Рассказ про марту продолжение

— Не вкусно? – спросила Нелли Федоровна Марту. Та задумчиво ковыряла вилкой в тарелке. Кусок в горло не лез.

— Ага, — вяло ответила Марта, рассматривая еду.

— Ты это у меня брось, — строго сказал отец, — опять по мужу страдаешь? По глазам вижу.

— Ага, — тем же тоном ответила она. В ее голове засел совершенно другой мужчина, но признаться в этом родителям было страшно. Они в один голос закричат, что Матвей ей не пара, что он влюблен в ее сестру, а Марту водит за нос. Даже если так. Это не мешает ей погрузиться в свои фантазии и хотя бы там помечтать. А что если…? А вдруг? В жизни всякое бывает.

Марта вышла из-за стола, не притронувшись к еде. Родители сочувственно посмотрели ей вслед. Знали бы они, что Даниил стремительно покинул ее голову. Так же стремительно, как в ней поселился Матвей.

Она ворочалась всю ночь с боку на бок, дожидаясь утра. Сомнения терзали ее. Марта знала, что не являлась эталоном красоты, до эффектной Настасьи ей как до Парижа. Но ее доверчивое, доброе сердце не переставало вздрагивать всякий раз, как только перед глазами появлялся образ Матвея.

Казалось, утро не настанет никогда. Едва только рассвело, Марта вскочила с кровати и взяла в руки спортивный костюм сестры. Но надевать его не стала. Должно быть, глупо она в нем смотрелась, он так сильно обтягивал ее тело, открывая на показ все проблемные места.

— Вот и правильно, — похвалила мать, увидев дочь в трико и объемной футболке, — скромно и достойно. В женщине должна быть загадка.

Марта молча вышла из дома. Спорить с мамой бесполезно. Если она решила, что в потертых трико есть загадка, ее не переспоришь.

Матвей уже ждал Марту на входе в парк. Он подтягивался на турнике. Едва только Марта показалась на горизонте, он радостно спрыгнул на землю и побежал в ее сторону.

Источник ru.freepik.com

— А ты почему так рано? – заметил Матвей, глядя на часы.

— Не спалось, — Марта смущенно отвела взгляд, — а ты?

— Тоже, — отмахнулся он, шагая рядом с ней, сцепив за спиной руки.

Они несколько минут шли в полной тишине, слушая утренние трели птиц. Марта отчаянно придумывала, что бы такое сказать, но на ум ничего не приходило.

— Погода сегодня хорошая. С утра уже солнце печет, — заметил Матвей, откашлявшись.

— Да. Жарко.

— Я загляну сегодня после обеда. Петли на калитке смажу. Вдруг Володя не приедет?

— Сомневаюсь. Родители эту дату в календаре красным кружком обвели, — Марта рассмеялась. Матвей растянул кривую улыбку, всем своим видом демонстрируя, что шутка ему не понравилась.

— А я тебя в кино хочу пригласить. И что, скажешь – не пойдешь? – он состроил лукавый взгляд.

— Скажу родителям, что с подружкой иду.

Матвей покачал головой, громко выдыхая.

— Хочешь, я сам поговорю с твоим отцом? – предложил он. Марта впала в ступор.

— Зачем?

— Объясню ему, что мне нравится его младшая дочь, и я не хочу, чтобы она пряталась от людей, когда находится в моем обществе.

— А… ты помнишь, что младшая дочь… это я? – тихо спросила Марта. Матвей резко притормозил. Одна его бровь поползла вверх.

— Ты меня с бывшим мужем не путай. Я сестер различать умею. А билеты на последний ряд возьму, — сказал он с серьезным выражением лица. Марта даже дышать перестала. Он тут же улыбнулся и рванул с места, — и не забываем для чего мы сюда пришли.

Обратите внимание: Thank you, next: почему ты хочешь секса с бывшим.

Бегом, бегом.

Она рассмеялась и помчалась следом за ним. Мышцы все еще болели, но показывать это Марта не собиралась. Она словно парила над землей, будто на спине у нее выросли крылья. Матвей все время подгонял ее, не давал даже передышки.

Спустя время Марта от усталости упала на траву.

— Не могу больше, — простонала она. Матвей навис над ней, упираясь руками в бока.

— Ты – слабая, — заявил он, — выносливости нет. Мы даже двух километров не пробежали.

— Еще немного, и отпрашивать в кино у папы будет некого, — рассмеялась Марта. Матвей присел рядом.

— Улыбайся чаще, — внезапно сказал он. Она замерла от неожиданности, — у тебя улыбка красивая, а ты зачем-то ее скрываешь.

— Ну… я… — Марта не знала, что ответить. Матвей застал ее врасплох, — должно быть, Артемка уже проснулся. Мне пора.

Он помог ей подняться и проводил до выхода из парка.

— А где твоя машина? – спросила Марта.

— Я пешком пришел.

— Не может быть. Ты не живешь в нашем секторе, я здесь всех знаю. Поблизости только котеджный поселок.

Матвей пожал плечами, загадочно улыбнувшись.

-Не может быть, — ахнула Марта, — ты живешь в элитном поселке?

— А что в этом такого? Бедновато выгляжу?

— Нет, просто…

Марта прикусила язык. Настасья воротила нос от Матвея, считая его владельцем убогой автомойки. Если бы она знала…

— Я не шутил вчера про отца. Я с ним давно не живу, у меня своя жизнь, но в последнее время стал навещать его чаще. И на ночь оставаться, чтобы пробежки не пропускать.

Сердце Марты отбивало двести ударов в минуту. Она смотрела на Матвея заворожено, словно у него над головой появился нимб.

— Я заеду сегодня, ты помнишь? – тихо сказал он, возвращая ее с небес на землю.

— Да, — ответила Марта и направилась в сторону дома. Несколько раз она оборачивалась назад. Матвей продолжал стоять на одном месте, глядя ей вслед. Такие чувства Марта испытывала впервые.

Ничто не могло омрачить ее настроения. Кроме одного. Зайдя в прихожую, Марта услышала жалобный голос своей сестры.

— Бросил меня, одну, без денег, еще и в дешевом пансионате. Пришлось купить билеты эконом-класса за свой счет, — всхлипывая, говорила Настасья.

— Какой неприятный тип, — подбадривала ее мать, — так издеваться над бедной девочкой.

Марта зашла на кухню. Настасья при виде нее даже реветь перестала.

— Ты что… на пробежке была? В моем парке? – воскликнула она, вскакивая со стула.

— Он общий, — напомнила ей Марта, вспоминая безвозвратно растянутый костюм Настасьи, который лежал в ее комнате.

— Парк общий, а идея моя!

— Еще чего! – строго сказал отец, — Марта фигурой занимается, а не олигархов там цепляет. Гляди, как постройнела. Придет Володя в субботу в гости, а тут такая барышня его встретит, глаз не оторвать.

— Очередного голодранца ей подобрали, — усмехнулась Настасья, направляясь в свою спальню.

— Не голодранца, — рявкнул отец и добавил уже тише, глядя на суровое лицо Марты, — порядочного человека.

Она замерла. Так и подмывало сказать, что в  ее жизни появился другой. Марта влюбилась в человека, который по иронии судьбы оказался сыном бизнесмена из элитного поселка. Как только Настасья об этом узнает…

Марта сжала губы и покинула кухню.

Она с волнением ожидала, когда приедет Матвей. Вероятно, это будет их последняя встреча. Он узнает, что приехала любовь всей его жизни и забудет про Марту.

Она все время выглядывала в окно, в надежде увидеть Матвея первой. Как ни странно, Настасья делала то же самое. Она смотрела сквозь штору и печально вздыхала. Вдруг раздался ее голос.

— Матвей? Откуда он узнал, что я приехала? – Стася бросила беглый взгляд в зеркало и направилась на улицу, растянув одну из своих коронных улыбочек.

Марта едва не плакала, глядя в окно на то, как ее сестра открывает калитку и буквально набрасывается на шею мужчине. Матвей от неожиданности остолбенел. В этот момент Марта уже не сдержалась. Она разрыдалась и со всех ног бросилась в свою спальню.

Продолжение…

Предыдущая часть — начало истории

Все части

#рассказы #жизненныеистории #отношения

Больше интересных статей здесь: Психология.

Источник статьи: — Ты меня с бывшим мужем не путай. я сестер различать умею, — сказал Матвей так серьёзно, что у Марты перехватило дыхание.

