– Я думал, мы закрыли эту тему! – услышали голос из закрытой комнаты Оля и Миша, брат и сестра, когда пришли домой после прогулки. Это был голос их отца – Николая Семеновича. Он был в этой комнате не один, ребята услышали голос папиного брата дяди Бори:
– Почему ты так настроен?
Взрослые не слышали, как зашли дети, и продолжали разговаривать за закрытой дверью. Квартира была небольшая, и ребята невольно слышали их разговор.
– Боря, наш отец всю жизнь занимается изобретательством, ты занимаешься столько лет, и что? Какой результат? Вы хоть одно изобретение продали?
– Это не так просто, но мы работаем над этим. Например, завтра я буду встречаться с одним человеком, которому интересны наши изобретения, может, что и получится.
– Нет, нет! Не хочу, не хочу! Я настроен, чтобы ребята после школы, пошли в медицинский или на юриста…
– Да нет никакой разницы, куда ребята будут поступать после школы, – перебил дядя Боря. – Пусть поступают, куда им нравится. Они не должны в будущем пытаться заработать на своих изобретениях, хотя если получится, будет хорошо. Взять того же Эрно Рубика, он всего за несколько лет стал миллиардером! А его кубик сначала никто не хотел производить. Но я лишь предлагаю, чтобы они научились творчески мыслить, а это в любом деле пригодится! Как же без смекалки? Вспомни, Ромка рассказывал, как он пишет музыку, используя метод «Морфологический анализ», а его жена, между прочим, придумала использовать этот метод для приготовления салатов и довольно успешно эту идею реализовала.
– Ладно, я подумаю. Так ты поможешь мне с полкой?
– Конечно, нет проблем! Сейчас я только сниму размеры и на следующей неделе сделаю.
– Хорошо, спасибо! Я оставлю тебя, мне нужно идти. Если Оля или Миша не придут до твоего ухода, просто захлопни дверь, она закрывается без ключа.
Вдруг Оля подумала, что будет нехорошо, если папа выйдет из комнаты и увидит их, ведь изначально следовало бы зайти и поздороваться с дядей Борей. Она поспешила открыть дверь к ним в комнату, но отец ее опередил.
– О! Миша, Оля, а мы как раз о вас говорили. Мне пора идти, а дядя Боря тут запишет размеры будущей полки для книг.
– Привет! – поздоровался дядя Боря.
– Привет! – ответили ребята.
Николай Семенович собрался и ушел на работу. Миша отправился на кухню, а Оля осталась в комнате с дядей Борей. Ей было интересно понаблюдать за его действиями: как он измеряет стену, рисует на листе аксонометрический рисунок полки. Это такой рисунок, когда предмет виден с трех сторон одновременно. Рисунок был очень аккуратным и красивым, и он очень понравился Оле.
– Как ты так красиво рисуешь? – спросила Оля.
Дядя Боря улыбнулся:
– Тебе нравится?
– Очень!
– Я могу научить тебя рисовать так же, есть один секрет.
– Какой?! Расскажи!
– В сущности-то, не такой уж и большой этот секрет. Просто нужно, чтобы все линии были параллельны трем основным осям: линии по вертикали, под углом влево и под углом вправо. Бывают, конечно, исключения, но все равно сначала намечаешь этими тремя линиями высоту, длину и ширину, а затем строишь линии под другими углами. Есть в изобретательстве один метод, называется «Поиск аналогов». Так вот, если смотреть за кем-нибудь, как тот что-то делает, можно много чему научиться, просто по аналогии повторять за ним.
Пока дядя Боря рассказывал, он нарисовал детскую песочницу, которая стояла во дворе, а рядом с ней – горку.
– Попробуй нарисовать дом позади горки. Следи, чтобы твои линии были параллельны моим, и у тебя все получится. Держи, – сказал дядя Боря и протянул лист с рисунком Оле.
– Уговаривайте вашего папу, чтобы он вас водил ко мне на занятия. Я вас много чему интересному научу, – добавил дядя Боря.
– Спасибо, – ответила Оля, взяла рисунок и вышла из комнаты, чтобы не мешать.
На другой день, как обычно, мама и папа рано ушли на работу, а Оля и Миша остались дома одни. Ребята были вполне самостоятельные, несмотря на свой юный возраст: Оле было одиннадцать лет, а Миша был младше на два года. Они уже позавтракали и теперь играли в своей комнате. Оля сидела за столом и рисовала, а Миша собирал пазл на полу посередине комнаты.
– Оля, а что ты рисуешь? – поинтересовался Миша.
– Я рисую наш дворик.
Миша встал с пола и подошел к столу посмотреть.
– Ого! – удивился Миша. – Очень похоже, это же наша песочница, а рядом с ней горка и дом напротив. Как у тебя получается так красиво рисовать?
– Здесь нет ничего сложного. Мне дядя Боря рассказал один секрет.
– Секрет?! Какой секрет? – заинтересовался Миша. – Расскажи! Ну, расскажи, пожалуйста!
– Ладно, – улыбнулась Оля, – в сущности-то, не такой уж и большой этот секрет. Я просто рисую по аналогии с его рисунком. Эту песочницу и горку рисовал как раз дядя Боря. Для красивого рисунка важно, чтобы все линии были под одинаковыми углами: линии, которые идут вертикально, под углом вправо и под углом влево, тогда все будет ровно и аккуратно.
– Но горка-то тогда криво нарисована, а смотрится все равно как настоящая!
– В некоторых случаях есть исключения, но все равно, для того чтобы нарисовать горку, нужно было наметить ее высоту и длину, чтобы прикинуть, где эта горка закончится, и как сильно нужно наклонить лесенку. Видишь, тут остались следы от карандаша.
– Мне так никогда не научиться, – грустно произнес Миша и вернулся к пазлу.
– А ты попробуй, – поддержала его сестра, – смотри, как рисую я, и старайся повторять. Постепенно и ты научишься. Бери листочек и садись рядом.
– Не хочу.
– Самое главное не лениться, – пыталась Оля заставить брата сесть за стол рисовать. – А знаешь, что еще сказал дядя Боря?
– Что?
– То, что можно много чему научиться, если смотреть, как кто-то что-то делает, и повторять за ним, по аналогии.
– Например?!
– Например? – задумалась Оля, – Например, помнишь, ты на прошлой неделе просил купить гамбургер? А родители сказали, что он вреден для детей, и не стали покупать.
– Помню, – с досадой ответил Миша.
– Ну, так вот, я видела в Интернете, как их делают, ничего сложного, только вместо котлеты я могу сделать гамбургер с вареной колбасой, а вместо специальной булочки будет обычный белый хлеб. А все остальное у нас есть в холодильнике!
– Ты правда можешь сделать? – изумленно спросил Миша.
– Конечно, – ответила Оля, – пойдем на кухню, и я сделаю нам по гамбургеру, а потом мы вернемся и попробуем с тобой нарисовать еще какую-нибудь картинку.
– Пойдем! – с радостью ответил Миша и поднялся с пола.
Ребята отправились на кухню. Оля достала разделочную доску и пошла к холодильнику.
– Видишь, – продолжила она, – дядя Боря прав, если наблюдать за взрослыми, то можно много чему научиться, по аналогии.
И вдруг в этот самый момент ребята услышали какое-то жужжание, которое становилось все сильнее и сильнее.
– Где-то муха жужжит, – заметил Миша.
– Ты видишь ее?
– Не-а!
Ребята смотрели по сторонам, но вокруг никого не было. Но тут из вентиляционной решетки вылетела пчела.
– Ой, пчела! – испуганно крикнул Миша и прижался к стене.
Оля тоже недолюбливала пчел. Она прижалась к холодильнику и, не упуская пчелу из вида, нащупала рукой полотенце, лежавшее на радиаторе.
– Не бойся, Миша, сейчас мы ей покажем.
И Оля начала размахивать полотенцем, стараясь попасть по пчеле, но та ловко уворачивалась. Наконец, Оля попала, и пчела отскочила в стену, а затем упала на кухонный стол. Она лежала неподвижно лапками кверху, в излюбленной своей позе после того, как их «огреют» полотенцем, и, несмотря на это, Оля и Миша все же осторожно подкрадывались к ней, чтобы присмотреться, угрожает ли им еще опасность или можно уже не волноваться.
– Шевелится? – поинтересовался Миша.
– Вроде нет.
– Нужно ее на улицу выкинуть. Только я не буду ее в руки брать!
– Сейчас мы ее тряпкой накроем, возьмем через тряпку и выкинем в окно.
– А вдруг она через тряпку укусит?
Но тут пчела ожила, приподняла свою крохотную головку и помотала ей в разные стороны, приходя в себя после падения. А затем произошло что-то невероятное: пчела начала увеличиваться в размере.
– Смотри, – испуганно пробормотал Миша, показывая пальцем на стол, – что это происходит?
– Не знаю, – ответила Оля также испуганно, отходя от стола и отстраняя рукой брата, – отойди, отойди подальше!
Через секунду на столе, свесив лапы, сидела уже не крохотная пчелка, а просто огромная пчела, где-то вполовину роста Миши. Возникла пауза… Миша и Оля испуганно смотрели на пчелу, а пчела – на них с недовольным видом.
– Вы что же это, ребята, делаете? – наконец начала пчела. – Зачем же сразу тряпкой размахивать?
– Я поняла, – промолвила Оля, – это просто сон, ведь пчелы в реальном мире не разговаривают, и уж тем более не увеличиваются в размере в сотни раз.
– А тогда кому этот сон снится: мне или тебе? – спросил Миша.
– Не знаю… – ответила Оля. – Ай, ты зачем щиплешься?!
– Это я для проверки, спишь ты или нет. Вроде нет.
– Так, давайте не будем паниковать, – вмешалась пчела, – я не собираюсь на вас нападать и жалить, и уж тем более кусать, это я к тебе обращаюсь, – пчела посмотрела на Мишу. – Какое невежество! мы пчелы не кусаемся, между прочим, а только жалим, и только один раз в своей жизни, и только при крайней необходимости. Теперь о другом. Вы, конечно, немного удивлены увиденным, но поверьте, что все это реально. Не все пчелы могут увеличиваться в размере и разговаривать, только те, которые живут в волшебном королевстве Аналоголэнд. Это замечательное королевство, где всегда был мир и взаимопонимание, там чудесные леса и поляны с душистыми цветами, а еще…
– Кхе–кхе, – перебила Оля, – вы меня извините, но зачем вы прилетели к нам, если у вас там так чудесно? Что вам нужно?
