Рассказ про людвига ван бетховена

Людвиг Бетховен — биография

Людвиг ван Бетховен – один из самых гениальных композиторов, дирижер, пианист. Его считают последним представителем венской школы классицизма.

Он писал музыку, которая заставляет плакать и смеяться, взлетать ввысь и стремительно падать вниз. Она вдохновляет и окрыляет, дает надежду на то, что в жизни возможно достичь всего, даже самого невероятного. Ее слушают уже более двух веков и будут слушать вечно, эта музыка бессмертна, как и ее автор – Людвиг ван Бетховен. Его произведения нельзя ограничить рамками какого-то одного направления, в них романтизм сочетается с классицизмом, в них весь композитор и его гениальная личность.

Детство

Родился Людвиг ван Бетховен 16 декабря 1770 года в немецком городе Бонн. Крестили мальчика на следующий день. Отца новорожденного звали Иоганн Бетховен, он певец, тенор в придворной капелле. Мама, Мария-Магдалина Бетховен (в девичестве Кеверих). Ее отец служил придворным шеф-поваром в Кобленце. Они поженились в 1767 году. Дед будущего композитора – Людвиг Бетховен, был певцом той же капеллы, что и его сын Иоганн, потом занял в ней должность капельмейстера.

Детство Людвига было скорее несчастным, чем счастливым. Отец много пил, поэтому денег катастрофически не хватало даже на самые простые вещи. Комнатка Людвига располагалась на чердаке, она была настолько маленькой, что в ней едва нашлось место для железной кровати и старого клавесина. Пьяный отец в беспамятстве бил супругу смертным боем, частенько перепадало и Людвигу.  Мария жалела сына, старалась хоть как-то облегчить ему жизнь, проводила с ним много времени, часто пела для него незамысловатые песенки.

Творческие наклонности проявились у Людвига в раннем детстве, и это не ускользнуло от внимания отца. В те годы везде гремело имя Амадея Моцарта, и отец задумал сделать из сына еще более успешного музыканта, чем прославленный композитор. Он заставлял Людвига много часов сидеть за фортепиано и упражняться игре на скрипке.

Чтобы понять, насколько сын музыкально одарен, Иоганн усадил его одновременно за пять инструментов – клавесин, орган, скрипку, альт и флейту. Мальчик много часов проводил за занятиями музыкой, если где-то ошибался, тут же был избит и выпорот. Отец нанимал учителей для сына, но они не отличались особым талантом и не могли дать ему нормальных знаний и навыков.

Отец прилагал все силы, чтобы Людвиг как можно скорее начал концертную деятельность, надеясь на щедрые гонорары.

Иоганн обратился к архиепископу с просьбой об увеличении ему жалования, а взамен обещал привести в его капеллу талантливого мальчика. Однако доходы семьи от этого не увеличились, все деньги отец тратил на выпивку. Творческая биография Людвига ван Бетховена началась в 6 лет, когда он выступил с концертом в Кельне. Однако его гонорар был более, чем скромным.

Мама поддерживала сына, как могла, и именно благодаря ей появились первые конспекты его импровизаций. Природа дала этому ребенку неимоверный талант, но развивался он мучительно и сложно. Бетховен просто погружался в создаваемую им музыку, и зачастую пребывал в состоянии полной отрешенности от внешнего мира.

В 1782-м должность директора придворной капеллы занял Кристиан Готлобу, который и взялся обучать Людвига. Он видел, что его ученик невероятно одарен, и понял, что такой талант нужно развивать. Чтобы развитие мальчика было максимально полноценным, он знакомит его с литературой, древними языками и философией. Бетховен буквально влюбился в Гете, Шиллера, Шекспира, он часами слушает Генделя и Баха и мечтает когда-нибудь поработать с прославленным Моцартом.

В Вене, которую тогда считали музыкальной столицей Европы, юноша оказался в 1787-м. Там и состоялось знакомство с кумиром – Вольфгангом Моцартом. Услышав, как импровизирует Бетховен, Моцарт пришел в полный восторг, и сказал всем, чтобы не отрывали взгляда от этого мальчика, и что вскоре его имя будет знать весь мир.

Людвиг упросил маэстро дать ему несколько уроков, но вынужден был уехать, потому что у него серьезно заболела мама.

После похорон матери, Людвиг почувствовал полное отчаяние и безысходность. Это не способствовало дальнейшему развитию творчества, ему нужно было думать, чем кормить двух младших братьев, и как справляться с пьяными выходками папаши. Людвиг обратился к принцу и попросил его выделить семье денежную помощь. Тот не отказал, и семья стала получать довольствие размером в 200 талеров. Над ним насмехались соседи, но Людвиг старался не обращать на это внимание, он пообещал самому себе выбраться из этой нищеты и заработать своим талантом.

В Бонне у талантливого юноши нашлись покровители, благодаря которым он мог свободно присутствовать на музыкальных собраниях и посещать салоны. Это была семья Бройнинг, дочь которых, Лорхен, Людвиг учил музыке. Бетховен был им настолько благодарен, что до конца своих дней поддерживал с ними отношения, особенно с Лорхен и ее мужем доктором Вегелером.

Музыка

В 1792-м Людвиг уехал в Вену, где сразу познакомился с меценатами. Для усовершенствования своей музыкальной техники, он попросил Йозефа Гайдна прослушать его произведения. Нормальных отношений у них не получилось, Гайдну не понравился строптивый характер ученика. Бетховену пришлось обратиться к Шенку и Альбрехтсбергеру. Совершенствование вокального письма происходило под руководством Антонио Сальери, благодаря которому молодой человек познакомился с титулованными особами и профессиональными музыкантами.

Через год Бетховен пишет музыкальное сопровождение на «Оду Радости» Шиллера, которую тот написал для масонской ложи в 1785-м. Потом Людвиг несколько раз меняет гимн, пока не добивается его триумфального звучания. Окончательный вариант симфонии он представил публике в 1824-м, и она вызвала неимоверный восторг.

Прошло немного времени, и Людвиг превратился в самого модного пианиста Вены. В 1795-м он дебютировал в салоне, где выступил с тремя фортепианными трио и тремя сонатами, которые сам написал. Публика была очарована темпераментом, богатым воображением и глубиной его чувств. Спустя три года жизнь композитора начинает меняться. У него развивается тиннитус, постепенно, но уверенно, не давая никаких шансов на выздоровление.

Людвигу удалось скрывать свою болезнь на протяжении десяти лет. Он вел себя так, чтобы окружающие не заподозрили о развивающейся глухоте. Он часто отвечал невпопад или оговаривался, но все считали, что это просто чудачества талантливого маэстро. В 1802 году Бетховен написал завещание, которое адресовал своим братьям, и приказал прочесть его только после смерти.

Он часто переписывается с доктором Вегелером, и в одном из писем написал, что не собирается сдаваться. Всю жажду к жизни он вложил во «Вторую симфонию» и три скрипичных сонаты. Композитор понимает, что скоро полностью потеряет слух, поэтому набрасывается на работу.

В 1808-м Бетховен создает «Пасторальную симфонию», состоящую из 5 частей. Она занимает особое место в его жизни и творчестве. Для отдыха Людвиг часто выбирал дальние деревушки, бывал на природе и там обдумывал новую музыку. Четвертую часть этой симфонии он назвал «Гроза. Буря». Ему удается в точности передать всю мощь стихии с помощью тромбонов, фортепиано и флейты.

В 1809-м дирекция городского театра попросила Бетховена написать музыку к драме Гете «Эгмонт». Он был поклонником творчества писателя, поэтому решил не брать за свою работу денежное вознаграждение. Он писал музыку во время театральных репетиций. Одна из актрис – Антония Адамбергер решила над ним пошутить и сказала, что у нее полностью отсутствует певческий талант, но тут же рассмеялась и мастерски спела арию. Бетховену эта шутка не понравилась, он сказал, что раз она умеет петь, то он пойдет писать эти песни.

В 1813-1815 годах Людвиг уже не может работать в полную силу, он глохнет окончательно. Однако и в таком положении он не сдается. Для того, чтобы «слышать» ноты, он использует тонкую деревянную палочку. Один кончик палочки зажат у него в зубах, второй он устанавливает на переднюю часть инструмента. Во время вибрации композитор чувствует, как звучит инструмент.

В произведениях, созданных в эти годы, чувствуется глубина, трагизм и философский смысл. Они становятся классикой на все времена.

Личная жизнь

Сложности преследовали Людвига не только в творческой биографии, но и в личной жизни. Он хоть и мог общаться с аристократической элитой, но все равно в их глазах оставался простолюдином. Это не давало ему никакой надежды завоевать сердце благородной девицы. В 1801-м Бетховен воспылал страстью к юной графине Жюли Гвиччиарди. Это была неразделенная любовь, девушка отдала предпочтение графу фон Галленбергу, и вышла за него замуж. Людвиг был унижен и раздавлен, он пишет «Лунную сонату», которую с тех пор ассоциируют как гимн неразделенных чувств.

В 1804-1810-м годах композитор питает нежные чувства к Жозефине Брунсвик, вдове графа Йозефа Дейма. Женщина тоже увлеклась Людвигом, она принимает ухаживания, отвечает на его письма. Но родственники Жозефины настояли на прекращении этого романа, они уверили ее, что из этого простолюдина никогда не получится достойной партии. Разрыв был очень болезненным, Бетховен решил принципиально жениться на ком попало, и предлагает замужество Терезе Мальфати. Но и здесь его ждал отказ, после которого музыкальное наследство композитора обогатилось сонатой «К Элизе».

Впечатлительный Бетховен настолько близко принял к сердцу эти отказы, что решил больше не делать попыток устроить свою личную жизнь. В 1815 году он судился с женой своего покойного брата за право опекать ее сына, своего племянника. Женщина была гулящей, поэтому суд оказался на стороне композитора. Спустя некоторое время оказалось, что племянник Карл такой же непутевый гулена, как и его мать.

Людвиг старается воспитать мальчика по строгим правилам, пытается разбудить в нем любовь к музыке, но Карл уже подвержен алкогольной и картежной зависимости. У Бетховена никогда не было собственных детей, поэтому он не знает, как наставить парня на правильный путь, и частенько не церемонится с ним. После очередного скандала Карл чуть было не наложил на себя руки, но все закончилось благополучно. Бетховен определил племянника в армию.

Смерть

В 1826-м Людвиг сильно заболел, у него диагностировали воспаление легких. Помимо этой болезни, он сильно страдал от желудочных болей. Доктор не смог назначить правильную дозу лекарства, поэтому болезнь продолжала прогрессировать. На протяжении шести месяцев Бетховен не вставал с постели. Его постоянно навещали друзья, предпринимавшие попытки хоть как-то облегчить состояние больного.

Людвиг ван Бетховен умер 26 марта 1827 года, ему шел 56 год. Природа разразилась в этот день грозой, что непривычно для марта, а в сам момент смерти грянул громовой раскат. После вскрытия стало известно, что у Бетховена полностью разложилась печень, имелись существенные повреждения слуховых и прилегающих нервов. Проводить выдающегося композитора в последний путь собралось двадцать тысяч человек, во главе похоронной процессии шел Франц Шуберт. Местом упокоения Бетховена стало Вэрингское кладбище Церкви Святой Троицы.

Факты

• В возрасте 12 лет стал автором сборника вариаций для клавишных.
• Первый среди музыкантов, живших на денежное пособие от городского совета.
• Стал автором трех любовных писем к «Бессмертной Возлюбленной», которые обнародованы после его смерти.
• За всю свою жизнь создал всего одну оперу – «Фиделио».
• Бетховену приписывают авторство «Музыки ангелов» и «Мелодии слез дождя». Это величайшее заблуждение современников, Людвиг не имеет к ним никакого отношения.
• Умел ценить настоящую дружбу, и никогда не отказывал в помощи нуждающимся.
• Обладал умением трудиться одновременно над созданием пяти композиций.
• Во время бомбардировки города войсками Наполеона в 1809 году боялся лишиться слуха. Сидел в подвале дома и с помощью подушек закрывал уши.
• Первая скульптура Бетховена появилась в Бонне в 1845-м.
• Популярная группа «Битлз» написала свою композицию «Because» на основе «Лунной сонаты», проигранной наоборот.
• Официальным гимном Евросоюза утвердили «Оду к Радости».
• Смерть композитора наступила в результате ошибки доктора, который назначил ему сильную дозу препарата, содержавшего свинец.
• Фото великого композитора украшает почтовые марки Германии.

