Рассказ с тетей в душе

автор : Северный волк.

ТЁТЯ ЛЮСЯ.

Пока мы жили в коммуналке родители скопили немного денег и заняв недостающую часть у материной сестры тёть Даши купили земельный участок в черте города с огородом, банькой, летней кухней и недостроенным большим домом, который родители за лето достроили, и мы переехали жить в частный дом.

А тёть Люся получила двухкомнатную благоустроенную квартиру на другом конце города далековато от нас, где они со Стасиком стали жить.

Встречаться мы стали реже, и наша дружба со Стасиком постепенно сошла на нет. У него появилась своя компашка с его района – у меня своя, а мать с тёть Люсей продолжали дружить так как вместе работали в железнодорожной больнице мать была медсестрой, а тёть Люся санитаркой.

Тёть Люся иногда по выходным приезжала к нам попариться в баньке — сперва со Стасиком, а потом стала ездить одна.
Ну после баньки как всегда была грандиозная пьянка, мать выпивала немного для компании, а батя с тёть Люсей поддавали изрядно после чего естественно тёть Люся оставалась ночевать у нас.

Чаще всего пьяную тетю Люсю ложили спать одну в летней кухне так как она напивалась до чёртиков и не в состоянии была передвигаться сама.

Вскоре батя загулял даже иногда даже не приходил домой ночевать… в оправдание он рассказывал байки, что пьяный спал у друга. Естественно после каждой его такой выходки дома был грандиозный скандал, иногда переходивший в драку.

Мать терпела-терпела всё это, но после того как «добрые люди» донесли е, что батя не только пьёт, но и гуляет вовсю с одной шалавой у матери наконец лопнуло терпение, и она подала на развод и раздел имущества.

Заняв опять у тёть Даши приличную сумму денег мать выплатила бате половину стоимости дома и имущества после чего, они разошлись, и батя уехал жить к своей матери, а мы остались жить втроём мать я и моя младшая сестрёнка Светка.

Конечно жить в частном доме без мужика сложновато, поэтому вся мужская работа по дому почти полностью легла на мои плечи. Но были в этом и свои плюсы: батя был таким занудой, что портил мне всю жизнь.

В отличии от него мать ко мне относилась хорошо, и я даже рад был тому что родители разошлись мне была предоставлена свобода.

Мать всё также рано уходила на работу вначале седьмого утром и возвращалась около шести вечера, а в выходные была занята домашними делами.

Обычно мать была пунктуальной и никогда не задерживалась на работе, а в эту пятницу, она задержалась дольше обычного и пришла домой поздно вместе с тёть Люсей, с которой они продолжали по-прежнему дружить и после развода стали ещё чаще встречаться.

Они отмечали на работе, какое-то мероприятие и были изрядно подвыпившими, принеся с собой ещё закуски и спирта.

Я понял, намечается продолжение банкета. Вообще-то мать до развода с отцом редко пила, только в гостях изредка и то чуть-чуть. А тут я был удивлён, в таком состоянии свою мать я видел первый раз.

Мать была прилично пьяна, не говоря о тёть Люсе, которая была вообще в хлам. Но, тем не менее, мать собрала на стол в летней кухне, и они с тёть Люсей ещё долго сидели там за столом, понемногу выпивали обсуждая женские проблемы.

Этот раз по-видимому тёть Люся приехала с матерью прямо с работы потому что Стасика с ними не было. Я поинтересовался у тёть Люси где он, на что она заплетающимся языком пробормотала что уехал в деревню к бабуле.

Потолкавшись немного дома, я ушёл на улицу к пацанам, пришёл домой поздно, когда все уже спали. Зайдя в дом, и услышав громкое храпение, я подумал, что все спят в доме включая тёть Люсю.

Чтоб никого не разбудить я, не включая свет сразу пошёл в летнюю кухню.

Я летом иногда ночевал там, когда поздно приходил домой. Вот и в этот раз я решил переночевать в летней кухне, чтоб не слушать музыкальный храп разносившейся на весь дом.

Водя на кухню, я увидел на столе остатки пиршества, две рюмки, чашки с закусками и недопитую бутылку медицинского спирта.
Видно хорошо погуляли допоздна, даже свет забыли выключить на кухне, размышлял я.

Только я собрался попить чая, как услышал негромкое похрапывание, доносившееся с соседней комнаты.

Я удивился, кто же это там? Вроде все в доме спят?..

Быстро подойдя к двери, я приоткрыл шторку, и заглянул в спальню.

На кровати, на которой я собирался спать, лежала пьяная тёть Люся. Она спала на правом боку, полураздетая, в одних трусах и бюзгалтере, её юбка с блузкой висели рядом на стуле.

В спальне было душно, и поэтому тёть Люся полностью раскрылась, сбросив на пол одеяло.

Я стоял возле двери в спальню и смотрел на спящую тёть Люсю, припоминая рассказы Стасика, о том, как он пользовался таким состоянием своей матери, когда они жили ещё с нами в коммуналке, а тёть Люся даже не разу не просыпалась и не догадывалась об этом.

А может это действительно правда, размышлял я. И Стасик на самом деле имел свою мать.

Чем чёрт не шутит?

Не зря ведь говорят: «у пьяной бабы – пи*да чужая».

Постояв так в раздумье какое-то время, я решился хотя бы попробовать пошарить тёть Люсю между ног, когда выпадет ещё такая возможность побыть на едине с спящей пьяной полуобнаженной женщиной. От этих мыслей у меня даже похолодело в низу живота, яйца сжались в комочек, а член стал наливаться кровью.

Набравшись смелости, я потихоньку направился к кровати, и, подойдя к ней вплотную, начал трогать тётю Люсю за ляжку, чтобы убедится, крепко ли она спит. Погладив несколько раз, я, затаив дыхание прислушивался к её храпу, и, не заметив никаких изменений, стал действовать дальше, медленно поднимая руку в верх по тёть Люсиной ляжке к её пи*де, чтобы пощупать её хотя бы через трусы. Прикоснувшись пальцами к матне, я осторожно стал всё там ощупывать, изучая рельеф тёти Люсиной промежности, при этом продолжая следить за тем, чтобы она не проснулась.

Пьяная тётя Люся скорее всего с вечера была не в состоянии подмыться и поэтому вся матня её трусов была мокрой, насквозь пропитанная вагинальными выделениями, перемешанными с остатками мочи. Пока я шарил тётю Люсю между ног она продолжала мелодично похрапывать, не подавая признаков для беспокойства. Тогда я уже осмелев совсем, засунул ладошку вниз под матню трусов, и осторожно потрогал рукой у тёть Люси голую пи*ду. Она у неё, как и у мамани была обильно заросшая от лобка до жопы густыми зарослями волос, которые мешали прощупать все прелести запретного плода, и, к тому же ещё матня ограничивала перемещение руки.

