Рассказ сеть про маму

Утро вторника как-то сразу не задалось. Кофе убежал, а глазок яичницы расплылся желтым пятном по сковороде. Кофе было жалко, дорогой. Его в подарок привезла давняя подруга Аня, из Амстердама. Анька всегда разбиралась в этом напитке, любила его всей душой. И ее выбору можно было всецело доверять.

А дальше, как по накатанной пошло, хмурый, не выспавшийся Серега, разбил зеркало в ванной. Хорошо не порезался, но мата стояло… Обычно Алена, спокойно относилась к ругани мужа, если, конечно, она была не в ее сторону, но в это утро почему-то задело.

Все эти «Б**ть, е* **** мать» словно ненавистная дрель соседа отдавались болью в висках.
Чтобы не испортить настроение окончательно, и не поссориться завтракали в тишине. Как будто оба понимали, сейчас лучше помолчать. А вечером можно и обсудить. Вечером все уляжется, и забудется, потеряется за ворохом бытовых проблем. И будет восприниматься мелочью.
Она даже на прощение ему ничего не сказала, поцеловала в губы и закрыла дверь. Зашла на кухню, села на пол, оперлась об батарею и выдохнула. На улице уже была середина весны, и центральное отопление почти отключили. Но все же обогревателю удалось сделать то, что не смог кофе. Согреть и подарить чуточку тепла.

На часах было 8 утра, и сегодня можно позволить себе поспать лишний час. На работу к 12.
Айти отдел с утра планировал какие-то тестовые работы в серверной или с серверами. Алена не разбиралась в этом, ей был достаточно того, что начальство сказало, что рабочий день начнется позже. Ну позже, так позже, кто же будет возражать.

Заглянув в детскую, и убедившись, что дочка еще спит, она легла на диван и укрылась пледом. Глаза тут же сомкнулись, и девушка провалилась в сон, даже не успев додумать мысль. Сновидения были тяжелыми, вязкими, материя сна напоминала кисель, в котором запутались размытые лица, красные отблески, невнятные крики и ощущение тревоги.

Она стонала, и как тонущий пловец, захлебываясь своим криком, из последних сил рвалась наверх. Прочь из этого Омута. Но сотни рук крепко держали за ноги, за лодыжки, обвивали голени и не давали всплыть.

-Мам…..Мама….Мам..

Алена резко села, рядом стояла Ксюха и вцепившись в ее домашние «тренечки», трясла их.

-Что такое солнышко? -еще не успев до конца проснуться спросила женщина.
-Ты крисяла!

Ксюше было уже 4 года, но несмотря на это она до сих пор ошибалась в словах, забавно их коверкая и меняя на свой мотив. Знакомых это умиляло, а девочку злило, надув щеки и нахохлившись как мокрый воробей, она строго смотрела на «обидчиков». Не любила, когда над ней смеются.
В такие моменты, дочка напоминала Алене, ее собственную Мать, та тоже, когда обижалась, резко замолкала, злобно смотрела исподлобья, и всячески транслировала «врагу народа», на сколько же он не прав.

Мамы не стало, когда девушка была на 6 месяце беременности. Страшный удар, которого никто не ожидал. Суровая реальность, ушатом холодной воды и горя напомнила о себе – никто не вечен. Люди смертны, внезапно смертны.
На нервах и стрессе чуть не случился выкидыш. Лишь чудом обошлось, но у каждого чуда есть имя. И в этой истории таких имен было несколько.

Сильно помогла Антонина Николаевна.
Акушер-гинеколог близко к сердцу приняла, то горе что случилось у Алены. Такой уровень сопереживания и заботы, что дарил пожилой врач девушке, вызывало у окружающих непонимание и удивление. Старая мегера, что смотрела на своих пациенток не иначе как на шлюх и прошмандовок, преобразилась.
Старушка видела в этой убитой невзгодами блондинке, совсем еще молодую девушку Тоню, сильную и гордую, что всегда привыкла справляться сама. И лишь единожды не справившуюся, всего один раз. И никого тогда не было рядом. Никого кто смог бы помочь. Но это было давно.
Воспоминания, промелькнули и пропали в еще не полностью седой голове. А откуда-то изнутри всплыла железная решимость, сделать все что сможет. Здесь и сейчас. И твердое понимание – ей не все равно.

Но больше всего за еще нерожденного ребенка переживал Серёга. Еще когда он узнал, что станет Папой, то сказал себе:

-Серый, ты будешь самым пи**атым отцом!

И сама возможность таким не стать, его не на шутку напугала. Пацан должен держать слово, хотя бы то которое дал сам себе. И пусть он недолюбливал тёщу (это, кстати, было взаимно), но полностью взял на себя похороны. Морги, кладбище, заказ венков, машин и памятника. На поминках старался не пить много, и всегда в пол глаза смотрел за Алёнкой, как она? Чуть что уводил и успокаивал, как умел.
Каждая ночь всегда заканчивается рассветом. Прошли похороны, нет смерть матери не забылась, лишь слегка смазалась в памяти. Но на передний план вышли новые заботы, роды были не за горами.

И вот в начале 17 года, на свет появилась Ксюха. Здоровая девочка, весом 3 килограмма 200 грамм. Новая жизнь, новый смысл и новая точка отсчета.
И сейчас эта самая жизнь, стояла ухватившись за штанину Алёны. Отцепив дочь, и взглянув на телефон молодая мать, подскочила как ошпаренная. Проспала! Часы на недорогом китайском смартфоне показывали 11:20.

