Рассказ с двоюродной сестрой в деревне

Добрый вечер! Пишу вам о необычной ситуации. Почти два года у меня продолжаются отношения с троюродной сестрой. Я понимаю, что моя история может задеть моралистов и религиозных, поэтому, пожалуйста прошу, не надо меня осуждать и читать морали, я сам это всё знаю. Я хочу получить полезные советы и вообще, какие варианты есть

Мне 24, ей 21. Для меня это первые серьёзные отношения с девушкой (до 19 лет были краткосрочные, но там не было серьёзности). Она дочка двоюродного брата моей мамы. Началось это 3 года назад. Так получилось, что в 2014 мне пришлось переехать в деревню, возникли некоторые обстоятельства. Жил там до 2017 г. Марина жила в другом городе с отцом, в июле 2016 она вернулась в наш город. В детстве иногда пересекались, но плотного  общения не было. Через несколько дней после приезда она приехала к своим бабушке и деду (наши дома на одной улице), и как-то она пришла к нам. Когда я её увидел в первый раз, в душе как будто что-то перевернулось, сразу понравилась, хоть я и отгонял эти мысли. Она тоже не по родственному на меня смотрела. Сразу нашли общий язык, понравилась её лёгкость и простота, даже не скажешь, что она прожила несколько лет в большом городе. Я даже не говорю о том, какая она красивая. Пока Марина жила две недели в деревне, мы каждый день виделись, гуляли, делали какие-то хозяйственные дела, обошли всю деревню. У меня на тот момент давно не было даже общения с девушками, можно сказать, сидел «бобылём». А с ней я будто заново родился. Позже понял, что влюбился в неё, но виду не показывал, держал себя в руках, прикосновения не выходили за пределы родственных. При своих держал дистанцию, не привлекал внимания. И так хреново было, когда она уехала. Мы, конечно, обменялись номерами и адресами страниц в сетях, продолжили общение. До конца лета она приезжала ещё несколько раз, и много времени проводили вместе (не учитывая приезда родни и домашних дел с работами). Бабушки даже в шутку ругались, что она больше времени у нас проводит, чем у своих

До следующего лета мы встречались только по семейным праздникам, но там не удавалось толком пообщаться. Только по телефону и в сетях. Я очень сильно по ней скучал, можно сказать, что так по настоящему, полюбил в первый раз. Много раз чуть не признавался ей в любви и пару раз она сама намекала, что чувствует, что я к ней не по «братски» отношусь, но я уходил от этой темы. Я не знал, как она отнесётся и какой будет её реакция, если я всё таки признаюсь. Пытался бороться с собой, настраивал себя, что мы родня, так нельзя, надо выбросить это из головы, но ничего не получалось, я всё сильнее её любил

Так и пролетел год. Марина приехала в деревню в середине июля. Когда встретились в первый раз, чуть не расцеловал её, но остановил себя. Не могли наговориться, гуляли допоздна, ходили в местный «клуб». Правда, в этом году встречи были реже, но продолжительней. Я замечал, что она тоже не как к брату относится и темы для разговора уже затрагивали интим и т.п. Мне уже было сложно держать себя в руках, иногда позволял себе «случайные» «неродственные» прикосновения, сразу извинялся, но она наверно подозревала, потому что всегда с улыбкой или хитринкой отвечала. Мне казалось, что она тоже что-то испытывает. И вот, в один из вечеров я всё таки не выдержал. Как-то гуляли с ней у речки, потом сели на бревно, разговаривали, смотрели на закат. Она положила голову на плечо, ну я и не выдержал, прижал её к себе и начал целовать. Она не сопротивлялась и было понятно, что ей приятно. Если девушка не хочет целоваться, это же сразу видно, а с Маришкой такого не было. После она спросила «что это было» и я ей всё рассказал. Тогда я и убедился, что я ей тоже небезразличен. Другая бы убежала, сопротивлялась, слушать бы не стала и возможно, рассказала бы об этом родне, но этого не было. Она конкретно ничего не сказала и пообещала всё «переварить». После мы разошлись по домам, почти всю дорогу молчали, не было никаких соприкосновений и т.п. И в ту ночь никак не мог уснуть, всё думал и думал. Рассматривал разные варианты. Боялся, что она не так всё поймёт и вычеркнет меня из своей жизни, или уедет, не поговорив

Назавтра Марина написала, что хочет поговорить со мной без посторонних. Пришла к полудню и мы пошли на речку. Марина сказала, что я ей тоже нравлюсь и у неё есть что-то вроде влюблённости, она сразу поняла, что наши отношения далеки от родственных, но то, что мы родственники, хоть и не кровные, её отпугивает и боится, что родня может узнать. Я уговорил её плюнуть на всё и попробовать. Если получится что-то — будем думать, как быть дальше, а если нет, то останемся в «прежнем» статусе. Она согласилась, мы целовались, я обнимал её за талию и гладил, она не противилась. Решили не палиться при своих и держать дистанцию

Следующие 1,5 недели прошли замечательно. Потом она уехала в город. Было заметно, что Марина не хочет уезжать. Расстаться было тяжёло, без неё стало тоскливо и грустно. Даже мама с бабушкой заметили, что я раскис. Мы общались по телефону, Марина говорила, что тоже скучает, это и так было понятно

Марина приехала через две недели. Волю чувствам дали только когда остались вдвоём. Марина наконец сказала, что полюбила меня, всё обдумала и взвесила. Следующие две недели стали самыми лучшими. Конечно, мы тщательно конспировались, контролировали себя. Марина часто находилась у своих, чтобы никто ничего не заподозрил. А три дня, когда мама с бабушкой были в городе, стали для нас райскими, у нас был первый секс. Поняли, что мы нужны друг другу

Но мы понимали, что до следующего лета встречи будут невозможны. И это нас расстраивало, я пообещал что нибудь придумать. В день отъезда Марины было совсем хреново, Марина даже плакала. Никак не могли оторваться друг от друга и расстаться

Я держал себя в руках и не показывал своё состояние, но одному было сложно сдержаться. Марина снимала небольшую однушку, деньги на неё переводил её отец. Мы обдумывали вариант моего переезда к ней, но это было слишком рискованно и палевно. В сентябре узнал, что батина квартира пустует, а сам он давно живёт в деревне у своих родителей. До этого момента мы с ним не общались, но я набрался смелости и поговорил с ним. Он не сразу, но согласился впустить меня в квартиру. Честно скажу, если бы не Марина, я бы так и продолжал сидеть в деревне, перебиваясь случайными заработками. И сейчас бы, наверно сдеградировал до бича. Но Марина стала мотиватором, целью, ради которой я заставил себя изменить свою жизнь, стать нормальным человеком и выбраться из этого болота. В конце сентября я переехал в город и с того момента началась нормальная жизнь. Марина помогла мне решить кое-какие проблемы, «официально» с «оповещением» отца, конечно же. Постепенно я нашёл работу. С Мариной встречались по выходным, когда удавалось, оставались друг у друга. Отношения развивались, мы даже забыли, что мы родня, но предохранялись. Конечно же и шифроваться не забывали. Любовь только усиливалась и затягивала, мы не представляли себя друг без друга. Когда были какие-то семейные посиделки (увы, были и печальные события), мы «включали» родственные отношения

Прошлым летом, когда мама была у меня дома, она наткнулась на Маринино нижнее бельё и косметику. Очканул, но выкрутился. А чуть позже нас вместе спалила тётя. Нет, мы не целовались, не обнимались и т.п, просто были в магазине. Тоже выкрутились. А дома Марина психанула, что ей надоело прятаться. Поговорили и пришлось прийти к трудному решению — попробовать «заморозить» отношения. Не писали, не созванивались, не встречались. И это было невыносимо больно и тяжело. Хватило только на месяц и это только усилило и разожгло чувства. За этот месяц, думал, что сойду с ума

