Рассказ про крепостную девочку

Настоящие звери: что помещики творили с крепостными девушками

В крепостной России, где низшие слои населения расценивались как товар, самым ужасным было положение молодых девушек и девочек. Кроме всех обыденных проблем их жизни, связанных с тяжким трудом, болезнями и лишениями, они рисковали попасть в гарем к барину. А хуже этого могла быть только смерть.

Серальки

На Руси девушек, используемых дворянами в качестве сексуальных рабынь, называли серальками. Такое наименование произошло от французского слова «сераль», которым европейцы обозначали восточные гаремы.

В серали помещиков русские красавицы попадали против своей воли, лишь по прихоти хозяина. Каждый «уважающий» себя дворянин XVIII-XIX веков считал неотъемлемым атрибутом своей благородный усадьбы гарем из крепостных девок.

Самым «любвеобильным» аристократом в истории страны считался Виктор Страшинский, который владел 500 «серальками». Он был настоящим чудовищем, которому чужды нормы морали и человечность.

Положение девушек в гаремах было незавидным. Андрей Заболоцкий-Десятовский, занимавшийся от лица государства сбором информации о жизни крепостных крестьян, в своих отчётах отмечал, что помещики не видели ничего предосудительного в своих развратных и насильственных действиях: «Иной помещик заставляет удовлетворять свои скотские побуждения просто силой власти, и, не видя предела, доходит до неистовства, насилуя малолетних детей…».

Домогательства помещиков были столь обычным делом, что некоторые историки выделили их в отдельную категорию повинности под названием «барщина для женщин». Смирившись с подобным раскладом, крепостные оправдывали сексуальные извращения господ принципом: «Должна идти, коли раба».
Насилие над женщинами носило систематический характер. Чаще всего вечером, когда закабалённые жители поместья возвращались с полевых работ, барский слуга подходил к тому или иному двору, в зависимости от «очереди», и уводил дочь или сноху крестьянина к хозяину для плотских ночных утех.
Довольно часто помещики, которые благополучно проживали в городах или даже за границей, периодически наведывались в свои имения исключительно с одной целью – ублажить свои сексуальные желания.

В этом случае все повзрослевшие за время отсутствия барина девочки вносились управляющим в специальный список, а потом по одной, а иногда сразу группой, доставлялись в барскую спальню для гнусных дел.

Насильное растление бесправных крестьянок фактически не считалось преступлением, лишь единичные помещики бывали привлечены к ответственности, совсем не соответствовавшей тяжести их противоправных деяний.

Параметры сералек

Однозначных параметром, по которым девушки отбирались в гарем, не было. Всё зависело от личных предпочтений барина.

Однако чаще всего серальками становились незамужние девицы, не утратившие девичьей чести. Многие помещики считали своей почётной обязанностью лишить их целомудрия, став первым мужчиной в их жизни. Одни питали слабость к совсем юным созданиям, другим нужны были умудрённые опытом особы.
Красота, как относительное понятие, не являлась определяющим фактором для отбора наложниц. Таким образом, становится, очевидно, что попасть в число наложниц могла любая крестьянка вне зависимости от возраста и внешних данных, ведь для барина главное было насытить свою похоть. Хотя бывали исключения, когда дворяне создавали специализированные гаремы, куда отбирали девушек с определёнными параметрами.

Гаремы самодуров

Рязанский самодур князь Гагарин владел гаремом, состоявшим из семи девок и двух цыганок. В обязанности последних входило научение крестьянок зажигательным пляскам и душевным песням. Растленные в совсем юном возрасте серальки Гагарина жили в жесточайших условиях. Они были лишены всякой свободы вплоть до того, что им запрещалось даже смотреть в окно. За любое непослушание они подвергались насилию и избиению, а перед гостями барина должны были разыгрывать счастье, петь и не помнить об унижениях и побоях.

Ещё одним психически нездоровым помещиком слыл генерал Лев Измайлов, против которого даже пытались завести уголовное дело.

Этот своенравный господин любил устраивать пьяные торжества, в кульминации которых к гостям выходили гаремные девицы. Но если посетителей поместья было много, дворянин отправлял своего управляющего за новыми жертвами, в роли которых выступали как девушки, так и замужние крестьянки.
Однажды количество приглашенных на праздник было столь велико, что Измайлов велел своему приближенному отправиться за дополнительной партией сералек в соседнюю деревню. Но местные мужчины взбунтовались против такого беспредела, и даже избили посланника дворянина. В ответ на это Измайлов уничтожил всё поселение, предал огню их дома, посёк всех мятежников и всё-таки добился своего.
Число постоянных наложниц генеральского гарема равнялась 30, хотя его состав непрестанно обновлялся.

Для исполнения «прихотливых связей» отбирались девочки 10 -12 лет, которые спустя какое-то время сменялись более молодыми серальками. Из всех растленных девиц Измайлова самая незавидная судьба была у Нимфодоры Хорошевской, которая в возрасте 13 лет после безжалостных избиений стала достоянием его гарема. Проведя в нём три месяца, она была сослана на каторжные работы на поташный завод. Но самое страшное то, что впоследствии следователи выяснили, что это бедная девочка приходилась Измайлову дочерью, мать которой в своё время тоже была его сералькой.

Гарем Юсупова

Достоверно неизвестно, но многие знаменитые личности XIX века отмечали в своих воспоминаниях, что у князя Николая Юсупова — большого эстета и богатейшего человека Российской империи, имелся свой собственный гарем из крестьянок.

Особенность этого сераля заключалась в том, что все его наложницы обладали неимоверной красотой и в обязательном порядке обучались балету. Для повышения профессионализма сералек Юсупов пригласил на должность преподавателя известного балетмейстера Йогеля.

Князь весьма дорожил своим женским коллективом, который он представлял гостям в дни шикарных празднеств. На протяжении всего торжества дворовые девушки танцевали, а в конце, когда Николай Борисович подавал секретный сигнал, девицы скидывали с себя театральные костюмы, и представали перед собравшимися похотливыми стариками в обнаженном виде. В этот самый момент князь вставал, и демонстративно долго аплодировали своей труппе, его примеру следовали все приглашённые, которые вместе с ним участвовали в последующей оргии.

Читайте наши статьи
на Дзен

Настенька и барин.

