Рассказ слово о побоище ледовом

КНИГА ПЕРВАЯ
КНИГА ВТОРАЯ
КНИГА ТРЕТЬЯ

КНИГА ПЕРВАЯ

Слава нашей стороне!
Слава русской старине!
Я рассказывать начну,
Чтобы дети знать могли
О делах родной земли.

1147 год
ГДЕ ТЕПЕРЬ МОСКВА-СТОЛИЦА, ЖИЛИ РАНЬШЕ ЗВЕРЬ ДА ПТИЦА

Читатель мой, бывал ли ты
На башне университета?
Видал ли с этой высоты
Столицу нашу в час рассвета?
Когда за дымкой голубой,
А в летний зной — совсем лиловой
Москва-река перед тобой
Лежит серебряной подковой.
Всё видно с высоты такой —
Бульвары, площади и парки,
Мосты повисли над рекой,
Раскинув кружевные арки.
Ты ищешь Кремль? Вон холм крутой
Игрушечный Иван Великий,
На луковке его златой
Играют солнечные блики…
Давай займёмся стариной!
Представь себе, читатель мой,
Что там, где столько крыш вдали,
Огромный лес стоял когда-то,
Дубы могучие росли,
Шумели липы в три обхвата,
Полянки вместо площадей,
А вместо улиц — перелоги,
И стаи диких лебедей,
И рёв медведицы в берлоге,
И на заре на водопой,
Где плещет свежесть ключевая,
Шли лоси узкою тропой,
Рогами сучья задевая…
Текла река в лесах, в лугах,
Ладьи скользили по теченью,
А на высоких берегах
Виднелись тут и там селенья.
Славянский люд в них проживал
С десятого, быть может, века,
Тот люд Москвою называл
Глубокую, большую реку.
Природы щедрые дары
Ценить уже умели люди.
Для них заботливо бобры
Вели хозяйство на запруде.
Для них копили пчёлы мёд,
Растила птиц трава густая,
В глубинах москворецких вод
Икру метала рыбья стая.
Они пасли в лугах стада,
Пахали землю под пшеницу,
Купцам сбывали в города
И лён, и воск, и мёд, и птицу.
Из года в год богатый сбыт
Мехам бобра, медвежьим шкурам.
Водой и сушей путь открыт
В Ростов, Владимир, Суздаль, Муром.
Всё это были города
Руси лесистой и огромной.
Столицей Киев был тогда,
Была Москва деревней скромной.

* * *

Москва-река, тебе хвала!
В веках ты видела немало.
Когда б ты говорить могла,
Ты многое бы рассказала.
Ты б рассказала нам о том,
Как люди начали селиться,
За тыном — тын, за домом — дом
Росло на берегу твоём
Начало будущей столицы.
Ты отражала в глади вод
Тот первый Кремль и город новый,
Что строил русский наш народ
Под первою стеной сосновой…
Вот этот первый городок
На перекрёстке всех дорог.

О ЦЕРКВАХ, МОНАСТЫРЯХ И О ТОМ, КАК ЖИЛ МОНАХ

Под Москвою, на дорогах,
Средь лесов и пустырей,
В старину стояло много
Сторожей-монастырей.
В них всегда монахи жили,
Пили, ели, не тужили,
Всё давала им земля —
Огороды и поля.
Монастырские угодья
Сразу видны издали —
Так и пышет плодородьем
От монашеской земли.
Монастырская пшеница
Выше роста колосится,
Выше пояса — овёс,
По колена — сенокос.
А работает в полях
Не звонарь и не монах —
Пашут поле батраки,
Крепостные мужики.
Для монаха всё готово:
И от рыбного улова,
И от пчельника доход
В монастырь несёт народ.
Скот разводят для монаха,
Сосны рубят для монаха.
На крестьянских на кормах
Тунеядцем жил монах.
За крестьян молил он бога,
От крестьян дохода много…
Всё, что видно вдаль и вширь, —
Всем владеет монастырь.
Но когда заметят в страхе
Вражий стан со стен монахи
Иль блеснут издалека
Копья вражьего полка,
Тотчас в Кремль гонец-монах
Мчится, стоя в стременах,
Объявить, что под Москвою
Показалась вражья рать,
Чтоб готовы были к бою:
Стольный град оборонять!
А крестьяне между тем
С монастырских крепких стен
Путь в столицу защищали,
Метко били их пищали,
И частенько под Москвой
Закипал горячий бой.
Много раз за стены эти
Укрывались бабы, дети, —
Как объявится беда,
Весь народ бежит сюда…
Сохранились и поныне
Древнерусские твердыни.
Поезжай да посмотри
На Москве монастыри:
Новодевичий, Данилов,
И Андроньев, и Донской.
Эти стены вражью силу
Оттесняли под Москвой.

* * *

В монастырской келье узкой,
В четырёх глухих стенах
О земле о древнерусской
Быль записывал монах.
Он писал зимой и летом,
Озарённый тусклым светом.
Он писал из года в год
Про великий наш народ.
О нашествии Батыя
Написал он в грозный час,
И слова его простые
Сквозь века дошли до нас.

1237 год
РАЗОРЯЯ ГОРОДА, ШЛА МОНГОЛЬСКАЯ ОРДА

Был страшный год, когда все страны
Боялись больше, чем огня,
Батыя — внука Чингис-хана,
Своё соседство с ним кляня.
«Баты-ы-ый!» — пронзающие стрелы,
«Бату!» —как палицы удар.
Его ослушаться не смела
Орда монголов и татар.
Был страшный век, когда монголы
На Русь лавиною пошли,
В осенний день, по степи голой,
Топча сухие ковыли.
Жестоких воинов раскосых
Батый собрал со всей земли,
Быки их юрты на колёсах
С детьми и жёнами везли.
И по Батыеву веленью
За войском следом шли стада,
Как будто бы в переселенье
На запад двинулась орда.
И скрип колёс, и свист нагайки,
И рев быков, и плач детей,
И птиц испуганные стайки
Из-под копыт у лошадей…
Так шла чудовищным потоком
На Русь монгольская орда
В одном стремлении жестоком
Сжигать и грабить города.

* * *

Не молодица любовалась,
Играя зеркальцем в руке,
А в день погожий отражалась
Рязань-красавица в Оке.
В зеркальные гляделись воды,
Сбегая весело с холма,
Крылечки, башни, переходы —
Князей рязанских терема.
На площади собор богатый,
За ним раскинулся базар,
Вокруг хоромы и палаты
Купцов рязанских и бояр.
За ними слободы людские,
Дворы, часовни городские…

* * *

В тот день морозный, день короткий,
Под снегом спали зеленя,
В тот день у проруби молодки
Смеялись, вёдрами звеня;
У ребятишек шло катанье
На разметённом окском льду,
Когда на поле, под Рязанью,
Батый привёл свою орду.
Ой, лихо, лихо! Ой, беда!
Стоит орда, грозит орда!
Дымит кострами в чистом поле
И требует десятой доли
Всего от каждого двора —
Мехов, казны и серебра…
В морозной снежной мгле кострами
Чадит Батыева орда.
К Батыю с пышными дарами
Рязанский князь пришёл тогда.
Он сам собрал Батыю дань:
«Возьми дары! Не тронь Рязань!»
Любуясь княжьими дарами,
Батый кумыс из чаши пил
И, сидя в юрте меж коврами,
С усмешкой князю говорил:
«Коль хочешь мира, русский бай, —
Княгиню в жёны мне отдай!»
Взбешённый, не взглянув на хана,
Князь Фёдор молча вышел вон,
Но тут ударом ятагана
У входа в юрту был сражён…
А под покровом ночи тёмной,
Спеша в предутреннюю рань,
Из Пронска, Мурома, Коломны
Три князя шли спасать Рязань.
Они свои дружины гнали
На помощь брату своему,
Они тогда ещё не знали,
Какой конец пришёл ему.
И вдруг раскинулась пред ними
Сама беда, гроза сама,
Не видно солнца в сизом дыме —
На девять вёрст ордынцев тьма.
В неравный бой они вступили,
Своим сородичам верны,
И в сече головы сложили,
Со всех сторон окружены…

* * *

Рязань, Рязань! Теперь тебе,
Твоим несчастным горожанам
Уже не выстоять в борьбе,
Не совладать с жестоким ханом.
Враги в ворота ворвались,
Таких не знала ты доныне!..
С высокой колокольни вниз
С младенцем бросилась княгиня.
И чашу смертную до дна
Испив от горького начала,
В огне на площади она
Батыя мёртвая встречала…
Горят хоромы, терема —
Всё, чем Рязань была богата.
Декабрьская ночная тьма
Багровым пламенем объята.

* * *

Пять дней оборонял народ
Свой край, как говорит сказанье
И пять ночей небесный свод
Пылал над стонущей Рязанью.
А на заре шестого дня
В леса, в приют шатровых елей,
Врага жестокого кляня,
Бежали те, что уцелели.
И к ним, как воин и как брат,
Горя упорной жаждой мщенья,
Пришёл рязанец Коловрат
И стал готовить ополченье.
Их тысяча семьсот пришло.
Они зашли ордынцам с тыла.
Батый, взобравшись на седло,
Оцепенел: «Какая сила!
Откуда? Где она была?
Неужто мёртвые восстали?
Рязань сгорела вея дотла,
Над пеплом вороны летали!..»
Впервые дрогнула орда,
От ужаса теряя разум.
И двинул Коловрат тогда
Всю силу на ордынцев разом.
Не обучали эту рать,
Людей, случайно уцелевших,
Но каждый шёл врага карать
За родичей, в огне истлевших,
И за потопленных в Оке
Готов был каждый мстить монголам,
А меч у мстителя в руке
В бою не кажется тяжёлым
В декабрьской стуже бой суров,
И вражий рог ревёт сердито,
И шлемы валятся с голов
Горячим коням под копыта.
Пускай у русских меньше сил,
Но страха Коловрат не знает,
Уже свой меч он затупил,
Он меч монгольский поднимает.
Батый с него не сводит глаз, —
Какое русское упорство!
Он шурину даёт приказ:
Вступить с врагом в единоборство.
Смотри теперь, Батый, смотри,
Как в снежной и колючей пыли
От двух сторон богатыри
Перед войсками в бой вступили.
Взметнулись конские хвосты,
В зрачках коней огонь пожаров,
И расщепляются щиты
От сокрушительных ударов.
А с двух сторон войска стоят, —
Морозный воздух полон гулом,
И вдруг Евпатий Коловрат
Заносит меч над Хостоврулом.
Удар! В сугроб зарылся щит:
Батыев шурин пал — убит!..
И яростный Батыя крик
Застыл над снежной пеленою,
И оба войска в тот же миг
Друг другу в стык пошли стеною…
И столько жизней смерть взяла,
Что под снегами твердь стонала,
Пока рязанского орла
Шакалов стая окружала.
..И вот у ног Батыя он —
Евпатий Коловрат убитый.
А хан Батый? Он окружён
Угрюмых полководцев свитой.
Он, сам с собою говоря,
Стоит и смотрит, потрясённый,
На строгий лик богатыря,
Бессмертьем в смерти осенённый.
Монгольский меч в руке зажат —
Тот меч, которым дрался лихо
Рязанский воин Коловрат.
И хан Батый бормочет тихо:
«Когда б тот воин был моим,
Близ сердца я б держал такого!..»
А над землёй клубился дым,
Он гнал людей, лишённых крова,
В леса, на страх ордынским ханам,
На славу первым партизанам.
До берегов Москвы-реки
Ордынский хан довёл полки…
Кремль осаждает хищник смелый!
Он до зубов вооружён,
Он мечет огненные стрелы,
По стенам в крепость лезет он;
Во все ворота бьёт тараном,
Под башнями костры кладёт…
И нету сил бороться с ханом,
Пылает Кремль, пропал народ!..
Не много дней осада длится,
И вот уж больше нет столицы…
Над пеплом вороны летают,
Чернеют проруби реки.
Февральский снег ложится, тает
В местах, где тлеют угольки.
И на московском пепелище
Средь многих тысяч мёртвых тел
Своих родных и близких ищет
Тот, кто, по счастью, уцелел.
И горькой, дымной гарью тянет,
И горько плачет русский люд
О тех, кто никогда не встанет,
О ком не раз мы вспомним тут.
Не раз ещё Москва горела,
Не раз глумился враг над ней,
Орда топтала то и дело
Просторы родины твоей.
Но солнце к вечеру садится
И утром заново встаёт,
Так каждый раз свою столицу
Вновь восстанавливал народ.

1242 год
СЛОВО О ПОБОИЩЕ ЛЕДОВОМ

Ой ты, Новгород Великий,
Господин торговых дел!
От боёв с ордою дикой
Ты счастливо уцелел.
И стоит твой Кремль-Детинец
На высоком берегу,
Словно сахарный гостинец
В светлый праздник на торгу.
Ой ты, древний город вольный,
Не привык поклоны класть…
Новгородцы недовольны,
Уступая князю власть.
Ты единственный меж всеми
Управлялся без князей,
Только ныне ведь не время
Вольной гордости твоей.
Там, куда садится солнце,
Неспокойно в этот час —
Ведь задумали ливонцы
Наши земли взять у нас.
А ливонский хищный рыцарь —
Самый ближний твой сосед.
У тебя ж, как говорится,
Воля есть, а войска нет!
В Переяславль тебе за князем
Посылать гонцов пора,
Пусть с поклоном рухнут наземь –
Среди княжьего двора.
Александр! Ведь он от шведа
В Невской битве землю спас,
И тебя он от соседа
Защитит на этот раз.
Хоть с тобою Невский в ссоре
И на норов твой сердит,
Но родной отчизны горе
Тяжелей своих обид.

* * *

По долине голубой
Снежною дорогой,
Соблюдая меж собой
Распорядок строгий,
Шла в поход большая рать
Князя-полководца,
Чтоб от немцев защищать
Землю новгородцев.
Позади остался дом
И тепло людское.
Впереди сверкало льдом
Озеро Чудское.
Лес по берегу высок,
Видно, рос веками.
Вышла рать на островок —
На «Вороний камень».
Перед утром русский князь
Обходил дружины,
С русским воинством стремясь
Дух держать единый.
«Слушай! Слушай, добрый люд,
Слову князя внемли!
Хан Батый, жесток и лют,
Разоряет земли.
Губит нас проклятый враг,
Грабит нас безбожно,
Но от хана как-никак
Откупиться можно.
Дань заплатим. Спору нет,
Стянем пояс туже.
Но ливонец — наш сосед,
Дело тут похуже!
Вот теперь не отбери
У ливонцев Пскова, —
Доберутся до Твери,
Суздаля, Ростова.
А захватят города
И начнут селиться,
И прости-прощай тогда,
Русская землица!
Нам их земли не нужны,
Нам своё вернуть бы,
Ведь сейчас нам вручены
Всей отчизны судьбы!..»
Князь в предутреннюю тьму
Говорил, спокоен, —
Знал, что делу своему
Верен каждый воин.
Рано, рано поутру
Из туманной дали
Резкий голос медных труб
Люди услыхали.
То, неся стране беду,
Тяжело, но быстро
Шло по озеру, по льду
Войско в снежных искрах.
Вот оно идёт, идёт,
Лязгом угрожая,
Солнца утренний восход
В латах отражая.
И с крестами на груди,
На тяжёлых латах,
Два ливонца впереди —
Два быка рогатых.
Два ливонца — первый ряд,
Во втором — четыре,
В третьем — шестеро стоят,
С каждым рядом — шире.
По двенадцати в ряду,
А рядам нет счёта.
Меж рядов, не на виду,
Кроется пехота.
Подвигался этот строй
В ледяном сверканье,
Назывался этот строй
«Головой кабаньей».
Увидав перед собой
Эту силу в латах,
Выходили в смертный бой
На врагов проклятых.
И с дружиной наравне,
Мужики в овчинах,
Кто пешком, кто на коне,
Даже при дубинах.
Вот как суздальская рать
С немцем в бой вступала.
Надо было устоять
Во что бы то ни стало!
Метит ратник, метит в цепь,
Что блестит на солнце, —
Хочет в шлем, в глазную щель
Поразить ливонца.
Стрелы острые у нас,
А попробуй, ну-ка,
Попади «не в бровь, а в глаз» —
Хитрая наука!..
И вот тут-то наша рать
Набралась терпенья,
Чтоб ливонцам показать
Всё своё уменье.
У ливонцев перевес —
«Клин кабаний» страшен,
Он идёт наперерез
Пехотинцам нашим.
Вот вгрызается он к нам
В строй «кабаньей пастью»,
Чтоб разрезать пополам
Войско на две части.
И не сладить нипочём
С этой силой дикой:
Рыцарь сверху бьёт мечом
И пронзает пикой…
Но когда внедрился в тыл
Алый крест зловещий,
Князь с дружиной окружил,
Взял ливонца «в клещи».
И пришла в смятенье та
Рыцарская сила:
Отвалилось от «хребта»
Всё «кабанье рыло».
Грохот, ржанье, стон и крик,
Наши жмут сильнее,
А ливонец не привык
Получать по шее.
Как? Куда теперь бежать
В панцире пудовом?
Или, сняв его, дрожать
На пути ледовом?
И по льду семь вёрст пешком,
В плен дружиной взяты,
Шли ливонцы босиком,
Побросавши латы…
Ты мне скажешь, что в главе
Ратники воспеты,
О столице, о Москве,
Ничего в ней нету!
Но отвечу я тебе,
Чтоб ребята знали:
Эти ратники в борьбе
Землю отстояли!
Ведь спасли они тогда
Русскую землицу —
Сёла, пашни, города,
И, стало быть, столицу!

