Рассказ улитка и ракушка

Когда папа ушел от мамы, мне было одиннадцать, а маленькой Ники — почти шесть. Мама — спокойная, холодная, как будто мраморная, — закрыла за папой дверь, повернула тонкими пальчиками ключ в замочной скважине и вдруг прислонилась лбом к косяку, разрыдалась и начала медленно оседать на пол. Мне было одиннадцать, я обнимала маму своими маленькими ручонками, гладила ее длинные серебристые волосы, вытирала пальчиками соленую воду с ее щек и думала, что теперь уже никогда не будет как раньше.

Когда папа ушел от мамы, она перестала ходить в Гринготтс, не в силах встречаться с ним каждый день. Она собирала свои прекрасные волосы в тугой пучок, выпивала полстакана успокоительного зелья утром и постоянно пересаливала завтраки. Она все так же читала нам с Ники сказки на ночь, заплетала мне косички и мазала заживляющим бальзамом разбитые коленки сестренки. Вот только мне кажется, мама совсем не спала в те дни.

Был июнь, на улице стояла невыносимая жара, а мама все куталась в растянутые свитера. Она постоянно мерзла, и никакие дополнительные согревающие чары не помогали. Вечерами она садилась в старое папино кресло и смотрела в окно. Думаю, она ждала, что он вернется. Ведь и на минутку не снимала обручального кольца. А я приходила к ней, садилась возле на ковре и обнимала ее ноги. И рассказывала. И плевать, что рассказывать было не о чем, ведь друзей у меня не было, кузины еще слишком малы, а других детей я не знала. Плевать. Главное было говорить. О своих снах и мечтах, о том, как наша кошка принесла мне в комнату пойманную мышь, о том, как море меняет свой цвет и сколько звезд я видела прошлой ночью из своего окна. Главное было говорить, чтобы мама хоть немножко отвлеклась. Она перебирала своими тонкими изящными пальчиками мои волосы, смотрела на меня и улыбалась. От этой улыбки было нестерпимо больно.

И я пообещала себе, что никогда не влюблюсь.

А потом мне пришел конверт, подписанный изумрудными чернилами. Меня приглашали в Хогвартс.

Мама внимательно прочитала письмо, и ее лицо просветлело. «Викки, завтра мы идем в Косую Аллею», — прошептала она и улыбнулась — по-настоящему. В ту ночь не спала уже я.

Утром на кухне меня ждало чудо. Мамочка — в изумительной красоты голубой мантии, с красиво уложенными вьющимися волосами и горящими глазами — собирала в дорогу счастливо смеющуюся Доминик. А потом мы гордо шагали втроем по Косой Аллее, я держала мамину руку, а она победно улыбалась всем вокруг. Мы купили мне волшебную палочку, — клен и волос фестрала — школьные мантии, учебники, котел… Но самое главное — мне купили сову! Величественный черный филин сам сел ко мне на плечо, он сам меня выбрал!

И мы кушали мороженое в кафе Фортескью, а мама смеялась, смотря на личико Ники, перемазанное шоколадом. И все было как раньше, пока…

— О-о-о, миссис Уизли, ой, простите, мисс Делакур, все никак не привыкну, знаете ли, прекрасно выглядите, можно возле вас присесть? Ой, это детишки ваши, да? В Хогвартс собираете? Девочка, такая милая, красавица — вся в маму, только вот глаза отцовские. На какой факультет хочешь, дорогуша? Наверняка на Гриффиндор, ведь все ваши родственники там учились… Миссис Уизли, ой, простите еще раз, мисс Делакур, а почему я вас так давно не видела? Все ли у вас хорошо? Как пережили развод с мужем? Может, уже есть на примете кто другой? А кольцо, я вижу, вы не сняли. Или это новое? Вы снова обручены? Знаете, мои читатели будут так рады узнать все подробности! Сами понимаете, распад семьи героев войны — это так волнительно… — мама бледнела все больше и больше, а полноватая кудрявая тетка все сыпала вопросами. Я настороженно переводила взгляд с одной на другую, не зная, что делать. В конце концов мама поставила чашечку кофе на стол дрожащей рукой и произнесла очень-очень ровным голосом:

— Виктория, Доминик, закройте уши, — сестренка зажала уши ладонями, еще и глаза зажмурила. А я нет.

Мама сыпала ругательствами, перемешивая английские и французские, мама говорила долго и витиевато, мама гордо вскидывала голову и смахивала рукой непослушную прядку волос с лица. А потом наградила тетку Летучемышиным сглазом, схватила нас за руки и аппарировала домой.

Аппарировала, отправила нас по комнатам, упала на пол и разрыдалась.

Я обнимала растерянную и грустную Доминик, шептала ей о том, что все будет хорошо, что все образуется, что мама завтра обязательно снова будет веселой. Я шептала это все на ушко младшей сестре и сама себе не верила.

Мама снова куталась в красные вязаные свитера с буквой «Б» на груди, собирала волосы в пучок и смотрела в окно. Мама часто доставала семейный альбом и смотрела старые колдографии. Мама плохо спала и пересаливала завтраки пуще прежнего. Когда я застала ее рыдающей над старым свадебным платьем, решила действовать.

Я отправила своего филина к тете Гермионе, ведь тогда знала только одного колдомедика.

Они прибыли все трое — Гермиона, Рон и Гарри. Долго о чем-то разговаривали с мамой, потом Гермиона долго маму осматривала. После говорили уже втроем — за закрытыми дверьми. Я прижималась ухом к замочной скважине, пытаясь услышать хоть что-то, но до меня долетали только обрывки фраз: «Впервые… Я не понимаю… как при сотворении хоркрукса, только ни одна из частей не покинула тело… Гарри, ты с ума сошел… Нет, я так не считаю… я по-прежнему уверена — выход есть всегда…»

Когда дверь распахнулась, они вышли из комнаты — растерянные, уставшие, напуганные, но скрывая всё это, и я поняла: дело дрянь.

— Что с мамой? — взрослые переглядывались беспомощно и смотрели на меня, маленькую, и в глазах у них было столько жалости, что от этого становилось дурно. Они молчали.

— Что с мамой? — настойчиво повторила я, нахмурив брови. Тетя Гермиона тяжело вздохнула, потерла переносицу и опустилась на колени, чтобы наши глаза были на одном уровне.

— Викки, у твоей мамы… — она запнулась на мгновенье, бросила взгляд на друзей и снова посмотрела на меня: — Викки, у твоей мамы разорвана душа. — Сердце замерло, а воздуха в груди как-то резко перестало хватать. Всех моих сил едва хватило на то, чтобы спросить:

— Как ей помочь?

— Любить ее надо. Сильно-сильно. Понимаешь, Викки? Любить… — я кивнула, развернулась и ушла в свою комнату.

А вечером мой филин уносил из Ракушки письмо с отказом от обучения в Хогвартсе и подделанной маминой подписью.

Мне было одиннадцать, я приходила вечерами к маме, садилась возле нее и обнимала ее ноги. И говорила. О чайках, которых я так люблю кормить, о невероятно красивой картинке, что сегодня нарисовала Доминик («…а может она станет художницей, как ты думаешь, а, мам?…»), о том, что сегодня впервые у меня получилось поднять листик бумаги с помощью Вингардиум Левиоса. Я рассказывала о том, что облака над морем часто бывают похожи на лошадей, о том, что нашла недалеко от нашего дома странный большой камень с надписью, почти стёртой временем: «Здесь лежит Добби, свободный эльф». Я шептала: «Я люблю тебя, мам», а она улыбалась больно и перебирала тонкими пальчиками мои волосы.