– Это очень печальная история, – пчела немного погрустнела и опустила голову, – у нас произошло одно несчастье. Уже много лет подряд нашим королевством правят Король Струкфус и Королева Синектика. Это добрейшие правители, каких только еще нужно поискать. У них девять прекраснейших дочерей: Мария, Полина, Ангелина, – перечисляла пчела, – Диана, Августина, Берта, Агата и две близняшки Луиза и Ксения. Да, я же не сказала самого главного о нашем королевстве, прошу меня извинить. Его можно сравнить с местом, которое у вас, у людей, называется библиотека, только мы собираем и храним не книги, а аналогии. Мы наблюдаем за людьми, как они изобретают различные механизмы, записываем и зарисовываем интересные аналогии, а иногда, когда считаем необходимым, и сами подсказываем людям какие-то решения, только вы, конечно, даже не подозреваете об этом.
– Постой, – вмешался Миша, – выходит это ты про бутерброд Оле подсказала?
– Что? Нет, нет, здесь я абсолютно не причем. Так вот, когда дочери подросли, Король и Королева доверили им правление в городах королевства: следить за сбором и хранением аналогий. Во владении Короля и Королевы находилось по четыре города, т.е. всего в королевстве восемь городов, поэтому один город, самый интересный, на мой взгляд, и самый большой, Король и Королева доверили сразу двум дочерям, близняшкам Луизе и Ксении. И долгое время все было просто чудесно: мы, пчелы, трудились с удовольствием, искали интересные решения и приносили их своим хозяйкам, а в свободное время отдыхали в полях с цветами, играли, пели, в общем, весело проводили время.
Но однажды на пороге нашего королевства появилась незнакомая девушка. Вид у нее был, как у бродяги: порванное платье, грязные руки и лицо, растрепанные волосы и весьма усталый вид. Она попросилась переночевать. Король и Королева сжалились над ней и впустили в свой замок. Девушку пригласили поужинать. Но она оказалась злой колдуньей. Потянувшись за початком кукурузы, она из рукава своего платья что-то высыпала в еду незаметно ни для Короля, ни для Королевы, ни для кого из слуг. И стоило Королю и Королеве съесть лишь малое отравленное зернышко, как в тот же миг их души наполнись черной завистью и злобой друг к другу. А злая колдунья обернулась черной летучей мышью и, сказав напоследок, что злые чары спадут только тогда, когда хотя бы один из них попросит прощения у другого, вылетела в окно. Но как, скажите, как могут Король и Королева, ненавидящие друг друга, попросить друг у друга прощения?
Тьма окутала все королевство всего за одну ночь. Королева приказала слугам построить ей замок в самой глубине правой части королевства, а Король приказал построить ему замок в самой глубине левой части королевства. И они разъехались, оставив главный замок, расположенный в центре Аналоголэнда.
Дочери тоже оказались под влиянием злых чар. Все королевство разделилось надвое: одни дочери были на стороне отца, другие – на стороне матери. По всему королевству они расставили ловушки, чтобы никто не мог пройти ни во дворец Короля, ни во дворец Королевы.
Все замерло. В вечную тьму погрузилось королевство, завяли все цветы, нигде больше не было слышно птиц, которые раньше весело щебетали на ветках деревьев, – тут пчела замолчала и грустно опустила голову.
– Это очень печальная история, – нарушила Оля неловкое молчание. – Так вам нужно где-то переночевать? Или, может, вы голодны?
– О, нет, что вы! Я, как и другие пчелы, питаюсь нектаром цветов, а сплю в одном из бутонов, который закрывается на ночь. К вам я попала по другой причине. Уже несколько лет мы ищем способы разрушить злые чары, чтобы вернуться домой. Сначала мы пытались сами справиться со злой колдуньей, упрашивали Короля и Королеву попросить друг у друга прощения, но все безрезультатно. А потом нас вообще выгнали из королевства, узнав, что на зверей и насекомых проклятье колдуньи не действует. Если бы мы остались, нас бы посадили в клетку для пчел, из которой мы уже никогда бы не выбрались. Затем мы пытались найти помощь среди людей, но кто же из взрослых способен поверить в нашу историю? Все, с кем бы мы ни общались, обращались после беседы к психиатру. И когда люди стали обращаться к врачу с одной и той же историей, что они разговаривали с огромной пчелой, которая просила их о помощи, мы чуть не раскрыли нашу тайну о существовании Аналоголэнда. Вот мы и подумали о том, что может среди детей, которые еще верят в сказки и волшебство, мы сможем найти тех, кто поможет нам.
– Стойте, стойте, – перебила Оля, – вы считаете, что мы способны справиться с колдуньей? Мы же всего лишь дети!
– С чего вообще мы должны вам верить? – вмешался Миша. – Вдруг вы сейчас помогаете этой колдунье и специально заманиваете к ней маленьких детей?
– Друзья! – пчела спрыгнула со стола. – Поверьте мне. Я прилетела к вам потому, что услышала голос девочки, которая сказала, что по аналогии можно много чему научиться. Ведь ты уже научилась рисовать по аналогии, правда, Оля?
– Ты что, подглядывала за нами? – сердито спросила Оля.
– Не обижайтесь, просто мы уже на грани отчаяния и ищем любую возможность помочь нашему королевству.
– Одно дело рисовать, а другое – спасать королевство.
– Я буду вам помогать, и вместе мы справимся, а заодно вы узнаете больше об аналогиях.
– Не знаю, что и сказать. А что ты думаешь, Миша?
Насильники тоже.
Рот, растянутый вонючей тряпкой, открывался с трудом. Оля хотела крикнуть, но выдавила лишь хриплый сип. Она осторожно, перекатившись сначала набок, села, но маленькие существа зашевелились активнее. Боль окончательно привела ее в чувство. Оля посмотрела на ноги и с ужасом вскочила, но не удержалась на ногах и снова упала… в муравейник. Теперь уже тысячи крохотных ног бежали по ее телу, а маленькие жала наносили удар за ударом. Из челюстей вылетали капли муравьиного яда, попадали на обнаженную и травмированную кожу и жгли огнем. Тело с задранным на грудь серебристым платьем было сплошь покрыто насекомыми, одолевавшими врага, который разрушил их дом.
Оля приподнялась на четвереньки и завертелась на месте, сбрасывая с себя муравьев, но их были тысячи. Тогда она встала, держась за кусты и деревья связанными руками, побрела к просвету между елями и вышла на какой-то пляж. Чуть не ползком она добралась до озера и погрузила тело в холодную воду. Последнее, что уловило угасающее сознание, это рыжий шиньон, качающийся на волнах.
* * *
Илья весь вечер любовался Олей. Она всегда для него была красоткой, но сегодня он просто не мог отвести глаза. Тоненькая, стройная, с огненными волосами, разбросанными по спортивному блейзеру синего цвета, она казалась ему неземным созданием, феей, спустившейся с небес.
— Илюха, иди сюда, — окликнул его Мишка Зверев, маленький толстячок, которого Илья как-то незаметно взял под свою опеку.
— Чего тебе? — он недовольно повернулся к нему.
— Пошли купаться!
— Не хочу.
— Да ладно тебе. Никуда твоя Звонарева не убежит.
Илья повернулся к Оле, но та на него не смотрела. Она весело смеялась какой-то шутке подруги и притопывала в такт гитарного ритма.
— Ну, пошли. Оля! — позвал он девушку. — Оля! — Но девушка его не слышала.
— Что ты к ней пристал? Дай девчонке поболтать с подружками. Неизвестно, когда еще встретятся.
Илья махнул рукой и побежал за товарищем. Купание здорово освежило его тело и мысли. Действительно, а вдруг он душит любимую своим присутствием? Не дает общаться с другими. «Это неправильно. Нужно оставлять друг другу свободное пространство», — решил по-взрослому он и подошел к группе друзей, собравшихся в одной из беседок.
Ребята соединились в кружок. В руках у каждого был пластиковый стаканчик со спиртным. Новых компаньонов приветствовали взмахами импровизированных бокалов. Глаза у всех сияли нездоровым блеском. Чувствовалось, что это уже не первый тост.
— Откуда? — Илья кивком показал на бутылку, зажатую в руках Сашки Степанова. Сначала он хотел уйти, но показывать открытое пренебрежение и заниматься морализаторством не стал: кроме него желающие найдутся.
— Мне папаня подкатил, — ответил Сашка. — А что, взрослые уже. Смешно даже: бокал шампанского и ни граммом больше, — передразнил он кого-то. — Восемнадцать исполнилось, значит, имею право.
— Ну, смотри. Все же это выпускной, — отодвинул Илья протянутый стакан, — я не буду. Что-то не хочется.
И вправду, взрослые. Сами разберутся.
— Что вылупилась? Иди, куда шла, — услышал он громкий голос Сашки и хотел повернуться, но его удержал за локоть Мишка.
— Не обращай внимания, — умоляюще шепнул он ему на ухо. — Потусуемся здесь чуток и пойдем.
Илья покосился на товарища и уступил. Парень, можно сказать, только благодаря ему приобщился к компании лидеров. Когда они расстанутся, Мишка снова погрузится в скучную и унылую жизнь.
Постепенно языки у всех развязались. Говорили, конечно, о девчонках. Обсуждали за глаза отца Никиты, который напился на выпускном вечере и теперь сидел в озере в семейных трусах и пугал девчонок. Зло прошлись и по некоторым учителям.
— Слушайте, а Дениса Владимировича никто не видел?
— Нет. В зале он был. Даже со Звонаревой танцевал, — ответил кто-то и покосился на мрачного Илью. Все давно знали неприязнь Шереметова к историку, хотя и не понимали, почему он учителя так недолюбливает. — Он на озеро не поехал.
— Странно. Этот препод ни одной тусовки не пропускает. Говорят, с ним весело.
«И, правда, странно», — подумал Илья, и его сердце болезненно сжалось: он уже полчаса не видел Олю.
— Миш, пора сваливать, да и пустозвонство это уже надоело. Ты со мной?
— Я еще потусуюсь, — виновато ответил друг.
— Ладно, я пошел, — попрощался Илья. — Ты тут не напивайся. Потом неприятности расхлебывать придется.
Миша утвердительно кивнул, и Илья вернулся к костру.
— Где Оля? — спросил он у Жанны, которая пела в кругу походные песни.
Мне было шестнадцать, а ей четырнадцать.
…Мы шли медленно по неглубоким сугробам в глубь зимнего лесопарка все дальше и дальше от города. Деревья кругом становились плотнее и гуще, и наконец просветы между ними совсем исчезли. Только заснеженные ели и оголенные березы окружали нас со всех сторон. Начинало смеркаться. Тени от деревьев становились мрачнее, а мы шли всё дальше в полутьму леса, не обращая внимания ни на крепчающий мороз, ни на отдаленность от города, ни на вечер. Так мы дошли до небольшого овражка, спустились вниз и там в маленьких густых елках Оля увидела огромный пень, подбежала к нему, смахнула с него снег и присела. Мне тоже не хотелось никуда идти, здесь было как-то очень хорошо, красиво и тихо. Я сел рядом с нею, прижавшись к ее плечу. И тогда я подумал: как это удивительно и даже странно, что мы с ней здесь вместе, одни, вдали от всех людей и забот, и никто не может нарушить нашего уединения. Здесь — только мы и зимняя природа.
