Рассказы о волках
Иван Степанович – заядлый грибник. Он даже специально отпуск берёт в грибную пору. Чтобы, захватив с собой палатку, отправиться в лес и там жить несколько дней, собирая грибы, ягоды и лекарственные травы.
Как-то раз забрёл он на лесную полянку, стал собирать грибы и вдруг услышал чей-то плач. Сначала испугался, вдруг это человек где-то в беду попал. Стал искать по кустам и наткнулся на волчицу, попавшую в капкан.
Попытался подойти к ней, но она зарычала и дёрнулась. Дед осмотрел её издали и заметил по набухшим соскам, что она кормит волчат. Решив, что волчье логово где-то неподалёку. Он пошёл на его поиски и быстро обнаружил в овраге четверых маленьких волчат.
Волчата были дикие, но уже изрядно ослабели от голода, поэтому Иван Степанович смог поймать их всех и сгрузить в мешок.
Волчат он отнёс волчице и, вытряхнув их из мешка, любовался на радость воссоединения волчьей семьи
С собой у него был кусок копчёного мяса и хлеб. Всё это он бросил волчице, она съела. Потом он смочил хлеб в воде и тоже бросил ей, надеясь, что хоть так в её организм попадёт хоть немного жидкости. Волчица съела и хлеб.
Назавтра Иван Степанович снова пришёл к волчьему семейству. Волчица на него уже не рычала. А спокойно приняла пищу из его рук и даже подпустила ближе. Так что Иван Степанович смог поставить рядом с ней миску с водой.
Через пару дней волчица дала себя погладить по голове, прижав свои уши, одно из которых оказалось наполовину оторванным и представляло собой только половину уха. Так постепенно Иван Степанович дошёл и до капкана, примерился и одним резким движением открыл его, дав волчице свободу.
Волчица подскочила, и побежала в лес, уводя за собой волчат, а Иван Степанович унёс капкан прочь из леса, чтобы в него уже больше никто не попадался.
Через пару лет Иван Степанович приехал в этот район зимой порыбачить на лесном озере. Рыбалка прошла удачно, но на обратном пути его машина заглохла прямо на дороге, и он не смог её завести. Выбор был невелик: либо замёрзнуть в лесу, либо постараться добраться на лыжах до ближайшей деревни.
Иван Степанович закрыл машину и налегке побежал в сторону деревни, до которой и было-то всего километров пять. День в ту пору был короткий и Иван Степанович не заметил, как наступили сумерки.
Он ускорился, насколько мог, но тут вдруг из леса на него выскочила стая волков
Их было пятеро, и Иван Степанович моментально понял, что ему в одиночку с ними не справиться. Был бы хотя бы один зверь, он бы его может и одолел, но пять для него было слишком много.
Иван Степанович потянулся за охотничьим ножом, решив, что просто так сдаваться не будет. Как неожиданно от стаи отделился волк и спокойно пошёл к нему навстречу.
Иван Степанович пригляделся и заметил, что у волка нет пол уха. Он сразу понял, что это та самая, спасённая им из капкана волчица.
Волчица подошла к нему впритык, присела рядом и пометила его лыжи. Затем подошли другие волки и проделали то же самое. Одна девочка и три мальчика, — автоматически щёлкнуло в мозгу Ивана Степановича.
Стая повернулась к нему спиной и ушла в лес. А он без приключений дошёл до деревни.
Рассказы о волках
Автор публикации
1
Комментарии: 7Публикации: 1183Регистрация: 22-09-2017
Логово волчицы было удачно расположено на холме, в самой чаще леса. Корни деревьев укрепляли лаз в логово, густой малинник надежно маскировал его. Каждый год в волчьей норе появлялись волчата, а охотники не могли найти семейство волчицы. Вот и сейчас в логове происходило земное таинство. Волчица ждала появления потомства. Заходящее солнце, мягкими лучами чуть освещало земляные стенки норы. Глаза волчицы отражали желтый солнечный свет и от этого, она как бы светилась изнутри. Частое дыхание и тягучая боль в животе, говорили о том, что волчата очень скоро появятся на свет. Она была этому очень рада, и одновременно огорчена. Совсем недавно, перед самой весной, охотники убили отца ее волчат, Матерого. Забота о потомстве, на этот раз, будет только ее обязанностью.
Серая Тень, так звали волчицу в деревне за неуловимость, доставляла много неприятностей на пастбищах. Волчица с Матерым, могли так обхитрить охотников, что исчезали, как песок между пальцев. Они знали человека и думали, как человек, потому были неуловимы. Много раз они уходили от охотников, но последняя облава, была стремительная, неожиданная и жестокая. Они с Матерым не боялись флажков и, как всегда, нырнули под оцепление. Но Серая тень уже носила волчат, и большой живот мешал ей бежать так быстро, как раньше. Матерый чувствовал, что за ними помчалась свора молодых и сильных борзых. Они стремительно сокращали расстояние погони. Когда собаки были уже рядом, волк развернулся и стал мордой к приближающейся опасности, чтобы дать время своей подруге уйти от погони.
Убегая, Серая Тень видела их схватку. Матерый резанул зубами живот борзой, которая, скуля, поползла по снегу. Он расправился бы и со второй собакой, но «огонь», который выбросил человек, оставил лежать Матерого на снегу. Серая тень остановилась, что бы последний раз взглянуть на серо-красное пятно, в которое превратился Матерый, и стала стремительно уходить ложбинкой в перелесок. Матерый отдал жизнь, что бы сохранить потомство, и она должна жить.