Осень пришла к морю, приведя за собой туманы и промозглый воздух. Ники скучала и вредничала, но к нам все чаще привозили целую толпу кузин — вечно занятые Поттеры и Уизли сгружали на нас с мамой своих детей. Это было хорошо. Доминик носилась с друзьями по дому, хохоча и дурачась. Мама носилась за ними, пытаясь спасти вазы и чашки, лицо ее светлело, а руки больше не дрожали. К вечеру она разгоняла малышню по комнатам, привычно садилась в старое продавленное кресло, да там и засыпала. Мне оставалось только укрывать ее пледом и целовать осторожно в щеку. Мама ухаживала за малыми и становилась почти живой. Вот только завтраки она все равно безбожно пересаливала.

А ночами мне снился Хогвартс. Древний замок, высокие башни и старинные стены. Мне снился потолок Большого Зала, отражающий небо. Мне снились факелы и лестницы, что двигались сами по себе. Мне снилось Черное озеро и Темный лес, привидения и говорящие портреты, оранжереи и домик лесничего. Мне снилось все, о чем я прочитала в «Истории Хогвартса». Мне снилось все, о чем я мечтала.

Мне снилось все, чего у меня никогда не будет.

Я училась по книгам, училась упорно и настырно. По моей комнате летали бабочки, трансфигурированные из листков бумаги, замки на окнах открывались только Алохоморой, а кошка то и дело страдала от Петрификус Тоталус. Мама только улыбалась, оживляя в очередной раз пушистую любимицу.

В ноябре зарядили дожди, малышню забрали по домам, и в Ракушке снова стало уныло. Я раскрасила стены в гостиной, но мама только нахмурилась и вернула как было — нежно-персиковый и красные узоры.

Вечерние посиделки не прекращались. Мама одевала все больше вязаных свитеров и никак не реагировала на мои предложения посетить бабушку во Франции, зато попытка выбросить старые папины вещи была воспринята в штыки.

А потом заболела Доминик.

Малышка температурила и хлюпала носом, ей снились кошмары и она совсем не хотела есть. Мама не отходила от нее ни на минуту, она похудела и извелась, но, черт возьми, она была живой! Не фарфоровой куклой с несчастными глазами, а мамой, моей мамой — почти такой же, как когда-то! Мама выхаживала Ники, а я с легкой завистью смотрела на горы самодельных открыток «Выздоравливай скорее!», которыми засыпали сестру многочисленные мелкие Поттеры и Уизли. Мне никогда не присылали самодельных открыток. У меня не было друзей.

Ники поправилась за две недели. А на Рождество мы все-таки поехали во Францию.

Я люблю Шамони. А зимой, на Рождество, городок превращается в настоящее чудо. Заснеженный Монблан и Арв подо льдом, снежные бои два на два (мы с мамой против Ники с тетей Габриэль, старшие против младших), вкуснейшая выпечка бабушки и веселые, чуть ехидные шутки дедушки — как будто яркая вспышка, будто фейерверк на темном небе. И мамина улыбка — как будто прежняя, настоящая, искренняя.

А ночами мне снился украшенный рождественскими елками Большой зал.

Возвращение в Англию, к промозглому морскому туману и холодной Ракушке, было подкрашено свежими впечатлениями и яркими воспоминаниями. Я хватала маму за руку и шептала: «Мамочка, мамочка, ведь скоро весна, а весной всегда легче, весной жить хочется!» Мама обнимала меня и целовала в макушку, мама улыбалась едва заметно, и глаза ее светились. Она мне верила.

Весна и вправду пришла. Море все еще было холодным, но уже манило, и я сбегала туда читать и практиковаться, солнышко припекало уже ощутимо, а небо стало таким ослепительно-синим, что долго смотреть на него не было сил. Пролетел быстро март, начинался апрель. Близился мамин День рождения.

Мой филин, скучавший без поручений столько месяцев, за первые апрельские недели налетался на год вперед. Я рассылала приглашения всем, кого знала. Гарри и Джинни, Гермиона и Рон, бабушка Молли и дедушка Артур, Джордж и Анжелина, Перси и Пенелопа, Виктор Крам, тетя Габриэль, бабушка Апполин и дедушка Гюстав, Луна, Невилл… Даже дядя Чарли из Румынии обещал приехать. Я хотела сделать маме праздник. И я просила о помощи.

Вместе с Гермионой мы выбрали маме платье — нежно-золотистое великолепие на тонких бретельках захватывало воображение так, что не хватало воздуха. Бабушка Молли наготовила разнообразных вкусностей, а что придумала Джинни, чтобы выманить маму в Лондон на несколько часов, для меня тайна, покрытая мраком — до сих пор.

Но когда они вернулись домой и наткнулись на кучу воздушных шариков, цветы и веселую орущую толпу, мама на некоторое время потеряла дар речи. Я даже испугалась на минуту, что ей не понравилось. Но когда лицо её осветила улыбка, — настоящая! — от сердца отлегло. И мы обнимались долго-долго-долго-долго, и я снова и снова шептала ей на ухо, что «люблю тебя, мамочка, очень сильно, люблю, люблю, ты мне веришь, правда?» И она смеялась — громко, заразительно, чисто. Голос ее отражался от стен Ракушки, разлетаясь по комнатам, и вместе с ней смеялись ее друзья.

А вечер был прелестный. И мама в подаренном нежно-золотистом платье, танцующая с дядей Чарли, и малышня, носящаяся под ногами с явными намерениями что-то разбить, и подвыпивший дядя Гарри, желающий на спор пойти поплавать («Герми, ты что, думаешь, мне слабо?» — «Нет, Гарри, просто двенадцатое апреля и на улице плюс семь…»), и даже мальчишка со странными синими волосами, что поглядывал на меня из угла. А вечером, когда все, кто был в состоянии, аппарировали домой, а кто не был, заснул мертвецким сном прямо в гостиной (дядя Гарри вырубился первым, а тетя Джинни только махнула на мужа рукой, как будто говоря: «Да пусть спит, хоть плавать не рвется»), мы с мамой вместе отлеветировали гостей по комнатам и улеглись спать. Втроем. Под одним одеялом. Ники потребовала сказку, мама что-то ей рассказывала, а я только сильнее прижималась к ней, мечтая, чтобы этот день никогда не заканчивался.

Когда я проснулась утром, ни мамы, ни Доминик в спальне уже не было. Я быстро спустилась вниз, на кухню, и застала там обеих. Мама и сестренка, похожие, как две капли воды, с открытым ртом слушали рассказы дяди Чарли о драконах.

— Доброе утро, — улыбнулась я. — О драконах рассказываете? А я никогда их не видела.

— А посмотреть хочешь? — улыбнулся в ответ Чарли.

— Я хочу, я хочу! — завизжала радостно Ники. — А ты нас пригласишь к себе, дядя Чарли, пригласишь?

— Отчего же не пригласить… Приглашу. Если будешь себя хорошо вести…

…Первая сова прилетела где-то в середине мая. Писал мне какой-то Тедди Люпин. Писал о том, что он гриффиндорец и что учится на третьем курсе, что увидел меня на Дне рождения «тети Флер» и подумал, что мы могли бы стать друзьями. Спрашивал, не сквиб ли я, а если не сквиб, то почему он никогда не видел меня в школе. Писал, что очень любит море и что у нас прекрасный дом. И еще признался, что он на самом деле крестник дяди Гарри, и что это именно Поттер-старший рассказал ему, кто я такая. Соблазн ответить был очень велик. Ну и что, что у него синие волосы и он на два года старше меня. Ну и что. У меня никогда не было друзей. И так хотелось иметь хотя бы одного! Пусть и синеголового.

Мама как всегда сидела в старом кресле и смотрела в окно. Она задумчиво касалась пальцами кольца, прокручивала его на безымянном пальце левой руки, поглаживала нежно-нежно. На коленях у нее лежал пергамент. Она о чем-то думала.

— Мама, — начала я, пристраиваясь у ее ног на ковре. — Мама, а ведь не важно, как человек выглядит, правда?

— Не важно, — согласилась мама и вздохнула как-то совсем тяжко.

