— Что это?
— Как что? Это борщ, с пампушками.
— С пампушками? Господи, ну что за бред? Почему у всех людей просто борщ, просто пюре, а у нас с пампушечками, картошечка, котлеточки? Ты не могла бы нормально говорить, а не сюсюкать?
— Валерочка, не кричи, зачем ты нервничаешь?
Валера вскочил.
— Как же ты меня задолбала! Говорила мне мама, чтоб я глаза открыл, но я же не слушаю никого!
— Валера, что ты говоришь? Как ты можешь?
Оля плакала и смотрела на мужа огромными глазами.
— Что я говорю? Я говорю, что ты меня достала со своей любовью, своим сюсюканьем! Понимаешь теперь?
— Но… Мы же муж и жена, я люблю тебя, у нас есть Сережа…
— И что? Получается, что если у нас есть Сережа, то мне всю жизнь с тобой мучиться нужно? С тобой же никуда не выйти! Ты деревня!
Оля уже рыдала:
— Я никогда не жила в деревне!
— Тебе и не надо! Деревня внутри тебя! И вообще! Я подаю на развод, мне не хочется провести оставшуюся жизнь рядом с расплывшейся бабой!
— Валера! Что ты говоришь? Я поправилась всего на три килограмма!
— Но поправилась же! Я хочу, чтобы ты ушла. Можешь забрать все, что тебе нужно!
Оля вытерла слезы и удивленно смотрела на мужа.
— Ну, чего ждешь?
Валера зло смотрел на нее.
— Но… Это моя квартира, мне ее родители оставили.
Валера удивился. Не ожидал он таких слов от Оли. Привык, что она все выполняет по щелчку пальцев.
— Вот, значит, как? Ты еще и мелочная, и меркантильная… Хорошо, я уйду, но ты не думай, я докажу, что вы с сыном сидели у меня на шее, и отсужу квартиру. Пусть тебе будет стыдно!
Валера быстро побросал какие-то вещи в сумку и двинулся к двери. Оля спохватилась. Вскочила встала перед ним:
— Валера, не уходи. Куда ты? А как же мы? Как мы с Сережей?
— Ты всегда только о себе думала! А теперь подумай, а как же я?
Он оттолкнул ее и вышел за дверь. Оля тихо осела на пол и зарыдала. Она сегодня специально отвезла Сережу к родителям, чтобы провести этот вечер вдвоем. Сегодня исполнилось семь лет со дня их свадьбы.
***
Валера шел по улице, и у него в груди просто все клокотало. Он, конечно, сразу понимал, что квартира ее, но была все-таки надежда, что эта лохушка уйдет. Она же так любит обижаться. Когда-то ее наивность, мягкохарактерность очень восхищали его. Но сейчас… Он и сам не хотел себе признаваться в том, что раздражать его Оля начала, когда он познакомился с Анжелой. Вот это женщина! Сталь! Он никогда таких не встречал. А уж когда и Анжела обратила на него внимание, Валера решил, что пришла пора менять свою жизнь.
Не собирался он этого делать именно сегодня, но уже перед самым домом вспомнил, что сегодня у них годовщина. Цветов не купил, да и не хотелось, если честно. И чтобы не слушать протяжные вздохи Оли, решил пойти в наступление. Сейчас как будто от груза избавился. Ну, а Сережа… Что такого? Многие дети растут без отцов. Он и сам так рос.
Нельзя сказать, что Анжела очень уж обрадовалась, но впустила.
— И что, ты с вещами?
— Ну да. Ты рада?
— Очень. Ладно, я спать, мне на работу утром, и не шуми тут.
Она скрылась за дверью спальни, а Валера вздохнул. Вот это женщина! Сказала, как отрезала!
***
Оля никак не могла понять, что же она не так делала? Она же все для Валеры. Готовила, что любит. Сказал дома сидеть — сидела, хотя за плечами очень неплохое образование. Сказал, чтобы ее родители не приезжали — не приезжали. Хотел отдохнуть от семьи, развеяться с друзьями — пожалуйста. Что она не так делала? Почему он так с ней?