1327 год
БЫЛЬ ПРО ХИТРОГО ИВАНА И ТАТАРИНА ЩЕЛКАНА

Жил когда-то в Твери злой татарин Чол-хан,
Злой татарин Чол-хан, а по-русски Щелкан.
Был он ханский баскак, это значит — посол,
Хану дань собирать из орды он пришёл.
А пришёл не один — с ним татар сотен пять.
Заполонили Тверь, стали дань собирать.
Все дома обходили татары подряд:
Дом князей — сто рублей, дом бояр — пятьдесят,
А с крестьян да с посадских — по десять рублей.
Денег нет — отдавай вместо денег детей.
Нет детей у тебя — отдавай им жену.
Нет жены — в плен придётся идти самому.
А делилась вся Русь на уделы в тот век,
Был хозяин Руси — хан татарский Юзбек.
Свой удел с городком князю каждому дан,
А над всеми князьями хозяином — хан.
Только он им дарует удельную власть,
Чужеземец глумится над русскими всласть.
У владыки, бывало, в орде находясь,
Столько разной обиды натерпится князь:
Он не смеет пешком приближаться к шатру,
А на брюхе, как пёс, он ползёт по ковру
До престола, где хан, и могуч и велик,
Бросит русскому князю татарский ярлык.
Только этот ярлык князю право даёт
Обирать на Руси православный народ…
Хан-Юзбеку Щелкан был двоюродный брат.
Захотелось Щелкану богатых палат,
Хоть на родине тоже он грабил людей,
Всё же грабить сподручней в стране не своей!
Выгнал князя тверского Щелкан со двора,
Отобрал он у князя несчётно добра,
В княжий терем вошёл, заперся на замок,
Тут уж князю тверскому ярлык не помог.
А ордынцы в Твери распоясались так,
Что травить принялись тверичей, как собак.
Был грабёж среди дня, плач стоял по ночам,
От Щелкана не стало житья тверичам.
И однажды на праздник осенний в Твери
Как взялись на торгу тверичи-бунтари
Да по звону набата, в торговый разгар,
Как пошли с топорами гурьбой на татар.
Навалилась на ханских баскаков беда, —
Всех врагов тверичи перебили тогда.
А Щелкана сожгли тверичи в терему,
Тут бесславный конец приключился ему.
Хан Юзбек, услыхав, разъярился как зверь,
И пошёл было сам он с войсками на Тверь.
Только тут подоспел князь московский Иван.
(Князь боялся — Москву не разграбил бы хан!)
Князь умаслил татар, «бунтарям» дал отпор,
Только думку одну затаил князь с тех пор…

* * *

В этот памятный год москвичи неспроста
Дали прозвище князю: Иван, Калита.
«Калита» — это значит мешок для монет,
И точнее для князя прозвания нет!
Князь Иван был умён, а к тому же хитёр,
И однажды с лукавством он руки потёр
И решил: «Хватит ханских послов баловать!
Надо съездить в орду. Надо им втолковать,
Что скорее и больше получит орда,
Если дань на Москву привезут города».
Богатейших даров наготовил Иван
И повёз их в орду. Был польщён Юзбек-хан,
Он доселе не видел дороже даров —
Изумрудов, алмазов, куниц и бобров.
И, украсив дарами владыки шатёр,
Князь к нему обратился, учтив и хитёр:
«Хан Юзбек! Для чего посылать тебе слуг,
Если есть у тебя на Москве верный друг?
Чем угодно тебе, господин, поклянусь,
Что отныне платить сам заставлю я Русь!
Не в пески, не на ветер бросаю слова, —
Дай указ, чтобы дань собирала Москва!
А уж если начнут города бунтовать,
Ты пришлёшь мне на помощь татарскую рать!»
Хан-Юзбек, на бесценные глядя дары,
Уступил Калите. И вот с этой поры
Хан за данью баскаков не слал на места —
Посылал своих дьяков Иван Калита.
И везли всё добро не татарам, не в стан,
А в Москву, прямо в Кремль, чтоб решил князь Иван —
Что татарам пойдёт, что ему самому,
Что в уплату пойдёт тем, кто нужен ему…
Так в Москву повели все дороги земли.
Враждовать с Калитой уж князья не могли.
Нынче спорить с Москвою князьям не с руки:
Ведь чуть что — князь Иван собирает полки.
Чем тяжеле ярмо поднимает народ,
Тем скорее, сильнее хозяйство растёт.
Чем богаче Москва, чем хозяйство крупней,
Тем Ивану сподручнее княжить над ней.
И Москва собрала вкруг себя города.
Лишь с Москвою считалась отныне орда.

1366 год
КАК ПОСТРОЕН БЫЛ ВЕСНОЮ КРЕМЛЬ ЗА КАМЕННОЙ СТЕНОЮ

Сорок лет земель московских
Не топтал ордынский конь.
Но у старых стен кремлёвских
Был опасный враг — огонь.
Как в засушливое лето
Загорится что-то где-то,
Дым закрутится седой
В слободе за слободой.
Тын за тыном, дом за домом,
По лачугам, по хоромам,
Запылает вся Москва,
Как в печи горят дрова…
Это было много раз.
Но пришёл однажды час —
И из города Коломны
На Москву возы ползут:
Для Кремля с каменоломни
Возит камень русский люд.
И былой стене на смену
Строит каменную стену
Небывалой красоты
Внук Ивана Калиты.
Внук Ивана — Дмитрий-князь,
Оградить Москву стремясь,
Крепость выстроил в столице,
На высоком берегу.
В стенах каменных — бойницы,
Чтобы целить по врагу.
А вокруг Кремля в ту пору
Вырыт был глубокий ров,
Ров такой, через который
Не пробраться без мостов.
А подъёмные мосты
Опускались с высоты
На цепях железных, мощных
От ворот из брёвен прочных.
По-иному начинает
Оборону ладить люд —
Сами порох добывают
И оружие куют.
Москвичи Кремлём гордятся, —
Он стоит на берегу.
Нынче можно не бояться —
Не осилить стен врагу.

* * *

Кличет Дмитрий всю страну
На священную войну:
«Не довольно ль, братцы, даром
Отдавать добро татарам?
Сбросить иго не пора ли?
Сколько лет нас обирали!
Ой вы, силы молодые,
Выше копья поднимай!
Возомнил себя Батыем
Злой татарин, хан Мамай.
Он путём Батыя старым
Всей ордой пошёл на Русь.
Надо дать отпор татарам.
Я вас в бой вести берусь!»
Знали Дмитрия, как друга,
Все соседи-города,
И от севера до юга
Все откликнулись тогда,
И под славною Коломной
Все князья до одного
Ратью встретили огромной
Полководца своего.
Собралось в лесную глушь
Полтораста тысяч душ.

1380 год
СЛОВО О ПОЛЕ КУЛИКОВОМ

С чего бы слово мне начать
О славе тех времён?..
Большую, тысяч в триста, рать
Привёл Мамай на Дон.
Она драконом в сто голов
Легла на берегу,
О ней вернее этих слов
Сказать я не могу…
Был воздух свеж, был вечер тих.
В тумане у реки,
В прибрежных камышах донских,
Свистели кулики.
Татарам было невдомёк —
О чём они свистят?
Свистят вдали. На огонёк
К татарам не летят.
На что у птицы голос есть,
То знает лишь аллах!
А кулики друг другу весть
Давали в камышах:
Что там, где с Доном обнялась
Непрядва, в этот лог
Пришли с войсками Дмитрий-князь
И друг его — Боброк.
Неслышно, крадучись, в туман
Пришли богатыри.
И на семь вёрст раскинут стан,
И ждут они зари…

* * *

Поутру Мамай в шатре
Глянул в щёлку узкую
И увидел на заре
В поле силу русскую.
«Ай-ай-ай! — подумал хан. —
Что за наваждение!
Может, так шалит шайтан?
Может, сновидение?»
Хан опять глаза протёр,
Закричал сердито.
Трепеща, к нему в шатёр
Прибежала свита.
«Вы видали эту рать?
Мы её разгоним!
Время битву начинать!
Батыры! По коням!
Поднимайтесь на врага
Золотой ордою!»
Крик в степи: «Олга! Олга!» —
Призывает к бою.
Заглушили куликов,
Затоптали травы, —
Это тысячи стрелков
Поднялись оравой.
Наготове лук, колчан,
И пошли на русский стан…

* * *

Как мне о битве на Дону
Рассказ продолжить мой?
Читатель, я не обману,
Сказав о битве той,
Что не было такой ещё,
И, хоть кого спроси, —
«Мамаево побоище»
Все знают на Руси!..
Там ратники к плечу плечо
С врагом сошлись грудь в грудь,
И места не было мечом
Иль палицей взмахнуть.
У ненависти страшен клич,
А ярость велика, —
То горла недруга достичь
Пытается рука,
То ловкой хваткой с москвича
Татарин шлем срывал,
Чтоб кулачищем — без меча —
Ударить наповал.
Стоял такой великий стон,
Шёл бой с такою кровью,
Что был в багрец окрашен Дон
До самого низовья.
А солнце жаркое, как печь,
Смеялось в синеве,
И ветер дул, как будто лечь
Он не хотел в траве,
Потоптанной мильоном ног,
Политой кровью тех,
Кто в этой грозной сече лёг
За правду и за грех.
И стало солнце уставать,
К закату — огневое,
И стали русские сдавать —
Ордынцев было вдвое!
Вот тут-то памятный урок
Был дан врагам-татарам:
Вдруг вывел конницу Боброк,
Что прятал он недаром.
Укрытая от вражьих глаз
Зелёною дубравой,
Дружина вынесла в тот час
Знамёна русской славы
И нанесла такой удар
С отвагою такою,
Что в страхе сонмища татар
Бежали с поля боя.
Мамай бегущих увидал,
Их крики услыхал он,
И сам, как баба, зарыдал,
И сам завыл шакалом.
Никто остановить не мог
Смятенного потока, —
Орда катилась на восток,
Гонимая жестоко.
А сам Мамай, один, на юг
Бежал живым, здоровым,
Но там пришёл ему каюк —
Убит был ханом новым.
Хан звался Тохтамышем,
О нём поздней услышим.

* * *

Как мне закончить быль мою
О поле Куликовом?
Кому я славу пропою?
Кого прославлю словом?
Руси достойных сыновей —
Отчизны честь и силу,
И наших предков — москвичей
Меж ними много было.
А князя Дмитрия — Донским
С тех пор прозвал народ.
И слава добрая за ним
До наших дней живёт.

1382 год
КАК БАЮКАЛА ТУРЧОНКА НАША РУССКАЯ ДЕВЧОНКА

За горами, за морями,
На турецкой стороне,
Русской девочке Марьяне
Кремль привиделся во сне.
То-то радость и удача
По Кремлю во сне гулять,
Да чужой младенец плачет,
Не даёт Марьяне спать.
Спать Марьяне не даёт,
И она ему поёт:
«Спи, турчонок, баю-бай!
Спи, турчонок, засыпай!
И чего тебе не спать,
У тебя отец и мать,
У тебя богатый дом,
Ты живёшь в краю родном.
Спи, турчонок, баю-бай!
Спи, турчонок, засыпай!»
Большеротый, как галчонок,
И горластый, хоть и мал,
Наконец заснул турчонок,
В круглой зыбке задремал.
Аромат струился пряный
С кипарисовой смолой…
И задумалась Марьяна
Над своей судьбиной злой.
Как же это всё случилось?
Страшно вспомнить ей сейчас.
Хоть бы память помутилась,
Хоть бы свет в очах погас!
Но Марьяна видит снова
Все картины прошлых дней,
Что упорно и сурово
Воскресают перед ней.
Вот отец, кузнец московский,
Добрый, статный, молодой,
После битвы Куликовской
Он пришёл совсем седой.
Вот за прялкой мать Марьяны,
И в ладонях нить шуршит,
И повойник домотканый
Мелким бисером расшит.
Под повойником густая
Втрое скручена коса…
Песня русская, простая:
«Ой ты, девица-краса!»
Жили скромно, жили дружно
На Кузнецкой слободе.
И тогда-то было нужно
Привалить такой беде!..

* * *

Рано утром было это,
Было это на заре.
И стояло бабье лето,
Бабье лето на дворе.
Звонко хлопали бичами
На задворках пастухи,
По-осеннему кричали
Молодые петухи.
И на город полусонный,
Что в туманах потонул,
Вдруг нахлынул отдалённый,
Отдалённый, грозный гул.
Вот по улицам столицы
Побежал людской поток.
Обезумевшие лица,
Крики, плач и топот ног.
«Люди добрые, беда!
Тохтамыш идёт сюда!»
Лишь на Кремль одна надежда,
И к нему спешит народ,
Захватив еду, одежду,
А иные даже скот.
Еле-еле поспевая,
Шла Марьяна за отцом.
Он схватил полкаравая,
Два меча, топор и лом.
И, забрав кошёлку хлама,
На столе забыв еду,
Семенила рядом мама,
Причитая на ходу.

* * *

Вот они вошли в ворота.
Только пусто отчего-то…
И висят замки повсюду,
На засовах все дворы,
Нет ни княжеского люда,
Ни боярской детворы.
И Марьяна удивилась:
«Батя! Где же Дмитрий-князь?
Не бежала ль княжья милость,
От ордынцев хоронясь?» —
«Нет, — отец ответил строго, —
В Переяславль, в Кострому
Князь поехал за подмогой,
Верен делу своему!» —
«А бояре?» — дочь спросила.
«А бояре — злая сила! —
Как узнали, что беда, —
Разбежались кто куда!»

* * *

Ох, не видеть бы Марьяне
И не слышать никогда,
Как гудела за стенами
Тохтамышева орда.
Хриплый клич визирей хана,
Конский топот по мостам,
Лязг оружья, гром тарана
По железным воротам.
Уж отравленные стрелы
Через стены в Кремль летят.
Москвичи упорны, смелы
И сдаваться не хотят.
Все пришли для обороны.
Москвичам неведом страх.
Старики, ребята, жёны
Греют чаны на кострах,
Чтоб расплавленной смолой
Был облит ордынец злой,
Если на стену полезет
С ядовитою стрелой.
А народ собрался всякий:
Кузнецы и гончары,
Мукомолы, кожемяки,
Водовозы, столяры…
Из бойниц в татар стреляют,
Кипятком их обливают,
И грохочет над Кремлём
Русских пушек первый гром.

* * *

Третий день осада длится.
Не сдаёт Кремля столица,
Не уходит Тохтамыш.
Наконец настала тишь.
Хан завёл переговоры:
«Мы, татары, мол, не воры.
На кремлёвские соборы
Дайте только нам взглянуть,
Мы пойдём в обратный путь!..»
Как живая ноет рана,
Живо горе ночи той.
Вот тогда-то ты, Марьяна,
И осталась сиротой.
Не забыть тебе, бедняжка,
Как страдали люди тяжко,
Как нашёлся подлый кто-то —
Он открыл в Кремле ворота.
Ты, Марьяна, не забыла,
Не забыла ни на миг,
Как вломилась вражья сила,
Помнишь ты победный крик.
Вспоминать ты не устала,
Как на землю мать упала,
Мать упала неживой,
С рассечённой головой.
Будешь помнить ты ночами,
Напевая «бай-баю»,
Как отец двумя мечами
Семерых сразил в бою.
Враг восьмой взвился с конём
И пронзил отца копьём…
Ты потом и не узнала,
Как в столицу князь пришёл,
В Костроме собрал немало,
Рать хорошую привёл.
Но безмолвен и печален
Вид открылся перед ним.
Нет столицы! Меж развалин
Груды мёртвых, пепел, дым…
И, припав к родной землице,
Зарыдал тут Дмитрий-князь:
«Ой ты, матушка-столица!
Ты меня не дождалась!..»

* * *

А Марьяна шла степями,
Руки скручены ремнями.
Так Марьяну гнали к морю
С уцелевшими на горе,
К персам, к туркам повезли,
Погрузив на корабли.
Турки пленных, как товар,
Покупали у татар.
Бедной девочке отныне
Не видать земли своей,
И живёт она рабыней,
Чтоб качать чужих детей.
Всё в чужих краях немило:
Солнце, звёзды, соловьи,
Соловьи поют постыло,
Потому что не свои.
И не радуют цветы
Небывалой красоты.
Нет Марьяне утешенья,
Что ни ночь — встают виденья,
И сегодня, как вчера,
Горевала б до утра,
До утра бы горевала,
Косу девичью плетя,
Да опять вот закричало
Беспокойное дитя.
Спи, турчонок, баю-бай!
Спи, галчонок, засыпай!
Злой татарин всё пожёг,
В плен Марьяну уволок.
Злым татарином она
На базаре продана
За турецкую деньгу;
На чужом на берегу
Твой отец её купил…
Ох, как тяжко, нету сил!..
Лихо горе, затихай!
Спи, турчонок, баю-бай!

ЧТО ПРЕДМЕТЫ СТАРИНЫ РАССКАЗАТЬ ТЕБЕ ДОЛЖНЫ

Мой читатель, в день воскресный
Собери своих друзей,
Поведи их в интересный —
В Исторический музей.
Чей здесь труд и чья забота?
Речь об этом впереди.
В зал тринадцатый по счёту
Ты друзей своих веди.
Там, укрытые от пыли,
За витринами лежат
Те предметы, что служили
Много сотен лет назад.
Вот взгляните-ка, ребята, —
У высокого окна
Под колпак стеклянный взяты
Два дубовые бревна.
Были врублены друг в друга
Эти брёвна на века
И лежат, зажаты туго,
Словно об руку рука.
Обладая даром слова,
Рассказали б два бревна,
Что тогда была дубовой
Вся кремлёвская стена.
Восемь башенок дубовых
Возвышались вкруг холма,
Все ворота на засовах
Охраняли терема.
Под Кремлём вокруг посады
И дворы купцов, бояр.
За высокие ограды
Укрывал купец товар.
И в музее за витриной,
Чтобы каждый видеть мог,
Сохраняется старинный,
Грубо кованный замок.
Им в четырнадцатом веке
При Иване Калите
Замыкал купчина некий
Кладовые в темноте.
Чтоб никто в глухую пору
Не пролез бы со двора,
Чтоб какому-либо вору
Не добраться до добра —
До каменьев драгоценных,
До одежды парчевой,
Что хранится в высоченных
Сундучищах кладовой.
А деньжищ-то понабрали
Те купцы за много лет!
Сколько пряталось в подвале
Тех серебряных монет!..
Вот они! Лежат в витрине,
Меж ключей, ножей, замков,
Эти денежки доныне
Пролежали шесть веков!..
Вот и серп.
Сверкал он летом
Над пшеницей за селом,
Молча дремлет в зале этом
На витрине под стеклом.
Серп зазубрен да искрошен,
Съеден ржавчиной времён,
А когда-то был хорошим,
Был когда-то острым он.
И крестьянка молодая,
За снопом укрыв дитя,
Пела, колос подрезая,
То ли плача, то ль шутя:
«Уж тебе ли да не в золоте ходить!
Уж тебе ли да не бархаты носить!
Уж тебе ль не жить в высоком терему,
Ненаглядному дитяти моему!»
А младенец, ждавший ласки,
Материнских тёплых рук,
В небеса таращил глазки,
Жизнь разглядывал вокруг.
Он, в неволюшке рождённый,
В нищете курной избы,
В этой песне полуденной
Не нашёл своей судьбы.