Так и прошло почти два года. Мы любим друг друга, хотим быть вместе, это действительно настоящая любовь. Но нам уже задолбало прятаться, конспироваться и шифроваться. Хочется забить на всё и жить нормальной жизнью, ни о чём не думать, уехать куда нибудь. Но всё равно боимся. Боимся, что родственники узнают, что запретят нам общаться, отрекутся, проклянут, или ещё хуже, Маринин батя меня, убьёт, или Маринку. Они-то люди «прошлого» поколения, других закалки и мышления. У дальних родственников (с бабушкиной стороны) был подобный случай, троюродные брат с сестрой поженились и даже родили нормальных детей. А это было в восьмидесятые. Моя мама может быть и поняла бы, матери Марины до неё дела нет, спилась. А вот батя-то у неё мужик серьёзный, да и другие родственники вряд ли бы одобрили. Но мы не можем расстаться, за это время мы убедились в серьёзности своих чувств. Может «запретность» породила такие чувства? Морально становится тяжело, как уже писал, надоело жить в секретности. Всё время приходиться тщательно планировать,  сводить риски спалиться к минимуму, играть роль «брата и сестры». Мы, конечно, понимаем, что тайное рано или поздно станет явным. И какая-то нелепая случайность раскроет наши отношения. Так как всё таки быть? Есть ли шанс уладить всё без шума, мордобоя и проклятий с роднёй? Или это действительно серьёзное отклонение, и нам надо добровольно сдаваться психиатру? Извиняюсь за большой текст, просто в двух словах всё не опишешь. Надеюсь на ваши аргументированные советы

Действительно. С того дня, когда я заболел и мама вместе с сестрой лечили меня в бане, в нашей семье все изменилось. Даже в тот вечер ужинали мы голышом. Было непривычно и прикольно. Больше всех, как мне казалось радовалась этому сестренка. Она буквально светилась от удовольствия носиться по дому голышом. Я же с нескрываемым удовольствием наблюдал за ней. Мама тоже была голая, и я не мог на это не обращать внимания, но еще почти «голенькая» писька сестренки меня привлекала несравненно больше. Даже не знаю почему. Но скорее всего потому, что волосы на маминой почти все скрывали. Она была красива и желанна, но все-таки не так откровенна что-ли.

Всю ночь мне снились эротические сцены и под утро мой дружок просто разрывался от желания. Даже сквозь сон я это реально чувствовал. Разбудил же меня голос мамы, которая присела на край кровати рядом, поглаживала мои волосы и просила проснуться, поскольку нужно было померить температуру, выпить отвары и собираться к завтраку.

Еще не открывая глаза я подумал, что все это мне приснилось. Что все это скорее всего был больной бред. И вот сейчас я приду в себя и все как прежде, по-старому. Эта мысль пронзила меня как гром среди ясного неба, и надо признаться было двойственное чувство. С одной стороны очень жаль, а с другой — вроде как все на своих местах. Не без некоторого внутреннего беспокойства я открыл глаза и посмотрел на маму. Она сидела в своем домашнем халатике рядышком, впрочем как и всегда, и ласково и нежно улыбалась и смотрела прямо мне в глаза. Значит все это это был больной бред. Единственное напоминание о нем это мой стоячий дружок явно выпирающий из-под одеяла, что меня тут же смутило и мама заметила это.

— Ну просыпайся уже, лежебока мой милый. Надо выпить травки. И смерить температурку.

Ее нежный голос был как никогда ласковый и вкрадчивый и я не мог этого не заметить. Что то не так. А может я был присмерти? Вот это да… Мама же отвернула край одеяла, который я натянул до ушей, и вставила градусник мне под мышку.

— Ну давай приподнимись немножко. Нужно выпить настой.- сказала она уже чуть строже. Я молча приподнялся на локтях, а она подбила подушку и сунула носик чайника мне в рот. То, что настой был противный даже не нужно говорить, как и все настоящие отвары и лекарства кроме меда. Но она настойчиво влила в меня практически все содержимое чайничка. Хорошо что он маленький. Естественно что я скривился, но мама тут же дала мне пожевать пчелиную соту.

— Ну-ну. Не надо так кривиться. Ничего не поделаешь. Нужно было здоровым ходить, тогда и не пришлось бы горькую пить. Хотя тогда и другого не было бы. Да… Правду говорят, что нет худа без добра..- как то загадочно закончила и навела меня на странные мысли. — Ну доставай градусник.

— А я что, ночью бредил? -вдруг спросил я сам не знаю почему протягивая его ей.

— Ну вот. Температура в норме. Я и не сомневалась что все будет хорошо. Так что сегодня еще попьешь травки и побудешь дома, а завтра сможешь уже и на улице вволю нагуляться. хорошая банька и правильный уход творят чудеса.- закончила она как бы не расслышав мой вопрос.

— Ну да. Наверное.- согласился я.

— А с чего ты решил что бредил?

— Да так. Просто снилось всякое.- ответил я уклончиво. Ведь не стану же я такое рассказывать маме.

— И что тебе снилось? — настаивала она.

— Да я уже и не помню. — опять соврал я.

— А может это был не совсем сон?

— Может. — неопределенно ответил я и подумал что это был скорее больной бред.

— Может это была явь? — не отставала она.

— Ну не знаю… — уже засомневался я, от чего мой дружок к этому моменту немного обмякший снова стал подниматься.

— Но я то знаю. — ответила мама и гладившая меня как всегда по груди ее рука скользнула ниже и нежно, пальчиками щекотнула по животу в непосредственной близости от дружка. Никогда раньше она так не делала.

— Да? — обескураженно спросил я.

— Да, милый. — и ее нежная ладонь легла на моего дружка, и в следующий момент обхватила его, слегка сдавила и несколько раз вверх- вниз подвигалась. Все это происходило под одеялом и я мог только ощущать, а так хотелось видеть, чтобы убедиться что это не сон и не бред. Мама ласково улыбалась и смотрела на меня. Она как будто прочитала мои мысли, отбросила одеяло, из ее кулачка на нас смотрела слегка оголенная налитая головка дружка.

— Какая она у тебя бархатная и шелковистая. А птенчик такой красивый… Прямо бы съела… — как то странно проговорила мама, даже не понятно для кого. И в следующий момент она склонилась на ним и поцеловала, облизнув и обильно смочив слюной саму головку. Уже через секунду она оголила ее всю. Дружок буквально рвался из рук. Долго это продолжаться не могло и хватило меньше минуты минета чтобы он взорвался массой спермы. На этот раз мам не глотала ее всю, а направила мне на живот. Резкий запах ненадолго наполнил наше пространство. Мама внимательно смотрела на моего дружка все еще продолжая медленно массировать и ,как мне показалось, наслаждаться этим. Хотя у меня немного кружилась голова и взор затуманился я не мог не отметить этого.

— Спасибо, мама. — сказал я просто не находя других слов.

— Не нужно благодарить за это, сынок. А если на самом деле хочешь отблагодарить женщину, то доставь ей не меньшее удовольствие. Это будет лучше любых слов. И к тому же ведь если женщина будет это делать как я, с любовью, то это ей самой приносит удовольствие и радость. И твоя благодарность ей должна быть такой же. Если тебе не нравится или не хочется — лучше вообще не делай, чем делай лишь бы как. Женщина чувствует это.

— Я уверен что мужчина тоже. Ведь я то точно знаю что ты делаешь это с любовью и тебе,наверное, это очень нравится.

— Не наверное, а точно. Иначе я бы не делала того, что делала. — ответила она и улыбнулась. А потом наклонилась ко мне и поцеловала прямо в губы, облизнув их своим языком. Никогда до сих пор я так ни с кем не целовался. Мне даже показалось что она хотела проникнуть им ко мне в рот. Но я ведь тогда ровным счетом ничего об этом толком не знал. Но по видимому вкус своей спермы я явно ощутил.Ничего себе так. Хотя и непонятно.

За дверью послышались быстрые шаги Наташки. Через секунду дверь открылась и она совершенно голая прямо-таки запрыгнула на мою кровать, благо мама успела накрыть моего дружка по самую грудь пряча его и лужу спермы по всему животу. Наташка же стояла во весь рост в районе моих бедер и весело тараторила позволяя мне бесцеремонно рассматривать ее снизу во всех мельчайших подробностях.

— Доброе утро. Я так его ждала. Так приятно и прикольно голышом по дому бегать. Ничего ни где не жмет и не трет. Тело прямо не надышится свободой. Так классно и здорово. А вы чего тут затихарились? Чего завтракать не идете? У меня все уже давно готово. Я бы еще даже разочек в баню потом сходила, только все вместе, как вчера. И пока она не остыла. Ведь все го то подтопить нужно. Какой то час — и все. За то такая вся чистая буду, как и вы. — и она с мольбой посмотрела на маму.

— А что без нас уже баня не та, или чистой не будешь? — смеясь спросила мама.

— Ну не то чтобы. Но с вами веселее. Особенно с Сашкой. — ответила она.