Настенька – крепостная девочка 13 лет с волосиками, едва пробившимися на лобке, но уже с формирующейся грудью, соски которой соблазнительно торчат и словно желают прорваться сквозь ткань сарафана.
Барин – большой грузный мужчина сорока лет. Он только что приехал в одну из своих деревенек. Настенька подметала в сенях, когда вошел барин. Он тут же натолкнулся на нее.
— Ты, что под ногами болтаешься? – грозно крикнул он. Но, увидев свеженькое девичье личико, грудки, маленькие босые ножки с цыпками, барин решил сменить гнев на милость.
— Как зовут тебя?
— Настенька.
— Сегодня вечером придешь подавать умываться. Прохор! – позвал он дородного мужика, который чистил ему платье. – Сегодня приведешь вечером ко мне эту девку.
— Слушаюсь, барин. – ответил тот.
Вечером Прохор стянул с барина сапоги и костюм. Подал ночную рубашку.
— Прохор, веди сюда девку. Пусть кувшин воды принесет.
Вошла Настенька с водой.
— Так, — сказал барин, — помоешь мне ноги. – Настенька послушно уселась рядом с кроватью и стала мыть барину ноги.
— Теперь, — сказал барин, ложась в кровать, — почеши мне пятки. – Настенька послушно села в ногах и стала чесать пятки барину.
— Хорошо, хорошо, — жмурясь от удовольствия, проговорил барин, — а теперь начинай сосать мои пальцы на ногах. – Настенька стала послушно облизывать пальцы барина. Большой палец никак не хотел умещаться во рту и Настеньке пришлось открыть рот пошире.
— Теперь иди сюда. Ближе, ближе, — позвал барин. Настенька робко придвинулась к нему. Барин уже чувствовал, как его член властно стал и требовал ласки. – Пососи его, — барин выставил хрен наружу.
— Нет, нельзя, стыдно барин, — залилась краской Настенька.
— А вот я Прохора позову, он ужо тебя на конюшне и выпорет. Хочешь?
— Нет, не надо барин, — и Настенька послушно стала лизать барину его ***.
Барин подтянул девочку к себе и сунул руку ей под сарафан. Русские девочки не носят нижнего белья.
— Ой, барин, что это вы делаете? – заволновалась Настенька.
— Молчи, дура, — сказал барин, положил Настеньку на спину и сам навалившись на нее, стал тыкать свой *** в поисках входа. Найдя же вставил его с такой силой, что у Настеньки выступили слезы.
— Больно, барин, — захныкала она.
— Молчи, дура! – повторил барин и стал ****ь Настеньку со всей силой своего могучего организма. Настенька погрузилась в еботную дремоту и практически отключилась. Наконец барин резко вздохнул, ускорил движение и подавшись вперед выбросил в Настеньку такой заряд спермы, что она, казалось заполнила ее всю.
— Ну, все. – сказал барин. – Вставай, дура, иди, скажи Прохору, чтобы постель сменил, а то в крови вся.
Настенька убежала к себе. В ту ночь она спала особенно беспокойно.

Однажды сын помещика Измайлова грешным делом влюбился в крепостную красавицу Марьяну и уже год, как тайно с ней встречался. Он всегда появлялся у нее по ночам и сладостно проводил время в объятиях и любви. Теперь все начинало рушиться, и Арсений не находил себе места.

Арсений всегда увозил девушку далеко за пределы имения Неверова и лишь там занимался с ней любовью. Девушка без памяти влюбилась в молодого барина, но разница в сословиях заставляла их встречаться тайно, чтобы никто не мог заподозрить их отношений. Частые встречи постепенно переросли в любовь, и они уже не могли жить друг без друга.

Арсений хотел выкупить Марьяну у Елизаветы, да все не решался, а тут приехал и сам барин. С этим договориться будет трудно – это Арсений понял с первой их встречи. Он на это не пойдет, а узнает, так и сам ей займется. Этого Арсений боялся больше всего.

Сейчас он был в растерянности и не знал, что делать дальше.

Предложение отца поехать в имение Неверова обрадовало его. Там был шанс лишний раз встретиться с любимой и предупредить ее об опасности.

К вечеру Арсений стал собираться к Неверову. Он приказал отмыть до блеска повозку и запрячь самых отменных лошадей. Сам надел парадные вещи, хромовые сапоги и дождался положенного часа, чтобы прибыть точно к ужину.

– Поеду один, – предупредил он отца. – Когда вернусь, не знаю.

– Ты там смотри, делай, как полагается, – предупредил старик, провожая сына за ворота.

Глава 4

Приезд барина отмечали с размахом.

По приказу Неверова, конюх Егор собрал самых красивых девушек, чтобы обслуживали гостей. Барин лично осмотрел красавиц и дал добро.

– Каждая получит вознаграждение, – раздобрился Неверов при виде красоток.

Гостей собралось десять человек. Здесь были и помещик Максимов с супругой и дочерью, и Арсений Измайлов, и урядник, и несколько сослуживцев, приехавшие по приглашению хозяина из города.

Старой Елизавете сразу не понравилась такая компания, предвещавшая пьянку, но она не скрывала своей радости по случаю приезда брата. Сейчас ее успокаивало лишь то, что ее брат возьмется за управление хозяйством, а она уйдет на долгожданный покой.

Арсений был удивлен, когда увидел среди девушек, обслуживающих мероприятие, Марьяну. Она была в числе тех красавиц, которых подобрал Егор по указанию хозяина.

Марьяна незаметно улыбнулась молодому барину и виновато опустила глаза.

Неверов с друзьями пил много, потом стал орать песни и танцевать.

Арсений сидел с краю стола, только закусывал и наблюдал, как все постепенно пьянеют. У него появилось желание покинуть дом Неверова, но хозяин сразу заметил его намерения.

– Сиди на месте, – пробурчал полупьяный барин. – Сиди, если меня уважаешь.

Неожиданно барин вспомнил и про Андрея Никитина, которому велел прийти сегодня вечером.

– Егор! – крикнул он конюха, который стоял у двери. – Там меня мой знакомый должен дожидаться. Зови сюда.

Егор подошел к барину.

– Кто такой? – спросил конюх.

– Ну, тот пацан, которого мы с тобой встретили по дороге.

– Барин, он же ребенок.

– Ты меня не понял, Егор.

Мои приказы должны выполняться без обсуждений и лишних разговоров. Пацану шестнадцать лет, а ты – ребенок… Ему баб пороть пора, а ты мне здесь рассказываешь.… Зови сюда, и чтобы через минуту был он здесь! Хочу видеть.

– А если его нет?

– Тогда скачи к его дому и вези сюда.

Егор поклонился и поспешил во двор.

Арсению была совсем не по душе такая компания. Он несколько раз выходил на улицу, чтобы проветриться от табачного дыма и подышать свежим воздухом. Уехать домой незамеченным было невозможно, поэтому он держался, стараясь не выказывать недовольства, и дожидался, когда хозяин совсем опьянеет.

