Рассказ про шарфик который управлял девушкой

Когда все запуталось и выхода нет, можно перед сном попросить незримой помощи

К кому обратиться за помощью, если никто не может помочь? Так бывает. Мы старались-старались, прилагали усилия, а все события жизни пошли наперекосяк и запутались. И одни проблемы цепляются за другие, одни печали тянут за собой другие печали. Все становится хуже и непонятнее с каждым днём. А другие люди ничем не могут помочь; это наша жизнь, наши проблемы и наши переживания. Все плохо получается, хотя мы так стараемся…

Во-первых, надо продолжать прилагать усилия. Надо действовать и искать решения. Если действовать невозможно — надо приложить усилия для терпения.

А во-вторых, перед сном попросите о помощи своего Ангела или того, кто вас очень любил, но ушёл в другой мир. Того, кто в детстве был вам дорог и близок, кто заботился о вас. Бабушку, дедушку, прабабушку…

И через некоторое время ситуация начнёт выправляться. Все постепенно выровняется и встанет на свои места. Может быть, даже на следующий день произойдут перемены к лучшему. Я расскажу простую историю для примера. Бабушка учила маленькую внучку вязать. И у внучки плоховато получалось, маленькие пальчики не очень хорошо слушались. Но она упорно вязала шарф. Уродливый шарф получался, петли путались… А бабушка гладила внучку по голове и хвалила за усердие. И говорила: «Ты вяжи, Танечка, старайся! Шарфик утром станет ровным и красивым!».

Девочка клала вязание рядом с кроваткой. И утром связанная часть шарфика оказывалась ровной и красивой, действительно! Девочка усердно продолжала вязать. Она очень старалась, но все равно допускала ошибки. А бабушка подбадривала её; наутро связанная часть шарфика снова становилась красивой и правильной. Так постепенно девочка научилась вязать. Но не только в этом дело. Дело в том, что ночью бабушка перевязывала шарфик заново, исправляла ошибки маленькой девочки. И девочка чувствовала прилив сил и веры в себя…

И уже взрослой, в тяжёлые времена, бывшая девочка перед сном просила бабушку, которой давно не было на этом свете. Просила помочь и все исправить. А она будет изо всех сил стараться, изо всех сил! Проявит терпение и усердие… И потом все наладилось. Запутанное распуталось, клубок проблем исчез, а дорога жизни стала ровной и красивой. Женщина очень старалась. Но пока она спала, кто-то ей помогал. Перевязывал шарфик, она так это называла.

Так что перед сном попросите о помощи. А потом продолжайте прилагать усилия, терпеливо прилагать усилия. И в скором времени ситуация начнёт исправляться. Постепенно, не сразу, но начнёт. Незримая помощь проявится в улучшении жизни…