В воскресенье Оля поехала за Сережей. Она очень старалась, чтобы родители ничего не заметили, но мать сразу спросила:
— Что случилось? На тебе лица нет.
Оля расплакалась и рассказала матери все.
— Ну, наконец-то!
Оля удивленно посмотрела на мать.
— Такое ощущение, что ты радуешься тому, что твою дочь бросил муж.
— Конечно, радуюсь. Ты вспомни, какая ты была! Ты же институт окончила, у тебя столько планов было. А сейчас? Раздавленная, без намека на свое мнение. Просто тень Валерочки.
Оля снова заплакала.
— Мама, что мне делать?
— Как что? Жить. Наконец-то начать жить. Перестать быть тенью, а стать человеком. Устроиться на работу, посмотреть на себя в зеркало.
— А Сережа?
— А что Сережа? Мы-то на что? Сережа будет с нами, ты приезжать станешь. Ему пять, ты за два года должна стать другой, чтобы сын шел в школу с матерью, которая за него всем глотку перегрызет.
***
Ночь Оля не спала. Вспоминала институт, вспоминала их знакомство с Валерой. Он был такой… Напористый, что ли. Поэтому Оля и не смогла ему сопротивляться. Первое время все хорошо было, даже со свекровью отношения были неплохие. А потом.. Оля и сама не поняла, как превратилась в принеси-подай. Даже, когда свекровь приходила к ним в гости, они с Валерой пили чай, беседовали, а Оля только подавала и убирала. А если пыталась вставить какое-то слово, то на нее смотрели, как на сумасшедшую. Наверное, мама права, как ни противно это осознавать.
Утром Оля первым делом стала листать свою телефонную книжку. Вот, есть — Николай. Он был старостой в их группе, после института сразу ушел работать по профессии, а несколько лет назад они случайно встретились. Тогда Николай звал ее на работу:
— Оль, ты же была лучшей, почему ты не работаешь?
— Так у меня ребенок маленький.
— Правда? Поздравляю. А я-то думал, что ты решила на всем крест поставить.
Ей так стыдно тогда было. И номер телефона Николая она записала только для того, чтобы он побыстрее ушел. Вдвойне неприятно было, что когда-то Николай пытался ухаживать за ней, а она выбрала Валеру. Тогда, при их встрече, она ни о чем не жалела. Даже злилась на Николая, потому что может знать о настоящем счастье человек, который так увлечен работой?
Она без колебаний набрала его номер. Коля ответил сразу:
— Алё.
— Коля, привет. Это Оля…
Она даже не успела до конца представиться.
— Оля, ну, конечно, я тебя узнал. Что-то случилось?
— Коля, я хотела бы спросить… не мог бы ты мне помочь с работой? Я, конечно, не работала после института, но ничего не забыла, честно.
На том конце трубки повисла тишина. Оля уже подумала, что зря позвонила — только поставила Николая в неудобное положение.
— Оля, конечно, могу. Нам бы встретиться… Поговорим, я расскажу, чем мы занимаемся, ты расскажешь, чего бы хотела.
— Да, давай! Я вернусь в город завтра. Говори где.
Когда она положила трубку, руки немного подрагивали. Такой смелой она очень давно не была. Да вообще никогда.
Николай был искренне рад ее видеть. Они просидели в кафе почти три часа, потом он проводил ее до дома.
Через неделю Оля приступила к работе. Ей нравилось все, потому что абсолютно все было для нее новым. Она бралась за любые задания, она с удовольствием оставалась после работы. Очень скоро ее рвение было замечено. Через два года Оля уже была начальником отдела.
Оля вела Сережу за руку в первый класс и вспоминала слова мамы. Да, теперь-то она прекрасно понимала, что жила неправильно, но, как говорится, плохой опыт — тоже опыт.