— И если мне предлагают дружбу, надо ведь ее принять, да? — мамины пальчики начали перебирать мои волосы, сплетая и расплетая косу.

— А кто тебе дружбу предложил?

— Тедди. Тедди Люпин, — я вздохнула и повернула голову к маме. Она улыбнулась.

— Он хороший мальчик.

— А кто тебе написал?

— Чарли. Приглашает в Румынию.

— Поедем?

— Увидим…

Я отправила филина с письмом совсем уже ночью. И начала ждать ответа. С первой минуты.

А летом мы поехали к драконам. То есть, мы поехали к дяде Чарли, конечно, но какое там общение с родственниками, когда вокруг — огромные, величественные, страшные, но такие захватывающие существа! Пламя и чешуя, желтые злые глаза и большие крылья — драконы притягивали к себе лучше любых манящих чар. Доминик тут же заявила, что будет драконологом, на что мама ответила коротко и ясно: «Только через мой труп».

То лето было наполнено огнем и горами. То лето было наполнено письмами от Тедди и запахом хвои. То лето слишком быстро пролетело.

И опять потянулись дождливые дни. Я штудировала учебники и превращала кошку в тарелку, мама куталась в свитера и готовила завтраки (соли в них стало чуть-чуть меньше).

Мне и дальше снился Хогвартс. Темные коридоры и рыцарские доспехи, потайные ходы, поле для квиддича и деревушка Хогсмид. А еще нет-нет, да и мелькнет где-то синяя макушка.

На Рождество Тедди приехал в гости. И оказалось, что волосы у него уже зеленые. Я хотела спросить, что с ним, но не решилась — было мучительно стыдно. Да и вообще общаться с Тедди вживую, вот так, когда его глаза близко-близко, было как-то неловко. Я, наверное, просто не привыкла к такому общению. Но шутил Люпин хорошо, и смеяться с ним было легко. А это уже что-то, правда?

…Мама читала письмо, а я уже в четвертый раз трансфигурировала многострадальную кошку в кувшин. За окном начинался март, а море штормило, и до Ракушки доносились звуки тяжелых ударов волн о берег.

— Мам, тебе ведь дядя Чарли нравится? — мама подняла на меня свои огромные голубые глаза, полные удивления.

— Дуреха, да? — спросила с сомнением.

— Ну, письмо же ты от него читаешь… — кувшин снова стал кошкой, и та попыталась сбежать в другую комнату.

— От него, но это ничего не значит. Мы с ним просто друзья.

— Ага, как же…

— Много ты в таких вещах понимаешь!

— Мне уже тринадцать, мам. Что-то да понимаю.

— Чарли просто милый и добрый, он просто любит со мной общаться. Не забывай, что он брат твоего отца…

— Мой отец настоящий сукин сын, — выпаливаю я, и мама содрогается, как от удара.

— Виктория, — и голос у нее дрожит, и от него в комнате становится ощутимо холоднее. — Никогда больше не смей говорить о своем отце в таком тоне. А сейчас ступай к себе.

Я нерешительно поднялась и вышла из комнаты. Лишь на пороге обернулась, но того, что я увидела, было достаточно, чтобы во мне что-то оборвалось. Мама сидела в старом кресле, смотрела в окно и целовала золотое кольцо на безымянном пальце. Мама снова плакала.

И я бросилась к ней, к моей бедной мамочке с разорванной душой, принялась целовать, извиняться, вытирать соленую воду с ее щек, совсем как тогда, два года назад. Я чувствовала себя последней дурой, ведь, видимо, ею и являлась.

А на следующий день приехал Чарли.

…Тедди писал часто, Тедди приезжал на каникулах, Тедди приглашал к себе. Тедди хранил мои дурацкие девчоночьи секреты и заставлял своими шутками смеяться до слез. Тедди первым поздравил с четырнадцатилетием и подарил то, о чем я давно мечтала — старый том «Защита от темных сил. Углубленный курс». Тедди в Хогвартсе снился мне все чаще.

А в Ракушке все чаще бывал Чарли. Он заваливал Доминик книгами о драконах, а та бросалась ему на шею, как только он ступал на порог нашего дома. Мама, видя такую любвеобильность, только хмыкала и приглашала гостя войти. Они, бывало, долго пили чай в гостиной, разговаривая и смеясь. Смех у Чарли низкий, а у мамы — звонкий, и когда они смеются вместе, это слышит весь дом. Я только ухмылялась в своей комнате, когда из-за стены слышался такой хохот, и возвращалась к попыткам вызвать Патронуса. Не получалось ничего, кроме легкого серебристого облака.

Стук в дверь стал неожиданностью — мы никого не ждали. Мама и Чарли переглянулись, а я пошла открывать. Открыла — и потеряла на мгновенье дар речи. Он стоял, засунув руки в карманы мантии, такой же, как и три года назад — с длинными рыжими волосами, собранными в хвост, с серьгой в ухе и шрамами на лице. Он стоял на пороге нашего дома и смотрел на меня прямым долгим взглядом.

— Ну привет, Викки, — и знакомый с детства хрипловатый голос его ничуть не изменился. От возмущения и злости я только и смогла выговорить:

— Что ты здесь делаешь?

— Пришел увидеть маму, — он пожал плечами, словно это было так естественно — прийти увидеться с мамой, словно они каждый четверг встречаются и болтают, словно это не он ушел три с половиной года назад, не отозвавшись и словом с тех пор.

— Убирайся, — прошипела я.

— Ну что ты, дочь, успокойся…

— Убирайся, или я шибану тебя Непростительным, и молись, чтобы это был Круциатус, — я не помню, как палочка оказалась в моей руке, я помню только его глаза, полные удивления.

— Да ты и в школу-то не ходишь, откуда… — он не успел договорить, потому что я резко прервала:

— А ты попробуй, сунься.

— Собственного отца, Вик? Ты ударишь Непростительным собственного отца? — он смотрит с сомнением и недоверием, он выжидает.

— У меня нет отца. Он умер, знаешь ли, три с половиной года назад. Жаль, что ты не смог приехать на похороны. А теперь — убирайся.

Он постоял еще минуту, смотря мне в глаза, сверля меня взглядом. Потом дизаппарировал, а я вернулась в дом на негнущихся ногах.

— Все в порядке, Вик? Кто это был? — голос мамы звенит от беспокойства, и я только махнула рукой:

— Цветочница, мам, не обращай внимания, — и почти убежала к себе в комнату. Руки дрожали, но я все-таки написала кривыми буквами короткую записку и отправила филина с письмом в Хогвартс.

Как Тедди удалось сбежать со школы — не имею ни малейшего понятия. Это не важно. Важно только то, что через несколько часов я рыдала в его объятиях.

…Мой пятнадцатый день рождения проходил как-то сумбурно. С утра забежала Ники и завалила меня всю сладостями из «Сладкого королевства», потом вбежала мама, расцеловала в обе щеки и подарила платье — легкое и воздушное, зеленое, словно море. Чарли тоже пришел, преподнес сумку из драконьей кожи. Потом ко мне весь день мотались камином многочисленные Уизли, а за ними и Поттеры, а за ними и Делакуры… А к обеду появился Тедди.

У него фиолетовые волосы (и я уже знаю, что волосы он не красит, а они просто меняют свой цвет от настроения) и голубые глаза, у него неряшливо расстегнутая школьная мантия (опять сбежал, и как только это ему удается?) и книга в руках.

Книга — для меня. «Как защититься от Непростительных», коллекционное издание. Я крепко его обнимаю, а потом мы сбегаем к морю. Мы кормим чаек и разговариваем, мы бродим побережьем и смеемся. Сколько времени прошло? Да разве кто-то считал? Начало сентября — тепло, да не очень, моего нового зеленого легкого платья уже не хватает для тепла, и Тедди отдает мне свою мантию — я хоть на пару часов почувствую себя гриффиндоркой. Сегодня — День рождения. Сегодня — можно. И я уже думаю рассказать Тедди о своем сегодняшнем сне, — как будто я опять маленькая, сижу на табурете в Большом зале, а на голове у меня Сортировочная Шляпа и она отправляет меня на Гриффиндор — я уже поворачиваюсь к нему, раскрыв рот, но вдруг происходит что-то странное.