Шарфик

«- Лиз, закрой окно. кондиционер ведь работает.»»- Фу-у! С ним холодно и сухо, а природа пахнет жи-изнью-у!!!» Лиз высунула в окно голову и обе руки и забавлялась на всю катушку громко крича и хохоча.»- Ну хорошо, кондей я выключу, но не высовывайся пожалуйста по пояс и не маши руками. Это опасно. Даже самая тоненькая веточка на такой скорости причинит невероятную боль. Или чего похуже.»»-Фи, Игорёша. Какой же ты скучный и ай… Шарфик, Игорь, мой шарфик.»»- А я предупреждал, не балуйся.» Буркнул Игорь, сворачивая к обочине и следя за полётом шустрой тряпицы в зеркало заднего вида. Выйдя из машины Игорь остудил мгновенный порыв супруги ломануться через кусты на спасение любимого шарфика. Шарфик не хухры- мухры, а от «GUCCI» в сине-голубых тонах, что очень шли Лиз. Освежая и без того прекрасный облик, как бы придавая ей сияния.»- Анька обидится, когда узнает.» Бубнила надувшись Лиз.»-Во-первых, не скажешь не узнает, а во-вторых, ты что, на жалость давишь?» Спросил Игорь, оторвав взгляд от беглеца и задрав бровь вопросительно посмотрел на жену. Она схватила его за руку и умоляюще запричитала.»-О-о, дорогой сделай что-нибудь. Он почти упал, а теперь смотри. Его будто что-то вздернуло в верх, и он сейчас скроется.»»- Там был поворот, от дороги горячий воздух снова поднял его вверх. Поехали.» Крикнул Игорь. и запрыгнув в авто они продолжили погоню, лихо развернувшись и съехав с главной трассы к дачам. Далеко продвинуться не удалось, дорогу перекрывал шлагбаум. Зато с взгорка перед ним был виден полет шарфа и его спуск к самому высокому дереву.»- Сиди здесь. Хороший ориентир, думаю я смогу его найти. Сказал Игорь, выходя из машины и растягивая ещё одну пуговицу на рубашке. (Жара.)»- Лиз не ходи, там дальше влажная грунтовка. Не порть ещё один бренд.» Подколол мужчина жену. Вообще-то Лиз не шопоголик и не гоняется за брендами, это одна её подруга ей вечно голову морочит и нервы крутит. Да сестра Игоря, Анна, живущая с матерью в другом городе, периодически балует Лис шикарными подарками. (Пожалуй, скоро дела пойдут в гору и можно будет порадовать Лиз чем-нибудь эдаким. Хотя где купить и эдакое в нашей глуши?) Думал Игорь по дороге к зелёному великану на которой как он видел спланировал шарф. Из-за огороженных участков стало непонятно куда идти на развилке, да ещё огромная лужа посреди дороги внесла свои коррективы в маршрут. В итоге Игорь выбрал лёгкий, но довольно длинный путь к высокому дереву, стоящему на пустыре меж участков. И какой-то полуголый парень перелазил через забор с «их» шарфом на шее. (Хм. Начало лета, а загар как с курорта.) Подумал Игорь, кладя руку на плечо дачника. «- Молодой человек…» Парень выпрямился и резко обернулся к Игорю. Порыв лёгкого ветерка донёс до Игоря тонкий запах духов жены с шарфа смешанный с запахом пота парня. В груди затрепыхалось, волосы на затылке поднялись и по позвоночнику прокатилась волна жара, заставив выступить испарину. (Что за фигня? Да ну нафиг.) подумал Игорь.»- Я… Наш …» Замямлил он. (Да что за чёрт?) Одернул себя мысленно.»- Понравилось вещичка?» расправив плечи и улыбнувшись, задорно спросил он, глядя насупленному парню в глаза.»- Да, а что? Хочешь вернуть?» Тут же подхватил парень, улыбаясь в ответ. (Дачник, точно дачник, накачанный и загар ровный. Такой только во время движения на солнце получается.) Разглядывая молодца думал Игорь. И снова ветерок, и снова одуряющий запах заставил дыхание сбиться.»- Если очень понравился, можешь не возвращать. «Посерьёзнел Игорь. И парень стал развязывать шарф.»- Да ладно, чего уж там.» В кои-то веки судьба подкинула что-то хорошее, а гадская действительность снова показала кукиш.» Произнес парень, протягивая Игорю находку. Перехватив руку с шарфом тот прижал её к груди парня.»- Если действительно так по душе, забирай, но дай свой номер. «Сказал Игорь и достал из кармана телефон.»- Меня кстати Игорь зовут. Диктуй.»»-9***-***-**98 Алекс.» Набирая номер Игорь спросил. «-Сокращённо от Алексей или Александр?» Парень нахмурился.»-Это не сокращённое, это имя собственное. Я и по паспорту Алекс Максимович Рощин.» Просияв Игорь протянул руку.»- Игорь Максович Пригожин. Здорово. У меня по жизни если человек с сокращенным именем, то это очень хороший и нужный мне человек.» Парень, задрав в растерянности выгоревшие брови пожал протянутую руку.»- Как это, нужный тебе?» От соприкосновения руки с горячей и сухой кожей парня, Игорь почувствовал, дело неладно. И этот ветерок. (Да и фиг с ним. Если третий раз накатывает это судьба.) Сделав шаг вплотную к парню прижал его к себе за поясницу и потёрся пахом о его ногу.»- И вот так в том числе.» Сглотнув образовавшийся ком от близости горячей кожи с умопомрачительной ароматом, прохрипел парня в шею Игорь. Тот замер напрягшись. Еще раз качнув бедрами Игорь почувствовал ответную реакцию и отстранившись посмотрел парню в глаза. Там было смятение. Делая шаг назад Игорь одной рукой подхватил выпавший у Алекса шарф и засунул ему за пояс брюк. Другой рукой покрутил телефон со словами.»-Увидимся. До скорого.» И развернувшись пошел к машине. У шлагбаума застал Лиз в интересной позе. Задрав повыше юбку, женщина собиралась перелезть через железную трубу.»- Дорогая, замри. Это надо сохранить для истории.» Смеясь сказал Игорь, выставив вперед телефон. Взвизгнув Лиз быстро привела себя в первоначальный вид. Окинув его ищущим взглядом разочарованно вздохнула.»-Ну Ли-из. Превозмогая шквалистый ветер.»(Ага, с одуряющим ароматом.)»-Подумал парень. «-Пересекая вонючие болота.» (Лужа была действительно большая.)»- И скалистые горы. (Забор тоже был высок и крепок, как и его хозяин. Хотя я на него не залазил. Ха, двусмысленно. Всё хватит о нём думать.) Лиз заливалась смехом от пародии на любимого «Шрека».»- В общем забудь. Он погиб в борьбе за свободу. Ты не сильно огорчена?» Обняв её спросил Игорь.»-Не-ет. Жалко конечно, цвет мне шёл, но у меня есть ещё корейский платок от Анны. Он чудо как хорош, а я его незаслуженно забыла.» Смеясь ответила Лиз. Поцеловавшись они сели в машину и поехали домой.