К ночи пошел крупный влажный снег. И только тогда, волчица посмела подойти к логову, зная, что снег надежно засыплет ее следы.
Волчат родилось четверо. Один «мальчик» и три «девочки». Волчонок был крупный и очень походил на Матерого, с такой же темной полосой на спине. Волчата активно сосали молоко и крепли на глазах. Несколько суток Серая Тень совсем не покидала логова. Матерый давно бы принес ей ягненка, для восстановления силы, но голод теперь заставил волчицу пойти на охоту. Она отряхнула, крепко присосавшихся, щенков и вышла из логова.
В лучшие времена, они с Матерым легко догоняли косулю, но теперь ей не одолеть такую богатую еду. Может ей повезет, и она найдет чужую добычу, или заяц зазевается на солнышке. Но удача больше не была на ее стороне, она ушла вместе с Матерым. Серая Тень спустилась к роднику, долго и жадно пила ключевую воду. Когда она голодная возвратилась в логово, волчата жадно набросились на пустые соски. Их требовательное нытье было для матери невыносимым. Она оставила логово, что бы снова уйти на охоту. От голода она начала мышковать, этому ее научил Матерый. Волчата подросли, и стали требовать много еды. Однажды ей повезло добыть ягненка. Серая Тень вспорола ему живот и подтолкнула к новой еде волчат. Маленькие хищники впервые попробовали сырое мясо и кровь. Затем она наелась досыта сама. Сытая, она дремала, прищурив глаза, наблюдая, как маленькие разбойники терзают добычу. Когда малыши насытились, то уткнули смешные, измазанные кровью мордочки, в теплый живот волчицы.
С выходом животных на пастбище, Серая Тень охотилась успешно. Она ждала, когда глупый ягненок, оторвется от стада и станет легкой добычей. Ягнята резвились и далеко убегали, не чувствуя опасности. Волчица уносила ягненка незаметно.
Пропажа ягнят насторожила хозяев, и скоро помогать пастуху стали большие собаки. Серая Тень до вечера просидела, наблюдая за стадом, но возвратилась к волчатам без добычи. Совсем близко от логова она учуяла острый запах человека и металла. Запах вел к лазу. Серая Тень подползла к своему жилищу и увидела у входа растерзанные тельца «девочек» волчат. Маленького Матерого среди них не было.
Охотник решил взять волчонка к себе, он был очень красив и напоминал щенка овчарки. Маленький волк царапался и кусался, но все же его запихнули в рюкзак.
У самого входа в логово охотники оставили капкан, в котором лежал свежий кусок мяса. Матерый не раз попадал в эти железные штуки, и Серая Тень знала их опасность. Она обошла капкан стороной, понюхала волчат, от которых пахло смертью, и направилась по следу охотника, смешанным с живым запахом маленького Матерого. Запах шел в деревню. Серая Тень улеглась в траву и стала ждать ночи. С темнотой она вошла в деревню. Без труда она нашла двор, где на толстой цепи, сидел маленький волчонок.
От страха хозяйские лайки забились в будки, поджав хвосты. Волчица облизала и успокоила маленького Матерого. Затем скрутилась вокруг него в теплое кольцо, малыш согрелся и уснул. Волчица приходила на подворье каждую ночь и приносила волчонку еду. Ей только стоило обнажить клыки, как лайки трусливо убегали. Малыш с аппетитом терзал принесенную добычу, и засыпал на животе у волчицы. Серая Тень покидала своего сыночка только перед рассветом.
Днем волчонок вел вполне собачью жизнь, вот только еда, которую приносил ему человек, вызывала в нем отвращение. А поскольку он был сыт, и в нем рос умелый хищник, то куры стали для него развлечением. Они пахли мясом, были глупы и доверчиво подходили к его миске. Маленький Матерый быстро нападал на добычу и скоро вокруг него лежали куриные тушки. Волчонок знал, что заслужил бы похвалу матери, но человек больно бил его за это палкой. Но даже такое суровое наказание не сломило врожденный инстинкт хищника, и кур на подворье становилось все меньше.
Этой ночью Серая Тень очень торопилась к своему волчонку. Ей невероятно повезло поймать жирного зайца, и она представляла, как они поужинают вместе. Но она не слышала тихого скуления волчонка, который привык встречать ночью свою мать. Луна вышла из-за облака и осветила двор. На цепи не было маленького Матерого. Цепь, на которой сидел, волчонок пахла смертью. Все тело волчицы пронзило чувство злобы и мести к человеку. О, как она хотела поквитаться с ним сию же минуту! Человека не было, но во дворе были испуганные собаки человека, которым она каждую ночь дарила жизнь ради Маленького Матерого. Теперь они были обречены.
Смерть собак была мгновенной, но волчица, уже мертвых, долго трепала собак по земле, вымещая свою боль за убитых волчат. Лайки были особой гордостью хозяина, а волчица превратила их в жалкие грязные шкурки.
Своих лучших собак, хозяин увидел, лежащих неподвижно, в разных углах двора. Тушка зайца осталась для него загадкой. Ему не пришло в голову, что эта была материнская месть волчицы.
С тех пор, никто не видел Серую Тень, она покинула свое логово навсегда.