Неверов постоянно разговаривал с помещиком Максимовым, как с соседом по имению, и неоднократно пытался заводить беседы и с молодым барином. Арсений был немногословен, отвечал коротко и ясно.

– Надо начинать заводить свои порядки, – твердил пьяный Неверов. – Завтра же соберу своих крепостных и начну вставлять им мозги. Поговаривают, что-то они совсем отбились от рук. Пороть буду публично, чтобы все видели. Я им устрою райскую жизнь.

– Да я не замечал случая, чтобы ваши ослушались, – возразил помещик Максимов. – Все при деле, работают.

– Заступаешься? Негоже за крепостных вступаться. Значит, будут еще лучше работать. – Он обнял за плечи соседа и уставился ему в глаза. – Они у меня теперь все будут вот здесь. – Он сжал свой большой кулак и поднес к лицу. – Вот, где они у меня будут! А у меня смотри, какие девки тут вертятся! Хороши, стервы! Ими тоже займусь. Давно бабы не было. С ними у меня будет другое дело, посерьезнее.

Арсений хорошо слышал этот разговор и поглядывал на Марьяну, которая выставляла на стол новые бутылки.

Девушка снова заметила взгляд Арсения и покраснела.

– Иди сюда, красавица, – схватил ее за руку Неверов и потащил к себе. – Тобой я займусь первой. Хороша девка! Эх!

Марьяна поспешила вырваться и, выскочив на улицу, расплакалась.

– Ой, это ты Арсений, – прошептала она.

– Почему ты плачешь?

– Барин напился и распускает руки. Ты разве этого не видишь? Чувствует мое сердце, хлебнем мы с ним горя.

– Говорил же я тебе, чтобы бежала к нам в имение, – припомнил Арсений. – Елизавета этого бы не обнаружила. Ей не до вас всех.

– Да, как можно? У меня старая мать, отец. А если бы все обнаружилось? Ты не знаешь нашего урядника. Это такая редкая сволочь, сразу бы сдал. Мы у него все переписаны.

– Я бы тебя спрятал. – Арсений прижал девушку к себе и начал целовать. – Надо что-то делать. Я попробую тебя выкупить.

– Милый, прекрати, нас могут увидеть. – Марьяна стала вырываться из его объятий.

– Кругом ночь и никого нет. Поехали ко мне.

– Я не могу. Барин говорил, что завтра будет всех собирать и устанавливать свои порядки. Я так этого боюсь!

– Уезжай в Петрушино, – предложил Арсений. – Это самая дальняя деревня твоего барина. Он там редко будет появляться. Деревня маленькая, а у тебя там живет бабка. Хочешь, прямо сейчас увезу, и никто не узнает.

– Я даже и не знаю, – засомневалась Марьяна.

– Пока Неверов еще не знает, кто и где проживает – это самый верный ход.

– А урядник? Он же знает все. А матушка с отцом? Как я их брошу?

– Предупредишь, и я увезу тебя немедленно.

– Ты будешь ко мне туда приезжать?

– Конечно, буду.

Марьяна огляделась по сторонам.

– Хорошо, – согласилась она. – Только заедем домой. Я предупрежу своих, но урядник может заметить мое исчезновение и доложить барину. Что же тогда будет?

– Ты же не покидаешь имение барина, а Елизавета, как мне известно, разрешила такие перемещения.

– Ой, беру такой грех на свою душу, – заволновалась девушка. – Едем.

Арсений усадил любимую в повозку и погнал лошадей.

Глава 5

Егор доставил Андрея ко двору и провел в дом.

– Ваше благородие, мальчишку доставил, – доложил он.

– Пусть заходит. – Неверов веселился от души.

В пьяном угаре он усадил молодуху на колени и лапал ее руками. Та визжала, стараясь вырваться, но барин крепко прижимал ее к себе и не желал отпускать.

В дверях появился растерянный Андрей и низко поклонился. Он смотрел на разгулявшихся господ и не знал, что делать.

– Иди к барину, – подтолкнул его Егор.

– Ты почему не ждал у ворот усадьбы, как я приказал? – набросился Неверов на молодого человека.

Андрей молчал и моргал своими большими глазами.

– Иди сюда, садись, – пригласил его барин и оттолкнул девушку в сторону. – Пошла вон отсюда, надоела. Садись рядом и не обращай ни на кого внимания. Здесь теперь я хозяин.

Растерянный парень сел рядом и опустил глаза.

– Поешь? – спросил Неверов и подвинул ему полную тарелку с мясом, да налил полный стакан водки.

Ошарашенный молодой человек не мог произнести ни слова.

– Это не тебе, – заметил барин замешательство парня, сам залпом осушил стакан и с шумом поставил его на стол. – Хочешь стать человеком? – склонился он к голове Андрея, обнял его за плечи и развернул к себе. – Ты мне сразу приглянулся. У меня на фронте был один молодой адъютант. Ох, и любил же я его.

Андрей молчал, поглядывая на подвыпившего урядника, который не сводил с него своего пронзительного взгляда.

– А ты чего вылупился? – заметил его взгляд Неверов. – Этого пацана не трогать, ты меня понял?

– Понял, ваше благородие, – склонил голову урядник.

– Завтра поедешь со мной по моим деревням, – громко, чтобы все слышали, сказал Неверов. – Ты, урядник, тоже. Покажешь, до чего ты мое хозяйство довел. Буду осматривать все владения и пересчитаю крепостных. У тебя все записано?

– Все, ваше благородие.

– Смотри мне. Если недосчитаюсь хотя бы одной души, выпорю, как последнего козла. Списки у тебя в порядке?

– В порядке, барин. Все один к одному.

– Возьмешь с собой. Егор, а ты к утру приготовь лошадей, да получше. – Неверов оглядел молодого человека. – Что на тебе за одежа? Лохмотья какие-то.

Андрей опустил глаза и покраснел.

– Будут у тебя камзол и сапоги, – пообещал Неверов. – Мой человек должен выглядеть прилично. – Он прижал к себе молодого человека и поцеловал в лоб.

– За что такая милость с вашей стороны? – тихо спросил Андрей.

– За что? Да ты мне приглянулся сразу, вот за что. Мне нужен молодой человек, красивый, высокий, как ты. Пусть тебе немного лет – это неважно. Главное, чтобы башка варила. Она у тебя варит?

– Не знаю, – смутился Андрей.

– Значит, будет варить. Понял?

