Рассказ про ярика и пирата

Это было лето новых надежд, переживаний и впечатлений. Я только что успешно сдал экзамены в аграрный университет и переехал жить в деревню. Такова была особенность ВУЗа, основанного более ста лет назад, он располагался не в городе, а в деревне. Университетские корпуса соседствовали с обычным колхозом, с обширными полями, прудами, пастбищами, коровниками, свинарниками и всем прочим. Это было совершенно необычный замкнутый и самодостаточный мир, к которому мне, жителю областного центра, совсем непросто было привыкнуть.
Не то чтобы это был первый опыт деревенской жизни, все таки в детстве я довольно много времени провел у прабабушки с прадедушкой в селе. Но одно дело провести месяц летом и совсем другое переехать на постоянной основе. Перед поступлением я рассчитывал, что буду жить в общежитии и это, пусть и с некоторыми неудобствами, не будет кардинально отличаться от жилья в городской квартире. Но в процессе прохождения летней практики перед первым курсом, выяснилось, что мест в общежитии на всех не хватит, единственный доступный вариант заселения — быть седьмым-восьмым в четырехместной комнате, где установлены вместо обычных коек двухэтажные «нары». Я в принципе был не против попробовать такой «экстрим», но моя мама, единственный раз посетившая университет для встречи с деканом при зачислении, была категорически против:
— Ты же там не сможешь заниматься! — воскликнула она. — Там один стол на восьмерых и для еды и для учебы. Нет уж, лучше мы с папой напряжемся и снимем тебе квартиру.
В процессе летней практики мне все же удалось пожить в полупустом общежитии, где я успел подружиться с Виктором — моим однокурсником. Виктор был черноволосым парнем, не высокого роста, но крепкого телосложения. В детстве, в результате травмы, он потерял правый глаз и несмотря на стеклянный протез, получил гордую кличку «Пират». Пират был из маленького городка-спутника областного центра, поэтому из деревни домой мы ездили на одном автобусе, так и познакомились, еще до вступительных экзаменов.
— Что-то мне тоже в общаге жить расхотелось, — заявил Пират как-то утром, за один день до окончания летней практики. — Давай вместе комнату с хозяевами искать, так гораздо дешевле будет, я тебе зуб даю!
— Хорошо, давай. Только я совсем не представляю, как это делается, — честно признался я. — Я всегда с родителями жил и не знаю где вообще квартиру найти. На столбах объявлений я что-то не видел, не будешь же во все квартиры подряд стучаться?
— Не ссы в компот, там повар руки моет! — важно ответил Пират любимой поговоркой. — Завтра дядька мой должен приехать, мы тут найдем кошерный вариант, можешь вообще не париться.
Витек был старше меня почти на два года и все время строил из себя человека опытного и бывалого. Я же чувствовал себя крайне неуверенно, оказавшись впервые в свои шестнадцать лет, вдали от дома и родителей. Надо признаться, что детство мое было хоть и счастливое, но достаточно одинокое, я никогда не находил общий язык в коллективе. В школе меня нередко били и подвергали травле одноклассники, ведь худой очкарик почти не пытался дать сдачи. Это стало одной из причин моего решения уехать из дома и поступить на ветеринарный факультет. Хотелось начать жизнь с чистого листа, приехать на новое место, где меня никто не знает, и тут уж не распускать нюни и быть по настоящему крутым! Но, поселившись в общаге на практике, я быстро убедился, что себя так просто не переделать и поэтому сразу ухватился за нового друга, такого крутого и тертого жизнью, готового дать «мудрый совет» по любому поводу. Предложение вместе снять квартиру выглядело привлекательным еще и потому, что Пират неплохо готовил, а мои кулинарные познания ограничивались стандартной глазуньей и даже попытка пожарить картошку с тушенкой закончилась в общежитии испорченной сковородой. Сковорода была чужая и до сих пор стояла на подоконнике, залитая водой, в робкой надежде, что пригоревшая картошка откиснет и удастся её отскрести.
По окончании «практики», которая заключалась в уборке и покраске помещений на кафедре клинической диагностики, Пират заявил мне:
— Не бойся, Ярик, все образуется. Приедешь в августе сразу с вещами. Встретимся 30-го в 12 на остановке, я тебе помогу вещи до квартиры донести. У меня тут все схвачено!
Надо сказать, что в те времена, в начале двухтысячных, сотовые телефоны были еще относительно редкими и ни у меня, ни у Витьки, такого не водилось. Поэтому приходилось по старинке, тщательно обговаривать место и время встречи, чтобы не разминуться.
Когда я тридцатого числа, около полудня выполз из автобуса, первое, что мне бросилось в глаза, были три объемные витькины сумки, стоявшие рядом с ним. Сам Пират сразу ринулся ко мне с объяснениями:
— Привет! Понимаешь, тут такое дело. В общем, квартиру, которую мы с дядькой нашли, хозяйка сдавать передумала вчера. Ну, в общем надо нам с тобой квартирку найти где-нибудь. В университетском городке мы уже тогда все с дядькой обошли, приличных вариантов не было. Предлагаю отправиться в колхозный поселок, там говорят можно снять приличный флигель еще дешевле и жить не надо будет с хозяевами под одной крышей!
— Здравствуй! Охеренные новости, нечего сказать. И ты предлагаешь нам с сумарями там везде рассекать? — удивился я.
— Не боись! У меня все схвачено, — засуетился Пират.- Мы сумки тут в ларьке оставим, я уже с продавщицей договорился, она приглядит. С собой возьмем только самое ценное, остальное пусть полежит. В самом деле, кому твои труселя с носками нужны?
Мы отправились в поселок, где жили в основном работники местного колхоза (местные называли его «Учхоз») и некоторое количество студентов с преподавателями. Надо сказать, что время для поисков мы выбрали крайне неудачное. Накануне учебного года, все мало-мальски приличные места были заняты и нам попалось всего пара мест, но хозяева просили таких денег, которых у нас физически не было. Уже после девяти вечера мы возвращались на остановку, усталые и злые. Пират утратил былой задор и стал постепенно скатываться к мрачному нытью:
— Бля надо было в общаге оставаться. Ну и пусть восемь человек в комнате, зато дешево и нескучно.
— Особенно весело жить на пятом этаже, когда туалет только один и тот на первом, — угрюмо отозвался я. — Лучше скажи где сейчас ночевать будем? В семь часов последний автобус ушел.
— Давай в общагу, к пацанам, попросимся. Переночуем на полу, а завтра разберемся, — предложил Витек. — Утро вечера мудренее.
Когда мы приблизились к ларьку и собирались постучаться к продавщице, к нам неожиданно подошел потертый жизнью мужичок с пузом запакованным в тельняшку, торчащим из раскрытой джинсовой куртки.
— Пацаны, не угостите пивком ветерана-афганца. Жена сука, деньги не дает, блядина, совсем жизни нет!
— Денег нет, — буркнул я и отвернулся, но Пират вдруг проявил интерес к попрошайке:
— Слушай, дядя, я те пивка возьму, только ты нам подскажи, где тут хату можно снять, а то нам край надо!
Мужичок, резко выпрямился, будто внутри сработала пружина и быстро спросил:
— Деньги с собой?
— На месяц только, — осторожно произнес Витька.
— Отлично! — обрадовался «афганец». — Есть тут у меня на учхозе флигилек, бывшая баня. Потолки низкие, зато стены толстые. Удобство во дворе, кухня, вода и ванная рядом, в соседнем доме. Ежели сейчас заселитесь, дорого не возьму…
— А в доме нельзя? — робко спросил я. — чтоб хоть печка с раковиной…
— Звиняйте пацаны, тама жена уже все места сдала. Сука и деньги все загребла, падла,- горько вздохнул «арендодатель». – Может, давайте это, пивка за сделку, а потом пойдем флигилек смотреть? Не переживайте, я вас не кину, бля буду, честно. Хоть вон Наташку-продавщицу спросите. Меня Серега зовут, меня тута все знают!
Пират купил новому знакомому бутылку девятки и мы, захватив сумки, отправились обратно в колхозный поселок. Спустя пять минут ходьбы мы остановились у облезлого железного забора. Дядя Сережа с громким скрежетом распахнул калитку и проревел:
— Велкам майн фрэдс!
Уже было совсем темно и двор толком рассмотреть не удалось. Виден был только дом, в котором светились окна, а рядом почти стена к стене небольшое низенькое строение с двускатной крышей. Внутри, за небольшой прихожей обнаружился стол, две койки, пара стульев и собственно все. Потолок был такой низкий, что я едва не задевал его головой.
— Тута, — выдохнул хозяин. — туалет там, в углу двора. По огороду тропинка кирпичом ложена, не ошибетесь. Давайте деньги и живите на здоровье!
Я недоверчиво оглядывал предложенную «конуру». По уровню жизни она отличалась только отсутствием соседей. Я уже собирался вежливо отказаться, когда Витек вытащил деньги и отдал дяде Сереже.
— Вот. Тут моя половина за месяц. Нас все устраивает. Ярик, давай свою часть.
Я несколько опешил от такого динамичного развития событий, но не стал спорить и протянул деньги. Сумма была немного ниже полученной от родителей и я решил, что Пират согласился из-за низкой цены.
— Отлично, пацаны, обживайтесь и чувствуйте себя как дома, — заметно повеселел хозяин. — Ванная и кухня вон в доме. Там и раковина и все дела. Туалет я вам уже сказал, он на всех общий. Какие если вопросы будут — мы с женой дальше по улице живем, через четыре дома, зеленая калитка, там звонок. Че как заходите там по всем вопросам, ну там в общем… ну вы поняли…
Было заметно, что полученные деньги буквально испепеляли его карман и ему не терпелось покинуть нашу новую обитель.
— Спасибо. Мы со всем разберемся, — дипломатично произнес Пират и дядя Сережа тут же исчез за дверью. Пронзительно скрипнула калитка и наступила тишина.
— Отличное место — бодро произнес Витек, закидывая сумку на стол. — До универа недалеко и дешево.
— Да, наверное, — неуверенно произнес я. — Ты как хочешь, а я, наверное, спать лягу. Завтра затеюсь сумки распаковывать, сегодня что-то совсем не кайф.
— Не боись, я сам такой, — отозвался Витька. — Постельное белье завтра у хозяев спросим, сегодня я даже раздеваться не буду.
Вымотанные долгими скитаниями мы вырубились практически сразу, благо на кроватях имелись матрасы с подушками.
Утром я встал первым, часов около семи утра. Пират еще беспробудно дрых и я решил его не беспокоить, нашарил в сумке зубную пасту, щетку и полотенце и отправился на поиски умывальника. Зайдя в соседний домик, я буквально замер на пороге. Передо мной предстала большая комната, явно совмещавшая в себе кухню, ванную и гостиную. В углу, справа от входа, располагался газовый котел и плита, а слева кухонный стол и шкаф с посудой. У противоположной стены в нише была установлена ванна, а рядом с ней умывальник. Над умывальником склонилась девушка в серой футболке и белых трусах. Она обернулась на звук открывающейся двери и несколько секунд смотрела на меня огромными карими глазами. Спустя секунду она громко завизжала и скрылась за дверью в жилую комнату. От неожиданности я выронил щетку , пасту и выскочил на улицу. На воздухе, придя в себя, я вспомнил, что дядя Сережа вчера говорил, про занятые места в соседнем доме, но как-то совсем не уточнял, кто в нем живет. Мне было очень стыдно за возникшую неловкость, но пойти сразу извиняться я не посмел. Вместо этого вернулся в нашу каморку и принялся будить Виктора. Он вяло отбрыкивался и советовал мне отправиться в пешее эротическое путешествие. В конце концов, с трудом продрал глаза и широко зевая сел на кровати:
— Ну что там бля за пожар? — Вяло промямлил он. — У нас перед учебой последний выходной, хера ты подорвался ни свет ни заря?
— Там это, девчонка в трусах, на кухне…
Договорить я не успел, на улице раздался звонкий скрежет открываемой калитки и через секунду в наш флигелек ворвалась огромная черноволосая женщина. Ничего не объясняя, она рывком схватила меня за майку и сдернула с кровати.
— А ну быстро съебали отсюда нахер! — взревела она. — Чтоб через пять секунд духу вашего тут не было!
Она буквально вышвырнула меня за дверь и вцепилась в Пирата. Через секунду мы оба стояли во дворе, причем если я был в шлепанцах, то Пират стоял просто в носках, благо, что спал одетым.
Во дворе, привалившись к дереву, стоял очень грустный дядя Сережа. Было видно, что ночью он от души повеселился, но теперь его настигло возмездие.
Следом за нами из домика вышла грозная фурия, волоча по земле наши сумки.
— Вечера вечером этот мудак вас пустил ночевать, — грозно начала она, не представляясь. — Но здесь его собутыльникам не место. Валите отсюда быстро, пока я вам пиздюлей нее прописала и в милицию не сдала как воров. Вы забрались без спроса на мою территорию, я ща ваши сумки еще проверю, как бы тут не сперли чего!