-Ксюшка, мы опаздываем! Быстро в ванную!

В это утро был почти побит мировой рекорд в дисциплине сбора ребенка, в возрастной категории до 5 лет. Все что обычно занимало без малого час, наша легкоатлетка блестяще выполнила за 25 минут. Многоборье было обширно и включало в себя такие дисциплины как:

-Спортивное расчесывание на время.
-Умывание подвижной и юркой цели.
-Метание ложки с детским завтраком на точность, в народе известное так же, как «Летит самолетик»
-Спринтерский забег по квартире с подбором, разбросанной то там, то сям одежды.

Но у самого финиша случилось неожиданное. Пропал комбинезончик. Ни в шкафу, ни под кроватью дочки, ни на стуле куда обычно вечером складывали одежду, Алёна его не нашла. Она проверила так же корзину с грязным бельем, залезла в стиральную машину, но там тоже было пусто. Два раза переворошив все возможные места нахождения детского комбеза, девушка в панике и без всякой логики начала искать всюду, куда падал ее взгляд.

Надо сказать, что такой подход принес свои плоды. Штаны нашлись… Под мойкой, за мусорным ведром. Алена покосилась на дочь, но ничего не сказала. Не было времени на выпытывание у ребенка, как одежда оказалась в столь странном месте.
Но на этом пропажи не закончились. Когда через 5 минут они стояли, готовые к выходу, в дверях, быстрая ревизия по карманам, на предмет «Ничего ли не забыла?», показала — ключей от машины нет.

Уже зная, что делать и догадываясь кто виновник мистических исчезновений, девушка бросилась в детскую. Как была, в уличной одежде и ботинках. Алена металась по комнате, как ураган, как маленький торнадо, от которого отлетали предметы. Случайно опрокинула стул, перевернула корзину с детскими игрушками, вытряхнув содержимое на пол, залезла под кровать. Тщетно. Со злости швырнула свой же подарок на день рождения дочки — большого плюшевого медведя, об стену. И услышала металлический звон. Медведь лежал на боку, и смотрел на нее издевательски улыбаясь, а из его карманчика на животе торчали ключи от Пежо 206 модели. Девушка подошла и нагнулась, возвращая себе пропажу и очень тихо, чтобы Ксюха не услышала, выругалась прямо в морду ненавистной игрушке.

Тяжелое и тревожное утро превращалось во все более странный день. Уже в лифте, спускаясь на первый этаж, строго посмотрев на дочь, поддав в голос как можно больше спокойствия, она все же спросила:

-Ксения Сергеевна, вы ничего мне не хотите сказать?

И уже ожидала в ответ извинений или фантастических сказок про ужасного дракона, что похитил сокровища, и про находчивую принцессу, которая так блестяще их нашла. Но ребенок удивил.

-Мама, а что такое СКУД?

Алёна не знала ответа, и не понимала, что происходит. И поэтому промолчала. Промолчала и обычно неугомонная Ксюша. Так они и ехали в тишине до самого первого этажа. Две блондинки, две девочки, похожих друг на друга как две капли воды, с той лишь разницей, что одна играла во взрослую, а другая нет.

А время убегало, и Алёна чувствовала это кожей. Она нервничала все больше и больше. И от мысли о том, что на рабочем месте нужно было быть еще полчаса назад, по спине пробегал холодок. А еще ведь нужно закинуть Ксюшу в садик!
Когда зазвонил телефон, они были на полпути к машине, ловко лавируя между грязью и чуть подтаявшими лужами. Экран смартфона высветил надпись «Шеф» и два кружка, зеленый и красный. Большой палец сдвинул кнопку приема вызова вверх, и в этот момент девочка поскользнулась, ухватившись за мать чтобы не упасть, резко дернула ее на себя. Старый Самсунг вылетел из руки, и упав плашмя соскользнул в апрельскую талую воду. Жалобно пискнул и погас.

Фиаско. О грядущей премии можно смело забыть. Шеф был строгим, и очень не любил, когда сотрудники опаздывали. Даже поставил в офисе какую-то новомодную систему контроля. Что убивало на корню все попытки пробраться на работу незамеченной. Вход и выход по карточке.
Кто и когда зашел, сколько отсутствовал — записывала программа, а вечером на стол начальника ложился отчет. В котором красной ручкой были выделены фамилии опоздавших.
Мокрый телефон провалился в карман пальто, что с ним делать, она будет разбираться позже. Бегом к машине, снять сигнализацию, усадить ребенка в детское кресло, пристегнуться, вставить ключ в замок зажигания и повернуть его. Выдохнуть и не спеша отвезти дочку в детский садик. Не спеша!

Машина не завелась, вместо равномерного гула мотора, раздался треск, и ничего больше не случилось, радио не заиграло, а стрелка тахометра лежала приклеенной на отметке 0. Алёна попробовала снова, и снова треск. И опять. Как будто кто-то невидимый издевался над ней. Она живо представила как этот «кто-то» ехидно улыбается и мерзким скрипучим голосом говорит: «Ничего у тебя не получится». Накатила усталость, а потом вдруг резко стало так обидно, что слезы покатились из глаз. Она разревелась. Сидела и плакала, и очень хотелось, как в детстве прибежать к маме, пожаловаться на «этого», что так не справедливо обидел ее. Чтобы она успокоила, и погладила теплой рукой по голове. Дала что-нибудь вкусное, конфетку, а лучше, спрятанную шоколадку. И все сразу бы стало хорошо.

