Рассказ про современную армию

истории про армию

Упорядочить по: дате | сумме

Иваново вместо ГДР
Лет 30 назад было. Парня проводили в армию. В военкомате сформировали команду призывников, за которыми должен был приехать «покупатель» из ГСВГ. Парни радовались, что будут служить в группе советских войск в Германии, в настоящих боевых частях, и мир посмотрят.
День, к концу, когда офицер говорит им: «Покупатель сегодня не приедет. Сегодня День города, погуляйте, переночуйте дома, утром – сюда!»
Этот мой знакомец забежал домой переодеться, и узнал от родителей, что дембельнулся его старый друг. Побежал к нему. Друг сообщил, что привёз с армии дымовую шашку, и предложил использовать её на главной городской площади, где как раз массовое гуляние, порадовать людей редким зрелищем.
Пришли на площадь, зажгли шашку, повалил дым… Люди начали чихать, тереть глаза, разбегаться… Друг убежал тоже. Призывника милиционеры забрали в милицию, откуда его вызволил отец. Он клятвенно заверил начальника отделения, что завтра же этого лоботряса заберут из города на два года.
В военкомате отнеслись к произошедшему с юмором и пониманием. В ГСВГ парня уже, конечно, не рискнули отправить. Служил он в Ивановской области, и, что объяснимо, в химвойсках.

Рассказывал знакомый из Норвегии в далекие 90-е. Служба в армии считается в Норвегии почетным делом, никто не пытается откосить. Наоборот, потомки викингов, даже будучи очкариками из интеллигентных семей, стремятся попасть туда если не в морпехи, то хоть в музыкальный батальон и отдать свой долг родине. По крайней мере, так было в 90-е, если судить по рассказам. Так вот, несмотря на то, что служба почетна и желанна, тягот ее никто не отменял. Попав туда, все желают, чтобы это поскорее закончилось, и чтобы сидя дома и потягивая пиво можно было вспоминать славные армейские деньки.

Брат моего знакомого норвежца служил в обычных войсках и срок подходил к концу. Все дембеля были уже на низком старте и мысленно давно уже были дома, потягивая пивко и предаваясь другим хорошим и нехорошим излишествам. Армейская традиция предписывает не напрягать дембелей. А попробуй их напряги — они вояки опытные, да и мотивации выслужиться уже совсем нет.

Сержанты в норвежской армии занимают экологическую нишу прапорщиков. Вредные и доставучие создания. Но один из них превзошел самого себя и всех остальных. Нарушил армейскую традицию и приказал всем своим дембелям напоследок помыть сортиры. Каждому достался свой фронт работ в виде кабинки с металлическим унитазом. Приказ был отполировать все до блеска. Дисциплину никто не отменял — на губе никому сидеть не хочется, тем более сверх срока, так что хошь не хошь, приказ надо выполнять.

Но ранимое дембельское сердце не выдержало такого издевательства и искало способ отомстить коварному сержанту. Вычистив свой унитаз до зеркального блеска, норвежский дембель раздобыл на кухне кофейной гущи. По консистенции и цвету очень напоминает сами знаете, что. Аккуратно размазал ее по своему унитазу. Никому ничего не сказал и стал ждать проверки.

Сержант во главе с отделением идет проверять работу. Заглядывает в кабинки. Первая кабинка — хорошо. Вторая кабинка — отлично… Стоп… а ЭТО ЧТО ТАКОЕ???!!!

Дембель делает удивленое лицо, подходит к ‘своему’ унитазу. Нагибается, сует палец в ЭТО. Тщательно облизывает палец. И заключает, отвечая на прямой вопрос начальника:

— Гавно, господин сержант. Чистое гавно!

Как я расхищал армейский склад

Это были последние дни СССР , Михал Сер-геич Горбачев бубнил по радио с утра до вечера про перестройку и ускорение, а меня забрали в армию.
Это был холодный ноябрь месяц и уже выпал устойчивый первый снег.

Тут надо сразу сделать отступление в виде пояснения.

Часть была одно из самых элитных и при призыве была реальная медкомиссия и даже собеседование с покупателем-майором, а по месту жительства из КГБ приходил опер и вел душещипательные разговоры с соседями .

Лирические подробности первой недели службы Родине отбросим сейчас, как несущественные.

Мы проходили курс молодого бойца в сержантской учебке и готовились присягать СССР ( который скоро и накрылся медным тазом )

Через неделю нас, 5 человек выбрал прапор и повел на склад.
Надо было там навести порядок .

Пока мы шли, прапор дал нам ценные указания — вы пи*дите , все что можно и в снег кидайте, а я потом приду и соберу. Вы присягу еще не приняли и вам ничего не будет.

Склад был реальный — там хранилось разное барахло для нового санатория для старших армейских офицеров.

Я сразу понял, что первое Задание Родины надо выполнить на «отлично» и что это проверка, как мы выучили устав на предмет точного и неукоснительного выполнения приказов старшего по званию.

Пока наш прапор отвлекал разговорами другого прапора — начальника этого склада, мы пи*дили вещи.

Сейчас я прикидываю, что мы выкинули тогда в снег диковинных вещей с этого склада на тысячу — полторы советских рублей.

Довольный прапор даже дал нам несколько сигарет Ява после выполнения ответственного задания и строго-настрого запретил болтать, ибо враг не спит и так и хочет завоевать нашу Родину и устроить какую-нибудь провокацию против нашего сплоченного народа и КПСС.

И только тогда я понял, что мы элементарно обули склад его товарища и простая, но яркая мысль отчетливо осветила мозг — СССР — пи*дец … Так и случилось вскоре .

История к 8 марта.
Однажды после одного важного мероприятия, где генеральские шишки подписывали очень важные контракты, одного переводчика занесло в бар. Там у стойки сидел переводчик другой стороны. Ну, рыбак рыбака видит издалека, поэтому переводчики скорешились и бухали весь вечер за стойкой, потом перешли за отдельный столик.
Что-там болтали неизвестно, но нашего переводчика поставил в тупик вопрос вражеского:
— А как вы боретесь с беременностью личного состава во время службы в армии и флоте? Казармы разделяете? Раздаете презервативы?
Наш офигел и выдал:
— У нас, в общем, нет баб в личном составе в армии и флоте! — чем отправил ихнего переводчика в глубокий нокдаун.
Тот завис, свел пьяные глаза в одну точку и выдал:
— А! Понимаю! У вас в армию и флот только гомосексуалистов берут!

Был тут в воинской части. Спрашиваю солдата:
— Парень, ты срочник?
Он вытягивается по стойке «смирно»:
— Так точно!
— Да ладно тебе, «так точно…». Нормально разговаривай.
Парень расслабляется:
— Да въелось уже. Домой звоню, и то: «…разрешите уточнить…»

Военные любят говорить: «Если вы, гражданские, такие умные, то почему вы строем не ходите?». Рассказываю историю в тему.
В начале 80-х проходили мы, студенты Московского Физтеха, военные сборы в городе Остров 3, в учебном центре. Я, как староста, командовал взводом. И вот случилось так, что мы – и я, и весь мой взвод – полюбили занятия по строевой подготовке. Казалось бы, чего тут любить? А дело было так. У моего взвода со строевой подготовкой оказалось хуже всех, и я попросил товарища майора разрешить нам дополнительное занятие. Товарища майора хватило на 15 минут, после чего он свалил, сказав – заниматься самостоятельно. С тех пор, когда по расписанию была строевая подготовка – мы «занимались самостоятельно» — строем уходили подальше, часок отдыхали в тенечке, а потом опять же строем возвращались обратно. По территории этого учебного центра просто так ходить было нельзя – обязательно остановят и докопаются. А строем – пожалуйста, в любое время и в любое место.
А один раз сходили в «самоволку» даже за пределы учебного центра, в город – в магазин. Вообще-то, через КПП можно было пройти, только предъявив пропуск и в сопровождении офицера. Но! Если к КПП строем приближался взвод, то караульный бегом выскакивал из будки и быстро-быстро открывал шлагбаум, чтобы взвод, не дай бог, не окоротил шаг. Караульные там были хорошо вымуштрованы, потому что этих взводов там ходило туда-сюда – не один десяток в день.
По городу тоже удобнее были идти строем – шли прямо по улице, а машины послушно плелись за нами и уступали нам дорогу. Там постоянно так военные ходили – то на «Березу», то с «Березы».
А когда мы, напившиеся лимонаду и наевшиеся пирожных и мороженых, уже проходили через КПП обратно – во взводе зашелестели голоса: «Генерал… смотри… ГЕНЕРАЛ!». Смотрю – и правда навстречу идет генерал – по лампасам генерала видно издалека.
Мне даже в шутку посоветовали поклониться генералу в пояс, так уже было до нас, читайте здесь: https://www.anekdot.ru/id/-13115009/
Никогда еще так не орал «ВЗВОД, СМИРНА! РАВНЕНИЕ НА — ЛЕВО». Никогда еще взвод так не печатал шаг – буквально, как один человек.
Маскировка оказалась высокоэффективной – генерал на нас даже не взглянул. Когда мы промаршировали мимо – он небрежно поднял руку к фуражке и вполголоса скомандовал «Вольно…». И пошел дальше по своим генеральским делам, не останавливаясь и не оглядываясь. Ему и в голову не пришло, что это была «самоволка».

Ногу сломал месяца за два до дембеля – в марте 84 года.
Стоял ночью на посту, пришла смена. Разводящий, не дожидаясь, пока мы проговорим «пост сдал – пост принял», пошёл с поста, Я за ним вдогонку, когда подошва моего левого валенка соскользнула вперёд по накатанному снегу, и я с маху сел на подвернувшуюся правую ногу.
Острая боль в лодыжке, с трудом встал, на правую ногу ступить не могу.
Снял автомат с плеча, поковылял кое-как, используя его в качестве трости. Приклад вниз, а на мушку опирался рукой. Временами просто скакал на левой ноге. Останавливался отдыхать. Идти было километра два, наверное.
Пришёл в караул, доложил начкару о неприятности, вижу его раздумье – что делать. Хлопотно это – вызывать из роты мне замену. Это надо звонить кому-то из офицеров домой – будить, объяснять, в чём дело. Тому идти в роту – смотреть составы завтрашних караулов и нарядов, определять – кого сейчас поднимать на замену Гладкову. Выдавать автомат и патроны, перед этим звонить дежурному по части — объяснять необходимость открытия ночью комнаты для хранения оружия, потом сопровождать этого нового караульного до караульного помещения. И решать – что делать с Гладковым, как доставлять его в санчасть. А завтра ещё и кучу рапортов отписывать о происшествии и принятых мерах.
А я же ещё и не уверен, что перелом. Вдруг просто растяжение, завтра может всё пройдёт, а я такой переполох этой ночью устрою. Говорю начкару: «Товарищ лейтенант! Я на девятом стою, он же двухсменный-ночной. Утром склады откроют, часового снимут. Мне осталось одну смену отстоять. Так я эту смену могу на губе отстоять, а с губы часового на девятый можно отправить».
Начкару моя схема понравилась, и я пошел отдыхать. Но сначала снял валенок – посмотрел ногу. Лодыжка начала отекать. Понятно, что если лягу на топчан разутый, то через час нога в валенок не влезет. Лёг обутый.
Через час – «Смена подъём!»
На одной ноге доскакал до пирамиды, взял автомат, встал в строй. Томский, которому вместо тёплого коридорчика гауптвахты достался мой девятый пост, недовольно на меня посматривает и шёпотом матерится по-якутски: «Абас кынси!»
Отстоял свои два часа на губе, сдал пост. Начкар говорит: «Оружие и патроны оставляй здесь – двусменники отнесут в роту, а сам иди в санчасть. Разрезаю штык-ножом голенище валенка, снимаю его, рассматриваю чудовищно распухшую лодыжку.
Прыгаю на одной ноге из караулки. До санчасти километр-полтора. Из тёплого бокса выезжает командирский УАЗик. Водила охотно соглашается меня подбросить. В санчасти хирург осматривает лодыжку, и отправляет меня на санитарной машине в госпиталь. Там прыгаю по коридорам и лестнице на второй этаж до кабинета хирурга. Хирург выписывает направление на рентген, который на четвёртом этаже. Скачу туда. Делают снимок, велят подождать на стуле в коридоре. Рентгенолог выходит с результатом: «У тебя перелом лодыжки».
Встаю, спрашиваю:
— К хирургу идти?
— Куда ты пойдёшь?! С переломом нельзя ходить! Сиди, сейчас костыли принесут…

Как кот сорвал присягу.

