Рассказ про мышонка пика читать

Брат с сестрой посадили маленького мышонка на кораблик, сделанный ими из сосновой коры, и пустили его в плаванье по реке. Мышонку было очень страшно: его хотели съесть чайки и щука. Потом его кораблик перевернулся, но мышонок уцепился за него зубами и ветер донес его до незнакомого берега. Там с ним было много всяких приключений, прежде чем он смог опять вернутся к себе домой.

Мышонок Пик читать

 Как мышонок попал в мореплаватели 

Ребята пускали по реке кораблики. Брат вырезал их ножиком из толстых кусков сосновой коры. Сестренка прилаживала паруса из тряпочек.
На самый большой кораблик понадобилась длинная мачта.
— Надо из прямого сучка, — сказал брат, взял ножик и пошел в кусты.

Вдруг он закричал оттуда:
— Мыши, мыши!
Сестренка бросилась к нему.
— Рубнул сучок, — рассказывал брат, — а они как порскнут! Целая куча! Одна вон сюда под корень. Погоди, я ее сейчас…
Он перерубил ножиком корень и вытащил крошечного мышонка.
— Да какой же он малюсенький! — удивилась сестренка. — И желторотый! Разве такие бывают?

— Это дикий мышонок, — объяснил брат, — полевой. У каждой породы свое имя, только я не знаю, как этого зовут.
Тут мышонок открыл розовый ротик и пискнул.
— Пик! Он говорит, его зовут Пик! — засмеялась сестренка. — Смотри, как он дрожит! Ай! Да у него ушко в крови. Это ты его ножиком ранил, когда доставал. Ему больно.
— Все равно убью его, — сердито сказал брат. — Я их всех убиваю: зачем они у нас хлеб воруют?
— Пусти его, — взмолилась сестренка, — он же маленький!
Но мальчик не хотел слушать.
— В речку заброшу, — сказал он и пошел к берегу.
 Девочка вдруг догадалась, как спасти мышонка.
 — Стой! — закричала она брату. — Знаешь что? Посадим его в наш самый большой кораблик, и пускай он будет за пассажира!
На это брат согласился: все равно мышонок потонет в реке. А с живым пассажиром кораблик пустить интересно.
Наладили парус, посадили мышонка в долбленое суденышко и пустили по течению. Ветер подхватил кораблик и погнал его от берега. Мышонок крепко вцепился в сухую кору и не шевелился.
Ребята махали ему руками с берега.
В это время их кликнули домой. Они еще видели, как легкий кораблик на всех парусах исчез за поворотом реки.
— Бедный маленький Пик! — говорила девочка, когда они возвращались домой. — Кораблик, наверно, опрокинет ветром, и Пик утонет.
Мальчик молчал. Он думал, как бы ему извести всех мышей у них в чулане.

к оглавлению ↑

Кораблекрушение

А мышонка несло да несло на легком сосновом кораблике. Ветер гнал суденышко все дальше от берега. Кругом плескались высокие волны. Река была широкая — целое море для крошечного Пика.
Пику было всего две недели от роду. Он не умел ни пищи себе разыскивать, ни прятаться от врагов. В тот день мышка-мать первый раз вывела своих мышат из гнезда — погулять. Она как раз кормила их своим молоком, когда мальчик вспугнул все мышиное семейство.
Пик был еще сосунком. Ребята сыграли с ним злую шутку. Лучше б они разом убили его, чем пускать одного, маленького и беззащитного, в такое опасное путешествие.

Весь мир был против него. Ветер дул, точно хотел опрокинуть суденышко, волны кидали кораблик, как будто хотели утопить его в темной своей глубине. Звери, птицы, гады, рыбы — все были против него. Каждый не прочь был поживиться глупым, беззащитным мышонком.

Первые заметили Пика большие белые чайки. Они подлетели и закружились над корабликом. Они кричали от досады, что не могут разом прикончить мышонка: боялись с лету разбить себе клюв о твердую кору. Некоторые опустились на воду и вплавь догоняли кораблик.
А со дна реки поднялась щука и тоже поплыла за корабликом. Она ждала, когда чайки скинут мышонка в воду. Тогда ему не миновать ее страшных зубов.
Пик слышал хищные крики чаек. Он зажмурил глаза и ждал смерти.
В это время сзади подлетела крупная хищная птица — рыболов-скопа. Чайки бросились врассыпную.
Рыболов увидал мышонка на кораблике и под ним щуку в воде. Он сложил крылья и ринулся вниз.

Он упал в реку совсем рядом с корабликом. Концом крыла он задел парус, и суденышко перевернулось.
Когда рыболов тяжело поднялся из воды со щукой в когтях, на перевернутом кораблике никого не было.
Чайки увидели это издали и улетели прочь: они думали, что мышонок утонул.
Пик не учился плавать. Но когда он попал в воду, оказалось, что надо было только работать лапками, чтобы не утонуть. Он вынырнул и ухватился зубами за кораблик.
Его понесло вместе с перевернувшимся суденышком.
Скоро суденышко прибило волнами к незнакомому берегу.
Пик выскочил на песок и кинулся в кусты.
Это было настоящее кораблекрушение, и маленький пассажир мог считать себя счастливцем, что спасся.

к оглавлению ↑

Страшная ночь

Пик вымок до последней шерстинки. Пришлось вылизать всего себя язычком. После этого шерстка скоро высохла, и он согрелся. Ему хотелось есть. Но выйти из-под куста он боялся: с реки доносились резкие крики чаек.
Так он и просидел голодный целый день.
Наконец стало темнеть. Птицы угомонились. Только звонкие волны разбивались о близкий берег.
Пик осторожно вылез из-под куста.

Огляделся — никого. Тогда он темным клубочком быстро покатился в траву.
Тут он принялся сосать все листья и стебли, какие попадались ему на глаза. Но молока в них не было.
С досады он стал теребить и рвать их зубами.
Вдруг из одного стебля брызнул ему в рот теплый сок. Сок был сладкий, как молоко мыши-матери.
Пик съел этот стебель и стал искать другие такие же. Он был голоден и совсем не видел, что творится вокруг него.
А над макушками высоких трав уже всходила полная луна. Быстрые тени бесшумно проносились в воздухе: это гонялись за ночными бабочками верткие летучие мыши.
Тихие шорохи и шелесты слышались со всех сторон в траве.
Кто-то копошился там, шмыгал в кустах, прятался в кочках.
Пик ел. Он перегрызал стебли у самой земли. Стебель падал, и на мышонка летел дождь холодной росы. Зато на конце стебля Пик находил вкусный колосок. Мышонок усаживался, поднимал стебель передними лапками, как руками, и быстро съедал колосок.
Плюх-шлеп! — ударилось что-то о землю недалеко от мышонка.
Пик перестал грызть, прислушался.
В траве шуршало.
Плюх-шлеп!
Кто-то скакал по траве прямо на мышонка. Надо скорей назад, в кусты!
Плюх-шлеп! — скакнуло сзади.
Плюх-шлеп! Плюх-шлеп! — раздалось со всех сторон.
Плюх! — раздалось совсем близко впереди.
Чьи-то длинные, вытянутые ноги мелькнули над травой, и — шлеп! — перед самым носом Пика шлепнулся на землю пучеглазый маленький лягушонок.

Он испуганно уставился на мышонка. Мышонок с удивлением и страхом рассматривал его голую скользкую кожу…
Так они сидели друг перед другом, и ни тот, ни другой не знали, что дальше делать.
А кругом по-прежнему слышалось — плюх-шлеп! плюх-шлеп! — точно целое стадо перепуганных лягушат, спасаясь от кого-то, скакало по траве.
И все ближе и ближе слышалось легкое быстрое шуршанье.
И вот на один миг мышонок увидел: позади лягушонка взметнулось длинное гибкое тело серебристо-черной змеи.

Змея скользнула вниз, и длинные задние ноги лягушонка дрыгнули и исчезли в ее разинутой пасти.
Что дальше было, Пик не видел.
Мышонок опрометью кинулся прочь и сам не не заметил, как очутился на ветке куста, высоко над землей.
Тут он и провел остаток ночи, благо брюшко у него было туго набито травой.
А кругом до рассвета слышались шорохи и шелесты.

к оглавлению ↑

Хвост-цеплялка и шерстка-невидимка

Голодная смерть больше не грозит Пику: он уже научился находить себе пищу. Но как ему одному было спастись от всех врагов? Мыши всегда живут большими стаями: так легче защищаться от нападения. Кто-нибудь да заметит приближающегося врага, свистнет, и все спрячутся.
А Пик был один. Ему надо было скорей отыскать других мышей и пристать к ним. И Пик отправился на розыски. Где только мог, он старался пробираться кустами. В этом месте было много змей, и он боялся спускаться к ним на землю.

Лазать он научился отлично. Особенно помогал ему хвост. Хвост у него был длинный, гибкий и цепкий. С такой цеплялкой он мог лазать по тоненьким веточкам не хуже мартышки.
С ветки на ветку, с сучка на сучок, с куста на куст — так пробирался Пик три ночи подряд.
Наконец кусты кончились. Дальше был луг.
Мышей в кустах Пик не встретил. Пришлось бежать дальше травой.

Луг был сухой. Змеи не попадались. Мышонок расхрабрился, стал путешествовать и при солнце. Ел он теперь все, что ему попадалось: зерна и клубни разных растений, жуков, гусениц, червей. А скоро научился и новому способу прятаться от врагов.
Случилось это так: Пик раскопал в земле личинки каких-то жуков, уселся на задние лапки и стал закусывать. Ярко светило солнце. В траве стрекотали кузнечики.
Пик видел вдали над лугом маленького сокола-трясучку, но не боялся его. Трясучка — птица величиной с голубя, только потоньше, — неподвижно висела в пустом воздухе, точно подвешенная на веревочке. Только крылья у нее чуть-чуть тряслись да голову она поворачивала из стороны в сторону.
Он и не знал, какие зоркие глаза у трясучки.
Грудка у Пика была белая. Когда он сидел, ее далеко было видно на бурой земле.

Пик понял опасность, только когда трясучка разом ринулась с места и стрелой понеслась к нему.
Бежать было поздно. У мышонка от страха отнялись ноги. Он прижался грудью к земле и замер.
Трясучка долетела до него и вдруг опять повисла в воздухе, чуть заметно трепеща острыми крыльями. Она никак не могла взять в толк, куда исчез мышонок. Сейчас только она видела его ярко-белую грудку, и вдруг он пропал. Она зорко всматривалась в то место, где он сидел, но видела только бурые комья земли.
А Пик лежал тут, у нее на глазах.

На спинке-то шерстка у него была желто-бурая, точь-в-точь под цвет земли, и сверху его никак нельзя было разглядеть.
Тут выскочил из травы зеленый кузнечик.
Трясучка кинулась вниз, подхватила его на лету и умчалась прочь.
Шерстка-невидимка спасла Пику жизнь.
С тех пор, как замечал он издали врага, сейчас же прижимался к земле и лежал не шевелясь. И шерстка-невидимка делала свое дело: обманывала самые зоркие глаза.

к оглавлению ↑

«Соловей-разбойник»

День за днем Пик бежал по лугу, но нигде не находил никаких следов мышей.
Наконец опять начались кусты, а за ними Пик услышал знакомый плеск речных волн.
Пришлось мышонку повернуть и направиться в другую сторону. Он бежал всю ночь, а к утру забрался под большой куст и лег спать.
Его разбудила громкая песня. Пик выглянул из-под корней и увидел у себя над головой красивую птичку с розовой грудью, серой головкой и красно-коричневой спинкой. Мышонку очень понравилась ее веселая песня. Ему захотелось послушать певичку поближе. Он полез к ней по кусту.
Певчие птицы никогда не трогали Пика, и он их не боялся. А эта певичка и ростом-то была немного крупнее воробья.

Не знал глупый мышонок, что это был сорокопут-жулан и что он хоть и певчая птица, а промышляет разбоем.
Пик и опомниться не успел, как жулан накинулся на него и больно ударил крючковатым клювом в спину.

От сильного удара Пик кубарем полетел с ветки. Он упал в мягкую траву и не расшибся. Не успел жулан опять накинуться на него, как мышонок уже шмыгнул под корни. Тогда хитрый «соловей-разбойник» уселся на куст и стал ждать, не выглянет ли Пик из-под корней.
Он пел очень красивые песенки, но мышонку было не до них. С того места, где сидел теперь Пик, ему был хорошо виден куст, на котором сидел жулан.
Ветки этого куста были усажены длинными острыми колючками. На колючках, как на пиках, торчали мертвые, наполовину съеденные птенчики, ящерки, лягушата, жуки и кузнечики. Тут была воздушная кладовая разбойника.

Сидеть бы на колючке и мышонку, если бы он вышел из-под корней.
Целый день жулан сторожил Пика. Но когда зашло солнце, разбойник забрался в чащу спать. Тогда мышонок вылез из-под куста и убежал.
Может быть, впопыхах он сбился с пути, только на следующее утро он опять услышал за кустами плеск реки. И опять ему пришлось повернуть и бежать в другую сторону.

к оглавлению ↑

Конец путешествия

Пик бежал теперь по высохшему болоту.
Здесь рос один сухой мох; бежать по нему было очень трудно, а главное — нечем было подкрепиться; не попадались ни черви, ни гусеницы, ни сочная трава.
На вторую ночь мышонок совсем выбился из сил. Он с трудом взобрался еще на какой-то пригорок и упал. Глаза его слипались. В горле пересохло. Чтобы освежиться, он лежа слизывал со мха капельки холодной росы.
Начало светать. С пригорка Пик далеко видел покрытую мхом долину. За ней снова начинался луг. Сочные травы там стояли высокой стеной. Но у мышонка не было сил подняться и добежать до них.
Выглянуло солнце. От его горячего света быстро стали высыхать капельки росы.
Пик чувствовал, что ему приходит конец. Он собрал остатки сил, пополз, но тут же свалился и скатился с пригорка. Он упал на спину, лапками вверх, и видел теперь перед собой только обросшую мхом кочку.
Прямо против него в кочке виднелась глубокая черная дырка, такая узкая, что Пик не мог бы всунуть в нее даже голову.
Мышонок заметил, что в глубине ее что-то шевелится. Скоро у входа показался мохнатый толстый шмель. Он вылез из дырки, почесал лапкой круглое брюшко, расправил крылья и поднялся на воздух.

Сделав круг над кочкой, шмель вернулся к своей норке и опустился у ее входа. Тут он привстал на лапках и так заработал своими жесткими крылышками, что ветер пахнул на мышонка.
«Жжжуу! — гудели крылышки. — Жжжуу!..»
Это был шмель-трубач. Он загонял в глубокую норку свежий воздух — проветривал помещение — и будил других шмелей, еще спавших в гнезде.
Скоро один за другим вылезли из норки все шмели и полетели на луг — собирать мед. Последним улетел трубач. Пик остался один. Он понял, что надо сделать, чтобы спастись.
Кое-как, ползком, с передышками, он добрался до шмелиной норки. Оттуда ударил ему в нос сладкий запах.
Пик ковырнул носом землю. Земля подалась.
Он ковырнул еще и еще, пока не вырыл ямку. На дне ямки показались крупные ячейки серого воска. В одних лежали шмелиные личинки, другие были полны душистым желтым медом.
Мышонок жадно стал лизать сладкое лакомство. Вылизал весь мед, принялся за личинок и живо справился с ними.
Силы быстро возвращались к нему: такой сытной пищи он еще ни разу не ел с тех пор, как расстался с матерью. Он дальше и дальше разрывал землю — теперь уже без труда — и находил все новые ячейки с медом, с личинками.

Вдруг что-то больно кольнуло его в щеку. Пик отскочил. Из-под земли лезла на него большая шмелиная матка.
Пик хотел было кинуться на нее, но тут загудели, зажужжали над ним крылья: шмели вернулись с луга.
Целое войско их накинулось на мышонка, и ему ничего не оставалось, как броситься в бегство.
Со всех ног пустился от них Пик. Густая шерстка защищала его от страшных шмелиных жал. Но шмели выбирали места, где волос покороче, и кололи его в уши, в затылок.

Одним духом — откуда и прыть взялась! — домчался мышонок до луга и спрятался в густой траве.
Тут шмели отстали от него и вернулись к своему разграбленному гнезду.
В тот же день Пик пересек сырой, болотистый луг и снова очутился на берегу реки.
Пик находился на острове.

к оглавлению ↑

Постройка дома

Остров, на который попал Пик, был необитаемый: мышей на нем не было. Жили тут только птицы, только змеи да лягушки, которым ничего не стоило перебраться сюда через широкую реку.
Пик должен был жить здесь один.
Знаменитый Робинзон, когда он попал на необитаемый остров, стал думать, как ему жить одному. Он рассудил, что сперва надо выстроить себе дом, который защищал бы его от непогоды и нападения врагов. А потом стал собирать запасы на черный день.
Пик был всего только мышонок: он не умел рассуждать. И все-таки он поступил как раз так же, как Робинзон. Первым делом он принялся строить себе дом.

Его никто не учил строить: это было у него в крови. Он строил так, как строили все мыши одной с ним породы.
На болотистом лугу рос высокий тростник вперемежку с осокой — отличный лес для мышиной постройки.
Пик выбрал несколько растущих рядом тростинок, влез на них, отгрыз верхушки и концы расщепил зубами. Он был так мал и легок, что трава легко держала его.
Потом он принялся за листья. Он влезал на осоку и отгрызал лист у самого стебля. Лист падал, мышонок слезал вниз, поднимал передними лапами лист и протягивал его сквозь стиснутые зубы. Размочаленные полоски листьев мышонок таскал наверх и ловко вплетал их в расщепленные концы тростника. Он влезал на такие тонкие травинки, что они гнулись под ним. Он связывал их вершинками одну за другой.

В конце концов у него получился легкий круглый домик, очень похожий на птичье гнездышко. Весь домик был величиной с детский кулак.

Сбоку мышонок проделал в нем ход, внутри выложил мхом, листьями и тонкими корешками. Для постели он натаскал мягкого, теплого цветочного пуха. Спаленка вышла на славу.
Теперь у Пика было где отдохнуть и прятаться от непогоды и врагов. Издали самый зоркий глаз не мог бы приметить травяное гнездышко, со всех сторон скрытое высоким тростником и густой осокой. Ни одна змея не добралась бы до него: так высоко оно висело над землей.
Лучше придумать не мог бы и сам настоящий Робинзон. 

к оглавлению ↑

Незваный гость

Проходили дни за днями.
Мышонок спокойно жил в своем воздушном домике. Он стал совсем взрослым, но вырос очень мало.
Больше расти ему не полагалось, потому что Пик принадлежал к породе мышей-малюток. Эти мыши еще меньше ростом, чем наши маленькие серые домовые мыши.
Пик часто теперь подолгу пропадал из дому. В жаркие дни он купался в прохладной воде болота, неподалеку от луга.
Один раз он с вечера ушел из дому, нашел на лугу два шмелиных гнезда и так наелся меду, что тут же забрался в траву и заснул.
Домой вернулся Пик только утром. Еще внизу он заметил что-то неладное. По земле и по одному из стеблей тянулась широкая полоса густой слизи, а из гнезда торчал толстый кургузый хвост.
Мышонок не на шутку струсил. Гладкий жирный хвост похож был на змеиный. Только у змей хвост твердый и покрыт чешуей, а этот был голый, мягкий, весь в какой-то липкой слизи.
Пик набрался храбрости и влез по стеблю поближе взглянуть на незваного гостя.
В это время хвост медленно зашевелился, и перепуганный мышонок кубарем скатился на землю. Он спрятался в траве и оттуда увидел, как чудовище лениво выползло из его дома.
Сперва исчез в отверстии гнезда толстый хвост. Потом оттуда показалось два длинных мягких рога с пупырышками на концах. Потом еще два таких же рога — только коротких. И за ними наконец высунулась вся отвратительная голова чудовища.

Мышонок видел, как медленно-медленно выползло, точно пролилось, из его дома голое, мягкое, слизкое тело гигантского слизняка.
От головы до хвоста слизняк был длиной добрых три вершка. Он начал спускаться на землю. Его мягкое брюхо плотно прилипало к стеблю, и на стебле оставалась широкая полоса густой слизи.
Пик не стал дожидаться, когда он сползет на землю, и убежал. Мягкий слизняк ничего не мог сделать ему, но мышонку было противно это холодное, вялое, липкое животное.
Только через несколько часов Пик вернулся. Слизняк куда-то уполз.

Мышонок залез в свое гнездо. Все там было вымазано противной слизью. Пик выкинул весь пух и постелил новый. Только после этого он решился лечь спать. С тех пор, уходя из дому, он всегда затыкал вход пучком сухой травы.

к оглавлению ↑

Кладовая

Дни становились короче, ночи холоднее. 
На злаках созрели зерна. Ветер ронял их на землю, и птицы стаями слетались к мышонку на луг подбирать их.
Пику жилось очень сытно. Он с каждым днем полнел. Шерстка на нем лоснилась.
Теперь маленький четырехногий робинзон устроил себе кладовую и собирал в нее запасы на черный день. Он вырыл в земле норку и конец ее расширил. Сюда он таскал зерна, как в погреб.
Потом этого ему показалось мало. Он вырыл рядом другой погреб и соединил их подземным ходом.
Все шли дожди. Земля размякла сверху, трава пожелтела, намокла и поникла. Травяной домик Пика опустился и висел теперь низко над землей. В нем завелась плесень.
Жить в гнезде стало плохо. Трава совсем полегла на землю, гнездо приметным темным шариком висело на тростнике. Это уже было опасно.
Пик решил перейти жить под землю. Он больше не боялся, что к нему в норку заползет змея или потревожат его непоседливые лягушата: змеи и лягушата давно куда-то исчезли.

Мышонок выбрал себе для норки сухое и укромное местечко под кочкой.
Ход в норку Пик устроил с подветренной стороны, чтобы холодный воздух не задувало в его жилище.

От входа шел длинный прямой коридор. Он расширялся в конце в небольшую круглую комнатку. Сюда Пик натаскал сухого мха и травы — устроил себе спальню.
В его новой подземной спальне было тепло и уютно.
Он прорыл из нее под землей ходы в оба свои погреба, чтобы ему можно было бегать, не выходя наружу.
Когда все было готово, мышонок плотно заткнул травой вход в свой воздушный летний домик и перешел в кладовую.