Еще совсем недавно, когда я мечтал хотя бы изредка видеть ее, я и подумать не мог, что мы будем в лесу сидеть рядом на одном пне, ощущая тепло друг друга, и с замиранием сердца ждать чего-то необыкновенного, неиспытанного.
Наверно, с минуту мы сидели молча. Оля положила голову на мое плечо и закрыла глаза. От волнения я не знал, что говорить, хотя говорить очень хотелось — о многом и очень важном. Но я задал самый обычный, самый пустой вопрос:
— О чем ты сейчас думаешь?
Оля не ответила. Она даже не открыла глаз. И только через некоторое время слабо улыбнулась и сказала:
— Я тебя еще так мало знаю…
Она убрала голову с моего плеча. Я обнял ее и прижался губами к ее щеке. Потом еще крепче прижал к себе и с колотящимся сердцем увидел перед глазами ее полуоткрытые губы. Я больше ничего не видел, кроме этих розовых прекрасных губ… И впервые ее поцеловал.
Вокруг нас застыла глубокая тишина — ни единого шороха не было слышно, ни единого звука. И только два сердца учащенно бились у нас в груди, волнуя кровь и туманя голову. Прижавшись щеками, мы сидели не шевелясь.
— Что теперь это значит? — подала она голос.
— То, что я люблю тебя.
— Давно?
— Слишком давно.
— Почему слишком? Мы ведь только недавно сблизились.
— Я любил тебя с детства.
— Как это? Не понимаю… — она недоуменно повернула ко мне лицо.
Я загадочно улыбнулся, помолчал немного, потом заговорил:
— Так удивительно получилось… Сначала ты была в моем воображении. Еще ребенком каждый вечер перед тем, как уснуть, я представлял тебя. Представлял такой, какая ты должна быть на самом деле. Я мечтал встретить тебя и почему-то был уверен, что ты существуешь…
— Как интересно… — промолвила она.
— И вдруг… Это было давно, не помню когда… Я тебя увидел. Увидел в жизни. В точности такую, какой представлял. С тех пор я уже любил не вымышленную, а настоящую тебя. Мы жили рядом, в том подмосковном поселке. Помнишь? Любая случайная наша встреча была праздником для меня. Но я не знал, что делать, как заговорить с тобой, и молчал, скрывая свои чувства. А ночами по-прежнему перед глазами появлялся твой образ, и я засыпал вместе с ним. Так продолжалось долго, пока наконец судьба не свела нас здесь, в этом городе…
Стало совсем темно. Только теперь я заметил, как лес наверху оврага шумел от поднявшегося ветра, качался, бросая на нас черные тени. Я почувствовал мороз и ледяной под нами пень. Взглянул на ее лицо. Ресницы и выбившиеся из-под шапки волосы покрылись инеем. Губы сжаты. Глаза неподвижно устремлены в одну точку. Прильнув ко мне, едва дыша, в мыслях своих, как мне казалось, она была где-то слишком далеко и ничего не замечала вокруг. Я приподнял ее пушистый воротник, снял перчатку, провел рукой по ее щеке и поцеловал еще раз.
Оля словно очнулась.
— А почему ты не мог сказать мне раньше?..
— Не хватало смелости. Я, вообще-то, был стеснительный… Впрочем, таким и остался. Ну и потом… вдруг ты посмеялась бы надо мной — и придуманный образ рухнул бы в одночасье… А этого очень не хотелось.
— Похоже на сказку…
Она опустила лицо мне на грудь и прошептала:
— Я тоже люблю тебя, поверь мне. Я влюбилась в тебя с нашего знакомства и даже сама хотела признаться…
Я приподнял ее голову и стал долго целовать в губы, в глаза, в щеки, в шею… А она тихо, по-детски смеялась своим незабываемым голосом.
Потом я снял с ее рук варежки. Красивые мягкие пальцы совсем закоченели. Я осторожно их растирал и отчаянно дышал на них, и когда они отошли — согревал в своих ладонях.
Она подняла к глазам часы. Они показывали двенадцать ночи. Мороз уже чувствительно щипал наши щеки и носы. Нужно было возвращаться.
Мы быстро поднялись наверх оврага и увидели, что сквозь деревья просвечиваются ночные огни города, оберегая нас от блужданий в лесу.
Прошло два года. Я окончил школу и получил повестку в армию. После шумных застольных проводов нас, призывников 1967 года, теплым июньским вечером привезли в аэропорт «Домодедово».
…ИЛ-18 медленно набирал высоту. Густой тяжеловесный гул моторов сдавливал слух. Всем телом ощущалась мелкая неприятная тряска. Раньше мне не приходилось летать в самолете, и поначалу ощущение полета показалось довольно муторным.
За стеклом иллюминатора висела ночь, а внизу, освещенная тысячами электрических огней, проплывала Москва. Я расставался с нею надолго, и мне было грустно ее покидать. Мы летели к месту службы, но никто из нас не знал в точности — куда.
Набрав большую высоту, самолет летел на восток. Москва была далеко позади, а внизу сплошным белым покрывалом висели облака, словно лежащие на земле сугробы снега. Над нами было черное небо, усеянное яркими звездами. Но у горизонта небо сияло ярко-малиновым пожаром, а облака окрасились в бледно-розовый цвет. Мы поднялись так высоко, что чуть было вновь не увидели ушедшее за горизонт солнце.
Нам всем было грустно, несмотря на то, что мимо нас ходили по проходу улыбающиеся стюардессы. Было как-то не до них: одни сидели задумавшись или глядя в иллюминатор, другие под монотонный дрожащий шум старались уснуть.
Я смотрел на звезды, на горящий горизонт, на плывущий под нами «снег», а из памяти не выходили последние дни на «гражданке».
…Мы не виделись с Олей несколько дней. Мне показалось, она избегала наших встреч. И вот ранним зимним вечером, когда я стоял у ее подъезда, ко мне подошла Ира, ее подруга и соседка по лестничной площадке. Она знала о наших отношениях и, как я подозревал, завидовала нам.
— Как думаешь, где сейчас Ольга? — спросила она.
— Не знаю, — угрюмо ответил я.
— А я знаю. Она гуляет в парке с ребятами из своего класса.
— Ну и что? — Я старался выглядеть равнодушным.
— Тебе все равно? Она там, а ты здесь…
— А почему тебя это волнует?
— Ну… я ведь вижу… В общем, она не хочет с тобой встречаться…
— С чего ты взяла? — как можно спокойнее, но с помертвевшим сердцем выдавил я.
— Да от нее знаю, — усмехнулась Ира.
— Не ври. Она сама бы сказала. — Мне не хватало воздуха. — Всё интригуешь… — Тяжело вздохнув, я повернулся, чтобы уйти.
— Поверь мне… Это правда.
Не глядя на нее, чувствуя сильную нервную дрожь, я бросил со злобным пренебрежением:
— Слушай, зачем это тебе? Чего ты добиваешься? Тебе надо нас разлучить?
— Постой, не уходи…
— Что еще? — Я стоял к ней спиной.
— А ты не догадываешься?..
— В общем-то, догадываюсь, — повернувшись к ней, произнес я с кривой ухмылкой.
Она подняла ко мне свои большие серые глаза.
— Я люблю тебя, — еле слышно сказала она и потупилась.
И в это мгновение я увидел Олю. Она сошла с трамвая и легкой походкой направлялась прямо к нам. В свете фонарей я разглядел ее загадочную улыбку. Подойдя к нам, она остановилась. Сердце мое отчаянно билось в груди, кровь прилила к лицу, и мне стало жарко.
— Здравствуйте, — сказала она тихим, но звонким голосом.
Меня подстегивало броситься к ней, обнять и говорить, страстно говорить о том, как я ждал ее все эти дни, как измучился, не понимая этой глупой разлуки… Но стоял молча и не шевелясь. Вот мы сошлись взглядами, и она тут же отвела глаза.
— Ты где была? – с хитрой усмешкой спросила Ира.
— О, где я была!.. — воскликнула с улыбкой Оля, сделав шаг к двери подъезда.
— Оля! — не выдержал я и быстро подошел к ней. — Что с тобой?! — закричал я дрожащим от волнения шепотом, крепко сжимая ее плечи. — Почему…
Она поднесла ладонь к моим губам и так выразительно, понимающе посмотрела на меня, что я невольно умолк, отпустил ее плечи и стал тихо целовать руку, прижатую к моим губам.
— Успокойся… — Она отстранилась и вошла в подъезд.
Одиноко застыв, Ира грустно смотрела на меня.
Я резко повернулся и, глядя под ноги, побрел к себе.
Только под утро я смог заснуть…
«Наш самолет следует до Красноярска. Мы летим на высоте девять тысяч метров. За бортом минус двадцать градусов».
Я открыл глаза. В иллюминаторе висела сплошная тьма. Облака исчезли. И лишь далеко внизу мерцали маленькие огоньки. В одном месте они сплелись в единый светящийся круг, похожий на созвездие.
«Мы пролетаем над Казанью», — объявил по радио женский голос.
…Оля сидела на кушетке около торшера, освещенная неярким малиновым светом. Она низко опустила голову и ее темно-каштановые волосы опустились на лицо. Я подсел к ней, отвел волосы с ее лица и прикоснулся губами к горячей щеке.
— Ты будешь меня ждать?
Она положила голову мне на плечо и сжала в ладонях мою руку.
— Конечно, буду.
Я прижал ее к себе и стал нежно покрывать поцелуями ее лицо и шею.
— Если ты меня не дождешься, я там умру от тоски, — прошептал я ей в ухо.
— Господи, целых два года… Не знаю, как мы их переживем…
— Меня будут спасать только твои письма.
Она улыбнулась, и в этой улыбке было столько красоты и нежности, что мои глаза помутнели от набежавшей влаги.
— И меня тоже. Как приедешь, сразу напиши. И никогда не сомневайся в моей любви…
Она стала гладить меня по волосам, приговаривая: «Мой любимый, любимый…» Потом, немного помолчав, сказала:
— Знать бы, где ты будешь служить…
— Самому интересно…
Я очнулся от прикосновения чьей-то руки. Передо мной стояла улыбающаяся белокурая девушка в форме стюардессы.
— Хотите нарзану?
— Спасибо, с удовольствием.
Меня и впрямь мучила жажда. Она не проходила в течение всего полета, сколько бы я ни просил питья.
Начинало светать. Внизу проступали расплывчатые очертания далекой земли. Прежняя чернота сменилась туманной серостью, и только утренний горизонт светился свежей, обновленной голубизной.
