Рассказ учительница инна алексеевна

Весенняя маята. Игорь долго стоял у окна и смотрел с высоты второго этажа, как люди шли мимо дома. Солнце вытапливало с тротуаров и крыш остатки снега. Везде была вода. Он лилась сверху, стекала по желобам, струилась по асфальту. Прохожие шли по-разным делам. Кто не обращал внимания на окружающее и шел себе в магазин, в собес, в сберкассу. Все это было на первом этаже противоположного дома…
За спиной Игоря ударили куранты старинных домашних часов. Юноша вздрогнул и обернулся пол двенадцатого. Скоро надо собираться в школу. Он почему-то подумал о Галине Александровне. Он хотел увидеть ее, поймать на себе взгляд ее серых глаз, услышать свою фамилию и вопрос: «А ты что думаешь Привалов?» И он уже готов ответить целой тирадой о творчестве Гоголя, о том, почему во многих его произведениях присутствуют фантастические образы.
На его столе лежит трехтомник Николая Васильевича с множеством закладок.
С ней это первый урок. А вторым идет немецкий язык. Потом физра, математика, химия… Но снова его мысли возвращались к Галине Александровне. Он хотел ее увидеть. Красивое лицо, изящная фигура, гордая походка балерины.
Да, между ними есть внутренняя связь. Они словно читают мысли друг друга, словно они одного возраста и Галину Александровну, ученицу, сидящую рядом с ним за одной партой, вдруг попросили провести сначала один урок. Потом еще и еще. Но каждый раз во взгляде учительницы Игорь читал обещание вернуться к нему.
Первый урок с ней начался еще в девятом классе. В сентябре, когда впервые Галина Александровна вошла в их класс и, вызывая по журналу фамилии, поднимала учеников для знакомства.
Привалов был с конца седьмым. Перед ним Плешакова, за ним Рыбаков, Стенина. Угрюмов…
— Воронина?
Сидящая рядом с Игорем девушка нехотя поднялась.
— Я.
— Любимое произведение?
Ленка растерянно посмотрела на Игоря. У нее не было любимого произведения.
Голунов Женька сзади сидевший, прошептал «Мать» Горького.
— Мать Горького.
Все засмеялись. Этого произведения не проходили.
— Хорошо. Голунов?
Женька встал.
О чем думал Игорь во время этого знакомства, он не мог сказать. Его фамилия прозвучала неожиданно, и прежде чем до него дошло, учительница вновь спросила:
— Привалов?
Он поднялся. Воронина сбоку хихикнула.
— Любимый герой?
— А если героиня? – спросил Игорь.
— Кто?
— Татьяна Ларина.
— Разве вы проходили?
— Сестра проходила.
— Хорошо, садитесь.
Не «садись», а «садитесь». Как к равному. Это Игорю понравилось.
Через полгода, нет, это было год назад, в апреле, Воронина тогда заболела, а на урок пришли какие-то солидные проверяющие во главе с директрисой Мамоновой, Галина Александровна села рядом с Игорем. Директриса осталась стоять, двоим гостям дали стулья, а высокий чиновник стал вести урок литературы. Как-то мудрено, он задавал вопросы ученикам о жизни, о том, кем они станут после школы и хорошо ли учиться?
Галина Александровна ничем не выдавала своих чувств. Она просто вела какие-то записи.
Она была совсем рядом, и Игорь искоса поглядывал на ее прекрасно уложенные волосы, чистую линию лица, чуть-чуть упрямый подбородок, тонкую шею. Неожиданно для себя Игорь обратил внимание на высокую грудь, которая была большой и блузка расходилась, приоткрывая красивый лифчик и часть белой напряженной плоти.
Именно тогда что-то проснулось в нем. Он опустил глаза и покраснел, словно его застукали на чем-то недозволенном.
В голове пронеслись разговоры в раздевалке на физкультуре, когда мальчишки говорили о том, как сейчас раздеваются девчонки. И хорошо бы посмотреть на них.
— Но и трахнуть, — сказал Шустов. Он уже давно брился и поговаривали, что он живет с соседкой по лестничной площадке и родители пары ничего не имеют против.
Кто-то отозвался и пошли разговоры о победах над девчонками. Трофимов смеясь, говорил о том, как однажды очень удачно проводил с дискотеки Валюшу с параллельного класса. «Ну, у нее буфера! — воскликнул он. – Я уж их и помял…»
— А в киску не заглядывал? – спросил, гоготнув Шустов.
— Было, — сказал Трофимов. Но как-то неуверенно.
Все поняли, что ничего не было…
Тогда, за партой, Галина Александровна, казалось, не видела никаких взглядов, ни состояние ученика.
Через месяц она оставила его после урока. Это был последний урок, и Игорь вызвался написать сценарий небольшой постановки на школьном вечере.
Первые майские дни были жаркими и окна в классе были распахнутыми.
— Садитесь за эту парту, — предложила учительница и указала на ту, что соприкасалась с ее столом.
От нее шел запах крема, дезодоранта и еще чего-то, что никак не поддавалось определению. Разве, если вспомнить, как пахло от сестры, когда она часто бегала в ванную комнату, закрывалась, а затем, выходя, тщательно осматривала себя в зеркало. На уровне ног и зада.
— Иди, все нормально, — говорила мать и при этом смотрела на сына невидящим взглядом.
Но нет, это было иное. Что-то сладковатое и… запретное.
— Идея спектакля? – спросила Галина Александровна. Она открыла журнал и стала делать в нем отметки. На этот раз на ней был тонкий пуловер с небольшим вырезом, но грудь казалась очень большой. Она ритмично поднималась с каждым вздохом и опускалась при выдохе.
— Идея? – переспросил Игорь и подумал о губах учительницы. Они были яркими и четко вырисовывались изящным бантиком на подрумяненных щеках. – Идея, думаю, в том, чтобы выйти на сцену, нет, выходить в очередном порядке, в костюмах литературных героев, попавших в наше время. И их реплики о том, что они увидели у нас…
Он говорил и говорил, но не сводил глаз с губ молодой женщины. Он не видел, как она отложила журнал и стала смотреть на него.
И снова его взгляд упал на грудь. И он снова смутился при мысли увидеть ее без одежды.
Он быстро затараторил и учительница посмотрела на часы.
— Хорошо, — сказала она. – Делайте наметки. Недели хватит?
Игорь только кивнул головой.
Ночью он спал урывками, ему грезилась учительница, которая купала его в ванной, но это получалось плохо, потому что на его теле оставались грязные места, и тогда учительница вошла ванную. Как она оказалась обнаженной, Игорь не понял. Он чувствовал только огромное желание и их тела сплелись.
Лишь под утро он уснул и его разбудил пронзительный телефонный звонок от матери, которая решила поднять его к школе.