— Это почему? — не понял я.

— Потому что…- просто ответила она — Идите уже завтракать, а то все остынет. Я заждалась.- приказала она,спрыгнула с кровати и убежала.

— Вот пигалица. Придется тебе с ней в баню сходить. Заодно попаришься как следует. Температуры нет, так что не только можно, а и нужно. Хорошо?- спросила мама.

— А ты с нами не пойдешь? Почему? — разочарованно спросил я.

— Поверь,мой дорогой, я бы с радостью, но мне нужно по делам отлучиться, но если ты меня дождешься, то я непременно составлю тебе компанию. В конце концов мы можем и вечером сходить. Главное чтобы банька не остыла. — многообещающе ответила мама и улыбнулась. Я был на седьмом небе от радости и в порыве обнял и поцеловал ее прямо в губы. В этот раз я не сжимал свои губы и ее язычок легко проник ко мне в рот и слегка пошалил там. Но в следующий момент она отодвинулась от меня.

— Ну все. Одень спортивки и сбегай в баньку обмойся от всего этого. А то если засохнет с волосами придется или отмачивать. Накинь тулупчик. На улице холодно. И побыстрее. Завтрак и в самом деле станет. Я с тобой просто голову потеряла.- С этими словами она улыбнулась, поднялась и ушла. Я же глянув на свой уже слегка волосатый живот и волосатую не по годам грудь подумал что мама права. Уже в некоторых местах подсохшая сперма надежно склеила волоски. В общем я сделал все как сказала мама, а заодно и печь в бане подтопил. Ведь мама пообещала… Через минут десять мы все дружно завтракали.

Потом мама с сестренкой убирали стол и мыли посуду, а я занимался баней. Пришлось после вчерашнего как следует прибраться. Вчера не до того было. И все-таки как здорово что все это оказалось не сном, и не больным бредом. Я с нетерпением ждал продолжения. Мне так хотелось отблагодарить маму. Не знаю почему, но мне казалось, что сегодня будет все немного иначе, по другому. И это возбуждало и будоражило.

— Иди чай пить. — позвала в открытую дверь Наташка.- Уже все готово.

Я еще подбросил дров и пошел в дом. Никогда еще в нашем доме не было так непринужденно и весело. Мы смеялись и шутили подкалывая друг друга. Наташка была в летнем легком просвечивающемся сарафане под которым ничего не было. Мама все в том же халатике, а я в майке и спотривках на голое тело. Наташкин наряд явно возбуждал мое воображение и дружка, и он так смешно оттопыривал мои спортивки, что являлось поводом для шуток со стороны моих дам.

— А чего это ты так вырядилась? Ты же голой собиралась всю дорогу бегать.- спросил я сестренку.

— Мама сказала что вдруг кто-нибудь зайдет в гости. Трусы быстрее натянуть чем платье. — ответила она и посмотрела на маму.

— Ну да. тем более уговор был на вечер перед сном и утро. В это время гостей не приходиться ждать. И еще повторюсь, что об этом никто не должен знать даже папа. — уже серьезно сказала мама и посмотрела на нас, и особенно на сестренку.

— А что я? Я — могила.- ответила та смутившись.

— Знаем какая ты могила. Не успеет он приехать как ты все доложишь.- поддержал маму я.

— Честно. Я никому и ничего не расскажу. — серьезно поклялась она.

— Да, солнышко. Иначе всем нам несдобровать. Вряд ли папа поймет нас. И поэтому придется все раз и навсегда прекратить. Но ты ведь этого не хочешь?

— Конечно же нет, мамочка. У нас так весело и хорошо сейчас, как никогда не было. — искренне ответила она.

— Ну вот ты все сама понимаешь. Ты уже достаточно взрослая. Чтобы кто не говорил на эту тему или что то подобное,как бы не осуждал, запомните одно — есть грань за которую мы не должны переступать. Можно все, но всему есть предел и выходить за него нельзя.- очень серьезно и строго сказала мама.

— А что это за предел? — вперед меня спросила Натуся.

— Вы уже взрослые и должны знать, что между близкими родственниками не должно быть очень близких отношений. — как то сбивчиво, подбирая слова, ответила она.

— Это как? Я не поняла? А ты понял? — спросила Наташка у меня. Я согласно кивнул. Я понял на что намекает мама, но все-таки ждал пояснений чтобы знать наверняка.

— Это значит что между нами не может быть интимной близости… — все еще стесняясь произнести слово»секс» объяснила мама.

— То есть? — настаивала Наташка.

— Это значит что секса между нами не должно быть ни при каких обстоятельствах. — наконец-таки произнесла это слово мама. — Баловство и забавы, желание знать — это одно. И совсем другое заниматься сексом. Мы с тобой об этом уже не раз говорили, дорогая. Не правда ли? — спросила мама.

— Ну да. Просто я хотела еще раз уточнить.- как бы извиняясь за свою назойливость ответила та.

— Теперь, надеюсь, все в полном порядке. И я могу спокойно оставлять вас вдвоем не боясь за последствия? — и мама обвела на хоть и строгим, но ласковым взглядом.

— Ну конечно, мамуля. Я уже взрослый и ты можешь на меня положиться.- с готовностью ответил я.

— И на меня тоже. Я тоже уже почти взрослая. — подхватила сестренка.

— Ну вот и хорошо. Скоро обед и я мне нужно уехать по делам. Вы можете заниматься чем хотите, но сначала уберитесь в своих комнатах. К вечеру я приеду и хочу чтобы было все чисто. Договорились?

— Конечно. — ответили мы хором.

— Баня скоро будет готова? — спросила мама у меня.

— Ну где то через полчаса.

— Ну тогда если еще не перехотели можете идти резвиться, только дом закройте, а то мало ли что. Хоть и рядом, но люди разные бывают. Так тихо войдут и выйдут пока вы в бане.

— Хорошо,мамуля. Обязательно закроем. — пообещал я.

Мама кивнула, окинула нас взглядом и пошла собираться. Вышли из дома вместе. Мама пошла на остановку, а мы — в баню. Наташке прямо не терпелось. Если честно, то и я был ой как не против узнать чего же ей так не терпится.

Войдя в баню она быстренько сбросила свой тулупчик одетый поверх платьица и голышом вошла в моечную. Я разделся и последовал за ней.

— Скажи честно: чего это ты так захотела со мной в баню? — спросил я в упор, чтобы зря не тратить время.

— Честно? — хитро прищурившись спросила она и я понял, что так сразу мне от нее ответа не дождаться. Нужно было вынудить ее это сделать и желательно сразу. Я решил схитрить.

— Только честно или я тут же ухожу. Ты знаешь меня. Я как сказал — так и сделаю. Так что давай колись. — стараясь как можно убедительнее ответил я.

— Ну, братик ну… Не сердись. Просто я давно уже мечтала рассмотреть тебя получше. Даже когда то подглядывать не раз пыталась, да после того как мама меня застукала побоялась. А теперь уже все по другому. Теперь уже можно. — искренне ответила она глядя мне прямо в глаза. От такого поворота я даже опешил.

— С чего вдруг ты так решила? — недоуменно спросил я.

— Ну так мама мне вчера сама так сказала.

— Как это?

— Ну так раз я тебя уже и так всего видела, то и скрывать больше нечего. Но только если ты сам разрешишь. — как ни в чем не бывало ответила она.

— И ты с ней говорила на эту тему? — не поверил я.

— Ну конечно, и уже очень давно, еще год назад,когда она меня застукала.

— И?

— И она еще тогда сказала, что всему свое время и рано или поздно я сама все узнаю и познаю. И что все это должно быть взаимно, по согласию. Только тогда это будет правильным.

— И? — вытягивал я из нее словно клещами.

— И я сказала что некоторые девчонки из класса, у которых есть старшие братья, уже давно за ними подглядывают и даже видели как они играются со своими штуками и некоторые говорили, что видели как в конце их штуки начинают плеваться. И это так прикольно. Особенно когда из маленьких и ровненьких становятся большими и даже кривыми.

— И это рассказывали твои одноклассницы уже год назад? — не поверил я. Но такие детали невозможно придумать. И надо отметить, что в то время не было еще ни видиков, ни порнухи в нашей глуши. Может где то и была, но у нас я не слышал. Даже журналов она не могла насмотреться за их отсутствием.

— Ну да. — невозмутимо ответила она.

— И где они это их видели?