В жизни любого военнослужащего, как бы она потом ни складывалась, есть один самый главный, можно сказать, ответственнейший момент. Это принятие присяги. Произнеся текст и поставив свою подпись по сути ты, подобно средневековому рыцарю-крестоносцу, отказываешься от права на свою жизнь, оставляя это права своему сюзерену — то бишь, государству, которому присягнул.
В сентябре 1987 года мы стояли на училищном плацу, дабы в последний раз в стенах родного училища принять участие в мероприятии, серьезность которого нами была уже осознана и принята. Уже случился Чернобыль и внезапно умер от лейкемии один из ездивших туда преподавателей, изредка приходили гробы из Афгана, да и из внутренних областей СССР случались пресловутые цинковые ящики — последствия своего выбора все обучаемые представляли. Так что к процедуре принятия в свои ряды молодых последователей относились серьезно и ответственно. Зная, что процедура, разумеется, происходит на плацу, в присутствии родителей молодняка, согласно училищной традиции, лично, составом двух рот четвертого курса промели, подбелили и подкрасили наше строевое святилище, оборудованное к тому времени весьма достойной крытой трибуной из мрамора и гранита, взамен старого подобия лобного места из побеленного кирпича.
Построение было ротными коробками по 10 человек в шеренге, наши коробки , пятая и шестая, стояли прямо напротив трибуны, серьезность мероприятия подчеркивалась парадной формой с белыми ремнями и начищенными до зеркального блеска сапогами. В этот раз командование даже не запретило вставки в погоны, с которыми до этого беспощадно боролось, и, что было вообще неслыханно — выдало белые перчатки.
Перед нами в две шеренги с автоматами на тонких шеях стояли поступившие первокурсники, прошедшие в августе месячный курс молодого бойца и в сентябре уже приступившие к занятиям. Одетые в новую, необношенную ещё парадку, малость нескладные и похожие на котов в сапогах, поскольку покуда они не набрали надлежащей физической формы даже сапоги смотрелись на них великовато. Но форму им выдавали на два года и мы знали, что к концу второго курса всем им она будет маловата. А пока великовата.
А ещё под трибуной лежал настоящий кот. Самый обыкновенный, жирный пятнистый котяра, лежа на плацу перед трибуной, олицетворял Похуизм в крайней стадии, демонстрируемый именно адресной аудитории — тем, кто это состояние сможет позволить себе очень нескоро.
Внимательно выслушав приветственные речи сначала начальника училища, потом прочувствованную речь начальника политотдела, кот вдруг почувствовал неодолимую тягу к плотским наслаждениям, и выбрав прогретое место на асфальте, расплылся перед трибуной всей своей желеобразной тушей, мгновенно переключив на себя внимание стоящей перед трибуной аудитории. Убедившись, что на него таки смотрят, кот в стиле «как вам только не лень в этот солнечный день» начал неспешно перекатываться с боку на бок, потягиваясь и выпуская когти, всем своим видом показывая, кто на самом деле реально более продуман, в отличии от толпы сапиенсов, стоящих перед ним и лишенных не то, что возможности — а самого права составить ему компанию.
Прозвучала команда «Начать прием присяги» и из двойных шеренг к двадцати четырем столам с двумя папками вышли первые присягающие. Содержимое одной папки надлежало торжественно и громко зачитать, в содержимом второй расписаться.
Кот команду к началу приема присяги воспринял как команду «Коту начать лизать яйца!», и немедленно занялся этим делом, причем отважно борясь с невообразимым пузом, которое ему мешало, поскольку дошло уже до такой стадии развития, что вполне могло жить своей жизнью, не интересуясь мнением своего носителя. Но кот был настойчив, и, видя, что концентрация внимания аудитории сосредоточилась исключительно на нем, нашел способ удивить зрителей, приняв совершенно невообразимую позу, упершись одной из задних лап в трибуну, вытянув хвост и согнувшись в стиле «а вам слабо» таки дотянулся до объекта своего интереса длинным фиолетовым языком, после чего принял более устойчивую позицию и приступил таки к процедуре омовения гениталий, вытащив на свет божий ещё и неслабую такую морковкообразную пиписку.
Ряды зрителей начали колебаться. Стоящие в первых рядах вздрагивали от смеха, задние ряды, обладавшие менее выдающимся ростом, пытались, тем не менее, разглядеть причину оживления передних.
Принимающие присягу офицеры стояли спиной к коту, управление стояло на трибуне и тоже было лишено возможности лицезреть это выступление бродячего цирка одного актера, но остальные уже еле сдерживались, чтобы прям на месте не ошпарить колени.
Стоявшие справа коробок офицеры до определенного момента старались не обращать на кота внимания, но где там.
Кот между тем бесчинствовал, вылизывая свое хозяйство с тем же старанием, с которым после стрельб чистится личное оружие. Не иначе — к свиданию готовится, хоть и осень.
Хихиканье нарастало. Нарастало и молчаливое недовольство содержимого трибуны, оно и понятно — первый раз за всё время принятие присяги воспринимается военнослужащими с какими-то смехуёчками. Особо озадачивало, что даже принимающие присягу молодые бойцы полностью приняли участие в общем веселье. Накал веселья тихо нарастал, и, наконец, начальник политотдела уловил, что ржущие смотрят под трибуну. И тоже пошел посмотреть.
Увиденное его несомненно потрясло. Прям под трибуной извивалась скрюченная жирная котовья туша, демонстрирующая достижения кошачьей порнографии посреди святого ритуала. Был бы у него пистолет… но даже автоматы на плацу были без патронов. Поэтому он решил кота шугануть. Ритуал практически остановился, даже парни, вышедшие к столам для принятия присяги вместо чтения повернулись к трибуне и смотрели на поединок кота и замполита.
Реакция кота на пугающего его замполита оказалась примерно как у ежа на голую жопу. Очевидно, не привыкший к грубому обращению кот сначала пренебрежительно проигнорировал угрозу, однако по мере приближения настойчиво пугающего его объекта решил отступить, нырнув под трибуну.
Победитель вернулся на трибуну и провозгласил в микрофон — «Продолжайте».
Кот, услышав команду, вернулся на облюбованное место, но не тут то было — обнаружив возобновившееся оживление замполит выскочил перед трибуной, размахивая папкой и крича что-то типа «кыш-кыш».
Кот недовольно кышнул.
Стоя перед трибуной без микрофона, начпо уже голосом дал команду к продолжению, зорко оглядывая окрестности. Убедившись, что всё устаканилось, и процедура вошла в положенное русло, также пошел на свое положенное место.
Кот ждал. Понимая, что продолжит выступление ему не дадут он правильно рассудил, что уж эффектно закончить ему помешать будет невозможно. Поэтому, как только «кыш-кыш» загремел сапогами по ступеням трибуны он немедленно вылез из-под трибуны на уже привычное место и откровенно насрал здоровенную, практически конскую, кучу, всем свои видом показав свое отношение к угрозам видного армейского сановника.
Видный сановник, взойдя на трибуну, увидел уже не смехуёчки, а буквально согнувшуюся в три погибели ржущую толпу. Результат котом был достигнут. Строй распустили, приказав собраться через час.

Те, кто считает животных, в частности, кошек и собак тупыми сильно заблуждается. Не знаю, знал кот или нет, что уже через три года того государства, которому тогда давали присягу, уже не будет, но на плацу он был единственным, кто знал, что присягающие будут выпускаться уже при государстве, в котором военные, присягнувшие СССР будут считаться угрозой, и в котором само училище, 70 лет обучавшее крайне нужных любой армии мира специалистов будет ликвидировано за ненадобностью через 15 лет.

Случилось это уже в феврале 1989 года. При лейтенантском звании в должности главнокомандующего взводом специальной обработки отдельного батальона дегазации и дезактивации, уж хрен его знает из каких вышестоящих умозаключений я был временно пожалован должностью командира учебного взвода, собственно, в роте молодого пополнения, которое поступало в нашу эпическую часть.
Это то самое пополнение, в котором основной контингент составляют призывники из таких окраин нашей тогда ещё необъятной Родины, о которых в те молодые годы я и представления не имел. Таджики, туркмены, узбеки, турки-месхетинцы и прочие бабаи полноводной рекой вливались в наш легион.
В тот день я был ответственным, что означало — круглосуточной нянькой за 150 детишками с большими пиписьками, служба начиналась в 6 утра — с подъема личного состава, и заканчивалась также в 6 утра уже следующего дня. С бабаями историй много было, но они не смешные — кто накурится и внутривидовые разборки начнет, кто пойдет земляков ночью искать, кто хамил не по детски, в общем, несмешной цирк был.
Итак, прибыв на побудку, попрощавшись за доблестно отстоявшим свою смену товарищем по несчастью, принял я вахту на второй палубе нашего огромного сухопутного корабля системы «казарма». С прикрепленными сержантами построил и вывел личный состав на зарядку, вместе с ними пробежался, поскольку при разнице с подчиненными в физической подготовленности особого труда это не составляло, ну и так далее по плану — уборка расположения, проверка внешнего вида, завтрак, и, наконец, развод на занятия.
В это время от дежурного по части объявляется вводная — в с связи со снегопадом личному составу уделить время уборке территории от выпавшего снега, поэтому оделись мои бабаи, получили инвентарь, ждут команды на выход.
В это время в казарму этак прогулочным шагом заваливает очередная партия пополнения человек так 50, как было тогда принято — при гражданке, и без малейших понятий о порядке. Поскольку у меня и так от утреннего общения с полутора сотнями молодых хреново говорящих по русски воинов имелась некоторая моральная усталость — прибытие ещё полусотни шалопаев, хоть и славянской внешности, оптимизма не добавило. Ещё и по казарме начали разбредаться. В связи с чем вновь прибывший личный состав при содействии сержантского состава был построен, обучен не раскрывать рты в строю и кратко проинструктирован о привычном порядке приемки — выдвигаемся на вещевой склад, в парикмахерскую, баню, после чего строимся в расположении для сдачи документов и инструктажа.
И не успел я завершить процедуру командой «нале-во, на выход не в ногу шагом марш» — как наше расположение соизволила посетить целая делегация во главе с замполитом части. Ну, что делать — равняйсь-отставить, подбородки выше, головы поворачиваем, снова равняйсь, смирно! Равнение на середину! Товарищ подполковник… На что подполковник отвечает мне вааще не по уставу — «Паррручччиккк!!! Вы что, охуели?». Не понялбля, что опять не так то? Строй стоит ровно, даже необмундированный молодняк проникся и вполне похож на воинов, готовых хоть через час присягу принимать — чо хотели то, вашбродь? Тут на авансцену из состава прибывшей с замполито делегации вышел серьезный такой дядя с полковничьими погонами, и, не представившись, с выражениями искреннего возмущения начал мне выговаривать — «Ты что, блядь, делаешь, ты охуел, что ли?» Нда, при двухстах подчиненных такое терпеть даже лейтенанту заподло. И вот, преисполнившись терпения, чтоб не сказать невзначай что-нибудь неподходящее этой суке в кителе, подобно Фандорину из известного сериала, глядя в неподдельно возмущенные моим поведением глаза я подлил, так сказать, бензинчику, в костерок разгорающегося на непонятной мне почве конфликта — «Во-первых, товарищ полковник, будьте любезны обращаться ко мне перед строем на «ВЫ», во-вторых — представьтесь, в в третьих — потрудитесь объяснить причину Вашего мной недовольства». При этом, как говорят очевидцы этого разговора, вид у меня отчего-то был такой, как будто вместо фразы я намеревался залепить полкану двоечку с добивкой ногой.
В общем, место отпрыгнувшего от меня, как позже выяснилось, местного военкома, занял замполит, который уже без лишних эпитетов пояснил, что вообще-то стоявшие в строю прибывшие молодые люди, одетые в гражданку, это не призывники. Ну, то есть — призывники, только с 10-х классов местных школ, которые изъявили желание сходить на экскурсию в местную часть. Ну вот те на, блин, что за бардак в штабе — ни предупредили, ни проинструктировали, ещё и нахамили.
Поэтому, в расстроенных чувствах, повернулся я к строю, и скомандовал, коли так уж вышло — «Нале-во, на улицу бегом марш!» Как они ломанулись!
Остались мы в казарме, с делегацией из завучей с военкомом, познакомились, расстались в теплых чувствах — цель занятия, я считаю, была достигнута — хотели показать — ну вот, слегка и показали. Протелились бы чуток — я бы их и переодеть успел, и прически бы в порядок бы привел, и в баньку сводил. А то! Думаю даже, что было бы не лишне.
Потом эту историю мне не раз пересказывали в самых разных вариантах, вплоть до того, что экскурсия территорию поубирать успела, да в столовую сходить, но это уже выдумки всё. Как было на самом деле я вам, уважаемые читатели, от первого лица рассказал.

В израильской армии, как и в любой другой, народ всякий попадается.
А самый пестрый народ собирается на «милуим» (от слова «пополнение»), т.е. ежегодные сборы, которые длятся 2-4 недели обычно. «Олдфаги» служили по 45 дней, чем нещадно гордятся.

15 лет назад я еще служил такие вот сборы. Водителем бронированного джипа сопровождения и патруля. Т.е. записан так был, но иногда попадал в охрану всяких поселков и баз, а то и границы с Иорданией.

История эта началась, когда я в числе еще пары сотен охламонов возрастом от 23 до 45 лет приперся на трехдневные «курсы повышения квалификации» для водителей. Ага, езда-пи..да, стрельба (и не только глазами), салаты овощные, много бананов, крутых яиц, рыбных консервов, два куска сыра и мясо раз в день.

Поразил меня один «новенький», которому было, как потом выяснилось, около 40, а на вид все 60.

Вот видели когда-нибудь фильмы про «Крокодила Данди»? Актер Пол Хоган, национальное достояние Австралии, шляпа-канотье с крокодильими зубами. Весь солнцем обожженный, руки потомственного фермера-реднека. Ни слова на иврите.
Американский фермер приперся послужить добровольцем. Скучно человеку в США стало.

Дали ему М-16. Он с ней, как с писаной торбой, только не облизывал. Хорошо еще, ротный попался с английским, помогал ему всяко, да и народ незлобивый вокруг.
Стрелял, водил джип, мужик лучше всех.
Ну, я на него повтыкал, да и поехал по своему назначению.

И все бы ничего, да встретил его опять на том же месте через два или три года. Та же шляпа-канотье, руки, взгляд…
Передо мной стоял конченный израильтос. Орал и ругался на иврите, отдавал пинки отцам-командирам, сам получал ответку, ствол свой, М-16 опять же, закинул в палатку, заигрывал с молодыми солдатками.
В общем, вел себя в полном соответствии с понятием «милуимник».
Видать, понравилось. Говорил это он так каждый год теперь отпуск проводит.

877-я бригада обороны Иудеи и Самарии. Всегда возвращайтесь домой.

Эта история произошла с одним из моих коллег, военных медиков. И если бы действо не разворачивалось практически на моих глазах, я бы, скорее всего, в неё не поверил.
В юности один молодой человек, назовем его Саша, очень не хотел служить в армии. Он жил в небольшом районном городке и искренне считал, что служба – это потеря двух лет жизни, за которые он многое успеет. Пробовал косить – не получилось – здоров, как лось, пробовал найти продажного военкома – тоже как-то не срослось, то ли денег не было, то ли военкомы честные. Тогда Саша решил учиться. И обязательно в университете с военной кафедрой. В столичный медицинский он с первого раза не поступил, хоть и очень старался. Не хватило баллов.

Попробовал уговорить военкома – мол, дайте отсрочку всего один год, я хочу на подготовительное отделение.

— Подготовительное отделение – это не причина для отсрочки! – отрезал военком.

— Мне очень надо, — ныл Саша.

— А у меня план по призыву горит!

И не дал. Кроме того пригрозил:

— Будешь выпендриваться – я тебя в самые гнилые войска пошлю! Ты у меня из болота всю службу не вылезешь!

Саша бросился подавать документы в медучилище своего райцентра – куда там, все сроки давно прошли.

А тут и повестка в военкомат подоспела. Саша перечитал её с кислой физиономией и решил бежать. Бежал он не просто так. Саша уехал в столицу, подал документы на подготовительное отделение медицинского и стал прятаться.

Целый год Саша скитался по съемным комнатам и случайным знакомым, потому что для того, чтобы заселиться в общежитие, необходимо было стать на учет в местном военкомате. Вздрагивал при виде людей в форме и раз в месяц робко звонил домой. Мобильников тогда не было. Поэтому звонил из телефонов-автоматов и отделений почты. Чтоб не вычислили.

К слову, родители тоже были целиком на Сашиной стороне. Собрали вещи и слиняли с места прописки на другую квартиру. Поэтому всю бурю возмущения военкома принял на себя сосед Миша.

Про соседа Мишу надо рассказать отдельно. Это был, что называется свой человек и врожденный тролль. В свое время он отслужил в стройбате и возможности поприкалываться над офицером-военкомом не упустил.

В очередной раз Саша звонит соседу.

— Ну, как там обстановка?

— Не приезжай, — резко отвечает сосед.

— Почему? – пролепетал Саша.

— Сплю я, как белый человек. Полпервого ночи, между прочим. А тут звонок в дверь! Открываю. Стоит твой военком с каким-то ментом. Мол, Александр Убегайло по соседству проживает? Проживает – говорю. Как давно вы его видели? Полгода не видел. Уехал куда-то. Они давай к тебе в двери ломиться. А там никого нет. Твои тоже не живут, а ваши кактусы, которые я поливаю, вряд ли смогут дверь открыть. Короче, военком мне бумажку протягивает. Подпишите, что мы приходили. Я ему – не буду подписывать, я уже служил, опять в армию не пойду. Военком – это не повестка, это ваше обещание, что в случае, если этот Убегайло появится, вы мне позвоните. С превеликим удовольствием – говорю. Мне этот Саша сразу не понравился. Бледный он какой-то, худой. Наркоман, наверное. И тапочки из общего коридора пропадали все время. Военком ушел, а я разнервничался что-то, вышел на балкон покурить. Смотрю – под балконом ещё две темные тени дежурят. Это тебя ловили, если ты вдруг со второго этажа прыгать станешь. Так что – не приезжай.