к оглавлению ↑

Снег и сон

Птицы больше не прилетали клевать зерно. Трава плотно легла на землю, и холодный ветер свободно разгуливал по острову.
К тому времени Пик ужасно растолстел. Какая-то вялость на него напала. Ему лень было много шевелиться. Он все реже вылезал из норки.
Раз утром он увидел, что вход в его жилище завалило. Он разрыл холодный рыхлый снег и вышел на луг.
Вся земля была белая. Снег нестерпимо сверкал на солнце. Голые лапки мышонка обжигало холодом.
Потом начались морозы.

Плохо пришлось бы мышонку, если б он не запас себе пищи. Как выкапывать зерна из-под глубокого мерзлого снега?
Сонливая вялость все чаще охватывала Пика. Теперь он не выходил из спальни по два, по три дня и все спал. Проснувшись, отправлялся в погреб, наедался там и опять засыпал на несколько дней.
Наружу он совсем перестал ходить.
Под землей ему было хорошо. Он лежал на мягкой постели, свернувшись в теплый, пушистый клубок. Сердчишко его билось все реже, все тише. Дыхание стало слабым-слабым. Сладкий, долгий сон совсем одолел его.
Мышки-малютки не спят всю зиму, как сурки или хомяки.
От долгого сна они худеют, им становится холодно. Тогда они просыпаются и берутся за свои запасы.

Пик спал спокойно: ведь у него было два полных погреба зерна.
Он и не чуял, какое неожиданное несчастье скоро стрясется над ним.

к оглавлению ↑

Ужасное пробуждение

Морозным зимним вечером ребята сидели у теплой печки.
— Плохо сейчас зверюшкам, — задумчиво сказала сестренка. — Помнишь маленького Пика? Где он теперь?
— А кто его знает! — равнодушно ответил брат. — Давно уж, верно, попал кому-нибудь в когти.

Девочка всхлипнула.
— Ты чего? — удивился брат.

— Жалко мышонка, он такой пушистый, желтенький…
— Нашла кого жалеть! Мышеловку поставлю — сто штук тебе наловлю!
— Не надо мне сто! — всхлипнула сестренка. — Принеси мне одного такого маленького, желтенького…

— Обожди, глупая, может, и такой попадется.

Девочка утерла кулачком слезы.
— Ну, смотри: попадется — ты его не трогай, мне подари. Обещаешь? — Ладно уж, рева! — согласился брат.

В тот же вечер он поставил в чулане мышеловку.
Это был тот самый вечер, когда Пик проснулся у себя в норке.
На этот раз его разбудил не холод. Сквозь сон мышонок почувствовал, как что-то тяжелое надавило ему на спину. И сейчас же мороз защипал его под шерсткой.

Когда Пик совсем очнулся, его уже било от холода. Сверху его придавили земля и снег. Потолок над ним обвалился. Коридор был засыпан.
Нельзя было медлить ни минуты: мороз шутить не любит.
Надо в погреб и поскорей наесться зерна: сытому теплей, сытого мороз не убьет.
Мышонок выскочил наверх и по снегу побежал к погребам.

Но весь снег кругом был изрыт узкими глубокими ямками — следами козьих копыт.
Пик поминутно падал в ямки, карабкался наверх и снова летел вниз.
А когда добрался до того места, где были его погреба, он увидел там только большую яму.
Козы не только разрушили его подземное жилище, но и съели все его запасы. По снегу и по льду

к оглавлению ↑

По снегу и по льду

Немножко зерен Пику удалось все-таки откопать в яме. Козы втоптали их в снег копытами.
Пища подкрепила мышонка и согрела его. Опять начала охватывать его вялая сонливость. Но он чувствовал: поддашься сну — замерзнешь.
Пик стряхнул с себя лень и побежал.
Куда? Этого он и сам не знал. Просто бежал и бежал куда глаза глядят.

Наступила уже ночь, и луна стояла высоко в небе. Мелкими звездочками блестел кругом снег.
Мышонок добежал до берега реки и остановился. Берег был обрывистый. Под обрывом лежала густая, темная тень. А впереди сверкала широкая ледяная река.
Пик тревожно понюхал воздух.
Он боялся бежать по льду. Что, если кто-нибудь заметит его посреди реки? В снег хоть зарыться можно, если опасность.
Назад повернуть — там смерть от холода и голода. Впереди где-нибудь есть, может быть, пища и тепло. И Пик побежал вперед. Он спустился под обрыв и покинул остров, на котором долго жил так спокойно и счастливо.
А злые глаза уже заметили его.

Он не добежал еще до середины реки, когда сзади стала его настигать быстрая и бесшумная тень. Только тень, легкую тень на льду он и увидал, обернувшись. Он даже не знал, кто за ним гонится.
Напрасно он припал к земле брюшком, как делал всегда в минуту опасности: его темная шерстка резким пятном выделялась на сверкающем синеватом льду, и прозрачная мгла лунной ночи не могла спрятать его от страшных глаз врага.
Тень покрыла мышонка. Кривые когти больно впились в его тело. По голове что-то крепко стукнуло. И Пик перестал чувствовать.

к оглавлению ↑

Из беды в беду

Пик очнулся в полной темноте. Он лежал на чем-то твердом и неровном. Голова и раны на теле сильно болели, но было тепло.
Пока он зализывал свои раны, глаза его понемножку начали привыкать к темноте.
Он увидел, что находится в просторном помещении, с круглыми стенами, уходящими куда-то вверх. Потолка не было видно, хотя где-то над головой мышонка зияло большое отверстие. Через это отверстие в помещение проникал еще совсем бледный свет утренней зари.
Пик посмотрел, на чем он лежит, и сейчас же вскочил.
Лежал он, оказывается, на мертвых мышах. Мышей было несколько, и все они закоченели; видно, лежали здесь давно.
Страх придал мышонку силы.
Пик выкарабкался по шероховатой отвесной стене и выглянул наружу.
Кругом были только засыпанные снегом ветви. Внизу под ними виднелись макушки кустов.
Сам Пик находился на дереве: выглядывал из дупла.

Кто принес его сюда и бросил на дно дупла, мышонок так никогда и не узнал. Да он и не ломал себе голову над этой загадкой, а просто поспешил скорей удрать отсюда.
Дело же было так. На льду реки его настигла ушастая лесная сова. Она стукнула его клювом по голове, схватила когтями и понесла в лес.
К счастью, сова была очень сыта: она только что поймала зайчонка и съела, сколько могла. Зоб ее был так плотно набит, что в нем не оставалось места даже для маленького мышонка. Она и решила оставить Пика про запас.
Сова отнесла его в лес и кинула в дупло, где у нее была кладовая. Она еще с осени натаскала сюда с десяток убитых мышей. Зимой добывать пищу бывает трудно, и даже таким ночным разбойникам, как сова, случается голодать.
Конечно, она не знала, что мышонок только оглушен, а то сейчас же проломила бы ему череп своим острым клювом! Обыкновенно ей удавалось приканчивать мышей с первого удара.
Пику повезло на этот раз. Пик благополучно спустился с дерева и шмыгнул в кусты.
Только тут он заметил, что с ним творится что-то неладное: дыхание со свистом вылетало у него из горла.
Раны не были смертельны, но совиные когти что-то повредили ему в груди, и вот он начал свистеть после быстрого бега.
Когда он отдохнул и стал дышать ровно, свист прекратился. Мышонок наелся горькой коры с куста и снова побежал — подальше от страшного места.
Мышонок бежал, а позади него оставалась в снегу тонкая двойная дорожка: его след.
И когда Пик добежал до поляны, где за забором стоял большой дом с дымящими трубами, на след его уже напала лиса.

Нюх у лисы очень тонкий. Она сразу поняла, что мышонок пробежал тут только что, и пустилась его догонять.
Ее огненно-рыжий хвост так и замелькал меж кустов, и уж, конечно, она бежала гораздо быстрей мышонка.

к оглавлению ↑

Горе-музыкант

Пик не знал, что лиса гонится за ним по пятам. Поэтому, когда из дома выскочили две громадные собаки и с лаем кинулись к нему, решил, что погиб.
Но собаки, понятно, его даже не заметили. Они увидели лису, которая выскочила за ним из кустов, и кинулись на нее.
Лиса мигом повернула назад. Ее огненный хвост мелькнул в последний раз и исчез в лесу. Собаки громадными прыжками пронеслись над головой мышонка и тоже пропали в кустах.
Пик без всяких приключений добрался до дома и шмыгнул в подполье.
Первое, что Пик заметил в подполье, был сильный запах мышей.
У каждой породы зверей свой запах, и мыши различают друг друга по запаху так же хорошо, как мы различаем людей по их виду.
Поэтому Пик узнал, что тут жили мыши не его породы. Но все-таки это были мыши, и Пик был мышонок.
Он так же обрадовался им, как Робинзон обрадовался людям, когда вернулся к ним со своего необитаемого острова.
Сейчас же и Пик побежал отыскивать мышей.
Но разыскать мышей здесь оказалось не так просто. Мышиные следы и запах их были всюду, а самих мышей нигде не было видно.
В потолке подполья были прогрызены дырки. Пик подумал, что мыши, может быть, живут там, наверху, взобрался по стенке, вылез через дырку и очутился в чулане.
На полу стояли большие, туго набитые мешки. Один из них был прогрызен внизу, и крупа высыпалась из него на пол.
А по стенкам чулана были полки. Оттуда доносились замечательные вкусные запахи. Пахло и копченым, и сушеным, и жареным, и еще чем-то очень сладким.
Голодный мышонок жадно набросился на еду.

После горькой коры крупа показалась ему такой вкусной, что он наелся прямо до отвала. Так наелся, что ему даже дышать стало трудно.
И тут опять в горле у него засвистело и запело.
А в это время из дырки в полу высунулась усатая острая мордочка. Сердитые глазки блеснули в темноте, и в чулан выскочила крупная серая мышь, а за ней еще четыре такие же.
Вид у них был такой грозный, что Пик не решился кинуться им навстречу. Он робко топтался на месте и от волнения свистал все громче и громче.
Серым мышам не понравился этот свист.
Откуда взялся этот чужой мышонок-музыкант?
Серые мыши чулан считали своим. Они иногда принимали к себе в подполье диких мышей, прибегавших из лесу, но таких свистунов никогда еще не видали.
Одна из мышей бросилась на Пика и больно куснула его в плечо. За ней налетели другие.

Пик еле-еле успел улизнуть от них в дырочку под каким-то ящиком. Дырочка была так узка, что серые мыши не могли туда за ним пролезть. Тут он был в безопасности.
Но ему было очень горько, что его серые родственники не захотели принять его в свою семью.

к оглавлению ↑

Мышеловка

Каждое утро сестренка спрашивала у брата:
— Ну что, поймался мышонок?
Брат показывал ей мышей, какие попадались ему в мышеловку. Но это были все серые мыши, и девочке они не нравились. Она даже немножко боялась их. Ей непременно надо было маленького желтого мышонка, но в последние дни мыши что-то перестали попадаться.
Удивительней всего было, что приманку кто-то съедал каждую ночь. С вечера мальчик насадит пахучий кусочек копченой ветчины на крючок, насторожит тугие дверцы мышеловки, а утром придет — на крючке нет ничего, и дверцы захлопнуты. Он уж и мышеловку сколько раз осматривал: нет ли где дырки? Но больших дырок — таких, через которые могла пролезть мышь, — в мышеловке не было.
Так прошла целая неделя, а мальчик никак не мог понять, кто ворует у него приманку.
И вот утром на восьмой день мальчик прибежал из чулана и еще в дверях закричал:
— Поймал! Гляди: желтенький!
— Желтенький, желтенький! — радовалась сестренка. — Смотри, да это же наш Пик: у него и ушко разрезано. Помнишь, ты его ножиком тогда?.. Беги скорей за молоком, а я оденусь пока.
Она была еще в постели.
Брат побежал в другую комнату, а она поставила мышеловку на пол, выскочила из-под одеяла и быстро накинула на себя платье.
Но, когда она снова взглянула на мышеловку, мышонка там уже не было.
Пик давно научился удирать из мышеловки. Одна проволочка была в ней немножко отогнута. Серые мыши не могли протиснуться в эту лазейку, а он проходил свободно.

Он попадал в ловушку через открытые дверцы и сейчас же дергал за приманку.
Дверцы с шумом захлопывались, но он быстро оправлялся от страха, спокойно съедал приманку, а потом уходил через лазейку.
В последнюю ночь мальчик случайно поставил мышеловку у самой стенки, и как раз тем боком, где была лазейка, и Пик попался. А когда девочка оставила мышеловку среди комнаты, он выскочил и спрятался за большой сундук.

к оглавлению ↑

Музыка

Брат застал сестренку в слезах.
— Он убежал! — говорила она сквозь слезы. — Он не хочет у меня жить!
Брат поставил блюдечко с молоком на стол и принялся ее утешать:
— Распустила нюни! Да я его сейчас поймаю в сапог!
— Как в сапог? — удивилась девочка.
— Очень просто! Сниму сапог и положу его голенищем по стенке, а ты погонишь мышонка. Он побежит вдоль стенки — они всегда по самой стенке бегают, — увидит дырку в голенище, подумает, что это норка, и шмыг туда! Тут я его и схвачу, в сапоге-то.
Сестренка перестала плакать.
— А знаешь что? — сказала она задумчиво. — Не будем его ловить. Пусть живет у нас в комнате. Кошки у нас нет, его никто не тронет. А молочко я буду ставить ему вот сюда, на пол.
— Всегда ты выдумываешь! — недовольно сказал брат. — Мне дела нет. Этого мышонка я тебе подарил, делай с ним, что хочешь.
Девочка поставила блюдце на пол, накрошила в него хлеба. Сама села в сторонку и стала ждать, когда мышонок выйдет. Но он так и не вышел до самой ночи. Ребята решили даже, что он убежал из комнаты.
Однако утром молоко оказалось выпитым и хлеб съеденным.
«Как же мне его приручить?» — думала девочка.

Пику жилось теперь очень хорошо. Он ел теперь всегда вдоволь, серых мышей в комнате не было, и его никто не трогал.
Он натаскал за сундук тряпок и бумажек и устроил себе там гнездо.
Людей он остерегался и выходил из-за сундука только ночью, когда ребята спали.
Но раз днем он услышал красивую музыку. Кто-то играл на дудочке. Голос у дудочки был тонкий и такой жалобный.
И опять, как в тот раз, когда Пик услыхал «соловья-разбойника» — жулана, мышонок не мог справиться с искушением послушать музыку ближе. Он вылез из-за сундука и уселся на полу среди комнаты.
На дудочке играл мальчик.
Девочка сидела рядом с ним и слушала. Она первая заметила мышонка.
Глаза у нее стали вдруг большие и темные. Она тихонько подтолкнула брата локтем и прошептала ему:
— Не шевелись!.. Видишь, Пик вышел. Играй, играй: он хочет слушать!
Брат продолжал дудеть.
Дети сидели смирно, боясь пошевелиться.
Мышонок слушал грустную песенку дудочки и как-то совсем забыл про опасность.
Он даже подошел к блюдцу и стал лакать молоко, точно в комнате никого не было. И скоро налакался так, что сам стал свистеть.
— Слышишь? — тихонько сказала девочка брату. — Он поет.
Пик опомнился только тогда, когда мальчик опустил дудочку. И сейчас же убежал за сундук.
Но теперь ребята знали, как приручить дикого мышонка.
Они тихонько дудели в дудочку. Пик выходил на середину комнаты, садился и слушал. А когда он сам начинал свистеть, у них получались настоящие концерты.

к оглавлению ↑

Хороший конец

Скоро мышонок так привык к ребятам, что совсем перестал их бояться. Он стал выходить без музыки. Девочка приучила его даже брать хлеб у неё из рук. Она садилась на пол, а он карабкался к ней на колени.
Ребята сделали ему маленький деревянный домик с нарисованными окнами и настоящими дверями. В этом домике он жил у них на столе. А когда выходил гулять, по старой привычке затыкал дверь всем, что попадалось ему на глаза: тряпочкой, мятой бумажкой, ватой.
Даже мальчик, который так не любил мышей, очень привязался к Пику. Больше всего ему нравилось, что мышонок ест и умывается передними лапками, как руками.

А сестренка очень любила слушать его тоненький-тоненький свист.
— Он хорошо поет, — говорила она брату, — он очень любит музыку.
Ей в голову не приходило, что мышонок пел совсем не для своего удовольствия. Она ведь не знала, какие опасности пережил маленький Пик и какое трудное путешествие он совершил, раньше чем попал к ней.
И хорошо, что оно так хорошо кончилось.

(Илл. И.Цыганкова)

Страница 1 из 3

Мышонок Пик В. В. Бианки — серия детских рассказов о непростой жизни мышонка, которые учат юных читателей не сдаваться даже в самых трудных ситуациях, бороться за собственное благополучие. Как-то дети играли с деревянными корабликами. Случайно отловили мышь, которую девочка назвала Пик. Пика решили отправить в путешествие по реке на самодельном суденышке. Опасность подстерегала мышку на каждом шагу: чайки пытались потопить кораблик, потом чуть не съела змея. Оказавшийся на суше Пик научился искать пропитание, путешествовал и даже зимовал в уютной норке, полной съестных запасов. Но, гонимый смертоносными преследователями, он снова оказался у дома тех ребят, что отправили его в корабельное плавание. Только на сей раз все сложилось хорошо.

Как мышонок попал в мореплаватели

Ребята пускали по реке кораблики. Брат вырезал их ножиком из толстых кусков сосновой коры. Сестрёнка прилаживала паруса из тряпочек.

На самый большой кораблик понадобилась длинная мачта.

— Надо из прямого сучка, — сказал брат, взял ножик и пошёл в кусты.

Вдруг он закричал оттуда:

— Мыши, мыши!

Сестрёнка бросилась к нему.

— Рубнул сучок, — рассказывал брат, — а они как порскнут! Целая куча! Одна вон сюда под корень. Погоди, я её сейчас…

Он перерубил ножиком корень и вытащил крошечного мышонка.

— Да какой же он малюсенький! — удивилась сестрёнка. — И желторотый! Разве такие бывают?

— Это дикий мышонок, — объяснил брат, — полевой. У каждой породы своё имя, только я не знаю, как этого зовут.

Тут мышонок открыл розовый ротик и пискнул.

— Пик! Он говорит, его зовут Пик! — засмеялась сестрёнка. — Смотри, как он дрожит! Ай! Да у него ушко в крови. Это ты его ножиком ранил, когда доставал. Ему больно.

— Всё равно убью его, — сердито сказал брат. — Я их всех убиваю: зачем они у нас хлеб воруют?

— Пусти его, — взмолилась сестрёнка, — он же маленький!

Но мальчик не хотел слушать.

— В речку заброшу, — сказал он и пошёл к берегу.

Девочка вдруг догадалась, как спасти мышонка.

— Стой! — закричала она брату. — Знаешь что? Посадим его в наш самый большой кораблик, и пускай он будет за пассажира!

На это брат согласился: всё равно мышонок потонет в реке. А с живым пассажиром кораблик пустить интересно.

Наладили парус, посадили мышонка в долблёное судёнышко и пустили по течению. Ветер подхватил кораблик и погнал его от берега. Мышонок крепко вцепился в сухую кору и не шевелился.

Ребята махали ему руками с берега.

В это время их кликнули домой. Они ещё видели, как лёгкий кораблик на всех парусах исчез за поворотом реки.

— Бедный маленький Пик! — говорила девочка, когда они возвращались домой. — Кораблик, наверно, опрокинет ветром, и Пик утонет.

Мальчик молчал. Он думал, как бы ему извести всех мышей у них в чулане.

Кораблекрушение

 А мышонка несло да несло на лёгком сосновом кораблике. Ветер гнал судёнышко всё дальше от берега. Кругом плескались высокие волны. Река была широкая — целое море для крошечного Пика.

Пику было всего две недели от роду. Он не умел ни пищи себе разыскивать, ни прятаться от врагов. В тот день мышка-мать первый раз вывела своих мышат из гнезда — погулять. Она как раз кормила их своим молоком, когда мальчик вспугнул всё мышиное семейство.

Пик был ещё сосунком. Ребята сыграли с ним злую шутку. Лучше б они разом убили его, чем пускать одного, маленького и беззащитного, в такое опасное путешествие.

Весь мир был против него. Ветер дул, точно хотел опрокинуть судёнышко, волны кидали кораблик, как будто хотели утопить его в тёмной своей глубине. Звери, птицы, гады, рыбы — все были против него. Каждый не прочь был поживиться глупым, беззащитным мышонком.

Первые заметили Пика большие белые чайки. Они подлетели и закружились над корабликом. Они кричали от досады, что не могут разом прикончить мышонка: боялись с лёту разбить себе клюв о твёрдую кору. Некоторые опустились на воду и вплавь догоняли кораблик.

А со дна реки поднялась щука и тоже поплыла за корабликом. Она ждала, когда чайки скинут мышонка в воду. Тогда ему не миновать её страшных зубов.

Пик слышал хищные крики чаек. Он зажмурил глаза и ждал смерти.

В это время сзади подлетела крупная хищная птица — рыболов-скопа. Чайки бросились врассыпную.

Рыболов увидал мышонка на кораблике и под ним щуку в воде. Он сложил крылья и ринулся вниз.

Он упал в реку совсем рядом с корабликом. Концом крыла он задел парус, и судёнышко перевернулось.

Когда рыболов тяжело поднялся из воды со щукой в когтях, на перевёрнутом кораблике никого не было.

Чайки увидели это издали и улетели прочь: они думали, что мышонок утонул.

Пик не учился плавать. Но когда он попал в воду, оказалось, что надо было только работать лапками, чтобы не утонуть. Он вынырнул и ухватился зубами за кораблик.

Его понесло вместе с перевернувшимся судёнышком.

Скоро судёнышко прибило волнами к незнакомому берегу.

Пик выскочил на песок и кинулся в кусты.

Это было настоящее кораблекрушение, и маленький пассажир мог считать себя счастливцем, что спасся.

Страшная ночь

Пик вымок до последней шерстинки. Пришлось вылизать всего себя язычком. После этого шёрстка скоро высохла, и он согрелся. Ему хотелось есть. Но выйти из-под куста он боялся: с реки доносились резкие крики чаек.

Так он и просидел голодный целый день.

Наконец стало темнеть. Птицы угомонились. Только звонкие волны разбивались о близкий берег.

Пик осторожно вылез из-под куста.

Огляделся — никого. Тогда он тёмным клубочком быстро покатился в траву.

Тут он принялся сосать все листья и стебли, какие попадались ему на глаза. Но молока в них не было.

С досады он стал теребить и рвать их зубами.