Видя, что тётя Люся никак не реагирует на моя интимные домогательства и продолжает спокойно спать, я решился на дерзкий поступок, приспустить ей трусы, и продолжить обследование запретного плода, а, если она будет также продолжать крепко спать, то попытаться хотя бы потеряться писуном по её голой пи*де .

Вытащив руку из матни, я, взяв обоими руками за резинку и стал приспускать трусы с тёть Люсиной жопы, чтоб не мешали исполнению моих дерзких планов.

Правда мне удалось приспустить трусы у тёти Люси только на левой ляжке – правая часть трусов была придавлена её попой, и я побоялся что тётя Люся хоть пьяная может почувствовать, как я стаскиваю с неё трусы, но этого было вполне достаточно, матня на трусах приспустилась и теперь была возможность оттянув матню вниз подобраться к голой тёть Люсиной пи*зде и пощупать её.

Пока я приспускал на ней трусы, тётя Люся во сне пробурчала что-то невнятное, и тут-же опять захрапела, давая мне повод дальше продолжать свои сексуальные домогательства.

К тому времени во мне пробудился животный инстинкт и уже взял верх над разумом, я, ничего не соображая, быстро стянув с себя штаны вместе с трусами, и прилёг сзади к тёть Люсе на кровать, не обращая внимания на раздавшийся громкий скрип панцирной сетки. Тёть Люся лежала в той же позе на правом боку, подогнув ноги к стене и выставив в мою сторону как специально свою соблазнительную попу.

Я стал сзади энергично пристраиваться к ней, двигаться всё ближе, пока мой возбуждённый член не упёрся тёть Люсе между ляжек. Дальше оттянув матню тёть Люсиных трусов в сторону, я стал толкать свой упругий член ей между ног пытаясь всунуть его в тёть Люсину пи*ду — благо что она была влажная от вагинальных выделений, и твёрдая головка моего члена без особого труда проскользнула между половых губ тёть Люсиной пи*ды до самого клитора.

Я стал двигать тазом взад в перёд, но не имея полового опыта я никак не мог попасть в тёть Люсино влагалище. Член всё время проскальзывал поверху её гениталий, то между половых губ в сторону лобка, то в разрез между ягодиц. После нескольких неудачных попыток, засунуть член в тёть Люсину пи*ду, я от перевозбуждения начал кончать, спустив первую струю спермы ей между ягодиц, а при попытке встать, вторая партия спермы брызнула тёть Люсе прямо на наружную сторону матни её приспущенных трусов. Я даже не сразу понял, что кончил.

Вообщем пока я вставал, успел обтрухать всю тёть Люсину жопу и трусы.

Разозлившись сам на себя, за то, что не смог по-настоящему отъиметь тёть Люсю, и к тому же ещё наследил, даже не успев побывать своим членом в её влагалище.

Разочарованный неудачей я, натянув трусы со штанами поплёлся на кухню.

Залпом выпив бокал воды, утоляя невыносимую жажду, я присел возле стола, раздумывая, что делать дальше, не замечая, что через штаны стимулирую рукой свой слегка опавший член, но готовый к очередному половому акту. Посидев так какое-то время, и проанализировав все свои ошибки, я решил повторить попытку отъиметь тёть Люсю поновой, тем более, что мой член опять стал возбуждаться и был готов к бою.

Теперь я решил предварительно изучить теть Люсины гениталии досконально прежде чем заняться с ней сексом, чтобы опять не попасть впросак и точно определить куда нужно всунуть член.

Я взял фонарик и став на колени возле кровати оттянул левой рукой матню тёть Люсиных трусов и раздвинув пальцами её ляжки стал светить фонариком на тёть Люсины гениталии. Так близко взрослую волосатую пи*ду и покрытую волосиками жопу я ещё никогда не видел. Правда я раньше подсматривал за подмывающейся маманей с большого расстояния, но там было видно лиши волосатый чуб ее лобка и руку, промывающую между половых губ ну иногда ещё я умудрялся подсмотреть детскую письку у своей спящей сестрёнки, но это не то там был маленький голенький пирожок с разрезом по середине, а тут такая картина просто загляденье тёть Люсина пи*да и жопа были буквально перед моим носом. Я даже чувствовал ароматные запахи, извергающие её гениталиями, это совсем не то что нюхать маманины или её же тёть Люсины грязные трусы ведь тут свежак. Я приблизился вплотную лицом к тёть Люсиной промежности и стал нюхать её гениталии чуть ли не всунув свой нос ей в пи*ду.

Ароматы были обалденные у меня аж закружилась голова от обильного прилива крови, в висках застучали молоточки и защемило в яйцах, меня начало всего потрясывать. Бедный мой член и так был возбуждён, а от таких запахов его буквально распирало от перенапряжения он до боли упёрся в трусы, нужна бала срочная разрядка.

Я дрожащей правой рукой положил фонарик на кровать направив луч света на тёть Люсину жопу стал правой рукой изучать её пи*ду ища вход во влагалище. Поводив средним пальцем между половых губ, пока не нащупал заветный вход в её вагину. Он находился буквально рядом с анальным входом.

Теперь, я уже нагло, без всяких церемоний, быстренько стянул с себя штаны вместе с трусами и, запрыгнув к тёте Люсе в постель, начал толкать свой возбуждённый член туда куда надо, на всякий случай придерживая его рукой, чтобы не проскальзывал мимо.

На этот раз, я точно попал в цель и мой член без особых проблем вошёл в смазанную моей спермой тёть Люсину пи*ду, растягивая твёрдой головкой мягкие эластичные стенки влагалища, проникая всё глубже в него, пока не почувствовал, что упёрся яйцами в тёть Люсины ляжки.

Я почувствовал неописуемое блаженство, оттого, что первый раз в жизни по-настоящему на яву засунул свой член в женское лоно. Мне хотелось поглубже войти туда, и я сильнее прижался всем телом к тёте Люсе, что аж сдвинул её с места. Но в тот момент мне было безразлично, я уже ничего не соображал, мною руководил дикий, животный инстинкт самца. Полежав так какое-то время без движения с членом в её пи*де, и насладившись первоначальными впечатлениями, я потихоньку начал е*ать тёть Люсю, двигая тазом взад-вперёд.

По мере возбуждения я стал наращивать темп движений, и в скором времени буквально уже долбил тёть Люсю сзади, вгоняя в неё глубоко свой возбуждённый половой орган. При каждом моём толчке жопа у тёти Люси двигалась взад-вперёд и содрогалось всё тело, но я этого не замечал, мне было не до этого, я даже не заметил, что тёть

Люся постепенно перешла с мелодичного похрапывания на мелодичный стон, и сама стала подмахивать жопой в такт моим движениям.

В тот момент я не слышал и не видел ничего вокруг себя, я слишком был увлечён сексом.

Не знаю сколько времени я драл тёть Люсю, да именно драл вгоняя свой перевозбуждённый член в чвакающую её пи*ду.
В тот момент я потерял ориентир во времени.

