Рассказ про жизнь в деревне

2006 год. Вечер. Деревня. Бабушка варит зелёный борщ с яйцом и зеленью. В самый последний момент вспоминает, что нужно бы было крапивы немного свежей для борщеца. Отправляет меня за крапивой. Читать далее «Поход за крапивой и неожиданное знакомство»

Метки: Истории о жизни в деревне, крапива, случайное знакомство

Конец девяностых. В нашем захолустье молодой парень решил открыть компьютерный клуб. Когда слух об открытии клуба прокатился по деревне, то в ДК состоялся сход жителей. Почти все женщины выступали за закрытие клуба, обвиняя его основателя чуть ли не во всех грехах. Главная причина опасений была в том, что дети якобы перестанут учиться, а все деньги оставят в этом клубе. Читать далее «Компьютерный клуб. Версия деревенская»

Метки: Истории о жизни в деревне, компьютерный клуб

Когда я продал квартиру в Подмосковье и переехал со всей семьёй в деревню, мои знакомые крутили пальцем у виска.

Признаюсь, это и для меня было непростое решение. Только кажется, что легко просто взять и переехать. У тебя есть работа, у жены есть работа, ребёнок ходит в школу, второй ребёнок в садик. Переезд не казался идеальным решением. Тогда это был выбор между плохим и худшим решением. Я выбрал плохое. Мы долго разговаривал с женой. Она до последнего момента не хотела переезжать. Но я уже не мог жить в мегаполисе. Читать далее «Переезд в деревню — лучшее решение за всю мою жизнь»

Метки: в поисках лучшего, в поисках лучшей жизни, Истории о жизни в деревне

До 22 лет прожила в деревне. Получила среднеспециальное образование в училище. Выбор работы в нашей деревне небольшой — идти на почту, в подпольный цех по производству сыра или на пилораму. Мама хотела взять меня на почту, но мест свободных не было, да и не очень хотелось там работать. Читать далее «Переезд в никуда: как я перебралась из деревни в город»

Метки: в поисках лучшей жизни, Истории о жизни в деревне, переезд в другой город

Поскольку я вырос в деревне, то привык слышать фразу, что в деревне работы нет, и поэтому в деревне делать нечего. Так-то оно так, особо крутой работы нет. Но если у тебя есть руки (даже наличие головы и мозгов не всегда обязательно), то деньги всегда будут. Читать далее «Работы на селе нет, а деньги есть — парадокс!»

Метки: без денег, Истории о жизни в деревне

Привет посетителям сайта Юстори. Я являюсь завсегдатаем сайта. На работе иногда почитываю истории. Вспомнила свою — решила поделиться. Моя история про первое свидание с мужем.

Росла я в деревне. Когда пошла в первый класс, родители развелись. Папа остался жить в деревне, а мы с мамой переехали в город. Папа часто брал меня к себе на выходные и на каникулы. Мама сначала с неохотой отправляла меня в деревню, а потом вроде успокоилась. Мне в деревне нравилось. Обожаю речку, прогулки по лесу и посиделки с комарами. Есть в этом что-то непередаваемо родное и приятное. Читать далее «Моё первое свидание в лесу»

Метки: Истории о жизни в деревне, свидание, странное свидание

Был у меня друг детства, ещё в школе, Артём. Долгое время мы дружили компанией – девчонки из моего класса и мальчишки из его (он на год младше). Играли вместе, на велосипедах катались, росли, ссорились и мирились. И вот наступил период, когда девчонки подросли, а мальчишки… Ну, короче, не очень. Нам уже хотелось ходить на дискотеки, встречаться, влюбляться, гулять за ручки, а они продолжали шалаши в лесу строить. Читать далее «Девчонки подросли, а мальчишки… не очень»

Метки: Истории о жизни в деревне, любовь, сплетни

Хочу переехать в деревню. Сама удаленный работник, поэтому насчет работы можно не спрашивать, она всегда при мне, лишь бы интернет был. Читать далее «В какую ещё деревню собралась, городская?»

Метки: Истории о жизни в деревне, переезд, удалённая работа

Ездили с женой в деревню к ее матери на Новый год, на Урал. Давно не бывали там, года четыре, а то и больше. Все они к нам ездили, дети маленькие были – не возили, далеко, 1000 километров. А теперь тёща плохая, с памятью проблемы… боимся, что не доедет. Решили сами. Читать далее «Умирающая деревня»

Метки: Истории о жизни в деревне

 
В одном из самых глухих уголков юга Брянской области, в десятке километров от границы с Украиной, рядом с заповедником «Брянский лес» затерялась деревенька в пятнадцать жителей – Чухраи. Здесь я живу уже почти два десятка лет. Благодаря бездорожью, в Чухраях до совсем недавнего времени сохранялся уклад жизни прежних веков: деревня почти нечего не получала от внешнего мира, производя на месте все необходимое для жизни.
В документах Генерального межевания 1781 года упоминается, что Красная Слобода со Слободою Смелиж, Будой Чернь и деревней Чухраевкой принадлежат графу Петру Борисовичу Шереметьеву и крестьяне «на оброке платят в год графу по два рубля». Значит есть вклад чухраевцев в строительство чудных шереметьевских дворцов в Кусково и Останкино! И так всю историю: внешний мир вспоминал о деревушке, когда надо было получить с мужиков налоги, солдат для войны, голоса для выборов.

Расположены Чухраи на невысоком, но длинном песчаном холме среди болотистой поймы реки Неруссы. Единственная улица из пятнадцати домов, заросших сиренью и черемухой, вся перекопана дикими кабанами. Зимой по снегу на улице постоянно встречаются волчьи следы.  Деревянные крыши большинства домов провалились. Столбы электролинии, проведенной сюда в шестидесятых годах прошлого века, да тройка телевизионных антенн – вот все признаки нынешнего века.. Диссонирует с деревней мой дом из красного кирпича со спутниковыми тарелками для телевизора и интернета. Кирпичный дом пришлось строить потому, что в первые годы после создания заповедника “Брянский лес” шла нешуточная война с браконьерами, поэтому для жилья мне нужна была крепость… А вообще-то здесь жили и живут на редкость приветливые и любопытные люди, для которых появление нового человека – событие. Помню, уже около тридцати лет назад в своих странствиях по Брянскому лесу я впервые забрел в Чухраи. Только я подошел к колодцу и заглянул вниз, чтобы посмотреть, чистая ли вода, как распахнулось окошко у ближайшего дома под раскидистой вербой и дородная пожилая хозяйка предложила напиться кваса-березовика из холодного погреба. Через минуту я был уже в прохладном доме и добрейшая Мария Андреевна Болохонова, жена здешнего лесника, выпытывала из меня все анкетные сведения, для чего я сюда прибыл и с великой охотой отвечала на мои вопросы. Тем временем поглядеть на меня подошли ее соседи: дед-фронтовик и две бабки, тоже все по фамилии Болохоновы. Оказывается, во всей деревне только две фамилии: Болохоновы и Пресняковы, поэтому каждый имеет уличную кличку, которая словно неофициальная фамилия часто передается по наследству. Оказывается деда-фронтовика Михаила Алексеевича Болохонова по уличному Пожилой, а его бабку – Пожилиха. Вторую старуху, партизанку Евдокию Трофимовну Болохонову звали Марфина. В деревне жили два соседа, оба Балахоновы Иваны Михайловичи, оба 1932 года рождения. Один, который конюх, известен под уличным именем Калинёнок, а другой, бригадир, — Кудиненок. Оба получают письма от родственников, но почтальон Болохонова Антонина Ивановна (уличное имя — Почтарка) всегда вручала письма правильному адресату, потому что знает, что Калиненку пишут письма из Навли и далекой Ухты, а Кудиненку из Подмосковья. Уличное имя часто передается по наследству с прибавлением уменьшительных суффиксов: сын Калины – Калиненок, сын Калиненка – Калиненочек.
Я удивился, как обходятся жители без магазина, но они отвечали, что без магазина деньги целее. Спички, соль и муку привозят зимой в автолавке, а водку хлеб и все остальное готовят сами. Ближайший магазин в Смелиже, но путь туда через Липницкие болота, да и в котомке много не принесешь. Поэтому хлеб пекут каждый себе в русских печах на поду. Мария Андреевна посетовала на мою худобу и заставила взять с собой ржаную ковригу килограмма на три. Вкуснее этого хлеба я еще не ел. Тем временем появился из обхода сам хозяин Иван Данилович, тоже фронтовик-малоземелец и стал требовать у Марии Андреевны по случаю гостя «ковтнуть», то есть на местном наречии выпить , но я отказался, чем очень огорчил красноносого Ивана Даниловича. Кстати, через несколько дней я встретился ним в лесу и он выговорил мне за то, что я отказался, мол, из-за меня и ему не перепало.
Перед войной в Чухраях был свой колхоз «Наш путь». Кроме того, молодежь работала на лесозаготовках. В соседнюю, за семь километров, деревню Смелиж была отличная дорога, по которой лошадьми и волами вывозили лес, через Липницкие и Рудницкие болота, непроезжие сейчас, тогда были настелены бревенчатые гати. 
Лет пятнадцать назад я записывал на магнитофон рассказы жителей деревни о прошлом, а недавно переложил их на бумагу.
Рассказывает Михаил Федорович Пресняков (Шаморной), 1911 года рождения:
«До войны тутока тайга была. Давали план на рубки сельсовету. И нас, молодёжь, посылали лес резать на всю зиму. А весною на конях лес возили, тогда ж машин не было. Когда кулачили, самых хороших коней в лес забрали. Сараи кулацкие туда перевезли, рабочих из-за Десны пригнали. И брат мой там робил. Рыбы дадут, сахарку дадут, крупы дадут — чтоб не жравши не сдохли. И одёжу давали в счёт зарплаты. А весной плотали лес. До десяти тысяч кубометров у нас на луг вывозили, весь сенокос лесом занят был. Плоты до Чернигова гоняли -целый месяц на воде. В Макошено за Новгород-Северский часто гоняли, там евреи лес принимали.
На Конском болоте канавы рыли. Я эти канавы рыл и жердями обкладал. Контора была из Трубчевска — забыл, как называлась. Были прорабы Травников и Островский. Я ходил им доску носил, на которой они номера смотрели. Они меня звали: «Пойдём с нами, мы тебя доучим.» Платили они здорово. Восемнадцать рублёв в тое время платили. Нам давали бахилы из кожи. Копали вручную. А трактора пни рвали. Высушили всё, мосты построили. Конопля была под твой потолок. Капуста родила хорошая, гурки вот такущие во, а овёс плохой был. Высушили всё, мосты построили. В тридцать втором году весной страшная вода пришла, катилась валом, как с горы. В нашем доме только на два пальца до окна не достала. Ехала комиссия с райсполкому нас спасать, так на Ершовом поле ихню лодку об дуб как вдарило, взлезли они на дуб, кричат на убой: «Рятуйте!» Ездили их стягивать.
И в тридцать третьем тоже большая вода пришла. И дожди шли, целое лето стояла вода, что посеяли — всё отмякло. Государство ничего не дало и негде было добыть. Голод большой был, полдеревни передохло. Даже мой батька помёр. Молодые хлопца померли. Матка ходила в город, побиралась: капусты приносила листья горького Попорезали коров, а дальше есть нечего. Поуехали многие на Украину, и там голод. А в тридцать четвёртом картоха уродила, морква была рамером как бураки.»

Во время войны здесь был центр партизанского края. Здесь действовали не только местные отряды, но и соединения орловских, курских, украинских и белорусских партизан. Их число доходило до шестидесяти тысяч. Нынешние чухраевские и смелижские древние старики, бывшие почти семьдесят лет назад подростками, хорошо помнят легендарных командиров Ковпака и Сабурова, начинавших свои знаменитые рейды по вражеским тылам отсюда. Между Чухраями и соседней деревней Смелиж в лесу находился объединенный штаб партизан, центральный госпиталь, аэродром. Здесь впервые прозвучала песня «Шумел сурово брянский лес», привезенная в подарок партизанам к 7 ноября 1942 года поэтом А. Сафроновым. В мае 1943 году немцы выжгли партизанскую деревню дотла, а жителей угнали в концлагеря.

Трофимовна всю жизнь прожила одна, мужики ее поколения не вернулись с войны.

Похороны Трофимовны.

Рассказывает Болохонова Евдокия Трофимовна (Марфина), 1923 года рождения:
«Я была в отряде имени Малинковского. Командиром у нас был Митя Баздеркин, потом он погиб. Нас было 160 человек.
Мы, девки, еродромы для самолетов расчищали, землянки делали, летом огороды по полянам садовили. Зимой сидели в Чухраях, шили. У моей крестной машинка была своя, да партизаны нам машинок собрали. Парашютов привезут нам целую кучу, мы пороли их и рубахи шили, халаты белые шили – чтоб на снегу незаметно было.
Кого из партизан поранят – отправляли их на большую землю, так ее называли, потому что мы были на малой земле. Было в день партизана поранят, а к ночи его уже отправляли, не страдал здесь. Самолеты к нам кажную ночь прилетали. Жрать нам привозили, а то мы подохли бы здесь. Привозили концентрату, соли привозили. Мужчины больше всего табак ждали. Сухарев привозили в пачках. Все привозили. Мне сейчас хуже, чем тогда.
Шли мы раз на Миличи, там просо на поляне сеяли, хорошо родило. Идем, слышим — стогнет кто-то. Хлопчик молодой, высокий лежит. Обе коленки пулями перебиты. Белый, худой: «Восемнадцать дней я тут лежу – вы первые, кто пришли». Восемнадцать днёв не евши — не пивши! Сделался белый-белый. Всю кругом себя траву поел. Треба что-нибудь делать. Насекли палок, его на палки положили и потащили на еродром. А еродром был промежу Нового Двора и Рожковскими Хатками. Мы его расчищали. Отнесли его, а документы у нас остались. После освобождения послали их к его батьке-матке. И пришла благодарность: сын остался живой. И ён благодарность нам прислал.
А бывало, что тяжелых раненых пристреливали… Людей тут погибло…
В сорок третьем на Духов день немцы лес чистить начали. Сюда, в Чухраи, наш, местный их привел. Скобиненком его звали по уличному. Сколько тут людей побили… Моя тетка не побежала прятаться: «А что бог даст…» И сразу погибло четыре головы: два сынка, мужик и дед. А ее не тронули, только мужчин убивали. А многим не дали тут умереть, в Брасово погнали. Там могила братская. 160 только наших, чухраевских, малых хлопчиков и стариков. После войны ездили отгадывали своих. А ведь это наш, чухраевский, сюда немцев привел. Скобиненком по уличному звали. Ён тут все немцам показывал. А пришла Красная Армия, и его самого показательно повесили. Его самого и сына его…
Трудно, Трудно… Только два погреба от Чухраев остались…»

Когда после освобождения в в 1943 году в Чухраи вернулись уцелевшие люди, сразу начали строиться. Государство бесплатно отвело лес, но в деревне не было не то что ни одной машины или трактора – даже ни одной лошади! Здоровые мужики были на фронте. Сосновые стволы таскали на себе из леса старики, женщины и подростки, поэтому выбирали по силам: покороче да потоньше. Поэтому большинство хат в Чухраях маленькие. Дубы для фундамента заготавливали рядом, в пойме реки и по большой весенней воде сплавляли их прямо на место. Глину для печей тоже возили на лодках и лепили из нее сырец. Настоящие обожженные кирпичи были наперечет — уцелевшие из довоенных печей; их использовали только на печной под и трубы. Крыши делали из дора – деревянных пластин, которые нащипывали из сосновых плах. Такое жилище, сооруженное из местных материалов с минимальными затратами энергии было экологично при сооружении; экологично при эксплуатации (в чем автор убедился, прожив в таком доме в Чухраях немало лет); и экологично при утилизации: когда люди перестают жить в доме и ухаживать за ним, все деревянные материалы сгнивают, а глинобитная печь раскисает от дождей. Через несколько лет на месте жилья остается только заросшее дерниной углубление от бывшего подполья.
Послевоенное население достигло своего наибольшего числа в пятидесятых годах, когда здесь было полторы сотни дворов. Избы теснились так, что вода с одной крыши лилась на соседнюю. Огородов в деревне не было: незаливаемой весенним паводком земли хватало только на постройки. Огорода делали за околицей в болотистой пойме, а чтобы урожай не вымокал, копали дренажные канавки, поднимали гряды. В иной сырой год картошку удавалось посадить только в июне, когда подсыхало настолько, что лошади с плугами переставали топиться в сыром грунте. Зато сейчас в деревне просторно: при укрупнении колхозов контору и сельсовет перенесли за десять километров в Красную Слободу, которая за тремя болотами. За дорогами и гатями перестали следить и деревня оказалась как на острове. Да еще тяжелая, почти бесплатная работа в колхозе. Народ начал разбегаться кто куда мог. Большинство домов и рубленых сараев по твердой зимней дороге вывезли в соседние райцентры Суземку и Трубчевск.