Вдруг из одного стебля брызнул ему в рот тёплый сок. Сок был сладкий, как молоко мыши-матери.

Пик съел этот стебель и стал искать другие такие же. Он был голоден и совсем не видел, что творится вокруг него.

А над макушками высоких трав уже всходила полная луна. Быстрые тени бесшумно проносились в воздухе: это гонялись за ночными бабочками вёрткие летучие мыши.

Тихие шорохи и шелесты слышались со всех сторон в траве.

Кто-то копошился там, шмыгал в кустах, прятался в кочках.

Пик ел. Он перегрызал стебли у самой земли. Стебель падал, и на мышонка летел дождь холодной росы. Зато на конце стебля Пик находил вкусный колосок. Мышонок усаживался, поднимал стебель передними лапками, как руками, и быстро съедал колосок.

Плюх-шлёп! — ударилось что-то о землю недалеко от мышонка.

Пик перестал грызть, прислушался.

В траве шуршало.

Плюх-шлёп!

Кто-то скакал по траве прямо на мышонка. Надо скорей назад, в кусты!

Плюх-шлёп! — скакнуло сзади.

Плюх-шлёп! Плюх-шлёп! — раздалось со всех сторон.

Плюх! — раздалось совсем близко впереди.

Чьи-то длинные, вытянутые ноги мелькнули над травой, и — шлёп! — перед самым носом Пика шлёпнулся на землю пучеглазый маленький лягушонок.

Он испуганно уставился на мышонка. Мышонок с удивлением и страхом рассматривал его голую скользкую кожу…

Так они сидели друг перед другом, и ни тот, ни другой не знали, что дальше делать.

А кругом по-прежнему слышалось — плюх-шлёп! плюх-шлёп! — точно целое стадо перепуганных лягушат, спасаясь от кого-то, скакало по траве.

И всё ближе и ближе слышалось лёгкое быстрое шуршанье.

И вот на один миг мышонок увидел: позади лягушонка взметнулось длинное гибкое тело серебристо-чёрной змеи.

Змея скользнула вниз, и длинные задние ноги лягушонка дрыгнули и исчезли в её разинутой пасти.

Что дальше было, Пик не видел.

Мышонок опрометью кинулся прочь и сам не не заметил, как очутился на ветке куста, высоко над землёй.

Тут он и провёл остаток ночи, благо брюшко у него было туго набито травой.

А кругом до рассвета слышались шорохи и шелесты.

Хвост-цеплялка и шёрстка-невидимка

Голодная смерть больше не грозит Пику: он уже научился находить себе пищу. Но как ему одному было спастись от всех врагов?

Мыши всегда живут большими стаями: так легче защищаться от нападения. Кто-нибудь да заметит приближающегося врага, свистнет, и все спрячутся.

А Пик был один. Ему надо было скорей отыскать других мышей и пристать к ним. И Пик отправился на розыски. Где только мог, он старался пробираться кустами. В этом месте было много змей, и он боялся спускаться к ним на землю.

Лазать он научился отлично. Особенно помогал ему хвост. Хвост у него был длинный, гибкий и цепкий. С такой цеплялкой он мог лазать по тоненьким веточкам не хуже мартышки.

С ветки на ветку, с сучка на сучок, с куста на куст — так пробирался Пик три ночи подряд.

Наконец кусты кончились. Дальше был луг.

Мышей в кустах Пик не встретил. Пришлось бежать дальше травой.

Луг был сухой. Змеи не попадались. Мышонок расхрабрился, стал путешествовать и при солнце. Ел он теперь всё, что ему попадалось: зёрна и клубни разных растений, жуков, гусениц, червей. А скоро научился и новому способу прятаться от врагов.

Случилось это так: Пик раскопал в земле личинки каких-то жуков, уселся на задние лапки и стал закусывать.

Ярко светило солнце. В траве стрекотали кузнечики.

Пик видел вдали над лугом маленького сокола-трясучку, но не боялся его. Трясучка — птица величиной с голубя, только потоньше, — неподвижно висела в пустом воздухе, точно подвешенная на верёвочке. Только крылья у неё чуть-чуть тряслись да голову она поворачивала из стороны в сторону.

Он и не знал, какие зоркие глаза у трясучки.

Грудка у Пика была белая. Когда он сидел, её далеко было видно на бурой земле.

Пик понял опасность, только когда трясучка разом ринулась с места и стрелой понеслась к нему.

Бежать было поздно. У мышонка от страха отнялись ноги. Он прижался грудью к земле и замер.

Трясучка долетела до него и вдруг опять повисла в воздухе, чуть заметно трепеща острыми крыльями. Она никак не могла взять в толк, куда исчез мышонок. Сейчас только она видела его ярко-белую грудку, и вдруг он пропал. Она зорко всматривалась в то место, где он сидел, но видела только бурые комья земли.

А Пик лежал тут, у неё на глазах.

На спинке-то шёрстка у него была жёлто-бурая, точь-в-точь под цвет земли, и сверху его никак нельзя было разглядеть.

Тут выскочил из травы зелёный кузнечик.

Трясучка кинулась вниз, подхватила его на лету и умчалась прочь.

Шёрстка-невидимка спасла Пику жизнь.

С тех пор, как замечал он издали врага, сейчас же прижимался к земле и лежал не шевелясь. И шёрстка-невидимка делала своё дело: обманывала самые зоркие глаза.

«Соловей-разбойник»

День за днём Пик бежал по лугу, но нигде не находил никаких следов мышей.

Наконец опять начались кусты, а за ними Пик услышал знакомый плеск речных волн.

Пришлось мышонку повернуть и направиться в другую сторону. Он бежал всю ночь, а к утру забрался под большой куст и лёг спать.

Его разбудила громкая песня. Пик выглянул из-под корней и увидел у себя над головой красивую птичку с розовой грудью, серой головкой и красно-коричневой спинкой.

Мышонку очень понравилась её весёлая песня. Ему захотелось послушать певичку поближе. Он полез к ней по кусту.

Певчие птицы никогда не трогали Пика, и он их не боялся. А эта певичка и ростом-то была немного крупнее воробья.

Не знал глупый мышонок, что это был сорокопут-жулан и что он хоть и певчая птица, а промышляет разбоем.

Пик и опомниться не успел, как жулан накинулся на него и больно ударил крючковатым клювом в спину.

От сильного удара Пик кубарем полетел с ветки. Он упал в мягкую траву и не расшибся. Не успел жулан опять накинуться на него, как мышонок уже шмыгнул под корни. Тогда хитрый «соловей-разбойник» уселся на куст и стал ждать, не выглянет ли Пик из-под корней.

Он пел очень красивые песенки, но мышонку было не до них. С того места, где сидел теперь Пик, ему был хорошо виден куст, на котором сидел жулан.

Ветки этого куста были усажены длинными острыми колючками. На колючках, как на пиках, торчали мёртвые, наполовину съеденные птенчики, ящерки, лягушата, жуки и кузнечики. Тут была воздушная кладовая разбойника.

Сидеть бы на колючке и мышонку, если бы он вышел из-под корней.

Целый день жулан сторожил Пика. Но когда зашло солнце, разбойник забрался в чащу спать. Тогда мышонок вылез из-под куста и убежал.

Может быть, впопыхах он сбился с пути, только на следующее утро он опять услышал за кустами плеск реки. И опять ему пришлось повернуть и бежать в другую сторону.

Как мышонок попал в мореплаватели

Ребята пускали по реке кораблики. Брат вырезал их ножиком из толстых кусков сосновой коры. Сестрёнка прилаживала паруса из тряпочек.

На самый большой кораблик понадобилась длинная мачта.

— Надо из прямого сучка, — сказал брат, взял ножик и пошёл в кусты.

Вдруг он закричал оттуда:

— Мыши, мыши!

Сестрёнка бросилась к нему.

— Рубнул сучок, — рассказывал брат, — а они как порскнут! Целая куча! Одна вон сюда под корень. Погоди, я её сейчас…

Он перерубил ножиком корень и вытащил крошечного мышонка.

— Да какой же он малюсенький! — удивилась сестрёнка. — И желтый! Разве такие бывают?

— Это дикий мышонок, — объяснил брат, — полевой. У каждой породы своё имя, только я не знаю, как этого зовут.

Тут мышонок открыл розовый ротик и пискнул.

— Пик! Он говорит, его зовут Пик! — засмеялась сестрёнка. — Смотри, как он дрожит! Ай! Да у него ушко в крови. Это ты его ножиком ранил, когда доставал. Ему больно.

— Всё равно убью его, — сердито сказал брат. — Я их всех убиваю: зачем они у нас хлеб воруют?

— Пусти его, — взмолилась сестрёнка, — он же маленький!

Но мальчик ничего не хотел слушать.

— В речку заброшу, — сказал он и пошёл к берегу.

Девочка вдруг догадалась, как спасти мышонка.

— Стой! — закричала она брату. — Знаешь что? Посадим его в наш самый большой кораблик, и пускай он будет за пассажира!

На это брат согласился: всё равно мышонок потонет в реке. А с живым пассажиром кораблик пустить интересно.

Наладили парус, посадили мышонка в долблёное судёнышко и пустили по течению. Ветер подхватил кораблик и погнал его от берега. Мышонок крепко вцепился в сухую кору и не шевелился.

Ребята махали ему руками с берега.

В это время их кликнули домой. Они ещё видели, как лёгкий кораблик на всех парусах исчез за поворотом реки.

— Бедный маленький Пик! — говорила девочка, когда они возвращались домой. — Кораблик, наверно, опрокинет ветром, и Пик утонет.

Мальчик молчал. Он думал, как бы ему извести всех мышей у них в чулане.

Кораблекрушение

А мышонка несло да несло на лёгком сосновом кораблике. Ветер гнал судёнышко всё дальше от берега. Кругом плескались высокие волны. Река была широкая — целое море для крошечного Пика.

Пику было всего две недели от роду. Он не умел ни пищи себе разыскивать, ни прятаться от врагов. В тот день мышка-мать первый раз вывела своих мышат из гнезда — погулять. Она как раз кормила их своим молоком, когда мальчик вспугнул мышиное семейство.

Пик был ещё сосунком. Ребята сыграли с ним злую шутку. Лучше б они разом убили его, чем пускать одного, маленького и беззащитного, в такое опасное путешествие.

Весь мир был против него. Ветер дул, точно хотел опрокинуть судёнышко, волны кидали кораблик, как будто хотели утопить его в тёмной своей глубине. Звери, птицы, гады, рыбы — все были против него. Каждый не прочь был поживиться глупым, беззащитным мышонком.

Первые заметили Пика большие белые чайки. Они подлетели и закружились над корабликом. Они кричали от досады, что не могут разом прикончить мышонка: боялись с лёту разбить себе клюв о твёрдую кору. Некоторые опустились на воду и вплавь догоняли кораблик.

А со дна реки поднялась щука и тоже поплыла за корабликом. Она ждала, когда чайки скинут мышонка в воду. Тогда ему не миновать её зубов.

Пик слышал хищные крики чаек. Он зажмурил глаза и ждал смерти.

В это время сзади подлетела крупная хищная птица — рыболов-скопа. Чайки бросились врассыпную.

Рыболов увидал мышонка на кораблике и под ним щуку в воде. Он сложил крылья и ринулся вниз.

Он упал в реку рядом с корабликом. Концом крыла задел парус, и судёнышко перевернулось.

Когда рыболов тяжело поднялся из воды со щукой в когтях, на перевёрнутом кораблике никого не было.

Чайки увидели это издали и улетели прочь: они думали, что мышонок утонул.

Пик не учился плавать. Но когда он попал в воду, оказалось, что надо было только быстро-быстро работать лапками, чтобы не утонуть. Он вынырнул и ухватился зубами за кораблик.

Его понесло вместе с перевернувшимся судёнышком.

Скоро судёнышко прибило волнами к незнакомому берегу.

Пик выскочил на песок и кинулся в кусты.

Это было настоящее кораблекрушение, и маленький пассажир мог считать себя счастливцем, что спасся.

Страшная ночь

Пик вымок до последней шерстинки. Пришлось вылизать всего себя язычком. После этого шёрстка скоро высохла, и он согрелся. Ему хотелось есть. Но выйти из-под куста он боялся: с реки доносились резкие крики чаек.

Так он и просидел голодный целый день.

Наконец стало темнеть. Птицы угомонились. Только звонкие волны разбивались о близкий берег.

Пик осторожно вылез из-под куста.

Огляделся — никого. Тогда он тёмным клубочком быстро покатился в траву.

Тут он принялся сосать все листья и стебли, какие попадались ему на глаза. Но молока в них не было.

С досады он стал теребить и рвать их зубами.

Вдруг из одного стебля брызнул ему в рот тёплый сок. Сок был сладкий, как молоко мыши-матери.

Пик съел этот стебель и стал искать другие такие же. Он был голоден и совсем не видел, что творится вокруг него.

А над макушками высоких трав уже всходила полная луна. Быстрые тени бесшумно проносились в воздухе: это гонялись за ночными бабочками вёрткие летучие мыши.

Тихие шорохи и шелесты слышались со всех сторон в траве.

Кто-то копошился там, шмыгал в кустах, прятался в кочках.

Пик ел. Он перегрызал стебли у самой земли. Стебель падал, и на мышонка летел дождь холодной росы. Зато на конце стебля Пик находил вкусный колосок. Мышонок усаживался, поднимал стебель передними лапками, как руками, и быстро съедал колосок.

Плюх-шлёп! — ударилось что-то о землю недалеко от мышонка.

Пик перестал грызть, прислушался.

В траве шуршало.

Плюх-шлёп!

Опять послышалось впереди за кочками.

Плюх-шлёп!

Кто-то скакал по траве прямо на мышонка. Надо скорей назад, в кусты!

Плюх-шлёп! — скакнуло сзади.

Плюх-шлёп! Плюх-шлёп! — раздавалось со всех сторон.

Плюх! — раздалось совсем близко впереди.

Чьи-то длинные, вытянутые ноги мелькнули над травой, и — шлёп! — перед самым носом Пика шлёпнулся на землю пучеглазый маленький лягушонок.

Он испуганно уставился на мышонка. Мышонок с удивлением и страхом рассматривал его голую скользкую кожу…

Так они сидели друг перед другом, и ни тот, ни другой не знали, что дальше делать.

А кругом по-прежнему слышалось — плюх-шлёп! плюх-шлёп! — точно целое стадо перепуганных лягушат, спасаясь от кого-то, скакало по траве.

И всё ближе и ближе слышалось лёгкое быстрое шуршанье.

И вот на один миг мышонок увидел: позади лягушонка взметнулось длинное гибкое тело серебристо-чёрной змеи.

Змея скользнула вниз, и длинные задние ноги лягушонка дрыгнули и исчезли в её разинутой пасти.

Что дальше было, Пик не видел.

Мышонок опрометью кинулся прочь и сам не не заметил, как очутился на ветке куста, высоко над землёй.

Тут он и провёл остаток ночи, благо брюшко у него было туго набито травой.

А кругом до рассвета слышались шорохи и шелесты.

Хвост-цеплялка и шерстка-невидимка

Голодная смерть больше не грозила Пику: он уже научился находить себе пищу. Но как ему одному было спастись от всех врагов?

Мыши всегда живут большими стаями: так легче защищаться от нападения. Кто-нибудь да заметит приближающегося врага, свистнет, и все спрячутся.

А Пик был один. Ему надо было скорей отыскать других мышей и пристать к ним. И Пик отправился на розыски. Где только мог, он старался пробираться кустами. В этом месте было много змей, и он боялся спускаться к ним на землю.

Лазать он научился отлично. Особенно помогал ему хвост. Хвост у него был длинный, гибкий и цепкий. С такой цеплялкой он мог лазать по тоненьким веточкам не хуже мартышки.

С ветки на ветку, с сучка на сучок, с куста на куст — так пробирался Пик три ночи подряд.

Наконец кусты кончились. Дальше был луг.

Мышей в кустах Пик не встретил. Пришлось бежать дальше травой.

Луг был сухой. Змеи не попадались. Мышонок расхрабрился, стал путешествовать и при солнце. Ел он теперь всё, что ему попадалось: зёрна и клубни разных растений, жуков, гусениц, червей. А скоро научился и новому способу прятаться от врагов.

Случилось это так: Пик раскопал в земле личинки каких-то жуков, уселся на задние лапки и стал закусывать.

Ярко светило солнце. В траве стрекотали кузнечики.

Пик видел вдали над лугом маленького сокола-трясучку, но не боялся его. Трясучка — птица величиной с голубя, только потоньше, — неподвижно висела в пустом воздухе, точно подвешенная на верёвочке. Только крылья у неё чуть-чуть тряслись да голову она поворачивала из стороны в сторону.

Мышонок и не знал, какие зоркие глаза у трясучки.

Грудка у Пика была белая. Когда он сидел, её далеко было видно на бурой земле.

Пик понял опасность, только когда трясучка разом ринулась с места и стрелой понеслась к нему.

Бежать было поздно. У мышонка от страха отнялись ноги. Он прижался грудью к земле и замер.

Трясучка долетела до него и вдруг опять повисла в воздухе, чуть заметно трепеща острыми крыльями. Она никак не могла взять в толк, куда исчез мышонок. Сейчас только она видела его ярко-белую грудку, и вдруг он пропал. Она зорко всматривалась в то место, где он сидел, но видела только бурые комья земли.

А Пик лежал тут, у неё на глазах.

На спинке-то шёрстка у него была жёлто-бурая, точь-в-точь под цвет земли, и сверху его никак нельзя было разглядеть.

Тут выскочил из травы зелёный кузнечик.

Трясучка кинулась вниз, подхватила его на лету и умчалась прочь.

Шёрстка-невидимка спасла Пику жизнь.

С тех пор, он как замечал издали врага, сейчас же прижимался к земле и лежал не шевелясь. И шёрстка-невидимка делала своё дело: обманывала самые зоркие глаза.

«Соловей-разбойник»

День за днём Пик бежал по лугу, но нигде не находил никаких следов мышей.

Наконец опять начались кусты, а за ними Пик услышал знакомый плеск речных волн.

Пришлось мышонку повернуть и направиться в другую сторону. Он бежал всю ночь, а к утру забрался под большой куст и лёг спать.

Его разбудила громкая песня. Пик выглянул из-под корней и увидел у себя над головой красивую птичку с розовой грудью, серой головкой и красно-коричневой спинкой.

Мышонку очень понравилась её весёлая песня. Ему захотелось послушать певичку поближе. Он полез к ней по кусту.

Певчие птицы никогда не трогали Пика, и он их не боялся. А эта певичка и ростом-то была немного крупнее воробья.

Не знал глупый мышонок, что это был сорокопут-жулан и что он хоть и певчая птица, а промышляет разбоем.

Пик и опомниться не успел, как жулан накинулся на него и больно ударил крючковатым клювом в спину.

От сильного удара Пик кубарем полетел с ветки. Он упал в мягкую траву и не расшибся. Не успел жулан опять накинуться на него, как мышонок уже шмыгнул под корни. Тогда хитрый «соловей-разбойник» уселся на куст и стал ждать, не выглянет ли Пик из-под корней.

Он пел очень красивые песенки, но мышонку было не до них. С того места, где прятался теперь Пик, был хорошо виден куст, на котором сидел жулан.

Ветки этого куста были усажены длинными острыми колючками. На колючках, как на пиках, торчали мёртвые, наполовину съеденные птенчики, ящерки, лягушата, жуки и кузнечики. Тут была воздушная кладовая разбойника.

Сидеть бы на колючке и мышонку, если бы он вышел из-под корней.

Целый день жулан сторожил Пика. Но когда зашло солнце, разбойник забрался в чащу спать. Тогда мышонок вылез из-под куста и убежал.

Может быть, впопыхах он сбился с пути, только на следующее утро он опять услышал за кустами плеск реки. И опять ему пришлось повернуть и бежать в другую сторону.

Конец путешествия

Пик бежал теперь по высохшему болоту.

Здесь рос один сухой мох; бежать по нему было очень трудно, а главное нечем было подкрепиться; не попадались ни черви, ни гусеницы, ни сочная трава.

На вторую ночь мышонок совсем выбился из сил. Он с трудом взобрался ещё на какой-то пригорок и упал. Глаза его слипались. В горле пересохло. Чтобы освежиться, он лёжа слизывал со мха капельки холодной росы.

Начало светать. С пригорка Пик далеко видел покрытую мхом долину. За ней снова начинался луг. Сочные травы там стояли высокой стеной. Но у мышонка не было сил подняться и добежать до них.

Выглянуло солнце. От его горячего света быстро стали высыхать капельки росы.

Пик чувствовал, что ему приходит конец. Он собрал остатки сил, пополз, но тут же свалился и скатился с пригорка. Он упал на спину, лапками вверх, и видел теперь перед собой только обросшую мхом кочку.

Прямо против него в кочке виднелась глубокая чёрная дырка, такая узкая, что Пик не мог бы всунуть в неё даже голову.

Мышонок заметил, что в глубине её что-то шевелится. Скоро у входа показался мохнатый толстый шмель. Он вылез из дырки, почесал лапкой круглое брюшко, расправил крылья и поднялся на воздух.

Сделав круг над кочкой, шмель вернулся к своей норке и опустился у её входа. Тут он привстал на лапках и так заработал своими жёсткими крылышками, что ветер пахнул на мышонка.

«Жжжуу! — гудели крылышки. — Жжжуу!..»

Это был шмель-трубач. Он загонял в глубокую норку свежий воздух проветривал помещение — и будил других шмелей, ещё спавших в гнезде.

Скоро один за другим вылезли из норки все шмели и полетели на луг собирать мёд. Последним улетел трубач. Пик остался один. Он понял, что надо сделать, чтобы спастись.

Кое-как, ползком, с передышками, он добрался до шмелиной норки. Оттуда ударил ему в нос сладкий запах.

Пик ковырнул носом землю. Земля подалась.

Он ковырнул ещё и ещё, пока не вырыл ямку. На дне ямки показались крупные ячейки серого воска. В одних лежали шмелиные личинки, другие были полны душистым жёлтым мёдом.

Мышонок жадно стал лизать сладкое лакомство. Вылизал весь мёд, принялся за личинок и живо справился с ними.

Силы быстро возвращались к нему: такой сытной пищи он ещё ни разу не ел с тех пор, как расстался с матерью. Он дальше и дальше разрывал землю теперь уже без труда — и находил всё новые ячейки с мёдом, с личинками.

Вдруг что-то больно кольнуло его в щёку. Пик отскочил. Из-под земли лезла на него большая шмелиная матка.