* * *

Есть ещё витрина справа,
У высокого окна.
Наша гордость, наша слава
В ней навек сохранена.
Из колец, сплетённых туго,
Одеянье там лежит.
Это древняя кольчуга,
А над нею шлем и щит.
Им от «поля Куликова»
Сохраниться довелось.
Медью был тот щит окован,
Шлем копьём пробит насквозь.
В этом шлеме русский воин
Пал от вражеской руки
В час, когда противник с воем
В наши врезался полки.
В этой битве много тысяч
Полегло таких, как он,
На граните уж не высечь
Этих ратников имён.
Но дела в веках нетленны,
Не исчезнут, не умрут,
Летописец вдохновенный
Посвятил им славный труд.
Здесь, в музее, он хранится,
В нём история жива —
На развёрнутых страницах
Древнерусские слова.
Эту повесть, это «Слово»
Мы «Задонщиной» зовём,
Битву поля Куликова
Изучаем мы по нём.
И, хранимая народом,
Долежав до наших дней,
Эта повесть с каждым годом
Всё становится древней.

* * *

Кто ж нашёл следы столетий?
Кто в историю влюблён?
Кто сложил в витрины эти
Драгоценности времён?
Это опытные руки
Археологов страны.
Мы ревнителям науки
Благодарны быть должны.

1480 год
ЖИВ НАРОД, И РУСЬ ЖИВА, И ОПЯТЬ РАСТЁТ МОСКВА

В рассвете спит ещё столица.
Мерцают звёзды далеки,
Густой, седой туман клубится
Меж берегов Москвы-реки.
Ещё ворота на засовах
И площадь Красная пуста,
А через час в рядах торговых
Уже начнётся суета.
Откроются ларьки, лабазы,
И выложат товары, снедь,
И загудит в посадах сразу
Колоколов церковных медь.
Над золотыми куполами
Вороний грай разгонит сон
В Кремле, что новыми стенами
Кирпичной кладки обнесён.
К соборам, убранным богато,
Дворец выходит за дворцом,
Тут Грановитая палата,
Что Красным славится крыльцом,
А вот палата Золотая,
С чудесной росписью внутри,
В ней, иностранцев принимая,
Сидят теперь государи.
А дальше погреба, и службы,
И монастырские дворы —
Дворы бояр, что с князем в дружбе,
Льстецов придворных той поры.
А вот на каменной подклети
Дворец со множеством красот.
Там князь Иван Васильич Третий
Завёл богатый обиход.
Не только пышной жизни ради,
Но чтоб в Европе короли,
Чтоб Мухаммед — султан в Царьграде —
И папа римский знать могли,
Что Русь, доступная когда-то
Вторженьям варваров-врагов,
Теперь сама крепка, богата,
Сильна единством городов.
И то, что создано руками
И сердцем русских мастеров,
Живёт и будет жить веками
Среди сокровищ всех миров.
МУЖИК С СОШКОЙ, А БОЯРИН С ЛОЖКОЙ
Терем, терем, теремок,
Он затейлив и высок.
В нём окошки слюдяные,
Все наличники резные,
А на крыше петушки,
Золотые гребешки!
А в перилах на крылечке
Мастер вырезал колечки,
Завитушки да цветки
И раскрасил от руки.
В терему резные двери,
На дверях цветы да звери.
В изразцах на печке в ряд
Птицы райские сидят.
За переднею палатой
Спальня в горнице богатой,
И постель там высока,
Высока до потолка.
Там перины, одеяла,
И подушек там немало.
И стоит, покрыт ковром,
Ларь с хозяйкиным добром…
Вот, читатель мой, давай-ка
Мы заглянем в теремок.
Кто хозяин и хозяйка?
Кто палаты строить мог?
Чья шкатулка красной меди
Скатным жемчугом полна?
Чьи амбары и подклети
Распирает от зерна?
Вот он — «сам» с «самой» — супругой.
Посмотри сюда скорей,
Как расселись полукругом
Пять боярских дочерей.
И «сама», любуясь ими,
Речь ведёт о сватовстве:
Мол, с невестами такими
Редки семьи на Москве.
Все дородны, ладны, сыты,
Все разубраны в шелка.
«Сам», сопя, молчит сердито,
Щиплет бороду слегка.
Что-то нынче «сам» не в духе,
Он стоит, глядит в окно.
(При таком огромном брюхе
Сесть, конечно, мудрено!)
Он глядит, «самой» не внемля,
Как согретую весной
Для хозяев пашет землю
Мужичишка крепостной.
У хозяина их много:
Двести, триста, восемьсот…
Он следит за ними строго,
Как скоту, ведёт им счёт.
Чтоб они весь век трудились
На него, его рабы,
Умирали и родились
В нищете курной избы.
В этих избах печи были
Без трубы, не как теперь,
Их «по-чёрному» топили —
Дым клубился в окна, в дверь.
Трудно жили крепостные,
А зимой, в холодный год,
В избы «чёрные», курные
Приводили даже скот…
Землю пашет мужичишка
На господской полосе,
У такого нет излишка
Ни в одежде, ни в овсе!
Брат его — затейник тонкий,
Мастер русского резца,
Это он точил колонки
Для господского крыльца.
Зять его — художник ценный,
Доверяют лишь ему, —
Он расписывает стены
У хозяйки в терему.
А живут по-скотски оба,
Этих некому жалеть —
От младенчества до гроба
Либо окрик, либо плеть!
Вот какой тогда была
Крепостная кабала.
КАК В МОСКВЕ УЧИЛИСЬ, ЧЕМ В МОСКВЕ ЛЕЧИЛИСЬ
Учился ль в детстве грамоте
Крестьянин-мужичок?
Ему ль букварь показывал
Указкою дьячок?
Была наука в древности,
Но не для всех детей.
Учил тогда лишь избранных
Церковный грамотей —
Сынков боярских, княжеских,
Купеческих сынков,
Но не детей работников,
Холопов, мужиков.
И книги были древние,
Что дьяк писал рукой.
Меж этими писаньями
Остался «Домострой».
И в этой книге полностью
Рассказано о том,
Как лучше дом налаживать
(Тем, кто имеет дом!),
Как жить, чтоб в доме выросли
Богатство, слава, честь,
Как кладовые пользовать
(Когда запасы есть!),
Как шить бельё, как мыть его
И как варить обед,
Как летом мех укладывать
(Тому, кто в мех одет!),
Как охранять имущество,
Борясь в пожар с огнём,
И как детей воспитывать —
Наказывать ремнём…
Ну, словом, всё, что надобно,
Чтоб жизнь была легка,
Но только не для бедного,
Простого мужика.
Ему и книг не надобно
(Читать он не умел)
Про то, как дом налаживать
(Он дома не имел).
А как ремнём наказывать
Ребёнка своего —
Наука немудрёная,
Пороли самого!
Коль не запорют до смерти
И будет жив холоп,
Сотрёт знахарка в снадобье
Полынь, репей, укроп,
С гусиным жиром выпарит,
С головкой чесноку,
Положит ночью тёмною
На раны мужику…
В лесах, в лугах, на просеках
От ранней от весны
Целебные растения
Сбирали ведуны.
Сушили их на солнышке
И в избах на печах,
Чтоб цветик не осыпался,
Чтоб корень не зачах.
Леченьем баня славилась
У русских мужиков,
Что «пар костей не ломит» —
Осталось от веков.
Застынет ли на холоде,
Уйдя по грудь в сугроб,
Иль зашибётся где-нибудь
Крестьянин иль холоп,
На то совет испытанный —
Лечь в баньке на полок
Да с веником берёзовым,
Чтоб пар под потолок!
А были заговорницы,
Что приходили в дом
Лечить больных заклятьями
И разным колдовством.
Велят смотреть болящему
На месяц молодой,
На уголь дуют тлеющий
Иль шепчут над водой:
«Тьфу! Тьфу! Уймись, трясовица!
Уймись, ломота! Сгинь!
Тьфу, пропасть окаянная!
Аминь! Аминь! Аминь!..»
Прошла пора знахарского
Леченья на печи,
Народу служат преданно
Учёные, врачи.
Но… медицина древняя
До наших дней жива.
Цветы, коренья, ягоды,
Целебная трава,
Шиповник, мята, ландыши,
Бессмертник, и шалфей,
И корень валерьяновый —
Великий чародей.
Они наукой признаны,
Их польза велика.
Они с народной мудростью
Остались на века.

ЧТО НЕГЛИННАЯ РЕКА ПОВИДАЛА ЗА ВЕКА

За Москвою, за столицей,
В роще Марьи молодицы
Начинался ручеёк.
Он шумел, журчал, струился,
Он с Напрудной речкой слился
На лужайке — Самотёк.
И, не ведая покоя,
Зажурчал ручей рекою,
Что Неглинкой назвалась
И своим путём-дорогой,
До Москвы-реки широкой
Через город пробралась.
Уж не так чтоб очень длинный
Был тот путь реки Неглинной —
Не в пример Десне, Протве,
Всё ж Неглинная немало
На своём пути видала,
Протекая по Москве.
Протекала под Сущёвом,
Под большим селом дворцовым,
Где пахали по весне,
Скот водили, пряли, ткали
И доходы собирали
Государевой казне.
И вечернею порою
На Неглинку к водопою
Звал жалейкою пастух
Из приволья пастбищ мирных
Всех овец, баранов жирных,
Всех бурёнок да пеструх.
Напоив стада собою,
Воды лентой голубою
Звонко пели, а потом
Протекали, не журчали
Мимо берега печали,
Где стоял «убогий дом»,
Дом для странников бездомных,
И слыхала речка, скромно
Протекая меж коряг,
Как на кладбище звонили,
Неизвестных хоронили —
Нищих, пришлых да бродяг.

* * *

А в столице нашей юной
Нынче площадью Коммуны
Это место мы зовём.
И советского народа,
Нашей Армии и Флота
Там гостиница и Дом.

* * *

Пряча силу в быстрых водах,
Меж урочищ, огородов
По Москве река текла,
В те века в столице старой
Были частые пожары —
Выгорало всё дотла.
И Неглинная, бывало,
Москвичам воды давала,
Чтоб огонь тушить шальной.
А на площади на Трубной
Торг был раньше лесорубный,
Пахло дубом и сосной.
И, бывало, там из дуба
Продавались избы-срубы
На высоком берегу.
Тут же саженцы, коль надо,
Семена, кусты для сада
Покупали на торгу.
Этот торг служил когда-то
Для того, кто жил богато, —
Для князей, купцов, бояр.
Был омыт водой проточной
Тот московский торг Цветочный.
Ныне там — Цветной бульвар…
Дальше речка почему-то
Заворачивала круто
До Кузнецкого моста.
Над Неглинною рекою
Мост название такое
Заработал неспроста.
Там над самою водою
Жили целой слободою
Всё литейцы — кузнецы.
Грохотали вечно горны,
Дым клубился едкий, чёрный,
Громко звякали щипцы.
Там в дыму, в железной пыли
Кузнецы в лачугах жили.
А повыше, на горе,
Двор, что Пушечным прозвали,
Потому что отливали
Медны пушки в том дворе.
День и ночь была работа,
И на Пушечной ворота
Открывались в этот двор.
Эту улицу отметим,
Мы её названьем этим
Прозываем до сих пор…

* * *

В бане, с веничком да в мыле,
Люди русские любили
Поваляться на печи.
Испокон веков недаром
Поздравляли «с лёгким паром»
Наши предки-москвичи.
Уверяли все знахарки:
Мол, в хорошей банной парке
Веник гонит хворь да боль…
Бани были на Неглинке,
Где Свердлова площадь ныне,
Там, где зданье «Метрополь».
Москвичей помыв, Неглинка
Шла по мельницам до рынка,
На бегу муку меля,
Но весной она, бывало,
В половодье заливала
Всё до самого Кремля.
А в жару река мелела,
И стоял высоко, смело
Воскресенский мост над ней,
Там был рынок на Неглинной,
Овощной, фруктовый, дынный
(Ныне там стоит музей).
И летели в реку с горки
Кочерыжки, шкурки, корки
И фруктовое гнильё.
Воробьёв летали стайки,
Уж под мост сюда хозяйки
Полоскать не шли бельё.
Под стеной кремлёвской новой
Шёл весной поток бедовый,
Чтоб простор себе найти,
Шёл под Троицкий мост с Кутафьей,
Шёл в Москву-реку, отдав ей
Всю добычу по пути.
Там теперь стоит ограда
Александровского сада
Под кремлёвскою стеной.
Ветерок гуляет свежий
Возле старого Манежа
Даже в душный, летний зной.
А зимой с морозной дымкой
Подо льдом несла Неглинка
Воды быстрые свои.
На Москве-реке, бывало,
Через лёд она видала
Все кулачные бои.
Москвичи любили драться:
«Ну-ка! Кто смелее, братцы?
Выходи-ка, силачи!»
Не на зло, не на расправу —
На потеху, на забаву
Бились предки-москвичи,
А на масленой неделе
Скоморохи там дудели
В берестяную дуду —
Собирались на гулянье,
На весёлое катанье,
Представление на льду.
И, покамест княжьи дьяки
Не начнут с народом драки,
Потешались мал да стар,
Как высмеивали лихо
И дородную купчиху,
И монахов, и бояр…

* * *

Пять веков с тех пор минули,
Под землёй в трубу замкнули
Всю Неглинную давно.
И с тех пор Москве-столице
Много раз перемениться,
Видно, было суждено.
Но под башней Водовзводной
Есть в Москве-реке холодной
Место, что кипит слегка.
Можно видеть с парапета
За решёткой место это,
Там — Неглинная река.
Ведь прошло уж больше века,
Как лишили эту реку
Полновластья своего,
И кипит она сердито,
Потому что вся закрыта
И не видит ничего!

ПРО СУДЕБНИК И ПРО СУД, ГДЕ СУДИЛСЯ РУССКИЙ ЛЮД

Читатель мой, я в этой были
Тебе поведаю о том,
Как наших прадедов судили
И что считалось их судом.
Суд «Русской правдой» величался,
Но правды не было на грош:
Когда над слабым суд свершался,
Всегда торжествовала ложь.
Не каждый мог поспорить с нею, —
Один другого обобрав
И став богаче и сильнее,
Во всяком деле будет «прав».
Бывало, люди в «божьей воле»
Искали шаткий свой закон,
И суд тогда свершался в поле —
На поединке двух сторон.
Тот поединок не потеха…
Представь себе, читатель мой,
На конях двух людей в доспехах.
Они вступают в смертный бой.
Они гоняются по кругу,
С коня стремясь друг друга снять,
То налетают друг на друга,
То разъезжаются опять.
За ними наблюдают судьи,
В сторонке кучками родня,
Пока один с пробитой грудью
Ничком не валится с коня.
Кто одолел, тот «выиграл» дело,
Он прав, он честен, справедлив…
Родные тащат с поля тело,
Себе на плечи труп взвалив.
Все знают, что погиб он даром,
Что неповинен, бедный, был,
Но отстоять права ударом
Не мог он, не хватило сил!
Берёт убийца без помехи
Всё то, за что судился он,
Берёт коня, берёт доспехи
Того, кто был в бою сражён.
Когда ж боялись драться сами,
То нанимали молодцов,
Иль откупалися деньгами,
Иль княжий суд судил истцов.
И в каждом городе, бывало,
Свой князь, свой суд и свой устав.
И княжий нрав решал немало:
«Виновен тот! А этот — прав!»
Пришёл конец порядкам этим,
Объединились города,
Был на Руси Иваном Третьим
Введён судебник для суда.
И властью княжеской, исконной
В нём на двенадцати листах
В порядке собрались законы,
В стране единым правом став.
Давай-ка наугад откроем
Законы древнего житья.
Славянский шрифт красив и строен,
Шестидесятая статья:
«А кто умрёт без завещанья
И нет в семействе сыновей,
Тот земли, дом и состоянье
Оставит дочери своей.
А нету дочки, все доходы
Пойдут ближайшему из рода».
Вот что «Судебник» говорил,
Чтоб зря истец не тратил сил.
Но создавал Иван недаром
«Судебник» свой в кругу друзей —
Закон всегда служил боярам
И всем приспешникам князей.
Богач живёт, бедняк страдает,
Бедняк повсюду угнетён,
И это ясно подтверждает
Статьёй двенадцатой закон:
«А еж ли на кого покажут
Детей боярских пять иль шесть,
Иль целовальники докажут,
Что он-де вор, что кража есть,
То хоть не пойман никогда,
Наказан будет без суда».
Таков закон. Вот и попробуй,
Поди-ка оградись от бед,
Коль с ненасытною утробой
Богач, помещик — твой сосед…

* * *

Служил «Судебник» тот немало.
Права хоть были неравны,
Всё ж произвола меньше стало —
Один закон для всей страны.

1480 год
СВЕРЖЕНЬЕМ ТАТАРСКОГО ИГА КОНЧАЕТСЯ ПЕРВАЯ КНИГА

Обуяла татарского хана гордыня:
Он потомок прямой Чингис-хана!
Что-то мало ему подчиняется ныне
Русь великого князя Ивана!
Он сидит, хан Ахмет, тут, на Волге, в низовье,
Через Волгу — всё русские сёла!
Уж пора бы Ахмету славянскою кровью
Обагрить на полях меч тяжёлый.
А чтоб веры в удачу свою было больше,
Он на помощь татарскому войску
Позовёт короля Казимира из Польши,
И добычу разделят по-свойски!
Вот Ахмет Казимиру письмо посылает,
С тонкой лестью, с восточным елеем:
Дескать, дружеский факел за Волгой пылает, —
С двух сторон нападём — одолеем!

