, рассказывали друг другу страшные истории. На одной из таких историй девочка Саша  выронила легкий шарфик, который держала в руках. Вова сидел рядом с ней и быстро подскочил, чтобы его поднять, но шарф подхватил небольшой порыв ветра и, он полетел в сторону костра. Все ребята сидели слишком далеко от него, чтобы успеть добежать до вещи. В метре от огня он зацепился за небольшой сучок, торчащий из земли. Вова уже снова обрел надежду на спасение шарфа, но его бахрома, которая не держалась за сучок, уже очутилась прямо в пламени. Ткань, из которой он был сшит, оказалась легковоспламеняющейся, и шарф моментально загорелся. За долю секунды огонь охватил весь шарфик и траву, которая росла рядом и успела высохнуть за пару недель, пока не было дождя. Пламя стремительно распространялось. Реки поблизости не было, а вода, которую ребята брали с собой из дома, уже почти закончилась. Они побежали к своим рюкзакам, в надежде найти хотя бы пару бутылок. Того, что они нашли,  было мало. Они вылили на огонь все, что могли, но это явно не помогло. Всех охватила паника. Поднялась невероятная суматоха, дети начали забирать свои вещи и пытаться выбежать из леса. До некоторых рюкзаков уже успело дойти пламя. Несколько девочек плакали. Тишину леса нарушали крики и треск веток.

Дом Жени находился на окраине их деревни, у самого леса. Посмотрев в окно, он заметил неяркое оранжево-красное сияние, и даже смог различить облака дыма, поднимающиеся из глубины леса. Он понял, что произошло. Выбегая из дома, он сказал маме, что из леса валит дым, и что она должна вызвать пожарных. Во дворе он столкнулся со своим папой и крикнул ему только одно слово: “Пожар!”. Они взяли несколько лопат и побежали к лесу.

Оттуда уже начали выбегать ребята. Вова выбежал одним из последних, задыхаясь от дыма. Он успел произнести только: “Где Саша?”, прежде чем убежал обратно в лес. Женя помчался за ним. Они бежали долго, не замечая веток, царапающих их лица и того, что по мере продвижения в лес, становилось все жарче и тяжелее дышать.

Через несколько минут Саша выбежала к ним на встречу, пытаясь защитить от веток что-то у себя под курткой. Ее руки были расцарапаны до крови.   Вместе они нашли выход из леса и спаслись от огня. Когда они вышли, пожарные уже разматывали рукава, готовясь встретиться с пламенем. Школьникам помогал папа Жени. Трое ребят отошли подальше от всех, и Саша расстегнула куртку. К ее животу прижималась сойка с явно поломанным крылом.

— Когда бежала, увидела ее возле куста. Я подумала, что раз уж я со своим шарфом всю эту кашу заварила, то должна помочь хоть кому-то, кто из-за этого пожара пострадал. Вова-то всех спас, считай. Я видела, как ты показывал ребятам выход и возвращался снова, чтобы вывести остальных, —  рассказала девушка.

— Саш, это я собрал всех,- сказал Володя- и я разжигал костер. Еще и тебя не заметил, думал, все уже выбежали. Так что, только я в этой ситуации виноват. А ведь Женя меня предупреждал.

Женя смотрел на ребят и видел, что они оба чувствуют себя ужасно виноватыми, несмотря на то, что никто в пожаре не пострадал, все отделались легким испугом. Он знал, что сегодняшний вечер не пройдет для них  обоих бесследно.

С тех пор Володя очень изменился. Он перестал быть таким легкомысленным. После окончания школы он стал пожарным, и до сих пор вспоминает о своей замечательной работе с улыбкой. Они с моим дедушкой, Евгением Петровичем, уже больше пятидесяти лет дружат.