Марта.
( Еще одна банальная история любви)
Эту историю рассказал мне попутчик в купе пассажирского поезда Москва — С.Петербург.
Я вынужден был ехать в Питер на встречу со своим компаньоном. В пятницу
утром была назначена встреча, а вечером того же дня я собирался уехать
обратно домой. Я устал и мечтал побыстрее растянуться на полке и мне
очень хотелось ехать одному в купе, но к сожалению пришел еще один
пассажир.
Вошел , осторожно открыв двери, мужчина, средних лет. Одет в черное,
длинное пальто, хорошего пошива, небрежно завязанный шарф, и удивительно
чистые, не смотря на слякоть на улице, дорогие туфли…
Лицо можно было назвать полностью седым, так как волосы на голове и на
короткой бороде были совершенно белыми.Несмотря на возраст, он выглядел
ухоженным, и по всему, видимо не бедным человеком. Все в нем вызывало
хорошее впечатление, вот только выражение лица было растерянным и
грустным…
Мне показалось, что я уже где-то видел этого человека…
Он тихо поздоровался, попросил прощения, и стал аккуратно, медленно
снимать пальто. Раздевшись, положил сумку на полку, сел на свое место, и
откинулся с наслаждением, с выдохом, как будто проделал большую,
тяжелую работу… Еще раз извинился и представился , чуть улыбнувшись:
— Герман Алексеевич.
Я представился в ответ…
Странно… На меня пахнуло знакомым запахом ! Но чей, и из какого времени взялся этот запах?
Сердце неожиданно заволновалось…
Я уткнулся в журнал, силясь хоть что либо прочесть, но ничего не
получалось, непонятное волнение мешало мне прочесть хоть строчку …
Поезд тронулся, и за окном замелькали пейзажи.
Мой сосед, смотрел в окно, куда-то вдаль, но похоже все ,что происходило
за окном, его никак не трогало. Мысли его были где -то очень далеко…
В купе заглянула миловидная девушка и спросила, чего бы мы хотели
заказать из ресторана? Мой спутник, подумав секунду, ответил без
запинки, коньяк двести, лимон,и минеральной воды…
Я заказал водки, салат и какого-нибудь мяса.
Заказ принесли быстро и мы приступили. Он медленно налил себе коньяка в
маленькую рюмочку, не поморщившись, со смаком выпил и чуть прикусил
дольку лимона.
— Извините что выпил один. Задумался. Не обращайте внимания.
И тут же налил себе еще и поднял рюмку, чтобы чокнуться.
— За знакомство!
Мы чокнулись, выпили. Я стал есть, а он опять стал смотреть в окно.
Взгляд его подобрел, как будь-то отпустила боль и ему стало легче.
— Вы в Питер по делам?-осмелился я
Сосед неохотно оторвал взгляд от окна…
— Нет. Просто давно не был в этом чудном городе. Меня никто не ждет в Питере. И добавил грустно…
— Меня больше никто,нигде не ждет…
У меня похолодело в груди от этих слов…
Захотелось выпить.
— Давайте выпьем ?
— Давайте.
Выпили. Я предложил пойти покурить в тамбур. Закурили, и с удовольствием оба затянулись.
— Почему вы так сказали?
— Что сказал?
— Что вас уже никто, нигде не ждет.
— Так вот в жизни случилось, что уже не ждет- сказал он.
В Питере я не был давно. Тогда меня здесь еще ждали…
— Это была женщина?
— Да.. Мы расстались ,и я потерял ее….
— Вы любили ее?
— Любил…? Любил я многих в жизни… Это была не любовь… Это было
что-то другое… Этому состоянию еще не придумали названия…
Лицо его изменилось, и минуту спустя передо мной стоял уже другой человек, потяжелевший и постаревший.
— Хотите, расскажу вам эту историю ?
— Интересно…
Он начал, иногда затягиваясь, глядя в окно:
— У меня когда-то было все , как у всех, семья, работа, друзья . И этого всего было много, и приумножалось с каждым годом.
Мне всего было мало. Я неистово старался приобрести как можно больше
друзей, денег, женщин. Жил в полную силу, полный идей и страстей. Не
верил в бога, точнее я о нем просто не думал. Верил в дружбу, в любовь, в
честь, в верность, в добро, в себя…
События , которые изменили мою жизнь, начались примерно в в вашем возрасте. Вам сколько?
— Сорок пять…
Он улыбнулся- Вот, вот… Я угадал. В сорок пять…
Мы докурили и вернулись в купе. Налили по рюмке и чокнувшись выпили за все хорошее.
— Говорят это возраст кризиса у мужчин ?
— Можно назвать этот период кризисом переходного возраста, или еще
как-то, но я никогда не был сторонником подобных шаблонов. Я ненавижу
всякие шаблоны. Когда какой-то дурак пытается объяснить нам причины
наших поступков, меня это начинает бесить. Откуда ему знать, что движет
любым из нас, когда мы совершаем поступки? Что мы чувствуем или думаем в
этот миг?
Все что приходило в мою жизнь, я считал своим, наградой или наказанием,
следствием моего отношения или поступков. И на этот раз принял эти
события как результат .
Каждый из нас , проживая свою жизнь думает, что он создан для чего-то
особенного и проживает ее для чего-то главного, а в конце понимает, что
она прошла и он прожил вовсе не свою, что гонялся за какой-то
бессмысленной целью, а надо было просто жить и просто получать
удовольствия от каждого дня.
И помолчав задумчиво:
— Или посвятить ее любви к одной женщине.Разве это не может быть смыслом жизни?
Я уже не ждал ничего нового. У меня было все, чего я мог добиться, и
оставалось только переживать потери … Один за другим, по разным
причинам уходили в мир иной мои самые дорогие, близкие люди. Число
потерь стало превышать число приобретений…
Видимо настало такое время .
И я стал жить одним днем.
Я рассказываю вам это все не для того,чтобы высказаться, просто хочу, чтобы вы представили мое состояние на тот период.
Я тогда смертельно устал и решил куда-нибудь уехать, отдохнуть. Мне было
безразлично куда ехать, лишь бы не звонил телефон и было поменьше
людей. Вспомнил, что меня давно приглашал мой старый армейский друг. Он
жил в Карелии и обещал сумасшедший отдых, с рыбалкой и баней.
Решил ехать в Петрозаводск через Питер.Погулять днем по городу, а потом уже к другу.
На перроне постоял, покурил и перед входом в вагон подумал, ,, Сейчас
зайду в купе, а там блондинка с длинными ногами… » И ухмыльнулся про
себя:
,,Прям как мечтательный командировочный… «
Я открыл дверь в купе и… В углу на диване, поджав ноги сидела красивая
девушка , лет двадцати пяти , с русыми, густыми, распущенными ниже
плеч, вьющимися волосами.
,, Не блондинка… Шатенка..Не повезло»- усмехнулся я про себя.
Хотелось бы мне видеть себя в тот момент… Оторопел…
При всем моем богатом опыте общения с женщинами, я робел, всякий раз , как в первый.
— Здравствуйте. Разрешите?
— Здравствуйте. Пожалуйста. — Взгляд ее был усталый и не приветливый.
Мне знаком был этот взгляд. Так смотрят молодые девушки на престарелых
ловеласов.
Тут я растерялся совсем.
Стоял и не понимал , что делать. Первое желание было пойти к проводнице и
попросить перевести меня в другое купе. Но девушка, как будь-то услышав
мои мысли:
— В вагоне нет свободных мест. Я взяла последнее . Так что нам придется ехать вместе. И слабо улыбнулась.
Я не знал что ответить. Растерянно развел руками. Мол, ну что ж
поделаешь… И аккуратно уселся на свое место, боясь зацепить
чего-нибудь, и не грохнуться . Усевшись , уставился в окно, как будь-то
меня там что-то заинтересовало. Неловкость положения наверно выражалось
на моем лице. Это я так думал… Мне казалось, что она разглядывает
меня. Но когда я все таки решился, и повернулся к ней, увидел, что она
спит! Спит, тихо-тихо, сидя, подложив под голову подушку… Сама
непосредственность!
Теперь, находиться рядом с ней уж точно было неудобно. Я вышел, тихо
закрыл дверь в купе, и пошел в тамбур курить. Что теперь делать? Стоять в
тамбуре всю дорогу , пока она не проснется? Выкурив сигарету пошел к
проводнице, спросил , на всякий случай, свободное место, но получил
отказ. Надо было возвращаться в купе…
Я осторожно открыл дверь . Девушка вздрогнула, открыла глаза и оторвала голову от подушки…Встала , поправила прическу…
— Извините.
— Ничего, ничего
Она взяла полотенце и смущенно вышла. Минут через десять она вернулась уже свежая, довольная и что-то тихо напевая …
Ловко села на свое место и весело протянула мне руку…
— Будем знакомы , Марта.
Она смотрела весело и уверенно, как смотрят девушки , знающие , что всегда нравятся мужчинам.
Я только коснулся ее руки и назвал себя.
— А не выпить ль нам чаю, Герман Алексеевич?
Неловкость куда-то сразу испарилась…
— С удовольствием!
И пошел к проводнице за чаем. Вернувшись , увидел на столе пирожки и удивленно посмотрел на Марту…
— Угощайтесь , Герман Алексеевич. Сама готовила — важно сказала она.
Мы пили чай, уплетали пирожки и болтали. Точнее это она говорила без
умолку , а я слушал. Рассказала, что едет в Питер, домой, к мужу, сама
учится заочно в Москве на юридическом, что трудно мотаться из города в
город, что через неделю нужно ехать обратно, но что поделать, надо…
Она болтала, а я слушал и любовался ее красотой…
Тонкое лицо, белая , форфоровая кожа, открытый, правильный лоб, чистые,
голубые глаза с чуть-чуть набухшими веками… Ела она смешно, вытягивая
вперед губы, как мышонок, и от этого лицо ее становилось детским.
У меня и мыслей не было ухаживать за ней. Я знал свое место и ясно
понимал всю нелепость этих действий. Кто я, и кто она… Целая пропасть
стояла между нами и я впервые жалел о своем возрасте.
Время пролетело незаметно, за окном уже замелькали фонари, а мы все болтали. Болтали обо всем на свете.
Постепенно активность ее угасла и я понял, что пора ложиться спать. Я
оставил ее наедине, чтобы она смогла переодеться, а сам пошел
переодеваться в туалет.Вернувшись, выключил свет и лег на свое место.
Заснуть сразу не смог, боялся захрапеть, хотя и не знал, храплю я, или
нет. И все таки за полночь провалился в глубокий сон.
Утром мы опять пили чай , смотрели в окно и болтали.
— С вами интересно- улыбнулась она.
— С вами тоже — улыбнулся я в ответ.
— Мне бы хотелось как нибудь позвонить вам. Можно?
— Конечно Марта, буду очень рад. И достал визитку.
Она записала свой телефон на страничку из блокнота и дала его мне.
Мы расстались на вокзале. Она пошла к метро, а я стоял и смотрел ей
вслед, и любовался ее ладной фигуркой… В Питере я был в первый раз и
не знал куда идти. Но это было и не важно. Я шел куда глаза глядят и
мысли мои были заняты только Мартой. Я не скучал. Теперь я был не
один… Теперь со мной была она…До поезда оставалось уйма времени . Я
проголодался и зашел в кафе. Заказал суши и стал разглядывать девушек
напротив и невольно сравнивать их с Мартой….
Полез в карман за сигаретами и в руку попался листочек с номером
телефона . На душе потеплело… А может позвонить? Жутко захотелось
услышать ее голос… Но сдержался. Она замужем и не исключено, что
сейчас она с ним, с мужем. Принесли заказ, я стал есть и смотреть в
окно.
И тут раздался звонок. Номер был неизвестный. Я не хотел брать трубку,
отвечать надоевшим еще в Москве клиентам… Но что-то меня подтолкнуло
ответить. В трубке раздался ЕЕ голос!!!
— Герман Алексеевич, где вы?
Я, растерянно:
— Где-то на Невском, в кафе. А что?
— Это наверное суши бар?
— Да,наверное.
— Вы не против, если я присоединюсь к вам? Я очень люблю суши!
— Буду только рад!
— Скоро буду! Не ешьте без меня! — и рассмеялась
Сердце забилось как сумасшедшее …. Неужели я опять увижу ее..?. Не
верилось… Я был уверен, что мы больше никогда не увидимся….
Вы наверно уже можете понять меня, в этом возрасте уже привыкаешь к
мысли, что молоденькие девушки не доступны вам, именно из-за возраста.
Прошла , казалось целая вечность, и наконец я увидел ее в окне. Она
стремительно шла по тротуару. Ее русые, сверкающие на солнце, кудрявые
волосы развивались на ветру.. Она шла легко и красиво, как судьба !
И я услышал этот запах…запах судьбы…
Она вошла в зал шумно, как будь-то никого вокруг не было , запыхавшись , упала на стул, и сразу протянула руку…
— Ну здравствуйте, мой попутчик!-растянулась в улыбке.
Я взял ее руку в свою и на мгновение задержал…
— Ну здравствуйте моя попутчица! Каким чудом вы здесь, милый ребенок? Мужа не оказалось дома?
— Да… Он занят на работе. Я страшно хочу есть! — и стала листать меню
Я подозвал официанта.
Она ела, ловко орудуя палочками, буквально опустошая тарелку за
тарелкой, при этом сообщая какие-то свои новости про подружек, про их
проблемы, про сессию, и еще много всего того, что для меня не имело
никакого значения .
А я думал… И разговаривал сам с собой…
Зачем все это происходит сегодня, сейчас? Как получилось, что она
появилась в моей жизни, ворвалась с ходу, очаровала и заняла все
вокруг… Зачем она здесь, кто послал ее мне? Бог , или дьявол?
А ты мог что-нибудь сделать, чтобы этого не было?
Нет… Ничего… Я не мог отказаться от этой ангельской красоты, от этого удовольствия общаться с ней, видеть ее…
Но ведь ничего серьезного между вами быть не может! У ваших отношений нет будущего!
А об этом обязательно думать? Сейчас? Когда она здесь, и мне хорошо уже только от этого…
Я не думал о будущем. И никто не смог бы внушить мне в тот момент, что
дальше будет только плохо. Да и не послушал бы я никого…. Ее красота
затягивала меня, как в воронку… И не было сил вырваться … И
желания…
Я принял этот дар божий, и уже не мог отказаться от нее …
Мы долго гуляли по улицам, она рассказывала о Питере, о себе,
расспрашивала меня о жизни в Москве. На нее заглядывались мужчины, и я
уже ревновал… Я уже считал ее своей…Потом мы попали под дождь. Она
взяла меня под руку и мы шли под моим зонтом. И как-то незаметно ее рука
оказалась в моей… Мне было приятно идти вот так с ней под дождем,
смотреть в ее чистые , голубые глаза , слушать ее голос , и держать ее
руку в своей… Я был счастлив…
Вот так гуляя, мы дошли до вокзала. Пора было расставаться . На прощание
она протянула мне руку и вдруг неожиданно прижалась ко мне… Я
растерялся и обнял ее… Мы простояли так минуту…
Когда она оторвалась от меня , по щекам ее текли слезы…
-Что с тобой? — я неожиданно перешел на ты…
Она сквозь улыбку, вытирая слезы:
— Ничего…Просто я не хочу с вами расставаться…
— Я тоже- вдруг низким голосом сказал я