Тедди решительно обнимает меня и касается губами моих губ. И это обжигающе. Я закрываю глаза, и Тедди целует уже смелее, голова начинает кружиться, и…

«А вдруг бросит?» — спрашивает настороженно внутренний голос, и я содрогаюсь. «А вдруг бросит?» — голос звучит уже увереннее, и я отрываюсь от парня, упираюсь ладошками ему в грудь. «А вдруг бросит?» — голос в голове торжествует, и я поднимаю на ничего не понимающего Люпина глаза, полные слез, и шепчу: «Извини, Тедди, извини. Нам нельзя».

И я сбегаю. Я убегаю от моря и растерянного Люпина, бегу к дому, а в голове стучит: «Бросит, бросит, бросит…»

Я вбегаю в дом и вижу, как Чарли целует мою маму. И назад, на улицу, я выхожу уже на цыпочках, тихо-тихо, чтобы не помешать.

Мне было пятнадцать, я сидела на утесе и смотрела на море. Сентябрьская ночь обнимала меня, бриз ласкал мои щеки и высушивал слезы. Я все еще куталась в гриффиндорскую мантию и без конца твердила: «Прости меня, Тедди, прости, прости, прости…». И вдруг увидела внизу, на берегу, светлую фигурку.

В длинном светлом платье, с распущенными волосами, у самой кромки воды стояла моя мама. Долго-долго она смотрела на темное море, лишь потом подняла руку и бросила что-то в воду. Развернулась и пошла по направлению к Ракушке — словно фея из сказок, которые так любит Ники. Она шла — и светилась вся изнутри, моя мамочка с исцеленной наконец-то душой.

Я знала, что забрало сегодня море. Там, на дне, вечно будет покоиться золотое обручальное кольцо.

…Мне двадцать один год, я учусь в Школе Авроров под руководством дяди Гарри, который гоняет меня так, что мама не горюй. Я исправно посещаю все занятия, упражняюсь в маскировке и защитных заклинаниях. Я пишу письма Ники в Хогвартс, а маме и дяде Чарли — в Румынию. Я возвращаюсь вечерами в свою Ракушку, кормлю нашу старую кошку, сажусь в старое кресло в гостиной и читаю. Иногда выхожу к морю — на тот самый утес — и кормлю чаек. Мне двадцать один год и я вполне довольна своей жизнью.

Вот только Хогвартс мне по-прежнему снится. А еще нет-нет, да и мелькнет синяя макушка в конце коридора.

Ureongi gaksi (Korean: 우렁이 각시, The Snail Bride) is a Korean folktale about a poor man who breaks taboo and marries a maiden who comes out of a snail shell until he loses his snail bride when a magistrate kidnaps her. The tale features an inter-species marriage in which a snail transforms into a woman and becomes the bride of a male human. The tale also depicts the motif of a government official from the ruling class taking away a woman in a relationship with a lower-class male civilian.

History and transmission[edit]

Japanese researcher Fumihiko Kobayashi stated that the tale of the Pond-Snail Wife «circulate in Korea and China».^[1]

Chinese tradition[edit]

The tale of a snail turning into a woman has been orally passed down not only in Korea but in China as well.  An example of the tale’s Chinese versions would be Dengyuanzuo (鄧元佐) in a collection of novellas titled Jiyiji (集異記 Collection of Strange Stories). There is also Luonuxing (螺女形) in a story collection titled Soushen houji (搜神後記 Sequel to Records of the Strange) compiled by the poet Tao Qian (陶潛, 365-474 BC).^[2]

Chinese folklorist and scholar Ting Nai-tung [zh] stated that the snail woman or fairy fulfills the role of «the mysterious housekeeper» par excellence in Chinese stories. Tales of this sort are attested in ancient Chinese literature, by the time of the ancient Jin dynasty.^[3] In his own typological classification of Chinese folktales, he also established its own subtype for the story, type 400C, «The Snail Wife».^[4]

On the other hand, researcher Haiwang Yuan argues that the story originated in 677 AD in China. In this original version, the snail-wife was actually a heavenly envoy who came to help, not marry, the human farmer.^[5]

Korean tradition[edit]

Korean scholarship may also name this tale The Pond-Snail Wife and classify it as type KT 206 in the Korean type index. Variants are reported to «widely circulate» in Korea.^[6]

As for Korean versions of the tale, there is Jogae sokeseo naon yeoja (조개 속에서 나온 여자The Woman Who Came Out of a Shell) in Ondol yahwa (온돌야화 Late Night Tales Told on Ondol Floors),^[7] which is a Japanese-language collection of Korean folktales by Jeong In-seop that was published in Tokyo in 1927. There is also Najung mibu seolhwa (나중미부설화 The Myth of the Fair Bride From a Shell) in Haguk seolhwa munhak eui yeongu (한국설화문학의 연구 A Study on Korean Narrative Literature) by Son Jin-tae that was published in 1946.^[8] The folktale has been orally transmitted widely in all regions throughout the Korean peninsula so that more than thirty different variations of Ureongi gaksi are included in major folktale collections such as Hanguk gubi munhak daegye (한국구비문학대계 Compendium of Korean Oral Literature). Almost all Koreans are familiar with the term «Ureongi gaksi» because it is an analogy referring to a person who secretly cooks a meal for someone.

Plot[edit]

Summary[edit]

Once upon a time, there was a man living with his mother for he was too poor to find a wife. One day, while working in a rice paddy, the man grumbled to himself, «Who will I eat this rice with?» Then he heard a voice reply, «With me.» Startled, he once more asked, «Who will I eat this rice with?» and the voice again answered, «With me.» The man looked around to find nothing but a snail shell at the edge of the rice paddy, so he brought it home and kept it in a water jar. From that day on, when mother and son came back home from work each day, a delicious meal would be prepared for them. Curious to find out who was cooking, the man pretended to leave for work one day and crept back to keep an eye on the house. He then saw a beautiful maiden emerge from the snail shell to prepare a meal. The man jumped out, ran over to the maiden, and asked her to live with him instead of going back into the snail shell. The maiden told him it was not yet time, but the impatient man kept begging her to stay so that the two became husband and wife on that very day.

Fearing that his wife might be taken away from him, the husband never let her leave the house. Whenever she prepared lunch for her husband, her mother-in-law would deliver it to her son working in the field. One day, the mother-in-law wished to stay home to enjoy some crispy leftover rice, so she asked her daughter-in-law to deliver lunch to her son. On her way to her husband, however, the snail bride ran into the magistrate’s procession. She quickly hid in the woods, but the magistrate spotted the radiance from her body among the trees. Smitten by her beauty, the magistrate took her away in a palanquin to make her his bride. The husband ultimately failed to find his wife although he went to the magistrate’s office looking for her, which caused him to die of despair and become reborn as a blue bird. The kidnapped snail bride refused to eat and disobeyed the magistrate until she too died and turned into a fine-toothed comb.