– Понял, – ответил Андрей.

– Выпить хочешь? – Неверов налил полстакана водки и подвинул Андрею.

– Я никогда не пил, – признался молодой человек.

– Пей и закусывай. – Барин подвинул к Андрею тарелку. – Ешь хорошо. Мне голодные не нужны.

Андрей не смел ослушаться и выпил водку; скривился, стал заедать мясом.

– Я редко пью, – зачем-то начал объяснять Неверов, – но когда пью, то много. Сегодня хороший повод для этого.

– Можно я потом возьму немного еды домой? – проговорил Андрей, поглядывая на обилие пищи на столе. – У меня мать голодом сидит.

Неверов строго взглянул на урядника.

– Это что ж, ты сукин сын, моих крестьян голодом моришь? Завтра представишь все списки об умерших, родившихся, детях и взрослых. Понял ты меня? Есть у тебя такой учет?

– Конечно, ваше благородие.

– Вот завтра и посмотрю, что вы тут без меня творили. – Неверов хлопнул Андрея по плечу. – Всем гулять, – приказал барин. – Пить, есть и гулять…. Я так хочу! Пойдем, выйдем.

Андрей последовал за барином во двор.

– Что, напужался моих речей? – совершенно трезвым голосом спросил Неверов.

Андрей смотрел на барина и промолчал.

– Хочешь быть человеком, а не рабом?

– Я и так человек, ваше благородие, – ответил Андрей.

– Ты полчеловека. Ты крепостной. Даю тебе такое право выбора. Я не хочу тебя заставлять. Решишь сам. Мне нужен помощник. Человек такой, с которым можно делать дела, отдыхать, ездить на охоту и все остальное….

– Я же еще молодой для таких дел и ничего не понимаю. И, почему я?

– Да, распустились вы здесь без меня, – вздохнул барин. – Пороть вас всех надо. С тебя и начну. Дурак ты, братец. Можешь считать, что разговора у нас не было. Пошел вон отсюда. Не попадайся мне больше на глаза.

Неверов сплюнул и направился в дом к гостям.

– Завтра во сколько подходить? – услышал он голос Андрея.

Барин обернулся.

– Утром, – ответил Неверов и усмехнулся.

Глава 6

Ранним утром Андрей был у ворот имения Неверова. Он заглянул в щелку забора и увидел конюха Егора, который седлал трех коней. Андрей громко свистнул, и Егор направился к воротам.

– Чего рассвистелся? Барин еще не проснулся. Чего так рано?

Андрей пожал плечами и улыбнулся.

– Хочешь, тебе помогу.

– Ты не сможешь, молодой еще. Барин любит, чтобы все было надежно.

Андрей пожал плечами.

– Хорошо, входи, только тихо. Барин еще после вчерашнего отойти не может.

– Какой конь барина? – спросил Андрей, с завистью поглядывая на добротных коней.

– Барина вот этот. Он его еще вчера приглядел.

– Хорош, – похлопал Андрей коня по спине. – А твой?

– Мне все равно. Они все хороши. Я самых лучших подобрал, – ответил Егор.

– Тогда можно я этого возьму? – Молодой человек погладил другого коня по морде, и тот громко захрипел, зафыркал.

– Ездить-то можешь?

– Могу. – Андрей вскочил в седло и, пришпорив коня, закружился по двору.

– Приглянулся ты нашему барину, – сказал Егор. – Ни от чего, дурачок, не отказывайся, коль он на тебя обратил внимание. Может, и повезет тебе в жизни. Не все же спину в поле гнуть.

– Расскажи мне о хозяине, – попросил Андрей.

– Ничего я про него еще и сам не знаю. Он давно не бывал в этих краях: всю жизнь службой был занят, до генерала дослужился, войну прошел.

– Он настоящий генерал?

– Да, а ты что думал? Он из военных.

Андрей почесал затылок.

– Надо же!

– За всю свою взрослую жизнь барин только пару раз приезжал в имение. На похороны отца – и то проездом. Это было давно. Всеми делами Елизавета командовала. Теперь он будет здесь хозяином. Держись его ближе. Говорят, он очень строгий и измен не прощает. А раз ты ему пришелся по душе, значит, что-то в отношении тебя имеет. Он здесь один и ему нужен верный помощник.

– Я? Что я-то? Я уже старый, с меня спросу мало. А ты молодой, рослый, красивый. Видно, он красивых любит. Вот приоденет еще тебя, и будешь красавцем. Я слышал, он это тебе обещал.

– Но я, же молодой совсем. Мне только шестнадцать лет.

– Это не имеет для барина значения.

– У него что, жены и детей нет?

– Выходит, так. Видно, некогда было ему этим заниматься.

Андрей спрыгнул с коня и снова погладил его по морде.

Из дома вышла служанка и позвала Андрея в дом.

– Иди, хозяина буди. Так он вчера приказал, – сказала она.

Андрей растерялся, взглянул на конюха и направился в дом.

Служанка провела его через несколько богато убранных комнат и остановилась у большой резной двери.

– Иди, – подтолкнула она его.

Андрей перекрестился и постучал.

– Заходи и не стучись. Ему уже пора вставать. – Служанка приоткрыла перед ним дверь.

Андрей вошел и оказался в большой просторной спальне. Посередине стояла широкая кровать, рядом на полу лежала подушка и бутылка из-под вина. На кровати, укрывшись с головой, спал барин.

Андрей стоял и не знал, что ему делать.

Он медленно двинулся вперед и протянул руку, чтобы разбудить барина. Молодой человек до того разволновался, что у него пересохло во рту. Он моргал своими большими глазами и весь дрожал. Дотронувшись до одеяла, он осторожно похлопал барина по спине, и тот зашевелился.

– Вставайте, ваше благородие, – зашептал Андрей. – Уже утро и нам надо ехать.

Неверов выглянул из-под одеяла и протер глаза.

– А, это ты? Что так рано пришел? – Он взял за руку Андрея и потянул к себе.

Молодой человек присел на стул рядом с кроватью и не сводил взгляда с сонного лица хозяина.

– Как мне плохо, голова трещит после вчерашнего, – пожаловался Неверов. – Перебрал немного. Посмотри, там вина не осталось?

Андрей поднял бутылку с пола.

– Пустая.

– Иди ко мне, – снова потянул Неверов к себе парня. – Сегодня прикажу, чтобы с тебя сняли мерку и немедленно сшили добротную одежду. Если ты при мне, то должен выглядеть достойно.

Неверов откинул одеяло и встал.

– Жди меня во дворе, я скоро.