Очнулся я только тогда, когда спустил всю сперму тёть Люсе в пи*ду и услышал её пьяный хриплый голос:

-Ой, Володенька, ты сегодня словно жеребец! Ё* как молодой!

(Володенька — это мой батя. Только тёть Люся его так ласково называла).

Сообразив, что тётя Люся пробудилась я буквально одним прыжком спрыгнул с кровати и закатившись под неё затаился как испуганный зверёк.

Ещё не протрезвевшая тёть Люся спросонья пошарила рукой по кровати туго соображая, что проходит и буркнув:

— Надо ж такому присниться… — дальше увалилась спать, перевернувшись на живот.

Я лежал ни живой, ни мёртвый под кроватью пока не услышал знакомое похрапывание.

Только тогда я осторожно выполз из-под кровати и схватив штаны с трусами и фонарик на цыпочках выбежал из спальни.
Трусы со штанами я натянул уже на кухне.

Удовлетворённый и гордый сам за себя, что я смог повторить «подвиг» Стасика и отъиметь его пьяную мать я пошёл спать в дом на свой диван, не осознавая, что я чуть ли не спалился…

Продолжение следует…

Валерий Акимов.

Тётя.
Ноябрьским холодным
вечером Максим, отслужив два года, возвращался из Армии. Отдавший честно
свой долг Родине, он, весёлый, под лёгким хмельком возвращался домой, в свой
любимый город.
Мать была в командировке,
и он решил сперва навестить свою тётю, родную сестру матери.
Тётка Ира обрадовалась
возвращению племянника и с порога бросилась обнимать и целовать Максима.
— Ну молодец, что зашёл! – сказала
радостно Ирина. — Матери всё равно дома нет, чё тебе там одному делать?! А так
хоть тётку навестил! А я уж покормлю, побалую тебя! Небось, помнишь мои
угощения?!
Тетка действительно
готовила хорошо. Всё у неё было вкусно и богато. Правда, она работала в торговле
и поэтому могла приносить дефицитные продукты домой. Максим любил к ней
приезжать, особенно по праздникам. Столы у Ирины всегда ломились от закусок и
выпивки. Муж тётки Аркадий, хороший мужик, работал на заводе, зарабатывал
неплохо, но последние годы стал здорово выпивать. Сердце у него не
выдержало, и не дожив до пятидесяти лет он умер. Похоронив мужа, Ирина недолго
кручинилась. Аркадий её уже достал своими пьянками, и пока Максим был в Армии,
она жила обычной жизнью, как жили в те годы многие женщины в Советском
союзе. Приезд племянника её сильно обрадовал. Давно она его не видела. Два
года, срок немалый.
— Ну, что ты стоишь?! Проходи… — сказала
тётка. – Видишь, у меня всё по старому, заходи, раздевайся…
— Да… я уж вижу… — ответил Максим. — Я
думал, ты замуж вышла, тётка Ирина!
— Ну…- тётка махнула рукой. — Сказанул
тоже! За кого?! Мужиков-то нормальных нет! Алкаши одни или импотенты!
— Тёть Ир! Да ладно тебе. Что, прям все
такие?!
— Не знаю…. Такие, не такие…. Что-то
мне не попадались. — Тётка засмеялась.
— Да в магазине у вас столько народу
ходит, в смысле мужиков. И никто внимания на тебя не обратил?! Ты же женщина
симпатичная, и фигура у тебя — молодые позавидуют.
Тётке Ирине было приятно слышать
такой комплимент от молодого парня. Да и Максим был не замухрышка какой.
Он был выше среднего роста, симпатичный лицом и крепкий на вид. Армия
сделала своё дело, парень пришёл поджарый и гладкий. Тётка видела, что перед
ней стоит уже не пацан-малолетка, а молодой мужчина.
— Ладно, Максим иди в ванну, а я быстро
перекусить приготовлю.
Максим лёг в горячую ванну,
ощутив забытые чувства блаженства…. Он соскучился по гражданской жизни, а ещё
больше по женщинам. Он конечно был уже не мальчик и в армии в самоволке
познакомился с девчонкой, и получил там первый опыт. Но это было всё
как — то наспех, не так, как он хотел и представлял. Но гормоны делали своё
дело, и, лёжа в ванной, он старался не думать об этом. Но его «приятель» имел
совсем другие планы…
— Вот блин, как некстати! Ещё тётка
заметит, подумает чего.
Максим стал старательно
мочить голову водой. Он слышал, что этот способ помогает снять эрекцию. Да,
«приятель» успокоился, и Максим приоткрыв дверь ванны, крикнул:
— Тёть Ир!
— Что, мой хороший!- послышался голос с
кухни.
— А мне надеть нечего… Может, от дяди Аркадия
остались брюки и рубашка?!
В ванну зашла Ирина. Племянник
стоял, обернувшись полотенцем. Она осмотрела Максима с ног до головы,
улыбнулась слегка…
— Надень вот пока мой халат. Должен
подойти…. А твои вещи я постираю потом.
Закрыв дверь, тётя ушла опять на
кухню, а Максим стал рассматривать висевший на вешалке цветастый халат. Он взял
его в руки, и на него пахнуло запахом женщины… Максим поднёс его к лицу…и
вдохнул этот аромат. И его «приятель» опять начал просыпаться. Тогда он быстро
надел халат, ему он был конечно мал, но прикрывал голое тело, и Максим,
перевязав его поясом, вышел из ванны.
— Ну, как я выгляжу? А? Тёть Ир?!! — спросил
улыбаясь Максим.
— Прекрасно!
Ирина подошла и поцеловала
племянника в щёчку.
— Иди в комнату, включай телевизор, сейчас
всё уже будет готово.
Максим, зайдя в комнату, увидел
прекрасный импортный телевизор, и рядом с ним ещё какой-то непонятный предмет.
-Тёть Ир! А как его включать?! Я такие
и не видел ещё!
Ирина зашла в комнату и взяла в руки
пульт.
— Эх! Отстал ты от жизни, солдатик! Вот
смотри…
— Она нажала несколько кнопок, и телек
засветился.
— А это что такое, рядом?
— А это, Максимушка, видеомагнитофон!
Отличная штука, когда по телевизору смотреть нечего, я фильмы по нему смотрю. А
фильмы у меня разные…..
— Да, тёть, богато вы тут живёте!
-Торговля, Милый! Она свои плюсы имеет,
правда, и свои минусы тоже! Сам знаешь.
Тётка ушла опять на кухню, а Максим
стал щёлкать каналы. Ему всё было интересно, он соскучился по телеку. В армии
был телевизор, но он стоял в Ленинской комнате, и по нему обычно солдаты
смотрели программу «ВРЕМЯ», и лишь по воскресеньям и по праздникам фильмы.
— Ну вот, всё готово! — сказала Ирина,
накрывая стол в комнате. Стол подвинули к дивану, и стало удобно смотреть
телек и ужинать. На столе чего только не было! И осетрина, и ветчина
венгерская, и салат из свежих огурцов и помидоров. По меркам советского
времени, в ноябре это был дефицит! И ещё жареные цыплята и даже
бутерброды с чёрной икрой.
— Тёть Ир! Откуда такие богатства?!!
— Ты не спрашивай, а лучше кушай!
Небось, в армии своей и не видел такого?!
— Да что армия, я и дома нечасто видел,
разве что на Новый год!
-,Ну вот и хорошо… А я как раз угадала,
вчера всё принесла… Прям чувствовала, что ты ко мне заедешь.
Ирина стала гладить русые волосы на
голове Максима и смотреть ему в глаза. Максим почему-то засмущался.
— Ой! Самое главное забыла! —
воскликнула тётка.
Она встала и быстро побежала на кухню,
достала из холодильника бутылку «Столичной».
— О!!! Ну тёть Ир! Ты человек!
— А как же! Не на сухую же, да и
приезд надо отметить! Это же целое событие! Давай, открывай.
Винтовая пробка на бутылке открутилась
с приятным лёгким треском, и содержимое потекло по рюмкам.