-2-

По дороге Лиз развлекалась, гоняя магнитолу и выискивает только ей желанный трек. А Игорь вспоминал свои слова про сокращённые имена. Его отца нарекли Максимилианом, но с раннего детства тот невзлюбил собственное имя и в паспорте был вписан уже как Макс Фадеевич Пригожин. Для Игоря отец был маяком в жизни, другом, учителем, поддержкой и опорой. Просто очень хорошим человеком, при этом не позволяющим лезть к себе кому попало. К себе в дела, в семью, в душу. Поэтому друзей у него было всего двое. Дядь Миша и Алла, его жена, ещё маленький сын. Лиз тоже в одночасье возненавидела своё полное имя. Елизавета Олеговна Пронина. Мать Лиз развелась с мужем перед родами. Он её бросил, как только узнал о беременности жены. Странный для всех поступок. А когда Лиз исполнилось семь он вдруг объявился. Позвонил и уговорил мать привести к нему дочь перед школой. Они гостили у господина Пронина две недели и выдержала их Лиз лишь благодаря врожденному артистизм у и тому, что с четырёх с половиной лет занималась в театральном кружке и не была лишена таланта.»- Представь, что это роль. Роль, которую во что бы то ни стало ты должна сыграть отлично. А потом мы уедем и больше никогда к нему не вернёмся.» Попросила её мама после встречи с отцом в аэропорту, которая шокировала маленькую Лизу. Девочка была умна, год ходила на подготовку к школе, умело обращалась с гаджетами и впитывала знание как губка. Поэтому отыграла свою роль тихой и послушной девочки очень хорошо. Папаша возжелал заполучить такую дочь. Но её не было, он жестоко обманулся. Открыл на имя матери карту с привязкой к номеру Лиз на круглую сумму. При этом не соизволил изменить свои планы за две недели чтобы отвезти их в аэропорт. Думал с тихоней прокатит. Позвонил перед вылетом попрощаться и услышал много интересного о себе, по мнению семилетней дочери. А потом это тихий ангел попросил маму снять все деньги с карты, сейчас же. Смеясь мама выполнила её просьбу. Сжимая пачку купюр крупного номинала Лиза шипела, по-детски ругалась и плевалась я дом в адрес господина отца. Может быть проведение наказало её мать за те злые слова, что она не остановила, но… Их самолёт разбился. Упал в аэропорту где у них была пересадка. Лиза выжила, она вообще не пострадала физически, только синяк да две царапины. Рюкзачок с документами, деньгами и телефоном был на ней. В списки погибших она попала случайно. Но сразу позвонив бабушке и всё ей рассказав, дождалась её. И на третий день после аварии уже была дома, но отзываться стала только на Лиз. При оформлении в школу заявила, что так и надо. И в дальнейшем, при получении паспорта будет менять имя. И Лиз не склоняется и не спрягается. Она была в этом очень серьёзна и непреклонна и никому в голову не приходило назвать её иначе. И эти два человека сократившие свои имена, стали в жизни Игоря Пригожина знаковыми, своеобразными якорями, меняющими-делающими его жизнь. Жена стала для него другом, его светом, теплом. Его ребёнком. После первой, неудачной беременности выяснили, что сама зачать Лиз не сможет. Хотя яйцеклетки вполне продуктивны. И они решили пока сдать генетический материал в клинику, на будущее, на хранение. Меняли-обновляли его каждый год. Обдумывая время для оплодотворения, но пока только думали. Поэтому и относился Игорь к Лиз как к маленькой и позволял ей себя так вести. Лиза артистичный, но адекватный человек и не идиотничала. Мать Игоря невестку обожала, но жила с дочерью, за которой поехала, когда той посоветовали перевестись в филиал института в другом городе. Когда погиб Макс Фадеев Пригожин в нелепейший аварии, оплачивать обучение Анны не смогли. Так как девушка она была серьёзная и училась хорошо, её перевели на бюджет, но в филиал. Мать разменяла квартиру дав Игорю малосемейку, а двушку продала и купила рядом с учёбой дочери крохотную однушку. Это всё на что тогда хватило денег. Но они не унывали и жизнь ответила им тем же. Анна получила красный диплом, хорошую работу. А в дальнейшем любимого и очень умного мужа. И сейчас они собираются переезжать в Америку. И У Игоря тоже жизнь складывается.

После окончания института он пошёл в армию по профессии. Позже несколько умных голов основали свою фирму, но были неудачи из-за неукомплектовки грамотными бухгалтерами и юристами. Но ребята не сдавались, так как дело своё любили. По старой памяти, Игорь захаживал в свой институт, и однажды предложил четырём студентам практику у них в фирме. Выделил ресурсы, предложил темы, дал свободу. Сначала, обалдев молодежь кинулась в индивидуализм. Но поняв, что не потянут, объединились. Но одного упустили. По семейным обстоятельствам. Игорь, узнав о смерти отца семейства, да наличие младшей сестры предлагал помощь. Но семья не было сплоченной и парень не сильно твёрд. Игорь уговорил его в институте взять пока академ, но там всё сложно. А остальные порадовали и стал вырисовываться долгосрочный и очень прибыльный проект. Вот и ездили на подписание-утверждение, пока макета. Лиз сидела в кофейне. Дела закончил быстро, обговорили всё по Skype загодя, оставалось подписи поставить и домой. А там жара, шарфик, Алекс. Воспоминания тенями кружились всю дорогу домой, то нахлынывали, то отступали и спать Игорь лёг с растрепанными чувствами. Весь следующий день думал о своей реакции на Алекса. Удивлялся, психовал, но выкинуть из головы не смог. Отец воспитал его самодостаточным и целеустремленным человеком. Учил делать что хочешь, добиваться желаемого самому и не заглядывать в рот другим. Поэтому решив, что это его интересует, наметил встречу с Алексом на следующий день и наконец успокоился. На другой день, за час до обеда позвонил Лиз узнать, что она хочет на обед. Лиз ответила.»- Хочу пиццу, молочный коктейль и сабантуйчик с сотрудниками. Не вздумай напрашиваться!.. Прости…»»- Да всё хорошо, маленькая. У меня самого одна встреча висит, вот и разрулю. Не скучай. Целую.»»- Не буду. А-ха…» И смеясь Лиз отключилась. Получив полную свободу до вечера, набрал Алекса.»- Игорь? Ах. Слушаю.»»-Привет дачник-шарфоловец. Не занят?»»- Ты меня теперь постоянно подкалывать этим собираешься?» Спросил Алекс и Игорь почувствовал, что тут дуется.»- Нет конечно, но что я тебе знаю? Только это это…»Тихое.»-Понятно.»»- Так давай это исправлять?!» оптимистично предложил Игорь»-А-а, э-э.» Алекс колебался.»- Ты что, боишься? Я не предлагаю тебе нечего…э-э ничего предосудительного, только пообщаться, узнать друг о друге побольше.»»- А думаешь стоит?» Алекс отчаянно трусил.»- Ну согласись моя реакция на тебя… у меня не каждый день на парня встает знаешь ли. Я хочу разобраться в себе. И ты мне интересен… Я не отстану, не смогу. Я два дня о тебе думал не потому что хотел, не мог не думать.» Вздох на том конце и очень тихое.»-Я тоже.»»- Алекс, не бойся, мы во всём разберёмся, вместе. Только скажи в каком. Ха-ха-ха.»»-Любишь Цоя?» Подхватился Алекс.»-О-о, вот видишь, нам уже есть о чём поговорить.» Обнадёжил Игорь.»-Решайся.»»- Хорошо, сегодня в 16:00 в торговом центре в кафе подойдёт?» Выпалил Алекс будто боясь передумать.»- Подойду, а шарфик оденешь?» Не удержался от подкола Игорь.»-А ты хочешь?» Опять тихо спросил Алекс.»- Хочу, никогда ничего подобного не носил и не представляю, как это выглядит. Одень… Пожалуйста.» Почти шёпотом попросил Игорь. Далёкое.»-Чёрт…» связь оборвалась. Пригожин был уверен, его не продинамят. Закончив свои дела, пропылесосил и стал собираться.