***
Казалось, совсем недавно она отвела Сережу в первый класс — и вот уже выпускной! Одиннадцать лет вместили в себя очень много, но сейчас казалось, что пролетели они слишком быстро. Сегодня вручение аттестатов, Сергей получит золотую медаль — и все, прощай, школа.
Оля крутилась перед зеркалом:
— Сыночек, ну как я?
— Мамуль, как всегда отпад. Если бы не было папы рядом, то я всем бы говорил, что ты моя девушка!
Оля рассмеялась, а из комнаты выглянул Николай.
— Это кто тут пытается увести мою самую красивую женщину на свете?
Они решили идти пешком. По пути нужно было еще забрать заказанные цветы. Погода была отменной, и Оля просто наслаждалась этим днем.
Пока Николай забирал цветы, Оля еще раз окинула сына критическим взглядом. Нет, все в порядке. Она гордилась сыном и скрыть это никак не получалось.
— Мам, ну хватит уже.
— Что хватит?
— Хватит меня так все время осматривать. Мне кажется, если на меня упадет какая-нибудь пылинка, ты устроишь настоящую войну.
— И устрою! На моего сына не имеет права никакая там пылинка!
Оба засмеялись, и Оля не сразу услышал, что ее кто-то зовет.
— Оля!
Женщина обернулась. На нее удивленными глазами смотрел… Валера.
— Я тебя и не узнал.
— Зато я тебя узнала.
Валера внешне заметно сдал. На макушке проглядывает лысина, животик, одежда далеко не из модного магазина. Выглядел он старше своих лет.
— Хорошо выглядишь! Как будто и не прошло столько лет.
— Спасибо.
Оля отвернулась, она не хотела продолжать этот разговор. Но Валера не собирался его заканчивать.
— А это, я так понимаю, мой сын? Вырос… Не узнать. Наверное, отличник? Это хорошо. Сейчас без учения никуда. Чтобы хорошо получать, надо учиться. А то кто же отцу в старости поможет…
Валера состроил скорбную гримасу. Олю даже передернуло. В старости?
Она повернулась к нему, чтобы порезче ответить, но Сергей ее оттеснил.
— Я так понимаю, вы мой биологический отец?
Валера заулыбался:
— Ну, зачем такие сложности? Просто отец.
— Вы не правы, отец у меня есть. Тот, кто уроки мне помогал делать, кто покупал мне вещи и давал советы по первой любви, а вы… Вы просто тот, кто дал свой биологический материал.
— Ну… Может и так, у вас, у молодежи, свои понятия, но я-то все равно отец.
— Я хочу вас попросить — никогда больше не называйте себя моим отцом. Мне и моей маме это неприятно.
Сергей отвернулся от ошарашенного Валеры, взял мать под руку.
— Пойдем мама, что-то наш папа задерживается.
Они двинулись в сторону магазина, а Валера смотрел им вслед с открытым ртом. Его родной сын, его кровинушка, такие гадости наговорил ему. Ну, он этого так не оставит! Он…
— Валера!
Грозный и слишком громкий голос вывел его из состояния мечтательности.
— Я тебя куда послала, осел ты несчастный?
— Анжела, я уже бегу.
— Бегу? Посмотрите на него, люди добрые! Бежит он! Да ты уже обратно бежать должен! Что же ты недотепа такой? Ничего не понимаешь, что тебе говорят!
Анжела уже орала на всю улицу. Она уперла руки в боки, предварительно поставив пакеты из магазина на землю. Краем глаза Валера видел, что из магазина вышли Оля с сыном и еще какой-то мужик. Они остановились и с улыбками наблюдали за сценой, которая разворачивалась на улице. Валера собрался с силами:
— Анжела! Не кричи на всю улицу.
Женщина даже дар речи потеряла на мгновение.
— Это ты мне? Мне, я спрашиваю, рот затыкать вздумал?