-Ну, Максимушка, я рада, что ты
вернулся! Что вся твоя армия осталась у тебя позади, а впереди гражданская
жизнь! И что ты пришёл живой, здоровый, и все твои органы исправно работают!
Ирина засмеялась вместе с Максимом…
Выпили. Максим давно не ел таких
богатых закусок. Он взял бутер с икрой и вкусил давно забытый вкус. Тётка
положила ему в тарелку варёный картофель и цыплёнка.
— Тёть Ир, много!
— Ешь, ешь! Тебе сейчас надо есть!
Набирайся сил, витаминов! У тебя теперь всё впереди!
Максим принялся за цыплёнка.
— Погоди! Между первой и второй
промежуток небольшой! – сказала тётя. — Наливай!
Максим разлил водку по рюмкам. Они
выпили.
— А как мать-то живёт, тётя Ир?
Да что мать, всё работает,
мотается по этим командировкам, дома мало бывает. Да мы и редко видимся,
всё больше по телефону болтаем. Вот и она мне сказала, что ты должен прийти
скоро.
— Да, она мне писала, чтобы я к тебе
сперва заехал, до её приезда.
— Вот и правильно… что заехал!
Соскучился? — спросила Ирина.
— По ком?
— По матери! Не по мне же….
-Соскучился, два года не видел….
— А с отцом как, переписывался?
— Да написал пару раз…. Да если честно,
не хотел я с ним общаться, это мать попросила, чтобы я ему написал.
— Так он же отец всё же твой!
— Отец… Да что толку-то, он мать не
любил. Правильно она сделала, что разошлась с ним.
— Ладно, ты давай, наливай… —
проговорила уже чуть захмелевшая Ирина.
Максим налил, выпили…
— НуЮ а у тебя какие планы? — спросила
тётка. — Что делать будешь? Куда работать думаешь пойти?
— Да не знаю пока, отдохну. Мне три
месяца положено отдыхать!
— Ох…ох…ох! Три месяца! Да…Ну
тогда, чтобы хорошо тебе поотдыхать! … Соскучился там….. а?
Ирина положила свою руку на колено
Максима.
— Ты про что, тётя Ир?
— Да всё про то же…. Не маленький уже….
Без женщин тяжко было? А?
Максим опустил голову и качнув ей в
знак согласия молча…
— Да понимаю я…. Мне тоже, племяш, не
сладко.
— Да вам — то что? Вроде нормально всё
у вас…
— Нормально?!!! Да какой там нормально!
Нет, с деньгами всё хорошо. Не жалуюсь. А вот в другом…
— В чём, тёть Ир?
— В чём…. Муж мой, Аркашка…. Как бухать
начал, так в постели всё хуже и хуже….. А потом и вообще перестал! Ты
представляешь?! А я же не старая ещё! Максим, я же ещё не старуха!!! Мне тоже
мужского внимания хочется!
— Тёть Ир, да ты же красавица! Да как
ты, и без внимания!
— Да?… Ты так считаешь? Значит, ещё
выгляжу неплохо?
— Отлично выглядишь!
Ирине чуть перевалило за сорок, но
никто ей таких лет не давал, выглядела она на тридцатку.
— Но тоже, Максим, с кем попало не
хочется…. А ты правда считаешь, что я симпатичная?!
— Да честно! Вот правда… ты даже
сексуальна! — вдруг вырвалось у Максима.
Тётка посмотрела на племянника
таким взглядом, что у него под халатом «приятель» как бы вздрогнул.
— Спасибо тебе, Максимушка…
Ирина приблизилась к губам Максима и
поцеловала их, но не так, как племянника, а как уже мужчину.
— Ну что ты сидишь, давай
наливай!
Максим разлил водку по рюмкам, и они
выпили. Он уже не закусывал, он наелся и от поцелуя тётки у него стали
появляться непонятные мысли в голове и его «приятель» стал просыпаться.
— «Блин, что делать?» -думал он. «Халатик
хлипкий, да и короткий ещё. Он сейчас встанет, и она всё увидит»!
— Ну, ты о чём задумался, друг мой
ситный?! – проговорила уже захмелевшая Ирина.
— Да так, ни о чём… Всё нормально, тёть
Ир!
— Ты пока наливай, а я сейчас кассету
поставлю, а то по этому грёбанному ТВ совсем смотреть нечего.
Максим разлил водку, а Ирина поставила
в видеомагнитофон кассету.
— Что за фильм?- спросил Максим, тоже
порядочно захмелев, а его «приятель» не успокаивался совсем. Максим
лишь слегка прикрывал его ладонью.
— Смотри, сейчас увидишь, такого не
видал небось в армии?
На экране появился загородный дом.
Было видно, что это отель или даже шикарная дача. Рядом с бассейном
лежала на шезлонге девушка и загорала.
— Про любовь, что ли? – опять спросил
Максим.
— Про любовь…- ответила тётя,
откинувшись на спинку дивана.
К девушке подошёл парень и
поцеловал её… Что-то там стал говорить ей… Но к великому удивлению Максима,
девушка смело провела рукой по мужскому достоинству парня, а потом бесцеремонно
приспустила его плавки и, погладив рукой его член, взяла его в рот.
Максим офигел. «Ничё себе, мне тётка
фильмы показывать решилась! И что же дальше будет»?!
В фильме события стали развиваться
достаточно интересно, Максим уже увлёкся сюжетом и не заметил, как рука Ирины
уже пошла дальше сквозь халатик и коснулась его члена. От неожиданности
Максим даже вздрогнул.
Он хотел что-то сказать, но его уже
захватили гормоны. Голова слегка закружилась, и ему стало всё равно, даже
интересно, что будет дальше….Член Максима так напрягся, что готов был
выпрыгнуть наружу от напряжения. Он стал горячий и твёрдый, как камень. Ирина,
сначала проведя рукою по стволу, стала целовать его, потом обхватила головку
губами и жадно стала лизать и сосать её. Она пальцами ходила по стволу, как бы
слегка раздражая его, и одновременно опускалась всё глубже и глубже…. Пытаясь
коснуться носом живота Максима.
— Я сейчас кончу! – почти крикнул
Максим.
-Да, давай! Я знаю, тебе тяжело
сдерживать!
Ирина убрала голову и огромная струя
спермы вырвалась высоко вверх, тётя прильнула опять к члену и стала облизывать
головку, слизывая остатки спермы, потом она оторвалась и сказала:
— Вот это да!!! Я такого фонтана
у своего Аркаши никогда не видела…. Ты отдохни пока.…..
Максим прилёг на диван. Ирина
встала и прошла в другую комнату. Там была спальня. Она расстелила постель и
затем прошла в ванную.
Максим налил себе водки, выпил.
Затем разлил остатки по двум рюмкам. Минут через десять появилась закутанная в
полотенце Ирина. Она подняла свою рюмку и сказала:
— Ну, племянничек, давай выпьем
за близкие отношения! Я тебя теперь ещё больше полюбила!
Они чокнулись, выпив до дна. Тётя
сказала:
— Пошли…. Там продолжим!
Такого секса у Максима никогда не было!
Он кончил ещё несколько раз. Его возбуждало не только приятное тело его тётки,
а именно то, что он имеет свою тётку, именно свою тётку!!! Он готов был кончить
от одного только прикосновения к её прекрасным бёдрам, к её груди, пусть
слегка уже опустившейся от возраста, но всё равно прекрасной. Её крупные соски
его опять возбуждали. Он готов был целовать их всю ночь! Она позволила ему
поласкать её «киску» И Максим делал это впервые с женщиной…. Он чуть не
терял сознания от удовольствия…. Они занимались любовью почти всё ночь. Уснули
лишь под утро. Проспав полдня и придя в себя лишь ближе к обеду, они нежились в
постели. Максим не знал, что теперь будет…. Он находился в каком-то непонятном
состоянии. Да ещё болела голова от выпитого.
Ирина повернулась к нему и, поцеловав
его уже по — родственному в щёчку, тихо сказала:
— Ты только маме не говори……
2020 г.