Примерно в этот момент, Пират окончательно проснулся и принялся решительно возражать в совершенно неожиданной жалобной манере:
— Простите девушка, мы не со зла! Мы вчера ничего не пили, вас муж пустил нас как квартирантов и взял деньги за месяц вперед. Не выгоняйте нас пожалуйста, нам некуда идти. Я инвалид, у меня глаза нет, второй не видит почти, куда я пойду?

Женщина несколько смягчилась и повернулась к дяде Сереже:
— Где деньги, мудила?
Тот виновато развел руками, красноречиво показывая, что денег нет. Жена тут же схватила ветерана-афганца за грудки и едва не приподняла над землей.
— Ну, Сережа, ну я тебе дома устрою! — гневно выдохнула она ему в лицо. — Как они тут жить теперь будут? В доме пять девочек живут, я их родителям пообещала, что тут спокойствие и порядок будет, а ты? Где ты теперь деньги возьмешь, чтобы пацанам вернуть? Мы и так всем кругом должны!
— Галчонок, я же хотел как лучше, чтобы же долги раздать, — вяло мямлил герой войны.- Ну, девчонки, что девчонки. Они же в отдельном доме живут, я же их не на соседнюю кровать поселил. Считай, они отдельно же живут, отдельно можно ведь ну…
— У, падла! — прорычала хозяйка, отшвырнула Сережу и повернулась к нам.
Я продолжал стоять неподвижно, чуть приоткрыв рот от удивления. Все происходившее со мной со вчерашнего вечера, казалось причудливым сном, в который я никак не мог поверить. Пират же почувствовал хозяйскую слабину и ринулся на абордаж:
— Тетя Галя, вы простите нас, пожалуйста, не выгоняйте. У нас и денег больше нет и совсем некуда идти. Завтра на учебу уже, деваться некуда совсем! У меня отца нет, я с мамкой живу, можно мы останемся, ну пожалууйстааа…
Вид у него, стоявшего в одних носках на асфальте двора, был действительно жалкий. Суровая воительница не выдержала и смягчилась:
— Ладно уж, живите, раз пришли. Но смотрите, следить за вами буду строже мамки! Не дай бог, до девчонок полезете, я вас прям тут в огороде прикопаю!

Решил записать смешные истории про детей, которые происходили в повседневной жизни. Наверняка они есть у каждого, у кого есть дети… Но кто-то просто смеётся над ними, а кто-то ещё и записывает

Действующие лица:
Яромир – младший сын. Энергичный и смешной мальчишка. Дома все зовут Яром или Яриком.
Игорь – старший сын. Мальчик-энциклопедия.
Даяна – племянница, ровесница Яромира.
Жена – любимая, спутница жизни.
Гузаля – сестра моей Жены.

Когда Ярик ещё не мог выдавать свои перлы, нас, конечно же, веселил Игорь

2003 год, Москва, Измайлово, лето, жара. Игорю 9 лет, Ярику 9 месяцев.
Всей семьёй подходим к передвижной бочке на колёсах, какие были при СССР. На бочке крупными буквами написано «КВАС».
Заказываю всем по кружечке.
Процесс поглощения кваса в жару весьма приятен, и, конечно же, мы все получаем удовольствие. За нами сразу же делает заказ пожилая семейная пара…
— Хорошо! – говорю я.
Игорь отрывается от кружки, и с широкой улыбкой заявляет:
— Да, классно… ну совсем как ПИВО!
Мы с женой остолбенели, не понимая, с чего он взял… Ребёнок говорит так, будто каждый день пьёт это пиво…
В этот момент к нам повернулась разливщица кваса, уставилась взглядом полным ненависти. В недоумении уставилась и пожилая пара… Мол, как это, спаивают ребёнка?
Тут ещё малютка на руках – что будет с ним? А на вид такие приличные люди…
Всё это явно читалось на их лицах.
Преодолев удивление, спрашиваю:
— С чего ты взял, что это похоже на ПИВО? Ты его пробовал?
— Ну… я так думаю… что похоже

«Ярик в цирке»

Ярику 3 года

Как-то вечером, жена со своей сестрой Гузалей и детьми (Яромиром и племянницей Даяной) решили прогуляться, а заодно купить хлеба. Однако не они одни опомнились, пришлось стоять в импровизированной очереди, пока хлеб пекли в небольшой пекарне.
Яр устроился на руках у жены, а Даяна у Гузали. От нечего делать, Яр начал издавать звуки ртом типа «Пррр, Пррр». Так продолжалось минуты две, три. На замечания мамы — нуль реакции. Продолжает… Да ещё вдруг и комментирует:
— «Прр. Прр.» — это изо рта!
Напрягся, громко пукнул, и громко объявляет:
— А это из попы!
Жена в конфузе… демонстративно говорит Яромиру:
— Фуууу!
Тот не смутившись заявляет:
— Даяна! Это Даяна!
И что бы совсем понятно стало – указал пальчиком

Даяна, примерно того же возраста что и Яромир, вообще — директор Фиц. Что не спросишь — всё Даяна.
Как-то Гузаля укладывала спать Ярика и Даяну, после обеда. Ярика тянуло спать, и потому он лёг на большую кровать без разговоров. А вот Даяне нужно было рассказать сказку… Положили детей рядом.
Гузаля начала рассказывать сказку «Маша и три медведя». Пересказывать сказку не буду — все знают. Доходит до места, где медведи возвращаются в дом, и видят разгром.
— Кто съел мою кашу? — спрашивает медведь.
Тоненький голосок сонного Ярика:
— Это Данана кушала.