Произведения

Людвиг ван Бетховен стал автором девяти симфоний, одиннадцати увертюр, свыше сорока танцев и маршей, которые звучат в исполнении симфонических и духовых оркестров.

• 9 симфоний
• 8 симфонических увертюр
• 5 концертов для фортепиано с оркестром
• 6 юношеских сонат для фортепиано
• 32 сонаты для фортепиано
• 10 сонат для скрипки и фортепиано
• Концерт для скрипки с оркестром
• 5 сонат для виолончели и фортепиано
• 16 струнных квартетов
• 6 трио
• Балет «Творения Прометея»
• Опера «Фиделио»
• Торжественная месса
• Вокальный цикл «К далёкой возлюбленной»

Слушать симфонии

Ссылки

• Страница в Википедии

https://ria.ru/20201216/betkhoven-1589138390.html

Биография Людвига ван Бетховена

Биография Людвига ван Бетховена — РИА Новости, 16.12.2020

Биография Людвига ван Бетховена

Немецкий композитор и пианист Людвиг ван Бетховен (Ludwig van Beethoven) родился в Бонне 16 декабря 1770 года в семье фламандского происхождения. Его отец был… РИА Новости, 16.12.2020

2020-12-16T04:52

2020-12-16T04:52

2020-12-16T04:52

справки

людвиг ван бетховен

https://cdnn21.img.ria.ru/images/90672/78/906727875_0:114:915:629_1920x0_80_0_0_aa032796090eadae96a159e33fe9f2fd.jpg

Немецкий композитор и пианист Людвиг ван Бетховен (Ludwig van Beethoven) родился в Бонне 16 декабря 1770 года в семье фламандского происхождения. Его отец был вокалистом (тенор) в капелле курфюрста-архиепископа Кельнского, а дед был придворным капельмейстером. Людвиг ван Бетховен был старшим из трех братьев в семье.Первые уроки музыки будущий композитор получил от отца, который научил его игре на фортепиано. 26 марта 1778 года Людвиг впервые выступил в Кельне. Около 1779 года он также начал изучать игру на органе, а также освоил игру на клавесине и скрипке. С 1780 года занятиями юного таланта руководил известный композитор и органист Кристиан Готлоб Нефе. Вскоре Бетховен стал концертмейстером придворного театра и помощником органиста капеллы.В 1787 году Бетховен посетил Вену и взял несколько уроков у композитора Вольфганга Моцарта. Но вскоре он узнал, что его мать тяжело больна, и вернулся в Бонн. После смерти матери, Людвиг остался единственным кормильцем семьи. Одаренность юноши привлекла внимание некоторых просвещенных боннских семейств, а блестящие фортепианные импровизации обеспечили ему свободный вход в любые музыкальные собрания. Особенно много сделало для него семейство фон Брейнинг, которое взяло опеку над музыкантом. В 1789 году Бетховен был вольнослушателем философского факультета Боннского университета.В 1792 году композитор переселился в Вену, где прожил почти безвыездно до конца жизни. Первоначальной его целью при переезде было совершенствование в композиции под руководством композитора Йозефа Гайдна, но эти занятия продлились недолго. Бетховен быстро завоевал известность и признание ‒ сначала как лучший в Вене пианист и импровизатор, а позже как композитор. В расцвете творческих сил Бетховен проявлял колоссальную работоспособность. В 1801-1812 годах он написал такие выдающиеся произведения, как Соната до диез минор («Лунная», 1801), Вторая симфония (1802), «Крейцерова соната» (1803), «Героическая» (Третья) симфония, сонаты «Аврора» и «Аппассионата» (1804), опера «Фиделио» (1805), Четвертая симфония (1806).В 1808 году Бетховен закончил одно из наиболее популярных симфонических произведений ‒ Пятую симфонию и одновременно «Пасторальную» (Шестую) симфонию, в 1810 году ‒ музыку к трагедии Иоганна Гете «Эгмонт», в 1812 году ‒ Седьмую и Восьмую симфонии.С 27-летнего возраста Бетховен страдал прогрессировавшей глухотой. Тяжелый для музыканта недуг ограничивал его общение с людьми, затруднял пианистические выступления, которые со временем Бетховену пришлось прекратить В 1814 году его слух полностью пропал. Для разговоров с посетителями и друзьями он использовал небольшие тетради (разговорные книги), в которые его собеседники записывали свои сообщения, на которые Бетховен отвечал устно. В поздних сочинениях Бетховен нередко обращался к форме фуги. Пять последних фортепианных сонат (№ 28-32) и пять последних квартетов (№ 12-16) отличаются особо сложным и утонченным музыкальным языком, требующим от исполнителей величайшей искусности.Позднее творчество Бетховена долгое время вызывало споры. Из современников лишь немногие смогли понять и оценить его последние сочинения. Одним из таких людей стал его русский почитатель князь Николай Голицын, по заказу которого написаны и которому посвящены квартеты № 12, 13 и 15. Ему же посвящена увертюра «Освящение дома» (1822).В 1823 году Бетховен закончил «Торжественную мессу», которую считал своим величайшим произведением. Эта месса, рассчитанная скорее на концертное, чем на культовое исполнение, стала одним из этапных явлений в немецкой ораториальной традиции.При содействии Голицына «Торжественная месса» впервые была исполнена 7 апреля 1824 году в Петербурге. В мае 1824 году в Вене состоялся последний бенефисный концерт Бетховена, в котором, помимо частей из мессы, прозвучала его итоговая, Девятая симфония с заключительным хором на слова «Оды к радости» поэта Фридриха Шиллера. Через все произведение последовательно проведена идея преодоления страдания и торжества света.Композитор создал девять симфоний, 11 увертюр, пять концертов для фортепиано с оркестром, скрипичный концерт, две мессы, одну оперу. Камерная музыка Бетховена включает 32 фортепианные сонаты (не считая шести юношеских сонат, написанных в Бонне) и 10 сонат для скрипки и фортепиано, 16 струнных квартетов, семь фортепианных трио, а также много других ансамблей – струнные трио, септет для смешанного состава. Его вокальное наследие состоит из песен, свыше 70 хоров, канонов.26 марта 1827 года Людвиг ван Бетховен скончался в Вене. На его похороны пришли 20 тысяч человек. Траурную речь написал известный австрийский поэт и драматург Франц Грильпарцер.Первоначально композитор был похоронен на Верингском кладбище, в 1888 году его прах был перенесен на Центральное кладбище Вены.Традиции Бетховена восприняли и продолжили композиторы Гектор Берлиоз, Ференц Лист, Иоганнес Брамс, Антон Брукнер, Густав Малер, Сергей Прокофьев, Дмитрий Шостакович. Как своего учителя чтили Бетховена и композиторы нововенской школы – Арнольд Шенберг, Альбан Берг, Антон Веберн. С 1889 года в Бонне в доме, в котором родился Бетховен, открыт музей.В Вене композитору посвящены Музей Бетховена, Дом Пасквалати (Beethoven Pasqualatihaus), в котором он прожил последние восемь лет.Мемориальный музей Бетховена также открыт в замке Брунсвик в Венгрии. В свое время композитор был дружен с семьей графа Брунсвика и останавливался в их доме. В мире существует около ста памятников Бетховену, первый из них был открыт в 1845 году в Бонне на центральной площади Мюнстер-Плац. Материал подготовлен на основе информации открытых источников

2020

Новости

ru-RU

https://ria.ru/docs/about/copyright.html

https://xn--c1acbl2abdlkab1og.xn--p1ai/

https://cdnn21.img.ria.ru/images/90672/78/906727875_0:29:915:715_1920x0_80_0_0_26a9cccbebf6603340cb7960d8f6f0d9.jpg

справки, людвиг ван бетховен

Благотворить, где только можешь.
Превыше всего любить свободу
И даже у монаршего престола
От истины не отрекаться.
Бетховен

(Листок из альбома, 1792)

Он был невысокий, коренастый, могучего, почти атлетического сложения. Лицо широкое, кирпично-красного оттенка, — только на склоне лет цвет кожи стал желтоватым, болезненным, особенно зимой, когда он сидел сиднем в четырех стенах, вдалеке от своих любимых полей. Лоб мощный, шишковатый. Волосы, необычайно густые и черные, казалось, не знали гребня: они торчали во все стороны — «змеи Медузы» (5). Глаза его пылали изумительной, поражавшей всех силою. Однако многие заблуждались относительно цвета его глаз. Они сверкали таким неистовым блеском на его смуглом трагическом лице, что обычно казались черными, на самом же деле были не черные, а серо-голубые (6). Маленькие, очень глубоко посаженные, они под влиянием гнева или страсти внезапно широко раскрывались и метали во все стороны быстрые взгляды, в которых с чудесной полнотой и правдивостью отражалась мысль (7). Часто они скорбно устремлялись к небу. Нос у него был короткий, обрубленный, широкий — отсюда это сходство с обликом льва. Тонко очерченный рот, впрочем, нижняя губа немного выдавалась. Мощные челюсти, которые могли бы дробить грецкие орехи. На подбородке справа глубокая ямка, что делало его лицо странно асимметричным. «У него была добрая улыбка,— вспоминает Мошелес,— и когда он разговаривал с кем-нибудь, на лице его появлялось приветливое, располагающее выражение. Смех, наоборот, был у него неприятный, резкий, вымученный и притом отрывистый» — смех человека, не привыкшего радоваться. Обычное выражение его лица печальное — «неизлечимая скорбь». Рельштаб в 1825 г. признавался, что он с огромным трудом удерживал слезы, видя «его кроткие глаза, затаившие невыносимую муку». Годом позже Браун фон Браунталь встречает его в трактире: он сидит один, в углу, в зубах дымится длинная трубка, глаза закрыты — привычка, которую за ним замечали все чаще к концу жизни. Кто-то из друзей обращается к нему. Он грустно улыбается, достает из кармана маленькую записную книжечку — «разговорную» — и пронзительным голосом, каким часто говорят глухие, просит написать то, о чем его спрашивают. В минуты вдохновенья, которое осеняло его поистине неожиданно, иной раз даже на улице, лицо его преображалось, вызывая изумленье прохожих. Так бывало иной раз, когда он сидел один за фортепиано. «Мускулы лица напрягались, вены вздувались, неистовый взор становился подлинно грозным, губы дрожали, он был похож на мага, которого побороли демоны, им самим вызванные». Персонаж из Шекспира (8), «король Лир», — говорил Юлиус Бенедикт.

Людвиг ван Бетховен родился 16 декабря 1770 г. в Бонне, близ Кельна, в нищенской комнатушке на антресолях убогого домика. Предки его — фламандцы (9). Отец, певец, был человек недалекий и пьяница. Мать — служанка, дочь повара, вышла первым браком за лакея, но вскоре овдовела.

Суровое детство, лишенное семейного тепла, в котором рос более счастливый Моцарт. С самого начала жизнь стала для Бетховена жестокой и мрачной борьбой. Отец решил извлечь выгоду из музыкальных способностей сына и показывал публике это маленькое чудо. С четырехлетнего возраста он часами держал мальчика за клавесином или запирал со скрипкой, заставляя играть до изнеможения. Удивительно еще, как он не отвратил сына навсегда от искусства. Дошло до того, что Бетховена приходилось чуть ли не силой заставлять учиться музыке. Отрочество его было омрачено заботами о хлебе, необходимостью зарабатывать на пропитание, слишком многими и рано взятыми на себя обязанностями. Одиннадцати лет он уже играл в театральном оркестре, тринадцати стал органистом. В 1787 г. умирает мать, которую он обожал. «Она была так добра ко мне, так достойна любви, была лучшим моим другом! Я чувствовал себя счастливее всех на свете, когда я мог произнести это сладостное слово — «мать» и когда она слышала его» (10).