Валера поник, а Анжела неумолимо приближалась, одновременно роясь в пакете, который подняла с земли. Наконец, она достала оттуда длинный пучок зеленого лука и сразу хлестнула этим луком Валеру. Потом еще и еще и при этом приговаривала:
— Ты кто такой, чтобы рот на меня разевать?
Валера пытался уворачиваться, но лук попадал в нос, в глаза.
Он заметил, что Оля с сыном уходят, они улыбались. Конечно, смеются над ним, над кем же еще. Ну, он им… Он на алименты на сына подаст!
Эта мысль так отвлекла его, что он пропустил взмах руки Анжелы, и лук смачно брызнул соком ему в глаза.
***
Оля никогда не была сторонником расправ или мести, но сейчас она чувствовала себя отлично.
— Мам, ты чему улыбаешься?
— Ой, Сережа, да ничему конкретному! Просто хорошо. Погода прелесть, ты у меня умница, папа у нас молодец. Все же хорошо!
-Ну, это да! Ты права, мам.
Сергей обнял и ее и Николая.
— Мне очень повезло с вами!
Они засмеялись:
— А нам с тобой!
Ирина Мер
Этот случай произошел в далекие 50-е годы. Бабушка моя жила в деревне, уже вышла замуж и имела маленькую дочку. А по соседству с ней жили две сестры, младше бабушки на пару лет. Старшая — Тома, младшая — Маша. Красивые, завидные невесты. И полюбили они одного парня.
Мише же приглянулась старшая Тамара, стал он к ней в гости ходить, с танцев домой провожать, а через некоторое время и о свадьбе говорить. Родители жениха и невесты против не были, стали готовиться к свадьбе как раз после осенних работ — на ноябрь свадьбу наметили. А Маша места себе не находила, мучилась от безответной любви. Не могла она принять, что любимый на другой пусть и ее сестре женится.
Накануне свадьбы Маша подошла к Михаилу и открылась ему. Просила его на Томе не жениться, что она его всегда любить будет и все для него делать. Миша, конечно, ответил ей, что Тамару любит и пусть она больше такое не говорит, молодая еще, полюбит и замуж благополучно выйдет. О разговоре этом обещал Тамаре не рассказывать. Маша мучилась от этого еще больше.
На свадьбе Тамара была очень красивой невестой. Свадьбу эту приходили из соседних деревень люди смотреть — так было хорошо и весело.
Все за молодых радовались и желали им счастья. Одна только Маша страдала и тихонько плакала.
Все думали, что она слезы льет потому, что с сестрой придется расстаться, отдельно жить. Только Михаил отводил глаза — понимал все.
Когда свадьба закончилась, гости разошлись, а молодые пошли в комнату, Машка подкралась к окну спальни. Тома с Мишей готовились спать ложиться. Маша когда увидела, как Миша сестру поцеловал, в сердцах прошептала: «Будьте же вы прокляты, пусть долго вместе не проживете, пусть муж погибнет, а жена никогда больше счастлива не будет, пусть дети ваши родятся больными и радости родителям не принесут», — прошептала она это и убежала.
Продолжение этой истории случилось спустя 40 лет. Как-то бабушка моя приезжала в свою деревню могилки родственников поправить и на кладбище увидела старую женщину. Та сидела на лавочке и молчала. Еле-еле узнала бабушка в этой старухе, одетой в тряпье, ту самую Машу — свою соседку. Не видела она ее столько лет и не знала про ее судьбу. Подошла к ней. Заговорила.