Жена пытается уложить спать Яромира. Ноги у него холодные, поэтому естественно предлагается надеть носки. А Яромир это дело страшно как не любит…
Раскапризничался и говорит:
— Я тебя не люблю.
Жена спокойно отвечает:
— Хорошо, — и надевает ему носки.
Проходит минут пять. Яромир сменил гнев на милость, и говорит:
— Мама, я тебя люблю.
— Неужели? Ты же меня не любишь…
Яромир лежит и задумчиво говорит:
— Люблю, не люблю, люблю… Мама, я запутался

Ярик смотрит фарфорового поросёнка (маленький, круглый, типа копилки).
Жена спрашивает:
— Где нос?
— Вот.
— Как его зовут?
— Не знаю.
— Пятачок?
— ПАтачок.
— А где глаза?
— Вот.
— Где уши?
— Вот.
Яр крутит поросёнка дальше. Выдаёт:
— Вот жопа…
Тишина. Крутит дальше. Опять:
— Вот жопа….
Тишина…
— А де пися?

Пример смекалки от Ярика.
Какое-то время, если Яромир считал себя обиженным, или вдруг мама поругала, то он доставал свой игрушечный сотовый телефон, с серьёзным лицом набирал какой-то номер, и, приложив трубку к уху, начинал говорить примерно следующее:
— Так, звоню ПАПЕ. Алё ПАПА? Ты знаешь, они такие сякие!
И обращаясь к маме:
— Ты слышала, слышала? Папа тебя ругает!
Конечно, все выпадали в осадок при таких наездах…
В очередной раз, жена попросила передать трубку и поговорить самой:
— Дай, я расскажу, что ты делаешь!
На это Яромир захлопнул сотовый, и демонстративно протянул со звуком «Пип-пип-пип» (типа гудки сброса) и говорит:
— Слышала?!

Ярик на прогулке увидел ворону и кричит, растягивая слова:
— Ой, смотрите… воронушка…

Ярик выходит из комнаты и, поправляя руками волосы на висках, говорит:
— Мама, я красивый Мусина? :-))

Ярику 4 года

«Ярик и Даяна»

Ярик лежит на кровати, смотрит мультики по телеку.
В какой-то момент отвернулся и лежит, лицо такое задумчивое…
Жена обняла его и спросила, о чём задумался.
— Мама, вот у Микки Мауса есть ботинки, а ПОЧЕМУ нет ботинков у Дональда?!
Что тут ответить?

Ярик просыпается утром. Жена замечает это, подходит и обнимает, говорит:
— Доброе утро. А мне кто скажет «Доброе утро»?
Он отвечает:
— Я.
Придвинулся, обнял и молчит.
Опять вопрос:
— И где твоё «Доброе утро»?
Ярик помолчал и выдал:
— В кармане!

Жена слушает Земфиру на плейере, пока занимается домашними заботами. Прибегает Яромир, канючит, и забирает плеер. С демонически довольным лицом убегает, нацепив наушники…
Через некоторое время стал бегать по дому и орать «А девушка созрела!»

Терминатором Ярика заразил Игорёшка. После просмотра появились новые игры, типа «…Где Джон?», и фраза, которая смешно звучит в исполнении Ярика (произносится грудным голосом): «Клянусь никого не убивать» или «Клянусь не убивать людей»

Ярик приносит маме кусочек бумаги:
— Мама, на тебе бумажку!
— Где ты её взял?
— Она там валялась… такая… одинокая…

Ярик подошёл к маме и спрашивает:
— Мама, хочешь, расскажу загадку?
— Хочу.
Он согнул руку в локте, посмотрел как будто на часы, и говорит серьёзно так:
— Ммм… Времени нет…
И убежал

Жена попыталась вызвать у Ярика интерес к хоккею…
— Яр, хочешь кататься на коньках?
— Нет.
— А вот так с клюшкой гонять шайбу? (показывает)
— Нет
— А вот так плечом толкать мальчишек? (показывает)
— Хочу! Мама, я хочу играть таккей!!!

Как-то вечером жена долго пыталась загнать Яромира в кровать, спать. Наконец уложила. Через какое-то время проверяет, поскольку подозрительная тишина. Тихонько спрашивает:
— Яр, ты спишь?
Тишина. Потом ответ:
— Это моё дело!

Жена в ванной комнате. Ярик стоит за дверью и стучится, что бы его впустили.
Бьётся попой о дверь и кричит:
— Мама, мама…
— Что?
— Мама, можно я зайду?
— Нет
— Мама, а хочешь карту?
В щелочку протискивается игральная карта.
— Нет, не хочу. Я сейчас выйду.
Опять бьётся попой о дверь, и кричит:
— Мама, ну мам…
— Не мамакай, я сейчас выйду.
— Мама…
— Ну?
— Мама, а хочешь я тебе денег дам???

Жена смеялась так, что впустила его в ванну…

В субботу выкидывали мусор после уборки на захламлённом балконе. Развлечение для детей. Жена давала им пакеты, они таскали на свалку. Мусор уже кончался, а им, обязательно каждому, нужны пакетики, они без этого не могут…
Дала пакет Игорю, пакет Яру, а Даяне старый порванный мяч. Возвращаются — плач.
Вопрос — что случилось. Яр сквозь плач:
— Даяна мячик выбросила.
— Ну и чёрт с ним!
— Я без него жить не могу…
— Я новый куплю.
— Тётенька отобрала…
— Что отобрала?
— Коробку…
Он нес картонную коробочку, и, видимо, бомжиха взяла у него её из рук.
— Ну ладно, значит, тёте нужнее…
— А ты мне купишь мячик?
— Куплю.
— А то я без него жить не могу!
На следующий день в магазине Яромир выбрал мяч, и вернулся домой совершенно счастливый. Пришёл домой, собрал все мячи, сел рядом и говорит:
— Теперь я богат.

Жена гуляет с детьми, проходят мимо белых Жигулей.
Яромир сразу говорит:
— Как у папы!
— Да, как у папы.
— Только папа продал свою…
Жена хотела что-то сказать, а Яромир добавляет:
— Зато он купит Мерседес!

В 4 года у Ярика появились смешные слова.
К примеру, в ответ на удивление стало произноситься: «Я офигел!».
Случилось, значит, и такое…
Яромир, утешая маму, говорит:
— Я твоё солнышко, я твой круассанчик, я твоя золушка…
Жена удивляется:
— Не Золушка, а золотце. А Золушка — это девочка, чумазая.
После этого он начал говорить:
— Я твоё целое, большое золото! А Золушка — это чумазая девочка!

Появилось ещё слово паразит — «Дура старая».
Очень полюбилось ругаться так на Даянку (тоже 4 года). Крик страшный стоит:
— Дура старая!
— Я не дура!
— Дура!
— Я девочка. Хорошая!
— Дура… старая

Жена собирается звонить мне на сотовый, Яромир крутится рядом:
— Я тоже буду говорить с папой! Он там работает… Деньги зарабатывает, что бы у меня были машинки!

Жена с Яромиром идут по маленькому базару. Где-то рядом жарят что-то на вонючем хлопковом масле.
Яр принюхивается и громко выдаёт:
— А здесь кто-то пукнул!

Возвращение домой с прогулки, уже виден двор.
Всю прогулку Яромир клянчил то одно, то другое. Жена купила ему и пирожное, и поп-корн, и аскорбиновую кислоту, которую любит…
Но всё равно продолжает клянчить. Жена рассердилась, и твёрдо так говорит, что больше ничего не купит.
Яр идёт позади и хнычет, противненьким таким голоском. На жалость бьёт…
На это жена сердится ещё больше и говорит, что не купит ему больше вообще ничего. Совсем-совсем
Тут он начинает злиться и кричать:
— Щас как дам… подзатыльник! …и тебе, и Даяне… и бабушке!
На лицах удивление… Бабушка, идущая рядом, спрашивает его:
— А тебе кто даст? Папа?
На что он зло так отвечает:
— Я сам себе дам!