Она умерла от чахотки, и Бетховен, уже и тогда постоянно недомогавший, считал, что его подтачивает та же болезнь, к которой примешивалась еще и меланхолия, более жестокая, чем все его недуги (11). Семнадцати лет он уже стал главой семьи, на него легла забота о воспитании двух братьев; ему пришлось взять на себя унизительные хлопоты о назначении пенсии отцу — пьянице, не способному содержать семью; пенсию выдавали на руки сыну, иначе отец пропил бы все. Эти горести оставили в душе юноши глубокий след. Но он нашел дружескую поддержку в одном боннском семействе, которое навсегда осталось ему близким, — это была семья Брёнингов. Милая «Лорхен», Элеонора Брёнинг, была на два года моложе его. Он ее учил музыке, а она приобщила его к поэзии. Она была спутницей его детства, а возможно, они питали друг к другу и более нежные чувства. Впоследствии Элеонора вышла замуж за доктора Вегелера, который стал одним из лучших друзей Бетховена. До самых последних дней их связывала ничем не омрачаемая дружба, о которой свидетельствуют благородные, нежные письма Вегелера и Элеоноры и письма старого верного друга (alter treuer Freund) дорогому доброму Вегелеру (guter lieber Wegeler). Тем более трогательной стала эта взаимная привязанность, когда все трое состарились — состарились телом, но не сердцем (12).

Как ни печально было детство Бетховена, он навек сохранил о нем и о родных местах, где оно протекало, нежное и грустное воспоминание. Он был вынужден покинуть Бонн и почти всю жизнь прожил в Вене, в унылых предместьях этого большого легкомысленного города, но никогда не забывал он долину Рейна и величественную реку, мощную, отечески родную (unser Vater Rhein), «наш отец Рейн», как он называл ее, — почти человечески живую, подобную некой гигантской душе, где сменяют друг друга столько мыслей, столько могучих порывов; и, пожалуй, особенно прекрасен, могуч и спокоен Рейн там, где он с ласковой мощью омывает тенистые и цветущие берега прелестного Бонна. Там прожил Бетховен первые двадцать лет своей жизни, там родились первые мечты юного сердца, среди этих лужаек, которые лениво плывут куда-то вместе с водой, и прибрежных тополей, среди окутанных туманом верб и низкорослого ивняка и яблонь, что купают свои корни в бесшумном и быстром потоке, над которым в сонном удивлении, сгрудившись по берегам, застыли деревушки, церкви и кладбища; а вдали, на горизонте, выступают голубоватые очертания Семи Гор — жилища бурь, — увенчанных хрупкими, причудливыми силуэтами полуразрушенных замков. Сердце его навеки осталось верным этому краю; до последней минуты жизни он мечтал увидеть его вновь, но мечте этой так и не дано было осуществиться. «Родина моя, чудесный край, где я увидел свет, она все так же прекрасна для меня и все так же явственно стоит перед моими очами, как в тот день, когда я покинул ее» (13).

Разразилась революция; она начала стремительно распространяться по всей Европе, она овладела и сердцем Бетховена. Боннский университет был рассадником новых идей. Бетховен зачислен в списки студентов 14 мая 1789 г., он слушает лекции по немецкой литературе знаменитого Евлогия Шиейдера, будущего прокурора департамента Нижнего Рейна. Когда в Бонне узнали о взятии Бастилии, Шнейдер прочел с кафедры пламенные стихи, вызвавшие бурный энтузиазм слушателей (14). В следующем году он выпустил сборник революционных стихов (15). В числе подписчиков значатся: «Бетховен, придворный музыкант» и «семейство Брёнинг» (16).

В ноябре 1792 г. Бетховен уехал из Бонна в тот самый момент, когда война уже вступала в город. Он намеревался устроиться в Вене — музыкальной столице Германии (17). По дороге в Вену ему пришлось пробираться сквозь расположение гессенских войск, посланных против Франции. Понятно, что его охватили патриотические чувства. В 1796 и 1797 гг. он положил на музыку воинственные стихи Фридберга «Песнь расставанья» и патриотическую хоровую «Мы — великий немецкий народ» («Ein grosses deutsches Volk sind wir»). Но тщетно пытается он воспевать врагов революции. Революция захватывает всех, захватывает она и Бетховена. С 1798 г., невзирая на обострившиеся отношения между Францией и Австрией, у Бетховена завязываются дружеские связи с французами, кое с кем из посольства и генералом Бернадоттом, который тогда приехал в Вену (18). Во время встреч и бесед этих лет в Бетховене укрепляются республиканские чувства, мощное развитие коих можно наблюдать далее на протяжении всей его жизни.

Портрет, сделанный с него Штейнгаузером, дает довольно верный образ Бетховена того времени. По отношению к позднейшим изображениям Бетховена этот портрет — то же, что Бонапарт работы Герена: жесткое лицо, снедаемое лихорадкой честолюбия — в сопоставлении с другими канонизированными изображениями Наполеона. Бетховен кажется там моложе своих лет; он худ, держится очень прямо, тугой и высокий галстук подпирает подбородок, взгляд недоверчивый и настороженный. Он знает себе цену, он верит в свои силы. В 1796 г. он записывает у себя в книжечке: «Смелее! Невзирая на все слабости телесные, мой гений восторжествует… Двадцать пять лет! Вот они и пришли! Мне двадцать пять лет… В этот самый год мне как человеку должно подняться во весь рост» (19). Г-жа фон Бернгард и Гелинк свидетельствуют, что он крайне горд, резок в обращении и угрюм, говорит с ярко выраженным провинциальным акцентом. Но близкие его друзья знают, сколько чудесной доброты прячется под этой заносчиво-неуклюжей манерой. Когда он пишет Вегелеру о своих успехах, вот какая мысль первой приходит ему в голову: «Представь, один из моих друзей находится в нужде; если кошелек мой пуст и я не в силах помочь тотчас же, ну что ж, мне стоит только сесть за стол и взяться за работу, и довольно скоро я помогу ему выбраться из беды… Понимаешь, до чего это замечательно» (20). И немного далее он пишет: «Пусть мое искусство служит ко благу бедняков» («Dann soll meine Kunst sich nur zum Besten der Armen zeigen»).

Но беда уже постучалась у его дверей, поселилась у него и больше его не покидала. Между 1796 и 1800 гг. глухота начала свою страшную, разрушительную работу (21). Даже ночью в ушах у него стоял непрерывный шум; его мучили острые боли з желудке. Слух постепенно ослабевал. В течение нескольких лет он никому в этом не признавался, даже самым близким друзьям; он избегал появляться на людях, чтобы как-нибудь не обнаружился его недостаток; он хранил про себя эту ужасную тайну. Но в 1801 г. он уже не в силах молчать и в отчаянии рассказывает обо всем друзьям — доктору Вегелеру и пастору Аменда: «Мой дорогой, добрый, мой сердечный друг Аменда!.. Как часто я жаждал видеть тебя здесь, около себя! Бетховен твой глубоко несчастен. Узнай, что благороднейшая часть меня, мой слух, очень ослаб. Еще в то время, когда мы с тобой были вместе, я чувствовал симптомы болезни, и я скрывал их, но с тех пор мне становилось все хуже и хуже. Выздоровею ли я? Конечно, я надеюсь, но надежда слабая: такие заболевания редко поддаются излечению. Какая грустная у меня жизнь — избегать всего, что любишь, что тебе дорого, особенно здесь, в этой мелочной, себялюбивой среде. Жалкая участь — сносить покорно свои несчастья и в этом видеть единственное прибежище. Конечно, я твердо решил быть сильнее своих страданий, но удастся ли мне это?» (22).

И Вегелеру: «Я влачу печальное существование. Вот уже два года, как я тщательно избегаю всякого общества, потому что не могу же я сказать людям: «Я глухой!» Это было бы еще возможно, будь у меня какая-нибудь другая профессия, но при моем ремесле ничто не может быть ужаснее. Как обрадовались бы мои враги! А ведь их у меня немало!.. В театре я вынужден садиться у самого оркестра, чтобы разбирать слова актеров. А как только сяду подальше, уже не улавливаю высокие тона инструментов и голосов… Когда говорят тихо, я еле слышу… но когда кричат — это для меня совершенно невыносимо… не раз я проклинал свое существование… Плутарх научил меня покоряться судьбе. Но я не желаю сдаваться и не сдамся, если это только возможно, хотя бывают минуты, когда я чувствую себя самым несчастным из творений божьих… Покорность судьбе! Какое жалкое прибежище! Но только это одно мне и остается!» (23).

Эта трагическая скорбь отразилась в некоторых произведениях того времени — в «Патетической сонате» (ор. 13, 1799 г.) и еще более в ларго Третьей сонаты для фортепиано (ор. 10, 1798 г.). Удивительно, что печаль эта не коснулась стольких других произведений того времени, — сияющий радостью септет (1800 г.), прозрачная Первая симфония (до-мажор, 1800 г.) выражают юношескую беспечность. Значит, душа не сразу привыкает к страданию. Ей так нужна радость, что, лишенная радости, она не может не создавать ее. И если настоящее слишком уж невыносимо, она живет в прошедшем. Счастливые дни прошлого не исчезают из памяти в один миг; долго еще сияние их не тускнеет, хотя сами они уже канули в вечность. Бетховен в Вене, несчастный и одинокий, уходит в воспоминания о родной стране, и его творческая мысль в то время пронизана ими. Тема анданте с вариациями в септете — это одна из рейнских «Песенок» («Lied»); симфония до-мажор — это тоже творение Рейна, поэма молодости, улыбающейся своим грезам. Веселая, томная поэма: в ней слышится желание завоевать сердце любимой и надежда, что это сбудется. Но в некоторых местах симфонии, в вступлении, в светотени сумрачно звучащих басов, в причудливом скерцо, вы замечаете, замечаете с волнением, как сквозь юный облик вдруг проглянет на вас будущий гений. Это глаза бамбино из «Святого семейства» Боттичелли, очи младенца, в которых словно уже читаешь всю будущую трагедию.

К физическим страданиям присоединились огорчения совсем иного порядка. Вегелер рассказывает, что он не помнит Бетховена иначе, как в состоянии страстной влюбленности. Его увлечения, по-видимому, всегда отличались поразительной чистотой. Между страстью и наслаждением нет ничего общего. И если в наши дни все-таки умудряются путать одно с другим, то только потому, что большинство людей пребывает на сей счет в неведении и истинная страсть стала величайшей редкостью. В натуре Бетховена было нечто пуританское; вольные разговоры и мысли внушали ему ужас, любовь была для него святыней, и тут он оставался непримирим. Говорят, он не мог простить Моцарту того, что тот унизил свой гений, написав «Дон Жуана». Шиндлер, близкий друг Бетховена, уверяет, что «он прожил жизнь свою в девственной чистоте и ему никогда не приходилось упрекать себя в минутной слабости». Такие люди словно созданы для того, чтобы стать жертвой обманщицы-любви. И это оправдалось на Бетховене. Он без конца влюблялся до безумия, без конца предавался мечтам о счастье, затем очень скоро наступало разочарование, он переживал горькие муки.

И вот в этих-то чередованиях — любви, гордости, возмущения — надо искать наиболее плодотворные источники бетховенских вдохновений вплоть до того времени, когда природная буря его чувств затихает в грустной покорности судьбе.

