Nick Antosca
THE QUIET BOY
Illustration: Ansellia Kulikku.
It happened during her second month as a teacher. She was 23 and frustrated. She’d expected to end up in a city, but Teach For America had sent her here, to this little town built around a dead railroad station: Rexford, West Virginia. Another teacher had told her the unofficial town motto was “Hills, Whores, and Liquor Stores.” She hadn’t seen any whores, as far as she knew, but there were definitely hills and liquor stores.
“Okay, guys,” Julia told her fourth graders. “Settle down and start writing your stories.”
She was lucky, she knew. She’d been born with a teacher’s voice. Confident but kind, pleasing to the ear but full of authority. They listened when she spoke. If you couldn’t get them to listen, you were dead.
You needed other things too. Patience. A good memory of who you had been at that age. But most of all, you had to love the kids—suffer when they struggled or when something bad was going on at home—be happy for them when they succeeded or when they laughed wildly at a dumb joke. And she did. She loved her kids.
She just wasn’t sure she loved being a teacher. Especially not here, in this town.
She herself had had a few teachers, particularly one in high school, who told her she could be something. What she wanted now was to be that kind of teacher: one who made a difference for her students, or at least for a few of them. But most of the Rexford kids didn’t seem to want anything different. They already looked forward to dropping out of high school at sixteen.
“Your story can be a fable, a tall tale, or a fairy tale,” she told the class. “But remember, what do all stories have?”
“Miss Grey! I know!” said Travis, his arm shooting up. “A beginning, a middle, and an end.”
Travis was loud and bossy, the kind of kid they always joked would become a teacher. He lived in Ballard Creek, a newish suburb outside of Rexford, filled with D.C. commuters who lived out here because taxes were lower. Julia had gone there last month to drive a kid home after he’d missed the bus. The lawns were neat. She’d talked briefly to the kid’s mom, who was a little drunk. The mom had pointed up the street at all the saplings in their swollen beds of dirt.
“Tiny trees,” she’d said. “All planted at the same time. That’s why they’re all the same size. There’s nothing I hate more than tiny trees.”
Julia had nodded politely. Your poor husband…
You could tell the Ballard Creek kids from the Rexford kids right away. They had cleaner clothes. They weren’t smarter, but they had parents who actually made them do homework.
“That’s right,” she told Travis. “A beginning, a middle, and an end.”
Miss Grey. It felt like a glove that didn’t fit.
*
When the recess bell rang, they leapt from their seats to line up at the door.
Except Lucas Weaver. He stayed at his desk, feverishly writing.
All the Rexford kids were poor. But Lucas seemed really poor. He had dark hair and scabby hands. The pair of Wrangler jeans he wore every single day had been patched up so sloppily she wondered if he’d done it himself.
“Okay, guys,” she said to the line of rowdy nine- and ten-year-olds, “quiet down. I said a line, not a circus.”
They got quiet, and she let them go. Other teachers were already outside to watch them on the playground.
She and Lucas were alone. Her desk was covered with unfinished lesson plans and papers she needed to grade, and part of her wanted to tell him to go outside so she could get her work done. But she sat beside him.
“Lucas, you don’t want to go to recess?”
He didn’t look up. “I’m writing my fairy tale.”
“Okay,” Julia said. She saw that he wasn’t just writing, he was illustrating. The illustrations were detailed and swift. She didn’t want to interrupt—he was so engrossed!—so she watched. His shoulders were frail, his bones birdlike and distinct. Did he have enough to eat? Did he get breakfast in the morning?
She had asked around about him. He lived down in the Mudders, which was what they called a row of homes out past the train tracks. The real name was Perlmutter Road. It was the poorest part of town.
In her two months’ experience, Lucas had been the hardest to make a connection with. He had no friends. If you got close to him, he seemed to subtly withdraw, like he was scared he smelled bad. He actually did have a faint odor, but it wasn’t anything revolting, exactly. He smelled like damp leaves, like the outdoors, and like… pets. Damp animal fur.
“Do you have a dog or a cat at home?” she said.
Lucas stopped writing. The question seemed to trouble him. “No.”
“Oh,” she said. “Did you ever ask your mom and dad if you could have one?”
He still didn’t look at her. “I just live with my dad. And my little brother.”
“I didn’t know you had a brother,” she said. “What’s his name?”
“Todd.”
“How old is he? Does he go here?”
“He’s homeschooled,” Lucas said.
She saw that he’d almost finished another illustration. It was a large animal, burly and dark. Suddenly he stood, as if embarrassed, and crumpled up the pages.
“What are you doing?” she said.