…Солнце еще не встало, а Мишка уже был на Барсучьем бору. Там, километрах в трех от деревни, стоял пустующий домик серогонов. Мишка сделал еще ходку до деревни, притащил рыбацкие снасти и, вернувшись назад, замел еловым лапником свои следы.

Теперь он чувствовал себя в безопасности, затопил жаркую буржуйку, наварил картошки, с аппетитом поел.

Солнце стояло уже высоко, когда он отправился к реке ставить верши. С высокого берега открывалась неописуемая красота лесной речки, укрытой снегами. Мишка долго стоял, как зачарованный, любуясь искрящимся зимним миром. На противоположной стороне реки на крутом берегу стояла заснеженная, рубленая в два этажа из отборного леса дача бывшего директора леспромхоза, а ныне крутого бизнесмена –лесопромышленника. Окна ее украшала витиеватая резьба, внизу у реки прилепилась просторная баня. Дача была еще не обжита. Когда Мишка уезжал в Питер, мастера из города сооружали камин в горнице, занимались отделкой комнат. Теперь тут никого не было. И Мишка даже подумал, что хорошо бы ему пожить на этой даче до весны. Все равно, пока не сойдет снег, хозяевам сюда не пробраться. Но тут же испугался этой мысли, вспомнив, что за ним должна охотиться милиция.

Он спустился к реке, прорубил топором лед поперек русла, забил прорубь еловым лапником так, чтобы рыба могла пройти только в одном месте, и вырубил широкую полынью под вершу.

Скоро он уже закончил свою работу и пошел в избушку отдохнуть от трудов. Избушка была маленькой, тесной. Но был в ней особый лесной уют. Мишка набросал на нары лапника и завалился во всей одежде на пахучую смолистую подстилку, радуясь обретенному, наконец, покою.

Проснулся Мишка от странных звуков, наполнивших лес. Казалось, в Барсучьем бору высадился десант инопланетян, производящих невероятные, грохочущие, сотрясающие столетние сосны звуки. Мишка свалился с нар, шагнул за двери избушки.

— Путана, путана, путана! — гремело и завывало в бору.— Ночная бабочка, но кто ж тут виноват?

Музыка доносилась со стороны реки. Мишка осторожно пошел к берегу. У директорской дачи стояли машины, из труб поднимались к небу густые дымы, топилась баня, хлопали двери, на всю катушку гремела музыка, то и дело доносился заливистый девичий смех.
У Мишки тревожно забилось сердце. Он спрятался за кустами и, сдерживая подступившее к горлу волнение, стал наблюдать за происходящим…

Он видел, как к бане спустилась веселая компания. Впереди грузно шел директор их леспромхоза, следом, оступаясь с пробитой тропы в снег и взвизгивая, шли три длинноногие девицы, за ними еще какие-то крупные, породистые мужики. Скоро баня запыхала паром.

Изнутри ее доносилось аханье каменки, приглушенный смех и стенания.

Наконец, распахнулись двери предбанника, и на чистый девственный снег вывалилась нагишом вся развеселая компания. Мишкин директор, тряся отвислым животом, словно кабан пробивал своим распаренным розовым телом пушистый снег, увлекая компанию к реке, прямо в полынью, где стояла Мишкина верша.

Три ображенные девицы оказались на льду, как раз напротив Мишкиной ухоронки. Казалось, протяни руку и достанешь каждую.

От этой близости и вида обнаженных девичьих тел у Мишки, жившего поневоле в суровом воздержании, закружилась голова, а лицо запылало нестерпимым жаром стыда и неизведанной запретной страсти.

Словно пьяный, он встал, и, шатаясь, побрел к своему убогому пристанищу. А сзади дразнил и манил волнующе девичий смех и радостное повизгивание…

В избушке смолокуров он снова затопил печь, напился чаю с брусничным листом и лег на нары ничком, горестно вздыхая по своей беспутной никчемной жизни, которая теперь, после утреннего заявления по радио, и вовсе стала лишена всякого смысла.

Мишка рано остался без родителей. Мать утонула на сплаве, отец запился. Сказывают, что у самогонного аппарата не тот змеевик был поставлен. Надо было из нержавейки, а Варфоломей поставил медный. Оттого самогонка получилась ядовитая.

Никто в этой жизни Мишку не любил. После ремесленного гулял он с девицей и даже целовался, а как ушел в армию, так тут же любовь его выскочила замуж за приезжего с Закарпатья шабашника и укатила с ним навсегда.