Во мне беспорядочно теснились воспоминания вчерашних проводов. Они бессвязно возникали в сознании и так же мгновенно исчезали, оставляя в душе то грустное, то светлое чувство.
Оля осталась со мной до утра. Я никогда не забуду этих последних ночных часов рядом с ней, моей необыкновенной шестнадцатилетней возлюбленной. Мы думали, что расстаемся на два года, а оказалось — на всю жизнь.
…Со всеми провожающими прощались возле автобуса, который увезет нас в Домодедово. Прежде всех я подошел к матери. Глаза ее заблестели, губы дрогнули, она обвила руками мою шею и стала быстро, торопливо обцеловывать… После нее меня все обнимали, говорили какие-то слова и долго жали руку. Особенно Ира… Она прильнула ко мне, хотела что-то сказать, но смутилась, отвернула лицо, и я только слегка прикоснулся губами к ее щеке.
Последней со мной прощалась Оля. Она отвела меня в сторону, повесила мне на шею медальон и наказала, чтобы я носил его, пока мы не встретимся. Я крепко прижал ее к себе и в последний раз мы застыли в долгом поцелуе. Сердце мое сжалось в тягучей тоске, я с какой-то отчаянной безнадежностью взглянул в ее безумно красивые глаза, схватил чемодан, помахал всем рукой и скрылся в толпе призывников, садящихся в автобус.
Когда ехали на аэродром, ребята на соседних сиденьях веселились, поправляли здоровье после вчерашних проводов, что-то пели под гитару, но я сидел молча, угрюмо и еле сдерживал слезы.
Служить мне пришлось в Сибири, в Красноярском крае, в ракетном дивизионе.
Вот два письма, полученных мною от Оли, — первое и последнее. Между ними — целый год. Писем от нее за год нашей разлуки было много, но эти два — самые главные.
«Здравствуй, дорогой мой, любимый!
Ты даже представить себе не можешь, с каким нетерпением я ждала от тебя весточки. Вот уже прошла неделя с того дня, как мы тебя проводили, а мне кажется, что я тебя не видела ну, по крайней мере, полгода. Мне казалось, что, приехав в часть, ты написал всем, а про меня забыл, так я ждала твоего письма.
…После нашего с тобой прощания все провожавшие поехали на трамвае, а я пошла пешком, потому что уже не могла держать слез. Их все заметили — и улыбались, глядя на меня, а мне почему-то было очень неудобно и даже стыдно. Я убежала от них, шла и плакала. Незнакомые люди проходили мимо и смотрели на меня с недоумением. Пока дошла до твоего дома, немного успокоилась и заглянула к тебе. Все гости уже вновь сидели за столом. Твоя мама что-то мне говорила, но я не слышала. Кажется, она просила или заходить к ней, или не уходить…
…Дорогой мой, наши встречи и все твои слова, клятвы и поцелуи мне теперь кажутся несбыточным сном или необыкновенной сказкой. Как мне хотелось это всё вернуть хоть на мгновение!.. Как я хочу, чтобы ты был рядом!
…По привычке я ежедневно смотрю на твое окно, словно могу увидеть в нем твой силуэт…
…Если до следующего лета ты не приедешь на побывку, то я сама к тебе прилечу. Вот увидишь! Я же не перенесу эти два года без тебя!»
Но двух лет не понадобилось. Запоздалой сибирской весной, когда вовсю цвела черемуха и хотелось любить и надеться, мне передали авиаконверт с ее последним посланием.
«Я получила твое письмо. Оно, как всегда, очень хорошее и нежное. Но вот получается так, что на одно из самых нежных твоих писем я отвечаю не тем, что ты ожидаешь. Я не могу больше этого скрывать. Я люблю другого. Уже полгода. Сначала мне казалось, что это мимолетное увлечение, но вышло всё гораздо серьезнее.
Да, я очень любила тебя, но так, как сейчас, еще не любила никого. В последних письмах к тебе я старалась убедить саму себя, что всё остается по-прежнему, что мое отношение к тебе не изменилось. Но далее убеждать себя в этом не хочу и не могу. В моих желаниях, в моем сердце существует только он.
Я знаю тебя, знаю, что тебе не нужны никакие объяснения, ты сам всё поймешь. Но, честное слово, не поднимается рука после четырех лет нашей любви сказать: «Прощай. Я люблю другого».
Ты будешь презирать меня, но я устала ждать. Прошу тебя, не мешай нам, оставь нас вдвоем.
До нашего горького свидания, мой милый! Именно до свидания, потому что никто не убережет нас от встречи, хотя и нечаянной.
Если сможешь, прости. И больше не пиши мне. Ольга».
Встреча наша и вправду состоялась.
Со службы я вернулся через два с половиной года. Мне уже было известно, что Оля вышла замуж, родила девочку и что они переехали жить к родителям мужа. Но вскоре, через полгода, она развелась и вновь перебралась вместе с дочкой на прежнюю квартиру — к своей матери. И вот однажды из своего окна я увидел ее, проходящую с маленькой девочкой мимо нашего подъезда. Сердце мое встрепенулось и прежняя тоска подступила к горлу. Я открыл шкаф, достал из кармана своего дембельского мундира медальон, подаренный ею в день нашего прощания, и быстро вышел из дома. С гулко бьющимся сердцем я приблизился к ней сзади и негромко произнес ее имя. Держа дочку за руку, она оглянулась и на мгновение обомлела. На ее широко распахнутых, всё таких же прекрасных глазах отразился испуг, но на губах застыла смущенная улыбка.
— Здравствуй… — только и сумела произнести она.
— Как поживаешь? — задал я никчемный вопрос.
— Нормально, — машинально ответила она. — Вот… дочка…
— Знаю, — сказал я, глядя на милое создание полутора лет.
— А ты как?
Я усмехнулся.
— Тоже нормально. Вот, возьми… — Я достал из кармана цепочку с медальоном и протянул ей.
Она опустила глаза, и улыбка сошла с ее губ.
— Не надо, — она сделала шаг назад. — Не надо… Оставь себе… Прости меня… — и, повернувшись ко мне спиной, взяла дочку на руки и быстро, не оглядываясь, поспешила уйти.
С огромной печалью я смотрел ей вслед.
Трудно ли быть человеком? Тема доброты и человечности пронизывает рассказы многих авторов. Среди них поучительные рассказы В. Осеевой, Л. Толстого, К Ушинского, В Сухомлинского, Ш. Амонашвили и других менее известных авторов.
В этой статье собраны лучшие рассказы и сказки советского педагога-новатора Василия Сухомлинского.
Принципы воспитания В. Сухомлинского до сих пор не теряют своей актуальности. Рассказы и сказки этого величайшего человека учат человечности, раскрывают понятия нравственности, доброты и красоты. В них можно найти ответы на многие важные вопросы.
Для чего говорят «спасибо»?
По лесной дороге шли двое – дедушка и мальчик. Было жарко, захотелось им пить.
Путники подошли к ручью. Тихо журчала прохладная вода. Они наклонились, напились.
– Спасибо тебе, ручей, – сказал дедушка. Мальчик засмеялся.
– Вы зачем сказали ручью «спасибо»? – спросил он дедушку. – Ведь ручей не живой, не услышит ваших слов, не поймет вашей благодарности.
– Это так. Если бы напился волк, он бы «спасибо» не сказал. А мы не волки, мы – люди. Знаешь ли ты, для чего человек говорит «спасибо»?
Подумай, кому нужно это слово?
Мальчик задумался. Времени у него было много. Путь предстоял долгий…
Стыдно перед соловушкой
Оля и Лида, маленькие девочки, пошли в лес. После утомительной дороги сели они на траву отдохнуть и пообедать. Вынули из сумки хлеб, масло, яйца. Когда девочки уже закончили обед, недалеко от них запел соловей. Очарованные прекрасной песней, Оля и Лида сидели, боясь пошевельнуться. Соловей перестал петь. Оля собрала остатки своей еды и обрывки бумаги и бросила под куст. Лида же завернула в газету яичные скорлупки и хлебные крошки и положила кулёк в сумку.
-Зачем ты берёшь с собой мусор? – сказала Оля. -Брось под куст. Ведь мы в лесу. Никто не увидит.
-Стыдно … перед соловушкой,- тихо ответила Лида.
Бабушка отдыхает
Пришла из школы маленькая Галинка. Открыла дверь, что-то хотела весело сказать маме. Но мама пригрозила Галинке пальцем и прошептала:
– Тихо, Галинка, бабушка отдыхает. Целую ночь не спала, болело сердце.
Галинка тихонько подошла к столу, положила портфель. Пообедала и села учить уроки. Читает книжку тихо, про себя, чтобы не разбудить бабушку.
Открылась дверь, пришла Оля, подружка Галинки. Она громко сказала:
– Галинка, слушай…
Галинка погрозила ей пальцем, как мама, и прошептала:
– Тихо, Оля, бабушка отдыхает. Целую ночь она не спала, болело сердце.
Сели девочки к столу и рассматривают рисунки.
А из закрытых бабушкиных глаз выкатились две слезинки.
Когда бабушка встала, Галинка спросила:
– Бабушка, почему вы во сне плакали?
Бабушка улыбнулась, приголубила Галинку. В ее глазах светилась радость.
Зайчик и рябина
Наступила зима. Засыпало снегом землю. Трудно стало зайчику добывать еду.
Однажды увидел он на рябине красные ягоды. Прыгает зайчик вокруг дерева, а ягоды высоко.
Просит зайчик:
— Дай мне, рябинка, ягод.
А рябина отвечает:
— Попроси ветер. Он тебе поможет.
Обратился зайчик к ветру. Прилетел ветер, колышет, трясет рябину. Оторвалась кисть красных ягод, упала на снег. Радуется зайчик ягодам.
— Спасибо тебе, ветер,— говорит.
Кому же идти за дровами?
На краю села жила вдова с тремя сыновьями. Два сына уже взрослые юноши, высокие, статные, славные, красивые. А третий – подросток Юра – маленький, тоненький, как тростинка.
Было это зимой. Выпал глубокий снег, дул северный ветер, трещал мороз. Мать говорит – как будто сама себе, но чтобы дети слышали:
– Холодно, дети. А дров нет… Кому же за дровами идти?
Молчат старшие сыновья, нагнули головы, смотрят в землю и печь колупают.
– Я пойду за дровами, мама, – сказал младший сын.
– А мороза ты не боишься? – спрашивает мать и на старших сыновей поглядывает.
– Нет, не боюсь, – отвечает сын и одевается.
– Ну что ж, иди, Юра, – сказала мать, крепко подпоясала и поцеловала сына.