Андрей вышел во двор, бледный от страха.

– Разбудил барина? – спросил Егор.

– Скоро выйдет.

– Ну и ладушки.

Через некоторое время Неверов вышел в полном параде. На нем был красный сюртук, галифе, заправленные в хромовые сапоги, и военная фуражка. Он окинул взглядом лошадей.

– Андрей, садись на эту. – Барин указал на лошадь, которая Андрею совсем не приглянулась.

– Он другую выбрал, ваше благородие, – сказал Егор.

– Чем эта плоха? – удивился барин.

Андрей покраснел и хотел было уже вскочить в седло, но Неверов пошел на уступки.

– Нравится эта, так бери. Она будет твоей, – сказал он.

Андрей улыбнулся и вскочил в седло.

– Едем в Петрушино, – приказал барин. – По дороге к нам присоединиться урядник. Я его вчера хорошенько озадачил. Будет держать полный отчет по крепостным.

Егор побежал открывать ворота.

Неверов пришпорил коня и помчался вперед. Андрей от него не отставал. Вскоре их нагнал и Егор.

– Где так научился ездить? – спросил барин молодого человека.

– Егор когда-то научил. Я ему всегда помогал убирать за лошадьми, вот он и научил.

– Молодец! Вернемся, в баню пойдем. Я велел ее истопить к нашему возвращению.

– Давно был в Петрушино? – спросил конюха Неверов.

– Давно, – признался Егор. – Туда урядник часто наведывается.

– А ты, Андрей, был там?

– Я вообще там никогда не был. Нам с некоторых пор запрещено покидать свои места. Так урядник распорядился.

– Теперь будешь часто туда ездить. Хоть деревня и небольшая, но, говорят, шустрая – посмотрим. Нас там урядник должен дожидаться и организовать встречу. Посмотрю, на что он способен. Водку пить он мастак, а вот на деле.… Поговаривают, что там самые бунтари, живут на отшибе и позволяют себе недозволенное. Так мне урядник докладывал. Надо им мозги вправить, да самому показаться, чтобы своего барина знали в лицо. – Неверов взмахнул плетью и прибавил ходу.

Деревня Петрушино стояла в трех верстах от имения барина и отделялась от него лугами и полями, где росли картошка, лук и капуста. На лугах паслась скотина, а крепостные косили траву, заготавливая ее на зиму.

Урядник собрал всех от мала до велика, что жили в деревне, и дожидался появления барина.

Заметив приближающихся всадников, урядник поехал им навстречу.

– Всех собрал? – спросил Неверов.

– Все, как один, здесь, ваше благородие.

– Бунтари есть? Ты мне что-то говорил вчера.

Урядник с недоверием взглянул на Андрея.

– Говори все, как есть, – приказал Неверов.

– Есть двое, народ баламутят.

– Покажешь. Лично выпорю перед всеми, чтобы неповадно было.

Андрей вздрогнул от этих слов и отвел глаза в сторону.

Глава 7

Крестьяне сбились в кучу, а когда подъехал барин, попадали на колени.

– Вставайте, вставайте, – приказал он. – Кланяться будете потом.

Неверов объезжал крепостных и внимательно всматривался в их лица.

Урядник выстроил всех мужчин, женщин и детей в одну линию и сопровождал барина.

– Где списки крепостных? – спросил Неверов. – Сколько в наличии и по списку?

– Сто девяносто семь душ, ваше превосходительство, вместе с детьми и стариками.

– Хорошо. – Он ткнул рукояткой плети в парня. – Выходи. Ты тоже выходи.

Неверов выбрал пятерых парней примерно одного возраста и роста.

– Этих ко мне в усадьбу, работать, – сказал он и, развернув коня, поехал обратно, стал выводить из общего строя девушек того же возраста.

Андрей ехал рядом, опустив голову, и чувствовал, как на него настороженно смотрят крестьяне. Неожиданно он заметил среди крепостных Марьяну, которая прикрыла лицо платком и прятала глаза, но Неверова было не провести.

Он остановил своего коня напротив нее и сурово спросил:

– Не ты ли вчера была у меня в доме?

Марьяна испуганно смотрела то на барина, то на Андрея.

– Я кого спрашиваю? Как ты здесь оказалась? Сбежала от меня? Тоже выходи. С тобой у меня будет особый разговор. – Барин выбрал пять девушек. – Этих тоже на усадьбу. Урядник, ты мне что-то говорил про бунтарей? Где они, показывай.

Урядник назвал фамилии и имена.

– Выходить, кого он назвал, – потребовал Неверов.

Вперед вышли два крестьянина и упали перед барином на колени.

– Что-то про вас слухи ходят нехорошие, – сказал барин и подъехал поближе. – Чем занимаетесь? Вредительством? Я не позволю творить беспредел в моем имении! – уже выкрикнул он и, размахнувшись плетью, стал хладнокровно избивать крестьян.

Мужчины рухнули на пыльную дорогу, извиваясь под меткими ударами барина, который беспощадно размахивал плетью и сек их с наслаждением.

– Я вам покажу, что такое барская ласка, – приговаривал он. – Вы меня надолго еще запомните, когда будете свои окровавленные рожи отмывать.

Неверов бил беспощадно. Андрей отъехал в сторону и со страхом в глазах наблюдал эту ужасную картину. Он поймал на себе испуганный взгляд Марьяны, которая не отрывала от него глаз и вся тряслась от страха.

Порка виновных продолжалась долго, пока двое несчастных, потеряв сознание, не распластались на земле. Лишь тогда Неверов остановил свой пыл и взглянул на притихших крестьян, которые стояли перед ним на коленях.

– Так будет с каждым, кто хоть слово против молвит, – объявил он. – Мне жалеть никого не надобно, но свое имение позорить не позволю. Каждый будет под моей плетью плясать, пока я не остановлюсь. – Он с ненавистью посмотрел на крепостных, потом перевел взгляд на Андрея и усмехнулся. – В тебе я вижу достойного помощника и буду рад, если ты меня станешь понимать.

Барин взглянул на отобранных им молодых людей и приказал уряднику гнать их в имение.

– Егор, помоги уряднику сопроводить это стадо до моего дома, – приказал барин. – Шаг влево или вправо – бей беспощадно. Они должны быть во дворе и дожидаться меня, пока я не приеду. – Неверов взглянул на Андрея. – Что, испужался? Ничего, привыкнешь. Едем к помещику Максимову. Он мне вчера проговорился, что у него неплохие собаки водятся. Меня очень это заинтересовало.

Они пришпорили коней и помчались в сторону имения Максимова.