А после армии была работа в лесу, да пьянка в выходные. Парень он был видный и добрый, а вот девиц рядом не случалось, остались в Выселках одни парни, девки все по городам разъехались. Тут поневоле запьешь! Уж лучше бы ему родиться бабки Саниным козлом! Сидел бы себе на печи да картошку чищеную ел. Ишь, в кабинете ему студено!

Мишке стало так нестерпимо жалко самого себя, что горючая слеза закипела на глазах и упала в еловый лапник.

…Ночью он вышел из избушки, все та же песня гремела на даче и стократным эхом прокатывалась по Барсучьему бору:

«Путана, путана, путана,
Ночная бабочка, но кто ж тут виноват?»

Столетние сосны вздрагивали под ударами децибелл и сыпали с вершин искрящийся под светом луны снег. Луна светила, словно прожектор. В необъятной небесной бездне сияли лучистые звезды, и, ночь была светла, как день.

Мишку, будто магнитом, тянуло опять к даче, музыке и веселью. И он пошел туда под предлогом перепроверить вершу. Ее могли сбить, когда ныряли в прорубь, или вообще вытащить на лед.

Директорская дача сверкала огнями. берега Мишка видел в широких окнах ее сказочное застолье, уставленное всевозможными явствами. Кто-то танцевал, кто-то уже спал в кресле. Вдруг двери дачи распахнлись, выплеснув в морозную чистоту ночи шквал музыки и электрического сияния.

Мишка увидел, как кто-то выскочил в огненном ореоле на крыльцо, бросился вниз в темноту, заскрипели ступени на угоре, и вот в лунном призрачном свете на льду реки он увидел девушку, одну из тех трех, что были тут днем. Она подбежала к черневшей полынье, в которой свивались студеные струи недремлющей речки, и бросилась перед ней на колени.

Мишка еще не видывал в жизни таких красивых девушек. Волосы ее были распущены по плечам, высокая грудь тяжело вздымалась, и по прекрасному лицу текли слезы.

Вновь распахнулись дачные двери, и на крыльцо вышел мужчина:

— Марго! — крикнул он повелительно.— Слышишь? Вернись! Видимо, он звал девушку, стоявшую сейчас на коленях перед полыньей.
— Маля! — повторил он настойчиво,— Малька! Забирайся домой. Я устал ждать.

Девушка не отвечала. Мишка слышал лишь тихие всхлипывания. Мужчина потоптался на крыльце, выругался и ушел обратно. Девушка что-то прошептала и сделала движение к полынье.

Мишке стало невыносимо жалко ее. Он выскочил из кустов и в один миг оказался рядом с девицей.

— Не надо! — сказал он деревянным голосом.— Тут глубоко. Девица подняла голову.
— Ты кто? — спросила она отрешенно. От нее пахло дорогими духами, вином и заграничным табаком.
— Мишка,— сказал он волнуясь.
— Ты местный?
— Живу тут. В лесу,— все так же деревянно отвечал Мишка. Девица вновь опустила голову.
— А я Марго. Или Маля. Путана.
— Это, стриптизерша, что ли?
-Да нет. Путана.

Мишка не знал значения этого слов и решил, что путана — это фамилия девицы.

-Ты, это, не стой коленками на льду-то,— предупредил Мишка.— А то простудишься.

Девица вдруг заплакала, и плечи ее мелко задрожали. Мишка, подавив в себе стеснение, взял ее за локотки и поставил рядом с собою.

— Слышишь, Мишка,— сказала она вдруг и подняла на него полные горя прекрасные глаза.— Уведи меня отсюда. Куда-нибудь.
И Мишка вдруг ощутил, что прежнего Мишки уже нет, что он весь теперь во власти этих горестных глаз. И что он готов делать все, что она скажет.

— У меня замерзли ноги,— сказала она.— Погрей мне коленки. Мишка присел и охватил своими негнущимися руками упругие колени
Мали. Ноги ее были голы и холодны. Мишка склонился над ними, стал согревать их своим дыханием.

— Пойдем,— скоро сказала она.— Уведи меня отсюда скорее…

— Они поднялись по тропе в угор. Неожиданно для себя Мишка легко подхватил ее на руки и понес к своему лесному зимовью. А она охватила его руками за шею, прижалась тесно к Мишкиной груди, облеченной в пропахшую дымом и хвоей фуфайку и затихла.
Когда Мишка добрался до избушки, девушка уже глубоко спала.

Он уложил ее бережно на укрытые лапником нары и сел у окошечка, прислушиваясь к неизведанным чувствам, полчаса назад поселившимся в его душе, но уже укоренившимся так, словно он вечно жил с этими чувствами и так же вечно будет жить дальше.
Маля чуть слышно дышала. Ночь была светла, как день. За окошком сияла прожектором луна.

взято с гугл картинок

Подъезд у нас был не большой, на площадке было всего две квартиры. Напротив нашей жила Тетя Ира со своей семьей. Мои родители дружили с ними и как правило часто заходили без стука в квартиру.

Тетя Ира красивая женщина. Среднего роста, темные волосы, черные глаза. Ей тогда было около 43—45 лет. Полноватая конечно, но не суть. Мне тогда было около 18—19 лет. Двери я дома, когда был один, закрывал редко. И вот в один из таких дней, я принимал душ, дома никого, выхожу из ванной, не одет, открывается дверь, заходит тетя Ира.

Я хотел провалиться от стыда. Я не знал что мне делать и куда бежать. Я смотрю ей в глаза и замечаю, как ее взгляд спустился ко мне в пах. Мое сердце бьется от волнения очень сильно, в глазах начинает темнеть. Немая пауза, я застыл на месте и она не уходит.

Я набираюсь смелости, во рту пересохло, набираю слюны, глотаю и спрашиваю — «Что вы хотели тетя Ира?». Та улыбнулась, так слегка ехидно, при этом взгляд не отводила от моего паха.

Твою мать, что ты стала в моей прихожей старая сука? Скажи что-нибудь и свали отсюда, ты что не видишь как мне стыдно? Мне хотелось крикнуть на неё, за такое поведение. Вся эта ситуация длится не больше минуты. Я замечаю как начал труситься, мое тело выдавало мое волнение.

Она поворачивается к двери, хватает рукой дверную ручку, на несколько секунд замирает. Ну слава тебе… Наконец ты свалишь и я спокойно буду сгорать от стыда дома, один. Затем ее рука приподнялась выше, на дверной замок, я слышу несколько знакомых мне щелчков замка. Она закрыла дверь изнутри.

Она подходит ко мне очень близко, я чувствую ее дыхание, ее рука прикасается к моему члену. У меня встает моментально. Затем ее взгляд падает на мое лицо, она целует меня. Я чувствую вкус её губ. Я не знаю как вести себя в такой ситуации. Что происходит?

Она свей рукой массирует мой член, затем немного отдаляется, и скидывает с себя халат. Я наблюдаю огромную грудь в лифчике, трусы конечно сами понимаете)

Она приспускает свои трусики, поворачивается ко мне спиной, ее голова упирается в стену, берет мой член и вставляет его в себя. Я чувствую как он проникает в нее. Там все очень влажно.