Абмашкина Полина,

9 «А», МБОУ СОШ №4,

кружок «Юный корреспондент»

В одном большом-большом и совсем несказочном городе жила семья – мама, папа и два маленьких мальчика. Папа работал целыми днями, а мама – она была просто мамой… По утрам она варила манную кашу, а по вечерам, когда мальчики приходили из садика, она брала в руки цветной карандаш и рисовала им сказку, чтобы мальчики не забывали о том, что даже в несказочном городе происходят чудеса. По ее незатейливым рисункам мальчики узнавали о дальних странах и о теплом парном молоке, о великих открытиях и далеких планетах, о бушующих морях и тихих заводях, о вековом дубе, хранящем тайны старого леса, и если прислушаться, то можно услышать, как шелестят его листья на ветру, рассказывая сказки о принцессах и воинах, о маленьких эльфах и великанах, живущих в горах…

В этом несказочном городе были дома как дома, а огромные машины наполняли улицы рано утром, и гул затихал только ночью, а может, и не затихал, просто маленькие мальчики его не слышали через закрытые пластиковые окна.

Однажды в июле, когда было так жарко, что, казалось, асфальт под ногами превратился в жидкую болотную массу, мама не повела маленьких мальчиков в сад. Она собрала большую сумку и маленькие рюкзачки для мальчиков, посадила их в машину и повезла в деревню к бабушке Прасковье.

Деревенька та маленькая, а дом бабушкин стоит на самом краю. И показалось мальчикам, что попали они в сказку, в ту, о которой мама им по вечерам рассказывала. А бабушка встречает их возле калитки, в доме пахнет блинами, а кот Васька, выгнув спину и прищурив зеленые глаза, сидит на печке и мурлыкает песенку.

А утро в деревне шумное. На заре петух Петрович громко кричит: «Ку-ка-реку, солнце встает, просыпайтесь, куры, просыпайтесь, утки, Прасковья пшена дает!» В стойле коровы мычат: «Му-му, молока кому?» А старый кот Василий шепчет над самым ухом: «Мур-мяу, сверкает блесна, река рыбы полна, гляди, народ – дед Федот на рыбалку идет!»

Открыли глазки маленькие мальчики, бегут в сени, а с сеней во двор. Солнышко им улыбается с неба: «Доброе утро, маленькие мальчики!» Бабушка Прасковья зовет к столу, а во дворе столько интересного и нового.

Возле деревни лес. Старые деревья, хранящие лесные тайны, сонное озеро, затянутое тиной, шепот листвы…

И вот одним таким утром маленькие мальчики вышли за калитку и отправились в лес. А в лесу в воздухе словно витает волшебство. Закрыли глаза мальчики и представили, как маленькие эльфы перепрыгивают через листочки, играют в чехарду, в озере плещутся русалки, а между старыми соснами ходит леший, проверяя свои владения. Прислушались и услышали, как лес разговаривает с ними, щебечут птицы, стрекочут стрекозы, а маленький муравьишка тащит непосильную ношу в свой домик, стараясь успеть до захода солнца.

А грибы выглядывают из под опавшей листвы:

– Сорвите нас в свое лукошко!

И мухомор покачивает красной шапочкой им вслед:

– Меня забыли! Посмотрите, какой я красивый!

Но маленькие мальчики знают, что не все грибы съедобные, а мухомор – известный обманщик!

Белочка на дереве грызет орешки:

– Кому, кому, только одному?!

Долго ходили мальчики по лесу, и вдруг вспомнили, что бабушка давно ждет их к обеду. Оглянулись они и увидели, что дороги-то нет, а вокруг только деревья, даже грибочки попрятались.

И сказал тогда младший мальчик:

– А может, мы такси вызовем?

Но, к сожалению, они не только не помнили номер такси, но у них даже не было сотового телефона. Что поделать, дети цивилизации…

Плакать мальчики не стали, потому как они были хоть и маленькие, но знали, что слезами горю не поможешь, только покрепче за ручки взялись и стали дорогу искать да аукать. Сжалился тут лес над маленькими мальчиками, расступились деревья, и вышли они на поляну полную цветов. За поляной речка, а там и дед Федот сидит с удочкой. Обрадовались мальчики, глядят, а ведре рыбка золотая. Попросили они деда отпустить рыбку, даже желания не стали загадывать, потому что мама им рассказывала, что самое главные чудеса случаются только с добрыми мальчиками. Вильнула рыбка хвостом, и им показалось, что сказала она:

– Спасибо!