Спектакль получился хорошим, и его отметили специальным приказом по школе. После экзаменов Игорь уехал к морю, к тетке. И пробыл там до половины августа. Он почти забыл о Галине Александровне, потому что у него впервые появилась девушка, которая позволила ему все. Ее звали Оксаной, и они поклялись в любви.
Осень и зима прошли как-то незаметно. Игорь увлекся баскетболом, еще много времени уходило на посещение военкомата и прохождения комиссии. Он с Женькой Голуновым решил поступать в военное училище, обязательно в летное. Но врачей было много, а оккулист мог поставить точку.
И вот вчерашний день. Казалось, ничего не произошло.
Как обычно вторая смена ждала окончания первой на улице. В час дня выходила малышня, и тогда дежурный по школе из учителей давал отмашку. В фойе через несколько минут начинался такой круговорот и гомон, что обычно ученики поопытнее пропускали всех и успевали спокойно идти в свои классы. Вчера Игорь оказался в водовороте, и толпа вынесла его к стене, где он столкнулся с Галиной Алексеевной. На мгновение их прижало друг к другу, у Игоря закружилась голова от того, что он ощутил упругое тело женщины и необыкновенные ее запахи.
Галина Александровна неожиданно для всех очень громко крикнула и все ученики, впервые услышав ее в гневе, затихли. Быстро рассосались, и Игорь нагнулся, чтобы поднять папку, которую из рук Галина Александровны вышибло в водовороте.
Она поблагодарила его и слегка дотронулась до его руки.
Что это было? Акт благодарности, просто случай или преднамеренное движение?
Игорь вглядывался в прохожих и вдруг увидел на противоположной стороне, на остановке, сошедшую с автобуса учительницу. Это была она, Галина Александровна. Она вынула из кармана какую-то бумажку, после посмотрела на номера домов и уверенно направилась в сторону дома Игоря под зеленый свет на перекрестке.
Перейдя дорогу, она уже шла к подъезду. И вдруг, подняв голову, посмотрела на окно, за стеклом которого стоял Игорь. Он отшатнулся, хотя за тюлевой занавеской вряд ли был виден снаружи.
Вскоре раздался звонок и Игорь, стоявший у двери, увидел через «глазок» слегка искаженное лицо женщины.
Он открыл.
— Привалов? Можно войти?
— Да, да.
Галина Александровна подала свой плащ, изящную шляпку. Она оказалась в темно-синем костюме, плотно облегавшим ее фигуру. Легкий газовый шарфик она не сняла, и тот истончал необыкновенный запах дорогих духов.
— Я хотела познакомится с вашей семьей.
— Дома никого нет. Мама еще не пришла с работы, хотя обычно она заканчивает…
Игорь остановился. Он не хотел выдавать профессию матери, но решил не кривить душой:
— … уборку к 12. Должна прийти.
— Хорошо, у нас осталось около часа. Мы немного подождем и пойдем в школу. Я знаю, кем работает твоя мама. А сестра?
— Она почти целый день в университете. Пойдемте в зал. Там можно посидеть.
— У вас три комнаты?
— Да.
— И как вы их разделили?
— У нас с сестрой по комнате. Мама спит в зале на диване.
— Ну да, — ответила Галина Александровна, — диван, кухня, работа…
Игорь понял слегка насмешливый тон гостьи. Он стал разъяснять:
— Раньше они спали в одной комнате. Потом мама ушла…
— Покажи свою комнату.
Они еще не вошли в зал.
— У меня там…
— Ну, хорошо, — улыбнулась учительница, — я не так давно была студенткой. Наверное, ждать не будем. Иди, соберись и пойдем.
Игорь повернулся было по направлению своей комнаты, но неожиданно остановился:
— Вы только второй год работаете? Сразу после учебы?
— Да.
— И разница у нас семь лет?
— Точный математический расчет, — усмехнулась учительница. – Ты иди, собирайся.
— А вы замужем?
— Я? – Галина Александровна засмеялась. – К чему это вам, Привалов?
— Разница есть, — сказал он. – Я люблю вас.
— Как это любишь?
— Как женщину.
— А где цветы, соответствующая обстановка? Да и между нами не должно быть ничего!
Было ясно, что шутливым тоном и словами Галина Александровна пытается удержать ситуацию под контролем.
— Но оно есть!
— Я не знаю, что с вашей стороны, но я не думаю, что это любовь. Вы мне нравитесь, как ученик.
— И все?
— Да, наверное.
— А можно это проверить?
— Как?
Игорь быстро шагнул к девушке, обнял ее, привлек к себе лицо и прижался губами к ее губам.
Сначала было бездействие. Игорь чувствовал легкий холод. Но неожиданно губы Галины Александровны вздрогнули, и она их чуть приоткрыла. Игорь и учительница соединились в глубоком поцелуе.
Когда он закончился, оба в изумлении отстранились друг от друга и Галина Александровна отвернулась.
— Все это неправильно, Вы не должны были провоцировать меня на это.
Она повернулась к Игорю, пристально посмотрела на него и молча пошла в прихожую.
Игорь расставил руки, преграждая ей путь:
— Галина, подождите.
Он снова обнял ее и девушка не выдержала, поддалась и на этот поцелуй.
Они сразу и не сообразили, как оказались в комнате Игоря и стали лихорадочно раздеваться.
Через время Галина Александровна лежала на плече Игоря:
— Я полюбила тебя с первого взгляда. Но боролась и, кажется, ты, было, отстранился от меня…
— Да, я пытался побороть чувства и уехал на лето. Там у меня появилась первая девушка. Но я совершенно ничего к ней не чувствую…
— Ах ты, негодник, — приподняла голову Галина Александровна. – Хотя, может это и правильно. Я ведь когда-то тоже проверяла себя с одним студентом. Но ты же совсем мальчишка! Ой, сколько времени?
— Половина!
Они соскочили, и стали быстро одеваться.
— От тебя изумительно пахнет, любимая, — кричал Игорь, натягивая свою одежду.
— А ты невинен и чист! Я люблю тебя!
— Ты не ставь мне пятерки, я все буду учить, но не выделяй меня!
— Я буду ставить тебе пятерки, потому что ты лучший в классе.
— Я не хочу тебя подводить, я не буду на тебя смотреть!
— Смотри на меня, я не смогу без этого жить…
В это время послышался звук вставляемого в замок двери ключа. Но молодые люди были готовы, и Галина Александровна уже укрылась плащем…
Вошла мама Игоря.
— Вы кто? – спросила она Галину Александровну.
— Учительница… Я на минутку, хотела вас дождаться, но уже надо спешить.
— Надо было мне позвонить, — ответила мама, — я зашла в магазин. Вот, Игорь, положи на кухню.
Сын схватил сумку матери.
— Что произошло? – тихо спросила мама учительницу.
— Ничего особенного. Он у вас хороший ученик. Я хотела поблагодарить вас… Ваш сын хорошо мне помогает.
— Я рада, жаль отец не дожил… Его убили, он заступился за женщину в темном переходе.
— Расскажите мне позже. Я обязательно зайду. Но надо бежать.