— Как хорошо, что я вас встретила…Вы первый, кто даже не пытался
ухаживать за мной, как это пошло делают все мужчины… Вы настоящий. Я
бы хотела быть с вами. Можно?-смотря снизу вверх, как-то по детски
спросила меня.
— Можно! — я рассмеялся .- Ты чудо! — поцеловал ее губы и закружил по перрону.
Но тут лязгнули вагоны и поезд медленно тронулся… Раздался крик проводницы-
— Заходите мужчина!
Я поцеловал Марту в мокрые веки и побежал за вагоном. На ходу вскочил, и
замахал ей рукой, пока меня не загнали в тамбур. А Марта еще махала мне
и что-то кричала в след, но я уже ничего не слышал.
На губах остался вкус ее губ, на рубашке остался запах ее духов…а на
душе сладкое чувство обожания к этой удивительной девушке, которая
перевернула все мое унылое существование!
Мой друг Саня , потомственный лесник, жил на хуторе возле озера один и
наслаждался своим одиночеством. С женой он разошелся давно, а женится во
второй раз не хотел, разочарованный в женщинах. Встретил меня на старом
Уазике, большой , заросший бородой, радостный и шумный. Обнялись,
расцеловались три раза и поехали по разбитой дороге к нему домой…
— Ну, сколько мы не виделись-то, старина?
— Страшно подумать, 18 лет!
— Да, брат, летят годы…
Этот обычный набор фраз при встречах старых друзей закончился не
скоро… Полтора часа , пока ехали, мы только и перебирали всех друзей,
вспоминали эпизоды армейской жизни и хохотали всю дорогу.
Саня был единственным из моих друзей, чей юмор сходился с моим, с кем не
надо притворятся и можно быть самим собой.Нам было комфортно вместе.
Усадьба его представляла собой небольшой дом , времянку ,и
сарай,огороженные плетеной изгородью. Неподалеку от дома, на берегу
озера стояла бревенчатая баня с верандой. А на маленькой пристани
качалась привязанная лодка.
Во дворе, на летней печке, стоял чугунный казан и из него доносился густой запах варившейся баранины.
Я предвкушал хороший стол и посиделки под водочку до утра.
Мы сидели всю ночь , во дворе, за столом , под лампой , пели старые
песни под гитару , пили , вкусно ели и с удовольствием говорили. Я
говорил мало, мне было хорошо и уютно, и не хотелось говорить.Я смотрел
на этого большого человека , слушал его рассказы о своей жизни здесь в
лесу и думал о Марте… И похоже задремал…
— Э, Гера, да ты спишь? Разморило на свежем воздухе? Пойдем, я постелил тебе на сеновале.
-Не, не! Я слушаю! Извини, дорогой.- вернув себя назад, ответил я-, Как же вы с Таней разошлись? Вы же были хорошей парой?
— И мне так казалось.. Года два…
В 90-е подались мы с ней в Москву, я решил заняться бизнесом.
Пристроился на рынке, снял место, и стал торговать. Вещи мне поставлял
один шустрый паренек, каких тогда было пруд пруди. Таня сидела дома, а я
с раннего утра и до позднего вечера трудился на рынке. Заказывал вещи у
Славика, так звали паренька, и он привозил их мне домой, а я брал их из
дома и ехал на рынок. Как-то раз мне понадобились срочно деньги и я
рванул домой. Когда подъезжал к дому, увидел машину Славика, а в нее
садилась моя любезная женушка, и целовала его в губы… Меня как водой
окатило… сразу вспомнилось все, не смытый макияж , чужой запах от ее
одежды, подарки, которые она якобы сама себе делала, ночевки у
подружки…Очень хотел догнать их, свернуть ему шею, но бог удержал. Я
зашел домой,собрал свои вещи и уехал . И вернулся сюда, в родительский
дом.С тех пор живу один, возле этого чудного озера, и никогошеньки мне
не надо…
И помолчав минуту, тихо сказал:
— Кроме нее… Люблю ее , до сих пор, как проклятый… Сука она… — пьяно сказал он
— Все это время хотел только одного, взять ее мордашку в руку и спросить
,, Зачем ты все разрушила? Зачем?!!! Чего тебе не хватало? Чем он лучше
меня?»
Прикинь, она до сих пор живет с этим недоноском Славиком. Красивая,
нежная как ангел, стройная — и этот кривоногий, вечно воняющий потом, с
маленьким , рахитным животиком, сопящий при каждом движении, в помятых
трусах в цветочек, которые он называет шортами…. Он наверно и спит то в
них…Может ей именно такого и не хватало? Может я выдумал ее?
Если случиться тебе когда-нибудь любить красивую женщину, ты должен
понимать,что ее будут любить множество других мужчин тоже . Твое место
всегда будет вторым, а на первом она, и все внимание только ей, а тебя
будут воспринимать только как помеху…
Здесь, в лесу, в тишине, среди зверей и птиц я понял многое… И простил ее…
Шлюху можно простить. По крайней мере, у ее предательства есть
оправдание-любовь. Она прикрывается этим святым чувством… Оно ее
облагораживает. Оно оправдывает ее поступок перед людьми.
Шлюха тоже может полюбить! — закричал он неожиданно и захохотал на все озеро!
И уже тише добавил- А нам обидно, что не нас…
Он встал и пошел к костру, молча, задумчиво поправил поленья и вернулся.
Укутал меня пледом, налил две стопочки водки, и одну подал мне , с огурчиком.
— Почему ты не женился до сих пор? Неужто не было вариантов?
— Были… Да не могу я жениться просто так, без любви. Видно я однолюб.
Хоть и шлюха, моя бывшая женушка, но люблю я только ее. До сих пор помню
ее запах, вкус губ, ее руки… Иногда, спьяну , зудит позвонить ей, и
позвать обратно…
Давай выпьем за тебя. Спасибо тебе. Ты единственный, кто не дал мне
разуверится в конец , во всем белом свете. Будь здоров брат!
Откинулся в кресле-качалке и замолчал, глядя в звездное небо…
На мой телефон пришло смс … » Я очень скучаю «….
Я заулыбался…
Саня с недоумением:
— Я что-то смешное говорю?
— Да нет, Саня, извини, здесь другая история…
И рассказал ему про свою встречу с Мартой. Саня взорвался:
— Ты бесконечный романтичный, старый дурак! И что ты надумал там себе?
Сколько тебе и сколько ей?! Забудь ее ! Ты не вправе вторгаться в чужую
судьбу и менять ее! Что за безрассудство? У нее есть муж, плохой или
хороший, но он муж! А ты никто! Не думай даже! Ты же умный мужик, уйди с
ее дороги! На тебя просто давно никто не смотрел восхищенными
глазами… Хочешь потешить свое самолюбие напоследок? Да тут и думать не
надо , ты конечно лучший среди мужчин! И она чувствует это и тянется к
тебе. Но ты же не самодовольный дурак? Остановись! Вы сейчас оба на
минном поле, еще шаг и возврата не будет! Хочешь , я расскажу тебе, что
будет с вами дальше?
— Ну-ну, интересно, давай…
— Ты предсказуем брат! Вы встретитесь в Питере, снимете номер в
гостинице. Ты будешь всю ночь стараться быть непревзойденным любовником.
Ты же не можешь иначе? И она конечно будет без ума от тебя… А утром
ты уедешь к себе домой, а она к своему мужу. Оба в смятенном
состоянии… В любовной эйфории… Потом начнутся серые будни. Вы будете
звонить друг другу, писать смс, встречаться раз в месяц, и так будет
продолжаться долго. Пока не надоест обоим. Ты будешь ревновать ее к
мужу, она тебя к жене, тебя будет разрывать ненависть и любовь, и ваша
жизнь превратится в кошмар. Вместе быть вы не сможете, и разойтись тоже
не сможете. Любовь будет держать вас намертво. Но вы все таки
разойдетесь. И еще долго будете трепать друг другу нервы, сходится,
расходится… В сухом остатке твое подорванное здоровье, разрушенная
налаженная семейная жизнь, ненависть ко всему миру. У нее тот же набор,
плюс развод ,и новый , и опять не лучший, не любимый муж… Потому-что
после тебя ей трудно будет найти равного тебе… И ты навсегда
останешься одиноким, потому-что никто, кроме нее , тебе будет не
нужен…
Красиво нарисовал?
— Красиво… И что мне делать? Отказаться от нее ? А вдруг это последнее
счастье или испытание, которое послал мне господь? И больше уже никогда
ничего не будет! Ты представляешь? Никогда и ничего ! И ты предлагаешь
мне отказаться от этого?
Саня продолжал:
— Я желаю тебе только счастья…И поэтому хочу уберечь тебя от глупых поступков.
И еще… Любовь имеет короткий срок. А потом она умрет, как сорванный цветок без воды. Кончится твое очарование…
И останется страшная пустота, больная и израненная душа, вылечить
которую уже будет невозможно… Можно…, только влюбившись опять, но
страх , что и эта пройдет не безболезненно, заставит тебя быть
осторожным, и бежать от новой любви закрыв глаза…
Мы долго молчали. Каждый думал о своем.
— Ты прав, мой добрый друг.., прав во всем. В моем случае лучше жалеть
о не сделанном, чем страдать за сделанное всю оставшуюся жизнь.
Я стал мудрым, а это скучно…
Но после Санькиного монолога я задумался.
Ответить на сообщение, значит изменить судьбу…и не только свою…
Зачем? В твоей жизни не достаточно потрясений ?
Я молчал…
— Как вы думаете , что я сделал?
— Я думаю вы ей ответили… И даже знаю что …
— Вы не угадали… Я не ответил…
Утром , когда уже давно пропели петухи, я проснулся на сеновале, от шума
голубей на крыше. Саня крутился по двору с вилами, что-то напевая себе
под нос. Я вышел из сарая и сладко потянулся .
Саня радостно обнял меня и воскликнул:
— Гера, брат, как я рад что ты проснулся! Посмотри, какое чудесное утро, с ума сойдешь!
И участливо: — Рассольчику? Или бульончику ?
— Чайку бы мне — болезненно ответил я
— Сей момент, наладим самовар — услужливо раскланялся Саня. -Чай у нас на травах… В миг оттянет… Останетесь довольны!
И смешно засеменил за самоваром.
А я побежал к озеру , и с размаху, не готовясь плюхнулся с пристани в
воду и с наслаждением поплыл в теплой, ласковой воде, пахнувшей
водорослями и рыбой…
Чай был действительно душевный… Заваренный на листьях смородины , душицы и еще чего-то вкусного…
— Ну что, не успокоился ? — прихлебывая чай, с ехидцей , улыбаясь спросил Саня.
— Ты о чем?
— Я о девочке твоей.
В голове лихорадочно стали выстраиваться картинки вчерашнего дня…
,, Я не ответил… Не красиво как-то…Что она может подумать? А что я мог ответить? Ничего…
Стало как-то даже приятно на душе, от того , что удержался, и не
наделал, как всегда, глупостей… Что все осталось на своих местах….
Пусть этот красивый эпизод лучше останется в памяти… Маленькой , приятной встречей с молодостью…»
— Зря ты мне напомнил, старик… Теперь я буду думать о ней весь день…
— Ты бы и без меня вспомнил. Вижу, что не успокоился…Забралась она в
сердце твое с ногами , и разместилась там основательно… Чую, не долго
ты задержишься у меня… Сбежишь к ней. Да, брат?
— Нет, брат, не сбегу. Ты вчера меня вразумил, и я решил послушаться тебя- слукавил я.
Сане видно понравился ответ и он рассмеялся.
— Правильно! Молодец! Ну их, этих баб! Едем на рыбалку! Сейчас соберу поесть и рванем.
Все утро мы проболтались в лодке. Саня таскал рыбу за рыбой, а мне не
везло, я не поймал ни одной. Мне вообще никогда не везло с рыбалкой. С
хорошим, Санькиным уловом мы вернулись к обеду домой. Саня занялся ухой,
а я стал косить траву для кроликов.
Вечером мы пошли в баню. Саня дубасил меня березовым веником, приговаривая:
— Я вышибу из тебя твою последнюю дурь! Ты забудешь у меня на всю жизнь про всякие глупости!
Когда экзекуция закончилась, мы оба нырнули прямо с веранды в воду и бултыхались там, пока не устали.
После бани , томно расположившись на веранде, под водочку, с наваристой ухой , заговорили о жизни:
— Как тебе живется в этой глуши, Саня? Я бы не выдержал здесь и недели… Не одиноко тебе здесь, без людей то?
— Ты о чем, брат? А тебе не одиноко , среди этих самых людей? Ты сейчас
сказал не подумавши. Вы там живете как муравьи. Tолкаетесь буквально
локтями , на столько вас много! И каждый из вас одинок. Каждый! Просто
не все понимают это, или не хотят понимать…
И после слов Сани на меня сразу нахлынула забытая городская тошнота…
Но на третий день я все таки не выдержал.. Невмоготу мне было больше находится среди этой тихой благодати.
Не знал,как сообщить об этом Сане. Он искренне был рад моему приезду и огорчать его не хотелось. Но пришлось.
Саня , расстроенный :
— Ты же обещал побыть у меня две недели?
— Не могу я брат, дела ждут.
— Ты к ней ?
— Ну что ты сочиняешь? Просто я разучился отдыхать . Прости. Мне самому жалко от тебя уезжать. Но надо.
Но по Санькиному лицу я понял, он мне не поверил.
Мы молча ехали на станцию. Саня видно все таки обиделся, укоризненно
покачал головой, толкнул меня в плечо, и на последок все таки сказал
наше любимое :
— Делай то, что должен, и будь что будет.
Мы рассмеялись , крепко обнялись и я вошел в вагон.
Он долго стоял на перроне, изредка махал мне рукой, большой, добрый и красивый мужик, одинокий, со сломанной судьбой…
Он мечтал сделать свою любимую женщину самой счастливой на свете, и делал все для этого, как мог…
Не думаю, что она сделала правильный выбор, просто в этот период жизни
ее поиск еще не закончился и она еще искала свое счастье. Случись ,
встретиться ей с Саней чуть позже , и уверяю вас, на свете не было бы
счастливей пары .
В Питере я купил билет на первый поезд до Москвы. Ждать пришлось не долго.
Я открыл дверь в свое купе , а там !…смазливая блондинка, читала , полулежа журнал…
Везет, дураку… — усмехнулся про себя…
— Извините- и закрыл двери . -,,Этого мне еще не хватало»
Вернулся к проводнице, попросил переселить меня. Место нашлось в
совершенно пустом купе. Я поблагодарил проводницу и улегся на свое
место.
Марта… Я хотел еще раз увидеть ее…
Я мог выйти сейчас из поезда, позвонить , и встретиться с ней. Только
страх, что я сейчас могу сделать непоправимую ошибку, останавливал меня.
Но возвращаться в Москву и жить так, как я жил раньше, без Марты, я уже
не хотел…
Поезд не трогался , как будь-то судьба испытывала меня…. Я посмотрел на часы, до отправления оставалось три минуты.
Пока я решался на судьбоносное решение, поезд тронулся и стал набирать скорость…
От судьбы, не уйдешь… Да и не люблю я переступать через себя.- Решено. Я не мог вот так уехать, не повидав ее…
И сорвал стопкран …
,, Ты предсказуем»- вспомнились слова Сани…
Пройдет время и я буду проклинать этот момент…
А дальше, все было так, как предсказывал Саня…
Тогда я даже не предполагал, и никакой мой богатый, жизненный опыт не
подсказал мне, какой глубины ждут меня отношения с этой девушкой.