-Мамочка не плякай, я больше не хочу играть в эту игру.

Дочка коснулась ее руки, и растеряв всю свою странность и отстраненность, с обеспокоенностью заглянула в глаза матери.

-А давай пойдем на качели и на горку? Я тебя покатаю! И ты сразу станешь веселой! Пойдем?

А почему нет? Да к черту это все! Весь этот день, все эти сложности и неудачи. Гори все синим пламенем.

-Пойдем дочка, пойдем! – утерев слезы и успокоившись сказал Алена, и уже никуда не спеша вытащила ключи из замка зажигания.

Они до темна гуляли по городу. Сначала сходили на детскую площадку, а потом заскочив в магазин за сладким, увидели сахарную вату. Хитро посмотрели друг на друга и улыбнулись. Казалось, что идея идти на аттракционы в парк, одновременно пришла к ним в головы. Как кто-то нашептал на ухо, обеим.
Сладкое облако на палочке, детский смех и вид на город, что открывался с колеса обозрения теплым потоком, смыли всю тревогу и переживания. Довольные, уставшие и счастливые они вернулись домой.

-Ты где была? Что с телефоном? С тобой все в порядке?

Серега был на взводе, и еле сдерживал себя, чтобы не начать материться при дочери.

-Да мы гуляли, а телефон вот, —она показала сломанный смартфон – А ты чего так рано дома и почему такой дерганый?
-Ты вообще видела, что произошло? Я все больницы и морги обзвонил, в детский сад набрал, а Ксюхи там нет. Домой прилетел, твоя машина стоит у дома. Трубку не берешь. Черте что себе уже надумал, и ты спрашиваешь меня чего такой дерганый?
-Да успокойся и объясни толком что случилось.
Он вздохнул и крепко сжал Алёну, развернулся и молча пошел на кухню, достал из кармана пачку сигарет. Закурил. И найдя рукой на столе пульт от телевизора включил звук.

-Смотри.

По региональному каналу шли новости, показывали машины пожарных и кареты скорой помощи, мелькал Бизнес центр, тот самый куда она так спешила этим утром. Ведущий говорил про возгорание, и про систему пожара безопасности, что должна была сработать и не сработала, про электронные замки, которые заблокировали двери и про переполненные лифты, что остановились между этажами. Выступал мэр, пообещал найти виновных и наказать по всей строгости закона. А на завтра объявили траур.
Алёна, ошалело посмотрела на мужа. Минуту молчала, а потом с трудом выдавила из себя – «Ты не поверишь».
Вечером укладывая дочку спать, она сидела и смотрела, как ребенок, обнимая плюшевого медведя поудобнее комкал одеяло. Девочка успокоилась, взглянула на мать и сонным голосом спросила:

-Мама, а когда к нам снова придет бабушка? Но только я больше не хочу играть с ней в эту игру. Я не хочу, чтобы ты снова плакала. Можно мы поиграем во что-нибудь другое?

