Рассказ спангенберг про медведей

Сидя в лагере и наблюдая семейную сцену, я смеялся от всего сердца. Иначе воспринял это Гаудик. Видимо, близкое присутствие медведей ему не нравилось, и он с явным беспокойством и недоверием вертелся около нашего лагеря. Я отлично знал, что мой четвероногий друг не боится медведя. Не один раз, столкнувшись с животным в тайге, он с ожесточенным лаем преследовал его и однажды сумел загнать гималайского черного медведя на дерево. Но лаял пес на него не как на дичь, а как на человека, и я, вслушавшись в интонацию голоса собаки, заранее знал, с кем придется встретиться. Мне кажется, что умный пес относился к косолапым обитателям леса иначе, чем к другим животным, и не доверял им, как не доверял и незнакомым людям. Это сказалось на его поведении.

Наш лагерь был довольно далеко от берега. Я волоком дотащил к воде лодку с легкими ящиками и отправился за другими вещами. На полпути встретил Гаудика. Он деловито и поспешно отправился к лодке. Когда я с чемоданом на плече шел к лодке, пес встретил меня на том же месте и убежал к лагерю. Это повторялось до тех пор, пока все вещи не были перенесены из лагеря в лодку. И тут мне стало ясно поведение собаки: пес боялся за наше имущество. Когда я был около лодки, он находился у лагеря, когда я возвращался к лагерю, Гаудик считал необходимым следить за лодкой.

«Но почему он продолжает оставаться на том месте, где мы ночевали, когда все вещи перенесены на берег?» — подумал я.

— Гаудик! — крикнул я, но пес не появлялся. — Гаудик! — вторично позвал я собаку.

Пес на одно мгновение мелькнул среди кустарника и вновь исчез из виду.

Я вернулся к месту ночевки, где застал трогательную картину. Гаудик сидел под деревом, на ветви которого висела моя портянка, и показывал на нее глазами. Портянка пришла в негодность и вчера, отброшенная мной, случайно повисла на ветке. Но, конечно, об этом не знал Гаудик. Ведь для него и изношенная портянка была нашим имуществом. Я сорвал ее с дерева и на глазах Гаудика бросил в сторону. Этого было достаточно, чтобы пес поспешно убежал к лодке, которая оставалась без хозяйского глаза.

Вскоре мы достигли большого лесистого острова Пещерного. На нем жили четыре семьи русских и удэгейцев, обслуживающих маленький конный совхоз.

Сильные дожди задержали нас в этом месте. Они начались страшной грозой и лили без перерыва в течение нескольких суток. Река вздулась и несла массу подмытых и упавших в воду громадных деревьев. Продолжать путь на легкой лодчонке было небезопасно, и я решил переждать неблагоприятное время. Но сидеть в комнате было обидно. Из-за дождей в течение дня я мог выходить из дому только по одному разу.

Однако даже в комнате воздух был насыщен сыростью. Костюм высыхал медленно, и только на следующий день я решался продолжать сборы и поневоле вновь выкупаться в одежде в мокрой траве.

Но и при таких условиях мне не приходилось скучать. Как и во время других поездок, вскоре вокруг меня сгруппировались местные ребята. Любознательный народ сначала молча наблюдал, как я снимал шкурки с добытых птиц, как заносил в дневник наблюдения. Когда же ребята несколько привыкли ко мне, возникло множество всевозможных вопросов. Я отвечал на них как умел.

— Дядя, а живых зверей и птиц вы не берете?

— Пока не беру. Держать их сейчас негде. Вот приеду в Вербовку, устроюсь там, сделаю клетки, тогда и начну собирать всякую живность.

— До Вербовки близко, 60 километров, по такому течению за один день проехать можно.

— Это верно, я собрал бы и здесь, да видишь, погода какая.

— Дядя, а вы не ходите сами, нам скажите. Хотите, я вам сейчас голубых сорочат достану?

Голубые сороки — интересные птицы, о них я расскажу в дальнейшем. Я давно хотел привезти их в Москву живыми, но до этого времени они не попадали мне в руки.

— Перед отъездом достань, когда погода будет лучше, — отвечал я, — а то под дождем вымокнешь.

Но мальчик быстро снял рубашку и, оставшись в одних трусах, выскочил из комнаты и зашлепал во дворе по лужам. Вскоре он возвратился мокрый и довольный. В его картузе лежали уже сильно подросшие птенцы голубой сороки. Это было началом. С каждым днем мое живое хозяйство возрастало.