Поехали в зоопарк. Яр, гуляя по зоопарку, всё выискивал льва Алекса (мультфильм «Мадагаскар»).
Когда наконец нашли льва, Яромир спросил:
— А почему он молчит???

Пройдя весь зоопарк, Яр заявил, что это не тот «зоопарк».
Он видимо хотел поехать в парк развлечений…

Яр в 4 года обожал смотреть мультфильм про голубя Велеента. Очень ему там нравится одноглазый Ястреб.
Найдя линзу от солнцезащитных очков, Яромир прикрыл глаз, и говорит:
— Мама, смотри, я Ястреб.
И голоском из мультика добавляет:
— Дружочек—пирожочек…

После прогулки в парк наступило время возвращения домой. Яромир посчитал, что катался на аттракционах недостаточно, что в общем-то нормально для активного ребёнка ;).
Яромир плетётся сзади возвращающейся процессии и ноет. Со временем, нытьё начало злить жену. Наконец, не выдержав, она говорит ему, пытаясь как-то припугнуть:
— Яр, если ты не перестанешь, я выкину тебя вот за этот забор. Там злые собаки, съедят тебя.
Подумав немного, он отвечает:
— Вот они меня съедят, а ты потом не плачь: где моя булочка, где моё солнышко? Один скелет останется…
Жена, не ожидавшая такого поворота и неожиданных подробностей, не знала что сказать. А Яр продолжает:
— Я что, не ясно говорю? Где моя булочка, где мой круассанчик?!
В общем отпад.

Летом в Ташкенте произошло нашествие саранчи. Игрушка для Яра. Вместе с Игорем поймали саранчу, пока ловили, оторвали задние лапки.
Яромир стал уговаривать жену взять саранчу домой, строя при этом жалостливое лицо и стараясь говорить как можно более тоненьким голосочком:
— Мамочка, давай возьмём её домой… Он такой бедненький, у него дома нет!
А дома замучили несчастное животное. Уронили в чашку с маслом. При этом каждый валил на другого, кто это сделал.

Старший сын Игорь (13 лет), выходя из помещения, забывает закрыть дверь, на что жена спрашивает его:
— Ты двери не умеешь закрывать, или я тебя в метро родила? Там двери сами закрываются.
Рядом стоит младший сын, Яромир (5 лет), и так мечтательно говорит:
— А я бы хотел, что бы у меня двери были, как в метро…
Жена ему:
— Вырастешь, делай двери, какие хочешь.
На что Яромир мечтательно продолжает:
— Вы бы с Игорем монетки бросали, и только потом проходили!
Юный бизнесмен

Яромир спрашивает:
— Мама, а ты старая?
У жены немой вопрос, с чего вдруг…
— А что?
Яромир, потупив глазки:
— А когда у тебя борода будет расти?».
Жена начинает объяснять, что, мол, мальчики и девочки отличаются.
— …У тебя вырастут усы и борода, а у девочек — груди.
На это Яр радостно, с таким восторгом сообщает:
— Когда они у них вырастут, я буду за них щипать! :))

Яр растёт. Любимый мультик — про Скруджа Мак Дака. Любит считать денежки, ой любит. Наверное, будет банкиром, или каким-нибудь хозяйственником.
Жена с Яромиром едут на автобусе до школы Игоря, всего пара остановок. Трясётся на колдобинах.
Яр спрашивает:
— Мама, а когда дороги починят?
— Наверное, когда ты подрастёшь.
Едут дальше. Опять колдобина. Яр говорит на весь автобус:
— Они будут чинить дороги, или так и будут деньги воровать? :))

Иногда жаль, что нет под рукой фотика.
Ярик надел на голову дуршлаг. Волосы на лбу пробились через дырочки, так что стали похожи на рожки.
Взял в руки большую вилку – стал вылитый чертёнок
И так, строя при этом умилительные глазки, начал ходить и ко всем приставать…

Яр с утра стал просить жену, что бы ему родили третьего брата. Просил с упорством.
— Нас должно быть трое!
— Вот с папой вас и есть трое…
— Нет, папа — это ПАПА.
— Он будет спать в твоей кроватке, а ты в комнате Игоря.
— Пусть.
— Он будет кушать с твоей тарелочки.
— Пусть.
— Он будет играть в твои игрушки.
— Пусть.
Аргументы закончились… но и согласия не получил. Пошёл к бабушке и говорит:
— Бабушка, скажи маме, что бы она родила мне братика!
— Попроси об этом папу

Ярик залез в шкаф, вытащил костюм и надел его. Одел тёмные очки и говорит:
— Ну что, Родригес, ты попал.
Жена спрашивает:
— А ты кто?
— Я Джеймс.
Видимо, Бонд… Через какое-то время прибегает с пистолетом и спрашивает:
— Мама, а где мне лучше спрятаться? В Америке или в Барьвандии?
Жена смеётся и отвечает, что лучше в Борьвандии. На что Яр серьёзно так говорит:
— Надо учить немецкий. Там ведь много немцев…

Игорь с Яромиром пошли гулять во дворе. Жена воспользовалась тем, что никто по дому не бегает — прибралась дома, приготовила пакет с мусором, надо отнести на мусорку.
Вот они пришли, отправила детей с поручением. Ушли вдвоём.
Через минуту стук в дверь, стоят две девочки.
— А Игорь выйдет гулять?
Жена отвечает, что тот на улице, наверно уже поднимается по лестнице.
Шаги… появляется Яр.
— Где Игорь?
— Не знаю.
— Спустись позови.
Спускается, нет его. Жена опять спрашивает:
— Ты от Игоря убежал?
— Нет.
Пошли искать.
Любопытные девочки, которые приходили звать Игоря, увязались за ними. Идут к мусорке. Навстречу зарёванный Игорь.
Оказалось, что Ярик убежал, а он его искал.
Жена ругает Яра и, пытаясь как-то напугать, говорит:
— Если ты ещё раз убежишь от брата, я возьму толстую палку и побью тебя. Ясно?
— Да.
Тут одна из девочек говорит:
— А вы его этой, которой лошадок бьют… Моя бабушка мою маму этим била. Понял Яр? Которой лошадок бьют!
При этих словах Яр делает большие глаза и говорит:
— Мама, а у нас же нет лошадок…
Дальше все выпали в осадок :-))

Перл Ярика: «Когда я ем — я глухо ем, когда я сплю — я глух и сплюх…».

«Ярик в шариках :)»

(C) Дмитирий Данилов, 2007 г.

19 сентября Яромиру исполняется 5 лет!
Принимаю поздравления

Ссылки на пост приветствуются.

История первая.