Пошёл Юра. И сразу стало в хате так тихо, будто всё живое, что есть на свете, прислушивалось и думало: что же будет? И ветер на дворе затих. Два старших сына подняли головы, посмотрели на мать и сказали:
– Мы тоже пойдём в лес, мама.
– Идите, сыны, – прошептала мать и заплакала от радости.
Почему плачет синичка?
В доме на краю села жили муж и жена. Было у них двое детей – мальчик Миша и девочка Оля. Мише было десять лет, а Оле – девять. Около дома рос высокий ветвистый тополь.
– Сделаем на тополе качели, – сказал Миша.
– Ой, как хорошо будет качаться! – обрадовалась Оля.
Полез Миша на тополь, привязал к веткам веревку. Встали на качели Миша и Оля, и давай качаться. Качаются дети, а около них синичка летает и поет, поет.
Миша говорит:
– Синичке тоже весело оттого, что мы качаемся.
Глянула Оля на ствол дерева и увидела дупло, а в дупле – гнездышко, а в гнездышке птички маленькие.
– Синичка не радуется, а плачет – сказала Оля
– А почему же она плачет? – удивился Миша.
– Подумай, почему, – ответила Оля.
Миша спрыгнул с качелей, посмотрел на синичкино гнездышко и думает: «Почему же она плачет?»
Камень
На лугу, под раскидистым дубом, много лет была криница. Она давала людям воду. Под дубом подле криницы отдыхали путники.
Как-то раз к дубу пришёл мальчишка. Он любил пошалить. Вот он и подумал:
«А что будет, если я возьму вот этот камень и кину его в криницу? Вот, наверное, булькнет сильно!»
Поднял камень, кинул его в криницу. Булькнуло сильно. Мальчишка засмеялся, побежал и забыл про свой поступок.
Камень упал на дно и закрыл жерло.
Вода перестала наполнять криницу.
Криница засохла.
Засохла трава возле криницы, и дуб засох, потому что подземные ручейки потекли куда-то в другое место.
На дубу перестал вить гнездо соловей. Он полетел на другой луг.
Замолкла соловьиная песня.
Грустно стало на лугу.
Много лет миновало. Мальчишка стало дедом. Однажды пришёл он на то место, где когда-то был зелёный луг, стоял раскидистый дуб, била прохладная криница.
Не стало ни луга, ни дуба, ни соловья, ни криницы. Только песок, ветер вздымает тучи пыли.
«Куда ж оно всё подевалось?» – подумал дед.
Дуб под окном
Молодой лесник построил в лесу большой каменный дом и посадил дубок под окном. Шли годы, вырастали у лесника дети, разрастался дубок, старел лесник. И вот через много лет, когда лесник стал дедушкой, дубок разросся так, что закрыл окно. Стало темно в комнате, а в ней жила красавица – лесникова внучка.
– Срубите дуб, дедушка, – просит внучка, – темно в комнате.
– Завтра с утра начнём, – отвечает дедушка.
Наступило утро. Позвал дедушка троих сыновей да девятерых внуков, позвал внучку-красавицу и сказал:
– Будем дом переносить в иное место.
И пошёл с лопатой копать ров под фундамент. За ним пошли три сына, девять внуков и красавица-внучка.
Девочка и ромашка
Прекрасным солнечным утром маленькая девчушка вышла поиграть на зеленой полянке. Вдруг слышит: кто-то плачет.
Прислушалась девочка и поняла: плач доносится из-под камня, который лежит на краю поляны. Камень небольшой, как голова кролика, но очень твердый. Спрашивает девочка:
– Кто там плачет под камнем?
– Это я, Ромашка, – послышался слабый голос. – Освободи меня, девочка, давит меня камень…
Откинула девочка камень и увидела нежный, бледный стебелек Ромашки.
– Спасибо тебе, девочка, – сказала Ромашка, расправив плечи и вздохнув полной грудью. – Ты освободила меня из-под Каменного Гнета.
– Как же ты попала под камень? – спросила девочка. – Обманул меня Каменный Гнет, – ответила Ромашка. – Была я маленьким ромашкиным семенем. Осенью искала теплый уголок. Дал мне приют Каменный Гнет, обещал оберегать от холода и жары. А когда мне захотелось увидеть Солнышко, он чуть не задавил меня. Я хочу быть твоей, девочка.
Девочка приходила к Ромашке, и они вместе встречали Солнце.
– Как хорошо быть твоей, девочка! – часто говорила Ромашка.
– А если бы ты выросла в лесу или у края дороги? Ты была бы ничья? – спросила девочка.
– Я бы умерла от горя, – тихо сказала Ромашка . Ничьих цветов не бывает. Они всегда чьи-то. Вон та Огненная Маковка – она дружит с Солнышком.
Солнышко шепчет ей: «Ты моя, Огненная Маковка». Я слышу этот шепот, когда всходит Солнышко и Маковка раскрывает лепестки. А вот тот Василек друг Весеннего Ветра. Он первым каждое утро прилетает к Васильку, будит его и шепчет: «Проснись!». Цветок не мог бы жить, если бы он был ничей.
Красивые слова и красивые дела
Среди поля стоит маленькая хатка. Её построили для того, чтобы в ненастье люди могли спрятаться и пересидеть в тепле.
Однажды среди летнего дня небо обложили тучи, пошел дождь. В лесу в это время были трое мальчиков. Они вовремя спрятались от дождя и смотрели, как с неба льют потоки воды. Вдруг они увидели: к хатке бежит мальчик лет десяти. Они не знали его, мальчик был из соседнего села. Он промок до нитки и дрожал от холода. И вот самый старший из тех, кто убежал от дождя и сидел в сухой одежде, сказал:
– Как это плохо, что ты, мальчик, попал под дождь. Мне жаль тебя…
Второй мальчик тоже произнес красивые и жалостливые слова.
– Наверно, страшно очутиться в такую погоду среди поля. Я сочувствую тебе, мальчик…
А третий не сказал ни слова. Он молча снял свою рубашку и отдал дрожащему от холода мальчику.
Красивы не красивые слова. Красивы красивые дела.
Неблагодарность
Пригласил дед Андрей в гости внука Матвея. Поставил дед перед внуком большую миску с мёдом, белые калачи положил, приглашает:
– Ешь, Матвейка, мёд. Хочешь – ложкой ешь мёд с калачами, хочешь – калачи с Ел Матвей мёд с калачами, потом – калачи с мёдом. Наелся так, что дышать трудно стало. Вытер пот, вздохнул и спрашивает:
– Скажите, пожалуйста, дед, какой это мёд – липовый или гречневый?
– А что? – удивился дед Андрей. – Гречневым мёдом угостил я тебя, внучек.
– Липовый мёд все-таки вкуснее, – сказал Матвей и зевнул: после обильной еды его клонило ко сну.
Боль сжала сердце деда Андрея. Он молчал. А внук продолжал спрашивать:
– А мука для калачей – из яровой или озимой пшеницы? Дед Андрей побледнел. Его сердце сжало невыносимой болью.
Стало тяжело дышать. Он закрыл глаза и застонал.
Скажи человеку «здравствуйте»
Лесной тропинкой идут отец и маленький сын. Вокруг тишина, только слышно, как где-то далеко стучит дятел и ручеёк журчит в лесной глуши.
Вдруг сын увидел: навстречу им идет бабушка с палочкой.
– Отец, куда идёт бабушка? – спросил сын.
– Увидеть, встретить или проводить, – ответил отец. – Когда встретимся с нею, мы скажем ей «здравствуйте», – сказал отец.
– Для чего же ей говорить это слово? – удивился сын. – Мы ведь совсем незнакомы.
– А вот встретимся, скажем ей «здравствуйте», тогда увидишь для чего. Вот и бабушка.
– Здравствуйте, – сказал сын.
– Здравствуйте, – сказал отец.
– Здравствуйте, – сказала бабушка и улыбнулась.
И сын с удивлением увидел: всё вокруг изменилось. Солнце засияло ярче. По верхушкам деревьев пробежал легкий ветерок, листья заиграли, затрепетали. В кустах запели птицы – до этого их не было слышно. На душе у мальчика стало радостно.
– Почему это так? – спросил сын.
– Потому что мы сказали человеку «здравствуйте», и он улыбнулся.
Трудно быть человеком
Дети возвращались из леса, где они провели целый день. Путь домой лежал через небольшой хуторок, что расположился в долине, за несколько километров от села. Уставшие дети едва дошли до хуторка. Они заглянули в крайнюю хату попросить воды.
Из хаты вышла женщина, за ней выбежал маленький мальчик. Женщина достала из колодца воду, поставила ведро на стол посреди двора, а сама пошла в хату. Дети напились воды, отдохнули на траве. Где и силы взялись!
Когда они отошли на километр от хуторка, Марийка вспомнила:
– А ведь мы не поблагодарили женщину за воду. – Её глаза стали тревожными.
Дети остановились. В самом деле, они забыли поблагодарить.
– Ну что же… – сказал Роман, – это небольшая беда. Женщина уже и забыла, наверное. Разве стоит возвращаться из-за такой мелочи?
– Стоит, – сказала Марийка. – Ну разве тебе не стыдно самому перед собой, Роман?
Роман усмехнулся. Видно, что ему не было стыдно.
– Вы как хотите, – сказала Марийка, – а я вернусь и поблагодарю женщину…
– Почему? Ну, скажи, почему это нужно обязательно сделать? – спросил Роман… – Ведь мы так устали…
– Потому что мы люди…
Она повернулась и пошла к хуторку. За ней пошли все. Роман постоял с минутку на дороге и, вздохнув, пошел вместе со всеми.
– Трудно быть человеком… – подумал он.
Капля воды
Был жаркий июльский день. К колодцу, что под высоким дубом, подошла группа школьников. Они возвращались из туристского похода. Детям очень хотелось пить. И чем ближе был колодец, тем быстрее они шли.
А с другой стороны к нему приближалась бабушка. Она шла издалека, очень устала. И бабушка, и пионеры подошли к колодцу одновременно.
На срубе стояло ведро с холодной водой. Дети окружили его и по очереди пили воду. А бабушку оттеснили. Она отошла к дубу и стояла, печально прислонившись к дереву.
Когда пионеры напились и пошли дальше, бабушка посмотрела им вслед и задумчиво покачала головой.
Несмелый мальчик
В пятый класс среди года пришел новый ученик, Николай. В первый же день все убедились, что он несмелый, даже застенчивый, его хотели на первую парту посадить, но он отказался. Попросился на последнюю.
Учился Николай прилежно, старательно делал домашние задания. Ответы Николая были такими хорошими, что, когда его вызывали, в классе наступала тишина. Каждый хотел послушать хороший ответ. Учителя часто хвалили Николая: «Вот так нужно готовить задания и отвечать на вопросы».
От похвал мальчик краснел, было видно, что ему хотелось быстрее сесть за свою последнюю парту.