— А знаете, дядя, Колька у нас настоящий охотник, — сказал мне хозяйский сынишка. — Он всю зиму хорей-колонков по островам капканами и давилками ловил, а сейчас деньги копит, собаку охотничью купить собирается.

— А какую собаку? — обратился я к черноволосому Коле.

— Не знаю, какая она, — ответил тот, — но только на колонка хорошо ходит. Хозяин ее помер. Вот я и коплю на нее деньги. У нас, — продолжал Колька, — хорошие собаки у отца есть, только отец их не дает мне, говорит — испортишь.

— Как это испортишь? — не уловив смысла в словах мальчишки, спросил я.

— Да у нас, дядя, собаки зверовые — на тигра ходят. Вот отец и не позволяет приучать их на колонка. Если собака колонка будет искать, с ней тигра не возьмешь.

— А что, твой отец стреляет тигров?

— Нет, не стреляет, разве тигра можно стрелять! Отец и старший брат живых тигров ловят, ведь они очень дорого стоят.

— Как же они их ловят?

— Да просто ловят, собаками загоняют и ловят.

Я неоднократно слышал и читал в книгах, как наши русские охотники ловят тигров в Уссурийском крае. Селение Вострецово, расположенное неподалеку от острова Пещерного, давно славится тигровыми ловцами. Но мне хочется услышать об этом из уст мальчика.

— Коля, расскажи мне о тиграх, — попросил я его.

И юный охотник рассказал о том, как русские богатыри справляются с могучим и опасным хищником. Мне представилась такая картина.

Поздняя осень, выпал снег. Белой пеленой он покрыл болота, долины и лесистые сопки. Лиственный лес поредел, сквозь оголенные деревья видно далеко. Только местами на ветвях монгольского дуба еще держатся побагровевшие от мороза листья да на сопках темнеют кедры. На гребне сопки стоят три человека. На них легкие полушубки, меховые шапки, рукавицы, за плечами ружья. Несколько крупных собак различной масти привязано к дереву. Это звероловы, вышедшие в тайгу в поисках тигрового следа. Однако не всякий след интересует их в равной степени. Задача охотников — найти семью тигров. До трех лет тигрята, достигающие иной раз семи пудов веса, остаются при матери. Следы молодого тигра, еще не отделившегося от семьи, опытный зверолов умеет отличать от следов взрослого животного.

После многих безрезультатных выходов в тайгу, наконец, цель достигнута: след семьи тигров найден и звероловы приступают к делу. Надо разбить выводок, возможно дальше отогнать тигрицу от детенышей. И молчаливая тайга наполняется чуждыми ей звуками. Злобно лают собаки, перекликаются люди, гремят ружейные выстрелы. Потревоженная тигрица вначале пытается увести тигрят в глубину тайги, но те отстают, прячутся в зарослях, и, наконец, мать вынуждена покинуть потомство. С этого момента и начинается настоящая охота.

Собаки спущены на след молодого тигра. С лаем и завыванием они бросаются за зверем. Тигр редко идет по прямой линии. Слыша за собой погоню, он ищет, где бы укрыться, мечется из стороны в сторону. Собачий лай, перемещающийся вначале, наконец доносится из одного места. Туда и спешат звероловы. Мало надеясь на быстроту своих ног, тигр забивается в чашу, под сваленное бурей дерево. Собаки со злобным лаем то теснят зверя, то, умолкая на мгновение, рассыпаются в сторону: это раздраженный зверь кинулся на ближайшего противника, пытаясь смять его могучими лапами. Пользуясь царящей в лесу суматохой, к месту приближаются звероловы. Один из них, наиболее опытный, вооружившись крепкой и тяжелой палкой, спокойно идет к зарослям, откуда доносится злобное рычание зверя. Подбодряемые человеком, собаки подступают все ближе и ближе. Остальные охотники, отбросив ружья в сторону, несколько отставая, следуют за первым. Загнанный в тупик, тигр теряет терпение, бросается на человека и валит его на землю. Но как странно ведет себя после этого хищник. Он испуган, растерян, глаза блуждают по сторонам, и он никогда не пускает в ход ни зубов, ни когтей. Пользуясь этим замешательством, охотники наваливаются на зверя, палкой прижимают его шею к земле, связывают лапы. Тигр пойман. Веревками его привязывают к наскоро сооруженным саням и везут в селение. Трудно поверить всему этому, однако это не сказка, не выдумка.