Variation[edit]

Most variations of this folktale lead to an unhappy ending like the plot introduced above, either by the couple committing suicide or other means of death.^[9] In one variation, instead of the mother-in-law, the portrait the snail bride draws for her husband causes her to come across the magistrate. In that variation, the husband is so enamored with his wife that he refuses to leave home for work. The snail bride thus draws a portrait of herself and gives it to her husband to take to work. The portrait, however, is blown away in the wind while the husband is working and allows the magistrate to discover the snail bride and come after her. Meanwhile, another variation bears no mention of a magistrate but arrives at an unhappy ending when the snail bride fails to become wholly human because she marries before the right time comes. In one rare variation that finishes with a happy ending, the magistrate hosts a banquet for beggars in an attempt to make the snail bride laugh. The husband appears at the banquet and dances in a costume covered with bird feathers. At this, the snail bride finally laughs so that the magistrate hands his official robe to the husband, suggesting that he would like try on the bird feather costume. Once they change robes, the snail bride tells her husband to quickly step up to the porch. This causes the magistrate to be ousted while the husband is appointed as a government official and lives happily ever after with his wife.^[10]

Features and significance[edit]

Ureongi gaksi features an inter-species marriage between a snail that turns into a maiden and a male human. When the man courts her, the snail bride tells him she cannot accept him for a couple of days. However, the man is impatient and breaks the taboo by immediately making her his bride. Ureongi gaksi is therefore structured around taboos and breaking them. The part where the magistrate becomes smitten with the snail bride’s beauty and takes her away strongly hints at the motif of a government official taking possession of a woman related to a civilian.^[11] Having a maiden emerge from a snail shell give the story a mysterious air. Yet, describing that it is the snail bride’s duty to be good at cooking indicates that the term «Ureongi gaksi» represents women who are homemakers in their in-laws’ household.^[12]

Other[edit]

Ureongi gaksi features the motif of a government official taking away a woman related to a civilian. Tales with the same motif have gained attention for serving as sources for the well-known Korean classic called Chunhyangjeon (춘향전 The Tale of Chunhyang).^[13] Other Korean folktales similar to Ureongi gaksi include Domi eui cheo (도미의 처 The Wife of Domi) and Jirisan baksaeknyeo (지리산 박색녀 The Ugly Woman at Mount Jiri).

Translations[edit]

The tale was translated as The Mud-Snail Fairy^[14] and The Snail Lady.^[15]

A version of the tale, titled The Story of the Covetous Magistrate, was published by E. B. Landis in the Journal of American Folklore. In this version of the story, the fairy gets out of a pumpkin, but the rest of the tale remains largely the same.^[16]

See also[edit]

• Keong Emas (Golden Snail, Javanese folktale)

References[edit]

Sources[edit]

• «Ureongi gaksi», Encyclopedia of Korean Language and Literature.
• Kim Dae-sook, «Ureongi gaksi», Encyclopedia of Korean Folk Literature.
• Kim Dae-sook, «Snail Bride», Encyclopedia of Korean Folk Literature.
• Kim Hyeon-ryong, «Ureongi gaksi,» Encyclopedia of Korean Folk Culture.
• Shin Dong-heun, «Ureong gaksi: The Mirthful Imagery in Folktales and the Sighs They Carry», Reading Korean Classics.
• Choi In-hak, «Ondol yahwa», Encyclopedia of Korean Folk Culture.

External links[edit]

• «Dalpaengi (Ureongi) gaksi,» Compendium of Korean Oral Literature.
• «Ureongi gaksi,» Compendium of Korean Oral Literature.
• «The Snail Maiden Who Turned into a Fine-toothed Comb,» Compendium of Korean Oral Literature.
• «The Snail Bride Who Made a Man King,» Compendium of Korean Oral Literature.

Ureongi gaksi (Korean: 우렁이 각시, The Snail Bride) is a Korean folktale about a poor man who breaks taboo and marries a maiden who comes out of a snail shell until he loses his snail bride when a magistrate kidnaps her. The tale features an inter-species marriage in which a snail transforms into a woman and becomes the bride of a male human. The tale also depicts the motif of a government official from the ruling class taking away a woman in a relationship with a lower-class male civilian.

History and transmission[edit]

Japanese researcher Fumihiko Kobayashi stated that the tale of the Pond-Snail Wife «circulate in Korea and China».^[1]

Chinese tradition[edit]

The tale of a snail turning into a woman has been orally passed down not only in Korea but in China as well.  An example of the tale’s Chinese versions would be Dengyuanzuo (鄧元佐) in a collection of novellas titled Jiyiji (集異記 Collection of Strange Stories). There is also Luonuxing (螺女形) in a story collection titled Soushen houji (搜神後記 Sequel to Records of the Strange) compiled by the poet Tao Qian (陶潛, 365-474 BC).^[2]

Chinese folklorist and scholar Ting Nai-tung [zh] stated that the snail woman or fairy fulfills the role of «the mysterious housekeeper» par excellence in Chinese stories. Tales of this sort are attested in ancient Chinese literature, by the time of the ancient Jin dynasty.^[3] In his own typological classification of Chinese folktales, he also established its own subtype for the story, type 400C, «The Snail Wife».^[4]

On the other hand, researcher Haiwang Yuan argues that the story originated in 677 AD in China. In this original version, the snail-wife was actually a heavenly envoy who came to help, not marry, the human farmer.^[5]

Korean tradition[edit]

Korean scholarship may also name this tale The Pond-Snail Wife and classify it as type KT 206 in the Korean type index. Variants are reported to «widely circulate» in Korea.^[6]

As for Korean versions of the tale, there is Jogae sokeseo naon yeoja (조개 속에서 나온 여자The Woman Who Came Out of a Shell) in Ondol yahwa (온돌야화 Late Night Tales Told on Ondol Floors),^[7] which is a Japanese-language collection of Korean folktales by Jeong In-seop that was published in Tokyo in 1927. There is also Najung mibu seolhwa (나중미부설화 The Myth of the Fair Bride From a Shell) in Haguk seolhwa munhak eui yeongu (한국설화문학의 연구 A Study on Korean Narrative Literature) by Son Jin-tae that was published in 1946.^[8] The folktale has been orally transmitted widely in all regions throughout the Korean peninsula so that more than thirty different variations of Ureongi gaksi are included in major folktale collections such as Hanguk gubi munhak daegye (한국구비문학대계 Compendium of Korean Oral Literature). Almost all Koreans are familiar with the term «Ureongi gaksi» because it is an analogy referring to a person who secretly cooks a meal for someone.

Plot[edit]

Summary[edit]

Once upon a time, there was a man living with his mother for he was too poor to find a wife. One day, while working in a rice paddy, the man grumbled to himself, «Who will I eat this rice with?» Then he heard a voice reply, «With me.» Startled, he once more asked, «Who will I eat this rice with?» and the voice again answered, «With me.» The man looked around to find nothing but a snail shell at the edge of the rice paddy, so he brought it home and kept it in a water jar. From that day on, when mother and son came back home from work each day, a delicious meal would be prepared for them. Curious to find out who was cooking, the man pretended to leave for work one day and crept back to keep an eye on the house. He then saw a beautiful maiden emerge from the snail shell to prepare a meal. The man jumped out, ran over to the maiden, and asked her to live with him instead of going back into the snail shell. The maiden told him it was not yet time, but the impatient man kept begging her to stay so that the two became husband and wife on that very day.

Fearing that his wife might be taken away from him, the husband never let her leave the house. Whenever she prepared lunch for her husband, her mother-in-law would deliver it to her son working in the field. One day, the mother-in-law wished to stay home to enjoy some crispy leftover rice, so she asked her daughter-in-law to deliver lunch to her son. On her way to her husband, however, the snail bride ran into the magistrate’s procession. She quickly hid in the woods, but the magistrate spotted the radiance from her body among the trees. Smitten by her beauty, the magistrate took her away in a palanquin to make her his bride. The husband ultimately failed to find his wife although he went to the magistrate’s office looking for her, which caused him to die of despair and become reborn as a blue bird. The kidnapped snail bride refused to eat and disobeyed the magistrate until she too died and turned into a fine-toothed comb.