Калинёнок признавал только выращенный им самим табак.

Рассказывает Болохонов Иван Михайлович (Калинёнок), 1932 года рождения, малолетний узник:
«Я сразу, как вернулся из плена, хлопчиком пошел в колхоз робить. Молоко в Красную Слободу на волах возил четыре сезона. Везешь литров триста-четыреста. Я раз с голодухи сливок переел, так до сих пор на молоко глядеть не могу. Волов звали Мирон и Комик. Ходили только шагом. Мирон крепко давал прикурить. Обязательно в кусты или в воду затянет! Не подчинялся! Плачешь от него. А Комик был послушный. Потом конюхом работал при всех председателях. Двадцать пять запряжных коней было, да молодежь. Сено косили за 10 процентов – сначала девять стогов для колхоза ставишь, потом тебе один разрешают накосить. Детей мучали своих, заставляли помогать. При Хрущеве стали за двадцать процентов косить.
Сталин обложил нас кругом. Агент по заготовкам у нас был Коротченков из Денисовки. Сдай за год 250 яичек, 253 литра молока, 20 килограммов мяса. Сдай картох, уже не помню сколько… И 250 дней должен отробить в колхозе за трудодни и ни грамочки не платили. Хоть стой, да не лежи! Председатель, бригадиры, учетчики за нами смотрели, чтоб не украли. А тех кто не выработал 250 дней, то судили. Деда Лагуна бабу судили, не успела минимум выробить. Забрала милиция, увезли в Суземку. Через несколько дней отпустили. Тая власть что хотела, то делала.
А выжили тем, что садовили картоху, да делали сани, да продавали скотину. Сено в Трубчевск продавали. Самогонку бабы гнали, в Чухраях была самая дешевая в районе. Я за зиму делал до тридцати саней, кадушки, дежки, бочки. Днем в колхозе роблю, а приду домой и за два вечера кадушку делаю.
Дуб для поделок воровали весной по большой воде. Свалишь вечером, а ночью разрабатываешь. А утром гонтье на лодку и домой везешь. Раз с дедом Долбичом дуба повалили у Неруссы, а лесником там был Степан ямновский. Вода в тот год неисчисленно здоровая пришла. И откуда ни возьмись, Степан подходит. Здоровый дядя. Кругом вода, тикать некуда. А мы: «Степан Гаврилович, но надо же чем-то жить…» А ён: «Да вы спросили бы…» А мы: «Да что спрахивать, спросишь, так Вы не разрешите…» А ён: «Ну что с вами делать? Протокол писать – так вы хатами не рассчитаетесь, ведь дуба вы подвалили метровой толщины…» Отпустил ён нас. Мы отвезли ему на кордон горелки да с пуд муки. Ён тоже хочет жить, ему теми сталинскими грошиками четыреста рублев платили. Ух, ён горелку любил – ведро выпьет и пьяным не бывает. От водки потом и помер.»
Остались в деревне лишь те, кому бежать некуда и не по силам. Теперь деревню быстро захватывает лесная чащоба, среди которой разбросаны последние огородики дряхлых жителей.

 Мой сосед Василий Иванович Болохонов принимает ванну.

Чухраи славились самым дешевым в районе самогоном, но теперь местный эликсир жизни можно купить только в соседнем Смелиже.

Во все трудные моменты истории лес сильно выручал русского человека, служил ему убежищем в лихолетье. Лес с его промыслами, а не сельское хозяйство, был основой материального существования чухраевцев. Кроме конных саней Чухраи славились дубовыми бочками, кадушками, деревянными маслобойками, дугами, деревянными лодками. Кадушки и бочки грузили на новые лодки и плыли либо в Трубчевск вниз по течению до Десны, на которой стоит этот древний город; либо вверх по течению до впадения в Неруссу речки Сев, по которой поднимались до Севска. Вместе с товаром продавали и лодки, домой возвращались пешком. Уже в советские времена многие чухраевцы зимой работали на лесоповале, а весной и летом сплавляли лес до Десны и дальше на безлесную Украину.

Рассказывает Болохонова Ольга Ивановна (Купчиха), 1921 года рождения:
«Хлеба у нас веками не сеяли. Только при колхозах заставили сеять. Сей — не сей, все равно зерно не родится. А огороды были у каждого. А у кого было две-три лошади, да два-три сына – своя рабочая сила, раскапывали огроды большие. В двадцать девятом и тридцатом начали раскулачивать их.
Коноплю сажали, конопля хорошая родилась. До колхозов ее каждый у себя в огородах сажал. У каждого своя рубаха, свои штаны, свои онучки – все из полотна.
У нас тут каждый своим мастерством занимался. Колеса делали, катки, а сани и сейчас делают. Обод гнут. Раньше парня была, в парне парили этот дубок, гнут полоз. И возили продавали, далеко, до Дмитрова довозили на своих лошадях раньше. И бочки продавали – тоже из дуба делали. А под сало кублы осиновые делали.
У нас кругом дуб. В особенности мужчины заготавливали дуб весной, на лодках. Воровали дубы. Вот настанет разлив, поедут на лодках, дуб срежут, побьют его там на гонтье, потом на клепку, на лодках привезут. Спрячут по чердакам до зимы. А зимой делают. Дубы больше резали по ту сторону Неруссы. Леса государственные, лесники ловили – это нам еще мать рассказывала. Дуб завалят, узнает лесник, придет – угостят лесника. И все — лес как шумел, так и шумит.»
Рубили лес себе, рубили государству… С послевоенного времени и до семидесятых годов двадцатого века в Брянском лесу рубилось древесины в два раза больше, чем прирастало. Как раз в это время на смену лучковой пиле и конной тяге пришли бензопилы, трелевочные трактора и мощные лесовозы. С помощью новых технологий окрестности лесных поселений в радиусе многих километров были превращены в бескрайние вырубки, и жизнь в них потеряла смысл. Теперь только на картах остались Скрипкино, Кадуки, Старое Ямное, Коломина, Хатунцево, Усух, Земляное, Воловня, Скуты. На одной только лесной речке Солька, которая длиной всего-то сорок километров в шестидесятые годы было пять населенных пунктов: Мальцевка, Пролетарский (до революции – Государев Завод), Нижний, Скуты, Солька — имеющих школы, пекарни, магазины, производственные помещения. Сейчас на месте этих поселков уже поднялся молодой лес и только уцелевшие кое-где кусты сирени да почерневшие от старости могильные кресты на заброшенных кладбищах намекают о еще недавнем прошлом.

В деревню привезли продукты на тракторной телеге.

Чухраи быстро вымирают. Давно нет Данчонка – пьяный попал под лошадь. Умерла и его Мария Андреевна. Умерли Пожилой, Шаморной, Калиненок, Марфина и другие рассказчики историй, которые вы только прочитали. Их дети разбросаны по всему пространству бывшего Советского Союза. Уходят люди, исчезает уникальный быт и накопленный многими поколениями опыт ведения натурального хозяйства. Исчезает духовное и физическое единение людей с природой, пласт жизни неумолимо превращается в историю…

Сейчас жизнь в деревне теплится благодаря заповеднику «Брянский лес». Летом в Чухраях бывает шумно — на новенькой  базе заповедника проходят практику студенты-биологи, работают ученые. На это время деревня становится экологической столицей Брянского леса. Зимой, когда я частенько уезжаю на Камчатку и деревню заметает снегом, инспекторские  уазики  пробивают  дорогу жизни.

РАССКАЗЫ ИЗ БЕСЕДКИ
ДЕРЕВЕНСКАЯ ИСТОРИЯ

Помню, я как раз перешла на пятый курс, и это были
мои последние летние студенческие каникулы. Первый месяц, как всегда, решила
провести у бабушки. Несмотря на то, что она жила в городе, в её старом
деревянном доме царил почти деревенский дух. Именно поэтому на вопрос студенческих
друзей: «куда поедешь?», я в шутку отвечала, что еду в деревню к бабушке.

Что
сохраняло в доме упомянутый деревенский дух, то это, прежде всего, огромных
размеров печь, занимавшая большую часть кухни. И хотя в
основном бабуля готовила на газовой плите, всякий раз, когда я приезжала, всё
стряпалось в русской печи. По-хорошему, её давно бы нужно было снести. Но
бабушка не хотела затеваться с перестройкой, так как всё надеялась, что дом
вот-вот снесут, а её переселят в
благоустроенную квартиру, где будет горячая вода, ванная и плита без
громоздкого баллона, газ в котором обязательно должен заканчиваться в самое
неподходящее время.

Правда,
это «вот-вот» длилось уже лет десять, с тех самых пор, как вокруг вырос новый
микрорайон, в котором девяти- и
двенадцатиэтажные здания казались бетонными великанами рядом с несколькими старыми
деревянными постройками, сохранившимися здесь с конца позапрошлого века.
Казалось, местные власти давно забыли и о своих обещаниях, и об этих долгожителях
– полуразвалившихся избах, и о доживающих в них свой век стариках.

Некогда
дома, подобные бабушкиному, стояли на
приличном расстоянии от узкой мощёной булыжником улочки. По ней начинался въезд
в такой же старинный, как сама улочка
город, появившийся здесь в средние века.
Жилые
дома всегда здесь строились вдали от улицы. Нередко от улочки постройки отделялись
роскошными фруктовыми садами и привычными для этих мест палисадниками с
кустарниками сирени, жасмина и шиповника.
Окраина, где родились и жили мои предки, стали похожи на настоящий современный
город лишь после второй мировой, когда она стала активно отстраиваться,
разрастаясь буквально на глазах. Увеличивался не только сам город, расширялись
его улочки, по которым раньше с трудом разъезжались две повозки, запряженные
лошадьми. Многие из старых узких улиц превратились позднее в
респектабельные проспекты и бульвары.

Чтобы
расширить улицу, безжалостно выкорчевали
сады и уничтожили все цветущие кустарники, а убогие деревянные фасады старых
домишек прятали от посторонних глаз за чередой новомодных магазинов. Как говорится в
русской пословице, с глаз долой – из сердца вон. Вот и перестали сердца у
больших городских начальников болеть за судьбы деревянных развалюх и их
обитателей. А может, и не болели
никогда…

Надо
сказать, что бабушкин дом, несмотря на возраст, оставался довольно крепким. И,
если снаружи он выглядел неказистым, внутри был очень уютным. Две больших
комнаты смотрелись вполне современно, возможно, из-за того, что в них была приличная
мебель, хотя и старомодная, но всё же городская: раскладные диванчики, мягкие
глубокие кресла, напольные светильники, мягкие ковры на полу.
Бабушкина
же спальня выглядела совсем иначе. Она представляла собой миниатюрное
помещение, в котором едва умещалась массивная кровать с резными металлическими
спинками, украшенными ангелочками. На кровати высокая взбитая перина. Поверх
пухового одеяла кружевное покрывало ручной работы и внизу подзор с таким же
узором, как на покрывале. Но больше всего поражали своей архаичностью несуразно
большие подушки в вышитых наволочках под кружевной накидкой. Бабушка спала на
одной подушке, а их тут было не меньше четырёх, так что их назначение лично мне
было непонятно. А сверху лежала совсем миниатюрная подушечка, которую бабуля
смешно называла думочкой.
Впритык
к кровати стоял старый дубовый комод. На ажурной салфетке помимо часов в
хрустальном корпусе нашли себе место фарфоровые фигурки русской красавицы и балерины,
застывшей в позе, в которой крутят фуэте. Чуть поодаль разместились фарфоровая
пастушка и два забавных маленьких котёнка.
Ближе
к кровати на комоде стояла настольная лампа под зелёным матовым абажуром на
мраморной подставке. У бабушки смолоду была привычка перед сном читать лёжа в
постели, хотя меня она всякий раз ругала, когда видела, что я читаю лёжа. Но,
как говорится, привычка – вторая натура.

Всякий
раз за отлично сданную сессию бабуля делала мне какой-нибудь подарок. Она
считала, что отличную учёбу нужно и стимулировать, и поощрять, с чем
категорически не соглашались мои родители, критически относившиеся к бабушкиным
методам воспитания. Но если раньше ею дарились сравнительно недорогие вещицы,
то в этот раз я получила от неё миниатюрный диктофон, который умещался в
кармане.
Бабушка
не раз видела, как после возвращения с посиделок я записывала рассказы её знакомых
в подаренный ею блокнот. Кстати, если я вдруг что-то забывала, она охотно
напоминала о том, что я упустила — у неё была завидная память.
-Теперь
сможешь незаметно включить эту машинку – она всё запишет. А потом выбирай, что
тебе стоит заносить из неё в свой блокнот, а без чего можно обойтись,
когда станешь сюжеты обрабатывать,- пространно прокомментировала бабуля вручение
мне подарка за отличную учёбу по итогам четвёртого курса.
Зная,
как непросто было ей сэкономить на такую дорогую вещицу, ежемесячно откладывая
со своей маленькой пенсии, я не могла не прослезиться, когда благодарила её за
подарок.