Дорогие друзья, я давно хотел поделиться с вами одной удивительной историей. Точнее, даже двумя историями.
Прошло с тех пор довольно много времени. Было мне тогда лет десять-одиннадцать. Жил я с мамой, папой и своей сестрой Августой в небольшом посёлке, который находился не очень далеко от города (хотя тогда это казалось довольно далеко — поезд до города ещё не пустили). Было самое начало лета. В школу я уже не ходил и частенько после прогулок с друзьями возвращался домой затемно. В такие вечера мать дожидалась меня на крыльце и каждый раз бранила, как только я появлялся. Но бранила так, больше для виду.
Однажды, в один из таких вечеров моего позднего возвращения, мама сидела, как обычно, на крыльце и ждала меня. Как только я появился у калитки, она не стала особо церемониться и отчитала меня по полной.
— Яр, а ну-ка иди сюда, — строго сказала она, как только меня увидала. — Послушай-ка, что я тебе скажу, сынок! Больше ты по темноте не гуляй!
— Но, мам, ещё же совсем не… — начал было я.
— Никаких «мам»! У наших соседей куры стали пропадать, слыхал ты?
— Куры? Нет, не слыхал… И что ж с того?
— А то, что нечистая сила где-то рядом бродит!
— Мам, брось пугать! — почти рассмеялся я. — Наверняка чья-нибудь собака просто таскает. Или бродячая…
— Нет уж! Ты не видел разве, что у них курятник на дворе? Они его всегда запирают на ночь. Даже если бы и забрёл какой пёс, их Черныш сразу бы лай поднял на всю округу!
— Ладно, — выдохнул я, не желая спорить. — Я всё понял: такому маленькому и слабенькому дитёнку, как я, нужно бояться всяких домовых, которые кур у соседей воруют…
— Не домовых! — поправила она меня. — С домовыми у нас всё ясно. А это — какая-то другая нечисть. Может быть, вообще лесные духи какие! Тут уж совсем другой разговор…
Пообещав маме, что не буду больше шастать по темноте, я пошёл в дом. Отец спал. Августа, наверное, тоже (у неё была своя отдельная комнатка). Я наскоро перекусил и тоже улёгся. Довольно долго я не мог уснуть. Но даже уснув, постоянно ворочался в постели и часто пробуждался…
И вот, когда я в очередной раз проснулся, мне почему-то показалось, что разбудил меня топот ног по нашему дощатому полу. Я, конечно же, подумал, что это кошка. Приподнявшись, я начал всматриваться в другой угол комнаты. Было довольно темно, но рассветные блики уже играли вовсю сквозь занавески.
— Власка! — прошептал я. — Ты чего там носишься?
В ответ — тишина. Я приподнялся и на цыпочках, чтобы не будить родителей (они спали в другом углу), прокрался в ту часть комнаты, куда, как мне казалось, побежала Власка. Но кошки нигде не было. Я посмотрел на свою кровать и вдруг заметил внизу какое-то движение. Подойдя ближе, я увидел кошачий хвост — он торчал из-под покрывала, свисавшего до самого пола. Значит, это не Власка пробежала по комнате? Я нагнулся, чтобы приподнять покрывало, ожидая увидеть там кошку, но вдруг из-под кровати выскочил старичок, ростом с пятилетнего ребёнка, и тут же бросился к двери. Сначала меня взяла оторопь. Затем какое-то необычное чувство — смесь панического страха и нестерпимого любопытства — овладело мной. Я не мог сообразить, что нужно делать дальше. От неожиданности я шарахнулся в сторону и даже толком не успел рассмотреть старичка. Единственное, что я заметил — это то, что он был совсем небольшого роста, похож на гномика, с лицом, почти полностью скрытым белоснежной бородой. Ещё на нём была юбка — ярко-красная юбка практически до самого пола. У порога гномик обернулся, внимательно посмотрел на меня, чуть заметно кивнул — то ли в знак приветствия, то ли в знак прощания, — и выскочил из комнаты. Я тут же бросился за ним, но с размаху врезался в дверь: я рассчитывал, что она легко откроется, ведь только что маленький старичок выбежал через неё наружу! Однако дверь была заперта. Я откинул дверной крючок и вышел в сени. Там никого не было, а дверь на улицу была тоже заперта. Значит, он спрятался где-то в сенях? Либо каким-то образом проскользнул через запертую дверь…

* * *
На следующее утро я встал поздно. В доме было тихо. Я заглянул в комнату сестры — никого. «Неужели все ушли? И даже меня не разбудили!» И тут я вспомнил: мама говорила мне, что с утра они собираются ехать в город по делам. Я выбежал на крыльцо.
— О, соня-засоня проснулась! — прыснула Августа. Она стояла у крыльца рядом с родителями и что-то складывала в сумку.
— А ты тоже едешь в город?
— Да, — ответила за неё мама. — Я попросила Августу нам помочь.
— А как же я?
— А ты спи дальше, — сказала Августа и засмеялась.
— Остаёшься за хозяина, — строго сказал отец. — Ты уже вон какой мужик!
Он всегда умел поворачивать все подобные ситуации таким образом, что я переставал чувствовать обиду.
— А вы надолго?
— Нет, — ответила мама, — к вечеру вернёмся.

Чуть проводив их за калитку и получив от отца указания, я вернулся в дом и сел завтракать. Мама, как всегда, постаралась: стол просто ломился от еды. Тут смело можно было ещё человека три приглашать на подмогу. «Позову Тимку в гости» — подумал я, отрезая кусок хлеба. Тимку я считал своим лучшим другом, и мы действительно были с ним не разлей вода.
Закончив завтракать, я пошёл заниматься хозяйством. Дел было полно, но за два часа я легко управился. Тут я вспомнил, что нужно было ещё убраться в бане и хорошенько её просушить, ведь вчера был банный день. Подойдя к бане, я почувствовал лёгкий запах гари. «Странно, — подумал я, — неужели печь ещё топится?» Войдя в баню, я обнаружил, что так оно и было. Наверное, забыли потушить. А может, и специально: бывало, что печь оставляли на ночь, чтобы наутро была тёплая вода. Я открыл печную заслонку и кочергой пошевелил угли. Они ещё тлели. Угли были уже тусклые, но их было очень много — они застилали весь колосник, словно звёзды на безоблачном небе. Я закрыл заслонку и пошёл дальше по своим делам.
Я решил сразу отправиться к Тимке. Дом его находился на одной улице с нами, только через один перекрёсток. Это была большая двухэтажная изба, и там вечно царил бардак. У него было много братьев и сестёр, и родители, видать, просто не успевали следить за порядком. Но мне всё равно всегда нравилось бывать у него в гостях: там можно было найти столько всего интересного! У Тимки весь дом был просто завален разными разностями: и книжки с цветными картинками, и старинные игрушки — такие, каких я ни у кого больше не видал. А ещё разные хитроумные приспособления. Например, в прошлый раз Тимка мне показал такую штуковину, которая из обычной воды делает газированную.
— Пошли гулять, Тим, — крикнул я ему, когда тот показался у ворот небольшого сарайчика. — А потом ко мне пойдём, ты мне с обедом поможешь.
— В смысле? — спросил Тимка, открывая калитку. — Я готовить не умею, если что.
— Да не готовить! Мои уехали. Мамка еды оставила — я за неделю не справлюсь!
— А, ясно. Ну ты заходи пока что, — Тимка пропустил меня вперёд и закрыл за мной калитку. — Дай мне времени чуток. Мне там наказали жерди новые для кур сделать.
Я сел на скамейку, рядом с сарайчиком-мастерской, наблюдая, как Тимка строгает жерди. На дворе, в мастерской и прочих хозяйственных помещениях порядку у них было явно побольше, чем дома.
— Тимка, как думаешь, домовые существуют?
— А то! — ответил он. — Мне бабуля знаешь сколько историй про них рассказывала?
— А ты сам их видел?
Тимка прекратил строгать жердь и уставился на меня, словно что-то вспоминая.
— А почему ты спрашиваешь?
— Да видел его, кажись, этой ночью.
— Да ну, шутишь, — он опять взялся за строгание. — Привиделось наверняка. Я думаю, их сейчас совсем мало осталось. Распугали всех! Во всяком случае, моя мамка не видала. Да и папка тоже.
— А ты? Или сёстры твои с братьями?
— Неее… — протянул Тимка. — Я же говорю, мне кажется, они все вымерли уже. Или что-то вроде того.
— Но я думал, они бессмертные… Может, их выжили? — предположил я. — Люди!

Но Тимка не успел ответить. В этот момент калитка распахнулась и во двор влетел дядька Родион, главный пастух в нашей деревне.
— Яра! — обратился он ко мне, еле выговаривая слова, так как совсем запыхался. — Мамка с папкой-то твои… где? А?
— А что? Что случилось? — подскочил я со скамейки, почувствовав неладное.
— Случилось! Баня у вас горит, вот чего.

Я бросился на улицу и сразу же увидел, как с той стороны, где стоял наш дом, валил чёрный-пречёрный дым. И шёл он явно не из трубы.
Когда я подбежал к дому, во дворе уже стояла водокачка. Главный наш по пожарам (не помню, как его звали), высокий молодой парень в специальном обмундировании, держал трубу, подсоединённую к насосу, из которой била сильная струя. Целая цепочка людей выстроилась, передавая друг другу вёдра с водой.
— Ярик, — накинулась на меня соседка, тётка Агафья, — где мамка-то с папкой?
Я чувствовал, что вот-вот расплачусь. Сам не знаю, почему, но мне вдруг стало жутко обидно. Из-за того, наверное, что я был совсем рядом с домом, и не смог уследить… Ведь заходил же в баню, всего час назад — и не уследил! Ох, и влетит же мне от отца, думал я…
— Они в город уехали, по делу какому-то… — еле-еле ворочая языком, ответил я.
— А Августа? С ними?
— Ага…
— Ну хорошо… Хорошо, что никто не пострадал! Я во дворе была — чувствую, дымом откуда-то тянет. Пошла на ваш дом посмотреть. Вроде, ничего. Дай, думаю, до бани дойду — ну не топят же они баню с утра пораньше! Повезло… А так бы вся сгорела, ещё и на дом бы перекинулось!
Баню потушили довольно скоро. Пострадала она не сильно, но отцу пришлось очень долго её потом чинить. Тем летом мы часто ходили в гости к тётке Агафье — мыться. Ходили каждый раз, когда она топила баню для своей семьи.
— Эх, ты, мужик… — попенял меня вечером отец. — Как же так получилось-то?
— Ладно тебе! Главное, что сам не пострадал, — мама всегда так говорила, когда что-нибудь происходило по моей вине.
— Я закрывал заслонку, плотно закрывал! — чуть не плача, отвечал я. — Не понимаю, как это произошло…
— Очаг был явно от печки. Видно, всё-таки плохо была закрыта заслонка… Уголёк стрельнул — вот тебе и пожар. Веники там рядом ещё лежали сухие… Лежали?
— Кажется, да, — ответил я, сгорая от стыда.
Несколько дней я ходил как в воду опущенный. Случай этот сильно на меня подействовал. Я чувствовал свою вину, и постоянно старался чем-нибудь угодить родителям: то помогал отцу по хозяйству (особенно с починкой бани), то матери по дому. Но они, видно, тоже чувствовали какую-то вину — что оставили меня одного за хозяина, а я ведь действительно мог пострадать от пожара…

История вторая.