В 1801 г. предметом его страсти была, видимо, Джульетта Гвиччарди, которую он обессмертил, посвятив ей свою знаменитую сонату, известную под названием «Лунной», ор. 27 (1802 г.). «Мне стало отраднее жить, — пишет он Вегелеру, — я чаще встречаюсь с людьми… Эта перемена… ее произвело очарование одной милой девушки; она любит меня, и я люблю ее. Первые счастливые минуты в моей жизни за последние два года» (24). Он дорого заплатил за них. Прежде всего эта любовь заставила Бетховена еще больнее почувствовать, какое несчастье его глухота и как непрочно его положение, раз он не имеет возможности жениться на любимой девушке. Кроме того, Джульетта была кокетка, ребячливая, себялюбивая; она причиняла Бетховену тяжкие страдания, а в ноябре 1803 г. вышла замуж за графа Галленберга (25). Такие страсти опустошают душу; а когда душа уже ослаблена недугом, как это было с Бетховеном, они могут сокрушить ее вконец. Это единственный период жизни Бетховена, когда он был чуть ли не на краю гибели. Он пережил минуты страшного отчаяния, о чем свидетельствует одно его письмо. Это его «Гейлигенштадское завещание» братьям Карлу и Иоганну со следующей надписью: «Прочесть и привести в исполнение после моей смерти» (26). Душераздирающий вопль возмущения и невыносимой муки! Нельзя читать его без глубокой жалости. Бетховен в эту минуту готов был наложить на себя руки, и только несокрушимая стойкость духа спасла его (27). Последние его надежды на выздоровление рухнули. «Даже то высокое мужество, что поддерживало меня, иссякло. О провидение, дай мне увидеть хотя бы единый раз, на один день, один-единственный день, истинную радость! Мне уже так давно неведомы глубокие звуки истинной радости. Когда же, о господи, когда будет мне дано обрести ее вновь… Неужели никогда? Нет, это было бы слишком жестоко!».

Это похоже на предсмертное стенание — и тем не менее Бетховен проживет еще двадцать пять лет. Слишком могучая это была натура, чтобы сдаться и пасть под бременем испытаний. «Мои физические силы растут и прибывают больше чем когда-либо вместе с силой духовной… Да, юность моя только еще начинается, я чувствую это. Каждый день приближает меня к цели, я вижу ее, хотя и не могу определить… О! если бы я освободился от моего недуга, я бы обнял весь мир!.. Не надо мне отдыха! И я не знаю иного отдыха, кроме сна; как печально, что я вынужден отдавать ему больше времени, чем прежде. Если бы мне хоть наполовину избавиться от моего недуга, тогда… Нет, я бы не перенес этого. Судьбу должно хватать за горло. Ей не удастся согнуть меня. О! как было бы прекрасно прожить тысячу жизней!» (28).

Эту любовь, страданье, упорство воли, эти чередования уныния и гордости, внутренние драмы — все это мы находим в великих творениях Бетховена, написанных в 1802 г.: в сонате с похоронным маршем, ор. 26, в сонате «Quasi una fantasia», так называемой «Лунной», ор. 27, во Второй сонате, ор. 31, с ее драматическими речитативами, напоминающими величественный, скорбный монолог; и в скрипичной сонате до-минор, посвященной императору Александру, и в «Крейцеровой сонате», ор. 47; в шести героических и трогательных религиозных песнях на слова Геллерта, ор. 48. Вторая симфония, создание которой относится к 1803 г., отражает преимущественно его юношескую любовь; в ней чувствуется, что воля решительно берет в нем верх. Необоримая сила отметает прочь все грустные мысли. Сила жизни бьет ключом в финале. Бетховен во что бы то ни стало хочет быть счастливым, он не соглашается признать, что несчастье его непоправимо: он жаждет исцеления, жаждет любви, он полон самых светлых надежд (29).

В некоторых из этих произведений с поразительной энергией и настойчивостью возвращаются ритмы марша и сражений. Особенно это чувствуется в аллегро и в финале Второй симфонии, а еще более того в первой — торжественно-героической части сонаты, посвященной императору Александру. Воинственный характер этой музыки напоминает об эпохе, когда она родилась. Революция пришла в Вену, и Бетховен был совершенно захвачен ею. «Он охотно высказывался в тесном кругу друзей, — вспоминает кавалер фон Зейфрид, — о политических событиях и судил о них с редкой проницательностью, ясно и верно». Все симпатии Бетховена влекли его к революционным идеям. «Ему были дороги республиканские принципы, — говорит друг Бетховена Шиндлер, знавший композитора в последний период жизни лучше, чем кто-либо другой. — Он был сторонником неограниченной свободы и национальной независимости… Он хотел, чтобы все принимали участие в управлении государством… Хотел для Франции всеобщего голосования и надеялся, что Бонапарт введет его и тем самым заложит основы для счастья всего человечества». Мятежный римлянин, вскормленный Плутархом, он мечтает о героической Республике, чьим основателем стал бы бог Победы, иными словами — первый консул. И вот следуют одна за другой «Героическая симфония — Бонапарт» (1804 г.) (30), эта Илиада империи, и финал симфонии до-минор (1805—1808 гг.), эпопея Славы. Это первые произведения истинно революционной музыки, дух времени живет в них с той силой и чистотой, какими наделяет великие события великая и одинокая душа, воспринимающая впечатления бытия в их подлинном масштабе, не искаженном мелочами повседневной жизни. Облик Бетховена выступает в них озаренный отблесками этих легендарных походов. Бетховен отражает их, быть может даже помимо воли, во всех своих произведениях того времени: в увертюре «Кориолан» (1807 г.), где бушуют бури; в Четвертом квартете, ор. 18, первая часть которого столь родственна увертюре; в «Аппассионате», ор. 57 (1804 г.), о которой Бисмарк говорил: «Если бы я почаще ее слушал, я был бы храбрецом из храбрецов» (31), в партитуре «Эгмонта» и даже в фортепианных концертах, в концерте ми-бемоль, ор. 73 (1809 г.), где сама виртуозность становится героической, где слышится мерная поступь войск. И в этом нет ничего удивительного. В ту пору, когда Бетховен писал свой «Похоронный марш на смерть героя» (в сонате, ор. 26), он, конечно, не знал, что наиболее достойный его гимнов герой, больше, чем Бонапарт, приближающийся к идеальному образу «Героической симфонии», а именно Гош, только что погиб на берегу Рейна, где и по сю пору на вершине небольшого холма меж Кобленцом и Бонном возвышается надгробный памятник ему; как бы то ни было, в самой Вене Бетховену дважды довелось увидеть победоносную Революцию. На первом представлении «Фиделио», в ноябре 1805 г., присутствуют французские офицеры. И не кто иной, как генерал Гюлен, тот, что брал Бастилию, живет у Лобковица, друга и покровителя Бетховена, которому посвящены и «Героическая симфония» и симфония до-минор. А 10 мая 1809 г. Наполеон располагается на ночь в Шёнбрунне (32). И вскоре Бетховен начинает ненавидеть французских завоевателей. Но это не помешало ему остро ощутить лихорадочную атмосферу наполеоновской эпопеи, и только вникнув в чувства Бетховена, можно по-настоящему понять его музыку, созданную в годы походов и побед императорских армий.

Бетховен внезапно бросил свою симфонию до-минор и единым духом, без обычных предварительных набросков, написал Четвертую симфонию. Счастье посетило его. В мае 1806 г. он обручился с Терезой фон Брунсвик (33). Она уже давно любила Бетховена, еще с тех пор, когда маленькой девочкой брала у него уроки игры на фортепиано, в первую пору его пребывания в Вене. Бетховен был дружен с ее братом, графом Францем. В 1806 г. он гостил у них в Мартонвашаре, в Венгрии, и там-то они и полюбили друг друга. Воспоминания об этих счастливых временах нам сохранила сама Тереза Брунсвик (34). «Как-то раз вечером, в воскресенье после ужина, — рассказывает она, — Бетховен при лунном свете сел за рояль. Сперва он провел плашмя рукой по клавишам. Мы с Францем знали эту его привычку. Он всегда начинал так. Затем он взял несколько аккордов в басах и медленно, с какой-то таинственной торжественностью, стал играть «Арию» Себастьяна Баха (35): «Если хочешь сердце мне свое отдать, пусть меж нами это будет тайной, чтобы мысли наши ни одна душа не могла узнать, ни разгадать…» Мать моя и наш духовник задремали, брат о чем-то задумался и, казалось, не замечал меня, а я, завороженная звуками музыки и взглядами музыканта, почувствовала жизнь во всей ее полноте. Утром следующего дня мы встретились в парке. Он сказал мне: «Я сейчас пишу оперу. Главное действующее лицо — оно во мне, передо мной, всюду, куда бы я ни шел, везде, где бы я ни был. Впервые я подымаюсь на такие вершины. Всюду свет, чистота, ясность. До сих пор я был словно ребенок из волшебной сказки, который собирает камушки на дороге и не видит великолепного цветка, что расцвел рядом…» В мае 1806 г. я стала невестой Бетховена, имея согласие лишь моего горячо любимого брата Франца».

Четвертая симфония, написанная в том же году, — чистый цветок, хранящий благоухание этих дней, самых ясных дней его жизни. В ней справедливо усматривали «старания Бетховена примирить сколь возможно свой гений с музыкой прошлого в тех ее формах, в каких она была принята и любима его современниками» (36). Тот же дух примирения, обретенный в любви, благотворно сказался и в его манере держать себя и в самом образе жизни. Игнац фон Зейфрид и поэт Грильпарцер вспоминают его полным огня, оживленным, веселым, остроумным; он очень любезен в обществе, терпелив с назойливыми людьми, одет весьма изысканно; люди не замечают его глухоты и даже утверждают, что он вполне здоров, если не считать несколько слабого зрения (37). Таким же предстает он и на романтически изящном и несколько манерном портрете той поры кисти Мелера. Бетховен хочет нравиться и знает, что он нравится. Влюбленный лев прячет когти. Но за всеми этими забавами, фантазиями и даже самой нежностью симфонии си-бемоль чувствуется грозная сила, изменчивый нрав, гневные вспышки.

Этот глубокий мир не мог быть прочным, но благотворное воздействие любви длилось вплоть до 1810 г. Именно ему и обязан Бетховен той властью над собой, которая позволила тогда его гению дать свои наиболее совершенные создания: классическую трагедию, какою является симфония до-минор, и божественный сон летнего дня, именуемый «Пасторальной симфонией» (1808 г.) (38). «Аппассионата», навеянная шекспировской «Бурей» (39), которую сам Бетховен считал наиболее мощной из своих сонат, появилась в 1804 г. и была посвящена брату Терезы. А Терезе он посвящает мечтательную, причудливую сонату, ор. 78 (1809 г.). Письмо без даты (40) «К бессмертной возлюбленной» не менее самой «Аппассионаты» выражает силу его любви:

«Ангел мой, все мое существо, весь я, сердце мое так переполнено, что я должен тебе сказать… Ах! где бы я ни был, ты тоже со мной… Я плачу, когда подумаю, что до воскресенья ты не получишь от меня весточки. Я люблю тебя так, как ты меня любишь, только гораздо сильней. Так близко и так далеко… Все мысли мои стремятся к тебе, моя бессмертная возлюбленная (meine unsterblichte Geliebte); то радостные, а потом вдруг грустные, они взывают к судьбе, услышит ли она моления наши. Ах! боже мой! Как же мне жить? Без тебя! Я могу жить только близ тебя — или я вовсе не живу… Никогда другая не будет владеть моим сердцем. Никогда! Никогда! О боже, почему приходится расставаться, когда любишь друг друга? И к тому же жизнь моя ныне полна огорчений. Любовь твоя сделала меня сразу и счастливейшим и несчастнейшим из людей… Не тревожься… не тревожься — люби меня! Сегодня — вчера — какое пламенное стремление к тебе, какие слезы! Тебе… тебе… тебе… жизнь моя, все мое! Прощай! О, не переставай любить меня, не отрекайся никогда от сердца твоего возлюбленного. Навеки твой, навеки ты моя, навеки мы принадлежим друг другу» (41).

Какая загадочная причина помешала счастью этих двух существ, которые так любили друг друга? Быть может, недостаток средств, различие в общественном положении. Быть может, Бетховен взбунтовался, уязвленный слишком длительным ожиданием, к которому его принуждали, и унизительной необходимостью бесконечно скрывать свою любовь.

Быть может, он, — человек порывистый, больной, нелюдимый, — сам того не желая, мучил свою возлюбленную и мучился сам. Союз их был разорван, но, должно быть, ни он, ни она никогда не могли забыть этой любви. До конца дней своих (она скончалась только в 1861 г.) Тереза Брунсвик любила Бетховена.