— Ну Катька за двоюродным братом в бане тиковала когда гостила летом у тетки в деревне. Наська за Колькой в ванной через окошко на кухню. Ну а Томка со своим сводным братом даже вместе с родителями вместе мылись в бане, а потом на море голышом загорали, когда ездили к родственникам на юга. Ну а Вика случайно в спальне видела как Витька с ним игрался рассматривая какой то журнал и потом его писюн начал плеваться на этот журнал, когда они ездили на два месяца к родственникам в Ленинград.

Я прекрасно знал всех персонажей и знал о всех поездках. Так что сомневаться в правдивости рассказа сомневаться не приходилось. Может Кто-нибудь из девчонок и приврал на общем фоне, но в общем и целом складывалась правдивая картина.

— Значит теперь и ты сможешь похвастаться? — в лоб спросил я.

— Ну да…- Выпалила она и тут же спохватилась и густо покраснела.

— Вот ты и раскололась. А как же обещание маме?

— Так ведь я и не собиралась все рассказывать.- как то уверенно сказала она.

— А что ты хотела рассказать?

— Просто что я тебя тоже видела голого и не больше.- искренне ответила она.

— И где и как ты меня видела?- даже интересно становилось мне. Мне даже как то жалко ее стало. Да и в конце концов чего тут такого. В моем классе пацаны с мамки до сих пор в бане моются,рассказывают об этом и ничего в этом такого не находят.А некоторые откровенно подглядывают за ними и сестрами.Мне же не нужно подглядывать. Сама мысль об этом нежно ласкала душу и наполняла радостью.Ну так пусть расскажет. Только не более того, что можно, чтобы не сделать хуже.

— Ну я думаю что расскажу что видела тебя в бане когда ты болел и я помогала маме лечить тебя. Ведь это правда! И ничего такого в этом нет. Или ты думаешь что есть?

— Думаю что все нормально. Но при этом скажешь что я был в полузабытьи из-за высокой температуры и не в бане, а дома, в моей комнате. Помогала растирать меня и когда мама отлучилась на кухню за отваром ты даже потрогала моего дружка, и даже немножко при этом оголила головку. Как тебе такое? — торжественно закончил я.

— Обалдеть! Просто супер! Я бы ни в жизнь не додумалась. — восторженно сказала Наташка. — Ну вот. Теперь ты будешь самая-самая. Ведь никто из твоих девчонок не трогал его?

— Неа. А то бы сразу расхвастались.

— Только от себя ни слова не прибавляй, а то расколешься. Сразу раскусят. Договорились?

— Хорошо. Это даже больше чем я ожидала.Только вот есть одно дельце…- как то заманчиво проговорила она. Мы сидели рядом в парной и все это время она то смотрела мне в глаза, то на моего дружка. при чем когда смотрела на него приоткрывала свой очаровательный ротик и облизывала своим язычком губы иногда сглатывая слюну.Меня это очень забавляло, поскольку мама делала почти так же.

— Какое?

— А если меня спросят какой он.

— В смысле?

— Ну на ощупь… И кстати что такое головка? Залупа что ли?-наивно спросила она.

— Откуда такие познания? — ошалел я от слова.

— Ну так у нас все девчонки ее так называют, правда никто толком не знает что это.

— Да… Я думал что у вас только одни куклы на уме.- искренне удивился я.

— А что в куклах плохого. Да и одно другому не помеха.- философски заметила она.

— И что ты предлагаешь? Чего хочешь? = спросил я на всякий случай прекрасно понимая куда она клонит.

— Ну вот если бы не только его как следует показал, но и рассказал и дал потрогать…- и она запнулась видимо боясь что через-чур многого хочет и я могу отказать. Но как сказала мама : «Теперь чего уж там…»

— Ладно. Сам ведь предложил. — согласился я.

— Так ты согласен? — радостно спросила она.

— Ну конечно. Только тут немного жарковато. Так что пойдем в моечную, я лягу на лавку, а ты изучай его как хочешь, но только аккуратно, чтобы не навредить. Договорились?

— Еще бы. Я очень постараюсь. — почти вскрикнула от радости Наташка.

— Пойдем?

— Ну конечно! А хочешь я тебя и помою еще? И его тоже.- вдруг предложила она.

— Почему бы и нет,если тебе так хочется.-согласился я.

— Очень хочется. И если ты захочешь, то я могу потом показать тебе себя… — как то скромно добавила она и чуть покраснела.

— Это как? — не понял я сразу, но вдруг до меня дошло, но было поздно.

— Ну я лягу на эту лавку и раздвину ноги, а ты можешь меня рассмотреть как следует. — ответила она краснея и потупив взгляд. Я не знал что ответить. С одной стороны мне на самом деле вдруг захотелось воспользоваться ее предложением, но с другой… И я решил что пусть сама ответит…

— А ты бы этого сама хотела? Только честно. — спросил я заглядывая ей в глаза.

Она подняла их на меня, как нервно перевела дыхание и глубоко вздохнув ответила:

— Мне кажется что мне было бы приятно. И особенно если бы трогал меня там. Мама говорила что это очень приятно.

— Да… Вы о многом с мамой говорили… А говорили ли?

— Не веришь? Но ведь правда же говорили… — чуть не заплакала она. Только слез мне тут не хватало. Ох уж эти женщины. От радости к слезам быстрее чем выстрел арбалета.

— Ладно. Я не хотел тебя обидеть. Договорились. Ты обследуешь меня, ну а я тогда тебя. — засмеялся я и она тоже.

Я лег на ту самую, широкую лавку на спину, а она набрав в тазик воды стала намыливать мылом мочалку и потом меня. Это действительно был кайф. Ее нежные, маленькие ручки скользили с куском мыла по моему телу, то и дело слегка прикасаясь к дружку. Я видел как она собирается с духом прежде чем потрогать его и это не на шутку возбудило. Не мог не обратить внимания и на то как оттопырились ее соски налилась еще девичья грудь. Даже губки на письке слегка прикрытые легким пушком светлых волосков как мне показалось стали как будто больше. А может мне так показалось, что я их рассматривал с очень близкого расстояния.

— Ну смелее. Не бойся. Он не кусается.- подбодрил я ее и она наконец-таки всей ладонью дотронулась до него. Мысль от того, что это моя сестра и так будоражила меня, а когда она еще и дотронулась. В общем дружок стал как из гранита и четко торчал по направлению к моему лицу слегка возвышаясь на животом.Наташка продолжала его просто, как котенка по спине, поглаживать. Он становился все больше и тверже. Наконец она решила оголить головку и слегка потянула кожицу вниз. Было немного неприятно и я остановил ее.

— Не так сразу. Смочи его как следует.

— А чем? — явно не поняла она.

— Можешь водой, но лучше слюной, ну или мылом. — мама ведь слюной смачивала и было хорошо.

— А … Я поняла. Сейчас.

С этими словами она взяла мочалку и выдавила пену прямо на него, а потом снова потянула вниз. На этот раз головка легко раскрылась во всей своей красе. Наташка была просто в восторге. Она потянула еще ниже, но это был перебор и стало на самом деле больно. Я резко остановил ее руку.

— Это уже больно. Дальше ненужно. Если хочешь можешь с моими коками поиграть, а вот с ним поаккуратнее давай.

Наташка понимающе кивнула головой и продолжила слегка водить своим маленьким кулачком, с зажатым в нем членом вверх и вниз. Ее пальцы не в состоянии были обхватить его как она не старалась. И по ходу это ее уже забавляло. Потом она стала ласкать мои коки, но наверное это не так ее заводило как сам дружок. Она снова занялась. Я лежал раздвинув ноги, а она удобно устроившись между них игралась с моим дружком получая при этом и доставляя удовольствие, и рассматривая так близко, что могла свободно его лизнуть. В какой то момент она стала его нюхать и меня это позабавило, но еще через минуту, наверное решив что я задремал, она аккуратно лизнула его. Все бабы проказницы не зависимо от возраста. Увидев что я молчу она снова, но на этот раз уже конкретнее, лизнула его. И мне понравилось. Глупо было бы если бы было иначе. Наташка явно вошла в раж. Она прямо как в щеку просто целовала его от головки и до яиц, и даже их лизнула, но больше всего внимания было головке. Если бы ей дали волю даже не знаю что она бы с ней сделала. Но она явно кайфовала. При этом рука ее не оставалась на месте. Но так не могло продолжаться вечно. Я даже не успел среагировать как мой член стал извергать из себя. А поскольку это было уже не в первый раз за последнее время, то сперма была уже не такая густая как сразу (что, кстати, меня насторожило) и брызнула достаточно далеко, попав мне на шею. И снова этот резкий запах. Наташка буквально как насос всасывала этот запах. Сперма уже текла по ее пальцам, а она все не унималась. Даже когда уже все закончилось она все еще продолжала пока я ее не остановил.