Спустя пару недель после тех событий я решил рассказать родителям о старичке в юбке, которого видел накануне пожара. Отец, конечно же, не воспринял мой рассказ всерьёз. Но мама расспросила у меня все подробности и была в полной уверенности, что я встретился с домовым.

Был разгар лета, конец июля. Я уже и думать забыл о домовых, о нечистой силе, о том старичке в юбке… Однако в один из вечеров мама вернулась из гостей очень обеспокоенной. Они долго сидели на кухне с отцом, что-то обсуждая, а потом подозвали меня.
— Ярик, — обратилась ко мне мама. — Ты уверен, что на том старичке, которого ты видел у нас в доме, была красная юбка?
— Конечно! Как сейчас помню.
Мама замолчала.
— А что? — не выдержал я.
— Бабка Глашка говорит, что увидеть домового в красной юбке — к пожару…
— Брехня это всё! — перебил её отец. — Не слушай ты, Яр, этот бабий трёп.
Раздражённый, он встал из-за стола и вышел на улицу.
Больше мы с мамой об этом не говорили. Но мне же ещё несколько дней не давали покоя её слова. Выходит, думал я, домовые не только существуют, но и посылают нам знаки? Извещают нас о чём-то важном?
Лето выдалось тёплым. Холодных и дождливых дней почти не было. Я каждый день пропадал с друзьями на улице. Мы открыли для себя одну лесную дорогу, о которой раньше не знали. Она соединяла наше село с другим, находившимся верстах в пяти-шести. На этой дороге почти всегда было пусто, лишь редкие пастухи да заплутавшие коровы попадались иногда. Мы стали гулять вдоль этой дороги едва ли не каждый день – так она нам понравилась. Она пересекала множество пригорков, широких полянок, и там было очень удобно играть в прятки, в «разбойников», в «кол» и в другие игры, чем мы в основном и занимались.
Приближался август. Чуть меньше, чем через неделю — день рождения Августы. Родители планировали до этого события успеть съездить по ягоду. Ещё они хотели позвать с собой родственников: мамину сестру с мужем и папину тётку. Жили они не очень далеко от нас, но всё почему-то не ехали. Ждать их пришлось нам несколько дней.

Однажды я пробудился ни свет ни заря. Рассвет только-только занимался, даже петухи ещё не проснулись. Я лежал, глядя в потолок, и думал о том, каким замечательным выдалось это лето; о том, что только в это время года можно вот так проснуться, едва покажется солнце, отправиться гулять, пока вся деревня ещё спит, а потом вернуться и снова завалиться спать…
Но в этот раз всё вышло совсем иначе. Внезапно мне показалось, что я слышу в комнате сестры какой-то шорох. Неужто она тоже так рано проснулась? «Что-то не похоже на неё…» — подумал я. Да и шорох был довольно необычный. Вдруг дверь чуть слышно отворилась, и из комнаты выбежала Августа в одной ночной рубашке, пересекла на цыпочках комнату и выскочила во двор. От неожиданности я даже ничего не успел ей сказать. «Наверное, по своим делам пошла» — подумал я, продолжая валяться. Прошло, должно быть, минут десять, прежде чем я забеспокоился: чего это она так долго ходит? Я на цыпочках пересёк комнату и открыл дверь в сени: никого. Вышел на двор — тоже никого. Посмотрел по всем подсобным помещениям, даже в баню и в мастерскую заглянул, и каждый раз, открывая дверь, довольно громко звал Августу. Но в ответ мне была лишь тишина…
Я вернулся в дом и, прежде чем будить родителей, решил заглянуть в комнату сестры. А там на своей кровати, повернувшись к стене, спала крепким сном Августа. Лежала так, словно и не выходила только что на улицу. Как же это я её пропустил? Я не стал её будить и решил расспросить обо всём утром.
Но утром меня ждал сюрприз…

— Августа, ты куда это сегодня поднималась на рассвете? — спросил я её, когда она вышла из комнаты.
— С чего это ты взял? Никуда я не поднималась. Я спала!
Про себя я подумал, что она нарочно водит меня за нос. Но тут я заметил, что на Августе надета совершенно другая рубашка. Она была голубая и с рукавами чуть ниже локтей. Но когда я видел её выбегавшей на улицу, на ней была белая, точно снег, ночнушка с длинными широкими рукавами.
— Августа, а ты всю ночь спала в этой рубашке?
— Конечно, — ответила она, глядя на меня с подозрением. — А почему ты спрашиваешь?
— Да так… А у тебя есть такая же, только белая и с длинными рукавами?
— Нет, у меня только две! Эта и в клеточку.
— Скажи, что ты меня разыгрываешь!
— Я тебя не разыгрываю, Яр! Да что такое случилось-то?
— Послушай, я ясно видел, как ты выбегала на рассвете в такой белой ночнушке с длинными рукавами! Ты выбежала во двор и не вернулась. А потом я пошёл за тобой, везде тебя поискал, а когда вошёл в комнату, ты спокойно спала в своей кровати…
— Тебе всё приснилось, Яр, — почему-то тихо, почти шёпотом, сказала Августа.
Она посмотрела мне в глаза, и мне показалось, что я увидел в её взгляде какую-то странную грусть. Она как будто почувствовала, что то, что я ей рассказал, было на самом деле.
— Опять эти твои видения… — бросила она наконец.
— Но домовой! Он ведь не был видением. Мама так же считает!
— Но ты же не домового видел! А меня. А я в это время спала в своей комнате!

Помню, что как раз в этот же день приехала мамина сестра с мужем. Папина тётка, которую звали Васса, должна была приехать вечером. Так что назавтра у нас намечался долгожданный поход в лес по ягоды. Отец готовил снаряжение: корзины, совки (которые нам частично пришлось ремонтировать), специальную одежду, обувь. Мама штопала носки и ломала голову над тем, что взять с собой завтра на перекус, чтобы никто не остался голодным.
Бабушка Васса приехала поздно. Когда она вошла в дом, после долгих приветствий и объятий её усадили за стол. И хотя мы все уже к тому времени отужинали, никто не вышел из-за стола, пока она не поела.
Легли все рано. Я уступил своё место бабушке Вассе, а сам лёг на полу. Спать на полу я любил больше всего на свете. Хотя ещё больше, конечно, я любил спать на сеновале, что был у нас на чердаке, под крышей. Но туда отправили других гостей (впрочем, мама мне всё равно не разрешила бы спать там ночью).

Наутро все поднялись рано. Я совершенно не выспался и подумал: почему всегда, когда хочется спать, приходится вставать с утра пораньше? И наоборот — когда можно спокойно выспаться и поваляться хоть до полудня, просыпаешься на рассвете и не можешь уснуть?
До ягодных мест нам нужно было идти около часа. Я обрадовался, что пошли мы той самой дорогой, вдоль которой любили гулять с друзьями. Навстречу нам в такую рань, конечно, никто не попадался. Только несколько заблудших коров возвращались домой. Мы прошли версты две, и отец сказал, что надо начинать забирать влево. Никаких троп уже не было, но мы всё равно повернули. Места здесь были хорошие: широкие луга, небольшие пролески с молодыми берёзками. Пройдя через первый, довольно протяжённый луг, мы обнаружили по правой стороне едва заметную тропку. «Вот по ней и пойдём» — сказал отец, и мы гуськом последовали за ним.
Через некоторое время природа вокруг нас стала резко меняться. Мы спустились с небольшой возвышенности, и дальше пошёл уже совсем густой лес. Деревья здесь росли высокие, и, так как солнце ещё не успело подняться высоко, вокруг было довольно сумрачно, уже не было ни лугов, ни холмов. Заблудиться здесь было проще простого.
Мы прошли, наверное, минут десять-пятнадцать, как вдруг отец свернул с тропы. Он направился к зарослям на небольшом пятачке между деревьями: это была черника. Примерно с этого момента ягода начала встречаться всё чаще. Попадалась даже земляника, да такая крупная, что некоторые ягоды были размером с крыжовник.