Голодная волчиха встала, чтобы идти на охоту. Её волчата, все трое, крепко спали, сбившись в кучу, и грели друг друга. Она облизала их и пошла.
Был уже весенний месяц март, но по ночам деревья трещали от холода, как в декабре, и едва высунешь язык, как его начинало сильно щипать. Волчиха была слабого здоровья, мнительная; она вздрагивала от малейшего шума и всё думала о том, как бы дома без неё кто не обидел волчат. Запах человеческих и лошадиных следов, пни, сложенные дрова и тёмная унавоженная дорога пугали её; ей казалось, будто за деревьями в потёмках стоят люди и где-то за лесом воют собаки.
Она была уже не молода и чутьё у неё ослабело, так что, случалось, лисий след она принимала за собачий в иногда даже, обманутая чутьём, сбивалась с дороги, чего с нею никогда не бывало в молодости. По слабости здоровья она уже не охотилась на телят и крупных баранов, как прежде, и уже далеко обходила лошадей с жеребятами, а питалась одною падалью; свежее мясо ей приходилось кушать очень редко, только весной, когда она, набредя на зайчиху, отнимала у неё детей или забиралась к мужикам в хлев, где были ягнята.
В верстах четырёх от её логовища, у почтовой дороги, стояло зимовье. Тут жил сторож Игнат, старик лет семидесяти, который всё кашлял и разговаривал сам с собой; обыкновенно ночью он спал, а днём бродил по лесу с ружьём-одностволкой и посвистывал на зайцев. Должно быть, раньше он служил в механиках, потому что каждый раз, прежде чем остановиться, кричал себе: «Стоп, машина!» и прежде чем пойти дальше: «Полный ход!» При нём находилась громадная чёрная собака неизвестной породы, по имени Арапка. Когда она забегала далеко вперёд, то он кричал ей: «Задний ход!» Иногда он пел и при этом сильно шатался и часто падал (волчиха думала, что это от ветра) и кричал: «Сошёл с рельсов!»
Волчиха помнила, что летом и осенью около зимовья паслись баран и две ярки, и когда она не так давно пробегала мимо, то ей послышалось, будто в хлеву блёкли. И теперь, подходя к зимовью, она соображала, что уже март и, судя по времени, в хлеву должны быть ягнята непременно. Её мучил голод, она думала о том, с какою жадностью она будет есть ягнёнка, и от таких мыслей зубы у неё щёлкали и глаза светились в потёмках, как два огонька.
Изба Игната, его сарай, хлев и колодец были окружены высокими сугробами. Было тихо. Арапка, должно быть, спала под сараем.
По сугробу волчиха взобралась на хлев и стала разгребать лапами и мордой соломенную крышу. Солома была гнилая и рыхлая, так что волчиха едва не провалилась; на неё вдруг прямо в морду пахнуло тёплым паром и запахом навоза и овечьего молока. Внизу, почувствовав холод, нежно заблеял ягнёнок. Прыгнув в дыру, волчиха упала передними лапами и грудью на что-то мягкое и тёплое, должно быть, на барана, и в это время в хлеву что-то вдруг завизжало, залаяло и залилось тонким, подвывающим голоском, овцы шарахнулись к стенке, и волчиха, испугавшись, схватила, что первое попалось в зубы, и бросилась вон…
Она бежала, напрягая силы, а в это время Арапка, уже почуявшая волка, неистово выла, кудахтали в зимовье потревоженные куры, и Игнат, выйдя на крыльцо, кричал:
— Полный ход! Пошёл к свистку!
И свистел, как машина, и потом — го-го-го-го!.. И весь этот шум повторяло лесное эхо.
Когда мало-помалу всё это затихло, волчиха успокоилась немного и стала замечать, что её добыча, которую она держала в зубах и волокла по снегу, была тяжелее и как будто твёрже, чем обыкновенно бывают в эту пору ягнята; и пахло как будто иначе, и слышались какие-то странные звуки… Волчиха остановилась и положила свою ношу на снег, чтобы отдохнуть и начать есть, и вдруг отскочила с отвращением. Это был не ягнёнок, а щенок, чёрный, с большой головой и на высоких ногах, крупной породы, с таким же белым пятном во весь лоб, как у Арапки. Судя по манерам, это был невежа, простой дворняжка. Он облизал свою помятую, раненую спину и, как ни в чём не бывало, замахал хвостом и залаял на волчиху. Она зарычала, как собака, и побежала от него. Он за ней. Она оглянулась и щёлкнула зубами; он остановился в недоумении и, вероятно, решив, что это она играет с ним, протянул морду по направлению к зимовью и залился звонким радостным лаем, как бы приглашая мать свою Арапку поиграть с ним и с волчихой.
Уже светало, и когда волчиха пробиралась к себе густым осинником, то было видно отчётливо каждую осинку, и уже просыпались тетерева и часто вспархивали красивые петухи, обеспокоенные неосторожными прыжками и лаем щенка.
«Зачем он бежит за мной? — думала волчиха с досадой. — Должно быть, он хочет, чтобы я его съела».
Жила она с волчатами в неглубокой яме; года три назад во время сильной бури вывернуло с корнем высокую старую сосну, отчего и образовалась эта яма. Теперь на дне её были старые листья и мох, тут же валялись кости и бычьи рога, которыми играли волчата. Они уже проснулись и все трое, очень похожие друг на друга, стояли рядом на краю своей ямы и, глядя на возвращавшуюся мать, помахивали хвостами. Увидев их, щенок остановился поодаль и долго смотрел на них; заметив, что они тоже внимательно смотрят на него, он стал лаять на них сердито, как на чужих.