* *
*
Близилось
воскресенье – время беседочных посиделок. Мои надежды услышать что-нибудь
интересное и записать всё на диктофон оправдались.
Часам
к пяти в беседке были все те, кто обычно
приходит сюда в выходной день. Опаздывала только Мария Васильевна – бабушкина ближайшая
соседка. Наконец, и она показалась в проёме, держа на вытянутых руках большой
поднос с пирогом.
-Сегодня
годовщина Сергея Георгиевича. Вот уже семь лет, как он покинул нас. Я всегда в
этот день его любимый пирог с рыбой пеку и гостей приглашаю, чтобы его добрым
словом помянули. Ну, а раз в этом году поминать его выпало на воскресенье,
сделаем это в беседке вместе с вами. Так уж случилось, что вы теперь стали
моими единственными друзьями, да и Сергея Георгиевича, должно быть, помните.
-А
что это Вы, Мария Васильевна, мужа Вашего покойного всё по имени-отчеству
величаете? Я давно об этом спросить хотел,- полюбопытствовал пан Вацлав, — кажется,
у вас, у русских, так не принято. Это мы и мать свою с детства на «вы» зовём, и
отца. И они друг к другу так же обращаются. Для поляков это нормально. А среди
ваших я как-то никогда не слышал такого обращения. Вы простите, что
любопытничаю.
-Ничего.
Только Сергей Георгиевич никакой мне не муж был. Он вообще мне не был
родственником.
-Как
же так? У вас ведь фамилия одинаковая была. Он у нас в ЖЕКе работал. Помню,
против какой фамилии он в ведомости расписывался. Мы с ним частенько в одно
время зарплату в кассу приходили получать, — вставила своё слово, как правило,
молчавшая Петровна, всю жизнь проработавшая дворнком.
-Так,
может, вы были однофамильцами?- поинтересовалась моя бабушка?
-Да
чего уж тут таиться. Теперь нечего. Столько лет прошло, считай, целая жизнь! Как
камень на душе лежал. Вот сейчас будем чай пить, пирог есть, Сергея Георгиевича
поминать я вам свою историю и расскажу. Видать, время пришло.

* *
*
А
история оказалась не только интересной и душещипательной, но и по-настоящему детективной.
Мария
Васильевна выросла в небольшой деревеньке. Так случилось, что женщин их семьи несколько
поколений подряд преследовали несчастья. Её бабушка овдовела, едва выйдя замуж,
так что и дочку — Аннушку уже без мужа рожала, без него её воспитывала.
Красоты
девочка была необыкновенной. А когда повзрослела, как говорится в сказках, от
неё «невозможно было глаз отвесть». Несмотря на то, что она родилась и жила в
деревне, за скотиной ходила и всю деревенскую работу по двору делала, помогая
матери, она совсем не была похожа на деревенских девушек ни внешне, ни
поведением. Стройная, даже изящная, она и ходила как-то иначе, чем её
деревенские подруги. Впрочем, подруг у неё не было – одни завистницы. Многие
деревенские парни, да и женатики заглядывались на молодую красавицу, но она
словно не замечала этого.
И
всё же один паренёк приглянулся ей. Произошло это после того, как он пришёл из
армии, отслужив срочную службу. Когда его призвали в морфлот, Аннушка была
школьницей и на таких взрослых парней вообще не обращала внимания. А вот он ещё
на проводах, на которые, как принято было, присутствовала вся деревня – и стар,
и млад, увидев девчушку, похожую на сказочную Алёнушку, своему другу шепнул: «Вон,
Серёга, видишь красавицу? К моему возвращению как раз подрастёт, и будет мне
готовая невеста. Всё сделаю, чтобы она мне не отказала. И пальцы буду держать,
чтобы без меня замуж не выскочила».

Три
года службы пролетели, и всё, о чём Николай мечтал, сбылось: и избранница без
него замуж не собралась, и ему после нескольких месяцев ухаживания не отказала.
Свадьбу, как и проводы в армию, гуляли всей деревней.
Да
только счастье молодых было коротким. Через полгода Николай умер. Не болел, ни
на что не жаловался. Пришёл с работы, почувствовал себя плохо, прилёг – сердце
остановилось. Аннушка подозревала, что произошло это неслучайно. Как-никак, на
подлодке служил. Мало ли что там могло случиться. Так что, выходит, дочь
повторяла судьбу своей матери и бабушки. Когда Николай умер, Аннушка была уже
беременна и в положенные сроки родила девочку.
В
деревне все на виду. Как говорится, стоит в одном конце деревни кому-то
чихнуть, как на другом ему здравия желают.
Когда
однажды сильно подвыпивший сосед под вечер пришёл к вдове в дом, якобы за солью
и стал приставать к женщине, она с трудом вытолкала его из избы, а он,
оказавшись на крыльце, во всё своё лужёное пьяное горло стал оскорблять
отвергнувшую его соседку.

Жена
пьянчуги, посмевшего посягнуть на честь женщины, слышавшая через открытые окна скабрёзную брань
мужа, в тот же вечер разнесла по деревне
слухи о том, какой распутницей является её соседка, прикидывающаяся порядочной
вдовой.
Вскоре
жизнь матери Марии Васильевны в деревне стала и вовсе невыносимой. Её имя стало
в деревне нарицательным. Иначе, как потаскуха теперь её никто не звал – отыгрались
и за её красоту, и на её независимый нрав, и за то, что она всё успевала и со
всем справлялась одна – без посторонней помощи. А ей и на самом деле всё
удавалось: дочь всегда была наряжена как кукла, потому что вдовушка сама и шила
и вязала; дом сиял чистотой; а сад и огород давали такой урожай, какого ни у
кого в деревне не было.
Казалось,
женщина смирилась со своей участью и даже научилась на замечать нападок со
стороны сельских жителей.
Но
баб это злило и раззадоривало ещё больше. Как-то к весне Анна решила кое-что подновить.
Съездила в район, купила хорошей краски и выкрасила крыльцо и забор. Когда на
следующее утро она вышла из дома и отправилась на ферму, закрывая калитку, едва
не потеряла сознание, когда увидела, что свежевыкрашенные ворота были обильно
вымазаны дёгтем. Всегда сильная и сдержанная, женщина, не удержавшись на ногах,
опустилась на землю и заплакала. Что-то в ней словно сломалось в этот момент, и
терпению пришёл конец.
Она
не услышала, как рядом остановился трактор, и даже не сразу поняла, что кто-то,
взяв её за дрожащие печи, пытается поднять с земли её обмякшее тело.

Это
был тракторист Сергей – некогда лучший парень на деревне – так обычно говорят о
сильных статных, а главное, не пьющих или мало пьющих деревенских парнях. Он
был самым близким другом мужа Анны, и кое-кто поговаривал, что он тоже был
влюблён в невесту друга, но потом смирился и женился на однокласснице, которая,
кстати, не переставала ревновать мужа, особенно теперь, когда Анна стала вдовой.
-Я
не могу тут долго стоять с тобой, Аннушка, сама знаешь, какая у меня Верка –
кто-нибудь увидит нас вместе и передаст ей, — совсем запилит. А ты послушай
моего совета: забирай Машеньку и уезжай отсюда. Заклюют тебя бабы. Разве ж они
могут рядом такую красоту сносить?! У Николая тётка, помнится, на хуторе под
Ковно жила. Она ещё у вас на свадьбе была, а потом на похороны приезжала. Отправляйся
к ней. Думаю,
она примет вас – она очень Кольку любила. Да и потом у неё своих детей нет. Уезжай,
Аннушка. Не будет тут тебе житья. Послушайся меня.

На
следующий же день, чуть рассвело, Анна с дочкой навсегда уехали из деревни.
Тётка
мужа приняла родственников хорошо, а в Машеньке вообще души не чаяла. И на Анну
нарадоваться не могла. С её появлением жизнь на хуторе изменилась: и в доме до
неё никогда такого образцового порядка не было, и в хлеву такой чистоты никто
не помнил.
Когда
Машеньке исполнилось семнадцать, тётка Николая умерла, а перед смертью позвала
к себе Анну и велела ей, пока ещё молода, выйти замуж хоть за бобыля, хоть за вдовца – всё жить легче станет.
Но
мужчин на хуторе было раз-два и обчёлся, да и те все женатики, а по соседним
хуторам Анне некогда было ездить.
Впрочем,
о своей судьбе вдова и не думала – как сложилось, так сложилось. Зато о будущем
Маши стала задуматься частенько – считай, та уже невестой была, а жениха не то,
что рядом, а и за семь вёрст не сыскать.

А
тут как-то, едва трава проклюнулась, неподалёку разбили лагерь военные. Возможно,
собирались проводить учения, но, похоже, планировали задержаться здесь на всё
лето.
Случалось,
солдатики забредали на хутор, а хуторяне поили служивых парным молоком и
угощали пирожками. Как-то раз на поиск отлучившихся из расположения части
солдат на хутор приехал на газике молодой лейтенант. Зашёл к Анне в дом воды
напиться, стал расспрашивать, когда и сколько раз захаживали к ним солдаты, не
мародёрничали ли. А тут как раз Машенька из лесу с полным лукошком земляники вернулась.
Как в дом вошла, так лейтенант разом дар речи потерял. Забыл, зачем на хутор
пришёл. Маша вся в мать пошла, только у Анны коса, как смоль чёрная, а у дочери
— будто из упругих льняных нитей сплетена – до самого подола, толстая и
белая-белая.
Маша
тоже на пороге застыла – перешагнуть его не в силах. Стоят оба – друг против
друга, смотрят во все глаза и из оцепенения выйти не могут, словно кто их
заколдовал. Видит Аннушка такую картину – враз всё поняла: так любовь с первого
взгляда поражает, да только очень редко она людей своим посещением жалует. И не
поймёт – радоваться тому, что у неё на глазах происходит, или спасать дочь от
наваждения нужно.
Ну,
что ты, Машенька, застыла? Иди, угощай гостя ягодами – вон сколько насобирала.
А дух какой в горнице стоит! А Вы садитесь за стол, товарищ лейтенант, и
поешьте земляники с молочком. Поди, ваш армейский повар таким вас не потчует.
Хозяйка
с дочерью тоже за стол сели. Не заметили, как за разговорами да за вкусным
лакомством просидели не меньше часа. Машенька вызвалась проводить лейтенанта.

С
тех пор он стал к ним захаживать чуть ли не каждый вечер. Почти всегда с букетом
приходил – по пути от лагеря собирал полевые цветы – колокольчики и ромашки. Не
успевали предыдущие цветы завянуть, как рядом в банке новые появлялись. Так что
вся большая комната была теперь всегда украшена, как на праздник престольный.
Ближе к макушке лета в букетах стали появляться высокие люпины, похожие на
свечи, горящие ярко-синим пламенем.
Отношения
молодых так быстро, не по-деревенски развивались, что в начале августа он сделал
Машеньке предложение. Анна нарадоваться не могла. Да и как было не радоваться!
Дочка вся от счастья светится, а о таком женихе только мечтать можно было.
Лейтенант Лёша (так с первого дня их знакомства начала звать своего суженого
Маша) был сиротой – родители погибли в войну, так что советоваться о женитьбе
было не с кем, и невесту свою на смотрины везти не к кому. Расписаться решили в
районе в ближайшую субботу, а скромную свадьбу по-семейному договорились
отметить на хуторе. За три дня Анна сшила дочери настоящее свадебное платье из
парашютного шёлка, купленного ею по случаю на барахолке.
Женщины
начали суетиться, едва взошло солнце. И стряпали вместе, и дом украшали. Жених
должен был приехать на трофейном «Опеле» к 8 утра. Это командир распорядился по
случаю бракосочетания своего любимчика машину выделить.
Волноваться
женщины стали уже часов в семь, будто какие-то предчувствия их мучили. А когда
лейтенант не приехал и в восемь, и в девять, Маша выбежала во двор и заметалась
по нему, как зверь в клетке. Вышла за ворота и стала вглядываться вдаль. Но
даже тогда, когда вдалеке она разглядела военную машину (впрочем, это был
совсем не «Опель»), нёсшуюся во весь опор по направлению к хутору, напряжение,
сковавшее всё её девичье хрупкое существо, не ослабевало.
Автомобиль
резко затормозил, выпустив из-под себя клубы песка и пыли, перемешавшиеся с
едким дымком, сопровождавшем машину на
всём пути следования.
Из
машины вышли два офицера. Маша знала
обоих – Алексей как-то привозил их на хутор с разрешения Анны Матвеевны,
отрекомендовав своими самыми близкими друзьями. Их тогда же и на свадьбу
пригласили.

* *
*
-Мария
Васильевна, не томи, рассказывай быстрее о том, что потом было,- оказался самым
нетерпеливым пан Вацлав.
-А
потом парни рассказали, как мой Лейтенант Алёша бросился накануне вечером двух
своих бойцов спасать – те после отбоя решили с кручи понырять в местную реку.
Там у неё такое сильное течение, что и днём не всякий отважится в этом месте
купаться, не то, что нырять. А эти два сорванца-первогодка оказались совсем
безбашенными. Август наступил. В это время здесь редко в реке купаются, но тот
август был таким жарким, что старожилы не могли вспомнить, когда такое на их
веку было, и было ли вообще.

Первого
парня он легко вытащил на берег – тот даже воды особо нахлебаться не успел. А
второго под корягу уволокло. Пока он солдата оттуда освобождал, сам одеждой за
корягу зацепился, а снять одежду под водой не смог.
Друзья
спохватились, что друга нет, только утром. Тот солдат, который на берегу
оклемался, с трудом соображал, что
произошло. Ему, нет бы, в расположение части побежать, да подмогу позвать. Хотя
под водой долго ли продержишься без воздуха. Только всё равно боец трусом
оказался – побоялся наказания за самовольную отлучку.
В
общем, нарушителя утром обнаружили,
прячущимся за палаткой, он и сознался во всём.
Друзья,
которые к нам с такими печальными вестями приехали, вытащили утром моего лейтенанта Лёшу вместе с
корягой. Тросом пришлось тащить. – коряга, наверное, давно на дне лежала, до
половины в ил и в песок вросла. А второго утопленника, которого Алёша из-под
коряги вызволил, без посторонней помощи вынырнуть не смог. Его тело через пару
дней нашли в нескольких километрах ниже по течению.

Вот
такая печальная история с моей любовью приключилась. Я ведь так замуж и не
вышла после всего – никто мне был после Лёши не люб. Вскоре и мама умерла. Не успела я ей признаться, что ждала от своего
лейтенанта ребёночка. Может, права была моя бабушка, утверждавшая, что на всю
женскую половину нашего рода проклятие наложено. Она говорила, что, видно, грех
красивым родиться – от завистниц житья не будет. Я то себя особо красивой не
считала – ни с мамой, ни с бабушкой, ни с
прабабушкой никакого сравнения нет.
-Что
Вы, Мария Васильевна, вы и сейчас красавица, честное слово,- не могла не
вставить я, всегда любовавшаяся красиво уложенным в бабету пучком густых волос
старушки и её, несмотря на возраст, стройной точёной фигурой. Даже под
множеством мелких морщинок на её лице нельзя было скрыть тонкие изящные черты:
аккуратный маленький нос и капризный изгиб всё ещё не поблекших розовых губ. Но
особенно поражали большие проницательные, иссиня-чёрные глаза, похожие на
омуты.
-Не
вводите меня в краску, Женечка. Нашли красавицу!
Видели бы Вы мою родню!
-Простите,
а кто у вас родился? Наверняка мальчик и его миновал рок, о котором Вы
рассказали.
-Нет,
у меня родилась девочка.
-Что
же она к Вам никогда не приезжает? Мы столько лет рядом живём, а ни разу не
видели, чтобы к вам с Сергеем Георгиевичем кто-нибудь из родни приезжал.
-Это
отдельная и, увы, опять печальная история, но, раз начала, если вы не устали
меня слушать, доскажу. Нутром чувствую, что должна поделится тем, что
надгробной плитой на душе столько лет лежало. Да кому ещё рассказывать, как не тем, кого я
считаю своими друзьями. Постараюсь покороче.
К
тому времени, как моя девочка родилась, хутор наш уже был мало похож на хутор.
Радом построили МТС. В тех краях никогда
колхозов не было, так что организовали на пустеющих землях совхоз. Народу много
отовсюду приехало. Власти помогали со стройматериалами. Вскоре домов в округе
стало больше, чем было в той деревне, где я родилась.
Среди
вновь прибывших однажды увидела одну из тётушек, которая жила в прежней деревне
неподалёку о нас.
Впрочем,
я скорее всего её бы не узнала – я ведь совсем маленькой с мамой на хутор
приехала. Так она сама меня у колодца остановила и, вместо того, чтобы
поздороваться, неприятно улыбнулась, обнажив верхний щербатый ряд зубов, после
чего воскликнула: «Никак байстрючка! Вот вы куда от людей спрятались со своей
бесстыжей матерью!»
Я
толком не понимала, что такое «байстрючка»,
только чувствовала, что это что-то нехорошее и очень обидное – да и не
могла такая противная тётка сказать ничего хорошего. Всё в ней мне было
противно.

