Рассказ про праздник хэллоуин

Хэллоуин, Самайн, Кельтский Новый год, Праздник смерти, канун Дня всех святых… Ночь, когда открываются врата, соединяющие мир мёртвых с миром живых. Ночь, когда любым нечеловеческим сущностям, от фей и эльфов до сил преисподней, позволено свободно разгуливать по земле. Ночь, когда становится возможным невозможное, странное и страшное. От кельтского праздника урожая к единственному дню в году, когда смерть становится смешной, — путь, пройденный Хэллоуином в человеческом сознании, впечатляет.

Зима близко

У Самайна, предтечи Хэллоуина, сложные отношения с современным праздником. Они друг другу не то чтобы отец и сын, а скорее старший и младший братья, которых поделили при разводе родители. Самайн считается чисто языческим праздником, а в Хэллоуине языческие традиции слились с христианскими, сохранив основную идею — утверждение победы жизни над смертью. Только язычники видят бессмертие как «вечное возвращение», слияние с праматерью-природой, а христиане — как вечную жизнь души.

Хотя в русском языке этот кельтский праздник принято называть Самайном, в древнеирландском слово Samhain произносилось как «Савань», с ударением на первый слог. Это слово и его производные издавна обозначали третий осенний месяц, когда урожай с полей уже убран и пора готовиться к зиме. Слово возводят к санскритскому (индоевропейскому) samana — «собрание», «сходка». В современном ирландском, как и в гэльском (шотландском), an t-Samhain (читается «саунь») означает «ноябрь».

Самайн в его классическом виде отмечали только кельты Британских островов, хотя в Галлии, нынешней Франции, тоже был похожий праздник. Так как кельты, подобно многим другим древним народам, пользовались лунным календарём, дата этого праздника была плавающей. Его отмечали в третье новолуние осени либо, по другой версии, через двадцать один лунный день после первого полнолуния, следующего за осенним равноденствием, — вот так сложно. Некоторые современные неоязычники высчитывают «правильную» ночь Самайна по лунному календарю.

По свидетельствам древнеримских авторов, кельты праздновали свой новый год с размахом — в течение трёх тёмных ночей подряд, пока умершая луна сменялась новорождённой. Римляне называли их «три ночи Самониоса». Самайн уважали и в деревнях, и во дворцах королей: три ночи Самайна были большим торжеством в Таре, священной столице древних ирландцев. А одна сага описывает празднование на равнине Муртемне в течение семи ночей подряд — трёх до новолуния и трёх после.

Нет никаких свидетельств того, что в языческие времена Самайн был связан со смертью и сверхъестественным. Скорее всего, это был просто праздник урожая и конца осени. Закончился один сельскохозяйственный год, начался новый (хотя древнеирландским новым годом был Белтейн — 1 мая), — и в ночь перехода из одного года в другой могло случиться что угодно, любое странное волшебство.

Есть версия, по которой Самайн был праздником не земледельцев, а скотоводов. В конце октября скот возвращают в жильё на зимовку, причём часть скотины идёт на убой, а значит — неизбежен сытный праздник. Король или вождь собирал народ на пир, получал богатые подарки, обильно кормил и поил своих людей, организовывал спортивные состязания и поединки, собирал налоги и проводил суды.

К сожалению, почти не известно, что в это время делали жрецы-друиды. Они проводили некие обряды, разжигали «огни Самайна», но суть этих ритуалов пока неясна. Как полагают исследователи, самые древние из обрядов включали человеческие жертвоприношения. В те тёмные времена было принято выбирать «короля года», которого приносили в жертву по истечении «царствия» — именно на Самайн. Некоторым современным чиновникам такая практика не помешала бы: близость смерти очень мотивирует! Позднее человеческие жертвы были заменены животными или имитацией — например, сжиганием чучела, как в России на Масленицу, или прыжками через костёр, как на Ивана Купала.

Вероятно, сакральным значением Самайна, как и любого праздника перехода, была связь Верхнего и Нижнего миров, а также мира людей и мира сидов. Есть гипотеза, что ирландцы в эту ночь праздновали священный брак бога-прародителя Дагды и богини войны Морриган. Но у этих версий нет прочной основы.

Неясно, считали ли кельты Самайн «ночью открытия врат» или этой идеей мы обязаны впечатлительности ранних христиан и фантазии неоязычников. Первые свидетельства о связи Самайна со смертью и нечистью принадлежали христианским монахам, которым языческие обряды казались мерзкими и дьявольскими. Но, наверное, дыма без огня всё-таки не бывает. Язычники представляли себе мироздание как несколько связанных «этажей», а момент перехода, пересечения пространственной или временной границы, наделялся сакральным значением. По крайней мере, в сельской местности Шотландии и Ирландии, где этот праздник существовал ещё в XVIII веке, его уже прочно связывали со страшными историями, нечистой силой и сидами.