* * *

Казимир на Смоленске сидит развалясь,
Тянет лапу с Днепра до Дуная,
Он лисой-сиводушкой залаял, смеясь,
Добрый кус получить предвкушая.
Знал король, что идут на Руси нелады,
Что с Иваном враждуют княжата,
Для единой державы нет хуже беды,
Чем обида двух братьев на брата.
Переманивал польский король двух князей,
Поднимая на брата Ивана.
Те князья меж князей, не имея друзей.
Перекинулись к польскому пану.
И дружины на запад князья повели,
Чтоб прислуживать польской короне.
Беглецов на границе литовской земли
Обогнали татарские кони.
Где же было князьям догадаться, что это
Казимиру посланье от хана Ахмета?..

* * *

Государю Ивану не спится в ночи,
Вид у князя усталый, помятый.
Государю Ивану приносят врачи
Сон-траву и настойку из мяты.
Но лечебных отваров не надо ему,
И, прикрывшись парчовым кафтаном,
Думу думал Иван при свечах в терему,
Как бы сладить с Ахметом поганым.
«Хан Ахмет осмелел, собирается драться,
Видно, спать не даёт ему слава Батыя,
К Казимиру ушли два изменника-братца,
Видно, горы он им посулил золотые.
А в Крыму точит копья хан Менгли-Гирей,
Конных воинов там непочатая сила!
Надо будет стравить этих двух главарей,
Чтоб одна злая сила другую сломила.
Хан Ахмет Казимира зовёт на подмогу,
Пусть Гирей перейдёт Казимиру дорогу!..»
…Над оплывшей свечою погас фитилёк,
Солнце бросило нить золотую.
Государь в терему на лежанку прилёг,
В Крым Гирею посланье диктуя.
Дьяк слова выводил под скрипенье пера,
Дьяк печать подносил для посланья…
Доносилися шутки гонцов со двора
И коней государевых ржанье.
Хан Ахмет на Москву вёл войска по Оке,
Далеко обходил он столицу.
Хан Ахмет собирался на Угре-реке
С Казимировой силою слиться.
И осеннею ночью, туманной, густой,
На прибрежье, под город Калугу
Он привёл все остатки Орды Золотой,
Чтобы встретить вельможного друга.
А когда на востоке забрезжил рассвет,
Поредела завеса тумана,
На другом берегу вдруг увидел Ахмет
Рать московского князя Ивана…
День прошёл. Ночь прошла.
День да ночь. День да ночь.
Князь Иван не снимается с Угры.
Казимир не торопится хану помочь,
И аллах отвернулся премудрый…
Хан Ахмет и не знает в гордыне своей,
Что полякам теперь не до хана,
Что повёл своих конников Менгли-Гирей
Грабить вотчины польского пана.
И покуда шатры не увязли в снегах,
Не завыла морозная вьюга,
Всё стояли два стана на двух берегах,
Не решаясь напасть друг на друга.
Встал на Угре-реке зимний лёд, прочный лёд,
Голод с холодом верх забирают.
На Москву через лёд хан Ахмет не идёт,
Рог орды отступленье играет…
Учинился «стоянью на Угре» конец.
Со своею московскою ратью
Князь Иван шёл домой, и к нему в Кременец
Прискакали с повинною братья.
Беглецы повернули домой с полпути
К братской помощи, к родине, к миру,
А большие убытки пришлось понести
Одному королю Казимиру.
Хан Ахмет возвратился от ярости дик,
И, Москву обойдя стороною,
Он послал государю Ивану ярлык,
Ядовитою брызжа слюною:
«От высоких от гор и от тёмных лесов,
Что подвластны ордынскому хану,
И от сладостных вод и от чистых лугов
Шлёт Ахмет своё слово Ивану.
Ты припомни, как корчились ваши цари
От Батыевой сабли жестокой,
Сорок тысяч алтын мне теперь набери
И отдай эту дань за три срока.
Да ещё островерхий колпак свой вдави
В знак покорности хану Ахмету,
А не то потоплю твою землю в крови»,
По хребтам по боярским проеду.
И как минет зима — девяносто ночей, —
Снова стану для вас я бедою,
Доберусь до Москвы я с ордою моей,
Напою тебя мутной водою!..»
Государь прочитал и, спокоен и строг,
Повернулся к Ахметовым людям,
Бросил наземь ярлык под сафьянный сапог
И сказал: «Дань платить мы не будем!..»

* * *

С той поры не решалась нас грабить орда,
Иго тяжкое сброшено было.
А в Орде началось несогласье, вражда,.
И распалась ордынская сила.
«СЛАВЕН, СЛАВЕН ГРАД МОСКВА!»
Спит Москва, Руси столица,
Сон спокойный людям снится.
Сторожа то там, то тут
В колотушки глухо бьют.
Темны улицы кривые,
Лают псы сторожевые,
Торопясь домой идёт
Запоздалый пешеход.
И под звёздным небосводом
Кремль, построенный народом,
Словно сторож, над страной
Он стоит в тиши ночной.
Все ворота на засовах,
Сторожа из войск царёвых
Караулят пять ворот
Перекличкой в свой черёд.
У Фроловских начинают:
«Славен град Москва!» — кричат.
У Никольских отвечают:
«Славен Киев!» — говорят.
И у Троицких не спят:
«Славен Новгород!» — кричат.
«Славен Псков!» — у Боровицких.
«Славен Суздаль!» — у Тайницких.
И гремят в ночи слова:
«Славен, славен град Москва!»
Славен город наших дедов,
В жизни многое изведав,
Сколько войн и сколько бед,
Сколько радостных побед!
И над всеми временами
Древний Кремль, хранимый нами,
Нас хранит из года в год —
Наша гордость и оплот!
Ну-ка снимем шапки, братцы,
Да поклонимся Кремлю.
Это он помог собраться
Городам в одну семью.
Это он нам всем на славу
Создал русскую державу.
И стоит она века
Нерушима и крепка.
Времена теперь другие,
Как и мысли и дела.
Далеко ушла Россия
От страны, какой была.
В наше время, в наши годы
Против злобных вражьих сил
Все советские народы
Русский Кремль объединил.
Говорит он новым людям:
«Вечно в дружбе жить мы будем!»
Умный, сильный наш народ
Далеко глядит вперёд.
А преданья старины
Забывать мы не должны.
СЛАВА РУССКОЙ СТАРИНЕ!
СЛАВА НАШЕЙ СТОРОНЕ!

Конец первой книги

Страницы: 1 2 3

Читательский дневник по стихотворению «Слово о побоище Ледовом» Натальи Кончаловской

Автор: Наталья Кончаловская.

Название произведения: «Слово о побоище Ледовом».

Число страниц: 5.

Жанр произведения: стихотворение.

Главные герои: Александр Невский.

Второстепенные герои: ливонцы, русские воины.

Характеристика главных героев:

Александр Невский — мудрый и хитрый князь.

Приглашён для борьбы с ливонцами.

Умеет поднять дух воинов.

Характеристика второстепенных героев:

Ливонцы — могучие, страшные и хорошо подготовленные солдаты.

Но не приняли во внимание русскую смекалку.

Новгородцы — храбрые, отважные воины.

Сумели победить врага и защитить свою родину.

Краткое содержание стихотворения «Слово о побоище Ледовом»

На Руси настали тёмные времена.

Со всех сторон её окружали враги.

Большую часть страны разоряли татары, на севере поднимали голову немецкие рыцари.

Для защиты города вольные новгородцы зовут князя Александра, уже спасавшего Новгород во время нападения шведов.

Александр собирает рать новгородцев и идёт навстречу ливонцам, к Чудскому озеру.

Он воодушевляет воинов речью.

Говорит о необходимости отстоять Псков.

И вот две рати встают на льду Чудского озера.

Русские войска выстроились у Вороньего камня.

Рыцарский строй под названьем кабанья голова, пробивает ряды простых мужиков, делит войско надвое.

Но Александр с двух сторон обрушивается на ливонцев и крушит их.

Те не привыкли к пораженьям и бегут.

Так новгородцы спасли русскую землю.

План стихотворения

1. Тяжёлые времена для Руси.
2. Угроза от немцев.
3. Князь спешит на помощь.
4. Ополчение новгородцев.
5. Речь князя.
6. Вороний камень.
7. Кабанья голова.
8. Разгром ливонцев.
9. Спасение Руси.

Основная мысль произведения «Слово о побоище Ледовом»

Главная мысль стихотворения заключается в том, что нужно любить свою Родину и защищать её от вражеских нападок.

Основная идея стихотворения в том, что защищая Новгород, русские воины спасали всю страну.

Ведь в единстве народа великая сила.

Чему учит стихотворение

Произведение учит нас, что нужно не бояться врага и не думать о том, насколько он страшен.

Учит патриотизму.

Учит подниматься всем на защиту Родины.

Учит действовать сообща, забывая о внутренних спорах.

Краткий отзыв о стихотворении «Слово о побоище Ледовом» для читательского дневника

Прочитав это стихотворение, я узнала о таком важном историческом событии, как победа новгородцев над ливонскими рыцарями на Чудском озере.

Про это знаменательное событие написано много книг и сняты несколько фильмов.

Но в этом стихотворении дано краткое описание случившегося.

Особое место в стихотворении уделяется личности Александра Невского, великого полководца, много раз спасавшего северные рубежи нашей Родины от разграбления.

Автору удалось написать небольшое по размеру, но огромное по внутреннему содержанию стихотворение.

Оно поднимает патриотический дух читателя, заставляет гордиться героями прошлого.

Мне очень нравится главный герой стихотворения, новгородский князь Александр.

Он не помнит обид, он умеет воодушевить соратников, прост в разговорах.

Но Александр — великий полководец.

Он умеет проявить смекалку и хитрость, использовать преимущества местности.

И поэтому он всегда побеждает.

Я всем советую прочитать это стихотворение и вспомнить те далёкие времена, когда гремела слава о русских воинах.

Пословицы к произведению:

• Кто Родине верен, тот в бою примерен.
• Нас немного, но не в силах бог, а в правде.
• Береги землю родимую, как мать любимую.
• Для Родины своей ни сил, ни жизни не жалей.
• Враг хотел пировать, а пришлось горевать.

Отрывок, поразивший меня больше всего:

И пришла в смятенье та

Рыцарская сила:

Отвалилось от «хребта»

Всё «кабанье рыло».

Грохот, ржанье, стон и крик,

Наши жмут сильнее,

А ливонец не привык

Получать по шее.

Словарь неизвестных слов:

Орда — толпа, банда.

Гонцы — посланник, передающий важное известие.

Наземь — на землю.

Норов — упрямство, характер.

Рать — войско.

Внемли — понять.

Хан — князь монгольского народа.

Дань — налог.

Латы — металлические доспехи.

Лязг — звук от соприкосновения металла.

* * *

В тот день морозный, день короткий,

Под снегом спали зеленя,

В тот день у проруби молодки

Смеялись, вёдрами звеня;

У ребятишек шло катанье

На разметённом окском льду,

Когда на поле, под Рязанью,

Батый привёл свою орду.

Ой, лихо, лихо! Ой, беда!

Стоит орда, грозит орда!

Дымит кострами в чистом поле

И требует десятой доли

Всего от каждого двора —

Мехов, казны и серебра…

В морозной снежной мгле кострами

Чадит Батыева орда.

К Батыю с пышными дарами

Рязанский князь пришёл тогда.

Он сам собрал Батыю дань:

«Возьми дары! Не тронь Рязань!»

Любуясь княжьими дарами,

Батый кумыс из чаши пил

И, сидя в юрте меж коврами,

С усмешкой князю говорил:

«Коль хочешь мира, русский бай, —

Княгиню в жёны мне отдай!»

Взбешённый, не взглянув на хана,

Князь Фёдор молча вышел вон,

Но тут ударом ятагана

У входа в юрту был сражён…

А под покровом ночи тёмной,

Спеша в предутреннюю рань,

Из Пронска, Мурома, Коломны

Три князя шли спасать Рязань.

Они свои дружины гнали

На помощь брату своему,

Они тогда ещё не знали,

Какой конец пришёл ему.

И вдруг раскинулась пред ними

Сама беда, гроза сама,

Не видно солнца в сизом дыме —

На девять вёрст ордынцев тьма.

В неравный бой они вступили,

Своим сородичам верны,

И в сече головы сложили,

Со всех сторон окружены…

* * *

Рязань, Рязань! Теперь тебе,

Твоим несчастным горожанам

Уже не выстоять в борьбе,

Не совладать с жестоким ханом.

Враги в ворота ворвались,

Таких не знала ты доныне!..

С высокой колокольни вниз

С младенцем бросилась княгиня.

И чашу смертную до дна

Испив от горького начала,

В огне на площади она

Батыя мёртвая встречала…

Горят  хоромы, терема —

Всё, чем Рязань была богата.

Декабрьская ночная тьма

Багровым пламенем объята.

* * *

Пять дней оборонял народ

Свой край, как говорит сказанье

И пять ночей небесный свод

Пылал над стонущей Рязанью.

А на заре шестого дня

В леса, в приют шатровых елей,

Врага жестокого кляня,

Бежали те, что уцелели.

И к ним, как воин и как брат,

Горя упорной жаждой мщенья,

Пришёл рязанец Коловрат

И стал готовить ополченье.

Их тысяча семьсот пришло.

Они зашли ордынцам с тыла.

Батый, взобравшись на седло,

Оцепенел: «Какая сила!

Откуда? Где она была?

Неужто мёртвые восстали?

Рязань сгорела вея дотла,

Над пеплом вороны летали!..»

Впервые дрогнула орда,

От ужаса теряя разум.

И двинул Коловрат тогда

Всю силу на ордынцев разом.

Не обучали эту рать,

Людей, случайно уцелевших,

Но каждый шёл врага карать

За родичей, в огне истлевших,

И за потопленных в Оке

Готов был каждый мстить монголам,

А меч у мстителя в руке

В бою не кажется тяжёлым

В декабрьской стуже бой суров,

И вражий рог ревёт сердито,

И шлемы валятся с голов

Горячим коням под копыта.

Пускай у русских меньше сил,

Но страха Коловрат не знает,

Уже свой меч он затупил,

Он меч монгольский поднимает.

Батый с него не сводит глаз, —

Какое русское упорство!

Он шурину даёт приказ:

Вступить с врагом в единоборство.

Смотри теперь, Батый, смотри,

Как в снежной и колючей пыли

От двух сторон богатыри

Перед войсками в бой вступили.

Взметнулись конские хвосты,

В зрачках коней огонь пожаров,

И расщепляются щиты

От сокрушительных ударов.

А с двух сторон войска стоят, —

Морозный воздух полон гулом,

И вдруг Евпатий Коловрат

Заносит меч над Хостоврулом.

Удар! В сугроб зарылся щит:

Батыев шурин пал — убит!..

И яростный Батыя крик

Застыл над снежной пеленою,

И оба войска в тот же миг

Друг другу в стык пошли стеною…

И столько жизней смерть взяла,

Что под снегами твердь стонала,

Пока рязанского орла

Шакалов стая окружала.

..И вот у ног Батыя он —

Евпатий Коловрат убитый.

А хан Батый? Он окружён

Угрюмых полководцев свитой.

Он, сам с собою говоря,

Стоит и смотрит, потрясённый,

На строгий лик богатыря,

Бессмертьем в смерти осенённый.

Монгольский меч в руке зажат —

Тот меч, которым дрался лихо

Рязанский воин Коловрат.

И хан Батый бормочет тихо:

«Когда б тот воин был моим,

Близ сердца я б держал такого!..»

А над землёй клубился дым,

Он гнал людей, лишённых крова,

В леса, на страх ордынским ханам,

На славу первым партизанам.

До берегов Москвы-реки

Ордынский хан довёл полки…

Кремль осаждает хищник смелый!

Он до зубов вооружён,

Он мечет огненные стрелы,

По стенам в крепость лезет он;

Во все ворота бьёт тараном,

Под башнями костры кладёт…

И нету сил бороться с ханом,

Пылает Кремль, пропал народ!..

Не много дней осада длится,

И вот уж больше нет столицы…

Над пеплом вороны летают,

Чернеют проруби реки.

Февральский снег ложится, тает

В местах, где тлеют угольки.

И на московском пепелище

Средь многих тысяч мёртвых тел

Своих родных и близких ищет

Тот, кто, по счастью, уцелел.

И горькой, дымной гарью тянет,

И горько плачет русский люд

О тех, кто никогда не встанет,

О ком не раз мы вспомним тут.

Не раз ещё Москва горела,

Не раз глумился враг над ней,

Орда топтала то и дело

Просторы родины твоей.

Но солнце к вечеру садится

И утром заново встаёт,

Так каждый раз свою столицу

Вновь восстанавливал народ.

1242 год

СЛОВО О ПОБОИЩЕ ЛЕДОВОМ

Ой ты, Новгород Великий,

Господин торговых дел!

От боёв с ордою дикой

Ты счастливо уцелел.

И стоит твой Кремль-Детинец

На высоком берегу,

Словно сахарный гостинец

В светлый праздник на торгу.

Ой ты, древний город вольный,

Не привык поклоны класть…

Новгородцы недовольны,

Уступая князю власть.

Ты единственный меж всеми

Управлялся без князей,

Только ныне ведь не время

Вольной гордости твоей.

Там, куда садится солнце,

Неспокойно в этот час —

Ведь задумали ливонцы

Наши земли взять у нас.

А ливонский хищный рыцарь —

Самый ближний твой сосед.

У тебя ж, как говорится,

О Побоище Ледовом

К семьсот семьдесят четвертой годовщине битвы на чудском озере

А. Кибовскому, Л. Маневичу и А. Шестакову — с благодарностью и уважением.

То, неся стране беду,
Тяжело, но быстро,
Шло по озеру, по льду
Войско в снежных искрах.
Вот оно идет, идет,
Лязгом угрожая,
Солнца утренний восход
В латах отражая.
И с крестами на груди,
На тяжелых латах,
Два ливонца впереди —
Два быка рогатых,
Два ливонца — первый ряд,
Во втором — четыре,
В третьем — шестеро стоят,
С каждым рядом шире…
Надвигался этот строй   
В ледяном сверканье.
Назывался этот строй
«Головой кабаньей».