Я приезжал в Питер каждую пятницу утренним рейсом. На вокзале меня
неизменно встречала Марта. Радостно кидалась мне на шею, мы целовались,
обнявшись шли к такси и ехали на квартиру, которую я снимал. Это была
маленькая квартира, в старом доме, с камином и лепниной на стенах. По
дороге мы заходили в магазин, набирали продуктов . Дома готовили еду ,
долго и с удовольствием ели, потом валялись в постели, и смотрели
телевизор. Иногда она засыпала у меня на груди, обняв меня рукой и
положив на меня ногу. Спала, как ребенок, тихи-тихо, и надо было
прислушиваться , чтобы услышать ее дыхание. А я не мог шелохнуться ,
боясь разбудить ее. Она спала, а я смотрел на нее и любовался . Я мог
смотреть на нее часами…
Как появилось это чудо? Нечаянно, в один день изменив мою судьбу… Вся
жизнь моя подчинилась только одному , всецело ей ,
любви…обожанию…страданию…ревности…страсти…заботе…
Иногда мне казалось, что я , лично я умер…Был только тот ,кто жил только
с ней….В другой жизни…Где была она, только она…И вся жизнь только с
ней…
Но как только наступал вечер, мы расставались. Она уезжала к мужу, а я
оставался один в квартире. Поздно вечером я получал сообщение ,,
Спокойной ночи дорогой!» , отвечал ей , одевался и уходил в город.
Бродил по улицам, сидел в кафе, пил коньяк , курил и думал о ней…
Страсть сменялась отчаянием, обожание-ревностью. Ревностью к ее другой
жизни. Жизни- где меня нет… А есть другой, которого я не знал, который
имел все права на мою любимую девочку, в отличии от меня… Он был
молод, и это было то единственное препятствие, но очень значительное,
которое я никогда не смогу преодолеть. Я был обречен на несчастную
любовь.
Любил ли я ее?
Я не мог дышать без нее, не мог думать ни о чем, кроме как о ней. Я
хотел видеть, слышать ее всегда, каждый миг. Чувствовать рядом ее тепло,
слышать запах ее волос, целовать ее мягкие, нежные губы… Сейчас я не
понимаю, как я жил тогда… Как я выжил?
Под утро измотанный возвращался домой и валился спать.
Но мой кошмар заканчивался, как только наступал новый день , в квартиру
врывалась Марта , целовала меня сладкими от жвачки губами , обнимала, в
меня вливалось тепло ее тела, и я оживал. Она весело шла на кухню
готовить завтрак. И жизнь продолжалась….
А в воскресенье вечером я опять уезжал в Москву. И каждый из нас
проживал теперь уже свою жизнь . Но уже в одиночестве. Каждое утро я
получал сообщение ,, С добрым утром любимый» , а вечером ,, Спокойной
ночи, любимый» .
Жизнь приобретала смысл только в четверг, когда я садился в поезд и медленно ехал туда, где на другом конце ждала меня Марта.
В один из таких приездов, за завтраком, все таки состоялся разговор,
которого оба ждали. Марта пришла необычно грустная. Молча приготовила
бутерброды и пригласила меня завтракать.
Я спросил ее , что случилось?
— Я ухожу от мужа… И уже сказала ему об этом.
— Почему?
— Я не могу больше так жить… Я не могу больше раздваиваться. Устала
врать, выкручиваться, спать с ним. Не могу… — Она заплакала.
И сквозь слезы :
— Ты меня любишь?
— Очень.
И вдруг неожиданно, вытирая слезы..
— Ты не бросишь меня?
— Никогда.
— Давай поженимся?
— Я очень хочу жить с тобой, малыш. Очень. Но я же , как говорят, мужчина в возрасте… Тебя не смущает эта мелочь?
— Это не важно. Многие живут с такой разницей.
— А мне на многих наплевать. Я хочу думать о твоем будущем. Что ты
будешь делать со мной через десять лет? Когда я состарюсь и многое
станет мне не по силам. Я могу стать тебе обузой…
— А я не хочу думать об этом. Что будет,то будет. Зато я проживу
счастливо , эти десять лет, с любимым человеком. И главное, я не могу , и
не хочу больше разрываться между тобой и мужем. И хочу быть с тобой!
Только с тобой! Пойми ты это!
— Ты окончательно решила?
— Да. И как бы ты не поступил, я все равно ухожу от него. Пока буду жить у мамы.
Я уезжал вечером в Москву со смешанными чувствами. Мечта моя сбылась.
Марта наконец-то будет только моей. И мне не придется больше делить ее с
ее мужем. Но теперь я в ответе за ее жизнь, за ее будущее…
Прошло еще полгода. Марта жила у матери. Я так и не смог уйти из семьи.
Что-то останавливало меня от этого поступка. И не только жалость к
родным.
Мы так-же встречались на нашей квартире. Но нам уже никто не мешал, и все выходные мы неразлучно проводили вместе.
Однажды, когда Марта ушла по каким-то своим делам к подружке, мне позвонили. Номер был не знакомым.
— Алло? Извините, меня зовут Алексей, я муж Марты. Мы можем с вами встретится?
— Конечно. Где , когда?
Он назвал кафе. Через час я был на месте. В зале меня уже ждал молодой
человек и я сразу догадался, что это был он , муж Марты. Наверно по
растерянному выражению лица. Внешне он выглядел не важно. ,, Спившийся,
бывший представитель среднего класса» — определил я. Мы поздоровались, я
назвал себя.
— Чем обязан?
— Извините , что оторвал вас . Но это очень важно. Причем важно для вас.
Я знаю, что вы любовник Марты. Не удивляйтесь, я знаю это давно. Марта
говорила о вас , называя вас мужем подруги. Обо всех своих любовниках
или ухажерах она упоминала, как о родственниках, одноклассниках, друзей
детства. Но по частоте звонков с ее телефона было понятно, кем ей
приходитесь вы. С Мартой мы живем только три года, но за это время я не
помню ни одного спокойного дня. Она все время созванивалась с какими-то
мужиками, уезжала неожиданно, якобы к подругам, ночевала, якобы у них.
Потом приходила, уставшая и засыпала на весь день, оправдывая тем ,что
проговорили с подругой до утра. Я любил ее и делал вид , что верю ей, и
даже не пытался выводить ее на чистую воду. До меня у нее было много
мужчин, и она с удовольствием вспоминала о них, полагая наверно, что я
останусь равнодушен к ее связям, или дразнила меня этим, или таким
способом поднимала себе цену. У нее и сейчас много мужчин. А вам она
говорит, что вы единственный, любимый, родной? Да вы нужны ей только для
гарантии безбедной жизни . И я ей нужен был лишь только для этого, пока
не появились вы. И с вами она будет оставаться , пока не появиться
замена лучше. Все остальное она будет получать с другими. Для каждого из
них есть своя роль. Этот для клуба, этот для ресторана, этот по
хозяйству, ну и для секса конечно кто-то… Все, что нужно ей для жизни,
она получает с помощью своей ангельской красоты…
Я люблю ее до сих пор, но это скорее уже болезнь , чем любовь. Я все
время думаю о ней, и только о ней. Мне захотелось спасти вас от этой
смертельной болезни, если еще не поздно. Вы — ее очередная жертва.И не
последняя. Она знает свою силу над мужчинами и не может пропустить ни
одного обожателя мимо. Это ее наркотик . Она не может жить без этого ни
дня. Она всегда в поиске нового обожания…
От ее красоты еще никто не уходил- и он грустно улыбнулся .
И вам не удалось…
Она — дьявол, в облике ангела.
Он говорил, уставясь взглядом в стол, нервно крутил стакан с коньяком, а я рассматривал этого усталого человека.
Пытался представить, каким счастливым он был раньше, когда был влюблен в Марту…
И заплатил муками за это счастье… А теперь я занял его место. Мне
искренне было жаль его. Сейчас передо мной сидел опустившийся ,
растерянный человек, с глазами, в которых отражалась бесконечная боль.
— Вижу по вашему лицу, что вы не верите мне. Думаете, что я мщу ей,
брошенный и отвергнутый? Что она вам сказала, когда уходила?Держу пари, к
подруге, так?
— Именно так.
— У нее, помимо вас, есть давний любовник, он был еще до меня. Она
встречается с ним уже много лет. Мерзкий тип . Руки у него всегда
мокрые…такие пухлые, как у бабы… Сергеем зовут.. . Женится на ней он
никогда не собирался. Просто спит с ней по быстрому и не
заморачивается. Уверяю вас , она и сейчас с ним. Вы хотите спросить,
зачем я рассказал вам все это? Просто я знаю, чем это может закончится
для вас… И мне захотелось помешать ей сломать еще одну судьбу… Не
верьте ей никогда. Ни единому слову… Никогда…Она не та, за кого себя
выдает. Она простая, обычная, лживая , дворовая шалава…
Я предупредил вас. Бегите от нее, и забудьте ее, если сможете. Иначе
умрете. Не сразу , а медленно, больно и мучительно, как умираю я…
Удачи вам.
После этих слов он залпом допил коньяк и молча ушел.
А я возвратился в квартиру. Марты до сих пор не было. Я сидел перед
телевизором, пил и переваривал разговор с Алексеем. Не верить ему не
было причин. Но если все, что он говорил правда, то это чудовищно! Моя
удивительная девочка, с такими чистыми , как у ангела глазами- шлюха?!
Где-то под вечер к дому подъехала машина. В ней сидела Марта. За рулем
был молодой парень.Они еще какое-то время говорили, смеялись, и на
прощание Марта поцеловала его в щеку и вышла из машины.
Она вошла, и как ни в чем не бывало, обняла меня и прощебетала:
— Ой, как я соскучилась по тебе, любимый !
— А кто это был? С кем ты приехала?
— А… Это Сергей, муж моей подруги, ты ее не знаешь… -отворачивая взгляд, стараясь говорить уверенно, сказала она.
Резануло по сердцу… муж подруги,… Сергей…
Я не сказал ей ничего о том, что знал, и весь вечер вел себя, так как всегда.
Только попросил ее не провожать меня. На вокзал я ехал один. Обида
давила грудь до боли… И только одна мысль изводила мою душу всю дорогу
домой … ,,Как она могла так поступать со мной?»
Что мне делать со всем этим, я еще не знал… Но знал главное. Я не
смогу больше встречаться с ней , видеть как она врет, и мучится от
ревности и понимать, что ты всего лишь один из многих…
Надо было рвать…Все разом… Без объяснений…
И перестал звонить ей, и отвечать на ее звонки. Хотел забыть ее, и
наивно думал, что это мне удастся сделать, как удавалось раньше с
другими.
А она еще долго звонила мне, писала сообщения. Она не могла понять, что
произошло . Я не отвечал . Выяснять отношения, выслушивать оправдания,
слушать, как она выкручивается, я не хотел. Постепенно звонки
прекратились.
Но для меня ничего не закончилось.
Я уехал из Москвы к Сане. Просто больше не мог переживать свою боль один
на один. Мне нужна была чья-то помощь. Лучше Саньки было не найти.
Запил. Саня не останавливал меня, он понимал, что такую боль вылечить
можно было только водкой…
И все-таки я ждал ее. Ждал каждый день ее звонка , хотя знал, что
звонить она уже не будет никогда… И почему-то смотрел на дорогу,
надеясь наверно на чудо, что на ней появится ее ладная фигурка, с
развевающимися на ветру волнистыми локонами…
Как-то раз, пьяный, я не выдержал и позвонил ей. Я не знал , что буду
говорить, просто хотел услышать ее голос… Она ответила, и сразу
заплакала…
— Гера, родной мой ! Где ты? Ты в Питере? Я сейчас приеду ! Ответь
чего-нибудь! Скажи хоть слово! Почему ты бросил меня? Ты же обещал
никогда не бросать меня! Мне плохо без тебя. Прости меня! Вернись
пожалуйста! Я не могу жить без тебя!
Но я не в силах был говорить. Горло сдавило, нервы сдали и я молча заплакал…
— Почему ты ушел от меня? Из-за Сергея? Прости меня, пожалуйста! В тот
день я сказала ему , что полюбила тебя серьезно и нам не надо больше
встречаться . Это была последняя наша с ним встреча . Прости меня! Я не
могу жить без тебя ! Я поняла это. Вернись пожалуйста! Я тебя жду!
По разные стороны невидимой стены, разделяющей две судьбы, плакали двое… Он и она… И ничего не могли поделать…
Я не ответил, и положил трубку.
Время шло, но ничего не менялось. Семья моя свыклась с моим отсутствием,
а я освоился в глуши. Помогал Сане по работе, по хозяйству. От скуки
даже построил себе дом рядом с Санькиным. Зарос бородой, огрубел и
окреп.
Но работа в Москве не могла оставить меня в покое. Мое присутствие
все-таки понадобилось. Я получил большой заказ и мне пришлось покинуть
мое райское убежище.
Москва приняла забытой в лесу суетой, заботой, пробками, проблемами. И я зажил привычной жизнью.
Но Марта никак не забывалась.
Она не хотела уходить из моей памяти…
Я уже простил ее и понял. Говорил сам себе ,,Просто согласись с тем,что
она такая… И ты не имеешь права ее осуждать… Она такая! И не может
быть другой! Прими это, люби ее такую , или забудь навсегда…»
И опять я не выдержал и позвонил ей. Но голос в трубке ответил, что
абонент заблокирован. Она исчезла. Я растерялся. Я ведь не знал о ней
ничего!
И решил искать ее.
Мне, как воздух, нужен был ее запах, ее губы, ее руки… Пусть, решил я,
она будет жить с другим, пусть она будет жить своей жизнью, без меня, а
я буду жить рядом, чтобы видеть ее хоть иногда…
Больше всего сейчас я боюсь ее равнодушия…
Но жить без нее я больше не могу…
Время за рассказом пролетело незаметно . Я забыл о том,что хотел
отдохнуть и с удовольствием слушал своего нового знакомого. Кончилась
ночь, поезд прибывал на вокзал…
Мы вышли на перрон. Герман Алексеевич поставил сумку на асфальт, достал
сигарету и закурил, и стал оглядываться вокруг, всматриваясь в лица
встречающих…
— Ну что ж , прощайте, не поминайте лихом- широко улыбнулся он
Надеюсь я не утомил вас своими воспоминаниями?
— Ну что вы, Герман Алексеевич. Мне было весьма интересно общаться с вами. До свидания. Дай бог вам всего хорошего.
Мы пожали друг другу руки и я пошел к вокзалу, а Герман Алексеевич остался стоять, как будь-то ожидая кого-то.
На встречу мне шла красивая , стройная девушка с распущенными, русыми
волосами, держа за ручку маленькую , светленькую девочку, бегущую в при
прыжку за мамой , в красной курточке и шапочке с веселым помпончиком.
Они спешили мимо меня к моему попутчику…
Я прошел еще немного и мне нестерпимо захотелось обернуться. Я обернулся, но на перроне никого не было… Вокзал был пуст…
Весь день я провел в переговорах, встречах , времени не хватало, и и я
едва успел на свой поезд. Вскочил в тамбур вагона буквально на ходу…
Дошел до своего купе , отдышался и открыл двери…
Она выглядела точно так, как описывал свою девушку Герман… Русые,
волнистые, распущенные до плеч волосы, форфоровая кожа, голубые , чистые
глаза ангела…
И я опять услышал этот запах… Сладкий запах Судьбы…
И сорвал стоп-кран…