Через какое-то время я начал чувствовать усталость. Я отстал и медленно плёлся по тем кустам, по которым уже прошлись до меня. Каждую вторую ягоду я забрасывал к себе в рот, так что корзинка моя была всё ещё почти пуста.
В один момент я совсем отстал и даже немного сбился с пути. Но я чувствовал себя вполне уверенно, так как знал, что тропа идёт где-то справа, и слышал отдалённо голоса своих. Пару раз меня окликали, я им отвечал.
И тут я увидел впереди, чуть левее, просвет между деревьями. Должно быть, там раскинулась лужайка или долина какой-нибудь речушки. Я пошёл было в ту сторону… но не дошёл. Со всех сторон меня окружили ягодные заросли. В основном это была черника, но встречалась и земляника, тоже довольно крупная. Позабыв обо всём на свете, я набросился на ягоду.
— Эгегей! — крикнул я как можно громче. — Все сюда! Тут просто тьма черники. Я один не справлюсь!
Но мне никто не ответил. Видать, меня уже не было слышно — плотная стена леса заглушала все звуки. «Если пойду сейчас за ними, — подумал я, — то потом просто не найду это место…» Я решил, что далеко без меня они всё равно не уйдут, и задержался, чтобы набрать хотя бы половину корзинки. «Вот удивятся-то, когда увидят!» — думал я.
Я медленно продвигался к просвету и через некоторое время увидел широкую лужайку. Подошёл ближе. Там оказалось полным-полно земляники, и я, оставив свою корзинку под деревом, принялся собирать ягоду. Я не мог остановиться и бросал её в рот одну за одной, медленно продвигаясь вперёд.
Не отвлекаясь от ягоды, я заметил боковым зрением пенёк, невдалеке от меня. Я поднял голову и увидел, что на пеньке кто-то сидит. Я распрямился, присмотрелся… Сомнений не было: там сидел никто иной, как тот самый гномик-старичок! Он удобно устроился на пеньке и насвистывал какую-то до боли знакомую песенку.
— Это… Это в-в-вы? — пробормотал я вполголоса, но старичок меня услышал.
— Мы, конечно. А кто же ещё? — ответил домовой, болтая ногами — они не доставали до земли, хотя пень и так был не слишком высокий. — Да ты присаживайся, Ярославчик, присаживайся. Посидим!
Почему-то меня совсем не удивило, что он назвал меня по имени. Старичок сдвинулся к самому краю пня, уступая мне место. Пень был довольно широкий, и мы вдвоём вполне свободно на нём уместились. Довольно долго мы сидели так молча, а я не мог собраться с мыслями и придумать, о чём можно заговорить с этим человечком. Хотя, по правде сказать, человеком его назвать было трудно. Даже голос его был каким-то слишком необычным — он походил скорее на замедленный голос ребёнка, нежели на голос взрослого человека. Наконец я собрался с мыслями и спросил:
— А вы… вы домовой?
— Мы-то? Конечно! Домовые мы, — почти пропел гномик, продолжая болтать ногами и совершенно не глядя в мою сторону.
Тут я вспомнил, как мама мне рассказывала, что если видишь домового, надо обязательно спросить его: «к худу или к добру?». Я сразу же именно это и сделал. Старичок глянул на меня исподлобья и сказал:
— А ты, Ярославчик, как сам хочешь?
— Как хочу? — растерялся я. — К добру, конечно!
— Значит, так и будет, — ответил домовой. — Тебе решать, к худу или к добру.
Затем он спрыгнул с пенька, расправил свою одёжку (юбки на нём в этот раз не было, а было длинное одеяние наподобие зипуна) и сказал:
— Ну и чего ж ты расселся-то? Тебе сколько лет, дедушка старый? Ты бы лучше с сестрёнки своей глаз не спускал, а то сидишь тут!
С этими словами он повернулся ко мне спиной и побежал. Точнее, поскакал — перепрыгивая через высокую траву, точно какой-нибудь зверёк. Через несколько мгновений его уже и след простыл. Некоторое время я продолжал сидеть, пытаясь осмыслить то, что произошло. «К худу или к добру… Это тебе решать… — повторял я про себя слова старичка. — С сестры глаз не спускать…» И тут всё как-то само собой сложилось в моей голове.
Я бросился в ту сторону, где, как мне казалось, шла тропа. Однако в том месте её не оказалось. Видимо, она пошла немного правее… Круто повернуть она не могла — ушла бы в горы. Я задумался. Ведь я потерял много времени — тропа могла где-нибудь оборваться, а отец любил ходить напролом… А может, подумал я, они меня уже ищут вовсю? Я начал кричать. Голосил как мог, но ответа не было.
Я уже собрался разворачиваться и идти назад, решив, что пошёл не в ту сторону, как вдруг услышал звериный рык. Я пошёл на звук, продираясь сквозь заросли кустарников. Рык становился всё более отчётливым. Поблизости, видимо, протекала река: повеяло свежим ветерком, и мне показалось, что я слышу звук журчащей воды… Внезапно раздался испуганный, слегка приглушённый вопль: «Кто-нибудь! Ээээй! Помогите! Паааап!» Это был голос Августы.
Я ринулся на крик сестры, совершенно не глядя себе под ноги. И через пару минут я оказался на широкой лужайке у берега реки, где чуть правее меня, у высокой осины, стояла Августа. Она смотрела на меня, упираясь спиной в ствол дерева.
— Яр! Беги за взрослыми! Скорее! — дрожащим голосом лепетала Августа.
Периодически она переводила взгляд с меня куда-то вправо. Я повернул голову и замер: метрах в двадцати от Августы на четвереньках стоял медведь. Непонятно, то ли он готовился к прыжку, то ли просто отдыхал. Но одно было ясно: моё появление сбило его с толку. Он перестал рычать и теперь просто по очереди наблюдал за нами.
Внезапно я почувствовал внутри себя какой-то подъём, необъяснимый прилив сил. Трудно сказать, что сподвигло меня на дальнейшие действия. У меня как будто мгновенно исчез страх. Я схватил с земли первую попавшуюся большую ветку, поднял её над собой и начал крутить во все стороны, время от времени колотя по стволу ближайшего дерева. Вдобавок ко всему я стал громко голосить на каком-то непонятном мне самому языке. Медведь начал вздрагивать, затем поднялся, рыкнул чуть слышно и с каким-то виноватым видом убрался прочь…

* * *
Вечером этого же дня, когда мы всё в подробностях рассказали взрослым, бабушка Васса предположила, что медведь, скорее всего, испугался моего крика и высоко поднятой ветки, которую я ещё и крутил. Но сам я так не думал. Я был уверен, что медведь совсем меня не испугался. Он просто понял, что мы — всего-навсего беззащитные человеческие детёныши, ничем ему не угрожающие. Что нам надо поскорее найти своих родителей и вернуться домой. Не знаю, почему, но я был в этом абсолютно уверен.

— Вот как наш Ярик спас сестру от косолапого! — в очередной раз заканчивала мама свой рассказ об этом происшествии.
Все наши родственники, друзья, не говоря уже о соседях, — все успели выучить эту байку наизусть. Но я один знал, кто на самом деле спас тогда мою сестру от медведя. Это был домовой. Тот самый добрый старичок, который живёт где-то рядом и предупреждает, хотим мы того или нет, обо всех опасностях, которые нас подстерегают. Иногда он может быть злым — но только если его разозлить. Но зачем злить домового? Ведь если ты с ним по-хорошему, то и он с тобой будет так же.
В этот раз я никому кроме Августы решил не рассказывать о своей чудесной встрече с домовым. Я подумал, что ни к чему это: пойдут разные толки, вся деревня будет на нас пальцем показывать, дескать «вон они, с нечистью якшаются!» Думаю, поэтому (а может, и не поэтому) домовой и не ушёл из моей жизни навсегда, а продолжал время от времени — реже, конечно, — давать о себе знать. Но обо всех этих историях я поведаю уже как-нибудь в другой раз…

Удивительная короткая сказка, отправляет маленьких читателей в бескрайнее море, где пираты потеряли путь домой. Вернуться в родные края им помогла звезда, которая хранилась в бутылке. Но ее волшебство действовало только для тех людей, которые добрые, смелые и умеют любить. Поэтому пиратам пришлось постараться стать такими, а как им это удалось, вы узнаете, прочитав эту короткую сказку.

«Сказка про пиратов и звезду в бутылке» 

Бескрайнее синее море бороздил большой корабль. Уже издалека была видна мачта, на которой по ветру развивался черный флаг. Нос корабля украшала деревянная фигура бородатого одноглазого пирата. Любой кто видел это судно, понимал — перед ним пираты. Они собирали сокровища и прятали их на секретном острове, а потом вновь возвращались к прибрежным городам, чтоб взять еду. Но в этот раз им не удавалось найти сушу.

Пираты потерялись в просторах воды. Их корабль уже много дней качался на волнах то туда, то обратно, но суши даже вдалеке не было видно. Капитан корабля, самый грозный пират с черной бородой и повязкой на глазе, свирепо скалился. Его звали Гром. Вся команда была возмущена, ведь еда и вода закончилась, а городов и близко не было. Все винили в этом капитана Грома, а он никак не мог придумать, как найти путь к суше. Компас был разбит в шторме, а ночь будто прятались от пиратов.