Наталья Кончаловская. «Слово о побоище Ледовом».

Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа, аминь.

В начале XIII в. вся Прибалтика до границ с Литвой (которая, кстати говоря, до сравнительно недавнего времени частью Прибалтики не считалась) была подданной Руси (западная часть платила дань Полоцкому княжеству, восточная – «Господину Великому Новгороду»).

В 1199 г. папа римский Иннокентий III назначил епископом Ливонии Альберта фон Буксгевдена (Бугсгевдена, нем.: Buхhoevede), который с помощью германского короля Филиппа Швабского —  младшего сына императора Священной Римской империи Фридриха I Барбароссы — и датского короля Кнуда VI Эстридсена высадился в 1200 г. на побережье реки (Западной) Двины (по-латышски: Даугавы, по-немецки: Дины, или, точнее, Дюны) и добился от вождей местных языческих племен предоставления земель, где он мог бы обосноваться. В следующем году епископ Альберт основал город Ригу и начал обращать в христианство местных жителей. Чтобы усилить воздействие на умы язычников «духовного меча» (который, по Евангелию, «есть Слово Божие») мечом железным, Альберт решил учредить военно-монашеский орден по образу и подобию основанных в ходе Крестовых походов в Земле Воплощения (Палестине) орденов иоаннитов-госпитальеров и храмовников-тамплиеров, что и сделал в 1202 г. В 1204 г. папа римский, с подачи епископа Альберта, утвердил в правах орден рыцарей Христа, которые стали именоваться «братьями-меченосцами» (по красному изображению меча, нашитому на их белые кафтаны и плащи), или, по-латыни, «гладиферами».

В 1209 г. ливонские «братья-меченосцы» сожгли расположенные на территории современной Латвии русские (полоцкие) крепости Кукенойс (Кукейнос, по-немецки: Кокенгаузен или Кокенгузен) на Западной Двине и Герцике (Ерсике, Ерсику), но в 1210 г. подписали с Полоцким княжеством «вечный мир», согласившись выплачивать Полоцку «ливонскую дань» (выплату которой, однако, прекратили уже в 1212 г.). В том же 1209 г. ливонскими меченосцами после победы над язычниками-эстами был взят их город Отепя (по-немецки: Оденпе или Одемпе, по-русски: Медвежья Голова). Город и замок были сожжены гладиферами дотла, но вновь отстроены ими в 1215 г. С тех пор «медвежане» — воины гарнизона замка Медвежья Голова — не раз участвовали в вооруженных столкновениях «ливонских немцев» с псковскими и новгородскими ратниками.

В южной Эстонии (Эстляндии) новгородские «вооруженные миссионеры»  в 1209-1210 гг. крестили в Православную веру тамошних язычников (надо думать, принимавших ее не более добровольно, чем когда-то — сами новгородцы) /1/. В 1212 г. южных эстов принудил к уплате дани сам  новгородский князь Мстислав Мстиславич Удатный (то есть «Удачливый», хотя и называемый иногда неточно «Удалым»). Между тем, гладиферы, со своей стороны, также вели наступление на язычников, строя на землях последних одну крепость за другой — сначала Венден (Вынну, Цесис, Кесь), затем Феллин (Вильянди) и т.д.

Восстав в 1217 г. против меченосцев, эсты обратились за помощью к русским. В этом же году их союзное двадцатитысячное войско осадило крепость Оденпе, на помощь которой двинулся магистр (геермейстер) меченосцев Фольквин (Волквин, Вольковин) фон Винтерштеттен во главе трехтысячного войска.

Объединенной русской ратью предводительствовали князь Владимир Полоцкий и  посадник новгородский Твердислав. Меченосцы были разбиты в полевом сражении и укрылись за стенами Оденпе. Князь Владимир и посадник Твердислав взять Медвежью Голову не смогли (вопреки ошибочным утверждениям некоторых историков), и отступили, вынудив меченосцев откупиться. Вообще следует заметить, что в описываемый период — за редким исключением — русским князьям никогда не удавалось захватить ни одного из осаждаемых ими в Ливонии замков. Обычно они отступали после непродолжительной осады (в лучшем случае удовольствовавшись данью, взятой с осажденных)

В том же году в северную Эстонию вторглись датские крестоносцы.

В 1221 г. датский король Вальдемар II Победитель, установив морскую блокаду города Риги, принудил епископа Альберта признать власть датской короны над Ливонией и Эстонией. В 1223 г. датский король дозволил (уже своей властью) ордену меченосцев продолжить христианизацию прибалтийских земель в восточном направлении, с тем, «чтобы они были верны ему», то есть Дании, и продолжали расширять датские владения к югу от Ревеля (по-русски: Колывани, по-эстонски: Таллинна=Таани-Линна, то есть «датского замка»).

В 1223 г. войско Великого князя Юрия Всеволодовича осадило Ревель, и датский король вернул права на Эстонию ордену меченосцев, получившему от римско-германского императора Фридриха II Гогенштауфена права на земли к востоку от Ливонии. Рыцарям ордена Меча, направляемым рижским епископом Альбертом фон Буксгевденом, удалось взять основанный еще Великим князем Киевским Ярославом Мудрым город Юрьев, обороняемый русским князем  Вячеславом (Вячко) Борисовичем, и переименовать его в Дорпат (Дерпт, по-эстонски: Тарту).

В том же 1223 г. жители Оденпе отдались под власть «Господина Великого Новгорода», отстроив городской замок заново (на этот раз из камня).

В 1224 г. «Господин Великий Новгород» и «Господин Псков» (упорно не желавший признавать себя новгородским «пригородом» или «посадом») подписали с рижским епископом мир в обмен на выплату «юрьевской дани». В этом же году было учреждено Дерптское епископство. В конце 20-х гг. XIII в. Псков, объявив себя независимым от Новгорода, уступил епископу и ордену меченосцев вассальные права на земли эстов, латгалов и ливов. Великий князь Ярослав Всеволодович, в четвертый раз приглашенный на княжение в Новгород (откуда его уже три раза изгоняли новгородские «вечники»!), подчинил Псков, но ряду псковских (и новгородских) бояр удалось бежать в епископские и орденские земли.

В 1233 г. меченосцы снова захватили Оденпе, превратив его в базу для набегов на псковские и новгородские земли.

В 1234 г. князь Ярослав Всеволодович выступил на Дерпт, сразился с вышедшим ему навстречу войском ордена Меча, порубил немало меченосцев, а часть загнал на тонкий лед реки Омовжи (по-немецки: Эмбах, по-эстонски: Эмайыге), не замедливший под теми проломиться — вот где, вероятно, следует искать истоки необычайно живучей легенды о «немцах, провалившихся под лед Чудского озера в 1242 г.», уже при сыне Ярослава — князе Александре)! «И взял с ними мир по всей правде своей».

Ярослав Всеволодович, а за ним — княживший в Новгороде с 1238 г. сын Ярослава Александр, брал дань с Прибалтики, как ее истинный сюзерен. Между тем, «латинские» меченосцы и епископ Рижский (Ливонский) считали владельцами Прибалтики себя, а ее верховным сюзереном — римско-германского императора, поскольку, подобно древним римлянам и «восточным римлянам» — «ромеям»-византийцам (превратившимся к тому времени в смесь самых разных народностей, давно использовавших в качестве средства межнационального общения не латинский, а греческий язык, но, тем не менее, упорно не желавшим признавать себя греками!) -, рассматривали в качестве владений «римского цесаря» весь «orbis terrarum» (лат.: «круг земной»), то есть, в принципе, ВЕСЬ МИР (по крайней мере, весь мир обитаемый, именуемый по-гречески «Ойкуменой», а по-латыни – «Экуменой»). В этом заключалась основная причина практически неразрешимого конфликта между ними и русскими княжествами (хотя временами русские православные воины — в первую очередь, псковитяне — совместно с немецкими «латинянами» совершали «экуменические», или «межконфессиональные», Крестовые походы на прибалтийских язычников).

В 1236 г. литовские язычники в битве на реке Сауле (по одной версии, близ нынешнего г. Шяуляй в Литве, по другой — на территории латвийской области Земгалии) подвергли сокрушительному разгрому объединенное войско ливонских меченосцев и псковитян. В битве пали сорок восемь (а по другим сведениям, даже пятьдесят) орденских «братьев» и, в их числе, сам магистр (геермейстер) меченосцев Фольквин фон Винтерштеттен. После битвы с литовскими язычниками из псковских православных крестоносцев вернулся в родной город на реке Великой только каждый десятый. В российской историографии про поражение немецких рыцарей-монахов при Сауле вспоминать было не принято еще с царских времен, в силу того несомненного факта, что православные христиане-псковитяне принимали участие в битве с литовцами на стороне побеждённых рыцарей-католиков, что совершенно не вписывается в господствовавшее долгое время официальное представление о «совместной борьбе русского народа и народов Прибалтики против феодальной шведско-немецко-датской католической агрессии». А в изданной совсем недавно в серии «Живая история» книге Наталии Будур «Повседневная жизнь инквизиции в Средние века» (М., «Молодая гвардия», 2011, с. 41) дано следующее, совершенно искаженное, описание битвы на Сауле:

«К счастью, соединенные силы литовских язычников и православных христиан разбили меченосцев в 1236 году под Саулисом (Шяуляем)».

Это называется «поставить все с ног на голову». Впрочем, бумага и не такое стерпит…

В 1237 г. папа римский Григорий IX призвал шведов к Крестовому походу на финнов-тавастов, все еще косневших в язычестве (хотя с русской стороны их уже начали обращать в греко-кафолическую веру, иначе говоря – в Православие). На всякий случай юный князь Александр выставил стражу на реке Неве. Заняв устье Невы, шведские крестоносцы могли бы отрезать Русь от Финляндии (Тавасталанда) и Прибалтики.

К 1238 г. рыцари-монахи Тевтонского ордена Пресвятой Девы Марии («мариане») завершил покорение восточного побережья Балтийского моря (от устья Вислы до устья Немана).

В июне 1238 г. в резиденции датского короля Вальдемара II Победителя был заключен договор, подписанный королем, ливонским ландмейстером «тевтонов» Германом Балком и легатом папы римского в Прибалтике Вильгельмом Моденским, по которому Тевтонский орден Приснодевы Марии возвращал датчанам северную часть Эстляндии, а Дания отказывалась от претензий на остров Эзель (Сааремаа) и на западную часть Эстляндии.

К этому времени литовский кунингас (Великий князь) Миндовг (Миндаугас) сумел объединить под своей властью Нальшанскую, Жетувскую, Жемайтскую и часть Ятвяжской земель Литвы.

В 1240 г. ливонские «тевтоны» (орден меченосцев к тому времени уже являлся филиалом Тевтонского ордена, предпочтя, после разгрома на Сауле, влиться в ряды более сильного братства «мариан») выступили из трех крепостей — Оденпе, Дерпта и Феллина, датские крестоносцы — из Ревеля, а шведские отправили из города Бирки (тогдашней столицы своего королевства) военно-морскую экспедицию в Ижорскую землю, платившую дань новгородцам. К ливонским «тевтонам», наступавшим на Псков, присоединился со своей дружиной и нашедший убежище в ливонских владениях ордена Девы Марии князь Ярослав Владимирович (сын изгнанного Мстиславом Удатным из Пскова князя Владимира), надеявшийся с помощью недавних гладиферов и их новых покровителей и «старших братьев» вернуться на отцовское княжение.

Ливонские «тевтоны» осадили Изборск, хорошо укрепленный город на западной границе псковских земель. После нескольких неудачных приступов Изборск был взят. Недавние меченосцы, оставив там свой гарнизон, вместе с князем Ярославом Владимировичем двинулись дальше, на Псков. Псковитяне во главе с воеводой Гаврилой Гориславичем (назначенным молодым новгородским князем Александром Ярославичем) выступили навстречу союзникам, которые дали им бой, невзирая на численное превосходство и отличное вооружение псковитян. Последнее обстоятельство было особо подчеркнуто в «Ливонской Рифмованной хронике» Генриха Латвийского (Латышского) конца XIII в.:

Жители Пскова тогда
Не возрадовались этому известию.
Так называется город,
Который расположен на Руси.
Там люди очень крутого нрава…
Они не медлили,
Они собрались в поход
И ПОСКАКАЛИ (выделено нами — В.А.) туда,
Многие в блестящей броне,
Их шлемы сияли, как стекло.
С ними было много стрелков.
Начался жестокий бой.

Невзирая на «крутой нрав», отличное вооружение и множество стрелков, псковитяне (судя по «Рифмованной хронике» — конники) потерпели поражение. В битве с немецко-датско-русской ратью пало более восьмисот псковитян, в том числе их воевода Гаврило Гориславич.

Уцелевшие в битве псковитяне «вдаша плеша» («вдали плещи»), а попросту говоря — побежали. Ливонские «тевтоны» и русская дружина Ярослава Владимировича преследовали их, но ворваться в Псков «на плечах» бегущих все же не успели. После недельной осады, собравшись с силами, «тевтоны» и русские воины князя Ярослава разорили земли вокруг Пскова и двинулись на Водьскую пятину (владение «Господина Великого Новгорода»), овладев там, в течение короткого времени, крепостями Копорье (Капория) и Тесов и создав, таким образом, опорную базу для завоевания Новгорода. При этом они, не собираясь тратить силы в долгих осадах, намеревались вынудить Псков и Новгород к сдаче при помощи разорения окрестных земель и экономической блокады. Это удалось им в отношении Пскова, где и без того имелась сильная партия сторонников князя Ярослава и ордена Девы Марии. Псковский посадник Твердило Иванкович сдал город ливонским «тевтонам» и стал править Псковом вместе с двумя «братьями-рыцарями», посаженными Тевтонским орденом в Пскове в качестве наместников-фогтов (или, по-русски, «тиунов»).     
В июле 1240 г. шведская флотилия вошла в устье Невы, чтобы покорить Ижорскую землю. Предводителем шведских крестоносцев традиционно считается ярл (граф) Биргер (зять короля Эрика Эриксона), хотя многие современные историки утверждают, что Биргер в походе не участвовал, а предводителем шведов был другой военачальник — ярл Ульф Фаси (насчет участие которого в походе также существуют сомнения). В «Житии Александра Невского» сказано, что во главе экспедиции стоял «король части Римськыя от полунощныя страны», или, говоря по-нашему, «король римской (римско-католической) веры из Полунощной (т.е. Северной) страны» (даже не названный автором «Жития» по имени). По-видимому, шведы намеревались не брать Новгород, а построить крепость на побережье Финского залива, опираясь на которую, могли бы помешать местным племенам выходить по реке Неве в Балтийское море и грабить торговые суда и прибрежные районы Швеции (как это делали, например, воинственные и охочие до добычи карелы, разграбившие даже столицу Швеции Сигтуну и подарившие поддерживавшему их «Господину Великому Новгороду» так называемые «Корсунские врата», украшавшие до карельского набега кафедральный собор разграбленной Сигтуны). 15 июля 1240 г. юный князь Александр, во главе своей новгородской дружины и ладожско-карельско-ижорского ополчения, ошеломив «римлян» (так древнерусский летописец именует шведов, как исповедовавших римско-католический вариант христианской веры) внезапным нападением, нанес им ощутимые потери и ранил в конном поединке их предводителя (как бы того ни звали) в лицо («возложи» ему «печать на лице острым своим копием»). Согласно некоторым источникам, в битве также пали шведский «воевода» Спиридон (имя греческое, типичное для исповедников православной «греческой» веры, но крайне необычное для католика-шведа, тем более «подозрительное», что Спиридоном звали тогдашнего новгородского владыку, т.е. архиепископа — главу боярской республики на Волхове). Потери войска Александра составили, согласно новгородским источникам, всего двадцать человек. Как только ошеломленные шведы опомнились и выстроились в боевой порядок, князь отступил. Погрузив своих убитых (в числе которых, по некоторым сведениям, был и «бискуп», то есть епископ римско-католической Церкви, прибывший якобы под Новгород в составе шведского войска, из чего делается весьма и весьма далеко идущий вывод о якобы имевшемся у шведских «латинян» намерении перекрещивать новгородцев в римско-католическую веру!) на корабли (часть из которых была вслед за тем затоплена), ушли восвояси и шведы. За эту молниеносную и блестящую победу князь Александр получил прозвище «Невский».   

Однако буйные новгородцы не нашли ничего лучше как изгнать князя Александра (они были явно недовольны его нападением на шведов, совершенным юным князем на свой собственный страх и риск, без согласования с боярством и вечем «Господина Великого Новгорода») — причем как раз в тот момент, когда вчерашние меченосцы (уже влившиеся, как мы знаем, в ряды Тевтонского ордена Приснодевы Марии), в союзе с войсками дерптского епископа, взяли Изборск, порубили княжеского воеводу и псковитян, а посадник Твердило Иванкович и псковские бояре, настроенные сепаратистски (по отношению к своему «старшему брату» Великому Новгороду) впустили в Псков «тевтонский» гарнизон. Новгорода это не касалось, однако ливонские «тевтоны» сгоряча продвинулись до побережья Невы, в Карелию (папа римский авансом передал эти земли «латинскому» епископу острова Эзель, или, по-эстонски, Сааремаа), овладели Тесовом и начали строить замок в Копорье. А это были уже земли «Господина Великого Новгорода».