Пик хотел было кинуться на неё, но тут загудели, зажужжали над ним крылья: шмели вернулись с луга.

Целое войско их накинулось на мышонка, и ему ничего не оставалось, как броситься в бегство.

Со всех ног пустился от них Пик. Густая шёрстка защищала его от страшных шмелиных жал. Но шмели выбирали места, где волос покороче, и кололи его в уши, в затылок.

Одним духом — откуда и прыть взялась! — домчался мышонок до луга и спрятался в густой траве.

Тут шмели отстали от него и вернулись к своему разграбленному гнезду.

В тот же день Пик пересек сырой, болотистый луг и снова очутился на берегу реки.

Пик находился на острове.

Постройка дома

Остров, на который попал Пик, был необитаемый: мышей на нём не было. Жили тут только птицы, змеи да лягушки, которым ничего не стоило перебраться сюда через широкую реку.

Пик должен был жить один окружённый врагами.

Знаменитый Робинзон, когда он попал на необитаемый остров, стал думать, как ему жить одному. Он рассудил, что сперва надо выстроить себе дом, который защищал бы его от непогоды и нападения врагов. А потом стал собирать запасы на чёрный день.

Пик был всего только мышонок: он не умел рассуждать. И всё-таки он поступил как раз так же, как Робинзон. Первым делом он принялся строить себе дом.

Его никто не учил строить: это было у него в крови. Он строил так, как строили все мыши одной с ним породы.

На болотистом лугу рос высокий тростник вперемежку с осокой — отличный лес для мышиной постройки.

Пик выбрал несколько растущих рядом тростинок, влез на них, отгрыз верхушки и концы расщепил зубами. Он был так мал и лёгок, что трава легко держала его.

Потом он принялся за листья. Он влезал на осоку и отгрызал лист у самого стебля. Лист падал, мышонок слезал вниз, поднимал передними лапами лист и протягивал его сквозь стиснутые зубы. Размочаленные полоски листьев мышонок таскал наверх и ловко вплетал их в расщеплённые концы тростника. Он влезал на такие тонкие травинки, что они гнулись под ним. Он связывал их вершинками одну за другой.

В конце концов у него получился лёгкий круглый домик, очень похожий на птичье гнёздышко. Весь домик был величиной с детский кулак.

Сбоку мышонок проделал в нём ход, внутри выложил мхом, листьями и тонкими корешками. Для постели он натаскал мягкого, тёплого цветочного пуха. Спаленка вышла на славу.

Теперь у Пика было где отдохнуть и прятаться от непогоды и врагов. Издали самый зоркий глаз не мог бы приметить травяное гнёздышко, со всех сторон скрытое высоким тростником и густой осокой. Ни одна змея не добралась бы до него: так высоко оно висело над землёй.

Лучше придумать не мог бы и сам настоящий Робинзон.

Незваный гость

Проходили дни за днями.

Мышонок спокойно жил в своём воздушном домике. Он стал совсем взрослым, но вырос очень мало.

Больше расти ему не полагалось, потому что Пик принадлежал к породе мышей-малюток. Эти мыши ещё меньше ростом, чем наши маленькие серые домовые мыши.

Пик часто теперь подолгу пропадал из дому. В жаркие дни он купался в прохладной воде болота, неподалёку от луга.

Один раз он с вечера ушёл из дому, нашёл на лугу два шмелиных гнезда и так наелся мёду, что тут же забрался в траву и заснул.

Домой вернулся Пик только утром. Ещё внизу он заметил что-то неладное. По земле и по одному из стеблей тянулась широкая полоса густой слизи, а из гнезда торчал толстый кургузый хвост.

Мышонок не на шутку струсил. Гладкий жирный хвост похож был на змеиный. Только у змей хвост твёрдый и покрыт чешуёй, а этот был голый, мягкий, весь в какой-то липкой слизи.

Пик набрался храбрости и влез по стеблю поближе взглянуть на незваного гостя.

В это время хвост медленно зашевелился, и перепуганный мышонок кубарем скатился на землю. Он спрятался в траве и оттуда увидел, как чудовище лениво выползло из его дома.

Сперва исчез в отверстии гнезда толстый хвост. Потом оттуда показалось два длинных мягких рога с пупырышками на концах. Потом ещё два таких же рога — только коротких. И за ними наконец высунулась вся отвратительная голова чудовища.

Мышонок видел, как медленно-медленно выползло, точно пролилось, из его дома голое, мягкое, слизкое тело гигантского слизняка.

От головы до хвоста слизняк был длиной добрых три вершка.

Он начал спускаться на землю. Его мягкое брюхо плотно прилипало к стеблю, и на стебле оставалась широкая полоса густой слизи.

Пик не стал дожидаться, когда он сползёт на землю, и убежал. Мягкий слизняк ничего не мог сделать ему, но мышонку было противно это холодное, вялое, липкое животное.

Только через несколько часов Пик вернулся. Слизняк куда-то уполз.

Мышонок залез в своё гнездо. Всё там было вымазано противной слизью. Пик выкинул весь пух и постелил новый. Только после этого он решился лечь спать. С тех пор, уходя из дому, он всегда затыкал вход пучком сухой травы.

Кладовая

Дни становились короче, ночи холоднее.

На злаках созрели зёрна. Ветер ронял их на землю, и птицы стаями слетались к мышонку на луг подбирать их.

Пику жилось очень сытно. Он с каждым днём полнел. Шёрстка на нём лоснилась.

Теперь маленький четырёхногий Робинзон устроил себе кладовую и собирал в неё запасы на чёрный день. Он вырыл в земле норку и конец её расширил. Сюда он таскал зёрна, как в погреб.

Потом этого ему показалось мало. Он вырыл рядом другой погреб и соединил их подземным ходом.

Всё чаще шли дожди. Земля размякла сверху, трава пожелтела, намокла и поникла. Травяной домик Пика опустился и висел теперь низко над землёй. В нём завелась плесень.

Жить в гнезде стало плохо. Трава совсем полегла на землю, гнездо приметным тёмным шариком висело на тростнике. Это уже было опасно.

Пик решил перейти жить под землю. Он больше не боялся, что к нему в норку заползёт змея или потревожат его непоседливые лягушата: змеи и лягушата давно куда-то исчезли.

Мышонок выбрал себе для норки сухое и укромное местечко под кочкой.

Ход в норку Пик устроил с подветренной стороны, чтобы холодный воздух не задувало в его жилище.

От входа шёл длинный прямой коридор. Он расширялся в конце в небольшую круглую комнатку. Сюда Пик натаскал сухого мха и травы — устроил себе спальню.

В его новой подземной спальне было тепло и уютно.

Он прорыл из неё под землёй ходы в оба свои погреба, чтобы ему можно было бегать обедать, не выходя наружу.

Когда всё было готово, мышонок плотно заткнул травой вход в свой воздушный летний домик и перешёл в подземный.

Снег и сон

Птицы больше не прилетали клевать зерно. Трава плотно легла на землю, и холодный ветер свободно разгуливал по острову.

К тому времени Пик ужасно растолстел. Какая-то вялость на него напала. Ему лень было много шевелиться. Он всё реже вылезал из норки.

Раз утром он увидел, что вход в его жилище завалило. Он разрыл холодный рыхлый снег и вышел на луг.

Вся земля была белая. Снег нестерпимо сверкал на солнце. Голые лапки мышонка обжигало холодом.

Потом начались морозы.

Плохо пришлось бы мышонку, если б он не запас себе пищи. Как выкапывать зёрна из-под глубокого мёрзлого снега?

Сонливая вялость всё чаще охватывала Пика. Теперь он не выходил из спальни по два, по три дня и всё спал. Проснувшись, отправлялся в погреб, наедался там и опять засыпал на несколько дней.

Наружу он совсем перестал ходить.

Под землёй ему было хорошо. Он лежал на мягкой постели, свернувшись в тёплый, пушистый клубок. Сердечко его билось всё реже, всё тише. Дыхание стало слабым-слабым. Сладкий, долгий сон совсем одолел его.

Мышки-малютки не спят всю зиму, как сурки или хомяки.

От долгого сна они худеют, им становится холодно. Тогда они просыпаются и берутся за свои запасы.

Пик спал спокойно: ведь у него было два полных погреба зерна.

Он и не чуял, какое неожиданное несчастье скоро стрясётся с ним.

Ужасное пробуждение

Морозным зимним вечером ребята сидели у тёплой печки.

— Плохо сейчас зверушкам, — задумчиво сказала сестрёнка. — Помнишь маленького Пика? Где он теперь?

— А кто его знает! — равнодушно ответил брат. — Давно уж, верно, попал кому-нибудь в когти.

Девочка всхлипнула.

— Ты чего? — удивился брат.

— Жалко мышонка, он такой пушистый, жёлтенький…

— Нашла кого жалеть! Мышеловку поставлю — сто штук тебе наловлю!

— Не надо мне сто! — всхлипнула сестрёнка. — Принеси мне одного такого маленького, жёлтенького…

— Обожди, глупая, может, и такой попадётся.

Девочка утёрла кулачком слезы.

— Ну, смотри: попадётся — ты его не трогай, мне подари. Обещаешь?

— Ладно уж, рёва! — согласился брат.

В тот же вечер он поставил в чулане мышеловку.

Это был тот самый вечер, когда Пик проснулся у себя в норке.

На этот раз его разбудил не голод. Сквозь сон мышонок почувствовал, как что-то тяжёлое надавило ему на спину. И сейчас же мороз защипал его под шёрсткой.

Когда Пик совсем очнулся, его уже трясло от холода. Сверху его придавили земля и снег. Потолок над ним обвалился. Коридор был засыпан.

Нельзя было медлить ни минуты: мороз шутить не любит.

Надо в погреб и поскорей наесться зерна: сытому теплей, сытого мороз не убьёт.

Мышонок выскочил наверх и по снегу побежал к погребам.

Но весь снег кругом был изрыт узкими глубокими ямками — следами копыт маленьких оленей-косулей.

Пик поминутно падал в ямки, карабкался наверх и снова летел вниз.

А когда добрался до того места, где были его погреба, он увидел там только большую яму.

Оказывается косули не только разрушили его подземный дом, но и съели все его запасы. Пик должен был умереть с голоду, если ещё раньше его не убьёт мороз.

По снегу и по льду

Немножко зёрен Пику удалось всё-таки откопать в яме. Косули втоптали их в снег копытами.

Пища подкрепила мышонка и согрела его. Опять начала охватывать его вялая сонливость. Но он чувствовал: поддашься сну — замёрзнешь.

Пик стряхнул с себя лень и побежал.

Куда? Этого он и сам не знал. Просто бежал и бежал куда глаза глядят.

Наступила уже ночь, и луна стояла высоко в небе. Мелкими звёздочками блестел кругом снег.

Мышонок добежал до берега реки и остановился. Берег был обрывистый. Под обрывом лежала густая, тёмная тень. А впереди сверкала широкая ледяная река.

Пик тревожно понюхал воздух.

Он боялся бежать по льду. Что, если кто-нибудь заметит его посреди реки? В снег хоть зарыться можно, если опасность.

Назад повернуть — там смерть от холода и голода. Впереди где-нибудь есть, может быть, пища и тепло. И Пик побежал вперёд. Он спустился под обрыв и покинул остров, на котором долго жил так спокойно и счастливо.

А злые глаза уже заметили его.

Он не добежал ещё до середины реки, когда сзади стала его настигать быстрая и бесшумная тень. Только тень, лёгкую тень на льду он и увидал, обернувшись. Он даже не знал, кто за ним гонится.

Напрасно он припал к земле брюшком, как делал всегда в минуту опасности: его тёмная шёрстка резким пятном выделялась на сверкающем синеватом льду, и прозрачная мгла лунной ночи не могла спрятать его от страшных глаз врага.

Тень покрыла мышонка. Кривые когти больно впились в его тело. По голове что-то крепко стукнуло. И Пик перестал чувствовать.

Из беды в беду

Пик очнулся в полной темноте. Он лежал на чём-то твёрдом и неровном. Голова и раны на теле сильно болели, но было тепло.

Пока он зализывал свои раны, глаза его понемножку начали привыкать к темноте.

Он увидел, что находится в просторном помещении, с круглыми стенами, уходящими куда-то вверх. Потолка не было видно, хотя где-то над головой мышонка зияло большое отверстие. Через это отверстие в помещение проникал ещё совсем бледный свет утренней зари.

Пик посмотрел, на чём он лежит, и сейчас же вскочил.

Лежал он, оказывается, на мёртвых мышах. Мышей было несколько, и все они закоченели; видно, лежали здесь давно.

Страх придал мышонку силы.

Пик выкарабкался по шероховатой отвесной стене и выглянул наружу.

Кругом были только засыпанные снегом ветви. Внизу под ними виднелись макушки кустов.

Сам Пик находился на дереве: выглядывал из дупла.

Кто принёс его сюда и бросил на дно дупла, мышонок так никогда и не узнал. Да он и не ломал себе голову над этой загадкой, а просто поспешил скорей удрать отсюда.

А дело было вот как. На льду реки его настигла ушастая лесная сова. Она схватила его в коги, стукнула клювом по голове и понесла в лес.

К счастью, сова была очень сыта: она только что съела молодого зайца, сколько могла. Брюхо её был так плотно набито, что в нём не оставалось места даже для маленького Пик. Она и решила оставить его про запас.

Сова отнесла его в лес и кинула в дупло, где у неё была кладовая. Она ещё с осени натаскала сюда с десяток убитых мышей. Зимой добывать пищу бывает трудно, и даже таким ночным разбойникам, как сова, случается голодать.

Конечно, она не знала, что мышонок только оглушён, а то сейчас же проломила бы ему череп своим острым клювом! Обыкновенно ей удавалось приканчивать мышей с первого удара.

Пику очень повезло на этот раз. Мышонок благополучно спустился с дерева и юркнул в кусты.

Только тут он заметил, что с ним творится что-то неладное: дыхание со свистом вылетало у него из горла.

Раны не были смертельны, но совиные когти что-то повредили ему в груди, и вот он начал свистеть после быстрого бега.

Когда он отдохнул и стал дышать ровно, свист прекратился. Мышонок наелся горькой коры с куста и снова побежал — подальше от страшного места.

Мышонок бежал, а позади него оставалась в снегу тонкая двойная дорожка: его след.

И когда Пик добежал до поляны, где за забором стоял большой дом с дымящими трубами, на след его уже напала рыжая лиса.

Нюх у лисы был очень тонкий. Она сразу поняла, что мышонок пробежал тут только что, и пустилась его догонять.

Её огненно-рыжий хвост так и замелькал между кустов, и уж, конечно, она бежала гораздо быстрей мышонка.

Горе-музыкант

Пик не знал, что лиса гонится за ним по пятам. Поэтому, когда из дома выскочили две громадные собаки и с лаем кинулись к нему, он думал, что погиб.

Но собаки, понятно, его даже не заметили. Они увидели лису, которая выскочила за ним из кустов, и кинулись на неё.

Лиса мигом повернула назад. Её огненный хвост мелькнул в последний раз и исчез в лесу. Собаки громадными прыжками пронеслись над головой мышонка и тоже пропали в кустах.

Пик без всяких приключений добрался до дома и шмыгнул в подполье.

Первое, что Пик заметил в подполье, был сильный запах мышей.

У каждой породы зверей свой запах, и мыши различают друг друга по запаху так же хорошо, как мы различаем людей по их виду.

Поэтому Пик узнал, что тут жили мыши не его породы. Но всё-таки это были мыши, и Пик был мышонок.

Он так же обрадовался им, как Робинзон обрадовался людям, когда вернулся к ним со своего необитаемого острова.

Сейчас же и Пик побежал отыскивать мышей.

Но разыскать мышей здесь оказалось не так просто. Мышиные следы и запах их были всюду, а самих мышей нигде не было видно.

В потолке подполья были прогрызены дырки. Пик подумал, что мыши, может быть, живут там, наверху, взобрался по стенке и вылез через дырку. Тут он увидал такое, что с радости сразу забыл и о мышах. Пик попал в чулан.

В чулане на полу стояли большие, туго набитые мешки. Один из них был прогрызен внизу, и крупа высыпалась из него на пол.

А по стенкам чулана были полки. Оттуда доносились замечательные вкусные запахи. Пахло и копчёным, и сушёным, и жареным, и ещё чем-то очень сладким.

Голодный мышонок жадно набросился на еду.

После горькой коры крупа показалась ему такой вкусной, что он наелся прямо до отвала. Так наелся, что ему даже дышать стало трудно.

И тут опять в горле у него засвистело и запело.

А в это время из дырки в полу высунулась усатая острая мордочка. Сердитые глазки блеснули в темноте, и в чулан выскочила крупная серая мышь, а за ней ещё четыре такие же.

Вид у них был такой грозный, что Пик не решился кинуться им навстречу. Он робко топтался на месте и от волнения свистел всё громче и громче.

Серым мышам не понравился этот свист.

Откуда взялся этот чужой мышонок-музыкант?

Серые мыши чулан считали своим. Они иногда принимали к себе в подполье диких мышей, прибегавших из лесу, но таких свистунов никогда ещё не видали.

Одна из мышей бросилась на Пика и больно куснула его в плечо. За ней налетели другие.

Пик еле-еле успел улизнуть от них в дырочку под каким-то ящиком. Дырочка была так узка, что серые мыши не могли туда за ним пролезть. Тут он был в безопасности.

Но ему было очень горько, что серые родственники не захотели принять его в свою семью.

Мышеловка

Каждое утро сестрёнка спрашивала у брата:

— Ну что, поймался мышонок?

Брат показывал ей мышей, которые попадались ему в мышеловку. Но это были всё серые мыши, и девочке они не нравились. Она даже немножко боялась их. Ей непременно надо было маленького жёлтого мышонка.

— Отпусти их, — говорила она грустно. — Эти не такие хорошие.

Мальчик уносил пойманных мышей и тихонько от сестры топил их в ведре. А в последние дни мыши что-то перестали попадаться.

Удивительней всего было, что приманку кто-то съедал каждую ночь. С вечера мальчик насадит пахучий кусочек копчёной ветчины на крючок, насторожит тугие дверцы мышеловки, а утром придёт — на крючке нет ничего, и дверцы захлопнуты. Он уж и мышеловку сколько раз осматривал: нет ли где дырки? Но больших дырок — таких, через которые могла пролезть мышь, — в мышеловке не было.

Так прошла целая неделя, а мальчик никак не мог понять, кто ворует у него приманку.

И вот утром на восьмой день мальчик прибежал из чулана и ещё в дверях закричал:

— Поймал! Гляди: жёлтенький!

— Жёлтенький, жёлтенький! — радовалась сестрёнка. — Смотри, да это же наш Пик: у него и ушко разрезано. Помнишь, ты его ножиком тогда?.. Беги скорей за молоком, а я оденусь пока.

Она была ещё в постели.

Брат побежал в другую комнату, а девочка поставила мышеловку на пол, выскочила из-под одеяла и быстро накинула на себя платье.

Но, когда она снова взглянула на мышеловку, мышонка там уже не было.

Пик давно научился удирать из мышеловки. Одна проволочка была в ней немножко отогнута. Серые мыши не могли протиснуться в эту лазейку, а он проходил свободно.

Он попадал в ловушку через открытые дверцы и сейчас же дёргал за приманку.

Дверцы с шумом захлопывались, но он быстро оправлялся от страха, спокойно съедал приманку, а потом уходил через лазейку.

В последнюю ночь мальчик случайно поставил мышеловку у самой стенки, и как раз тем боком, где была лазейка, и Пик попался. А когда девочка оставила мышеловку среди комнаты, он выскочил и спрятался за большой сундук.

Музыка

Брат застал сестрёнку в слезах.

— Он убежал! — говорила она сквозь слезы. — Он не хочет у меня жить!

Брат поставил блюдечко с молоком на стол и принялся её утешать:

— Распустила нюни! Да я его сейчас поймаю в сапог!

— Как в сапог? — удивилась девочка.

— Очень просто! Сниму сапог и положу его голенищем по стенке, а ты погонишь мышонка. Он побежит вдоль стенки — они всегда по самой стенке бегают, — увидит дырку в голенище, подумает, что это норка, и шмыг туда! Тут я его и схвачу, в сапоге-то.

Сестрёнка перестала плакать.

— А знаешь что? — сказала она задумчиво. — Не будем его ловить. Пусть живёт у нас в комнате. Кошки у нас нет, его никто не тронет. А молочко я буду ставить ему вот сюда, на пол.

— Всегда ты выдумываешь! — недовольно сказал брат. — Мне дела нет. Этого мышонка я тебе подарил, делай с ним, что хочешь.

Девочка поставила блюдце на пол, накрошила в него хлеба. Сама села в сторонку и стала ждать, когда мышонок выйдет. Но он так и не вышел до самой ночи. Ребята решили даже, что он убежал из комнаты.

Однако утром молоко оказалось выпитым и хлеб съеденным.

«Как же мне его приручить?» — думала девочка.

Пику жилось теперь очень хорошо. Он ел теперь всегда вдоволь, серых мышей в комнате не было, и его никто не трогал.

Он натаскал за сундук тряпок и бумажек и устроил себе там гнездо.

Людей он остерегался и выходил из-за сундука только ночью, когда ребята спали.

Но раз днём он услышал красивую музыку. Кто-то играл на дудочке. Голос у дудочки был тонкий и такой жалобный.

И опять, как в тот раз, когда Пик услыхал «соловья-разбойника» жулана, мышонок не мог справиться с искушением послушать музыку ближе. Он вылез из-за сундука и уселся на полу среди комнаты.

На дудочке играл мальчик.

Девочка сидела рядом с ним и слушала. Она первая заметила мышонка.

Глаза у неё стали вдруг большие и тёмные. Она тихонько подтолкнула брата локтем и прошептала ему:

— Не шевелись!.. Видишь, Пик вышел. Играй, играй: он хочет послушать!

Брат продолжал дудеть.

Дети сидели смирно, боясь пошевелиться.

Мышонок слушал грустную песенку и как-то совсем забыл про опасность.

Он даже подошёл к блюдцу и стал лакать молоко, точно в комнате никого не было. И скоро налакался так, что сам стал свистеть. Глаза девочки стали ещё темнее и больше.

— Слышишь? — тихонько сказала девочка брату. — Он поёт.

Пик опомнился только тогда, когда мальчик опустил дудочку. И сейчас же убежал за сундук.

Но теперь ребята знали, как приручить дикого мышонка.