«Две мамы»
«Люди, рожденные в грозные сороковые годы, выжившие в те трудные времена, окутанные порохом войны, голода и холода, – это особенный народ, которому под силу все невзгоды и трудности. И мама у меня из этой категории.
Решительная, смелая, жизнерадостная. Умеет для всех найти доброе слово, поговорить по душам, прибежать на помощь хоть днем, хоть ночью.
Она трудилась на нескольких работах. Успевала и дома создавать чистоту и уют. Как хлебосольная, гостеприимная хозяйка могла и может с помощью «скатерти- самобранки» накрыть шикарный стол и накормить всех, кто заглянет на огонек. Тут вам и голубцы с золотистым гарниром из моркови с лучком, и чебуреки, и пельмени, и пикантная капуста с красным перцем, и малосольные огурчики с укропом, и пышные, ароматные котлеты. А пироги одни чего стоят! И со сливами, и с яблоками, и с малиной. Язык проглотишь!
Со стороны все так просто и быстро. Но у меня так не получается, как у мамы, которая умеет все: и побелить, и покрасить, и шить, и вязать, и совет дельный дать, и корову доить, и лес рубить. И везде успевает. «Это не женщина – это загадка», за что мы ее любим и ценим. Второй такой точно не найти!
До сих пор с теплотой вспоминаю наши посиделки, когда мы огромной семьей со всеми родственниками собирались вместе и лепили пельмени. Напевали русские народные песни, рассказывали истории из жизни, подшучивали друг над другом, смеялись, хохотали. И даже делали пельмени с секретом. Самому везучему попадала в пельмешке монетка. А мы, малолетки, сидели, развесив уши, и набирались жизненного опыта. И до последнего времени мама объединяла нас за общим столом. Она всегда старается сделать так, чтобы мы были крепкой и дружной семьей.
Сейчас, в такое сумасбродное время, когда в гости никто не приходит, мама очень страдает. Приготовив обед, наша неунывающая труженица «уже в дороге, уже в пути» – развозит по родственникам свои «вкусняшки».
Возможно, качества кулинара и повара мама переняла у своей матери – Анны Васильевны, о которой, как и о маме, можно написать целую книгу. Бабуля умерла восемь лет назад, но воспоминания о ней щемящей болью сковывают сердце. Большую часть своего детства я провела у бабушки, так как мама много работала, чтобы мы не чувствовали нужды.
Анна Васильевна жила на окраине города в просторном, бревенчатом доме, около которого белая черемуха весной заглядывала в окна и наполняла пряным ароматом все вокруг. Я любила вылазить в окно в палисадник, забираться на чердак и с высоты обозревать окрестности.
Бабушка никогда не ругалась. Она была человеком добрым и мягким. Ее васильковые глаза всегда с любовью и нежностью смотрели на меня. В избе редкий день не пахло пирогами. Пироги с капустой, морковью, черемухой. Фишкой была булка с карамелью. Анна Васильевна была кудесницей в этом деле.
Вдруг услышишь, как бабушка печь растопила,
Одуванчиков пух под косынку убрав,
Нежность глаз васильковых своих подарила
И с утра для тебя пирогов напекла.
Еще я очень любила парное молоко с белым, душистым хлебом. Это непередаваемое чувство запаха и вкуса детства живет в моих воспоминаниях.
Бабушку я обожала и называла мамой. Так и было у меня две мамы: старшая мама — Анна Васильевна и вторая – просто мама.
В наше непростое время, когда завтрашний день пугает тебя своей непредсказуемостью, а ты все стараешься успеть, доказать кому-то, бежишь, спешишь, торопишься. Остановись…Выдохни, набери знакомый номер и просто скажи: «Мамочка, привет, как дела? У нас все хорошо». И маме этого достаточно, она все поймет. И будет ждать и молиться за тебя, где бы ты ни был, дома ли, в дороге ли.
А в ответ услышишь: «Я люблю тебя, береги себя». И вдруг поймешь, и почувствуешь, как слезинка скатится по маминой щеке и вздох облегчения, что у тебя все хорошо, прошелестит в трубке.
Закружит, танцуя осень,
В листьях желтых утопая.
И дождем вдруг брызнет, лужи
Листопадом заметая.
И с утра по темным лужам,
Тучи брызг не замечая,
Ты летишь навстречу ветру,
Все успеть, решить мечтая.
А вдали в окошке темном,
Струйки дождика считая,
Мама смотрит на дорогу,
Телефон в руках сжимая.
Позвони, скажи два слова:
– Здравствуй, мама, я здорова!
Как дела, ты как, родная?
– Все нормально. Я скучаю«.
Светлана Цепляева

Муниципальное бюджетное дошкольное образовательное  учреждение детский сад № 33  «Журавлик» г. Туапсе

РАССКАЗЫ, СКАЗКИ И СТИХИ

ПРО МАМУ

                                Подготовила воспитатель

                        Ларионова Светлана Ивановна

«МАМА»

ЮРИЯ ЯКОВЛЕВА

         Мама. Закрой глаза, прислушайся. И ты услышишь мамин голос. Он живёт в самом тебе такой знакомый, родной. Его не спутаешь ни с одним другим голосом. Даже когда станешь взрослым, всегда будешь помнить мамин голос, мамины глаза, мамины руки.

         Мама. Ты ещё не умел говорить, а мама понимала тебя без слов. Угадывала, что ты хочешь, что у тебя болит. Когда ты ещё не умел ходить, мама носила тебя на руках. А потом мама научила тебя говорить, ходить…

         Мама прочла первую книжку. Мама учила тебя видеть и открывать мир.

         От мамы ты узнал название птиц – воробей, ласточка, синица. Узнал, что у каждого цветка есть тоже своё имя – ромашка, василёк, иван-да-марья.

         Мама принесла домой сухую веточку и поставила её в воду. И вскоре веточка – сухая, безжизненная веточка – зазеленела. А потом на ней появились светло – лиловые цветы. Вся веточка покрылась цветами.

         Что это? – удивлённо спросил ты. И мама ответила: – Багульник.

         На улице шёл снег. Мама протянула руку и поймала снежинку. На шерстяной варежке снежинка не таяла. Ты посмотрел и снова увидел чудо. Ты думал, что снежинка – это крохотный пушистый комочек, а она оказалась красивой, ровной звёздочкой. Ты наклонился, чтобы лучше рассмотреть белую звёздочку, дохнул на неё – и звёздочка исчезла. На варежке осталась капелька воды. Первую снежинку помогла тебе увидеть мама.

 Мама всегда рядом с тобой. И всё, что ты видел, всё, что окружало тебя, как бы начиналось с мамы. Каждый день твоего и моего детства связан с мамой. Озабоченная и радостная, спокойная и печальная, она всегда рядом.

         Моя мама погибла во время блокады Ленинграда, летом 1942 года. Последний раз я её видел, когда она провожала меня в армию. Мне тогда было восемнадцать лет. Это трудно было понять, что мамы нет больше.

Но любовь к матери проходит у нормального человека через всю жизнь. И моя мама до сих пор живёт в моём сердце, словно мама жива, только она где-то далеко, так далеко, что письма не доходят. Но она всегда есть. Я слышу её голос.

         Помни, что нет большего горя на свете, чем потерять родную мать. Не причиняй ей страданий. Береги её, как можешь.

 С чего начинается Родина? Я задаю себе этот вопрос и сам отвечаю на него: Родина для каждого из нас начинается с мамы.

 «КТО БОЛЬШЕ ЛЮБИТ МАМУ?»