В июле Игорь и Галина расписались.
Галина ушла в другую школу, Игорь поступил в педуниверситет, карьеру офимцера загубил тот же оккулист. Через год Игоря забрали в армию. В этом же году у него появилась двойня и через несколько месяцев его на законных основаниях отпустили на гражданку. Он продолжил учиться и уже брал уроки в школе вместе с женой.

# 1160

День учителя

После окончания педагогического университета некоторое время мне довелось работать в школе. Там и произошла эта история, которой я с вами поделюсь. Школа находилась в маленьком поселке, не больше трех тысяч человек. Мужское население этого поселка поголовно, на мой взгляд, кроме водки не признавало решительно никаких увлечений. Естественно, тотальный алкоголизм накладывал определенный отпечаток на внутрисемейные поселковые отношения. Мужикам-то для удовлетворения вполне хватало бутылки (ну, в клинических случаях, двух), а женщины задумывались и о другом. Откровенные взгляды я начал ловить на себе еще с автобусной остановки. Ну вот, подумаете вы, сейчас начнутся описания подростковых грез: Ничего подобного — по одной простой причине: подходящих по возрасту и другим критериям женщин было крайне мало. Молодежь разъезжалась сразу после школы, старшеклассниц я исключал по этическим причинам, и потенциальных партнерш от 20 до 35 лет можно было пересчитать по пальцам (что я сделал).