Variation[edit]

Most variations of this folktale lead to an unhappy ending like the plot introduced above, either by the couple committing suicide or other means of death.^[9] In one variation, instead of the mother-in-law, the portrait the snail bride draws for her husband causes her to come across the magistrate. In that variation, the husband is so enamored with his wife that he refuses to leave home for work. The snail bride thus draws a portrait of herself and gives it to her husband to take to work. The portrait, however, is blown away in the wind while the husband is working and allows the magistrate to discover the snail bride and come after her. Meanwhile, another variation bears no mention of a magistrate but arrives at an unhappy ending when the snail bride fails to become wholly human because she marries before the right time comes. In one rare variation that finishes with a happy ending, the magistrate hosts a banquet for beggars in an attempt to make the snail bride laugh. The husband appears at the banquet and dances in a costume covered with bird feathers. At this, the snail bride finally laughs so that the magistrate hands his official robe to the husband, suggesting that he would like try on the bird feather costume. Once they change robes, the snail bride tells her husband to quickly step up to the porch. This causes the magistrate to be ousted while the husband is appointed as a government official and lives happily ever after with his wife.^[10]

Features and significance[edit]

Ureongi gaksi features an inter-species marriage between a snail that turns into a maiden and a male human. When the man courts her, the snail bride tells him she cannot accept him for a couple of days. However, the man is impatient and breaks the taboo by immediately making her his bride. Ureongi gaksi is therefore structured around taboos and breaking them. The part where the magistrate becomes smitten with the snail bride’s beauty and takes her away strongly hints at the motif of a government official taking possession of a woman related to a civilian.^[11] Having a maiden emerge from a snail shell give the story a mysterious air. Yet, describing that it is the snail bride’s duty to be good at cooking indicates that the term «Ureongi gaksi» represents women who are homemakers in their in-laws’ household.^[12]

Other[edit]

Ureongi gaksi features the motif of a government official taking away a woman related to a civilian. Tales with the same motif have gained attention for serving as sources for the well-known Korean classic called Chunhyangjeon (춘향전 The Tale of Chunhyang).^[13] Other Korean folktales similar to Ureongi gaksi include Domi eui cheo (도미의 처 The Wife of Domi) and Jirisan baksaeknyeo (지리산 박색녀 The Ugly Woman at Mount Jiri).

Translations[edit]

The tale was translated as The Mud-Snail Fairy^[14] and The Snail Lady.^[15]

A version of the tale, titled The Story of the Covetous Magistrate, was published by E. B. Landis in the Journal of American Folklore. In this version of the story, the fairy gets out of a pumpkin, but the rest of the tale remains largely the same.^[16]

See also[edit]

• Keong Emas (Golden Snail, Javanese folktale)

References[edit]

Sources[edit]

• «Ureongi gaksi», Encyclopedia of Korean Language and Literature.
• Kim Dae-sook, «Ureongi gaksi», Encyclopedia of Korean Folk Literature.
• Kim Dae-sook, «Snail Bride», Encyclopedia of Korean Folk Literature.
• Kim Hyeon-ryong, «Ureongi gaksi,» Encyclopedia of Korean Folk Culture.
• Shin Dong-heun, «Ureong gaksi: The Mirthful Imagery in Folktales and the Sighs They Carry», Reading Korean Classics.
• Choi In-hak, «Ondol yahwa», Encyclopedia of Korean Folk Culture.

External links[edit]

• «Dalpaengi (Ureongi) gaksi,» Compendium of Korean Oral Literature.
• «Ureongi gaksi,» Compendium of Korean Oral Literature.
• «The Snail Maiden Who Turned into a Fine-toothed Comb,» Compendium of Korean Oral Literature.
• «The Snail Bride Who Made a Man King,» Compendium of Korean Oral Literature.

Брюхоногий моллюск издавна живет на обширной территории Европы. Материк с древних времен заселялся виноградными улитками сначала с юго-востока, центральной части. Сегодня им недоступны только северные широты.

Крупнейших на материке моллюсков считали сельскохозяйственными вредителями, активно использовали в приготовлении пищи. Сегодня многие любители живности содержат улиток как домашних питомцев.

Описание и особенности

Тело моллюска состоит из видимых частей: раковины и туловища, у которого различают голову с щупальцами и ногу. Специальная мантия служит защитой для внутренних органов, спрятанных в раковину. Некоторые складки можно заметить снаружи.

Диаметр спиралеобразной раковины составляет 3,5-5,5 см. Округлая раздутая форма позволяет полностью скрывать туловище при необходимости. Раковина закручена вправо витками в 4,5 оборота. Нижняя окружность служит широким основанием.

Окрас раковины преимущественно в желто-коричневых тонах, реже темно-серого оттенка, на некоторых витках проходят темные и светлые борозды. Насыщенность цветовой гаммы зависит от климатического фактора, рациона моллюска. Изменчивость покрова связана с природной маскировкой улиток.

Примечательна ребристая поверхность правозакрученной раковины. Благодаря особенности строения возрастает показатель прочности, накапливается больше влаги для жизнеобеспечения.

Нога взрослого моллюска способна вытягиваться до 9 см, хотя в обычном состоянии длина от 3 до 5 см. Мягкое тело с повышенной эластичностью. Густые морщинки с четырехугольными канавками между ними эффективно удерживают влагу.

Пара щупалец на голове улитки находится над ротовым отверстием. Щупальца очень активны, меняют положение до угла, больше развернутого. Высокая чувствительность проявляется в реакции на свет, малейшие касания – они мгновенно прячутся вглубь домика.

Нижние, губные, в длину 2,5-4,5 мм, связаны с обонянием. На верхних – органы зрения. Длина глазной пары щупалец – 10-20 мм. Улитка различает интенсивность света, видит предметы на расстоянии до 1 см. Цветовую гамму моллюск не различает.

Дыхание улитки – легочное. В складках мантии расположено отверстие, которое словно зашторивается в среднем один раз в минуту. Активность дыхания зависит от углекислого газа в воздухе, уровня влажности.

Интересной особенностью виноградных улиток является способность восстанавливать утраченные части тела. Частичная потеря головы или щупалец не смертельна – животное отрастит их за 2-4 недели.

Образ жизни и среда обитания

Расселение брюхоногих моллюсков произошло практически по всей Европе. Долины, лужайки, опушки, заросшие овраги, городские парки, сады – комфортная среда для обитания этих неприхотливых существ.

Активное состояние виноградных улиток длится с первых солнечных дней весны до осенних холодов. Сезонное бодрствование моллюсков не превышает 5 месяцев. Влаголюбивые животные часто находятся среди камней, в тени зарослей кустарника, зарываются в отсыревший мох.

Днем, в засушливое время, они неподвижны, скрываются в местах, где лучше сохраняется влага. Сидят в раковинах, закрытых тонкой пленкой от испарения. Словно приклеенные к стволам или веткам, они пережидают полуденный зной. Жара, как и холод, приводит улиток в оцепенение.

Ночная пора, сырая погода пробуждают улиток к поиску пищи. Моллюск выбирается из укрытия, отправляется в путь. Мускулистая нога переносит улитку вследствие сокращения мышц и выделяемой слизи, смягчающей трение.

Поверхность, по которой ползет моллюск, может быть горизонтальной, вертикальной, расположенной под любым углом. Виноградная улитка отталкивается от опоры, скользит со скоростью до 7 см в минуту.

Природных врагов улитки много. Она является лакомством для всех пресмыкающихся, ежей, кротов. Некоторые жуки заползают внутрь моллюска через отверстие для дыхания. С приходом осенних холодов улитка зарывается в землю с поднятым устьем для зимней спячки.

Такое расположение защищает от бактерий, удерживает небольшой воздушный слой, позволяет в половодье быстро выбраться из укрытия. Период анабиоза продолжается примерно 3 месяца. Нору животное выкапывает мускулистой ногой. В зависимости от плотности почвы вырытый канал достигает 6 — 30 см. Если каменистый грунт не поддается, то убежище улитка находит под осенними листьями.