Уже рассвело и взошло солнце, засверкал кругом снег, а он всё стоял поодаль и лаял. Волчата сосали свою мать, пихая её лапами в тощий живот, а она в это время грызла лошадиную кость, белую и сухую; её мучил голод, голова разболелась от собачьего лая, и хотелось ей броситься на непрошенного гостя и разорвать его.
Наконец щенок утомился и охрип; видя, что его не боятся и даже не обращают на него внимания, он стал несмело, то приседая, то подскакивая, подходить к волчатам. Теперь, при дневном свете, легко уже было рассмотреть его… Белый лоб у него был большой, а на лбу бугор, какой бывает у очень глупых собак; глаза были маленькие, голубые, тусклые, а выражение всей морды чрезвычайно глупое. Подойдя к волчатам, он протянул вперёд широкие лапы, положил на них морду и начал:
— Мня, мня… нга-нга-нга!..
Волчата ничего не поняли, но замахали хвостами. Тогда щенок ударил лапой одного волчонка по большой голове. Волчонок тоже ударил его лапой по голове. Щенок стал к нему боком и посмотрел на него искоса, помахивая хвостом, потом вдруг рванулся с места и сделал несколько кругов по насту. Волчата погнались за ним, он упал на спину и задрал вверх ноги, а они втроём напали на него и, визжа от восторга, стали кусать его, но не больно, а в шутку. Вороны сидели на высокой сосне и смотрели сверху на их борьбу, и очень беспокоились. Стало шумно и весело. Солнце припекало уже по-весеннему; и петухи, то и дело перелетавшие через сосну, поваленную бурей, при блеске солнца казались изумрудными.
Обыкновенно волчихи приучают своих детей к охоте, давая им поиграть добычей; и теперь, глядя, как волчата гонялись по насту за щенком и боролись с ним, волчиха думала:
«Пускай приучаются».
Наигравшись, волчата пошли в яму и легли спать. Щенок повыл немного с голоду, потом также растянулся на солнышке. А проснувшись, опять стали играть.
Весь день и вечером волчиха вспоминала, как прошлою ночью в хлеву блеял ягнёнок и как пахло овечьим молоком, и от аппетита она всё щёлкала зубами и не переставала грызть с жадностью старую кость, воображая себе, что это ягнёнок. Волчата сосали, а щенок, который хотел есть, бегал кругом и обнюхивал снег.
«Съем-ка его…» — решила волчиха.
Она подошла к нему, а он лизнул её в морду и заскулил, думая, что она хочет играть с ним. В былое время она едала собак, но от щенка сильно пахло псиной, и, по слабости здоровья, она уже не терпела этого запаха; ей стало противно, и она отошла прочь…
К ночи похолодело. Щенок соскучился и ушёл домой.
Когда волчата крепко уснули, волчиха опять отправилась на охоту. Как и в прошлую ночь, она тревожилась малейшего шума, и её пугали пни, дрова, тёмные, одиноко стоящие кусты можжевельника, издали похожие на людей. Она бежала в стороне от дороги, по насту. Вдруг далеко впереди на дороге замелькало что-то тёмное… Она напрягла зрение и слух: в самом деле, что-то шло впереди, и даже слышны были мерные шаги. Не барсук ли? Она осторожно, чуть дыша, забирая всё в сторону, обогнала тёмное пятно, оглянулась на него и узнала. Это, не спеша, шагом, возвращался к себе в зимовье щенок с белым лбом.
«Как бы он опять мне не помешал», — подумала волчиха и быстро побежала вперёд.
Но зимовье было уже близко. Она опять взобралась на хлев по сугробу. Вчерашняя дыра была уже заделана яровой соломой, и по крыше протянулись две новые слеги. Волчиха стала быстро работать ногами и мордой, оглядываясь, не идёт ли щенок, но едва пахнуло на неё тёплым паром и запахом навоза, как сзади послышался радостный, заливчатый лай. Это вернулся щенок. Он прыгнул к волчихе на крышу, потом в дыру и, почувствовав себя дома, в тепле, узнав своих овец, залаял ещё громче… Арапка проснулась под сараем и, почуяв волка, завыла, закудахтали куры, и когда на крыльце показался Игнат со своей одностволкой, то перепуганная волчиха была уже далеко от зимовья.
— Фюйть! — засвистел Игнат. — Фюйть! Гони на всех парах!
Он спустил курок — ружьё дало осечку; он спустил ещё раз — опять осечка; он спустил в третий раз — и громадный огненный сноп вылетел из ствола и раздалось оглушительное «бу! бу!» Ему сильно отдало в плечо; и, взявши в одну руку ружьё, а в другую топор, он пошёл посмотреть, отчего шум…
Немного погодя он вернулся в избу.
— Что там? — спросил хриплым голосом странник, ночевавший у него в эту ночь и разбуженный шумом.
— Ничего… — ответил Игнат. — Пустое дело. Повадился наш Белолобый с овцами спать, в тепле. Только нет того понятия, чтобы в дверь, а норовит всё как бы в крышу. Намедни ночью разобрал крышу и гулять ушёл, подлец, а теперь вернулся и опять разворошил крышу.