Они тихонько дудели в дудочку. Пик выходил на середину комнаты, садился и слушал. А когда он сам начинал свистеть, у них получались настоящие концерты.

Хороший конец

Скоро мышонок так привык к ребятам, что совсем перестал их бояться. Он стал выходить без музыки. Девочка приучила его даже брать хлеб у неё из рук. Она садилась на пол, а он карабкался к ней на колени.

Ребята сделали ему маленький деревянный домик с нарисованными окнами и настоящими дверями. В этом домике он жил у них на столе. А когда выходил гулять, по старой привычке затыкал дверь всем, что попадалось ему на глаза: тряпочкой, мятой бумажкой, ватой.

Даже мальчик, который так не любил мышей, очень привязался к Пику. Больше всего ему нравилось, что мышонок ест и умывается передними лапками, как руками.

А сестрёнка очень любила слушать его тоненький-тоненький свист.

— Он хорошо поёт, — говорила она брату, — он очень любит музыку.

Ей в голову не приходило, что мышонок пел совсем не для своего удовольствия. Она ведь не знала, какие опасности пережил маленький Пик и какое трудное путешествие он совершил раньше, чем попал к ней.

И хорошо, что оно так хорошо кончилось.

Как мышонок попал в мореплаватели 

Ребята пускали по реке кораблики. Брат вырезал их ножиком из толстых кусков сосновой коры. Сестренка прилаживала паруса из тряпочек. 
На самый большой кораблик понадобилась длинная мачта. 
— Надо из прямого сучка, — сказал брат, взял ножик и пошел в кусты.

Вдруг он закричал оттуда: 
— Мыши, мыши! 
Сестренка бросилась к нему. 
— Рубнул сучок, — рассказывал брат, — а они как порскнут! Целая куча! Одна вон сюда под корень. Погоди, я ее сейчас… 
Он перерубил ножиком корень и вытащил крошечного мышонка. 
— Да какой же он малюсенький! — удивилась сестренка. — И желторотый! Разве такие бывают?

— Это дикий мышонок, — объяснил брат, — полевой. У каждой породы свое имя, только я не знаю, как этого зовут. 
Тут мышонок открыл розовый ротик и пискнул. 
— Пик! Он говорит, его зовут Пик! — засмеялась сестренка. — Смотри, как он дрожит! Ай! Да у него ушко в крови. Это ты его ножиком ранил, когда доставал. Ему больно. 
— Все равно убью его, — сердито сказал брат. — Я их всех убиваю: зачем они у нас хлеб воруют? 
— Пусти его, — взмолилась сестренка, — он же маленький! 
Но мальчик не хотел слушать. 
— В речку заброшу, — сказал он и пошел к берегу. 
 Девочка вдруг догадалась, как спасти мышонка. 
 — Стой! — закричала она брату. — Знаешь что? Посадим его в наш самый большой кораблик, и пускай он будет за пассажира! 
На это брат согласился: все равно мышонок потонет в реке. А с живым пассажиром кораблик пустить интересно. 
Наладили парус, посадили мышонка в долбленое суденышко и пустили по течению. Ветер подхватил кораблик и погнал его от берега. Мышонок крепко вцепился в сухую кору и не шевелился. 
Ребята махали ему руками с берега. 
В это время их кликнули домой. Они еще видели, как легкий кораблик на всех парусах исчез за поворотом реки. 
— Бедный маленький Пик! — говорила девочка, когда они возвращались домой. — Кораблик, наверно, опрокинет ветром, и Пик утонет. Мальчик молчал. Он думал, как бы ему извести всех мышей у них в чулане.

Кораблекрушение

А мышонка несло да несло на легком сосновом кораблике. Ветер гнал суденышко все дальше от берега. Кругом плескались высокие волны. Река была широкая — целое море для крошечного Пика. 
Пику было всего две недели от роду. Он не умел ни пищи себе разыскивать, ни прятаться от врагов. В тот день мышка-мать первый раз вывела своих мышат из гнезда — погулять. Она как раз кормила их своим молоком, когда мальчик вспугнул все мышиное семейство. 
Пик был еще сосунком. Ребята сыграли с ним злую шутку. Лучше б они разом убили его, чем пускать одного, маленького и беззащитного, в такое опасное путешествие.

Весь мир был против него. Ветер дул, точно хотел опрокинуть суденышко, волны кидали кораблик, как будто хотели утопить его в темной своей глубине. Звери, птицы, гады, рыбы — все были против него. Каждый не прочь был поживиться глупым, беззащитным мышонком. 
Первые заметили Пика большие белые чайки. Они подлетели и закружились над корабликом. Они кричали от досады, что не могут разом прикончить мышонка: боялись с лету разбить себе клюв о твердую кору. Некоторые опустились на воду и вплавь догоняли кораблик. 
А со дна реки поднялась щука и тоже поплыла за корабликом. Она ждала, когда чайки скинут мышонка в воду. Тогда ему не миновать ее страшных зубов. 
Пик слышал хищные крики чаек. Он зажмурил глаза и ждал смерти. 
В это время сзади подлетела крупная хищная птица — рыболов-скопа. Чайки бросились врассыпную. 
Рыболов увидал мышонка на кораблике и под ним щуку в воде. Он сложил крылья и ринулся вниз.

Он упал в реку совсем рядом с корабликом. Концом крыла он задел парус, и суденышко перевернулось. 
Когда рыболов тяжело поднялся из воды со щукой в когтях, на перевернутом кораблике никого не было. 
Чайки увидели это издали и улетели прочь: они думали, что мышонок утонул. 
Пик не учился плавать. Но когда он попал в воду, оказалось, что надо было только работать лапками, чтобы не утонуть. Он вынырнул и ухватился зубами за кораблик. 
Его понесло вместе с перевернувшимся суденышком. 
Скоро суденышко прибило волнами к незнакомому берегу. 
Пик выскочил на песок и кинулся в кусты. 
Это было настоящее кораблекрушение, и маленький пассажир мог считать себя счастливцем, что спасся.

Страшная ночь

Пик вымок до последней шерстинки. Пришлось вылизать всего себя язычком. После этого шерстка скоро высохла, и он согрелся. Ему хотелось есть. Но выйти из-под куста он боялся: с реки доносились резкие крики чаек. 
Так он и просидел голодный целый день. 
Наконец стало темнеть. Птицы угомонились. Только звонкие волны разбивались о близкий берег. 
Пик осторожно вылез из-под куста.

Огляделся — никого. Тогда он темным клубочком быстро покатился в траву. 
Тут он принялся сосать все листья и стебли, какие попадались ему на глаза. Но молока в них не было. 
С досады он стал теребить и рвать их зубами. 
Вдруг из одного стебля брызнул ему в рот теплый сок. Сок был сладкий, как молоко мыши-матери. 
Пик съел этот стебель и стал искать другие такие же. Он был голоден и совсем не видел, что творится вокруг него. 
А над макушками высоких трав уже всходила полная луна. Быстрые тени бесшумно проносились в воздухе: это гонялись за ночными бабочками верткие летучие мыши. 
Тихие шорохи и шелесты слышались со всех сторон в траве. 
Кто-то копошился там, шмыгал в кустах, прятался в кочках. 
Пик ел. Он перегрызал стебли у самой земли. Стебель падал, и на мышонка летел дождь холодной росы. Зато на конце стебля Пик находил вкусный колосок. Мышонок усаживался, поднимал стебель передними лапками, как руками, и быстро съедал колосок. 
Плюх-шлеп! — ударилось что-то о землю недалеко от мышонка. 
Пик перестал грызть, прислушался. 
В траве шуршало. 
Плюх-шлеп! 
Кто-то скакал по траве прямо на мышонка. Надо скорей назад, в кусты! 
Плюх-шлеп! — скакнуло сзади. 
Плюх-шлеп! Плюх-шлеп! — раздалось со всех сторон. 
Плюх! — раздалось совсем близко впереди. 
Чьи-то длинные, вытянутые ноги мелькнули над травой, и — шлеп! — перед самым носом Пика шлепнулся на землю пучеглазый маленький лягушонок.

Он испуганно уставился на мышонка. Мышонок с удивлением и страхом рассматривал его голую скользкую кожу… 
Так они сидели друг перед другом, и ни тот, ни другой не знали, что дальше делать. 
А кругом по-прежнему слышалось — плюх-шлеп! плюх-шлеп! — точно целое стадо перепуганных лягушат, спасаясь от кого-то, скакало по траве. 
И все ближе и ближе слышалось легкое быстрое шуршанье. 
И вот на один миг мышонок увидел: позади лягушонка взметнулось длинное гибкое тело серебристо-черной змеи. 
Змея скользнула вниз, и длинные задние ноги лягушонка дрыгнули и исчезли в ее разинутой пасти. 
Что дальше было, Пик не видел. 
Мышонок опрометью кинулся прочь и сам не не заметил, как очутился на ветке куста, высоко над землей. 
Тут он и провел остаток ночи, благо брюшко у него было туго набито травой. 
А кругом до рассвета слышались шорохи и шелесты.

Хвост-цеплялка и шерстка-невидимка

Голодная смерть больше не грозит Пику: он уже научился находить себе пищу. Но как ему одному было спастись от всех врагов? Мыши всегда живут большими стаями: так легче защищаться от нападения. Кто-нибудь да заметит приближающегося врага, свистнет, и все спрячутся. 
А Пик был один. Ему надо было скорей отыскать других мышей и пристать к ним. И Пик отправился на розыски. Где только мог, он старался пробираться кустами. В этом месте было много змей, и он боялся спускаться к ним на землю.

Лазать он научился отлично. Особенно помогал ему хвост. Хвост у него был длинный, гибкий и цепкий. С такой цеплялкой он мог лазать по тоненьким веточкам не хуже мартышки. 
С ветки на ветку, с сучка на сучок, с куста на куст — так пробирался Пик три ночи подряд. 
Наконец кусты кончились. Дальше был луг. 
Мышей в кустах Пик не встретил. Пришлось бежать дальше травой.

Луг был сухой. Змеи не попадались. Мышонок расхрабрился, стал путешествовать и при солнце. Ел он теперь все, что ему попадалось: зерна и клубни разных растений, жуков, гусениц, червей. А скоро научился и новому способу прятаться от врагов. 
Случилось это так: Пик раскопал в земле личинки каких-то жуков, уселся на задние лапки и стал закусывать. Ярко светило солнце. В траве стрекотали кузнечики. 
Пик видел вдали над лугом маленького сокола-трясучку, но не боялся его. Трясучка — птица величиной с голубя, только потоньше, — неподвижно висела в пустом воздухе, точно подвешенная на веревочке. Только крылья у нее чуть-чуть тряслись да голову она поворачивала из стороны в сторону. 
Он и не знал, какие зоркие глаза у трясучки. 
Грудка у Пика была белая. Когда он сидел, ее далеко было видно на бурой земле. 
Пик понял опасность, только когда трясучка разом ринулась с места и стрелой понеслась к нему. 
Бежать было поздно. У мышонка от страха отнялись ноги. Он прижался грудью к земле и замер. 
Трясучка долетела до него и вдруг опять повисла в воздухе, чуть заметно трепеща острыми крыльями. Она никак не могла взять в толк, куда исчез мышонок. Сейчас только она видела его ярко-белую грудку, и вдруг он пропал. Она зорко всматривалась в то место, где он сидел, но видела только бурые комья земли. 
А Пик лежал тут, у нее на глазах.

На спинке-то шерстка у него была желто-бурая, точь-в-точь под цвет земли, и сверху его никак нельзя было разглядеть. 
Тут выскочил из травы зеленый кузнечик. 
Трясучка кинулась вниз, подхватила его на лету и умчалась прочь. 
Шерстка-невидимка спасла Пику жизнь. 
С тех пор, как замечал он издали врага, сейчас же прижимался к земле и лежал не шевелясь. И шерстка-невидимка делала свое дело: обманывала самые зоркие глаза.

«Соловей-разбойник»

День за днем Пик бежал по лугу, но нигде не находил никаких следов мышей. 
Наконец опять начались кусты, а за ними Пик услышал знакомый плеск речных волн. 
Пришлось мышонку повернуть и направиться в другую сторону. Он бежал всю ночь, а к утру забрался под большой куст и лег спать. 
Его разбудила громкая песня. Пик выглянул из-под корней и увидел у себя над головой красивую птичку с розовой грудью, серой головкой и красно-коричневой спинкой. Мышонку очень понравилась ее веселая песня. Ему захотелось послушать певичку поближе. Он полез к ней по кусту. 
Певчие птицы никогда не трогали Пика, и он их не боялся. А эта певичка и ростом-то была немного крупнее воробья.

Не знал глупый мышонок, что это был сорокопут-жулан и что он хоть и певчая птица, а промышляет разбоем. 
Пик и опомниться не успел, как жулан накинулся на него и больно ударил крючковатым клювом в спину. 
От сильного удара Пик кубарем полетел с ветки. Он упал в мягкую траву и не расшибся. Не успел жулан опять накинуться на него, как мышонок уже шмыгнул под корни. Тогда хитрый «соловей-разбойник» уселся на куст и стал ждать, не выглянет ли Пик из-под корней. 
Он пел очень красивые песенки, но мышонку было не до них. С того места, где сидел теперь Пик, ему был хорошо виден куст, на котором сидел жулан. 
Ветки этого куста были усажены длинными острыми колючками. На колючках, как на пиках, торчали мертвые, наполовину съеденные птенчики, ящерки, лягушата, жуки и кузнечики. Тут была воздушная кладовая разбойника. 
Сидеть бы на колючке и мышонку, если бы он вышел из-под корней. 
Целый день жулан сторожил Пика. Но когда зашло солнце, разбойник забрался в чащу спать. Тогда мышонок вылез из-под куста и убежал. 
Может быть, впопыхах он сбился с пути, только на следующее утро он опять услышал за кустами плеск реки. И опять ему пришлось повернуть и бежать в другую сторону.

Конец путешествия

Пик бежал теперь по высохшему болоту. 
Здесь рос один сухой мох; бежать по нему было очень трудно, а главное — нечем было подкрепиться; не попадались ни черви, ни гусеницы, ни сочная трава. 
На вторую ночь мышонок совсем выбился из сил. Он с трудом взобрался еще на какой-то пригорок и упал. Глаза его слипались. В горле пересохло. Чтобы освежиться, он лежа слизывал со мха капельки холодной росы. 
Начало светать. С пригорка Пик далеко видел покрытую мхом долину. За ней снова начинался луг. Сочные травы там стояли высокой стеной. Но у мышонка не было сил подняться и добежать до них. 
Выглянуло солнце. От его горячего света быстро стали высыхать капельки росы. 
Пик чувствовал, что ему приходит конец. Он собрал остатки сил, пополз, но тут же свалился и скатился с пригорка. Он упал на спину, лапками вверх, и видел теперь перед собой только обросшую мхом кочку. 
Прямо против него в кочке виднелась глубокая черная дырка, такая узкая, что Пик не мог бы всунуть в нее даже голову. 
Мышонок заметил, что в глубине ее что-то шевелится. Скоро у входа показался мохнатый толстый шмель. Он вылез из дырки, почесал лапкой круглое брюшко, расправил крылья и поднялся на воздух.

Сделав круг над кочкой, шмель вернулся к своей норке и опустился у ее входа. Тут он привстал на лапках и так заработал своими жесткими крылышками, что ветер пахнул на мышонка. 
«Жжжуу! — гудели крылышки. — Жжжуу!..» 
Это был шмель-трубач. Он загонял в глубокую норку свежий воздух — проветривал помещение — и будил других шмелей, еще спавших в гнезде. 
Скоро один за другим вылезли из норки все шмели и полетели на луг — собирать мед. Последним улетел трубач. Пик остался один. Он понял, что надо сделать, чтобы спастись. 
Кое-как, ползком, с передышками, он добрался до шмелиной норки. Оттуда ударил ему в нос сладкий запах. 
Пик ковырнул носом землю. Земля подалась. 
Он ковырнул еще и еще, пока не вырыл ямку. На дне ямки показались крупные ячейки серого воска. В одних лежали шмелиные личинки, другие были полны душистым желтым медом. 
Мышонок жадно стал лизать сладкое лакомство. Вылизал весь мед, принялся за личинок и живо справился с ними. 
Силы быстро возвращались к нему: такой сытной пищи он еще ни разу не ел с тех пор, как расстался с матерью. Он дальше и дальше разрывал землю — теперь уже без труда — и находил все новые ячейки с медом, с личинками. 
Вдруг что-то больно кольнуло его в щеку. Пик отскочил. Из-под земли лезла на него большая шмелиная матка. 
Пик хотел было кинуться на нее, но тут загудели, зажужжали над ним крылья: шмели вернулись с луга. 
Целое войско их накинулось на мышонка, и ему ничего не оставалось, как броситься в бегство. 
Со всех ног пустился от них Пик. Густая шерстка защищала его от страшных шмелиных жал. Но шмели выбирали места, где волос покороче, и кололи его в уши, в затылок. 
Одним духом — откуда и прыть взялась! — домчался мышонок до луга и спрятался в густой траве. 
Тут шмели отстали от него и вернулись к своему разграбленному гнезду. 
В тот же день Пик пересек сырой, болотистый луг и снова очутился на берегу реки. 
Пик находился на острове.

Постройка дома

Остров, на который попал Пик, был необитаемый: мышей на нем не было. Жили тут только птицы, только змеи да лягушки, которым ничего не стоило перебраться сюда через широкую реку. 
Пик должен был жить здесь один. 
Знаменитый Робинзон, когда он попал на необитаемый остров, стал думать, как ему жить одному. Он рассудил, что сперва надо выстроить себе дом, который защищал бы его от непогоды и нападения врагов. А потом стал собирать запасы на черный день. 
Пик был всего только мышонок: он не умел рассуждать. И все-таки он поступил как раз так же, как Робинзон. Первым делом он принялся строить себе дом.

Его никто не учил строить: это было у него в крови. Он строил так, как строили все мыши одной с ним породы. 
На болотистом лугу рос высокий тростник вперемежку с осокой — отличный лес для мышиной постройки. 
Пик выбрал несколько растущих рядом тростинок, влез на них, отгрыз верхушки и концы расщепил зубами. Он был так мал и легок, что трава легко держала его. 
Потом он принялся за листья. Он влезал на осоку и отгрызал лист у самого стебля. Лист падал, мышонок слезал вниз, поднимал передними лапами лист и протягивал его сквозь стиснутые зубы. Размочаленные полоски листьев мышонок таскал наверх и ловко вплетал их в расщепленные концы тростника. Он влезал на такие тонкие травинки, что они гнулись под ним. Он связывал их вершинками одну за другой.

В конце концов у него получился легкий круглый домик, очень похожий на птичье гнездышко. Весь домик был величиной с детский кулак. 
Сбоку мышонок проделал в нем ход, внутри выложил мхом, листьями и тонкими корешками. Для постели он натаскал мягкого, теплого цветочного пуха. Спаленка вышла на славу. 
Теперь у Пика было где отдохнуть и прятаться от непогоды и врагов. Издали самый зоркий глаз не мог бы приметить травяное гнездышко, со всех сторон скрытое высоким тростником и густой осокой. Ни одна змея не добралась бы до него: так высоко оно висело над землей. 
      Лучше придумать не мог бы и сам настоящий Робинзон. 

Незваный гость

Проходили дни за днями. 
Мышонок спокойно жил в своем воздушном домике. Он стал совсем взрослым, но вырос очень мало. 
Больше расти ему не полагалось, потому что Пик принадлежал к породе мышей-малюток. Эти мыши еще меньше ростом, чем наши маленькие серые домовые мыши. 
Пик часто теперь подолгу пропадал из дому. В жаркие дни он купался в прохладной воде болота, неподалеку от луга. 
Один раз он с вечера ушел из дому, нашел на лугу два шмелиных гнезда и так наелся меду, что тут же забрался в траву и заснул. 
Домой вернулся Пик только утром. Еще внизу он заметил что-то неладное. По земле и по одному из стеблей тянулась широкая полоса густой слизи, а из гнезда торчал толстый кургузый хвост. 
Мышонок не на шутку струсил. Гладкий жирный хвост похож был на змеиный. Только у змей хвост твердый и покрыт чешуей, а этот был голый, мягкий, весь в какой-то липкой слизи. 
Пик набрался храбрости и влез по стеблю поближе взглянуть на незваного гостя. 
В это время хвост медленно зашевелился, и перепуганный мышонок кубарем скатился на землю. Он спрятался в траве и оттуда увидел, как чудовище лениво выползло из его дома. 
Сперва исчез в отверстии гнезда толстый хвост. Потом оттуда показалось два длинных мягких рога с пупырышками на концах. Потом еще два таких же рога — только коротких. И за ними наконец высунулась вся отвратительная голова чудовища.

Мышонок видел, как медленно-медленно выползло, точно пролилось, из его дома голое, мягкое, слизкое тело гигантского слизняка. 
От головы до хвоста слизняк был длиной добрых три вершка. Он начал спускаться на землю. Его мягкое брюхо плотно прилипало к стеблю, и на стебле оставалась широкая полоса густой слизи. 
Пик не стал дожидаться, когда он сползет на землю, и убежал. Мягкий слизняк ничего не мог сделать ему, но мышонку было противно это холодное, вялое, липкое животное. 
Только через несколько часов Пик вернулся. Слизняк куда-то уполз. 
Мышонок залез в свое гнездо. Все там было вымазано противной слизью. Пик выкинул весь пух и постелил новый. Только после этого он решился лечь спать. С тех пор, уходя из дому, он всегда затыкал вход пучком сухой травы.

Кладовая

Дни становились короче, ночи холоднее. 
На злаках созрели зерна. Ветер ронял их на землю, и птицы стаями слетались к мышонку на луг подбирать их. 
Пику жилось очень сытно. Он с каждым днем полнел. Шерстка на нем лоснилась. 
Теперь маленький четырехногий робинзон устроил себе кладовую и собирал в нее запасы на черный день. Он вырыл в земле норку и конец ее расширил. Сюда он таскал зерна, как в погреб. 
Потом этого ему показалось мало. Он вырыл рядом другой погреб и соединил их подземным ходом. 
Все шли дожди. Земля размякла сверху, трава пожелтела, намокла и поникла. Травяной домик Пика опустился и висел теперь низко над землей. В нем завелась плесень. 
Жить в гнезде стало плохо. Трава совсем полегла на землю, гнездо приметным темным шариком висело на тростнике. Это уже было опасно. 
Пик решил перейти жить под землю. Он больше не боялся, что к нему в норку заползет змея или потревожат его непоседливые лягушата: змеи и лягушата давно куда-то исчезли. 
Мышонок выбрал себе для норки сухое и укромное местечко под кочкой. 
Ход в норку Пик устроил с подветренной стороны, чтобы холодный воздух не задувало в его жилище.