РАССКАЗЫ А. ПОТАПОВА

Когда Людочку приводят в детский сад, она громко плачет. Все ребята из детского сада знают, что это Людочку привели.

— Не хочу-у-у оставаться! Хочу-у-у домой!

— Доченька, — уговаривает её мама, — мне же на работу нужно идти.

— А-а-а! — ревёт Людочка.

И так каждый день.

Однажды Валерик, который ходил в детсад вместе с младшей сестричкой Галочкой, подошёл к Людочке и сказал:

— Ты когда реветь перестанешь?

— А тебе что? — насупилась Людочка.

— Мне ничего, — ответил Валерик. — Только ты свою маму ни капельки не любишь.

— Это я не люблю? — возмутилась Людочка. — Да ты слышал, как я плачу, когда она уходит?

— Слышал, — сказал Валерик — вот потому и говорю, что не любишь. Мы с Галочкой очень свою маму любим и стараемся её не огорчать. Мама уходит на работу спокойная, за нас не волнуется. Мы её крепко целуем, а потом машем вслед рукой. Мама возле калитки обязательно оборачивается и улыбается. А твоя мама из-за тебя каждое утро расстраивается, нервничает. Разве это хорошо?!

Ничего не ответила Людочка. Но на следующее утро никто не слышал, как её в садик привели.

— Я теперь никогда не буду плакать, — оказала она маме. — Ты, мамочка, спокойно работай, не волнуйся. Я тебе помашу из окна, а ты мне возле калитки улыбнись.

— Как ты замечательно решила! — обрадовалась мама.

— Потому что я тебя очень люблю! — ответила Людочка.

«ТАКОЙ ВОТ ГЕРОЙ»

          В детском саду все готовились к празднику. Алёша пришёл домой и сказал маме:

— Сшей мне, пожалуйста, костюм героя. Я буду скакать на коне и кричать “ура”!

А наутро у Алёши зуб разболелся.

— Надо идти к врачу, — сказала мама.

— Ни за что! — испугался Алёша.- Может, он как-нибудь сам пройдёт.

Но зуб не проходил. Алёша ходил по комнате и ойкал.

Тогда мама взяла его за руку и повела в поликлинику. Врач посадил мальчика в зубоврачебное кресло, но тут Алёша закричал: “Боюсь!”, вскочил и убежал на улицу.

Мама выбежала вслед за ним. Он стоял у подъезда и дрожал.

— Как же ты на праздник пойдёшь? — сердито спросила мама.

— Как-нибудь пойду, — жалобно морщась, ответил сын. — Ты только костюм сшить не забудь.

До позднего вечера сидела мама, кроила и шила.

— Готов костюм, — сказала она утром, когда Алёша проснулся.

— Ой, спасибо, мамочка, давай померяем! — воскликнул Алёша, стаскивая повязку со щеки.

— Померяй, померяй, — сказала мама и надела на него шапочку.

Подошёл Алёша к зеркалу и ахнул. На голове были длинные заячьи уши.

— Мама! — закричал Алёша. — Я же тебя просил костюм героя, а ты что мне сшила?

— А я сшила тебе костюм зайчишки-трусишки, — ответила мама. — Какой же ты смелый и отважный герой, если зубного врача боишься?

«ТАНЕЧКА»

          А где я сяду? — Танечка вместе с мамой вошла в вагон трамвая и теперь оглядывалась по сторонам. Все места были заняты.

— Нам недалеко ехать, — негромко сказала Танечке мама. — Постоишь.

— А я хочу сесть! — капризно надулась дочка. — Я всегда сижу!

— Ну, раз всегда, значит, садись, — седой человек с палочкой поднялся и отошёл в сторону. — Пожалуйста!

Танечка быстренько уселась на его место и стала разглядывать машины, бегущие рядом с трамваем. Потом пальчиком на стекле нарисовала букву Т, поёрзала на сиденье и чинно сложила на коленях руки.

Но что-то ей мешало сидеть спокойно. Нет-нет, да и поглядывала то на палку, то на пожилого человека, который теперь тяжело на неё опирался.

— Мама, нам скоро выходить? — спросила она.

— Через две остановки, — ответила мама.

— А вам через сколько? — Таня дотронулась до рукава седого пассажира.

— Мне через три.

— О, тогда вы одну остановочку посидите на моём месте, когда я выйду! — обрадовано заявила девочка и стала снова смотреть на проезжающие машины.

— Нет, девочка, вряд ли я смогу посидеть одну остановку, — невесело усмехнулся человек с палочкой. — Зайдёт ещё какая-нибудь девочка, которая привыкла всегда сидеть, — придётся мне стоять до самого выхода.

— А я, когда буду выходить, скажу этой девочке, чтобы она не садилась! — Танечка нахмурила бровки.

— А себе? — спросил пожилой человек. — Себе ты ничего не скажешь?

Подумала-подумала Танечка и ответила:

— Я скажу себе: у тебя, Танечка, ножки молодые, крепкие, ты постой, а дяди с палочкой пускай посидит — ему стоять тяжело. — И встала. — Садитесь, пожалуйста!

— Спасибо! — улыбнулся пожилой человек, сел и палку рядом поставил.

— Знаешь, мама, — зашептала Танечка маме, — а мне стоять даже лучше, чем сидеть. Настроение какое-то хорошее стало.

А это потому, что ты хорошо поступила, — ласково погладила дочку по голове мама.