-Какая
же Вы байстрючка, Мария Васильевна?! Так обычно незаконнорожденных детей в
деревнях зовут. А Ваша мама была замужем. Просто Ваш папа до Вашего рождения
умер. Не Вы в том виноваты?- для всех присутствующих попыталась объяснить я.
-Разве
им важна была истина? Они себе вбили в головы, что раз мать меня одна растила,
значит, нагуляла ребёнка. Знаете, в деревнях народ порой очень жестокий попадается.
По-моему, в городах таких намного меньше. То ли они своей судьбой недовольны,
то ли тяжёлый крестьянский труд делает их чёрствыми и жестокими, но только я
для себя, пожив и в городе, и в деревне, почему-то именно такие выводы сделала.

В
общем, оказалось из нашей бывшей деревни сюда переехало сразу несколько семей,
так как полдеревни в одну ночь сгорело. Начался пожар в лесу, а оттуда огонь
перекинулся сначала на крайние дома, которые ближе к лесу стояли, а потом один
за другим начали гореть и соседние избы.

Ну,
ладно, их пожар заставил менять место жительства, а почему мы оттуда уехали и
почему ничего с собой не взяли из старого дома, я так до поры до времени не знала. Из всех моих игрушек только куклу
Дашу с собой увезли. Я потом долго ею играла – просто не на что было новые
игрушки покупать. Это уж потом пообжились, когда я стала сначала ходить в школу
в соседнее село, а потом вообще на неделю уезжала в интернат в местечко (так
там называли маленький районный городок в пятнадцати километрах от нашего
хутора), где и окончила школу. Там же окончила бухгалтерские курсы.
Благодаря
этому удалось устроиться в совхоз, где какое-то время работала в бухгалтерии.
Там мне приходилось видеться с бывшими односельчанами. Странно получается: даже
молодые унаследовали от своих родителей знания о том, что наша семья – это
изгои. На меня бесконечно бросали косые взгляды и шушукались за спиной. А уж
когда узнали, что я одна воспитываю дочь, нападки стали просто невыносимыми. Не
стесняясь, вслух говорили, что я в мать пошла и такую же байстрючку родила.
Оленька
стала частенько после улицы возвращаться домой заплаканной. Придёт, сядет в уголочке и ещё долго всхлипывает.
Как ни пыталась разузнать, кто и за что её
обижает, так ничего и не добилась и ни от неё, и ни от детей, с которыми
пыталась поговорить. А тут мамаши тех детей, у которых хотела правду узнать, прибежали
ко мне вечером скандалить, мол, что я за допросы их детям устраиваю, и даже
грозили, что со мной, с байстрючкой, разберутся, ещё и мужей своих к этому подключат.

Оля
всегда была спокойной послушной девочкой, а тут стала плохо спать. Я с трудом
уговаривала её поесть. Потом вообще беда приключилась. Хотя я почти уверена,
что причиной тому стали издевательства над моей девочкой со стороны ребятни. В
общем, врач, когда я вынуждена была повезти дочь на обследование, поставил неутешительный
диагноз – астма. И это у пятилетней девочки! Стали лечиться. Регулярно
принимали лекарства. Научила малышку самостоятельно пользоваться ингалятором. Я
хоть и материалистка до мозга костей, иначе, как злым роком, преследовавшим
женщин нашего рода, то, что случилось, назвать не могла.
Вечером, вернувшись с работы, отпустила
Оленьку погулять. Велела никуда со двора не уходить. Сама стряпнёй занялась.
Теперь, когда дочь стала плохо есть, старалась готовить только то, что она любила.
На этот раз жарила сырники. Вышла во двор позвать её к ужину. Зову – она не
откликается. Ещё светло было, а у меня в глазах потемнело, когда я нашла свою
девочку за домом сред крапивы. На ней был надет мешок из-под муки, а вокруг шеи
завязана пеньковая верёвка. Оленька была мертва. Здоровый ребёнок через
мешковину наверное мог бы дышать, но у неё была астма, и это, видимо, всё
решило. Побежала в контору, позвонила в район и вызвала и милицию, и медиков.
Надо сказать, приехали довольно быстро – всё-таки ребёнок погиб. Я написала
заявление. А когда следователь стал меня спрашивать, кого я подозреваю, я не
думая о последствиях, сказала, что
приезжие дети занимались травлей девочки, но чтобы вот так, возле дома напасть
на ребёнка…
Вы себе
даже представить не можете, что потом началось! Мне даже схоронить спокойно мою
девочку не дали – на кладбище пришли и по дороге с кладбища меня избили,
пригрозив, что если я об этом расскажу следователю, они мне такую же тёмную
устроят, какую их дети устроили моей байстрючке, с той только разницей, что верёвку
вокруг шеи потуже обмотают.

Я
после избиения три дня с постели встать не могла. Они волосы у меня с головы
клочьями рвали, потому, наверное, голова так и раскалывалась. Чуть поднимусь –
всё плывёт перед глазами, а тело само назад падает.
Уж
как узнал о том, что случилось Сергей Георгиевич, — ума не приложу. Наверняка
бабы деревенские новость разнесли. Но, так или иначе, через пару дней он
приехал. Сказал, что всё ждал, когда дети вырастут, чтобы со своей женой
развестись. А ещё он сказал, что считает себя виноватым в том, что не
заступался за мою маму, когда на неё ополчились все деревенские бабы, виноват,
что смалодушничал и не бросил свою взбалмошную жену, когда любимая им женщина
стала вдовой.
Я
в том своём состоянии – после пережитого горя и после избиения не до конца
понимала, о чём он говорит. Тем более удивилась, когда услышала, что он
предлагает мне выйти за него замуж. Нет, я, пожалуй, не столько не понимала,
сколько испугалась: как же так? Во-первых, дядя Серёжа – это друг моего покойного
отца, во-вторых, как он сам признавался, он очень любил мою мать. Я чуть было не вспылила. Хорошо, что у меня на
это сил не было. Увидев мою
растерянность, дядя Серёжа успокоил меня. Объяснил, что предлагает мне уехать с
ним далеко-далеко, чтобы спастись от этих жестоких людей, которые так и будут портить
мне жизнь, делая её невыносимой. А ещё он доходчиво объяснил, что иначе, как
супружеской парой нам нигде не удастся устроиться. Даже в гостинице в один
номер не поселят, если там придётся какое-то время пожить, пока не найдём
постоянное жильё. На новом месте снова появятся ненужные вопросы, типа, почему
молодая женщина живёт с чужим и уже
немолодым мужчиной. В те поры к сожительству относились как к нарушению норм
морали, а значит, чуть ли не как к преступлению. Он меня заверил, что не
претендует на меня, как на женщину. Просто будет мне вместо отца. Станет опекать,
беречь и баловать, одним словом, делать всё то, что делал бы мой настоящий отец
– его друг, если бы был жив.

Всё
взвесив, я поняла, что он предлагает самый лучший выход. После сороковин со дня
смерти Оленьки мы уехали из тех мест навсегда.
Мы
никому не признавались, что у нас фиктивный брак, тем не менее, прожив вместе чуть больше двадцати лет, Дядя
Серёжа сразу меня предупредил, что если я встречу того, с кем захочу связать
свою судьбу, я должна буду ему об этом обязательно сказать, и мы брак
немедленно расторгнем. Но тот, кто бы так запал мне в сердце и в душу, как
некогда лейтенант Алёша, мне не встретился.
Так
мы и жили с Сергеем Георгиевичем вдвоём: для всех – муж с женой, а для нас –
дочь друга и любимой женщины с её верным дядей Серёжей.
Вот
и вся история. Длинная она получилась. Впрочем, и жизнь, которая у меня
осталась за плечами, тоже короткой не назовёшь.

* *
*
Собравшиеся в беседке после рассказа Марии
Васильевны ещё долго находились в некоем оцепенении. Было о чём задуматься.
Первым
высказался пан Вацлав.
-Мы
вот вроде с вами славяне – во многом похожи, но если судить по пословицам,
которые я в университете изучал, вы умнее нас, поляков. Уж столько всего
мудрого в Вашем фольклоре. Вот,
например, — жизнь прожить, — не поле перейти. Или вторая: на всякий роток
не накинешь платок. И обе пословицы так подходят к Вашей истории, уважаемая
Мария Васильевна.
После
этих слов он приподнялся, подошёл к Марии Васильевне и, склонившись, поцеловал
ей руку.
А больше как-то никто и высказываться не
изъявил желания. Но все оставались под впечатления, думается, и после того, как
ещё выпили по чашке чая, съели по куску пирога, помянули Сергея Георгиевича и
отправились по домам.

Мы
с бабушкой не были исключением. Вернувшись из беседки, чуть ли не до полуночи
обсуждали услышанную историю.
На
следующий день я несколько раз прокрутила запись, сделанную с помощью
диктофона, после чего перенесла рассказ в блокнот.
Это
был мой последний рассказ из цикла «Рассказы из беседки».
Через
год бабушки не стало, и беседка осталась лишь в моих воспоминаниях, а
услышанные в ней истории много позже фрагментами вошли в мои рассказы, романы и
повести, за что я очень благодарна милым старикам, которые на несколько лет
любезно приняли меня в свою беседочную компанию.

Елена Николаевна все глаза проглядела, высматривая сына в окно. Он должен был вернуться из армии. Димочка, как она его ласково называла, перед этим отправил сообщение на телефон, когда его нужно ждать. Вот и сидела мать в зале, поглядывая в окно. Мимо проходили люди, занятые своими делами и им явно не было дела до того, что именно сегодня возвращается со службы их односельчанин.

По такому случаю, Елена Николаевна даже отпросилась у начальника фермы. Она там работала дояркой, но платили не так много. Приходилось держаться за счёт подсобного хозяйства. Однако женщина не унывала, надеясь, что сын её не бросит. Хотя и ему, в своё время, тоже приходилось несладко. В деревне ведь считали, что будто она его нагуляла. И даже слухи пускали, чтобы пристыдить. Правда, ни она сама, ни её сын на это не обращали внимания. Мало того, Дмитрий как мог, заступался за свою мать. Он тоже подрабатывал, пастухом, и все заработанные деньги нёс в дом. В школе его пытались дразнить за то, что одевается в поношенные вещи. Они ему от дяди достались и были немного великоваты. Но Дмитрий и здесь вёл себя сдержанно, правда, иногда мог ответить и дать сдачи, если сильно надоедали.

Когда же пришла повестка, он не стал уклоняться или придумывать себе несуществующие болезни. Призыв в армию Дмитрий воспринял, как проверку на прочность. И ушёл служить, пообещав матери вернуться совсем другим человеком. Что интересно, девушка, с которой у него перед армией завязались отношения, не стала ждать и вышла замуж за сына председателя. И только благодаря сослуживцам Дмитрий не совершил греховного поступка. Он ведь хотел застрелиться, когда находился в карауле. Мать об этом знала, потому, что сын привык говорить ей правду. И в сообщениях честно признался, что хотел наложить на себя руки. Но ей удалось убедить его, что жизнь на этом не закончилась. И вокруг есть другие девушки, с которыми можно будет построить семью. Ведь Дмитрий именно этого хотел: он мечтал, что женится, у них родятся дети, минимум двое, сын и дочка, а потом будут вместе их воспитывать и жить душа в душу до самой старости. Этими мечтами он поделился с мамой, и она тогда ему сказала:

— Сынок, нужно верить в себя, и они обязательно сбудутся.

И Дмитрий верил, надеялся и ждал, что когда-нибудь и на его улице будет праздник. Во всяком случае, он уже не переживал по поводу того, что любимая девушка переметнулась к другому парню. А, может, он просто внушил себе, что не думает об этом?

В общем, пока не понятно было, что происходит в его душе. И всё встанет на свои места, когда он вернётся домой, к привычной для него жизни и станет снова обычным гражданским человеком.

Посмотрев на часы, Елена Николаевна вдруг почувствовала внутри тревогу.

«Может, с ним что-то случилось по дороге,» — подумала она, и стала собираться.

Она уже хотела бежать на остановку, чтобы там встретить сына, но неожиданно Дмитрий показался из-за поворота и у неё, словно отлегло от сердца.

На удивление, проходивший мимо тракторист с женой радостно замахал руками и даже обнял её сына. Надо же, а ещё год назад и руки не подавал, как будто Дмитрий был ему чужим. С замиранием сердца Елена Николаевна смотрела за тем, как Дима с ним разговаривает. Несколько минут они стояла прямо на дороге и о чём-то оживленно беседовали. Наконец, общение закончилось, и сын направился к дому.

Не в силах больше себя сдерживать, Елена выскочила за калитку и со слезами на глазах кинулась к Дмитрию. Тот тоже всплакнул и с улыбкой на лице, обняв мать, громко произнёс:

— Ну, вот я и вернулся, а ты переживала.

— Да как же мне не переживать, сынок, ведь ты моя кровиночка, — еле сдерживаясь, чтобы совсем не разрыдаться, отвечала мать.

— Теперь я дома, мам, — ещё крепче обняв её, Дмитрий, бодрой походкой прошёл в дом.

Внутри было ещё уютней, чем год назад. Наверное, это долгое отсутствие сказывалось. И Дмитрий даже в первую минуту подумал, что не к себе пришёл. Но нет, кухня все та же, да и его комната не изменилась. На стенах висели детские фотографии, а в углу стояла аккуратно заправленная кровать. Елена Николаевна всё это время следила за тем, чтобы здесь был порядок. Иногда заглядывали соседки, но она их в комнату сына никогда не пускала. Для неё это была святыня, и нельзя было ничего нарушать.

Воспитывая в одиночку ребёнка, Елена Николаевна привыкла к тому, что никого и близко нельзя впускать в свою душу. Ведь люди способны сначала её согреть сладкими словами, а потом туда же и плюнуть. Не могла она себе этого позволить. И так слушала всякие россказни по поводу её сына, так не хватало ещё, чтобы и в доме продолжалась эта вакханалия.

Отца Дмитрий никогда не знал, даже представления не имел, как он выглядит. Мать намеренно избавилась от его фотографий, чтобы сын не пытался сравнить себя с ним и искать какие-нибудь сходства. Она хотела, чтобы Димочка был больше похож на неё. В принципе, всё так и вышло: с годами красота Елены проявилась в сыне. Он возмужал после армии, а вот яркая улыбка, черные волосы и карие глаза только усиливали эффект притягательности.

Заглянув в зал, Дмитрий увидел богато накрытый стол:

— Мама, ну ты просто волшебница, — расплылся он в улыбке. – Ты так много чего вкусного приготовила, даже мой любимый холодец.

Елена раскраснелась, но нашла, что ответить:

— Сынок, да разве же я могла встретить тебя с пустым столом. Конечно же, приготовила всё, что ты любишь. А ещё и пирог испекла, из лесных ягод, как тебе всегда нравилось.