От входа шел длинный прямой коридор. Он расширялся в конце в небольшую круглую комнатку. Сюда Пик натаскал сухого мха и травы — устроил себе спальню. 
В его новой подземной спальне было тепло и уютно. 
Он прорыл из нее под землей ходы в оба свои погреба, чтобы ему можно было бегать, не выходя наружу. 
Когда все было готово, мышонок плотно заткнул травой вход в свой воздушный летний домик и перешел в кладовую.

Снег и сон

Птицы больше не прилетали клевать зерно. Трава плотно легла на землю, и холодный ветер свободно разгуливал по острову. 
К тому времени Пик ужасно растолстел. Какая-то вялость на него напала. Ему лень было много шевелиться. Он все реже вылезал из норки. 
Раз утром он увидел, что вход в его жилище завалило. Он разрыл холодный рыхлый снег и вышел на луг. 
Вся земля была белая. Снег нестерпимо сверкал на солнце. Голые лапки мышонка обжигало холодом. 
Потом начались морозы.

Плохо пришлось бы мышонку, если б он не запас себе пищи. Как выкапывать зерна из-под глубокого мерзлого снега? 
Сонливая вялость все чаще охватывала Пика. Теперь он не выходил из спальни по два, по три дня и все спал. Проснувшись, отправлялся в погреб, наедался там и опять засыпал на несколько дней. 
Наружу он совсем перестал ходить. 
Под землей ему было хорошо. Он лежал на мягкой постели, свернувшись в теплый, пушистый клубок. Сердчишко его билось все реже, все тише. Дыхание стало слабым-слабым. Сладкий, долгий сон совсем одолел его. 
Мышки-малютки не спят всю зиму, как сурки или хомяки. 
От долгого сна они худеют, им становится холодно. Тогда они просыпаются и берутся за свои запасы. 
Пик спал спокойно: ведь у него было два полных погреба зерна. 
Он и не чуял, какое неожиданное несчастье скоро стрясется над ним.

Ужасное пробуждение

Морозным зимним вечером ребята сидели у теплой печки. 
— Плохо сейчас зверюшкам, — задумчиво сказала сестренка. — Помнишь маленького Пика? Где он теперь? 
— А кто его знает! — равнодушно ответил брат. — Давно уж, верно, попал кому-нибудь в когти.

Девочка всхлипнула. 
— Ты чего? — удивился брат.

— Жалко мышонка, он такой пушистый, желтенький… 
— Нашла кого жалеть! Мышеловку поставлю — сто штук тебе наловлю! 
— Не надо мне сто! — всхлипнула сестренка. — Принеси мне одного такого маленького, желтенького…

— Обожди, глупая, может, и такой попадется.

Девочка утерла кулачком слезы. 
— Ну, смотри: попадется — ты его не трогай, мне подари. Обещаешь? — Ладно уж, рева! — согласился брат.

В тот же вечер он поставил в чулане мышеловку. 
Это был тот самый вечер, когда Пик проснулся у себя в норке. 
На этот раз его разбудил не холод. Сквозь сон мышонок почувствовал, как что-то тяжелое надавило ему на спину. И сейчас же мороз защипал его под шерсткой.

Когда Пик совсем очнулся, его уже било от холода. Сверху его придавили земля и снег. Потолок над ним обвалился. Коридор был засыпан. 
Нельзя было медлить ни минуты: мороз шутить не любит. 
Надо в погреб и поскорей наесться зерна: сытому теплей, сытого мороз не убьет. 
Мышонок выскочил наверх и по снегу побежал к погребам. 
Но весь снег кругом был изрыт узкими глубокими ямками — следами козьих копыт. 
Пик поминутно падал в ямки, карабкался наверх и снова летел вниз. 
А когда добрался до того места, где были его погреба, он увидел там только большую яму. 
Козы не только разрушили его подземное жилище, но и съели все его запасы. По снегу и по льду

По снегу и по льду

Немножко зерен Пику удалось все-таки откопать в яме. Козы втоптали их в снег копытами. 
Пища подкрепила мышонка и согрела его. Опять начала охватывать его вялая сонливость. Но он чувствовал: поддашься сну — замерзнешь. 
Пик стряхнул с себя лень и побежал. 
Куда? Этого он и сам не знал. Просто бежал и бежал куда глаза глядят. 
Наступила уже ночь, и луна стояла высоко в небе. Мелкими звездочками блестел кругом снег. 
Мышонок добежал до берега реки и остановился. Берег был обрывистый. Под обрывом лежала густая, темная тень. А впереди сверкала широкая ледяная река. 
Пик тревожно понюхал воздух. 
Он боялся бежать по льду. Что, если кто-нибудь заметит его посреди реки? В снег хоть зарыться можно, если опасность. 
Назад повернуть — там смерть от холода и голода. Впереди где-нибудь есть, может быть, пища и тепло. И Пик побежал вперед. Он спустился под обрыв и покинул остров, на котором долго жил так спокойно и счастливо. 
А злые глаза уже заметили его. 
Он не добежал еще до середины реки, когда сзади стала его настигать быстрая и бесшумная тень. Только тень, легкую тень на льду он и увидал, обернувшись. Он даже не знал, кто за ним гонится. 
Напрасно он припал к земле брюшком, как делал всегда в минуту опасности: его темная шерстка резким пятном выделялась на сверкающем синеватом льду, и прозрачная мгла лунной ночи не могла спрятать его от страшных глаз врага. 
Тень покрыла мышонка. Кривые когти больно впились в его тело. По голове что-то крепко стукнуло. И Пик перестал чувствовать.

Из беды в беду

Пик очнулся в полной темноте. Он лежал на чем-то твердом и неровном. Голова и раны на теле сильно болели, но было тепло. 
Пока он зализывал свои раны, глаза его понемножку начали привыкать к темноте. 
Он увидел, что находится в просторном помещении, с круглыми стенами, уходящими куда-то вверх. Потолка не было видно, хотя где-то над головой мышонка зияло большое отверстие. Через это отверстие в помещение проникал еще совсем бледный свет утренней зари. 
Пик посмотрел, на чем он лежит, и сейчас же вскочил. 
Лежал он, оказывается, на мертвых мышах. Мышей было несколько, и все они закоченели; видно, лежали здесь давно. 
Страх придал мышонку силы. 
Пик выкарабкался по шероховатой отвесной стене и выглянул наружу. 
Кругом были только засыпанные снегом ветви. Внизу под ними виднелись макушки кустов. 
Сам Пик находился на дереве: выглядывал из дупла.

Кто принес его сюда и бросил на дно дупла, мышонок так никогда и не узнал. Да он и не ломал себе голову над этой загадкой, а просто поспешил скорей удрать отсюда. 
Дело же было так. На льду реки его настигла ушастая лесная сова. Она стукнула его клювом по голове, схватила когтями и понесла в лес. 
К счастью, сова была очень сыта: она только что поймала зайчонка и съела, сколько могла. Зоб ее был так плотно набит, что в нем не оставалось места даже для маленького мышонка. Она и решила оставить Пика про запас. 
Сова отнесла его в лес и кинула в дупло, где у нее была кладовая. Она еще с осени натаскала сюда с десяток убитых мышей. Зимой добывать пищу бывает трудно, и даже таким ночным разбойникам, как сова, случается голодать. 
Конечно, она не знала, что мышонок только оглушен, а то сейчас же проломила бы ему череп своим острым клювом! Обыкновенно ей удавалось приканчивать мышей с первого удара. 
Пику повезло на этот раз. Пик благополучно спустился с дерева и шмыгнул в кусты. 
Только тут он заметил, что с ним творится что-то неладное: дыхание со свистом вылетало у него из горла. 
Раны не были смертельны, но совиные когти что-то повредили ему в груди, и вот он начал свистеть после быстрого бега. 
Когда он отдохнул и стал дышать ровно, свист прекратился. Мышонок наелся горькой коры с куста и снова побежал — подальше от страшного места. 
Мышонок бежал, а позади него оставалась в снегу тонкая двойная дорожка: его след. 
И когда Пик добежал до поляны, где за забором стоял большой дом с дымящими трубами, на след его уже напала лиса. 
Нюх у лисы очень тонкий. Она сразу поняла, что мышонок пробежал тут только что, и пустилась его догонять. 
Ее огненно-рыжий хвост так и замелькал меж кустов, и уж, конечно, она бежала гораздо быстрей мышонка.

Горе-музыкант

Пик не знал, что лиса гонится за ним по пятам. Поэтому, когда из дома выскочили две громадные собаки и с лаем кинулись к нему, решил, что погиб. 
Но собаки, понятно, его даже не заметили. Они увидели лису, которая выскочила за ним из кустов, и кинулись на нее. 
Лиса мигом повернула назад. Ее огненный хвост мелькнул в последний раз и исчез в лесу. Собаки громадными прыжками пронеслись над головой мышонка и тоже пропали в кустах. 
Пик без всяких приключений добрался до дома и шмыгнул в подполье. 
Первое, что Пик заметил в подполье, был сильный запах мышей. 
У каждой породы зверей свой запах, и мыши различают друг друга по запаху так же хорошо, как мы различаем людей по их виду. 
Поэтому Пик узнал, что тут жили мыши не его породы. Но все-таки это были мыши, и Пик был мышонок. 
Он так же обрадовался им, как Робинзон обрадовался людям, когда вернулся к ним со своего необитаемого острова. 
Сейчас же и Пик побежал отыскивать мышей. 
Но разыскать мышей здесь оказалось не так просто. Мышиные следы и запах их были всюду, а самих мышей нигде не было видно. 
В потолке подполья были прогрызены дырки. Пик подумал, что мыши, может быть, живут там, наверху, взобрался по стенке, вылез через дырку и очутился в чулане. 
На полу стояли большие, туго набитые мешки. Один из них был прогрызен внизу, и крупа высыпалась из него на пол. 
А по стенкам чулана были полки. Оттуда доносились замечательные вкусные запахи. Пахло и копченым, и сушеным, и жареным, и еще чем-то очень сладким. 
Голодный мышонок жадно набросился на еду. 
После горькой коры крупа показалась ему такой вкусной, что он наелся прямо до отвала. Так наелся, что ему даже дышать стало трудно. 
И тут опять в горле у него засвистело и запело. 
А в это время из дырки в полу высунулась усатая острая мордочка. Сердитые глазки блеснули в темноте, и в чулан выскочила крупная серая мышь, а за ней еще четыре такие же. 
Вид у них был такой грозный, что Пик не решился кинуться им навстречу. Он робко топтался на месте и от волнения свистал все громче и громче. 
Серым мышам не понравился этот свист. 
Откуда взялся этот чужой мышонок-музыкант? 
Серые мыши чулан считали своим. Они иногда принимали к себе в подполье диких мышей, прибегавших из лесу, но таких свистунов никогда еще не видали. 
Одна из мышей бросилась на Пика и больно куснула его в плечо. За ней налетели другие. 
Пик еле-еле успел улизнуть от них в дырочку под каким-то ящиком. Дырочка была так узка, что серые мыши не могли туда за ним пролезть. Тут он был в безопасности. 
Но ему было очень горько, что его серые родственники не захотели принять его в свою семью.

Мышеловка

Каждое утро сестренка спрашивала у брата: 
— Ну что, поймался мышонок? 
Брат показывал ей мышей, какие попадались ему в мышеловку. Но это были все серые мыши, и девочке они не нравились. Она даже немножко боялась их. Ей непременно надо было маленького желтого мышонка, но в последние дни мыши что-то перестали попадаться. 
Удивительней всего было, что приманку кто-то съедал каждую ночь. С вечера мальчик насадит пахучий кусочек копченой ветчины на крючок, насторожит тугие дверцы мышеловки, а утром придет — на крючке нет ничего, и дверцы захлопнуты. Он уж и мышеловку сколько раз осматривал: нет ли где дырки? Но больших дырок — таких, через которые могла пролезть мышь, — в мышеловке не было. 
Так прошла целая неделя, а мальчик никак не мог понять, кто ворует у него приманку. 
И вот утром на восьмой день мальчик прибежал из чулана и еще в дверях закричал: 
— Поймал! Гляди: желтенький! 
— Желтенький, желтенький! — радовалась сестренка. — Смотри, да это же наш Пик: у него и ушко разрезано. Помнишь, ты его ножиком тогда?.. Беги скорей за молоком, а я оденусь пока. 
Она была еще в постели. 
Брат побежал в другую комнату, а она поставила мышеловку на пол, выскочила из-под одеяла и быстро накинула на себя платье. 
Но, когда она снова взглянула на мышеловку, мышонка там уже не было. 
Пик давно научился удирать из мышеловки. Одна проволочка была в ней немножко отогнута. Серые мыши не могли протиснуться в эту лазейку, а он проходил свободно. 
Он попадал в ловушку через открытые дверцы и сейчас же дергал за приманку. 
Дверцы с шумом захлопывались, но он быстро оправлялся от страха, спокойно съедал приманку, а потом уходил через лазейку. 
В последнюю ночь мальчик случайно поставил мышеловку у самой стенки, и как раз тем боком, где была лазейка, и Пик попался. А когда девочка оставила мышеловку среди комнаты, он выскочил и спрятался за большой сундук.

Музыка

Брат застал сестренку в слезах. 
— Он убежал! — говорила она сквозь слезы. — Он не хочет у меня жить! 
Брат поставил блюдечко с молоком на стол и принялся ее утешать: 
— Распустила нюни! Да я его сейчас поймаю в сапог! 
— Как в сапог? — удивилась девочка. 
— Очень просто! Сниму сапог и положу его голенищем по стенке, а ты погонишь мышонка. Он побежит вдоль стенки — они всегда по самой стенке бегают, — увидит дырку в голенище, подумает, что это норка, и шмыг туда! Тут я его и схвачу, в сапоге-то. 
Сестренка перестала плакать. 
— А знаешь что? — сказала она задумчиво. — Не будем его ловить. Пусть живет у нас в комнате. Кошки у нас нет, его никто не тронет. А молочко я буду ставить ему вот сюда, на пол. 
— Всегда ты выдумываешь! — недовольно сказал брат. — Мне дела нет. Этого мышонка я тебе подарил, делай с ним, что хочешь. 
Девочка поставила блюдце на пол, накрошила в него хлеба. Сама села в сторонку и стала ждать, когда мышонок выйдет. Но он так и не вышел до самой ночи. Ребята решили даже, что он убежал из комнаты. 
Однако утром молоко оказалось выпитым и хлеб съеденным. 
«Как же мне его приручить?» — думала девочка.

Пику жилось теперь очень хорошо. Он ел теперь всегда вдоволь, серых мышей в комнате не было, и его никто не трогал. 
Он натаскал за сундук тряпок и бумажек и устроил себе там гнездо. 
Людей он остерегался и выходил из-за сундука только ночью, когда ребята спали. 
Но раз днем он услышал красивую музыку. Кто-то играл на дудочке. Голос у дудочки был тонкий и такой жалобный. 
И опять, как в тот раз, когда Пик услыхал «соловья-разбойника» — жулана, мышонок не мог справиться с искушением послушать музыку ближе. Он вылез из-за сундука и уселся на полу среди комнаты. 
На дудочке играл мальчик. 
Девочка сидела рядом с ним и слушала. Она первая заметила мышонка. 
Глаза у нее стали вдруг большие и темные. Она тихонько подтолкнула брата локтем и прошептала ему: 
— Не шевелись!.. Видишь, Пик вышел. Играй, играй: он хочет слушать! 
Брат продолжал дудеть. 
Дети сидели смирно, боясь пошевелиться. 
Мышонок слушал грустную песенку дудочки и как-то совсем забыл про опасность. 
Он даже подошел к блюдцу и стал лакать молоко, точно в комнате никого не было. И скоро налакался так, что сам стал свистеть. 
— Слышишь? — тихонько сказала девочка брату. — Он поет. 
Пик опомнился только тогда, когда мальчик опустил дудочку. И сейчас же убежал за сундук. 
Но теперь ребята знали, как приручить дикого мышонка. 
Они тихонько дудели в дудочку. Пик выходил на середину комнаты, садился и слушал. А когда он сам начинал свистеть, у них получались настоящие концерты.

Хороший конец

Скоро мышонок так привык к ребятам, что совсем перестал их бояться. Он стал выходить без музыки. Девочка приучила его даже брать хлеб у неё из рук. Она садилась на пол, а он карабкался к ней на колени. 
Ребята сделали ему маленький деревянный домик с нарисованными окнами и настоящими дверями. В этом домике он жил у них на столе. А когда выходил гулять, по старой привычке затыкал дверь всем, что попадалось ему на глаза: тряпочкой, мятой бумажкой, ватой. 
Даже мальчик, который так не любил мышей, очень привязался к Пику. Больше всего ему нравилось, что мышонок ест и умывается передними лапками, как руками.

А сестренка очень любила слушать его тоненький-тоненький свист. 
— Он хорошо поет, — говорила она брату, — он очень любит музыку. 
Ей в голову не приходило, что мышонок пел совсем не для своего удовольствия. Она ведь не знала, какие опасности пережил маленький Пик и какое трудное путешествие он совершил, раньше чем попал к ней. 
И хорошо, что оно так хорошо кончилось.

• Полный текст
• Сказки-несказки
• Первая охота
• Лесные домишки
• Лис и мышонок
• Чей нос лучше?
• Чьи это ноги?
• Кто чем поёт?
• Хвосты
• Сова
• Лесной колобок — колючий бок
• Росянка — комариная смерть
• Мастера без топора
• Красная горка
• Приключения муравьишки
• Как Лис Ежа Перехитрил
• Хитрый Лис и умная Уточка
• Теремок
• Кукушонок
• Золотое сердечко
• Глупые вопросы
• Отчего у сороки такой хвост
• Кому зуёк кланяется, а плиска хвостом кивает
• Почему чайки белые
• Где раки зимуют
• Заяц, Косач, Медведь и Дед Мороз
• Заяц, Косач, Медведь и Весна
• Мишка-башка
• Оранжевое горлышко
• Что увидел Жаворонок, когда вернулся на Родину
• О чём разговаривал Жаворонок с полевым Петушком
• Что делали люди, когда с полей сошёл снег, и какое гнездо завила Оранжевое горлышко
• Как пришла лисица и какие у Подковкиных родились дети
• Какая у Поршков была детская площадка и что они делали
• Как прилетела в поля Ястребиха и какая беда стряслась на Костяничной горке
• Чему обучались поршки в школе первой ступени
• Как в поля пришёл охотник с большим рыжим псом и чем это кончилось
• Какую хитрость придумала Оранжевое горлышко, когда опустели хлебные поля и колхозники принялись копать картошку
• Как Жаворонок простился с друзьями и о чём он пел, покидая Родину
• Сказки зверолова
• Люля
• Кузяр-Бурундук и Инойка-Медведь
• Глаза и уши
• Терентий-Тетерев
• Водяной конь
• Мышонок Пик
• Как мышонок попал в мореплаватели
• Кораблекрушение
• Страшная ночь
• Хвост-цеплялка и шёрстка-невидимка
• Соловей-разбойник
• Конец путешествия
• Постройка дома
• Незваный гость
• Кладовая
• Снег и сон
• Ужасное пробуждение
• По снегу и по льду
• Из беды в беду
• Горе-музыкант
• Мышеловка
• Музыка
• Хороший конец
• Лесные разведчики
• Маленькие рассказы
• Музыкант
• Голубой зверёк
• Пёрышко
• Моржиха
• Непонятный зверь
• Про двух охотников
• На дереве
• В медвежьей шкуре
• Задерихвост
• Поганки
• Чёрная лисица
• Как муха медведя от смерти спасла
• Подкидыш
• Дятел и малиновка
• Аришка-Трусишка
• Снегирушка-Милушка
• Музыкальная канарейка
• Муха и чудовище
• По следам
• Снежная книга
• По следам
• Мой хитрый сынишка
• Приказ на снегу
• Тетерева в лунках
• Мышарик
• Плавунчик
• Лупленный бочок
• Бешеный бельчонок
• Про одного мальчика
• Дробинка
• Птичья песенка
• Голубые лягушки
• Сумасшедшая птица
• Кузя двухвостый
• Тигр пятиполосик
• Тайна ночного леса

Мышонок Пик

Как мышонок попал в мореплаватели

Ребята пус­кали по реке кораб­лики. Брат выре­зал их ножи­ком из тол­стых кус­ков сос­но­вой коры. Сест­рёнка при­ла­жи­вала паруса из тряпочек.

На самый боль­шой кораб­лик пона­до­би­лась длин­ная мачта.

— Надо из пря­мого сучка, — ска­зал брат, взял ножик и пошёл в кусты.

Вдруг он закри­чал оттуда:

— Мыши, мыши!

Сест­рёнка бро­си­лась к нему.

— Руб­нул сучок, — рас­ска­зы­вал брат, — а они как порск­нут! Целая куча! Одна вон сюда под корень. Погоди, я её сейчас…

Он пере­ру­бил ножи­ком корень и выта­щил кро­шеч­ного мышонка.

— Да какой же он малю­сень­кий! — уди­ви­лась сест­рёнка. — И жёл­тый! Разве такие бывают?

— Это дикий мышо­нок, — объ­яс­нил брат, — поле­вой. У каж­дой породы своё имя, только я не знаю, как этого зовут.

Тут мышо­нок открыл розо­вый ротик и пискнул.

— Пик! Он гово­рит, его зовут Пик! — засме­я­лась сест­рёнка. — Смотри, как он дро­жит! Ай! Да у него ушко в крови. Это ты его ножи­ком ранил, когда доста­вал. Ему больно.

— Всё равно убью его, — сер­дито ска­зал брат. — Я их всех уби­ваю: зачем они у нас хлеб воруют?

— Пусти его, — взмо­ли­лась сест­рёнка, — он же маленький!

Но маль­чик не хотел слушать.

— В речку заброшу, — ска­зал он и пошёл к берегу.

Девочка вдруг дога­да­лась, как спа­сти мышонка.

— Стой! — закри­чала она брату. — Зна­ешь что? Поса­дим его в наш самый боль­шой кораб­лик, и пус­кай он будет за пассажира!

На это брат согла­сился: всё равно мышо­нок пото­нет в реке. А с живым пас­са­жи­ром кораб­лик пустить интересно.

Нала­дили парус, поса­дили мышонка в долб­лё­ное судё­нышко и пустили по тече­нию. Ветер под­хва­тил кораб­лик и погнал его от берега.