Впечатление от книги, мягко говоря, не однозначное. Если попытаться выразить одним словом – РАЗОЧАРОВАНИЕ. Красивая фальшивая монетка. Дежурная улыбка. Сладкая иллюзия.

О хорошем.
Конечно же картинки. Яркие, теплые, забавно-уютные, без слащавости и приторной миловидности. Ради них только у себя и оставлю книгу – не поднимается рука на это (без тени сарказма) чудо!

О неудачном.
В виде сказок разбирается вопрос приемного ребенка. Как с ним говорить, как донести до него, что он нужен и любим. Причем сделать это так, чтобы он понял и смог пересказать по-своему другим детям/взрослым — чтобы быть ими понятым, а, следовательно, принятым, не изгоем. Идея хороша. В чем, спрашивается, подвох? В самом вопросе, в его подаче, в тоне, в сюжетной ситуации – в общих внутренних противоречиях и оттого общей фальши.
1. Вопрос.
Есть общие вопросы, и есть частные. Общий – затрагивает всех, частный – единицы.
Быть частью коллектива хочется всем детям. Резко выделяться – не хочется никому. Похожие проблемы не только у приемных детей, но и у детей из неполных или социально неблагополучных семей. Здесь, в книге вопрос стоит настолько узко, что возникает ощущение, будто из пособия по психологии и усыновлению вырвали главу.
2. Подача.
Логически цель – сделать ребенка равным остальным, в данном случае родным, не приемным детям. Но автор мало того, что постоянно подчеркивает то, что ребенок приемный, так еще и вроде как извиняется за это перед ним. Как сразу смягчаются родители, когда им героиня задает вопрос о своем происхождении, как начинают ей все позволять, делать поблажки. Слова и идеи буквально противопоставляются поступкам персонажей.
3. Тон.
Давно заметила, что педагогам, проработавшим несколько лет в учебном заведении (именно образовательном, а не досуговом) свойственен назидательный тон. По жизни и до автоматизма (видимо, на подсознательном уровне). В книге этого предостаточно.
4. Сюжет.
Есть «идеальные» семьи — те, где есть мама и папа, где мир да покой, где по выходным пекут пироги и все вместе, СЕМЬЕЙ, ходят по музеям и т.д., и есть другие, за бортом, не вошедшие в книгу. Первые – поданы как норма, вторые – о них умалчивается. Безальтернативный шаблон, сахарный мирок. А если в реальности у кого-то не так? Так мы ровняем деток в песочнице или все же кто-то ровнее? Одно лечим другое калечим?
История в музее вообще повергла в шок. Как могли оба родителя, якобы полные внимания к своему ребенку, пришедшие культурно провести время ВМЕСТЕ С НИМ потерять его? Это музей, а не общественный транспорт, забитый до отказа посетителями. Почему героине они совершенно спокойно, без тени сомнений позволяли все трогать? Что за воспитание вседозволенности? Это музей! Зачем они туда пришли, чему научить ребенка? Полная сюжетная, идейная, воспитательная неразбериха.