В школе я оказался единственным мужчиной, что, естественно, вызывало много шуток и подначек, в том числе и с сексуальным подтекстом, однако, всерьез никто меня не домогался. Моими же объектами внимания стали две молодые (под 30) учительницы начальных классов. Одна из них, назовем ее Таня (у нее было другое имя), была симпатичной шатенкой с короткой стрижкой. Немного портил ее широкий зад и толстые ляжки, но при этом талию можно было назвать тонкой и живот отсутствовал. Вторая, Ира, крашенная блондинка невысокого роста, не выделялась абсолютно ничем, кроме до неприличия огромной груди. Как я понял, они были подругами и работали в одном кабинете в разные смены.

Через два месяца после начала моей работы наступил День учителя. Как единственный мужчина, я был освобожден от подготовки к празднику и явился только к самому началу. Столы были уже накрыты, играла музыка, заканчивались последние приготовления. Многие учительницы пришли со своими мужьями. Наконец, все были приглашены к столу. Я оказался рядом с учительницей математики, Натальей Николаевной, молодящейся женщиной чуть старше 40, рядом с ней сидел ее муж. «Мои» Таня с Ирой сидели напротив и, почему-то, смущенно отводили глаза, когда я встречался с ними взглядом. Через какое-то время объявили танцы. Меня пригласила Таня. Что меня удивило — многие учительницы тацевали друг с другом, как в послевоенные годы, при том что их мужья спокойно пили водку за столом. Танец закончился, и Таня предложила мне пересесть на их сторону стола, сказав, что очень скоро мужья напьются и будут выяснять отношения с женами на почве жуткой ревности. Я согласился, но сказал, что сначала выйду покурить. Оказалось, что школа замкнута, дабы воспрепятствовать проникновению посторонних лиц с целью выпить на халяву.

— Хочешь, покуришь в нашем кабинете? Я сейчас у Ирки ключ возьму.

Сама она не курила, но пошла меня проводить. Я, конечно, не препятствовал. В кабинете мы уселись рядышком на парте, парты были маленькие, для первоклашек, у меня даже ноги до пола доставали. Как потом выяснилось, очень даже удобно: Но это потом, а пока я сидел курил и слушал ее печальный рассказ о том, как она развелась в городе с мужем и вернулась в поселок к родителям. «Вот, живу здесь уже полтора года», — закончила она и, прижавшись ко мне бедром, выразительно добавила — «Одна». Я спокойно встал, затушил сигарету и повернулся к ней. Таня сидела на парте, опустив голову. Я подошел и положил ей руку на шею. Резко вскочив, она прижалась ко мне всем телом и начала целовать меня в шею. Так мы с ней поцеловались несколько минут — ничего особенного, мне больше понравилось оглаживать ее широкие бедра. Я уже подумывал запустить ей руки под сарафан, как она, отстранившись, медленно направилась к двери:

— Пойдем, а то нас искать начнут.

Пойдем, так пойдем, спешить некуда, праздник только начался. Да и действительно, в такой ситуации только дай повод для разговоров. Для себя я уже решил постараться обязательно вернуться «покурить», когда запасы спиртного начнут подходить к концу и всем будет не до нас.

Вернувшись к торжеству, я обнаружил, что на самом деле там уже и так не до нас. То там, то сям происходили семейные разборки, обещанные Таней. На почве алкоголя и ревности. Причем логики не было никакой — по-моему, мужики просто самоутверждались таким образом и бахвалились друг перед другом. По глазам учительниц было видно, как им это все смертельно надоело, видимо, так проходили все праздники в школе. Особенно усердствовали муж той Натальи Николаевны, с которой в начале я сидел рядом (у этого-то хоть надуманные причины могли быть. Чего это я рядом именно с ней оказался?) и муж Иры, второй учительницы, привлекшей мое внимание. Тот был даже несколько озадачен тем, что она не обижалась и не ругалась, как остальные (ее-то гораздо больше интересовало как мы с Таней покурили). Однако, с моим появлением все изменилось. Праздник явно свернул в новое русло. Все-таки я был человеком новым, всем стало неловко, и присутствующие с преувеличенным усердием принялись каждый за свое — учительницы за танцы, мужики за водку. Я же оказался нарасхват в обеих компаниях. Победила вторая с убийственным аргументом: «Вы с ним еще натанцуетесь!» Пили они крепко, я, как мог, халявил, к тому же иногда выбирался танцевать (естественно, с незамужними). Я думаю, пригласи я жену кого-нибудь из присутствующих, тот просто раздулся бы от гордости, но вот его жене потом несладко бы пришлось: Танцевал и с Таней. Она тоже была несколько нетрезвой, и, хотя на ногах стояла крепко, весьма откровенно терлась грудью и прижималась ко мне лобком.

Примерно через час в классе дым стоял коромыслом, кроме меня все остальные курящие дымили прямо за столом. Женщины уже убирали со столов, мужики лениво противились, но водка заканчивалась, и все пришли к такому компромиссу: сначала мужья идут за водкой и ждут на улице в ближайшей беседке, пока жены приведут школу в божеский вид, а потом жены идут домой и ждут мужей. Судя по тому как все быстро договорились, я понял, что и окончание веселья традиционное. Пригласив Таню на последний танец я предложил ей после танцев опять покурить в ее кабинете. Она, не отвечая, согласно кивнула головой и продолжила целовать меня в шею. Почему-то, очень ей это нравилось (свет на последний танец выключили, я думаю, специально для нас с Таней).