А Бетховен в 1816 г. говорил: «Как только я вспомню о ней, сердце мое начинает биться с той же силой, как в тот день, когда я увидал ее впервые». Именно в этот год написаны шесть мелодий «К далекой возлюбленной» («An die ferne Geliebte»), ор. 98, такие проникновенные и трогательные. В своих заметках он пишет: «Сердце мое рвется из груди, когда я любуюсь этим восхитительным существом, — но ее нет здесь, нет около меня!» Тереза подарила Бетховену свой портрет с надписью: «Редкостному гению, великому художнику, доброму человеку. Т. Б.» (42). В последний год жизни Бетховена один близкий друг застал его с этим портретом в руках, он плакал, целовал его и по своей привычке говорил вслух: «Ты была так прекрасна, так великодушна, словно ангел!» Друг тихонько удалился; вернувшись спустя некоторое время, он увидел Бетховена за фортепиано и сказал ему: «Сегодня, друг мой, в лице вашем нет решительно ничего демонического». Бетховен ответил: «Это потому, что меня навестил сегодня мой добрый ангел». Рана оставила глубокий след. «Бедный Бетховен, — говорил он сам себе, — нет для тебя счастья на этом свете. Только там, в краю, где царит идеал, найдешь ты друзей» (43).

Он пишет в своих заметках: «Покорность, глубочайшая покорность судьбе: ты уже не можешь жить для себя, ты должен жить только для других, нет больше счастья для тебя нигде, кроме как в искусстве твоем. О господи, помоги мне одолеть самого себя».

Итак, любовь покинула его. В 1810 г. он снова одинок; но пришла слава, а вместе с ней и сознание своего могущества. Он в расцвете лет. Он дает волю своему неукротимому, дикому нраву, не заботясь более ни о чем, не считаясь со светом, с условностями, с мнением других. Чего ему бояться, что щадить? Нет больше любви и нет честолюбия. Его сила — вот что у него осталось, радость чувствовать свою силу, потребность проявлять ее и чуть ли не злоупотреблять ею. «Сила — вот мораль людей, которые отличаются от людской посредственности». Он снова перестает заботиться о своей внешности, его манера держать себя становится особенно дерзкой. Он знает, что имеет право говорить все, что ему вздумается, — даже великим мира сего. «Я не знаю иных признаков превосходства, кроме доброты», — пишет он 17 июля 1812 г. (44). Беттина Брентано, которая видела его в это время, говорит, что «никакой император, никакой король не обладал таким сознанием своей силы». Она была просто околдована его мощью. «Когда я увидела его в первый раз, — пишет она Гёте, — вселенная перестала существовать для меня. Бетховен заставил меня забыть весь мир, и даже тебя, о мой Гёте… Я уверена и, по-моему, не ошибаюсь, что этот человек намного опередил нашу современную культуру». Гёте искал случая познакомиться с Бетховеном. Они встретились на богемских водах в Теплице, в 1812 г., и не очень понравились друг другу. Бетховен был страстным поклонником Гёте (45), но нрав у него был слишком независимый и горячий: он не мог приноровиться к Гёте и невольно задевал его. Он сам рассказывает об одной их прогулке, во время которой гордый республиканец Бетховен преподал урок самоуважения придворному советнику великого герцога Веймарского, чего поэт никогда ему не простил.

«Короли, принцы могут заводить себе наставников, ученых и тайных советников, могут осыпать их почестями и орденами, но они не могут создавать великих людей, таких людей, чей дух поднимался бы выше этого велико-светского навоза… И когда два человека сходятся вместе, двое таких, как я и Гёте, пусть все эти господа чувствуют наше величие. Вчера мы, возвращаясь с прогулки, повстречали всю императорскую фамилию. Мы увидали их еще издали, Гёте оставил мою руку и стал на краю дороги. Как я ни увещевал его, что ни говорил, я не мог заставить его сделать ни шага. Тогда я надвинул шляпу на самые брови, застегнул сюртук и, заложив руки за спину, стремительно двинулся в самую гущу сановной толпы. Принцы и придворные стали шпалерами, герцог Рудольф снял передо мной шляпу, императрица поклонилась мне первая. Великие мира сего знают меня. Я имел удовольствие наблюдать, как вся эта процессия продефилировала мимо Гёте. Он стоял на краю дороги, низко склонившись, со шляпой в руке. И задал же я ему головомойку потом, ничего не спустил…» (46) Гёте этого тоже не мог забыть (47).

К тому времени — 1812 г. — относятся Седьмая и Восьмая симфонии, написанные в течение нескольких месяцев в Теплице. Это вакханалия ритма и симфония-юмореска, два произведения, в которых Бетховен проявил себя с наибольшей непосредственностью и, как он сам выразился, предстал «расстегнутым» (aufgeknöpft), — здесь порывы веселья и ярости, неожиданные контрасты, ошеломляющий и величественный юмор, титанические взрывы, которые приводили в ужас Гёте и Цельтера (48) и даже породили молву в Северной Германии, что симфония ля-минор — произведение пьяницы. Да, конечно, этот человек был пьян. Но чем? Своей мощью и своим гением. «Я, — говорил он про себя, — я Вакх, который выжимает сладостный сок винограда для человечества. Это я дарую людям божественное исступление духа». Не знаю, прав ли Вагнер, утверждавший, будто Бетховен хотел изобразить в финале своей симфонии дионисийское празднество (49). В этом буйном ярмарочном веселье мне особенно явственно видятся его фламандские черты, так же как я нахожу следы его происхождения в дерзкой вольности языка и манер, составляющей такой великолепный диссонанс с нравами страны дисциплины и послушания. Симфония ля-минор — само чистосердечие, вольность, мощь. Это безумное расточительство могучих, нечеловеческих сил — расточительство без всякого умысла, а веселья ради — веселья разлившейся реки, что вырвалась из берегов и затопляет все. Восьмая симфония не отличается столь грандиозной мощью, но она еще более необычайна, еще более характерна для человека, который смешивает воедино трагедию с шуткой и геркулесову силу с шалостями и капризами ребенка (50).

1814 г. — вершина бетховенской славы. Во время Венского конгресса его встречают как европейскую знаменитость. Он принимает деятельное участие в празднествах. Коронованные особы почтительно восторгались им, а он гордо принимал их поклонение, как потом хвастался Шиндлеру.

Война за независимость воодушевляет Бетховена. В 1813 г. он пишет симфонию «Победа Веллингтона», а в начале 1814 г. воинственную хоровую песню «Возрождение Германии» («Germanias Wiedergeburt»). Двадцать девятого ноября 1814 г. в присутствии коронованных особ он дирижирует патриотической кантатой «Славный миг» («Der glorreiche Augenblick»). В 1815 г. сочиняет хор на взятие Парижа «Свершилось!» («Es ist vollbracht!»). Эти произведения на случай способствовали его славе больше, нежели все остальное творчество. Гравюра Блазиуса Гефеля с рисунка француза Летрона и суровая маска, вылепленная с его лица Францем Клейном в 1812 г., показывают нам живой образ Бетховена, каким он был во время Венского конгресса. И господствующей чертой этого львиного лица со стиснутыми челюстями, со складками ярости и скорби является воля — наполеоновская воля. Узнаешь человека, который сказал про Наполеона после Иены: «Как жаль, что я не знаю военного дела так, как знаю музыку! Я бы его разбил!» Но его царство было не от мира сего. «Мое царство — там, в эфире» («Mein Reich ist in der Luft») (51), — писал он Францу фон Брунсвику.

Вслед за этим часом славы наступает самая печальная, самая горестная година его жизни.

Бетховен никогда не любил Вену. Столь гордый и свободный гений не мог чувствовать себя привольно в этом насквозь фальшивом городе, пропитанном светской посредственностью, которую так жестоко заклеймил своим прозрением Вагнер (52). Бетховен пользуется любым поводом, чтобы вырваться отсюда; около 1808 г. он почти решил покинуть Австрию и поселиться при дворе Жерома Бонапарта, короля вестфальского (53). Но в Вене все же было больше простору для музыки, и, надо признать, там всегда находились знатные любители, которые способны были почувствовать величие Бетховена и избавить свою родину от позора, каким была бы потеря Бетховена для Австрии. В 1809 г. трое из богатейших вельмож Вены — эрцгерцог Рудольф, ученик Бетховена, князь Лобковиц и князь Кински — обязались сообща выплачивать ему ежегодную пенсию в четыре тысячи флоринов под единственным условием, что он останется в Австрии. «Поскольку доказано, — заявили они, — что человек не может посвятить себя целиком искусству, если он не избавлен от всяких материальных забот, и что только при этом условии он может создавать великие произведения, которые составляют истинную славу искусства, мы, нижеподписавшиеся, приняли решение оградить Людвига ван Бетховена от нужды и устранить таким образом низменные препятствия, которые могли бы помешать его гению воспарить».

К несчастью, эти обязательства остались в сущности на бумаге. Субсидия выплачивалась крайне неаккуратно, а вскоре и вовсе прекратилась. Кстати сказать, и самый характер Вены изменился после Венского конгресса 1814 г. Общество отвлекалось от искусства политикой, музыкальный вкус был испорчен итальянщиной, модой повелевал Россини, и она объявила Бетховена педантом (54). Друзья и покровители Бетховена разъехались, а кое-кто и умер: князь Кински и 1812 г., Лихновски в 1814 г., Лобковиц в 1816 г. Разумовский, для которого Бетховен написал свои изумительные кпартеты, ор. 59, устроил его последний концерт в феврале 1815 г. В том же году Бетховен поссорился с Стефаном фон Брёнингом, другом детства и братом Элеоноры (55). Отныне он одинок (56).

«Больше нет у меня друзей, и я в мире — один», — пишет он в своих заметках и 1816 г.

Глухота его стала полной (57). Начиная с осени 1815 г. он общается с людьми только при помощи письма. Самая ранняя из его «Разговорных тетрадей» относится к 1816 г. (58). Известен трагический рассказ Шиндлера о представлении «Фиделио» в 1822 г.: «Бетховен пожелал на генеральной репетиции дирижировать сам… Начиная с дуэта в первом акте, стало ясно, что он ровно ничего не слышит из того, что происходит на сцене. Он заметно замедлял ритм, и в то время как оркестр следовал за его палочкой, певцы, не обращая на это внимания, уходили вперед. Произошло замешательство. Умлауф, который обычно дирижировал оркестром, предложил на минуту приостановить репетицию, не объясняя причин. Затем он обменялся несколькими словами с певцами, и репетиция возобновилась. Но снова началась сумятица. Пришлось опять сделать перерыв. Было совершенно очевидно, что продолжать под управлением Бетховена невозможно, но как дать ему это понять? Ни у кого не хватало духу сказать ему: «Уйди, бедный калека, ты не можешь дирижировать». Бетховен, встревоженный, растерянный, оборачивался направо, налево, силясь прочесть по выражению лиц, что случилось, и понять, отчего происходит заминка; со всех сторон — молчание. Внезапно он окликнул меня властным голосом, требуя, чтобы я подошел к нему. Когда я приблизился, он подал мне свою записную книжку и знаком велел писать. Я написал: «Умоляю вас, не продолжайте, дома объясню, почему». Одним прыжком он очутился в партере, крикнув мне: «Уйдем скорей!» Он добежал до своего дома и в изнеможении бросился на диван, спрятав лицо в ладони. И так он оставался до обеда. За столом я не мог вытянуть из него ни слова; вид у него был совершенно убитый, на лице написано глубочайшее страдание. После обеда, когда я собрался уходить, он удержал меня, сказав, что ему не хочется оставаться одному. Потом, когда мы прощались, он попросил меня проводить его к доктору, который славился как специалист по ушным болезням… За все время, что я потом встречался с Бетховеном, не могу припомнить ни одного дня, который можно было бы сравнить с этим роковым ноябрьским днем… Бетховен был ранен в самое сердце, и впечатление об этой ужасной сцене не изгладилось в нем до самой смерти» (59).