Помимо всего прочего просто глаз режет, насколько автор занимается самолюбованием — какой же я хороший, что воспитываю приемного ребенка, что дал ему семью, как у нас все замечательно (перечитайте внимательно книгу!). «От автора», на следующей странице в «Дорогие родители!», далее по тексту, и, наконец, в поучении «Родителям».
Сил нет!

Эх, автор, хороший литературный стиль, добрые намерения, да в другое бы все это русло!

Этот рассказ надолго выбил меня из колеи… Прочтите до конца, не пожалейте времени. Возможно, он крепко и навсегда утвердит вас в мысли, что жить надо здесь и сейчас…

У мамы в серванте жил хрусталь. Салатницы, фруктовницы, селедочницы. Все громоздкое, непрактичное. И ещё фарфор. Красивый, с переливчатым рисунком цветов и бабочек.

Набор из 12 тарелок, чайных пар и блюд под горячее.

Мама покупала его еще в советские времена, и ходила куда-то ночью с номером 28 на руке. Она называла это: «Урвала». Когда у нас бывали гости, я стелила на стол кипенно белую скатерть. Скатерть просила нарядного фарфора.

— Мам, можно?

— Не надо, это для гостей.

— Так у нас же гости!

— Да какие это гости! Соседи да баб Полина…

Я поняла: чтобы фарфор вышел из серванта, надо, чтобы английская королева бросила Лондон и заглянула в спальный район Капотни, в гости к маме.

Раньше так было принято: купить и ждать, когда начнется настоящая жизнь. А та, которая уже сегодня — не считается. Что это за жизнь такая? Сплошное преодоление. Мало денег, мало радости, много проблем. Настоящая жизнь начнется потом.

Прямо раз — и начнется. И в этот день мы будем есть суп из хрустальной супницы и пить чай из фарфоровых чашек. Но не сегодня.

Когда мама заболела, она почти не выходила из дома. Передвигалась на инвалидной коляске, ходила с костылями, держась за руку сопровождающего.

— Отвези меня на рынок, — попросила мама однажды.

Последние годы одежду маме покупала я, и всегда угадывала. Хотя и не очень любила шоппинг для нее: у нас были разные вкусы. И то, что не нравилось мне — наверняка нравилось маме. Поэтому это был такой антишоппинг — надо было выбрать то, что никогда не купила бы себе — и именно эти обновки приводили маму в восторг.

— Мне белье надо новое, я похудела.

У мамы хорошая, но сложная фигура, небольшие бедра и большая грудь, подобрать белье на глаз невозможно. В итоге мы поехали в магазин. Он был в ТЦ, при входе, на первом этаже. От машины, припаркованной у входа, до магазина мы шли минут сорок. Мама с трудом переставляла больные ноги. Пришли. Выбрали. Примерили.

— Тут очень дорого и нельзя торговаться, — сказала мама. — Пойдем еще куда-то.

— Купи тут, я же плачу, — говорю я. — Это единственный магазин твоей шаговой доступности.

Мама поняла, что я права, не стала спорить. Выбрала белье.

— Сколько стоит?

— Не важно, — говорю я.

— Важно. Я должна знать.

Мама фанат контроля. Ей важно, что это она приняла решение о покупке.

— Пять тысяч, — говорит продавец.

— Пять тысяч за трусы?????

— Это комплект из новой коллекции.

— Да какая разница под одеждой!!!! — мама возмущена.

Я изо всех сил подмигиваю продавцу, показываю пантомиму. Мол, соври.

— Ой, — говорит девочка-продавец, глядя на меня. — Я лишний ноль добавила. Пятьсот рублей стоит комплект.

— То-то же! Ему конечно триста рублей красная цена, но мы просто устали… Может, скинете пару сотен?

— Мам, это магазин, — вмешиваюсь я. — Тут фиксированные цены. Это не рынок.

Я плачу с карты, чтобы мама не видела купюр. Тут же сминаю чек, чтобы лишний ноль не попал ей на глаза. Забираем покупки. Идем до машины.

— Хороший комплект. Нарядный. Я специально сказала, что не нравится, чтоб интерес не показывать. А вдруг бы скинули нам пару сотен. Никогда не показывай продавцу, что вещь тебе понравилась.

Иначе, ты на крючке.

— Хорошо, — говорю я.

— И всегда торгуйся. А вдруг скинут?

— Хорошо.

Я всю жизнь получаю советы, которые неприменимы в моем мире. Я называю их пейджеры. Вроде как они есть, но в век мобильных уже не надо.

Читать также: «Нужно копить деньги и все делать качественно” — это незыблемые родительские истины… позавчерашнего дня.

Однажды маме позвонили в дверь. Она долго-долго шла к двери. Но за дверью стоял терпеливый и улыбчивый молодой парень. Он продавал набор ножей. Мама его впустила, не задумываясь. Неходячая пенсионерка впустила в квартиру широкоплечего молодого мужика с ножами. Без комментариев. Парень рассказывал маме про сталь, про то, как нож может разрезать носовой платок, подкинутый вверх, на лету.

— А я без мужика живу, в доме никогда нет наточенных ножей, — пожаловалась мама.