В древнеирландских сагах не раз упоминается особый, ничем не мотивированный гейс (запрет) — выходить за городские стены в ночь Самайна. Это часто трактуют как веру в то, что за околицей буйствует нечисть. Но возможно и другое толкование: тот, кто останется «за бортом» в ночь перехода, рискует не перебраться вместе со всеми в новый год, а остаться навсегда в безвременье старого.

Свистать всех святых!

День всех святых — странное, если вдуматься, название. Зачем нужен день для «всех святых», если у каждого святого есть личный праздник, а то и не один? На самом деле каноническое название праздника — Собор всех святых. Так называют описанное в «Откровении Иоанна Богослова» поклонение Агнцу, олицетворяющему Иисуса Христа. За ним в Книге Страшного Суда следует снятие седьмой печати и начало собственно конца света.

После сего взглянул я, и вот, великое множество людей, которого никто не мог перечесть, из всех племён и колен, и народов и языков, стояло пред престолом и пред Агнцем в белых одеждах и с пальмовыми ветвями в руках своих. И восклицали громким голосом, говоря: спасение Богу нашему, сидящему на престоле, и Агнцу! И все Ангелы стояли вокруг престола и старцев и четырёх животных, и пали перед престолом на лица свои, и поклонились Богу, говоря: аминь! благословение и слава, и премудрость и благодарение, и честь и сила и крепость Богу нашему во веки веков! Аминь. И, начав речь, один из старцев спросил меня: сии облеченные в белые одежды кто, и откуда пришли? Я сказал ему: ты знаешь, господин. И он сказал мне: это те, которые пришли от великой скорби; они омыли одежды свои и убелили одежды свои Кровию Агнца.

«Откровение Иоанна Богослова», 7:9-14

«Те, кто убелил одежды свои Кровию Агнца» — это и есть христианские святые, причём как известные и почитаемые, так и те, чей подвиг во имя веры остался тайной для людей, но не для Бога. День всех святых — праздник, когда можно воздать должное им всем без разбору. Его христиане отмечают с рубежа IV-V веков. Католические священники надевают на службу белые одеяния, имитируя поклонение Агнцу.

Дата 1 ноября была установлена в VIII веке папой Григорием III, а через сто лет Карл Великий повелел отмечать этот праздник во всей империи франков. А 2 ноября стало днём поминовения усопших. Правда, из одного текста, приписываемого средневековому британскому историку Беде Достопочтенному, известно, что христиане Британии якобы начали отмечать День всех святых 1 ноября куда раньше, переосмыслив традиции Самайна.

В Британии День всех святых называли All Hallows’ Day, а вечер накануне — All-Hallows-Even (Канун дня всех святых) либо Hallowmas. Впервые это название зафиксировано в 1556 году. От него и произошло современное «Хэллоуин». Судьба этого праздника, который всегда был страшным и весёлым, в отличие от благообразного богослужения, непростая. Его очень любили в Ирландии и Шотландии, где в народе сохранилось больше языческих традиций, а вот в Англии ему досталось от протестантов, боровшихся с «папскими праздниками». Но он вернул прежние позиции благодаря Ночи Гая Фокса, отмечаемой 5 ноября. Именно от неё Хэллоуину в наследство достались фейерверки.

В Америке Хэллоуин долгое время не отмечали: там было слишком много пуритан, осуждавших шумное «языческое» веселье. Но во второй половине XIX столетия в США хлынули бедные шотландцы и ирландцы, которые привезли в Новый свет свои традиции. Так Хэллоуин стал частью американской культуры, а благодаря Голливуду этот праздник начали отмечать по всему миру. И дело тут не столько в «проклятой поп-культуре», сколько в глубинной потребности человека «присвоить» смерть, сделать её забавной и нестрашной и в конце концов победить.

От Бёрнса до Бёртона

Хэллоуин прописался в массовой культуре не сразу. «Открыл» его для британцев знаменитый шотландский поэт Роберт Бёрнс. Он в 1785 году написал поэму «Хэллоуин», живописующую, как отмечают праздник шотландские крестьяне. Основное внимание он уделил гаданиям на суженого. Несмотря на потустороннюю тему, поэма получилась игривой; автор подчёркивает, что Хэллоуин прежде всего весёлый праздник, а уж потом — повод всласть попугаться. В Шотландии, где поэта практически канонизировали, дети учат поэму наизусть и рассказывают, когда ходят по домам и требуют конфет.

Согласно старинным поверьям, этой ночью ведьмы, черти и прочая нечисть вылетают творить свои полуночные козни; в частности, сказывают, будто бы такой воздушный народец, как феи, в эту ночь справляет великий праздник.