Дмитрий тщательно вымыл руки и сел за стол. И первым делом попробовал холодец. Закатив глаза от удовольствия, он покачал головой:

— Домашняя еда, как же мне её не хватало. Кстати, мам, а как насчёт работы на ферме? У вас там работники не требуются?

— Пока нет, сыночка, всех хватает, — грустно ответила Елена. – Но можно и в механизацию устроиться. Там сейчас новые трактора и машины пригнали, а ты в них неплохо разбираешься.

— Мам, но это же…- запнулся Дмитрий и отвернулся в окно.

— Я понимаю, сынок, что тебе это неприятно. Но ничего не поделаешь, либо же, в город податься и там искать работу.

Реакция Дмитрия была вполне объяснимой: механизацией заведовал председатель. И это его сынок увёл у него любимую девушку. Получалось, что ему придётся идти на поклон к отцу соперника. Но теперь уже и не соперника, ведь Нина, бывшая невеста, вышла за него замуж. Всё законно, как говорится, и силком её обратно не вернешь.

Подумав над этим, Дмитрий решил на несколько дней взять паузу, чтобы выбрать правильное решение.

— Вот и молодец, сынок, отдохни, поработать ты всегда успеешь, — с облегчением проговорила мать.

Елена не хотела, чтобы её сын спешил с выводами. Ему и так в своё время доставалось, нужно и меру знать. И когда Дмитрий заявил, что поедет в город к друзьям, она его спокойно отпустила.

Там он навестил своих старых приятелей, которые недавно перебрались из деревни. Они предлагали ему остаться и работать на заводе, но Дмитрий отказался. Не мог он бросить мать, тем более что только вернулся из армии. А что касается несостоявшейся любви, то друзья посоветовали ему забыть Нину и не терзать свою душу. Она сама сделала свой выбор и пусть будет счастлива.

С этими мыслями Дмитрий через два дня приехал домой. Он уже не грустил при упоминании имени бывшей девушки. Елена Николаевна, грешным делом, подумала, что сын озлобился. Но нет, он успокоил её тем, что сказал:

— Я должен себя уважать и не быть слабохарактерным мужчиной.

— Это ты, верно, подметил, — ответила мать. – И я не для того тебя растила, чтобы ты впадал в депрессию по каждой поводу. Вокруг так много интересного, а ты ходишь, словно холодной водой облитый. Возьми себя в руки, подумай о том, что тебя ждёт впереди, и смелей иди к намеченной цели.

Дмитрий так и сделал, и на следующий день, посвежевший и отдохнувший, пришел в контору к председателю. Тот с кем-то разговаривал по телефону, и ему пришлось немного подождать. После того, как председатель повесил трубку, он радостно улыбнулся и, указав рукой на стул, произнёс:

— Дмитрий, как я рад тебя видеть. Проходи, не стесняйся, чувствуй себя, как дома.

— Спасибо, Виктор Петрович, — ответил парень и присел на стул.

— Ну, рассказывай, как служилось в армии? – председатель вышел из-за стола и подошёл к нему.

— Почти, как в деревне, только больше гоняли, — весело ответил Дмитрий, приняв тон председателя за дружескую беседу.

— Отлично, я знал, что ты со всеми справишься. Постой, а ты часом, не по поводу работы пришёл?

— Да, именно по этому поводу, Виктор Петрович.

— Тогда у меня для тебя есть хорошая новость, — продолжил председатель, — можешь работать в механизации на грузовой машине. Но сразу хочу предупредить, что ЗИЛ не новый и придётся потрудиться, чтобы привести его в рабочее состояние. Но ты ведь парень сообразительный и тебе не составит труда вдохнуть в машину новую жизнь.

Дмитрий согласно кивнул головой. Ещё перед армией он успел получить права, а потом и на службе всё свободное время проводил с машинами. Командование части определило его к механикам, и там Дмитрий набирался опыта. Вернувшись за стол, председатель достал из ящика какую-то папку:

— Так, посмотрим, какой ЗИЛ тебе отдать. А, вот, сейчас выпишу на твоё имя документы, а вечером снова ко мне зайдёшь, чтобы подписать трудовой договор.

— Хорошо, Виктор Петрович, — ответил Дмитрий, забрал документы и вышел из кабинета председателя.

Не теряя ни минуты, он прямиком направился в механизацию. Видимо, Виктор Петрович уже позвонил начальнику гаража и тот ждал парня у входа…

— Приветствую нового работника, — протянул он ему руку. – Меня зовут Евгений Михайлович и это моя вотчина.

— Здравствуйте, а я Дмитрий, — вежливо поздоровался парень. – Но мне казалось, что здесь всем председатель заправляет?

— Всё верно, он хозяин, а я управляющий, — ответил Евгений Михайлович. – Да ты не тушуйся, тебе от этого, ни холодно, ни жарко. Какая разница, кто будет поручения выдавать. Ты же не из пугливых людей, верно?

— Нет, с чего вы взяли? – вопросом на вопрос ответил Дмитрий.

— Да так, на всякий случай спросил. Ну, ладно, идём смотреть машину.

Начальник гаража взял у него документы и тоже поставил в них подпись. Затем они прошли через все здание и в самом конце остановились возле разбитого грузовика.

— Вот, это теперь твой транспорт, — весело произнес начальник, показывая рукой на груду металла.

Дмитрий тяжело вздохнул, но взял себя в руки и спокойно ответил:

— Прекрасно, значит, будем на ней работать.

Он видел, что в гараже есть и другие машины. И выглядели они намного лучше, чем этот потрёпанный ЗИЛ. Однако председатель именно его доверил Дмитрию. С чего бы такая нелюбовь к нему?

Размышляя об этом, он так и не смог найти ответ. Скорее всего, что правда кроется в отношениях между сыном председателя и бывшей девушкой Дмитрия. Виктор Петрович не мог не понимать, что рано или поздно всё равно возникнет конфликт. Поэтому и отдал в распоряжение парня разбитую машину. Пока он с ней будет возиться, у него не останется времени на личную жизнь. И не появится желание выяснять отношения с Олегом. Так звали сына Виктора Петровича, к тому же, он часто появлялся в конторе своего отца. Тот назначил его снабженцем по запчастям. Но в тоже время, практически сам выполнял всю работу. А сынок, тем временем, катался в город и там развлекался с дружками.

Свой первый рабочий день Дмитрий посвятил тому, что изучил все поломки в машине. Ему нужно было определиться, что требуется заменить и в какие сроки. Несколько раз подходил начальник и спрашивал, как продвигаются дела. На что Дмитрий сдержанно отвечал:

— Если не будете меня отвлекать, то я быстрее закончу ремонт.

— Хорошо, как скажешь, — разводил руками Евгений Михайлович. – Только потом не забудь составить список по запчастям. Я его передам Олегу, чтобы он заказал и привёз.

Надо же, а начальник так спокойно говорит о сыне председателя. Такое впечатление, будто вообще не знает всей подоплеки взаимоотношений между ними.

«А может и вправду не в курсе?» – подумал Дмитрий.

Во всяком случае, этого не стоило исключать. Ведь он пока не так близко знаком с начальником, чтобы делать какие-то выводы. Время покажет и вскоре всё встанет на свои места.

Восстановление старого грузовика оказалось нелегким делом. Но Дмитрий не сдавался, понимая, что другую машину ему всё равно не дадут. Значит, придётся эту доводить до ума и на ней работать.

Близился конец рабочего дня, когда у него, наконец-то, на руках появился примерный список запчастей. Увидев, что нужно купить, Евгений Михайлович даже присвистнул:

— Ничего себе, ты, наверное, решил танк из него собрать. Ладно, отдам Олегу, пусть покупает.

Дмитрий рассчитывал, что сын председателя сам придёт в механизацию. Но тот не появился, вместо этого начальник ему на дом повёз список. Вот, как уважали и ценили, а может, просто боялись Олега. Но ничего, настанет время, и он сможет с ним поговорить. Не смотря на то, что, казалось бы, Нина в прошлом, парень всё равно желал реванша. Нет, не разборок, а просто мужского разговора. Ему просто хотелось узнать, было ли решение Нины выйти за него замуж от всего сердца и по доброй воле.

Так и не дождавшись Олега, Дмитрий посмотрел на часы и стал собираться домой. Но не успел он выйти из гаража, как тут же, столкнулся с председателем.

— Подожди, Дима, не уходи, мне нужно с тобой поговорить, — взяв его за руку, произнёс Виктор Петрович.

— Я вас слушаю, — непонимающе ответил Дмитрий.

— Ты понимаешь, Дима, тут вот, какое дело, — неуверенно начал председатель. – Я люблю своего сына и хочу, чтобы у него всё было хорошо. Сейчас он живёт с Ниной. И мне крайне важно, чтобы никто не вмешивался в их отношения. Что скажешь, могу ли я на тебя рассчитывать?

— Не понимаю, о чём это вы, Виктор Петрович, — решил отмахнуться от него Дмитрий.

— Да, ладно, не делай вид, как будто между тобой и Ниной ничего не было.

— Именно так, мы с ней просто встречались. Я хотел сделать ей предложение, но не успел, меня в армию призвали.

— Ну, вот и хорошо…, — и произнёс председатель, но тут же, себя поправил, — значит, никто и никому не обязан. У тебя не получилось на ней жениться, а мой сын смог. Так давай же порадуемся за их счастье, и не будем устраивать сцен разборок.

— А я и не собирался этого делать, — буркнул Дмитрий.

— Молодец, я в тебе и не сомневался, — похлопал его по плечу председатель и вышел из гаража.

Дмитрий посмотрел в его сторону и едва сдержался, чтобы не крикнуть слова недовольства.

Закрыв гараж, через 15 минут он был уже дома. Елена Николаевна приготовила ужин и ждала сына с работы. И как только он переступил через порог, принялась за ним ухаживать.

— Давай я вещи в стирку уберу, — мама забрала у него грязные брюки и рубашку.

— Спасибо, чтобы я без тебя делал, — улыбнулся Дмитрий.

— Да ничего, сам бы постирал, — пошутила Елена. – В армии-то никто же этого не делал?

Переодевшись в чистые вещи, Дмитрий прошёл к столу:

— Мам, а я сегодня с председателем по душам разговаривал.

— Этого ещё не хватало, — недовольно произнесла Елена. – И о чем же вы с ним беседовали?

— Да так, о жизни, о том, как его сыну хорошо с моей Ниной, — Дмитрий едва не заплакал и даже отшвырнул от себя ложку.

— Димочка, ну мы же с тобой договорились, что ты о ней не будешь вспоминать, — жалобно взмолилась мать и обняла своего сына.

— Я пытаюсь, мам, вот, честное слово пытаюсь, — всхлипывал Дмитрий. – И если бы председатель не завёл об этом разговор, то ничего бы и не было.

— Всё, успокойся, мой хороший, лучше поешь, — Елена пододвинул к нему тарелку с борщом.

— Что-то у меня аппетита нет.

— А ты пересиль себя, — стояла на своём мать.

— Ну, хорошо, постараюсь, — ответил Дмитрий и принялся, есть наваристый борщ.

Он любил его больше всего на свете. И когда мама готовила, хвостиком крутился на кухне.

— А больше он ничего тебе не говорил? – осторожно спросила Елена.

— Нет, только просил не мешать счастью его сына, — уже без слез ответил Дмитрий.

— Вот и правильно, чужая семья — потёмки. Пусть живут, а ты ещё найдёшь себе хорошую девушку.

Дмитрий в этом и не сомневался, но мысли о Нине не давали ему покоя. Хоть и обещал матери, что больше не будет о ней вспоминать, однако не мог этого сделать. И это притом, что она его предала, не дождавшись из армии. В тоже время, до сих пор непонятно, почему именно за Олега Нина решила выйти замуж. Ведь в их деревне есть и другие парни, и не хуже сына председателя. Но именно его она выбрала в качестве мужа.

Так и не найдя на этот вопрос ответа, Дмитрий решил, что действительно не нужно вмешивать в их жизнь. Если решили быть семьёй, то, как говорится, флаг им в руки. А он и вправду, возьмёт и познакомится с другой девушкой. Вот, только особого-то выбора и не было. Практически все молодые барышни в городе, а здесь остались взрослые женщины с детьми. Не с ними же он будет строить отношения?

Через несколько дней запчасти на машину были доставлены. Дмитрий пришёл в гараж и увидел возле ЗИЛА коробки, а рядом начальника. Тот довольно потирал руки.

— Принимай, Димка, всё для тебя, — радостно произнёс он.

— Надо же, так быстро, а я думал, что как минимум месяц придётся ждать, — сконфуженно ответил Дмитрий.

— Если честно, то я и сам удивился, когда увидел новые запчасти, — почти шепотом произнёс Евгений Михайлович. – Вот, не поверишь, но у нас был старый комбайн, так на него три месяца ничего не привозили. Чего я только не делал: и служебные записки писал председателю, и останавливал работы в поле, чтобы до него дошло.

— И что, он отреагировал? – поинтересовался Дмитрий.

— Как бы, не так, всё время находил причины, чтобы не покупать запчасти, — ответил начальник. – А тут прямо раздобрел, и ради чего!? Ради этого старого ЗИЛА. Ничего не понимаю, что с ним происходит.

— А я, кажется, догадываюсь, — задумчиво ответил Дмитрий, но дальше рассказывать не стал.

Он пока ещё не доверял начальнику, боялся, что тот на стороне председателя и всё ему передаст. Нет, тут нужно было действовать осторожно, чтобы не навредить. Странным было и то, что Олег сам не передал ему запчасти. По идее, он должен был предоставить на них сопроводительные документы. Однако всё оказалось у начальника. Евгений Михайлович взял с него роспись, что тот получил заказ.

Осмотрев коробки, Дмитрий понял, что здесь есть всё необходимое. Мало того, привезли даже с запасом, видимо, чтобы он не отвлекался. И теперь понятно, почему председатель так старается. Он просто не хочет, чтобы Дмитрий сталкивался с его сыном. Но деревня-то маленькая и всё равно они когда-нибудь встретятся. И вот там уже никто не поможет, если возникнет ссора. Что Виктор Петрович мог предпринять в этом случае, одному богу было известно. Своими планами он с Дмитрием не делился, делая вид, что его всё устраивает…

Целую неделю Дмитрий потратил на то, чтобы починить машину. Он домой приходил, когда мать уже спала. Но она всегда оставляла на столе ещё теплый ужин. Ей ведь тоже доставалось на работе: суровый начальник фермы требовал больших удоев. А как их добиться, если питание бурёнок скудное? Вот и приходилось вертеться, как уж на сковороде. К тому же, платили сущие копейки. Но в деревне другую работу и не найти…

Однажды Дмитрий пришёл в гараж, намереваясь выехать на ЗИЛе проверить ходовую ЗИЛа, а его там ждал председатель. Он сидел за одним столом с начальником.

— Доброе утро, Дима, — поздоровался он и протянул ему руку.

— Доброе утро, — ответил Дмитрий. -Ты присаживайся, как говорится, в ногах правды нет, — весело пошутил председатель. – Я смотрю, что машина-то практически на ходу?

— Да, почти, я как раз сегодня хотел её проверить, — ответил Дмитрий.

— Отлично, тогда проверяй и через час я жду тебя в своём кабинете.

Председатель ушёл, а начальник, встав из-за стола, строго произнёс:

— Тщательней готовь машину, Димка, похоже, что тебе предстоит дальняя дорога.