«АУ»

Л. ПАНТЕЛЕЕВ

Старшая сестра учила младшую читать. Оленька выучила все буквы, а читать не может, не получается. Никак не складываются буквы вместе.

В книге написано: «АУ».

— Что тут написано, Оленька?

— Не знаю.

— Это какая буква?

— А.

— Молодец! А эта?

— У.

— А вместе?

— Не знаю.

— Ну, как же не знаешь?! Эта А, а эта У. А если их сложить, что получится?

— Не знаю.

— А ты подумай.

— Я думаю.

— Ну и что?

— Не знаю.

— Ну вот что, — сказала старшая сестра. — Представь, что ты заблудилась в лесу. Как ты тогда станешь кричать?

Оленька подумала и говорит:

— Если я в лесу заблужусь, я буду кричать: «Мама!»

«ЧТО СКАЗАЛА БЫ МАМА?»

Л. ВОРОНКОВА

Гринька и Федя собрались на луг за щавелем. И Ваня пошел с ними.

— Ступай, ступай, — сказала бабушка, — наберешь щавелю — зеленые щи сварим.

Весело было на лугу. Траву еще не скосили. Кругом далеко-далеко пестрели цветы — и красные, и синие, и белые. Весь луг был в цветах.                                

Ребятишки разбрелись по лугу и стали рвать щавель. Все дальше и дальше уходили они по высокой траве, по веселым цветам.

Вдруг Федя сказал:

— Что-то здесь пчел много!

— Правда, здесь пчел много, — сказал и Ваня. — Все время гудят.

— Эй, ребята, — закричал издали Гринька, — поворачивай обратно! Мы на пчельник забрели — вон ульи стоят!

Вокруг колхозного пчельника густо росли липы и акации. А сквозь ветки были видны маленькие пчелиные домики.

— Ребята, отступай! — скомандовал Гринька. — Только тихо, руками не махать, а то пчелы закусают.

Ребятишки осторожно пошли от пчельника. Они шагали тихо и руками не махали, чтобы не сердить пчел. И совсем было ушли ОТ пчел, но тут Ваня услышал, что кто-то плачет. Он оглянулся на товарищей, но Федя не плакал и Гринька не плакал, а плакал маленький Васятка, сын пчеловода. Он забрел на пчельник и стоял среди ульев, а пчелы так и налетали на него.

— Ребята, — крикнул Ваня, — Васятку пчелы закусали!

— А что, нам за ним на пчельник идти? — ответил Гринька. — Нас и самих пчелы закусают.

— Надо его отца позвать, — сказал Федя. — Вот пойдем мимо их дома — его отцу скажем.

И оба пошли дальше. А Ваня вернулся и пошел прямо на пчельник.

— Иди сюда! — крикнул он Васятке.

Но Васятка не слышал. Он отмахивался от пчел и кричал во весь голос.                

Ваня подошел к Васятке, взял его за руку и повел с пчельника. До самого дома довел.

Васяткина мать выбежала на крыльцо, взяла Васятку на руки:

— Ах ты непослушный, зачем на пчельник ходил? Вон как пчелы искусали! — Посмотрела на Ваню: — Ах, батюшки, Ванек, — сказала она, — и тебе от пчел досталось из-за Васятки! Ну, да ничего, ты не бойся: поболит — перестанет!

— Мне ничего, — сказал Ваня.

И пошел домой. Пока шел, у него распухла губа, и веко распухло, и глаз закрылся.

— Пчелы, — ответил Ваня.

— А почему же Гриньку и Федю пчелы не тронули?

— Они убежали, а я Васятку вел, — сказал Ваня. — А что ж такого? Поболит — перестанет.

Отец пришел с поля обедать, посмотрел на Ваню и рассмеялся.

— Федя с Гринькой от пчел убежали, — сказала бабушка, — а наш простофиля полез Васятку спасать. Вот бы мама сейчас его увидела — что бы она сказала?

Ваня глядел на отца одним глазом и ждал: что сказала бы мама?

А отец улыбнулся и похлопал Ваню по плечу:

— Она бы сказала: молодец у меня сынок! Вот бы что она сказала!

«КАК Я ПОМОГАЛ МАМЕ МЫТЬ ПОЛ»

В. ГОЛЯВКИН

Я давно собирался пол вымыть. Только мама не разрешала мне. «Не получится, — говорит, — у тебя…»

— Посмотрим, как не получится!

Трах! — опрокинул ведро и пролил всю воду. Но решил, так даже лучше. Так гораздо удобней мыть пол.

Вода на полу: тряпкой три — и все дело. Воды маловато, правда. Комната-то у нас большая. Придется еще ведро на пол вылить.

Вылил еще ведро, вот теперь красота! Тру тряпкой, тру — ничего не выходит. Куда же воду девать, чтобы пол был сухой? Без насоса тут ничего не придумать. Велосипедный насос нужно взять. Перекачать воду обратно в ведро.

Но когда спешишь, все плохо выходит. Воды на полу не убавилось, и в ведре пусто. Наверно, насос испортился.

Придется теперь с насосом повозиться. Тут мама в комнату входит.

— Что такое, — кричит, — почему вода?

— Не беспокойся, мама, все будет в порядке. Надо только насос починить.

— Какой насос?

— Чтобы воду качать…

Мама взяла тряпку, смочила в воде, потом выжала тряпку в ведро, потом снова смочила, опять в ведро выжала. И так несколько раз подряд. И воды на полу не стало.