В 1241 г. князь Александр Ярославич Невский (следует заметить, что, вопреки широко распространенным представлениям, он получил это почетное прозвище, увековечившее его победу над шведскими крестоносцами на реке Неве в 1240 г. отнюдь не сразу, а лишь посмертно, подобно своему потомку — Великому князю Московскому Дмитрию Ивановичу, разбившему татарское войско беклярибека темника Мамая на Дону в 1380 г., но начавшему именоваться в честь своей победы «Донским» лишь в произведениях московских книжников XVI в.) во главе новгородской рати и вспомогательных отрядов крещеных в Православие племен ижорцев и карел захватил «тевтонский» гарнизон врасплох в Копорье, отпустив часть пленных «тевтонов» и повесив местных «переветников» (изменников). Зимой же 1242 г. Александр Невский, при поддержке дружины своего брата князя Андрея Ярославовича, взял Псков (при штурме которого, по одним данным, было убито семьдесят воинов ордена, в том числе «братьев-рыцарей» и «братьев-сариантов», а по другим — вообще никакого боя не было, а два единственных пребывавших в Пскове орденских наместника-фогта с челядью покинули город безо всякого сопротивления), затем — Изборск, и вторгся на территорию Дерптского епископства во главе войска из Северо-Восточной Руси, воспользовавшись восстанием пруссов против орденской власти в Помезании и Вармии (Эрмланде). Дать Александру Невскому решительный отпор «тевтоны» были не в состоянии. Общая численность орденских войск составляла не более тысячи двухсот человек. Отряд же, направленный ими против Александра, едва ли насчитывал более пятисот человек, включая вспомогательные войска дерптского епископа Германа фон Буксгевдена (немцев-медвежан, т.е. воинов из замка Медвежья Голова, и юрьевцев, т.е. ополчение г. Дерпта) и датских «королевских мужей», присоединившихся к ливонским «тевтонам», согласно «Рифмованной хронике». Несомненно, именно этих датских «королевских мужей» имеет в виду древнерусский летописец, упоминающий собранное против князя Александра его противниками войско, под «помочью королевою» — «с всеми бискупы (епископами — В.А.) своими, и с всем множеством языка их, и власти их, что ни есть на сей строне, и с помочью королевою» (Полное Собрание русских Летописей, т. XVIII, стр. 64). Известный советский военный историк полковник (а впоследствии генерал-майор) Е.А. Разин истолковывает во Втором томе своей столь любимой всеми нами в детстве «Истории военного искусства» (стр. 159) выражение «с помочью королевою», как «войска короля шведского», на наш взгляд, без достаточных на то оснований. Тем более, что в описываемый период верховным сюзереном Ливонии считался отнюдь не шведский, а датский король, бывший с королем шведским, как известно, вечно «на ножах».

В пользу нашего предположения о немногочисленности войска противников князя Александра Невского говорят следующие факторы.

1) В описываемое время, после разгрома в описанной нами выше битве с татаро-монголами при Лигнице (Легнице, Вальштатте) в 1241 г., «братьев-рыцарей» в Тевтонском ордене насчитывалось не более ста;

2) Рыцарское «копье» («глефа», «шписс», «ланце») в описываемое время состояло, включая возглавлявшего его «брата-рыцаря», из трех человек: рыцаря, «оруженосца» («брата-сарианта») и конного стрелка-арбалетчика (имевшиеся в «тевтонском» войске пехотинце-«кнехты» в состав «копий» не входили);

3) Рыцарей в «баннере» («хоругви», «знамени»), согласно построению острия «клина» («кабаньей головы», или «свиньи», о которой у нас еще пойдет речь далее) должно было быть тридцать пять человек. Этому числу рыцарей соответствовали триста шестьдесят пять пехотинцев колонны (второй части построения). Таким образом, общее количество «тевтонов» составляло примерно четыреста человек (а не «десять-двенадцать тысяч воинства», как утверждает, например, В. Каргалов в своем очерке жизни и деятельности Святого Благоверного князя Александра Невского в книге «Полководцы X-XVI вв.», М., 1989, стр. 96, придавая тем самым Ледовому побоищу масштабы состоявшейся 15 июля 1410 года Танненбергской, или Грюнвальдской, битвы между армией Верховного магистра Тевтонского ордена и объединенным войском польского короля Владислава II Ягелло и Великого князя Литовского Витовта). С учетом же данных ливонской «Рифмованной хроники» это число, равно как и потери, определяются с точностью до человека, что и делают современные российские историки А. Кибовский в своем труде «Ледовое побоище» и Л. Маневич в своей работе «Русь и меченосцы».

Что же касается численности войска князя Александра Невского, то вряд ли она значительно превышала численность войска ливонских «тевтонов» и их союзников. На это также был ряд причин:

1) Войско князя Александра понесло немалые потери при штурме Копорья, Изборска и Пскова;

2) Был конец зимы, когда продовольствие заканчивается вообще (а в разоренных войной землях тем более), следовательно, снабдить провиантом многочисленное войско (даже такое традиционно неприхотливое в пище, как русское), а лошадей — фуражом не представлялось возможным;

3) Начиналась весенняя распутица, которая затормозила бы продвижение многочисленного войска, да еще отягощенного большим обозом;

4) Одержав победу в Ледовом побоище, князь Александр не продолжил войну с Тевтонским орденом (что свидетельствует об отсутствии у него необходимых для этого сил).

Заметим в скобках, что князь Александр Невский, будучи женатым на Вассе — дочери князя Брячислава Полоцкого — имел в Ливонии и личный интерес.Высланный князем Александром, после вторжения в Ливонию, для разведки передовой конный отряд под командованием Домаша Твердиславича (сына новгородского посадника Твердислава) и Кербета, был разбит «марианами». Сам Домаш Твердиславич пал в бою, его отряд был разгромлен. Остатки отряда Домаша бежали и соединились с войском князя Александра, который отошел с территории Ливонии в сторону Чудского озера — «вспятися на озеро», по выражению летописца.

5 (18) апреля 1242 г. на льду (хотя целый ряд современных историков, вопреки устоявшейся традиции, и отрицает, что «на льду») Чудского озера (озера Пейпус) — а вовсе не Ладожского озера, как, ничтоже сумняшеся, утверждал ревнитель «родноверия» и сочинитель новоязыческих мифов Александр Асов в своем фантастическом опусе «Славянские руны и «Боянов гимн»»! — сошлись сотни тяжеловооруженных всадников. Одни из них — под началом князя Александра Невского, другие — под началом ливонского ландмейстера (провинциального магистра) Тевтонского ордена Дитриха фон Грюнингена (хотя его личное участие в побоище также отрицается целым рядом историков). Вместо Грюнингена (Гренингена) часто называется Андреас фон Вельвен — он же фон Фельбен (упоминаемый в «Житии Александра Невского» — хотя и без прямой связи с битвой на Чудском озере — как «Андреаш», прибывший познакомиться с князем Александром с Запада, от «тех, что именуют себя слугами Божьими»). В действительности Ледовое побоище происходило совсем не так, как описано в привычных нам учебниках (и уж тем более не так, как оно показано в фильме рижского оккультиста и гомосексуалиста тов. Сергея Эйзенштейна «Александр Невский»). У Александра было множество стрелков, его дружина была облачена в красивые панцири. Начищенные шлемы воинов и их богато расшитые знамена сверкали на солнце. Из красочной картины сражения, в котором Александр Невский окружил ливонских «тевтонов» фланговой атакой кавалерии, а «тевтоны» проломили своей тяжестью лед, верно лишь то, что «тевтоны» во второй раз атаковали «свиньей». «Свиньей» («кабаньей головой») именовался плотный строй с тяжеловооруженными всадниками в «челе» (первых рядах, выстроенных «клином») и по бокам и пешими ратниками («кнехтами») в середине. Этот боевой порядок был необычен для светских рыцарей Европы. Большинство из них по соображениям личной и фамильной гордости просто не могло допустить, чтобы чье-то знамя находилось впереди их собственного. Светские рыцари с оруженосцами и челядью атаковали каждый сам по себе, образуя неправильную цепь. Новгородский летописец, писавший по горячим следам событий, воздал должное необычайно высокой дисциплине ливонских «тевтонов», которые «прошиблись свиньею сквозь полк» русских.

В первоисточнике — Новгородской Первой летописи — говорится просто: на восходе солнца в субботу немцы и чудь (эсты-эстонцы) атаковали русских «на Чудском озере на Узмени у Вороньего камня…и прошиблись свиньей сквозь полк, и была тут сеча велика немцам и чуди… и не было видно льда, покрылось все кровью…и немцы тут пали, а чудь дала плечи (бежала), и гоня били их на семи верстах по льду до Суболичьского берега, и пало чуди без числа, а немец четыреста, а иных пятьдесят руками взяли и привели в Новгород».

Согласно ливонской «Рифмованной хронике», «у русских было много стрелков, они отразили первую атаку, мужественно выстроившись перед войском короля (князя Александра Невского — В.А.). Видно было, что отряд братьев («баннер» — «хоругвь», или «знамя», отряд  численностью от тридцати до тридцати пяти рыцарей, а всего — до четырехсот всадников — В.А.) строй стрелков прорвал, был слышен звон мечей и видно, как раскалывались шлемы. С обеих сторон убитые падали на землю (или на траву, но не на лед! — В.А.). Те, кто был в войске братьев, оказались в окружении…братья упорно сражались, все же их одолели. Часть…вышла из боя, чтобы спастись…двадцать братьев остались убитыми и шестеро попали в плен». Цифры вполне соответствуют Новгородской Первой летописи: двадцать «братьев» (вероятно, рыцарей) сопровождало более четырехсот кнехтов, но в плен их всегда брали меньше (из в общей сложности пятидесяти немцев всего шесть рыцарей). Впрочем, скорее всего, под «братьями» в «Рифмованной хронике» подразумеваются не только орденские «братья-рыцари», но и «братья-сарианты» (полноправные члены Тевтонского ордена, не имевшие, однако, благородного, т.е. дворянского, происхождения и вооруженные, как правило, легче «братьев-рыцарей»).

Между прочим, многие современные историки склонны считать, что тяжеловооруженный «клин» рыцарской конницы вовсе не врезался в глубь вражеского строя, а развертывался перед неприятельским фронтом в линию, после чего бой распадался на ряд поединков (иначе рыцари и конные воины второго и последующих рядов клина не смогли бы войти в боевое соприкосновение с противником). Но как же тогда быть с сообщениями летописцев (причем обеих противоборствующих сторон) о сплоченном «тевтонском» ударном «отряде» («свинье»), прорвавшем русский строй? «Темна вода во облацех…»

В отличие от фильма Эйзенштейна, «братьям» ливонского филиала Тевтонского ордена в этой сече противостоял вовсе не пеший строй новгородского ополчения (участие которого в битве представлялось крайне важным для советской кинематографии и историографии, дабы лишний раз подчеркнуть «исторически прогрессивный», «народный» и «классовый» характер Ледового побоища — ведь и сам князь Александр, по версии розенкрейцера Эйзенштейна — в которой Ярославич, кстати говоря, ни разу лба не перекрестит, предоставив тевтонским «врагам народа» в изобилии пользоваться всевозможной христианской символикой! — выступает как своеобразный «вождь народных масс», разгром которыми «тевтонской» походной часовни, с последующим бегством епископа со Святыми Дарами под мышкой от настигающих его волков, особенно смакуется тов. Эйзенштейном! — в борьбе не только с «феодальной агрессией» коварного «латинского» Запада, но и с «собственными эксплуататорами» — новгородскими и псковскими толстосумами, среди которых присутствует, между прочим, и некий православный изменник-монах). По описаниям орденских хронистов, у князя Александра было множество стрелков, его дружина была облачена в красивые панцири. Начищенные шлемы воинов русских князей Александра и Андрея Ярославичей и их богато расшитые знамена сверкали на солнце. Далее мы еще подробнее коснемся этого аспекта битвы.

Никаких сведений об участии новгородского ополчения в Ледовом побоище (в отличие, скажем, от битвы с ливонскими «тевтонами» и их союзниками при Раковоре в 1268 г.) до нас не дошло. Кстати, даже если бы в Ледовом побоище и участвовало «народное» новгородское ополчение, оно было бы отлично вооружено и выглядело бы совсем не так убого, как в кино — мужики-лапотники с дубинами, ослопами, оглоблями, кольями, в «кольчужках» явно не по росту – «да не (классовый – В.А.) враг дал, сам ковал»! Или, как писала Наталья Кончаловская в главе «Слово о побоище Ледовом» своей столь любимой всеми нами в детстве книги «Наша древняя столица»:

И с дружиной наравне,
Мужики в овчинах,
Кто пешком, кто на коне,
Даже при дубинах.

Но дело-то совсем в другом. Ливонским «марианам» пришлось «пробиваться свиньей» через Передовой полк, состоявший вовсе не из «ремесленников, мелкого торгового люда» и уж тем более не из «крестьян» (как утверждали в наши незабвенные школьные годы авторы учебного фильма «Ледовое побоище», снятого по ленте тов. Эйзенштейна), а из профессиональных воинов отборной владимиро-суздальской княжеской «кованой рати» братьев Александра и Андрея Ярославичей, превосходившей «мариан» (войско которых, как мы знаем, состояло в основном из легко вооруженных чудинов-эстов) качеством и тяжестью вооружения (так что знаменитая фраза князя Александра из эйзенштейновской ленты: «Немец тяжелее нас, под ним (лед — В.А.) и подломится, нам что!» не имеет ничего общего с действительностью).

О подавляющей мощи русских дружинников в двойных кольчугах и блистающих шлемах сообщают все «тевтонские» источники, начиная с ливонской «Рифмованной хроники». В немецком описании Ледового побоища было особо подчеркнуто, что суздальская конная рать «короля Александра» в изобилии имела луки, обладавшие огромной убойной силой. Именно градом стрел, выпущенных из этих луков, русский Передовой полк отразил первую атаку ливонских «тевтонов».

Метит ратник, метит в цепь,
Что блестит на солнце, —
Хочет в шлем, в глазную щель
Поразить ливонца.
Стрелы острые у нас,
А попробуй, ну-ка!..
Попади «не в бровь, а в глаз» —
Хитрая наука!

(Наталья Кончаловская. «Слово о побоище Ледовом»).

Не углубляясь в выяснение вопроса о возможности прицельного (а не случайного) попадания в бою стрелой в глазную щель, отметим лишь следующее. Ливонцы повторили атаку, прорвали боевые порядки Передового полка и врубились в основную рать — Большой полк.

Расстановка русских войск была стандартной; князь во главе Большого полка в центре, впереди — Передовой полк, на флангах — полки Правой и Левой руки. Возможно, имелся еще и резервный, Засадный полк (как в фильме Эйзенштейна), однако обрывистый восточный берег Чудского озера в районе Вороньего камня делал его необязательным. Маневра для окружения ливонских «тевтонов»  Александру Невскому не требовалось — ведь они сами буквально рвались в окружение, в котором и погибли. В самоубийственной второй атаке участвовало более четырехсот ливонских конных воинов, в том числе около двадцати пяти «братьев-рыцарей». Менее десятка смогло прорваться назад и бежать по примеру чудинов-эстов, составлявших «тело» железной «тевтонской» «свиньи». Двадцать «братьев-рыцарей» полегло в жаркой сече, шестеро было взято в плен. В этом «тевтонская» хроника точно совпадает с русской (вместе с кнехтами — пятьдесят пленных немцев и четыреста убитых, усеявших своими телами окровавленный лед Чудского озера). В орденской «Младшей хронике Верховных магиствров» (нем.: «Die juеngere Hochmeisterchronik» — это название иногда переводится на русский как «Хроника Тевтонского ордена»), официальной истории Тевтонского ордена Девы Марии, написанной уже значительно позднее, говорится о гибели в общей сложности семидесяти орденских рыцарей (буквально «семидесяти орденских господ», нем.: «seventich Ordens Herenn»), погибших при взятии князем Александром Невским Пскова и в битве на Чудском озере.

Скорее всего, никакой лед под ливонскими «тевтонами» 5 апреля 1242 г. не проламывался, и под лед они не уходили (да и как в таком случае они смогли бы «усеять лед своими телами на протяжении нескольких верст»). Ведь место для битвы выбирал сам князь Александр, который уж точно не стал бы выстраивать свою собственную тяжеловооруженную отборную конницу на тонком, подтаявшем льду (именно на этом основании ряд историков вообще ставит под сомнение самый факт, что сражение произошло «на льду» Чудского озера, а не «при» Чудском озере)! Характерно, что даже Наталья Кончаловская в главе «Слово о побоище Ледовом» своей «Нашей древней столицы» не говорит ни слова о ливонцах, провалившихся под лед Чудского озера! А вот в другом, уже упоминавшемся нами выше, сражении с русскими, восемью годами ранее, в 1234 г., отец Александра Невского — князь Ярослав Всеволодович, потопил «братьев» ливонского ордена меченосцев (не влившегося еще в более крупный и сильный Тевтонский орден) в реке Эмбах-Эмыйяге-Омовже, под хрупкий лед которой некоторые из них действительно провалились. Весьма красочный и леденящий душу мотив потопления немецких рыцарей, проваливающихся под лед, присутствует не только в фильме Эйзенштейна, но и почти на каждой картине, посвященной Ледовому побоищу. Но история его происхождения уходит в прошлое не далее, чем до XV в., когда он был впервые внесен в описание Чудской битвы, включенное в Софийскую Первую летопись.

Укажем, кстати, средний вес защитного вооружения рыцаря первой половины XIII в.:

1) Кольчуга с длинными рукавами — около четырнадцати килограммов;

2) Кольчужные чулки (около восьми килограммов пара);

3) Щит (около четырех килограммов);

4) Шлем (около четырех килограммов).

Таким образом, общий вес защитного вооружения составляет около двадцати семи килограммов, при этом весьма равномерно распределенных по телу и нисколько не сковывающих движений (так что представление о «неповоротливых», «тяжеловесных», «неуклюжих» западных рыцарях на поверку оказывается не более чем мифом — во всяком случае, в отношении рыцарей XIII столетия). Для сравнения — полная выкладка современного пехотинца составляет более сорока (!) килограммов. Но это так, к слову.

А если даже кто-то из «тевтонов» и провалился под лед, то это могли быть только те «слуги Божии», которых воины князя Александра оттеснили на так называемые «сиговицы» — подтаявший лед, не выдержавший тяжести дерущихся и действительно проломившийся под ними. Видимо, среди этих немногочисленных провалившихся были не только «тевтоны», но и дружинники князей Александра и Андрея. Судя по иконографическим источникам описываемого времени, вооружение и доспехи русских дружинников практически не отличались от вооружения и доспехов западноевропейских рыцарей и, соответственно, весили не меньше. Не зря в «Слове о полку Игореве», описывающем события конца предыдущего, XII в., уже упоминаются «латынские» (латинские, то есть западноевропейские) шлемы русских князей.

Новгородская летопись так и говорит: «…иних (некоторых, нескольких, кое-кого — В.А.) вода потопи…». Впрочем, довольно об этом.