Прибежали домой маленькие мальчики аккурат к обеду. Бабушка Прасковья стол накрыла, картошечка с огурчиками, а кот Васька все трется об ноги:

– Отпустили мою рыбку, все расскажу про вас!

Но мальчики сами рассказали бабушке и маме об их путешествии в лес и пообещали, что в следующий раз, если они куда и пойдут, то обязательно предупредят, чтобы взрослые не волновались.

Милая мама, podsnegnik@yandex.ru.

Я расскажу историю двух мальчиков.

Один из них родился в далеком семидесятом году. Мальчик как мальчик. В более чем благополучной семье. Говорить начал поздновато, из-за чего мама с ним много занималась, подключив в соответствующем возрасте логопеда. К школе речь была обычной, все звуки поставлены.

И тут выяснилось, что мальчик практически не может писать. С одной стороны — нечитаемый почерк, с другой — совершенно нереальное количество ошибок. Тогдашние учителя если и знали слово «дисграфия», то уж точно в нее не верили. Плохо пишет -надо тренироваться. Не помогает -надо больше тренироваться. Делает ошибки -учить правила и снова тренироваться. Степень любви к русскому языку и к школе вообще (а там без грамотного письма можно спокойно заниматься только физкультурой) с ростом претензий учителей только падала. Да и дома родители соглашались с учителями в том, что надо заниматься и заниматься русским, желательно в обществе репетитора. В общем, школа быстро стала местом, люто ненавидимым. Репетиторы тоже особо ничем помочь не смогли. В итоге, репетиторствовала школьная учительница, что гарантировало тройку и отсутствие разговоров про «спецшколу», в которую мальчика периодически предлагали отправить. Но никак не сокращало количество ошибок. Не сокращал их и тот факт, что мальчик очень много читал, как читают мальчики из хорошей семьи, где в шкафах стоят все доступные на тот момент собрания сочинений, а на полках — всевозможные журнальные издания и самиздат. Но, к счастью, существовали места, где никто не интересовался ни оценками, ни умением писать. А ценилось умение находить дорогу по плохонькой карте, ставить палатку или же управлять парусной лодкой.

Так и жил мальчик с репутацией аутсайдера, пока в школу не пришли два новых учителя. Оба не совсем учителя, а преподаватели ВУЗов, попавшие в школу на один-два года пережить катаклизмы в родных институтах. Новый физик обнаружил, что мальчик хорошо разбирается в физике. А почему бы в ней не разбираться любознательному мальчику из семьи потомственных технарей? А математик приохотил его к программированию.

Дальше выяснилось, что есть как минимум, один ВУЗ, обучающий прикладной математике, где среди вступительных экзаменах не числится ни сочинение, ни диктант. Окончив курсы при этом ВУЗе, мальчик туда поступил и окончил с красным дипломом. Сейчас он успешный программист. Писать без ошибок он так и не научился. Да и почерк остался нечитаемым. Ну так он пишет с клавиатуры и пользуется спеллером. Правда, он утверждает, что все-таки запомнил, как выглядит большинство слов. Потребовалось всего каких-то 30-40 лет.

У бывшего мальчика, а теперь взрослого мужчины, есть сын. Вообще-то, сыновей у него трое, и еще дочка, но разговор пойдет о старшем. Да, еще у него есть жена, то есть я.