— Пойдем, пока свет не включили?

— Сейчас, я только ключ у Ирки заберу…

Не успел я осмыслить, почему это ключ опять оказался у Ирки, как мы уже выскользнули из душного класса и чуть ли не бегом отправились в другой. Как только мы оказались в кабинете, Таня сразу обняла меня, но я на самом деле хотел курить — вторая сигарета за такой вечер! Мы опять уселись на ту же самую парту, тесно прижавшись друг к другу. Одной рукой я держал сигарету, а другой обнял ее и начал расстегивать пуговицы на блузке. Но ей уже не терпелось (полтора года без мужчины!). Соскользнув на пол, она встала на колени меж моих ног и осторожно погладила член через джинсы. Я молча курил и гладил ее по щеке. (банально, но так и было!). Расстегнув джинсы, она извлекла член, относясь к нему как к какой-то драгоценности! Я был готов к гораздо более крепким ласкам, но Таня очень нежно поглаживала его обеими ладошками, целуя одними губами головку и вновь отстраняясь и любуясь на содержимое своих рук. Раньше мне никогда не приходилось заниматься сексом с сигаретой в руке, но с тех пор я больше всего люблю курить во время ласкового и нежного минета! А Таня, казалось, забыла о времени. Она водила языком и нижней губкой по всему стволу, иногда облизывая головку, смешно причмокивая, и чуть ли не мурчала от удовольствия.

Постепенно облизывания прекратились и Таня начала сосать, забирая член все глубже. Потом, отстранившись на миг и сглотнув слюну, она, широко раскрыв рот, медленно вобрала в себя член чуть ли не полностью, при этом почти не касаясь его. Когда головка уперлась в горло, Таня сильно обхватила член губами, языком и щеками и, давясь, продолжила пропихивать его в горло.

Я, однако, люблю минет тогда, когда не возбужден до предела. Или в самом начале, или после того, как пару раз кончу. Когда член эрегирован до предела, он не так чувствителен, по крайней мере, мой. А сейчас именно такой момент и наступал. Я встал с парты, потянувшись к подоконнику и сунув сигарету в горшок с цветком. Таня вопросительно и несколько недоуменно взглянула на меня снизу. Я улыбнулся ей и поднял ее на ноги. Поцеловав ее в губы, я подставил ей шею и, в очередной раз погладив ее крутые бедра, стал расстегивать на спине сарафан. Она расстегнула на мне рубашку и гладила все тело, тяжело дыша и шепча: «Милый, милый:». Как я сообразил, сарафан снимался через голову, для чего я с удовольствием запустил под него руки и, поглаживая ее ноги стал подниматься все выше и выше. Добравшись до трусиков, я обнаружил, что их можно уже выжимать. Стоило мне прикоснуться к ее промежности, как она выгнулась как кошка и застонала, прижавшись ко мне грудью и крепко сжав мой член. Все! Удовольствие от предвкушения закончилось! Сарафан полетел на пол, туда же отправились мокрые пахучие трусики. Я положил Таню на парту, держа ее под коленками. Она обняла меня ногами и притянула к себе. Я полез в карман за презервативами (к Дню учителя готовился!), а потом подумал: «Какого черта! У нее полтора года никого не было! Чем от нее можно заразиться?». Опустив джинсы до колен, я просто грубо вломился в нее, налегая всем телом (высота парты позволяла), отчего Таня тут же стала кончать, вцепившись руками в крышку парты и мелко дрожа и всхлипывая. Именно стала кончать, а не кончила, так как оргазм ее продолжался до тех пор, пока я, довольно быстро кончив, не вытащил из нее свой член. Она, обмякнув, лежала и тихо стонала, прикрыв глаза и не обращая на меня никакого внимания. Через не задернутое окно (второй этаж, можно не переживать) в кабинет падал лунный свет он освещал пол-парты, на которой лежали белые объемные Танины бедра, начинавшиеся от неожиданно узкой талии, между ними редкие, но длинные бесцветные волосы на лобке. Честно говоря, скрытая в темноте часть мне нравилась больше — у нее было очень симпатичное лицо, пышные, даже толстые губы, короткая, но густая прическа. Небольшие, мягкие, но не отвислые груди я отметил благодаря отсутствию лифчика под блузкой (тоже показатель — все не спонтанно!), но туда как раз свет не доставал, освещая, кроме прочего еще и мой блестящий член. Подтянув джинсы, я достал сигарету и закурил. Таня потихоньку отходила, ей стало неудобно на жесткой парте. Она встала и также молча подошла к лежащему на полу сарафану. Я сел на парту, раздвинув ноги и тихонько сказал: «Может, начнем сначала? Я еще не покурил». Она тяжело вздохнула, натягивая сарафан:

— Нет, пора: Потом.