He ran to the trash can, tearing the pages up, and threw the scraps away. He looked at her with a shy, ashamed expression that made her heart go out to him. But then he fled outside. She observed through the window as he crouched at the edge of the playground, arms around knees, watching the other kids.
*
She was in the teacher’s lounge when a third grade teacher named Bret Goucher approached her.
“What’s that?”
“A story one of my kids drew,” Julia said. She was taping Lucas’s story back together like a jigsaw puzzle. She thought Bret would go away after a moment—he was like an older version of the guys in college who seemed to think that if they just hovered long enough, you might spontaneously become their girlfriend—but instead, he sat down.
“What kid?”
“Lucas Weaver.”
Bret made a soft, sympathetic chuckle.
“Kind of a lost cause, isn’t he? Never had him in class, but I think he’s a little out there.”
“He’s smart,” Julia said. “I wonder if the dad has any idea.”
Bret said, “I was at the cleaners a few months ago—the laundromat, by Paul’s Pizza? And the kid, Lucas, comes in with an armful of sheets, and he goes to a machine, puts the sheets in, puts a quarter in… and then he strips down to his underpants and puts all his clothes in, too! So he’s sitting there, buck naked except his Batman underpants, just watching the clothes go round and around, like a dog.” He gave another chuckle.
“He doesn’t have any other clothes to wear,” Julia said quietly.
“You know,” Bret said, “I did Teach For America too when I was your age. They had me in Baltimore. It was like The Wire. Those people name their kids the craziest shit. I had this pair of twins in my class. The one was named Yahighness and the other one was Yamajesty—”
“I gotta go,” Julia said, getting up. She had finished taping the story together.
*
Julia read Lucas’s story at home. She was renting a little cottage just outside of town. Her cottage nestled behind a larger house—one of the nicest, most well-kept houses around Rexford—where the landlady, a sixty-something divorced woman named Elaine Fielding, lived. The cottage was quiet and cozy.
На прошлой неделе мы уже упоминали фильм «Оленьи рога», который создается под продюсерским контролем Гильермо дель Торо. Теперь поговорим о картине подробнее.
В основе сценария лежит рассказ «Тихий мальчик» (The Quiet Boy), написанный Ником Антоска, создателем «Нулевого канала». Совместно с Генри Чейссоном автор переработал свою историю в скрипт для фильма, который расскажет о том, как
Учительница четвертого класса пытается помочь проблемному ученику, но обнаруживает, что тот скрывает кошмарную тайну. Нечто ужасное должно произойти с мальчиком, и женщина должна защитить его.
Режиссером выступит Скотт Купер, известный по криминальным триллерам «Из пекла» и «Черная месса», а также вестерну «Недруги» и оскароносной драме «Сумасшедшее сердце».
В интервью ресурсу Collider постановщик рассказал о том, как пришел в этот проект:
[Гильермо] сказал: я еще не видел, чтобы ты снимал хоррор, но в твоих фильмах много жутких моментов, так что меня больше интересует тот, кто не работал в этом жанре, чтобы ввести его туда. Предполагаю, что я немного похож на Фридкина, который не снимал ничего в этом жанре прежде, чем взяться за «Экзорциста». Поэтому все это кажется мне очень захватывающим…
Далее он перечисляет источники своего вдохновения:
На меня очень рано повлияли работы Джона Карпентера, такие как «Хэллоуин», и, конечно же, «Экзорцист», один из моих любимых фильмов, и даже «Сталкер» Тарковского. Так что теперь я могу объединить все это в одном фильме, и это очень интересно.
Карпентер, Фридкин, Тарковский — необычный коктейль, а? В итоге должно выйти нечто забористое. Благо сам Купер уже проявил себя очень крепким постановщиком. А там еще Ник Антоска и Гильермо дель Торо в команде. Звучит отлично, как по мне.
К сожалению, пока неизвестно, когда стартуют съемки. Купер не уверен, что «Оленьи рога» станут его следующей работой, но по словам режиссера, проект «похоже, может занять поул-позицию», то есть за счет короткого срока, отведенного на производство, именно эта картина может добраться до экранов раньше других.
Скотт Купер на съемках фильма «Черная месса»
Copyright © 2009 — 2017 Horrorzone.ru
«Оленьи рога», снятый по мотивам рассказа «Тихий мальчик» Ника Антоски, содержит в себе, казалось бы, все возможные клише жанра: депрессивная американская глубинка, ребенок-изгой, злой дух, честный шериф. А заодно напоминает такие фильмы, как «Оно», «Мама», «Бабадук» и, конечно же, «Лабиринт фавна»: в каждой из этих картин внимание акцентировано на взаимоотношениях ребенка/детей и демонической сущности.