— Что это значит, Евгений Михайлович?

— Как я понял, нужно будет возить кирпич в район, — сухо ответил начальник. – С тобой поедет Олег, так что будет не скучно.

Дмитрий округлил глаза, когда это услышал. Он не мог поверить в то, что председатель решился отпустить своего сына вместе с ним. А ведь неделю назад просил держаться подальше. Что это могло означать? Нет, ну понятно, что Олег снабженец, и он обязан следить за транспортировкой материалов. Но ведь можно же, было и другого человека отправить? Похоже, что председатель что-то задумал. Вот, только что именно, чтобы заранее подготовиться.

Было предположение, что таким образом Виктор Петрович хочет проверить, сдержит ли своё слово Дмитрий. Он же обещал не вмешиваться в личную жизнь его сына. Тогда понятно, к чему эти кошки-мышки, и здесь, главное, не показать свои эмоции. Не хватало ещё без работы остаться, тем более что председатель потом ему житья в деревне не даст.

Поездку в район запланировали на следующий день. Так что Дмитрий спокойно мог подготовить машину. Вечером, когда пришёл домой, он радостно рассказал обо всем матери. Выслушав сына, Елена Николаевна сдержанно ответила:

— Смотри, сынок, не лезь на рожон. Веди себя так, будто ничего не произошло. Это твоя работа, а все личные проблемы нужно оставить при себе.

— Я знаю, мама, тем более что и не собирался с ним ругаться,- спокойно ответил Дмитрий.

— Ну, вот, наконец-то ты стал понимать, что не всё потеряно. Садись ужинать, а то я сильно устала, как бы носом за столом не стала клевать.

Елена и вправду выглядела неважно: под глазами мешки, кожа на лице сморщилась, а состояние было такое, будто ее несколько раз перекрутили и выжали. Дмитрий обнял мать за плечи и произнёс:

— Я всё сделаю для того, чтобы ты больше не мучилась на этой ферме.

Сын доярки говорил так уверенно, будто знал, что нужно делать. И в этом ему действительно не занимать.

С малых лет Дмитрий приучился всего сам добиваться. Даже в армии не пресмыкался, а строго выполнял приказы. Вот и сейчас, когда понадобилось починить разбитый грузовик, он не стал нудить, что это невозможно, лучше на металлолом сдать. Просто взял и отремонтировал, не жалея собственных сил. Однако его за это никто не похвалил, только выдали очередное задание. Но и тут Дмитрий не спасовал. Он же понимал, что по головке гладить не будут. И слов похвалы вряд ли дождётся. Деньги на блюдечке не принесут, их нужно заработать. Под эти мысли он наскоро поужинал и стал собирать посуду со стола. Мать хотела сама это сделать, но Дмитрий отправил её отдыхать.

— Иди, мам, я всё сделаю. Ты лучше ложись спать, а то у тебя такой вид, что ещё немного и упадёшь.

Елена послушалась сына и ушла в свою комнату. А Дмитрий, тем временем, убрал со стола и перемыл всю посуду.

Уже в кровати, глядя в потолок и слушая музыку в наушниках, он продолжал размышлять о том, что же председатель, всё-таки, задумал. Ну, не мог Виктор Петрович просто так, с легким сердцем, отправить вместе с ним своего любимого и дорогого сына. Значит, нужно будет по ходу определиться, к чему готовиться. Возможно, что предстоит серьёзный разговор с Олегом…

На следующий день Дмитрий раньше, чем обычно, пришёл в гараж. Он намеревался ещё раз осмотреть ЗИЛ, чтобы потом в дороге с ним ничего не случилось. И пока возился под машиной, не услышал, как скрипнула дверь и кто-то вошёл. Только ноги увидел, когда в очередной раз повернул голову. Пришлось вылезать, чтобы поздороваться, ведь Дмитрий подумал, что это начальник пришёл. Однако перед ним стоял Олег и ехидно улыбался.

— Ну, привет, дружище, — протянул он ему руку, как ни в чём не бывало.

— Привет, — ответил Дмитрий, но руки не подал.

— Ладно, перейдём сразу к делу, — начал Олег. – Нужно будет сделать несколько рейсов в район, чтобы отвезти кирпич. Что скажешь, выдержит машина, ты её хорошо отремонтировал?

— Лучше и не бывает, — злобно ответил Дмитрий. – А у нас что, где-то поблизости кирпич производят?

— Почти, заводи машину, сам всё увидишь, — уклончиво ответил Олег.

Выехав из гаража, Дмитрий направил грузовик в ту сторону, куда указал снабженец. Они долго петляли, пока не оказались на строительной площадке. Похоже, что здесь собирались построить новый коровник. Скомандовав остановиться, Олег вылез из грузовика и пошёл к стопкам кирпича, что ровными рядами стояли возле ангара. Их совсем недавно сюда привезли, потому, что ещё упаковку снять не успели. Дмитрий стал наблюдать за тем, что же дальше будет. Олег проверил целостность упаковки и стал кому-то звонить. Затем вернулся к машине и произнёс:

— Придётся немного подождать, кран задерживается.

— Как скажешь, я никуда не тороплюсь, — ответил Дмитрий.

Через полчаса на площадку приехал кран. Дмитрий развернул грузовик так, как ему сказали. Вместе с крановщиком приехали грузчики, они сами его установили, и стали аккуратно цеплять стропами поддоны с кирпичами. В кузов без помех вошло три пачки. После этого Олег что-то сказал крановщику, и залез обратно в кабину грузовика.

— Едем, нам ещё надо успеть до темноты весь кирпич вывезти.

Дмитрий завёл машину, и они поехали в сторону районного центра. Всю дорогу они молчали, как будто им не о чём было поговорить. И только когда кирпич на какой-то базе разгрузили, Дмитрий, всё же, не выдержал и спросил:

— Как у вас с Ниной?

— Не поверишь, всё нормально, — коротко ответил Олег.

— Хорошо, рад за вас, — произнёс Дмитрий. – А почему мы именно сюда привозим кирпич?

— Дело в том, — замялся Олег, — что это некондиционный кирпич. – Я его сам заказывал и недосмотрел. Вот теперь возвращаю, чтобы потом нормальный кирпич заказать.

Ответ был более чем исчерпывающий и Дмитрий больше не стал задавать подобные вопросы. В принципе, это было не его дело, куда и зачем возить кирпич. Как говорится, посадили за руль, будь добр крути баранку и помалкивай. К тому же, Дмитрий вообще не хотел совать свой нос в чужие дела.

В течение дня они перевезли все поддоны с кирпичом. И что интересно, Олег всякий раз получал за них солидные деньги. Дмитрий ещё подумал, что это, наверное, возврат за бракованный материал. И не поинтересовался, а когда нужно будет ехать за качественным кирпичом. Ведь на этой же машине придётся возить. Он решил, что пусть у Олега голова болит. В конце дня тот отсчитал ему несколько купюр:

— Держи, ты их честно заработал.

— Но ведь зарплата только через месяц? – настороженно спросил Дмитрий.

— Я знаю, а это просто небольшая премия за оперативность.

Взяв из его рук деньги, Дмитрий убрал их в карман. Вечером он отдал их матери.

— Не знаю, за что, но меня сегодня щедро отблагодарили.

Елена Николаевна посмотрела на деньги и произнесла:

— Странно, но Олег никому просто так не платил. Насколько мне известно, он только забирал, если была возможность. Он же весь в отца и не упустит шанс, чтобы бесплатно поживиться.

— Что это значит, мам?- испуганно спросил Дмитрий.

— А то и значит, что пользуется любой возможностью, чтобы набить карманы, — ответила Елена. – Виктор тоже постоянно промышляет, только ленивый человек в нашей деревне об этом не знает. Думаешь, просто так он через три дня купил запчасти к машине?

— Да нет, я думал, что он хочет меня загрузить, чтобы я о Нине не думал, — неуверенно ответил Дмитрий.

— Ну, это тоже, но самое главное, что он решил снова заработать, — резюмировала мать. – И чует моё сердце, что и тебя они хотят вовлечь в свои серые схемы.

Дмитрий не поверил, думая, что мать тем самым хочет просто оградить его от безрассудных поступков. Ведь он обсуждал с ней, что хочет серьёзно поговорить с Олегом. Вот она, наверное, и решила зайти с другой стороны, открывая темные стороны председателя и его сына. Нужно было подождать, чтобы во всём разобраться. Поспешные решения ни к чему хорошему не приводят, именно так подумал Дмитрий и отказался от разговора с Олегом.

А тем временем, Елена Николаевна сама вздумала побеседовать с председателем. Она хотела потребовать от него, чтобы тот не использовал ее сына, как темную лошадку. И только Елена подошла к двери кабинета, как оттуда донеслись странные слова:

— Я же тебе сказал, чтобы ты всё на него списал.

Это был голос Виктора Петровича, а в ответ кто-то грозно произнёс:

— Что хочешь, проси, а вот этого я делать не буду. Он нормальный парень и отлично в машинах разбирается. Вон, разбитый ЗИЛ починил, до которого ни у кого руки не доходили. Скажешь, что этого мало?

— Да, причём здесь ЗИЛ? – злился председатель. – Мне нужно, чтобы ты с кирпичом всё решил.

— Нет, я не стану этого делать, — ответил мужской голос. – Вы с Олегом всё это затеяли, вам и разгребать. А будешь на меня давить, расскажу Димке, каким боком Нина стала женой твоего сына.

У Елены едва ноги не подкосились, когда все это услышала. Ещё бы немного и она бы рухнула на пол. И тогда бы привлекла к себе ненужное внимание.

Выйдя из здания администрации, Елена поспешила домой. Она решила, что пришло время рассказать сыну всю правду…

Непростую историю с замужеством Нины практически вся деревня знала. Только односельчане молчали, потому, что недолюбливали их семью. Долгие часы ожидания тянулись, казалось, целую вечность. Елена чувствовала угрызения совести из-за того, что ничего не рассказала. Но она просто не могла этого сделать. Вернее, хотела, когда Дмитрий только из армии пришёл, но потом он затеял тот разговор с Олегом, и ей пришлось на время забыть о своем благородном поступке. Теперь же, после того, что она услышала за дверью кабинета Виктора Петровича, её ничто не могло остановить. Пусть лучше сын услышит правду от матери, чем от чужих людей. Он ведь возненавидит её, если узнает, что она была в курсе.

Ближе к 9 часам вечера стукнула калитка, и на пороге показался Дмитрий. Он выглядел уставшим, но не встревоженным. Похоже, что тот, с кем разговаривал сегодня председатель, пока ничего не сообщил её сыну.

— Кушать будешь, милый? — осторожно спросила она.

— Да, мама, что-то я здорово проголодался, — устало ответил Дмитрий.

— Тогда вымой руки и садись за стол, — скомандовала Елена.

И пока сын полоскался перед умывальником, она накрыла на стол. Дальше оставалось выбрать момент и всё рассказать. Но как это сделать, чтобы сын потом ничего не натворил? Елена решила, что поставит ему условие: никаких разборок.

Дмитрий присел за стол и, посмотрев на мать, осторожно спросил:

— С тобой всё в порядке?

— Да, всё нормально, сынок, а что!?

— Просто у тебя вид такой, будто ты чем-то обеспокоена.

— Если честно, то да и я бы хотела с тобой серьёзно поговорить, — выдохнув с облегчением, произнесла Елена.

— Ладно, тогда я пока буду ужинать, а ты говори, — согласился Дмитрий и взял в руки ложку.

— Знаешь, ты как-то рассказывал, что хотел бы на полном серьёзе побеседовать с Олегом.

— Ну, да, только я отказался от этой затеи. Нине, видимо, хорошо с ним, раз она даже со мной не здоровается.

— Не поняла, что это значит? – взволнованно спросила Елена.

— Мам, ну ей-богу, что ты как маленькая, — улыбнулся Дмитрий. – Мы же все в одной деревне живём. И неужели же ты думаешь, что я не вижу Нину? Почти каждый день она проходит мимо механизации. Недалеко расположена администрация, наверное, Олега навещает.

Тяжело вздохнув, Елена придвинула свой стул к Дмитрию и продолжила:

— Я хочу сказать тебе, что Нина не по доброй воле вышла замуж за Олега.

— Это как, он поставил вместо неё подпись в ЗАГСЕ?

— Нет, просто Олег взял её силой, если ты понимаешь, о чем я, — тихонько ответила Елена.

— Так он что, изнасиловал Нину, — прокричал Дмитрий.

— Тише ты, а то соседи услышат, — взмолилась Елена. – Этого я не знаю, но люди поговаривают. Свечку ведь никто не держал, а сказать можно, что угодно.

— Теперь я понимаю, почему она не хочет со мной разговаривать, — задумчиво произнёс Дмитрий. – Нина думает, что я всё знаю и ей просто стыдно ко мне подходить. Но ничего, Олег за всё заплатит, никакой пощады ему не будет.

Елена поняла, что нужно выдвигать условия:

— Сынок, я рассказала тебе это не для того, чтобы ты лез разбираться. Пообещай, что ничего не сделаешь Олегу.

Опустив голову, как нашкодивший ученик, Дмитрий еле слышно произнес:

— Постараюсь мам, ни ничего обещать не буду…

Несколько дней Дмитрий и вправду держался. Он старался избегать Олега, чтобы лишний раз себя не заводить. Ему было неприятно смотреть на этого человека, зная, что тот, возможно, надругался нал его любимой девушкой. И Нина, боясь людского осуждения и позора, против своей воли вышла за него замуж. А он, не выяснив всех обстоятельств, записал её в предатели. И друзьям своим рассказал, как она с ним поступила.

Дмитрию больших трудов стоило сдерживаться. Он даже просил у начальника поездки в район, чтобы только не столкнуться с Олегом.

Но однажды не стерпел и когда сын председателя пришёл к нему с какими-то обвинениями, схватил того за грудки и начал трясти. Олег болтался в его крепких руках, как тряпичная кукла. Назревала ситуация, что они вот-вот подерутся. Но в этот момент в гараж зашёл Евгений Михайлович. Дмитрий успел только пару раз ударить Олега по лицу. Пришлось его отпустить и сделать вид, что ничего не происходит.

— Как это понимать, Димка?! – закричал на весь гараж начальник.

— Я вам сейчас всё объясню, — начал Дмитрий, но Олег его перебил:

— Не слушайте этого парня, он просто с ума сошёл. Смотрите, что с моей рубашкой сделал? А на лице теперь синяки будут.

Евгений Михайлович подошёл к Дмитрию и потребовал объяснений. И тот ему рассказал всё, как было, и что он узнал. Покачав головой, начальник повернулся в сторону Олега:

— По сути, Димка прав. Парень защищал честь своей любимой девушки.

— Она моя жена и точка, — злобно прошипел Олег. – И мы ещё посмотрим, кто окажется прав.

— Вздумаешь отцу жаловаться, я расскажу, куда надо, о ваших тёмных с ним делах, — предупредил его Евгений Михайлович.

Олег выскочил из гаража, громко хлопнув дверью. Естественно, что он пожаловался отцу, но тот сразу не стал нападать на Дмитрия. Наоборот, председатель решил подготовить план, чтобы раз и навсегда избавиться от грозного соперника своего сына. Он ведь понимал, что теперь Дмитрий точно не отстанет. И попытается наказать Олега, возможно, что сдаст в полицию. Правда, у него нет никаких доказательств, а Нина будет молчать, потому, что боится.