Тетя Ира вскрикивает, но затем закрывает сама себе рот, чтобы никто не услышал. Я хватаю её за задницу, вижу на ее теле целюлитные ямки, и резким движением снова вхожу в нее. Она хочет кричать еще сильнее, но сдерживается.

Я вхожу в нее снова и снова, я чувствую ее оргазм, она кончает очень быстро. Я наблюдаю, как она стекает по стене, ее рот жадно хватает воздух. Мне стало страшно. Я наклоняюсь и спрашиваю, все ли в порядке? Тетя Ира приподнялась, вытерла накатившие слезы, быстро натянула трусики, накинула халат, подошла к двери, обернулась ко мне и сказала одно лишь слово — «Никому»

Как я понял, она имела в виду никому не говори. Понятное дело, нахрена мне говорить кому-то о произошедшем? Я чувствовал себя странно несколько недель. Я не мог смотреть ей в глаза, когда пересекались, либо в подъезде, либо на улице. Мама стала замечать, что она стала реже заходить к нам.

Это был очень странный секс в моей жизни, о котором я не вспоминал больше. Но ее лицо во время оргазма я запомнил навсегда. По итогу, было прикольно.

Благодарю за внимание, не забудь поставить палец вверх, если понравилось.

Даниил Курсовский

Тётя Надя

Даша в гостях у тёти. Часть первая

1

Дима открыл глаза и сладко потянулся. Мягкая перина обволакивала его так удобно, что вставать совсем не хотелось. Впрочем, никто и не торопил его вставать. «Интересно, который час?.. — подумал Дима. — Вон как солнце ярко светит!..»

Дима приехал сюда, в Антоновку, в гости к тёте Наде, вечерним автобусом. А до этого был перелёт через океан до Москвы, и затем ещё — от Москвы до областного города, где он и сел на автобус.

И так уж вышло, что этот автобус оказался не вечерним, а ночным. От города до Антоновки всего лишь сто километров, но посередине пути автобус сломался, и сердитый водитель долго пытался его отремонтировать. Пассажиры, впрочем, не сильно переживали. Они гуляли по лесу, собирали цветочки, а потом один щедрый дядька установил разборный мангал, который он вёз в подарок родственникам, и разжёг огонь из берёзового сушняка. У дядьки с собой было и маринованное мясо для шашлыка, а у других пассажиров нашлись другие вкусности, и прерванная поездка превратилась в шикарный пикник. Водителя тоже пригласили. Щедрый дядька так ему и сказал: «Плюнь ты на это дело!.. Давай лучше, присоединяйся. Посидим, угостимся… А потом нас кто-нибудь до Антоновки на буксире дотянет!..»

Так оно и вышло. Уже поздней ночью их автобус до Антоновки дотянул старенький колёсный трактор, с крейсерской скоростью двадцать километров в час. Тракторист тоже никуда не торопился. И его тоже угостили хорошей порцией шашлыка!..

Чтобы тётя Надя не волновалась, Дима позвонил ей со своего мобильника, но она всё равно беспокоилась.

Радостно встретив своего долгожданного племянника, тётя Надя принялась хлопотать, предложила Диме поужинать, и он даже что-то съел. Правда, совсем немного. Есть уже не было сил!..

И тогда тётя Надя отправила его в ванную — все дома в Антоновке были полностью благоустроенные — а потом уложила спать.

2

Дима вновь сладко потянулся, оглядывая комнату. Он не был у тёти два года, но в этой комнате за прошедшее время ничего не изменилось. На окнах висели вышитые гладью занавески, на дубовом, покрытым тёмным лаком полу, всё так же лежали полосатые половики, а посередине комнаты и по стенам стояла мебель, сделанная собственными руками ещё прадедушкой тёти Нади. Эту мебель тётя Надя очень берегла. Однажды она пустила переночевать каких-то проезжих бизнесменов, и один из них буквально умолял тётю Надю продать всю эту мебель ему, причём предлагал какие-то совсем безумные деньги, но тётя Надя отказала ему наотрез.

— Память не продаётся!.. — так сказала она.

Дима любовно оглядел пузатый комод, большой овальный стол на толстых точёных ногах, четыре полукресла, и, особенно, два шкафа, увитые ручной резьбой.

Он точно знал, что было в одном из этих шкафов два года назад. В нём были игрушки!.. Очень, очень хорошие игрушки.

А во втором шкафу… О, во втором шкафу два года назад были нарядные платья, маечки, колготки и ещё симпатичные трусики с кружевами, с оборочками, с яркой вышивкой…

Ничего удивительного!..

Два года назад Дима почти два месяца провёл в образе девочки Даши.

Он улыбнулся, вспоминая, как это началось.

За год до того, когда Диме было ещё только девять лет, он впервые в жизни отдыхал в лагере «Ручеёк». Замечательно было то, что при этом он не расставался с родителями!.. Они ведь работали в школе. Папа Димы был в ней директором, а мама была учителем математики. В «Ручейке» папа Димы, соответственно, тоже был директором, а мама — воспитателем в одном из старших отрядов. Диму отправили в младший отряд, на общих основаниях. Чтоб приобщался к коллективной жизни.

И вот, уже в самом конце смены в «Ручейке» был устроен весёлый праздник под девизом «День наоборот». Разные отряды развлекались по-разному, а в отряде Димы все мальчики нарядились девочками. Платьицами и юбочками их снабдили, разумеется, девочки из отряда.

Диме досталось очень миленькое цветастое платье, и, неожиданно для него самого, играть в девочку ему очень понравилось. К тому же Света Загадаева, давшая поносить Диме это самое платье, ещё и завязала ему бантики, и немножко подкрасила глазки. В результате Дима превратился в очень хорошенькую девочку Дашу. В платье он ходил весь день, играл с другими «девочками» и девочками в куклы, классики, резиночку, другие девчачьи игры, а в конце того незабываемого дня на общелагерном карнавале детское жюри присудило ему специальный приз за самый убедительный образ.

Да, это были удивительные, неповторимые переживания…

Хотя почему — неповторимые?.. Очень даже повторимые!..

Ведь Дима учился со Светой Загадаевой в одном классе. Они чуть ли не ежедневно ходили друг другу в гости, и на долгое время их любимой игрой стала игра в переодевашки. Дима перемерил все до одного Светины платья!.. И, становясь Дашей, он вновь играл со Светой в разные девчачьи игры, причём оба испытывали от этого большое удовольствие.

Самое интересно, что никто из взрослых так и не узнал тогда об их играх. Да и что такого плохого в них было?.. Ничего!.. Правда, Света давала Диме надевать не только свои платья, но и трусики, то есть те из них, которые она не надевала сама, а специально откладывала для Димы. При этом Дима раздевался догола, конечно, но Света всегда отворачивалась, когда он переодевал трусики. А уж платье на Диму, вернее, уже на Дашу, она всегда надевала сама.