ПРО ШАРФИК

Один желтый шарфик хотел стать змеей. Змеям хорошо выступать в цирке: факир играет на дудочке, змея вылезает из корзины и покачивается взад-вперед, показывает язык, и публика трепещет от страха и восхищения.

И еще — змеи бывают очень красивые. У змей чешуя.

Вот так шарфик мечтал-мечтал, пока не пришла в прихожую добрая волшебница. Посмотрела на шарфик — а он лежал над вешалкой на полочке — и говорит:

— Что ж. Ты так сильно хочешь быть змеей, что я исполню твое желание!

И шарфик превратился в змею. Добрая волшебница положила его в корзинку и отнесла в цирк.

Факир очень обрадовался, что у него появилась такая красивая новая змея. В тот же вечер цирк набился битком, факир заиграл на дудочке — и бывший шарфик встал на хвост и показал тонкий язык… Публика замерла от страха и восторга, потому что из желтого шарфика получилась очень большая, очень красивая и очень ядовитая желтая змея.

Так продолжалось вечер за вечером — люди ходили в цирк посмотреть на факира и на змею. Бывший шарфик сделался знаменитым, ему бросали на арену цветы, его фотографию напечатали в цветном журнале.

И все-таки шарфик не чувствовал себя счастливым.

Потому что наступила поздняя осень, на улице сильно похолодало и часто шел дождь. И вечером после представления шарфик думал: а как там девочка?! Ведь у нее голая шея, она может простудиться…

И шарфик думал: вот бы обернуться вокруг девочкиной шеи и согреть ее. Но змея не может согреть, змея холодная и противная на ощупь, да и кто же позволит змее обвиваться вокруг шеи маленькой девочки…

Вот так он думал-думал, пока в цирк не пришла волшебница. Она спросила:

— Разве ты не хочешь больше быть змеей?

Шарфик ответил:

— Хочу… Но мне жалко девочку. Она же может простудится — с голой-то шеей!

Волшебница ничего не сказала. Она превратила змею обратно в шарфик, положила в корзинку и отнесла в прихожую.

Мама заглянула на полочку над вешалкой и закричала:

— Смотри-ка! Шарфик, оказывается, здесь! Как же мы его потеряли, если он все время здесь лежал?!

И отнесла шарфик девочке.

Потому что девочка и вправду простудилась и лежала в кровати. У нее сильно болело горло.

Девочка обмотала шарфик вокруг шеи — и шарфик согрел ее. И она скоро выздоровела.

Пришла зима, стало совсем холодно; теперь девочка выходила на улицу, обмотав шею шарфиком.

И за всю зиму ни разу не заболела.

­­­Утро Алёны было
расписано по секундам: вправо-влево, душ-кофе, открывание-закрывание двери,
автобусная остановка. Но… каждое утро ей не хватало этих самых секунд. И не
только сейчас, когда она спешно собиралась на работу в больницу, но и раньше —
и в школе, и в институте. Частенько преподавателю, открывшему дверь в
аудиторию, приходилось посторониться, чтобы пропустить вперед глазастое
кудрявое чудо — Торопыгу. Причем, Торопыга – это не прозвище, а фамилия,
доставшаяся ей от мамы и бабушки из-за отсутствия официальных мужчин в их семье. Как бы там ни
было, а фамилию свою она оправдывала в полной мере. Уже стоя в дверях,
девушка накинула на голову шарфик, чтобы
прикрыть непокорные кудряшки. Шарфик в подарок ей несколько лет назад привезла
бабушка из Китая, где принимала участие в симпозиуме врачей-гомеопатов. Шарфик
был из тончайшего шелка: по серому полю зеленый затейливый орнамент, а в одном
из углов шелком по шелку вышиты инициалы АТ.

Ветер толкал Алёну в
спину, ускоряя её бег к остановке
привычным маршрутом по аллее сквера, который бодро просыпался после зимнего
покоя и зевал набуханием почек на деревьях и цветением крокусов.

Алена устремилась к
двери маршрутки и уже занесла ногу на ступеньку, когда вдруг налетевший ветер
сорвал с ее головы шарфик и унёс ввысь, а толпа внесла её в маршрутку. Сидя у
окошка, Алёна тихонько поскуливала от огорчения, что не сберегла бабушкин
подарок. Злилась на себя из-за того, что вечно все теряет. Не злится же ей на
ветер?

А вот на Ветрова она
когда-то сердилась, и жутко ревновала, и бросила его. Точнее – потеряла. Как
сложилась его жизнь без неё? Помнит ли их встречи? По прошествии времени все
недоразумения выскользнули из памяти Алены за неважностью, осталась радость, что в её жизни был возлюбленный, любовь
к которому помогает ей сейчас
преодолевать жизнь без него. «Мне столько надо рассказать ему при
встрече, что жизни не хватит» — девушка вздохнула, прерываясь мыслью, чтобы
выйти на своей остановке.

Дальше до кабинета
опять бегом. Больных было мало. Зима ушла вместе с сосульками и гололёдом,
снизив показатели по травматизму. Приняла мужчину, свалившегося со старой
яблони при обрезке веток, бабульку с переломом пальца. У несчастной на утренней
прогулке пес неожиданно подался вперед, натянув поводок.

Следующей в кабинет
вошла врач скорой помощи.
— Привет, Алёна.
— Привет, Вика.
С Викой они дружат с
детства. Соучастие в событиях, сорадование в победах, сочувствие в горестях и
потерях для них естественное состояние. Иногда такое проникновение в жизнь друг
друга раздражает, но чаще помогает моментальной реакцией без долгих объяснений.