– Чего молчишь? Непривычно связываться с такими делами? – Неверов поглядывал на бледное лицо молодого человека.

– Непривычно, барин, – выдавил Андрей, пытаясь скрыть свое волнение. – Это же живые люди.

– Жалостливый ты какой-то. Какие это люди? Если они готовы предать в любую минуту, то это твои враги. А с врагами надо быть жестоким. Нечего мне имение разваливать. Ты тех, кто попал под плеть, знаешь?

Жилось, конечно, по всякому, но о многом можно догадаться лишь вспомнив о том, что при любом обращении с крепостными, помещик оставался безнаказанным. Салтычиха и еще пара громких дел — это все, на что оказалось способно царское делопроизводство, и то, потому что случаи были вопиющие. А о том, что творилось в поместьях можно узнать, лишь прочитав мемуары господ, опубликованные уже после смерти. Например, госпожа Позднякова, петербургская помещица организовала у себя в поместье что-то вроде пансионата благородных девиц.

Она забирала с дюжину красивых и стройных крестьянских девочек в свою усадьбу, где педагоги учили их грамоте, манерам, танцам и всему, что положено знать благородной девице. Только вот будущее у этих девиц было не совсем благородным, как и помыслы мадам Поздняковой: лет в пятнадцать она продавала девочек. Разумных — в приличные дома горничными, а красивых — приличным господам для удовольствия. Говорят, неплохо зарабатывала помещица. Что же касается помещиков, многие очевидцы сообщают, что гарем из дворовых девок был определенным показателем статусности барина, как хорошая псарня.

Вот к примеру, рязанский помещик Гагарин как раз любил псовую охоту и молодых крестьянок. В отдельном помещении держал до десяти девушек и двух цыганок, учивших этих самых девушек песням и пляскам: видимо, Гагарин любил еще и художественную самодеятельность. Мне одному думается, что дворовых девок про их предпочтения в любви и музыке никто не спрашивал? Бывали, конечно, случаи, привлекающие внимание общественности и следственных органов. К примеру, достаточно известный генерал Лев Дмитриевич Измайлов не просто завел себе гарем из тридцати девушек, но и вполне охотно делился ими со своими высокопоставленными гостями.

Девушек, чтобы не сбежали, держали под замком, лишь изредка выводя их на прогулку. Такой, знаете ли, падишах средней полосы. Но еще более диким выглядело то, что пьяные гости Измайлова, не найдя в его гареме того, что бы им хотелось, вламывались в крестьянские избы и запросто забирали себе девушек и замужних женщин. Мужики в одной измайловской деревеньке имели дерзость отказать незванным гостям и поголовно были высечены.

Измайлову предъявили обвинения не только по делу о девушках, но и по делу о жестоком обращении с крепостными. И что, вы думаете, ему было? — да ничего: имение взяли под опеку, а Измайлов остался в нем жить. Безнаказанность помещиков порождала произвол. Еще одно громкое дело было связано с именем помещика Страшинского. Этот удалец не оставил целомудренной ни одну из своих крепостных крестьянок. Некоторые случаи были настолько вопиющими, что сегодня за них дали бы пожизненное.

Но наказали Страшинского не за это, а за то, что он дал лжесвидетельство о молодой крестьянке, сбежавшей от соседского помещика, которую он приютил у себя в спальне. А по остальным делам его «оставили в подозрении». Было постановлено отнять у Страшинского его имения, но не все они были записаны на него, так что без своего угла барин не остался.

Завершив экзекуцию и, по ходу оной, установив очередность привлекательности
девок, Александр Павлович наказал ключнице, чтобы в вечеру послали Таньку в опочивальню взбивать барскую перину. Танька вошла, когда Александр Павлович уже переоделся в новомодную ночную рубаху и курил последнюю трубку. Расторопная девка принялась взбивать перину на постели, столь широкой, что на ней могли бы улечься пятеро гвардейцев Семеновского полка. Когда Танька сильно наклонилась вперед, чтобы добраться до противоположного края постели, Александр Павлович подошел к ней сзади и закинул на голову девки сарафан и рубашку. Танька замерла в этой растопыренной позе, с головой и руками утонувшими в задранном сарафане. Это предоставляло барину возможность обозревать ее телеса от пяток до самых плеч.

Будучи большим эстетом, барин не спеша любовался удивительно тонкой талией дворовой девки. Смею Вас заверить, что подобной талии не способны добиться дворянские барышни с помощью корсетов и новомодных покроев платья. Потом Александр Павлович положил руку на белый раздвоенный зад, который заставил его вспомнить стихи в забытой давно книге:

… холмы прохладной пены.

У Таньки зад был как холмы – мягкие, но упругие, с такой прохладной кожей.

И действительно, у Таньки были холмы – мягкие, но упругие, с такой прохладной кожей. Оставалось поближе осмотреть девкины титьки.

Догадливая Танька по первому движению барской руки разогнулась, повернулась и, придерживая немудрящую одежду у горла, предоставила барину изучать свой фасад. А с фасада Танька была куда как хороша! Та же тонкая талия, налитые груди, плоский живот. И привлекательный треугольник волос между предупредительно раздвинутых ляжек. Девку никто не учил, как привлекать мужчину своим телом, она действовала инстинктивно.

Танька отлично понимала, что ей привалило необычайное счастье – сейчас ее барин «спортит» или, говоря литературным языком, сделает из девки бабой. О такой удаче дворовая девка могла только мечтать. Вместо шитья и вязания день-деньской ласка барина, независимость от злой ключницы и, даже, рождение барского дитяти. А его, помоги Богородица, возможно барин признает вольным и своим наследником. Таких случаев было множество в российской истории. Поэт Жуковский, писатель Сологуб, живописец Кипренский, «властитель дум» Герцен были зачаты крепостными Таньками на барской постели. Я уже не говорю об актерке Жемчуговой, крепостной наложнице Шереметьева, сын которой стал законным наследником этого графского рода.

Много лет спустя, российский пиит вздыхал о том, что «… здесь девы юные цветут для прихоти развратного злодея», что не мешало ему увлеченно «портить» крепостных девок. Но наша Танька хорошо знала, с какой стороны ее хлеб намазан медом. По этой причине, она всеми силами старалась угодить Александру Павловичу. Знала, что если не угодит, то не в девичью вернут, а отправят на дальний хутор и выдадут замуж за самого лядящего мужичонку!