Устье раковины моллюск закрывает особой слизистой пеленой. После застывания известковый слой становится надежной крышечкой. Толщина пробки бывает разной, зависит от суровости зимы. Через маленькое отверстие поступает воздух.

Заметить газообмен можно по пузырькам при погружении моллюска в воду. Период зимовья брюхоногие существа проводят поодиночке, но иногда собираются целыми колониями. За время зимовки виноградная улитка теряет до 10% веса.

Весной, после пробуждения, начинается период восстановления. Любители животных занимаются содержанием и разведением моллюсков. Хотя существуют запреты на их ввоз в отдельные страны, интерес к улиткам не угасает.

Разведение улитки виноградной

История разведения брюхоногих очень древняя. Успешные улиточные фермы до сегодняшних дней поставляют моллюсков как товар для внутреннего потребления и на экспорт. Любители могут создать собственный моллюскарий на дому.

В зимнее время оборудование и питомцы должны быть в тепле, а летом выращиванием улиток можно заниматься на улице (во дворах, на дачах). Безопасность беззащитных брюхоногих существ зависит от человека, потому нельзя забывать об угрозе грызунов и домашних животных.

Для содержания улиток потребуется просторные стеклянные или пластиковые емкости объемом 200-250 литров с хорошей вентиляцией. Контейнер для молодняка, отдельные вольеры для размножения, емкости для продажи не будут финансово обременительны для начинающего предпринимателя.

Комфортные условия обитателям создают

• большая площадь дна домика;
• увлажненная земля с добавлением 1/6 части активированного угля;
• растения, веточки, мох для имитации естественной среды;
• небольшой водоем;
• кусочки мела для подкормки – укрепляет панцирь;
• крышка с отверстиями для бокса – улитки выползают, если нет препятствий.

Разведение виноградных улиток будет успешным при поддержании дневной температуры 20-22°С, ночной — на 2-3 градуса ниже. Температура выше или ниже нормы приводит обитателей к спячке. Для подержания нужной влажности в 85-90% требуется дважды в день увлажнять с помощью бытового пульверизатора стекла и прочие поверхности.

Чистоту нужно поддерживать протиранием стенок бокса и удалением слизи из внутреннего пространства. Содержание и уход за виноградной улиткой не составляет труда, подходит даже новичкам.

Питание

Название улитки говорит о ее любимом лакомстве – листьях винограда, хотя травоядное существо питается практически любой растительностью, даже травой и перегнойной массой. В домашних условиях питомцев нужно кормить пищей, максимально приближенной к той, которую они потребляют в природе. В рацион включают

• листья крапивы;
• салат;
• лесную землянику;
• лопух;
• редьку;
• медуницу;
• одуванчик;
• капусту;
• хрен;
• подорожник.

Зелень должна быть свежей, сочной, чистой. В пищу можно добавлять измельченные кусочки огурца, кабачка. Улитка виноградная в домашних условиях охотно питается семенами конопли, льна. В корма включают сою, овес, кукурузу, пшеницу, гречиху.

Если заботы о том, чем кормить виноградных улиток, занимают много времени, можно приобретать комбикорм. Режим питания – 2-3 раза в день. Владельцы улиточных ферм подсчитали, что на 300 особей в месяц необходимо 20 кг комбикорма.

Важной особенностью улиток является потребность в солях кальция для наращивания раковины. Кусочек мела в домике – обязательное условие здорового образа жизни моллюска.

Случаи потребления животной пищи изредка наблюдаются, но это не типичное проявление пищевых привычек животного. Особенностью молоди, вышедшей из яиц, является кормление веществами из почвы.

Важно следить за чистотой террариума, в котором могут загнивать остатки влажного корма. Такой процесс губителен для обитателей. Процессы гниения создают болезнетворную среду, уничтожающую все потомство. Поэтому уборка остатков пищи – необходимый элемент жизнеобеспечения улиток.

Размножение и продолжительность жизни

Виноградные улитки становятся половозрелыми от полутора до двух лет. Брюхоногие существа по своей природе гермафродиты, содержат как мужские, так и женские характеристики.  Обязательным условием для откладывания яиц является обмен двумя взрослыми особями половыми клетками. Потомство моллюски приносят 1-2 раза в году:

• с марта до начала июня;
• с наступления сентября до октября.

Заводчики для активизации размножения улиток помещают контейнеры в холодное помещение на несколько месяцев. Перемещение в тепло дает сигнал питомцам, что наступил весенний сезон.

Особи, готовые к спариванию, отличаются от других поведением: активно ползают в поисках партнера, вытягивают туловище. Встречи завершаются сближением подошв. Улитки откладывают яйца, соединенные в коконы студенистым веществом, в почву.

Грунт должен быть чистым, без вредителей, способных погубить потомство. Малыши вылупятся через 3-4 недели на глубине 6-10 см. Новорожденные улитки крошечные — в диаметре всего 2-2,5 мм. Раковины прозрачные, всего в два оборота. По мере роста число витков увеличивается.

Моллюски сначала питаются своей скорлупой, затем переходят на обычный корм по мере продвижения на поверхность почвы. Путь молодняка вверх длится 8-10 дней. Продолжительность жизни виноградных улиток невелика.

В естественных условиях отпущенный природой срок не превышает 7-8 лет, если моллюска не съест хищник. В условиях питомников жизнь брюхоногого существа в безопасности, длится до 20 лет. Рекордсменом — долгожителем стала улитка в Швеции, преодолевшая рубеж в три десятка лет.

Цена

Купить виноградных улиток можно в специализированном зоомагазине, у частных заводчиков. В южных регионах России моллюски водятся в естественной среде, найти подходящий экземпляр несложно.

Риск для владельца заключается в том, что антисанитарные условия развития бывают причиной заражения грибковыми заболеваниями, плесенью. Почвенный субстрат часто заражен паразитами, которые вместе с улиткой попадут в домашнюю среду.

Покупка обойдется совсем недорого. Цена виноградной улитки составляет всего 200-400 рублей. Для домашнего питомника обычно приобретают пару брюхоногих жителей. Владельцу стоит обратить внимание на состояние раковины моллюска.

Она не должна иметь видимых повреждений, деформации развития. Жизнь виноградной улитки интересна для наблюдения. Маленький питомец неприхотлив и привлекателен своей гармоничностью бытия.

К чему снится ракушка

Ракушка снится во сне, согласно сонникам — это символ ваших скрытых чувств и переживаний. Если вам снится сон, в котором вы ходите по отмели и собираете ракушки — у вас будут неприятности, которые возникнут из-за расточительности. Видеть во сне, что вы нашли ракушку с жемчужиной — у вас будет настоящее счастье и большая любовь. Приснились невзрачные и некрасивые ракушки — это к разочарованию.

К чему снится Ракушка по соннику Миллера

К чему снится Ракушка во сне?

Ракушка — Сон, в котором вы, бродя по отмели, собираете ракушки, сулит вам неприятности из за расточительности и страсти к излишествам. Горькое раскаяние и сожаление о растраченном времени ждет вас.

Толкование Астрологического сонника

Ракушка — ваши надежды исполнятся.

Что значит Ракушка по соннику Странника

Толкование Ракушки из вашего сна

Ракушка — Уход в себя; открытие тайны.

Ракушка // сонник Чжоу-Гуна

Ракушка по китайским древним книгам:

Ракушки и улитки — На стороне не будет заболевания.

К чему снится Ракушка // Малый Велесов сонник

Ракушка — Пустая – лишение доверия; полная – удача в деле, в следующем соннике вы можете узнать другую трактовку.

К чему снится Ракушка: Большая энциклопедия снов О.Адаскиной

К чему снится Ракушка по соннику

Ракушка — Видеть отмели, усыпанные ракушками, — добиться благополучия путем больших трудов и усилий. Если вам приснился пустынный берег, усыпанный ракушками, то этот сон предвещает утраты, влекущие за собой уныние и душевную боль.