— Я привезла тебе
мотоциклиста, пострадавшего в ДТП. С ним интересная история приключилась.
Представляешь, ему с небес шарф шелковый прилетел на шлем и весь обзор закрыл.

От услышанного у Алёны голова закружилась.
— И… что с ним? –
дрожащим голосом спросила девушка.
— Переломов вроде бы
нет, только ушибы, сама сейчас все увидишь. Вика
выглянула в коридор и крикнула:
— Пострадавший в ДТП,
заходите. Ладно, Алена, вы уж тут сами разбирайтесь без меня, а я поехала, — и
быстро ретировалась.

Мотоциклист вошел хромая; он был высок и красив. Его не портило ни
перепачканное лицо, ни порванная куртка, ни капельки крови на свитере. Взгляд
его карих глаз был прикован к Алене. Он держал в одной руке шлем, а
другую, в ладони которой был зажат
шарфик, нерешительно протянул врачу.
— Возьми, Алена.
Кажется, твой шарфик нашел меня.
— Андрей, где ты был
целый год? Почему не приходил так долго? – сквозь слезы возмутилась Алена.

— Прости, любимая, я ждал подходящего случая. Видишь,
дождался, — сказал Ветров широко улыбаясь, и крепко обнял свою единственную.

Как выяснилось, далеко не все мои френды читали этот гениальный текст.

О бессмысленных религиозных запретах, а также о вреде филологии

1. ЗАВЕТ

– Я Господь твой, о Человек. Я сотворил тебя из ничего. Я дал тебе жизнь и вдохнул в тебя душу. Я дал тебе пять чувств, и шестое, лучшее – разум. Я приблизил тебя к Себе и обещал тебе высочайшее место в мире. Благодарен ли ты мне за эти дары?

– Да, Господи, благодарен, и преизрядно.

– В таком случае, могу ли я попросить тебя сделать мне три маленьких одолжения? Они не сильно напряжные, но, пожалуйста, исполни их.

– Да, Господи, всё исполню.

– Посмотрим-посмотрим… Итак. Даю тебе три заповеди, иже не преступишь овые никогда – ни ты, ни твоё потомство в роды и роды. Не ешь луку. Каждый девятый день надевай на шею шарфик и прогуливайся вдоль реки. Перед тем как уснуть, читай вслух азбуку.

– Кхм… Ладно, Господи, я постараюсь всё это делать, и детей научу. Но, Господь, мне хотелось бы знать…

– Это выше твоего разумения, человек.

– Я дико извиняюсь, Господи, но у меня будет когнитивный диссонанс.

– Это твои проблемы, человек.

– Мне будет сложно объяснить моим детям, зачем нужно заниматься подобной дурью.

– Это, опять же, твои проблемы, человек.

– Я предвижу, Господи, что внуки моих внуков тоже зададут себе эти вопросы – и, не найдя ответа, перестанут выполнять Твою волю.

– А это будут уже их проблемы, человек.

– Хорошо, Господи. Но всё-таки – НАХЕР ЭТО НАДО?!

– Уговорил. Если ты никому не передашь это знание, я тебе отвечу.

– Зуб даю.

– Хорошо, верю. Видишь ли, на самом деле мне нужно от тебя совсем не это. Но это – простейший способ объяснить тебе, что мне от тебя нужно.

– Как это, Господи?

– Хорошо, смотри. Твоё потомство расселится среди народов, которые едят лук. Они его есть не будут, чем вызовут раздражение своих соседей – ибо лук будет составлять непременную часть трапезы тех народов, а люди вообще-то не любят, когда кто-то брезгует их едой. Но это позволит твоему потомству сохраниться как отдельному народу, на что у меня есть свои виды. Далее, твоё потомство догадается расселиться в местностях, где лук не растёт. Это будут самые худшие земли. Однако, через несколько столетий на этих территориях обнаружатся крайне ценные полезные ископаемые, что сделает твоё потомство богатым… Впрочем, ему будут завидовать и даже постараются на него напасть. Но если они будут прогуливаться вдоль реки…

– Так, Господи, я начинаю понимать. Они смогут селиться только там, где есть реки?

– Ага, соображаешь… Да, это дополнительное ограничение. Они будут селиться там, где до реки можно будет добраться за девять дней. Точнее, доскакать: в ту эпоху появится конный транспорт и хорошие дороги.

– А шарфик-то зачем?

– Чтобы не простудиться, идиот… Так вот, реки к тому моменту будут основными транспортными артериями мира. Таким образом, именно твоё потомство будет контролировать коммуникации. Это позволит ему успешно отбиться от врагов… Правда, через пару столетий после этого все реки пересохнут. Остатки твоего потомства поселятся в пойме последней реки. Это убережёт их от техногенной катастрофы… Про смысл чтения азбуки на ночь я, уж извини, объяснять не буду. Главное: ты понял общий принцип?

– Ну да. Маленькое и просто формулируемое отрицательное условие заменяет очень длинное позитивное описание, к тому же относящееся к будущему.

– Вот именно. Есть множество обстоятельств, которые будут ясны только в будущем, а сейчас мне бы не хотелось их раскрывать. Хотя бы потому, что, если бы кто-нибудь знал будущее, он мог бы помешать его наступлению.

– Ага, понял.

– Ну так выполняй.

2. СОБРАНИЕ МУДРЫХ

– В Священной Книге сказано: «Каждый девятый день надевай на шею шарфик и прогуливайся вдоль реки». Здесь в тексте слово «ткукукуинуку», что означает «текущая вода». Значит, для того, чтобы исполнить волю Господню, достаточно каждый девятый день проходить мимо текущей воды…

– Нет, «ткукукуинуку» означает «вода, текущая по естественному ложу, промытому самой же этой водой».