Повернувшись ко мне спиной, она натянула свои мокрые трусики и в ожидании обернулась. Я сидел как ни в чем не бывало. Несмотря на то, что недавно кончил, удовлетворенным я себя еще не чувствовал, но и настаивать не хотел. Обнаружив, что мой член по-прежнему торчит из джинсов, Таня заколебалась, а потом кинулась к нему и стала так яростно сосать, что я даже испугался. Минет она делала оригинально: сжимая член не тогда, когда он входил в рот, а при выходе. Я почувствовал, что опять готов:

— Как ты хочешь, чтобы я тебя трахнул?

— Как хочешь…

— Скажи как?

Ничего не говоря, только вздохнув, она встала и, уже не отворачиваясь, стянула трусики. Чуть помедлив, взяла меня за руку и, подведя к своему учительскому стулу, выдохнула:

— Здесь…

Я опять опустил до колен джинсы и сел на стул. Задрав сарафан, Таня перекинула через меня ногу и резко села на член ко мне спиной. Мы начали раскачиваться. Из нее текло потоком, было впечатление, что мой член попросту болтается в ней. Возможно, так оно и было, потому что одной рукой Таня схватила меня за колено, а другой теребила клитор, закусив губу и утробно мыча. Соки из ее пизды стекали по внутренним поверхностям моих бедер и впитывались в мягкий стул. У меня же возбуждение наоборот начало пропадать, настолько мне было просторно в ее теле. Под аккомпанемент нашего хлюпания и скрипа стула я подумал, сколько же раз, сидя на этом месте молодая учительница начальных классов во время уроков мечтала о мужском члене и сколько же раз она мастурбировала на этом стуле после уроков (как она потом призналась, много, очень много). Во второй раз Таня кончила не так бурно и, откинувшись на меня, спросила:

— Ты еще нет?

— Сейчас.

Бесцеремонно поставив ее раком, я быстро кончил сзади. Таня вытерла своими трусиками ноги, промежность, глубоко засовывая их их в пизду, потом стул.

— Дай мне, — попросил я. Я хотел вытереть член.

Она усмехнулась и бросила трусики в шкаф, после чего тщательно вылизала опадающий член язычком и вытерла его руками о свою шею и подбородок.

Выходили из школы мы украдкой, по-одному, что, в общем-то, не имело никакого смысла.

Подписывайся на пошлые истории в Телеграм — то, что не опубликуют на сайте.

Дарим промокод на 500 руб. на Яндекс.Маркете.

Всем нашим посетителям дарим промокод на 500 рублей на Яндекс.Маркете. Промокод REF_UCCSCYN действует
на первую покупку от 2500 рублей (под этим логином на Яндекс.Маркет не должно было ранее быть покупок),
если ввести его в приложении.

Я и учительница (мое первое эротическое приключение).

Эта история произошла со мной в 1985 году. Тогда я был обычным советским
первоклахой, с трепетом и любопытством, наперевес с цветами пришедший в
свой первый жизненный университет – школу.
Это была свежепостроенная школа, в микрорайоне Орехово-Борисово, что на
юге Москвы. Чистенькие зеленые коридоры с бюстом дедушки Л. в холле
снисходительно впустили всех нас – галдящих, большеглазых, готовых
слушаться и делать домашнее задание. Через две недели мы научились
читать и считать. И даже заполнять дневники. Впрочем, не все. Я так и не
научился )
В нашей школе было многое. Были кабинеты с портретами Гоголя и Пушкина,
был светлый спортивный зал, была библиотека с подборкой книг «Пионеры –
Герои Советского Союза», кабинеты ботаники, физики и химии, со скелетами
и непонятными приборами. Была столовая, где бесплатно кормили
завтраками, давая запеканку и кефир. Был кабинет труда, откуда пахло
стружками и был даже замечательный каток на стадионе, который заливал
физрук. Я на этом катке пропадал днями. Не было, пожалуй, только
маленькой, но очень важной мелочи.
Тут я позволю себе небольшое лирическое отступление. Лучшая в мире
система советского образования страдала жутким недофинансированием.
Хватало денег на все – на свеженькие учебники с картинками «где Ленин
молодой», на мячи, маты, канаты и прочий спортивный инвентарь, на
дорогостоящую красочную агитацию о интернациональном долге перед
республикой Афганистан. Не было денег только на дешевые ДСП-шные доски,
которые бы позволяли школьнику закрыться в сортире. Повторю – в
сортирных кабинках дверей не было в принципе.
В итоге в первый же день школы я понял, что этот школьный мир –
странный. В этом мире интимно покакать нельзя. Видимо, создатели
советских школ считали, что школьник должен срать, гордо подняв голову и
нисколько не стесняясь окружающих. Допустим. Но каково, интересно,
старшеклассницам, у которых начались месячные….
Теперь я понимаю, что это неспроста. Я восхищаюсь мудростью советской
системы. Главное – заставить бояться. Уважать будут! Так и здесь.
Ощущение бесправия в школьников начинают вбивать даже в таких мелочах,
как невозможность закрыть за собой дверь. Как я удивился, когда рассказ
об этих чертовых дверях я услышал от знакомого ОМОНовца! Дюжий 36-летний
дядька рассказывал, как он бегал в младших классах какать домой, благо
дом был напротив. И так делали многие.
Моя жена говорит, что девочки ходили в туалет парами – пока одна
судорожно осуществляла биологическую потребность, вторая стояла рядом,
«раскрыв» юбку и защищая подругу от насмешливых взглядов курящих
старшеклассниц. Офигеть просто, как эффективно в СССР умели и умеют
воспитывать человеческую неуверенность в себе, главную опору
тоталитарного государства. Так и создается ненавистный совок.
Короче. Как бы ни было, в вопросе туалета у меня случился форменный
затык. Я, тогда робкое ушастое существо семи лет, какать прилюдно
стеснялся. Пописать – еще куда ни шло. Но вот какать – ни в какую. Хоть
стреляй. Однако ж организм порой требовал свое. Приходилось идти на
хитрость – отпрашиваться в сортир во время урока. Это была едва ли не
единственная возможность деликатно и интимно сделать все то, о чем
написано выше.
Все, эмоциональная преамбула закончилась. А теперь, собственно, сама
история.