Одноклассники говорили: «Хороший ученик. И добрый товарищ.
Попросишь – всегда объяснит, расскажет, как решить задачу. Но очень несмелый…»
Однажды пятиклассники возвращались из школы домой. Было это в мае, перед окончанием учебного года. Шли гурьбой, о чем-то спорили.
Когда проходили по мосту через речку, услышали крик. Кто-то кричал внизу, недалеко от моста. Речка была небольшая, но быстрая и полноводная. Неужели кто-то зовет на помощь?
Не успели ребята и подумать об этом, как увидели: Николай прыгнул в воду, туда, откуда доносился крик.
Потрясенные мальчики подбежали к перилам моста. Николай уже подплывал к маленькой девочке. Она не умела хорошо плавать и попала в водоворот. Еще немного – и девочка погибла бы.
– Держись за мою рубашку! – крикнул Николай.
Девочка схватилась за рубашку, и Николай быстро поплыл с ней к берегу.
Посмеялись над бабушкой
Однажды дети играли на стадионе в мяч. Весело было играть, радостно.
Мимо стадиона шла старенькая бабушка. Она плохо видела, шла медленно, ощупью проверяя дорогу палкой.
Кто-то из ребят бросил мяч так, что он покатился бабушке под ноги, ударил по палке и выбил ее из рук. Остановилась бабушка, растерялась, не знает, что делать. Наклонилась, ищет палку, а она отлетела далеко. Не видит бабушка ее.
Дети смотрят на бабушку и смеются. Никто из них не догадался подойти к старушке, попросить прощения и помочь ей.
Дети смеются, а бабушка стоит и плачет. И никому и в голову не пришло, что в эту минуту творится большое зло: человек издевается над человеком.
Пчела и тыквенный цветок
Полетела Пчела в поле за медом – далеко-далеко. А солнышко уже к закату клонится. Нашла Пчела большое тыквенное поле. У тыквы цветы большие, лепестки желтые, яркие, как солнце. Летала Пчела от одного цветка к другому, собирала мед. Подняла головку, посмотрела вокруг и вскрикнула по пчелиному от страха: солнышко зашло, в небе звездочки мерцают, в поле сверчок поет. «Что же мне теперь делать?» – думает Пчела.
– Садись ко мне под лепестки, – говорит ей Тыквенный Цветок. – Переночуешь, а утром домой полетишь.
Села Пчёлка на сладкие тычинки, закрыл ее Цветочек лепестками.
Спит Тыквенный Цветок. Спит Пчела. Спит поле. Весь мир спит, только звездочки в небе мерцают.
Вот и солнышко показалось из-за леса. Тыквенный Цветок открыл лепестки. Проснулась Пчела. Время домой лететь. Но в маленьком пчелином сердце что-то задрожало – грустное и теплое. Что-то задерживало Пчелу возле Цветка.
Поклонилась низенько Пчела Тыквенному Цветочку и сказала:
– Спасибо тебе, Цветок, за гостеприимство. Цветок вздохнул. Ему тоже не хотелось расставаться с Пчелой.
Но солнце уже поднялось над горизонтом, пел жаворонок в небе, летали бабочки – начался день. Пчела покружила над Тыквенным Цветком и полетела домой, понесла мед детишкам.
Девочка и ромашка
Прекрасным солнечным утром маленькая девчушка вышла поиграть на зеленой полянке. Вдруг слышит: кто-то плачет.
Прислушалась девочка и поняла: плач доносится из-под камня, который лежит на краю поляны. Камень небольшой, как голова кролика, но очень твердый. Спрашивает девочка:
– Кто там плачет под камнем?
– Это я, Ромашка, – послышался слабый голос. – Освободи меня, девочка, давит меня камень…
Откинула девочка камень и увидела нежный, бледный стебелек Ромашки.
– Спасибо тебе, девочка, – сказала Ромашка, расправив плечи и вздохнув полной грудью. – Ты освободила меня из-под Каменного Гнета.
– Как же ты попала под камень? – спросила девочка. – Обманул меня Каменный Гнет, – ответила Ромашка. – Была я маленьким ромашкиным семенем. Осенью искала теплый уголок. Дал мне приют Каменный Гнет, обещал оберегать от холода и жары. А когда мне захотелось увидеть Солнышко, он чуть не задавил меня. Я хочу быть твоей, девочка.
Девочка приходила к Ромашке, и они вместе встречали Солнце.
– Как хорошо быть твоей, девочка! – часто говорила Ромашка.
– А если бы ты выросла в лесу или у края дороги? Ты была бы ничья? – спросила девочка.
– Я бы умерла от горя, – тихо сказала Ромашка . Ничьих цветов не бывает. Они всегда чьи-то. Вон та Огненная Маковка – она дружит с Солнышком.
Солнышко шепчет ей: «Ты моя, Огненная Маковка». Я слышу этот шепот, когда всходит Солнышко и Маковка раскрывает лепестки. А вот тот Василек друг Весеннего Ветра. Он первым каждое утро прилетает к Васильку, будит его и шепчет: «Проснись!». Цветок не мог бы жить, если бы он был ничей.
Флейта и Ветер
В саду на лавке сидел Музыкант. Он играл на флейте. К его чудесной песне прислушивались и птицы, и деревья, и цветы. Даже Ветерок прилёг под кустом и с удивлением слушал игру на флейте. Играл Музыкант про солнце в голубом небе, про беленькое облачко, про серенькую пташку-жаворонка и про счастливые детские очи.
Замолкла песня, положил Музыкант флейту на лавку и пошёл домой. Взвился Ветер из-под куста, прилетел к флейте да и дунул со всей силы.
Загудела флейта, словно осенняя непогода под стрехою. Подул ветер ещё сильнее, а флейта не играет – гудит да и гудит.
«Отчего так? – думает Ветер. – Я легко могу вырывать дубы с корнями, скидывать крыши с домов. Почему же флейта на покоряется мне – не играет?»
Куда муравьишки спешили?
На дереве сидела белочка. Она ела горох. До того вкусный, что даже глаза зажмурила. Крошечка горошка упала на землю. За ней вторая, третья. Много крошечек упало на землю.
А тропиночкой среди травы бежала Муравьиха. Спешила найти еду маленьким муравьишкам. Она торопилась на баштан: узнала, что там много сладких крошечек арбуза. Вдруг видит — падают с дерева крошечки горошка. Попробовала Муравьиха – горошек пахучий да вкусный. Понесла Муравьиха крошечку горошка к муравейнику, рассказала соседям:
– Бежим, муравьи, по горошек.
Собрались муравьи в дорогу. А детки муравьихины едят крошечку, что принесла мама, делятся с товарищами. Всем деткам в муравейнике хватило, да ещё и осталось. А муравьи уже под деревом. Собрали крошечки и понесли домой. Хватит еды на всю зиму.
Зайчик и Месяц
Холодно зимой Зайчику. Выбежал он на опушку, а уж ночь настала. Мороз трещит, снег от Месяца блестит, холодный ветер с яру дует.
Сел Зайчик под кустом, протянул лапки к Месяцу, просит:
– Месяц, любимый, погрей меня своими лучами, а то долго ещё Солнышка ждать.
Жалко стало Месяцу Зайчика, он и говорит:
– Иди полем, полем, я тебе дорогу освещать буду, беги до большого стога соломы.
Побежал Зайчик к стогу соломы, зарылся в стог, выглядывает, улыбается Месяцу:
– Спасибо, любимый Месяц, теперь твои лучи тёплые-тёплые.
Яблоко в осеннем лесу
Поздней осенью маленькие сестрички Оля и Нина гуляли в яблоневом саду. Был тихий солнечный день. Почти все листья с яблонь опали и тихо шелестели под ногами. Только кое-где на деревьях оставались пожелтевшие листочки.
Девочки подошли к большой яблоне. Рядом с желтым листком они увидели большое красное яблоко. Оля и Нина вскрикнули от радости.
– Как оно сохранилось? – удивилась Оля.
– Сейчас мы его сорвем, – сказала Нина.
Девочки сорвали яблоко. Оле хотелось, чтобы яблоко досталось ей, но она сдержалась и предложила:
– Пусть твое будет яблоко, Нина.
Нине тоже хотелось, чтобы яблоко было её, но Нина тоже сказала:
– Пусть твое будет яблоко, Оля…
Яблоко переходило из рук в руки. Но вот им обеим пришла в голову мысль:
– Отдадим яблоко маме.
Они прибежали к маме радостные, взволнованные. Отдали ей яблоко.
В материнских глазах сияла радость. Мама разрезала яблоко и дала девочкам по половинке.
Сказка о Гусыне
В жаркий летний день вывела гусыня своих маленьких желтеньких гусят на прогулку. Она показывала деткам большой мир. Этот мир был зеленым и радостным – перед гусятами раскинулся огромный луг. Гусыня учила деток щипать нежные стебельки молодой травки. Стебельки были сладкие, солнышко теплое и ласковое, трава мягкая, мир зеленый и поющий многими голосами жучков, бабочек, мотыльков. Гусята были счастливые.
Вдруг появились темные тучи, на землю упали первые капли дождя. А потом посыпались крупные, как воробьиные яички, градинки. Гусята прибежали к маме, она подняла крылья и прикрыла ими своих детей. Под крыльями было тепло и уютно, гусята слышали, как будто бы откуда-то издалека доносится грохот грома, вой ветра и стук градинок. Им даже стало весело: за материнскими крыльями творится что-то страшное, а они в тепле и уюте.
Потом все утихло. Гусятам хотелось поскорее на зеленый луг, но мать не поднимала крылья. Гусята требовательно запищали: выпускай нас, мама.
Мать тихо подняла крылья. Гусята выбежали на траву. Они увидели, что у матери изранены крылья, вырваны многие перья. Мать тяжело дышала. Но мир вокруг был таким радостным, солнышко сияло так ярко и ласково, жучки, пчелы, шмели пели так красиво, что гусятам почему-то и в голову не пришло спросить: «Мама, что с тобой?» И когда один, самый маленький и слабенький гусенок подошел к маме и спросил: «Почему у тебя изранены крылья?» – она тихо ответила: «Все хорошо, мой сын ».
Желтенькие гусята рассыпались по траве, и мать была счастлива.
Легенда о материнской любви
Был у матери единственный сын. Женился он на девушке изумительной красоты. Но сердце у девушки было черное, недоброе.
Привел сын молодую жену в дом. Невзлюбила сноха свекровь, сказала мужу: «Пусть не заходит мать в хату, посели ее в сенях».
Поселил сын мать в сенях, запретил ей в хату заходить… Но мало показалось снохе и этого. Говорит она мужу: «Чтобы и духом матери не пахло в хате».
Переселил сын мать в сарай. Только по ночам выходила мать на воздух. Отдыхала однажды вечером молодая красавица под цветущей яблоней и увидела, как мать вышла из сарая.