Почти неделю Дмитрия никто не трогал, такое впечатление, что о нём просто забыли. Но не тут-то было: председатель организовал хитроумный план и готовился воплотить его в реальность.

В один из дней, когда на складе никого не было, оттуда пропала бочка с дизельным топливом. И что интересно, ключи от склада были только у Дмитрия. Имелся и дубликат, но он находился в кабинете председателя.

Утром, как только Дмитрий пришёл в гараж, к нему тут же подошли люди в полицейской форме. Они предъявили удостоверения и попросили пройти с ними в машину. Дмитрий подчинился, потому, что сопротивление представителям власти грозило большими проблемами. В машине ему показали заявление Виктора Петровича о краже. В нем председатель указал его данные, как подозреваемого в хищении дизельного топлива. Дмитрий посмотрел на них, как на инопланетян, и произнёс:

— Да что вы такое говорите. Зачем мне столько топлива, тем более что получаю я его от начальника?

К машине подошел местный участковый. Его в деревне называли правой рукой председателя. А всё потому, что Борис Сергеевич, фактически, кормился за счёт Виктора Петровича. Ознакомившись с заявлением, участковый пробормотал:

— Странно, что он ко мне не обратился. Но раз задействовал районную полицию, то дело и впрямь серьёзное. Кстати, недавно у него с сыном Виктора Петровича был конфликт. Подозреваю, что Дмитрий в отместку решил украсть дизельное топливо со склада.

— Понятно, Борис Сергеевич, — ответил один из полицейских. – Мы во всём разберёмся.

— Я думаю, что нужно на время его арестовать, чтобы не сбежал.

— А что, есть основания так думать?

— Конечно, — ответил участковый. – Дмитрий слишком дерзкий парень, кто знает, что он ещё может натворить. Лучше сделать так, как я предлагаю, а там следствие во всём разберется.

Дмитрий тогда и предположить не мог, что перед ним просто разыгрывают комедию. И эти полицейские, а также участковый, выполняли роли, которые были согласованы с председателем. Виктор Петрович хотел, чтобы Дмитрия упекли за решётку. А он, тем временем, разберётся с теми, кто решил перейти ему дорогу. И в первую очередь, устранить Евгения Михайловича, чтобы он ничего лишнего не сболтнул.

Через час Дмитрия привезли в районный отдел полиции. Но что интересно, его толком и не допрашивали. Просто составили протокол и поместили в камеру.

Тем временем, начальник гаража, когда узнал, что случилось, тут же примчался к дому Елены Николаевны. Женщина открыла ему дверь и тот прямо с порога произнёс:

— Димку арестовали, он в районном отделе.

— За что же это, неужели Олега избил? – в ужасе спросила Елена.

— Нет, с этим чудиком всё в порядке. Дмитрия обвиняют в краже дизельного топлива.

— Не может этого быть, — запричитала Елена. – Да вы сами пройдите и посмотрите, что у нас дома нет никакого дизеля. Разве же мой Димочка похож на вора?

— Нет, не похож, Елена Николаевна, и я знаю, что он этого не делал, — ответил Евгений Михайлович.

— Тогда почему же его арестовали?

— Это всё председатель устроил, — сквозь зубы ответил начальник гаража.

— Я так и знала, что добром это не кончится, — расплакалась Елена Николаевна. – Просила ведь сына, чтобы он не лез на рожон. Так нет же, не послушал мать и теперь в камере сидит.

Евгений Михайлович попытался успокоить Елену, но это не помогало. Она продолжала плакать и проклинать себя, на чем свет стоит. Ей казалось, что в этом и её вина. И нужно как можно быстрее вызволять сына из тюрьмы. Правда, Елена не знала, с чего начать и тогда начальник гаража предложил ему довериться.

— Я постараюсь что-нибудь сделать, Елена Николаевна. Только вы не лезьте, а то дров наломаете и только хуже Дмитрию сделаете.

Елена и сама понимала, что от неё сейчас толку, как от козла молока. Никто и слушать не станет бедную женщину. Если председатель приложил к этому руку, то теперь только чудо поможет ее сыну…

Между тем, коварный Виктор Петрович уговорил следователя, чтобы тот натравил на Дмитрия матерых уголовников. Он хотел, чтобы парня изрядно потрепали. И не пожалел для этого денег.

Но всё пошло не так, как они запланировали. Оказавшись в камере, Дмитрий не испугался уголовников. Он посмотрел на них без малейшего страха и рассказал, за что его посадили. Сидельцы поняли, что перед ним не стриженый воробушек, а вполне нормальный парень. Вот, только судьба оказалась к нему неблагосклонна, раз кто-то решил испортить ему жизнь. Почувствовав напряжение в камере, Дмитрий громко и сердито произнёс:

— Если хотите, то будем драться. Я крови не боюсь и мне нечего терять. В армии и не такое приходилось выдерживать. С «дедами» так хлестались, что только шуба заворачивалась.

Уголовники стали о чем-то между собой шептаться. И пока решалась его судьба, ему разрешили занять одну из коек в камере. Дмитрий присел на нижнюю полку, чтобы в случае чего было проще вскакивать. Но драться не пришлось, потому, что весть о нём прошла по всему следственному изолятору и старшие сидельцы приказали его не трогать.

План председателя и продажного следователя рухнул. Уголовники не стали бить Дмитрия, чтобы он превратился в месиво. Наоборот, они приняли парня в свою семью. Даже объяснили, как нужно себя везти, когда отправят на зону. После того, что он им рассказал, никто из уголовников и не сомневался, что недруги с воли доведут своё коварное дело до конца. Оставалось надеяться на чудо, и оно вскоре произошло.

Всё это время, пока Дмитрий находился в следственном изоляторе, Елена Николаевна чуть ли не каждый день к нему приезжала. Она всё пыталась пробиться к следователю, но её и слушать не хотели. Хорошо, что хоть передачи пропускали. Так Дмитрий получал немного домашней еды и мамины письма в конверте. Она писала ему, что вся извелась и не знает, как помочь. А председатель павлином ходит по деревне, ехидно смотрит на неё и довольно улыбается.

Дмитрий держался из последних сил. Он не мог не понимать, что это подстава с дизельным топливом. Ключи ведь были не только у него, но и у Виктора Петровича. И тут он вспомнил про кирпичи, которые отвозил в район вместе с Олегом. Ребус начал потихоньку складываться: председатель и его сынок промышляют тем, что продают на сторону стройматериалы и топливо. А потом снова обращаются в районный центр за дополнительным финансированием. Нужно было думать, как отсюда выбраться. Но сквозь решётки не пролезешь, да и это будет считаться побегом. Потребовать следователя и рассказать ему о махинациях председателя – добавить себе срок или наоборот, сократить жизнь, а то и вовсе её лишиться. Его ведь могут убрать, как свидетеля и не посмотрят на то, что ни в чём не виноват.

Удобный случай выбраться на волю представился во время дневной прогулки. Дмитрий вместе с остальными арестантами вышагивал по внутреннему дворику, когда к одному из авторитетов подошли несколько уголовников. Его звали Тимуром, и Дмитрий успел с ним подружиться. Со стороны казалось, что они просто разговаривают. Но когда началась возня, то Дмитрий первым подскочил и стал меткими ударами раскидывать обидчиков авторитета по разным углам. Естественно, что через некоторое время прибежала охрана изолятора. Дмитрия поместили в одиночную камеру, больше похожую на узкий шкаф, а тех, кого он побил, отвезли в местный лазарет. И только авторитет не остался в стороне, поддерживая Дмитрия, пока он находился в карцере. Наконец, когда парня снова поместили в обычную камеру, Тимур сообщил ему, что договорился с одним адвокатом, и тот будет раскручивать его дело. Хоть какое-то облегчение для парня, тем более что он уже отчаялся выбраться на волю.

Дмитрий дождался, когда ему разрешат увидеться с матерью и осторожно передал ей эту информацию.

— Только смотри, мам, чтобы никто об этом не узнал.

— Конечно, сынок, я буду держать язык за зубами, — приложив палец к губам, ответила Елена Николаевна. – Ты только сам держись и не отчаивайся, мы обязательно справимся. Я каждую ночь плачу и прошу бога, чтобы он не оставил моего сына в беде.

Эти слова Дмитрий на всю жизнь запомнит. И потом будет всякий раз о них говорить, когда представится удобный случай.

Что же до адвоката, то он основательно взялся за его дело. Марат Леонидович изучил все обстоятельства и с требованием о свидании обратился к следователю. Все документы были оформлены, как положено и его не могли не пустить к Дмитрию. Там он изложил ему свою позицию и то, как видит пути разрешения ситуации. По словам адвоката, есть ниточки, за которые нужно потянуть и всё встанет на свои места.

— Поэтому, Дмитрий Сергеевич, я и хочу спросить вас: готовы ли вы идти до конца? Ведь если я потяну за эти ниточки, то откроются самые неприглядные факты.

— Я прекрасно понимаю, о чём идёт речь, Марат Леонидович, — спокойно ответил Дмитрий. – Пусть они ответят по всей строгости закона.

— Всё так и будет, но вместе с тем, станет известно и про другие подробности, — продолжил адвокат.

— Вот здесь я вас не понимаю, — удивлённо произнёс Дмитрий.

— Это касается Нины, она ведь жена Олега.

— Да, именно так, но это всё временно.

— Мне стало известно, что Нина Васильевна не по своей воле вышла за него замуж, — начал адвокат. – И её силой заставили это сделать.

Дмитрий понял, к чему клонит адвокат и откуда ему стало известно насчет возможного насилия. Однако он не хотел лишний раз выносить мусор из избы и решил, что сам накажет Олега.

— Вот здесь ничего не нужно делать, Марат Леонидович, — обратился к нему Дмитрий. – Я сам решу эту проблему, а вы постарайтесь вытащить меня отсюда.

— Хорошо, как скажите, Дмитрий Сергеевич, — ответил адвокат. – Процесс уже запущен и совсем скоро вы окажетесь на свободе.

Председатель был в бешенстве, когда узнал, что какой-то там адвокат начал под него копать. Марат Леонидович не зря ел свой хлеб и буквально вверх дном перевернул деревню. Ему нужны были доказательства махинаций председателя. Кроме того, требовалось найти эту злосчастную бочку с дизельным топливом, чтобы с Дмитрия сняли все обвинения.

Виктор Петрович икру метал в попытках остановить этот процесс. Он грозил следователю суровыми карами. Но тот ничего не мог поделать, только разводил руками и сокрушался. Тучи всё больше сгущались над председателем и его сыном. Но как оказалось, в их махинациях был замешан и начальник фермы. Он тоже получал свою долю отката, и это с его подачи разворовывались стройматериалы.

Не сидел, сложа руки, и Евгений Михайлович. Он тоже помогал, как мог, правда, в целях безопасности, ему пришлось уволиться. На время бывший начальник гаража поселился у Елены Николаевны. Мать Дмитрия никто бы не осмелился тронуть. Всё потому, что делом о хищениях заинтересовались в области. Адвокат и туда добрался, так сказать, задействовал все свои связи и ресурсы.

Близилось освобождение Дмитрия, в этом уже никто не сомневался. Нужно было лишь собрать все доказательства против Виктора Петровича.

А он пытался, тем временем, заметать следы. Но ничего не вышло, главный аргумент в деле Дмитрия нашёлся. Та самая бочка с дизельным топливом всплыла на одной из заправок районного центра. Как оказалось, авторитет Тимур везде имел своих людей. И на воле его друзья сами вышли на хозяина этой заправки. Они отследили весь путь движения дизеля. Что интересно, даже после того, как председатель попал под подозрение, он продолжал вывозить на продажу всё ценное имущество. На своей жадности он и погорел, когда его взяли с поличным. Правда, сына она не стал с собой брать, как чувствовал, что арестуют. И уже в кабинете следователя он попросил исключить Олега из фигурантов дела.

Адвокат Дмитрия помнил о его просьбе и потянул за нужные ниточки, чтобы Олега оставили на свободе. Открылись факты и того, кто покупал тот самый кирпич с площадки строящейся фермы. Ниточки привели в районную администрацию. И там нашлись любители продавать налево стройматериалы. Закрутился такой маховик следствия, что просто словами не описать. К выяснениям всех обстоятельств дела подключились не только следователи из области, но даже и московские сыщики пожаловали.

Общими усилиями все обвинения с Дмитрия были сняты. Его больше не подозревали в краже дизельного топлива. Елена Николаевна, когда узнала об этом, то прямо с утра примчалась к зданию районной полиции. На парковке стояли несколько машин, а повсюду суетились люди в погонах и носили туда-сюда папки с документами. Елена не поняла, что происходит и поспешила встретить сына. Через 10 минут Дмитрий вышел из главного входа. Мать кинулась ему на шею и громко зарыдала.

— Всё, успокойся, мам, я на свободе, — обнимал её Дмитрий и гладил по волосам.

— Сынок, как же хорошо, что тебя оправдали, — сквозь слёзы говорила Елена. – Господь услышал мои молитвы, ты свободен.

— Да, мама, а ещё спасибо и адвокату, который занимался моим делом.

— Димочка, нам просто повезло с Маратом Леонидовичем. Другой бы на его месте и связываться не стал с председателем. А он прямо мёртвой хваткой ухватился за Виктора Петровича. И не отпускал до тех пор, пока тот во всём не признался.

Подъехала ещё одна машина и из неё вышли двое мужчин. Это был адвокат и бывший начальник гаража. Они вместе подошли к Дмитрию и его плачущей навзрыд матери.

— Поздравляю вас, Елена Николаевна, с освобождением сына, — произнёс Марат Леонидович.

— Спасибо вам, я всю жизнь буду помнить вашу доброту, — Елена повернулась к нему и низко поклонилась.

— Очень приятно это слышать, но если бы не ещё один человек, то всего бы этого не случилось, — резюмировал адвокат и недвусмысленно посмотрел на Дмитрия.

Тот всё понял и одобрительно кивнул:

— Да, Марат Леонидович, я его уже отблагодарил. Кстати, ваша помощь и ему пригодилась. Мне сказали, что дело Тимура пересмотрят и, возможно, получится условный срок.

— Я постараюсь всё для этого сделать, ведь я многим ему обязан, — ответил адвокат и оставил семью наедине.

Сев в машину, он помахал им рукой и уехал. Все трое посмотрели друг на друга и громко засмеялись…

Настал тот день, когда можно было не скрывать свои эмоции. Как же долго Дмитрий ждал, что вот так, в непринужденной обстановке он будет говорить о свободе. На улице было свежо и тепло одновременно, а может, ему просто казалось, что погода здесь совсем другая, иная. Впереди Дмитрия ждала новая жизнь: где не будет унижений, косых взглядов и сплетен.

Евгений Михайлович помог им добраться до деревни. Пока ехали, он всё рассказывал о том, как они искали украденные стройматериалы. Но потом выяснилось, что председатель не только этим промышлял. Он ещё и деньги из бюджета уводил, вернее, приписывал несуществующие статьи расходов и пудрил мозги районным чиновникам. Никто и не проверял, а может, просто не хотели этого делать. Следствие продолжается и возможно, что вплывут новые подробности хищений. И тогда полетят головы высших руководителей. Не зря адвокат сказал, что откроются самые неприглядные факты. Марат Леонидович как в воду глядел, когда говорил Дмитрию об этом. Но, похоже, он знал, на что идет, поэтому, не побоялся бросить им вызов.