Роберт Бёрнс, из примечаний к поэме «Хэллоуин»

Уже в начале XIX века в Америке Канун всех святых связывали со страшными историями и нечистью. Это хорошо видно из знаменитой новеллы Вашингтона Ирвинга «Легенда Сонной лощины» (1820). Хотя дата в тексте не упоминается, время встречи Икабода Крейна с безголовым всадником напоминает о Хэллоуине: это и обильное угощение, традиционное для праздника урожая, и время (золотая осень), и ритуальное рассказывание страшных историй. А в последних абзацах, где автор намекает, что в «привидении» не было ничего мистического, появляется разбитая тыква — её Икабод принял за голову, прикреплённую к седлу всадника. Одурачивший Крейна соперник был своего рода хэллоуинским ряженым (гайзером).

На Хэллоуин, а также на Белтейн (1 мая) обитатели городка Данвич из рассказа Говарда Лавкрафта «Ужас Данвича» (1928) проводят омерзительные ритуалы поклонения Йог-Сототу и другим Древним. В романе Чарльза Уильямса «Канун Дня всех святых» (1945) речь о самом празднике почти не идёт, зато много рассказывается, что ждёт души после смерти, — это вполне укладывается в концепцию Хэллоуина как «точки встречи» нашего мира и загробного.

Настоящим «певцом Хэллоуина» можно назвать Рэя Брэдбери. Его завороженность ритуалами этого праздника, внимание к деталям и богатая фантазия помогли создать целую мифологию Хэллоуина: прекрасную, жуткую и хрупкую, как любые настоящие чудеса. В романе «Чую, зло грядет» (Something Wicked This Way Comes, сложное для перевода название — цитата из разговора ведьм в шекспировском «Макбете») описан странствующий осенний «карнавал ужасов». Такие заведения были популярны в Штатах первой половины ХХ века и открывались именно перед Хэллоуином, когда вся Америка жаждала как следует напугаться. Именно после встречи с Мистером Электрико, фокусником с такого карнавала, двенадцатилетний Рэй решил стать писателем.

В романе карнавалом управляют Люди Осени, порабощённые зловещим Мистером Мраком. Как освободиться от власти зла? Брэдбери выбирает способ, подходящий для его юных героев, — смех. «Улыбка ненавистна людям ночи. В улыбке — солнце. Они не выносят солнца». И в этом — сама суть праздника Хэллоуин: смех и веселье как способ победить тьму и смерть.

К теме Хэллоуина Брэдбери вернулся в повести «Канун всех святых» (1972). Под зловещим Хэллоуинским древом, на котором растут тыквы, герои встречаются со странным мистером Смерчем, который уводит их в страну детских страхов, рассказывая о разных традициях поминовения усопших и настоящем значении Хэллоуина. «Канун всех святых» — это настоящая энциклопедия Хэллоуина, обязательная к прочтению для всех, кто хочет знать больше об этом празднике.

Данью уважения Брэдбери можно считать рассказы Глена Хиршберга из сборника «Два Сэма. Истории о призраках» (2003) — «Стёпка-растрёпка» и «Карнавал судьи Дарка». В первом рассказе ребятишки на Хэллоуин забираются в заброшенный дом и переживают там несколько жутких минут. А во втором, который напоминает о Брэдбери уже своим названием (Мистера Мрака в оригинале зовут Mr. Dark), университетский профессор получает билет на мифический карнавал из городской легенды и оказывается в своём персональном аду.

Роджер Желязны в романе «Ночь в тоскливом октябре» (1993) возвращает Хэллоуину его мифическое значение — безвременья, времени перехода, когда становится возможным связать мир людей и мир странных и страшных тварей. Именно в ночь с 31 октября на 1 ноября, да не во всякую, а только совпадающую с полнолунием, половина играющих в Игру должна провести финальный ритуал открытия Врат, а другая половина — им помешать. Особую прелесть книге придают литературные аллюзии: как на хэллоуинском карнавале, здесь собрались персонажи популярных «страшилок». А завораживающий поэтичный стиль погружает читателя в атмосферу особенной, мистической осени. «Ночь в тоскливом октябре» — это ещё одно обязательное чтение перед Хэллоуином. Среди ролевиков традиционными стали городские игры по «Ночи…», в которые играют именно в октябре.

Помимо хоррора и мистики, Хэллоуин и Самайн появляются в фэнтези, касающемся кельтских мифов. Действие одного из романов Джима Батчера о чародее Гарри Дрездене, «Барабаны мёртвых», происходит перед этим праздником, и появление Дикой Охоты, чьё время — осень и зима, выглядит вполне логично.