Маша ее вспомнила. Стали про жизнь разговаривать. Бабушка про себя рассказала, про детей своих, внуков. Маша рассказала ей свою историю про сестру и Мишу, про свадьбу, а дальше поведала ей следующее:
— Жизнь моя сложилась очень плохо. Грех на мне страшный. Желала я сестре зла на свадьбе, а оно против меня обернулось. У Тамары, слава Богу, все сложилось хорошо. Я вышла замуж за неплохого парня, только жизнь наша сразу не заладилась. Родила я троих сыновей. А муж мой через четыре года после свадьбы погиб — на тракторе пьяный разбился. Старший сын больной родился, долго не прожил — в 7 лет умер. Средний сын мой в три годика утонул на речке. Остался младший — Сережка. Я ж его берегла, все делала. Замуж так и не вышла, хотя очень тяжело было одной растить ребенка. Да и не везло мне с мужчинами. Сережка вырос. Бездельник и лодырь — на моей шее сидит. Пять раз судим был, бьет меня, пенсию требует…
Страшно мне жить.
— Да, расплачиваешься ты за свои слова, Мария, Бог тебя наказал, — сказала бабушка.
— Я сама себя наказала, — ответила Маша. — Я когда эти слова шептала, на них смотрела, а оказалось — в комнате зеркало стояло. Помню даже, как в зеркало глянула — и только свое отражение увидела. Вот и получается, что себе судьбу наговорила. Отразились мои слова…
А знаешь, какое последнее пожелание я загадала? Чтобы Тома от руки своего ребенка погибла. Получается, скоро мне смерти от сына ждать…
Сказала это Мария, поднялась с лавочки и ушла. Бабушка еще долго сидела на лавочке и думала, как может в жизни случиться. Нельзя желать никому зла, а то оно может бумерангом к тебе же возвратиться….
Сезнең сайттагы язмаларны укып, әкият дип уйлый идем. Хәзер аңлыйм: тормыш әллә ниләр күрсәтә икән ул. Үзем дә әнә шул әкияткә чорналдым… Чыгу юлын гына таба алмыйм. Наил өйләнгән, мин – аның сөяркәсе. Мондый мөнәсәбәтләр ошый иде миңа. Әмма бумеранг законы эшләде.
Без аның белән өч ел очрашып йөрдек. Аннан соң ул аерылды да, ниһаять, бергә яши башладык. Ул хәзер бары минеке генә иде. Бизнес-леди хатынының борынына чирттем менә! Тик Наил мине ЗАГСка алып бармады. Балдак бүләк итте, үзе дә алып киде, әмма туй да, язылышу тантанасы да булмады. Ә минем бик тә ак күлмәк киеп кияүгә чыгасым килгән иде. Наил туйны беразданрак үткәрербез, дип вәгъдә бирде. Мин сабыр иттем.
Аның беренче гаиләсендә балалар юк иде. Ул теләмәгән. «Хатынын яратмаган. Яратмаган хатыннан бала таптырасы килмәгәндер», – дип уйладым. Аңа балалар табып бирәчәкмен. Мәхәббәттән туган балалар булачак алар. Әмма Наил һәрвакыт саклану чарасын күрде. Миңа да балага узмас өчен дарулар эчәргә кушты һәм моны контрольдә тотты. Башта мондый тормыш миңа ошады. Икебез генә яшәү рәхәт иде. Әмма хәзер, яшем утызның теге ягына чыккач, балаларын сөеп үстергән дус кызларымнан көнләшә башладым. Минем дә әни буласым, әни булуның бар рәхәтен татыйсым килә. Әмма миннән егерме яшькә зуррак булган Наилнең бу җәһәттән фикере катгый иде. Ул элек тә балаларны артык кашыклар дип санаган, хәзер инде бигрәк тә.
Ун ел бергә яшәсәк тә, язылышу турында сүз тишмәде. Ун ел буе рәсми рәвештә чит ир белән яшим булып чыга. Элек туй булыр дип әйтсә, хәзер бөтенләй дә бер сүз эндәшми. Бу хакта сөйли башласам да, тизрәк башка темага күчәргә тырыша. Моңа да түзеп яшәгән булыр идем, әмма күптән түгел ачыкланган хәл мине бөтенләй аптырашта калдырды.