Мышо­нок крепко вце­пился в сухую кору и не шеве­лился. Ребята махали ему руками с берега.

В это время их клик­нули домой. Они ещё видели, как лёг­кий кораб­лик на всех пару­сах исчез за пово­ро­том реки.

— Бед­ный малень­кий Пик! — гово­рила девочка, когда они воз­вра­ща­лись домой. — Кораб­лик, наверно, опро­ки­нет вет­ром, и Пик утонет.

Маль­чик мол­чал. Он думал, как бы ему изве­сти всех мышей у них в чулане.

Кораблекрушение

А мышонка несло да несло на лёг­ком сос­но­вом кораб­лике. Ветер гнал судё­нышко всё дальше от берега. Кру­гом плес­ка­лись высо­кие волны. Река была широ­кая — целое море для кро­шеч­ного Пика.

Пику было всего две недели от роду. Он не умел ни пищи себе разыс­ки­вать, ни пря­таться от вра­гов. В тот день мышка-мать пер­вый раз вывела своих мышат из гнезда — погу­лять. Она как раз кор­мила их своим моло­ком, когда маль­чик вспуг­нул всё мыши­ное семейство.

Пик был ещё сосун­ком. Ребята сыг­рали с ним злую шутку. Лучше б они разом убили его, чем пус­кать одного, малень­кого и без­за­щит­ного, в такое опас­ное путешествие.

Весь мир был про­тив него. Ветер дул, точно хотел опро­ки­нуть судё­нышко, волны кидали кораб­лик, как будто хотели уто­пить его в тём­ной своей глу­бине. Звери, птицы, гады, рыбы — всё было про­тив него. Каж­дый не прочь был пожи­виться глу­пым, без­за­щит­ным мышонком.

Пер­вые заме­тили Пика боль­шие белые чайки. Они под­ле­тели и закру­жи­лись над корабликом.

Они кри­чали от досады, что не могли разом при­кон­чить мышонка: боя­лись с лёту раз­бить себе клюв о твёр­дую кору. Неко­то­рые опу­сти­лись на воду и вплавь дого­няли кораблик.

А со дна реки под­ня­лась щука и тоже поплыла за кораб­ли­ком. Она ждала, когда чайки ски­нут мышонка в воду. Тогда ему не мино­вать её страш­ных зубов.

Пик слы­шал хищ­ные крики чаек. Он зажму­рил глаза и ждал смерти.

В это время сзади под­ле­тела круп­ная хищ­ная птица — рыбо­лов-скопа. Чайки бро­си­лись врассыпную.

Рыбо­лов уви­дел мышонка на кораб­лике и под ним щуку в воде. Он сло­жил кры­лья и ринулся вниз.

Он упал в реку совсем рядом с кораб­ли­ком. Кон­цом крыла он задел парус, и судё­нышко перевернулось.

Когда рыбо­лов тяжело под­нялся из воды со щукой в ког­тях, на пере­вёр­ну­том кораб­лике никого не было. Чайки уви­дели это издали и уле­тели прочь: они думали, что мышо­нок утонул.

Пик не учился пла­вать. Но когда он попал в воду, ока­за­лось, что надо было только рабо­тать лап­ками, чтобы не уто­нуть. Он выныр­нул и ухва­тился зубами за кораблик.

Его понесло вме­сте с пере­вер­нув­шимся судёнышком.

Скоро судё­нышко при­било вол­нами к незна­ко­мому берегу.

Пик выско­чил на песок и кинулся в кусты.

Это было насто­я­щее кораб­ле­кру­ше­ние, и малень­кий пас­са­жир мог счи­тать себя счаст­лив­цем, что спасся.

Страшная ночь

Пик вымок до послед­ней шер­стинки. При­шлось выли­зать всего себя языч­ком. После этого шёрстка скоро высохла, и он согрелся. Ему хоте­лось есть.

Но выйти из-под куста он боялся: с реки доно­си­лись рез­кие крики чаек.

Так он и про­си­дел голод­ный целый день.

Нако­нец стало тем­неть. Птицы уго­мо­ни­лись. Только звон­кие волны раз­би­ва­лись о близ­кий берег.

Пик осто­рожно вылез из-под куста.

Огля­делся — никого. Тогда он тём­ным клу­боч­ком быстро пока­тился в траву.

Тут он при­нялся сосать все листья и стебли, какие попа­да­лись ему на глаза. Но молока в них не было.

С досады он стал тере­бить и рвать их зубами.

Вдруг из одного стебля брыз­нул ему в рот тёп­лый сок. Сок был слад­кий, как молоко мыши-матери.

Пик съел этот сте­бель и стал искать дру­гие такие же. Он был голо­ден и совсем не видел, что тво­рится вокруг него.

А над макуш­ками высо­ких трав уже всхо­дила пол­ная луна. Быст­рые тени бес­шумно про­но­си­лись в воз­духе: это гоня­лись за ноч­ными бабоч­ками вёрт­кие лету­чие мыши.

Тихие шорохи и шеле­сты слы­ша­лись со всех сто­рон в траве. Кто-то копо­шился там, шмы­гал в кустах, пря­тался в кочках.

Пик ел. Он пере­гры­зал стебли у самой земли. Сте­бель падал, и на мышонка летел дождь холод­ной росы. Зато на конце стебля Пик нахо­дил вкус­ный коло­сок. Мышо­нок уса­жи­вался, под­ни­мал сте­бель перед­ними лап­ками, как руками, и быстро съе­дал колосок.

Плюх-шлёп! — уда­ри­лось что-то о землю неда­леко от мышонка.

Пик пере­стал грызть, прислушался.

В траве шуршало.

Плюх-шлёп!

Кто-то ска­кал по траве прямо на мышонка.

Надо ско­рей назад, в кусты!

Плюх-шлёп! — скак­нуло сзади.

Плюх-шлёп! Плюх-шлёп! — раз­да­лось со всех сторон.

Плюх! — раз­да­лось совсем близко впереди.

Чьи-то длин­ные, вытя­ну­тые ноги мельк­нули над тра­вой, и — шлёп! — перед самым носом Пика шлёп­нулся на землю пучегла­зый малень­кий лягушонок.

Он испу­ганно уста­вился на мышонка. Мышо­нок с удив­ле­нием и стра­хом рас­смат­ри­вал его голую скольз­кую кожу…

Так они сидели друг перед дру­гом, и ни тот, ни дру­гой не знали, что дальше делать.

А кру­гом по-преж­нему слы­ша­лось — плюх-шлёп! плюх-шлёп! — точно целое стадо пере­пу­ган­ных лягу­шат, спа­са­ясь от кого-то, ска­кало по траве.

И всё ближе и ближе слы­ша­лось лёг­кое быст­рое шуршанье.

И вот на один миг мышо­нок уви­дел: позади лягу­шонка взмет­ну­лось длин­ное гиб­кое тело сереб­ри­сто-чёр­ной змеи.

Змея скольз­нула вниз, и длин­ные зад­ние ноги лягу­шонка дрыг­нули в её рази­ну­той пасти.

Что дальше было, Пик не видел. Он опро­ме­тью кинулся прочь и сам не заме­тил, как очу­тился на ветке куста, высоко над землёй.

Тут он и про­вёл оста­ток ночи, благо брюшко у него было туго набито травой.

А кру­гом до рас­света слы­ша­лись шорохи и шелесты.

Хвост-цеплялка и шёрстка-невидимка

Голод­ная смерть больше не гро­зила Пику: он уже научился нахо­дить себе пищу. Но как ему одному было спа­стись от всех врагов?

Мыши все­гда живут боль­шими ста­ями: так легче защи­щаться от напа­де­ния. Кто-нибудь да заме­тит при­бли­жа­ю­ще­гося врага, свист­нет, и все спрячутся.

А Пик был один. Ему надо было ско­рей отыс­кать дру­гих мышей и при­стать к ним. И Пик отпра­вился на розыски. Где только мог, он ста­рался про­би­раться кустами. В этом месте было много змей, и он боялся спус­каться к ним на землю.

Лазать он научился отлично. Осо­бенно помо­гал ему хвост. Хвост у него был длин­ный, гиб­кий и цеп­кий. С такой цеп­лял­кой он мог лазать по тонень­ким веточ­кам не хуже мартышки.

С ветки на ветку, с сучка на сучок, с куста на куст — так про­би­рался Пик три ночи подряд.

Нако­нец кусты кон­чи­лись. Дальше был луг.

Мышей в кустах Пик не встре­тил. При­шлось бежать дальше травой.

Луг был сухой. Змеи не попа­да­лись. Мышо­нок рас­храб­рился, стал путе­ше­ство­вать и при солнце. Ел он теперь всё, что ему попа­да­лось: зёрна и клубни раз­ных рас­те­ний, жуков, гусе­ниц, чер­вей. А скоро научился и новому спо­собу пря­таться от врагов.

Слу­чи­лось это так: Пик рас­ко­пал в земле личинки каких-то жуков, уселся на зад­ние лапки и стал заку­сы­вать. Ярко све­тило солнце. В траве стре­ко­тали кузнечики.

Пик видел вдали над лугом малень­кого сокола-тря­сучку, но не боялся его. Тря­сучка — птица вели­чи­ной с голубя, только потоньше, — непо­движно висела в пустом воз­духе точно под­ве­шен­ная на верё­вочке. Только кры­лья у неё чуть-чуть тряс­лись, да голову она пово­ра­чи­вала из сто­роны в сторону.

Он и не знал, какие зор­кие глаза у трясучки.

Грудка у Пика была белая. Когда он сидел, её далеко было видно на бурой земле.

Пик понял опас­ность, только когда тря­сучка разом рину­лась с места и стре­лой понес­лась к нему. Бежать было поздно. У мышонка от страха отня­лись ноги. Он при­жался гру­дью к земле и замер.

Тря­сучка доле­тела до него и вдруг опять повисла в воз­духе, чуть заметно тре­пеща ост­рыми кры­льями. Она никак не могла взять в толк, куда исчез мышо­нок. Сей­час только она видела его ярко-белую грудку, и вдруг он про­пал. Она зорко всмат­ри­ва­лась в то место, где он сидел, но видела только бурые комья земли.

А Пик лежал тут, у неё на глазах.

На спине-то шёрстка у него была жёлто-бурая, точь-в-точь под цвет земли, и сверху его никак нельзя было разглядеть.

Тут выско­чил из травы зелё­ный кузнечик.

Тря­сучка кину­лась вниз, под­хва­тила его на лету и умча­лась прочь.

Шёрстка-неви­димка спасла Пику жизнь.

С тех пор, как заме­чал он издали врага, сей­час же при­жи­мался к земле и лежал не шеве­лясь. И шёрстка-неви­димка делала своё дело: обма­ны­вала самые зор­кие глаза.

Соловей-разбойник

День за днём Пик бежал по лугу, но нигде не нахо­дил ника­ких сле­дов мышей.

Нако­нец опять нача­лись кусты, а за ними Пик услы­шал зна­ко­мый плеск реч­ных волн.

При­шлось мышонку повер­нуть и напра­виться в дру­гую сто­рону. Он бежал всю ночь, а к утру забрался под боль­шой куст и лёг спать.

Его раз­бу­дила гром­кая песня. Пик выгля­нул из-под кор­ней и уви­дел у себя над голо­вой кра­си­вую птичку с розо­вою гру­дью, серой голов­кой и красно-корич­не­вой спин­кой. Мышонку очень понра­ви­лась её весё­лая песня. Ему захо­те­лось послу­шать певичку поближе. Он полез к ней по кусту.

Пев­чие птицы нико­гда не тро­гали Пика, и он их не боялся. А эта певичка и ростом-то была немного круп­нее воробья.

Не знал глу­пый мышо­нок, что это был соро­ко­пут-жулан и что он хоть и пев­чая птица, а про­мыш­ляет разбоем.

Пик и опом­ниться не успел, как жулан наки­нулся на него и больно уда­рил крюч­ко­ва­тым клю­вом в спину.

От силь­ного удара Пик куба­рем поле­тел с ветки.

Он упал в мяг­кую траву и не рас­шибся. Не успел жулан опять наки­нуться на него, как мышо­нок уже шмыг­нул под корни.

Тогда хит­рый «соло­вей-раз­бой­ник» уселся на куст и стал ждать, не выгля­нет ли Пик из-под корней.

Он пел очень кра­си­вые песенки, но мышонку было не до них. С того места, где сидел теперь Пик, ему был хорошо виден куст, на кото­ром сидел жулан.

Ветки этого куста были уса­жены длин­ными ост­рыми колюч­ками. На колюч­ках, как на пиках, тор­чали мёрт­вые, напо­ло­вину съе­ден­ные птен­чики, ящерки, лягу­шата, жуки и куз­не­чики. Тут была воз­душ­ная кла­до­вая разбойника,

Сидеть бы на колючке и мышонку, если бы он вышел из-под корней.

Целый день жулан сто­ро­жил Пика. Но когда зашло солнце, раз­бой­ник забрался в чащу спать. Тогда мышо­нок тихонько вылез из-под куста и убежал.

Может быть, впо­пы­хах он сбился с пути, только на сле­ду­ю­щее утро он опять услы­шал за кустами плеск реки. И опять ему при­шлось повер­нуть и бежать в дру­гую сторону.

Конец путешествия

Пик бежал теперь по высох­шему болоту.

Здесь рос один сухой мох; бежать по нему было очень трудно, а глав­ное — нечем было под­кре­питься: не попа­да­лись ни черви, ни гусе­ницы, ни соч­ная трава.

На вто­рую ночь мышо­нок совсем выбился из сил. Он с тру­дом взо­брался ещё на какой-то при­го­рок и упал. Глаза его сли­па­лись. В горле пересохло.

Чтобы немножко осве­житься, он лёжа сли­зы­вал со мха капельки холод­ной росы.

Начало све­тать. С при­горка Пик далеко видел покры­тую мхом долину. За ней снова начи­нался луг. Соч­ные травы там сто­яли высо­кой сте­ной. Но у мышонка не было сил под­няться и добе­жать до них.

Выгля­нуло солнце. От его горя­чего света быстро стали высы­хать капельки росы.

Пик чув­ство­вал, что ему при­хо­дит конец. Он собрал остатки сил, пополз, но тут же сва­лился и ска­тился с при­горка. Он упал на спину, лап­ками вверх, и видел теперь перед собой только оброс­шую мхом кочку.

Прямо про­тив него в кочке вид­не­лась глу­бо­кая чёр­ная дырка, такая узкая, что Пик не мог бы всу­нуть в неё даже голову.

Мышо­нок заме­тил, что в глу­бине её что-то шевелится.

Скоро у входа пока­зался мох­на­тый тол­стый шмель. Он вылез из дырки, поче­сал лап­кой круг­лое брюшко, рас­пра­вил кры­лья и под­нялся на воздух.

Сде­лав круг над коч­кой, шмель вер­нулся, к своей норке и опу­стился у её входа. Тут он при­встал на лапки и так зара­бо­тал сво­ими жёст­кими кры­лыш­ками, что ветер пах­нул на мышонка.

Жжжуу! — гудели кры­лышки. — Жжжуу!..

Это был шмель-тру­бач. Он заго­нял в глу­бо­кую норку све­жий воз­дух — про­вет­ри­вал поме­ще­ние — и будил дру­гих шме­лей, ещё спав­ших в гнезде.

Скоро один за дру­гим вылезли из норки все шмели и поле­тели на луг — соби­рать мёд. Послед­ним уле­тел тру­бач. Пик остался один. Он понял, что надо сде­лать, чтобы спастись.

Кое-как, полз­ком, с пере­дыш­ками, он добрался до шме­ли­ной норки. Оттуда уда­рил ему в нос слад­кий запах.

Пик ковыр­нул носом землю. Земля подалась.

Он ковыр­нул ещё и ещё, пока не вырыл ямку. На дне ямки пока­за­лись круп­ные ячейки серого воска. В одних лежали шме­ли­ные личинки, дру­гие были полны души­стым жёл­тым мёдом.

Мышо­нок жадно стал лизать слад­кое лаком­ство. Выли­зал весь мёд, при­нялся за личи­нок и живо спра­вился с ними.

Силы быстро воз­вра­ща­лись к нему: такой сыт­ной пищи он ещё ни разу не ел с тех пор, как рас­стался с мате­рью. Он дальше и дальше раз­ры­вал землю — теперь уже без труда — и нахо­дил всё новые ячейки с мёдом, с личинками.

Вдруг что-то больно коль­нуло его в щёку. Пик отско­чил. Из-под земли лезла на него боль­шая шме­ли­ная матка.

Пик хотел было кинуться на неё, но тут загу­дели, зажуж­жали над ним кры­лья: шмели вер­ну­лись с луга.

Целое вой­ско их наки­ну­лось на мышонка, и ему ничего не оста­ва­лось, как бро­ситься в бегство.

Со всех ног пустился от них Пик. Густая шёрстка защи­щала его от страш­ных шме­ли­ных жал. Но шмели выби­рали места, где волос поко­роче, и кололи его в уши, в ноги, в затылок.

Одним духом — откуда и прыть взя­лась! — домчался он до луга и спря­тался в густой траве.

Тут шмели отстали от него и вер­ну­лись к сво­ему раз­граб­лен­ному гнезду.

В тот же день Пик пере­сёк сырой, боло­ти­стый луг и снова очу­тился на берегу реки.

Пик нахо­дился на острове.

Постройка дома

Ост­ров, на кото­рый попал Пик, был необи­та­е­мый: мышей на нём не было. Жили тут только птицы, только змеи да лягушки, кото­рым ничего не сто­ило пере­браться сюда через широ­кую реку.

Пик дол­жен был жить здесь один.

Зна­ме­ни­тый Робин­зон, когда он попал на необи­та­е­мый ост­ров, стал думать, как ему жить одному. Он рас­су­дил, что сперва надо выстро­ить себе дом, кото­рый защи­щал бы его от непо­годы и напа­де­ния вра­гов. А потом стал соби­рать запасы на чёр­ный день.

Пик был всего только мышо­нок: он не умел рас­суж­дать. И всё-таки он посту­пил как раз так же, как Робин­зон. Пер­вым делом он при­нялся стро­ить себе дом.

Его никто не учил стро­ить: это было у него в крови. Он строил так, как стро­или все мыши одной с ним породы.

На боло­ти­стом лугу рос высо­кий трост­ник впе­ре­межку с осо­кой — отлич­ный лес для мыши­ной постройки.

Пик выбрал несколько рас­ту­щих рядом тро­сти­нок, влез на них, отгрыз вер­хушки и концы рас­ще­пил зубами. Он был так мал и лёгок, что трава легко дер­жала его.

Потом он при­нялся за листья. Он вле­зал на осоку и отгры­зал лист у самого стебля. Лист падал, мышо­нок сле­зал вниз, под­ни­мал перед­ними лапами лист и про­тя­ги­вал его сквозь стис­ну­тые зубы. Раз­мо­ча­лен­ные полоски листьев мышо­нок тас­кал наверх и ловко впле­тал их в рас­щеп­лён­ные концы трост­ника. Он вле­зал на такие тон­кие тра­винки, что они гну­лись под ним. Он свя­зы­вал их вер­ши­нами одну за другой.

В конце кон­цов у него полу­чился лёг­кий круг­лый домик, очень похо­жий на пти­чье гнёз­дышко. Весь домик был вели­чи­ной с дет­ский кулак.

Сбоку мышо­нок про­де­лал в нём ход, внутри выло­жил мхом, листьями и тон­кими кореш­ками. Для постели он натас­кал мяг­кого, тёп­лого цве­точ­ного пуха. Спа­ленка вышла на славу.

Теперь у Пика было где отды­хать и пря­таться от непо­годы и вра­гов. Издали самый зор­кий глаз не мог бы при­ме­тить тра­вя­ное гнёз­дышко, со всех сто­рон скры­тое высо­ким трост­ни­ком и густой осо­кой. Ни одна змея не добра­лась бы до него: так высоко оно висело над землёй.

Лучше при­ду­мать не мог и сам насто­я­щий Робинзон.

Незваный гость

Про­хо­дили дни за днями.

Мышо­нок спо­койно жил в своём воз­душ­ном домике. Он стал совсем взрос­лым, но вырос очень мало. Больше расти ему не пола­га­лось, потому что Пик при­над­ле­жал к породе мышей-малю­ток. Эти мыши ещё меньше ростом, чем наши малень­кие серые домо­вые мыши.

Пик часто теперь подолгу про­па­дал из дому. В жар­кие дни он купался в про­хлад­ной воде болота, непо­да­лёку от луга.

Один раз он с вечера ушёл из дому, нашёл на лугу два шме­ли­ных гнезда и так наелся мёду, что тут же забрался в траву и заснул.

Домой вер­нулся Пик только утром. Ещё внизу он заме­тил что-то нелад­ное. По земле и по одно му из стеб­лей тяну­лась широ­кая полоса густой слизи, а из гнезда тор­чал тол­стый кур­гу­зый хвост.

Мышо­нок не на шутку стру­сил. Глад­кий жир­ный хвост похож был на зме­и­ный. Только у змей хвост твёр­дый и покрыт чешуёй, а этот был голый, мяг­кий, весь в какой-то лип­кой слизи.

Пик набрался храб­ро­сти и влез по стеблю, поближе взгля­нуть на незва­ного гостя.

В это время хвост мед­ленно заше­ве­лился, и пере­пу­ган­ный мышо­нок куба­рем ска­тился на землю. Он спря­тался в траве и оттуда уви­дел, как чудо­вище лениво выползло из его дома.

Сперва исчез в отвер­стии гнезда тол­стый хвост. Потом оттуда пока­за­лись два длин­ных мяг­ких рога с пупы­рыш­ками на кон­цах. Потом ещё два таких же рога — только корот­ких. И за ними нако­нец высу­ну­лась вся отвра­ти­тель­ная голова чудовища.

Мышо­нок видел, как мед­ленно-мед­ленно выползло, точно про­ли­лось, из его дома голое, мяг­кое, слиз­кое тело гигант­ского слиз­няка. От головы до хво­ста слиз­няк был дли­ной доб­рых три вершка.

Он начал спус­каться на землю. Его мяг­кое брюхо плотно при­ли­пало к стеблю, и на стебле оста­ва­лась широ­кая полоса густой слизи.

Пик не стал дожи­даться, когда он спол­зёт на землю, и убе­жал. Мяг­кий слиз­няк ничего не мог сде­лать ему, но мышонку было про­тивно это вялое, лип­кое животное.