— Все, солнышко. Хватит. Уже все закончилось. Больше ненужно. — Останавливал я ее и ее руку.

— Это все? Больше не будет?- даже как то разочарованно спросила она.

— Да. Все что могу. — ответил я и улыбнулся. — Даже у коровы молоко заканчивается.

— Ну да…- согласилась она и тоже засмеялась. Она рассматривала сперму на своем большом пальце, потом долго ее нюхала и в конце концов просто облизала, пососала на языке словно сосульку и проглотила.

— Ты чего это.- от неожиданности я даже привстал на локтях.

— Ну а как. Я же все должна об этом знать. — как само собой разумеещееся невозмутимо ответила она и засмеялась. Видимо мое лицо развеселило ее. Я тоже засмеялся.

— Ну и как тебе?- уже с интересом спросил я, потому как у мамы не решился.

— Прикольненько. Чуть сладковато-кисловатая на вкус и еще что то, но вот что — понять не могу. И кстати почему у тебя в комнате утром так пахло как сейчас?- как вдруг в упор спросила она.

— Тебе показалось. Я лично ничего не слышал. И почему бы тебе не дать рассмотреть себя как обещала.- решил я схитрить чтобы не углубляться.

— А ты сам этого хочешь?

— А что? Ведь этого хочешь ты.

— Мама говорит что все должно быть обоюдно.- констатировала она.

— Ох уж эта наша мама… Но она права. И я на самом деле хочу рассмотреть тебя.- четко проговорил я. Наташка улыбнулась и предложила:

— Тогда меняемся. — и соскочила с лавки.

Я не спеша поднялся, смешал в тазике воду и обмылся как следует. Наташка же удобно разлеглась на лавке стараясь занять более эротическую и удобную позу. Я смотрел на нее и думал, что неужели все девчонки такие, и мои одноклассницы тоже. Неужели и моя Таня (это девушка которая безответно нравилась мне) тоже такая и просто строит из себя недотрогу. Я обмывался и смотрел как с каждой позой Наташкина писька, то раскрывалась, то закрывалась и представил что на ее месте Танюша. И именно в этот момент мне так захотелось разглядеть все там поподробнее…Произошла какая то подмена в моем сознании. Я облился из тазика и опустился на колени возле лавки. Мне так нравилась эта писька. Такая какая то нежная и красивая. Я долго поглаживал бедра и наконец прикоснулся не к самим губкам, а рядом с ними. Ощутив жар и желание. Редкие, светлые пушистые волоски нисколько не скрывали эту щелочку. Это был плюс. У мамы там из=за ее черных кудряшек ничего видно не было кроме самой сути. Здесь же я любовался красотой этих нежных, слегка приоткрытых губ. Наташка буквально выгибалась как кошка слегка покручивая бедрами и вей попой. Но сейчас это была моя Танюша. Такая недосигаемая. Я как можно аккуратнее раздвинул эти губки и увидел маленькую пуговку смотрящую на меня.(Это был клитор) Я потрогал ее и Наташка даже застонала. Меня это насторожило, но не остановило. Наташка распалялась, а я заводился все больше и больше. Писька была вся мокрющая хоть выкручивай. Из нее буквально лилось, особенно после того, как я пальцем немного проник в нее. Это было что то. В конце концов этот запах и сок буквально льющийся по моим пальцам вскружил мне голову и взбудоражил. Я приблизил лицо к ее письке и в конце концов стал ее лизать и вылизывать. Как умел. Как мог. Но с таким наслаждением. Так же как и со мной это было очень не долго. Не прошло и нескольких минут, как стон сменился на рык(что меня просто поразило), Наташка вся напряглась как струна, прогнулась, несколько раз вскрикнула и медленно обмякла, при этом до сыта напоив меня своим соком. Ее нежненькая писька была очень классная. Но вкус маминой был насыщеннее и ярче.

Наташка лежала в расслабленной позе, а из письки струился потихоньку сок. Я слизывал его, а потом ввел в нее палец, погрузил как следует и протянул его к губам сестренки. Она сначала понюхала его, а потом облизала. Потом пососала его.

— Еще. — промолвила она и я еще несколько раз повторил. Наконец она пришла в себя, улыбнулась, потянула меня за шею и поцеловала меня в губы. — Ты самый лучший братик на земле.- прошептала она.

— А ты самая лучшая сестренка.- ответил я,- но мы не должны переступать грань.

— А мы ведь ее не переступили? Правда? Мы же сексом не занимались.

— Конечно. Это была игра, если так можно сказать. Но о ней лучше никому вообще не говорить.

— И даже маме?

— Наверное даже ей. Пусть это будет наша с тобой огромная тайна. А придет время все станет как надо.- договорились.

— Хорошо. А мы еще с тобой поиграем в эту игру? — с надеждой спросила она.

— Ну конечно. Я лично не против. Главное чтобы все осталось между нами. Не известно понравится ли это маме. А вдруг не понравится? Вот тогда все…жопа… Все будет как до вчерашнего дня было. Ты хочешь этого? — обычно я не многословный, но тут что то прорвало.

— Я тоже об этом подумала. Договорились. Это будет наша тайна.

— А ты у меня скороспелка. Я даже не ожидал что такая продвинутая. — сделал я комплимент сестренке.

— Ты просто мало обращал на меня внимание. И вообще мало обо мне знаешь. Я и то наверное больше знаю о тебе. Но ничего. Мы это исправим. Думаю теперь все будет иначе.- как будто сама с собой говорила она. Я же понял что она на самом деле права. Я ее действительно мало знаю, а может и совсем не знаю. И интересно что она знает обо мне. Это предстояло еще выяснить, но не сейчас. Сейчас нужно было помыться, погреться, попариться, опять помыться и возвращаться в дом. Скоро должна была вернуться мама и я с нетерпением ждал. Ведь она утром явно намекнула на что то интересное что меня ждет.

— Может и права. Но ведь все в наших руках.-согласился я.

— Вот и я о том же. — поддакнула довольная собой она.

— Ну давай париться и мыться.

— Давай. Тем более что мама должна уже где то быть на подходе, а нужно еще ужин разогреть и картошки начистить и сварить. Ты ведь мне поможешь?

— Ну конечно, сестренка. С удовольствием.- ответил я, подхватил ее на руки и понес в парную, а она нежно обхватила меня за шею.
Нужно было все успеть до приезда мамы. Ведь вечер был только на горизонте и обещал нечто новое, но это уже другая история.

18+

1. В поход

Мамин брат дядя Женя часто бывал у нас в гостях. Это был веселый человек, заядлый турист, гитарист и закоренелый холостяк. А еще — кинолюбитель. Он показывал нам фильмы о своих походах, после просмотра которых во мне разгоралась бурная зависть — очень уж хотелось самому отправиться в такое путешествие: идти с рюкзаком горными тропами, покорять на байдарке бурные реки… Но мои родители и сами были далеки от духа романтики и бродяжничества, и мне не позволяли. Папа говорил, что это очень опасно, а мама считала, что все походники ведут беспутный образ жизни.

— Вон, посмотри на Женьку, — говорила она папе. — Каждый год новая баба. Полтинник скоро, а семьи нет.

Тем не менее, в один из визитов дяди Жени я не выдержал и спросил прямо в лоб:

— Дядь Жень, ну когда же меня с собой возьмете?
— Да хоть этим летом, — ответил дядя Женя, убирая в чехол кинопроектор.
— Об этом не может быть и речи! — строго отрезала мама.
— Он вам будет обузой, — поддержал ее папа.
— Ну что ты, Андрей, какой обузой? Это простая «двоечка» по озерам Карелии. Весь маршрут километров сто двадцать. Идем на две недели, больше отдыхать, чем плыть. И как раз нам в экипаж катамарана мужика не хватает.
— Да какой он мужик! — усмехнулся папа.
— Это почему ж не мужик? — обиделся я. — Мне восемнадцать лет. Будет. В конце июля.
— Вот и день рождения как раз в походе отметим, — подмигнул дядя Женя.