Саша так испугался, что вгрызся в учебу, как мангуст в шею кобры. И на вступительных экзаменах получил только высшие оценки. Поступил, короче.

Приезжает со справкой из университета в родной город. На дрожащих ногах идет в военкомат. Так, мол, и так, поступил, вот бумажка. Его сразу – к военкому.

— Убегайло, мать твою! Ты где год шляся?!

— Товарищ майор, — плачущим голосом ноет Саша. – Я учился. Вот, поступил.

— ………. (непечатные выражения, которые нельзя использовать в литературных произведениях). Мы твое дело собирались в прокуратуру передавать. Да тебя посадят, суши сухари.

Поорал, поорал, влепил какой-то астрономический штраф, но Саша был очень рад, что его не посадили.

В процессе учебы в медуниверситете, Саша вдруг проникся армейской идеей. И к последнему курсу начал искать возможности попасть на службу в качестве военного врача. В Военно-медицинском управлении не стали препятствовать порыву юного патриота. После выпуска вручили Саше офицерские погоны, переправили в документах «лейтенант запаса» на «лейтенант медицинской службы» и отправили в часть.

Служит Саша уже почти год, никого не трогает. Старшего лейтенанта, получил, между прочим. Бойцов зеленкой мажет и анальгином от всего лечит. Командиром у него был известный на всю Беларусь полковник Семенов. Товарищ грозный, орущий и имеющий огромные связи в мире военной медицины и в армии страны вообще.

А тут звонит старшему лейтенанту Убегайло мама. Уже по мобильному, прогресс далеко шагнул.

— Сашенька, ты будешь смеяться.

— Я последнее время даже в цирке не смеюсь, — грозным офицерским голосом отвечает военврач.

— Тебе повестка пришла.

— Какая повестка?

— В военкомат. Хотят тебя в армию забрать.

Оказалось, что военком из Сашиного города ошибся на год с выпуском. И, посчитав, что уклонисту Убегайло до 27 лет ещё целый год, решил напомнить ему о долге перед Родиной. Заодно и позлорадствовать. Почему до военкома не дошло, где нынче обитает Саша – это только бардак в документообороте Вооруженных Сил объяснить может.

Саша идет к командиру.

— Товарищ полковник, разрешите два дня увольнительной, а то меня в армию забирают.

— Убегайло, ты что дебил? – удивляется полковник. – А ты сейчас по-твоему где находишься?

— Ничего не знаю – мне повестка.

— Так, — говорит полковник. – Даю тебе два дня, чтобы с этой ерундой разобраться. Если что – звони.

Саша к процессу подошел творчески. Нацепил парадную форму, все значки-регалии на грудь и сияющий, как министр обороны США, приехал в военкомат своего родного райцентра. Идет по коридорам и призывников пугает. Они думают, что это за ними приехали.

Вот и кабинет военкома. Саша стучится, чеканным шагом заходит в кабинет:

— Товарищ подполковник, старший лейтенант Убегайло для прохождения срочной службы явился!

И повестку военкому на стол – хрясь!

Военком смотрит на старлея, на повестку, снова на старлея, на повестку. На шеврон части, снова на повестку. Бледнея, понимает, что он действующего старшего лейтенанта в солдаты призвать хотел. Да ещё из ведомства страшного полковника.

— Ты Семенову уже сказал?

— А как бы я по-вашему сюда приехал. Полковник Семенов мне увольнительную подписывал.

— Твою мать! – хватается за голову военком.

— Давайте так, — предлагает Саша. – Вы мне все подписываете и я поехал. Я вас не видел и вы меня не видели.

Так Саша и не послужил солдатом. Зато когда я увольнялся из армии, он, будучи целым капитаном, обзывал меня дезертиром. Будем считать, что этим рассказом я ему отомстил.

Чё-то вспомнилось, без всяких ассоциаций.
Есть такой старый анекдот: В армии прапорщик учит солдат.
— При нанесение противником ядрёного удару, кожный боец должён идти и нести автомат на вытянутых руках, шоб значится расплавленный металл не капал на казённые сапоги.
Теперь курсантские реалии из прошлого, далёкого. Сидим внимаем майору, кажется дисциплина «Тактика боевых действий», Тема: «Действия пехотной роты в условиях нанесения противником ядерного удара». У майора с дикцией всё в порядке, слова не коверкает, чётко излагает по конспекту:
— бла-бла-бла, лечь на землю, ногами к эпицентру, голову закрыть ладонями, автомат должен лежать у вас под грудью.
Отрывается от чтения, радостно:
— А почему автомат согласно указанных рекомендаций нужно размещать под собой, на груди?
Молчим, даже не думаем, нехай сам выскажет, мы стиль мышления таких как он всё едино угадать не можем, мы только записываем это бла-бла.
— А потому, что после прохождения ударной волны с пылью и песком, вам вставать и идти в атаку, а автомат забьет песком и переклинит в бою. Продолжаем…
Не тени юмора. Только радость от того что смог подловить нас на несообразительности. А ведь таким еще и жизни человеческие доверяли и доверяют.
В качестве справки — мы будущие инженеры — ракетчики. Ранее была инженерная дисциплина, расчёт нагрузок на шахтную пусковую установку, в том числе и от ударной волны при ядерном ударе, чего и скока, вплоть до то что в лепёшку. Радиации и светового излучения, чего и скока, вплоть до того что в головёшку. Учила курица лисиц как яйца тырить.

К истории про пиво и армию. 1983 год, г. Бежецк. Чудом удалось вырваться в увольнение из удаленной части, зашли с сослуживцем, как положено, в пивную. Купив предварительно несколько копченых рыбин в магазине. Взяли по паре кружек, сидим, допиваем их, и понимаем, что с количеством рыбы переборщили. Тут подходит мужичек: «Ребята, я вижу у вас рыба остается-не угостите?». Мы: «Да, конечно, забирай все оставшиеся». Мужик поблагодарил, и отчалил за свой стол. А там зал вроде как был Г-образный, и только он скрылся из вида за «углом»- вдруг шум, гам, драка, летит во все стороны наша рыба. К нам подходят двое, отмутузившие забравшего рыбу: «Ребята, извините, вы не подумайте, что в нашем городе есть такие- рыбу у солдат отнимать».

К вчерашней истории про пиво из чайников.Я давний поклонник данного сайта. А сам не писал,так что прошу строго не судить.
Далекий 1986 год.Уральский городок, где пиво в магазинах бывало не часто,и мы только что демобилизованные из рядов доблестной СА. По закону после армии можно отдыхать 3 месяца,начало лета,тепло.Собрались у товарища дома,сидим решаем что будем делать сегодня.Не помню кто говорит:Так пиво в местный магазин завезли,давайте пива купим.Нас было человек шесть,собрали денег прилично,литров на 30 разливного хватает.Снарядили меня с другом в магазин,а тары подходящей нет.Мы к хозяину, давай мол тару,а он тары нет есть только фляга из алюминия на 40 литров.Ладно думаем сойдет.И вот идем с вдвоем в магазин, флягу несем.А я первые три-четыре дня после дембеля в форме армейской,но не в парадке а хб рыжем(была в СА форма такая) ушитой по фигуре,погоны от шинели толстые,шеврон на рукаве,фуражка с голубым околышем (авиация)сапоги кирзовые гармошкой.Пришли в магазин,я другу говорю: ты подожди со флягой у входа, а я очередь займу,как подойдет я позову.Очередь мужиков с трехлитровыми банками человек 12-15,Ну я в конец так скромно и встал.Мужики посмотрели на меня хмуро и один говорит:Хули ты тут встал? Ну,думаю,попили пива сейчас огребу по полной,и отвечаю мол пива хочу,и вот этот мужик кричит продавцу:Рита, отпусти служивому без очереди,и добавляет ,я думаю остальные не против.Все мужики одобрительно загудели и стали меня подталкивать к прилавку.Продавец спрашивает, тара где?Я оборачиваюсь и кричу «серега давай сюда».Тут народ и заржал :вот мол с чем надо за пивом ходить,а мы мол с банками.
Хорошее было пиво,живое.Даже на второй день немного осталось.

История середины 90-х.
В Омске в центре города была обувная фабрика. Есть ли сейчас не знаю, т.к. фабрика занимала козырное место и располагалась в старинном здании, то есть слюни на неё уже тогда текли у «местной элиты». Но тогда фабрика была ещё на плаву, более того выиграли тендер на поставку не хилого по объёму заказа и всё благодаря тому что директор фабрики, бизнес-вумен советской закалки, крутанулась и вывезла на показ продукцию аж в город Париж. Там какая-то периодически устраиваемая выставка была, с раздачей победных дипломов за то, за сё. Ну так омская обувная фабрика на тот момент была ЕДИНСТВЕННОЙ в России, кто на ПАРИЖСКОЙ выставке победил. В кабинете директорши висел подлинный Диплом победителя, где было сказано что фабрику награждают за ИСКЛЮЧИТЕЛЬНО ВЫСОКОЕ КАЧЕСТВО выпускаемой продукции. Дело в том, что помимо всяких французских глупостей типа — фасон, цвет, моднявость и т.п., была и такая номинация — качество. А решение по этому делу принимали по итогам испытания на специальном стенде, туда вставлялся образец обуви и стенд имитировал процесс носки — сгибал — разгибал обувку, давал нагрузку внутрь — типа вес от человека. Чем больше циклов, тем лучше, но был какой-то минимум, дальше которого не испытывали, это соответствовало скольки-то годам носки, после чего обувь становилась не модной и мол никого не интересовала.
Наивный народ эти французы. Мало того что они искренне верили в то что в России так с лёгкостью расстаются с обувкой по части не модности, так они ещё и директорше позволили её продукцию в стенд установить. Испытания прекратили не дойдя до минимально требуемого количества циклов нагружения. Стенд сдох. Напрочь и надолго. Обуви было хоть бы хны. Дело в том что омская обувная фабрика на Парижскую выставку притаранила армейские кирзовые сапоги, а у тех подошва снизу ещё и гвоздиками пробита. Парочка гвоздиков выпали и в механизм, рашин гвоздик против французской механики вещь убойная. Итак стенд сдох, а сапоги-то в нормале, отсутствие пары гвоздиков на возможности носки никак не сказывается. Подошва не отслаивается, там гвоздей с избытком осталось. Французы не сумлеваясь в качестве и выдали омичам диплом об отличном качестве продукции. А те под него выиграли тендер на поставку нового типа продукции — «берцы» для армии и милиции. Переплюнуть их на тот момент никто не смог — как никак ОНИ БЫЛИ В ПАРИЖЕ.

Флотская история. Mаnу уеаrs аgo. Служил я на флоте. Дважды краснознаменном. В городе Балтийске, который при немцах назывался Пилау и про который все говорили : «…чтоб обоср..ть морскую славу, какой-то х… возвел Пилау». Был у нас лихой командир корабля. Скажем Белов (фамилия изменена). Когда он швартовался, старушки крестились, а чайки замертво падали в море, потому что матерился он как черт. Лихой был командир и поэтому пошел по служебной лестнице быстро и через не очень много лет стал начальником штаба флота. И вот какое-то заседание командования флотов и флотилий, в общем большая сходка командиров. Актовый зал. В президиуме председательствует Адмирал флота Советского Союза. Рядом наш герой, уже кап-раз . Какая-то сволочь в перерыве не выключила микрофон. В зале человек триста. Звезды сияют как млечный путь. Адмирал наклоняется к нашему герою и говорит: — Мне сказали, Белов, что вы в общении с личным составом применяете ненормативную лексику… А он в ответ, закрыв рот, рукой и наклонившись… — Пи…дят, товарищ адмирал флота Советского Союза… Ржали так, что «крабы» с фуражек поотлетали.

Во время армейской службы, старшина строил роту и говорил: «на землю летит метеорит, и только мы можем спасти планету, поэтому принимаем упор лежа и максимально начинаем толкать планету подальше от ее оси» и к слову, мы ни разу не подвели человечество.

Как бочка алкоголя разгромила огромную армию
Война 1787-1792 года между коалицией Австрии и России с одной стороны и Османской империей с другой, угрожала туркам войной на два фронта. Русские войска наступали в южном Причерноморье и на Кубани, а австрийцы начали прямое наступление на Стамбул через Белград. В этой обстановке османы сосредоточили основные силы против австрийцев, чтобы снять непосредственную угрозу для своей столицы. 19 сентября 1788 года в ходе этой войны произошло удивительное событие, получившее название «битва при Карансебеше» по названию города Карансебеш, который располагается на территории современной Румынии.
В безлунную ночь на 19 сентября 100 тысяч австрийцев шли на сближение с 70-тысячной турецкой армией с целью дать бой, который должен был определить судьбу войны. Рота гусар, шедшая в авангарде австрийцев, переправилась через небольшую речку Темеш, вблизи города Карансебеш. Однако после тщетных поисков османских войск австрийские гусары наткнулись на цыганский табор. Служивые устали и порядком промокли, поэтому, когда гостеприимные цыгане предложили им отведать шнапса, они не отказались. Пьянство военнослужащих этого рода войск вошло в поэзию и прозу. Как тут не вспомнить пушкинский «Выстрел» и слова его главного героя Сильвио, служившего в гусарах: «Мы хвастались пьянством». В общем, пир был в разгаре, когда через реку переправились части пехоты. Увидев веселящихся гусар, пехотинцы потребовали своей доли угощения. Началась перебранка между гусарами и пехотинцами, в ходе которой один кавалерист то ли нечаянно, то ли от злости выстрелил в солдата. Тот рухнул, после чего началась всеобщая свалка. В драку вмешались все гусары и все пехотинцы, находящиеся поблизости.
И перепившиеся гусары, и изнывающая от жажды пехота, разгоряченные мордобоем, не желали уступать. Наконец, одна из сторон взяла вверх – побежденные позорно бежали на свой берег, преследуемые ликующим противником. Кто был разбит? – история умалчивает, точнее, сведения противоречивы. Вполне возможно, в одних местах победу одержали гусары, а в других пехотинцы. Как бы то ни было, подходящие к переправе войска вдруг увидели испуганных бегущих солдат и гусар, измятых, с синяками, в крови… Сзади слышались победные крики преследователей. Между тем, гусарский полковник, пытаясь остановить своих бойцов, заорал по-немецки: “Halt! Halt!” Так как в рядах австрийской армии было много венгров, словаков, ломбардцев, плохо понимающих по-немецки, то некоторым солдатам послышалось «Аллах! Аллах!», и те, не разобравшись в ситуации стали кричать «Турци, турци!», после чего паника охватила всех. Запаниковавшие солдаты ничего толком не могли объяснить офицерам и те стали рапортовать вышестоящему начальству о том, что австрийский авангард неожиданно напоролся на турецкую армию. Добавили паники и гусарские лошади, которых пьяные гусары некрепко привязали и которые, услышав выстрелы, сорвались с перевязей и поскакали по направлению к австрийцам. Положение усугублялось и тем, что был вечер и наступали сумерки, в которых плохо было видно происходящее. Командир одного из австрийских корпусов решил, что турецкая кавалерия атакует австрийские войска на марше и, «спасая» армию развернул свою артиллерию и открыл огонь по лошадям и толпе бегущих солдат. Паника достигла апогея. Снаряды рвались в толпе обезумевших солдат. Пытавшиеся организовать сопротивление офицеры строили полки и бросали их в атаку на артиллерию, в полной уверенности, что воюют с турками… В конце концов в бегство обратились все. Император, тоже пребывающий в уверенности, что турецкая армия атаковала лагерь, пытался овладеть обстановкой, но бегущая толпа сбросила его с коня. Адъютант императора был затоптан насмерть. Сам Иосиф спасся, прыгнув в реку.
К утру все стихло. Пространство было усеяно трупами бойцов, ружьями, мертвыми лошадьми, седлами, провиантом, разбитыми снарядными ящиками и опрокинутыми пушками – одним словом, всем тем, что характеризует разбитую наголову армию. На поле самого странного сражения в истории человечества остались лежать ДЕСЯТЬ ТЫСЯЧ мертвых и искалеченных солдат. По числу жертв битва стоит в ряду крупнейших сражений человечества (в знаменитых битвах при Гастингсе, при Азенкуре, при Вальми, в Долине Авраама и многих других число погибших гораздо меньше). Австрийская армия перестала существовать, так как оставшиеся в живых в ужасе разбежались.
Подошедшая к месту инцидента османская армия под командованием Коджи Юсуф-паши с изумлением осматривала его. Юсуф-паша сначала не понял, что произошло, но когда до него дошло, что австрийская армия чудесным образом рассеялась, он захватил инициативу и легко занял сам город Карансебеш. После одержанных турками побед при Мегадии и Слатине Иосиф II согласился на трёхмесячное перемирие. Эта война вообще была не слишком удачной для австрийцев: успехи сменялись поражениями. Не сильно помогла и помощь союзников. Травмы, полученные в злополучной кампании 1788 года, не прошли бесследно для австрийского императора: он скончался в феврале 1790 года. Его преемник заключил с Османской империей сепаратный мир и уже никогда больше, до самого своего конца Австро-Венгрия не воевала с османами.