Приехав в деревню, Дмитрий решил взять таймаут. Ему нужно было многое переосмыслить. И в первую очередь, судьбу Нины, которая стала жертвой коварного интригана…

Между тем, оставшись без поддержки отца, которому грозил внушительный срок, Олег стал усиленно поглощать весь алкоголь в их доме. Нина старалась не показываться ему на глаза, чтобы не попасть под каток гнева. Елена Николаевна, понимая, что её сын пережил, решила сама обратиться с вопросом:

— Что с Ниной будешь делать?

— Я её заберу, — ответил Дмитрий. – Но не так, как это сделал Олег. Пусть сама скажет, с кем ей лучше.

— Это ты правильно говоришь, — поддержал его Евгений Михайлович. – Надо, чтобы все было по закону. А то получится, что сначала один силой взял, а потом и другой в ту же степь.

Дмитрий выждал ещё пару дней и только после этого пошёл к дому Олега. На лавочке возле ворот он увидел Нину. Она сидела, уткнувшись лицом в колени. На ней были старые вещи, которые уже не в моде, а голова обмотана платком. Ускорив шаг, Дмитрий через минуту оказался рядом:

— Прости меня, Нина, — первое, что он произнёс.

Подняв голову, девушка захлопала глазами, а из них по щекам покатились слёзы:

— Это ты прости, что я так поступила, — плача, отвечала Нина. – Можешь считать меня предательницей, но моя душа не переставала тебя любить.

Неожиданно из дома вышел Олег, еле держась на ногах. Но увидев Дмитрия, поспешил скрыться обратно.

— Он каждый день пьёт, с тех пор как арестовали его отца, — шёпотом произнесла Нина.

Видно было, что она до сих пор его боится. И чтобы развеять все ее страхи, Дмитрий предложил:

— Давай вместе жить.

— Но я же, замужем, — осторожно отвечает Нина.

— Ничего страшного, сейчас мы решим эту проблему, — весело произнёс Дмитрий и ушёл в дом.

Оттуда доносились крики и нецензурная брань. Несколько минут и все стихло, как будто дом вымер. Дмитрий вышел и довольно произнёс:

— Он согласен на развод, я сам всё организую, тебе практически ничего не придётся делать.

Нина радостно обняла Дмитрия и в ухо прошептала:

— Я люблю тебя.

— И я тебя, люблю, — ответил Дмитрий.

Он взял её под руку и повёл домой. Мимо проходили односельчане, но, ни один из них не попытался сказать, хоть какое-то едкое слово в их адрес. Наоборот, они улыбались и чуть ли не до земли кланялись. Было интересно смотреть на то, как перед тобой стелются те, кто раньше сплетничал и люто ненавидел.

Вскоре пришла информация, что Евгения Михайловича назначили временным председателем. Став главой деревни, он вмиг навел в ней порядок. И прежде всего, сменил всех подчиненных. Они оказались нечистыми на руку и помогали бывшему председателю заниматься хищениями. Дмитрий одобрил такой подход, и его Евгений Леонидович взял к себе личным шофером. Поставить парня начальником гаража, в силу его возраста, не получилось. Зато есть перспектива, куда расти. Нина постепенно приходит в себя и работает экономистом в администрации.

С тех пор прошло три месяца: многие негативные события уже забылись, Евгений Михайлович продолжал работать в должности председателя, скорее всего, что он станет постоянным главой деревни. Тимур вышел на свободу и первым делом приехал в гости к Дмитрию. За это время он отстроил во дворе новую баню, и они вместе в ней попарились. Авторитет рассказал, что теперь в камерах находятся те люди, которые преступили закон ради наживы. Как оказалось, Виктор Петрович был осужден по нескольким статьям и получил максимально возможный срок. Его подельник, бывший начальник фермы, отделался меньшим наказанием, но тоже какое-то время проведет за решеткой. Рука фемиды дотянулась и до шишек повыше, но там с ними разбирается областная прокуратура.

Дмитрию тоже было, чем поделиться с Тимуром. И прежде всего он показал свидетельство о браке. Нина развелась с Олегом и вышла замуж за Дмитрия. Они счастливы вместе и плевать, что до этого было. Она тоже человек и имеет право на нормальную жизнь. Тимур хитро улыбнулся и спросил:

— А как же этот, Олег вроде бы? С ним ты как договорился?

— По-мужски, Тимур, по-мужски, — улыбаясь, ответил Дмитрий. – Он всё понял и не стал сопротивляться.

— Он хоть живой, ты его не прибил?

— Нет, живее всех живых, правда, спивается, но это уже его дело. Не захотел жить по закону, теперь пусть локти кусает. Я же обещал его не трогать и сдержал свое слово.

— Верное решение, уважаю, — подметил Тимур.

— Кстати, а ты что собираешься делать? Наверное, романтика, побыл немного на воле и опять по ту сторону закона.

— Нет, дружище, на этот раз всё, завязываю я с этими поездками. Надо остепеняться и семью заводить.

— Я желаю тебе только всего самого хорошего, — произнёс Дмитрий. – Всё получится, надо только захотеть.

Дмитрий оказался прав в своих суждениях и вскоре Тимур стал чаще наведываться в их деревню. Он нашёл здесь хорошую женщину с ребёнком, которая согласилась разделить с ним все радости семейной жизни. Кто бы мог подумать, что именно так судьба распорядится их жизнями. Но, видно, суждено было Дмитрию и Тимуру встретиться, чтобы потом стать лучшими друзьями.

Кстати, Елена Николаевна стала чаще захаживать в контору к председателю. Похоже, что у неё возникла симпатия к Евгению Михайловичу. И все возможно, что из этого получится новая семья. Между тем, Дмитрий и Нина планируют детей. Девушка окончательно оправилась от того ужаса, в котором жила все это время. Олег продолжает пить и не собирается останавливаться. Неизвестно, как долго он сможет растягивать папины заначки, до которых не добрался суд.

оэтогНа Рождество пекла пирог с маком. Очень вкусный. Мак, естественно, покупаю в магазине. На огородах его уже давным-давно никто не выращивает. По этому поводу вспомнилась поучительная история от

Русское гостеприимство – не просто красивое словосочетание, и это даже не материальная щедрость, это  величие человеческой души. Именно про величие души повествование, присланное мне читательницей. Как я поняла,

Советское нынче в моде. Многие идеализируют это время. Особенно когда заходит разговор про еду. Но правда же, раньше, при Советском союзе все было лучше? Советская еда была вкуснее.

Мне очень интересно, какие деревни в Европе. Какие у «буржуев» сады-огороды, что и как выращивают.  Гугл мне в помощь. И вот что нагуглила, какая картинка у меня сложилась.

В последние воскресенье ноября в России отмечают День Матери. По этому поводу в Доме культуры устроили настоящий деревенский праздник. Был конкурс — шесть конкурсанток соревновались между собой за

Увидела, что на сайт зашли по запросу «что едят в деревне». Посмотрела статистику Яндекса в Вордстате – удивительно, но запрос довольно популярный. Вот только ответов Яндекс дает маловато.

Отношения свекрови и снохи складываются по-разному. У кого-то получается построить теплые отношения, как мамы с дочкой или как близких подруг. У меня с свекровью были вежливо-прохладные отношения –

Как-то зашел с приятельницей разговор о еде – что ели раньше, что едим сейчас. И она поведала, как любила в детстве обедать у подружки. Бесхитростный деревенский рассказ: «У

Что такое стиль в одежде? Это манера одеваться. Соответственно, деревенский стиль – манера одеваться сельчан! То есть это стили кантри (country – загородный), рустик (rustic – деревенский), прованс,

Как думаете, испечь дома хлеб трудно?  А какие нужны ингредиенты для хлеба? Как пекли хлеб в русской печи Я помню, как моя тетка пекла хлеб в русской печи – огромные булки-караваи, невероятно мягкие, ноздреватые, с хрустящей коркой. В день выпечки небольшой деревенский дом

Будем честны, не часто переезжают из города в деревню (чаще наоборот), но случается… Причины разные: по зову души, или так сложились обстоятельства. Не суть важно. Если решились переехать

Лето закончилось, оставив после себя легкую грусть и летние фото природы. Под это настроение напрашиваются стихи: Спит деревня. Ходики тикают. Мирно дремлют бабкины версты. А речушка тихая-тихая ночью

Этот очерк написал Всеволод Озерцов. Статья про любовь к родному легла на душу. Вот и решила, что ей быть на моем сайте. ииииииииииииииииииииииииииииииииииииииииииииииииииииииииииии Я не был здесь лет

В конце июля в селе ярко и красочно прошел замечательный праздник под условным названием «Взять быка за рога»🦬 Мое село на один день стало центром культурным событием районного

В то утро Зина была в отличном настроении. На ней красовалась новая норковая шубка. Первая в жизни. И впервые за свои сорок с хвостиком Зина ощутила себя красавицей…

Прочла стих Петра Черных «Запахи деревни»: Моя деревня пахнет многим, многим, Все запахи ее не посчитать. Когда я уставал с большой дороги, Деревнею хотелось подышать. И задумалась, а

Урбанизация уже много лет является основной тенденцией ни только в России, но и во всем мире. Деревенским жителям хочется перемен, лучшей жизни и они устремляются в города, особенно

Цветет черемуха в саду!!! И по всему селу разливается одуряющий аромат миндаля! Не мудрено, ведь черемуха и миндаль близкие родственники из рода Сливы. Японцы цветение сакуры сделали национальным

Рассказ о своем отце прислала Е. Степанова. Публикую его без изменений: «Это история времен Великой Отечественной войны. Будущий мой отец жил на станции Чита-1. В Сибири в 1946

 Эту реальную жизненную историю поведала мне односельчанка. Мурцовка… Какое смачное слово) До недавнего времени такого слова и не знала вовсе. Открыла Викисловарь, вот какие он предлагает значения слова:

© Виктория Трелина, 2019

ISBN 978-5-0050-7489-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Хорошо в деревне летом

Мне шесть лет. Ранее летнее утро… Очень ранее… Половина шестого. В деревне утро всегда прохладное и сырое. Независимо от того, сколько градусов покажет термометр в полдень, двадцать или тридцать пять, день начинается с резиновых сапог, колготок и куртки. Ещё обязательно присутствует косынка. Она защищает и от холода, и от жары, и от пыли, и от насекомых – в волосы в деревне очень любят залетать пчёлы, залезать клещи и запрыгивать вши.

Я выхожу во двор и ёжусь от свежести ледяного, пахучего утреннего воздуха. Мои бордовые сапожки тут же становятся блестящими от росы. Из открытой двери летней кухни валит пар: бабушка готовит еду. Варёные яйца, картошка в мундире, свежие огурцы с огорода, нарезанный хлеб, соль в спичечном коробке, пёрышки лука и горсть конфет «барбарис». Всё это укладывается в походный рюкзак защитного цвета, сверху фляжка с колодезной водой. У стены стоят два кнута и палка. Сегодня мы пасём коров. Деревенские жители гоняют стадо коров на пастбище по очереди. Очередь бывает раз в месяц.

Дедушка в высоких, чёрных резиновых сапогах и длинном плаще выходит из сарая. Он сделал всю утреннюю работу: почистил в свинарнике, набрал воды в вёдра, привязал на лугу телёнка.

– Внуча, ты готова? Пойдем залучать!

«Залучать» – это такое сугубо деревенское слово. По крайней мере, в городе от родителей я его не слышала. Но я понимаю о чём речь. Залучать – это идти в центр села к магазину, куда утром сгоняют всех коров односельчане. Там этих коров надо собрать в стадо и гнать их в сторону лугов, полей и лесов. Я люблю залучать. У магазина все бабули будут обращать на меня внимание, называть «помощницей», говорить о том, какая я выросла большая и угощать конфетами. Мы с дедушкой идём по сырой дороге, я размахиваю кнутом, смотрю по сторонам, слушаю звуки и наслаждаюсь запахами: в небе носятся и щебечут ранние птички, из-за заборов доносится лай собак, кукареканье петухов, блеяние коз и гогот гусей. Пахнет скошенной травой, сырыми дровами, мокрым песком, полевыми цветами – запахов целая палитра. В городе утро пахнет совсем иначе: асфальтом, автобусами и столовкой детского сада.

Мы залучаем коров и гоним их в сторону нашего дома, чтобы пройти мимо него вниз к леваде, а потом на лог. «Левада» и «лог» – тоже исключительно деревенские слова. По пути наше стадо растёт: открываются калитки, оттуда вальяжно выходят коровы, подгоняемые своими хозяевами. Бабушка тоже выгонят нашу Зорьку, замыкает калитку на засов и присоединяется к нам. Из соседнего дома выходит сестра моей бабушки Лиды – бабушка Зина. У неё нет коровы, только куры и кошка без имени. Бабушка Зина очень старенькая. Она идет с нами, чтобы забрать меня с лога, когда я устану. Но я пока уставать не собираюсь.

Коровы идут, покачивая пятнистыми боками. У каждой коровы, несмотря на одинаковые имена (всех их зовут Зорьками, Милками и Мартами), свой характер. За это лето мы пасем коров третий раз, и я уже знаю, какая из них спокойная, а от какой ожидать беготни и баловства. Корова деда Матвея вообще бодается, если ей что-то не понравится. Об этом все знают, поэтому к ней меня дедушка не подпускает, да я и сама посматриваю с осторожностью на её сизый с чёрным треугольничком лоб.

Мы пригоняем стадо на бугорок с высокой травой, дедушка достаёт раскладной стульчик, а мы с бабушками садимся на расстеленную фуфайку. Бабушка Зина поёт старинные песни, я ем вареные яйца и смотрю на деревенские домики, которые отсюда кажутся очень маленькими. Я пытаюсь разглядеть наш дом и дом моей подружки – Тани.

Становится теплее, некоторые коровы ложатся, продолжая жевать, некоторые стоят и обмахиваются хвостами: назойливые мухи облепляют коровьи спины, бока, лезут в уголки их больших глаз. Когда станет совсем жарко появятся оводы. Они больно кусают коров, от чего те иногда становятся буйными и норовят убежать в лес.

Бабушка Зина спрашивает, не устала ли я. Я, конечно, не устала. Я вообще никогда не устаю. Мне попросту становится скучновато: я уже высмотрела синюю кофту Таньки вдалеке, подруга проснулась и играет в песке возле своего дома, я съела несколько яиц, картофелину и попила водички из фляжки. Почему-то из фляжки вода намного вкуснее, чем дома из кружки. Но в рюкзаке еще остались конфеты, непрочитанная книжка про сов, и в альбоме я еще сегодня не рисовала, поэтому я говорю, что не устала и достаю книжку.

– Почитаешь? – спрашиваю бабушку Зину.

– Я же не умею читать, – улыбается она.

Бабушка Зина хоть и большая, а читает по слогам, как я, ведь она не училась в школе, потому что была война. Меня читать научил дедушка еще зимой. Я демонстрирую своё умение, прочитывая первый лист. Дальше читает бабушка Лида. Я хочу всё успеть, поэтому достаю альбом и рисую коров на лугу разноцветными карандашами. Потом несу рисунок дедушке, который сидит на другом конце бугра возле рыжей коровы. Дедушка берет красный карандаш и ставит мне пять. Мой дедушка раньше работал учителем, он всегда ставит мне оценки за рисунки. Это почти всегда пятёрки, потому что рисую я хорошо. Иногда бывают и четвёрки, например, если я забываю нарисовать линию горизонта, брови у человечков и неправильно рисую трубу на треугольной крыше.