Итак, мальчик очень похож на папу. Просто копия. Что, конечно, радует. Радовало, до наступления школы. Все один-в-один. Логопед до школы и в школе. Ужас и вопли учительницы начальной школы с обвинениями родителей в безалаберности и требованиями заниматься с утра до ночи. Логопеды (несколько) занимались с ним чистописанием, абсолютно безуспешно, и русским языком, еще безуспешнее. Следующим этапом был нейропсихолог. Она, едва взглянув на ребенка, тут же отправила его к психологу, заявив, что пока ребенок в таком стрессе, работать с ним бесполезно. Психолог был первым специалистом, который добился реальных результатов: мальчику стало совершенно наплевать на неудачи в учебе. Он вообще-то очень спокойный и уравновешенный, просто та атака школы выбила его из колеи. Кстати, нейропсихолог тоже ничем не помог.

Мальчик очень много читает. Практически запоями, по 2-3 дня на увесистый том. Кстати, в начальной школе он читал своеобразно: не по слогам, а прибавляя по одной букве. В итоге, прочитав корень и уловив суть, он полностью игнорировал суффиксы и окончания, совершая очень забавные ошибки, как при чтении вслух, так и на письме. Сейчас он говорит, что при чтении видит не слова, а картинку, вернее, кино, так что книги для него -явно не источник грамотности.

В средней школе он попал к очень адекватным учителям, в том числе учительнице русского языка. Но беда в том, что и современные учителя в дисграфию не особо верят и считают ее следствием плохой дисциплины. От простого факта в виде 30-40 ошибок на страницу текста, это в случае, если текст удастся разобрать, не отмахнешься. Школьные логопеды развели руками, а относительно нешкольных…мы решили отдохнуть. Невозможно, чтобы жизнь ребенка состояла из одного русского языка. Плюс надеялись, что перерастет. Мальчик занимался музыкой, парусными лодками, даже кузнечным делом. У него вообще золотые руки, когда в них нет ручки. Но к восьмому классу стало понятно, что если ничего не делать, то он просто не сдаст ГИА. Сейчас не советские времена и человеку, не способному грамотно писать, закрыт путь не только в высшее, но и в среднее образование. Учителя оставляли папу мальчика после собрания (я туда ходить вообще боялась) и устраивали ему «тёмную»…ну в общем, объясняли, что мальчика надо как-то вытягивать. Папа возвращался домой с выражением загнанного зверя на лице, но других идей, кроме репетиторов предложить не мог. В общем, мы снова начали искать логопеда. Увы, большинство из них предпочитает ставить звуки, а не заниматься письменной речью.

И тут нам повезло. Нашим ангелом-спасителем стала логопед, работающая с аутистами. Ее случай явно заинтересовал. Во-первых, мальчик вполне контактный и уже довольно взрослый. Во-вторых, сознательно готовый работать. Он, конечно, давно не верил в логопедов, но то, что ему нужна помощь, осознавал очень и очень ясно. Кстати, в восьмом классе мальчик увлекся химией. Спасибо талантливой учительнице. Начал ходить в химический кружок и увлекся еще больше. Настолько, что собирается сделать ее своей профессией. Не отказываться же от задуманного из-за банального правописания. В общем, все решили попробовать.

Первое, что она спросила, проведя диагностику, а почему мы раньше не занимались с логопедом. Мол, все было намного проще скорректировать в начальной школе. То есть, предыдущие занятия не оставили никаких следов.
Дальше началась постановка звуков и артикуляции. Заново! С зондами и артикуляционной гимнастикой. Параллельно — постановка руки. Оказывается, при письме рука стояла неправильно, из-за чего мышцы сильно спазмировались. Массаж-гимнастика-упражнения. Эспандер после каждого письма. Просьба к учителям проявить терпение и давать на письмо больше времени (конечно, в условиях класса это нереализуемо, но сама попытка приятная). После каждого занятия логопед звонила мне и минут по 30 рассказывала, что сделано, а что надо делать. Ее задания мы выполняли каждый день, один-два часа. Без выходных и каникул. Через несколько месяцев речь стала намного четче (а мы и не замечали, насколько нечетко он говорит) и стал читаемым почерк. И вот только тогда начались занятия с собственно грамотностью. Буквы, потом слоги, потом слова и только через полгода -фразы. Весь путь освоения письменной речи был пройден заново. Параллельно вспоминали правила, но их он и так знал неплохо. Оказывается, самое сложное в русском языке — правило безударных гласных. В девятом классе стало намного легче, так как мальчик увидел результат: сначала ошибок стало не 30-40, а 8-10, потом 4-5. Все равно двойка, но какая разница! Отдельно тренировался поиск ошибок в уже готовом тексте. Умение же формулировать мысли и, вообще, чувство языка он приобрел в школе. Все-таки у него очень сильная учительница по русскому.