Вот однажды они заметили на воде что-то странное. Это была маленькая лодка в которой сидел юноша в отрепьях. Его подняли на борт, в надежде что у путника можно отобрать еду. Но у парня с собой ничего не было, кроме какой-то яркой бутылки.

— Ого, драгоценности! — прокричал один из пиратов, и отобрал бутылку.

В этот момент она сразу погасла. Не поняли морские разбойники, в чем фокус.

— А ну-ка, сделай, чтоб светилась! — приказал капитан Гром.

— Она будет светиться только в моих руках, — робко ответил парень.

— Дай сюда, у меня засияет, — крикнул кто-то из пиратов. Бутылку начали отбирать друг у друга, но она и правда ни у кого не озарилась светом.

Отдали ее парню, чтоб проверить, а в этот момент она снова вспыхнула ослепительным сиянием.

— Это что за фокусы! — рассердился капитан Гром.

— Никаких фокусов. В этой бутылке звезда, если ее достать, то она ослепит всех. Ее нужно только на небо выпускать. Сияет она только в руках добрых людей, — объяснил юноша.

— Давайте кинем его за борт, толку от него нет! — прорычал рыжий пират.

— Эта звезда может показать путь домой, — испугался парень. Он понял, что пираты потерялись в море. — Для этого ее нужно выпустить на небо, но видеть смогут те, кто чист сердцем.

— А давай, ты выпустишь, и мы поплывем к себе домой! — обрадовался своей выдумке капитан Гром.

— Да, но тогда она увидит путь к себе домой, — задумался другой лысый пират.

— Но зато на сушу попадем, — рявкнул Гром.

— Хорошо, но это не поможет вам. У меня нет своего дома, — вздохнул юноша. — К тому же, хозяин бутылки не может выпустить звезду. Это должен сделать другой, но очень смелый человек. Стоит шепнуть звезде, что вернешь ее домой, как с неба упадет невидимая лестница. Только добрый, честный и хороший человек сможет нащупать ступеньки и подняться вверх.

Загрустили пираты, сели на палубу и запели грустную песню. Тут вскочил капитан Гром и сказал:

— Готовы вы пираты расстаться с золотом, что осталось на корабле? Может это и есть знак, чтобы мы изменились? Давайте раздадим это золото людям обратно. Потом даже вернемся на секретный остров, и те драгоценности вернем людям. Сколько можно жить так, грабить и забирать?

Пираты закивали головами, как только услышали бойкие слова капитана. Они начали вспоминать, что давно мечтали жить дома с семьями, кто-то хотел стать моряком, кто-то рыбаком, а один даже в цирке выступать, чтоб людей веселить.

— Давайте пообещаем честно-честно, что так и сделаем, как вернемся домой! — призвал пират, и все дружно согласились.

Капитан Гром сказал, что дома его никто не ждет, но он готов рискнуть и подняться на небо ради своей команды. Как только он это прошептал в бутылку, как та засветилась. Взял он в руки бутылку, протянул руки вверх, и нащупал невидимую ступень. Пираты стояли внизу и подбадривали своего командира. Юноша в отрепьях улыбался, так он был рад, что звезда наконец-то вернется на темное небо.

Пират Гром поднимался все выше и выше, и скоро стал темной маленькой точкой. Его команда внизу даже глаза жмурила от страха.

— Как же высоко, какой же он бесстрашный, вот это он храбрец, самый смелый на земле, — восторгались им пираты.

Когда капитан почувствовал, что лестница закончилась, то вытряхнул звезду из бутылки. Она сразу легла на темное небо и ярко блеснула, что Гром даже отвернулся, такая она была ослепительная.

— Звезда, светим всем путникам в море и на суше, показывай им путь домой.

Вернулся капитан на палубу, все громко его поприветствовали, начали хлопать по плечу и подкидывать в воздух. Пираты по звезде нашли путь домой. Они сдержали все обещания и стали заниматься добрыми делами. Часть команды корабля вернулась в семьи, а другие пообещали работать вместе с капитаном Громом. Он решил стать рыбаком, и также плавать в море. У него не было семьи, но юноша, тот самый, который дал им бутылку со звездой, стал ему родным, как сын. Они вместе стали лучшими рыбаками, а путь домой им показывала та самая звезда.

— Очнулась? Вот и ладненько, — глухо произнес один. — Как-то неинтересно с бревном развлекаться.

Оля была ошеломлена, не понимала, что происходит, кто эти люди. Крупная дрожь сотрясала ее тело. Руки, связанные уже скотчем, болели. Она языком толкала тряпку, но не могла от нее избавиться. Глаза наполнились слезами. Они потекли к вискам, девушка сразу захлюпала носом, и дышать стало еще труднее.

— Начинай. Вдруг кто увидит, — произнес глухой голос.

Неизвестный с синими глазами деловито положил руки на колени девушки. Поняв, что он хочет сделать, Оля замычала, замотала головой, задергала ногами и руками, стараясь попасть по обидчику. Происходящее походило на кошмар. Насильник, пыхтя, преодолевая сопротивление, раздвинул девушке бедра, но Оля снова сжала ноги.

— Держи сучку! Какого хрена стоишь?

Тяжелое мужское тело навалилось ей на грудь, придавило к земле. Оля боролась изо всех сил, но задыхалась, поэтому была слабой. Она чувствовала, как второй рвет колготки, срывает с нее трусики. И вдруг он остановился, замер, прислушиваясь к лесным звукам. Оля задержала дыхание: небольшая пауза всколыхнула в душе надежду, что насильник одумается.

Но зря. Что-то твердое стало вонзаться ей в плоть. Оля дергалась, но насильник не отступал. Он резко схватил ее за бедра и прижал их к животу. Сложенная практически пополам, Оля не могла даже пошевелиться. В такой позе он наконец проник внутрь, и дикая боль пронзила ее тело. Оля изогнулась в немом крике, но жесткие ладони крепко сжимали ее ноги.

Сколько продолжалась эта пытка, Оля не знала. Ей казалось, что в нее вбивают бревно, с каждым ударом все глубже и яростнее. Иногда инструмент насильника выскакивал наружу, Оля с всхлипом вздыхала, а потом он снова вонзался с удвоенной силой. Тело вздрагивало от каждого толчка, вибрировало и тряслось. Насильник над девушкой сопел, обливался потом, полукружиями расплывавшимся по маске. Сильный запах горячего мужского тела, смешанный со знакомым парфюмом, бил в нос, и инстинкт самосохранения заставлял Олю отворачиваться, часто дышать, чтобы избежать приступа рвоты, от которого она могла захлебнуться.

Напавший с каким-то злобным наслаждением выполнил свою работу и наконец затрясся, застонал. Оля почувствовала, что давление внутри живота исчезло вместе с остатками острой боли. Мужчина еще секунду полежал, тяжело дыша и приходя в себя, потом откатился на бок и встал. Оля со стоном опустила затекшие ноги, надеясь, что экзекуция закончилась, а она осталась жива. Она оперлась на локти и стала отползать в сторону.

Но опять ошиблась. Насильник схватил ее за ногу и притянул к себе, расцарапав нежную кожу о еловые иголки, ковром устилавшие землю.

— Теперь ты, — приказал он напарнику, застегивая джинсы. Тот нерешительно засопел и сделал шаг в сторону. Тогда первый толкнул его к девушке.

— Не могу, — сдавленно произнес второй и подался назад. — Страшно.

— А на кулак нарваться не боишься? Давай!

— У меня и желания нет, — отказывался второй.

Оля слушала их перепалку с ужасом и молила Бога, чтобы кто-нибудь догадался, где она, и пошел ее искать.

— А так будет? — одним рывком насильник перевернул девушку на живот, поставил ее на колени. Он с силой провел по внутренней стороне ее бедер ладонями, потер пальцами больное место — Оля снова затряслась от ужаса и страха, потом похлопал по обнаженным ягодицам.

— Давай! По-собачьи. Можешь и вторую дырку расковырять. Разрешаю. Не бойся. Так она в глаза смотреть не будет.

Оля задергалась, замычала, но сильные руки прижали ее к земле, чуть не придушив от усердия. В полуобморочном состоянии она почувствовала, как что-то вяло прикасается к коже ее бедер, потом наливается и поднимается выше. Второй насильник скользнул в разорванную плоть легко, почти не причинив боли, но Оле уже было все равно: она потеряла сознание от недостатка воздуха.

Второй раз она очнулась от неприятного ощущения: ей казалось, будто сотни маленьких существ бегают по телу, оставляя жгучую боль. Она открыла глаза: летнее солнце уже поднялось над горизонтом и мгновенно ослепило. Дышать стало легче. Оля подняла по-прежнему связанные руки — кляп исчез.