Спустя два года, 7 мая 1824 г., дирижируя «Симфонией с хорами» (или, вернее, как стояло в программе, «участвуя в управлении концертом»), он совсем не слышал восторженного шума, который поднялся в зале; он только тогда обнаружил это, когда одна из певиц взяла его за руку и повернула лицом к публике, — и тут он неожиданно увидел, что все поднялись с мест, машут шляпами и рукоплещут. Один англичанин-путешественник, некий Рассел, видел его за роялем в 1825 г. и рассказывает, что, когда Бетховен переходил на пианиссимо, клавиши не звучали совсем, но в наступившей полной тишине нельзя было оторваться от его лица, от его напряженных пальцев, которые одни только и выдавали всю силу охватившего его волнения.

Отрезанный как стеною от людей (60), он находил утешение только в природе. «Она была единственной его наперсницей», — вспоминает Тереза фон Брунсвик. Природа была его убежищем. Чарльз Нит, который знал его в 1815 г., говорит, что он никогда не видел человека, который бы так нежно любил цветы, облака, природу (61), казалось, он живет ею. «Никто на белом свете не может любить деревню так, как я, — пишет Бетховен. — Я могу полюбить какое-нибудь дерево больше, чем человека…» В Вене он каждый день гулял за городом. В деревне от зари до потемок он бродил один-одинешенек без шляпы — и в жару и под дождем. «Всемогущий! — В лесах счастлив я, — я счастлив в лесах, где каждое дерево говорит о тебе. — Боже, какое великолепие! — В этих лесах, в долинах этих — там, в покое, — можно служить тебе».

Там его смятенный дух обретал минуты успокоения (62). Бетховена постоянно донимали денежные заботы. В 1818 г. он пишет: «Я дошел чуть ли не до полной нищеты и при этом должен делать вид, что не испытываю ни в чем недостатка». И еще: «Соната, ор. 106, была написана из-за куска хлеба». Шпор рассказывает, что нередко он вынужден был оставаться дома из-за рваной обуви. У него были крупные долги издателям, а его произведения ничего ему не приносили. Месса в ре, на которую была объявлена подписка, собрала только семь подписчиков (и среди них ни одного музыканта) (63). Он получал самое большее тридцать — сорок дукатов за свои изумительные сонаты, а каждая из них стоила ему трех месяцев работы. По заказу князя Голицына он писал квартеты, ор. 127, 130, 132; из всех его произведений это, пожалуй, самые глубокие, написанные кровью сердца. Голицын не платил ему за них ничего. Бетховен изнемогал под бременем тяжелых житейских забот: бесконечных тяжб из-за выплаты причитающейся ему пенсии, хлопот, связанных с опекой над племянником, сыном брата Карла, умершего от чахотки в 1815 г.

Он перенес на этого мальчика всю жажду привязанности, переполнявшую сердце. Но и здесь его ждало тяжелое разочарование. Казалось, заботливое провидение пеклось о том, чтобы никогда не иссякали рушившиеся на Бетховена беды, дабы гений его никогда не испытывал недостатка в пище. Сначала пришлось бороться за маленького Карла с его недостойной матерью, которая пыталась отнять сына у Бетховена.

«О бог мой, — пишет он, — ты мой оплот и защита, единственное мое прибежище! Ты читаешь в сокровенных глубинах души моей и знаешь, сколь мучаюсь я, вынужденный причинять страдания людям, которые хотят отнять у меня моего Карла, сокровище мое! (64) Услышь меня, существо, коего имени я не знаю, снизойди к пламенной мольбе несчастнейшего из творений твоих!»

«О боже! Помоги мне! Ты видишь, я покинут всеми за то, что не хочу примириться с неправдой! Услышь молитву, которую я возношу тебе, чтобы хоть в будущем мог я жить с моим Карлом!.. О жестокая судьбина, неумолимый рок! Нет, нет, несчаствю моему не будет конца!»

А затем этот столь горячо любимый племянник показал себя недостойным доверия своего дяди. Переписка Бетховена с ним полна горя и возмущения, она напоминает переписку Микеланджело с братьями, только еще более наивна и трогательна.

«Неужели мне снова и на этот раз отплачено за все самой гнусной неблагодарностью? Ну что же, коли узы, связующие нас, должны быть расторгнуты, — пусть так! Все беспристрастные люди, которые узнают об этом, отвернутся от тебя… Если уговор, связующий нас, тяготит тебя, помилуй боже, да свершится веление его — оставляю тебя на волю провидения; я сделал все, что мог; я готов предстать перед судьей предвечным …» (65).

«Ты так избалован, что не во вред тебе было бы постараться стать, наконец, простым и правдивым. Сердце мое столько перестрадало из-за твоего лицемерного поведения со мной, что мне трудно это забыть… Бог свидетель, только о том и мечтаю, чтобы быть как можно дальше от тебя, и от этого злосчастного братца, и всей этой отвратительной семьи… Больше я не могу доверять тебе». И подписывается: «К несчастью, отец твой, — или, вернее, не отец тебе» (66).

Но за этим немедленно следует прощение:

«Дорогой сын! Забудем все, — вернись в мои объятья, ты не услышишь от меня ни одного жестокого слова… Я приму тебя с той же любовью. Мы дружески поговорим обо всем, что надо сделать для твоей будущности. Вот тебе мое честное слово: ни единого упрека! Что толку упрекать? Верь, что тебя ждет самая сердечная заботливость, помощь любящей души. Вернись — вернись и прильни к груди отца. — Бетховен. — Приезжай сейчас же, как только получишь это письмо, возвращайся». И на конверте рядом с адресом по-французски: «Если Вы не возвратитесь, Вы меня убьете наверняка» (67).

«Не лги мне, — умоляет он, — будь всегда моим возлюбленным сыном! Какой ужасный диссонанс, неужели ты отплачиваешь мне лицемерием, как меня пытаются в этом убедить?.. Прощай, тот, кто хотя и не дал тебе жизнь, но несомненно сохранил тебе ее, и кто всеми силами заботился о нравственном твоем развитии, — он просит тебя от всей глубины своего сердца держаться единственно истинного пути добра и справедливости. Твой верный, добрый отец» (68).

Бетховен лелеял самые разнообразные мечты о будущности своего племянника, юноши, не лишенного способностей, думал дать ему университетское образование, но пришлось примириться с тем, что молодой Карл станет коммерсантом. Карл шатался по игорным притонам, делал долги.

Печальное явление, однако его можно наблюдать много чаще, чем думают, — нравственное величие дядюшки не только не оказывало благотворного влияния на племянника, а, напротив, действовало на него дурно, ожесточало юношу; он злобно бунтовал, о чем свидетельствует нижеследующее страшное признание, в котором обнажила себя эта низменная душа: «Я стал хуже потому, что дядя мой хотел сделать меня лучше». Дошло до того, что летом 1826 г. он пытался застрелиться, но выжил. Зато Бетховен едва не умер, он так никогда и не оправился от этого ужасного потрясения (69). Карл выздоровел и остался жить, продолжая терзать Бетховена, в смерти которого он до некоторой степени был повинен; он даже не присутствовал при последних минутах дяди. «Бог никогда не оставлял меня, — писал Бетховен своему племяннику за несколько лет до смерти. — Найдется все-таки человек, который закроет мне глаза». Но этим человеком оказался не тот, кого он называл своим сыном (70).

И вот из самой бездны скорби Бетховен задумал восславить Радость.

Это был замысел целой жизни. Он вынашивал его с 1792 г., еще в Бонне (71). Всю свою жизнь мечтал Бетховен воспеть Радость и увенчать ею одно из своих крупных произведений. Всю свою жизнь он искал и не находил точной формы для такого гимна, обдумывал произведение, которое подошло бы для этого. Даже в Девятой симфонии он еще не окончательно решился. До самой последней минуты он все думал отложить «Оду к Радости» до Десятой или Одиннадцатой симфонии. Следует отметить, что Девятая симфония не называется, как часто говорят, «Симфония с хорами», но «Симфония с заключительным хором оды к Радости». Она могла иметь и едва не получила другого финала. В июле 1823 г. Бетховен еще подумывал дать ей инструментальный финал, который затем нашел себе место в квартете, ор. 132. Черни и Зонлейтнер уверяют даже, что и после первого исполнения (в мае 1824 г.) Бетховен еще не оставил этой мысли.

Введение хора в симфонию представляло очень большие технические трудности, как показывают это тетради Бетховена, хранящие след многочисленных попыток ввести голоса то так, то иначе, то в тот, то в иной момент развития произведения. На полях наброска второй мелодии адажио (72) он записал: «Может быть, хору как раз здесь и будет место вступить». Но он никак не мог решиться расстаться со своим верным оркестром. «Когда мне приходит в голову какая-нибудь мысль, — говорил он, — я всегда слышу ее в инструменте, а не в голосе». Поэтому он до последней возможности оттягивает момент вступления голосов и сначала даже отдает инструментам не только речитативы финала (73), но даже и самое тему Радости.

Но следует отступить еще дальше назад, чтобы найти объяснение этим колебаниям и оттяжкам; причина их лежит глубже. Этот страдалец, вечно терзаемый горем, постоянно мечтал воспеть торжество Радости. И из года в год он откладывал свой замысел; снова и снова Бетховена захватывал шквал страстей, мучений, угнетала печаль. Лишь в последний день он достиг задуманного. И с каким величием!

В тот момент, когда тема Радости вступает впервые, оркестр сразу смолкает, воцаряется внезапная тишина; это-то и придает вступлению голоса такой таинственный и небесно-чистый характер. И в самом деле, сама эта тема — божество. Радость нисходит с небес, овеянная сверхъестественным спокойствием; легкое ее дыхание исцеляет годрести; первое ее дуновение так нежно, когда она еще только проскальзывает в сердце, врачуя его, что, подобно другу Бетховена, «хочется заплакать, когда видишь эти кроткие глаза». Затем, когда тема переходит к голосам, она сначала возникает в басу, строгая и несколько стесненная. Но мало-помалу Радость завладевает всем существом. Это победа, это война страданию. А вот и походный марш, движутся полки — звучит пламенный, прерывающийся от волнения голос тенора, все эти трепетные страницы, с которых как будто доносится дыхание самого Бетховена, и вы слышите ритм его дыхания и его вдохновенных призывов, когда он носился по полям, сочиняя свою симфонию, охваченный демоническим исступлением, словно престарелый король Лир во время бури. Воинственное ликование сменяется религиозным экстазом, затем наступает священная оргия — безумие любви. Весь род людской трепеща воздевает руки к небу, устремляется к Радости, прижимает ее к своему сердцу.

Творение титана победило посредственность публики. Легкомыслие Вены было на миг обезоружено. Ведь властителем ее дум являлся Россини, итальянская опера. Бетховен, униженный, подавленный, собирался переехать в Лондон и там исполнить свою Девятую симфонию. И во второй раз, как в 1809 г., несколько знатных друзей обратились к нему с просьбой не покидать отчизну. «Мы знаем, — говорили они, — что Вы написали новое произведение религиозной музыки (74), в котором выразили чувства, внушенные Вам Вашей глубокой верой. Тот свет неземной, что пронизывает великую Вашу душу, озаряет и Ваши творения. Мы знаем сверх того, что венок Ваших великих симфоний украсился еще одним цветком бессмертным… Ваше молчание за эти последние годы печалило всех, чьи взоры были устремлены к Вам (75). Все с грустью думали, что человек, отмеченный печатью гения, так высоко вознесенный среди смертных, пребывает в полном молчании, тогда как чужеземная музыка стремится пустить ростки на нашей почве и заглушить произведения немецкого искусства. От Вас одного нация ждет новой жизни, новых лавров и нового царства истины и красоты, наперекор изменчивой моде… Дайте нам надежду увидеть вскорости осуществление наших желаний… И пусть приближающаяся весна расцветет вдвойне благодаря Вашим дарам — и для нас и для всего мира!» (76). Это благородное обращение показывает, как велико было могущество Бетховена не только в артистическом, но и в нравственном смысле над избранными людьми Австрии. Желая прославить гений Бетховена, его ценители прежде всего вспоминают не науку, не искусство, а веру (77).