Не буду утомлять читателей подробностями, как мне удалось уломать предков, как я собирался в дорогу, как мы добирались до озера — все это нудно и неинтересно.

Карелия встретила нас чудесной погодой, для севера — просто жарой. В составе нашей группы было шесть человек. Дядя Женя плыл в байдарке со своей новой пассией тетей Верой… Впрочем, еще в поезде мы договорились: никаких «дядь» и «теть» — называть друг друга только по именам. И пусть дяде Жене под пятьдесят, а тете Вере сорок, я называл их Женя и Вера. Так же к ним обращались сестры Даша и Лиза. Даше было двадцать два, а Лиза примерно моего возраста. Обе они — племянницы Игоря. Вот их дядю я очень долго не мог называть по имени. Хоть Игорь и выглядел спортивно и моложаво, но для меня он почти дед — ему за шестьдесят.

Игорь, девушки и я плыли на четырехместном катамаране, мы с Игорем на корме, девчонки спереди. Сёстры гребли в одних купальниках, и я любовался их стройными фигурками — плечиками, спинками и попками, что вызывало во мне прилив сексуальных фантазий. Спали мы в двух палатках. В одной Женя с Верой, в другой мы вчетвером. Мое место было с краю, рядом со мной Игорь, как барьер нравственности, по другую сторону от него Лиза и Даша.

Поначалу я засыпал плохо. Игорь храпел, из палатки Жени и Веры доносились охи и стоны, девчонки шушукались: видимо, обсуждали, что там происходит. Для меня самого это было открытием — в том нежном возрасте мне казалось, что после сорока люди уже не занимаются сексом. Лишь сам повзрослев, а потом дожив до глубоких седин, я понял, насколько сильно тогда заблуждался.

2. Случай

Первые дни путешествия до предела наполняли меня новыми впечатлениями, да и физически я уставал с непривычки. Тем не менее, несмотря на усталость, созерцание обнаженных до грани приличия трех граций волновало меня. Надо заметить, что Вера была очень стройна и выглядела моложе своих лет, однако, конечно же, мой юношеский взор был больше прикован к сестричкам.

Особенно притягательна для меня была Лиза. Ее пышная каштановая коса до пояса просто сводила с ума, а брошенный мельком взгляд зеленоватых глаз обжигал словно электричеством. Её юный бюстик уже не помещался в малОм, видимо, прошлогоднем, купальнике, едва прикрывавшем соски. Её полные губы словно созданы были для поцелуя, а длинные стройные ноги для бесконечного любования. Сформировавшаяся попка как магнит тянула к себе ладонь — до того хотелось погладить ее или легонько шлепнуть.

Даша тоже девушка весьма симпатичная и очень даже привлекательная. Ее светло-русые волосы, слегка отдававшие рыжиной, были собраны в два коротких «хвостика», которые подчеркивали овал озорного веснушчатого лица, украшенного чуть вздернутым носиком и голубыми глазами. Она была близорука, но редко надевала очки. А зря, они, надо сказать, были ей очень к лицу. Ее сходство с сестрой казалось весьма отдаленным. Возможно, у них разные папы. Будучи старше Лизы, Даша, тем не менее, была ниже ростом и немного полнее. Впрочем, нет, не полнее, а скорее более округлой, что придавало ее фигуре мягкую женственность и сексуальность. А эластичная ткань трусиков ее купальника так плотно прилегала к телу, что четко прорисовывала все выпуклости и углубления.

Всё это вводило меня в состояние полового возбуждения, скрыть которое стоило немалых трудов. Указывающий на двенадцать напряженный половой член я расправлял в плавках, прижимая к животу, и старался отворачиваться от людей или чем-нибудь загородиться, пока он не возвращался в спокойное состояние.

Как многие юноши, я уже несколько лет грешил онанизмом, но в походе решил воздержаться от этой привычки. Однако на третий день пути произошло событие, взволновавшее меня и вынудившее нарушить данное себе обещание. Мы закончили ходовой день, разгрузили наши плавсредства и поставили лагерь. Я отправился в лес по малой нужде и поливал ствол корявой сосны, укрывшись за ним. Боковым зрением я заметил приближающуюся фигуру. В принципе, я отправлял естественную надобность и не делал ничего предосудительного, но правила приличия требуют скрывать сей интимный процесс. Чтоб не создавать неловкую ситуацию, я затаился за деревом.

Фигуркой оказалась Даша. Не заметив меня (я был в защитного цвета одежде, а Даша, как вам уже известно — близорука), она остановилась в нескольеих метрах и, повернувшись ко мне спиной, приспустила штанишки вместе с трусиками и присела в заросли карликовой березки. Белая кругленькая попка на мгновение открылась моему взору и скрылась в листве. Из зарослей виднелись только спина и плечики в голубой футболке, затылок, разделенный прямым пробором и два хвостика, перехваченные резинками. Донеслось характерное журчание.

Я думал, она пописает и уйдет. Дабы не смущать девушку, я не покидал укрытия, а вид мелькнувшей голой попки привел мой член в состояние эрекции. Ведь как я упоминал выше, он вскакивал и в менее пикантных ситуациях. Журчание стихло, но Даша продолжала сидеть на корточках. Я заметил, что она подрагивает и, судя по движению плеча, ритмично шевелит рукой. До меня доносилось ее частое дыхание и тихое постанывание. Меня осенила догадка — она мастурбирует. Это открытие до крайности возбудило меня, но я боялся пошевелиться, чтоб ненароком не выдать себя.

Процесс длился недолго. Издав тихий протяжный стон, Даша, очевидно, кончила. Она поднялась, снова открыв мне на пару секунд свою голую попку. Чуть разведя колени, она вытерла промежность салфеткой и бросила ее в траву. Натянула трусики и штанишки, полуприсев (коленки в стороны), расправила их и ушла в лагерь. Когда она скрылась, я вышел из своего укрытия, подобрал салфетку и поднес к лицу. От нее пахло женщиной. Возбужденной женщиной и сексом. И вот тут я и нарушил данный перед походом обет, обхватил рукой возбужденный член и кончил на эту салфетку.

3. У костра

На другой день мы прошли порожистую протоку и половину очередного озера. Остановившись ближе к вечеру с наветренной стороны живописного мыса, мы решили устроить дневку — типа завтра никуда не плывем, останемся здесь. Поскольку рано не вставать, все засиделись у вечернего костра, пели песни. Легкий бриз с озера разгонял комаров, вечер был теплым и просто чудесным.

Первым на покой отправился Игорь, потом ушли и Женя с Верой. Мне спать не хотелось. Я ковырялся прутиком в костре, а когда загорался его кончик, поднимал прутик вверх и крутил тлеющий огонёк, чертя в воздухе замысловатые кривые. Хотелось чем-то развлечь девчонок, заодно показать свою эрудицию.

— Смотри, Лиз, а вот фигуры Лиссажу, — обратился я к девушке, рисуя огоньком то круг, то знак бесконечности.
— А что это, фигуры Лиссажу? — заинтересовалась Лиза.

Я стал объяснять.

— Лизка, спать пора! — сестра поднялась и потащила ее за руку.
— Не хочу, сама иди! — Лиза высвободила руку и снова уселась на бревно.
— Ну, как хочешь! — сердито буркнула Даша и отправилась в палатку, откуда уже доносился храп Игоря.

Мы сидели с Лизой у догорающего костра и болтали о разных пустяках. Из палатки Жени и Веры послышались характерные звуки. Лиза смущенно опустила глаза и тихонько хихикнула.

— Ты чего?
— Интересно, почему люди стонут, когда ЭТИМ занимаются?
— Не знаю, наверно от радости.
— От радости надо смеяться.
— Ну, значит, от восторга.
— А ты уже пробовал? — спросила Лиза.
— Что? — я сделал вид, что не понял.
— Ну… секс.
— Не-а… — честно признался я.

Мне хотелось задать встречный вопрос: а ты? Но счел это бестактным.

— А целоваться умеешь? — Лиза взглянула на меня лукаво.
— Нет.
— А я умею!

Лиза смотрела на меня смело, даже с вызовом.

— Так научи.
— Ну, пробуй…

Лиза закрыла глаза и приоткрыла губы. Я обнял ее за плечи и коснулся губами ее губ. Мы застыли в такой позе, а я почувствовал возбуждение. Я просунул руку в ее треники, нащупывая резинку трусов. Лиза отвела мою руку. Но я повторил попытку вновь. Лиза опять отвела мою руку, но уже не столь решительно. Тогда я сунул руку ей под футболку, дотронулся до груди, коснулся соска. Лиза вздрогнула и через нос издала тихий стон, поскольку рот был занят. Я снова повторил попытку залезть рукой в трусики. На этот раз удалось. Проведя по нежной растительности лобка, я добрался до половых губок.