Кельтской мифологией явно очарована и Мэгги Стиуотер, автор цикла романтического фэнтези «Книги фей». В романе «Баллада. Осенние пляски фей» появляется кельтский рогатый бог плодородия Кернуннос, он же Король Мёртвых и отец народа фейри. У этого народца есть жуткий осенний обычай: каждые шестнадцать лет тело низшей фейри, живущей среди людей и питающейся их душами и талантами, должно сгореть в самайнском костре, чтобы потом возродиться. Основное внимание автор уделяет любовному треугольнику из девушки-сида и двух людей. Созданный Стиуотер мир, где фейри живут рядом с людьми, наполнен атмосферой осеннего волшебства.

Кошмар перед Хэллоуином

В восприятии Хэллоуина как кошмара без грамма веселья виноват режиссёр Джон Карпентер. Его фильм ужасов «Хэллоуин» (1978) дал старт успешной киносерии с сиквелами, римейками, сиквелами римейков и римейками сиквелов, и стал родоначальником жанра «слэшер». Картина рассказывает о сумасшедшем маньяке Майке Майерсе, который устраивает резню в Канун всех святых. Сейчас этот фильм любят пересматривать на хэллоуинских вечеринках. Если смотреть его в шумной компании, лакомясь праздничными сладостями, история бессмысленной и беспощадной «кровавой бани» становится куда менее страшной. Мы же помним, что Хэллоуин нужен в том числе и затем, чтобы бороться с нашими страхами?

Карпентер был, понятное дело, не первым. Мотив убийства на Хэллоуин обыграл голливудский классик Фрэнк Капра в эксцентрической чёрной комедии «Мышьяк и старые кружева» (1944). Её герой, женившийся как раз на Хэллоуин, вместе с молодой супругой наносит визит в дом чудаковатых родственников — и обнаруживает в сундуке труп мужчины. И это убийство оказывается не единственным.

Никакой мистики нет и в отменном психологическом триллере «Девочка, что живёт в конце улицы» (1974). Ринн, не по годам серьёзная и самостоятельная тринадцатилетняя девочка, празднует день рождения на Хэллоуин. Этот мотив введён в фильм словно специально, чтобы подчеркнуть её нечеловеческую, хладнокровную готовность убить любого, кто попытается ей навредить.

Маскарад на Хэллоуин киношники очень любят. Один из самых ярких эпизодов в «Инопланетянине» (1982) Стивена Спилберга — когда дети берут инопланетного друга в хэллоуинский поход за сладостями, замаскировав его под привидение. А в фантастической драме «Донни Дарко» (2001) не сразу понятно, что ключевой момент в судьбе главного героя, его «развилка» во времени, — произошедшая на Хэллоуин трагедия. Жутковатый кролик, который объясняет Донни устройство мироздания, на самом деле его одноклассник в маскарадном костюме, как раз тогда и погибший.

Но, разумеется, мистических Хэллоуинов в кино куда больше, чем других. Отлично пойдёт фоном к хэллоуинской вечеринке телефильм «В полночный час» (1980). Его герои решили вырядиться на маскарад в костюмы настоящих колдунов, украденные из музея. Переодеваться они ушли на кладбище, где случайно вызвали к жизни армию мертвецов во главе с настоящей ведьмой. Всё как на хэллоуинском карнавале, только по-настоящему.

Меломаны оценят трогательно-трэшовый ужастик «Конфеты или смерть» (1986), в котором засветились рок-музыканты Джин Симмонс (Kiss) и Оззи Осборн (Black Sabbath), а также создатель «Пункта назначения» и продюсер «Секретных материалов» Глен Морган. Герой этого фильма общается с духом погибшего рокера и не замечает, что стал пешкой в игре злобных тварей с того света.

Классика хэллоуинского жанра — серия фильмов «Ночь демонов» (первая часть вышла в 1988-м). По сюжету компания молодёжи случайно освобождает из заточения демона, который убивает людей и превращает их в таких же демонов. Критики обозвали первый фильм «сборником стереотипов», однако две следующих части получились лучше, чем оригинал, — в основном за счет хорошей дозы чёрного юмора. Если душа всё же просит чего-нибудь готического, пересмотрите знаменитого «Ворона» (1994) с Брендоном Ли: его главный герой и был убит, и воскрес для мести как раз на Хэллоуин.

Лучший саундтрек для вечеринки? Песни группы Helloween (неверное написание слова — намеренное: в названии праздника «спрятался» ад — hell) и музыка Дэнни Эльфмана к мультфильму «Кошмар перед Рождеством» режиссёра Генри Селика и продюсера Тима Бёртона. Действие этого очаровательного мюзикла происходит как раз в городке Хэллоуин, населённом странными и страшными персонажами.

∗∗∗

Хэллоуин — праздник, сделавший для фантастики и фэнтези больше, чем любой другой. В нём с избытком хватает и страшного, и таинственного, и волшебного, и забавного — всего, что необходимо для хороших историй. У вас есть все шансы «написать» собственную хэллоуинскую сказку, и в вашей власти сделать так, чтобы у неё был счастливый финал.

Если вы нашли опечатку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.