Проявила интерес. Хотя сама учила не проявлять. Это было маленькое шоу. В жизни моей мамы было мало шоу. То есть много, но только в телевизоре. А тут — наяву. Парень не продавал ножи. Он продавал шоу. И продал. Парень объявил цену. Обычно этот набор стоит пять тысяч, но сегодня всего 2,5. И еще в подарок кулинарная книга. «Ну надо же! Еще и кулинарная книга!» — подумала мама, ни разу в жизни не готовившая по рецепту: она чувствовала продукт и знала, что и за чем надо добавлять в суп. Мама поняла: ножи надо брать. И взяла.

Пенсия у мамы — 9 тысяч. Если бы она жила одна, то хватало бы на коммуналку и хлеб с молоком. Без лекарств, без одежды, без нижнего белья. И без ножей. Но так как коммуналку, лекарства ,продукты и одежду оплачивала я, то мамина пенсия позволяла ей чувствовать себя независимой. На следующий день я приехала в гости. Мама стала хвастаться ножами. Рассказала про платок, который прям на лету можно разрезать. Зачем резать платки налету и вообще зачем резать платки? Я не понимала этой маркетинговой уловки, но да Бог с ними. Я знала, что ей впарили какой-то китайский ширпотреб в нарядном чемоданчике. Но молчала. Мама любит принимать решения и не любит, когда их осуждают.

— Так что же ты спрятала ножи, не положила на кухню?

— С ума сошла? Это на подарок кому-то. Мало ли в больницу загремлю, врачу какому. Или в Собесе, может, кого надо будет за путевку отблагодарить…

Опять на потом. Опять все лучшее — не себе. Кому-то. Кому-то более достойному, кто уже сегодня живет по-настоящему, не ждет.

Мне тоже генетически передался этот нелепый навык: не жить, а ждать. Моей дочке недавно подарили дорогущую куклу. На коробке написано «Принцесса». Кукла и правда в шикарном платье, с короной и волшебной палочкой. Дочке — полтора годика. Остальных своих кукол она возит за волосы по полу, носит за ноги, а любимого пупса как-то чуть не разогрела в микроволновке. Я спрятала новую куклу.

Потом как-нибудь, когда доделаем ремонт, дочка подрастет, и наступит настоящая жизнь, я отдам ей Принцессу. Не сегодня.

Но вернемся к маме и ножам. Когда мама заснула, я открыла чемоданчик и взяла первый попавшийся нож. Он был красивый, с голубой нарядной ручкой. Я достала из холодильника кусок твердого сыра, и попыталась отрезать кусочек. Нож остался в сыре, ручка у меня в руке. Такая голубая, нарядная.

— Это даже не пластмасса, — подумала я.

Вымыла нож, починила его, положила обратно в чемодан, закрыла и убрала. Маме ничего, конечно, не сказала. Потом пролистала кулинарную книгу. В ней были перепутаны страницы. Начало рецепта от сладкого пирога — конец от печеночного паштета. Бессовестные люди, обманывающие пенсионеров, как вы живете с такой совестью?

В декабре, перед Новым годом маме резко стало лучше, она повеселела, стала смеяться. Я вдохновилась ее смехом. На праздник я подарила ей красивую белую блузку с небольшим деликатным вырезом, призванную подчеркнуть ее большую грудь, с резным воротничком и аккуратными пуговками. Мне нравилась эта блузка.

— Спасибо, — сказала мама и убрала ее в шкаф.

— Наденешь ее на новый год?

— Нет, зачем? Заляпаю еще. Я потом, когда поеду куда-нибудь…

Маме она очевидно не понравилась. Она любила яркие цвета, кричащие расцветки. А может наоборот, очень понравилась. Она рассказывала, как в молодости ей хотелось наряжаться. Но ни одежды, ни денег на неё не было. Была одна белая блузка и много шарфиков. Она меняла шарфики, повязывая их каждый раз по-разному, и благодаря этому прослыла модницей на заводе. К той новогодней блузке я
тоже подарила шарфики. Я думала, что подарила маме немного молодости. Но она убрала молодость на потом.

В принципе, все её поколение так поступило. Отложило молодость на старость. На потом. Опять потом. Все лучшее на потом. И даже когда очевидно, что лучшее уже в прошлом, все равно — потом.
Синдром отложенной жизни.

Мама умерла внезапно. В начале января. В этот день мы собирались к ней всей семьей. И не успели. Я была оглушена. Растеряна. Никак не могла взять себя в руки. То плакала навзрыд. То была спокойна как танк. Я как бы не успевала осознавать, что происходит вокруг. Я поехала в морг. За свидетельством о смерти. При нем работало ритуальное агентство. Я безучастно тыкала пальцем в какие-то картинки с гробами, атласными подушечками, венками и прочим. Агент что-то складывал на калькуляторе.

— Какой размер у усопшей? — спросил меня агент.

— Пятидесятый. Точнее сверху пятьдесят, из-за большой груди, а снизу …- зачем-то подробно стала отвечать я.

— Это не важно. Вот такой набор одежды у нас есть для нее, в последний путь. Можно даже 52 взять, чтобы свободно ей было. Тут платье, тапочки, белье…

Я поняла, что это мой последний шоппинг для мамы. И заплакала.

— Не нравится ? — агент не правильно трактовал мои слезы: ведь я сидела собранная и спокойная еще минуту назад, а тут истерика. — Но в принципе, она же сверху будет накрыта вот таким атласным покрывалом с вышитой молитвой…

— Пусть будет, я беру.

Я оплатила покупки, которые пригодятся маме в день похорон, и поехала в её опустевший дом. Надо было найти ее записную книжку, и обзвонить друзей, пригласить на похороны и поминки.

Я вошла в квартиру и долга молча сидела в ее комнате. Слушала тишину. Мне звонил муж. Он волновался. Но я не могла говорить. Прямо ком в горле. Я полезла в сумку за телефоном, написать ему сообщение, и вдруг совершенно без причин открылась дверь шкафа. Мистика. Я подошла к нему. Там хранилось мамино постельное белье, полотенца, скатерти. Сверху лежал большой пакет с надписью «На смерть». Я открыла его, заглянула внутрь.

Там лежал мой подарок. Белая блузка на новый год. Белые тапочки, похожие на чешки. И комплект белья. Тот самый, за пять тысяч. Я увидела, что на лифчике сохранилась цена. То есть мама все равно узнала, что он стоил так дорого. И отложила его на потом. На лучший день её настоящей жизни. И вот он, видимо, наступил. Её лучший день. И началась другая жизнь…

Дай Бог, она настоящая.

Сейчас я допишу этот пост, умоюсь от слёз и распечатаю дочке Принцессу. Пусть она таскает её за волосы, испачкает платье, потеряет корону. Зато она успеет. Пожить настоящей жизнью уже сегодня.

Настоящая жизнь — та, в которой много радости. Только радость не надо ждать. Её надо создавать самим. Никаких синдромов отложенной жизни у моих детей не будет.

Потому что каждый день их настоящей жизни будет лучшим.

Давайте вместе этому учиться — жить сегодня.

Ольга Савельева

Источник:  goodday.su

Баба Маня жизнь прожила долгую, трудную. Девяносто восемь, почитай, исполнилось, когда на погост её понесли. Пятерых детей подняла, семнадцать внуков вынянчила, да правнуков с десяток. Все на её коленях пересидели до единого, ступени крыльца стёрты были добела от множества ног и ножек, что бегали и ступали по нему за все эти годы, всех принимала старая изба, которую ещё до войны поставил муж бабы Мани — Савелий Иваныч.

В сорок первом ушёл он на фронт да там и сгинул, пропал без вести в сорок третьем, где-то под Сталинградом, холодной суровою зимою. Баба Маня, тогда ещё просто Маня, вдовой осталась, с детьми мал-мала меньше. До последнего дня своей жизни, однако, ждала она своего Савоньку, не теряла надежды, что он жив, часто выходила к палисаднику и стояла, всматриваясь вдаль, за околицу — не спускается ли с пригорка знакомая фигура. Но не пришёл Савелий Иваныч, теперь уж там, чай, встретились.

Но не только мужа проводила на войну баба Маня, а и старшего сына своего — Витеньку. Ему об тот год, как война началась, восемнадцатый годок пошёл. В сорок втором ушёл добровольцем, а в сорок пятом встретил Победу в Берлине. Домой вернулся живым на радость матери. Ну а младшей Иринке тогда всего два годика исполнилось, последышем была у родителей. Мане под сорок уж было, как Ирка народилась.

Война шла по земле…Всяко бывало, и голодно, и холодно, и тоска душу съедала и неизвестность. Однако выстояли, все живы остались, окромя отца.

Когда пришла пора бабе Мане помирать, то ехать в город в больницу она категорически отказывалась.

— Сколь мне той жизни-то осталось? Сроду в больницах не бывала, дайте мне в родной избе Богу душу отдать.

Дети о ту пору сами уже стариками стали, внуки тоже в делах да заботах, ну и вызвалась за прабабкой доглядывать правнучка Мила. Больно уж она прабабушку свою любила, да и та её среди других правнуков выделяла, хоть и старалась не показывать того.

Приехала Мила, которой тогда девятнадцать исполнилось, в деревню, в бабыманин дом. Ну и остальная родня чем могла помогала, кто продуктов им привезёт, кто на выходных приедет с уборкой помочь. Так и дело пошло. Баба Маня не вставала, лежала на подушках строгая, задумчивая, ровно что тревожило её.

Подойдёт к ней Милочка, постоит, поглядит, спросит:

— Чего ты, бабуленька? Что тебе покоя не даёт? О чём всё думаешь?

— Да что, милая, я так… Жизнь вспоминаю.

— Ну вот что, давай-ка чаю пить.

Принесёт Мила чашки, варенье да печенья, столик подвинет ближе и сама тут же пристроится. Потечёт у них разговор задушевный, повеселеет бабушка, и Миле спокойно.

Но с каждым днём всё больше бабушка слабела, всё чаще молчала, да думала о чём-то, глядя в окно, за которым стоял старый колодец. Выкопал его тоже Савелий, муж её, тогда же, когда и избу поднимали. Теперь-то уж не пользовались им, вода в избе была нынче, все удобства. Но засыпать колодец не стали, на добрую память о прадедушке оставили.

И вот в один из весенних дней, когда приближался самый великий из праздников — День Победы, подозвала баба Маня правнучку к себе и рукой на стул указала, садись, мол. Присела Мила.

— Что ты, бабонька? Хочешь чего? Может кашки сварить?

Помотала баба Маня головой, не хочу, мол, слушай.