В армии любому таланту найдётся достойное применение. К примеру если художник — добро пожаловать красить заборы. Музыкант с абсолютным слухом? Постой на шухере. Если никаких совсем талантов нету, то их в тебе непременно откроют, разовьют, и используют по назначению. Я, среди прочих своих безусловных талантов, владел плакатным пером. Нынче, в век принтеров и плоттеров, даже сложно представить, насколько востребованным в то время было умение провести прямую линию на листе ватмана черной тушью.

Освоил я этот нехитрый навык ещё в школе, на уроках физкультуры. В восьмом классе я потянул связки, и наш физрук, Николай Николаевич, пристроил меня чертить таблицы школьных спортивных рекордов. И пока весь класс прыгал, бегал, и играл в волейбол, я сидел в маленькой каморке, где остро пахло кожей и лыжной смолой, среди мячей, кубков, и вымпелов, и высунув язык переносил из толстой тетради на лист ватмана цифры спортивных результатов.

В какой момент я понял, что поменять эти цифры на своё усмотрение мне ничего не стоит? Не знаю. Я тогда как раз влюбился в девочку Олю из параллельного, и однажды, заполняя таблицу результатов по прыжкам в длину, вдруг увидел, что легко могу увеличить её результат на пару метров. «Наверное ей будет приятно» — подумал я. Подумано — сделано. Вскоре с моей лёгкой руки Олечка стала чемпионкой школы не только в прыжках, а во всех видах спорта, кроме вольной борьбы, в которой девочки участия не принимали. Погорел я на сущей ерунде. Кто-то случайно заметил, что Олечкин результат в беге на сто метров на несколько секунд лучше последнего мирового рекорда. Разразился скандал. Терзали ли меня угрызения совести? Нет. Ведь своей выходкой я добился главного. Внимания Олечки. Олечка сказала: «Вот гад!», что есть силы долбанула мне портфелем по спине, и месяц не разговаривала. Согласитесь, даже пара затрещин от Николай Николаича не слишком высокая цена за такой успех. Кстати, от него же я тогда первый раз услышал фразу, что «бабы в моей жизни сыграют не самую положительную роль». Как он был прав, наш мудрый школьный тренер Николай Николаич. Впрочем, история не о том. Короче, по итогам расследования я навсегда был отлучен от школьных рекордов, и тут же привлечен завучем школы к рисованию таблиц успеваемости. Потом, уже на заводе, я чего только не рисовал. Стенгазету, графики соцсоревнований, и планы эвакуации. Возможно где-то там, в пыли мрачных заводских цехов, до сих пор висят начертанные моей твёрдой рукой инструкции по технике безопасности, кто знает? Именно оттуда, из заводских цехов, я вскоре и был призван в ряды Советской Армии. Где мой талант тоже недолго оставался невостребованным.

Один приятель, которому я рассказывал эту историю, спросил – а каким образом там (в армии) узнают о чужих талантах? Глупый вопрос. Ответ очевиден — трудно что либо скрыть от людей, с которыми существуешь бок о бок в режиме 24/7. Сидишь ты к примеру на боевом дежурстве, и аккуратно, каллиграфическим почерком заполняешь поздравительную открытку своей маме. А через плечо за этим твоим занятием наблюдает твой товарищ. И товарищ говорит: «Оп-па! Да ты, военный, шаришь!». И вот к тебе уже выстраивается очередь сослуживцев, преимущественно из азиатских и кавказских регионов нашей необъятной родины, с просьбой сделать им «так жы пиздато». И вот уже ты пачками подписываешь открытки с днём рожденья, с новым годом, и с 8 Марта всяким Фатимам, Гюдьчатаям, и Рузаннам. Несложно же. Потом, когда ты себя зарекомендуешь, тебе можно доверить и дембельский альбом. Где тонким пером по хрустящей кальке хорошо выводить слова любимых солдатских песен про то, как медленно ракеты уплывают вдаль, и про высокую готовность.

Вот за этим ответственным занятием меня однажды и застал начальник связи полка майор Шепель.
Собственно, вся история только тут и начинается.

Ну что сказать? Это был конкретный залёт. Майор держал в руках не просто чей-то почти готовый дембельский альбом, он держал в руках мою дальнейшую судьбу. И судьба эта была незавидной. По всем правилам альбом подлежал немедленному уничтожению, а что будет со мной не хотелось даже думать.
Майор тем временем без особого интереса повертел альбом в руках, задумчиво понюхал пузырёк с тушью, и вдруг спросил:
«Плакатным пером владеете?»
«Конечно!» — ответил я.
«Зайдите ко мне в кабинет!» — сказал он, бросил альбом на стол, и вышел.

Так началось наше взаимовыгодное сотрудничество. По другому говоря, он припахал меня чертить наглядную агитацию. Сравнительные ТТХ наших и американских ракет, характеристики отдельных видов вооруженных сил, цифры вероятного ущерба при нанесении ракетно-ядерного удара, и прочая полезная информация, которая висела по стенам на посту командира дежурных сил, где я никогда в жизни не был ввиду отсутствия допуска. Поскольку почти вся информация, которую мне следовало перенести на ватман имела гриф «совершенно секретно», то происходило всё следующим образом. Когда майор заступал на сутки, он вызывал меня вечером из казармы, давал задание, и запирал до утра в своем кабинете. А сам шел спать в комнату отдыха дежурной смены.

Так было и в тот злополучный вечер. После ужина майор вызвал меня на КП, достал из сейфа нужные бумаги, спросил, всё ли у меня есть для совершения ратного подвига на благо отчизны, и ушел. Не забыв конечно запереть дверь с той стороны. А где-то через час, решив перекурить, я обнаружил, что в пачке у меня осталось всего две сигареты.
Так бывает. Бегаешь, бегаешь, в тумбочке ещё лежит запас, и вдруг оказывается – где ты, и где тумбочка? Короче, я остался без курева. Пары сигарет хватило ненадолго, к полуночи начали пухнуть ухи. Я докурил до ногтей последний обнаруженный в пепельнице бычок, и стал думать. Будь я хотя бы шнурком, проблема решилась бы одним телефонным звонком. Но я был кромешным чижиком, и в час ночи мог позвонить разве что самому себе, или господу богу. Мозг, стимулируемый никотиновым голодом, судорожно искал выход. Выходов было два, дверь и окно. Про дверь нечего было и думать, она даже не имела изнутри замочной скважины. Окно было забрано решеткой. Если б не эта чертова решетка, то от окна до заветной тумбочки по прямой через забор было каких-то пятьдесят метров.

Я подошел к окну, и подёргал решетку. Она крепилась четырьмя болтами прямо в оконный переплёт. Чистая видимость, конечно, однако болты есть болты, голыми руками не подступишься. Я облазил весь кабинет в поисках чего-нибудь подходящего. Бесполезно. «Хоть зубами блять эти болты откручивай!», — подумал я, и в отчаянии попробовал открутить болт пальцами. Внезапно тот легко поддался и пошел. Ещё не веря в свою удачу я попробовал остальные. Ура! Сегодня судьба явно благоволила незадачливым чижикам. Месяц назад окна красили. Решетки естественно снимали. Когда ставили обратно болты затягивать не стали, чтоб не попортить свежую краску, а затянуть потом просто забыли. Хорошо смазанные болты сходили со своих посадочных мест как ракета с направляющих, со свистом. Через минуту решетка стояла у стены. Путь на волю был открыт! Я полной грудью вдохнул густой майский воздух, забрался на подоконник, и уже готов был спрыгнуть наружу, но зачем-то оглянулся назад, и замешкался. Стол позади был завален бумагами. Каждая бумажка имела гриф «сов.секретно». Это было неправильно, оставлять их в таком виде. Конечно, предположить, что вот сейчас из тайги выскочит диверсант и спиздит эти бумажки, было полной паранойей. Но нас так задрочили режимом секретности, что даже не от вероятности такого исхода, а просто от самой возможности уже неприятно холодело в гениталиях. Поэтому я вернулся, аккуратно скатал все бумаги в тугой рулон, сунул подмышку, на всякий случай пристроил решетку на место, и спрыгнул в майскую ночь.

Перелетев забор аки птица, через минуту я был в казарме. Взял сигареты, сходил в туалет, поболтал с дневальным, вышел на крыльцо, и только тут наконец с наслаждением закурил. Спешить было некуда. Я стоял на крыльце, курил, слушал звуки и запахи весенней тайги, и только собрался двинуться обратно, как вдалеке, со стороны штаба, раздались шаги и приглушенные голоса. Загасив сигарету я от греха подальше спрятался за угол казармы.

Судя по всему по взлётке шли два офицера, о чем-то оживлённо переговариваясь. Вскоре они приблизились настолько, что голоса стали отчетливо различимы.
— Да успокойтесь вы, товарищ майор! Зачем паниковать раньше времени?
Этот голос принадлежал майору Шуму, начальнику командного пункта. Он сегодня дежурил по части.
— А я вам говорю, товарищ майор, — надо объявлять тревогу и поднимать полк!!!
От второго голоса у меня резко похолодело в спине. Голос имел отчетливые истеричные нотки и принадлежал майору Шепелю. Который по моей версии должен был сейчас сладко дрыхнуть в комнате отдыха.
— Ну что вам даст тревога? Только народ перебаламутим. — флегматично вещал майор Шум.
— Как что?! Надо же прочёсывать тайгу! Далеко уйти он всё равно не мог! — громким шепотом возбуждённо кричал ему в ответ Шепель.
Офицеры волей случая остановились прямо напротив меня. Обоих я уже достаточно хорошо знал. Не сказать, что они были полной противоположностью, однако и рядом их поставить было сложно. Майор Шепель, молодой, высокий, подтянутый, внешностью и манерами напоминал офицера русской армии, какими мы их знали по фильмам о гражданской войне. Майор Шум, невысокий и коренастый, был на десяток лет постарше, и относился к той категории советских офицеров, которую иногда характеризуют ёмким словом «похуист». Отношения между ними были далеки от товарищеских, поэтому даже ночью, в личной беседе, они обращались друг к другу подчеркнуто официально.
— Да вы хоть понимаете, товарищ майор, что значит прочёсывать тайгу ночью? – говорил Шум. — Да мы там вместо одного солдата половину личного состава потеряем! Половина заблудится, другая в болоте утонет! Кто бэдэ нести будет? Никуда не денется ваш солдат! В крайнем случае объявится через неделю дома, и пойдёт под трибунал.
— А документы?!
— Какие документы?!
— Я же вам говорю, товарищ майор! Он с документами ушел!!! Всё до единой бумаги с собой забрал, и ушел! Документы строгого учёта, все под грифом! Так что это не он, это я завтра под трибунал пойду!!! Давайте поднимем хотя бы ББО!!! Хозвзвод, узел связи!
— Ну погодите, товарищ майор! Давайте хоть до капэ сначала дойдём! Надо же убедиться.
И офицеры двинулись в сторону КПП командного пункта.

У меня была хорошая фора. Им — через КПП по всему периметру, мне — через забор, в три раза короче. Когда за дверью раздались шаги и ключ провернулся в замочной скважине, решетка уже стояла на месте, бумаги разложены на столе, и я даже успел провести дрожащей рукой одну свеженькую кривоватую линию. Дверь резко распахнулась, и образовалась немая сцена из трёх участников. Потом майор Шепель начал молча и как-то боком бегать от стола к сейфу и обратно, проверяя целостность документации. При этом он всё время беззвучно шевелил губами. Потом он подбежал к окну и подёргал решетку. Потом подбежал ко мне, и что есть мочи заорал:
— Вы где были, товарищ солдат?!!!
— Как где, товарищ майор!? Тут был! – стараясь сделать как можно более дураковатое лицо ответил я, следуя старой воровской заповеди, что чистосердечное признание конечно смягчает вину, но сильно увеличивает срок.
— Где «тут»?! Я полчаса назад заходил, вас не было!!! — продолжал кричать Шепель.
— Может вы, товарищ майор, просто не заметили? – промямлил я.
Это его совсем подкосило. Хватанув полную грудь воздуха, но не найдя подходящих звуков, на которые этот воздух можно было бы потратить, майор Шепель внезапно выскочил за дверь, и куда-то быстро-быстро побежал по коридору.

Шум всё это время стоял, не принимая никакого участия в нашей беседе, и невозмутимо рассматривая таблицы на столе. Когда дверь за Шепелем захлопнулась, он придвинулся поближе, и негромко, продолжая изучать стол, спросил:
— Ты куда бегал, солдат?
— За сигаретами в роту бегал, товарищ майор. – так же тихо ответил я. — Сигареты у меня кончились.
— Долбоёб. — философски заметил майор Шум. — Накуришь себе на дисбат. А документы зачем утащил?
— А как же, товарищ майор? Они же секретные, как же я их оставлю?
— Молодец. А ты в курсе, что там есть бумажки, вообще запрещённые к выносу с капэ?
— Так я ж не выносил, товарищ майор! Я их там у забора спрятал, потом забрал. Неудобно с документами через забор…
Шум покачал головой. В этот момент в комнату как вихрь ворвался майор Шепель.
— Я всё выяснил! Он через окно бегал! Там, под окном, — следы! Товарищ майор, я требую немедленно вызвать наряд и посадить этого солдата под арест!
— С какой формулировкой? – индифферентно поинтересовался Шум.
На секунду Шепель замешкался, но тут же выкрикнул:
— За измену Родине!!!
— Отлично! – сказал Шум, и спросил: — Может просто отвести его за штаб, да шлёпнуть?
Это неожиданное предложение застало Шепеля врасплох. Но по глазам было видно, как сильно оно ему нравится. И пока он мешкал с ответом, Шум спросил.
— Вот вы, товарищ майор, солдата на ночь запираете. А куда он в туалет, по вашему, ходить должен, вы подумали?
От такого резкого поворота сюжета Шепель впал в лёгкий ступор, и видимо даже не понял вопроса.
— Какой туалет? При чем тут туалет?!
— Туалет при том, что солдат должен всегда иметь возможность оправиться. — флегматично сказал Шум, и добавил. — Знаете, товарищ майор, я б на месте солдата в угол вам насрал, и вашими секретными бумажками подтёрся. Ладно, поступим так. Солдата я забираю, посидит до утра у меня в штабе, а утром пусть начальник особого отдела решает, что с ним делать.
И скомандовав «Вперёд!», он подтолкнул меня к выходу.