Рассвирепела жена, прибежала к мужу: «Если хочешь, чтобы я жила с тобой, убей мать, вынь из ее груди сердце и принеси мне». Не дрогнуло сердце сыновнее, околдовала его невиданная красота жены. Говорит он матери: «Пойдемте, мама, покупаемся в реке». Идут к реке каменистым берегом. Споткнулась мать о камень. Рассердился сын: «Смотрите под ноги. Так мы до вечера будем идти к реке».
Пришли, разделись, искупались. Убил сын мать, вынул из ее груди сердце, положил на кленовый листок, несет. Трепещет материнское сердце.
Споткнулся сын о камень, упал, ударился, упало горячее материнское сердце на острый утес, окровавилось, встрепенулось и прошептало: «Сыночек, не больно ли ты ушиб колено? Присядь, отдохни, потри ладонью ушибленное место».
Зарыдал сын, схватил материнское сердце в ладони, прижал к груди, возвратился к реке, вложил сердце в растерзанную грудь, облил горячими слезами. Понял он, что никто не любил и не может любить его так преданно и бескорыстно, как родная мать.
Столь огромной была материнская любовь, столь глубоким и все сильным было желание материнского сердца видеть сына счастливым, что ожило сердце, закрылась растерзанная грудь, встала мать и прижала голову сына к груди. Не мог после этого сын возвратиться к жене, постылой стала она ему. Не вернулась домой и мать. Пошли они вдвоем степями и стали двумя курганами. Каждое утро восходящее солнце первыми своими лучами озаряет вершины курганов…
Именинный обед
У Нины большая семья: мать, отец, два брата, две сестры, бабушка. Нина самая маленькая: ей девять лет. Бабушка самая старшая; ей восемьдесят два года. Когда семья обедает, у бабушки дрожит рука. Все к этому привыкли и стараются не замечать. Если же кто-нибудь посмотрит на бабушкину руку и подумает: почему она дрожит? – рука ее дрожит еще сильнее. Несет ложку бабушка – ложка дрожит, капельки на стол капают.
Скоро день рождения Нины. Мать сказала, что на ее именины будет обед. Она с бабушкой испечет большой сладкий пирог. Пусть Нина пригласит своих подруг.
Пришли гости. Мама накрывает стол белой скатертью. Нина подумала: и бабушка за стол сядет, а у нее рука дрожит. Подруги смеяться будут, расскажут всем в школе.
Нина сказала тихонько маме:
– Мама, пусть бабушка сегодня за стол не садится…
– Почему? – удивилась мама.
– У нее рука дрожит… Капает на стол…
Мама побледнела. Не сказав ни слова, она сняла со стола белую скатерть и спрятала в шкаф.
Мама долго сидела молча, потом сказала:
– У нас сегодня бабушка больна. Именинного обеда не будет.
Поздравляю тебя, Нина, с днем рождения. Мое тебе пожелание: будь настоящим человеком.
Умение хорошо читать и грамотно писать – залог успешной учёбы.
Полезные пособия:
О. Наумова «Спиральное чтение»
Чтение спиральных текстов и выполнение заданий способствует формированию навыков осмысленного чтения, увеличению скорости чтения и развитию речи.
В этой книге вам предлагается:
- 2 варианта спиральных текстов разного уровня сложности (количество слов в текстах 20-50);
- Задания к каждому тексту;
- Методические рекомендации для продуктивной работы.
Работа с такими текстами максимально включает в работу мозг ребенка и в разы увеличивает продуктивность занятий.
Чтение необычных текстов воспринимается ребенком как игра. При этом идет развитие образного мышления, внимания, памяти, умение понимать прочитанное.
Ольга Наумова «Зашумленные тексты для чтения и пересказа»
Навык качественного чтения и письма зависит от состояния зрительного восприятия и внимания ребенка.
Чем лучше ребенок распознает зрительные образы, тем лучше он читает и грамотнее пишет.
Работа с зашумленными текстами максимально включает в работу мозг ребенка и в разы увеличивает продуктивность занятий. При этом идет развитие образного мышления, внимания, памяти, умение понимать прочитанное.
В книге вы найдете:
- Зашумленные тексты с вопросами;
- Тексты с вопросами для чтения, пересказа, проверки техники чтения;
- Методику работы с зашумленными текстами;
- Варианты проработки с максимальной продуктивностью;
- Упражнения для развития речи и понимания прочитанного.
В результате у ребенка:
- увеличивается скорость чтения;
- развивается внимание и память;
- вырабатываются навыки осознанного чтения;
- развиваются навыки самоконтроля;
- развивается речь;
- уменьшается количество ошибок при письме;
- облегчается процесс написания изложений и сочинений;
- улучшение учебных показателей.
Подходит для индивидуальных и групповых занятий.
Удобна для распечатывания и использования.
Серия книг «Зашумленные тексты» состоит из трех частей.
Тексты отличаются количеством слов, сложностью и степенью зашумленности.
Желательно проработать по всем трем уровням сложности.
Уровень 1
Количество слов в текстах 25-55. Простая шумовка.
Уровень 2
Количество слов в текстах 35-75. Наклонная шумовка.
Уровень 3
Количество слов в текстах 45-95. Сложная шумовка.
О. Наумова «Сердечное чтение»
Чтение этих необычных текстов и выполнение заданий способствует формированию навыков осмысленного чтения, увеличению скорости чтения и развитию речи.
В этой книге вам предлагается:
- Тексты, изогнутые в виде сердца разного уровня сложности
- Количество слов в текстах 50-115;
- Вопросы и задания к каждому тексту;
- Методические рекомендации для продуктивной работы;
- Интересные иллюстрации для раскрашивания.
Работа с такими текстами максимально включает в работу мозг ребенка и в разы увеличивает продуктивность занятий.
Чтение таких текстов может восприниматься ребенком как игра. При этом идет развитие техники чтения, образного мышления, внимания, памяти, умения понимать прочитанное.
В результате у ребенка:
• увеличивается скорость чтения;
• развивается внимание и память;
• вырабатываются навыки осознанного чтения;
• развиваются навыки самоконтроля;
• развивается речь;
• уменьшается количество ошибок при письме;
• облегчается процесс написания изложений и сочинений;
• улучшение учебных показателей.
Книга в формате pdf, 96 страниц.
Рекомендуемый возраст 7+.
Подходит для индивидуальных и групповых занятий.
Удобна для распечатывания и использования.
О. Наумова ТРЕНИНГ «Скорочтение и развитие речи»
Если вы УЧИТЕЛЬ, то у вас будет готовый комплект специальных текстов, заданий по скорочтению и развитию речи, отдельные странички которого удобно распечатывать.
Если вы РОДИТЕЛЬ, который очень хочет, чтобы его ребёнок повысил свою скорость чтения хотя бы в 2-3 раза, то тренинг поможет вам сделать это самостоятельно, не прибегая к помощи специалиста.
Желаемый результат — это не случайность, это итог правильных действий.
Этот ТРЕНИНГ полезно пройти каждому ребенку. Он прекрасно развивает мозг ребенка!
Удобный и результативный тренинг по скорочтению и развитию речи.
- 100 готовых текстов для развития навыков скорочтения.
- Гарантированный результат после прохождения.
- Лучшие приемы.
- Подходит как для индивидуальной работы, так и для работы с целым классом.
- Интересные тексты, написанные мастерами слова.
- Легко распечатать.
- Каждая страница содержит отдельный текст-задание.
- 180 страниц ценных упражнений.
- Самые результативные приёмы.
- 80 страниц дополнительных, самых эффективных упражнений по развитию речи, навыков скорочтения и внимания.
Пройдя тренинг, ваш ребёнок получит:
- Увеличение скорости и качества чтения в 2-3 раза;
- Развитие речи;
- Увеличение скорости мышления;
- Приобретение навыков осознанного чтения;
- Развитие внимания;
- Улучшение показателей в учёбе.
Тренинг успешно может быть использован родителями, репетиторами, учителями.
Самостоятельные занятия по ТРЕНИНГУ дома со своим ребенком позволяют полноценно заменить занятия с репетитором!
Ольга Наумова «Хорошо читаю, грамотно пишу» Осень
Умение хорошо читать и грамотно писать – залог успешной учёбы.
Задания рабочей тетради направлены на развитие навыков чтения и безошибочного письма.
«Хитрые» необычно зашифрованные тексты максимально включают мозг ребёнка в работу, одновременно с этим развивая внимание! память! технику чтения! и умение списывать без ошибок!
Поэтому тексты мы читаем, списываем и выполняем задания.
Рабочая тетрадь содержит тексты различной сложности с индивидуальными заданиями.
Кому необходимо данное пособие?
• Ребенку, который плохо читает;
• Ребенку, который допускает много ошибок при письме;
• Ребенку, у которого недостаточное внимание и слабая память;
• Учителю, который хочет разнообразить уроки и домашние задания;
• Родителю, который хочет помочь своему ребенку и получить действенный инструмент;
• Репетитору, который заинтересован в быстрых положительных результатах своего ученика.
Какую пользу принесут занятия по данному пособию ребёнку?
• Улучшение техники чтения;
• Развитие навыка понимания прочитанного;
• Повышение уровня орфографической зоркости;
• Развитие внимания;
• Улучшение памяти;
• Развитие навыка грамотного списывания текстов;
• Увеличение словарного запаса;
• Развитие навыка самоконтроля;
• Повышение уровня заинтересованности в учебе.
Рекомендуемая методика работы подробно изложена внутри пособия.
Рабочая тетрадь в формате PDF, 72 страницы.
Рекомендуемый возраст 7+
Подходит для индивидуальной и групповой работы.
Заходите также в Книжную лавку за полезными книгами!
С уважением, Ольга Наумова
Благодарю, что поделились статьей в социальных сетях!
Этот рассказ надолго выбил меня из колеи… Прочтите до конца, не пожалейте времени. Возможно, он крепко и навсегда утвердит вас в мысли, что жить надо здесь и сейчас…
У мамы в серванте жил хрусталь. Салатницы, фруктовницы, селедочницы. Все громоздкое, непрактичное. И ещё фарфор. Красивый, с переливчатым рисунком цветов и бабочек.
Набор из 12 тарелок, чайных пар и блюд под горячее.
Мама покупала его еще в советские времена, и ходила куда-то ночью с номером 28 на руке. Она называла это: «Урвала». Когда у нас бывали гости, я стелила на стол кипенно белую скатерть. Скатерть просила нарядного фарфора.
— Мам, можно?
— Не надо, это для гостей.
— Так у нас же гости!
— Да какие это гости! Соседи да баб Полина…
Я поняла: чтобы фарфор вышел из серванта, надо, чтобы английская королева бросила Лондон и заглянула в спальный район Капотни, в гости к маме.