Все оказалось так просто. А мама мне говорит:

— Ничего. Ты мне все же помог.

«ВСЕ КУДА-НИБУДЬ ИДУТ»

В. ГОЛЯВКИН

После лета все во дворе собрались.

Петя сказал:

— Я иду в первый класс.

Вова сказал:

— Я во второй класс иду.

Маша сказала:

— Я в третий класс иду.

— А я? — спросил маленький Боба. — Выходит, я никуда не иду? — И заплакал.

Но тут Бобу позвала мама. И он перестал плакать.

— Я к маме иду! — сказал Боба.

И он пошел к маме.

«КУКУШКА»

(НЕНЕЦКАЯ СКАЗКА)

Жила на свете бедная женщина. И было у неё четверо детей. Не слушались дети матери. Бегали, играли на снегу с утра до вечера, а матери не помогали. Вернутся в чум [жилище в форме конуса, покрытое шкурами оленей], целые сугробы снега на пимах [высокие меховые сапоги из оленьих или нерпичьих шкур] натащат, а мать убирай. Одежду промочат, а мать суши. Трудно было матери. От жизни такой, от работы тяжёлой заболела она. Лежит в чуме, детей зовёт, просит:

— Детки, дайте мне воды. Пересохло у меня горло. Принесите водички.

Не один, не два раза просила мать — не идут дети за водой. Старший говорит:

— Я без пимов. Другой говорит:

— Я без шапки. Третий говорит:

— Я без одежды.

А четвёртый и вовсе не отвечает. Просит их мать:

— Близко от нас речка, и без одежды можно сходить. Пересохло у меня во рту. Пить хочу!

А дети из чума выбежали, долго играли, к матери и не заглядывали. Наконец захотелось старшему есть — заглянул он в чум. Смотрит: мать посреди чума стоит и малицу [верхняя одежда из оленьих шкур с капюшоном и рукавицами] надевает. Вдруг малица перьями покрылась. Берёт мать доску, на которой шкуры скоблят, а доска та хвостом птичьим становится. Напёрсток железным клювом стал. Вместо рук крылья выросли.

Обернулась мать птицей-кукушкой и вылетела из чума.

Закричал тогда старший брат:

— Братья, смотрите, смотрите: улетает наша мать птицей!

Побежали дети за матерью, кричат ей:

— Мама, мама, мы тебе водички принесли! А она отвечает:

— Ку-ку, ку-ку! Поздно, поздно! Теперь озёрные воды передо мной. К вольным водам лечу я!

Бегут дети за матерью, зовут её, ковшик с водой протягивают.

Младший сынок кричит:

— Мама, мама! Вернись домой! На водички, попей!

Отвечает мать издалека:

— Ку-ку, ку-ку! Поздно, сынок! Не вернусь я!

Так бежали дети за матерью много дней и ночей — по камням, по болотам, по кочкам. Ноги себе в кровь изранили. Где пробегут, там красный след останется.

Навсегда бросила детей мать-кукушка. И с тех пор не вьёт себе кукушка гнезда, не растит сама своих детей. А по тундре с той поры красный мох стелется.

«АЙОГА»

(НАНАЙСКАЯ НАРОДНАЯ СКАЗКА)

Жил в роду Самаров один нанаец — Ла. Была у него дочка по имени Айога. Красивая была девочка Айога. Все её очень любили. И сказал кто-то, что красивее дочки Ла никого нету — ни в этом и ни в каком другом стойбище. Загордилась Айога, стала рассматривать своё лицо. Понравилась сама себе, смотрит — и не может оторваться, глядит — не наглядится. То в медный таз начищенный смотрится, то на своё отражение в воде.

Ничего делать Айога не стала. Всё любуется собой. Ленивая стала Айога.

Вот один раз говорит ей мать:

— Пойди воды принеси, Айога! Отвечает Айога:

— Я в воду упаду.

— А ты за куст держись.

— Куст оборвётся, — говорит Айога.

— А ты за крепкий куст возьмись.

— Руки поцарапаю…

Говорит Айоге мать:

— Рукавицы надень.

— Изорвутся, — говорит Айога.

А сама всё в медный таз смотрится: ах, какая она красивая!

— Так зашей рукавицы иголкой.

— Иголка сломается.

— Толстую иголку возьми, — говорит отец.

— Палец уколю, — отвечает дочка.

— Напёрсток из крепкой кожи — ровдуги — надень.

— Напёрсток прорвётся, — отвечает Айога, а сама ни с места. Тут соседская девочка говорит:

— Я схожу за водой, мать.

Пошла девочка на реку и принесла воды сколько надо

Замесила мать тесто. Сделала лепёшки из черёмухи. На раскалённом очаге испекла. Увидела Айога лепёшки, кричит матери:

— Дай мне лепёшку, мать!

— Горячая она — руки обожжёшь, — отвечает мать девочке.

— А я рукавицы надену, — говорит Айога.

— Рукавицы мокрые.

— Я их на солнце высушу.

— Покоробятся они, — отвечает мать.

— Я их мялкой разомну.

— Руки заболят, — говорит мать. — Зачем тебе трудиться, красоту свою портить? Лучше я лепёшку той девочке отдам, которая своих рук не жалеет. И отдала мать лепёшку соседской девочке. Рассердилась Айога. Пошла на реку. Смотрит на своё отражение в воде. А соседская девочка сидит на берегу, лепёшку жуёт. Стала Айога на ту девочку оглядываться, и вытянулась у неё шея: длинная-длинная стала.