— Глупый.
— Да, пружина в мозгу лопнула. Смерть не люблю глупых! — вздохнул Игнат, полезай на печь. — Ну, божий человек, рано ещё вставать, давай спать полным ходом…
А утром он подозвал к себе Белолобого, больно оттрепал его за уши и потом, наказывая его хворостиной, всё приговаривал:
— Ходи в дверь! Ходи в дверь! Ходи в дверь!
В дремучем лесу, в тёмной чаще жил-был маленький Волчонок. Его мама Волчица очень часто уходила на охоту, а Волчонок оставался один в норе. Решил он написать письмо своему деду, старому Волку.
«Здравствуй, дедушка Волк. У меня всё хорошо. В лесу меня все боятся… Совсем у меня всё плохо – меня все боятся…»
Не дописав письмо, Волчонок решил отправится на прогулку по лесу, чтобы отыскать себе друзей и делать добрые дела.
Идёт Волчонок, а на встречу ему Зайка, лесную грушку жуёт, увидел Волка, задрожал, за кустик убежал, даже грушку со страху потерял.
— Ну во-о-от, — прорычал Волчонок, — зачем мне такой друг, если он такой трусишка.
Поднял грушку, которую Зайчишка обронил, положил на пенёк возле кустика и ушёл.
Идёт Волчонок дальше, а на встречу ему Ёжик, грибочки да яблочки лесные собирает, увидел Волка, свернулся в клубочек.
Подошёл к нему Волчонок, хотел подружиться, да только лапки обколол, обиделся.
— Ну во-о-от, — прорычал Волчонок, — зачем мне такой друг, если он такая огромная колючка.
Собрал яблочки да грибочки, которые Ёжик рассыпал, положил в траву под ёлку. Вдруг с ёлки упала шишка, потом ещё одна, и ещё. Поднял Волчонок мордочку, а там, шмыг в дупло маленький Бельчонок, только огромный рыжий хвост среди еловых веток мелькнул. Волчонок даже немного испугался.
— Не-е-ет, — прорычал он тихо, — такой друг мне точно не нужен, он будто опасный огонёк, и убежал Волчонок.
Бежал-бежал, вдруг увидел, идут ему навстречу огромные ветки без листьев, да ещё и на ногах.
— Ой, что это? Не-ет, такой друг мне точно-точно не нужен. Это же какой-то живой ходячий куст.
Вдруг сел Волчонку на нос маленький Комар и запищал:
— Давай, я буду с тобой дружить.
— Ну вот ещё, как же мы будем дружить, ведь ты такой маленький.
Обиделся Комарик, укусил Волчонка за нос и улетел.
Завыл от боли Волчонок и побежал домой. Сидит в уголочке, слёзы утирает. Мама Волчица пришла с охоты, увидела грустного, сидящего в уголке сыночка.
— Что у тебя случилось? Что в лесу с тобой приключилось?
— Меня Комарик укусил в нос, Ёжик исколол мои лапки, Зайка со мной играть не стал, от меня убежал, а ещё я видел странный рыжий огонёк возле дупла на ёлке, на меня сыпались шишки и иголки, а потом на меня шагал и сильно испугал куст ветвистый с ногами, будто бы с рогами.
— Сыночек, так ведь это же и был житель нашего леса – Лось с большими ветвистыми рогами, а рыжий огонёк – это тоже наш лесной житель Бельчонок.
— А почему они все со мной дружить не хотят?
— Потому что мы, волки, с теми водим дружбу, кого нам ловить не нужно.
— А я буду, буду дружить со всеми, и с Зайчонком, и с Ёжиком, и с Бельчонком, и с большим Лосем, и даже с маленьким Комариком.
— Пойми, сынок, ведь нам нельзя дружить, кого мы ловим, чтобы жить. Вот так. А теперь иди спать, уже ночь пришла в лес.
Прошла ночь, пришло утро. Решил Волчонок снова по лесу погулять. Скучно Волчонку – нет у него друзей. Был друг Лисенок, но он с мамой и папой в соседний лес жить перебрался. Решил Волчонок пойти к другу в гости. Шёл-шёл, далеко от своего дома ушёл. Дорога незнакомая, тропинка незаметная, небо хмурое, вокруг всё мрачное. Волчонок потерялся, Волчонок испугался, куда глаза глядят, побежал, да в капкан и попал. Завыл от боли и от обиды, что нет у него друзей, некому в беде помочь. Мимо Сорока пролетала, на весь лес застрекотала:
— Бе-да! Беда с Волчонком! В лесу-у-у, на дальней сторо-о-онке!
Услышал про то Лось, ветвистые рога поднял, задумался:
— А правда ли это? Ведь ты, сорока, так болтлива. Ладно уж, пойду проверю, покажи, куда идти-то?
Махнула правым крылом Сорока и дальше полетела, ещё громче на весь лес застрекотала:
— Бе-да! Беда с Волчонком! Попал в капка-а-ан на дальней сторо-о-онке!
Услышал про то Ёжик, вспомнил, как Волчонок помог ему грибочки да яблочки собрать, и покатился клубочком, чтобы быстрее было, в ту сторону, куда Сорока левым крылом указала.