Бетховен был глубоко растроган этим обращением. Он остался. Седьмого мая 1824 г. в Вене состоялось первое исполнение Мессы в ре и Девятой симфонии. Успех был триумфальный, граничащий с потрясением основ. Когда Бетховен появился, его пятикратно приветствовали взрывами аплодисментов, тогда как в этой стране этикета императорскую фамилию полагалось приветствовать лишь троекратным рукоплесканием. Понадобилось вмешательство полицейских, чтобы положить конец овациям. Симфония вызвала неистовый восторг. Многие плакали. Бетховен от потрясения после концерта упал без чувств; его отнесли к Шиндлеру. И там он пролежал в полузабытьи, как был, одетый, не евши и не пивши, всю ночь и часть следующего дня. Но триумф был мимолетным и практически никаких результатов не дал. Концерт не принес Бетховену ничего! Никаких перемен в его тяжелом материальном положении не произошло. Он остался такой же нищий, больной (78), одинокий, но победитель (79) — победитель человеческой посредственности, победитель собственной судьбы, победитель своего страдания. «Ради своего искусства жертвуй, жертвуй всегда пустяками житейскими. Бог превыше всего!» («О Gott über alles»).

Итак, он достиг цели, к которой стремился всю жизнь. Он овладел Радостью. Сумеет ли он удержаться на этой вершине духа, откуда он попирал бури? Конечно, бывали дни — и нередко, — когда им снова овладевала прежняя скорбь. Конечно, последние квартеты Бетховена наполняет странный мрак. И все же победа Девятой симфонии, по-видимому, оставила в его душе свой ликующий след. Его замыслы на будущее: (80) Десятая симфония (81), Увертюра памяти Баха, музыка к «Мелюзине» Грильпарцера (82), к «Одиссею» Кернера, к «Фаусту» Гёте (83), библейская оратория «Саул и Давид». Все это свидетельствует, что дух его влечет мощная ясность великих старых немецких мастеров: Бах и Гендель, а еще более того полуденный свет, юг Франции и та Италия, по которой он так мечтал побродить (84).

Доктор Шпиллер, который видел его в 1826 г., рассказывает, что у него стал веселый и радостный вид. В том году, когда Грильпарцер беседует с ним в последний раз, это Бетховен внушает бодрость удрученному стихотворцу. «Ах, — говорит поэт, — если бы только у меня была тысячная доля вашей силы и вашей стойкости!» Времена были жестокие, монархическая реакция подавляет умы. «Меня душит цензура, — стенал Грильпарцер, — надо бежать в Северную Америку, коли хочешь говорить и мыслить свободно». Но никакая власть не могла наложить узы на мысль Бетховена. «Слова закованы в кандалы, но, к счастью, звуки еще свободны», — пишет ему поэт Куфнер. Бетховен — это великий и свободный голос, единственный, быть может, в то время выражавший немецкую мысль. И он сам это чувствовал. И нередко говорил о возложенном на него долге действовать силами своего искусства «ради страждущего человечества», ради «человечества будущего» («der künftigen Menschheit»), ради его блага, внушать ему мужество, пробуждать от спячки, бичевать его трусость. «Время наше, — писал он своему племяннику, — нуждается в умах могучих, дабы хлестать этих жалких потаскушек, именуемых людскими душонками». Доктор Мюллер говорит в 1827 г., что «Бетховен всегда открыто высказывал свое мнение насчет правительства, полиции, аристократии, даже находясь в общественных местах» (85). Полиция знала это, но терпела его нападки и насмешки как безобидные чудачества мечтателя и не трогала человека, изумлявшего весь мир своим гением (86).

Итак, никакая сила не могла сломить этот неукротимый дух, дух, который, казалось, насмехался даже над страданиями. Музыка, написанная в эти последние годы, невзирая на мучительнейшие обстоятельства (87), в которых она создавалась, приобретает совершенно новый оттенок иронии, в ней звучит какое-то героическое и ликующее высокомерие. За четыре месяца до смерти, в ноябре 1826 г., он оканчивает последнюю свою вещь — новый финал для квартета, ор. 130, очень веселый. Но, правду сказать, это веселье — веселье необычное. То это смех, отрывистый и желчный, — о нем вспоминает Мошелес, — то это волнующая душу улыбка, в которой столько побежденного страданья! Но что бы то ни было — он победитель. Он не верит в смерть. А она меж тем приближалась. В конце ноября 1826 г. он простудился и заболел плевритом. Он слег, вернувшись в Вену из путешествия, предпринятого в зимнюю пору ради устройства дел своего племниника (88). Друзья его были далеко. Он попросил своего племянника привести доктора. Этот негодяй позабыл о поручении и спохватился только через два дня. Доктор явился слишком поздно, да и лечил Бетховена плохо. Три месяца его богатырский организм боролся с недугом. Но 3 января 1827 г. он составил завещание, сделав своего возлюбленного племянника единственным наследником. Он вспомнил о своих дорогих друзьях на Рейне, даже написал Вегелеру: «…Как мне хотелось бы поговорить с тобой! Но я слишком слаб. Только и могу, что обнять и расцеловать тебя мысленно — в сердце моем — и тебя и твою Лорхен». Последние минуты его жизни были бы омрачены нуждой, если бы не щедрая помощь со стороны некоторых его друзей англичан. Он стал совсем кротким и терпеливым (89). Прикованный к смертному одру, после трех операций, в ожидании четвертой (90), 17 февраля 1827 г. он пишет с полным спокойствием духа: «Я набираюсь терпения и думаю: всякое несчастье приносит с собой и какое-то благо».

Этим благом было избавленье, «конец комедии», как сказал он, умирая, а мы скажем — трагедии его жизни.

Он умер во время грозы — страшной снежной бури — среди раскатов грома. Чужая рука закрыла ему глаза (91) (26 марта 1827 г.).

Дорогой Бетховен! Немало людей восхваляли его величие художника. Но он больше, чем первый из музыкантов. Он — самая героическая сила в современном искусстве. Он самый большой, самый лучший друг всех, кто страдает и кто борется. Когда мы скорбим над несчастьями нашего мира, он приходит к нам, как он приходил когда-то к несчастной матери, потерявшей сына, садился за фортепиано и без слов утешал ее, плачущую, песней, смягчавшей боль. И когда нас охватывает усталость в нашей непрерывной, часто бесплодной борьбе против слишком мелких добродетелей и столь же мелких пороков, — какое несказанное благо окунуться в этот животворный океан воли и веры! Он заражает нас доблестью, тем счастьем борьбы (92), тем упоением, которое дается сознанием, что жив в тебе бог. Кажется, что в своем ежечасном, постоянном общении с природой (93) он как бы впитал в себя ее сокровенные силы. Грильпарцер, который поклонялся Бетховену с каким-то благоговейным страхом, говорит о нем: «Он достиг того опасного предела, где искусство сливается воедино со стихиями, дикими и своенравными». А Шуман пишет о симфонии до-минор: «Сколько ее ни слушаешь, она всякий раз неизменно потрясает своей могучей силой подобно тем явлениям природы, которые, сколь бы часто они ни повторялись, всегда наполняют нас чувством ужаса и изумления». Шиндлер, с которым Бетховен был наиболее откровенен, писал: «Он овладел духом природы». И правда, Бетховен — это сила природы; и поистине грандиозное зрелище — эта битва стихийной силы со всей остальной природой.

Вся жизнь его похожа на грозовой день. Вначале юное, прозрачное утро. Еле уловимое дуновенье истомы. Но уже в недвижном воздухе парит какая-то скрытая угроза, тяжкое предчувствие, и вдруг стремительно проносятся огромные тени, слышится грозный рокот, гулко замирающий в страшной, напряженной тишине, яростные порывы ветра «Героической симфонии» и симфонии до-минор. И все же ясность дня не померкла. Радость пребывает радостью; в скорби неизменно таится надежда. Но вот наступают десятые годы — душевное равновесие нарушено. Разливается зловещий свет. Мысли самые светлые обволакивает какая-то туманная дымка, она рассеивается, возникает вновь, омрачая сердце своей смятенной и своевольной игрой; часто музыкальная мысль словно тонет в этом тумане, вынырнет раз, другой и вот уже исчезла совсем и только в финале вдруг вырвется наружу гневным шквалом. Даже веселость, и та приобретает язвительный, исступленный характер. Какой-то горячечный бред, какая-то отрава примешиваются ко всем чувствам (94). Гроза надвигается по мере того, как близится вечер. И вот уже тяжелые тучи, изборожденные молниями, черные, как ночь, набухшие бурями, — начало Девятой. Внезапно в самый разгар урагана мрак разрывается, ночь сметена с небосвода — и ясный день возвращен к нам его волей…

Какое завоевание может сравниться с этим? Какая битва Бонапарта, какое солнце Аустерлица могут поспорить в славе с этим сверхчеловеческим трудом, с этой победой, самой сияющей из всех, которую когда-либо одерживал дух? Страдалец, нищий, немощный, одинокий, живое воплощение горя, он, которому мир отказывает в радостях, сам творит Радость, дабы подарить ее миру. Он кует ее из своего страдания, как сказал он сам этими гордыми словами, которые передают суть его жизни и являются девизом каждой героической души:

Радость через Страданье.
Durch Leiden Freude (95).

Март 1927

Добавить в избранное

Людвиг ван Бетховен (нем. Ludwig van Beethoven) родился 16 декабря (по другим данным — 17 декабря) 1770 года в городе Бонн, в музыкальной семье. С детства его стали обучать игре на органе, клавесине, скрипке, флейте. Впервые серьезно заниматься с Людвигом стал композитор Нефе. Уже в 12 лет Людвиг получил первую работу музыкальной направленности — помощника органиста при дворе.

Бетховен изучал несколько языков, пытался сочинять музыку. После смерти матери в 1787 году он взял на себя материальные обязанности семьи, играя в оркестре.

Слушая университетские лекции, он познакомился в Бонне с Гайдном. Бетховен решает брать у него уроки. Для этого он переезжает в Вену. После некоторых попыток Гайдн направляет Бетховена на занятия к Альбрехтсбергеру (Гайдн считал, что музыка Бетховена была мрачной и странной).

Виртуозная игра на пианино приносит Людвигу первую славу. В Вене были написаны знаменитые в будущем сочинения: Лунная соната Бетховена, Патетическая. В последующие годы он активно сочиняет новые произведения: первую и вторую симфонии, «Творение Прометея», «Христос на Масличной горе».

Однако дальнейшее творчество Бетховена было осложнено развитием болезни уха – тинита. Композитор уединяется в городе Гейлигенштадте. Там он работает над третьей – «Героической» симфонией.

Полная глухота отделяет Людвига от внешнего мира. Однако даже это событие не может заставить его прекратить сочинять. По мнению критиков, третья симфония Бетховена полностью раскрывает его величайший талант.

В 1802-1812 годах Бетховен с особым желанием и рвением писал сонаты. Тогда были созданы целые серии произведений для фортепиано, виолончели, знаменитая Девятая симфония, Торжественная месса. Слава и популярность композитора в эти годы были очень велики. Даже власть, несмотря на его откровенные свободолюбивые мысли, не смела трогать музыканта.

В творчестве Бетховена классическая музыка достигла своей вершины. И не только потому, что Бетховен сумел воспринять все лучшее из того, что уже было достигнуто. Современник событий французской революции конца 18 века, провозгласившей свободу, равенство и братство людей, Бетховен сумел показать в своей музыке, что творцом этих преобразований является народ.

Скончался великий композитор и музыкант Людвиг ван Бетховен 26 марта 1827 года в Вене.

Детство и юность

Людвиг ван Бетховен родился 16 декабря 1770 г. в немецком городе Бонне. Его отец Иоганн был певцом в придворной капелле. Мать, Мария-Магдалина, была дочерью повара, работавшего при дворе.

Детство маленького Людвига трудно называть радостным и беззаботным. Семья, в которой он рос, имела скромный доход. К тому же глава семейства злоупотреблял спиртным и часто проявлял агрессию по отношению к близким. Напиваясь, он избивал супругу, а иногда и сына.