И вот ГИА. Много раз отрепетированный, но все равно. Тройка устроила бы абсолютно всех. Но он получил четверку! Не добрав всего четырех баллов до пятерки. Они с папой ревели от восторга. Логопед повторяла, что она совершенно не сомневалась в успехе, но судя по тому, как она радовалась, сомнения были, да еще какие. Учительница ворчливо спросила, почему не дотянул до пятерки, а потом призналась, что мальчика вытянули почти чудом. И тут же предложила ему в десятом классе заниматься русским у нее (в их школе ученики 10-11 классов сами выбирают себе курсы). И мальчик согласился. Папа назвал это взаимным мазохизмом.

Кстати, остальные экзамены он сдал хуже. Тоже четверки, но по баллам ближе к тройке, чем к пятерке. Но это уже никого не расстроило. Он попал в профильный класс, куда очень хотел, будет интенсивно изучать химию и физику, а сейчас выбирает химический ВУЗ.

Вот такие два очень похожих мальчика в одной семье. Папа, конечно, предпочел бы, чтобы сын увлекся программированием, но у него есть еще трое детей, так что еще не все потеряно. А у нас сейчас первое лето без занятий русским. Вообще! Химия куда интереснее.

Upd. Муж сказал, что я все перепутала: к программизму его приохотил физик, и вообще это были не вузовские преподаватели, а кафедральные сотрудники из Курчатника. Да, память у меня совсем никуда. Но менять ничего не буду. Все уже стало легендой.

Ученики четвертого класса Володя и его друг Чечевицын приехали на каникулы в дом к Володе. Все были очень рады их приезду. Случайно сёстры Володи узнали, что мальчики хотят сбежать в Америку на золотые прииски, где их ждут сражения с дикарями, разбойничья жизнь и работа на плантациях…

«Мальчики» читать

— Володя приехал! — крикнул кто-то на дворе.
— Володичка приехали! — завопила Наталья, вбегая в столовую. — Ах, боже мой!
Вся семья Королевых, с часу на час поджидавшая своего Володю, бросилась к окнам. У подъезда стояли широкие розвальни, и от тройки белых лошадей шел густой туман. Сани были пусты, потому что Володя уже стоял в сенях и красными, озябшими пальцами развязывал башлык. Его гимназическое пальто, фуражка, калоши и волосы на висках были покрыты инеем, и весь он от головы до ног издавал такой вкусный морозный запах, что, глядя на него, хотелось озябнуть и сказать: «Бррр!» Мать и тетка бросились обнимать и целовать его, Наталья повалилась к его ногам и начала стаскивать с него валенки, сестры подняли визг, двери скрипели, хлопали, а отец Володи в одной жилетке и с ножницами в руках вбежал в переднюю и закричал испуганно:
— А мы тебя еще вчера ждали! Хорошо доехал? Благополучно? Господи боже мой, да дайте же ему с отцом поздороваться! Что я не отец, что ли?
— Гав! Гав! — ревел басом Милорд, огромный черный пес, стуча хвостом по стенам и по мебели.
Всё смешалось в один сплошной радостный звук, продолжавшийся минуты две. Когда первый порыв радости прошел, Королевы заметили, что кроме Володи в передней находился еще один маленький человек, окутанный в платки, шали и башлыки и покрытый инеем; он неподвижно стоял в углу в тени, бросаемой большою лисьей шубой.
— Володичка, а это же кто? — спросила шёпотом мать.
— Ах! — спохватился Володя. — Это, честь имею представить, мой товарищ Чечевицын, ученик второго класса… Я привез его с собой погостить у нас.
— Очень приятно, милости просим! — сказал радостно отец. — Извините, я по-домашнему, без сюртука… Пожалуйте! Наталья, помоги господину Черепицыну раздеться! Господи боже мой, да прогоните эту собаку! Это наказание!
Немного погодя Володя и его друг Чечевицын, ошеломленные шумной встречей и всё еще розовые от холода, сидели за столом и пили чай. Зимнее солнышко, проникая сквозь снег и узоры на окнах, дрожало на самоваре и купало свои чистые лучи в полоскательной чашке. В комнате было тепло, и мальчики чувствовали, как в их озябших телах, не желая уступать друг другу, щекотались тепло и мороз.