Наил үзгәрде. Соңга калып кайтыштыра, ял көннәрендә дә минсез чыгып китә башлады. Телефонының паролен үзгәртте. Мин бүлмәгә керсәм телефоннан сөйләшүдән туктый. Чит ислемай исләре дә килгәләштерә башлады. Иремнең читкә йөри башлавына һич шигем калмады. Тешемне кысып түздем, төннәрен мендәремне кочаклап еладым. Бу хәсрәтемне беркем белән дә бүлешә алмадым. Әнием дә, дус кызларым да ир-атны башка хатыннан алып китәсең икән, синнән дә алып китәчәкләр, бу – бумеранг законы, дип әйтәләр иде. Ул вакытта мин көлдем генә. Минем алай булмаячак, дидем.
Бумеранг турындагы хакыйкать бөтенләй аяктан екты. Наил яңа хатын белән түгел, ә үзенең беренче хатыны белән очраша башлаган. Ул миннән качып, хатыны белән очрашуга йөри икән бит! Һәм бу бүген генә башланмаган, бик күп еллар дәвам иткән. Мин сукыр булганмын, күрәсең. Уйлыйм-уйлыйм да һич төшенә алмыйм: нәрсәгә ул аңа? Хатыны аның яшьтәше, димәк, карт. Без Наил белән очраша башлаганда ул гел хатыныннан зарлана иде. Назлы түгел, эшеннән башка бернәрсә күрми, берни кирәк түгел, минем белән сөйләшергә дә вакыты юк, дия иде. Боларның барысын да истә тоттым. Наилне назга төрдем. Бөтен тормышымны аңа багышладым. Әти-әнисен, туганнарын хөрмәтләдем һәм җавап итеп нәрсә алдым?! Ул яратмаган хатыны белән миңа хыянәт итә!
Бу хакта белгән көнне яшисем килми башлады. Оятсызлык дип кабул иттем. Ул көнне өйгә иртәрәк кайттым. Наил минем иртә кайтасын белми иде. Душта су акканы ишетелә, Наил юына иде. Өстемне алыштырып йөри идем, аның кем беләндер сөйләшкәне ишетелде. Ишек аркылы тыңлап тора башладым. Минем җанашым телефоннан сөйләшә иде. Тавышын кычкыртып куеп. Сагынам сине, чибәрем, бәләкәй кызчыгым, ди. Ә аңа җавап итеп бер хатын көлә, бер үк кешенең законлы хатыны да, сөяркәсе дә булуы бик тә ошавын әйтә. Тавышыннан таныдым: аның элекке хатыны иде. Аяк очларыма басып кына барып киендем дә, урамга чыгып киттем. Күземнән яшь акты. Нишләргә? Кая барырга? Балалар мәйданчыгындагы утыргычка утырдым да, үземне жәлләп еладым да, еладым.
Тормыш бик кызык икән ул. Үзем җиңгән хатын белән урыннарыбызны алышырбыз дип күз алдыма да китерә алмаган булыр идем. Димәк, хәзер мин өйдә ашарга пешерүче хатын, ә ул – яратканы. Наилнең хыянәте турында сөйләшергә дә тырышып карадым. Әмма ул: «Сериаллар карый торгач, әллә ниләр уйлап чыгарасың», – дип кенә көлде. Сөйләшкәннәрен ишеткәнемне әйтергә курыктым.
Бик авыр. Бернинди дә карар кабул итә алмыйм. Әйе, аннан аерылышып чыгып китү дөрес булыр иде. Үз ярымны табып, гаилә корып, бала таба алам бит әле. Әмма Наилсез тормышымны күз алдыма китерсәм, елый башлый. Ансыз яши алмам кебек. Йөрәккә ничек әмер бирәсең?! Ул хатыны белән йоклый, бөтен серен аңа сөйли. Ә мин нәрсәгә? Һич аңламыйм. Киләчәк куркыта. Бик еш киредән Наилнең сөяркәсе булсам иде дип телим. Ул минеке генә иде бит…