— Праздник скоро, — с придыханием начала баба Маня, — Ты знаешь, Мила, что для меня нет его важнее, других праздников я и не признаю, окромя него. Так вот, вчерась Савонька ко мне приходил. Да молчи, молчи, мне и так тяжело говорить-то, болит в груди, давит чего-то. Приходил молодой, такой каким на фронт уходил. Скоро, бает, увидимся, Манюша. Знать недолго мне осталось.

И вот что хочу я тебе поведать, Милочка, ты слушай внимательно. Никому в жизни я этой истории не рассказывала доселе. А теперь не могу молчать, не хочу я, Милочка, с собой эту тяжесть уносить. Не даёт она мне покоя. Вот как дело, значит, было…

У Савелия в лесу заимка была, охотился он там бывало, ну и избушка небольшая имелась. Как на войну я сына да мужа проводила, так и сама научилась на зайцев да на птиц силки ставить. Уходила в лес с утра, в избушке всё необходимое хранила для разделки, а на другой день проверять силки ходила.

И вот однажды прихожу я как обычно к избушке, захожу, и чую — есть кто-то там. Ой, испужалась я до чего! Может беглый какой, дезертир. Тогда были и такие. А то вдруг медведь, а у меня ничего с собой и нет. Нащупала я в углу избы лопату, выставила её вперёд себя да пошла тихонько в тот тёмный угол, где копошилось что-то.

Вижу, тёмное что-то, грязное, а оконце в избе махонькое, да и то света почти не пропускает, под самым потолком оно. Замахнулась я лопатой-то, и тут гляжу, а это человек. Ба, думаю, чуть не убила, а самой страшно, кто ж такой он. Может из наших партизан кто?

— Ты кто такой? — спрашиваю я у него.

Молчит.

— Кто такой, я тебе говорю? — а сама снова лопату подняла и замахнулась.

А он в угол зажался, голову руками прикрывает. Вижу, руки у него все чёрные, в крови что ли. И лицо не лучше.

— А ну, — говорю, — Вылазь на свет Божий.

Он, как сидел, так и пополз к выходу, а сам всё молчит. И вот вышли мы так за дверь и вижу я, Господи помилуй, да это ж никак немец? Откуда ему тут взяться? А молоденький сам, мальчишка совсем, волосы светлые, белые почти, как у нашего Витюши, глаза голубые, худой, раненый. Стою я так напротив него и одна мысль в голове:

— Прикончить его тут же, врага проклятого.

А у самой защемило что-то на сердце, не смогу. Годков-то ему и двадцати нет поди, ровно как и моему сыну, который тоже где-то воюет. Ой, Мила, ой, тяжко мне сделалось, в глазах потемнело. А этот вражина-то, значит, сидит, сил нет у него, чтобы встать, и твердит мне на своём варварском наречьи:

— Не убивайт, не убивайт, фрау!

И не смогла я, Мила, ничего ему сделать. Больше того скажу я тебе. Взяла я грех на душу — выхаживать его принялась. Ты понимаешь, а? Мои муж с сыном там на фронте врага бьют, а я тут в тылу выхаживаю его проклятого! А во мне тогда материнское сердце говорило, не могу я этого объяснить тебе, дочка, вот появятся у тебя детушки и может вспомнишь ты свою прабабку старую, дурную, и поймёшь…

Тайком стала я ему носить еды маленько, картошину, да молока кружку. Раны его перевязала. Наказала из избушки носу не казать. Приволокла соломы из дому да тулупчик старенький, ночи уже холодные совсем стояли, осень ведь. Благо ни у кого подозрений не вызвало, что в лес я хожу, я ведь и до того ходила на заимку.

А на душе-то кошки скребут, что я творю? Сдать надо мне его, пойти куда следует.

— Всё, — думаю с вечера, — Завтра же пойду к председательше Клавдии.

А утром встану и не могу, Милка. Не могу, ноги нейдут…

Дни шли, немец болел сильно, горячка была у него, раны гноились. Так я что удумала. В село соседнее пошла, там фельшерица была, выпросила у ей лекарство, мол, дочка вилами руку поранила, надо лечить. И ведь никто не проверил, не узнал истины. А я тому немцу лекарство унесла. Пока ходила эдак-то к нему, говорили мы с ним. Он по нашему сносно балакал, не знаю уж где научился.

Звали его Дитер. И рассказывал он про их хозяйство там, в Германии ихней, про мать с отцом, про младших братьев. Ведь всё как у нас у них. Зачем воевали?… Слушала я его и видела их поля, семью его, как будто вживую. И так мне мать его жалко стало. Ведь она тоже сына проводила, как и я, и не знает где-то он сейчас.

Может и мой Витенька сейчас вот так лежит где-то, раненый, немощный. Может и ему поможет кто-то, как я этому Дитеру помогаю. Ох, Мила, кабы кто узнал тогда, что я делала, так пошла бы я под расстрел. Вот какой грех на мне, доченька. Тряслась я что лист осиновый, а ноги сами шли на заимку.

И вот в один из дней в деревню к нам партизаны пришли. Вот тогда я по-настоящему испугалась. Задками, огородами, вышла я из деревни, да бегом на заимку, в избушку свою.

— Вот что, Дитер, — говорю я своему немцу, — Уходить тебе надо! Иначе и меня с детьми погубишь и сам погибнешь. Что могла, сделала я для тебя, уходи.

А он слабый ещё совсем, жар у его, сунула я ему с собой еды немного да и говорю:

— Сначала я уйду, а потом ты тихонько выходи и уходи, Дитер.

А он глядел на меня, глядел, а потом за пазуху полез. Я аж похолодела вся.

— Ну, — думаю, — Дура ты, Маня, дура, у него ведь оружие есть наверняка. Порешит он тебя сейчас.

А он из-за пазухи достал коробочку, навроде шкатулки махонькой и говорит:

— Смотри, фрау.

И мне показывает. Я ближе подошла, а там бумажка с адресом и фотография.

— Мама, — говорит он мне, и пальцем на женщину тычет, что на фото.

Потом сунул мне в руки эту коробочку и говорит:

— Адрес тут. Когда война закончится, напиши маме. Меня убьют. Не приду домой. А ты напиши, фрау. Мама знать будет.

Взяла я эту коробчонку, а сама думаю, куда деть её, а ну как найдут? Постояли мы с ним друг напротив друга, поглядели. А после, уж не знаю, как это получилось, само как-то вышло, подняла я руку и перекрестила его. А он заревел. Горько так заревел. Руку мою взял и ладонь поцеловал. Развернулась я и побежала оттуда. Бегу, сама ничего от слёз не вижу.

— Ах ты ж , — думаю, — Война проклятая, что ж ты гадина наделала?! Сколько жизней покалечила. Сыновья наши, мальчишки, убивать идут друг друга, вместо того, чтобы хлеб растить, жениться.

Тут слышу, хруст какой-то, ветки хрустят, за кустами мужики показались, и узнала я в них наших, тех, что в деревню пришли недавно.

— Что делать?

И я нож из кармана вытащила, да ногу себе и резанула. Тут и они подошли.

— Что тут делаешь? Чего ревёшь?

— Да на заимку ходила, силки проверяла, да вот в потёмках в избе наткнулась на железку, порезалась, больно уж очень.

— Так чего ты бежишь? Тут перевязать надобно, — говорит один из них и ближе подходит.

— Да я сама, сама, — отвечаю. С головы платок сняла да и перемотала ногу-то.

Ну и бегом от них в деревню. А они дальше, в лес пошли.

Мила слушала прабабушку, раскрыв рот, и забыв про время. Ей казалось, что смотрит она фильм, а не про жизнь настоящую слушает. Неужели всё это с её бабой Маней произошло?

— А дальше что, бабуля? Что с Дитером стало?

— Не знаю, дочка, может и ушёл, а может наши его тогда взяли. Он больно слабый был, вряд ли смог уйти. Да и я тогда выстрелы слышала, когда из леса-то на опушку вышла. Думаю, нет его в живых.

— А что же стало с той шкатулкой? Ты написала его матери?

— Нет, дочка, не написала. Времена тогда были страшные, боялась я. Ну а после, когда много лет прошло, порывалась всё, да думала, а надо ли прошлое бередить? Так и лежит эта шкатулка с тех пор.

— Так она цела? — подскочила Мила, — Я думала, ты уничтожила её.

— Цела, — ответила бабушка, — И спрятала я её на самом видном месте. Долго я думала куда мне её деть, а потом и вспомнила, как мне ещё отец мой говорил, мол хочешь что-то хорошо укрыть — положи на видное место. Вот у колодца я её и закопала ночью. Там много ног ходило, землю быстро утоптали, отполировали даже. А я до сих пор помню, где именно она лежит.

— А покажешь мне?

— Покажу.

В тот же день Мила принялась копать. Было это нелегко. Земля и вправду была отполирована и тверда, словно бетон. Но мало-помалу дело шло, и через какое-то время Мила с трепетом достала на свет , завёрнутую в тряпицу, небольшую деревянную коробочку. Ночью, когда бабушка уже спала, Мила сидела за столом и разглядывала тронутую временем, но всё же довольно хорошо сохранившуюся фотографию женщины средних лет и жёлтый сложенный кусочек бумаги с адресом.

Бабы Мани не стало десятого мая. Она встретила свой последний в жизни Праздник Победы и тихо отошла на заре следующего дня. Душа её теперь была спокойна, ведь она исповедала то, что томило её многие годы. Невыполненное обещание, данное врагу.

Мила нашла Дитера. Невероятно, но он был жив, и все эти годы он помнил фрау Марию, которая спасла ему жизнь. Жил он по тому же адресу, что был указан на клочке бумаги, отданной бабе Мане в том далёком сорок третьем. У него было четверо детей, два сына и две дочери, одну из дочерей он назвал Марией, в честь русской женщины. Милу пригласили в гости и она, немного посомневавшись, всё же поехала. Она увидела вживую и Дитера, и его детей, и внуков.

Теперь над их головами было мирное небо, они были не врагами, но сердца помнили то, что забыть нельзя, чтобы никогда больше не повторилось то, что было. Говорят, что воюют политики, а гибнут простые люди, наверное так оно и есть. Многое минуло с той поры, поросло травой, стало памятью. Наши Герои всегда будут живы в наших сердцах.

А жизнь идёт. И надо жить. И никогда не знаешь, где встретит тебя твоя судьба. Любовь не знает слова «война». Милу она встретила в доме Дитера. Спустя год она вышла замуж за его внука Ральфа. Вышло так, что тогда на лесной глухой заимке её прабабушка Мария решила судьбу своей правнучки..