– Ты прав. Значит, к роду «ткукукуинуку» относятся любые ручьи, а также потёки воды на снегу, если они промыты водой…

– Является ли моча водой?

– Несомненно. Если кто-нибудь поссал на снег, то это «ткукукуинуку». Также «ткукукуинуку» – это след от любой струи воды.

– Годится ли вода из-под крана?

– Конечно, ибо она течёт. Но необходимо, чтобы она промыло себе русло. Поэтому можно выдавливать в раковину немного зубной пасты, чтобы струя воды её размывала… А вообще, главное – это шарфик. В этом вопросе текст не допускает разночтений. Шарфик надо надевать обязательно.

Написал тут krylov

Шарфик
 

– Просто вещь, ты говоришь… Нет, братец, это – ручная работа, это – мастер делал. Откуда ты знаешь, что он при этом думал и зачем он ее именно такой сделал? Или знаешь? Нет? Вот и я не знаю…
 

Жил-был шарфик. Лет ему было уже много, но выглядел он молодо. Да это и неудивительно, ведь у шарфиков все совсем не так как у людей. Проживал он в третьем сверху ящике старинного дубового комода по соседству со шторами из тяжелого зеленого плюша и каким-то льняным холстом непонятного назначения. Шарфик давно уже не выходил в свет, и вообще, все вещи, жившие в третьем сверху ящике комода, давно не были на лю-дях, они лежали себе тихонько, иногда спали, а иногда переговаривались, вспоминая прошлое.
 

Сначала шарфик думал, что люди все куда-то ушли, раз никто так долго не открывает ящик, но нет, в доме жили, ходили и бегали, плакали и смеялись, разговаривали и, иногда, даже пели. В доме часто звучала музыка, сначала это было фортепьяно, затем появился какой-то странный музыкальный инструмент, который мог играть как целый оркестр и петь разными голосами, правда, сначала он шипел, а уж затем начинал петь и играть. А потом появился другой музыкальный инструмент, который не только умел играть все что угодно и петь разными голосами, но и знал обо всем, что происходит в мире, он почему-то считал, что это должны знать все и целыми днями рассказывал новости, даже если в доме никого и не было. Потом появился еще какой-то музыкальный инструмент, который не умел рассказывать о новостях, а только пел и играл. Сначала шарфик думал, что это тот, уже знакомый, инструмент, но, так как иногда они играли и разговаривали оба сразу, понял, что это не так и инструмент новый. Музыка, которую играл этот новый инструмент и песни, которые он пел с годами становились шарфику все более и более непонятными. Иногда, правда, этот новый инструмент пел совсем даже неплохо, и на русском и на французском, и еще на каких-то языках, но чаще всего он, особенно в последнее время, громко и жутко завывал на незнаком шарфику языке, чем-то гремел и грохотал и вообще вел себя до крайности неприлично. «Господи, – с тоской думал шарфик, – неужели ЭТО сейчас считается музыкой, как же должны выглядеть те, кто ее слушает…». Шарфику все меньше и меньше хотелось на люди, все чаще он вспоминал свое детство, свой первый выход в свет.
 

Но, вот кто-то решил вспомнить, что в доме есть пианино. Прекрасная музыка Листа заструилась по комнате, наполняя шарфик блаженством и тревожа память…
 

Родился шарфик в далеком Китае, он, конечно, не видел как желтолицые люди собирали с деревьев белые коконы, что делали с ними потом, но он помнил свое рождение на ткацком станке под проворными женскими пальчиками. Он тогда был еще бесцветным и безликим и не знал, что он – шарфик. Затем его бросили в чан с кипящей цветной водой и шарфик уж совсем было решил распрощаться с жизнью, но тут его вытащили, натянули на рамку и вывешали под навес. О, как хорошо ему было висеть под навесом, ветерок ласково прикасался к его шелковому телу, птичка, что жила на растущем неподалеку дереве пела протяжные китайские песни. Шарфик слушал птичку, он пока еще плохо понимал по-птичьи, но чувствовал всю красоту песни и трепетал в ответ. А, может быть, это проказник ветер играл им? Кто знает… Время от времени под навес приходили какие-то люди, брали рамки с шарфиками, а другие приносили новые рамки. Шарфику очень понравилось под навесом, он мог бы прожить там всю жизнь, но однажды под вечер пришел очень старый китаец, он, почему-то, не сразу взял первую попавшуюся рамку, а долго ходил и что-то выискивал. Потом он остановился перед рамкой, на которой был натянут наш шарфик и внимательно стал его осматривать. Шарфик, который в это время как раз подпевал птичке, испугано замер. Старый китаец улыбнулся, взял рамку с шарфиком и ласково провел по нему рукой.
 

– Ну чего ты боишься, – голос у него был добрый, в глазах-щелочках прыгали искорки смеха, – У тебя есть задатки и я уж постараюсь сделать так, чтобы они не пропали. Давно мне не встречался такой талантливый шарфик.
 

И он понес шарфик в какой-то домик, стены которого были сделаны из бумаги и могли раздвигаться. В домике всюду стояли баночки с краской, стены были разрисованы деревьями, птицами и какими-то большими крылатыми змеями, названия которым шарфик не знал. Так шарфик попал к художнику. Художник поставил рамочку с шарфиком на специальную подставку, раздвинул западную стену и стало видно, как большое и усталое солнце погружается в океан. Старик сел напротив шарфика, долго на него смотрел и о чем-то думал, а затем, видимо поняв, ЧТО нужно нарисовать, взялся за работу. Рисунок мягким и точными прикосновениями кисти ложился на тело шарфика и шарфик все острее и ярче видел всю красоту мира, он понимал теперь, о чем пела та птичка, о чем шумит ветер и о чем плещет волна.
 