Летит Сорока, кричит Сорока, стрекочет про то, что с Волчонком случилось. Услыхал про то Зайчишка. Он хоть и был трусишка, но вспомнил, что Волчонок его не обижал, грушку для него поднял, на пенёк положил, по-доброму говорил. Лапки у Зайчонка быстрые, прыжки ловкие, поспешил он к Волчонку на помощь, в ту сторону, куда сорока хвостом указала. А Сорока дальше между ёлок да сосенок полетела, пуще прежнего загалдела, закричала-застрекотала:
— Бе-да! Беда с Волчонком! Сидит в капка-а-ане на дальней сторо-о-онке! Плачет, страдает, маму Волчицу поджидает! Где же я её найду? Как расскажу, что Волчонок попал в беду-у-у!
Услыхала про то Белочка, набрала шишек и, прыгая с ветки на ветку, добралась к волчьей норе. Давай шишки в нору бросать, мать Волчонка вызывать. Волчица рассердилась:
— Что случилось? Ты чего так, Белочка, расхрабрилась?
— Беда с Волчонком! Попал в капкан на дальней сторонке.
Волчица за сыночка испугалась, на дальнюю сторонку помчалась. А Белочка по веточкам за ней спешит, да и Сорока тоже за ними летит, и стрекочет что есть мочи, дорогу то правым крылом покажет, то левым, то хвостиком. Так и с пути сбиться недолго.
А тем временем Лось Волчонка нашёл, рогами в капкан упёрся, чтобы открыть. Да только трудновато одному-то. Тут Ёжик клубочком прикатился на помощь, взял палочку, и давай Лосю помогать.
— Раз-два! Навались!
Уже лучше вдвоём дело пошло, да только капкан плохо поддаётся. Смотрят, Зайчишка прискакал, с Ёжиком вместе стал. Лось рогами упирается, Зайка с Ежонком на палку налегли, втроем-то полегче, вот-вот капкан откроется.
— Раз-два! Навались! Раз-два! Навались!
Тут и Белочка подоспела на помощь. Шишки между зубьями капкана вставила, на палку вместе с Зайкой и с Ёжиком навалилась, Лось рогами упирается-старается.
— Раз-два! Вместе, дружно! Ещё чуток, ещё разок!
Почти совсем капкан открылся. Тут Комарик подлетел, на самый конец палки сел. Ра-аз! И разжался капкан. Выручили Волчонка из беды. А тут и мама Волчица подоспела. Волчонка-ребёнка обнимает, ранку зализывает. А Сорока с ветки снова стрекочет:
— Всех зверей благодари, и Лося, и Зайчонка, и Бельчонка, и Ёжика, и даже маленького Комарика, а Волчонку на лапку подорожник положи.
— Вот болтливая Сорока, угомонись хоть на немного, — остановила её Волчица, — дай, я всем «спасибо» скажу.
Сорока на минутку прикрыла клюв крылом, а Волчица всем поклонилась, «Спасибо!» сказала.
И Волчонок тоже всем-всем «Большое спасибо!» сказал.
С дальней стороны возвращались домой все вместе. Волчонок шёл, прихрамывая, но он больше не грустил, потому что нашёл много новых друзей. А когда пришёл с мамой Волчицей в свою нору, достал с полочки недописанное письмо к дедушке Волку и дописал.
«… У меня всё хорошо – у меня много настоящих друзей!»
28.09.2017.
По рассказам моих родственников, к моменту женитьбы прадеда на моей прабабушке у нее было уже 2 детей, старшему сыну Николаю исполнилось 10 лет. Проживала семья моего прадеда в селе Сергиевке, это край лесов, рядом с селом на высокой горе произрастал в то время дремучий лес.
В 40-х годах XX века полстраны пылало в пожарах войны, даже в тылу люди отдавали последнее, селяне сушили картошку и отправляли ее на фронт, часто недоедали. Семья моего прадеда выжила только благодаря тому, что он был лесником, приносил много дичи, тем семья и питалась.
Этот случай произошёл в одну из холодных военных зим, в лесу близ села объявилась кочевая стая волков.
Мой прадед был заядлым охотником, он часто рассказывал, что волки особенно усиленно охотятся именно в кочевых стаях. Там им легче поймать добычу, в каждой стае существуют свои волки — загонщики, их роль сводится к загону добычи, затем они все вместе окружают добычу и убивают ее. Волк может «слышать» добычу за 8 км.
С кочевыми стаями волков бороться очень сложно, они очень хорошо чувствуют приближение человека. Нанеся урон в одном районе, они тут же перекочёвывают в другой. В кочевых стаях волки не гнушаются охотиться даже на гусей и кур, они могут уничтожить как больную слабую живность, так и здоровое животное.
В ту холодную зиму в село повадились волки: то овцу задерут, то лошадь погубят, уничтожили в этот раз даже мелкую птицу. «Это пришла кочевая стая», — решили селяне. Через несколько дней вести о волчьем разбое стали приходить и из других районов.
Решено было собрать охотников со всех районов и устроить охоту на волков — уничтожить волчье поголовье. Много охотников со всех районов пошло тогда в лес. Как только зашли они в лесную чащу, сразу же увидели волчицу. Вероятно, она поняла, что охотники идут разорять волчье логово, и решила увести незваных гостей подальше от этого места.
Долго петляла она по лесным тропинкам, пытаясь запутать следы. Но охотники были тоже очень опытные, решили они разделиться на отряды по несколько человек каждый. Часть охотников пошла за волчицей, остальные же свернули с лесной тропинки и продолжили поиски логова волчицы. Почему-то самих волков поблизости не было, наверное, матёрая волчица предупредила своих сородичей об опасности, а сама решила увести от логова охотников.