До «Оленьих рогов» ужасов в традиционном понимании Купер не снимал. Широкую известность режиссеру принесли «Сумасшедшее сердце», «Черная месса» и драматический вестерн «Недруги» с Кристианом Бэйлом и Розамунд Пайк в главных ролях.
На идею создания хоррора Купера натолкнула беседа с дель Торо. «Скотт, твои последние три картины («Из пекла», «Черная месса», «Недруги») были фильмами ужасов, только никто об этом не догадывается; не думал ли ты о том, чтобы снять фильм ужасов?» — спросил Гильермо.
Режиссер попытался представить свой идеальный хоррор. Воображение нарисовало своего рода темное зеркало страхов и тревог Америки. «Это то, что отражено в других моих фильмах, и то, что действительно меня пугает», — говорит Купер в одном из своих интервью.
В Antlers три фокуса внимания: история учительницы Джулии (Кери Расселл) со своим прошлым и одним из учеников ее класса Лукасом (Джереми Т. Томас), история Лукаса с Вендиго и социальная составляющая с фольклорными традициями коренных народов Америки.
В сценарии ленты нет ничего загадочного: все, что произойдет по ходу развития сюжета в лесу Орегона, зрители смогут предугадать задолго до воя полицейских сирен. Гораздо больше режиссера волнует среда обитания главных героев фильма.
«Холмы, шлюхи и магазины с бухлом» — неофициальный девиз Орегона. И хотя шлюх Джулия не видит, холмы и винные магазины… Героиня борется не только с призраками прошлого: она — выздоравливающая алкоголичка.
Как крайне созависимую Джулию отличают гиперчувствительность и повышенная эмпатия. Поэтому когда в поле ее зрения попадает Лукас — тихий, бледный мальчик с последней парты — связь их кажется естественной и предопределенной. Оба аутсайдеры, оба, с точки зрения Джулии, жертвы домашнего насилия.
Попытка участия героини в судьбе Лукаса обнажает явление ничуть не менее страшное, чем растущий как на дрожжах монстр в подвале мальчика, — глубокое человеческое безразличие.
Ландшафт старого угольного города полностью разрушила промышленность, и самое начало фильма намекает на причастность человека к порождению монстра — существа, «которое олицетворяет наших собственных демонов, питается худшим людским потенциалом — болью и страданиями, живущими внутри нас, и в конце концов вырывается наружу».
Есть одно меткое наблюдение: когда фильм — шлак, и рецензент не может написать об этом прямо, он использует универсальную формулировку «прекрасная/блестящая работа оператора». Однако в отношении Antlers это наблюдение не работает. Флориан Хоффмайстер действует настолько тонко, что текстура сельского пейзажа оживает в объективе его камеры. Слои тумана, покрывающие город и окрестности, добавляют беспокойства; вы можете увидеть капли росы на листьях папоротника, и, кажется, протяни руку — почувствуешь неровности коры и мшистость многолетних деревьев.
Игра Рассел и Племонса убедительна и эмоциональна, но однозначно фильм не удался бы без Джереми Т. Томаса, выбранного режиссером из 900 претендентов на роль.
«Мне не нужен был ребенок-актер, — говорит Купер. — Я искал актера, способного передать тип травмы мальчика, слишком маленького для ответственности, выпавшей на его долю. Для него все дело в долге. Он — сердце и душа фильма».
Возможно, под «типом травмы» Купер подразумевает безусловную любовь, в данном случае — ребенка к своему родителю. Даже если родитель алкоголик, наркоман, рвань и настоящее чудовище.
«Я думаю, ужасы предназначены для людей, которые интересуются тьмой внутри себя, и которые не хотят сталкиваться с ней лицом к лицу», — уверен Купер. И все-таки «Оленьи рога» не является хоррором в чистом виде. Более того, его сверхъестественные элементы, скорее всего, вызовут разочарование.
Несмотря на ответственный подход создателей к проекту — на площадку были приглашены консультанты из числа коренных народов Америки, — Вендиго не хватило аутентичности и художественной продуманности того же Бледного человека.
В некоторых сценах, особенно финального противоборства чудовища со школьной учительницей (привет феминисткам!), монстр напоминает неуклюжего персонажа компьютерных игр, скроенного слишком неряшливо и попсово. Этот недостаток ослабляет «Оленьи рога» как хоррор. Зато на передний план выползает острый социальный подтекст вместе с букетом детских травм и проблемами экологии.
Из кинотеатра выходишь в тяжелых раздумьях о том, что жизнедеятельность человека и его поступки могут пугать не меньше прожорливого духа-людоеда. Для Купера это, похоже, и является ключевой идеей фильма — тьмой, с которой так не хочется сталкиваться лицом к лицу.