– Ну вот, – промолвил старый мастер, откладывая кисти, – Теперь ты готов понять красоту и любить ее. Но, не только… Ты можешь гораздо больше, учись терпеливо и ты сам поймешь, ЧТО ты можешь.
 

А потом шарфик висел на жердочке. Жердочка располагалась в одном из многочисленных магазинчиков большого и шумного города. В магазин заходило много людей, но покупали они отрезы ситца немарких цветов, плетенки и большие круглые шляпы и, почему-то, никто не покупал шарфик. И вот, однажды, в магазинчик зашли мужчина и молодая женщина, которые были непохожи на тех, кого шарфик привык видеть. Глаза у них были не щелочками, и кожа у них была не желтого цвета. Хозяин даже вышел из-за прилавка и беспрестанно кланялся посетителям. Посетители осмотрели всю лавку и остановились перед шарфиком. Женщина протянула руку и провела по шарфику. Ему это понравилось и он прильнул к руке, невесомо ее обволакивая. Подошел мужчина. Женщина что-то сказала ему на незнакомом шарфику языке, взгляд у нее был просительный. Мужчина подозвал хозяина лавки и спросил, сколько он хочет за этот шарфик. Хозяин хотел много, он с жаром расхваливал шарфик, пропускал его через маленькое колечко, сказал, что этот шарфик расписал сам Мастер… Мужчина хотел поторговаться, но – взглянул на свою спутницу, улыбнулся и пошел расплачиваться.
 

Так шарфик оказался в стране, где зимой лежит снег, а летом поют соловьи.
 

О, шарфик помнил и пышные балы, и летние катания на лодке… Ему было что вспомнить, да и времени, чтобы вспоминать, у него тоже хватало, так много времени для воспоминаний у него никогда раньше не было.
 

Ну что мы все о шарфике, ведь на свете существует много чего еще…
 

Жила была Юлька. Любила Юлька носить короткую стрижку, потертые джинсы, клетчатые, явно ковбойской расцветки, рубашки и растоптанные кроссовки. Вот и сейчас она сидела на древнем кожаном диване и, с задумчивым видом, надувала пузыри из жвачки. Диван действительно был очень древний, никто не мог сказать определенно, сколько дивану лет, может быть столько же сколько и дому, а может быть и побольше, вид у него был хоть и потертый, но солидный, сразу было видно – серьезная вещь, сейчас таких не делают. На диване хорошо думалось, а подумать Юльке было о чем.
 

В свои семнадцать лет она впервые столкнулась с проблемой, требующей столько горестных размышлений. Все было в ее богатой приключениями и происшествиями жизни: и с пацанами дралась, и на дереве, что растет под окном, на штанах висела, пока не сняли вызванные пожарники, и пугач у нее в руке взрывался, оставив на руке небольшой шрамик. Нет, она и раньше испытывала волнение, вот, например, когда в политех поступала, или, допустим, когда пришла домой без кроссовок, намертво впаянных в битум на соседней стройке. Да мало ли было поводов. Но, чтобы волнение было настолько сильным?.. Но, чтобы заставить Юльку сидеть на диване и думать…
 

Юлька тяжело вздохнула и подошла к окну. За окном была весна. Старая липа, раскинувшая свою крону так широко, что ее ветви можно было, протянув руку, достать из окна, уже выкинула первые клейкие листочки, на асфальте шумели, чего-то не поделив, суетливые воробьи. Только что прошел короткий и светлый весенний дождичек, асфальт сверкал лужицами и парил. Одним словом – весна, только жить и радоваться, но Юлька не могла радоваться и почти не могла жить, ей надо было сообразить, как и в чем пойти сегодня вечером. Задача была для нее, никогда не обращавшей внимание на то, во что она одета и ценившей в одежде только одно качество – удобство, настолько непривычная, что совсем даже неудивительно то состояние глубокой задумчивости, в котором она, вот уже 48 минут, пребывала.
 

Ромку она знала с детства, они выросли в одном дворе, ведь старый дом, в котором они родились и выросли, знал себе цену и, не в пример нынешним домам-выскочкам, имел свой двор. Они не раз выручали друг друга из всяческих щекотливых ситуаций, так часто возникающих в детстве. Да и позже, именно Ромка, тогда уже студент второго курса политеха, натаскивал ее по физике и математике, когда она готовилась к вступительным экзаменам, да и первую программу на С++ помогал ей отлаживать тоже он. Одним словом, были они своими пацанами, и все между ними было понятно, до сегодняшнего дня.
 

Сегодня в политехе в шесть вечера должен был состояться традиционный весенний бал, посвященный то ли дню физика, то ли дню пограничника, но – традиционный.
 

– Юлька! – Ромка кричал ей через весь холл и приветственно махал рукой, – Погоди, дело есть…
 

Занятия только что закончились, и в холле наблюдалось броуновское движение студиусов, народ о чем-то шумел, гудел, куда-то двигался и чего-то делал. Ромка пробирался через водоворот, как всегда широко улыбаясь. А, может быть, и не как всегда… По крайней мере, Юлька, почему-то, почувствовала какое-то неясное, непонятное беспокойство. Юльке было приятно смотреть на улыбающуюся Ромкину физиономию, на его ладные движения, на его непослушные, с детства знакомые, кудри. Но смущала и томила ее тревога, спрятанная в глубине его глаз и упрямая морщинка на переносице, которой раньше не было…
 

– В общем так… – Ромка коснулся ее руки и Юльке, почему-то, стало тепло, – Ты сегодня идешь на праздник?
 

Юлька кивнула, крепко прижав сумку с конспектами, говорить ей не хотелось, да и двигаться тоже.
 

– Первый танец за мной?.. – Ромка попытался улыбнуться, но улыбка как-то не получилась, тревога, прятавшаяся в глазах, уже не могла уместиться в глубине, заполнила их и выплескивалась наружу, лишая Юльку последних сил.
 

Юлька снова судорожно кивнула.
 