Мы молча миновали территорию командного пункта, за воротами КПП Шум остановился, закурил, и сказал:
— Иди спать, солдат. Мне ещё в автопарк зайти надо.
— А как же?… Эээ?!
— Забудь. И главное держи язык за зубами. А этот мудак, гм-гм… майор Шепель то есть, через полчаса прибежит и будет уговаривать, чтоб я в рапорте ничего не указывал. Ну подумай, ну какой с тебя спрос, у тебя даже допускам к этим документам нету. А вот ему начальник ОСО, если узнает, матку с большим удовольствием наизнанку вывернет, и вокруг шеи намотает. Так что всё хорошо будет, не бзди.

С этими словами майор Шум повернулся и пошел в сторону автопарка. Я закурил, сломав пару спичек. Руки слегка подрагивали. Отойдя несколько шагов, майор вдруг повернулся и окликнул:
— Эй, солдат!
— Да, товарищ майор?!
— Здорово ты это… Ну, пером в смысле. Мне бы на капэ инструкции служебные обновить. Ты как? С ротным я решу, чай и курево с меня.
— Конечно, товарищ майор!
— Вот и договорились. На ночь запирать не буду, не бойся!
— Я не боюсь.
— Ну и молодец!
Мы разом засмеялись, и пошли каждый своей дорогой. Начинало светать. «Смирррно!» — коротко и резко раздалось где-то позади. «Вольно!» — козырнул майор. Навстречу ему, чеканя шаг по бетону взлётки, шла ночная дежурная смена.

Гранатометчица
Рассказ офицера вооруженных сил одного из постсоветских государств.
Навязали мне контрактницу. Свободная вакансия была единственная – гранатомётчик. На эту должность и взял. Подразделение у нас было действительно боевое, обучение личного состава велось серьёзное. Эта крепенькая такая деревенская девушка скоро научилась буквально снайперски стрелять из РПГ-7. И бегала, и ползала… Есть такое упражнение на время – пробежать определённое расстояние, преодолеть 50 метров по-пластунски, и поразить из гранатомёта цель. Так за отведённые на «отлично» секунды она успевала выстрелить трижды, и ни разу не промахнуться.
Научилась даже попадать в цель, стреляя из гранатомёта по баллистической траектории. То есть, держит гранатомёт под углом градусов 70 к горизонту, и стреляет навесом. Граната падает вертикально вниз в окоп или в щель. У нас на полигоне в качестве мишени стояла разбитая бээмпешка, так наша гранатомётчица укладывала гранату сверху точно в моторный отсек.
Командиры других подразделений иной раз просили её к ним прислать, чтобы показала своё мастерство, для мотивации бойцов к обучению.
К сожалению, не бывает людей без недостатков. Наша гранатомётчица была «слабовата на передок». Заразила несколько человек гонореей, и пришлось её уволить.

Когда служил я дирижером, по воскресеньям иногда бывали у нас концерты. Естественно, оркестр ненавидел такие дни, так как выходной накрывался медным тазом. И вот, однажды вечером в субботу звонит мне замполит и орет: «Что с завтрашним концертом!!?». «Эм, а он как бы по плану и не шел», — отвечаю я. «Ничего не знаю, завтра в 10.00 начало!» А вся беда в том, что все мероприятия в армии фотографировались и посылались вышестоящему командованию, типа фотоотчет. А у меня ни программы, ничего! И вечер субботы. Короче, отзвонил своих ребят, говорю: завтра в 9.40 вы нарядные, в форме, в клубе. Воскресенье. Нагнали полный клуб солдат. Выходит ведущий, молчит. Я его фотаю. Ведущий уходит. Солдаты в недоумении. Выходит трубач с трубой. Становится в позу и молчит. Я фотаю. Солдаты уже посмеиваются. Трубач уходит. Далее, в разных комбинациях, выходят музыканты с инструментами, все молчат, я их фотаю. В зале уже дикий ржач! После всего я говорю: «Всем спасибо, концерт закончен. А сейчас всем ВСТАТЬ!» Все встают, офицер все-таки. «Изобразите бурные овации, я это сфотаю, а вам включу Терминатора!» Аплодисменты, я фотаю, музыкантов отпускаю на выходной, фотки несу замполиту. Заняло всё 5 минут, и все довольны. Особенно замполит радовался, какой концерт хороший вышел на фотографиях. Правды он так и не узнал

Партизаны. ч.1
(Не моё)

Партизаны — (в Советской армии) Шутливое название отслуживших, призванных на переподготовку. За недисциплинированность, грубые нарушения формы одежды и неопрятный внешний вид.

…партизанили. Патроны на стрельбище жгли без счета, видимо просроченные. Идем со стрельбища с неотстегнутыми магазинами. У многих — с патронами. И вдруг — заяц! И по нему с двух десятков стволов!
А когда стрельба прекратилась, из-за пенька встал один из наших, с трясущимися руками и ногами. Называется — сходил в кустики. Спасло его то, что он увидел зайца первым и сразу бросился на землю за пень, прямо туда, где насидел. В пне насчитали пять дырок.
В зайца, конечно, никто не попал.

РВСН. Нос.

В ленинских комнатах всех дивизионов, рот, флотских экипажей итд Советской Армии, в годы моей службы, кроме подшивки многотиражки «Стой! Кто идет?!» («На боевом посту») обязательно стоял бюст Ленина. Типовой, покупной, белый, гипсовый, высотой поменьше метра. Стоял такой и в нашей ленинской комнате, напротив оружейки. А делалось в СА все «дембельскими аккордами». Под лозунгом «до дембеля простоит!». Так была сделана и наша ленинская комната. За Лениным стоял вогнутый фанерный щит с надписью по тогдашней моде «Партия -ум, честь и совесть нашей эпохи. В.И. Ленин». И я помнил, как с трудом втиснули этот щит в отведенное ему место.

Прошло полгода. Я как-раз сидел в ленинской комнате и рисовал в «боевой листок» фиолетовых солдат на желтом небе (тогда от авангарда меня еще не тошнило, а у замполита была причина терпеть). Поднял глаза, и, как в замедленной съемке, увидел выпадающий из стены щит. Дерево рассохлось и сила тяжести взяла свое. Прямо на бюст. Спихнув его с подставки, мордой об спинку стула. Включился звук, и я услышал шум удара и хруст гипса. Внутри екнуло — я же «тыжхудожник». Значит чинить — мне.
Та мелочь, что я не скульптор, в армии ничтожна. Ленинской комнаты без бюста быть не может. Это идеологическая диверсия. Купить другого Ленина в радиусе 300 км. негде. Так что — чини.
-Чем?
-Ищи!
-Нету!
-Ниипет!
А носа у бюста нет совсем. Одна труха. Гипса в нашем лесу нет. Но есть цемент! И такой-же бюст во втором дивизионе, этажом выше. И тот бюст покрашен масляной краской — удача!
Делаю из цемента увесистую «какулю» и намазываю соседскому бюсту на нос. Жду ночь. Снимаю — на масляную краску не прилипло. Готова форма для отливки нового носа! Смазываю форму изнутри комбижиром и заливаю жидкий цемент. Пол дня — и нос готов! Прилаживаю его примерно посередине и замазываю щели цементом. Сушу. Грунтую. Крашу. Готов! Похож, правда, немного на «дворника дядю Васю», а не на Ленина, но в армии — сойдет. Жаль не Карл Маркс — там вообще хрен чего в бороде заметишь.

ШУСТРИК
Давно это было (в 1968 году), когда только начали призывать на 2 года военной службы после окончания института.
Короче говоря, пришла мне по почте повестка: такого-то числа явиться в военкомат с такими-то документами (большой перечень) для сверки учетных данных.
Естественно, никто не подозревал подвоха: явились — не запылились.
Военком взял мои документы, сунул их в папку, дал обходной лист (рассчитаться с работы в течение недели) — и кругом марш. Мы народ дисциплинированный, пошли выполнять команду.
Тем не менее, среди нас оказался один шустрик, который знал о последствиях этого вызова в военкомат и принес резко отрицательную характеристику с места работы (нарушает трудовую дисциплину, морально неустойчив, выпивает на рабочем месте и т.д.).
Военком даже обрадовался этому: вот и хорошо, что попался такой распиздяй, а то в ЗабВО (Забайкальский военный округ) некого было послать…
Так что факир был пьян и фокус не удался…

Лешек, тот самый поляк-спецназовец, о котором я уже рассказывал, карьеру свою в Войске Польском уже завершил, выйдя на пенсию. Так что я могу смело рассказать об одной истории с польским генералом, которая приключилась у Лешека во время учений. Послужному списку моего знакомого бравого вояки этот рассказ уже не навредит.
Кстати, фамилия у Лешека – Ковальски. Все ведь знают, что польские Лешеки поголовно носят фамилию Ковальски? Ну вот, собственно, история…
В бригаде, где служил Лешек, сменился командир. На место пузатого вальяжного генерала прислали другого, поджарого, молодого (слегка за 40), амбициозного. С чего начинает любой командир любой армии мира знакомство с вверенными ему войсками? Любой солдат любой армии мира об этом знает. Толковый генерал начинает с проверки боеготовности, чтобы знать, какие задачи вверенное ему подразделение может выполнить, а в выполнении каких задач еще стоит потренироваться. А этот генерал, очевидно, был вояка толковый, что его подчиненные сразу отметили и оценили по достоинству.
Вывел он бригаду на полигон, поселил в палатки, поставил всем учебно-боевые задачи и стал наблюдать за результатами.
В армии, я хочу заметить, как в большой деревне. Любая молва разлетается со скоростью пожара, а потому вскорости всем офицерам и солдатам стал известен случай, после которого генерала зауважали не только за то, что он на перекладине лихо подтягивался, давая фору и молодым и уже послужившим воякам, и бегал со своей бригадой кроссы.
Прибыл пан генерал в расположение своего лагеря. А вокруг красота – снежок чистый, свежий, только что всю землю польскую укрыл. Морозец бодрящий. Бойцы его делом заняты – учебные задачи отрабатывают.
Встречает генерала его заместитель-полковник бодрым рапортом: происшествий нет, задачи отрабатываются, тяжелая жизнь солдатская идет по намеченному вами плану. Панове старшие офицеры все собрались в специально оборудованной палатке за накрытыми столами и ожидают прибытия своего горячо любимого начальника, дабы приступить к совместной трапезе и возлияниям. Водка, шампанское и икра поставлены на лед. На столах присутствует разнообразная дичь, дары польских полей и иных европейских сельхозтоваропроизводителей. Прикажете приступить?
— Прикажу убрать, — коротко ответил генерал.
— Что убрать, пан генерал? Кого убрать? – не понял полковник.
— Палатку офицерскую, дичь, шампанское – все убрать! Панове старшие офицеры должны немедленно вернуться в свои подразделения и заняться делом!
— А как же обед? – не унимался заместитель.
— Обед пусть разделят со своими солдатами. Заодно проверят качество приготовления пищи.
Младшие офицеры и солдаты этот генеральский жест оценили, несмотря на то, что новый командир начал их гонять по всему полигону без какой-либо жалости.
Выполнение учебных задач генерал контролировал лично.
— Вашему подразделению, пан поручник, ставлю такую задачу, — говорил он молодому офицеру: — устроить засаду на дороге, движущуюся легковую автомашину остановить, всех, кто в ней находится – задержать. Выполняйте!
После чего пан генерал садился в ту самую машину, свой персональный джип, ехал по той самой дороге и попадал под беспорядочную стрельбу из засады.
— Вы что, поручик, полагаете, что после такой канонады в этой машине кто-то остался бы в живых! – строго выговаривал он офицеру. – Задача не выполнена!
Генеральский взгляд метал молнии.
— А это что за группа человекообразных там на пригорке? Пялятся на нас и ржут так, что и здесь слышно, – генерал выбрал себе уже новую жертву.
— Пан генерал, позвольте доложить: группа специального назначения. Согласно плана учений, им предписано удерживать данную высоту, — доклад заместителя-полковника как всегда был точен и скор.
— Отставить! Поставьте им ту же задачу: дорога – машина – задержать! На подготовку даю час. Проверю лично. Я в штаб.
Генерал сердито хлопнул дверью и отбыл, а полковник поспешил передать Лешеку, который был старшим в группе спецназа, генеральский приказ: дорога – засада – машина – всех взять живыми.
«Дело нехитрое», — пожал плечами Лешек и кивнул своим бойцам: пошли!
Примерно через час генерал ехал назад по заснеженной дороге и тщетно пытался отыскать своих подчиненных. Только белое поле и пустая дорога. Ни одной живой души.
«Вот разгильдяи! Неужели в лагерь вернулись? Всех мехом внутрь сейчас выверну!» — подумал про себя генерал и сказал водителю:
— Прибавь ходу, Бартек. Едем в расположение.
— Так есть, пан гене… — начал было говорить водитель, но мощный взрыв и взметнувшееся в небо прямо перед капотом генеральского джипа белое облако заставили солдата резко ударить по тормозам.
«Курвамать!» — хотел было подумать самое страшное польское ругательство пан генерал, но успел подумать только «Кур…», потому что дверь джипа с его стороны уже была распахнута, и неведомая сила вырывала его тело из машины, укладывала лицом вниз на обочину, в снег и липкий чернозем, перемешанный с остатками жизнедеятельности местного крота. Сильные руки генерала были больно скручены за спиной, в шею упирался холодный ствол автомата. Громоподобный голос откуда-то сверху отдавал ему, генералу (!), простые приказы:
— Лежать, бл… ! Носом в землю, бл… ! Замри, бл… !
Вообще-то в первую долю секунды, когда после взрыва Лешек рванулся из засады к машине, распахнул пассажирскую дверь и увидел свое высокое начальство, он испытал замешательство. Ему бы следовало сказать:
«Пан генерал, прошу прощения – пшепрашам – позвольте помочь вам выйти из автомобиля, пан генерал! Обопритесь на мою руку, дабы не испачкать форменные брюки о подножку джипа».
Но проклятые рефлексы, отрабатываемые годами и четко поставленная задача: пассажиров автомобиля взять живыми! — сделали свое подлое дело. Опомнился он уже когда обнаружил себя верхом на генерале, который смирно лежал в грязи и пережевывал приправленный белым снежком чернозем. С противоположной стороны то же самое делал генеральский водитель.
— Пан генерал, докладываю! – Лешек помог начальству подняться на ноги. – Поставленная вами задача выполнена! Автомашина и передвигавшиеся в ней люди задержаны! Потерь среди личного состава не имеем! Старший группы специального назначения Ковальски, пан генерал!
Генерал задумчиво сплюнул черной жижей, принял поданную кем-то перепачканную грязью шапку, машинально надел ее и сказал:
— Ковальски, знал бы я, что ты у них старший группы… Я бы сам в этой машине не поехал. А вообще, молодцы!
Стараясь не замечать ехидных ухмылок солдат, генерал сел в джип, взглянул в перепачканное лицо свое водителя, в глазах которого все еще читались страх и непонимание происходящего, и сказал:
— Поехали в казарму, Бартек. Надо отмыться и переодеться…

Чего-то про армию, про армию. Тогда и я про неё. Почти про неё. В прошлом годе было.
Приходит мне повестка. Как после армейки встал на учёт, ни разу не побеспокоили. А тут целая повестка. Приходите пишут, пожалуйста. Вещи не берите, а вот билетик прихватите. Может хотят, чтоб я сдал его.
Или ещё лучше. Опять партизанское движение возрождают. Хотят посмотреть, что ещё мы можем, на что способны. Будем рыть окопы, бегать кросс по пересечённой местности с полной выкладкой, проверим себя в меткости на полигоне. Отдохну от дома, от работы… Такие наивные мысли носились в моей голове по дороге в военкомат.
Почему-то в ВК почти никого не было. Зашёл без ожидания.
— Здравствуйте, — говорят. — Не хотите ли поучаствовать в манёврах август-сентябрь 2015?
— Прикольно, — отвечаю, — почему бы нет? (Вспомнив «ДМБ») а бахнуть дадите?
— Вы у нас где служили?
— (Гордо) Ракетные Войска Стратегического Назначения на Дальнем Востоке.
— Отлично. А сейчас по специальности кто?
— Врач невролог.
— Замечательно! Так значит вы согласны?
— А что делать-то? Где? Когда?
А дальше Советский Союз родной.
— А вы не хотите с сохранением заработной платы послужить два месяца поваром? У нас поваров не хватает.
И я ржу, и ей смешно. Глядь, да даже если бы санитаром, я бы не так удивился. Но ПОВАРОМ!!! Видимо всё таки следят за нами, если знают о моём пристрастии готовить. Но то ж дома или на даче у мангала.
Отказал.
Что-то у нас меняется. А что-то ещё лет 70 будет по прежнему. )))
Будьте здоровы.