Эзотерический сонник: Ракушка

Ракушки в воде, на песке мелкие досадные помехи в работе или предприятии. Низать вы мешаете излишней суетой своему делу, если нижете для себя, и чужому, если для другого. Собирать придумываете себе трудности, а потом боритесь с ними.

Ракушка // Старинный французский сонник

Ракушка к чему снится, толкование:

Ракушка — Если вы видели во сне ракушки, — вам предстоит далекое и увлекательное путешествие. Если вам снилась пустая раковина, — вскоре вы потеряете впустую много времени. Если вы видели во сне ракушку с моллюском, вы можете надеяться на успех.

Видеть Ракушку во сне: Большой современный сонник

Ракушка — Вы будто идете по отмели и видите под ногами множество ракушек — ваши надежды исполнятся; крупный успех наконец сделает вашу жизнь благополучной. Вы как будто собираете ракушки на отмели — сон говорит о вашей расточительности; эта ваша черта характера станет причиной осложнения отношений с кем-то из близких.

Толкование сна Ракушка Большим сонником Натальи Степановой

К чему снится Ракушка?

Усыпанные ракушками или водорослями отмели предвещают благополучие и удовлетворение — затраченные вами усилия принесут долгожданные плоды. Если вам приснились пустынные отмели — это предвестие утрат, влекущих за собой уныние и душевную смуту. Если, бродя по отмели, вы собираете раковины — ждите неприятностей из-за своей расточительности и страсти к излишествам. Берегите свое время, не тратьте его попусту.

К чему снится Ракушка по толкователю снов по Н. Степановой

Для рожденных с января по апрель:

Ракушка — К болезни суставов.

Для рожденных с мая по август:

Увидели ракушку во сне — Тот, кто замыкается в себе, как в ракушке, не всегда получает помощь, ибо кто не зовет, того и не услышат, так по соннику трактуется этот сон.

Для рожденных с сентября по декабрь:

Приснились ракушки — К приумножению состояния.

Приснился сон про Ракушку по Современному соннику

Отмель, усыпанная ракушками, предвещает благополучие и исполнение надежд. Если вам снилось, что вы собираете ракушки, бродя по отмели, постарайтесь избежать неприятностей, причины которых — ваши расточительность и страсть к излишествам.

К чему снятся Ракушки по соннику гадалки Евдокии

Если вам снятся морские ракушки на побережье или висящие на водорослях, на отмели — к благополучию, затраченные усилия дадут положительные результаты. Бродить по отмели или берегу и собирать ракушки — неприятности из-за пристрастия к излишествам, огорчения из-за напрасной траты времени на нестоящее дело.

Что означает сон про Ракушку по Психологическому соннику

Если снится во сне, что собираете морские ракушки, сон предупреждает: ваше легкомысленное отношение к жизни доставит немало проблем — как бы не пришлось потом горько жалеть о случившемся.

Ракушка // сонник Дэвида Криспа

Красивые ракушки с морскими моллюсками могут снится как предупреждение о том, что вас ждут неприятности из-за расточительности и страсти к излишествам, а также горькое раскаяние и сожаление о растраченном времени.

К чему снится Ракушка по соннику Миллера

Если вам приснились усыпанные ракушками или водорослями отмели — это предвещает благополучие и довольство, так как затраченные вами усилия увенчаются исполнением надежд.

Снилась ночью отмель с ракушками — то это предвещает вам утраты, влекущие за собой уныние и душевную смуту.

Если вам снилось, что бродя по отмели, вы собираете ракушки — это сулит вам неприятности из-за расточительности и страсти к излишествам. Также вас ждет горькое раскаяние и сожаление о растраченном времени.

См. также: к чему снится море, к чему снятся устрицы, к чему снится жемчуг.

Ракушки по Египетскому соннику

Если вам снятся морские ракушки — то ваши надежды скоро исполнятся.

Если снилось про Ракушку по Большому соннику

Если вам снится отмель, усыпанная ракушками — это предвещает вам благополучие и исполнение надежд.

Снилось ночью, что вы собираете морские ракушки, бродя по отмели — то постарайтесь избежать неприятностей, причины которых — ваши расточительность и страсть к излишествам.

Сон с Ракушкой по Лунному соннику

Ваши надежды исполнятся.

© Фото: ru.depositphotos.com

Привёз я с моря ракушку. Нашёл её в песке.
И кажется, что катится волна не вдалеке,
А рядышком, а рядышком, и сыплется песок.
Поёт про море ракушка. А за окном снежок,
А за окном метелица бушует целый час.
Волна прибоем пенится и ждёт обратно нас.

Морская ракушка

Мила Меркурьева

Морская ракушка,
Глаза я закрою,
Шепни мне на ушко
Дыханьем прибоя!

За окнами воет
Метель и лютует,
Но пенье прибоя
Услышать могу я!

И зимней тоскою
В душе уж не веет,
Ведь пенье морское
Сейчас меня греет!

Ракушка

Надежда Радченко

Ракушка своим перламутровым ушком
Внимала тому, что шептал ей прибой.
На пляже у моря нашла я ракушку
И в город её прихватила с собой.

И если зимою мне грустно порою,
Я ухо к ракушке прижму в тишине
И снова услышу сквозь шёпот прибоя,
Как море вздыхает вдали обо мне.

Настоящие игрушки

Наталия Белостоцкая

Море, утренней волной,
Принесёт на берег свой
И оставит для детей
Уйму нужных им вещей:
Камни гладкие, как мыло
(Ими море волны мыло);
Тину, словно прядь волос
С гребешка стряхнул утёс;
И принцесс морских игрушки —
Настоящие ракушки.

Ракушка

Наталия Белостоцкая

Море звуками полно —
Музыкальное оно.
Вот трубой лежит ракушка,
Коль её приложишь к ушку,
То она споет тебе
О своей морской судьбе.
Вспомнит голос шторма, штиля,
Даже песенку про криля,
Плески рыб и шорох дна —
Всё запомнила она.
И дельфинов перебранку
Повторяет как шарманка,
И китов печальный стон…
Не труба — магнитофон.

Ракушка

Наталья Залесская

Я ракушку морскую
Нашла на берегу,
Возьму её с собою,
На память сберегу.

И вдалеке от моря
В квартирной тишине,
Свои морские тайны
Она расскажет мне.

Услышу я дельфинов,
Их радостный призыв.
Как атакует берег
Волна в морской прилив.

И тихий шум прибоя,
И чаек звонкий крик,
И как бредет по гальке
С утра рыбак-старик.

Как флаги на баркасе
Нещадно ветер рвет,
Как шторм остервенелый
Который день ревёт.

Как ласково и нежно
Звенит о пирс волна,
С собой в морские дали
В поход зовет она.

На горизонте тает
Чудесный катерок,
И еле-еле слышен
Уже его гудок.

Я ракушку морскую
К груди своей прижму,
И тайну ей раскрою,
Как море я люблю!

Загадка Ракушки

Ты будешь собирать ракушки
И слушать море и молчать,
Пить кофе по утрам из кружки,
Стараясь больше не мечтать.

Ты стала думать по-другому,
Тебе открылся целый мир,
Ошеломительно знакомый,
Древнее множества Пальмир.

На волны смотришь, слышишь волны,
На берегу ракушек тьма.
Твои прозренья смехотворны,
А может сходишь ты с ума.

Сказать о многом бы хотела,
Но мысли в море унесло,
Не потому, что не посмела,
А просто время не пришло.

Ракушка

Светлана Сигаева

Море. Берег. Песок. Горизонт вдалеке.
Я смотрю на закат и ракушка в руке.
Приложу её к уху и услышу рассказ
О жизни на дне моря, правдивой, без прикрас!
Предложу я ракушке мир увидеть большой
Чтобы вместе вернуться со мною домой.
Долгими вечерами будем море вспоминать
И свои рассказы ракушка мне будет шептать!

Юлия Вихарева