– Ромка,.. Ромка, тебя сколько еще ждать?.. – Кирилл, старинный Ромкин друг удивленно задирал брови.
 

– Да погоди ты.. – Ромка, наконец, улыбнулся и стал пробираться к Кириллу. Затем обернулся, – Не забудь, пообещала ведь…
 

Минут через пять Юлька вышла из ступора (вот уж не думала она, что способна на такое) и двинулась к выходу. Весна хулиганила вовсю, Юлька шла домой купаясь в море весенних запахов: к отчаянному запаху разогретого асфальта примешивалась тонкая струя молодой травы и теплой земли и, над всем этим витал дух молодой листвы деревьев. Было Юльке непривычно, как-то тревожно и хорошо одновременно и она не заметила, как дошла до своего старого двора.
 

И вот теперь она думала.
 

В чем.
 

Пойти.
 

На праздник.
 

Юлька подошла к фортепьяно и задумчиво открыло крышку, обнажив ряд блестящих клавиш. Черные были черными, а вот белые…, белые – слегка пожелтели от времени и переживаний. Это был хороший, старинный инструмент, он выдержал не только бури, пронесшиеся над старой квартирой, но и Юлькино ученичество, ее неумелое терзание гамм и пьес, выдержал, и научил свою ученицу хоть и не профессионально, но вполне прилично понимать и исполнять музыку. Вообще в квартире осталось не так уж много старинных вещей. Фортепьяно, диван, зеркало, да вот, пожалуй, еще вон тот старинный и громоздкий комод, который непонятно как затащили в квартиру и, уж совсем непонятно было, можно ли его вытащить. Никто и не пытался.
 

Юлька ласково тронула клавиши, она любила Листа, под него так хорошо мечталось, особенно, почему-то, сегодня. Музыка вплеталась в звуки весеннего города, в трепетание листочков, в чириканье воробьев, в далекие гудки автомобилей…
 

– Нет, решила Юлька, надо одеть что-нибудь особое, что-нибудь такое… А вот что?..
 

И тут Юлькин взгляд упал на старинный комод, в необъятных ящиках которого, она знала, могло быть все что угодно. Юлька решительно направилась к комоду и выдвинула тяжелый ящик. В верхнем лежало постельное белье. Вещь, безусловно, нужная, но, нужная вообще, а не в данный конкретный момент. Второй ящик хранил отцовы рубашки, рабочие штаны и Юлькины джинсы, лежали в нем свитеры, пуловеры и прочие теплые вещи, что тоже сегодня ее не интересовало. Открыв третий ящик, Юлька увидела тяжелые зеленые шторы, какой-то холст и прочие вещи непонятного назначения. Она совсем уж было собралась задвинуть его обратно, но тут ее взгляд зацепился за что-то необычное, она протянула руку…
 

Это был шарфик, настоящий шелковый шарфик, легкий и полупрозрачный, цвета мечты, с загадочным рисунком. Юлька провела рукой по шарфику, он приятно и мягко холодил руку. В открытое окошко потянул ветерок, шарфик вдруг встрепенулся и, расправив крылья взлетел под потолок. Сверкнув красками в солнечном луче, он спланировал, и ласково и нежно обвил Юлькину шею. Ветерок продолжал хулиганить в комнате, раздувать занавески и перебирать листочки Юлькиных конспектов, но ничего не мог поделать с шарфиком. Ну никак не хотел шарфик покидать занятое место, может быть ему там понравилось, а может быть ему просто надоело лежать в ящике комода. Неизвестно это, но факт остается фактом.
 

Юлька подошла к зеркалу. Понятно, что придется выбирать, или все остальное, но без шарфика, или шарфик, но без всего остального из того, во что она одета сейчас. По зеркалу прошла рябь, и Юлька увидела – как она должна выглядеть. Это ведь было старинное зеркало, оно много чего видело и понимало толк как в красоте вообще, так и в нарядах, в частности. Юлька улыбнулась и нырнула в комод…
 

Ромка был парень крепкий, и, до недавнего времени, волновался только если программа не шла. Но, с некоторых пор, он стал с удивлением замечать, что в Юлькином присутствии становится ему как-то тревожно и хорошо, и не может он сказать в ее присутствии ну решительно ничего умного. С Юлькой они выросли в одном дворе, и им всегда было хорошо вместе, но – по-другому хорошо, сейчас все было как-то не так, непривычно и, потому, тревожно.
 

Сегодня Ромка пришел на праздник в строгом костюме и при галстуке, чего он, всю свою долгую девятнадцатилетнюю жизнь проходивший в потертых джинсах, никогда раньше не делал и даже представить не мог, что дойдет до такой жизни. Украшенный по поводу праздника спортивный зал уже наполнился народом, оркестр пробовал инструменты, испуская всяческие непонятные звуки, большие часы показывали без двух минут шесть. Ромка маялся, не спуская глаз с двери, а Юльки все не было и не было.
 

Вдруг что-то явно произошло, что-то такое из ряда вон выходящее, что гул, висящий над толпой, стал сам собой утихать, взвизгнула и испуганно замолкла труба, барабанщик растеряно опустил поднятую тарелку и по залу поплыл серебряный звон.
 

В дверях стояла… Юлька?
 

Нет, это, конечно, была Юлька, но – это была не Юлька, то есть, не та Юлька с ободранными коленками и ссадинами на локтях. В дверях стояла Джульета, нежная и трепетная, стройная и обольстительная. В дверях стояла мечта. В дверях стояла судьба.
 

Она нашла его глазами и пошла в его сторону.
 

Роман, не понимая чем идет, пошел навстречу.
 

Они встретились в центе зала.
 

И тут грянул вальс, их руки встретились и они понеслись по кругу.
 

Шарфик взметнулся и, потрескивая искрами, закрыл их от всего мира.
 

Это ведь был не простой шарфик. и он так долго ждал достойных счастья.