Судя по немецкой хронике, ливонские «тевтоны» и их союзники бросились в бой от страха перед могучей ратью, с которой «король Александр» отвоевал у них Псков и новгородские владения, захваченные ненадолго «марианами», а теперь шел на Дерпт. Именно дерптский епископ Герман фон Буксгевден взывал к ордену о спасении. И «тевтоны» спасли его — хотя и ценой собственных жизней.

Впрочем, князь Александр Невский вовсе не собирался осаждать и штурмовать Дерпт, претендуя лишь на дань, которую дерптский епископ был обязан платить новгородскому князю за право владения эстами.

Сразу же после битвы «Господин Великий Новгород» заключил мир — причем не с ливонским филиалом Тевтонского ордена, а с епископами Риги и Дерпта. Епископы прислали в Новгород посольство с извинениями за вторжение и предложением примириться на границах, существовавших до 1240 г., произведя размен пленных. Как сказано  в Новгородской Первой  летописи, «в том же (1242) году прислали немцы с поклоном» в отсутствие князя что мы заняли Водь, Лугу, Псков, Латыголу (Латгалию) мечом, того мы все отступаем, а что мы взяли мужей ваших, теми разменяемся, мы ваших отпустим, а вы наших пустите», и заложников псковских отпустили и умирились». Стороны заключили мир, причем о возобновлении выплаты дерптским епископом «юрьевской дани» новгородскому князю и речи не было (хотя именно из-за невыплаты этой дани и дело дошло до Ледового побоища)! Не ясно, участвовал ли князь Александр в подписании мирного договора. Во всяком случае, в 1243 г. он уже замещал на владимирском «столе» (великокняжеском престоле) своего отца Великого князя Ярослава Всеволодовича, вызванного татаро-монгольским Великим ханом в столицу Большой Орды — Харахорин (Каракорум).

Воодушевленные разгромом «тевтонов» в Ледовом побоище, в 1242 г. против власти ордена восстали пруссы. Непосредственной причиной восстания послужила, однако, не победа князя Александра, а нарушение Тевтонским орденом договора, по которому представителям прусской родоплеменной знати предоставлялось право участвовать в управлении делами земель. Восставшие опустошили Хелминскую землю (Кульмерланд), но большинство орденских замков устояло перед прусским натиском.

1 октября 1243 г. был подписан договор от взаимной защите и помощи между епископами Риги, Дерпта, острова Эзель и Тевтонским орденом Приснодевы Марии.

В 1244 г. в битве при Газе в далекой Святой Земле войско крестоносцев, в который входил и контингент ордена Девы Марии, было разгромлено объединенной армией хорезмийских и египетских мусульман. После поражения Христовых воинов под Газой у Тевтонского ордена осталось в Святой Земле всего три «брата-рыцаря» (триста девяносто семь «тевтонов» были убиты или попали в сарацинский плен).

В 1247 г. в Пруссию прибыло пополнение, состоявшее в основном из «братьев» других военно-монашеских орденов, и «тевтоны» перешли в наступление на прусских повстанцев.

23 ноября 1249 г. в битве при Крюкене пруссам удалось разгромить многочисленный отряд «тевтонов». В схватке пало пятьдесят четыре «орденских брата». Редко когда пруссам удавалось добиваться такого успеха в полевом сражении.

Короче говоря, процесс последовательной христианизации Прибалтики шел своим чередом, хоть и с переменным успехом.

А благоверный новгородский князь Александр Ярославич, по-прежнему конфликтовал с «Господином Великим Новгородом». Ему приходилось даже усмирять непокорство «боярской республики» на Волхове вооруженной рукой, «урезать носы» и «вынимать очи» особо буйным новгородцам, сумевшим настроить против князя его собственного сына Василия Александровича, посаженного за это разгневанным отцом в «поруб» после подавления бунта. В то же время Александр Невский (как и другой выдающийся военно-политический деятель XIII в. — князь Даниил Галицкий) — активно вел переговоры с папой римским Иннокентием IV, причем (подобно Даниилу) удостоился от папы королевского титула. Об истории получения Даниилом Галицким от папы римского короны «короля Руси (Рутении)» ныне не знают только полные невежды (чего не скажешь об аналогичной истории коронации Александра Невского — если не считать достаточно невразумительного описания в любимом всеми нами с детства романе Василия Яна «Юность полководца» прибытия к князю Александру Невскому таинственного пилигрима «Андреяша», что привез ему в мешке не что-нибудь, а… королевскую корону от наместника Петра-апостола из Рима и отосланного князем восвояси, так сказать, «несолоно хлебавши». Скорее всего, речь идет о домысливании уважаемым романистом, в компетентности которого у нас нет ни малейших сомнений — видимо, в угоду тогдашней политической конъюнктуре! — упоминания в «Житии» Святого благоверного князя Александра Невского некоего «Андреяша», пораженного выдающимися качествами победителя шведов в битве на Неве; хотя в действительности упомянутый в «Житии» князя Александра «Андреяш» — отнюдь не замаскированный под убогого «калику перехожего» тайный папский посланец, а ливонский ландмейстер Тевтонского ордена Андреас фон Вельвен (о чем совершенно недвусмысленно сказано в комментариях к «Житию»). До нашего времени сохранились две буллы (послания) папы Иннокентия Александру Невскому — между прочим, сватавшему своего сына за дочь правителя Норвегии Гакона (Хокона), исповедовавшего отнюдь не греко-православный, а римско-католический вариант христианской веры. В первой булле, датированной 22 января 1248 г., римский понтифик предлагал князю Александру, именуемому им «благородным мужем Александром герцогом Суздальским» (лат.: nobili viro Alexandro duci Susdaliensi), присоединиться, ПО ПРИМЕРУ ЕГО ПОКОЙНОГО ОТЦА ЯРОСЛАВА (выделено нами — В.А.), к римской (католической) церкви, и просил его, в случае наступления татар, «извещать об этом наступлении братьев Тевтонского ордена, в Ливонии пребывающих, дабы…безотлагательно поразмыслить, каким образом с помощью Божией сим татарам мужественное сопротивление оказать». А во второй папской булле (датированной 15 сентября 1248 г.) римский понтифик обращался к князю Александру, который в своем ответе на предыдущую буллу «со всяческим рвением испросил, чтобы (его) приобщили как члена к единой главе церкви через истинное послушание, в знак чего (он) предложил (папе) «воздвигнуть в граде твоем (Александра — В.А.) Плескове (Пскове — В.А.) соборный храм (кафедральный собор — В.А.) для латинян» (лат.: in Pleskowe civitate tua Latinorum Ecclesiam erigere cathedralem) уже как к «светлейшему королю Новгорода» (лат. illustri regi Nougardiae). Подробнее обо всем этом при желании можно прочитать в статье А.А. Горского «Два «неудобных» факта из биографии Александра Невского» // «Александр Невский и история России». Новгород, 1996, с. 84-75) и в книге Н.В. Кленова «Несостоявшиеся столицы Руси: Новгород, Тверь, Смоленск, Москва», М., 2011, с. 42-43).   

Здесь конец и Господу нашему слава!

ПРИМЕЧАНИЕ

ВАЖНО: При перепечатывании или цитировании статьи, ссылка на сайт обязательна
!

1. Беседа по
картине  Петра  Корина «Александр Невский»

-Какие
ассоциации у вас возникают при имени Александр Невский?

-Почему его
прозвали Невским?

Прочитайте текст
на с.63

-Что узнали из
текста об Александре Невском?

Александр
Ярославич — новгородский князь.  Освободил рус­скую землю от тевтонских
рыцарей. В 19 лет (в 1240 году) одер­жал первую значительную победу над
шведами в устье реки Не­вы. За эту победу князя Александра стали называть
Невским, а в 1242 году одержал победу в  битве с ливонскими рыцарями на
Чудском озере, которая называется  Ледовым побоищем.

—Сейчас посмотрите на картину Павла Дмитриевича Корина
«Александр Невский». Это самое известное произведение этого
автора.

1. Какие краски
использовал художник? (Суровые, мрачные т.к. время было суровое).

2.Опишите
внешний вид Александра Невского.

Выглядит
величественно: широкие плечи, гордая осанка, строгий внимательный взгляд.
Статная мощная фигура полна решительности, она будто воплощает собой образ
мошной и неприступной Руси.

3. Почему, глядя
на картину, можно сказать, что Александр Невский – именно русский воин?

На с. 64 вы
можете рассмотреть ещё одну картину посвящённую данным событиям

Беседа по плану

Автор и название
картины.

Тема картины.

Главный персонаж
картины.

Фон картины
(всё, что окружает главный персонаж).

Детали,
показывающие настроение картины.

Чувства, которые
вызывает у вас эта картина.

Дополнение учителя

-Эту картину автор рисовал в блокадном  Ленинграде в 1942
году.

-На картине художник изобразил кульминационный момент
сражения:
преследуемые воинами Александра Невского, спасаются бегством закованные в
броню псы-рыцари. Под их тяжестью ломается лед Чудского озера, погребая в
темных водах,  непрошенных гостей

-Когда была битва на Чудском озере?

5 апреля 1242 года

-Как называется эта битва?

—Ледовое побоище.

-Данное событие вдохновляет не только  художников, но и
композиторов, поэтов, писателей

— Сегодня мы познакомимся с литературным произведением о
Ледовом побоище. Наталья Петровна Кончаловская «Слово о побоище ледовом».

Чтение учителем.

Послушайте стихотворение, определите тему произведения.

— Опишите
чувства, которые вы испытывали при чтении стихо­творения.

Словарная работа.
(работа со словарем)

Побоище— сражение,
битва,

Ра́ть (от
старорусского: брань, ссора, распря) войско,дружина,полчище,воинство,брань,сила,полки

Внемли-обращать
всё своё внимание на восприятие чего-либо синонимы: слушать,прислушаться

Лязг — Звук,
производимый ударом металла о металл или о камень, кости о кость.

Синоним-звук
звон

Латы —
доспех из крупных металлических пластин, откованных по форме тела воина

смя-те́-ни·е. 1.
крайнее смущение, взволнованность. 2. общая растерянность, вызванная сильной
тревогой и страхом; переполох, паника. 3. устар. мятеж, смута.

Тревога,волнение,беспокойство,
испуг. Беспорядок, растерянность,

Затянем пояс
туже- готовиться к преодолению каких-то трудностей.

Дух держать
единый

«Не в бровь, а в
глаз»

Пуд -16,38 кг

Верста-1, 0668 м

Анализ
произведения

-А сейчас
прочитайте про себя стихотворение, приготовьте рассказ о битве, используя
текст  произве­дения.

-На каком озере
шла битва с ливонцами?

-С какой речью
обратился князь к войску?

-Чем опасны были
ливонцы?

-Найдите
отрывок, где говорится о том, как наступали ливонцы.

-С чем сравнивает
автор одежду ливонцев? (С панцирем)

— А какое
обмундирование было у дружины Александра Невского?

-Найдите слова,
где говорится, что Александр Невский вел освободительную войну.

8. Работа в
группах.

Перед вами
текст, где указано с историческое значение победы русских войск под
руководством князя Александра Невского над немецкими
«псами-рыцарями». Прочитайте и составьте кластер Значение победы
русских войск.

1.Орден запросил
мира. Мир был заключен на условиях, продиктованных русскими. Орденские послы
торжественно отреклись от всех посягательств на русские земли, которые были
временно захвачены орденом. Движение на Русь западных захватчиков было
остановлено.

2.Ледовое
побоище вошло в историю и как замечательный образец военной тактики и
стратегии. Умелое построение боевого порядка, четкая организация
взаимодействия отдельных его частей, особенно пехоты и конницы, постоянная
разведка и учет слабых сторон противника, правильный выбор места и времени, —
все это определило русское военное искусство как передовое в мире.

3.»Ледовое
побоище» стало первым случаем в истории военного искусства, когда
тяжелая рыцарская конница была разбита в полевом бою войском, состоявшим в
большей части из пехоты. Русскому войску удалось осуществить окружение
противника, боевой порядок которого представлял собой малоподвижную массу.

Выступление
представителей групп.

— Выразительное
чтение стихотворения

— А. Невский
говорил «Кто
с мечом к нам придет,
от меча и погибнет!” Как вы теперь понимаете
это выражение?

Наша древняя столица / Читать онлайн

sh: 1: —format=html: not found

Слава нашей стороне!

Слава русской старине!

Я рассказывать начну,

Чтобы дети знать могли

О делах родной земли.

1147 год

ГДЕ ТЕПЕРЬ МОСКВА-СТОЛИЦА, ЖИЛИ РАНЬШЕ ЗВЕРЬ ДА ПТИЦА

Читатель мой, бывал ли ты

На башне университета?

Видал ли с этой высоты

Столицу нашу в час рассвета?

Когда за дымкой голубой,

А в летний зной — совсем лиловой

Москва-река перед тобой

Лежит серебряной подковой.

Всё видно с высоты такой —

Бульвары, площади и парки,

Мосты повисли над рекой,

Раскинув кружевные арки.

Ты ищешь Кремль? Вон холм крутой

Игрушечный Иван Великий,

На луковке его златой

Играют солнечные блики…

Давай займёмся стариной!

Представь себе, читатель мой,

Что там, где столько крыш вдали,

Огромный лес стоял когда-то,

Дубы могучие росли,

Шумели липы в три обхвата,

Полянки вместо площадей,

А вместо улиц — перелоги,

И стаи диких лебедей,

И рёв медведицы в берлоге,

И на заре на водопой,

Где плещет свежесть ключевая,

Шли лоси узкою тропой,

Рогами сучья задевая…

Текла река в лесах, в лугах,

Ладьи скользили по теченью,

А на высоких берегах

Виднелись тут и там селенья.

Славянский люд в них проживал

С десятого, быть может, века,

Тот люд Москвою называл

Глубокую, большую реку.

Природы щедрые дары

Ценить уже умели люди.

Для них заботливо бобры

Вели хозяйство на запруде.

Для них копили пчёлы мёд,

Растила птиц трава густая,

В глубинах москворецких вод

Икру метала рыбья стая.

Они пасли в лугах стада,

Пахали землю под пшеницу,

Купцам сбывали в города

И лён, и воск, и мёд, и птицу.

Из года в год богатый сбыт

Мехам бобра, медвежьим шкурам.

Водой и сушей путь открыт

В Ростов, Владимир, Суздаль, Муром.

Всё это были города

Руси лесистой и огромной.

Столицей Киев был тогда,

Была Москва деревней скромной.

* * *

Москва-река, тебе хвала!

В веках ты видела немало.

Когда б ты говорить могла,

Ты многое бы рассказала.

Ты б рассказала нам о том,

Как люди начали селиться,

За тыном — тын, за домом — дом

Росло на берегу твоём

Начало будущей столицы.

Ты отражала в глади вод

Тот первый Кремль и город новый,

Что строил русский наш народ

Под первою стеной сосновой…

Вот этот первый городок

На перекрёстке всех дорог.

О ЦЕРКВАХ, МОНАСТЫРЯХ И О ТОМ, КАК ЖИЛ МОНАХ

Под Москвою, на дорогах,

Средь лесов и пустырей,

В старину стояло много

Сторожей-монастырей.

В них всегда монахи жили,

Пили, ели, не тужили,

Всё давала им земля —

Огороды и поля.

Монастырские угодья

Сразу видны издали —

Так и пышет плодородьем

От монашеской земли.

Монастырская пшеница

Выше роста колосится,

Выше пояса — овёс,

По колена — сенокос.

А работает в полях

Не звонарь и не монах —

Пашут поле батраки,

Крепостные мужики.

Для монаха всё готово:

И от рыбного улова,

И от пчельника доход

В монастырь несёт народ.

Скот разводят для монаха,

Сосны рубят для монаха.

На крестьянских на кормах

Тунеядцем жил монах.

За крестьян молил он бога,

От крестьян дохода много…

Всё, что видно вдаль и вширь, —

Всем владеет монастырь.

Но когда заметят в страхе

Вражий стан со стен монахи

Иль блеснут издалека

Копья вражьего полка,

Тотчас в Кремль гонец-монах

Мчится, стоя в стременах,

Объявить, что под Москвою

Показалась вражья рать,

Чтоб готовы были к бою:

Стольный град оборонять!

А крестьяне между тем

С монастырских крепких стен

Путь в столицу защищали,

Метко били их пищали,

И частенько под Москвой

Закипал горячий бой.

Много раз за стены эти

Укрывались бабы, дети, —

Как объявится беда,

Весь народ бежит сюда…

Сохранились и поныне

Древнерусские твердыни.

Поезжай да посмотри

На Москве монастыри:

Новодевичий, Данилов,

И Андроньев, и Донской.

Эти стены вражью силу

Оттесняли под Москвой.

1237 год

РАЗОРЯЯ ГОРОДА, ШЛА МОНГОЛЬСКАЯ ОРДА

Был страшный год, когда все страны

Боялись больше, чем огня,

Батыя — внука Чингис-хана,

Своё соседство с ним кляня.

«Баты-ы-ый!» — пронзающие стрелы,

«Бату!» —как палицы удар.

Его ослушаться не смела

Орда монголов и татар.

Был страшный век, когда монголы

На Русь лавиною пошли,

В осенний день, по степи голой,

Топча сухие ковыли.

Жестоких воинов раскосых

Батый собрал со всей земли,

Быки их юрты на колёсах

С детьми и жёнами везли.

И по Батыеву веленью

За войском следом шли стада,

Как будто бы в переселенье

На запад двинулась орда.

И скрип колёс, и свист нагайки,

И рев быков, и плач детей,

И птиц испуганные стайки

Из-под копыт у лошадей…

Так шла чудовищным потоком

На Русь монгольская орда

В одном стремлении жестоком

Сжигать и грабить города.

Конспект урока по Окружающему миру

Наша кнопка

Скачать материал

Урок по окружающему миру

Тема «Князь Александр Невский»

4 класс

Цель: сохранение исторической памяти, знакомство обучающихся с героическими страницами истории Отечества.

Задачи:

1. Расширить знания о событиях, которые происходили во время правления Александра Невского, познакомить обучающихся с ролью личности Александра Невского в истории России.