Ножки ее были плотно сжаты, потрогать пальцем удавалось только верхний уголок. Снова тихий стон через нос. А я усилил давление пальцем, пытаясь проникнуть ниже. Лиза оторвалась от моих губ и часто задышала с тихими стонами, как бы вторя в унисон стонам Веры, доносящимся из палатки. Девочка чуть расслабила ноги, и я смог двигать вдоль щелочки пальцем, ощущая, как он обволакивается влагой. Мой член стоял как каменный — я впервые прикоснулся к девчоночьим прелестям.

Лиза перекинула ногу через бревно, сев на него верхом, и спиной привалилась ко мне. Я тоже повернулся и сел верхом на бревно позади нее. Ее голова лежала у меня на плече, щекой я чувствовал ее горячее дыхание, а ухом слышал ее тихие стоны. Одной рукой, просунутой ей подмышку, я держал ее грудь, другой ласкал мокрые от влаги половые губки. Ее спина прижимала возбужденный член к моему животу. Тупое сдавливание в промежности, предвестие оргазма, — и я не мог больше сдерживаться, член запульсировал, и мои трусы наполнились теплой спермой. Лиза, словно уловив это, испустила тихий протяжный стон и расслабилась. Я крепко обнял ее, чтобы она не свалилась с бревна.

Несколько минут мы сидели молча.

— Ну вот, — шепнул я ей. — А ты говоришь, почему стонут.

Лиза расхохоталась и встала с бревна.

— Я и так знаю. Это был вопрос риторический. Пошли спать.

4. Девичьи игры

Весь следующий день мы валяли дурака. Купались, загорали, собирали ягоды. Перед ужином Лиза и Даша взяли мочалку, мыло, полотенце и сказали, что пойдут за мыс мыться и чтобы им не мешали. Женя с Верой занимались приготовлением еды, Игорь отправился на рыбалку, а я сказал, что пойду собирать чернику.

Но на самом деле я решил подглядеть за девчонками. С другой стороны мыса еще утром мы разведали небольшой песчаный пляжик. Очевидно, девушки сбирались пойти туда. Пляжик был прижат к воде террасками, поросшими лесом и густым подлеском. Этим подлеском я и воспользовался, замаскировавшись у самого берега. Я полил свой «целинный» костюм изрядной дозой репеллента, чтоб не допекали комары, а защитного цвета панамку украсил вереском и багульником, забросал себя травой и улегся в заросли.

Девушки разделись догола. Обзор был хороший, но до них было метров пятнадцать. Впрочем, зрение у меня, неплохое, и все, что меня интересовало, я с наслаждением созерцал.

Раздевшись, они вошли в воду, с визгом поплескались и стали намыливаться. Даша намылила спинку Лизе, а потом Лиза Даше. Все это сопровождалось хохотом и повизгиванием. Как я уже говорил, Лиза, хоть и младшая, но ростом немного выше сестры. Вдруг она обняла Дашу за талию, прижалась животом к ее спине и стала делать бедрами такие же движения, какие делает мужчина, сношаясь с женщиной. Даша с визгом выскользнула и стала убегать от Лизы, а та ее догонять. Они бегали по мелководью у берега, брызгались водой и кричали. Лизе наконец удалось поймать Дашу и почти напротив меня. Обняв ее сзади, она опять прижалась лобком к ее попе, а своей стала делать мужские движения, при этом приговаривая:

— Вот так тебя трахают? Да? Вот так?

За визгом и криками девчонки не услышали, как хрустнула ветка. Зато это услышал я. Затаившись, я боковым зрением увидел Игоря. Он тихо подкрался, прислонил спиннинг к сосне и сам укрылся за ней. Нас разделяло метров пять-шесть, но он меня не замечал: я замаскировался как настоящий разведчик. Да и интересовало Игоря не то, что у него под боком, а то, что творилось на озере.

— Все, Лизк, прекрати, хватит, — смеясь, говорила Даша, но чувствовалось, ей самой нравится эта игра.

Наигравшись, девушки смыли пену, вышли на берег и стали вытираться. Я видел как Игорь расстегнул ширинку, вытащил возбужденный член вместе с яйцами и принялся онанировать.

А дальше произошло то, отчего лично я снова кончил в трусы, даже не шевельнувшись. Растерев Дашу полотенцем, Лиза опустилась перед ней на колени и стала лизать ей. Даша расставила ноги, подалась животом вперед и, закатив глаза к небу, стонала, удерживая Лизу за косу и прижимая к себе ее голову. Лиза обхватила Дашины бедра, и я словно улавливал ее старания доставить сестре удовольствие. Однако лично мне она его уже доставила — я ощутил животом пульсирующую теплую струю. Кончил и Игорь, несколько белых тягучих капель стекли в траву с его конца. Он выдавил из члена последние, встряхнул его, убрал в брюки и застегнул ширинку. Забрав спиннинг, он тихо удалился.

Тем временем, события на берегу подходили к финалу, но вовсе не такому, как я предполагал. Я думал, Даша кончит от языка Лизы, а потом то же самое сделает ей. Но Даша оттолкнула сестру и довела себя до оргазма собственными пальцами. А кончив, скомандовала:

— Всё, пошли!

Девушки начали одеваться.

Тихонько выбравшись из своего НП, я отправился в лагерь, по дороге почти догнав Игоря. Тот положил спиннинг под крыло палатки и сел на бревно возле костра.

— Поймал чего-нибудь? — спросил Женя.
«Двух русалок», — хотел пошутить я, но промолчал.
— А где черника? — обратилась ко мне Вера.
— Съел по дороге.
— Жаль. А мы оладушков напекли, могли бы ягоды протереть с сахаром вместо варенья.
— Ну, извините.
— А вот и мы! — на поляну вышли румяные Даша и Лиза. — Ужин готов?

5. Лиза

После ужина мы снова засиделись у костра, и расходились за полночь. Хоть июль давно перевалил за середину, северные ночи стояли светлые. Мы с Лизой опять остались вдвоем и тогда я шепнул ей на ухо:

— Давай, пройдемся…

Я поднялся и взял ее за руку. Лиза послушно встала и пошла за мной по тропинке. Бедная Лиза, подумал я, ведь во время сегодняшних игр с сестрой она так и не кончила. Мне казалось, она не откажется, если я предложу ей исправить эту несправедливость.

Мы отошли от лагеря шагов на пятьдесят. Я остановился, взял Лизу за плечи, прислонил к дереву и стал целовать. Она без особой страсти отвечала на поцелуи, а мне безумно хотелось сделать ей то, что она делала сестре на берегу. Я нащупал обе резинки — и треников, и трусов — и рывком потянул вниз.

— Ты что?! — испугалась Лиза, крикнув чуть не в голос.
— Тихо, тихо… все хорошо… — зашептал я, опускаясь на корточки.
— Прекрати!

Лиза ухватилась за трусики, пытаясь натянуть их обратно.

— Да погоди ты, глупенькая, — успокаивал я. — Ты же помнишь, как было вчера… Я ничего не сделаю, поцелую только и всё.

Наконец, она перестала ломаться, убрала руки, открыв мне свои прелести. В сумеречном свете белой ночи их хорошо было видно. Я обхватил Лизу за бедра и припал губами к лобку. Целуя, я опускался ниже, раздвигая языком волосы и подбираясь к заветной цели. Лиза очень напряженно стискивала ноги, да и трусы с трениками, спущенные до колен, мешали их раздвинуть. Чтоб снять их совсем, надо расшнуровать кеды, но лучше этого не делать — мало ли, вдруг придется срочно приводить себя в порядок.