Когда Александр Павлович легонько толкнул ее, Танька повалилась на постель. Краской смущения залилась лишь после того, как барская рука проникла во влажную ложбинку между ног. Даже лишившись под барином девственности, Танька не посмела кричать, а только слегка повизгивала. Чем доставила Александру Павловичу особое удовольствие. Как я уже отмечал, он был эстетом.

На утро было указано, чтобы дворовая девка Танька вечерами приходила в натуральном виде
взбивать барскую перину. И каждый вечер она заголялась в девичьей и нагишом гордо шла на барскую половину, покачивая задницей. Шла мимо пересчитывающего столовое серебро дворецкого, мимо парадных портретов Иртеньевых, соратников Петра Великого.

Из своего положения Танька извлекла и другие выгоды – упросила, умаслила своего повелителя и он указал выделить ее отцу лес на новую избу. И это в малолесной тамбовщине! Кроме того, староста выделил кузнецу месячину хлеба – по мешку на едока в месяц (!). Скажите, как в крестьянской семье должны отнестись к приходу падшей дочери? Вы не правы, господа. Отец величал ее Татьяной Герасимовной и усадил за стол рядом с собой – в передний угол под иконами.

Так Танька стала первой, но не единственной наложницей Александра Павловича Иртеньева.

В ту пору, когда Александр Павлович только начал осваивать свою девичью, он прославился тем, что похитил дочь соседа однодворца. Папенька Наташи выслужил личное дворянство, будучи приказной строкой.
На немногие сбережения он дал дочери кое-какое образование и зажил с ней на хуторе. Постоянно помня о своем происхождении из чиновников низших классов табели о рангах, Наташа и ее отец ревностно относились к своему дворянству. Потому то Наташа предпочитала, чтобы ее называли Натали.

Бедность была чрезвычайная, Натали имело только одно приличное платье и комплект исподнего белья. В них она посещала церковь, но и в праздничном одеянии выглядела скорее бедной мещанкой, чем дворянкой.

В тот несчастный день Натали с отцом возвращалась на хутор из церкви. Пути им было всего то три версты. Но, на их беду, вскоре из той же церкви на своей коляске отбыл и Александр Павлович. По обыкновению, он пребывал в меланхолии,
что обещало особо жестокую порку любому провинившемуся. С Прошкой и Миняем на козлах барин ехал в сопровождении конного доезжачего Пахома. От скуки он обратил внимание на идущих по дороге отца с дочерью и поинтересовался у Прошки:

– Кто такие?

Прошка, который знал несколько французских слов, а потому презирал всех мужиков и мещан, пожал плечами и ответил:

– Так, мелкота нищая. Совсем не серьезный народ.

Александру Павловичу достаточно было только кивнуть Пахому, чтобы тот подхватил Натали и перекинул ее животом через свое седло. Когда Натали начала звать на помощь, Пахом пару раз крепко шлепнул ее по попе. Девушка захлебнулась и замолчала. Отец ошалело смотрел на всадника, что умчал его дочь и на коляску знатного соседа.

Бывший чиновник кинулся к своим служилым собратьям, писал прошения приставу, в суд, городничему. Ничего не помогало. В скором времени безутешный отец исчез… Его хутор перешел к чиновнику, который закрыл дело «О девице Наталье, сбежавшей с неизвестным женихом». По случайному совпадению, после этого полицмейстер и городской судья получили от Александра Павловича барашка в бумажке
на построение новых вицмундиров.

А сама Натали была доставлена на помещичий двор Александра Павловича и передана в надежные руки Марьи и Дарьи.

Эти две крестьянки попали в дворню не совсем обычным способом. Как-то к барину обратился староста с просьбой высечь двух непутевых баб. Оказалось, что Марья и Дарья крепко побили своих пьющих мужей. С крестьянской точки зрения все должно быть с точностью до наоборот. Сход приговорил высечь виноватых прилюдно, но бабы настаивали, что перед соседями им стыдно заголяться и слезно просили, чтобы их высекли в поместье из собственных барских рук.
Крестьянские судьи и экзекуторы опасались, что не смогут заголить этих амазонок. Учитывая силу Марьи и Дарьи, эти опасения были далеко не напрасны.

Пришедшие на расправу крестьянки вместе вошли в предбанник. Вместе заголились и ждали порки. Александр Павлович, который на этот раз был без экзекутора, осмотрел тела крестьянок и убедился, что они выдержат любую порку.

Потом сказал им поучение на тему: «жена, да убоится мужа своего». Бабы молча выслушали, но остались при своем мнении, что таких некудышных мужей надо бить. Потом попросили, чтобы их не привязывали к скамье – они, де, будут и так лежать под розгами достойно.

Барин поверил им и, действительно, Марья и Дарья не дергались и не пытались вскочить. Александр Павлович разрисовал их зады розгой в один соленый прут, что считалось весьма суровой поркой. Потом задумался, а поротые Дарья и Марья стояли голыми у стенки, предоставив барину обозревать свои стати.

И. Бондарь

Барышни и крестьянки

В свою деревню в ту же пору

Помещик новый прискакал

Александр Павлович Иртеньев прибывал в состоянии глубокой меланхолии.
Деревня оказалась совсем не таким романтическим местом, как это представлялось из столицы. Смолоду он поступил на военную службу, да не куда-нибудь, а в Семеновский полк старой гвардии. Участвовал в турецкой компании, где получил Георгия третьей степени и Очаковскую медаль. Однако, находясь по ранению в Киеве, попал в историю —
выпорол под настроение квартального надзирателя. Дело дошло до Государя Павла Петровича. И нашему героическому прапорщику было высочайше указано: «проживать в его поместье в Тамбовской губернии, отнюдь не покидая своего уезда».

И вот, в двадцать два года оказался Александр Павлович в глуши, в окружении тысячи душ крепостных, многочисленной дворни и старинной дедовской библиотеки. Впрочем, он чтения не любил.

Из соседей буквально никого не было достойного внимания. Обширное поместье на много верст окружали земли бедных дворян однодворцев, каждый из которых имел едва полтора десятка крепостных. Дружба с ними, несомненно, была бы мезальянсом.
Потому наш помещик жил затворником и только изредка навещал дальнего соседа генерала Евграфа Арсеньева. Впрочем, генерал был весьма скучной персоной, способной говорить только о славе гусаров, к которым он когда-то принадлежал.

Ближнее окружение Александра Павловича составляли камердинер Прошка, бывший с барином в походе на турок, кучер Миняй и разбитной малый Пахом – на все руки мастер – которого барин называл доезжачим, хотя псарни не держал. Нужно помянуть и отставного солдата, подобранного по пути в имение. Будучи в прошлом военным, господин Иртеньев испытывал сочувствие ко всем «уволенным в чистую» из армии.