— Ну, вот скоро и Рождество! — говорил нараспев отец, крутя из темно-рыжего табаку папиросу. — А давно ли было лето и мать плакала, тебя провожаючи? ан ты и приехал… Время, брат, идет быстро! Ахнуть не успеешь, как старость придет. Господин Чибисов, кушайте, прошу вас, не стесняйтесь! У нас попросту.
Три сестры Володи, Катя, Соня и Маша — самой старшей из них было одиннадцать лет, — сидели за столом и не отрывали глаз от нового знакомого. Чечевицын был такого же возраста и роста, как Володя, но не так пухл и бел, а худ, смугл, покрыт веснушками. Волосы у него были щетинистые, глаза узенькие, губы толстые, вообще был он очень некрасив, и если б на нем не было гимназической куртки, то по наружности его можно было бы принять за кухаркина сына. Он был угрюм, всё время молчал и ни разу не улыбнулся. Девочки, глядя на него, сразу сообразили, что это, должно быть, очень умный и ученый человек. Он о чем-то всё время думал и так был занят своими мыслями, что когда его спрашивали о чем-нибудь, то он вздрагивал, встряхивал головой и просил повторить вопрос.
Девочки заметили, что и Володя, всегда веселый и разговорчивый, на этот раз говорил мало, вовсе не улыбался и как будто даже не рад был тому, что приехал домой. Пока сидели за чаем, он обратился к сестрам только раз, да и то с какими-то странными словами. Он указал пальцем на самовар и сказал:
— А в Калифорнии вместо чаю пьют джин.