Минут через пять моих стараний Лиза все же решила расслабиться и получить удовольствие, и я смог просунуть язык меж половых губ. Где ж у нее этот самый клитор, центр женского блаженства? Вот, кажется, язык нащупал какой-то бугорок, от прикосновения к которому Лиза вздрогнула. Я чаще стал работать губами и языком, чувствуя такой же запах, который исходил от салфетки, брошенной Дашей, и ощущал незнакомый доселе солоновато-кисловатой вкус женщины. Лиза прерывисто часто дышала, иногда постанывала, иногда вздрагивала, а я снова ощущал позывы кончить в штаны. Лиза дышала все чаще, и чаще двигала тазом. Значит, должна скоро… вот-вот…

Когда она вся затряслась, судорожно двигая попкой, я испытал блаженство, куда большее, чем когда получаю удовлетворение сам. Я — мачо! Я доставил девушке сексуальное наслаждение! Видимо, после оргазма Лизе становились неприятны прикосновения, поэтому она оттолкнула меня и натянула трусики с трениками. И вовремя, потому что из палатки послышался Дашин голос:

— Эй вы, гулёны, спать собираетесь или как?!

Следующей ночью мы опять задержались с Лизой у костра и, оставшись одни, без лишних слов отправились прогуляться. Спустив с нее штанишки, я ласкал ее пальчиками, потом лизал языком, довел до оргазма, после этого она сразу заторопилась в палатку. Мне хотелось, чтобы и она проявила интерес к моему половому органу, поиграла бы с ним ручонками, взяла бы в ротик и помогла бы мне кончить, но сама она такового интереса не проявляла, а просить я стеснялся.

Мы забрались в палатку. Даша еще не спала. Засыпая, я слышал, как она что-то шепчет сестре, как мне показалось, сердито и строго.

На другой день Лиза была какая-то смурная и кислая, лениво гребла, а вечером сразу после ужина залезла в палатку.

— Чего это с ней? — спросил я у Даши.
— А, так. Неможется. Месячные у нее.

Жаль. Я уже втянулся в наши ночные игры. Мне было скучно, я плохо засыпал, долго ворочаясь в спальном мешке, зато под утро мне снился чудесный эротический сон с участием Лизы и Даши.

6. Подарок

Настал мой день рождения. Вера с Женей испекли пирог с ягодами и с кремом из сгущенки с маслом. Меня поздравили, мы распили припасенную для этого бутылку шампанского, а взрослые (к ним причислялась и Даша) выпили еще и спирту. После ужина Лиза опять быстро ушла в палатку, мы немного попели, а затем разошлись и все остальные. У костра остались мы с Дашей.

— Вы с Лизой как бы сестры, а так не похожи, — заметил я.
— А мы сводные. Я папина дочка, а Лизка — мамина.
— Ясно.
— Знаешь… — Даша взяла меня за руку. — Я хочу сделать тебе подарок.
— Какой?
— Узнаешь, — в ее глазах промелькнул лукавый блеск. — Пойдем!

Мы шли вдоль кромки берега, пока наш лагерь не скрылся из виду. У Даши была с собой пляжная сумка. Она достала из нее подстилку и расстелила ее на песке. Ночь была не по-северному теплая, а возле воды совсем не было комаров. Над противоположным берегом висела полоска зари, было светло. Даша опустилась на колени и расстегнула на мне штаны. Она спустила их до колен вместе с трусами.

Не знаю почему, может от неожиданности, может от такой дерзкой прямолинейности мне стало неловко и даже немножко стыдно. Я не чувствовал возбуждения. Но Дашу это не смутило. Она погладила мне яички, сдвинула крайнюю плоть, коснулась пальцем обнаженной головки, провела вокруг нее. Потом сняла с себя футболку, обнажив грудь и, потянув меня за руку, усадила на подстилку рядом с собой. Приблизив грудь к моим губам, она молча предложила ее поцеловать, что я и сделал. Потом Даша легла на спину, освободилась от брюк и трусов и раздвинула ноги.

Сначала я лизал ей как Лизке, ласково и нежно, а потом с каким-то хищным остервенением, покусывал губки и глубоко вводил язык во влагалище. Дашка стонала и извивалась, что еще сильнее вводило меня в экстаз. Мой член постепенно приходил в возбужденное состояние и требовал к себе какого-то внимания. Словно угадав это, Дашка подтащила меня за подмышки, уложив на себя, как бы предлагая войти в нее.

О, небо! Я трахаюсь с женщиной! Миг, о котором любой мальчишка мечтает чуть ли не с дошкольного возраста. Мой пенис охвачен не кулаком, не каким-то суррогатным имитатором, а настоящим влагалищем, влажным, упругим и теплым. И подо мной живое напряженное тело женщины, которая, закрыв глаза и закусив губу, часто дышит, стонет и извивается.

После нескольких толчков войдя на всю глубину, я остановился, ощущая, как пульсирует, наполняя влагалище сперма и, не помещаясь в нем, вытекает наружу. Мне хотелось расслабиться, оставаясь на женском теле, но Даша раздосадовано прицокнула языком, отпихнула меня, и принялась мастурбировать. Через минуту она, застонав, расслабилась.

Меня охватило некое чувство вины и неловкости, но Даша, открыв глаза и увидев мой растерянный вид, успокоила:

— Не переживай, — она обняла меня и поцеловала. — Ты умница, всё в порядке. Тут дело во мне: я могу кончить только от своих собственных пальчиков.

Помолчав немного, озорно спросила:

— Понравилось?

Я кивнул.

— А тебе?

Она улыбнулась, отвела взгляд и какое-то время молча стряхивала песчинки с подстилки.

— Мне тоже. Мастерски лижешь. Уже приходилось?
— Нет, — соврал я.

Мне не хотелось рассказывать о наших играх с Лизой, но Даша хитро и с сомнением посмотрела на меня.

— Хочешь еще?
— Ага.

* * *

— Ну, достаточно, — Даша оттолкнула меня. — Все было очень замечательно. Хих! Хотела тебе сделать подарок, а получила сама. А ведь сегодня не мой, а твой день рождения!

— Уже вчера, — заметил я, поскольку в этот момент солнце бросило первый луч на гладь озера.

7. Сцена ревности.

Бодрый голос Игоря объявил, что завтрак готов. Все уже встали, а мне так не хотелось, поскольку после Дашиного подарка спал я не больше трех часов. Но приходится покидать нагретый спальник и вылезать на утреннюю прохладу. Небо затянули облака, день обещал быть пасмурным, как настроение Лизы. Она все еще была замкнута и неразговорчива. Я пожелал ей доброго утра, но она не ответила и демонстративно отвернулась.

Это был наш последний ходовой день. Маршрут заканчивался. Мы прошли последнюю шиверистую протоку, на плесе причалили к берегу и начали готовиться к отъезду. Лагерь разбивать не стали, все занялись на поляне сбором вещей и укладкой рюкзаков. А мне поручили на берегу разобрать раму катамарана.

Я откручивал отверткой винты, а мои мысли были заняты Лизой. Почему она такая злая последнее время, особенно сегодня? Я хотел на прощание хотя бы поцеловаться с ней, а она не смотрела на меня и не общалась. Орудуя отверткой, я краем глаза заметил, что Лиза вышла на берег и идет ко мне. Хочет мириться?

Она подошла. Я выпрямился, хотел улыбнуться ей, но, взглянув на Лизу, застыл, улыбнувшись только наполовину. Ее глаза излучали молнии, а выражение лица было как у разгневанной фурии. Она выхватила отвертку из моей руки, казалось, она готова пырнуть меня жалом.

— Ты был вчера с ней?! Говори! Был? Да?! — в ее голосе звучала злоба и ненависть.

Так вот оно что. Сцена ревности. Я хотел успокоить ее, отшутиться, но не смог. Только растерянно кивнул головой.

— Чем вы занимались?! Отвечай! Ты лизал ей?! Признавайся, лизал?! Лизал у нее?! Да?!

Я не мог врать этому существу. Даже во гневе она казалась мне ангелом. Я снова кивнул.

— Гад! — в меня полетела отвертка.

Я увернулся.

— Сволочь! — она взяла пассатижи и тоже швырнула в меня.

Я опять увернулся. Больше швырять было нечего. Лиза резко повернулась и ушла. Плечи ее подрагивали…

Меня озадачила эта вспышка ревности. Я даже не мог представить, что ее настолько серьезно увлек наш мимолетный роман. Я думал, что это была просто игра. Мы не давали друг другу ни клятв, ни обещаний…

Лишь позже я догадался, что дело было совсем не в этом, не в ее увлеченности мной. Дело было совсем в другом. Да, она ревновала. Но не меня. Она любила сводную сестру. Любила как активная лесбиянка. Я вспомнил сцену, увиденную мной тогда, на плесе. Я замахнулся на ее приоритет, я посягнул на то, что она считала единственно своим неотъемлемым правом.