Многие охотники знают, что волчица в одиночку охраняет свое логово только с очень малыми волчатами, она ждёт, когда волк принесёт ей добычу. Когда волчатам исполняется полтора месяца, они начинают есть мясо, вот тогда охотятся уже и волк, и волчица. Зная эту особенность, охотники поняли, что логово близко и волчата очень маленькие.
Как только охотники свернули с лесной тропинки, они услышали, как скулят волчата. Волчата выползли из логова, стали крутиться под ногами, таращили на охотников свои глазки, забавно открывали ротики, сучили лапками. Глядя на эту картину, cмягчались сердца охотников — хоть и нанесли волки урон хозяйству селян, но волчат убивать не стали: дети они, хоть и волчьи.
Решили охотники забрать волчат из логова и развезти их по районам, это позволило бы уменьшить волчье поголовье в отдельно взятом лесу. Забрали охотники волчат с собой, а одного оставили у моего прадеда.
Ночью всё село проснулось от раздирающего душу волчьего воя. Селяне вышли из своих изб и увидели впечатляющую картину: на горе, на фоне Луны выделялись два силуэта волка, звери стояли на краю кручи и выли на ночное светило. Сначала завывала волчица, затем подтягивал эту грустную песню волк: видно, оплакивали звери своих потерянных детей.
Волчьи концерты продолжались с неделю, а затем решили селяне увезти волчонка в дальний колхоз. Как только это произошло, так и закончились волчьи концерты, наверное, волки ушли по следам своего последнего потерянного волчонка.
Детёныш вырос в соседнем селе, а затем уже взрослым волком был возвращен моему прадеду. Он почти ничем не отличался от овчарок, которых наряду с другими охотничьими собаками содержал мой прадед. Он даже состоял на службе по охране колхозного двора.
«Но как волка не корми, он всё равно в лес смотрит». Волк несколько раз уходил в лес, а затем снова возвращался. Душа вольная не могла жить далеко от той среды, где он родился. Видно, волчья свобода заложена у них в генах.
Волчица
Случилось это ранней весной, в марте. Снег ещё не сошёл, но проталины грязными ажурными кольцами всё чаще обнимали стволы деревьев. Весенний воздух был напитан надеждой и отчасти берёзовым соком, этой живительной влагой, что уже проступала сквозь молодую кору. Радостно звенели птичьи голоса. Ещё бы! Лютая стужа осталась позади, и всякая живность в преддверии брачного периода зашевелилась в берлогах, гнёздах, норах и иных укромных местах. Исключение составляли, пожалуй, лишь волки, в чьей нелёгкой судьбине было зимовать в вечном поиске пропитания. Лютуя на безжизненных белоснежных просторах, стая рыскала озлобленной и измождённой бандой. Холодной зимой волки наводили ужас на окрестные хозяйства! От голода они нередко нападали на домашний скот, а случалось – и дворовых собак. Бывало всякое. Длинные зимние ночи волки пережидали, тесно прижавшись друг к дружке, воя на луну где-нибудь неподалёку от леса – в роще, где они пытались укрыться от колючего ветра, что так и норовил забраться в самые потаённые места волчьей шубы. Спрятавшись за редкими деревьями, стая наблюдала за вьюгой, что регулярно выходила на охоту в поисках заплутавших путников. Кружа над ними, она окончательно их изматывала, навевая сладкий сон от обморожения – желанное избавление от пронизывающих безжалостных и неотступных холодов.
Наша история коснётся волчьей стаи, а точнее волчицы и её волчат. Матёрая самка, о которой пойдёт речь, вот уже некоторое время вынашивала во чреве потомство. Сколько числом, она не ведала. Да и к чему ей это? Сколько ни есть, все её будут. Вот уже недели две с лишком волчица не участвовала в охоте, а кормилась тем, что добывали волки. Ведь она была единственной брюхатой сукой в стае. Что неудивительно, у волков так заведено, что спариваться имеет право только доминантный самец. Он выбирает себе волчицу. Как правило, на всю оставшуюся жизнь. Те же самки, кому не повезло быть избранными, остаются нетронутыми, девственными, до лучших времён, выступая в качестве нянек для родившихся несмышлёнышей своей более удачливой сестры. Несмотря на голодные времена, волчица радовалась тому, что беременность протекает нормально. Щенки вели себя сносно, не взбрыкивая и не лягаясь в утробе матери, как зачастую бывает. Нужно сказать, что это был не первый помёт у волчицы, и она хорошо знала, как должна проходить беременность. Потому особо и не волновалась.
К сожалению, у многих из нас сложилось устойчивое мнение о волках как о злобных существах, не ведающих ни жалости, ни сочувствия. Что ж, с этим не поспорить! Однако ни одна война в мире не была развязана волком либо медведем или ещё каким зверем. Нет! Самые кровопролитные войны развязывают люди. Ну а волки, несмотря на закрепившуюся за ними нелестную репутацию, в жизни очень дружелюбны. Разумеется, по отношению к соплеменникам. Ведь именно от их слаженности и зависит результат коллективной охоты, во время которой они действуют на диво дружно и организованно. Одним словом, сообща. Кроме того, взрослые волки души не чают в малышах и все без исключения трогательно заботятся о них. Возятся с ними, относятся к волчатам с лаской и нежностью.