Темнота.

…Был настоящий октябрьский вторник – а может, и пятница. Прозвенел
звонок, коридоры школы мгновенно опустели, в классах воцарилась тишина.
Наталья Сергеевна, наш классный руководитель, приступила к уроку. Первый
класс «Г» дружно уткнулся носом в еще пахнущие краской учебники. И лишь
один ученик нетерпеливо ерзал. Это был я.
— Наталья Сергеевна, можно выйти? – классический маневр всегда был
эффективен. Легким кивком отпустив меня, наша классная продолжила урок.
Ура! Я свободен! Закрыв дверь класса, я бегом припустил в заветную
комнату на втором этаже.
Школьный сортир был неосвещен, тих и пустынен. Едва зайдя в него, я
обратил внимание, что дверь в «учительский» туалет приоткрыт. Чтобы было
понятно, объясню. В углу туалетов, напротив умывальников, всегда
располагались VIP-клозеты для педагогов, в которых дверь запирается и
даже есть туалетная бумага! Недолгое раздумие — и я вхожу туда,
притворяя за собой дверь.
Кромешная тьма. Не видно ни хрена. Свет или совсем не работает, или я до
выключателя не дотягиваюсь. Быстрое расстегивание штанишек, восседание
на прохладном унитазе, и блаженная, спокойная нега…
Вскоре вдали раздались шаги. Шел кто-то явно на каблуках, стремительно
приближаясь к туалету. Ввиду того, что вокруг звенящая тишина, шаги
звучали поразительно гулко. Неожиданно этот кто-то вошел в туалет и, не
мешкая, подошел к двери спецкабинки. Мать моя женщина, дверь же не
закрыта! Кто-то зашел в кабинку, и закрыл за собой дверь. Больше того —
звякнула щеколда. Я в западне.
Итак, передо мной, в абсолютной темноте, стоял кто-то явно женского
пола, судя по звуку каблуков. Послышался бесжалостный шелест юбки, из-за
чего мои голосовые связки враз онемели.
Я понимал, что вскоре мне на колени должна была сесть взрослая голозадая
женщина. Представляете себя на моем месте? Ну нет, не ждите от меня
подробностей, что я собирался подставить одну ладонь под ее попу, второй
нежно обнять за дергающийся живот и томным голосом сказать «не волнуйся,
милая». Хрен. По правде говоря, я просто ох..л. И не смог вымолвить ни
слова.
Та-а-к. Она начала снимать трусы. Ее спущенная юбка, как орудие палача,
щекотала мои голые ноги. Катастрофа приближалась. Между жизнью и смертью
расстояние иногда доли секунды. В моем случае пытка растянулась секунд
на 10-15.

Разговор.

… Знаете, люди от неожиданности и в состоянии дикого стресса могут
запрыгнуть на двухметровые заборы, порвать в лоскуты грабителей в темном
переулке, и прыгнуть с пятого этажа. Тому есть тысячи свидетельств.
Теперь на секунду представьте себе, что вы в полной темноте садитесь на
унитаз, а приземляетесь на чьи-то маленькие ладошки и худые коленки.
Боже, как она вскочила!!!!
— Кто зд-д-есь? – зажатым в тиски голосом выдавила незнакомая женщина.
Выражения «полный п….ц» я тогда не знал. Советские школьники были куда
скромнее современных.
— Я-я-я – пролепетал автор этой истории.
— Кто я????? — задыхающимся шепотом произнесла гостья.
— Петя….. Информацию, признаю, я дал не полную, но, напоминаю, я был
ох…..ий.
— Ты что тут делаешь???? – постановка вопроса мне теперь кажется
странной.
Рыбу ловил, что ж еше.
— Какаю…
В общем, каков вопрос, таков ответ.
Вы спросите, что было дальше? А ничего. Она в секунды оделась и
стремглав покинула нашу с ней уединенность. А я, поразительно спокойно
выйдя из транса, закончил дело, ради которого пришел и через две минуты
был в классе. Дети вообще проще забывают неприятности, мне кажется.
Я помню эту учительницу. Это была молодая женщина с круглым, красивым
славянским лицом, слегка смуглой кожей, и толстой русой косой. Она была
учительницей в параллельных классах. Одевала она, как помню, длинные
темные юбки и вязаные кофты, под которыми угадывалась высокая, бодрая
грудь. Держала она себя очень спокойно и сдержанно. Таких и любят, и
уважают. Меня она, похоже, не узнавала.