Он тоже был занят какими-то мыслями и, судя по тем взглядам, какими он изредка обменивался с другом своим Чечевицыным, мысли у мальчиков были общие.
После чаю все пошли в детскую. Отец и девочки сели за стол и занялись работой, которая была прервана приездом мальчиков. Они делали из разноцветной бумаги цветы и бахрому для елки. Это была увлекательная и шумная работа. Каждый вновь сделанный цветок девочки встречали восторженными криками, даже криками ужаса, точно этот цветок падал с неба; папаша тоже восхищался и изредка бросал ножницы на пол, сердясь на них за то, что они тупы. Мамаша вбегала в детскую с очень озабоченным лицом и спрашивала:
— Кто взял мои ножницы? Опять ты, Иван Николаич, взял мои ножницы?
— Господи боже мой, даже ножниц не дают! — отвечал плачущим голосом Иван Николаич и, откинувшись на спинку стула, принимал позу оскорбленного человека, но через минуту опять восхищался.
В предыдущие свои приезды Володя тоже занимался приготовлениями для елки или бегал на двор поглядеть, как кучер и пастух делали снеговую гору, но теперь он и Чечевицын не обратили никакого внимания на разноцветную бумагу и ни разу даже не побывали в конюшне, а сели у окна и стали о чем-то шептаться; потом они оба вместе раскрыли географический атлас и стали рассматривать какую-то карту.
— Сначала в Пермь… — тихо говорил Чечевицын… — оттуда в Тюмень… потом Томск… потом… потом… в Камчатку… Отсюда самоеды перевезут на лодках через Берингов пролив… Вот тебе и Америка… Тут много пушных зверей.
— А Калифорния? — спросил Володя.
— Калифорния ниже… Лишь бы в Америку попасть, а Калифорния не за горами. Добывать же себе пропитание можно охотой и грабежом.
Чечевицын весь день сторонился девочек и глядел на них исподлобья. После вечернего чая случилось, что его минут на пять оставили одного с девочками. Неловко было молчать. Он сурово кашлянул, потер правой ладонью левую руку, поглядел угрюмо на Катю и спросил:
— Вы читали Майн-Рида?
— Нет, не читала… Послушайте, вы умеете на коньках кататься?
Погруженный в свои мысли, Чечевицын ничего не ответил на этот вопрос, а только сильно надул щеки и сделал такой вздох, как будто ему было очень жарко. Он еще раз поднял глаза на Катю и сказал:
— Когда стадо бизонов бежит через пампасы, то дрожит земля, а в это время мустанги, испугавшись, брыкаются и ржут.
Чечевицын грустно улыбнулся и добавил:
— А также индейцы нападают на поезда. Но хуже всего это москиты и термиты.
— А что это такое?
— Это вроде муравчиков, только с крыльями. Очень сильно кусаются. Знаете, кто я?
— Господин Чечевицын.
— Нет. Я Монтигомо, Ястребиный Коготь, вождь непобедимых.
Маша, самая маленькая девочка, поглядела на него, потом на окно, за которым уже наступал вечер, и сказала в раздумье:
— А у нас чечевицу вчера готовили.
Совершенно непонятные слова Чечевицына и то, что он постоянно шептался с Володей, и то, что Володя не играл, а всё думал о чем-то, — всё это было загадочно и странно. И обе старшие девочки, Катя и Соня, стали зорко следить за мальчиками. Вечером, когда мальчики ложились спать, девочки подкрались к двери и подслушали их разговор. О, что они узнали! Мальчики собирались бежать куда-то в Америку добывать золото; у них для дороги было уже всё готово: пистолет, два ножа, сухари, увеличительное стекло для добывания огня, компас и четыре рубля денег. Они узнали, что мальчикам придется пройти пешком несколько тысяч верст, а по дороге сражаться с тиграми и дикарями, потом добывать золото и слоновую кость, убивать врагов, поступать в морские разбойники, пить джин и в конце концов жениться на красавицах и обрабатывать плантации. Володя и Чечевицын говорили и в увлечении перебивали друг друга. Себя Чечевицын называл при этом так: «Монтигомо Ястребиный Коготь», а Володю — «бледнолицый брат мой».
— Ты смотри же, не говори маме, — сказала Катя Соне, отправляясь с ней спать. — Володя привезет нам из Америки золота и слоновой кости, а если ты скажешь маме, то его не пустят.
Накануне сочельника Чечевицын целый день рассматривал карту Азии и что-то записывал, а Володя, томный, пухлый, как укушенный пчелой, угрюмо ходил по комнатам и ничего не ел. И раз даже в детской он остановился перед иконой, перекрестился и сказал:
— Господи, прости меня грешного! Господи, сохрани мою бедную, несчастную маму!
К вечеру он расплакался. Идя спать, он долго обнимал отца, мать и сестер. Катя и Соня понимали, в чем тут дело, а младшая, Маша, ничего не понимала, решительно ничего, и только при взгляде на Чечевицына задумывалась и говорила со вздохом:
— Когда пост, няня говорит, надо кушать горох и чечевицу.
Рано утром в сочельник Катя и Соня тихо поднялись с постелей и пошли посмотреть, как мальчики будут бежать в Америку. Подкрались к двери.
— Так ты не поедешь? — сердито спрашивал Чечевицын. — Говори: не поедешь?
— Господи! — тихо плакал Володя. — Как же я поеду? Мне маму жалко.
— Бледнолицый брат мой, я прошу тебя, поедем! Ты же уверял, что поедешь, сам меня сманил, а как ехать, так вот и струсил.
— Я… я не струсил, а мне… мне маму жалко.
— Ты говори: поедешь или нет?
— Я поеду, только… только погоди. Мне хочется дома пожить.
— В таком случае я сам поеду! — решил Чечевицын. — И без тебя обойдусь. А еще тоже хотел охотиться на тигров, сражаться! Когда так, отдай же мои пистоны!
Володя заплакал так горько, что сестры не выдержали и тоже тихо заплакали. Наступила тишина.
— Так ты не поедешь? — еще раз спросил Чечевицын.
— По… поеду.
— Так одевайся!
И Чечевицын, чтобы уговорить Володю, хвалил Америку, рычал как тигр, изображал, пароход, бранился, обещал отдать Володе всю слоновую кость и все львиные и тигровые шкуры.
И этот худенький смуглый мальчик со щетинистыми волосами и веснушками казался девочкам необыкновенным, замечательным. Это был герой, решительный, неустрашимый человек, и рычал он так, что, стоя за дверями, в самом деле можно было подумать, что это тигр или лев.
Когда девочки вернулись к себе и одевались, Катя с глазами полными слез сказала:
— Ах, мне так страшно!
До двух часов, когда сели обедать, всё было тихо, но за обедом вдруг оказалось, что мальчиков нет дома. Послали в людскую, в конюшню, во флигель к приказчику — там их не было. Послали в деревню — и там не нашли. И чай потом тоже пили без мальчиков, а когда садились ужинать, мамаша очень беспокоилась, даже плакала. А ночью опять ходили в деревню, искали, ходили с фонарями на реку. Боже, какая поднялась суматоха!
На другой день приезжал урядник, писали в столовой какую-то бумагу. Мамаша плакала.
Но вот у крыльца остановились розвальни, и от тройки белых лошадей валил пар.
— Володя приехал! — крикнул кто-то на дворе.
— Володичка приехали! — завопила Наталья, вбегая в столовую.
И Милорд залаял басом: «Гав! гав!» Оказалось, что мальчиков задержали в городе, в Гостином дворе (там они ходили и всё спрашивали, где продается порох). Володя, как вошел в переднюю, так и зарыдал и бросился матери на шею. Девочки, дрожа, с ужасом думали о том, что теперь будет, слышали, как папаша повел Володю и Чечевицына к себе в кабинет и долго там говорил с ними; и мамаша тоже говорила и плакала.
— Разве это так можно? — убеждал папаша. — Не дай бог, узнают в гимназии, вас исключат. А вам стыдно, господин Чечевицын! Нехорошо-с! Вы зачинщик, и, надеюсь, вы будете наказаны вашими родителями. Разве это так можно! Вы где ночевали?
— На вокзале! — гордо ответил Чечевицын.
Володя потом лежал, и ему к голове прикладывали полотенце, смоченное в уксусе. Послали куда-то телеграмму и на другой день приехала дама, мать Чечевицына, и увезла своего сына.
Когда уезжал Чечевицын, то лицо у него было суровое, надменное, и, прощаясь с девочками, он не сказал ни одного слова; только взял у Кати тетрадку и написал в знак памяти:
«Монтигомо Ястребиный Коготь».

Жили были два мальчика которые с детства верили царю, смотрели телевизор и вступали в ЮнАрмию, а когда они выросли, то одному оторвало ноги в Украине, а другому голову. Сказка ложь, да в ней намёк, добрым молодцам урок.

Сказки

13.10.2022

Прочитали 122

0

• Подписчиков
• 2

Дед Митяй

Социальный психолог на пенсии.
Сказкотерапия для взрослых и их родителей.

Сарафанное радио — лучший способ, чтобы о тебе заговорили ! Делись своими творениями в социальных сетях, используя хештег, я пишу на #penfox.