В тему лучшей истории 3 октября 2016 года о Карибском Кризисе. История не моя, но из первых рук.

Середина 1970х годов, Моонзундский архипелаг, Северо-западный ТВД. Ночь (важно). Вдоль границы воздушной границы СССР движется неопознанная высотная цель. По скорости — самолет. Поднимают перехватчик и наводят его по приборам. Дальше как могу близко к тексту.
Пилот перехватчика: «На запросы не отвечает, бортовые огни не наблюдаю».
Офицер наведения: «Накал!» (это подача электрического тока в ракету).
П.П. (удивленно): «Есть накал.» (показаний к «работе» не было).
О.Н.: «Высокое!» (подача высокого напряжения).
П.П. (еще более удивленно): «Есть высокое.» (следующая команда может быть только «Пуск!»)
и тут…
П.П.: «Ответ получен, бортовые огни наблюдаю, цель удаляется от государственной границы СССР.»

Это к вопросу знали ли русский язык пилоты НАТО. Может язык и не знали, но команды наведения до них доводили и ситуацию они просекли резво.

P.S. к офицеру наведения после смены наведался представитель из Особого Отдела.
О.О. «Ну что, Вася (пусть будет Вася), будем стирать твои художества с основного и резервного голосового самописца? Хорошь же ты поперек всех инструкций на уши нас всех ставить. А ну как сбили бы? Нам что, по твоей милости международный скандал улаживать?!»
Офицер наведения оказался калач тертый, выволакивает талмуд под названием «План оперативной подготовки» и тыкает в страничку, на которой описаны оперативные мероприятия по «прогону» боевой работы без практических пусков. Формально, ситуация под определение подпадала и О.Н. отвязался от последствий.

«А он мужчина хоть куда, он служил в ПВО» (С)

Брат рассказывал. В советские еще времена, всем классом они в военкомат пришли. Вставать на учет. Были там и из других школ мальчишки. Народу в общем хватало, у некоторых кабинетов очереди были. Каких то врачей он быстро прошел, а у терапевта застрял. Стоит, значит, в толпе, вдруг открывается дверь. Из кабинета выходит врач, мужчина, обходит очередь и возвращается к себе. Дверь прикрывает со злостью, громко. Через пару минут из кабинета, вжав голову в плечи выходит одноклассник и все к нему с вопросами:» Ну, что там, как там? О чем спрашивали? Что делал?»
— Захожу,-говорит. Напротив у окна, за столом сидит молодая медсестра. А ближе ко мне стоит мужик-врач и говорит: «Снимай трусы, клади на стул.» Что там перемкнуло в голове одноклассника, не знаю. Но он подошел к стулу. Встал на колени. И положил свой х…й на седушку. После этого врач вышел-зашёл туда-обратно. Выдал ему медкарточку со словами:» Ты еще об этом всем в коридоре расскажи», а медсестра хихикнула. Ну, мы стали это дело бурно обсуждать, а очередной пошёл на проверку. Через некоторое время открывается дверь, очень быстро выходит врач. Быстро обходит очередь и возвращается к себе. Дверь прикрывает с треском, очень громко. За ним почти сразу вылетает призывник и глядя на нас повторяет предыдущую историю. Народ в непонимании и несколько в замешательстве пытается понять зачем им это нужно.
Голос медсестры:»Следующий!» И следующий бочком просачивается в дверь. Пара минут. Грохот двери и история повторяется. Моя очередь. Захожу. Напротив меня окно, возле которого медсестра сидит за столом и что-то пишет. С другого края стола сидит врач и смотрит мне в глаза. Мне показалось долго он смотрел. «Снимай трусы, клади на стул.» Б.л..ь Не обманули. Поглядываю на медсестру и ищу глазами стул, куда мне нужно положить… Ага стул рядом с дверью. Подхожу. Опускаюсь на колени и кладу х…й на седушку. «Ну вот так и стой!»-говорит врач и громко выходит в коридор. Дверь он на этот раз прикрыл не полностью, так что на меня уставились сразу несколько знакомых и не знакомых лиц. «Это он про трусы сказал»- еле сдерживаясь от смеха, вмешалась медсестра. «Ах вы с…ки!- с нежностью подумал я об одноклассниках, поднимаясь с колен и надевая трусы. Заходит врач, берет медкарточку, отдает мне. Молчит! «Ну, бл…ди! Думали, что подъ…али! Хорошо!»-выхожу в коридор и всей оставшейся толпе говорю:» Сказали, у кого вес больше 65 кг на стул х…й не класть. Держать в руках, оттягивая конец». Стою жду продолжения. Через некоторое время после зашедшего. Выбегает врач и бежит мимо нас на лестницу вниз с криком :»Дебилы! Идиоты! Х..! О…!»
Я иду домой. Анализы сдал. Народ подъ.е…ал. На учет встал.

Из рассказа отца, случай в институте на военной кафедре.
Преподаватель, бывший офицер армии:
— Товарищи студенты, как вы будете определять своё местоположение в лесу?
— По мху.
— Нет мха!
— По солнцу.
— Нет солнца!
— По деревьям.
— Нет деревьев!
— ???
— По карте и компасу, товарищи студенты!

РВСН. Авария.

Зона обеспечения была у нас в основном на четырехосных 545 МАЗах. У которых огромный капот, а кабина сбоку (или с обоих боков). Они еще тактические ракеты по Красной площади таскают. Грузоподъемность почти 20 тонн. Рядом с ними «Уралы» смотрятся игрушками. А у нас на них всякая мелочевка была — столовая, общежитие, МДСО, ДЭСка и машина управления пусками, не помню как называется.
В общаге я как-то, по случаю, ехал из части в лес, на учения. Машина общежитие — это фактически купейный вагон для офицеров на шасси МАЗа. Коридор и с десяток купе. В заднем торце коридора багажный отсек, который снаружи выступает. И в этом «вагоне» я один. Еду. Поспал на нижней полке. Поспал на верхней. А все едем. Бетонка узкая, дорога неблизкая. Едем мягко, чуть покачиваясь. И вдруг плавно качнуло. И мы остановились. Я проснулся и выглянул в окно. Окно расположено высоко и маленькое. Ничего кроме деревьев не видно. Стоим. А должны ехать. Выглянул в коридор. В заднем конце коридора увидел свет падающий в открытую дверь. Вернулся в купе. Лег. (Пойдешь выяснять в чем дело — найдешь себе работу). А мы все стоим. Непорядок. Колонна не должна стоять. Должна быстро доехать и замаскироваться. Странно. И тут до меня дошло — в торце коридора нет двери. Она сбоку. Откуда же свет? Вышел в коридор и офигел. Багажного отсека в торце коридора нет. Вместо него прямоугольная дыра на улицу, размером с большую дверь. И вижу я в эту «дверь» нашу МДСО на таком-же МАЗе, с таким-же, внешне, кузовом, только на нем сверху башенка от БТРа. И стоит наша МДСО на откосе, а кабины водителя у нее практически нет. Случилась типовая для РВСН авария. На длинном марше водитель в колонне ничего кроме зада, идущей впереди машины не видит. Езда монотонная. Клонит в сон. Солдаты почти всегда были с недосыпом по уставным и неуставным причинам. Есть офицер — старший машины. Но в 543 МАЗе он сидит сзади, за водителем. И водила МДСО уснул. А наша машина-общежитие притормозила. Солдат — водила МДСО, забыл его имя, проснулся в последний момент и попытался уйти от столкновения вправо — на обочину. И почти успел, но зацепил своей кабиной за выступающий у общаги сзади багажник. Багажник-фигня, а кабина, как оказалось, сделана не из металла, а из стеклопластика. Разлетелась в мелкие клочки. Водила получил сотрясение мозга, а сидевший сзади офицер — переломы ног.
Так я побывал в столкновении двух двадцатитонных машин. Но в РВСН это было не самым крутым. Один солдат — узбек — водитель на полигоне ухитрился перевернуться на машине-столовой и электрическая плита, под тонну весом, оторвалась от пола и упала на крышу. Водила выплачивал ущерб из своего 7 рублевого ежемесячного довольствия. Возможно, и потом, на гражданке. А самое веселое было на соседней площадке. Уснул прапорщик — водитель СПУшки (самоходной пусковой установки) на шестиосном 547 МАЗе с боевой ракетой (СС-20 — по буржуйски). Три ядерных заряда. А у этой СПУшки стакан с ракетой выступает вперед, за габариты машины. И весь удар пришелся на носовую часть ракеты… Когда эта СПУшка пришла на ремонтную шестую площадку, там как раз была пара солдат с нашего дивизиона в командировке. Говорят зрелище было незабываемое — все кто могли сматывались оттуда во все стороны, как тараканы.

Уже после дембеля я познакомился с парнем, который тоже служил в РВСН. Он гордился, что служил в одном из всего двух полков РВСН, в которых перевернулись СПУшки (с ядерной ракетой).

PS. Случайно взорваться (от удара, взрыва и т.п.) ядреный заряд не должен. Там есть защита от дурака (мы проверяли ;). Но случаи, как известно, разные бывают. Да и дозиметров ни у кого из нас не было… Так что удовольствия такие приключения, понятно, не доставляли. Но зато теперь, через 25 лет, есть о чем байки рассказывать.

Когда нас в учебке загнали на стрельбы, я вспомнил науку старших друзей с гражданки — «Тех, у кого всё в «молоко» ушло, в караулы не гоняют, а тем, кто больше всех выбил, однозначно придётся туда ходить».
Выбрал не свою мишень, а соседскую, предполагая, что узбек, с трудом говорящий по-русски, всё равно всё в молоко пустит, а в караулы его отправлять не будут в связи с незнанием языка.
— Блять! — так сказал мичман, проверявший мишени. Ибо мы с узбеком на двоих выбили почти сотню.
Меня назвали мудаком, ибо только моя мишень была чистой и было понятно, что это я стрелял в мишень узбека.
В караулы ходил и я, и узбек.

Начальнику пограничной заставы «Дархан» (южная граница Казахстана) капитану Фархаду Какимову досрочно присвоили звание майора. Как говорится на сайте пограничной службы КНБ Казахстана, Какимова повысили не только за безупречную службу, но и за проявленную смекалку и изобретательность.

Пограничник изобрел примитивную сигнализацию, которая позволила поймать четырех нарушителей. Устройство представляет собой нить, которая натянута между двумя колышками. На одном конце веревка связана с велосипедным звонком, и если человек задевает ее ногами, раздается сигнал.

Нанотехнологии, блин. Надо было сразу нобелевку давать!

РВСН. ТСЗ.

В армии, после карантина, я сразу попал на ТСЗ (тактико-строевое занятие). Наши огромные 543 МАЗы разъезжали по бетонкам в лесах, а наш взвод одели в ВАИшную форму из черного дермантина и в белые каски. Полосатая палка в подарок. И автомат без патронов. Наша задача была перекрывать движение гражданского транспорта в район учений. Но в тех краях гражданские — это были или офицеры по гражданке или их жены. И все знают, что солдатам боевых патронов не дают. Холостых тоже. Поэтому проезжают внаглую. Когда стемнело, должна была пройти наша колонна. Я уже собрался махать своей палочкой. И тогда мой первый сержант сказал самую умную вещь, которую я от него слышал: «Главное правило — держись подальше от дороги. У нас такие асы-водители — полгода в полы втираются (моют полы) а потом садятся за руль 30 тонных машин».

РВСН. Сетка 100.

Вокруг боевой зоны наших мобильных комплексов, помимо всякого разного, была неприметная сеточка. Это была та самая Сетка 100. Чтобы враги не проползли. Было на ней вовсе не 100 Киловольт, а гораздо меньше, но вполне достаточно. Но враги все не ползли, а свои случались регулярно — от разгильдяйства или бестолковости. Поэтому всем молодым солдатам еще в карантине показывали фотографии — что остается от солдата, после срабатывания Сетки 100. Зрелище малоаппетитное — на фотке пол головы не было и, говорят, гвозди в сапогах плавятся. А кроме показа фоток, рассказывалась и много историй «из жизни» разной степени достоверности. И про попытку просунуть кабель под сеткой и про проверку функционирования Сетки ломом и масса других. Но самая забавная байка была, как водится, про прапорщика.
Дело в том, что нравы смягчаются, и нам показывали фотки. А до нас были люди попроще и им показывали вживую. Ну не на людях, конечно. На кошечках. Т.е. ловили заранее кота, прапор вел молодых солдат строем к Сетке и бросал кота на нее. Был кот — вспышка — и нет кота. Чтоб запомнили и на себе не испытывали. Но однажды кот повис на Сетке. Висит, и хоть бы что ему — цепь не замкнута. И тогда прапорщик со словами: «Ах тыж зараза!» — шагнул к Сетке и схватил кота.

ПОСЛЕДНИЙ МАРШ-БРОСОК

«Omnia transeunt et id quoque etiam transeat»
(Надпись на кольце Царя Соломона)

Таксист – толстый, беззубый грузин, ответил:

— Уважаемый, ну конечно знаю. Я в Батуми каждое дерево знаю. Садись, поехали, сорок лари будет стоить, найдем мы твою часть.