Заключение.

Уважаемые педагоги! Директора школ и учителя! Сотрудники МинОбразования
и всех прочих образовательных ведомств! У меня к вам просьба.
Я, как и вы, хочу, чтобы в этой стране была спокойная, счастливая жизнь.
Чтобы все – от детей до пенсионеров, от гастарбайтеров до олигархов
чувствовали себя в России комфортно. Я верю, что это возможно. Для этого
очень важно, чтобы каждый понимал, что его права хоть немного уважают.
Уважаемые педагоги, прошу вас – поставьте двери в школьных туалетах.

Мой первый класс, а вернее, его программа, была мною освоена, в основном, на печке. Да, да, я не оговорилась, именно, на русской печке, занимающей значительную часть хаты, которая была крыта соломой, с земляным полом- безлесные, степные края бедны строительным материалом. Старшая сестрица моя, Валя, уже ходила в школу, а я была семейным «Филиппком», тоже хотела учиться. Печь топилась торфом, выбрасывая в небо серый, зловонный дым, но в зимнее время притягивала своим теплом кошку и нас, детей. Валя на печи читала, пересказывала, учила наизусть и я там же, с интересом слушала, мгновенно запоминала, возраст был такой, весьма продуктивный — неполные пять лет.

Бытовало тогда мнение, что детей нельзя учить до школы — класс читает по слогам и считает до десяти, а подготовленный ученик скучает. Жизнь давно опровергла этот постулат, я же личным опытом могу подтвердить его несостоятельность.
Семнадцать пар детских глаз, ровесников и ровесниц, с восхищением смотрели на молодую учительницу, представленную директором, Инну Алексеевну .Родительский авторитет ушел на второе место, потесненный учительским. В семье одноклассницы родилась девочка и не без влияния старшей сестры ей дали имя Инна .Учительницу мы, семилетние крестьянские дети, боготворили, но в ответ получали разную порцию учительской любви, скажем так.
Инна Алексеевна была музыкальна, «Вот какие маки.».-распевал класс под звуки пианино, особенно громко пела Люда, смелая и хитроватая девочка. Учительская повышенная благосклонность пала на неё, да на директорского сына, Игоря. Моё детское сердце сжималось от обиды, мне тоже хотелось такого внимания, но я была чрезмерно застенчивой отличницей, малоинтересной для учительницы. После уроков Инна Алексеевна сажала Люду за пианино, давая ей уроки музыки, а я стояла рядом и глазами поедала черно-белые клавиши, не понимая, почему Люда всё время сбивается, сама же я всю последовательность музыкального исполнения запомнила наизусть. Наконец и я получила предложение проиграть предложенное и вызвала удивление учительницы, всё точно и без запинки, но больше подобного предложения не поступало. Мама, видя, как я имитируя игру, «музицирую» на краю стола, купила мне гитару. Из клавишных в деревне возможна была только гармонь, пианино мои родители не потянули бы, да и учить некому.
В классе были слабые дети, а где их не было? Одна девочка к концу года так и не овладела нужной техникой чтения и письма, но, как же она, бедная, страдала от» педагогических» приемов нашей авторитетной учительницы. Макушка её горела от учительских толчков, а полученное при этом прозвище «Балда» сопроводило её, оставшуюся на второй год, в новый детский коллектив. Замечу, что выросшая второгодница вполне обошлась с неполным средним образованием, заняв свою нишу, а школьное прозвище потянулось за нею в жизнь.
Через год класс был оставлен, Инна Алексеевна уехала в город. Целая четверть прошла без постоянного учителя, наконец, в класс вошла новая учительница. Село наше большое, разбросанное по долинам двух рек, поэтому мне эта молодая, гладко причесанная темноглазая женщина была незнакома, а мальчишка, сидевший со мной, ахнул удивленно, это была его соседка! Валечкой звали её в деревне, а работала она …….свинаркой.
Валечка имела хороший аттестат зрелости, но почему не захотела продолжить дальше учебу, остается только догадываться ? Она была уже замужем, возможно, тогда, влюбленная, не захотела оставлять жениха.
Подросшие дети не сразу потянулись к новой учительнице, она была сдержана и немногословна. Валентина Дмитриевна учила наc и училась сама, заочно, в педагогическом училище .Правда, она не пела с нами, на урок теперь приходил учитель музыки с баяном, кудрявый Василий Егорович и мы старательно выводили: «Широка страна моя родная….». Никому не делала предпочтения, была ровна и дружелюбна со всеми, выговаривала за плохое прилежание и шалости, и в каждом видела личность. Мы, дети, это как-то понимали и охваченные теплым чувством благодарности, всем классом рванули к заболевшей учительнице домой.
Из небольшого, по городским меркам, класса, вышли –инженер, врач-невропатолог, две учительницы,юрист, офицер, это, минуточку, когда высшее образование получали лишь немногие, исходя из полученных знаний в школе. Просто педагог дремал в душе свинарки…до поры…