Несмотря на попойки, Бетховен-старший интересовался способностями своего ребенка. Он сразу заметил у него прекрасный слух и начал обучать его игре на скрипке и клавесине.

Возможно, отец выбрал именно эти инструменты из-за того, что в детстве на них играл великий Вольфганг Моцарт, слава о котором гремела по всей Европе.

Однако у Людвига не наблюдалось особых способностей в игре на скрипке и клавесине. Тогда отец начал заставлять его играть на органе, альте, фортепиано и флейте.

Когда сын допускал даже незначительную ошибку, он мог заработать себе серьезную порку. Отцу Бетховена хотелось, чтобы Людвиг получил такую же известность, как и Моцарт. Тогда бы их семья прославилась на всю Европу и смогла бы существенно улучшить материальное положение.

Когда Бетховену исполнилось 6 лет, он впервые в своей биографии выступил перед публикой в Кельне. Однако гонорар за концерт оказался весьма скромным, что сильно разочаровало главу семейства.

Несмотря на это, маленький Людвиг продолжил заниматься музыкой, и только мать постоянно поддерживала и ободряла его. Вскоре он стал импровизировать и писать свои первые произведения.

Порою он настолько сильно погружался в процесс сочинения музыки, что ему было сложно выйти из этого состояния.

В 1782 г., преподавателем юного Бетховена становится Кристиан Готлобу, который являлся директором придворной капеллы. Он смог разглядеть у Бетховена необычный дар, поэтому с особым интересом работал с ним. Помимо уроков музыки, Кристиан привил Бетховену любовь и к литературе.

В скором времени Людвиг увлекся чтением мировой классики. Наряду с этим, он был в восторге от творчества Генделя, Баха и, конечно же, Моцарта, с которым мальчик мечтал выступить на одной сцене.

В 1787 г. его мечта сбылась. Оказавшись в Вене, он познакомился со своим кумиром. Ему даже удалось сыграть для него некоторые из своих сочинений, услышав которые Моцарт пришел в восторг.

После окончания игры Бетховена, он открыто заявил: «Не отрывайте взора от этого мальчика – однажды о нем заговорит мир». Дальнейшая биография Бетховена показал, что эти слова были пророческими.

Людвигу хотелось еще раз встретиться с великим Моцартом, однако из-за болезни матери, от которой она позже скончается, ему пришлось срочно возвратиться домой.

Смерть матери стала настоящей трагедией для Бетховена. Он впал в уныние и какое-то время вообще не интересовался музыкой. Более того, теперь ему приходилось ухаживать за двумя маленькими братьями и постоянно терпеть пьяные выходки отца.

К тому же он подвергался насмешкам со стороны сверстников, поскольку утверждал, что благодаря своим сочинениям вскоре станет очень богатым.

Вскоре в его биографии началась светлая полоса. В Бонне композитор познакомился с семейством Бройнинг, взявшим его под свое покровительство. Людвиг стал обучать музыке их дочь Лорхен, с которой он поддерживал дружеские отношения и в зрелом возрасте

Музыка

В 1792 году Бетховен отправился в Вену, где быстро нашел друзей-меценатов. Чтобы усовершенствовать навыки в инструментальной музыке обратился к Йозефу Гайдну, которому приносил на проверку собственные произведения. Отношения между музыкантами сразу же не заладились, так как Гайдна раздражал строптивый ученик. Затем юноша берет уроки у Шенка и Альбрехтсбергера. Вокальное письмо совершенствует вместе с Антонио Сальери, который ввел молодого человека в круг профессиональных музыкантов и титулованных особ.

Год спустя Людвиг Ван Бетховен создает музыку к «Оде Радости», написанной Шиллером в 1785 для масонской ложи. На протяжении жизни маэстро видоизменяет гимн, стремится к триумфальному звучанию композиции. Публика услышала симфонию, вызвавшую неистовый восторг, только в мае 1824.

Вскоре Бетховен становится модным пианистом Вены. В 1795 году состоялся дебют молодого музыканта в салоне. Сыграв три фортепианных трио и три сонаты собственного сочинения, очаровал современников. Присутствующие отметили бурный темперамент, богатство воображения и глубину чувства Луи. Три года спустя мужчину настигает страшная болезнь – тиннитус, которая развивается медленно, но верно.

Бетховен 10 лет скрывал недомогание. Окружающие даже не догадывались о начавшейся глухоте пианиста, а оговорки и ответы не впопад списывали на рассеянность и невнимательность. В 1802 пишет «Хайлигенштадтское завещание», адресованное братьям. В произведении Луи описывает собственные душевные страдания и волнение за будущее. Эту исповедь мужчина приказывает огласить только после смерти.

В письме к доктору Вегелеру присутствует строка: «Я не сдамся и возьму судьбу за глотку! ». Жизнелюбие и экспрессия гения выразились в чарующей «Второй симфонии» и трех скрипичных сонатах. Понимая, что вскоре оглохнет окончательно, с рвением берется за работу. Этот период считается расцветом творчества гениального пианиста.

«Пасторальная симфония» 1808 года состоит из пяти частей и занимает отдельное место в жизни мастера. Мужчина любил отдыхать в отдаленных деревушках, общался с природой и обдумывал новые шедевры. Четвертая часть симфонии называется «Гроза. Буря», где мастер передает разгул разбушевавшейся стихии, используя фортепиано, тромбоны и флейту-пикколо.

В 1809 от дирекции городского театра Людвигу поступило предложение о написании музыкального сопровождения к драме «Эгмонт» Гёте. В знак уважения к творчеству писателя пианист отказался от денежного вознаграждения. Мужчина писал музыку параллельно театральным репетициям. Актриса Антония Адамбергер пошутила над композитором, признавшись тому в отсутствии певческого таланта. В ответ на недоуменный взгляд умело исполнила арию. Бетховен не оценил юмора и сурово сказал:

«Вижу, исполнять увертюры Вы все-таки можете, пойду и напишу эти песни».

С 1813 по 1815 пишет уже меньше произведений, так как окончательно теряет слух. Блестящий ум находит выход из положения. Луи, чтобы «услышать» музыку, пользуется тонкой деревянной палочкой. Один кончик пластинки зажимает зубами, а другой прислоняет к передней панели инструмента. И благодаря передающейся вибрации чувствует звучание инструмента.

Композиции этого жизненного периода наполнены трагизмом, глубиной и философским смыслом. Произведения величайшего музыканта становятся классикой для современников и потомков.

Выдающиеся достижения музыканта

Людвиг ван Бетховен сыграл выдающуюся роль в развитии музыкальных жанров своих предшественников. Он впустил как можно больше свободы в исполнение квартетов, симфоний и сонат, создав ощущение пространства и времени. Композитор своими произведениями ввел каждый инструмент так, что исполнителю просто необходимо стало владеть им досконально. Так был оттеснен клавесин, что сделало фортепиано главным инструментом, который своим расширенным диапазоном гасит его скромное изящество, и требует профессиональной отдачи. В мелодию композитор так же ввел новшество – неожиданное импульсивное и контрастное исполнение, со сменой темпов и ритмов, что было подчас трудно принять современникам. Бетховен стал музыкальным революционером, затмивший своими творениями былую традиционную направленность, создав новое направление в музыкальном искусстве.

Личная жизнь

Личная жизнь композитора была полна тайн, но так и не сложилась, хотя вокруг него всегда было много женщин.

В Вене его ученицей была прекрасная графиня Джульетта Гвиччарди, которой композитор всерьёз увлёкся и даже подумывал о женитьбе. Свою прекрасную «Лунную сонату» он посвятил именно ей. Однако графиня вышла замуж за графа Галленберга, которого считала лучшим композитором.

Увлечением Бетховена стала и другая его ученица, прекрасная Тереза Брунсвик. Она посвятила себя делу воспитания детей и благотворительности, но с композитором её связывала долгая проникновенная дружба. После смерти Бетховена было найдено нежное письмо, адресат которого неизвестен, но многие биографы композитора считают им именно Терезу Брунсвик. Письмо знаменито под именем «Письмо к бессмертной возлюбленной».

Последней надеждой на счастье для Бетховена стала Беттина Брентано, подруга Гёте, немецкая писательница. Но и здесь его ждала неудача: в 1811 году она вышла замуж за другого, писателя Ахима фон Арнима. Счастье обошло стороной великого композитора.

Глухота, уединение, смерть

В 1796 году у Людвига началось воспаление внутреннего уха, и стал пропадать слух. В отчаянии он уединился в маленьком провинциальном городке Хайлигенштадте, его даже посещали мысли о самоубийстве. Однако осознав, как много он ещё мог бы сотворить, Людвиг прогнал от себя эти глупости. В это период он приступил к работе над Третьей симфонией, которая потом получила название Героическая, так как писал её глухой композитор.

Из-за глухоты Людвиг редко выходил из дома, он стал угрюм и нелюдим. Но именно на этот период и приходится создание его лучших произведений.

Бетховен был довольно влюбчив, но никогда не получал в ответ взаимности. Свою знаменитую «Лунную сонату» он посвятил молодой графине Джульетте Гвиччарди. Ему очень нравилась эта девушка, и он даже подумывал сделать ей предложение, но вовремя остановился, решив, что глухой композитор не самая подходящая партия для молодой красавицы.

Последние годы жизни Бетховен сочинял заметно реже. Он взял под опеку своего племянника после смерти брата, всячески старался дать ему достойное образование, но юношу интересовали лишь бильярд и карты. Людвиг очень переживал по этому поводу.

К глухоте и нервным переживаниям добавились проблемы с печенью. Здоровье композитора стало резко ухудшаться. В середине марта 1827 года у Людвига воспалились лёгкие. 26 марта композитора не стало. Похоронен он на Центральном Венском кладбище, за гробом шли 20 тысяч человек, и звучал его любимый «Реквием».

Интересные факты

• Бетховен был старшим из 7 детей в своей семье, 4 из которых ушли в мир иной еще в детстве.
• Впервые юный маэстро выступал на публике в 7 лет 26 марта 1778 г. Примечательно, что 26 марта – это также дата его смерти.
• Когда отец вез маленького Людвига для его первого выступления в Кёльн, он указал, что возраст мальчика – всего 6 лет (уж очень тому хотелось подчеркнуть уникальность сына). Юный музыкант поверил сказанному отцом и с тех пор считал себя младшим на полтора года, чем был на самом деле. Когда родители вручили Бетховену его свидетельство о крещении, он отказался верить указанной там дате, полагая, что документ принадлежал его старшему брату, тоже Людвигу, который умер в младенчестве.
• Бетховену посчастливилось изучать музыку под руководством таких известных композиторов, как Готтлоб Нефе, Йозеф Гайдн, Альбрехтсбергер и Сальери. Он также чуть было не стал учеником Моцарта, тот был в восторге от представленной его вниманию импровизации, но смерть матери заставила Людвига оставить занятия и срочно покинуть Вену.
• Когда Бетховену было 12, он впервые опубликовал свои произведения. Это был сборник вариаций для клавишных инструментов, который, в конечном счете, прославил его как одного из популярнейших пианистов в истории.
• Бетховен был одним из первых музыкантов, которому было назначено пособие в 4 тысячи флоринов просто потому, что знатные горожане не желали его отъезда из Вены во Францию, куда тот был приглашен братом императора Наполеона.
• Бетховен написал 3 любовных письма к «Бессмертной Возлюбленной», имя которой остается загадкой и по сей день. Поскольку он влюблялся во многих женщин, биографы затрудняются выделить ту единственную, которую композитор мог бы так необычно называть.

Видео

Источники

http://interesnyefakty.org/biografiya-bethovena/

https://24smi.org/celebrity/4475-liudvig-van-betkhoven.html

http://biografix.ru/lyudvig-van-bethoven

http://soundtimes.ru/muzykalnaya-shkatulka/velikie-kompozitory/lyudvig-van-betkhoven

http://stories-of-success.ru/lyudviga-van-betkhovena

https://1001student.ru/istoriya/lyudvig-van-bethoven.html