Разумеется, есть в каждой стае и свой волк-изгой. Обязательно. Тот, кто занимает низшую ступеньку в иерархии и служит в качестве громоотвода. Но, даже несмотря на такое незавидное положение, о нём тоже заботятся. Ведь выжить в стае гораздо легче, нежели в одиночку, отшельником, что тоже случается, о чём мы обязательно упомянем, но несколько позже.
Шли дни. Добродушный и улыбчивый апрель вступил в свои права. Солнце стало припекать не на шутку. Воздух быстро прогревался. Снег практически везде сошёл, обнажив маслянистую, взбухшую от влаги почву. День стремительно увеличивался. Приближалась Масленица. Благодатное тепло выманило из своих убежищ обитателей лесов и полей, и всё, от мала до велика, пришло в движение! Зверюшки запрыгали, засуетились, стали знакомиться и, разумеется, охотиться друг на друга. Куда ж без того. Ну а что поделать? Кормиться-то надо. В общем, жизнь шла своим чередом.
С приходом весны волчья стая вздохнула с облегчением. И всё бы ничего, не случись одно происшествие, которое послужило поводом для серьёзного отстрела волков, нанесения им значительного урона. Дело в том, что по негласной договорённости между хищниками и людьми волки не нападали на домашний скот в тёплый период. Да, бывало, они наведывались в хлева, но только в лихую годину. Когда на дворе стояла лютая стужа и голод делал хищников смелее. Порой до безрассудства! Разумеется, никому не понравится терпеть ущерб. Но все понимали, что подобная агрессия – исключение, а не правило. Хоть и неохотно, но мирились местные жители с потерями.
Однако когда молодая травка уже позволила привязывать скот на поле, никто не опасался, что волки настолько осмелеют, что отважатся близко подойти к людям. Никому и в голову не могло прийти подобное! Так было до недавнего времени, пока несколько дней назад волк-одиночка, случайно забредши на чужую территорию, не задрал молодого козлёнка. Да не напугал мальца, который пас того козлёнка. Что тут началось!
Охотники со всех окрестных деревень вышли на облаву и организовали безжалостный отстрел поголовья волков. Им ведь было невдомёк, что виной случившемуся пришлый чужак. Который, кстати говоря, преспокойно ушёл целёхонек. На своих ногах. Убрался, даже не ведая, что натворил, какую беду накликал на серых собратьев. Но ничего поделать уже было нельзя. Для охотников все волки на одну морду. В один ранжир. Вот и стали они наводить порядок теми способами и средствами, которые всегда были под рукой. Капканами да ружьями! Разного калибра. Заряженными как пулями, так и картечью. В общем, не свезло волкам. Потеряли они нескольких собратьев, чьи шкуры теперь украшают стены домов наиболее удачливых стрелков.
Учитывая, что каждая боевая единица в стае на счету, как никогда стало актуально ожидание приплода. А потому единственную беременную суку берегли как зеницу ока, не подвергая её ни малейшему риску. Для этой цели волчицу сопроводили в глубь леса, подальше, в самую чащу, куда почувствовавшие кровавый кураж охотники никогда бы не добрались. Потому как в дремучем лесу не то чтобы волка – друг дружку пострелять немудрено. Вот и оставили волчицу в безопасности, приставив к ней охрану в виде двух сестёр-нянек, которым не повезло в своё время быть выбранными вожаком.
В такой напряжённой обстановке, да с присматривающими за ней сёстрами волчица принесла приплод. Трёх крупных волчат: одного чёрного, двух других – серых. Однако молодняк, как ему и положено, ещё несколько недель находился на удалении от стаи – до тех пор, пока у щенков не открылись глаза. К тому моменту кровожадность охотников сошла на нет. Решив, что кровавую жатву они собрали сполна, мужики оставили волков в покое, преподав основательный урок, суть которого заключалась в том, что незачем пускать на свою территорию чужаков. Всё и всегда нужно контролировать. Чужак – он и есть чужак.
Игры
Зализывая раны как в прямом, так и в переносном смысле, стая приняла пополнение. И весьма тому обрадовалась. После беспощадной бойни, устроенной обозлёнными охотниками, она нуждалась в самцах. Тех, на кого ляжет основная тяжесть добывать пищу и охранять территорию. Потому и не скрывали волки радость при виде молодняка, который смело трусил им навстречу в сопровождении волчицы матери и двух тёток. Однако, не добегая несколько метров, волчата в нерешительности остановились, как бы испрашивая разрешения приблизиться к старшим. Что ж, им простительна эта робость, ведь грозную мощь представляли сплотившиеся возле вожака волки. Плечом к плечу стояли они, и угроза таилась в пристальных взглядах, угадывалась в волчьих повадках. Волчата неуклюже уселись на землю и не двинулись далее.
Тогда первым к сыновьям подошёл вожак-отец. Он придирчиво обнюхал каждого и, судя по всему, остался доволен. Волчата поочерёдно ткнулись ему в морду, а чёрный даже попытался укусить, за что мощной лапой был тут же свален наземь. Но не сильно, так чтобы не зашибить зарвавшегося отпрыска, но в то же время преподать ему урок. Дескать, знай своё место. После чего и остальные получили возможность проявить своё дружелюбие к вновь прибывшим.