Я выдал все ориентиры, которые помнил, но три десятилетия – это большой срок, уже и улицу Энгельса, скорее всего, зовут по-другому и части моей давно нет в природе, но таксист не сдавался. Блуждал, несколько раз жарко советовался со своими коллегами, но не сдавался. Очень уж он хотел заработать сорок лари.
Наконец, я каким-то чудом узнал Пионерский парк, который, правда, давно перестал быть пионерским. Дальше просто — минута по родной до боли, пыльной стиральной доске и мы на месте. Голова понимала, но душа не верила.
Поразило впечатление, что наша часть, в какой-то момент просто улетела в космос. Сразу вся. Со штабом, казармами, звенящей ложками столовой, складами и автопарками. Просто взяла и улетела. На ее месте осталось абсолютно пустое место поросшее травой в человеческий рост. Неужели внутри этого грязного пустыря я когда-то провел миллион холодных, бессонных ночей и бегал кроссы в липкую жару, дружил и ненавидел, скрипел зубами от отчаяния и был почти абсолютно счастлив? Да и со мной ли все это было?
Достал я телефон и зачем-то начал фотографировать: «пустырь и горы», «пустырь и пятиэтажки», «пустырь и я», «пустырь и старая знакомая — грязная канава с мутной водой».
Канава – это все, что осталось от нашей части, она пережила всех. Кто бы мог подумать?
Но, видимо, когда-то в прошлой жизни я схалтурил и не полностью выложился во время кросса и вот, спустя тридцать лет, моя старая, фантомная часть, все-таки заставила меня пробежаться по очень пересеченной местности.
Я вытащил из кармана телефон, а вместе с ним выпорхнула бумажка с Франклином. День был ветреный, так что, пришлось изрядно побегать кругами и зигзагами. Хоть не в кирзовых сапогах, и на том спасибо.
Франклина догнал, отдышался, глянул в последний раз на это унылое место и мокрый от беготни, к тому же, весь перепачканный, поплелся в сторону моря.
Неожиданно меня окликнула старуха, она сидела на табуретке и наблюдала за Грузией:

— Биджо, зачем ты тут фотографируешь? Что ты вообще хочешь?
— Гамарджос, бабушка. Я ничего не хочу, просто, когда-то на этом месте была воинская часть и я служил в ней тридцать лет назад. Вот, себе на память фотографировал.
— А зачем ты бегал как конь? Тоже солдатскую молодость вспоминал?
— Ну, что-то вроде того.
— А ты помнишь моего племянника — старшего прапорщика Абашидзе?
— Да, помню, был такой.
— Умер. В прошлом году. Хороший парень был.
— Да, жаль.
— Если хочешь, я могу показать дорогу и ты сходишь к нему на могилу.

Я с большим усилием подавил приступ черного юмора внутри себя и вежливо отказался.
Просто представил себе нелепость ситуации, вспомнил тот единственный раз в жизни, когда мне довелось столкнулся со старшим прапорщиком Абашидзе. Вообще-то он тихо подворовывал на своем продскладе и к личному составу не лез, но, однажды ночью, будучи дежурным по части, Абашидзе заглянул к нам. Я как раз был дневальным и в сонной казарме, в полутьме, «машкой» натирал до блеска пол.
Прапорщик был очень пьян и очень строг, он высказал мне несколько замечаний и, вдруг, на полуслове, переломился пополам и заблевал весь мой каторжный труд. Просто целое Аральское море устроил. Вытер рот, показал пальцем на свое творение и строго сказал: «Дневальный, скоро подъем, рота побежит на зарядку поскользнется и ноги переломает. Чего стоишь? Не стой как тормоз, а бегом за тряпкой, чтобы этой вонючей херни тут не было! Вернусь – проверю!»

Я попрощался со старушкой и пошел в сторону моря. Не то чтобы мне было жаль покойного прапорщика, но тот старый «осадочек» испарился без следа, как Аральское море…

ВОЙНА И СКУКА
В Южной Корее прошел Чемпионат по ничегонеделанию… Победитель смог 90 минут совершенно ничего не делать. Рекорд млять!
Да они просто лохи по сравнению с нашими солдатами дежурившими на блок-посту во вторую Чеченскую!
Что делать целыми сутками в свободное от службы время на блок-посту? НЕЧЕГО! И в самоволку не уйдешь, попросту некуда. Надоедает всё! Карты, домино, трёп … Тоска.
Особенно у новичков. Вот они, пока не стали профи в ничегонеделании и придумывают себе занятия.
А какие могут быть занятия при наличии огнестрельного оружия и патронов? Патронов, за которые легко можно отчитаться словами «Там, или вон там, кто-то подозрительно шумел, вот мы туда и пальнули!»
Решили солдаты посоревноваться в меткости. Предупредили командира, мол мы пойдём тут в сторонке в стрельбе потренируемся. — Ну идите. Только, блядь, очередями не стреляйте!
Вышли. Поставили мишени и давай из калаша одиночными по ним постреливать. Красота!
Но тут один долбоёб решил выебнуться! Хули эти командиру патроны жалеть!
Щелкнул переключателем на стрельбу очередями и, просунув автомат под колено, в такой замысловатой позе выпустил весь рожок в сторону мишени…
— ЛОЖИИИИИСЬ! — дико заорали с блок-поста!
Все стрелки резко бросились на землю. Это потом можно будет разобраться и если это шутка — разбить шутнику морду. Но это потом!
ТАДАДАМАДАМАДАМДАМ! Вжик! Вжик! Вжик!
Над залегшими солдатами промчались пули из крупнокалиберного пулемёта! Причем стреляли по ним с блок-поста!
Пиздец!!!! Шо за хуйня!?!?!?! Все вжались в землю еще сильнее.
ТИШИНА!!! Стрелять по ним прекратили. И командир громким голосом и абсолютно нецензурными выражениями приказал всем стрелкам мгновенно явиться перед ним!
Ползком, потом быстрым бегом перепуганные и ничего не понимающие солдаты предстали перед командиром!
— Вы что (непереводимая игра слов)…….! Я кому сказал, что ОЧЕРЕДЯМИ НЕ СТРЕЛЯТЬ!!!!!!!!…..

А оказалось, что пулемётчик тоже человек. И ему тоже очень скучно так долго сидеть около пулемёта. Но покидать пост нельзя, напасть могут в любой момент. Поэтому он перешёл в некое изменённое состояние сознания, в котором его мозг отфильтровывал одиночные выстрелы как абсолютно безопасные, а вот если поблизости стрельба очередью, то на блок-пост напали и надо немедленно начать стрелять в ту сторону!
Но новоприбывшую смену о таких тонкостях не предупредили.
А тот долбоклюй, выстреливший очередью из-под колена, в результате выполнения команды «Ложись» сильно вывихнул ногу. Поэтому его, несмотря на пережитый всеми стресс из-за косяка с его стороны, даже бить не стали. Повезло.

Знакомый вояка выдал:
— А еще есть наступательные гранаты. Бросаешь такую, прикрываешь прикладом калаша яйца и бежишь на взрыв…
Я:
— Как яйца? А голова?
Он (не задумываясь):
— Да х@й с ней, с головой…

Был один случай в КПИ: как-то на лекции военной кафедры полковник начал загружать про зенитки. Он сказал:
— Вероятность попадания из зенитки — 40%.
Тут один уникальный студент спросил:
— 40% — это если целиться, да?
Полковник:
— Конечно!
Студент:
— Тогда если не целиться — 60%

Было это не так давно, во время моей службы в рядах Внутренних Войск (ныне Национальной Гвардии, кажется) году в 2002-2003. Историй много было забавных. Расскажу одну из них.
Через пару недель после прибытия в часть случилось мне малость приболеть. Ничего серьезного, но — ежедневные процедуры и т.п. В мед. пункте, узнав о моем мед. образовании (целый мед. брат) приняли решение о моем переводе в доблестные ряды защитников здоровья военнослужащих. Перевод был на редкость занимательным и веселым, в связи с тем, что ротный категорически не хотел терять подносчика боеприпасов пулеметного расчета, а нач. мед. жаждала пополнить штат мед. братом. Но это — отдельная история, полная приключений, с большим количеством задействованных в представлении лиц (от ком. отделения до ком. части).
В итоге стал я мед. братом.
Ну и, естественно, в соответствии с занимаемой должностью, обязан я был присутствовать на учениях, полевых выходах, стрельбах и т.п.

Собственно история.
Проводятся занятия по обучению молодого пополнения метанию гранат. Я с сумкой, полной медикаментов, перевязочного материала, наблюдаю… Молодежь пытается попасть гранатой в круг, с установленной в его центре ростовой мишенью. Получается не у многих. Взводный, наблюдая эту картину, разочарованно вздыхает и вспоминает свои курсантские годы. Я убеждаю его, что не все так плохо. Первый раз ведь гранату метнуть в цель не каждому дано. Поспорили. И лейтенант решил меня «по носу щелкнуть». Знает, что я ни разу до гранаты допущен не был. (см выше). Строит взвод и, с эдакой усмешкой, объявляет о проведении показательного метания гранаты. «Товарищи курсанты, сейчас бывший боец нашей роты покажет вам, как должно метать гранату!» — объявляет лейтенант.
Мне выдают гранату УТ РГД-5, автомат (кто служил, знает зачем). Выхожу на рубеж. Автомат, как положено в левой руке, граната — в правой. Разжимаю усики чеки… Бросок… (Тут, конечно, необходим хороший спортивный комментатор, дабы передать весь драматизм момента.) Граната устремляется к цели… Все замерли… В момент преодолев положенную дистанцию граната попадает точно в «голову» мишени! Фанерный силуэт, не вынеся такого надругательства, картинно заваливается на «спину».
Надо было видеть лица сержантов, лейтенанта, да и мое. Напомню — я до этого дня ни разу гранату в руках не держал. Ну, а далее, был разбор полетов, завершившийся фразой лейтенанта: «Товарищи курсанты, вот, что значит боец 2-й роты, пусть и бывший… Учитесь. Но вы должны его переплюнуть. Он служил в роте всего месяц, а вы — уже 3-й заканчиваете.»
А вечером, после отбоя, мы с лейтенантом сидели у меня в мед. пункте, пили кофе и обсуждали данный бросок…

Счастливые были времена.

Армия — школа жизни.

Однажды морозной зимой наш полк в полном составе выгнали на плац, построили, и мы хором полдня учили устав. «Обязанности солдата». Причину я узнал на следующий день от приятеля из штаба. Проверяющий спросил у командира полка «Обязанности командира полка», а тот только мычал.

КОЗЛЫ и ФИКУС

Фикус – это цветок. А козлы это мы. Особый отдельный краснознаменный ордена сутулова и горбатова взвод инженерно-технических средств охраны Н-ского полка внутренних войск МВД СССР по Средней Азии и Казахстану под командованием старшего прапорщика Хмурова. Во блин титул! Принц Уэльский нервно курит в стороне. В общем вышел фикус. Утром Хмуров объявил подъем и общий сбор. Выдвигаемся в командировку на объект на две недели. Новая супер-секретная разработка отечественного ВПК. Система охраны заключенных – “Фикус”. В нашей стране много заключенных поэтому их надо непрестанно охранять, если их не охранять они начинают расползаться как тараканы на кухне когда неожиданно свет включишь. Это же чистая диалектика ЗК совершенствуют методы побегов, общество совершенствует методы ограждения себя. Методы все изощреннее, а названия системам и методам выбирали исключительно из цветочной растительности. Это для конспирации, чтоб никто не догадался.

Видавшая виды “Шишига” совершив героический пробег в 350 километров привезла нас в какую-то Тьмутаракань потому, что в приличных местах как-то неприлично строить зоны, тем более строгого режима. Короче зона как зона чего ее описывать. Прибыли, разместились, встали на довольствие это все стандартные вещи и к повествованию нашему не имеет отношения. Наше повествование как раз собственно только сейчас и начинается. Две недели мы уродовались как бобики устанавливая и настраиваю эту самую… этот самый Фикус. Смысл которой состоит в том, что по тонким стальным проводам на заборе пропускается ток высокого напряжения сейчас уже и не помню сколько тысяч вольт. Но только такой ток несомненно смертелен и поэтому наши ученые придумали включать его импульсами. Хмырь, популярно нам объяснил, в чем иезуитская сущность такого изобретения. В двух словах не убивает Фикус. Током все мышцы стягивает в узел, а потом, как импульс кончился, они также резко распрямляются. Отбрасывая тело метров на шесть. Обратно. В Зону. Полежит человечек еще после этого минут пятнадцать двадцать и просветленный успокоится. Ведь наша советская система называется исправительной, тоесть призвана перевоспитывать даже инженерно-техническими средствами.

Довели значит до нас принцип действия устройства, и воодушевленные высокой миссией с утроенной энергией продолжили мы настройку и пуск нашего Фикуса. Пластались денно и нощно, аж уши закладывало, так старались, чуть штаны не порвали, надо в срок успеть. Так как наверх то уже доложили что мол уже все включили и все работает. И командование округом прибудет на инспектирование первой опытной системы. Всем же известно, что лучше два раза доложить, чем один раз сделать. Так что вы ребяты не подведите, и уж расстарайтесь. А мы уж расстарались, куды нам деваться-то с заложенными ушами. Расстарались и к сроку система “Фикус” вовсю работала, и лампочками на пульте у дежурного моргала, просто любо дорого посмотреть.

Но это же только полдела, систему необходимо испытать! Добровольцев среди нас не оказалось. Действительно хоть мы и энтузиасты, и с заложенными ушами, но не дураки же совсем. А как быть? Проверить то необходимо – ведь комиссия прибудет, а что как генерал лично захочет удостовериться? В общем надо проверить. Да и самим интересно, в теории оно конечно гладко и красиво, а вот как оно живьем будет выглядеть?

Дело было в конце сентября. Вокруг зоны располагались какие то частные сады и деревенька небольшая дворов на двадцать, задами как раз на окна нашей караулки. Там на задах паслись козы с таким серьезным козлом во главе. Хороший козел здоровый такой рога двумя штопорами по бокам, одним словом вожак. Вот, мыслим мы себе, вот прекрасный экземпляр для испытаний, только его еще надо уговорить бросится на наш забор. Он поди тоже не дурак, просто так на заборы кидаться. Но Хмырь у нас голова! Придумал подманить капустой козла, а через капусту провода провести. Сказано – сделано. Не буду долго томить вас рассказом о том, как мы этому козлу капусту показывали и как соблазняли его и уговаривали. В общем, подходит он к кочану только хвать за него, как скручивает козла в бараний рог, извините за каламбур. А через секунду распрямляется он, как пружина какая и отлетает от капусты метров на пять. Лежит на боку и ноги у него дрыгаются. Работает система! Красота! За вожаком пришли остальные, такова природа стада. Все как один в светлое будущее за кочаном капусты! Картина маслом “Полет козлов”. Мало кому доведется такое увидеть. Жители деревни также наблюдали эту картину впервые. Картина настолько поражала воображение, что навсегда осталась их памяти стремительный полет козлов на фоне ржущего взвода инженерно- технических средств охраны. А хозяина летающих животных это настолько потрясло, что в восторженных чувствах, с ломом в руках побежал выразить свою благодарность. Лучше бы он взял лопату, честное слово. Своим полетом он поставил жирную точку в испытаниях Фикуса

— КОЗЛЫ!!! Кричал нам из за забора осчастливленный селянин, размахивая ломом с безопасного расстояния. — Не стоит благодарности! Удачных полетов! –размахивали руками мы, принимая поздравления.

— КОЗЛЫ!!!! Восторженный селянин кричал еще много разных радостных слов, но я не могу здесь привести их все. — КОЗЛЫЫЫ!!!