Ещё Дима и Света целовались, но не как взрослые, а как две подружки, только в губки.

Это было очень, очень приятно. И вообще, лучше Светы у Димы подружки не было!..

А когда прошёл год, и Дима опять засобирался в лагерь, родители неожиданно отвезли его погостить в Антоновку. И надо же так совпасть, что и Свету вскоре тоже привезли сюда. У неё в Антоновке тоже были родственники, бабушка и дедушка. А у Димы здесь была только тётя Надя.

Вообще-то тётя Надя была не родной, а двоюродной сестрой отца Димы, и долгое время Дима был с ней даже не знаком. И всё потому, что у тёти Нади был очень неудачный муж. Он был добрый и работящий, только сильно пьющий. Родители Димы жалели тётю Надю, но ничем не могли ей помочь. Да тётя Надя и не ждала ничьей помощи. Она терпеливо возилась со своим мужем, как с невоспитанным ребёнком, много раз выслушивала разные его клятвы и обещания, и даже верила им, только они никогда не сбывались. Кроме собственного мужа, других, настоящий детей у тёти Нади не было. Как говорится, бог не дал… Соседи и родственники говорили, что это к счастью. И так, мол, Надежда всё хозяйство тащит на себе!..

Хозяйство и правда было немаленькое. Корова, гуси, утки, куры, поросёнок, и ещё большой, даже огромный огород. Тётя Надя была замечательная огородница!.. Огурцы, помидоры, баклажаны, перец, морковка, капуста и разные другие овощи у неё вырастали великолепные. А ещё в огороде росла клубника. И малина. И смородина. И несколько яблонь. И вишня. И ещё тётя Надя выращивала ярко-красные розы. Исключительно для красоты.

Да уж!..

Собственное хозяйство и приносило тёте Наде основные средства на проживание, большую часть которых благополучно пропивал её муж.

И вот, весной того самого года, когда Дима ещё только собирался отправился в лагерь во второй раз, несчастный пьяница выпил какой-то гадости, и скоропостижно скончался.

«Бог его от неё забрал, пожалел горемычную. Ну и чёрт с ним!..» — так от души выразилась по данному поводу соседка тёти Нади баба Дуся.

Может быть, это было и к лучшему, потому что проку от тёти Надиного мужа в хозяйстве не было никакого. Да только тётя Нади после смерти своего благоверного сильно запечалилась. Одиноко и пусто ей стало в доме.

И вот она и уговорила родителей Димы выдать ей двоюродного племянника на остаток лета.

Сами они отправились работать опять в «Ручеёк». Очень уж просили об этом и руководство, и родители. Отдохнуть от своей педагогики папа и мама Димы собирались только в августе.

3

У тёти Нади Диме очень понравилось с первого же дня. Тётя была такая искренняя, такая понимающая, такая заботливая!.. И ещё, как выяснилось, она была очень весёлая, знала множество интересных историй и замечательно читала Диме перед сном разные рассказы и сказки из книжек и журналов.

Ну а Диме очень понравилось помогать тёте Наде по хозяйству. Тётя Надя не могла на него нарадоваться и называла его своим самым лучшим помощником.

То есть не его. А её.

И не самым лучшим помощником, а самой лучшей помощницей.

Ведь уже на третий день пребывания в гостях у тёти Дима рассказал ей то, чего не знали даже его родители. То есть он рассказал ей не только о празднике «День наоборот», о карнавале, о том, как он получил специальный приз, но и о том, как они играли со Светой.

Тётя Надя выслушала Диму с большим вниманием и пониманием, и тут же предложила ему — ну, раз ему так хорошо в образе Даши!.. — нарядиться в платьице и поиграть в Дашу здесь, в её доме.

— Тёть Надя, а у вас же нет тут маленьких платьев! — с сожалением сказал Дима.

— Нет — так будут!.. — заявила тётя Надя. — Я ведь, кроме всего прочего, ещё и шью очень даже неплохо!..

И в тот же вечер она сшила Диме очень простое свободное платье из ярко-жёлтого ситца с рассыпанными по нему большими розами. Трусики Диме она тоже сшила сама, из какой-то белоснежной мягкой ткани и даже украсила их оборочками.

Это были чудо что за трусики!.. У них была широкая удобная резинка в поясе, а в проймы тётя Надя так удачно вставила узенькие резинки, что трусики ничуть не сжимали, а мягко охватывали Димину попку.

Тётя Надя была не Света, и её Дима нисколько не стеснялся. Утром тётя надела на Диму эти новые, очень удобные трусики, нарядила его в платьице, завязала на макушке большой жёлтый бант, а на ноги надела жёлтенькие носочки с красной каёмочкой. Наряд дополнили ярко-красные сандалики. Подкрашивать глазки Диме… вернее, уже Даше, тётя Надя не стала.

— Маленьким девочкам не стоит пользоваться косметикой, — так сказала она. — У них и без этого мордочки свежие!..

Но, когда тётя Надя подвела Диму к зеркалу, он страшно удивился. Непонятно, как это получилось, но сейчас, в своём новом платье чуть выше колен, с этим совсем детским бантом в довольно коротких волосах, и без всякого макияжа Дима было гораздо больше похож на девочку, чем во время «Дня наоборот» или во время игр со Светой.

И вот тогда тётя Надя и открыла шкаф, до этого всегда запертый на замок. В нём были игрушки, такие же старинные, как и сама мебель, и сам дом. Это были очень изящно сделанные куклы с живыми лицами, вырезанными из дерева, это была никогда не виданная Димой детская посуда из обожжённой глины, и разные глиняные раскрашенные зверушки, и свистульки, и любовно разрисованные кубики.

Дима открыл рот от восторга!..

— Это всё тоже сделал мой прадедушка, — сказала тётя Надя.

— А для кого он это делал?.. Для своих детей?.. — спросила Даша.

— И для детей, и для внуков. А ещё для многих других мальчиков и девочек. Прадедушка очень любил детей, и очень много сделал для них самых разных игрушек. Здесь хранятся только те, которые сохранились…

Присев перед Димой на корточки, тётя Надя заботливо поправила на нём платьице и сказала:

— Ну вот, Дашенька, ты можешь поиграть этими игрушками, только будто осторожной девочкой, хорошо?..

— Хорошо! — сказал Дима. — Я торжественно обещаю быть самой осторожной и самой аккуратной девочкой на свете!..

— Да ты моя лапонька!.. — воскликнула тётя Надя с чувством, и глаза у неё подозрительно заблестели.

Даша тоже шмыгнула носом. Девочки ведь не мальчики!.. Им разрешается держать глаза на мокром месте!.. Особенно в такие, очень душевные моменты…

Тут же вытерев глаза себе и Даше платком, тётя Надя крепко обняла свою девочку, а потом и расцеловала в обе щёки.