Оный солдат из суворовских чудо-богатырей был уволен бессрочно с предписанием «бороду брить и по миру Христовым именем не побираться». Многие отставные солдаты находили себе пропитание становясь будочниками в городских околодках или дворниками. Но наш служилый, будучи хром по ранению, к такой службе был негоден и потому с радостью принял предложение нашего помещика.

Найдя сельское хозяйство делом скучным, новый помещик перевел крестьян на оброк.

Как позднее сказал наш поэт:

Ярем он барщины старинной

Оброком легким заменил

И раб судьбу благословил.

По этой причине был любим крепостными, которые не противились интересу господина к прелестям многочисленных деревенских девок, весьма сочных телесами. Освободившись от дел хозяйственных наш герой вплотную занялся дворней. Кухарь с помощниками не вызывали нареканий, поскольку барин не был гурманом. Не возникло претензий к дворнику и лакею, а вот девичья его огорчила. Полтора десятка дворовых девок предавались безделью и всяким безобразиям. По этой прискорбной причине, новый барин решил всех девок пороть регулярным образом.

До того провинившихся секли во дворе, но возможная непогода или зимний холод весьма мешали регулярности. Будучи воспитанным на строгих порядках Императора Павла Петровича, молодой барин вознамерился исправить все, относящееся к порке дворовых людей. Прежде всего, было указано ключнице иметь постоянно в достаточном количестве моченых розг – соленых и не соленых. Старосте приказали поднять стены бани на пять венцов, без чего низкий потолок мешал замахнуться розгой. К бане прирубили новый, очень просторный предбанник и на том Александр Павлович счел подготовку завершенной.

В прирубе установили кресло для барина, а потом ключнице приказали сего же дня отвести всех девок на село в баню, поскольку барин не любит запаха мужичьего пота. На утро все пятнадцать девок были готовы к экзекуции. По новому регулярному правилу одна девка должна лежать под розгами, две очередные сидеть на лавочке возле барской бани, а остальным велено ожидать наказания в девичьей. Экзекутором был назначен отставной солдат.

Первой ключница отправила в баню Таньку, дочь многодетного кузнеца. Танька перекрестилась и вошла в предбанник, по середине которого стояла широкая почерневшая скамейка, а в углу две бадейки с розгами. Танька, дрожа от страха, поклонилась барину и замерла у порога.

– Проходи, красна девица, скидай сарафан и приляг на скамеечку – молвил солдат. Перепуганная Танька взялась руками за подол сарафана, стащила его через голову и осталась в натуральном виде
. Она пыталась от стыда прикрыться руками, но Александр Павлович тросточкой отвел ее руки и продолжал созерцать крепкие стати девки. Хороша была Танька с крупными титьками, плоским животом и тугими ляжками. Для полного обозрения барин той же тросточкой повернул девку спиной и осмотрел ее полный зад.

– Ложись девица. Время идет, а вас много – торопил солдат.

Танька, которую в детстве много пороли, сразу легла правильно —
ноги ровно вытянула, плотно сжала ляжки, чтобы по срамнице
не попало, и локти прижала к бокам, дабы по титям не достала гибкая лозина. Солдат не стал привязывать девку к лавке. В русской порке есть некий эстетический момент, когда девка лежит на лавке свободно, ногами дрыгает и задом играет под розгами, но не вскакивает с лавки и руками не прикрывается.

– Сколько прикажите? – спросил солдат у барина.

Александр Павлович уже оценил красоту девичьего тела и имел на него виды. Потому был милостив.

– Четверик несоленых, тремя прутьями.

Столь мягкое наказание было назначено, поскольку Александр Павлович хотел уже сегодня видеть эту девку в своей опочивальне. Несмотря на милостивое наказание, Танька сразу «заиграла»: подала голос, стала дергать ногами и подкидывать круглый зад навстречу розге. Правильней будет сказать, что в этот раз Танька под розгами не страдала, а играла.
Будучи высеченной, она встала, поклонилась барину и, подобрав сарафан, голяком вышла из бани, показав в дверном проеме силуэт своего соблазнительного тела.

Вторая девка, торопливо крестясь, поклонилась барину, сдернула сарафан и, не ожидая приглашения, легла под розги. Поскольку ее тело еще не обрело всей прелести девичьих статей, ей было сурово назначено два четверика солеными.

Солдат половчей приноравливался, вскинул к потолку руку с мокрой связкой длинных розг, и с густым свистом опустил их вниз.

– У-у-у!!! – вскинулась девка, захлебываясь слезами и каменно стискивая просеченный сразу зад.

У-у-у!!! – вскинулась девка, захлебываясь слезами.

– Так ее, так – говорил барин – а теперь еще раз наискось, а теперь поверху задницы. Капельки крови выступили на концах красных полос, оставленных розгами. Соленые прутья жгли белу кожу. При каждом ударе девка высоко подбрасывала зад и дрыгала ногами. Солдат порол «с умом», после каждого удара давал девке время прокричаться и вздохнуть, и только после этого обрушивал на ее зад новый свистящий удар.

– Батюшка барин, прости меня окаянную! – в голос кричала девка.

Порка третей девки удивила и мудрую ключницу и камердинера Прошку, который вертелся поблизости, дабы созерцать девичьи афедроны.
Барин пожелал посечь третью девку из собственных рук
и обошелся с ней весьма сурово – вломил ей в зад те же два четверика солонушек, но одним жгучим прутом. А когда искричавшаяся девка встала, ей был презентован городской медовый пряник. Поротые и не поротые девки с удивлением и завистью смотрели на барский подарок. В дальнейшем такой пряник стал желанным презентом, ради коего девки сами напрашивались под розгу из собственных рук барина, но он им не потакал.

Завершив экзекуцию и, по ходу оной, установив очередность привлекательности
девок, Александр Павлович наказал ключнице, чтобы в вечеру послали Таньку в опочивальню взбивать барскую перину. Танька вошла, когда Александр Павлович уже переоделся в новомодную ночную рубаху и курил последнюю трубку. Расторопная девка принялась взбивать перину на постели, столь широкой, что на ней могли бы улечься пятеро гвардейцев Семеновского полка. Когда Танька сильно наклонилась вперед, чтобы добраться до противоположного края постели, Александр Павлович подошел к ней сзади и закинул на голову девки сарафан и рубашку. Танька замерла в этой растопыренной позе, с головой и руками утонувшими в задранном сарафане. Это предоставляло барину возможность обозревать ее телеса от пяток до самых плеч.