2. Развивать логическое мышление, связную устную речь, умение работать с картой, формирование ключевых компетенций: ценностно-смысловой, учебно-познавательной, информационной, общекультурной.

3. Формировать уважение к историческому прошлому России, воспитывать чувство патриотизма.

Наглядные учебные пособия: карта “ Борьба народов нашей страны с иноземными завоевателями в 13 веке”, художественный фильм «Александр Невский» (1938г.), набор карточек лото по теме «Батыево нашествие», репродукции картин П.

Корина «Александр Невский», книга Н. Кончаловской «Наша древняя столица», М.: «Детская литература», 1972, карточки с датами (см. Приложение 2); Плешаков А. А., Крючкова Е.А. «Окружающий мир: учебник для 4 класса 4-летней начальной школы», М.

: Просвещение, 2013.

Ход урока:

Начинается урок,

Он пойдёт ребятам впрок,

Постарайтесь всё понять,

Интересное узнать.

1. Проверка домашнего задания.

— Ребята, сегодня мы с вами поиграем в лото, но не простое, а историческое. Работать будем в группах. У вас на партах набор карточек. Найдите цветную карточку. Прочитайте на ней слово. К этому слову вам нужно подобрать походящие слова из набора белых карточек (см. Приложение 1).

— Проверяем. Ответ по схеме на доске.

1. Основное слово…

2. Мы подобрали слова…

3. Микроитог.

— Кто напал на Русь в 13 веке? (Монголо-татары)

— Кто возглавил поход на Русь? (Батый)

— В каком году это произошло?

4. Новая тема.

— Но не только монголо-татары нападали на Русскую землю. В то время, когда Батый разорял Русь, в Новгороде княжил Александр, сын великого князя Ярослава.

5. Запись даты, темы урока.

— Откроем тетради, запишем дату и тему нашего урока: «Князь Александр Невский».

6. Постановка цели урока:

— В конце урока мы с вами должны ответить на вопрос: почему князя Александра православная церковь причислила к лику святых?

В 1240 году(на доску) шведские корабли вошли в устье Невы. (Показ на карте.) Их цель была грабительской, они пришли, чтобы разорять города. О приближении вражеского войска новгородцы были оповещены дозором. Шведы, утомившись морским переходом, устроили себе отдых. Простые воины отдыхали на кораблях. Начальникам и рыцарям слуги поставили шатры на берегу.

Шведы был уверены, что новгородцы не смогут собрать такую силу, как у него. Князь Александр решил — немедля идти к Неве и, пока враги отдыхают, ударить по ним. У Александра была только своя небольшая дружина и отряд воинов-новгородцев. Было утро 15 июля 1240 года. Протрубил рог. Дружина во главе с самим Александром нанесла по шведам удар. Завязался жестокий бой.

Александр находился в самой гуще сражавшихся. Он распоряжался как полководец и бился как воин. Александр бился со шведским военачальником Биргером и ранил его в лицо. Дружинник Савва подрубил шатёр Биргера, шатёр упал, шведы дрогнули и побежали к кораблям, на которых приплыли. Сражение закончилось к вечеру. Весть о победе разнеслась по всей Руси.

После этой битвы князь Александр получил почётный титул «Невский».

Показ репродукции картины Н. Рериха.Александр Невский поражает Ярла Биргера.

Показ репродукции картины П. Корина «Александр Невский».

— Ребята, откройте учебники на странице 63. Рассмотрите репродукцию картины П. Корина «Александр Невский».

— Что по картине мы можем сказать об Александре Невском? (У него суровое лицо, он мужественный, он опирается на меч, а, значит, готов защитить Русскую землю.)

7. Микроитог.

— Что произошло в 1240 году? (Битва на реке Неве)

— Запишем в тетрадях: 1240г. – битва на реке Неве.

— С какой целью шведы напали на Русь? (С грабительской.)

8. Продолжение новой темы.

— После победы над шведами князя Александра очень полюбили в народе. Но забеспокоились новгородские бояре и купцы. Они боялись потерять свою власть в Новгороде. И князь был вынужден покинуть Новгород.

Вскоре после невской победы в русских землях снова появился враг. На Русь напали немецкие рыцари-крестоносцы. Они пришли на Русь с целью уничтожить православие на Руси и утвердить свою религию, католическую.

Эмблемой рыцарей был крест и меч, поэтому их и называли крестоносцами. Враг захватил город Псков и стал продвигаться к Новгороду.

Новгородцы, чувствуя смертельную опасность, попросили Александра Ярославича защитить Новгород.

Ой ты, Новгород великий,

Господин торговых дел!

От боёв с ордою дикой

Ты счастливо уцелел.

Там, куда садится солнце,

Неспокойно в этот час –

Ведь задумали ливонцы

Наши земли взять у нас.

А ливонский хищный рыцарь –

Самый ближний твой сосед.

У тебя ж, как говорится,

Воля есть, а войска нет.

В Переяславль тебе за князем

Посылать гонцов пора,

Пусть с поклоном рухнут наземь

Среди княжьего двора.

Александр! Ведь он о шведа

В Невской битве землю спас,

И тебя он от соседа

Защитит на этот раз.

— Князь Александр согласился, сказав: «Не Новгород иду защищать, а землю русскую».

— Решающее сражение произошло 5 апреля 1242 года на Чудском озере. Князь выбрал место сражения не случайно.

Александр знал, что немецкое войско строилось в виде клина: его острие — одетые в тяжёлые латы рыцари, их кони тоже покрыты железом и по бокам клина тоже рыцари, а внутри этой подвижной брони — пехота. Такое боевое построение немецких рыцарей называлось «кабанья голова».

Неудержимо и грозно движется «кабанья голова» на противника, рассекает его строй, проходит сквозь шеренги, дробит затем на части и уничтожает сопротивляющихся и бегущих.

У Александра было в основном пешее войско. Полк левой руки и полк правой руки, что по обе стороны от срединного, слабее. Это было известно военачальникам крестоносцев.

И Александр решил, что срединный полк будет состоять из ополченцев — горожан и селян, вооруженных копьями, топорами, засапожными ножами; опытные же воины, закаленные, хорошо вооруженные, встанут на флангах, там же разместятся конные дружины.

Позади срединного полка Александр распорядился поставить сани, на которых везли оружие, доспехи и продовольствие. За санями, за этой искусственной преградой, начинался берег, усеянный большими камнями.

— Как вы думаете, ребята, легко ли сражаться на лошадях, одетых в железные латы, между саней и камней? Зато ополченец, одетый в легкие доспехи, будет действовать среди преград ловко, он сразу получит преимущество перед медлительным рыцарем.

— Какое время года было? (Весна)

— Что происходит со льдом на озере весной? (Он подтаивает)

— Как вы думаете, что произошло с конными рыцарями в тяжёлых доспехах на весеннем подтаявшем льду?

Чтение учителем отрывка из книги Н. Кончаловской «Наша древняя столица».

Рано, рано поутру

Из туманной дали

Резкий голос медных труб

Люди услыхали.

То, неся стране беду,

Тяжело, но быстро

Шло по озеру, по льду

Войско в снежных искрах.

Вот оно идёт, идёт,

Лязгом угрожая,

Солнца утренний восход

В латах отражая.

И с крестами на груди,

На тяжёлых латах,

Два ливонца впереди —

Два быка рогатых.

Два ливонца — первый ряд,

Во втором — четыре,

В третьем — шестеро стоят,

С каждым рядом — шире.

По двенадцати в ряду,

А рядам нет счёта.

Меж рядов, не на виду,

Кроется пехота.

Подвигался этот строй

В ледяном сверканье,

Назывался этот строй

«Головой кабаньей».

Увидав перед собой

Эту силу в латах,

Выходили в смертный бой

На врагов проклятых.

И с дружиной наравне,

Мужики в овчинах,

Кто пешком, кто на коне,

Даже при дубинах.

Вот как суздальская рать

С немцем в бой вступала.

Надо было устоять

Во что бы то ни стало!

Метит ратник, метит в цепь,

Что блестит на солнце, —

Хочет в шлем, в глазную щель

Поразить ливонца.

Стрелы острые у нас,

А попробуй, ну-ка,

Попади «не в бровь, а в глаз» —

Хитрая наука!..

И вот тут-то наша рать

Набралась терпенья,

Чтоб ливонцам показать

Всё своё уменье.

У ливонцев перевес —

«Клин кабаний» страшен,

Он идёт наперерез

Пехотинцам нашим.

Вот вгрызается он к нам

В строй «кабаньей пастью»,

Чтоб разрезать пополам

Войско на две части.

И не сладить нипочём

С этой силой дикой:

Рыцарь сверху бьёт мечом

И пронзает пикой…

Но когда внедрился в тыл

Алый крест зловещий,

Князь с дружиной окружил,

Взял ливонца «в клещи».

И пришла в смятенье та

Рыцарская сила:

Отвалилось от «хребта»

Всё «кабанье рыло».

Грохот, ржанье, стон и крик,

Наши жмут сильнее,

А ливонец не привык

Получать по шее.

Как? Куда теперь бежать

В панцире пудовом?

Или, сняв его, дрожать

На пути ледовом?

И по льду семь вёрст пешком,

В плен дружиной взяты,

Шли ливонцы босиком,

Побросавши латы…

Ты мне скажешь, что в главе

Ратники воспеты,

О столице, о Москве,

Ничего в ней нету!

Но отвечу я тебе,

Чтоб ребята знали:

Эти ратники в борьбе

Землю отстояли!

Ведь спасли они тогда

Русскую землицу —

Сёла, пашни, города,

И, стало быть, столицу!

Показ отрывка художественного фильма «Александр Невский»

— В истории эта битва осталась под названием Ледового побоища.

Запись в тетрадь: 5 апреля 1242 года – Ледовое побоище.

— Из летописи мы узнали, что много русских воинов в тот великий день пролили свою кровь. Но враг понес потери еще большие. Только рыцарей было убито полтысячи. Полсотни рыцарей попало в плен.

Полки Александра под звуки труб и бубнов подходили к Пскову. Ликующие люди высыпали из города встречать победителей.

Смотрели, как ведут крестоносцев подле их коней; рыцарь, идущий около коня с непокрытой головой, терял, но правилам ордена, рыцарское достоинство.

— Военные историки спустя столетия будут внимательно изучать Ледовое побоище

и с удивлением писать о военном искусстве Александра Невского: многое он

совершил впервые:

• впервые в полной мере были использованы условия местности: высокий берег;
• впервые было организовано преследование разбитого противника вне поля боя: раньше русские воеводы стояли «на костях» празднуя победу.
• окружение всего немецкого войска, которое завершило разгром

врага, было единственным таким случаем для всего средневековья;

• впервые тяжелая рыцарская конница была разбита в полевом сражении войском, в основном состоящем из пехоты.

Летом в Новгород приехали послы из ордена и просили у Александра вечного

мира. Мир был заключен. Говорят, что тогда-то Александр произнес слова,

ставшие на Русской земле пророческими: «Кто с мечом к нам придет, от меча и

погибнет!». Благодаря этой победе северо-западные границы Руси были защищены.

9. Итог урока:

— Давайте вспомним, с какой целью шли рыцари крестоносцы на Русь?

— Что защищал Александр Невский? (Русскую веру)

— В конце ХIII века князь Александр Ярославович Невский Русской Православной

церковью был причислен к лику святых. (показ иконы)

— Как вы думаете, почему это произошло?

Императрицей Екатериной I был учрежден орден Александра Невского. Им

награждались генералы и офицеры за личную отвагу, мужество и храбрость, умелое командование. Русский народ помнил и помнит Александра Невского, его самоотверженную борьбу за родную землю и военное искусство.

— Составление синквейна.(запись в тетрадь)

1. Александр Невский.

2. Смелый, мужественный.

3. Защищать, воевать, побеждать.

4. Спас Русскую землю от врагов.

5. «Кто с мечом к нам придет, от меча и погибнет!»

10. Оценивание работы детей на уроке.

Приложение 1.

Белые карточки:

Кочевник

хан

пожар

меч

монголо-татарыБатыйазбукапулемёт1237 годЗолотая Ордавсе жители погиблизолотолукмонгольский воинстолица СараймехаРязаньРусьберёстарусский воинсаблякольчугадань

Цветные карточки:

Батый

Дань

Золотая ОрдаРусьМонгольский воинРусский воинРязань

Приложение 2.

1240 год

5 апреля 1242 года

Источники:

1. Н. Кончаловская. Наша древняя столица. М.: «Детская литература», 1972

2. Плешаков, А. А. Методические рекомендации к учебнику “Мир вокруг нас. 4 класс А. А. Плешаков. – М.: Просвещение, 2004.

3. http://lib.podelise.ru/docs/3155/index-6053.html

4. http://picture.crimea.ua/rerih/8263.html

5. http://young.rzd.ru/blog/public/ru?STRUCTURE_ID=704&layer_id=3833&id=6364&page3833_3489=3

6. http://hram-anevskogo.prihod.ru/news/guid/1144632

7. http://ruscrimea.org/crimea/1534-aleksandr-nevskijj.-zhizneopisanie.html

Листать вверх Листать вниз Скачивание материала начнется через 51 сек.

Ещё документы из категории окружающий мир:



Источник: https://doc4web.ru/okruzhayuschiy-mir/konspekt-uroka-po-okruzhayuschemu-miru-knyaz-aleksandr-nevskiy-k.html

Кончаловская Наталья стихотворение

Наталья Кончаловская.

Название произведения: «Слово о побоище Ледовом».

Число страниц: 5.

Жанр произведения: стихотворение.

Главные герои: полководец Александр Невский, ливонцы, русские воины.

Краткое содержание стихотворения «Слово о побоище Ледовом» для читательского дневника

Новгород Великий во время правления Петра оставался единственным уцелевшим городом после боев с ордой хана Батыя.

Но жители города были недовольны, поскольку управлять им назначили Александра Невского.

До этого времени ни один князь не правил Новгородом.

Но такое решение было принято неспроста.

Новгородом хотели завладеть ливонцы.

А новгородцев даже войска не было.

Поэтому они приняли с радостью помощь Невского.

Утром перед боем Невский собрал всех воинов и стал им напутственное слово говорить.

А через некоторое время показались ливонцы.

Их пехота была похожа на кабанью морду, а воинов было так много, что, казалось, у русских шансов нет.

Как только ливонцы стали наступать на новгородцев, вторые окружили их и повели босыми по льду.

Войско Невского умело взяло в плен ливонцев и сумело отстоять родные земли.

Русские воины не просто спасли Новгород от немцев, но и сохранили все села, города и столицу России.

План пересказа стихотворения «Слово о побоище Ледовом» Н. Кончаловской

1. Новгород после боёв с ордынцами.

2. Недовольство новгородцев перед князем.

3. Ливонцы хотят завоевать земли русские.

4. Просьба о помощи к Александру Невскому.

5. Рать Невского отправляется на бой с немцами.

6. Чудское озеро и речь князя.

7. Судьба всей отчизны.

8. По озеру шагает войско ливонцев.

9. Как шли ливонцы.

10. «Голова кабанья».

11. Дружина вступает в бой.

12. Как ливонцы хотели войско Невского на две части поделить.

13. Окружение кабаньей головы.

14. Ливонцы шагают по льду в плен.

15. Ратники отстояли всю землю русскую.

мысль произведения Н. Кончаловской «Слово о побоище Ледовом»

мысль стихотворения заключается в том, что нужно любить свою Родину и защищать ее от вражеских нападок.

Также, основной идеей стихотворения можно назвать то, что даже если нас мало, это не значит, что нас можно победить.

Небольшая рать сумела хитрой боевой тактикой победить многочисленное войско немцев и сохранить свои земли.

Чему учит стихотворение «Слово о побоище Ледовом»

Произведение учит нас, что нужно не бояться врага и не думать о том, насколько страшна его оболочка.

Ведь за ней может ничего и не быть.

Стихотворение учит нас любить свою Родину, быть патриотом и отстаивать свою землю перед врагом.

Также стихотворение учит нас, что не стоит думать заранее о победе, когда с виду кажется, что противник слабее.

Ливонцы думали, что возьмут русских количеством, но наши бойцы доказали, что не всегда сила и количество побеждает.

Иногда, чтобы выиграть сражение, нужно проявить смекалку.

Краткий отзыв о стихотворении «Слово о побоище Ледовом» для читательского дневника

Стихотворение «Слово о побоище Ледовом» можно назвать одой тому времени, одой самого известного сражения Александра Невского.

Автор умело и точно описывает события той войны.

Ливонцы — страшные, сильные, похожие на кабанье рыло, спокойно двигались на русских воинов, которых было в разы меньше.

Однако, никто не вздрогнул от страха, никто не убежал с поля боя.

Наши воины сумели тактично и хитро взять в плен целую дружину.

Вот почему все так восхваляют Ледовой побоище.

До этого, никто из полководцев не применял подобной боевой тактики.

Для меня Александр Невский — настоящий герой.

Он был мудрым, сильным, смелым и знал, как противостоять врагу, как не дать ему зайти на земли русские.

Из стихотворения я понял, что не только сила и численность войска важна в сражении, но и план действий, тактика.

Стихотворение Натальи Кончаловской мне очень понравилось.

Какие пословицы подходят к произведению «Слово о побоище Ледовом» Н. Кончаловской

«Кто Родине верен, тот в бою примерен».

«Нас не много, но не в силах бог, а в правде».

«Береги землю родимую, как мать любимую».

«Для Родины своей ни сил, ни жизни не жалей».

«Враг хотел пировать, а пришлось горевать».

Неизвестные слова и их значения

Орда — толпа, банда.

Гонцы — посланник, передающий важное известие.

Наземь — на землю.

Норов — упрямство, характер.

Рать — войско.

Внемли — понять.

Хан — князь монгольского народа.

Дань — налог.

Латах — металлические доспехи.

Лязг — звук от соприкосновения металла.

Готовый читательский дневник 4 класс: краткое содержание произведений, рисунок — иллюстрация, план, главная мысль, краткий отзыв и пословицы для развития логического мышления ребенка.

Источник: https://gdz-gramota.ru/chitatelskii-dnevnik/chitatelskii-dnevnik-4-klass/konchalovskaia-natalia-stihotvorenie-slovo-o-poboishche-ledovom