Только через несколько часов Пик вер­нулся. Слиз­няк куда-то уполз.

Мышо­нок залез в своё гнездо. Всё там было выма­зано про­тив­ной сли­зью. Пик выки­нул весь пух и посте­лил новый. Только после этого он решился лечь спать.

С тех пор, уходя из дому, он все­гда заты­кал вход пуч­ком сухой травы.

Кладовая

Дни ста­но­ви­лись короче, ночи холоднее.

На зла­ках созрели зёрна. Ветер ронял их на землю, и птицы ста­ями сле­та­лись к мышонку на луг под­би­рать их.

Пику жилось очень сытно, он с каж­дым днём пол­нел. Шёрстка на нём лоснилась.

Теперь малень­кий четы­рёх­но­гий Робин­зон устроил себе кла­до­вую и соби­рал в неё запасы на чёр­ный день. Он вырыл в земле норку и конец её рас­ши­рил. Сюда он тас­кал зёрна, как в погреб.

Потом этого ему пока­за­лось мало. Он вырыл рядом дру­гой погреб и соеди­нил их под­зем­ным ходом.

Всё шли дожди. Земля раз­мякла сверху, трава пожел­тела, намокла и поникла. Тра­вя­ной домик Пика опу­стился и висел теперь низко над зем­лёй. В нём заве­лась плесень.

Жить в гнезде стало плохо. Скоро трава совсем полегла на землю, гнездо при­мет­ным тём­ным шари­ком висело на тро­стинке. Это уже было опасно.

Пик решил перейти жить под землю. Он больше не боялся, что к нему в норку запол­зёт змея или потре­во­жат его непо­сед­ли­вые лягу­шата: змеи и лягу­шата давно куда-то исчезли.

Мышо­нок выбрал себе для норки сухое и укром­ное местечко под коч­кой. Ход в норку Пик устроил с под­вет­рен­ной сто­роны, чтобы холод­ный воз­дух не заду­вало в его жилище.

От входа шёл длин­ный пря­мой кори­дор. Он рас­ши­рялся в конце в неболь­шую круг­лую ком­натку. Сюда Пик натас­кал сухого мху и травы — устроил себе спальню.

В его новой под­зем­ной спальне было тепло и уютно. Он про­рыл из неё под зем­лёй ходы в оба свои погреба, чтобы ему можно было бегать, не выходя наружу.

Когда всё было готово, мышо­нок плотно заткнул тра­вой вход в свой воз­душ­ный лет­ний домик и пере­шёл в подземный.

Снег и сон

Птицы больше не при­ле­тали кле­вать зерно. Трава плотно легла на землю, и холод­ный ветер сво­бодно раз­гу­ли­вал по острову.

К тому вре­мени Пик ужасно рас­тол­стел. Какая-то вялость на него напала. Ему лень было много шеве­литься. Он всё реже выле­зал из норки.

Раз утром он уви­дел, что вход в его жилище зава­лило. Он раз­рыл холод­ный рых­лый снег и вышел на луг.

Вся земля была белая. Снег нестер­пимо свер­кал на солнце. Голые лапки мышонка обжи­гало холодом.

Потом нача­лись морозы.

Плохо при­шлось бы мышонку, если б он не запас себе пищи. Как выка­пы­вать зёрна из-под глу­бо­кого мёрз­лого снега?

Сон­ли­вая вялость всё чаще охва­ты­вала Пика. Теперь он не выхо­дил из спальни по два, по три дня и всё спал. Проснув­шись, отправ­лялся в погреб, нае­дался там и опять засы­пал на несколько дней.

Наружу он совсем пере­стал ходить.

Под зем­лёй ему было хорошо. Он лежал на мяг­кой постели, свер­нув­шись в тёп­лый, пуши­стый клу­бок. Серд­чишко его билось всё реже, всё тише. Дыха­ние стало сла­бым-сла­бым. Слад­кий, дол­гий сон совсем одо­лел его.

Мыши-малютки не спят всю зиму, как сурки или хомяки. От дол­гого сна они худеют, им ста­но­вится холодно. Тогда они про­сы­па­ются и берутся за свои запасы.

Пик спал спо­койно: ведь у него было два пол­ных погреба зерна. Он и не чуял, какое неожи­дан­ное несча­стье скоро стря­сётся над ним.

Ужасное пробуждение

Мороз­ным зим­ним вече­ром ребята сидели у тёп­лой печки.

— Плохо сей­час зве­руш­кам, — задум­чиво ска­зала сест­рёнка. — Пом­нишь малень­кого Пика? Где он теперь?

— А кто его знает! — рав­но­душно отве­тил брат. — Давно уж, верно, попал кому-нибудь в когти.

Девочка всхлип­нула.

— Ты чего? — уди­вился брат.

— Жалко мышонка, он такой пуши­стый, жёлтенький…

— Нашла кого жалеть! Мыше­ловку поставлю — сто штук тебе наловлю!

— Не надо мне сто! — всхли­пы­вала сест­рёнка. — При­неси мне одного такого малень­кого, жёлтенького…

— Обо­жди, глу­пая, может, и такой попадётся.

Девочка утёрла кулач­ками слёзы.

— Ну, смотри: попа­дётся — ты его не тро­гай, мне подари. Обещаешь?

— Ладно уж, рёва! — согла­сился брат.

В тот же вечер он поста­вил в чулане мышеловку.

Это был тот самый вечер, когда Пик проснулся у себя в норке.

На этот раз его раз­бу­дил не холод. Сквозь сон мышо­нок почув­ство­вал, как что-то тяжё­лое нада­вило ему на спину. И сей­час же мороз защи­пал его под шёрсткой.

Когда Пик совсем очнулся, его уже било от холода. Сверху его при­да­вили земля и снег. Пото­лок над ним обва­лился. Кори­дор был засыпан.

Нельзя было мед­лить ни минуты: мороз шутить не любит.

Надо в погреб и поско­рей наесться зерна: сытому теп­лей, сытого мороз не убьёт.

Мышо­нок выско­чил наверх и по снегу побе­жал к погребам.

Но весь снег кру­гом был изрыт узкими глу­бо­кими ямками — сле­дами козьих копыт.

Пик поми­нутно падал в ямки, караб­кался наверх и снова летел вниз.

А когда добрался до того места, где были его погреба, он уви­дел там только боль­шую яму.

Козы не только раз­ру­шили его под­зем­ное жилище, но и съели все его запасы.

По снегу и по льду

Немножко зёрен Пику уда­лось всё-таки отко­пать в яме. Козы втоп­тали их в снег копытами.

Пища под­кре­пила мышонка и согрела его. Опять начала охва­ты­вать его вялая сон­ли­вость. Но он чув­ство­вал: под­дашься сну — замёрзнешь.

Пик стрях­нул с себя лень и побежал.

Куда? Этого он и сам не знал. Про­сто бежал и бежал, куда глаза глядят.

Насту­пила уже ночь, и луна сто­яла высоко в небе. Мел­кими звёз­доч­ками бле­стел кру­гом снег.

Мышо­нок добе­жал до берега реки и оста­но­вился. Берег был обры­ви­стый. Под обры­вом лежала густая, тём­ная тень. А впе­реди свер­кала широ­кая ледя­ная река.

Пик тре­вожно поню­хал воздух.

Он боялся бежать по льду. Что, если кто-нибудь заме­тит его посреди реки? В снег хоть зарыться можно, если опасность.

Назад повер­нуть — там смерть от холода и голода. Впе­реди где-нибудь есть, может быть, пища и тепло. И Пик побе­жал впе­рёд. Он спу­стился под обрыв и поки­нул ост­ров, на кото­ром долго жил так спо­койно и счастливо.

А злые глаза уже заме­тили его.

Он не добе­жал ещё до сере­дины реки, когда сзади стала его насти­гать быст­рая и бес­шум­ная тень. Только тень, лёг­кую тень на льду он и уви­дал, обер­нув­шись. Он даже не знал, кто за ним гонится.

Напрасно он при­пал к земле брюш­ком, как делал все­гда в минуту опас­но­сти: его тём­ная шёрстка рез­ким пят­ном выде­ля­лась на свер­ка­ю­щем сине­ва­том льду, и про­зрач­ная мгла лун­ной ночи не могла спря­тать его от страш­ных глаз врага.

Тень покрыла мышонка. Кри­вые когти больно впи­лись в его тело. По голове что-то крепко стук­нуло. И Пик пере­стал чувствовать.

Из беды в беду

Пик очнулся в пол­ной тем­ноте. Он лежал на чём-то твёр­дом и неров­ном. Голова и раны на теле сильно болели, но было тепло.

Пока он зали­зы­вал свои раны, глаза его поне­множку начали при­вы­кать к темноте.

Он уви­дел, что нахо­дится в про­стор­ном поме­ще­нии с круг­лыми сте­нами, ухо­дя­щими куда-то вверх. Потолка не было видно, хотя где-то над голо­вой мышонка зияло боль­шое отвер­стие. Через это отвер­стие в поме­ще­ние про­ни­кал ещё совсем блед­ный свет утрен­ней зари.

Пик посмот­рел, на чём он лежит, и сей­час же вскочил.

Лежал он, ока­зы­ва­ется, на мёрт­вых мышах. Мышей было несколько, и все они зако­че­нели: видно, лежали здесь давно.

Страх при­дал мышонку силы.

Пик выка­раб­кался по шеро­хо­ва­той отвес­ной стене и выгля­нул наружу.

Кру­гом были только засы­пан­ные сне­гом ветви. Внизу под ними вид­не­лись макушки кустов.

Сам Пик нахо­дился на дереве: выгля­ды­вал из дупла.

Кто при­нёс его сюда и бро­сил на дно дупла, мышо­нок так нико­гда и не узнал. Да он и не ломал себе голову над этой загад­кой, а про­сто поспе­шил ско­рей удрать отсюда.

Дело же было так. На льду реки его настигла уша­стая лес­ная сова. Она стук­нула его клю­вом по голове, схва­тила ког­тями и понесла в лес.

К сча­стью, сова была очень сыта: она только что пой­мала зайца и съела, сколько могла. Зоб её был так плотно набит, что в нём не оста­ва­лось места даже для малень­кого мышонка. Она и решила оста­вить Пика про запас.

Сова отнесла его в лес и кинула в дупло, где у неё была кла­до­вая. Она ещё с осени натас­кала сюда с деся­ток уби­тых мышей. Зимой добы­вать пищу бывает трудно, и даже таким ноч­ным раз­бой­ни­кам, как сова, слу­ча­ется голодать.

Конечно, она не знала, что мышо­нок только оглу­шён, а то сей­час же про­ло­мила бы ему череп своим ост­рым клю­вом. Обык­но­венно ей уда­ва­лось при­кан­чи­вать мышей с пер­вого удара.

Пику повезло на этот раз.

Пик бла­го­по­лучно спу­стился с дерева и юрк­нул в кусты.

Только тут он заме­тил, что с ним тво­рится что-то нелад­ное: дыха­ние со сви­стом выле­тало у него из горла.

Раны не были смер­тельны, но сови­ные когти что-то повре­дили ему в груди, и вот он начал сви­стеть после быст­рого бега.

Когда он отдох­нул и стал дышать ровно, свист пре­кра­тился. Мышо­нок наелся горь­кой коры с куста и снова побе­жал — подальше от страш­ного места.

Мышо­нок бежал, а позади него оста­ва­лась в снегу тон­кая двой­ная дорожка: его след.

И когда Пик добе­жал до поляны, где за забо­ром стоял боль­шой дом с дымя­щими тру­бами, на след его уже напала лиса.

Нюх у лисы очень тон­кий. Она сразу поняла, что мышо­нок про­бе­жал тут только что, и пусти­лась его догонять.

Её огненно-рыжий хвост так и замель­кал меж кустов, и уж, конечно, она бежала гораздо быст­рей мышонка.

Горе-музыкант

Пик не знал, что лиса гонится за ним по пятам. Поэтому, когда из дома выско­чили две гро­мад­ные собаки и с лаем кину­лись к нему, он решил, что погиб.

Но собаки, понятно, его даже не заме­тили. Они уви­дели лису, кото­рая выско­чила за ним из кустов, и кину­лись на неё.

Лиса мигом повер­нула назад. Её огнен­ный хвост мельк­нул в послед­ний раз и исчез в лесу. Собаки гро­мад­ными прыж­ками про­нес­лись над голо­вой мышонка и тоже про­пали в кустах.

Пик без вся­ких при­клю­че­ний добрался до дома и шмыг­нул в подполье.

Пер­вое, что Пик заме­тил в под­по­лье, был силь­ный запах мышей.

У каж­дой породы зве­рей свой запах, и мыши раз­ли­чают друг друга по запаху так же хорошо, как мы раз­ли­чаем людей по их виду.

Поэтому Пик узнал, что тут жили мыши не его породы. Но всё-таки это были мыши, и Пик был мышонок.

Он так же обра­до­вался им, как Робин­зон обра­до­вался людям, когда вер­нулся к ним со сво­его необи­та­е­мого острова.

Сей­час же Пик и побе­жал отыс­ки­вать мышей.

Но разыс­кать мышей здесь ока­за­лось не так про­сто. Мыши­ные следы и запах их были всюду, а самих мышей нигде не было видно.

В потолке под­по­лья были про­гры­зены дырки. Пик поду­мал, что мыши, может быть, живут там, наверху, взо­брался по стенке, вылез через дырку и очу­тился в чулане.

На полу сто­яли боль­шие, туго наби­тые мешки. Один из них был про­гры­зен внизу, и крупа высы­па­лась из него на пол.

А по стен­ках чулана были полки. Оттуда доно­си­лись заме­ча­тельно вкус­ные запахи. Пахло и коп­чё­ным, и сушё­ным, и жаре­ным, и ещё чем-то очень сладким.

Голод­ный мышо­нок жадно набро­сился на еду.

После горь­кой коры крупа пока­за­лась ему такой вкус­ной, что он наелся прямо до отвала. Так наелся, что ему даже дышать стало трудно.

И тут опять в горле у него засви­стело и запело.

А в это время из дырки в полу высу­ну­лась уса­тая ост­рая мор­дочка. Сер­ди­тые глазки блес­нули в тем­ноте, и в чулан выско­чила круп­ная серая мышь, а за ней ещё четыре такие же.

Вид у них был такой гроз­ный, что Пик не решился кинуться им навстречу. Он робко топ­тался на месте, и от вол­не­ния сви­стал всё громче и громче.

Серым мышам не понра­вился этот свист.

Откуда взялся этот чужой мышонок-музыкант?

Серые мыши чулан счи­тали своим. Они ино­гда при­ни­мали к себе в под­по­лье диких мышей, при­бе­гав­ших из лесу, но таких сви­сту­нов нико­гда ещё не видали.

Одна из мышей бро­си­лась на Пика и больно кус­нула его в плечо. За ней нале­тели другие.

Пик еле-еле успел улиз­нуть от них в дырочку под каким-то ящи­ком. Дырочка была так узка, что серые мыши не могли туда за ним про­лезть. Тут он был в без­опас­но­сти. Но ему было очень горько, что его серые род­ствен­ники не захо­тели при­нять его в свою семью.

Мышеловка

Каж­дое утро сест­рёнка спра­ши­вала у брата:

— Ну что, пой­мался мышонок?

Брат пока­зал ей мышей, какие попа­да­лись ему в мыше­ловку. Но это были всё серые мыши, и девочке они не нра­ви­лись. Она даже немножко боя­лась их. Ей непре­менно надо было малень­кого жёл­того мышонка.

— Отпу­сти их, — гово­рила она грустно. — Эти не такие хорошие.

Брат уно­сил пой­ман­ных мышей и — тихонько от девочки — топил их в ведре. А в послед­ние дни мыши что-то совсем пере­стали ему попадаться.

Уди­ви­тель­ней всего было, что при­манку кто-то съе­дал каж­дую ночь. С вечера маль­чик наса­дит паху­чий кусо­чек коп­чё­ной вет­чины на крю­чок, насто­ро­жит тугие дверцы мыше­ловки, а утром при­дёт — на крючке нет ничего, и дверцы захлопнуты.

Он уж и мыше­ловку сколько раз осмат­ри­вал: нет ли где дырки? Но боль­ших дырок — таких, через кото­рые могла про­лезть мышь, — в мыше­ловке не было.

Так про­шла целая неделя, а маль­чик никак не мог понять, кто ворует у него приманку.

И вот утром на вось­мой день маль­чик при­бе­жал из чулана и ещё в две­рях закричал:

— Пой­мал! Гляди: жёлтенький!

— Жёл­тень­кий, жёл­тень­кий! — радо­ва­лась сест­рёнка. — Смотри, да это же наш Пик: у него и ушко раз­ре­зано. Пом­нишь, ты его ножи­ком тогда?.. Беги ско­рей за моло­ком, а я оде­нусь пока.

Она лежала ещё в постели.

Брат побе­жал в дру­гую ком­нату, а она поста­вила мыше­ловку на пол, выско­чила из-под оде­яла и быстро наки­нула на себя платье.

Но, когда она снова взгля­нула на мыше­ловку, мышонка там уже не было.

Пик давно научился уди­рать из мыше­ловки. Одна про­во­лочка была в ней немножко ото­гнута. Серые мыши не могли про­тис­нуться в эту лазейку, а он про­хо­дил свободно.

Он попа­дал в ловушку через откры­тые дверцы и сей­час же дёр­гал за приманку.

Дверцы с шумом захло­пы­ва­лись, но он быстро оправ­лялся от страха, спо­койно съе­дал при­манку, а потом ухо­дил через лазейку.

В послед­нюю ночь маль­чик слу­чайно поста­вил мыше­ловку у самой стенки и как раз тем боком, где была лазейка, и Пик попался. А когда девочка оста­вила мыше­ловку среди ком­наты, он выско­чил и спря­тался за боль­шой сундук.

Музыка

Брат застал сест­рёнку в слезах.

— Он убе­жал! — гово­рила она сквозь слёзы. — Он не хочет у меня жить!

Брат поста­вил блю­дечко с моло­ком на стол и при­нялся её утешать:

— Рас­пу­стила нюни! Да я его сей­час пой­маю в сапог!

— Как в сапог? — уди­ви­лась девочка.

— Очень про­сто! Сниму сапог и положу его голе­ни­щем по стенке, а ты пого­нишь мышонка. Он побе­жит вдоль стенки, — они все­гда по самой стенке бегают, — уви­дит дырку в голе­нище, поду­мает, что это норка, и шмыг туда! Тут я его и схвачу, в сапоге-то.

Сест­рёнка пере­стала плакать.

— А зна­ешь что? — ска­зала она задум­чиво. — Не будем его ловить. Пусть живёт у нас в ком­нате. Кошки у нас нет, его никто не тро­нет. А молочко я буду ста­вить ему вот сюда, на пол.

— Все­гда ты выду­ма­ешь! — недо­вольно ска­зал брат. — Мне дела нет. Этого мышонка я тебе пода­рил, делай с ним, что хочешь.

Девочка поста­вила блюдце на пол, накро­шила в него хлеба. Сама села в сто­ронку и стала ждать, когда мышо­нок вый­дет. Но он так и не вышел до самой ночи. Ребята решили даже, что он убе­жал из комнаты.

Однако утром молоко ока­за­лось выпи­тым и хлеб съеденным.

«Как же мне его при­ру­чить?» — думала девочка.

Пику жилось теперь очень хорошо. Он ел теперь все­гда вдо­воль, серых мышей в ком­нате не было, и его никто не тро­гал. Он натас­кал за сун­дук тря­пок и бума­жек и устроил себе там гнездо.

Людей он осте­ре­гался и выхо­дил из-за сун­дука только ночью, когда ребята спали.

Но раз днём он услы­шал кра­си­вую музыку. Кто-то играл на дудочке. Голос у дудочки был тон­кий и такой жалобный.

И опять, как в тот раз, когда Пик услы­хал «соло­вья-раз­бой­ника» — жулана, мышо­нок не мог спра­виться с иску­ше­нием послу­шать музыку ближе. Он вылез из-за сун­дука и уселся на полу среди комнаты.

На дудочке играл маль­чик. Девочка сидела рядом с ним и слу­шала. Она пер­вая заме­тила мышонка.

Глаза у неё стали вдруг боль­шие и тём­ные. Она тихонько под­толк­нула брата лок­тем и про­шеп­тала ему:

— Не шеве­лись!.. Видишь, Пик вышел. Играй, играй: он хочет слушать!

Брат про­дол­жал дудеть.

Дети сидели смирно, боясь пошевелиться.

Мышо­нок слу­шал груст­ную песенку дудочки и как-то совсем забыл про опасность.

Он даже подо­шёл к блюдцу и стал лакать молоко, точно в ком­нате никого не было. И скоро нала­кался так, что сам стал свистеть.

— Слы­шишь? — тихонько ска­зала девочка брату. — Он поёт.

Пик опом­нился только тогда, когда маль­чик опу­стил дудочку. И сей­час же убе­жал за сун­дук. Но теперь ребята знали, как при­ру­чить дикого мышонка. Они тихонько дудели в дудочку. Пик выхо­дил на сере­дину ком­наты, садился и слу­шал. А когда он сам начи­нал сви­стеть, у них полу­ча­лись насто­я­щие концерты.

Хороший конец

Скоро мышо­нок так при­вык к ребя­там, что совсем пере­стал их бояться. Он стал выхо­дить без музыки. Девочка при­учила его даже брать хлеб у неё из рук. Она сади­лась на пол, а он караб­кался к ней на колени.

Ребята сде­лали ему малень­кий дере­вян­ный домик с нари­со­ван­ными окнами и насто­я­щими две­рями. В этом домике он жил у них на столе. А когда выхо­дил гулять, по ста­рой при­вычке заты­кал дверь всем, что попа­да­лось ему на глаза: тря­поч­кой, мятой бумаж­кой, ватой.

Даже маль­чик, кото­рый так не любил мышей, очень при­вя­зался к Пику. Больше всего ему нра­ви­лось, что мышо­нок ест и умы­ва­ется перед­ними лап­ками, как руками.

А сест­рёнка очень любила слу­шать его тонень­кий-тонень­кий свист.

— Он хорошо поёт, — гово­рила она брату, — он очень любит музыку.

Ей в голову не при­хо­дило, что мышо­нок пел совсем не для сво­его удо­воль­ствия. Она ведь не знала, какие опас­но­сти пере­жил малень­кий Пик и какое труд­ное путе­ше­ствие он совер­шил раньше чем попал к ней.

И хорошо, что оно так хорошо кончилось.