Говорит девочка Айогё:

— Возьми лепёшку, Айога. Мне не жалко.

Совсем разозлилась Айога. Замахала на девочку руками, пальцы растопырила, побелела вся от злости — как это она, красавица, надкушенную лепешку съест! — так замахала руками, что руки у неё в крылья превратились.

— Не надо мне ничего-го-го! — кричит Айога.

Не удержалась на берегу, бултыхнулась в воду Айога и превратилась в гуся.

Плавает и кричит:

— Ах, какая я красивая! Го-го-го! Ах, какая я красивая!.. Плавала, плавала, пока по-нанайски говорить не разучилась. Все слова забыла.

Только имя своё не забыла, чтобы с кем-нибудь её, красавицу, не спутали, и кричит, чуть людей завидит:

— Ай-ога-га-га! Ай-ога-га-га!

«КАК Я ОСТАВАЛСЯ ЗА МАМУ»

ЕКАТЕРИНА СЕРОВА

Ушла наша мама

Из дому по делу

И мне приглядеть

За братишкой велела.

Поймал я братишку

И няньчиться стал:

Веселую книжку

Ему прочитал.

Смешно, как лиса

Очутилась в колодце…

— Ну, смейся же, Мишка! —

А он не смеётся!

Он мне говорит:

— Ты читаешь не так!

— Да я с выраженьем

Читаю, чудак! —

Он слушать не стал

И поплакал немножко,

А следом за ним

Замяукала кошка.

Так тонко,

Так жалко мяучит она…

Да что это с кошкой?

Наверно, больна!

Я стал было кошку

Лечить порошками,

Но кошка умчалась

Большими прыжками!

Я тоже попробовал

Сделать прыжок,

Но тут я услышал

В передней звонок.

Вот мамочка шапку

И шубу снимает,

Берет нас в охапку,

несет, обнимает.

Уселись мы дружно

Втроём у стола,

И мама ту самую

Книжку прочла,—

Прочла, как лиса

Очутилась в колодце…

Братишка сияет,

Братишка смеется!

И вдруг я припомнил,

Что кошка больна.

А мама сказала:

— Она голодна! —

Мы кошкину плошку

Наполнили рыбой,

И кошка мурлыкнула:

„Мяу!» — Спасибо!

Подчистила плошку

До самого дна…

Действительно кошка

Была голодна!

Потом мы по тряпке,

По венику взяли,

Втроём моментально

Квартиру прибрали.

Как славно кругом —

Чистота,

Красота!

Братишка доволен,

И кошка сыта.

Приятно, что нету

Ни пыли, ни хлама,

И очень приятно,

Что рядышком — мама!

«ТРИ МАМЫ»

Танюша под вечер с гулянья пришла

И куклу спросила:

— Как, дочка, дела?

Опять ты залезла под стол, непоседа?

Опять просидела весь день без обеда?

С этими дочками — просто беда,

Скоро ты будешь, как спичка, худа!

Иди-ка обедать, вертушка,

Сегодня к обеду ватрушка. —

Танюшина мама с работы пришла

И Таню спросила:

— Как, дочка, дела?

Опять заигралась, наверно, в саду,

Опять ухитрилась забыть про еду?

«Обедать!» — кричала бабуся сто раз,

А ты отвечала:

«Сейчас!» да «Сейчас!»

С этими дочками — просто беда,

Скоро ты будешь, как спичка, худа!

Иди-ка обедать, вертушка,

Сегодня к обеду ватрушка. —

Тут бабушка, мамина мама, пришла

И маму спросила:

— Как, дочка, дела?

Наверно, в больнице за целые сутки

Опять для еды не нашла ни минутки.

А вечером сунула в рот

Сухой бутерброд?

Нельзя же сидеть целый день без обеда.

Уж доктором стала, а всё — непоседа!

С этими дочками — просто беда,

Скоро ты будешь, как спичка, худа!

Иди-ка обедать, вертушка,

Сегодня к обеду ватрушка. —

Три мамы в столовой сидят,

Три мамы на дочек глядят.

Что с дочками сделать упрямыми?

Ох, как не просто быть мамами!

«СЫНОВЬЯ»

В. ОСЕЕВА

Две женщины брали воду из колодца. Подошла к ним третья. И старенький старичок на камушек отдохнуть присел.

Вот говорит одна женщина другой:

— Мой сынок ловок да силен, никто с ним не сладит.

— А мой поёт, как соловей. Ни у кого голоса такого нет, — говорит другая. А третья молчит.

— Что же ты про своего сына не скажешь? — спрашивают её соседки.

— Что ж сказать? — говорит женщина. — Ничего в нём особенного нету.

Вот набрали женщины полные вёдра и пошли. А старичок — за ними. Идут женщины, останавливаются. Болят руки, плещется вода, ломит спину.

Вдруг навстречу три мальчика выбегают. Один через голову кувыркается, колесом ходит — любуются им женщины. Другой песню поёт, соловьём заливается — заслушались его женщины. А третий к матери подбежал, взял у неё вёдра тяжёлые и потащил их. Спрашивают женщины старичка:

— Ну что? Каковы наши сыновья?

— А где же они? — отвечает старик. — Я только одного сына вижу!