Раньше так было принято: купить и ждать, когда начнется настоящая жизнь. А та, которая уже сегодня — не считается. Что это за жизнь такая? Сплошное преодоление. Мало денег, мало радости, много проблем. Настоящая жизнь начнется потом.
Прямо раз — и начнется. И в этот день мы будем есть суп из хрустальной супницы и пить чай из фарфоровых чашек. Но не сегодня.
Когда мама заболела, она почти не выходила из дома. Передвигалась на инвалидной коляске, ходила с костылями, держась за руку сопровождающего.
— Отвези меня на рынок, — попросила мама однажды.
Последние годы одежду маме покупала я, и всегда угадывала. Хотя и не очень любила шоппинг для нее: у нас были разные вкусы. И то, что не нравилось мне — наверняка нравилось маме. Поэтому это был такой антишоппинг — надо было выбрать то, что никогда не купила бы себе — и именно эти обновки приводили маму в восторг.
— Мне белье надо новое, я похудела.
У мамы хорошая, но сложная фигура, небольшие бедра и большая грудь, подобрать белье на глаз невозможно. В итоге мы поехали в магазин. Он был в ТЦ, при входе, на первом этаже. От машины, припаркованной у входа, до магазина мы шли минут сорок. Мама с трудом переставляла больные ноги. Пришли. Выбрали. Примерили.
— Тут очень дорого и нельзя торговаться, — сказала мама. — Пойдем еще куда-то.
— Купи тут, я же плачу, — говорю я. — Это единственный магазин твоей шаговой доступности.
Мама поняла, что я права, не стала спорить. Выбрала белье.
— Сколько стоит?
— Не важно, — говорю я.
— Важно. Я должна знать.
Мама фанат контроля. Ей важно, что это она приняла решение о покупке.
— Пять тысяч, — говорит продавец.
— Пять тысяч за трусы?????
— Это комплект из новой коллекции.
— Да какая разница под одеждой!!!! — мама возмущена.
Я изо всех сил подмигиваю продавцу, показываю пантомиму. Мол, соври.
— Ой, — говорит девочка-продавец, глядя на меня. — Я лишний ноль добавила. Пятьсот рублей стоит комплект.
— То-то же! Ему конечно триста рублей красная цена, но мы просто устали… Может, скинете пару сотен?
— Мам, это магазин, — вмешиваюсь я. — Тут фиксированные цены. Это не рынок.
Я плачу с карты, чтобы мама не видела купюр. Тут же сминаю чек, чтобы лишний ноль не попал ей на глаза. Забираем покупки. Идем до машины.
— Хороший комплект. Нарядный. Я специально сказала, что не нравится, чтоб интерес не показывать. А вдруг бы скинули нам пару сотен. Никогда не показывай продавцу, что вещь тебе понравилась.
Иначе, ты на крючке.
— Хорошо, — говорю я.
— И всегда торгуйся. А вдруг скинут?
— Хорошо.
Я всю жизнь получаю советы, которые неприменимы в моем мире. Я называю их пейджеры. Вроде как они есть, но в век мобильных уже не надо.
Читать также: «Нужно копить деньги и все делать качественно” — это незыблемые родительские истины… позавчерашнего дня.
Однажды маме позвонили в дверь. Она долго-долго шла к двери. Но за дверью стоял терпеливый и улыбчивый молодой парень. Он продавал набор ножей. Мама его впустила, не задумываясь. Неходячая пенсионерка впустила в квартиру широкоплечего молодого мужика с ножами. Без комментариев. Парень рассказывал маме про сталь, про то, как нож может разрезать носовой платок, подкинутый вверх, на лету.
— А я без мужика живу, в доме никогда нет наточенных ножей, — пожаловалась мама.
Проявила интерес. Хотя сама учила не проявлять. Это было маленькое шоу. В жизни моей мамы было мало шоу. То есть много, но только в телевизоре. А тут — наяву. Парень не продавал ножи. Он продавал шоу. И продал. Парень объявил цену. Обычно этот набор стоит пять тысяч, но сегодня всего 2,5. И еще в подарок кулинарная книга. «Ну надо же! Еще и кулинарная книга!» — подумала мама, ни разу в жизни не готовившая по рецепту: она чувствовала продукт и знала, что и за чем надо добавлять в суп. Мама поняла: ножи надо брать. И взяла.
Пенсия у мамы — 9 тысяч. Если бы она жила одна, то хватало бы на коммуналку и хлеб с молоком. Без лекарств, без одежды, без нижнего белья. И без ножей. Но так как коммуналку, лекарства ,продукты и одежду оплачивала я, то мамина пенсия позволяла ей чувствовать себя независимой. На следующий день я приехала в гости. Мама стала хвастаться ножами. Рассказала про платок, который прям на лету можно разрезать. Зачем резать платки налету и вообще зачем резать платки? Я не понимала этой маркетинговой уловки, но да Бог с ними. Я знала, что ей впарили какой-то китайский ширпотреб в нарядном чемоданчике. Но молчала. Мама любит принимать решения и не любит, когда их осуждают.
— Так что же ты спрятала ножи, не положила на кухню?
— С ума сошла? Это на подарок кому-то. Мало ли в больницу загремлю, врачу какому. Или в Собесе, может, кого надо будет за путевку отблагодарить…
Опять на потом. Опять все лучшее — не себе. Кому-то. Кому-то более достойному, кто уже сегодня живет по-настоящему, не ждет.
Мне тоже генетически передался этот нелепый навык: не жить, а ждать. Моей дочке недавно подарили дорогущую куклу. На коробке написано «Принцесса». Кукла и правда в шикарном платье, с короной и волшебной палочкой. Дочке — полтора годика. Остальных своих кукол она возит за волосы по полу, носит за ноги, а любимого пупса как-то чуть не разогрела в микроволновке. Я спрятала новую куклу.
Потом как-нибудь, когда доделаем ремонт, дочка подрастет, и наступит настоящая жизнь, я отдам ей Принцессу. Не сегодня.
Но вернемся к маме и ножам. Когда мама заснула, я открыла чемоданчик и взяла первый попавшийся нож. Он был красивый, с голубой нарядной ручкой. Я достала из холодильника кусок твердого сыра, и попыталась отрезать кусочек. Нож остался в сыре, ручка у меня в руке. Такая голубая, нарядная.
— Это даже не пластмасса, — подумала я.
Вымыла нож, починила его, положила обратно в чемодан, закрыла и убрала. Маме ничего, конечно, не сказала. Потом пролистала кулинарную книгу. В ней были перепутаны страницы. Начало рецепта от сладкого пирога — конец от печеночного паштета. Бессовестные люди, обманывающие пенсионеров, как вы живете с такой совестью?
В декабре, перед Новым годом маме резко стало лучше, она повеселела, стала смеяться. Я вдохновилась ее смехом. На праздник я подарила ей красивую белую блузку с небольшим деликатным вырезом, призванную подчеркнуть ее большую грудь, с резным воротничком и аккуратными пуговками. Мне нравилась эта блузка.
— Спасибо, — сказала мама и убрала ее в шкаф.
— Наденешь ее на новый год?
— Нет, зачем? Заляпаю еще. Я потом, когда поеду куда-нибудь…
Маме она очевидно не понравилась. Она любила яркие цвета, кричащие расцветки. А может наоборот, очень понравилась. Она рассказывала, как в молодости ей хотелось наряжаться. Но ни одежды, ни денег на неё не было. Была одна белая блузка и много шарфиков. Она меняла шарфики, повязывая их каждый раз по-разному, и благодаря этому прослыла модницей на заводе. К той новогодней блузке я
тоже подарила шарфики. Я думала, что подарила маме немного молодости. Но она убрала молодость на потом.
В принципе, все её поколение так поступило. Отложило молодость на старость. На потом. Опять потом. Все лучшее на потом. И даже когда очевидно, что лучшее уже в прошлом, все равно — потом.
Синдром отложенной жизни.
Мама умерла внезапно. В начале января. В этот день мы собирались к ней всей семьей. И не успели. Я была оглушена. Растеряна. Никак не могла взять себя в руки. То плакала навзрыд. То была спокойна как танк. Я как бы не успевала осознавать, что происходит вокруг. Я поехала в морг. За свидетельством о смерти. При нем работало ритуальное агентство. Я безучастно тыкала пальцем в какие-то картинки с гробами, атласными подушечками, венками и прочим. Агент что-то складывал на калькуляторе.
— Какой размер у усопшей? — спросил меня агент.
— Пятидесятый. Точнее сверху пятьдесят, из-за большой груди, а снизу …- зачем-то подробно стала отвечать я.
— Это не важно. Вот такой набор одежды у нас есть для нее, в последний путь. Можно даже 52 взять, чтобы свободно ей было. Тут платье, тапочки, белье…
Я поняла, что это мой последний шоппинг для мамы. И заплакала.
— Не нравится ? — агент не правильно трактовал мои слезы: ведь я сидела собранная и спокойная еще минуту назад, а тут истерика. — Но в принципе, она же сверху будет накрыта вот таким атласным покрывалом с вышитой молитвой…
— Пусть будет, я беру.
Я оплатила покупки, которые пригодятся маме в день похорон, и поехала в её опустевший дом. Надо было найти ее записную книжку, и обзвонить друзей, пригласить на похороны и поминки.
Я вошла в квартиру и долга молча сидела в ее комнате. Слушала тишину. Мне звонил муж. Он волновался. Но я не могла говорить. Прямо ком в горле. Я полезла в сумку за телефоном, написать ему сообщение, и вдруг совершенно без причин открылась дверь шкафа. Мистика. Я подошла к нему. Там хранилось мамино постельное белье, полотенца, скатерти. Сверху лежал большой пакет с надписью «На смерть». Я открыла его, заглянула внутрь.
Там лежал мой подарок. Белая блузка на новый год. Белые тапочки, похожие на чешки. И комплект белья. Тот самый, за пять тысяч. Я увидела, что на лифчике сохранилась цена. То есть мама все равно узнала, что он стоил так дорого. И отложила его на потом. На лучший день её настоящей жизни. И вот он, видимо, наступил. Её лучший день. И началась другая жизнь…
Дай Бог, она настоящая.
Сейчас я допишу этот пост, умоюсь от слёз и распечатаю дочке Принцессу. Пусть она таскает её за волосы, испачкает платье, потеряет корону. Зато она успеет. Пожить настоящей жизнью уже сегодня.
Настоящая жизнь — та, в которой много радости. Только радость не надо ждать. Её надо создавать самим. Никаких синдромов отложенной жизни у моих детей не будет.
Потому что каждый день их настоящей жизни будет лучшим.
Давайте вместе этому учиться — жить сегодня.
Ольга Савельева
Источник: goodday.su