РВСН. Уха

86 год. Зимний выезд. Живем неделю в -20 зимой в палатке. Головы и кисти рук уже черные от въевшейся грязи. Нашего комсомольца, который спит в теплой офицерской мащине-общежитии и по утрам чистенький с довольной рожей обтирается по пояс снегом, приговаривая: «разве это холодно?»- мы тихо ненавидим.
И не просто жизнь, а служба — разведка ходит в трехсменку охранять периметр. А трехсменка — это утомительно. Вроде спишь в сутки больше восьми часов, но ходишь все время чумной, потому что спишь урывками. Хорошо хоть позиция старая, обустроенная. На постах по периметру есть блиндажи с печурками. И можно не два часа торчать на улице, а меняться с напарником и нарушая устав час сидеть в блиндаже и греться, да и валенки посушить. Правда для этого надо сушняка наломать — топоров нет. Зато на каждом посту есть тулуп. Тулуп это вещь. Когда его надеваешь, то тогда ты тепло одет. Можно спать на снегу до -15. Проверяли. А без него не жарко. Одето всего-ничего: кальсоны и рубаха хб, кальсоны и рубаха байковые, между ними неуставной свитер «вшивник» и шерстяные штаны. Сверху форма полушерстяная — галифе и гимнастерка. Дальше — ватные штаны и телогрейка. И вишенкой поверх ватного костюма — черная летняя техничка — куртка и брюки. Ну и шапка на рыбьем меху и валенки на две пары портянок. Когда приспичит по маленькому — пока найдешь, пока вытащишь, и главное — не оторвать.
И вот идем с молодым напарником-узбеком на пост мимо машины-столовой. А у меня рост приличный и я вижу, что на бескрайнем капоте 543 МАЗа повара положили храниться мороженые рыбины. Я это отметил, и когда ночью шли на пост — одну стащил. Еще прихватил пустую пятилитровую консервную банку из под сушеной картошки, вроде. На посту говорю напарнику: «У тебя земляки на кухне. С тебя сушеная картошка, морковка, лаврушка. Будем пировать».
А кормили нас плохо, а на том выезде — особенно. Картофельная мука с кипятком, а в ней пара кубиков полусырого с щетиной сала. Называли это безобразие — кулеш.
И вот настал тот час. Заступили на пост днем. День солнечный. Снег искрится. Пост на вершине холма — вид неплохой. Развели в снегу костерчик, растопили в жестянке снег. Положил рыбу и прочие ингридиенты — ждем. Уже запах рыбный пошел. И тут я вижу, что снизу к нашему посту гуськом идет цепочка офицеров.
Твою мать! Ни раньше ни позже! Успел схватить ведро да закинуть подальше в снег, а узбек костерчик затушил.
Подходят. Ну дальше: «Стой! Разводящий ко мне, остальные на месте! и т.д.». Заходят на пост. Ешкин кот! Командир полка и куча проверяющих! И командир носом потянул и говорит: «а чем это так пахнет?». Я докладываю — так и так тащ подполковник, с кухни тянет. Когда это с нашей кухни так тянуло! Ушли. Выдохнул.
Облом, конечно, колоссальный. Обидно ужасно. Но не попались. Это хорошо.

На выездах вечно приключения. Летом разворачивались ночью на новой позиции — стащили ящик тушенки. Где спрятать? — зарыли. Днем перекопали весь лес. Нашли полусгнивший рюкзак, полный проржавевших банок сгущенки. Тушенку не нашли.

Остров Свободы.
Тот известный год. Прибыли, развернули часть, ночью офицер пошел проверять караул. С ужасом видит, что питон обвил бойца. Не придумал ничего лучшего, как из пистолета выстрелить в голову змеи. В предсмертных конвульсиях питон сломал бойцу все ребра, насмерть. Наутро местные объяснили, что змеи просто приползают ночью погреться. Надо было спокойно размотать питона обратно. Офицер застрелился сам.
Говорят, лучше быстро принять неправильное решение, чем не принять никакого.
Здесь цена быстро принятого решения оказалась слишком высока.

РВСН. Грибы

ЗабВО… Многое врезалось в память на всю жизнь. Лето, нетронутый лес, выезд. Разворачиваем свой дивизион. На марше, в походной колонне это с километр огромных МАЗов и мелочи вроде Уралов и БТР. Теперь все это счастье надо превратить в боевой механизм, готовый в течении считанных минут запустить в небо свои «изделия» прежде чем его уничтожат.
Приехали в разведанную точку. Разведка оборону заняла. Электрики штыри заземления забивают, силовые кабели от ДЭСки тянут в боевую зону. Асошники «Струну» с «Пеоном» разворачивают. СПУшки встают на гидравлические опоры. Все при деле. Кто КМП над машинами разворачивает, кто связь налаживает, кто обед готовит. Снижение боеготовности заканчивается — офицеры нервничают.
А под ногами грибы. Черт его знает, какие — я не грибник. На благородные грибы непохоже. На сыроежки тоже. Может поганки. Но СТОЛЬКО грибов я не то что не видел — даже представить себе не мог. Вся земля покрыта грибами, насколько хватает глаз. И как покрыта! Грибы стоят шляпка к шляпке, а между шляпками протискиваются травинки. Зрелище совершенно нереальное. Идешь, и прокладываешь тропинку в грибах — на каждом шаге сбиваешь штук семь — грибы среднего размера. Много червивых. Наверное год был аномальный — мы то в том лесу еще не разворачивались…

Расскажите, как вы делаете ЭТО…
Приятель служил срочную под Благовещенском и поведал историю. Накануне праздников в части регулярно проводились дикие обыски с пристрастным изъятием алкоголя, как приобретенного, так и кустарного производства.
Перед Новым годом решили поставить брагу в огнетушителях, развешенных в казарме, чтоб запах не нарушил конспирацию, не открывали их до новогодней ночи.
И вот, 31 декабря отвинтили крышку и в потолок ударил поток вонючий жижи. Пили или нет тот чудесный напиток история умалчивает. Но командир на первом построении разразился речью, суть которой сводилась к тому, что Новый год главный праздник страны, отличный повод выпить, в этом нет ничего плохого и наказывать личный состав не собирался. Но требовал объяснить: КАК СОЛДАТЫ НАБЛЕВАЛИ НА ПОТОЛОК !???

Случилось это тогда на Пасху, что имеет для этой истории самое важное значение, так как именно на этот праздник, по традиции, и красят пасхальные яйца. Той весной собрались мы отметить Первомай у Таньки, девахи с нашей группы, у неё тогда родители на даче жили, куриц с индюками выращивали, вот все вечно у неё и пировали. Сидим мы, значит, себе, выпиваем, вдруг дзынь звонок — Серёга заходит, одногруппник наш – Смирно!! — кричит. Он в институте после армейки (в десантуре служил) восстановился и ещё не отошёл от военной романтики, всё в тельнике под рубахой ходил и вспоминал, как они там с парашютом прыгали, да бутылки об голову на день ВДВ били.
А на столе у нас закуска стояла какая-то и тарелка с яйцами пасхальными раскрашенными, майские тогда с Пасхой совпали. Причём здоровенные такие яйца были, заметно больше обычных, мать Танькина с дачи своей припёрла. И вот накатили мы опять и начали сдуру этими яйцами биться, у кого треснет, а у кого нет. А Серёга хватает самое большое и красивое яйцо и давай всех кокать, да удачно так, что прямо всех и победил, такое крепкое ему досталось.
Он обрадовался как ребёнок – Ура!! – орёт, вскакивает, наливает себе стопку, хлоп её и, видимо, вспомнив своё недавнее армейское прошлое, с криком «За ВДВ, бля!!» с размаху хлопает себе своим яйцом в лоб. Наверное, хотел перед всеми нами разбить его поэффектней.
Дальше наступил полный Пакистан, потому как Серёга, закатив глаза, пластом рухнул на стол, перебив стоявшую там посуду и насмерть перепугав наших девчонок, что с визгом разбежались по сторонам. Мы с парнями, честно сказать, тоже как оцепенели. Серёга молча скатился со стола на пол и, раскинув руки, неподвижно залёг на спине в позе витрувианского человека. Посреди лба у него быстро набухала гигантская шишка из которой струилась тонкая струйка крови. Перетрухнули мы все тогда, конечно, под самую метёлку и даже подумали, что Серёга вообще перекинулся. К счастью, до этого не дошло, и когда мы утащили его на диван и побрызгали на него водой, он, слава Богу, потихоньку начал очухиваться.
Короче говоря, Танькина мамаша, когда яйца ей привезла, положила для красоты в тарелку и расписное деревянное яйцо, что купила в церковной лавке. Вот им-то Серёга, со всей дури, себе по жёсткому диску и заехал. Он, кстати сказать, быстро тогда оклемался, десантник, всё таки. Правда тельняшку больше на учёбу не таскал и до конца курса отзывался только на имя Аркаша. Ну, так ведь это уже ерунда, это всё уже издержки, на самом деле…

Всех с Пасхой и Первомаем! Слава советским профсоюзам!

ДМБ

— Гутен абэн!
— Макс, ты что ли?
— Здорово, Серёга, как сам?
— Как бампер от Ниссан.. У тебя что новенького? Мигранты вас там не прут ещё?
— Да нет, мы их тут и не видим, Берлин ведь и раньше такой разноцветный был, так ничего не поменялось особо…. а вот в маленьких городах, там да, там, говорят, жопа. Слышь, Серый, такое дело, можешь у себя цены на бэхи пробить. На новые или в автохаусах, но чтобы года два, не старше….
— Это авторынках что ли? Могу, чего нет-то. А тебе зачем?
— Да хочу пару машин в Германию пригнать с России или с Украины. Курс-то упал сейчас, я гешефт прикинул – две штуки ойров с каждой можно наварить в лёгкую.. У тебя, кстати, хохла есть телефон? Брякни ему тоже, спроси про цены.
— Ладно.
— Ну, всё, гут, не тяни только, может, скоро и свидимся.
— Сделаем, отзвонюсь.

— Алло, Назар, ты?
— Ну…. а хто це?
— Да, я это Серёга, у тебя сало в ушах что ли?
— А може ты не Серёга, а може ты российский огэнт…. ну-ка, скажи Крим чий?
— Да иди ты в жопу!
— Тю, Серёга… здоровеньки! Ты как?
— Да, ничего, живём, хлеб жуём, без масла уже, правда.. У вас чё?
— Та тоже крутимся потихоньку, будь оно неладно.
— Тут фриц звонил, просил цены на бэхи ему скинуть, ты можешь у себя глянуть? На нулёвые или свежие, он хочет в Берлин обратно машины гонять.
— Ось же немчура проклята, вично що-небудь придумае… добре… а може тебе еврюгу нашого запытать?
С Казахстану, вроде, тоже иномарки везуть.. Вин там зараз при грошах, ресторан мае корейський…
— Какой, какой ресторан? Корейский?
— Так жинка ж его кореянка, не знав?
— Ни фига себе…. Ему мало того, что он сам еврей? Ладно, наберу его, а ты звони, как чего узнаешь…

— Шалом, обрезанец!
— Сергей, ты что ли! Здравствуй, дорогой, здравствуй, рад слышать, ну, рассказывай, как жизнь у тебя..
— Да всяко, работаю потихоньку, дочка, вот, замуж вышла. Хохол говорит, ты вроде там тоже как подженился.
— Ой, не говори, угораздило в прошлом году, но ничего живём пока душа в душу, ресторанчик с ней небольшой открыли, вот и тренируемся… Доходов, правда, слёзы, работаем пока с рубля на гривенник, так тяжело, ты не представляешь! Супруга же у меня кореянка местная, так спасу с ними нет, с Северной Кореи приезжают – плати, с Южной – плати…
— Да не ной ты, не надо мне денег, Макс тут звонил, хочет иномарки в Берлин гонять, сейчас им вроде так выгодно. Ты там помониторь на новые БМВ цены местные, может у вас подешевле в салонах или на рынках посмотри свежие.
— Конечно, конечно, всё сделаю, без проблем, на рынках, правда,у нас японки больше, но съезжу, гляну на выходных обязательно….
— Лады, звякни, если чего узнаешь…
— Даже не сомневайся…

Со дня демобилизации рядовых Вернера, Губина, Бондаренко и Шмуловича прошло всего двадцать семь лет.

© robertyumen

Папаня один многодетный сегодня отжег в офисе.
— Я, — говорит, — почему сегодня на собрание не пришел? У меня было великое событие — выдали военник. Два месяца не могли выдать, решали, какую мне дать военно-учетную специальность. Ибо по первой (тракторист) я тыщу лет не работаю, а вторая, которая сейчас — завлабораторией в сельхозинституте. Говорят: «А ты можешь собак дрессировать? Может, в кинологи запишем?» — «Сомневаюсь, — говорю. — Кандидатская у меня по мухам, а занимаюсь я гинекологией коров». Спасибо, что в военные акушеры какие-нибудь не записали…

У нас в в/ч такое было.
С проверкой приехал ажно генерал-полковник, начштаба армии. Я его видел трижды, и всякий раз слышал раньше, чем видел. Ума не приложу, как столько ора помещалось в такой некрупной в сущности тушке.
Третий раз был возле командного пункта, куда я как раз шел на дежурство. Слышно было издалека.
Генерал орал.
Подойдя ближе, я начал понимать смысл происходящего. Перед входом в командный пункт, здоровенный холм с дверью, был маленький плац, а метрах в ста далее — сортир. Видом сортира начальственный взор оскорбился.
У вас тут плац!!! Это священное место! У вас тут разводы проводят! (Ага, щазз) И… И… Сортир!!!
Снести! Перенести! В двадцать четыре часа! В четыре часа! Немедленно!!! С места не сойду, пока не перенесете!!!
Что значит, куда?!!! Я вам показывать должен?!!! Я вам покажу — вот сюда!!! (сияющий генеральский ботинок с размаху опустился на ни в чем не повинную почву. Почва зловеще чавкнула)
Где экскаватор?!!! Почему его нет до сих пор, уже десять минут прошло?!!

Экскаватор из автобата прибыл через пятнадцать минут. Генерал топнул еще пару раз для вразумления, и отошел на три метра. Меланхоличный узбек в кабине взялся за рычаги. Ковш вонзился в землю: раз… Два… На третий на ковше повис обрывок кабеля.
… Истребительный авиаполк ПВО остался без спецсвязи на неделю, пока собирали кабельщиков, имевших допуск по первой форме, и комиссию, обязанную следить за ходом ремонта, чтобы жучков не навставляли. Генерал уехал тем же вечером.
Перенесенным сортиром пользоваться оказалось невозможно, грунтовые воды уже к вечеру заполнили яму под обрез. Срали под кустами.

Может кому-то будет не смешно, а кто служил, возможно стёб автора описанного рисунка поймут.

Разгребали хлам в подвале казармы. Среди прочих агитационных материалов ещё советской эпохи обнаружился вот такой экземпляр. Фанерный щит метра два в диагонали, масляными красками нарисован антропоморфный осёл с дымящейся папиросой в зубах. По стилю похож на волка из «Ну, погоди». Надпись под рисунком: «курит на ходу только он». Судя по обветшалости, художество это не один год висело где-нибудь на столбе или стене. Казалось бы, чего такого, своего рода социальная реклама против распространённой в армии (и не только в армии) вредной привычки. НО! Этот курящий осёл изображён в офицерской форме с генеральскими погонами.